Вчера вечером я под звуки новостей с каким-то мрачным азартом добила второй вариант по алгебре, потом переместилась за телек, поужинала, посмотрела с мамой Громовых (ну не бывает такого, чтобы при усыновлении разделяли братьев и сестёр, не по закону это!), повтыкала немного в мультики на 2x2, почитала журнал и легла спать. И снова долго не могла заснуть, и снова, заснув наконец, спала эпизодически, урывками, постоянно просыпаясь, улавливая в чуткой дрёме каждый звук, снова всяческие ненужные размышлизмы настойчиво штурмовали мозг и вызывали желание напиться – теперь уже нет смысла отрицать, что симптомы трёхмесячной давности вернулись как миленькие, мать их этак. Снилась какая-то утомительная, тревожная бытовуха – друзья, родичи, коллеги, однокашники. Не успел ещё будильник прозвенеть, а я уже предпочла выпинать себя из-под одеяла и препроводить на кухню – выпить чашечку кофе, которым я в последние дни спасаюсь от превращения в алкоголика. На завтрак я уронила в желудок какой-то бутерброд, тупо похрустела яблоком перед телеком да и вывалилась на свет Божий. Бежать по гололёду вслед за отъезжающим автобусом я воздержалась, и вскоре подъехала пустая маршрутка, на которой я вполне комфортно добралась до метро. Дочесав до шараги, я на первом же этаже столкнулась с Дашей (Единорожкой) и другими личностями, не интересовавшимися в то время ничем, кроме задания по алгебре – впрочем, я смутно помню, какие события сопутствовали моему появлению до начала первого урока. Первым же уроком была общага, и не успели мы обустроиться на привычных местах, как историчка сказала нам не спешить доставать вещи, ибо она собиралась нас пересаживать.
В итоге я снова оказалась в самой жопе – на последней парте ряда у стены с Аней Осиной, на максимальном отдалении от учительского стола. Однако, оценив результат пертурбаций, историчка заявила, что ей не нравится, как сидит Аня Осина, и мы с Аней подтвердили, что нам тоже это место совсем не нравится. В результате Аню Осину пересадили на вторую парту среднего ряда, к Маше, и я осталась одна не только на своей парте, но и на своей горизонтали: справа – стена, слева – пустота до самого окна, ибо Абрамова, который обычно занимал одну из последних парт, сегодня не было. Впереди меня высилась могучая спина Даши (Вестницы), впереди неё сидела Катя, а дальше мне уже было нихрена не видно и не слышно; неподалёку Руденко и Наташа уже строили планы подсаживаться ко мне на других уроках. Всю общагу мы записывали конспект по правам потребителя, после чего отправились на перемену, где продолжились общественные корпения над алгеброй. Меня, как человека, выполнившего задания из другой книжки, это не особо волновало, однако оказывать посильную помощь Даше (Единорожке) хотя бы просто от нечего делать мне всё же приходилось, и иногда даже вполне успешно. Когда перемена закончилась, на инглише нас ждал тест – я вчера всё-таки узнала о нём от Вероники уже перед самым выходом из сети, хотя я в любом случае не считаю необходимым готовиться к тестам, тематика которых всегда оказывается абсолютной неожиданностью – и сегодняшний не стал счастливым исключением. Впрочем, какие-никакие знания и интуиция помогли мне в срок выполнить весь тест без пробелов, и сомневаюсь я только в одном предложении; так же учитывая то, что за предыдущий тест я умудрилась отхватить пять, а за диктант – четыре, можно сделать вывод, что английский – один из тех немногих предметов, об успеваемости по которым я могу не беспокоиться.
Звонок прозвенел, мы сдали тетради, и я пошла по душу Даши (Единорожки) в их кабинет английского. Она наотрез отказывалась сходить пожрать, мучая алгебру за своей партой, однако, когда мы остались в кабинете вдвоём наедине с училкой, она нас оттуда турнула, и нам пришлось переместиться на подоконник в коридоре. Так прошла ещё одна перемена и настал второй инглиш, на котором, вопреки надеждам топик уже рассказавших, топик ещё не рассказавшие топик не рассказывали – вместо этого мы обсуждали следующий топик, который будем рассказывать завтра, и занимались прочей ерундой по учебнику. И только тогда, когда кончился и второй инглиш, мы с Дашей (Единорожкой) пошли-таки в буфет, где на сей раз ассортимент был несколько побогаче, и я приобрела ром-бабу и неизвестный мне ещё медово-лимонный пряник, оказавшийся несусветной гадостью и на запах, и на вкус. После него меня ещё несколько уроков подряд мучила изжога, и от окончательного отравления меня спасла Даша (Единорожка), отобравшая у меня оставшуюся у меня половину пряника и засунувшая её в мой стакан с водой, за что я отобрала у неё оставшуюся у неё половину ром-бабы и засунула её ей в стакан с чаем. Таким образом пообедав, мы отправились на алгебру, где мы с Дашей (Единорожкой) благополучно заняли свою любимую первую парту ряда у окна и в течение всего оставшегося дня больше её не покидали, а затем вместе с остальным классом начали было решать всяческие примеры по новой теме, но потом математичке приспичило отойти на пол-урока, она сказала нам решать номера на повторение и исчезла.
За время её отсутствия мы с Дашей (Единорожкой) успели выполнить полтора номера, списывая друг с друга и давая списать сидевшей сзади нас Ажар; когда математичка вернулась, времени на задания по новой теме у нас уже не хватило, и она помогла нам доделать второй номер на повторение и отпустила на перемену, объявив, что на геометрии будет проверочная. Даша (Единорожка) всю перемену писала шпоры, я же, понадеявшись на неё, спокойно дожидалась своей участи. Когда урок начался, нам раздали листочки и распределили варианты, Даша (Единорожка) принялась бодро списывать со своей шпаргалки, заявив, что доставшаяся мне теорема у неё на другой стороне листа, и мне пришлось допетривать самостоятельно, подглядывая в тетрадь – правда, никаких особо заметных результатов это поначалу не приносило. Только ближе к концу урока на меня снизошло озарение, и я, хоть и понимала, что всё записать не успею, начала строчить активней. И тут Даша (Единорожка), закончив, передала мне свой листок со шпорами, теперь мне практически не нужный – краем глаза на него взглянув, я только вспомнила, что следует добавить в чертёж координатные линии. Однако шпоры следовало спрятать, и я принялась спешно запихивать его под тетрадь, на которой у меня лежал листок с проверочной. Тут-то я и попалась – математичка заметила мои махинации, выудила шпоры и вопросила, чьи они. Не успела я сформулировать максимально корректный ответ типа «общие», как Даша (Единорожка) нашлась первой, заявив, что написала их по моей просьбе. В итоге математичка шпоры порвала и сказала, что листочек я могу теперь не сдавать, а поскольку я не сразу смирилась с тем, что свой-то листочек Даша (Единорожка) сдала и теперь получит пять, а я получу два вместо честно заслуженного трояка, она предложила мне пойти повозмущаться за дверь, и я вынуждена была заткнуться.
