Д.И. Стогов предварил переиздание монументального труда А.С. Шмакова «Международное тайное правительство» М.: Алгоритм, 2011 довольно беззубым предисловием, не сопроводив основной текст научным комментированием. А оно крайне желательно для точного уяснения значения предлагаемых трудов в наше время.

Серия сообщений "Программные статьи":
Часть 1 - Криминальный режим в РФ
Часть 2 - Национализм русского монархизма
Часть 3 - Тибетская политическая модель
Часть 4 - Алексей Шмаков и расизм
Часть 5 - Список масонов. Создатели революции
Часть 6 - Революция и заговор
...
Часть 8 - Национализм в СССР
Часть 9 - Февраль 1917: А. Мильнер, М. Алексеев, масоны и студенты.
Часть 10 - Репетиция революции. Информационный террор 1902-1906

Книга В.В. Воложанина, В.П. Петрова «Основы теории новой Российской Империи» М.: Кислород, 2012 является довольно удачным изложением монархического принципа в его применимости к современному историческому этапу. Передача традиционного православного учения о симфонии властей дополнена анализом сложившейся теперь глобальной политической обстановки.

Лев Тихомиров предварил издание «Монархической государственности» замечанием о чувствительном пробеле, оставленном из-за отсутствия в книге обрисовки «Монархий Дальнего Востока». Исследователи монархического принципа обязаны, не останавливаясь на достигнутом уровне его обоснования, проверять и дополнять его, расширяя, по желанию Льва Тихомирова, русскую политическую сознательность.

Серия сообщений "Программные статьи":
Часть 1 - Криминальный режим в РФ
Часть 2 - Национализм русского монархизма
Часть 3 - Тибетская политическая модель
Часть 4 - Алексей Шмаков и расизм
Часть 5 - Список масонов. Создатели революции
...
Часть 8 - Национализм в СССР
Часть 9 - Февраль 1917: А. Мильнер, М. Алексеев, масоны и студенты.
Часть 10 - Репетиция революции. Информационный террор 1902-1906

Национализм и гуманизм есть вечные состязающиеся идеи, как монархический и демократический принцип, как идея Бога Создателя и идея вечной самосущной природы. На последнем историческом этапе наблюдается склонность к группировке этих вечных идей в цельные мировоззренченские блоки. Программная формула русского монархизма – Православие, Самодержавие, Народность – есть антипод революционного девиза Свобода, Равенство и Братство. В переложении на терминологическую плоскость рассматриваемых вечных принципов революционный идеал стремится к восприятию Свободы как атеизма – как полного своеволия, независимости от Божественных принципов, от ответственности перед Богом. Равенство в политической сфере означает демократическую выборность, где каждый человек уравнен к единице голоса и тем только и в состоянии на деле отринуть неравенство. Братство в таком случае означает преобладание гуманистических, всечеловеческих ценностей и понятий, что ведёт к водворению интернационализма, космополитизма, глобализма и мондиализма.

Видимая материальная победа революционных принципов Атеизма, Демократии и Гуманизма не может совершенно уничтожить вечные идеи Бога, Монархии и Национализма. Убеждение в самозарождении и саморазвитии Мира есть недоказуемая вера, настолько же обоснованная, насколько и невероятная – потому-то обе идеи остаются вечными. Поскольку фундаментальные основы вечных идей совершенно различны, между ними не может вестись аргументированный спор – для этого нужна общая платформа.

Когда монархисты говорят, что демократия основана на лжи, им отвечают: ваша опора на религию есть опора на ложь. При таком столкновении невозможен аргументированный спор, требующий каких-то общепризнанных основ. Налицо непримиримое отличие идейных опор. Поэтому-то, когда мы наблюдаем намеренную полноту отрицания и тщательное опровержение альтернативной вечной идеи, то сталкиваемся с подтасовками, кому-то очень выгодными. Повсеместная победа демократии показатель не её исключительной правоты, а чьей-то корыстной заинтересованности в ней. Точно так и атеизм будет популярен всегда своей манящей свободой и бесспорной выгодностью над нравственными ограничениями.

Гуманизм заявляет, что его мораль есть собрание лучших человеческих предписаний для совместной благополучной жизни, но за ним кроется только минимальное требование соблюдения внешних приличий для комфортного сосуществования. Внутренних сдерживающих сил гуманизм не даёт. Превознося человечность, он требует быть собой и заботиться как о высшей ценности – о себе (человеке) и людях (человечестве). Абстрактная забота о всеобщем благе ничего не значит. А устройство человеческой психики всегда ставит важнее всего эгоистические требования личности. В.С. Соловьёв вывел для гуманистического атеизма забавную формулу: «человек произошёл от обезьяны и поэтому все должны любить друг друга». Красивые гуманистические манифесты говорят о том же, но на деле такая логика работать не может, ибо в лозунге внутренней логики нет. Человеческое самосуществование, самоцентризм возводят человека на трон повелителя Мира, который смилостивится к другим людям только из величественного снисхождения, или из опасности быть с такого трона скинутым.

«Гипертрофия же чувства свободы может переходить в страстное желание могущества. Сильнейшим противодействием этому служит любовь»[Л.А. Тихомиров «Религиозно-философские основы истории» М.: ФИВ, 2012, с.48]. «Чувство свободы заглушает остальные чувства человека, особенно любовь», – вывел Лев Тихомиров в главе об автономности человека и его удалении от Бога, т.е., собственно говоря, о гуманизме. Принципиальное отличие от уз любви, по её сути, неограниченной свободы, определяет существо гуманизма. Национализм исходит из источника свободы с её положительными и отрицательными потенциалами, самоограничивая себя высшими принципами и творческими обязательствами. С момента использования положительного потенциала происходит отказ от опасностей свободы в её бескрайнем своеволии.

Поэтому антипод гуманизма – национализм – должен находиться в гармоничном сочетании с вечными идеями Бога и Монархии. В противном случае, при сочетании с парой Атеизм – Свобода он обращается в нацизм, утверждая неограниченное могущество вместо любви. А в сочетании с демократизмом национализм оборачивается сепаратизмом, заботящимся не о творчестве и единении, а о разделении и вражде.

Расизм же по своей интернациональной сути оказывается куда ближе к гуманизму, а вовсе не к национализму, как принято повторять в демократическом информационном поле. Расизм – ступень общечеловеческого объединения в рамках одной расы, принадлежность к которой он ставит выше нации и религии. Реального расового единения нет, точно как не может быть и общечеловеческого взаимодействия, и расовая политика, подобно гуманистической, может быть только завоевательной. Этот практический выплеск расизма вполне последовательно выходит из его теоретических основ, иным быть и не может. Исторически и по природе идей расизм всегда несовместим с Монархизмом и Христианством, традиционно образуя блок с язычеством и диктатурой.

Несовместимость демократии и Христианства показывают закономерности секуляризации, светскости и атеизации при переходе к демократии, углубления их в ней. Христианство отвергли из-за различия идейных основ Монархии (религиозно-нравственная идея) и демократии (материалистически-количественное преобладание). Но также традиционно наблюдается отказ не от Христианства, а от постепенно внушённых ложных стереотипов, карикатур, типа смешения понятий Царства Божия и рая, неуравновешенной акцентировки на подставление щёк и рабскость, или, наоборот, на фанатические преследования. Или неуместные противопоставления научности и религиозности, которым вовсе нечего делить, т.к. религия занимается духовной областью, а не материальной. Подтасовки совмещения науки и атеизма подлинно антинаучны, т.к. невозможно научно доказать небытие Бога, оно может быть только верованием.

В бесконечную череду подмен представлений входит и урезанное цитирование «нет эллина и иудея», взятое из послания Апостола Павла: «Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но всё и во всём – Христос. Итак, облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, смиренномудрие, кротость, долготерпение. Снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства»  (Кол. 3:9-14).

Чудовищное демократическое толкование этого послания вытекает в отрицание деления на национальности, а также в декларирование равенства всех людей или же равенства в вере. Умопомешательство на гуманистическом равенстве не позволяет видеть очевидного: утверждения правды, прощения, дружелюбия и любви, а вовсе не равенства или человечности с отрицанием национальных отличий. Как «нет мужеска пола, ни женского» (Гал. 3:28) есть утверждение половых отличий, а не их отрицание. Для любви и добрых дел они отступают, но не для остального разнообразия жизни. Национальные и половые деления должны не заслонять идеал подражания Христу и не отрицаться, а сосуществовать.

Суть гуманизма в объявлении человека высшей ценностью – в самообожествлении. Суть национализма в снятии этой ценности лично с себя и признании высшей ценности над собой в сохранении и творческом развитии исторически данного своеобразия нации – этнической общности, объединённой духом, культурой, территорией и судьбой. Национализм находит в Монархии политический принцип, защищающий индивидуальность нации, не обожествляя ни нации, ни государства, от чего надёжно уберегает Христианство.

Национализм русского монархизма обладает качествами, отличными, к примеру, от распространённого арабского национализма, хотя имеет общую природу стремления к особливости и самовыражению. Иные формы национализма складываются из существенных этнокультурных, религиозных и политических особенностей. Пресловутый арабский национализм послеколониального периода более сосредотачивался на отталкивании от прежнего господства Запада, чем на собственных традициях и органичном развитии – имел революционные черты, предопределившие многие негативные качества новых режимов.

Не должно впадать в ошибку В.С. Соловьёва и отрицать национализм, основываясь на вселенскости религий. Касаясь этого, русский идеолог объяснял (1910): «Закон Божественный, нравственный, и его провозвестница – религия – нераздельно господствуют в области духа, а не в мире природы», «деление человечества на роды и виды – расы, племена и народы – есть факт вполне и исключительно естественно-исторический» [И.И. Дусинский «Геополитика России» М.: Москва, 2003, с.92, 93].

Равно дурно и обратное заблуждение неоязычников, объявляющих православие “еврейским” или “греческим” и потому “не русским”. Христианство по происхождению не национально, но проявления его – национальны. Культура – внешнее видимое отражение невидимого внутреннего. Поэтому нельзя противопоставлять культуру и религию. Какова духовная жизнь нации, такова и её культура.

Н.Н. Страхов много втолковывал гуманисту В.С. Соловьёву о национализме, что провозглашённая идея борьбы с Западом составляет «желание труда, твёрдой умственной работы, при которой одной невозможно рабство перед авторитетом. Проповедуется не отрицание авторитетов, а их точная и правильная критика, требующая самостоятельной работы мысли», поэтому «западники желали больше всего прогресса в наших общественных порядках, славянофилы же брали дело гораздо выше и полагали главное в умственном перевороте, в глубоком преобразовании чувств и мыслей» [Н.Н. Страхов «Борьба с Западом» М.: Институт русской цивилизации, 2010, с.346-347].

Западнический, т.е. не националистический, а гуманистический идеал, требовал заимствования идей и предполагал прогресс в демократизации порядков. Славянофилы, т.е. монархические националисты, утверждали, что западное устройство не подходит русским национальным особенностям. Они отрицали универсальную чудодейственную силу демократии. Они предрекали умирание национальной мысли и самой нации при заимствовании чужих идей и общественных устройств.

Теперь совершенно ясно, что демократия не даёт ни всеобщей справедливости, ни всечеловеческого благополучия. Демократия лишь один из двух вечных принципов политического устройства, на практике имеющий огромные недостатки, усугублённые безальтернативной вседозволенностью при категорическом отказе от монархического принципа. Поэтому националисты правы, утверждая, что не заимствования внешних форм, а работа над сознанием даёт максимальные возможности для оптимального устройства жизни. И что внешние формы не приживаются при несоответствии внутреннему содержанию.

Требование соответствия формы и содержания распространяется на все явления культуры – на художественные произведения, на политическое и социальное устройство. Это требование присуще всем монархистам, наряду с опротестованием перенесения к нам заграничных форм: «У всякой формы есть своя духовная подкладка, на которой она выросла; часто прельщаемся мы формой, не видя этой подкладки», «дух, вот что существенно во всяком учреждении, вот что следует охранять дороже всего от кривизны и смешения» [К.П. Победоносцев «Сочинения» СПб.: Наука, 1996, с.399].

Национализм требует не стандартизации и унификации, а развития. Высшей точкой развития Константин Леонтьев называл наибольшую степень сложности, обладающую внутренним единством. Упрощение жизни нации, её культуры, означает истощение, распадение, расторжение – приближение к смерти. Это наблюдение распространялось на все виды искусства [К.Н. Леонтьев «Византизм и славянство» М.: АСТ, 2007, с.231-237].

Национализм целенаправленно достигает развития лучших, а не худших или средних (посредственных) национальных черт. Он не замыкается в себе, не боясь соседей, а соревнуясь с ними. Здоровый спортивный состязательный дух при этом не заставляет отказываться от своих особенностей для ухарского затмения особенностей чужих. Отличиться лучше всего можно в своём – том, чего не может быть более ни у кого и что потому является несравненным. Не требуя изоляции, национализм определяет первенствующую важность продуктов собственной мысли и форм жизни. Опираясь на них, он в состоянии заметить и как следует признать чужие достоинства.

Гуманистическая идеология, напротив, одобряет замену национальных основ ради любых понравившихся культур, не признавая деления на своё и чужое. Наряду с тем, как система Престолонаследия существует для формирования личности правителя с наилучшими качествами, национализм добивается сохранения лучших типовых черт нации, видя в воспитании «действие, посредством которого одно поколение приготовляет следующее за ним поколение к его очередной деятельности в истории народа» [А.С.Хомяков «Всемирная задача России» М.: Институт русской цивилизации, 2008, с.271].

Двигателем развития всегда является непохожесть, а не одинаковость. Постоянная последовательная поступательность, а не прыжки по бесконечному разнообразию культур с неизбежно поверхностным знакомством. Нивелировка не позволяет стать лучше, осаживает, уравнивая. Демократия, политически уравняв любых людей правом одного голоса, не останавливается на этом, идя на дальнейшую интеграцию границ, финансов, массовой культуры, моды, информационного пространства, задавливая всё непохожее как опасное для себя – как альтернативную модель мышления и проживания. Совсем по типу «Последней республики» Виктора Суворова – когда СССР требовалось установить везде советский строй, чтобы гражданам некуда было бежать от него и некому стало разоблачать.

Демократы добились падения «Последней монархии» – настоящей Монархии в России, не демократической подделки под неё, и преследуют все независимые, а значит, диктаторские, режимы по схожим причинам. Но как всемирная советизация приводила и привела бы к всеобщему упадку, к тому же по-своему подводит и демократическая уравниловка однообразия.

Рассматривая мировоззрение К.Н. Леонтьева, Василий Розанов (1892) предрекал последствия победы гуманизма: «Умелости, навыки, образ жизни повсюду сближены; стала одинаковою внешность всех людей, их манеры, их платье и, в сущности, их воззрения и чувства. Границы местные никого более не сдерживают, и всякий движется свободно по произволу нужды своей или фантазии; всё менее и менее сдерживает кого-либо религия, семья, любовь  к отечеству, – и именно потому, что они всё-таки ещё сдерживают, на них более всего обращаются ненависть и проклятия современного человечества. Они падут – и человек станет абсолютно и впервые «свободен». Свободен, как атом трупа, который стал прахом» [В.В. Розанов «Эстетическое понимание истории» М.: Республика, СПб.: Росток, 2009, с.87].

Современное самоуничтожение наций Европы, отказавшихся от экономического и политического суверенитета, теряющих остатки национальных культур под наплывом американизма с Запада и иммигрантов с Востока, с полной убедительностью доказывают пророческую правоту националистов в умственной схватке с гуманизмом. Уничтожение национальных особенностей неизбежно означает смерть самой нации, как со сменой религии нация гибнет, как гибнет она и после отказа от соответствующей ей политической системы. Европейская практика мультикультурализма оказалась неспособна заменить национализм и стать альтернативой полноте глобалистского слияния. Всюду признанный и видимый провал политики мультикультурализма доказывает невозможность эффективно совмещать радикально противоположные принципы гуманизма и национализма. Более сильные тенденции перетягивают, а в Европе чрезмерный упор был сделан на толерантность и интеграцию.

Гуманистическая идеология представляет собой инструмент самоуничтожения наций, направляемый демократическими структурами. Гуманизм, обожествляющий человека и человечество, всегда лежал в основе всех революционных идеологий, в основе террора как приёма переустройства мира в целях принесения всем счастья. Гуманистический счастьецентризм стремился уничтожить реальную жизнь для подмены её воображаемым земным всеблаженством. На деле несоответствие вводимых гуманистических моделей воображаемым благам свободы и равенства вело к новым насильственным мерам приведения к счастью.

По всем типовым известным примерам Лев Тихомиров в «Борьбе века» (1895) предрёк будущие террористические приёмы загнания к счастью в ХХ веке: «Никаким законам этого “человечества” современный человек не думает подчиняться. Он создаёт “человечество”, как идола, по собственному вкусу и фантазии, а когда идол не исполняет желания своего поклонника, то без церемонии разбивается вдребезги» [«Русские философы (конец XIX– середина ХХ века)» Антология. Вып.2. М.: Книжная палата, 1994, с.220].

Дело в том, что в отличие от реально существующей нации с конкретно ей принадлежащей культурой и государственностью, никакого единого человечества не существует и никогда не существовало, хотя стремление к его объединению путём насильственного подчинения предпринимались неоднократно, заканчиваясь провалом именно из-за особости различных культур, религий, мировоззрений и политических режимов. На последнем этапе мондиалистские структуры силами США ускоряют объединение человечества, осчастливливая его экспортом демократии. Ненасильственное объединение человечества невозможно по изложенным причинам.

Даже теперь человечество является только умопредставляемым понятием, не существуя в действительности, как нет железнодорожья, хотя есть железнодорожные линии и сети дорог. Или по столь же отдалённому, но справедливому сравнению Тихомирова, человечества нет, как нет волчества. Понятное дело, полноты соответствия такие сравнения не дают, но сам принцип ясен: человечество слишком разноязыко, разноустроено и отдалено, не составляя одного организма. Представления о человечестве не делают существующим его единое существование: коренной ошибкой философии всегда было восприятие возможного за реальное, мыслимого за существующее.

Сергей Булгаков, не приняв до конца монархическое и националистическое мировоззрение после отхода от марксизма, балансировал между крайними идеями, что определяло компромиссный и не очень последовательный характер многих его суждений. Так, он признавал различия этических учений у разных народов, но предполагал существование общечеловеческого закона стремления к абсолютной, т.е., общей цели (в марксистской ещё статье 1896 г. о закономерности социальных явлений). В этом можно увидеть характерный пример противоречия националистического и гуманистического принципов.

Позднее, в статье о социальном идеале (1903), он объявил: «конкретная сверхклассовая или общечеловеческая политика невозможна, она есть пустое место», одновременно  пытаясь утверждать общечеловеческий идеал социальной политики, отделяя воображаемые общечеловеческие цели от конкретных средств – «общечеловеческая политика есть пустой призрак» [С.Н. Булгаков «Труды по социологии и теологии» М.: Наука, 1997, Т.1, с.28, 272].

Т.е., всегда воображаемый гуманизм неприменим к жизни, а приверженность к гуманистической терминологии приводит к двойственности суждений – слово расходится с делом. Иван Ильин решал эту проблему тоже требованием одновременно идеалистической и реалистической политики, но в националистической форме. При осязаемом объекте в виде единой нации, монархическая политика способна положительно решать диалектику, в которой рассыпается практика марксизма, вслед за теорией, когда существует только классовая борьба, не совместимая с благостной человечностью социалистического хилиазма и потому не приводящая к нему.

Живучесть колониальной системы рабовладения, ограбления и эксплуатации в новых формах экономического господства «золотого миллиарда», сохранение автономных культур, национальных и расовых отличий не позволяют говорить о едином человечестве, а, следовательно, его вымышленные идеалы не в состоянии оказывать на людей убедительного морального воздействия. Гуманизм заклинает мифом о человечестве, и на верующих в человечество он может оказывать положительное влияние, но в очень ограниченных пределах, т.к. гуманистические миражи всегда заслонит собой более реальный и потому более убедительный эгоистический диктат выгоды, или же национальные влияния.

В действительности гуманизм не способен гасить межнациональные конфликты иначе, как давлением насилия, т.к. когда каждая нация защищает свои интересы, гуманизм направлен против каждого приоритета – против любой нации, враждебен каждой и потому неубедителен для живого национального чувства. Честные националистические признания взаимной ценности должны быть более конструктивны. Несомненно, что желаемое гуманистическое объединение всего человечества по размерам террора и принуждения, требуемых для успеха, опаснее любого межнационального конфликта и всех таких конфликтов.

Серия сообщений "Программные статьи":
Часть 1 - Криминальный режим в РФ
Часть 2 - Национализм русского монархизма
Часть 3 - Тибетская политическая модель
Часть 4 - Алексей Шмаков и расизм
...
Часть 8 - Национализм в СССР
Часть 9 - Февраль 1917: А. Мильнер, М. Алексеев, масоны и студенты.
Часть 10 - Репетиция революции. Информационный террор 1902-1906

Интернационализация и дерусификация культуры СССР, а затем РФ, закономерно привела к забвению национальных героев. Неонацисты вздыхают по чужому Хитлеру. Старосталинисты не вникают, что их “русский” и “православный” вождь такой же русский и православный как фюрер Адольф, не понимают, поскольку их дух захватывает от зависти к давящей нагоняемой атмосфере страха, которая для них – небывалое величие, они видят поверженных врагов и поклоняются пирровым победам. Сталинистская халтура о гениальном Берии и спасительном 1937 годе сверхмодна, наряду с перестроечной конспирологией.

У либералов национальных героев не может быть, т.к. их политический идеал никогда не был успешно реализован в России. Они наберут в лучшем случае синодик страдальцев, но не героев в подлинном смысле слова – храбрых, доблестных, самоотверженных вершителей подвига. Возмутительные попытки “присвоить” себе монархиста Столыпина были проявлением реформаторского культа и восхищения парламентскими речами, а не подлинным героизмом борьбы с революцией. Безликий и бесцветный Деникин никого особенно не привлекал. Реформатоманские же попытки “заимствовать” Петра I, если не вдаваться в подробный разбор, не достаточно последовательны и уместны, т.к. эта фигура куда ближе советскому и нацистскому вождизму.