Конечно, с точки зрения логики, пусть лучше один человек получит два, а не сразу оба, и вообще, у кого шпаргалку нашли – тому она и принадлежит, так что то, что я «спалилась» - смешно и не более того – по крайней мере, такая аргументация была у Даши (Единорожки); я же, как человек, у которого по жизни логика была слабой стороной, всегда считала и считаю, что это называется «кинуть» или «подставить», посему мне не раз уже приходилось сознаваться в «авторстве» находимых и других людей моих шпаргалок, но вот оказываться в положении попавшегося – ещё ни разу. Чтож, в жизни всё бывает в первый раз, и ломки мировоззрения в пользу логики у меня так и не произошло, а математичка тем временем объяснила новую тему, и мы до конца урока успели решить парочку задач. Когда же геометрия наконец закончилась, Даша (Единорожка) снова потащила меня в буфет, где я после пряника смотреть на школьные яства уже не могла, однако Даша заправилась за двоих и даже отломила мне половинку батончика мюсли в качестве компенсации морального ущерба. На географию мы, увлёкшись пожиранием нехитрой своей трапезы, слегка опоздали, но ничего особо важного не пропустили: физрук Костик, собираясь сопровождать Катю и Веронику на очередное соревнование по волейболу, договаривался с географичкой, чтобы она завтра и в пятницу заменила нам физру географией. Когда физрук ушёл, географичка пообещала, что если мы сегодня будем хорошо себя вести, в четверг она отпустит нас с последнего урока географии, однако и это не помогло: класс вёл себя плохо, и предложение географички тем самым было отклонено. И ещё чуть-чуть

Вчера вечером я поужинала, сделала русский и посмотрела новости одновременно, потом постирала хаир, почитала журнал и легла спать. Топили нестерпимо жарко, поэтому я даже приоткрыла окно, чтобы не взмокнуть под одеялом. Заснула я быстро, но ненадолго и вообще всю ночь спала урывочно, с долгими переходами в полуявь-полудрёму: синдром начала очередной учебной недели. Снилось много всего, но я запомнила только два самых ярких образа: седой и почему-то бородатый Фрейд и Гамбит с чёрным пиратским флагом. Поднялась по будильнику, полистала каналы телека, погрызла яблоко да и вывалилась на улицу, в путь до автобусной остановки. Там я взяла штурмом битком забитую маршрутку, в положении «в три погибели» добралась до метро, двинулась к школе, досыпая на ходу; по приближении к школе меня догнала Катя, завидно бодрая и свежая. Ввалившись в школу и посетив гардероб, мы подхватили Дашу (Вестницу) и пошли наверх, на русский. Из-за отсутствия Даши (Единорожки) я вернулась на свою законную камчатку, а в качестве соседа на первых порах получила Балунова благодаря опозданию Ефима. Первый урок я помню смутно – мы, кажется, проверили домашку, как обычно, хотя что там проверять, взяли новую тему, составили и записали план нового параграфа, потом разобрали несколько предложений, а когда урок кончился, я сдала русичке своё сочинение по Онегину. После русского нагрянула шизика, на которой Ефим ещё смирился с фактом занятости своего места Паровозом, а шизичка вздумала проверять домашку, которая ни у кого не была сделана – хвала Магистрам, меня участь отвечающего миновала. В очередной раз доказав себе любимой нашу непроходимую тупость, шизичка быстренько продиктовала нам конспект следующего параграфа, половину оного оставив нам на домашнее задание, и устроила проверочную – раздала карточки с разными вариантами заданий.
Путём подглядывания в тетрадь и с помощью коллективного логически-интуитивного мышления мы осилили свои варианты и сдали листочки без видимых пробелов, но вот найдёт ли в них ошибки сама шизичка – это вопрос открытый. После того, как мы вырвались из второго круга ада, обсуждение амплитуд и периодов продолжилось, мне же на них было уже наплевать – найдя, вместе с остальными французами, кабинет хренцузского, я присоединилась к Даше (Вестнице) и Кате, облюбовавшим крайний подоконник. Там мы и травили байки всю перемену, несмотря на то, что Даша (Вестница) усердно делала вид, что учит немецкий, а мы с Катей ей мешаем. Со звонком мы разошлись, я снова села с Катей, сзади устроились Вероника и Аня Ковалёва, рисующие в блокнотиках спанчбобов и благодаря сему занятию напрочь выпавшие из урока. Хренцуженка же, заняв их переписыванием с листочка каких-то пословиц, чтобы они хотя бы полезным делом занялись, вполне удовлетворилась остальной, относительно работоспособной частью группы – мы отвечали на «заданные на дом» вопросы по тексту про аэропорт (благо до нас с Катей очередь не дошла) и читали новый текст, а потом переводили его (то есть повторяли перевод вслед за хренцуженкой). Затем Вероника с Аней, закончив переписывать пословицы, передали листок нам, и мы тоже стали их переписывать. Остальные же развлекались как умели – Лёха, в частности, опять предпринимал попытки пнуть мой портфель, но мне выражать бурную ответную реакцию не давали Вероника с Аней, которым я мешала творить спанчбобов. Так урок и закончился, и я, бросив портфель на химию, направила стопы в буфет – пожрать. Картина в буфете снова царила весьма удручающая: кроме десятирублёвых батончиков мюсли, жрать снова нечего, пришлось жевать эту гадость снова всю перемену. На химии Ефим уже безапелляционно турнул Балунова, и мы с ним воцарили на нашей единственной в своём роде шатающейся парте.
Химичка так же начала с проверки домашки, и снова меня пронесло, как фанеру над Парижем, однако дальнейшее событие уже предвещало беду: темой сегодняшнего урока была объявлена подготовка к контрольной. Списав с доски ( и то не факт что верно, с камчатки нихрена не углядишь) несколько задач с уравнениями, я убедилась, что знаю об ионном обмене не лучше, чем о количестве звёзд на небе, проще говоря – не знаю ничего. Тут-то писец, голубая лисичка, и подкрался незаметно – химичка решила слова подкрепить делом, раздав нам листочки и книжечки для проверочных работ. Задание было теоретически плёвое – выполнить только второй пункт своего варианта, и ничего более; в пункте этом требовалось составить несколько ионных уравнений с элементами, названными словами. Но практически оно серьёзно меня озадачило – а что вы хотите от человека, не отличающего серную кислоту от соляной? Отчаявшись путём подглядывания в тетрадь и учебник действовать по необходимым правилам, я решила строчить на бум Лазаря, дабы не сдать пустой листок, а создать видимость активной деятельности. Когда Ефим уже всё сделал, сдал свой листок и великодушно предложил мне помощь, было уже поздно – я уже с энтузиазмом приканчивала третье уравнение из четырёх, а вскоре и звонок прозвенел, и мы потянулись прочь из класса, сдавая свои работы (а требование химички сдать ещё и тетради с домашней работой я предпочла проигнорировать). Таким макаром, теперь я могу быть полностью уверенной, что мне светит как минимум вторая по счёту двойка по химии – первая, как вы помните, обломилась мне за ту лабораторную, когда я устроила в колбе фонтан. Причём фонтан этот, кстати говоря, по-видимому, не прошёл мне даром: белые пятна на моих джинсах, появившиеся где-то в то же время, так и не отстирались, из чего следует сделать вывод, что ткань просто обесцветилась от попадания на неё некоего кислотного соединения.