Деятелей культуры, чьё подвижничество не выходит за рамки искусства, затруднительно делить по политическим признакам для наблюдения интересующей меня закономерности, по которой, наряду с преимущественным увлечением иностранной художественной героикой, такой же приоритет остаётся для исторических фигур. П.Н. Краснов отдавал себе отчёт, как это неправильно, и собирался после окончания военной службы отдать жизнь написанию русских приключенческих романов, сбить преобладающий интерес к иностранным героям.

Исторический символизм современного политического протеста взял на вооружение почти исключительно одну физиономию Че Гевары на красном фоне. Ленин слишком приелся, да очень потрёпан информационными бурями 1990-х, чтобы можно было за него держаться. Апология Лаврентия Берии книжная и натянуто нежизненная. Весьма забавный пример изображения Льва Троцкого образцом для юного революционера в фильме «Бой с тенью» (2005) не является типичным из-за преобладания сталинистов, играющих на демонизации Троцкого и не позволяющих ему хоть посмертно вытеснить Ленина. Мотив группы Lumen «Хватит играть в Че Гевару, пора им становиться» (2007) является наиболее актуальным ввиду действительно массового распространения имени и изображения Гевары как символа революции, чего нельзя сказать про Ленина или Маркса. Последний в упомянутой песне Lumen почивает в рюкзаке вместе со сникерсом, и становиться Марксом никто не удумывает звать.

Эрнесто Гевара родился в 1928 г. в Аргентине, в аристократической, но бедной семье. Мать была атеисткой, отец тоже антиклерикально настроен. Их левый уклон проявлялся в горячей поддержке испанских республиканцев, настрое против монархии и Франко. Родители регулярно скандалили. Отец, Гевара Линч, крутил романы, оставляя семью без обеспечения; брак распался.

Как ни убоги фрейдистские биографии (типа Г.Э. Ходжес «Франко. Краткая биография»), в разумных пределах нельзя отрицать влияния первых лет жизни и семейного окружения, до тех пор, пока к нему не добавится, не изменит и сменит его влияние иное. П.Н. Краснов рос в образцовой семье, и на формирование его личности с одной стороны, оказал влияние отец-генерал, а с другой, особенно, как показано в романе «Опавшие листья», – любящая и верующая мать. Но Андрей Краснов, старший брат, вышел из-под этого же воздействия к лево-революционно настроенной молодёжи, остепенившись и одумавшись только после кругосветных путешествий, познакомивших его с колониальной системой рабовладения, в сравнении с устройством Российской Империи.

Когда Эрнесто Геваре было 20 лет, из англо-американских концлагерей для перемещённых лиц в Аргентину прибыл И.Л. Солоневич и возобновил там издание газеты «Наша страна». Но после выхода в 1949 г. в Буэнос-Айресе книги «Диктатура импотентов» ему пришлось уехать в Уругвай, т.к. правительство президента Перона приняло на свой счёт издевательские характеристики величайших вождей всех времён и народов. Полковник Хуан Доминго Перон был обожателем Муссолини и следовал традиционной фашистской линии против олигархов и финансируемых ими партий.

Родители Гевары были против Перона, сам он скорее склонялся к признанию достижений курса на сильную, независимую от США и СССР, Аргентину. Это многое значило, т.к. Гевара ненавидел американцев не слабее чем нацистов. С детства он пристрастился к чтению; глотая книги разных направлений, уже в юности восхищался Лениным, как тот подчинил всю свою жизнь социалистической революции. Гевара во многом последовал за Лениным. У Ленина был юридический диплом, которым тот не пользовался, а Гевара получил медицинский, но предпочёл бродяжничать и бомжевать: объехал вдоль всей Латинской Америки в 1952-54 г.; задерживаясь в Гватемале, не мог найти работу.

В Гватемале ЦРУ подготовило и организовало государственный переворот по древней классической схеме: сначала информационная обработка населения, потом военная провокация, и верхушечный заговор вступает в действие. После переворота в Гватемале 1954 г. Гевара пришёл к твёрдым коммунистическим убеждениям. В Мексике он «открыл Сталина» и «опьянённый прочитанным», окончательно уверовал в марксизм.

 Эрнесто Гевара звал учиться у Ленина, но не был вторым Лениным, поэтому и смог развиться молодёжный революционный культ его имени. Гевара не относился к всамделишным импотентам, описанным Солоневичем, как Ленин или Хитлер. Гевара тут скорее походил на Власова, чем на Ленина. Биографы говорят о сексуальной ненасытности Э. Гевары и Ф. Кастро, причём Кастро имел более выраженные наполеоновские замашки. Командуя партизанами на Кубе, Гевара давил на грубость и жестокость, добиваясь успеха любой ценой. Террористический максимализм оправдывал убийства требованием народа и спасением от ещё более массовых убийств. Этим традиционным оправданием пользовались и Жан-Поль Марат, и Шарлотта Корде.

Гевару отличает от Ленина участие в боях с оружием в руках, собственноручные казни. Если Краснов присягал Императору и сражался за Россию, то Гевара из революционного интернационализма бросил дорогую ему Аргентину, и выбрал войну без правил. Регулярство было не для него – астма исключала для Гевары военную службу, и он взялся за дело, для которого изначально был не годен. Краснов полжизни провёл в строю, заодно успевая совершать куда более грандиозные странствия, чем аргентинский бродяга, и стать лучшим военным корреспондентом Империи. Ничего подобного писательские опыты Гевары не дали. Вступив на путь революции, в силу непрофессионализма во всём, чем он занимался, Гевара мог достичь своего только через жестокость и насилие. Его путь по Кубе был усыпан трупами осведомителей противника, дезертиров и преступников из числа своих же партизан. Подчинённые автоматически подражали его примеру. Беспощадность дала славу идолу революции, как Наполеон обеспечил себе карьеру артиллерийским расстрелом безоружных монархистов в Тулоне.

«Я полная противоположность Христу... Я борюсь за то, во что верю, любым оружием, которое у меня есть», – писал Э. Гевара матери 15.7.1956. Похвальная честность и правота. Когда, в общем-то, неплохая группа Lumen вопит: «Иисус был революционер», то являет дикую неразборчивость и анархическую деструктивность. Более спокойные композиции «Сколько», «Лабиринт», «6 миллиардов», «Гореть», «Тень» в смысловом наполнении уже безупречны.

Гевара не остался министром промышленности на Кубе. В 1963-65 годах он разочаровался в СССР, т.к. достигнутая через революцию переориентировка Кубы с США не привела к ожидаемой индустриализации, социалистическое строительство оказалось неэффективным, как и в СССР. В начале 60-х космический спутник и Гагарин ещё поддерживали верование в СССР, но в 1962г. произошёл перелом. Во время Карибского кризиса Э. Гевара утверждал, что СССР «следовало применить свои ракеты», вместе с Кастро считал вывоз ракет предательством. Говорили, что он «слегка спятил из-за этих ракет». То есть, когда В.П. Крапивин 50 лет назад переживал, что его первая книга не выйдет в свет, т.к. все погибнут, Э. Гевара отчаянно желал именно этого. И не издал вздохов облегчения.

Гевара отверг советскую модель сосуществования с капиталистическим лагерем. Он собирался привести революцию к победе по всей Латинской Америке методом партизанской войны, объединиться с африканским антиколониальным движением. В отличие от Петра Краснова, Эрнесто Гевара действительно был любителем авантюр. Он совался куда его не просили и где его не желали, пробирался анонимно, ставил недостижимые цели. А Краснов всегда действовал открыто и только там где без него не могли обойтись.

Участвуя в боях в Конго, Гевара потерпел неудачу и в 1967г. отправился в Боливию, надеясь там поднять решающую волну для похорон капитализма. Опыт поражений не исправил его, но ещё более озлобил. Навсегда покидая Кубу, он оставил послание: «Ненависть – важный фактор борьбы; непримиримая ненависть к врагам наделяет человека особой силой, превращает его в эффективную, яростную, действующую чётко и избирательно машину уничтожения».

Авантюристический непрофессионализм, физическая слабость и неразумное упрямство привели Гевару к окончательному разгрому в Боливии, плену и казни.

Краснов совершенно точно определял ненависть движущей силой революции. Ф.Кастро такое вполне устраивало, поэтому он мог желать, чтобы все дети стали такими как Э.Гевара. Скрупулёзный биограф Джон Ли Андерсон также восхищается его влиянием на сердца: «он бессмертен, поскольку таким его видят другие – Новым Человеком, призывавшим остальных следовать его примеру».

Новизна сама по себе не является чем-то ценным. Но если присмотреться к Э. Геваре, то за его пассионарностью и агрессивностью невозможно разглядеть чего-либо новочеловеческого. Те же типовые черты обнаруживаются в террористах «Народной воли» и их последователях. Гевару могут хвалить только за бытовой аскетизм, характерный для всей революционной интеллигенции, о чём писал знавший её изнутри С.Л. Франк в статье «Этика нигилизма» (1909). Франк первоначально участвовал в марксистских кружках и студенческих беспорядках, подвергался аресту и высылке. В революционном движении Семён Франк увидел соединение нигилизма с общеобязательным морализмом. На Э. Гевару распространяется не только это наблюдение, но и все остальные социологические выводы Франка: революционеру свойственен фанатизм навязчивой идеи осчастливливания обожествляемого человечества, доходящий до самопожертвования и нетерпимого истребления несогласных.

Франк: «Чувство ненависти к врагам народа и образует конкретную и действенную психологическую основу его жизни».

Гевара: «Наши действия – это боевой антиимпериалистический клич и призыв к объединению народов мира против главного врага рода человеческого – против Соединённых Штатов Америки».

Основной ошибкой революционеров Франк назвал абсолютизацию борьбы и пренебрежение к производству. Гевара был одержимым разрушителем, но как ни сильна мотивация борьбы с новым мировым порядком, возглавляемым США, для неё требовалась не дилетантская партизанская борьба горстки фанатиков, а творческая политика масштабного государственного строительства, пример которой являл атаман Краснов в рамках Белого Движения на путях восстановления Российской Империи. По сути, уже тогда П.Н. Краснов, осведомлённый об обстоятельствах заговора против Императора Николая II, бросил вызов мировой капиталистической системе, за что последовала организация Антантой его свержения. Этот вызов Краснова будет им подробно обоснован в эмиграции уже в литературной форме.

Целиком поддерживая распространённое в среде современных белогвардейцев равнение на М.Г. Дроздовского, как на монархическую альтернативу Э. Геваре, можно подметить превосходство Михаила Гордеевича по способностям в организации воинских частей и ведении боя, по морально-волевым качествам при схожем умении являть командную мощь и жестокость к врагу, а также по величине похода Яссы – Дон, расстояние которого равнялась всей протяжённости острова Куба, – единственная успешная экспедиция Э. Гевары имела куда более скромные размеры. Вместе с тем, деятельность П.Н. Краснова – писателя, командующего армией и правителя государства имела наибольший масштаб в силу противостояния не только коммунистическому, но и капиталистическому интернационалам.

Человек, насравший на чужой рояль и объявивший себя полной противоположностью Христа, безусловно, заслуживает быть идолом революции. Но русский идеал отвергает такого героя. Портреты и имя генерала Краснова когда-нибудь вытеснят разжигателя третьей мировой. Если мы будем стараться.

Заявление о преступной сути демократической системы не является экстремистским, как не может считаться и клеветой, поскольку вполне точно отражает существующий порядок в стране.

Можно даже сказать, что этот тезис является одним из самых тиражируемых в последние годы. В первую очередь – противниками власти, но также и её защитниками, которые не способны отрицать очевидного, и вынуждены придумывать удобные объяснения происходящего, для примирения с преступным режимом как с неизбежным злом, или меньшим злом, или управляемым злом, или изживаемым – но всё равно существующим. Преступность неизбежно будет основной характеристикой режима, с какой стороны к нему ни подходи.

«Административное давление сделало судебную систему недееспособной и абсолютно зависимой от коррумпированной власти. Коррупцию усугубляет и главный путинский принцип управления: «Друзьям – всё, остальным – беспредел». Соблюдение закона, справедливость не является обязанностью путинских чиновников. Главное – личная лояльность» [«Путин. Коррупция». Независимый экспертный доклад. Под ред. В. Милова, Б. Немцова, В. Рыжкова, О. Шориной. М, 2011, с.7].

Это говорит оппозиционная брошюра партии народной свободы, которая одним своим названием вызывает самые неприятные ассоциации. Но поскольку её задача – в краткой форме изложить максимум компромата, наиболее действенного, самого убедительного, то будет полезно сопоставить её с иными аналитическими сочинениями точно на ту же тему.

«Административный ресурс, изначально задумывавшийся как противовес олигархическому беспределу и денежному подкупу, постоянно начал не только превышать олигархический беспредел, но и де-факто его заменил» [В.Р. Соловьёв «Империя коррупции» М.: Эксмо, 2012, с.76].

Оба источника в силу предостаточной осведомлённости не страдают голословностью и закидывают читателей примерами и доказательствами. То есть, криминальные (преступные) основы демократии не составляют предмета спора среди современных идеологов несхожего направления. Разногласия начинаются с линий оценочных суждений, идущих от происхождения до путей устранения преступности как системной скрепы управляющих структур.

«Одним из чёрных итогов правления Владимира Путина стало погружение России в беспросветную пучину коррупции. Хуже всего то, что в России фактически узаконена коррупция в высших эшелонах власти. Старые друзья Путина, которые до его прихода к власти были никем, – Геннадий Тимченко, Юрий Ковальчук, братья Ротенберги – превратились в долларовых миллиардеров. Неудивительно, что страна начинает копировать модель поведения своего лидера» [Б. Немцов, В. Милов «Путин. Итоги. 10 лет» М.: Солидарность, 2010, с.4].

Да, Путин провёл своих “друзей” в миллиардеры и владельцы телеканалов, сторожащих путинское информационное пространство. Сейчас про кооператив «Озеро», разбогатевших родственников и сослуживцев Путина появились целые тома литературы. Но значит ли это, что Путин и есть начало и конец всего, «депутинизация России – единственный шанс вывести страну из тупика»? А заодно конечно, введение “истинного” парламентаризма, цивилизованных выборов. Откровенная февралистская модель: вводите “настоящую” демократию, и будет вам счастье. Многих перепуганных демократией она, напротив, приводит к путинизму.

Естественно, дело не в том, что Путин запутинил всю страну, и надо только распутинить её от Путина.

Брошенный на амбразуру оппозиционных наскоков, телеведущий Владимир Соловьёв в «Путеводителе», походя обвиняя невесть кого в сервильности, весь исстарался, лишь бы расхвалить Путина перед его отходом “на заранее подготовленные позиции” в 2008-м: Путин умный, Путин красивый, Путин здоровый, Путин честный, Путин семейный – мечта всех россиян. Не предаст страну, как Виктор Суворов, которого В.Р. Соловьёв в припадке журналистского профессионализма называет Богданом Резуном (а тот на самом деле Владимир, а не Богдан). Добуквенно перепевая песенки типа “хочу такого как Путин, чтобы не пил”, Соловьёв не мог полностью остаться на “женском” эмоциональном уровне и должен был внятно коснуться преступного демократического режима: «друзья Путина… Им можно всё. И они крайне серьёзно раздражают народ». «Страна у нас, конечно, криминальная» [В.Р. Соловьёв «Путин. Путеводитель для неравнодушных» М.: Эксмо, 2008, с.155,169].

Т.е., он не пытается показать, что путифилы и антипуты живут в разных странах, а то вышло бы того опасней, будто от народа скрывают страшную правду. Профессиональный зомбовоспитатель – телеведущий Соловьёв итожит: всё плохо, но Путин лучше всех. Путин делает самое лучшее из возможного, хотя этого не достаточно, но другого выхода нет.

Что ж. Это правильно: видеть основные тенденции, а не требовать невозможного. На фоне сказок о спасительной демократии сочинялки о незаменимом Путине выглядят лучше. Логика Соловьёва в чём-то верна: чем ускоренный февралистский развал, лучше путинский постепенный консервированный управляемый кирдык. Но оба эти варианта не сулят ничего хорошего в конечном счёте и в любом одномоментном случае.

Оппозиция сосредоточила информационный напор на коррупционном фронте, и Соловьёв не замедлил там появиться, сделав подзаголовком книги «Империя коррупции» слова «Территория русской национальной игры». С незапамятных времён евреи обожают рассуждать о русском национальном характере. Соловьёв не оригинален. Дабы люди с человеками задумались о себе, а не о заоблачных “друзьях” Путина, Соловьёв шандарахает читателя: да ты прирождённый взяткодаватель, беззаконник, вор, холоп и раб, и отец твой прирождённый раб, и дед, и прадед. И нечего на Путина пенять, сам криворож. Карма такая. Наследственная ментальность. Русская и национальная. Не веришь? Вот тебе Александр Данилович Меншиков. Типичный вор и друг Путина. То есть Петра. Вор потому что друг. И все они такие – кто друг, тот и вор. Во все времена.

Но позвольте, это на телевиденье можете вывихивать людям мозги такими схемами. Что может быть русского национального в примере Петра и его выскочек? Они отрекались от национального, привнося Русским “свет” западной культуры. Если еврей Соловьёв думает, что национально и по-русски отрекаться от русскости, пожалуйста, так все западники и рассуждают, но с такой терминологией далеко уйти нельзя (говорить что А это не А). Давайте определимся. А – это А. Не А – не будет А. Обойдёмся без еврейских телештучек.

Нельзя сказать, что исторические примеры Соловьёва совсем безграмотны. Например, он говорит: Павел не умел “дружить”, за это его и убили. Но ведь именно Павел, в отличие от Петра, национален. Не вполне, в силу воспитания в абсолютистском кабаке, но Император Павел с ним постарался покончить. Павел заботился о нации, а не о “друзьях” (это надо же, как Путин испоганил своими миллиардами и телекомпаниями это слово, совсем как Ельцин слово “семья” в перманентной демократической традиции преступности). Или взять Государя Императора Николая II, которого Соловьёв нисколько не понял. Обнаружила ли Чрезвычайная Следственная Комиссия демократичнейшего Временного правительства преступлений бывших министров? Она уморила в тюрьме русского националиста Б.В. Штюрмера, но не обнаружила ни сращивания его с организованной преступностью, ни с крупным капиталом, ни с иностранными корпорациями. Не нашла ни “семьи”, ни “друзей” Императора.

Что-то значит не так, если режим Николая II не оказался преступным, а режим В.В. Путина оказался. Русскость тут если и говорит, то об обратном. Ведь о какой русскости может идти речь в 2000-е? В годы победившей вестернизации и американизма? Не доходит до смешного только потому, что из смешного никуда не выходило: в Италии, говорит Соловьёв, всё хорошо с демократией, но коррупция похлеще чем у нас. Логичный вывод: русские национальные традиции тут не причём. Но вывод Соловьёва иной: Россия очень похожа на Италию, традициями.

Ещё рано заканчивать, идём на рекорд. В.Р. Соловьёв: и в том, что в РФ «вчерашние гарвардские мальчики» «ведут себя так, как русским и не снилось» – «берут и берут» – виноват – «русский дух – коррупционная составляющая» [В.Р. Соловьёв «Империя коррупции» М.: Эксмо, 2012, с.263].

Русский дух сицилийской мафии, русский дух гарвардских мальчиков, русский дух Владимира Соловьёва. Вот надушились! Нет, я понимаю. Журналистика – это реклама. Журналистика – это проституция. За что тебе платят, то и делаешь. Ради красного словца не пожалеешь ни матери, ни отца. Особенно чужих.

Не зря Достоевский ещё в 1859 г. писал: «я всегда был истинно русский». Над этой истинностью черносотенцев кто только ни смеялся. Тот же Соловьёв на тех редких передачах, когда к нему приходили монархисты, высмеивал их, во что горазд. А черносотенцы очень не любят этого еврейского А – не А. Ведь любят говорить: русский – это прилагательное. Это не американец или немец. Могут быть русский еврей или русский татарин. Отлично. И каждый раз забывают про русского русского. То есть, этническая и культурная принадлежность могут не совпадать. Поэтому для верности нужно два определения. Во избежание тавтологии возникло выражение истинно-русский – сразу всё понятно. А о каких русских голосит Соловьёв? Об интернационал-россиянах.

История преследования властями РФ Владимира Петровича Мелихова отлично показывает соотношение между русскостью, рабством и преступностью. Русский предприниматель, В.П. Мелихов построил два православных храма, памятник Государю Императору Николаю II, целый мемориальный комплекс в честь генерала П.Н. Краснова и донских казаков, воевавших против красных – в честь тех, кто не желал быть рабом коммунистического интернационала.

Наша псевдорусская власть терпеть такого поведения не в силах. Совсем как в книгах В.Р. Соловьёва, где он описывает бесчисленные рейдерские захваты предприятий и наезды госорганов по типу бандитских структур вплоть до ФСБ, в 2007 г. был произведён такой же захват торгового комплекса В.П. Мелихова, которого несколько лет угрозами добивалась власть Подольска в интересах курируемых ею фирм. Самого В.П. Мелихова арестовали по обвинению в неуплате налогов.

И тут произошло нечто необыкновенное. Сфабрикованные дела против В.П. Мелихова на суде не прошли. Как власти ни тянули и как ни старались, Владимир Мелихов суд выиграл.

Как пишет Соловьёв, частная собственность в РФ ничем не защищена. И дело тут совершенно не в русском духе. «Любой человек, занимающийся бизнесом в России, если у него по каким-то странным обстоятельствам в партнёрах нет милиционеров или членов семей сотрудников городской районной управы, обречён на провал. Общаясь с людьми, понимаешь, что заниматься бизнесом “в белую” безумно» [В.Р. Соловьёв «Путин. Путеводитель для неравнодушных» М.: Эксмо, 2008, с.261].

Точно о том же говорится в книге коллектива новосибирских предпринимателей: «Вводится насквозь порочный налоговый «кодекс», который работает как механизм изъятия оборотных средств у перерабатывающей промышленности, строительства, транспорта и сельского хозяйства. Работает как механизм ускоренного развала и полного уничтожения производительных сил страны и криминализации экономики. Российская налоговая система  отношения собственности приводит в состояние полного хаоса. В любой момент  налоговые органы могут по заказу «наехать» на любое предприятие и юридически законным образом сменить собственника» [«Заблудились в эпохе» (под общ. ред. д.э.н. В.И. Белова и д.э.н. В.Л. Фёдорова) Новосибирск: «Новая издательская книготорговая ассоциация», 2003, с.243].