Конечно, двойки эти можно исправить, придя на дополнительные занятия – и всё бы хорошо, если бы они не проводились сегодня на девятом уроке и даже если бы я сегодня не ходила к врачу, явиться на них было бы для меня чисто физически невозможно. Итак, после химии мы переместились на историю, и я осуществила попытку сдать историчке давно задолженный ей «паспорт здоровья» с заполненной мамой первой страницей; попытка провалилась – историчка заявила, что без вклеенной фотографии «паспорт» сдавать нельзя, а я вчера так и не смогла найти свои фотографии, оставшиеся после фотографирования на ксиву и на паспорт. Зато она вручила мне записку, на которой говорилось, что окружной этап конкурса «Если бы я был главой Управы» состоится в следующий вторник, 29-го, в молодёжном клубе «Синегория», расположенном в одной из школ неподалёку, в 4 часа, и на него требуется семь человек группы поддержки и один взрослый. Взрослого-то я организую – маме моей и так делать нечего, а если папа будет свободен в этот день, он нас и подвезти сможет, а вот группу поддержки нам с историчкой, видимо, придётся вербовать – и считайте, что я уже вербую: кто там возмущался, что я в прошлый раз не взяла в группу поддержки ЛиРушников?.. Потом историчка долго искала положение о конкурсе, которое отобрала у меня ещё сразу после написания мною конкурсной работы, но так и не нашла, но пообещала непременно найти и мне вернуть. Я спросила её так же, как насчёт того антифашистского конкурса, на который она предлагала мне написать о легендарном первом директоре нашей школы, и получила ответ, что положением о конкурсе и всеми необходимыми сведениями располагает другая историчка, к которой мне и надлежит обратиться. С запиской в одной руке и с отвергнутым «паспортом» в другой я уползла на свою камчатку и оттуда весь урок записывала конспект о внешней политике СССР.
Когда урок кончился, историчка заявила, что с пятницы ей сдали всего четыре тетради и что всем, кто не сдаст их сегодня, она выставит двойки. Пришлось сдать, предупредив, что в тот день, когда задание было задано, у меня было уже сделано 30 страниц и с тех пор я успела выполнить только около дюжины из оставшихся сорока; впрочем, вообще пребывая сегодня в опасно благодушном настроении, историчка меня заверила, что в этом нет ничего страшного и я смогу доделать всё остальное задание потом. После истории наш путь лежал на литературу; всю перемену наши пацаны пытались поймать и обезвредить мелюзгу, притащившую в школу воздушные шарики, надувавшую их и пердевшая ими почём зря. Урок же снова начался с проверки домашки, и снова меня, слава Императору, русичка словно бы и не заметила. Опосля этого она прочитала нам краткую статью о Лермонтове, и мы занялись на редкость скучным делом – выискивали в тексте учебника ответы на вопросы, которые нам задавала русичка, и выписывать их, причём выписывать надо было кратко, чтобы успеть. Таким извращённым методом у нас в тетрадях появилось нечто вроде кратких характеристик творчества Лермонтова, плюс несколько вопросов ещё и пошло нам в качестве домашнего задания. Как только урок закончился, я устремилась вниз и вскоре уже вывалилась на свежий воздух, наслаждаться которым мне долго не пришлось: за мной приехал папа и завёз меня в поликлинику, где я пошла узнавать результаты своих четвертых анализов. Кратко выражаясь, у врачей (мы с ними уже, видимо, взаимно осточертели) было для меня две новости: хорошая – то, что подозрение на отложения солей, зафиксированное УЗИ, не подтвердилось, а плохая – то, что в анализе обнаружена кровь. Просто кровь, а не всякие там белки, эритроциты – лейкоциты и прочая муть, хоть понятнее ситуёвина от этого упрощения терминов не стала. Дальше больше!

Вчера вечером я посмотрела новости, с мамой посмотрела Громовых, почитала журнал и легла спать. Хоть и заснула нескоро, спала я вполне себе крепко и безмятежно и за секунду до пробуждения от звонка будильника ещё помнила, что мне снилось, а затем безнадёжно запамятовала. Завтрак мой снова составило яблоко под муть на 2x2, а папа подвёз до поликлиники маму, которую я отправила отнести мои четвёртые анализы (чуть было не запамятовала про них), а меня – до школы, где я снова оказалась первой. Не успело прийти достаточно народу, как историчка решила по-быстрому провести линейку и отпустить нас по постам, чтобы охранник мог впустить запарившуюся в тамбуре толпу малышни. Я поднялась на свой четвёртый этаж, где, как обычно, царили мрак и тишина; сидеть у батарейки было уже недосуг, и я улеглась досыпать на парту, стоявшую у крайнего окна. Правда, когда появился первый народ по душу англичанки из ближайшего кабинета с испуганным вопросом «Ты кто?», пришлось принять сидячее положение. Несколько минут спустя появилась и Даша (Единорожка), которая на моё сообщение, отосланное сразу по прибытии на пост, ответствовала, что стоит в пробке; на самом же деле она снова составляла компанию своей маме, которая так же, как и моя, собиралась в поликлинику с дочуркиным анализом. Мы вдвоём устроились на парте поудобней, а с первым же звонком она потащила меня наверх – естественно, на труд мы заявились первыми и заняли свои излюбленные места. Когда же, наконец, все были в сборе, трудовичка кратко ввела нас в курс дела: мы-де будем создавать декоративные салфетки с вышивкой или аппликацией из кусков ткани разных расцветок.
Поскольку же из всех присутствующих лоскутками запаслась только я одна, Даша (Единорожка), Вероника и Аня Ковалёва быстренько растаскали у меня две трети этой рухляди. Перво-наперво трудовичка раздала нам допотопные пособия по шитью, написав на доске, какие страницы нам следует открыть. Сначала я просто тупо листала это пособие, затем открыла нужные страницы и встала перед вопросом, что с ними делать. Сначала я хотела перерисовать рисунки, но затем последовала мудрому совету Даши (Единорожки) и просто переписала подписи к ним. Но поскольку все на ряду уже начали что-то мастерить из моих лоскутков, мне тоже пришлось задуматься о том, что буду делать я, и я методом шантажа заставила Дашу (Единорожку) отрезать мне кусок ткани в горошек от той простыни, что она захватила из дома. Так и прошёл весь первый урок, и мы с Дашей (Единорожкой), прихватив свои тетради по истории – Наташа уже вернула ей её тетрадь – направились на свой пост. Первой по негласному решению списывала я с Даши (Единорожки), потом она начала списывать с меня, но не успела, – звонок уже прозвенел, – и мы, похватав свои тетради с подоконников, вернулись на труд. Там во мне проснулось тварьчество, и на куске Дашиного полотна я расположила два своих лоскутка: пёстрый, некогда бывший шторами, стал землей, в сине-белую полоску с корабликами – морем, а сама белая в красную крапинку основа – небом. Этого уже было достаточно для передачи всей уёбищности картины, однако креатив пёр и пёр – я вырезала кружок из того участка одного из пёстрых лоскутков, что был малиновым в чёрные разводы, и присобачила его в качестве встающего солнца, а из ещё одного полосатого лоскутка вырезала кораблик и расположила его на краю «моря» так, чтобы он парусом «наезжал» на «солнце» - получилось уже лучше.
Правда, Вероника с Аней так же разрабатывали тему кораблика, поскольку к более просторному полёту фантазии моя полосатая ткань не располагала, и только Даша (Единорожка) упорно пыталась изыскать способ выложить лоскутками цветочек. Когда будущие салфетки благополучно приобрели в большей или меньшей степени товарный вид, все приступили к личным делам – в частности, Даша (Единорожка) продолжила переписывать с меня историю; затем мы сдали тетради – у меня там ещё не стояла оценка за чертежи воротников – и разошлись по постам. Там, на посту, я открыла новый способ лежать на нашей парте у окна: не вдоль, а поперёк – поставив на подоконник портфель и подложив его под голову, а ноги свесив. Кайф просто неземной! Возопив от полноты душевной на весь коридор: «Господи, хорошо-то как!», я и потом продолжала переться, что выражалось в истерическом хохоте по поводу и без до колик в животе и счастливом похрюкивании. Даша (Единорожка) же отнеслась к моему балдёжу с практической точки зрения и, усевшись рядом на корточки на парте, стала списывать с меня историю, используя находившуюся в горизонтальном положении меня в качестве письменного стола и дважды спев мне колыбельную «Happy New Year». Идиллия эта продолжалась долго, но и её прервал звонок, и мы отправились на поиски кабинета хренцузского. Нашёлся он не сразу и не вдруг, и Даше (Единорожке) захотелось сесть с Аней Новиковой, а я устроилась впереди, с Катей. Первым делом хренцуженке вздумалось спросить у нас заданные на дом диалоги, которые, естественно, подавляющее большинство не выучило; конечно, мы с Дашей (Единорожкой) под занавес урока труда пытались его выучить, но безуспешно.
Сначала меня для разыгрывания диалога поставили в пару с Лёхой, однако выяснилось, что он выучил не тот диалог, что был задан, и меня переключили на Катю. Мы попросту раскрыли лежавшие на парте учебники и, стоя друг напротив друга, бодро и бегло зачитали диалог по ролям, в эти учебники глядя, и, следует полагать, получили заслуженные пятёрки. Затем хренцуженка заставила нас составить свой диалог, где надо было выбирать реплики из предложенных, а мы их нифига не понимали (В итоге получилось вот что:), а потом затеяла чтение и перевод текста, так же для нас чужого и незнакомого, но до нашего ряда очередь так и не дошла. Посему каждый коротал время как мог: мы с Дашей (Единорожкой), как и в прошлый раз, затеяли «бумажную аську» посредством записок, Лёха пытался пнуть мой портфель, а я пыталась пнуть его, Катя что-то сливала с чьей-то мобилы на свою, а Вероника ползком пробиралась через весь проход с задней парты к нашей первой, чтобы полюбопытствовать, что мы делаем. Когда хренцузский, наконец, закончился, мы с Дашей (Единорожкой) отправились в буфет, где возвышались заметные издалека горы несъедобных булок, но в конечном счёте жрать всё равно было нечего и покупать мне пришлось всё равно все те же десятирублёвые батончики мюсли. Даша (Единорожка) же приобрела ром-бабу и вафли «Обыкновенное чудо», отломив по кусочку мне, Кате и Даше (Вестнице). К тому времени, когда мой батончик стал подходить к концу, Даша (Вестница) с Катей уже слиняли, а Даша (Единорожка) начала терять терпение, но всё равно дожидалась, пока я доем. В итоге она засунула мою долю от её вафли в мой стакан с водой, что называется – ни себе ни людям, и в итоге вынуждена была ещё и ждать, пока я налью себе новый стакан и запью мюсли.
Из буфета мы поднялись на алгебру, где сразу же наткнулись на историчку, которая поинтересовалась у нас, почему мы на переменах не подбираем бумажки, которые бросают на нашем этаже, так что их приходится подбирать ей, и выдвинула предположение, что мы просто не бываем на посту. Я ответила, что мы бываем на посту на каждой перемене; далее последовал (уже в третий или четвёртый раз за неделю дежурства) её классический вопрос: «Я сейчас была на этом этаже, почему вас не было?» и мой классический ответ: «Мы были в буфете, потому что одну перемену за весь день мы имеем право поесть и попить». Почему надо собирать бумажки на всех переменах, если после уроков всё равно надо убираться, я спросила уже ей в спину, и она не ответила. Тем временем пришла математичка, впустила нас в кабинет, и урок начался. Хвала Магистрам, обошлось без проверки домашки – мы взяли новую тему и решили энное количество задач, как обычно. На перемене мы снова отправились на пост, обнаружили нашу парту уже занятой и встали у подоконника, хором распевая «Собака бывает кусачей», «Лаванда-а» и припев из «Happy New Year», в котором я ничего, кроме собственно слов, вынесенных в название, не знала; в итоге мы пришли на геометрию с перемены, распевая «Таганку» и так покачиваясь в обнимку, что я приложилась бедром об угол чьей-то парты. На уроке нас ожидала жопа: математичка раздала нам книжечки с проверочными и сказала выполнять работу по новой теме, а мы с Дашей (Единорожкой) обе нихрена не помнили и не знали и черкали на бум Лазаря, что ни к чему хорошему в большинстве случаев не приводило, и даже попытки подглядеть в тетрадях нам не помогли. Сто раз замазав понаписанный бред и исправив его на бред ещё больший, мы убедились, что от двойки нам не убежать и все наши жалкие потуги бесполезны, так что мы забили на задание и стали просто листать книжки. Читать дальше!

Вчера вечером я посмотрела новости, с мамой посмотрела Громовых (чую, эту бадягу они до конца года растянут), посидела за компом, почитала журнал да и легла спать. В целом, с каждым днём я сплю всё лучше и лучше, и, хоть сегодняшний сон всё равно был далёк от идеального, я всё-таки спала больше, чем бодрствовала. Снилось мне много всякого урывочного бреда: снилась Даша (Единорожка), хотя я и не помню, при каких обстоятельствах; снились Пушкин и Гога, с которыми я в каком-то подвале собиралась откапывать клад; снилось, будто я в своей прежней квартире отодвигаю кресло в большой комнате, обнаруживаю за ним дверь в стене, обклеенную обоями для пущей незаметности, отпираю её и попадаю не к соседям, а в конюшню - передо мной оказываются два ряда денников и окошки в дальней стене. Побродив между лошадьми, я пошла на кухню и взяла пакетик какой-то желтоватой жидкости, твёрдо зная, что она жизненно необходима лошадям по две чайные ложки на каждую. Однако, когда я вернулась к распахнутой двери в конюшню, в ней оказалась кромешная тьма, кто-то или что-то завывало самым жутким образом, а в дальние окошки с неистовым грохотом долбились порывы ветра и ослепительно-синим светом сверкали молнии. Я решила не рисковать и в это негостеприимное помещение не соваться, а просто закрыла дверь, задвинула её шкафом и пошла за комп, который почему-то оказался на столе в большой комнате. Последний сон же был таков: мы с мамой и папой проходили мимо Трамплина, и тут он одной рукой поймал на лету воробья и засунул в карман, а мы с мамой стали просить его птичку отпустить.