Так оно и случилось в случае с В.П. Мелиховым. По заказу криминальных властных структур, «наехали» налоговые органы. Заказчики были уверены, что и тут «юридически законным» приёмом получится захватить предприятие и посадить конкурента. Но выяснилось необыкновенное: В.П. Мелихов мог заниматься бизнесом “в белую”, имея сотрудников городской управы не в родственниках или партнёрах, а в бесчестных врагах.

Другого объяснения этому, как именно в русскости В.П. Мелихова, едва ли можно найти. И эта русскость вызвала вторую волну преследований, на этот раз политических, за отстаивание имени П.Н. Краснова, который на протяжении всей жизни стремился предотвратить политическую и культурную капитуляцию России перед наступлением интернационального феврализма. Демократия – власть медиамагнатов и миллиардеров, использующих народное голосование для легитимации своей власти через институт партий и выборов. П.Н. Краснов изначально понимал, что такая власть может быть только противонациональной властью, т.к. основана на обмане и “праве” силы денег.

В.Р. Соловьёв отлично понимает, что демократизация нисколько не спасает от коррупции. Понимает, что все партии одинаково продажны. Куплены олигархами и Кремлём. Он рассказывает про гарвардских мальчиков, сицилийскую мафию, среднеазиатские традиции носить деньги любому столоначальнику, даже про коррупционные схемы Клинтона. И всё это – «территория русской национальной игры»?

Отбросим публицистическую муру подальше. Социологическая наука не желает знать “русского” коррупционного духа: «Как известно, американская культура придаёт огромное значение деньгам и власти как цели «преуспевания», которую имеет право ставить перед собой любой член общества», «в результате появляется стремление достичь этих одобренных культурой целей какими угодно средствами», «коррумпированная политическая машина и рэкет представляют собой торжество аморального разума над предписанной моралью неудачей» [Роберт Мертон «Социальная теория и социальная структура» М.: АСТ, 2006, с.177-178].

Теперь понятно? В американской культуре деньги первая цель жизни, главная ценность для человека. Культура создаёт преступные политические режимы и экономические системы. Советская культура – уже далеко не русская! – была разгромлена американской, и та безраздельно воцарилась в РФ. Со всеми закономерными последствиями.

Русская культура – труда и служения, а не богатства и власти. Служение само по себе есть главный принцип, потому что оно даёт смысл, которого нет в богатстве. Не знаю как Соловьёв, а я русскую культуру определяю по П.Н. Краснову и Императору Николаю II. Можно найти сколько угодно других примеров национализма, но и эта пара даёт сочетание политической культуры и творческих подвигов, честности и вероисповедной чистоты.

Русская культура в первую очередь религиозна. Христианская картина мира ясна: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Евангелие от Матфея 6:24). Как видно, социология подводит ровно к той же схеме.

Поэтому я даже не стал бы напирать на принципиальную разницу между американской и русской культурой; найдётся сколько угодно еврейских, советских, интернационал-россиянских “радетелей” за русскую культуру, которым ненавистно понятие национализма и которые оттого не выносят предъявляемых к себе его требований: русским мало родиться, им надо стать. Для них всегда русское – это худшее из существующего, и они до устали могут доказывать свою позицию исчислением худшего. Напротив, национализм самопрограммирует на лучшее, а не внушает идентификацию на распутство и взятколюбие.

Не будем приписывать всё американцам. США – гигантский полигон по уничтожению национальных особенностей внутри себя и добивающийся того же по всему миру. Поэтому американизм не национален. А гуманистичен. Правильнее говорить о вечной человеческой склонности служить деньгам, а не Богу. Выбирать аморальный успех, а не нравственность, независимую от побед.

Прежде всего нужен личный путь служения Богу, а не богатству. Затем – соответствующая национальная культура. А уж тогда – должный политический строй. Без всего этого словесная борьба с коррупцией, отдельными лицами или группой лиц является, по выражению Роберта Мертона, бесполезным заклинанием. Без смены социальной и политической структуры изменить наработанный механизм преступности невозможно.

Для русских по-прежнему нет иного выхода, кроме формулы Самодержавие, Православие и Народность. Самодержавие означает Верховную власть нравственного и религиозного идеала, совершенно независимую от владычества денег. Только Самодержавие способно создать политическую модель, источником, основой и целью которой будут нематериалистические идеалы задач спасения души и национального бытия. Проблема соблазна служения маммоне останется всегда, он вечно будет противопоставлять себя монархической идеократии, но только при Самодержавии он будет отброшен от источника политических сил.

При демократии деньги лежат в основе выборной системы, они запускают её механизм. Подыгрывая человеческой тяге к наживе, карьеризму и тщеславию, демократической иллюзии власти народа, демократический режим РФ будет до последнего защищать свои криминальные привилегии. Политическая преступность держится на информационном прикрытии своих структур. Справиться с ней возможно через воссоздание действительной национальной культуры, избавляясь от её американо-еврейской подмены.

Серия сообщений "Программные статьи":
Часть 1 - Криминальный режим в РФ
Часть 2 - Национализм русского монархизма
Часть 3 - Тибетская политическая модель
...
Часть 8 - Национализм в СССР
Часть 9 - Февраль 1917: А. Мильнер, М. Алексеев, масоны и студенты.
Часть 10 - Репетиция революции. Информационный террор 1902-1906

Лично мне чисто военная история никогда не казалась интересной: война имеет значение только как продолжение политики или как обстановка, где себя проявляет личность. Смысл войны можно понять только с политической стороны. Но Р.Г. Гагкуев в выводах о Белом Движении на Юге России принципиально не касается «политической сферы» (с.592), рассматривая заявленное в подзаголовке: «Военное строительство, источники комплектования, социальный состав». Располагая внушительным списком источников и литературы в 543 пункта, автор излагает историю вооружённых сил южной контрреволюции с 1917 г. по 1920 г., начиная с первых отрядов, пробивавшихся на Дон осенью 1917 г.

Главным образом, Р.Г. Гагкуев отслеживает процесс формирования Добровольческой армии Корнилова, затем переход от набора добровольцев к мобилизации при Деникине, с окончательным завершением смены принципов комплектования только при Врангеле. При этом наблюдается типичный для историков Гражданской войны несправедливый перекос в изобразительном приоритете Добровольческой армии в сравнении с Донскими вооружёнными силами.

Следует отметить некоторые фактические неточности в книге. 9 (22) мая 1918 г. Временного Донского правительства уже не существовало, поэтому на самом деле его отказ признать власть Деникина произошёл 29 апреля (12 мая) (к с.250). Журнал «Донская волна», что следует из его названия, выходил на Дону, а не в Екатеринодаре, как указывается на с.46 и с.614. Точнее говоря, в Ростове-на-Дону, переулок Соборный, 17 (между прочим, сейчас это юридический адрес издательства «Феникс»).

В силу относительно поверхностного рассмотрения правления атамана Краснова и решающих для всего хода Гражданской войны боёв Донской Армии, Р.Г. Гагкуев не вникает в суть разногласий между источниками, “беспристрастно” излагая каждый из них и тем самым впадая в противоречия. Задачей историков должен быть разбор этих разногласий, а не силлогистический пересказ.

Р.Г. Гагкуев с одной стороны, признаёт Донскую Армию крупнейшей Белой армией Юга (с.144, 259). «Перенапряжение сил войска давало Донской армии количество, но это «количество» не могло долго сохранять высокую боеспособность, что и показали события зимы-весны 1919 г. Однако события на фронте, по сути, не давали возможности какой-либо альтернативы проведения такой политики. Очевидно, что лишь объединение всех белых сил региона было способно изменить ситуацию на фронте» (с.259).

Историк совершенно верно отображает ситуацию и видит важную упущенную возможность в запоздалом объединении. Однако в связи с созданием атаманом Красновым монархических армий он не делает логичных выводов, что раз Деникин отказался объединить фронт, как изначально предлагал Краснов, то именно Краснов выступил «как общероссийская сила» (с.260), а не Добровольческая армия, – если разбирать дела, а не слова.

Создавая на севере ВВД монархические армии, Краснов явно выступил с общерусскими, а не местническими целями (как его обвинял Деникин). Другим обвинением было внесение разлада в Добровольческую Армию по желанию Германии. Р.Г. Гагкуев без поправок переписывает и обвинения Деникина в местничестве (с.251), и Лукомского в разладе: «Добровольческой армии был нанесён существенный вред» (с.214). От себя Р.Г. Гагкуев конспирологически заключает: «в этом смысле цели создателей «монархических армий» вполне достигли успеха» (с.215). Цель, тем самым, была в затруднении роста сил Деникина.

Но если отвлечься от добровольческой теории заговора (она возникла уже в мае 1918г., задолго до «альтернативных» армий), то должно стать ясно, что монархические армии создавались не для вреда Деникину, а для решения задач, от которых добровольческое командование отказалось в мае, обвиняя Краснова в заговоре. А именно, задач наступления на Москву и спасения Донской Армии от перенапряжения.

Это первое. Второе: а существовал ли тот существенный вред, некритически переписанный у добровольческих генералов? Руслан Гагкуев старательно заносит в кавычки монархизм Южной армии и поставленные перед ними всероссийские задачи. Однако многие русские офицеры, такие как Ф.А. Келлер, отказывались вступать в Добровольческую Армию, выжидая появления сильной армии монархической. Граф Келлер сам категорически отказывался поступать к Деникину и отговаривал всех, кого мог. Такой контингент монархических армий не мог ослабить Деникина.

Далее, пополнения армий должны были производиться из мобилизации в освобождаемых русских губерниях: Воронежской, Саратовской, Астраханской и пр. Такой принцип создания новых армий, помимо Донской, по мере выхода за пределы Войска Донского, при намерении Краснова взять Москву, был логичен до неизбежности и тоже нисколько не мог повредить Деникину.

Другим источником пополнения Южной армии были вербовочные бюро в Смоленске, Смоленской и Витебской губерниях, Пскове, Житомире, Могилёве, Харькове, Полтаве, Екатеринославе, Минске, Бердичеве, Елисаветграде, Одессе, Гомеле, Ровно, Каменец-Подольске, Киеве.

Сравним с вербовочными пунктами Добровольческой армии из книги Р.Г. Гагкуева на сентябрь 1918г.: Харьков, Киев, Одесса, Симферополь, Тифлис, Екатеринославль, Таганрог, Могилёв, Терек, Западная Сибирь, Саратов, Севастополь, Тирасполь, Феодосия (с.160). Есть несколько совпадений по Украине, а именно там немцы препятствовали добровольческой вербовке. В остальном территориальные зоны пополнений отличны.

Сам Руслан Гагкуев цитирует генерала Эльснера: «многие прибывающие для записи в нашу армию просятся на Северный фронт и бывают разочарованы, узнав, что вся наша армия действует на Северном Кавказе. Много офицеров поступает в Донские части постоянной армии» (с.189).

И последнее. Финансирование со стороны Германии и Скоропадского является ещё одним источником, какого никогда не получил бы Деникин.

Итак, в действительности создание монархических армий было самым актуальным и полезным делом. Оно включало в Белое Движение преимущественно тех, кто не мог или не хотел вступать в армию Деникина, а значит, способствовало усилению гидры контрреволюции.

Можно заметить, что неуместное конспирологическое упорство Руслан Гагкуев проявлял с 2007 г., когда в сборнике «Граф Келлер» утверждал: «при немецком участии было начато формирование трёх армий – Южной, Астраханской, Народной, основная задача которых по сути заключалась в том, чтобы ослабить приток кадров в Добровольческую армию» (с.1107). В той же книге С.В. Фомин самым подробным образом доказал ошибочность взгляда на создание вспомогательных армий как на заговор. Автор дублирующего очерка либо не заметил, либо не понял важности сделанных в книге заключений.

Всё же, в основном, Р.Г. Гагкуев достаточно точно отображает ход Белого Движения на Юге России, но избегает разрешения спорных вопросов, нейтрализуя их, беря среднюю, невыразительную линию и не доводит до логического конца многие рассуждения. Во многом это вызвано отстранённостью от политико-экономических сюжетов. Самой сильной стороной книги является статистическое изображение комплектования Добровольческой армии, ВСЮР, Русской Армии и прорисовка их структуры.

Мне хотелось бы написать отзыв на каждую из прочитанных книг. Слишком долго занимался подготовкой своей книги и не мог позволить такой роскоши. Две статьи в 2011 г. были вызваны книгами Петра Валентиновича Мультатули, пройти мимо которых безмолвно было невозможно, а в 2008г. меня просили написать про «ОГПУ против РОВС» А.С. Гаспаряна, и книга оказалась достойной внимания. Отлично помню, как в марте сидел с ней полночи, не отрываясь, пока не дочитал.

Спустя несколько лет Армен Гаспарян приготовил книгу про генерала Скоблина, которую многие ждали. Случившееся за эти годы запутинение А.С. Гаспаряна вызвало бесчисленные осуждения. Запутинение самым естественным образом связано с карьеризмом – иначе далеко выдвинуться невозможно. Это важно для представления о строгом контроле обеспечения информационной безопасности демократических режимов. Тут самое время поаплодировать тем людям, которые, даже ценой своей мечты, отказались пойти по такому пути. Правда, это восхищает.

Но вполне понятное карьеристическое запутинение А.С. Гаспаряна никак не сказывается на главном – его компетенции в освещении жизни Николая Скоблина, Надежды Плевицкой и всего, связанного с ними. Постоянные читатели знаменитого в прошлом блога «Белое Дело» помнят, как после выхода книги «ОГПУ против РОВС» регулярно появлялись сообщения о редчайших изданиях и документах, добытых Арменом Сумбатовичем, о встрече с племянницей Скоблина. Наряду с этим, шли ожесточённые бои со сталинистами, и явственно выражалась политическая ориентация на оппозицию. Крамольный для карьеризма блог был закрыт, а потом вычищен для пущей “благонадёжности”. Смена вех на линию правящей партии чудно соединилась с наступлением мира, дружбы и жвачки с теми самыми сталинистами.

А грандиозный каталог на Скоблина никуда не делся, только рос. И как новые должности на государственном радио ни затрудняли исследовательскую работу, книга о Скоблине, наконец, появилась. Её будет не точно назвать биографией: основной упор сделан не на жизнеописании, ударение падает не на заглавие «Генерал Скоблин», а на подзаголовок «Легенда советской разведки», с двусмысленностью слова легенда, подразумевающего или вымысел, или реальную героическую принадлежность.

Вместо биографической линейности, дополнившей бы наши представления о Скоблине, нам предложен повтор основного сюжета «ОГПУ против РОВС» с точным воспроизведением крупных частей текста первой книги автора. Отсюда не возникает прежнего впечатления захватывающей новизны и оригинальности авторского подхода. К «Генералу Скоблину» следует подходить как к переработанному, исправленному варианту «ОГПУ против РОВС» и оценивать достигнутое углубление  заявленных тем.

Значительно дополнив первую книгу, А.С. Гаспарян сумел заодно и снять спорные места, необязательные декларативные заявления. «Генерал Скоблин» много выиграл, оставшись без прежних обвинений в адрес Государя Императора и выдающихся русских государственных деятелей. Справедливо были оставлены попытки обосновать монархизм Корнилова: вера Скоблина в его наличие – совсем другое дело.

Однако А.С. Гаспарян остался с прежней неприязнью к Н.Е. Маркову, имеющей скорее эмоциональное, нежели документальное обоснование. Армен Гаспарян снова демонстрировал, в какую лужу неизбежно сядешь, допуская непродуманные суждения о Скоблине, используя непроверенные данные. Но сам, видимо, не собирался вникать в биографию Н.Е. Маркова, когда заявлял: Н.Е. Марков «в армии не служил и всю Гражданскую войну занимался тем, что только и умел – оглашал бесконечные воззвания» [А.С. Гаспарян «Генерал Скоблин» М.: Вече, 2012, с.110].

В сборнике «Воинство Святого Георгия. Жизнеописания русских монархистов начала ХХ века» (СПб.: Царское Дело, 2006) имеется статья Дмитрия Богоявленского и Андрея Иванова «Курский зубр», а издание книги Н.Е. Маркова «Думские речи. Войны тёмных сил» (М.: Институт русской цивилизации, 2011) предваряется предисловием Дмитрия Стогова. Оба источника одинаково описывают не столько оглашение Н.Е. Марковым воззваний в 1917-1919 годы, сколько предпринятые им усилия организовать спасение Царской Семьи. После неудачи, с конца 1918 г. он «принял деятельное участие в Белом Движении на Северо-Западе. Под именем Льва Николаевича Чернякова он служил обер-офицером для поручений при Военно-гражданском управлении Северо-Западной белой армии».

Н.Е. Марков, будучи человеком штатским, в возрасте пятидесяти трёх лет добровольцем служил в Белой Армии! Он взял псевдоним, т.к. под настоящим именем служить бы помешали (А.П. Родзянко всё равно закрыл его газету). Много ли наберётся лиц, пошедших на такое? А его отвага при подготовке спасения Царской Семьи, когда он рисковал жизнью, крутясь между Петроградом и Москвой, при огромном “чувстве”, питаемом к нему властями! Будь все такими как Н.Е. Марков, уберегли бы Государя, а Белое Движение не оказалось разгромлено. Как-никак, Н.В. Скоблин был офицером, вдвое моложе Н.Е. Маркова. И если обвинять Маркова в воззваниях, то не забудем и про А.И. Куприна. Он, знаете ли, тоже всего-навсего оглашал воззвания. В той же армии. Стыд-то какой, да?

Того же рода и обвинение Н.Е. Маркова в стремлении к захвату руководства армией Врангеля в Галлиполи. Поскольку речь идёт об эмиграции, военная компетенция тут значения не имеет. Марков никогда не претендовал на командование армией, но, как председатель Высшего Монархического Совета, объединял под своим руководством все монархические организации. И такое объединение куда лучше того несусветного разброда, какой явила эмиграция, не пожелавшая подчиняться ВМС. В то же самое время Врангель предпринимал усилия объединить эмиграцию вокруг себя (аналогично действиям Маркова) – и будет очень не правильно назвать это требованием отстранения Маркова от ВМС и заменой Маркова – Врангелем [напр. см. «История и историки». 2003. М.: Наука, 2003, с.122].

Не очень удачно сформулировано описание приезда в Екатеринодар «в декабре 1918 года» Шатилова: «как раз в это время на Северном Кавказе шла ожесточённая борьба Добровольческой армии с 11-й Красной армией, в которой насчитывалось свыше 100 000 штыков и сабель» [А.С. Гаспарян «Генерал Скоблин», с.51].

Такое описание режет глаз. Совершенно ясно, что боевой состав 11-й армии в декабре был иным. А.И. Деникин утверждает, что в конце ноября из 150 тысяч, числящихся в 11-й армии, действительно сражалась половина – 75 тысяч. А указывая расположение войск 11 армии, перечисляет 4 группы: в 15, 10, 10 и 25 тысяч. Это – 60 тысяч, плюс 12 тысяч армии 12-й, итого 72 тысячи. Но к 11-й относятся – 60 [А.И. Деникин «Очерки русской смуты» М.: Айрис-пресс, 2005, Кн.3, с.152-154].

Не очень-то доверяя Деникину, спешу свериться с советскими источниками. По данным штаба Кавказско-Каспийского фронта, к концу 1918 г. в реорганизуемой 11-й армии насчитывалось 50,2 тысячи штыков и 15,6 тысяч сабель [«Гражданская война в СССР» М.: Воениздат, 1980, Т.1, с.321].

Свыше ста тысяч насчитывалось на фронте у Краснова, а не у Деникина. Причём, уже 13 (26) января 1919 г. командование фронта докладывало, что эпидемия сыпного тифа уложила в госпиталь до 60 тысяч человек, и 11-я армия почти перестала существовать. В феврале 1919 г. общая численность 11-й и 12-й армий определялась главным командованием РККА всего в 35 тысяч штыков и сабель [«Директивы Главного командования Красной Армии (1917-1920)» М.: Воениздат, 1969, с.160, 272].

«Критическое положение» «у белых на фронте создалось»не весной 1919г., как пишет А.С. Гаспарян (с.52), а в январе, независимо от календарного стиля – тогда Южный фронт красных и Армия Краснова балансировали между крушением и победой, а Деникин, сопротивляться которому тифозная 11-я армия уже не могла, не сделал ничего, чтобы исправить это критическое положение – он добивался свержения атамана Краснова даже ценой поражения Донской Армии.

Изобразительный перекос в отношении Добровольческой Армии наблюдается с первых же страниц книги: после того как октябрьский переворот вверг страну в Гражданскую войну, «первыми поднялись на борьбу с Третьим интернационалом Лавр Георгиевич Корнилов и четырёхтысячная Добровольческая армия» (с.6). 3-й интернационал был основан в марте 1919г. сразу после поражения атамана Краснова. Но если подразумевать под ним октябрьских триумфаторов (обозначение действительно удобно, т.к. интернационализм определял их суть и их успех в то время более, нежели однопартийность), то Корнилов не мог быть первым, т.к. он сидел  в заточении. Может быть, Добровольческая Армия была первой “поднявшейся” армией, первой по армии, но не первой по первости. Традиционное игнорирование независимого от добровольческого антибольшевицкого сопротивления значительно искажает ситуацию. Для героизации Скоблина вполне достаточно принадлежности к Корниловскому ударному полку, который не нуждается в незаслуженных титулах.

Совершенно обделено вниманием непосредственное участие Скоблина в Гражданской войне. В частности, приезд Скоблина в Новочеркасск 25 ноября 1918 г. на встречу атаманом Красновым делегации Антанты [И.А. Поляков «Донские казаки в борьбе с большевиками» М.: Кучково поле, 2007, с.519].

Зато в эмиграции А.С. Гаспарян ориентируется безукоризненно (не считая Н.Е. Маркова). Изложение истории Внутренней линии дополнено новыми документами и свидетельствами. Исчерпывающее описание похищения генерала Миллера обновлено добавочными обвинениями в адрес Скоблина, несостоятельность которых автор элегантно демонстрирует. Не прилагая особенных усилий к доказательству невиновности Скоблина, А.С. Гаспарян по-новому, кратко, без лишней патетики, использует прежний набор доводов из «ОГПУ против РОВС» о противоречивости обвинений Скоблина. Ожидаемые новые доводы остались в запасе. Не излагая альтернативную версию случившегося, Армен Гаспарян продемонстрировал слабые и сильные стороны привычной версии.