Разбудил меня будильник, позавтракать я решила яблоком, а полистав каналы телека, я убедилась, что кроме мути по 2x2 там всё равно смотреть нечего. Так и не доев яблока, я выпила таблетку, зная, что в школу её взять я бы обязательно забыла, и снова пораньше вышла из дома. На сей раз маршрутка приехала раньше автобуса, так что я оказалась у метро в два раза быстрее, нежели вчера и позавчера, дошла до школы вполне себе неспешным шагом и всё равно пришла второй. Народ постепенно собирался, ко мне подсела Наташа, которая только тогда увидела sms-ку от Даши (Единорожки) с напоминанием принести её тетрадь по истории и посему тетрадь эту, естественно, забыла дома, затем появилась англичанка Анна Вадимовна и заявила, что за неимением исторички линейку проведёт она. Пушкин сообщил, что на лестницах четвёртого этажа плохо убираются; выяснив, что я отвечаю только за этаж, но не за лестницы, он назначил туда Наташу и Ефима, и мы разошлись по постам. Я поднялась на свой тёмный четвёртый этаж, устроилась у батарейки, написала Даше (Единорожке) сообщение с вопросом, где её носит, и получила ответ, что она сидит в машине с мамой, которая её не отпускает, потому что ей скучно одной. Однако под страхом столкнуться с историчкой (я не стала говорить ей заранее, что исторички сегодня нет в школе) она всё-таки появилась спустя некоторое время и устроилась поблизости, заведя разговор о своих снах, в которых она обычно душит в объятиях Джека Воробья. Вскоре включили свет, а там и первый звонок прозвенел, и Даша (Единорожка) потащила меня к кабинету алгебры, который находился как раз на четвёртом этаже, то есть свой пост мы тем самым раньше срока не покинули. Со вторым звонком нас впустили в кабинет, и урок начался.
Перво-наперво математичка припахала меня намочить две тряпки и вымыть доску, что я делала долго и со вкусом, а затем мы весь урок решали какие-то задачи и чертили какие-то графики. На перемене, когда мы снова заняли свой пост, Даша (Единорожка) востребовала с меня мою тетрадь по биологии, дабы готовиться к ожидаемому биологичкиному разносу, однако вместо того, чтобы повторять пройденные темы по моим неразборчивым конспектам, только и делала, что ржала над всяческими фразами, особенно прочитав в перечне различий между человеком и обезьяной "голая жопа (вместо "кожа"), лишённая густого волосяного покрова", и пыталась говорить "становление человека как вида", а "не становление человека как личности", как привыкли все психологи; младшеклассники же тем временем устроили нам "снег", обсыпая рваными бумажками. На второй алгебре нас ожидал сюрприз: математичка раздала нам книжечки для проверочных работ, где мы с Дашей (Единорожкой) совместными интеллектуальными усилиями сделали по варианту, каждый по своему, и - по крайней мере что касается моего - вполне удовлетворительно, так что вряд ли я схлопочу по нему второй за всю эту книжечку банан. На перемене мы снова приняли пост - сначала в результате борьбы за обладание трубы от батареи, на которой можно было сидеть задницей (неудобно, зато тепло), я крепко треснулась об подоконник черепушкой, потом какая-то училка заставила нас собрать и выкинуть все бумажки, которыми нас обсыпала мелюзга, а затем пришла Наташа, которой было нечего делать, поскольку в отсутствие исторички она не считала дежурство необходимым занятием, и мешала Даше (Единорожке), и без того ежесекундно над чем-нибудь покатывающейся, продолжать ведомые с переменным успехом попытки осилить биологию по моей тетради.
Затем мы пришли на русский, где после проверки домашки нас ожидал словарный диктант. Поскольку до меня ей тянуться было недалеко, русичка взяла мою тетрадь на проверку, и в итоге выяснилось, что я единственная в классе написала диктант без единой ошибки и даже без исправления и, соответственно, получила пять. Русичка заявила, что либо я всё выучила, и тогда меня можно поздравить, либо у меня врождённая грамотность, и тогда поздравлять меня не с чем и мне остаётся только благодарить Бога; я предпочла подтвердить верность второго варианта, а то класс, которому было лишь бы потянуть время, приготовился уже аплодировать. Затем мы взяли новую тему сложноподчинённых предложений с несколькими придаточными и записали небольшой текст про кофе, после чего русичка пообещала нам контрольную и тест на следующих уроках - очевидно, одно из двух этих зол состоится уже в пятницу. Когда урок закончился, я попыталась всучить русичке свою тетрадь по литературе с сочинением по Памятнику; сначала она опять отнекивалась, говоря, что она занята, ей некогда и у неё урок, но я заявила, что могу оставить у неё тетрадь на сколь угодно долгое время. Тогда она сдалась, тетрадь приняла и сказала зайти за ней сегодня после пятого урока или завтра в любой момент. Избавившись от тетради, я вместе с Дашей (Единорожкой) отправилась в буфет, где снова было шаром покати и единственным приемлемым вариантом оставался, по традиции, лучший друг ученика - десятирублёвый батончик мюсли. Есть мы засели в уютном дальнем уголке, и Даша (Вестница) с Катей, пришедшие попозже, сначала попытались оттуда нас турнуть, но потом устроились на лавочке поблизости и принялись травить байки, уссываясь над смешными воспоминаниями.
Когда все дружно пришли к выводу, что звонок уже был, моё поедание мюсли дошло только до её середины; пока Даша (Вестница) и Катя выполняли свои обязанности дежурных по буфету, я меланхолично продолжала её есть, медленно и смачно, а Даша (Единорожка) преданно меня дожидалась, хоть и мешала мне есть энергичными встряхиваниями меня и моего стула. Наконец, когда уже и Даша (Вестница) с Катей засобирались на урок, мне пришлось последовать за ними, доедая мюсли на ходу - впрочем, на инглиш мы ненамного опоздали и мюсли я доела раньше, чем англичанка приступила к проверке домашки. Этой проверкой и был убит весь урок, поскольку никто заданий не осилил, а англичанка по поводу каждого объясняемого нам ею правила затевала длинную лекцию, неизменно оканчивающуюся пророчеством о том, какая жопа светит нам на ЕГЭ. После инглиша мы с Дашей (Единорожкой) снова встретились на посту, где её попытки выучить биологию постепенно перерастали в истерику, в результате которой моя тетрадь по биологии за один день оказалась более измятой, чем за два года эксплуатации, а так же она показала мне напечатанную на картоне фоту Балунова, на которой она в пэйнте написала посвящённый ему стишок, рифмы для которого она спрашивала у меня в аське давеча вечером. Над этим аццким креативом я ржала до тех самых пор, пока мы не поднялись собственно на биологию, что привело к тому, что Даша (Единорожка) меня толкнула, и я вторично здорово приложилась башкой - на сей раз об угол стены. На биологии же никакого разноса, каковым биологичка вчера грозилась, не произошло, зато произошла проверочная по строению ядра и хромосом. Самое интересное впереди!

Вчера вечером я посмотрела новости, попялилась с мамой в Громовых (уржака полная – несостыковок обнаруживается всё больше: мать-героиню хотят лишить материнских прав, вместо того чтобы назначить пособие и материальную помощь, мужик содержит частный магазин, а дети младшего школьного возраста играют в карты на деньги – всего этого в довоенное время не было!), посидела немного у компа, почитала журнал да и легла спать. Спалось мне не то чтобы очень гладко, ибо заснула я далеко не сразу и потом периодически просыпалась и переходила на дрёму (что-то у меня форменная бессонница в последние дни, нервишки ни к чёрту), однако на то, что не выспалась, пожаловаться не могу – напротив, я ещё раньше, чем прозвонил будильник, подумала, что хватит валяться под одеялом, и встала. Вспомнила, что снилось: в который уж раз за послеканикульное время я во сне играла в Ваху – последствия ломки, а наяву поиграть всё недосуг. Ни завтракать, ни смотреть муть по 2x2 мне снова не хотелось (и вообще любовь к 2x2 у меня начинает пропадать, хочется чего-нить качественного), и я снова вышла из дома пораньше. Добредя до автобусной остановки, я вдруг обнаружила, что забыла дома сменку – пришлось возвращаться. Хоть это и плохая примета, я опрометчиво решила дома не оставаться и вновь проделала путь от дома до остановки. Автобуса долго ждать не пришлось, но он, как и вчера, намертво встрял в пробке на перекрёстке – что там на сей раз случилось, одним Магистрам известно – и проторчал там столько, что можно было выспаться. Дистанцию от метро до школы я преодолела резвым аллюром, однако в школу влетела всё равно к концу линейки.
Лучше бы я вообще на неё не явилась, ибо объясняться с историчкой тет-а-тет куда как приятнее, нежели в присутствии сдержанно ржущей доброй половины класса: её вопросы, почему я опоздала, почему не могла встать пораньше и почему другие могли прийти вовремя, а я не смогла, до меня долетали, а мои ответы из хвоста линейки до неё не долетали явно. Наконец, мы разошлись по постам, и я поднялась на свой четвёртый этаж, где было темно и безлюдно как в склепе. Однако одно преимущество у дежурства на этаже перед дежурством на лестнице всё же нашлось: здесь было теплее – можно было усесться на портфель и прислониться спиной к горячей батарее, а не холодной решётке. Со скуки и из вредности я решила сделать пакость благополучно отсидевшейся сегодня дома без всякой уважительной причины Даше (Единорожке) и разбудить её sms-кой о том, что уже дежурю, однако вскоре она из тех же побуждений ответила, что уже сидит в Интернете, а позже пригрозила слать мне сообщения на каждом уроке, однако обещания сего так и не выполнила. Постепенно на этаже начал появляться народ, там и свет включили, и, когда я окончательно проснулась, прозвенел сначала один звонок, затем другой, и я уползла на общагу этажом ниже. За неимением Даши (Единорожки) и Балунова – ещё одного прогульщика без всяких на то причин вообще – я смогла с чистой совестью приземлиться к Ефиму на свою законную камчатку. Там было холоднее, чем на первой парте, нихрена не видно и не слышно, зато на безопасном отдалении от учителей, на которых у меня постепенно развивается аллергия. Всю общагу мы строчили до онемения пальцев конспект по правовому урегулированию имущественных отношений – вышло две страницы моим мелким почерком, хорошо хоть ещё, что моя Конституция, благополучно забытая дома, не понадобилась.
После общаги мы переместились на инглиш, домашку по которому, заданную в пятницу, когда меня не было, я так и не удосужилась узнать и посему опять взяла не тот учебник. Впрочем, весь урок, всецело посвящённый проверке этой самой домашки, я отвечала ничем не лучше и не хуже всех, хотя у Ани Осиной, собственно, и поделившейся со мной и нужным учебником, и рабочей тетрадью к нему, всё равно ничего не было сделано и нам приходилось импровизировать на ходу. Но вот инглиш кончился, и я в компании Кати и Даши (Вестницы) отправилась в буфет. Там – о чудо! – после столь долгого воздержания появились сосиски в тесте! Я купила одну и со своими тарелкой и стаканом воды уселась в уголке с Дашей и Катей наслаждаться жизнью, чему не помешал даже тот факт, что свои таблетки я оставила дома. Когда же я захотела купить ещё одну сосиску, они уже кончились, и пришлось мне налить себе ещё стакан воды и медленно поглощать его, ожидая конца перемены. Тут в буфет заглянул Пушкин, напоминаю, исполнявший обязанности Гоги в качестве старосты, и сразу же направился ко мне с вопросом, почему я не на посту. Проигнорировав мой ответ, что я провожу на посту все перемены и хотя бы во время обеда имею право отлучиться в буфет поесть и попить, он счёл нужным напомнить мне, что я дежурю на четвёртом этаже, и даже не поленился слазать во внутренний карман, дабы продемонстрировать мне список дежурных. Убедившись, что он всё равно от меня не отстанет, я залпом допила остатки воды и поплелась наверх. Однако не успела я миновать лестничного пролёта между третьим и четвёртым этажами, как меня настиг звонок, и мне пришлось идти на второй английский.
То, что мы сегодня рассказываем топик, Балунов мне вчера сообщил, но вот какой именно, я уточнять не стала и решила, что тот, что про молодёжные субкультуры. Теперь я уткнулась в учебник, дабы его в первый раз в жизни прочитать, но англичанка, едва успев войти в кабинет, вздумала вызвать меня отвечать первой. Я отказалась выходить и попросила, чтобы мне дали ещё немного времени – хотя бы дочитать до конца; англичанка поворчала, но начала пытаться вызвать других, но и Аня Осина, и Вероника, и Даша (Вестница) присоединились к моей просьбе. Англичанке пришлось сдаться, но при условии, что поставит нам оценку на балл ниже; мы согласились – всё лучше, чем два. Однако человек у доски всё равно был нужен, и Даша (Вестница) заявила, что Катя очень хочет ответить. Вряд ли это было так, однако Катя вынуждена была идти отвечать – причём топик про молодёжные проблемы: ошибочка вышла у моей дедукции! Однако пока Катя рассказывала этот топик, я успела прочитать его дважды, а под финал её спросили ещё и о молодёжных субкультурах, и я убедилась, что соблюдать хронологию в этом топике не обязательно и достаточно рассказать хотя бы об одной. Кате поставили три, а потом уже вышла я и рассказала на пять (не правда ли, неплохо для только что прочитанного текста? Иногда у меня включается профессиональное феноменальное запоминание), и мне поставили четыре. Если мне не изменяет память, больше никого спросить не успели, и англичанка задала нам домашку и отпустила с Богом. Я отправилась на свой пост, где всю большую перемену наблюдала, как мелюзга играет в сокс с теннисным мячиком. Памятуя себя в их возрасте, я решила не обламывать им кайф при условии, что они не залепят в стекло; впрочем, один раз, правда не нарочно, стекло всё-таки едва не пострадало, однако обошлось – я инстинктивно подняла руку, и мяч влепился мне точнёхонько в ладонь вместо того, чтобы расколотить окно. Со звонком я поднялась на алгебру в кабинет химии, и, не успела там появиться сама математичка, как вбежала историчка и снова – с претензиями ко мне:
- Парфёнова, ты где дежуришь?
- На четвёртом этаже на всех переменах, кроме обеденной.
- А почему я сейчас там была и тебя не видела?
- Не знаю. Наверное, уже прозвенел звонок и я пошла на алгебру.
- Ага, ну конечно, конечно…
Я могла бы выдвинуть ещё несколько аргументов в свою защиту, но тут пришла математичка и, уловив, что речь зашла обо мне, заявила, что историчка не зря тогда освобождала от урока мою группу поддержки, ибо я выиграла районный этап конкурса «Если бы я был главой Управы». На лицах исторички и моих однокашников отразилось недоверчивое удивление, и тогда математичка развернула какую-то цветную газету – очевидно, долгожданный свежий выпуск «Кунцево» - и зачитала кусок статьи, в котором говорилось, что я написала проект благоустройства района, удовлетворяющий потребности как самых маленьких, так и пенсионеров (ну как не про меня написано: моя работа была чисто публицистической и ни дети, ни старики в ней не фигурировали). Тогда мне немного поаплодировали, и историчка сразу же поинтересовалась, не хочу ли я написать сочинение на другой конкурс. Дальше!