Заодно автор запросто, но не очень приметно парировал предъявленные ему в прошлом претензии из статьи А.В. Ганина «Под колпаком Шпигельгласа» («Родина», 2008, №6). А стоило бы задержаться на этом. Андрей Ганин высокомерно ссылался на неиспользуемые в «ОГПУ против РОВС» мемуары Вальтера Кривицкого «Я был агентом Сталина» (1939), где Скоблин назван агентом ОГПУ, центральной фигурой сбора компромата на Тухачевского. А.В. Ганин считал Кривицкого осведомлённым и надёжным свидетелем. Хотя возглавлявший советскую нелегальную разведку в Европе Вальтер Кривицкий узнал, что Скоблин советский агент… из подборки газет в Париже [В.Кривицкий «Я был агентом Сталина» М.:Терра, 1991, с.247].

Всё сообщаемое Кривицким – пересказано или додумано по этим газетам. “Осведомлённый” Кривицкий считает Скоблина связанным с похищением Кутепова, чего никак не могло быть. «Бумаги, найденные в их номере, позволили установить, что Скоблин был, вне всякого сомнения, агентом ОГПУ». Таких бумаг в номере Плевицкой и Скоблина, разумеется, не существовало.  Кривицкий же первый сообщил: «Скоблин был главным источником доказательств, собранных Сталиным против командного состава Красной Армии». Само похищение Миллера Кривицкий объяснял тем, что тот мог обнародовать источник обвинений Тухачевского.

Не касаясь даже того, что никакого компромата на Тухачевского ни Скоблин, ни гестапо Сталину не доставляли (таких документов не существует – значит Кривицкий всё выдумал), достаточно сказать, что Кривицкий не знал, кто из эмигрантов был тот поставщик сведений против Тухачевского, о котором будто бы говорил Кривицкому Шпигельглас. Что агент-информатор именно Скоблин – собственное, надгазетное открытие Кривицкого. Судоплатов утверждал, что информатора не существовало. Что же до того, что по Судоплатову Скоблин работал на ОГПУ (только не касаясь Тухачевского), то Судоплатов и Ольгу Чехову назвал советской разведчицей, – и есть вероятность, что Судоплатов утверждал это из “патриотических” соображений, из каких и Виктор Суворов преувеличил всемогущество ГРУ. Как было не воспользоваться легендой о Чеховой: "наша" разведка до самого Хитлера добралась. Доказательств этому нет ни одного. Зато есть мемуары самой Чеховой, из которых лично мне совершенно ясна немыслимость работы на разведку дамы такого умственного и психологического склада.

Достойную взвешенность суждений продемонстрировал новый подход к заговору Тухачевского – в «ОГПУ против РОВС» весьма самоуверенно заявлялось: заговор, безусловно, был, но Скоблин не мог иметь к нему никакого отношения [А.С. Гаспарян «ОГПУ против РОВС» М.: Вече, 2008, с.248].  В новой книге историк проявляет достойную выдержку и воздерживается от недоказуемых высказываний по чрезмерно сложным вопросам. Хотя допускает очень уж откровенные заимствования из «Двойного заговора» Колпакиди и Прудниковой с малой долей собственной исследовательской инициативы.

К сожалению, есть все основания предполагать, что повышенная занятость А.С.Гаспаряна на радио и дальше будет чрезмерной помехой для написания оригинальных трудов по истории Русского Зарубежья.

Вот и всё. Подписал договор на выпуск книги «Генерал Краснов. Монархическая трагедия» с издательством «Феникс» (Ростов-на-Дону).

27 декабря 2002 г. мне в руки впервые попала книга П.Н. Краснова «Цареубийцы» Красноярского издания 1995 г. До этого мог если и слышать его имя, то не замечать. Так часто происходит, когда обращаешь внимание только на то, что знаешь или понимаешь. Незнакомые имена кажутся бессмысленными.

К тому же времени начинал интересоваться личностью Императора Николая II и, соответственно, Самодержавной системой, но вырваться из главенствующего информационного поля поначалу было не так просто. Краснов помог постепенно разобраться в прошлом, дав модель поведения, разрушающую и советские, и демократические стереотипы. Поначалу именно спорность его особого монархического пути подогревала исследовательский интерес.

Первые пять лет шёл сбор материалов, краткие выступления на темы биографии П.Н. Краснова и значения монархизма на Красноярских научных конференциях за 2004-2007 – 7 раз, одно памятное участие в таком же мероприятии в Омске. С 2007 г. начал написание книги и сосредоточился на этом одном.

Постепенно оказалось, что материалы по генералу Краснову необъятно объёмны, а не скупы и хроникальны, как решил к 2003 г. романист Б.Е.Тумасов. У меня до сих пор осталось море источников, до которых нет времени добраться. Зато и размеры книги начали перерастать разумные пределы.

Как всегда бывает при длительном последовательном изучении, в итоге пишешь не то и не так, как предполагаешь. Изученное меняет планы и схемы, задвигает назад намеченные темы, бросает невостребованными старые черновики. Глава «Заговор против Императора» переписывалась раза три, но почти исключительно дополнялась, чем менялась (её на целую книгу можно раскрыть, на какой-то момент заставил себя остановиться). Моё любимое «Честное слово генерала» радикально переписывалось раза 2 (по мелочи – 52), но там вносились самые грандиозные изменения. «Гидра контрреволюции» как таковая не переделывалась. Потому что писалась 2,5 года. Каким головоломным ни было «Честное слово», там такого не случалось, чтобы местами бросал и то начинал «Меч эмигранта», то 2-ю отдельную подглавку «Гидры», т.к. никак не мог осилить какой-то момент.

Последние главы шли уже спокойнее и наработаннее. Переставало мучить ощущение недосказанности и необходимости выразить выстраивающиеся в несколько очередей мысли. В книге оказалось всё главное, что я хотел сказать о генерале Краснове и монархической трагедии.

Полнота и законченность книги не помешает при необходимости привести дополнительные развёрнутые доказательства каждого выдвинутого тезиса.

Редактор обещал выход книги через 2 месяца после заключения договора.

Очередной финал.

«И слышит Русская земля
Как бы раскат далёкий грома:
В стенах Ипатьевского дома
Погибла Царская Семья»
(Вячеслав Шене)

Мне всегда казалось, что жизнь Императора Николая II намного интереснее его смерти. Ставший теперь одиозным опус Радзинского подкреплял это мнение. И по большому счёту, удивительное многообразие обстоятельств жизни Государя и Царской Семьи по-прежнему важнее загадок сокрытия тел. Однако именно высокая прижизненная значимость Царской Семьи, смысл воплощаемых Ею идей и сама роль в Истории привела к выводу о существенном предопределении совершением Екатеринбургского злодеяния нашего попадания в то будущее, где мы пока живём.

Глава «Гидра контрреволюции» о Гражданской войне и истории правлении атамана Краснова неожиданно завершилась на долларе, а разбор существующих версий событий 4 июля остался за её пределами и потому вынесен в отдельную статью.

Разбор версий в изначальном хронологическом порядке будет излишне длинен. Если кратко, перезапуск частных и официальных расследований в РФ дан на рубеже 80-х и 90-х годов через переиздание Соколова, Дитерихса, с публикаций Радзинского и появления работ Платонова, Пагануцци, Плотникова, Йоффе, Алексеева, Буранова и Хрусталёва и пр. «Убийство Царской Семьи» Н.А. Соколова издатели бросили советскому и антисоветскому читателю не иначе как истину и национальное русское достояние. Такой же долго казалась «записка Юровского» от другого “настоящего подвижника”, Э.С. Радзинского. Через совмещение “независимых” белых и красных источников соколовско-записочная версия получила массовое признание под видом раскрытия всех тайн.

На протяжении 20 лет длинный марш несогласных отрицал обе опоры версии, ставшей официальной у правительственной комиссии по захоронению. Развенчание велось с самых противоположных позиций. К примеру, Виталий Оппоков с намерением обелить большевиков допускает совершение цареубийства кем угодно, кроме них: немцами, белочехами, левыми или правыми эсерами, меньшевиками, анархистами, белогвардейцами, монархистами, родственниками Императора... Да-да, не большевики, а Великие Князья с целью занять Царский Трон, напали на охраняемую большевиками Царскую Семью и избавились от конкурента. И не только в Екатеринбурге, но и в Перми, и в Петропавловской крепости, по-видимому. Почерк похож. – Безумие, правда? Нет уж, не монархисты или меньшевики уничтожали Императорскую Фамилию всюду, где находили её представителей. Вздор Оппокова о согласии Николая II на убийство Александра III под влиянием покушения в Японии заслуживает того же отношения. Предположение о нападении на Ипатьевский дом снаружи совершенно произвольно. Будучи возможным в теории, оно куда маловероятней всех прочих версий событий 4 июля.

Куда существенней опровержения Оппокова по адресу Радзинского и Соколова в конкретных деталях. А именно, в одной папке со знаменитой «запиской» он обнаружил агентурные донесения из колчаковского архива. Оппоков делает вывод, будто и сама «записка» составлена в контрразведке белых. Но упоминание в «записке» об оторванном пальце, обнаруженном белыми, указывает на использование красными вражеских публикаций и архивных данных [В.Г. Оппоков «Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917 года» М.: Яуза, Эксмо, 2008, с.43,47].

За рубежом нелепости и противоречия следствия Соколова и записки Радзинского свела Шэй МакНил. Она ссылается и на Оппокова, и на материалы расследований, проведённых до Соколова, но самое ценное у неё – материалы зарубежных архивов. МакНил приводит примеры горячей заинтересованности руководства Антанты в судьбе Царя. По добродушию, она толкует все данные в пользу планов и действий к спасению Императора западными союзниками. В частности, Британское адмиралтейство телеграфировало в октябре 1918 г. в Архангельск про здание, собранное с намерением установить его в Мурманске: оно «раньше предназначалось для покойного царя» . Однако строительство специального здания может быть объяснено другими мотивами. Можно, к примеру, сопоставить эти данные с отвергнутым Сиднеем Рейли планом похитить Ленина и перевезти его для содержания в Архангельск. Точно так же и дом мог предназначаться для изоляции Государя, исключения возможности Его влияния на исход контрреволюционной борьбы в России. Рейли предпочитал не рисковать и сразу покончить с Лениным. Английский посланник Локкарт, чьё имя получил заговор против Ленина, в марте 1918-го переехал в Москву вместе с Троцким и вёл с ним переговоры в тайне от Ленина. Участие таких людей как Рейли и Локкарт в планах по спасению Царской Семьи, как это предполагает МакНил, немыслимо.

Как часто бывает у зарубежных историков, МакНил знает мало русскоязычных источников, путает элементарные имена, отчества и фамилии, и не очень хорошо понимает смысл происходящих событий. Совершенно нелепы страницы про “загадочного” лейтенанта Шереметьевского, который 30 июля 1918 г. привёл следователя Наметкина к Ганиной Яме, после чего «исчез так же быстро и загадочно, как появился на сцене». Поручик А.А. Шереметевский не думал никуда исчезать, летом 1919 г. он дал обширные показания Н.А. Соколову: «25-26 июля в Екатеринбурге я слышал о “расстреле” Государя. Про остальную августейшую семью говорили, что она вывезена»… Предположение МакНил, будто это был муж Юлии Ден, урождённой Шереметьевой, ошибочно. Капитан первого ранга Карл Ден в то время находился в Англии, а девичья фамилия его жены – Смульская [Ю.А. Ден «Подлинная Царица» СПб.: Нева, 2003, с.5, 432].

Уходя всё дальше в неверном направлении, МакНил противопоставляет официальной версии цареубийства записку 12 декабря 1918 г. «Последние дни бывшего царя Николая Романова (перед его гибелью)». Записан мнимый отчёт со слов Парфёна Алексеевича Домнина, представленного как «лакей или камердинер» Николая II. Очень часто у противников версии Соколова есть существенная проблема: они не могут представить более убедительную и обоснованную гипотезу. И получается, что в ход идут такие явные фальшивки, как «Последние дни» Домнина. Такого камердинера не существовало. Записанные с его слов сцены общения с Царём совершенно не правдоподобны, типа: « – Пожалуйста, позвольте мне раздеть Вас и постелить постель, – попросил Парфён Алексеевич бывшего Царя. – Не беспокойся, старина – ответил бывший царь...». Даже скрывайся под псевдонимом Домнина Чемодуров (как утверждают), ситуационно этот разговор попросту невозможен. И так буквально со всем. Цесаревич Алексей якобы «харкал кровью». Государыня звала Супруга «Коко». Перед смертью «Николай Романов продолжает секретную переписку со своим другом генералом Догертом»… [МакНил Шэй. «Секретный план спасения царской семьи» М.: АСТ, 2006].

Изумляешься, как такому документу могут доверять знатоки Царского Дела. Отчёт Домнина по всем характеристикам соответствует знаменитым бумагам Сиссона. В обоих случаях за подделку были потрачены крупные суммы. Передача отчёта по телеграфу в Нью-Йорк Карлом Аккерманом стоила 6000$. В обоих случаях спущенные деньги использовались как аргумент в пользу подлинности. В обоих случаях имена и события приведены произвольно, без знания подлинных обстоятельств. В бумагах Сиссона тасовали раскрытые при Временным правительством контрразведкой имена Ленина, Суменсон, Козловского, приплетая сюда не к месту американского агента Троцкого. Домнин же записывает в корреспонденты и друзья Царя генерала Довгерта – главу монархической организации в Москве, связанной с немцами. Как Суменсон попала в бумаги Сиссона, поскольку её имя прогремело по всей стране, так и Довгерт превратился в друга Государя лишь потому, что про командира офицерского отряда Правого центра судачила каждая сухаревская торговка [Клементьев В.Ф. «В большевицкой Москве (1918-1920)». М.: Русский путь, 1998].

Аккерман работал курьером американской разведывательной службы, в её интересах запутывания следов цареубийства и был сфальсифицирован этот документ. Отчёт Домнина недостоверен не в деталях, а целиком и полностью. Несколько лучше документированы версии, связанные с увозом Царской Семьи из Екатеринбурга в Пермь. Они основаны на показаниях следствию в 1919 г. В частности, Шереметевского. Но тот передавал слухи. Наталья Мутных на допросах февраля-марта 1919 рассказала со слов её брата, секретаря Уральского областного Совета: Государь и Наследник убиты, их тела сожжены. Императрица и Великие Княжны содержались в безымянном женском монастыре, в сентябре в Перми, затем в Вятке. Причём в Перми Мутных будто бы даже видела Их живыми в подвале, под стражей. Сторонники этой версии обвиняют Соколова и Дитерихса в намеренном игнорировании данных в пользу спасения кого-либо из Царской Семьи [Л.М.Сонин «Загадка гибели царской семьи» М.: Вече, 2006, с.73, 127].

Если говорить о вышестоящих силах, направляющих следствие в фальсификационном направлении, то под ними следует полагать не Дитерихса и Колчака, а тех же американцев по типу Аккермана. Он и его коллеги наблюдали за домом Ипатьева при красных вплоть до 4/17 июля. Потом в Екатеринбурге расположились чехи. Знаменитый Рудольф Гайда поселил штаб своего корпуса прямо в Ипатьевском доме. Напомню, мятеж чехословаков был спровоцирован приказом Троцкого о разоружении. А их политический вождь Т.Г. Масарик был близким другом Чарльза Крейна. Мало того, МакНил пишет, что самая первая комиссия по изучению судьбы Царской Семьи сформирована князем Голицыным, тоже близким другом Чарльза Крейна. А кто такой Ч.Р. Крейн? Мультимиллионер, настолько близкий к президенту США, что его влияние относительно России признаётся равным значению Эдварда Хауза, альтер эго Вудро Вильсона. Крейн отправился в Россию сразу после свержения Императора Николая II. И не просто так, а на одном пароходе с Л.Д. Троцким [С.В. Листиков «США и революционная Россия в 1917 году» М.: Наука, 2006, с.25, 323].

Во время Гражданской войны Троцкий со знанием дела дал характеристику Вильсона: «Власть американского президента нисколько не меньше власти какого-нибудь короля или царя. Во всех основных вопросах жизни и смерти, в вопросах войны и мира американский президент, как исполнитель воли финансового капитала, сосредоточил в своих руках за время войны всю власть» [Л.Д. Троцкий «Сочинения» М.-Л.: Госиздат, 1926, Т.17, Ч.2].

Томаш Масарик станет президентом Чехословакии, за его сына Яна Масарика выйдет замуж дочь Чарльза Крейна Фрэнсис. Старший сын Чарльза Ричард Крейн в 1919 г. стал полномочным послом США в Праге. 8-9 февраля 1919 г. в Лондоне Милюков виделся с Чарльзом Крейном и вёл с ним неделовые беседы. Есть масса сведений об установлении своей агентуры среди чехов Вильямом Вайсманом (начальник Сиднея Рейли), и постоянных тесных контактах Вайсмана с Хаузом, о проведении ими совместных финансовых операций через банкирский дом Морганов. По свидетельству французского офицера Жозе Ласье, корреспондент «Таймс» и агент Форин Офис Роберт Вильтон рассказал ему, что британские должностные лица в Екатеринбурге поддерживали «слишком близкие и компрометирующие их отношения со следователем Соколовым». Первым, кто изложил антинемецко-юдофобскую концепцию официального расследования, был именно Вильтон, в 1920 г., до Дитерихса и Соколова. Совершенно независимо от Ласье, на то же обращает внимание Аничков: Соколов лично жаловался ему на недостаток средств, «на вмешательство в следствие некоторых иностранных генералов, имевшие место, как ему казалось, из желания исказить истину с целью обелить большевиков» [В.П. Аничков «Екатеринбург – Владивосток. 1917-1922» М.: Русский путь, 1998, с.211].

Планомерность искажения улик на месте преступления может быть выражена в цифровом эквиваленте. Э. Диль, отправленный за бумагами Царской Семьи в конце июля 1918 г. обнаружил непрофессиональное поведение охраны, недавние надписи на стенах – дом не остался «в документальной неприкосновенности» с тех пор как его заняли белые. В расстрельной комнате Диль насчитал «больше восьми следов» пуль на стене [«Архив русской революции», Т.17, с.296]. В отчёте британского офицера Чарльза Элиота 5 октября приводится цифра в 17 следов от пуль на стене и полу. Следователь Иван Сергеев насчитал 27 пулевых отверстий. Николай Соколов – 30. Дитерихс упоминает максимум 35.

 Эти данные и попытки логической реконструкции расстрела по оставленным цареубийцами описаниям приводят к выводу о ложном характере версии расстрела всей Царской Семьи в полуподвальном помещении, менее всего для расстрела приспособленном. Ещё в 1934 г. профессор А.А. Зайцов в книге «1918 год» признал расследование Соколова далеко не окончательным. Теперь много книг написано на этот счёт. Остановимся на примечательной метаморфозе. В 1989 г. Радзинский назвал свою публикацию запиской Юровского. Лев Сонин обратил внимание, что этот текст, написанный по просьбе М.Н. Покровского, не подписан, в тексте не упоминается Юровский и речь идёт от третьего лица, надиктованный текст лишь содержит авторскую правку Юровского. В конце концов Ю.А. Жук в сборнике «Исповедь цареубийц» (2008) прямо называет этот документ запиской Покровского. П.В. Мультатули так же пишет, что он был написан Покровским.

Что остаётся? Версия увоза в Пермь была частично проверена Соколовым и отвергнута. Разумеется, требовалось расследовать её более тщательно. Но если версия расстрела неубедительна, противоречива, построена на длинном ряде фальсификаций (вроде убитой собачки с неразложившимся телом за год в шахте), то не значит, что версии спасения более обоснованы. Не будь большевики уверены в уничтожении всей Царской Семьи, они не стали бы безоговорочно взваливать на себя Екатеринбургское злодеяние. Войков не мог бы заявить, что мир никогда не узнает о произошедшем.

Яков Шейкман, расстрелянный белогвардейцами в Казани 8.8.1918 (н.ст.), успел написать семье письмо-завещание с такими строчками: «17. VII – 18. Свердлов сообщил мне, что убит Николай Романов. Семья его переведена в Алапаевск. Я пожалел, что не уничтожили всю семью» [«Факел», 1990, с.193]. Яков Свердлов руководил всеми операциями с Царской Семьёй. Он знал всё. Но раскрывать подлинные обстоятельства дела он не обязан, особенно тем, кто может оказаться захваченным врагом. Правда составляет тайну хотя бы из-за официального объявления об увозе всех, кроме Государя. Помимо соображений престижа, красные учитывали обязательства перед Германией. Но связывать предполагаемое спасение с немцами нет оснований. Свердлов состоял в лагере противников Германии и через своего брата был связан с американскими банкирами в Нью-Йорке.

Немецкий дипломат в Москве уже 6/19 июля не сомневался, что злодеяние совершено по приказу Кремля, а приближение чехов – только повод. В дневнике за 9/22 июля появляется такая запись: «Подробности убийства царя, которые постепенно становятся известны – ужасные. Теперь уже, пожалуй, нет сомнения, что чудовищно убиты также царица и дети царя, что распоряжение было дано здешним центральным правительством, а полномочия по выбору времени и формы исполнения были переданы Екатеринбургскому совету» [Карл Ботмер «С графом Мирбахом в Москве» М.: Терра, 2004].

О казни Императора Голощёкин объявил в Екатеринбурге на митинге в театре под гром аплодисментов. Белобородов в 1921 г. правил в Ростове. «Про казнь Царской Семьи он любил говорить, но при этом подчёркивал, что лично он никого из Семьи не убивал» [А.М. Терне «В царстве Ленина» М.: Скифы, 1991, с.23]. Что противоречит данным официального следствия. А.Г. Белобородов как троцкист с 1927 г. исключался, каялся и восстанавливался в партии несколько раз до расстрела в 1938 г. Н.К.Крупская, тоже переметнувшаяся троцкистка, написала: «Чехословаки стали подходить к Екатеринбургу, где сидел в заключении Николай II. 16 июля он и его семья были нами расстреляны» [Крупская Н.К. «Воспоминания о Ленине» М.: Политиздат, 1972, с.406].

Расстреляны ли? Ими ли?

В Киеве за 3 недели до злодеяния, 13/26 июня Милюков записал слухи «из Екатеринбурга» об убийстве Николая II германской «за свой отказ» принять корону из германских рук [П.Н. Милюков «Дневник 1918-1921» М.: РОССПЭН, 2004]. По Москве ходили слухи, что немцы отправили в Тобольск русского генерала под охраной чинов своего посольства для подписания Государем сепаратного мира о восстановлении границ 1914 г. и прежнего торгового договора. Когда Император подпишет договор, его семью немцы освободят и большевиков свергнут. Капитан Клементьев находил такие разговоры несерьёзными. Однако следователь Соколов в Екатеринбурге за 1919 г. собрал показания свидетелей, объяснявших увоз Царя и Царицы из Тобольска намерением немцев скрепить Брестский мир авторитетом свергнутого Императора. Е.С. Кобылинский передавал слова Государя: «Они хотят, чтобы я подписался под Брестским договором. Но я лучше дам отсечь себе руку, чем сделаю это». П.А. Жильяр – слова Государыни: «Я чувствую, они хотят заставить его подписать мир в Москве. Немцы требуют этого, зная, что только мир, подписанный Царём, может иметь силу и ценность в России». Е. Эрсберг: «Княжны передавали мне со слов, конечно, родителей, что Яковлев везёт Государя в Москву. И Государь и Государыня, по словам Княжон, думали, что большевики хотят перевезти его в Москву, чтобы он заключил мирный договор с немцами» [Н.А. Соколов «Убийство Царской Семьи» М.: Советский писатель, 1990, с.61-65]

И некоторые историки даже считают, будто Император поставил подпись под Брестским договором. 4 июня К. Рицлер сообщал в Берлин: «Карахан засунул оригинал Брестского договора в свой письменный стол. Он собирается захватить его в Америку и там продать, заработать огромные деньги на подписи императора» (Сонин, с.199). Мы теперь знаем, чего стоит “подпись”, которая не принадлежит Императору, под “Манифестом” об отречении, не являющимся Манифестом. Тут перед нами появляется ещё одна очень сомнительная подпись, которую, к тому же, никто больше не видел. Ни в Америке, ни в России. Брестское соглашение был подписано в марте и ратифицировано специально для этого созванным съездом Советов. О каком оригинале тут может идти речь, не понятно. Но и здесь выявляется, хотя и не ясная, тяга большевиков в сторону США.

Не подлежит сомнению, что ни военная, ни дипломатическая правящие группы в Германии не стремились к убийству Императора Николая II. Государь нужен был им живым для использования Его имени в различных политических махинациях в России. В обстановке, когда атаман Краснов на юге, белочехи на востоке, голод и восстания в центре поставили большевиков на грань существования, в Германии управляемая Реставрация виделась предпочтительнее советской власти. Тем более не имелось мотивов для убийства, только для сохранения жизни Царской Семьи, пускай и в немецких интересах. Сейчас с полной уверенностью можно говорить, что Н.А. Соколов и М.К. Дитерихс заблуждались относительно участия немцев как в непосредственном убийстве Царской Семьи, так и в миссии комиссара Яковлева, исполнявшего указания Свердлова, противника немецкого влияния на СНК.

Вдовствующая Императрица Мария Фёдоровна 28 июня (10 июля) записала: «Взят Екатеринбург, и Н. будто бы находится теперь у союзников». 24 августа (ст.ст.) она приняла графа Келлера. Тот получал сообщения, будто Государя спасли. Разумеется, Ф.А. Келлеру хотелось верить в это [Дневники императрицы Марии Фёдоровны (1914-1920, 1923) М.: Вагриус, 2006, с.234,249]. Но разве на то имеются основания теперь? Марк Ферро, автор посредственной книжки о Николае II, верит некой записке бабушки Алексиса Дураццо, “замогильно” утверждавшей, будто она Мария Николаевна, которая с 6/19 июля по 6 октября (н.ст.) безвылазно находилась в Перми. Лев Сонин торопится увенчать Дураццкой запиской Пермскую гипотезу: «Всё тесно сходится!». Позвольте: «нас, мою мать и моих трёх сестёр, разделили» 6 октября, – а Кирсте рассказывали о побеге Анастасии. Где же сходится, когда в записке говорится об остальных трёх сестрах, не считая Марию. Видимо, Сонин думает, что Мария рассказала бы о её четырёх сестрах, не сбеги Анастасия. Ничего нет о монастыре и Вятке. Ничего не сходится и далее: Чичерин отправил Марию в Киев, а «через некоторое время генерал Скоропадский направил специальный поезд, в который посадили Марию», она спаслась и до самой смерти в 1972 г. никому не рассказала, кто она, «по соображениям безопасности». До такой мотивировки не опустится ни один уважающий себя конспиролог. Кого же могла бояться Мария Николаевна до 1972 г.? Чекисты убьют? Немцы? Американцы? Престолонаследники из зависти? Как поступила бы подлинная дочь Императора Николая? Как минимум замогильно объяснила, кого боялась полвека. А на самом деле никого бы не побоялась, ибо, будучи сильной, самоотверженной девушкой и дочерью Царя, не спряталась бы в Испании под чужой фамилией, а рассказала всю правду и стала тем безупречным символом, безусловным лидером, в котором так нуждалось Русское Зарубежье.

Дабы окончательно поставить крест на всех версиях спасения, связанных с Германией и Украиной, приведу свидетельства того самого генерала Скоропадского, который будто бы вывез Марию. Скоропадский подтверждает существование многочисленных слухов о спасении Царской Семьи и показывает их беспочвенность. Уж наверное, не из-за соображений безопасности. Гетман оставил (тоже “замогильные”) воспоминания о посещении Берлина в сентябре 1918 г. На первой же встрече с Кайзером Вильгельмом II разговор «вертелся, главным образом, об императоре Николае II. Я вынес впечатление, что он положительно не имел сведений о том, где находится царь и его семья. Меня это очень удивило, так как я был убеждён, что именно здесь я могу узнать о судьбе государя, так волновавшей многих в Киеве». Сестра Царицы, принцесса Ирен, к удивлению Скоропадского, «думала, что я могу сообщить ей что-нибудь о её сестре, императрице Александре Фёдоровне». Разговор между ними шёл наедине, «исключительно о царской семье» [Скоропадский П.П. Мои воспоминания // Смирнов А.С. Проект «Украина», или Звёздный год гетмана Скоропадского М.: Алгоритм, 2008, с.299,306].

Лже-дочерей Царя придумали очень много, и всех их просто разоблачить. За рубежом погорели с легендой о сепаратном мире, высунувшейся из-под покрова безумия, иноязычия и потери памяти. А доморощенный сочинитель спасения Анастасии Николаевны Серго Берия, говоря о решении Ленина покончить с Царской Семьёй, не берёт в расчёт, что Сталин, будто бы присутствовавший при принятии данного решения, в июне-июле 1918 г. безвылазно сидел в Царицыне, сражаясь с атаманом Красновым. Незнание элементарного факта у сына Лаврентия Берия сочетается с честолюбивым желанием подогреть популярнейшую в начале 90-х тему, и самому заделаться очевидцем спасённой Анастасии в Большом театре через несколько лет после 1945 г., тем самым обессмертить своё имя для последователей Домнино-Дураццкого направления. Почитав такие фамильные предания, поневоле начнёшь сомневаться и в “сенсационном” приезде в СССР Оппенгеймера… [С.Л. Берия «Мой отец – Лаврентий Берия» М.: Современник, 1994].

После всего изложенного наиболее убедительной оказывается версия ритуального убийства, с новой, неожиданной убедительной силой, выдвинутая в книге П.В. Мультатули «Свидетельствуя о Христе до смерти». Мультатули заявляет, что его версия «имеет право на существование только в рамках выводов следствия Соколова», но на самом деле она выходит далеко за эти рамки и даже во многом разрушает их, будь то оценка личности Государя, Государыни, Г.Е. Распутина, или нахождение лагеря, руководящего злодеянием 4 июля. Эта версия является логическим развитием последних выводов монархической историографии относительно заговора против Императора, роли Антанты в мартовском перевороте и Гражданской войне. Качественно новым шагом книги Мультатули стало отрицание чисто еврейского характера ритуального убийства, что позволило перенести дискуссию с филосемитской платформы на соответствие злодеяния общим критериям ритуального убийства, являющегося с одной стороны, тайным, а с другой – преднамеренно показным преступлением. Мультатули располагает впечатляюще длинной последовательностью аргументов в пользу предопределения совершения злодеяния в данном месте и данное время.

Любые иные версии представляют собой разрозненные, несовпадающие, несостыкуемые, хотя и любопытные, сведения. Так, есть версия подмены Царской Семьи к 1/14 июля, т.к. священник заметил: «Они все какие-то другие точно, даже и не поёт никто». Можно сопоставить это с последней записью в дневнике Императора, датированной 30 июня, а ещё – с декретом о конфискации имущества Императора и Царского Дома, выпущенного в тот самый день 30 июня (13 июля) [А. Иванов «Неизвестный Дзержинский: факты и вымыслы» Минск: Валев, 1994, с.443-445].

Интригующе. Но дальше-то что? Следователь Сергеев кроме показаний Сторожева, получил свидетельства поломоек и охранников, устанавливая факт присутствия Царской Семьи в доме вплоть до 3 июля. А главное, нельзя из версии подмены составить 600-страничную книгу, как «Свидетельствуя». У подмены нет развития, нет логики. Зачем скрывать спасение Царской Семьи Вильгельму II, Скоропадскому, большевикам? Для кого надо возводить на себя поклёп и десятилетиями составлять документы об убийстве всей семьи? Зачем молчать спасённым? Нет уж, такие версии ниже всякой конспирологии.

Предположение об убийстве Царской Семьи порознь, в иное время, ином месте, не находит дополнительных подтверждений подтверждений сверх официального большевицкого заявления об убийстве одного Императора и данных следствия о немногих имеющихся пулях со следами крови.

В случае ритуального убийства становится ясным, зачем нужно составлять ложные показания для официальной расстрельной версии – правда куда хуже для исполнителей казни, чем даже расстрел детей. Уже белогвардейское следствие располагало данными в пользу имитации большевиками расстрела и использовании вместо него холодного оружия. М.К. Дитерихс отмечал: «пулевых следов в комнате имелось от 28 до 35, причём большая часть их была от пуль, не проходивших человеческое тело». «Тела рубились одетыми. Только таким изуверством можно объяснить находку обожжённых костей и драгоценностей со следами порубки, а драгоценных камней – раздробленными» [М.К. Дитерихс "Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале". М.: Вече, 2008, с.168,205].

Мультатули не вдаётся в подробности об ошибках соколовского следствия, ненадёжности полученных показаний, подозрительном уходе из жизни предшественников Соколова по Царскому Делу, оставляя это другим авторам, зато с первых же страниц приводит неопубликованное собственноручное признание Дитерихса, что для адмирала Колчака было неприемлемо «выявление картины обстоятельств убийства в полной мере» из-за влияния некой «жидо-немецкой партии». В действительности, конечно, А.В. Колчак находился под воздействием не немецкой партии, а Антанты.

Говоря о слабых местах всех без исключения версий совершения Екатеринбургского злодеяния, необходимо отметить недоработанный характер версии ритуального убийства по части выявления его заказчиков. Выводы об американских кураторах преступления 4 июля имеют массу косвенных и ни одного прямого, надёжного свидетельства.

 Не подлежит никакому сомнению финансирование Америкой и Англией Японии для её агрессии против Российской Империи в 1904-5 годах, финансирование и снабжение оружием партий и террористов в 1905-6. Невозможно отрицать участие Антанты в заговоре против Императора, убийстве Г.Е. Распутина, свержении Государя, свержении атамана Краснова, выдаче на смерть адмирала Колчака. Список действий Антанты против Империи и Белого Движения столь длинен, что не признавать его или объяснять случайностями куда более не научно, чем говорить о международном заговоре против России. Как писал в 1864 г. Михаил Катков, «и устрица имеет своих врагов: может ли не иметь их такое громадное и могущественное государство, как Россия?». Считать советскую или демократическую историографию научной, а монархическую – не научной, невозможно. В частности, версия ритуального убийства местами основана на предположениях, однако документированная сверх меры официальная расстрельная версия настолько самопротиворечива, что провалится при элементарной реконструкции преступления в порядке следственного эксперимента. Как умозримой, так и в плоти и… крови… Ведь только реконструкция покушения на Ленина поставило крест на “научной” советской версии о “Фанни”. Как пишет Фельштинский, вся история советских вождей – сплошные версии и гипотезы.

Говоря о кураторах, я всё же не удержусь и сошлюсь на достаточно одиозный источник. Это необходимо для демонстрации истоков крайне популярного теперь конспирологического направления: «Падение Русского Царя, при ближайшем рассмотрении, получает такое же освещение. Когда это событие стало известным, оно возбудило в Нью Йорке необыкновенную радость. Один нееврей с мировым именем произнес речь, в которой восхвалял одного известного американского гражданина (Банкира миллиардера Шиффа. – Прим. переводчика.) за то, что он подготовил падение Царя деньгами, на которые производилась пропаганда среди русских военнопленных во время русско японской войны. Мы видим, что факт этот стал известен только после того, когда удалось задуманное. Не следует упускать из вида, что последний акт красного заговора, убийство Николая Романова, его супруги, его юных дочерей и больного сына, был совершен советскими комиссарами, которые почти все были евреи. То, что было начато при помощи американского финансиста, было закончено советскими комиссарами» [Генри Форд «Международное еврейство» М.: Москвитянин, 1993]

То же касается антисемитизма. М. Горький в 1917 г. предупреждал одного еврейского публициста, что его глумление над тяготами Царской Семьи в заключении будет иметь опасные последствия. В 1918 г. произошло не то что оскорбление словом, но осуществление самого ужасного, в глазах монархистов, преступления. Яков Шейкман желал полного истребления Царской Семьи. Несомненным исполнителем его был Яков Юровский. Явным организатором – Яков Свердлов, контролировавший содержание Царской Семьи. Предполагаемым заказчиком – Яков Шифф. Даже с вычетом верхнего звена, не подлежащих сомнению имён злодеев достаточно для одиозного, но не утихающего существования антисемитской составляющей монархической историографии.

Выявление ложных исторических гипотез происходит путём приложения к ним всех имеющихся данных, – самих по себе и сведений, соображений в составе альтернативных теорий. Выдуманная схема держится на подборе фактов, удобных только для неё. Жизненность и подлинность результатов исследований подтверждается последующей историографической традицией. Яркий тип ложной, в принципе недостоверной традиции является весь разнородный, полемичный до враждебности, советский историографический блок. В СССР изначально ставился ряд истинных положений, вокруг которых дозволено “танцевать”, пользуясь противоречиями пятидесяти пяти томов псевдополного собрания сочинений Ленина, расхождениями генеральных линий партии и “ленинских курсов” руководств и кланов разных лет. В любом случае «руководящая и направляющая роль в развитии советской исторической науки принадлежит Коммунистической партии Советского Союза», «партия определяет научные и идейно-политические задачи изучения истории и пропаганды исторических знаний» [«История и историки». Историографический ежегодник. 1975. М.: Наука, 1978, с.5].

В силу этого в СССР ряд основополагающих фактов и концепций подлежал запрету. Несостоятельность основ советского строя привела к крушению СССР, но кадры советской исторической “науки”, пережив ряд связанных с декоммунизацией неприятностей, из удобства, в силу инерции мысли и зашоренности кругозора, взяли круговую оборону большевицкого наследия. Советские традиции русофобии и монархоненавистничества они подкрепили, объединившись, наконец, с западной, тоже разнородной, но тем не менее традиционно либеральной (наряду с советской – демократической и революционной) школой. Озлобленное единство против Империи демонстрирует, к примеру, международный научный коллоквиум 1-5 июня 1998г. с участием историков Санкт-Петербургского филиала Института российской истории РАН и их американских, немецких, французских, британских коллег [«Россия и Первая мировая война» СПб.: Дмитрий Буланин, 1999].

В непрестанных нападках на “неумелую” политику “царизма” наблюдается сразу и непонимание личности Николая II, и неумение проводить сравнения, и пристрастие к неграмотным революционным словечкам от презрения к идее, героям и достижениям Самодержавия. Не отдельные историки, но целые учреждения – академии, институты, филиалы на содержании у демократических режимов оказываются примерно в том же положении, что и при ЦК КПСС. Разница в том, что при либеральном строе работники институтов и филиалов могут сказать о своей зависимости от правящей “партии” лишь в частных разговорах, а не в официальной печати.

В силу этих обстоятельств особое положение занимает монархическая традиция. Она является естественным проводником достижений национальной мысли при Империи, в Русском Зарубежье и РФ – ныне находясь вне зависимости от руководящих и направляющих властных институтов. Кроме того, монархическая традиция, будучи подлинно национальной, обладает антисоветскими преимуществами западной, и антидемократическими былой советской историографии. Академии и институты РФ сейчас так же не способны порочить демократию, как АН СССР – Ленина и КПСС. А история требует того и другого.

Вот почему на примере трактовки личности Сиднея Рейли можно продемонстрировать достоинство именно монархической традиции. Современная версия ритуального убийства Царской Семьи кардинально изменила роль Рейли в событиях 1918г.

Сидней Рейли принадлежал к людям того типа, которых князь Н.Д. Жевахов, ссылаясь на евангельское выражение, звал сатанистами (дьявол человекоубийца и отец лжи). Карьера сатаниста началась с отравления – он заполучил жену с богатым наследством. Будучи химиком, занимался подделкой денег, средневековых документов. Убийства, ненависть, обман – его образ жизни. Родившись в России, он изменяет ей. Первые подозрения на этот счёт связаны с Японской войной, когда Рейли, работая на контору крупнейшего еврейского коммерсанта на Дальнем Востоке, М.А. Гинсбурга, провёл ряд торговых операций, доказывающих его осведомлённость о скором нападении Японии. Ряд историков считает, что Рейли работал на японскую разведку. Он покинул Порт-Артур одновременно с бегством китайского шпиона, работавшего на японцев. Япония напала на Российскую Империю, финансируемая и снабжаемая из Соединённых Штатов и Англии. А Рейли получил английский паспорт ещё в 1899г., после чего въехал в Россию уже как великобританский подданный римско-католического вероисповедания.

Дальнейшая коммерческая деятельность Рейли сводилась, по определению его английского биографа, к непревзойдённым «закулисным играм», даче взяток должностным лицам и журналистам. Однако взлёт Рейли приходится на Первую мировую войну, которая делает его миллионером. Этот момент биографии Рейли не отличается желаемыми подробностями. В биографии Эндрю Кука вслед за выстрелами в Сараево сообщается: «Всего через несколько дней после объявления войны Главное артиллерийское управление, а также один из директоров «Русско-Азиатского банка», Абрам Животовский, поручили Рейли приобретение вооружения для армии» [Э. Кук «Сидней Рейли на тайной службе Его Величества» М.: Яуза, Эксмо, 2004, с.129].

Почему именно Абрам Животовский? Почему поручил британскому подданному Сиднею Рейли? Кук даёт ссылку на знакомство Животовского и Рейли на Дальнем Востоке 10 лет назад. И ничего не говорит о том, что банкир Абрам – дядя Льва Троцкого. Выполняя задание дяди, Рейли попадает в здание «Эквитайбл билдинг» по адресу Бродвей 120. Там Рейли будет вести все дела в Нью-Йорке. И именно там, о чём пишет уже не Хук, а Мультатули, располагались директора Федеральной Резервной Системы, банкиры Варбург, Морган, Шифф. И банковская контора Вениамина Свердлова [П.В.Мультатули «Николай II. Дорога на Голгофу: Свидетельствуя о Христе до смерти» М.: АСТ, 2010, с.20].

Как далеко заходят корни этого неслучайного совпадения? По-видимому, сноска Эндрю Кука даёт точную датировку более глубоких, до исключительности важных взаимоотношений. 1904г. выявил единство целей революционеров, американских банкиров и британских правящих кругов по уничтожению Империи Николая II и самого Государя. Японская война выявила способность на предательство национальных интересов путём сотрудничества с врагом всех враждебных Самодержавию партий, в ходе войны были налажены контакты между конкретными лицами и организациями, согласными стать агентами Запада в борьбе с монархическим режимом. В годы первой антирусской революции 1905-7 американские деньги получали Е.К. Брешко-Брешковская, Н.В. Чайковский, П.Н. Милюков. Почти все партии брали японские деньги, брали также английские. Позднее деньги Антанты получали с.-р. и к.-д. – гласил написанный в марте 1918 г. меморандум для американского правительства [«Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории» М.: Наука, 1994, с.287].

Таким образом, план будущей Первой мировой войны составлялся с учётом лиц типа Льва Троцкого и Якова Свердлова, передаточным звеном для американских банкиров служили родственники партийных деятелей и агенты типа Рейли. Все они совершали различные диверсии против Российской Империи: идеологические или экономические, по роду занятий. Специализацией Рейли стала торговля оружием. А монополистом в этой области в США был один из основателей ФРС Д.П. Морган-младший. Петроградское Охранное отделение, имея основательные подозрения к личности и деятельности Рейли, произвело обыск во время пребывания его в русской столице. Как потом выяснили непосредственно в Соединённых Штатах, подрывная деятельность Рейли заключалась, в частности, в попытках сбыть Русской Императорской Армии 300 000 бракованных винтовок (Кук, с.152).

Как только необходимое американским банкирам свержение Николая II происходит, Соединённые Штаты включаются в мировую войну, а Сидней Рейли тут же меняет род занятий. Заработав на торговле оружием более трёх миллионов долларов, он начинает готовиться к новому заданию. По утверждению Петра Мультатули, Сидней Рейли – «главное связующее звено между Троцким, Свердловым и американскими финансовыми группами». Я постарался проверить степень достоверности данного утверждения относительно 1918г. в связи со знаменитым заговором Локкарта. Выясняется любопытная картина. «Локкарт был человеком Мильнера, работавшим в тесном контакте с Сиднеем Рейли. По утверждению Э.Саттона «Локкарт был выбран для своей миссии Мильнером и Ллойд Джорджем». Кроме того, Локкарт был дружен с оккультистом сатанинского уклона А.Кроули» [П.В.Мультатули «Николай II: Отречение, которого не было» М.: АСТ, 2010, с.127].