Вчера вечером я посмотрела новости, затем в мою комнату переселилась бабушка смотреть повторение новогодних концертов, и я, оставшись без мультиков, но, предпочтя не нарываться на грубость, уползла за комп и дождалась, пока мама не решит укладывать бабушку спать. Тогда я постирала хаир, почитала журнал и – снова опрометчиво рано, сославшись на необходимость выспаться перед школой, – легла спать. Естественно, не привыкши к такому режиму, я снова долго не могла заснуть, а когда наконец вырубилась, спала чутко, урывками, непрестанно ворочаясь и переключаясь на дрёму, полную всяческих ненужных мыслей. Снился мне классический бред – я ехала в вагоне метро, и тут он встал посреди тоннеля и открыл двери. Народ вывалился наружу и дружно ломанулся влево, а мы с какой-то незнакомой тёткой, как самые умные, ломанулись вправо. Вскоре замерший на рельсах состав скрылся за поворотом, и мы двигались уже в почти кромешной темноте, да к тому же холоде и сырости. Наконец, мы вышли на платформу, где уже толпилось некоторое количество народа, и тётка подвела меня к какому-то незнакомому мужику с длинными седыми волосами и седой головой. Он показал мне нечто вроде карты, на которую он выставил в круг фигурки каких-то животных. В некоторых местах этого «хоровода» были пробелы, и мужик мне сказал, что для того, чтобы всем было хорошо, недостаёт нескольких фигурок. Даже не задумавшись об абсурдности этого утверждения, я немедленно решила выступить перед толпой, призывая людей совершить прогулочку на поверхность и добыть эти фигурки, аргументируя это в основном тем, что «нам всё равно терять уже нечего». В некоторой степени это было правдой ))
Народ меня не слушал, шумел и возмущался, а вскоре я проснулась от звонка папиного будильника – теоретически должно было быть около пяти или шести утра – и решила больше не засыпать, а просто полежать, выключив свой будильник. Когда же пришло время вставать, мне не захотелось ни завтракать, ни смотреть утреннюю бурду по 2x2, посему я решила пораньше выйти из дома и так и поступила. Долго ждать автобуса не пришлось, однако, стоило мне в него взгромоздиться и немного отъехать, как в кармане джинсов зазвонил телефон. Мне было лень за ним лезть, я надеялась, что обойдётся, однако звонивший оказался настырным, и мне пришлось расстегнуть пальто снизу и достать мобилу. На проводе была Даша (Единорожка), сообщая, что мы сегодня, оказывается, дежурим, так что мне следует поторопить автобус, и что им раздали листочки с оценками, у неё три двойки и теперь она раздумывает, повеситься ей или выброситься из окна. Я была бы и рада поторопить автобус, однако на перекрёстке он встал в пробку: там случилась очередная авария – синяя Хонда влепилась мордой в бок бежевому Москвичонку, так что его смяло, как пивную банку под ботинком. Наконец, я добралась до метро и потелепала к школе – пешее перемещение так же не выходило у меня особо быстрым, поскольку под тяжестью портфеля подгибались ноги. Когда же я уже влетела в раздевалку, меня настиг второй звонок Даши (Единорожки), желавшей меня поторопить, однако это только тормозило мой процесс смены сапог на туфли. И вот я триумфально поднимаюсь на четвёртый этаж – место нашего дежурства, и едва мы успели обсудить, что ждёт нас впереди, как прозвенел звонок, и мы первыми ввалились в кабинет русского.
Малоприятное столкновение с русичкой я предвидела с самого утра, однако морально была готова к тому, что она заставит меня пересказывать наконец стихи, а не к тому, что она сообщит мне, что поезд уже ушёл и она поставила мне два – а именно это она мне и сообщила. Меня возмущало то, что в те дни, когда она назначала мне пересказ, меня вообще не было в школе по всяческим уважительным причинам, а тогда, когда я сама к ней подходила, у неё находились дела поважнее, нежели меня выслушивать, её же возмущало то, что я сегодня не приехала в школу пораньше, дабы к ней подойти, и вошла в класс «как ни в чём не бывало», так что конструктивного диалога у нас не вышло. Пробку, в которую попал мой автобус, она уважительной причиной считать отказывалась, а понятие «не зависящее от меня обстоятельство», которым я заменила понятие «уважительная причина», её, очевидно, взбесило, а когда я заверила её в том, что не забыла о стихах, а, напротив, постоянно о них помню, это её окончательно доконало. Я отлично понимала, что сложившаяся ситуёвина явно не располагала к дальнейшему общению, однако всё-таки предложила ей принять моё старое сочинение по Пушкинскому «Памятнику», которое я некогда не сдала в срок, а она потом отказалась его принять по причине занятости. Естественно, она не приняла его и сейчас, заявив, что у неё сейчас урок и посвятить его проверке моего сочинения она не намерена. Когда в кабинет подтянулся остальной класс, наша беседа уже закончилась относительным примирением – русичка даже сообщила мне, что моя мама сможет её видеть завтра в без 15-ти час в канцелярии; впрочем, за то время, сколько мы с ней выясняли отношения, она бы сто раз успела не то что спросить у меня стихи, но и прочесть моё сочинение, если бы захотела, однако вредность оказалась сильней.
Русский начался с проверки домашки, которую я утопила в замазке, ибо вчера под начинающиеся новости делала её на бум Лазаря; затем русичка диктовала нам предложения, а мы рисовали схемы к тем из них, каковые являлись сложноподчинёнными, и напоследок мы написали небольшой диктант. Потом я притащила к своей парте Дашу (Вестницу) и вопросила обеих Даш, каких мишек они больше любят – белых или бурых; выяснив, что Даша (Единорожка) любит белых, а Даша (Вестница) – бурых, я вручила им подарки на старый Новый год, которые должна была подарить ещё на новый: Даше (Единорожке) – белого керамического медвежонка, Даше (Вестнице) – бурого плюшевого, оба сидящих на шоколадных сердечках, а подарочный пакетик захотела получить Даша (Единорожка). После русского мы направили стопы на шизику, где тоже всё обстояло далеко не так гладко, как того хотелось бы. Шизичка начала с проверки домашки, и очень скоро до меня дошло, что проверить её могут и у меня тоже, а у меня её нет и в помине, и я принялась лихорадочно сдувать её с Даши (Единорожки), которая, в свою очередь, не поленилась сдуть её с Интернета. Перечерчивать в тетрадь здоровенную таблицу мне было уже некогда, и я заполнила её карандашом в учебнике – впрочем, выяснилось, что это учебник Даши (Единорожки), поскольку свой я одолжила Наташе. Далее последовала пятиминутка здорового смеха – Абрамов, у которого оценка по шизике выше, чем у меня, стоял у доски и не знал, к какому месту у маятника приложить вектор силы тяжести. Мы с Дашей (Единорожкой) на первой парте, видимо, угорали больше всех, поскольку заменить отчаянно плавающего Абрамова вызвали меня.