Эндрю Кук, излагающий события жизни Рейли с чисто фактической стороны, без осмысления их внутреннего смысла, предпочитает называть заговор послов 1918г. заговором не Локкарта, а Рейли. Вот что об этом пишет классический советский источник: «Разведчик особенно интересовался Председателем Совета Народных Комиссаров В.И. Лениным. По первоначальному плану предполагалось направить захваченных членов Совнаркома под конвоем в Архангельск, но Рейли изменил план. Он сказал Эдуарду Берзиню: «Ленин обладает удивительной способностью подходить к простому человеку. Можно быть уверенным, что за время поездки в Архангельск он сумеет склонить на свою сторону конвойных и те освободят его. Поэтому было бы наиболее верным Ленина немедленно после ареста расстрелять…» («Известия ВЦИК», 3 сентября 1918)» [Д.Л. Голинков «Крушение антисоветского подполья в СССР» М.: Политиздат, 1975, с.206].

Всё правильно: заговор Рейли был направлен против Ленина. Рейли – агент Троцкого, Свердлова и американских банкиров. Сейчас уже считается доказанным, что в 1918г. существовал заговор американской, проантантовской группы Свердлова, Дзержинского, Троцкого против группы Ленина, имевшего, как известно, иные, немецкие источники финансирования. Вслед за левым троцкистом Юрием Фельштинским, эту гипотезу взяли на вооружение патриоты и монархисты Валерий Шамбаров, Николай Коняев, Пётр Мультатули. Убийство графа Мирбаха 6 июля организовывал т.н. левый коммунист Дзержинский с целью сорвать мир с Германией в интересах Антанты. Покушение на Ленина 30 августа – так же произведено Дзержинским (будущим участником троцкистской оппозиции Сталину) в тех же интересах, с учётом укрепления личной власти Свердлова (и Троцкого). Подробные доказательства в книгах названных авторов «Вожди в законе», «Оккультные корни октябрьской революции», «Трагедия ленинской гвардии». Не лишним будет добавить к тем датам и заговор послов, точнее, арест 31 августа Локкарта. Рейли при этом благополучно бежал. «По указанию Я.М. Свердлова и Г.В. Чичерина Локкарта выпустили из ВЧК» (Голинков, с.210).

Эндрю Кук, не зная, что Абрам Животовский – дядя Троцкого, удивляется, как «7 мая [1918г.] Рейли в полной форме офицера британской армии приехал в Москву и немедленно отправился Кремль. Дойдя до главных ворот, он заявил часовым, что является эмиссаром премьер-министра Великобритании Дэвида Ллойд-Джорджа, и потребовал личной встречи с Лениным. Как ни странно, Рейли впустили в Кремль, однако ему удалось добиться встречи лишь с секретарём Ленина Владимиром Бонч-Бруевичем». Если помнить, что и в Америку Рейли отправился в 1914г. в сопровождении Иосифа Животовского, то что же тут удивительного?..

Не следует думать, что Рейли посвящали в подлинные замыслы американских банкиров или руководства английской разведки. Или что Рейли действовал из каких-то убеждений. Нет. Этот сатанист – на многое способная пешка в руках более высокопоставленных сатанистов. Он всего лишь выполнял ряд определённых заданий. В донесениях он мог то признавать необходимость двойной игры с большевиками (16 апреля 1918 г.), то звать большевизм угрожающим цивилизации величайшим злом (8 января 1919 г.), в любом случае правила игры задавал не он. Рейли доносил о важности безотлагательной союзнической помощи Деникину, главнокомандующий ВСЮР её не получил.

Атаман Краснов был тем уникальным белым генералом, который реставрировал Самодержавный строй Николая II, как говорится, в одной, отдельно взятой стране. Не удивительно, что эмиссар Ллойд-Джорджа отправился на Дон после неудачи с устранением Ленина (в начале 1919-го Яков Свердлов за это расплатится жизнью). «Всё как при старом режиме», – записал Рейли в дневник 13 января 1919 г. в Ростове-на-Дону. Зная Рейли, не удивляешься помещению им в донесения сведений о возмущении общества “реакционным” режимом атамана Краснова. Рейли обоснованно предполагал, что даже после соглашения о главнокомандовании Деникина Краснов не будет признавать его авторитет. В донесении от 17 января (н.ст.) Рейли передавал, что на встрече между генералами (единственная произошла на станции Торговая, где и было дано согласие на подчинение Деникину) Краснов «пришёл в ярость», «вёл себя вызывающе», кричал на добровольческое командование за старание «урвать как можно больше власти», занятие «экспериментами», в отличие от атаманского правительства, которое «достаточно хорошо организовано, чтобы решать не только военные, но и хозяйственные вопросы».

Заодно Рейли осуждал английского генерала Ф.К.Пуля за увлечение сразу двумя женщинами, а с полковником Теренсом Кизом Рейли был на ножах. То ли не сошлись характерами, то ли из зависти. Основную работу по свержению атамана Краснова проводил именно Киз. Роль Рейли в этой операции не установлена. 18 января Деникин наградил Рейли орденом Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. Награда была дана человеку, который через 1,5 месяца отправил в Лондон следующие слова: «России нечего ожидать от союзников, которые на протяжении всего этого времени преследовали корыстную политику, дурачили и предавали КОЛЧАКА, ДЕНИКИНА и ЮДЕНИЧА, исходя из своих собственных национальных интересов».

«История не более определённа и мертва, чем будущее. И прошлое не дальше, чем ваш последний вздох» (Р.Хобб «Миссия Шута»)

Интернет наводнён статьями о генерале Краснове – преимущественно из-за реабилитационных процессов. Им нет числа, потому не берусь судить, перевешивают ругательные статьи или защитнические. Все они одинаково коротки и пересказывают один набор событий с советских или монархических позиций. Статьи советско-демократические (не буду показывать пальцем) повторяют распространённейшие глупости о предательском сотрудничестве с «фашистами» в 1943 г., стремлении Краснова к отделению казачьих областей от России в 1918 г. и всенепременно – об аресте в Гатчине и отпущении советской властью под честное слово в 1917 г.

Монархисты в иных двух словах отрицают попугайские дубли большевицких агитационных штампов, но в обоих лагерях приводятся не необходимые доказательства, а декларации. С «преступным предательством» (1943) и «сепаратизмом» (1918) проще – за отсутствием состава преступлений, предательства и отделения от России. Понятные даже не всем монархистам, эти простые истины заслуживают не перепасовывания отрывками, а самого подробного объяснения. Здесь только один рецепт поможет: «Мой друг писатель. Будь сильным. Сопротивляйся зову сирен. Не пиши посты. Пиши книги» (Р. Хобб «Вампиры в Интернете»).

Осенью 2007 г., написав первый вариант главы «Честное слово генерала», я справедливо решил, что опубликовывать её слишком рано. Целый ряд вопросов остался неразрешённым. За минувший срок добавились новые и со всеми удалось разделаться. Вероятно, со всеми – не до конца.

Есть несколько описаний похода П.Н.Краснова на Петроград, но, насколько мне известно, ни в русской эмиграции, ни в СССР, ни в РФ, ни один историк не разбирал степень достоверности легенды о честном слове, данном генералом Красновым Совету народных комиссаров. Полуфантастическая книга А.А.Смирнова является ущербным исключением ввиду краткости, узости и несерьёзности тематического эпизода.

Сделав честное слово Краснова объектом исследования, пришлось начать настоящий детектив в поиске свидетелей и вещественных доказательств – воспоминаний и документов. Шёл поиск свидетельств, положенных в основу легенды, выяснилась личность первого человека, заявившего об освобождении генерала Краснова под честное слово. Удалось отследить этапы развития легенды во времени и в определённой историографической традиции. Главной задачей являлось выяснение достоверности легенды в последовательности её распространения.

Проблема реальности честного слова генерала Краснова находилась в прямой зависимости от выяснения обстоятельств пленения П.Н.Краснова. За правду об аресте генерала никто раньше не воевал, как и за истинность честного слова. Легче обстоит дело выяснения роли Краснова в побеге Керенского из Гатчинского дворца.

В истории «мятежа Керенского-Краснова» запутаннее всего начало и конец. Старт затемнил Керенский, развязку – Краснов. Казалось, невозможно распутать противоречия показаний пяти главных действующих лиц о ночи с 25 на 26 октября в Пскове и полностью разрешить загадку века о честном слове генерала Краснова. Расследование не закрыто, но, право же, хочется, чтобы в деле не обнаруживалось новых неожиданных поворотов, способных опрокинуть воздвигнутую схему доказательств. Смею надеяться, опрокинуть её невозможно; еж ли только проковырять...

Публикация последней редакции «Честного слова генерала» тоже может оказаться преждевременной, да и несколько неуместной ввиду того, что она представляет собой не первую, а четвёртую главу биографии Краснова (вернее, истории его эпохи). Но эта глава вполне самостоятельна, а страдание перфекционизмом постоянно заставляет воображать, будто главы предыдущие не приняли окончательный вид и нуждаются в доработке, а сетевое наводнение – хотя бы в символическом протесте.

Блейз

(удалено в 2010 г.)

Первый «Проект Россия» произвёл на меня очень сильное впечатление. Опять же, не сообщая ничего нового (включая очередной Закат Европы), ПР-1 казался очень ценным продуктом современной монархической мысли. Фантастические тиражи радовали и обещали массовый эффект. Завораживала неизвестность автора и сама книга. – «Психотропщина»,  – как теперь выражаются “сторонники” ПР. Я в то время сразу подобрал другое сравнение: книга обладает определённым порогом подавления воли, как у Лукьяненко в романе «Лорд с планеты Земля». Казалось, это неплохо. ПР-1 подводил к Монархии постепенно, искусно, не ударом в лоб. Если огромными тиражами не издают Солоневича, пусть его задачу выполняет ПР. Так можно было радоваться до появления второй книги.

Её отказ от Монархии оказался совершенно неожиданным ударом. Отрицая Самодержавную систему, ПР-2 пришёл к тезису: «Все старые модели изжили себя. Новый мир породил новые условия, которых не было за всю известную историю человечества». Воспользовавшись почтовым адресом в конце второй книги, я накидал письмо автору, представляющее собою мой обычный ответ на заблуждения о Самодержавном типе монархической власти и отправил его 31 октября 2007 г. Не получив ответа, 5 ноября я решил поместить его «на форуме сторонников и противников» в разделе противников 2-й книги http://prevedrussia.ru/discuss/viewtopic.php?t=15

Через 34 минуты мне пришёл ответ от project2008@mail.ru на письмо (с добавлением личного обращения к Проекту) от 31 октября.

 Привожу текст ответа полностью с сохранением опечаток:

«Все варианты власти можно поджелить на два типа, от Бога и от иных источников. Из всех возможных вариантов власти от Бога монархия определяется как самая низшая форма власти, но дело даже не в этом. Дело в том, почему нужно сразу из всего многообразия власти от Бога сразу выбирать низшую форму, так сказать, боготерпимую форму власти, ниже которой уже начинаются богопротивные. Чем хуже власть Церкви? Власть Пророков? Власть Бога, наконец? На каких основания нужно отвергать более высокие формы организации общества? В угоду традиции? Или есть анализ, доказывающий преимущества монархии перед властью Церкви или пророков и прочее?
С уважением, Проект Россия»

Об этом письме я, конечно, помнил, читая недавно появившуюся 3-ю книгу. В её начале нынешний поднадоевший кризис представляется предсказанным ещё в первой книге. Мантия пророка надевается на автора между строчками. Только тогда подумалось: получается так, что кроме них на «Власть Пророков» никто претендовать не может. Как «Протоколы Сионских Мудрецов», «Проект Россия» постулирует, что кроме них, никто не понимает происходящих процессов («ПР» вдобавок ищет “понимающих” людей). До 3-й книги такая мысль «из другого мира» (ПР-3) не возникала из-за гипнотического убеждения обеих книг в бескорыстности намерений автора и Жанн-д-Арковском сверхпатриотизме.

 Исходя из сего, написал ответ на письмо ко мне, подразумевая под Церковью и Пророками не кого-нибудь... а Церковь и Пророков.

6 ноября 2007 г. я отвечал Проекту:

«Для начала, мне неизвестен анализ, который доказывал бы, наоборот, преимущества власти Церкви или пророков, перед монархией; тезис о монархии как низшей из боготерпимых властей основывается на единственном источнике – на Ветхом Завете».

А запрошенный Проектом анализ мне был известен. В письме я сослался на книгу, прочтённую летом 2007 г.

«Учение Евангелия представляет полную противоположенность языческой абсолютной монархии»,
«Евангелие учит не безвластию, оно только не усматривает во власти самой по себе никакой безусловной ценности. Только служение и жертва освящает, делает правомерной власть – вот основная политическая мысль евангелиевской проповеди»,
«Христианство, следовательно, не может принять деспотии, всё равно покрывается ли она религиозным авторитетом, является ли монархической или республиканской» [Н.Н.Алексеев «Русский народ и государство» М.: Аграф, 1998, с.53-56]

Николай Алексеев – один из главных евразийцев русской эмиграции, философ и государствовед. В первой же статье указанного сборника объясняются ветхозаветные основания борьбы с Монархией, ветхозаветные положения в строительстве США, решительное расхождение Ветхого и Нового Заветов данном отношении.

Ни один автор не идеален. Евразийское движение довольно быстро зашло в тупик (признание другого основоположника, Георгия Флоровского в 1928 г.). Упомянув об этом, заметив неуместную критику Алексеева в адрес Тихомирова, в продолжении письма к Проекту я ссылался на национальную русскую мысль, давно представившую обоснование Самодержавия как высшего типа и значение Церкви, приводил позицию Патриархов и Святых Церкви как основание для запрошенного отказа от власти Церкви как более высокой формы «организации общества». Это основы основ, их нет нужды повторять здесь.

Через 16 минут я  получил второе письмо от Проекта. Тоже с опечатками (быстрота ответа – залог искренности):

«Нет смысла кусочничать, затрагивая такую серьезную тему. По нашему мнению, направление обществу может дать только та сила, которая ближе всех к Богу и которая дальше всех видит. Перебирая все возможные варианты, экономику, армию, науку, мы не находим иной силы, обладающей более широким взглядом, чем Церковь. Никакой человек, в том числе и царь, не обладает более масштабным мышлением. Это значит, стратегическое направление обществу может задавать только Церковь. Но это не значит, что Церковь должна заниматься текущим управлением, экономическими или военными делами. Не должна определять кому и как собирать налоги или лечить зубы. Мы говорим о высщшей власти, и анализируя всю ситуацию в совокупности, не находим на роль силы, задающей стратегическое направление, более достойной кандидатуры, чем Церковь.
Царь в нашей государственной конструкции может быть, но это не более, чем видимая народу фигура, предназначенная для решения тактических задач. Для стратегических задач подходит только Церковь.

 Как непосредственно мы это видим, будет рассказано в третьей книге. Препираться по очевидным для нас вопросам не находим возможным и полезным для нас обоих. Прчитаете 3-ю книгу, тогда и обсудим.

С уважением, Проект Россия»

Действительно, 3-я книга показала – мы говорили о разных планетах. Попытки вернуть «Проект Россия» на национальную почву были безнадёжны ввиду заведомого расхождения «по очевидным для нас вопросам».

Проект уже не интересует Русская Идея. Когда в «ПР»-3 вся монархическая государственность рассматривается как один тип с правителем – божеством, чьи дети неспособны широко мыслить, “масштабное мышление” автора возвращается к одному из глупых демократических фантиков: Династическое правление вновь – «власть посредственностей» – «породистые простолюдины», а смысл наследственной передачи власти – исключительно в обожествлении Монархов.

А ведь рекомендуемый мною Проекту Н.Н.Алексеев намеренно использовал контаминацию языческого и раннехристианского восприятия Монархии:

«Ты спрашиваешь меня, почему я не обожаю царя, – царь сотворён не для того, чтобы его обожать [древнее значение – уподоблять богу], но чтобы воздавать ему законные почести. И царь не есть бог, но человек, поставленный Богом, не для обожания, но для того чтобы справедливо судил».

 Ни в Русской, ни в Христианской традиции невозможно говорить об обожествлении Монарха. Т.н. «Проект Россия» в третьей книге вышел далеко за пределы России во всех отношениях.

 «ПР»-3: «Возникают невиданные продукты гниения, которые однажды уже должны трансформироваться во что-то принципиально новое, чего ещё не знало человечество».

 Исходя из этого, в 3-й книге «Проекта Россия» сама Россия выброшена за борт: её История, достижения её Национальной Мысли и само её существование в будущем. Россия не рассматривается вообще. Сообразно с этим, выясняется: я и Проект подразумевали под Церковью не одно и то же. Возводя в культ искажённый (отношение к Монархии) раннехристианский идеал, «ПР» подразумевает под Церковью созидаемое «Проектом» общество хранителей Истины – Церковь – Ковчег. – «Не церковь-государство или церковь-министерство». Объявленная цель формирования элиты – честное служение «на благо человечества».

Приплыли. России больше нет.

Надо отдать должное “сторонникам” «Проекта», после второй книги разгадавшим, что после изъятия из Православного Царства Монарха, «ПР» отнимет Православие. Верный прогноз, данный не задним числом, заслуживает признания. http://www.projectrussiaclub.ru/forum/index.php?s=&showtopic=2117&view=findpost&p=9920

Постепенно – в три шага – «Проект Россия» поставил крест на Православии, Самодержавии и Отечестве.

По недостатку “стратегического” мышления “континентами” могу признаться – не знаю, чего в конце концов хочет добиться ПР книжным психопрограммированием. Изменение главной идеи из книги в книгу может быть объяснено следующими версиями.

1. Его пишут разные люди. – Нисколько в такое не верится, но анонимность – обоюдоострое оружие.

2. ПР-1 всё-таки был нацелен на Кремль, и когда не удалось с Кремлём, авторы решили продолжить проект без Монархии и без России.

3. Авторы сами не знают, чего хотят, – их идея в творческом развитии. Так Станислав Лем, начиная «Солярис», понятия не имел, куда прилетел главный герой и какое время жестоких чудес его ждёт.

4. Регрессия от Самодержавной России к первохристианскому “Ковчегу” заранее задумана и будет продолжена. Тогда «Проект Россия» сможет занять место рядом с «Протоколами Сионских Мудрецов».

 Первые 3 версии особенно не противоречат друг другу, весьма вероятна их комбинация. С 4-й непросто. У «Проекта» нельзя отнять убедительную проповедь консервативных ценностей, декалога и Евангелия. Она должна производить колоссальный положительный эффект, тогда как отрицательный только ожидается – угадывается по тенденции. Призыв 3-й книги служить «на благо человечества» и возвращение к раннему Христианству закономерно вызывает параллель:

 «Из писаний масонов XVIII века, (напр., Виллермоза), можно заключить что они будто хотят вернуться к первобытной церкви. Они признают Божественность Христа, но ненавидят церковь, считая, что она погубила учение Его» [Александр Селянинов «Тайная сила масонства» СПб.: Отечественная типография, 1911].

Сравнение – не доказательство, как говорят французы. Но налицо одинаковый замысел. Отрицая за «церковью-министерством» прерогативу на толкование Истины, они ставят себя в положение вождя религиозной секты. Только Церковь защищала Евангелие от ложных толкований. Любой секте нужно избавиться от авторитета Церкви для бесконтрольного повелевания фанатиками идейными манипуляциями. Различия объектов и форм проявления фанатизма, требует неоднозначного к нему отношения. А «Проекту» нужны преимущественно фанатики: в 1-й книге Иосифы, не меняющие солдата на маршала, в 3-й Иосифы, идущие на смерть ради Христа. С их помощью «Проект» собирается решать свои “стратегические задачи”.

Когда появились «Протоколы Сионских мудрецов», разгадать их предназначение сразу не удалось никому. Со временем замысел «Проекта России» раскроется.

Теперь бросается в глаза общее.

1) Неизвестный автор.
2) Расчёт на верхи государства, первоначальное распространение среди действующей элиты, затем в массах.
3) Направленность против монархистов, но такая, чтобы увлечь их за собой и скомпрометировать.

Настоящий составитель Сионских Протоколов до сих пор неизвестен. Не знаю, кто пишет Проекты через столетие, но процесс можно сравнить.

«Протоколы сионских мудрецов» принесли идее Монархии вреда, вероятно, больше любого другого революционного документа ввиду текучести агитматериала. В основной массе антимонархической литературы «Протоколы», безусловно, теряются, – по объёму и произведённому эффекту. Но они примыкают к агиткам, названным Красновым дурацкими листками [«Павлоны». 1938 г.]

Предлагаемый подход к «Протоколам» не очень распространён ввиду узурпации информационного пространства борцами со старым режимом, охотниками за провокаторами и прочими “джедаями”. Бурцевы и Сватиковы воображали, будто отыскали создателя «Протоколов» в лице П.И.Рачковского – начальника заграничной агентуры Департамента Полиции. Не имея прямых доказательств, сии борцы за еврейское счастье рвались разоблачить замысел кровожадных монархистов по изничтожению евреев. “Джедаи” изначально взяли ложный след, воюя с ДП и А.Хитлером: лопух Бурцев в подзаголовке своего «Доказанного подлога» поместил: «Рачковский сфабриковал «Протоколы сионских мудрецов», а Гитлер придал им мировую известность».

Член меньшевицкого ЦК Б.И.Николаевский, пользующийся заслуженной славой историка и знатока масонства, писал 30.8.1964 г.: «Самая тщательная проверка обвинений, которые тогда [на Бернском процессе] выдвигали против Рачковского, показала их необоснованность»,

«Весь анализ общей обстановки решительно говорит за полную неграмотность утверждения о Рачковском как авторе или покровителе “Протоколов”»
[«Евреи и русская революция» (ред.-сост. О.В. Будницкий). М., 1999, с.223-225].

О Бурцеве лучше и не скажешь. На обложке «Доказанного подлога» (Париж, 1938) помещено высказывание председателя Бернского суда В.Мейера: «Я, судья, считаю «Протоколы сионских мудрецов» подделкой, плагиатом и бессмыслицей». Версию Сватиковых и Бурцевых иначе как бессмыслицей назвать и нельзя.

Иной уровень понимания проблемы можно найти у Николаевского, интервьюера ряда руководящих лиц русского масонства. К сложному переплёту рассчитанных интриг вокруг «Протоколов» он относил направленность их «против Николая II». Более подробным рассмотрением деталей и выводов Николаевского я занимаюсь понемногу, напишу много позднее.

Пока можно согласиться в главном: фабрикацией «Протоколов» наносился удар по Государю и Верным ему. «Протоколы» не составляли монархисты. Рачковский, никогда не увлекавшийся еврейскими заговорами, был не так глуп, чтобы создать легко разоблачаемую фальшивку. Рачковский – близкий друг И.Л.Горемыкина и, подобно ему, всегда верно служил Империи.

Плохо завуалированный плагиат «Протоколов» метил сразу в двух русских зайцев:
А) Завести монархистов в фантастические дебри.
Б) Дать “джедаям” обвинить монархистов в новом “кровавом навете”.

Последователи Нилуса при всём желании не смогли представить ничего в пользу «Протоколов» и их распространения. Зато по ним видно как «Протоколы» настраивали монархистов против Имперского правительства, дозволявшего еврейские вольности и не желавшего класть в основу своей политики ложные «Протоколы», – чего хотелось Нилусу и его сторонникам [Стрижев А.Н. «Сергей Нилус: тайные маршруты» М.: Алгоритм, 2007].

Таков был замысел: в составлении «Протоколов» использовались приёмы, убедительные для монархистов. В них содержались совершенно правильные утверждения – иначе нельзя было увести монархистов... в пропасть. При всей разнородности «Протоколов» и «Проекта Россия» они схожи не только процессом появления и нацеленностью (по крайней мере на первом этапе).

Как и «ПР», «ПСМ» “мыслят” столетиями и континентами. Говорят о разрушении государств развращением и разложением их населения.

Обрывки из «Протоколов»:

«Наша цель уже в нескольких шагах от нас»

«Когда этот цикл окончательно сомнётся, им будут замкнуты все европейские государства крепкими тисками»

«Свобода, равенство, братство» – «слова, столь много раз повторённые с тех пор бессознательными попугаями» – «Якобы умные не разобрались в отвлечённости произносимых слов».

«Не рассудили, что толпа слепая, что выскочки, избранные из неё для управления, в отношении политики такие же слепцы, как и она сама».

«Свобода есть право делать то, что позволяет закон».

«Наиболее целесообразный образ правления – самодержавный».

«Со временем, смысл династической передачи истинного положения дел в политике был утрачен, что послужило успеху нашего дела».

«Гои руководятся не практикой беспристрастных исторических наблюдений, а теоретической рутиной».

«Обратите внимание на подстроенные нами успехи дарвинизма, марксизма, ницшеанства».

«Разделённые нами зрячая царская сила и слепая сила народа потеряли всякое значение, ибо отдельно, как слепец без палки, они немощны».

«От либерализма родились конституционные государства, заменившие спасительное для гоев самодержавие».

Предполагая большую распространённость в наше время «ПР», чем «ПСМ», не буду приводить соответствующие по смыслу места из «ПР» – пророчества разрушения существующих цивилизаций, объяснение бессмысленности отвлечённых демократических терминов и самой демократии, её порочности, непонимание «гоями» происходящих процессов, материалистического разрушения сознания и остальное.

Действительно, можно полностью согласиться с соответствующими местами из «ПР» и «ПСМ».

Охотники за провокаторами не могли себе даже вообразить, что «Протоколы», восхваляющие Самодержавие, писали не монархисты, что «ПСМ» направлены «против Николая II». Стоит только удивляться проницательности монархистов, вскоре после появления первой книги «Проект Россия» разглядевших в «ПР» провокацию. Правда, пока нельзя согласиться, что это кремлёвский проект.

Слова о спасительности Самодержавия не открывали монархистам ничего нового, но они использовались составителями «Протоколов» как ключ для проникновения в их сознание. Без перечня безусловно верных разоблачений демократии, материализма, либерального антиисторизма, «Протоколы» не смогли бы убедить монархистов в реальности сионских мудрецов.

Генерал П.Н. Краснов, в качестве эксперта привлечённый к Бернскому процессу (весна 1935 г.), ошибался, считая Нилуса составителем «Протоколов» из еврейских высказываний от разных мест и времён. С несомненностью исследователями установлено, что «Протоколы» распространялись за много лет до С.А. Нилуса. Нилуса злонамеренно обманули, как генералов, вошедших в заговор против Императора к 1917 г., направляли в нужную сторону ложью. Масонское руководство настоящего заговора осталось скрытым от всех – ведь «Протоколы» перенаправили внимание от реальных масонов (достаточно известных партийцев и промышленников, которые хотели стать олигархами) на неизвестных мудрецов. Не следует воображать, будто при отсутствии «Протоколов» ВС ВВНР раскрыли и обезвредили, но фактически фабрикация протоколов позволила попасть сразу в обе мишени.

«Проект Россия» отличается от «Протоколов сионских мудрецов» многим. Это не разовый выброс, а долгоиграющая пластинка. В нём нет внутреннего минирования типа плагиата «ПСМ».

Найдены обширные текстуальные совпадения «Протоколов» не только с «Диалогом» Мориса Жоли, но одинаково и с документами иллюминатов, документами карбонариев, документами «Альянса интернациональных братьев» [Платонов О.А. «Загадка Сионских протоколов» М.: Алгоритм, 2004].

Всё упрощавший Бурцев не шёл дальше Жоли и видел в основе «Протоколов» «литературу реакции и антисемитизма», а не программы революционных и масонских организаций, как было на самом деле. Хотя масонология О.А. Платонова носит самый некритический характер, представленные им документы в книге о «ПСМ» не позволяют продолжать говорить о монархической литературе как о первоисточнике «ПСМ». Как и антинаполеоновская книга Жоли (1864), остальные сходные с «ПСМ» документы носят строго антимонархический характер. Логично предположить, что в тех иностранных кругах, где имела хождение данная литература, и были сфабрикованы «Протоколы».

Поразительно, но по-прежнему на вздорный «Подлог» Бурцева многие ссылаются как на истину в последней инстанции...

Сочинители исторических романов продолжают ставить себе в заслугу то, что своими фантазиями они “оживляют” персонажей прошлого. Так прямо хвалится Хинштейн, смешивая и взбалтывая красочные домыслы с документами ФСБ. По моему убеждению, такие приёмы, напротив, убивают настоящее в людях, превращая их в овощи воображения. Нераздельность версий и вымысла в таких случаях всегда сочетается с игнорированием точно установленных сведений: Хинштейн родил Краснова в 1889 году и возвёл его в генерал-лейтенанты, в довершение назвав «едва ли не самым оголтелым последователем фюрера». Видимо, Хинштейн равнялся на сирену Керенского и Корнилова Фёдора Баткина, записавшего Краснова в без пяти минут как военспеца РККА [А.Е. Хинштейн. Подземелья Лубянки. М: Олма-пресс, 2005].

Сочинения на историческую тему в пропагандистских целях практиковались в СССР, и ещё более на мутной перестроечной волне, как её зовут сталинисты, держась за «правдивейшие» текста вождя народов. В волне попадались и самые симпатичные изображения генерала Краснова в Гражданской войне в качестве атамана – С.Ю. Рыбас «Пепелище» (1990), но чаще встречались нечистые силы Пикулей, разновидности мерзостей Юлиана Семёнова («Синдром Гучкова»), продолжателем дела которых решит стать Радзинский. Не касаясь Краснова, они задавали моду и правила игры. В волне выбивались и пересекались всякие течения, в 1990-м – пик увлечения Троцким, продолжающаяся мания реабилитаций, недолгая мода на масонов. Переиздания не обходятся без модных поправок в комментариях. Борются с тяжёлым наследием старого режима: Будённого нельзя и похвалить, чтобы бдительные историки не напомнили о ложном культе личностей и заслугах Думенко и Миронова [И.М. Калинин. Под знаменем Врангеля. Ростов н/Д.: Кн. изд-во, 1991].

Вот среди всех этих различных течений и погоней писателей за модой только и могло родиться «это». – Е.Ф. Лосев. Миронов. М.: Молодая гвардия, 1991. В ЖЗЛ, оказывается, выпускали исторические романы. Ибо это точно не документальная повесть, даже при обилии документов.

Ф.К. Миронова реабилитировали ещё в 1960-м, но он теперь фигура популярная, отсюда старания попасть в струю перестройки. Сочинение вышло презабавное по полёту фантазии автора, влезшего в голову красного командарма и путешествующего по его воспоминаниям куда только вздумается. Фантазия Евгения Лосева то опускалась из отрочества Миронова на грешную землю опровергать клевету Будённого, будто Миронов не вёл революционную работу в 1906 г., то отрывалась в пределы свободного художественного вранья, и  налетела на Краснова.

Е.Ф. Лосев в очередной раз переместился к «Фильке», перегонявшему в степи скотину, и вдруг разглядел «в лиловатой дымке» пароконную подводу. И появился из лиловатой дымки «подросток, Филькин ровесник» – «принц» Краснов (на три года старше Миронова) и его 12 летняя сестра – пришельцы «из другого мира». Красновские лакированные голенища Миронова прямо ослепили, а от фуражки с офицерской кокардой, военного френча с золотыми пуговицами он ошалел. Кучер Красновых распряг лошадей, чтобы напоить их рядом с мироновским «табуном» коров.

«Кукольно разодетая» сестра Краснова захотела вишен из чужого сада, и поскольку «братик» за ними лезть не захотел, то «Филька» нарвал ей полную фуражку и поспорил с Красновым по поводу, «кто же вишни моет» и в такую жару носит сапоги – «это не по-хозяйски». В ответ Краснов расхвастался:

« – Да у меня таких сапог – десять, сто, тысяча пар... Я могу ими одеть полк, два полка... Ты разве не слышал про косяки коней и отводные земли Красновых? Мой отец...»– дальше Миронов прослушал, увлечённый попаданием вишен в «розовые губы».

« – И между прочим, – продолжал Краснов, – я, конечно, категорически не уверен, но вполне возможно, что этот вишнёвый сад принадлежит одному из наших арендаторов». Обвинив Миронова в воровстве, «принц» и «сказочная девочка» укатили вперёд, в ту же лиловатую дымку.

В дальнейшем эта встреча «лишний раз убедила Миронова, что жизнь представляет такие сюжеты, которых не выдумать никакой, самой буйной фантазии», – написал Лосев и продолжил переплёвывание наибуйной фантазии, устроив встречу отставного подъесаула Миронова с блестящим полковником Красновым. Миронова 30 сентября 1906 г. уволили со службы в административном порядке (за призывы к неповиновению, преступную агитацию и создание беспорядков) и выпустили из Новочеркасской тюрьмы.  Он вернулся в Усть-Медведицкую станицу и, нацепив 4 ордена на офицерский мундир, взялся развозить воду. И тут Миронов встретился «с босоногим пастушечьим детством».

«Что за маскарад?! – гневно крикнул полковник Краснов. – Останови! – приказал он кучеру, увидя Миронова, сидящего в офицерской форме на водовозной бочке».

Памятливый Миронов признал: это «принц-хлыщик», «богач», «коннозаводчик, который хвастался, что у него тысячи пар сапог».

«Извольте встать! – полковник взбешен. Крик Краснова прервал мысли Миронова. – И отдать честь старшему по званию!<…> Безобразие! Распустились!.. Мы из вас эту дурь казачью вышибем!..»

Краснов поехал дальше исполнять роль инспектирующего, «самодовольно усмехаясь» при мысли, что земли у него больше чем у окружного атамана Усть-Медведицкой станицы, как и отводных пастбищ с густыми табунами чистокровных лошадей. После чего подумал об отце:

«Батюшка... Батюшка... Стар становится отец... Чаще посиживает в родной Вешенской... Всё, правда, накатано, отработано и... Страшно даже подумать, что в скором времени придётся самому встать во главе огромного имения...»

Из послужного списка атамана Краснова неопровержимо следует, что он не обладал никаким недвижимым имуществом, родовым или приобретённым.

По книге Лосева, отца Петра Николаевича Краснова зовут Иваном Петровичем, а приехал П.Н. Краснов из Новочеркасска, а не «из самого Петербурга», и что он «полковник генерального штаба». В аннотации к книге указано, что она основана на архивных документах. И у неё 2 рецензента – 2 кандидата исторических наук, один из которых – А.В. Венков, в 1988-м написавший книгу о восстании Фомина, а через 10 лет в звании доктора наук – краткую биографию Краснова. Но то ли рецензенты оказались не в состоянии вступиться за правду, то ли в мутной волне перестройки можно писать, основываясь на ПСС Ленина и различных фондах 4-х архивов, какой угодно вздор.

Смех смехом, а пара совпадений Лосеву удалась. Хотя хронологически Краснов с офицерской кокардой не смыкается с «босоногим детством» Миронова, сестру Краснова Лосев мог не выдумать [А.А. Смирнов. Атаман Краснов. М.: АСТ, 2003. С. 22].

Во второй встрече также может быть правдива всего одна деталь: полковник Краснов совершал инспекторскую поездку в льготные лагеря казачьих войск, в т.ч. Войска Донского. Такое было в 1910 г., после того как пасхальное возведение в чин полковника лишило Краснова места в Лейб-гвардии Атаманском полку. Всё совпадение – Краснов выполнял роль инспектирующего. Но не был самостоятелен, как в вольном сочинении, а сопровождал ген.-лейт. К.А. Ширму. Был 1910 год, а не 1906-й. Краснов закончил Академию только в воображении другого фантазёра – М.Д. Бонч-Бруевича, и потому полковником Генерального штаба Краснов не был и в 1910-м (зато он не так давно с отличием кончил т.н. «лошадиную академию»). В 1910-м Миронов уже не мог быть водовозом, его с 1907 г. пристроили помощником смотрителя рыбных ловен.

Отца Краснова звали Николаем Ивановичем, и хоть в 1906-м, хоть в 1910-м будущий атаман (в книге Лосева Краснов в 1918 г. стал наказным (!) атаманом) не мог вздыхать о старости отца, умершего в 1900-м году не в родной Вешенской, а в Таганроге. Ухохотаться можно от описания сребролюбивой гордости богача Краснова огромным имением и тысячами сапог – этакий Парамонов в погонах.

 Принцу пришлось пойти в Павловское пехотное училище во многом из-за бедности семейства Красновых. Он никого ослеплял смазными сапогами, напротив, дамы шарахались: «Ах, пожалуйста, не подходите близко, вы мне весь подол измажете своими сапожищами» (П.Н. Краснов «Павлоны»).

Офицер Краснов имел дополнительный заработок писателя и журналиста, но и его не хватало даже на одну чистокровную лошадь, ни о каких лосевских многочисленных косяках «чистокровных дончаков и кобылиц» нечего было и мечтать. Легендарный Град Петра Николаевича был на ¾ чистокровен. Но для войны с Японией «принц» приобрёл аж двух лошадей – Лорелею и Фаталиста. «В их терпеливом, лошадином страдании было что-то святое», – рассказал Краснов своим читателям через год и признался на всю Россию: «война разорила меня». Средств содержать двух лошадей “богач”-“принц”-“коннозаводчик” больше не имел и вынужден был продать их, тяжело переживая расставание. «После многих мечтаний я опять стою в прежней своей бедности над разбитым корытом»[Иркутские губернские ведомости. 23 июня 1905 г. №4094].

В 1997 г. на стойкой моде жалости к загубленным красным конникам вышел внушительный сборник документов «Филипп Миронов». Издание международного фонда «Демократия» сочло достойным соединение фигуры красного отщепенца с названием «Тихий Дон 1917-1921», хотя Миронов никогда не представлял весь Дон, в отличие от атамана Краснова.

Во введении профессора-составители объяснили свой выбор: «Особое, может быть, наибольшее внимание историков, писателей и публицистов привлекли образ и деятельность Филиппа Кузьмича Миронова — личности необычайно яркой и героической». В доказательство неимоверной привлекательности Ф.К. Миронова они сослались на рядок публикаций, из которых в раздел публицистических и художественных произведений о Миронове за 1966-1991 попала книга Е.Ф. Лосева. Так Фонд Сороса и наши профессора нашли донского героя для демократической эпохи.

(ред. ноябрь 2012)

Наступающее 380-летие г.Красноярска обязательно будет отмечено праздничными мероприятиями и культурно-массовыми программами. Традиционно, каждая круглая дата в истории города отмечается выходом в свет научных работ, рассчитанных предоставить наиболее полную информацию о прошлом и настоящем Красноярска.

Особенности подходов авторских коллективов, претендующих не только на историзм, но на последнее слово в науке нашего города, удивляют явной несамостоятельностью мышления. Заметно, что официальных красноярских историков отличает приверженность старым советским схемам, предубеждённость и применение двойных стандартов. Эти нежелательные особенности городских хроник получили широкое распространение. К примеру, их можно выявить по книге, выпущенной к 375-летию Красноярска под патронажем КГПУ и городской администрации: «Красноярск: этапы исторического пути» издательством «Буква», 2003.

Написание беспристрастной и неполитизированной истории было невозможно в годы существования СССР. Это положение сохраняется до сих пор в изменённом варианте, когда партийный и марксистский подходы к историческому материалу разбавляется апологией демократических реформ.

Доктора (и кандидаты) исторических наук, совместным трудом создавшие официальную историю города, настаивают на строго научном характере исследования и добросовестности авторов. Под наукой подразумевается атеистический характер статей и рассмотрение тенденций развития города и страны единственно сквозь призму борьбы классов, “прогрессивных” демократических взглядов исторических личностей и общественных групп, “освободительного” движения и безудержной критики “царизма” и Российской Империи. Привязанность к советским шаблонам и зашоренность мышления не позволяют взглянуть на людей и события в реальных обстоятельствах времени и места, приводят к примитивизации истории. Создатели официальных «Этапов исторического пути» односторонне представляют картины из жизни города, вызывая неприязнь к Красноярску в России, чтобы показать небывалый прогресс Красноярска в СССР. Вызывая антипатриотический эффект, непорядочные историки не опускаются до подмены фактов, а используют двойные стандарты.

У докторов наук только при Российской Империи уклонение от уплаты налогов, склонность к их занижению, говорит о социальном протесте против государственного строя. Вечный характер таких уклонений не даёт основания для подобного рода “доказательства” общественного недовольства, но если авторы посчитали этот критерий научным, его необходимо было бы применить для характеристики Красноярска в Российской Федерации. Разумеется, для демократии такую характеристику государства авторы не использовали. Зато такие же подтасовки сделаны для Российской Империи в случае со взятками и бумажной волокитой чиновников: неужели доктора наук считают, что это пережиток “тёмного прошлого”? Или что только при монархии наблюдается неприличное поведение скороспелых нуворишей, заодно нещадно эксплуатирующих (не предоставляющих рабочие места, эксплуатирующих, и точка) народ? Демократических аналогов историки не приводят, зато неприлично много места уделяют рукописным обличениям властей, общества, капитализма и людских пороков, чревоугодия даже. В наши дни подобные рукописи заменяет Интернет, однако близки к нулю шансы на то, что творчество оппозиции XXI века займёт столь же видное место в истории Красноярска, как либеральные метания XIX в. Двойные стандарты показывают не только антиисторический характер создаваемой ретроспективы жизни красноярцев, но и бесчестность обличений и обличителей.

Эти же авторы так переходят к революционному перелому: «С победой Советской власти начинается новый этап в истории Красноярска. Вместе со всей страной город прошёл через эпохальные преобразования, превратившие Российскую империю из страны с преимущественно аграрным населением в могучую индустриальную державу, открывшую для всего мира новые формы для социального и политического творчества масс» (д.и.н. В.И. Фёдорова). Главы о новой жизни и великих достижениях советской власти написаны на таком искусственном контрасте. Создаётся впечатление, что наши доктора наук даже не слышали о русском экономическом чуде начала ХХ века, когда можно было усмотреть недостаточность развития России в сравнении с самым коротким списком “передовых” стран по уровню жизни и объёму производства. Ни о чём подобном нельзя и мечтать теперь, после применения новейших и “самых прогрессивных” форм общественного устройства. Красноярские историки, занимаясь героизацией поведения горожан в эпоху СССР, указывают на громадные человеческие и исторические издержки и вместе с тем надеются примирить читателя с коммунистической эпохой. Сложно сказать что-либо одобрительное об очередных двойных стандартах концепции примирения с СССР – после безостановочного очернения Российской Империи, недостатки которой блекнут и почти не видны на фоне “героической” повседневности тоталитарного режима.

Освещение жизни города в эпоху демократических перемен, как можно догадаться, грешит такими же особенностями идеализации. Зависимость от властей официальных историков не может обещать качественного перелома в подаче последнего периода развития Красноярска, но изъятие из истории партийных догматов обязательно должно произойти.

Несколько порадовала книга А.С. Гаспаряна «ОГПУ против РОВС» М.: Вече, 2008, новейшее исследование по истории Белой эмиграции и продолжению её противостояния с советской властью. Действительно хорош непредубеждённый разбор личности генерала Скоблина, его поступков и окружения. Сравнение с предыдущими работами, где рассматривается деятельность РОВСа (Гончаренко «Белоэмигранты между звездой и свастикой», «Незримая паутина» Прянишникова) выходит в пользу Гаспаряна. Ему удаётся доказать, что нет никаких достоверных доказательств измены Скоблина. По совокупности аргументов, от лёгких до неопровержимых, выходит, что со Скоблина должны быть сняты категорические обвинения, а возможно, и полностью восстановлено его честное имя. Следует надеяться на появление новых материалов к данному расследованию.

Обращает на себя внимание факт, что если всё касающееся РОВСа подробно и предельно убедительно обосновано и доказано, то объяснительные заметки о всём Корнилове и всём марте 1917 года вызывают одни недоумения. Задерживаюсь на этом, поскольку РОВС – не совсем моя специальность, а 1917 год самое то. Так как книга не о революции, то вступительные разъяснения Гаспаряна с мартом и Корниловым носят не основной, а вспомогательный характер, своего рода “бесплатное приложение” к основному детективу «ОГПУ против РОВС». Корнилов и Март нужны, чтобы показать истоки конфликта Гражданской войны, выявить патриотизм и самоотверженность Белых генералов, показать особое значение Скоблина как командира Корниловского полка. Не сомневаясь в том, что Гражданскую войну вызвало свержение монархии, Гаспарян касается этой первопричины и не выдерживает правил и принципов, положенных в основу его исследования. Автор ставит целью отбить обвинения в соучастии в революции и демократическом разрушении России двух генералов, основоположников Белого движения – Алексеева и Корнилова. Сделать это вообще не представляется возможным. “Снимать” обвинения с Корнилова и Алексеева Гаспарян предпочитает не как с РОВСом и Скоблиным, т.е. разбором всех источников и логической проверкой на достоверность, а поношением других исторических персонажей и выдвижением на первый план самых сомнительных фактов.

Хорошо бы уточнить насчёт «простого вопроса»:

«а что стало бы с Царской Семьёй, преданной всеми, если бы в Александровский дворец ворвались «революционные солдаты», остановленные «генералом с красным бантом в петлице»?»

Какие сведения есть насчёт того, что Корнилов кого-то останавливал? Нигде не приходилось такого встречать. К примеру, в последней биографии Корнилова (Ушаков А.И., Федюк В.П. Лавр Корнилов. М.: Молодая гвардия, 2006. ЖЗЛ) тщательно разобраны обстоятельства ареста и проверены на достоверность все существующие версии. Биографы называют «слухами» то, что толпа собиралась расправиться с Императрицей и Её Детьми. В связи с этими слухами Корнилов и Гучков посетили Государыню 5 марта, а арестовали 8 марта, уступив давлению Совдепа.

Дело не только в этой т.н. “измене” Корнилова, а в связи с заговорщиками до Отречения и в его особом революционном рвении, которое не ослабнет даже в кубанских степях (вне зоны действия общественного психоза). Множество примеров приведено в статье «Стежки-дорожки Лавра Корнилова» (http://www.pravaya.ru/look/13467), дополнительные факты есть у меня в «Триумфе» и не только там. Из них Гаспарян опровергает всего один – с галлиполийскими палатками, и ничего более ему не удаётся. Конечно, и в «Стежках» Фомин передёргивает, отказывая в подвиге белогвардейцам – нельзя ставить в пример офицеров, оставшихся в стороне Гражданской войны тем, кто отдавал свои жизни за Россию в неравном бою с советской властью. Ещё неожиданно слабо осведомлены авторы указанной биографии Корнилова, склоняющиеся, что он был и остался монархистом. Так у любого исследователя можно найти недоработки. Вернёмся к «ОГПУ против РОВС».

Запись капитана Булыгина, приводимая А.Гаспаряном

«После ареста Государыни я сказал своим близким, что в случае восстановления монархии мне, Корнилову, в России не жить. Это я сказал, учитывая, что придворная камарилья, бросившая Государя, соберётся вновь. Но сейчас, как слышно, многие из них уже расстреляны, другие стали предателями. Я никогда не был против монархии, так как Россия слишком велика, чтобы быть республикой. Кроме того, я – казак. Казак настоящий не может не быть монархистом».

– Во-первых, не самая правдоподобная запись. Для оправдания Корнилова после его гибели можно было записать что угодно. Но дело даже не только в том, что все старания доказать, будто Корнилов в 1917г. был монархистом – наивны и безнадёжны. Не менее важно, что для корниловцев и для Гаспаряна вышеприведённое “признание” Корнилова его каким-то образом оправдывает или возвышает по сравнению с оклевётанными ими министрами Императора и ругаемым ими Н.Е. Марковым. “Признание” Корнилова полностью совпадает с заявлениями и деятельностью такого “монархиста”, как В. Пуришкевич. Или В. Шульгин. Но люди вроде Шульгина и Пуришкевича (революционные борцы с химерической «камарильей») никак не могут относиться к монархистам. Не случайно о них Гаспарян умалчивает, а делает из Маркова антигероя Империи. Потому что критика Пуришкевича ничего не оставит от признания Корнилова и от подачи автором «ОГПУ против РОВС» марта 1917 г. Разве Гаспарян не знает позиции Пуришкевича? Пуришкевича, который боролся с “придворной камарильей”, был бесчестным убийцей и демагогом, равным Милюкову, Керенскому и остальным “прогрессистам”, которым практически в одиночку противостоял в Таврическом дворце Н.Е.Марков.

Особенно был оскорблён за Горемыкина и Штюрмера. Казалось бы, пример со Скоблиным должен показывать, что «общепринятые» политизированные осуждающие приговоры надо обязательно проверять, особенно когда это касается монархистов. Убитые революцией и либеральной ложью министры, столь много сделавшие для России, достойны памяти и признания гораздо более, чем М.В. Алексеев, завязанный в заговор поуши, и Корнилов, имевший связи с заговорщиками и считавшийся революционно-надёжным.

Против Императора и Его министров революционный лагерь вёл сильнейшую информационную войну, на переднем краю которой выступал подлинный изменник Милюков, а рядом с Милюковым с правительством и Верховной властью воевал бывший монархист Пуришкевич, развозивший в своём санитарном поезде «целые тюки» запрещённой клеветнической речи Милюкова (1 ноября). Столь же “честные” и “правдивые” речи открыто произносил сам Пуришкевич – о тёмных силах и камарилье, заодно клеветал на видного представителя “камарильи”, дворцового коменданта В.Воейкова. То есть, Пуришкевич полностью разделял позицию Корнилова и Гаспаряна относительно химерической «неизменно-застывшей системы» в глазах «придворных и генералов Свиты», а на самом деле в глазах словоохотливых лгунов Думы.

«Разве премьер-министр Штюрмер, министр внутренних дел Протопопов, командующий Петроградским военным округом Хабалов и Петроградский градоначальник Балк, которых назначал Николай II, не являются главными виновниками переворота?»

Можно только удивляться, как можно писать об этом перевороте, ключевом для нашего Отечества, нисколько не разобравшись предварительно в этих самых причинах. Отброшены нагрузки, которые выдерживала русская монархическая система в войне с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией, успехи системы, самый высокий профессионализм председателей Совета Министров Штюрмера и Горемыкина, наконец, столичный уровень жизнеобеспечения при Хабалове и Балке. Если бы Гаспарян не отбрасывал вот эти критерии – самые важные для характеристики системы Николая Второго, Его решений и Его министров, то Пуришкевич из Гаспаряна не получился бы. Но теперь уже внесён ненужный разброд в понимание Российской Империи и её знаменитых представителей.

Самодержавный тип монархической власти отличается от других типов, деспотического и абсолютистского, рядом особых качеств. Ведущие авторы государственных теорий на основе богатого исторического материала вывели основные различия между ними, преимущества, недостатки и закономерности. В несколько упрощённом виде их можно представить в таблице с тремя типами власти:

                                                              Абсолютизм            Деспотия                 Самодержавие
Система Престолонаследия                       -                              +/-                              +
Подготовка Наследника                              -                                -                                +
Законность                                                   +/-                             -                                +
Подчинение Монарха Богу                         +/-                             -                                +
Верховная Власть Монарха                        -                               +                               +

Абсолютная монархия мало чем отличается от диктатуры: этот строй, обычно не отличается долговечностью, диктатор носит титул монарха, но не обладает качествами подготовленного Государя, не может передать эти качества. Решающую роль играют свойства личного характера коронованного диктатора, роль большую, нежели национально-исторические начала. Примерами служат римские императоры; особенно характерны Наполеон и Пётр I: у последнего было престолонаследие, но он его уничтожил, а Наполеон, напротив, всеми силами пытался установить свою династию – и тоже ничего не вышло. Понятно, что у обоих государственная система основывались на личных особенностях, без которых не могла существовать, и оба национальным путём не шли – один рождён революцией, второй возлюбил Европу.

Деспотическая монархия – самовластная, не ограниченная идеалами и законами, ставящая целью благо правителя, а не умножение достояния нации. Престолонаследие здесь возможно, но монарха не обучают искусству управления государством.

Самодержавный монарх ограничен содержанием своего нравственно-религиозного идеала, является представителем Божественной власти, он следует единым для всех законам. При Самодержавии обязательно Престолонаследие и подготовка Наследника к высшему служению Отечеству.

Любовь пронизывает Самодержавие со всех сторон. Она наполняет его христианской любовью всех подданных и всех правящих. Только при Самодержавии возможна та исключительная, непонятная для республиканцев любовь к монархии – «ненаучный термин», о котором пишет Иван Солоневич: эта любовь, как и любовь к Богу, не относится к любви к севрюжине с хреном: «Никаких севрюжин у меня в Царской России не было»

Но есть ещё одна любовь, которая так же обязательна для Самодержавия, это личная любовь. В резкое противоречие песне, в которой жениться по любви не может ни один король, в истории были вовсе не редки такие случаи. И на основе этих примеров можно увидеть важную связь любви с типами монархической власти.

В русской истории падение самодержавия было падением личной любви у монархов. Не любивший никого по-настоящему Пётр I был автором извращений как на государственном уровне, так и в личной жизни. Эпоха императриц и дворцовых переворотов столь же показательна в своих непостоянствах и неверностях, с убийствами супругов и неприязнью к собственным детям. После Павла положение выправлялось.

Император Александр III в 1889г. говорил министру иностранных дел Н.К. Гирсу, что ему «больно и тяжело думать о браке единственно с политической точки зрения», и когда в апреле 1894 г. Наследник Цесаревич Николай Александрович получил согласие на брак у Алисы Гессенской, то написал ему поздравление. Выписки о браке и семейной жизни, которые делала Императрица Александра Фёдоровна, дают нам возможность убедиться, как безупречно она понимала своё предназначение Супруги и благо любви в семье, тем более в Августейшей Семье. В радостях, терпении, страдании и жертвованиях любви только и можно пережить бури житейского моря, сохранить здоровое отношение к жизни, и только любящие родители могут научить своих детей в самой естественной семейной школе христианской любви. Это особенно важно для самодержавного типа монархии в системе Престолонаследия. Пример Государя Николая Второго и его супруги поражает, насколько сильна была их любовь и как она могла, если такое вообще возможно, ещё более усиливаться с годами. Это совершенно уникальный случай, и Их переписка во время Великой войны не только очень важный исторический источник, но и поразительный пример отображения высокой супружеской верности и любви.

Они сумели передать такое отношение к любви своим Детям. Министр Сергей Сазонов о проекте брака с румынским принцем Каролем писал: «Кто хоть немного был знаком с семейной атмосферой Царскосельского дворца, не мог ожидать ничего другого. В царской семье родителей и детей связывала самая нежная привязанность, и мысль о браке по чисто политическим соображениям или, попросту говоря, по принуждению представлялась всем её членам совершенно невозможной. По этому поводу мне припоминается разговор, который у меня был с императрицей на брачные темы на террасах Ливадийского дворца и который я привожу, как иллюстрацию её взглядов на семейные отношения. «Я с ужасом думаю, – сказала мне императрица, – что приближается время, когда нам придётся расстаться с нашими дочерьми. Я бы, ничего, разумеется, так не желала, как чтобы они и после замужества оставались в России. Но у меня четыре дочери, и это, очевидно, невозможно. Вы понимаете, как трудны браки в царствующих домах. Я знаю это по собственному опыту, хотя я и не была никогда в положении моих дочерей и как дочь Великого Герцога Гессенского мало подвергалась риску политического брака. Тем не менее и мне грозила опасность выйти замуж без любви или даже просто без привязанности, и я живо помню, что я пережила, когда в Дармштадт приехал... – тут императрица назвала члена одного из германских владетельных домов, – и от меня не скрыли, что он имел намерение на мне жениться. Я его совершенно не знала и никогда не забуду, что я выстрадала при первой с ним встрече. Бабушка моя, королева Виктория, сжалилась надо мной, и меня решили оставить в покое. Господь иначе устроил мою судьбу и послал мне семейное счастье, о котором я и не мечтала. Тем более я считаю себя обязанной предоставить моим дочерям право выйти замуж только за людей, которые внушат им к себе расположение. Дело Государя решить, считает ли он тот или иной брак подходящим для своих дочерей или нет, но дальше этого власть родителей не должна идти» ».

Я могу только присоединиться к самым обоснованным утверждениям Олега Платонова и Пьера Жильяра, что жизнь и смерть Царской Семьи есть одно из высших духовно-нравственных достижений человечества. Особенно это важно для России.

Хотя в существовавшей системе были некоторые важные плюсы, как то, что по Павловскому Закону о Престолонаследии Наследник должен был проявить силу в Вере для убеждения перехода в Православие принцесс иностранных владетельных домов (без этого он терял права на Престол, Супруга Наследника должна была перейти в Православие до брака; подробно см. проф. Зызыкин «Царская власть и закон о престолонаследии в России»), в целом критика Императрицы Александры Фёдоровны показывает, что этот плюс не перекрывает недостатков системы, и потому а проекте Реставрации должно быть определённо утверждено возвращение к допетровскому, предабсолютистскому самодержавному положению, когда проблемы обязательного супружества с представительницей зарубежья не существовало.

Зызыкин М.В. Царская власть в России. М.: Москва, 2004.
Ильин И.А. Почему мы верим в Россию. М.: Эксмо, 2006.
Платонов О.А. Николай Второй в секретной переписке. М.: Алгоритм, 2005.
Сазонов С.Д. Воспоминания. Минск: Харвест, 2002.
«О браке и семейной жизни. Выдержки из записей Царственной-Мученицы Императрицы Александры Федоровны». http://www.fatheralexander.org/book...rak_romanov.htm

Русское монархическое сознание начала ХХ века (по материалам периодической печати)
.

Образ монархического строя, при котором существовала Россия от своего образования на протяжении столетий и во многом благодаря которому она сохраняла свою самобытность, ускользает от современных представлений общества. Притом, что история России фактически является историей монархии, недопустимо обхождение установленными прежде советскими оценками, предубеждённый настрой которых не допускает объективности. Демократические оценки внесли мало нового, поскольку считается выгодным исключить монархические идеи и саму вероятность государственного устройства, противоречащие принятым в большинстве стран мира трафаретам. Между тем, такое понимание прошлого принижает ценность всего цивилизационного хода Русской государственности и культуры.

К началу ХХ века Русское монархическое правосознание и его представляющая государственная форма пережили множество стадий эволюционного процесса, отклонений в развитии (что выражалось ослаблением власти Государей и децентрализацией управления страной, либо насильственной централизацией и заменой самодержавия абсолютизмом) и органического возврата к естественному. К этому времени принципы монархического правления, которыми продолжали руководствоваться русские монархи, были теоретически обоснованы (Н.И. Черняев, Л.А. Тихомиров, П.Е. Казанский и др.).

Это эволюционно-эмпирически достигнутое сознание из всех политических течений России в начале ХХ века закономерно выделялось именно наличием знаний, умений и навыков, выращенных на национальной почве, не перенятых у иноземных государств, их теоретиков. Монархическое сознание было в первую очередь религиозным, исторически осмысленным, патриотическим не по моде, а через видение в России того, что действительно вызывает любовь. Всё это вместе составляло национальное, шире говоря – монархическое сознание, требовавшее, что «любовь к Царю, народу русскому и родине, эта святая – чистая таинственная связь с Родиной, с Царём богодарованным, должна бы особенно всеми чувствоваться» [«Сусанин» (Красноярск), 1907, №1].

Целостность и творческая жизнеспособность каждого элемента триады «Вера. Царь, Отечество» обеспечивались доверием нации к Власти, исповеданием идей, издревле определяющих национальное мышление и нестяжательной работой на местах. Носителем всех прочих политических течений, безусловно, являлась интеллигенция. В свою очередь, «русский интеллигент лишён национального самосознания, ему чуждо русское национальное чувство… Его ежедневное чтение – левые инородческие газеты. Ими он услаждается, от них заимствует свои воззрения» [«Сусанин», 1910, №8].

Несовместимость с монархическим сознанием закономерно привела к непрекращающемуся противостоянию с властью, самым различным способам её дискредитации, создания нездоровой атмосферы т.н. называемого общественного мнения. Монархомахические настроения политических партий не оставляли места ни созерцательной работе, ни достижениям мирного средообразующего характера, ни упрочнению идейных связей групп общества.

Русское монархическое сознание начала ХХ века упорно отстаивало идеи национализма, утверждая русскую самосознательность. Монархисты понимали принятие чужих, не национальным идей за отказ от личной творческой работы и духовного родства с собственным народом. Лев Тихомиров в «Московских ведомостях» писал: «Наша личная работа, всё равно, одобряется она или не одобряется, даёт ли “популярность” или приносит только брань и преследование, – становится с того момента национальною, производит действие, входит в капитал национального развития»  [Л.А. Тихомиров "Христианство и политика" М.: Алир, 1998].

Этой работе придавали наибольшее значение и размах организации, желавшие упрочить положение исторически русских творческих сил: «Союз Русского Народа – не временная организация; по смыслу устава… имеет широкие задачи, осуществление которых не временный вопрос, и это дело массовых – объединённых – сплочённых национальных сил, – цель, требующая вековых усилий, – широкой и полной организации, могущей полнее и шире обнять народную жизнь» ["Сусанин", 1907, №6].

Экономические успехи Российской Империи не оставляют сомнений в не устаревшей ценности монархических сознательных принципов: в практических реалиях – руководства, управления, выбора важнейших направлений совершенствования. Эта идея сама включала в себя потребность самоулучшения, и потому отдельные составляющие, по каким-либо причинам потерявшие свою актуальность и значимость, постепенно устранялись естественным путём, не требуя коренных преобразований.

Важным являлось только знание монархических принципов и сознательное соблюдение их творчески деятельными содержательными личностями. Существенной проблемой можно назвать именно политическую безграмотность относительно монархических знаний в самой правящей среде, не понимавшей самой сути самодержавия и его качественной ценности самоограничения, стремления к идеалу и многого другого. Царю приходилось лично направлять своё окружение, расходуя значительные усилия на преодоление его отвлечений.

Однако ещё более важной – основной утвердилась проблема восприятия монархических идей в сознании самых различных социальных групп, теряющих живое религиозное чувство. Дело в том, что идея монархии наиболее требовательна по сравнению с большинством политических течений, которые основываются на многочисленных свободах, как сознания, так и поведения в мире. Монархическая идея твёрдо обязывала к высокому нравственному состоянию души, постоянной верности и принципиальности, выполнению долга, смирение возжеланий признанием разнокачественности людей и справедливости своеобразия неравенства, пониманию важности сбережения наличного. В проблеме сложности непрерывного соблюдения всех этих требований одновременно содержится качественный потенциал монархического сознания и результаты, достигаемые им.

Март 2006 г.

Текст исследования "Конкурентоспособность монархической идеи в современном обществе", с которым я выступал 28 марта 2007 года на Всероссийской научно-практической студенческой конференции, посвящённой 55-летию КрасГАУ. По счёту, моя конференция №7. По социологии - первая. Без этого опроса называлось бы что-то вроде "основные непонимания монархии". Размер текста ограничен форматом конференции. Надо сказать, больше всего в опросе надеялся на вопрос о ненужности Г. Думы и партий. Так и вышло - 87% считают их не нужными! Цифра получилась близкой к реальности. На выборах в законодательное собрание Красноярского края по официальным данным проголосовало 37%. А когда подсчитывали по ходу дня к 17 ч. было 20%. Можно подумать, ещё половина ломанулась вечером, - в это время на выборы почти никто не идёт. Повод для радости - отказ от выборов есть отказ от демократии.

КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ МОНАРХИЧЕСКОЙ ИДЕИ В СОВРЕМЕННОМ  ОБЩЕСТВЕ

В современном сознании широко утвердилась мысль о превосходстве демократических идей и республиканской формы правления. Демократию представляют как власть, превосходную по сравнению со всеми остальными её видами, и универсальную, годную для всех стран и наций. Однако для того чтобы выяснить, действительно ли демократия обладает такими качествами, необходимо провести сравнительный анализ с другими формами правления и через всегда обеспечивающую развитие конкуренцию  доказать (или подтвердить) её значимость, улучшить сравниваемые показатели.

Разбору этого вопроса посвящено следующее социологическое исследование. В качестве альтернативы представлен монархический принцип, наиболее ярко отличающийся от демократического.

В опросе, проведённом в ноябре 2006 г. в нескольких районах Красноярска приняли участие 100 респондентов в возрасте от 15 до 72 лет. Результаты исследования показали, что в вопросе о необходимости реставрации монархии в России 51% опрошенных ответил утвердительно: «да, России нужен сильный правитель» и только 31% - что монархия устарела и Россия нуждается в демократии. В вопросе о Верховной власти сложились в те же 30% считающие, что она должна принадлежать всему населению, как в настоящее время.  За династическую монархию высказались только 3% опрошенных, 20% считают необходимым авторитарный тип власти с выборным, но пожизненным правителем, а 42% за вариант конституционной монархии – когда Верховная власть поделена между народом и не выбираемым правителем. Более того, 78% респондентов считают Государственную Думу, работу политических партий и их выборы нецелесообразными: «партии работают на себя», 13% убеждены, что партии обеспечивают развитие России, а 9% не определились в этом вопросе. Если исключить  из общественно-политической жизни Госдуму, партийные выборы, то из демократических институтов и ценностей останется фактически только президент и его выборы, а также пакет многочисленных свобод: слова, печати, совести, собраний. При этом, если исправить явную необразованность населения по части преимуществ династической самодержавной власти по сравнению с президентской, то в вопросе о государственном строе монархия способна предоставить альтернативу республиканской форме правления в своём идеологическом, научном и практическом содержании. Система престолонаследия, в отличие от президентских выборов, не ищет подходящего правителя, не выбирает (значит и не может ошибиться в выборе), а  создаёт всеми имеющимися средствами и силами лучшего правителя. Популярны упрёки в опасности такой передачи наследнику, независимо от его талантов и способностей, но в подобных утверждениях не учитывается, что подготовка наследника превышает уровень готовности любого кандидата в президенты, не обладающего опытом государственного управления; кроме того, престолонаследие не передаёт власть кому бы то ни было по старшинству в династии, главным назначением династической системы при самодержавной монархии является передача власти лучшему, наиболее приближённому к идеалу правителю. В случае же рождения неспособного править (шансы на что чрезмерно малы), такой не будет править, т. к. не будут соблюдены все монархические принципы и правила.

Что касается прав личности, монархия нисколько не покушается на них, но делает сильный акцент на религиозные и нравственные ценности. Они в монархии представлены в основе идей, в противоположность сомнительному самоопределению в бессодержательности свободы. При монархии население лишится только верховной власти, а признание нецелесообразности проведения выборов, по сути и является отказом от нее, ввиду бесполезности.

В условиях разочарования в демократических институтах, несмотря на то, что современное сознание общества во многом не соответствует монархическому, неверно исключать из рассмотрения эту альтернативу.