Так и мне довелось невольно повеселить однокашников, ибо я заранее не знала, что для того, чтобы шизичка поняла, следует чертить вектор силы упругости не вдоль нарисованного подвеса маятника, а прямо по нему самому. Затем мы записали краткий конспект по вынужденному колебанию и резонансу (после которого Вероника даже на литературе выдала фразу про «резонанс» в отношениях Онегина и Татьяны, ну да не будем забегать вперёд), и шизичка нас обрадовала, что в четверг у нас будет лабораторка и нам следует на неё принести сантиметровую ленту, толстые нитки и «кусок резины» в виде обычного ластика. Отмучившись с шизикой, мы отправились в буфет, где по традиции дежурили Катя и Даша (Вестница); на сей раз им в «помощь» приставили Башмака, который ничего особого не делал, а только сидел на стульчике в уголочке, уткнувшись в учебник немецкого, так что Даша (Единорожка) поставила ему диагноз «аутизм». Жрать же в буфете по-прежнему было нечего, кроме десятирублёвых батончиков мюсли, зато сегодня они были относительно вкусными, яблочными. Сожрав свои батончики, выпив свои таблетки – у меня «Фурамаг», у Даши (Единорожки) - «Фурагин» - и хряпнув по стаканчику – я воды, Даша (Единорожка) – чая, мы отправились на поиски кабинета хренцузского и искали его в компании Ажар в течение пол-урока. Когда же мы его наконец нашли, Даша (Единорожка) снова меня бросила, сев с Катей; бросил и Балунов, сев с Лёхой, и только Ажар осталась со мной. Многабукаф!

Вчера вечером, пока шли новости и пока потом мама смотрела Громовых, из-за которых ко мне намертво привязалось «Когда мы были на войне…», я успела дописать последние две биографии, распечатать их, позаимствовать файловую папку у топиков и засунуть все биографии в неё, постирать хаир, потом засела ужинать под 2x2, потом опрометчиво прикончила перед сном то, что осталось от подаренного мне на НГ пойла. В итоге за всю ночь заснуть как следует мне так и не удалось, отрубилась я только буквально на час, и приснилась мне Полинка. Как ни странно, она не гонялась за мной с криком «Алкоголики проклятые!», а сидела за какой-то стойкой и почему-то у меня в школе. Я её спросила: «Чо сидим? Кого ждём?» и она мне ответила, только не помню, что. Когда отключенный на рассвете будильник показал семь часов, я сладко потянулась и выбралась из-под одеяла, чувствуя себя вполне отдохнувшей. В телефоне обнаружилась sms-ка от Иринки; как выяснилось впоследствии, я разбудила её своим ответом. Завтракать не хотелось, и я просто включила 2x2, где шла какая-то гхырь, даже отдалённо не напоминающая полюбившегося Призрака в Доспехах. Потом я выпинала себя на улицу, в морозную и бесснежную действительность, поплелась по гололёду к автобусной остановке, догонять автобус, показавший мне задницу, не рискнула. Однако спустя несколько минут подошёл ещё один автобус – на нём я и доехала до метро и затем потелепала к школе. Там меня уже ждали и Даша (Единорожка), мечтающая меня прикончить, и Даша (Вестница), вручившая мне новогодний подарок – свечку в виде двух пухлых розовых мышей, копающихся в мешке с золотыми монетами (если эта очаровательная фиговина должна принести мне богатство, то это очень кстати)).
Я сообщила им, что их подарки забыла дома (теперь, наверное, уже только на старый Новый год подарю), и мы двинулись наверх. Две алгебры оказались неплохим началом первого учебного дня в новом году, особенно если учесть, что нас в классе присутствовало 17 человек из 29-ти и все давно уже забыли (а кто-то, например я, никогда и не знал) определение функции. Однако все эти трудности математичку не испугали, и мы взяли новую тему о чётных и нечётных функциях (то, что существуют такие, которые не являются ни чётными, ни нечётными, у меня вообще в голове не укладывается) и решили туёву хучу задач – хвала Магистрам, до нас с Дашей (Единорожкой) очередь так и не дошла. Между этими двумя уроками мы ходили греться к батарее в коридоре, поскольку в школе было очень, ну просто о ч е н ь холодно, и сидели рядышком, прислонившись к ней спинами, и Даша (Единорожка) завывала длинную и грустную песню «Happy New Year». Когда же алгебра закончилась, мы единодушно решили сходить в буфет, однако тамошний ассортимент поверг нас в кратковременный ступор: все полки были пусты, и только на одной из них, с самого краю, притулилась стопка десятирублёвых батончиков мюсли – пришлось питаться ими. Затем мы отправились на русский, где мы записали и разобрали около полудюжины предложений, а Абрамов у доски написал «ту же» слитно. Перед уроком русичка мне сообщила, что завтра перед уроками я должна зайти к ней рассказать стихотворения, но я не особо обеспокоилась на сей счёт, ибо математичка уже объявила нам, что завтра нашей трудовички не будет и девчонки могут приходить к третьему уроку.
Так же посреди урока русского меня настиг ответ Иринки на мой утренний ответ, и русичка под дружный гогот класса осуществила попытку выставить меня за дверь – естественно, безуспешную. Впрочем, когда урок закончился и мы снова переместились к батарейке в коридоре, она всё равно меня нашла, предъявила претензии, выслушала мой ответ, что я не играла, а просила мне больше не писать, а затем сообщила, что моя мама, которая желала её видеть, сможет к ней подойти во вторник после пятого урока. После её визита у Даши (Единорожки) возникла мысль попробовать добыть ещё еды, и я предложила смотаться к Татьяне Алексеевне. После моего намёка на то, что мы – бедные и несчастные голодные и холодные старшеклассники, добрая учительница сразу же предоставила нам поднос с оставшимися завтраками малышни, и Даша (Единорожка) тут же схватила ванильное пирожное; я же такую гадость не собиралась есть даже с большой голодухи. Остаток перемены мы провели, беседуя с Татьяной Алексеевной о том, кто чем занимался на каникулах, но со звонком её тёплый и светлый кабинет нам пришлось покинуть. Затем начался инглиш, задание по которому на каникулы я так и не удосужилась узнать и посему взяла не тот учебник. Мы обсуждали текст про граффити, который я ни разу не читала, и выполняли упражнения к нему, а потом меня заставили его пересказать, и мне пришлось импровизировать. Я сдала англичанке свою папку с биографиями, и она сказала, что это будет четыре, а не пять, потому что я сдала её после каникул, а не до. После инглиша мы отправились на биологию, и биологичка начала урок вполне серьёзно – взяла новую тему, продиктовала нам конспект и нарисовала на доске ядро клетки с червячками хромосом.
Однако надолго её не хватило, и она начала говорить о том, какие сложные тесты ждут нас, раздолбаев, в качестве кары за невыученную биологию, потом вспомнила старого школьного трудовика, который всех заставлял работать на своём уроке и говорил: «Я поставлю тебе пятёрку, когда у тебя волосы на ладони вырастут», затем полезла в шкаф и достала странного вида скворечники, сколоченные его учениками, и в результате отпустила нас с урока пораньше. Мы спустились на физру, где выяснилось, что на неё идут только три девчонки – собственно я, Маша и Ажар – и четверо мальчишек. Остальные же десять душ либо были честно освобождены, либо заявили, что в зале холодно и они туда не пойдут. Однако физрук всё равно загнал их, кутающихся в куртки, в спортзал, и они расселись на последней лавке – мы же, постепенно согревающиеся, выстроились пред его очами. И началась экзекуция – создавалось такое впечатление, что наказать физрук хочет не прогульщиков, а нас, а им, наоборот, устраивает бесплатное шоу. Сначала мы бегали по кругу, и первым был Рома, который оказался спринтером и сволочью в одном лице – так нас давно уже не загоняли. Потом была «разминка» - мы прохаживались на корточках, прыгали на корточках по-лягушачьи и шагали на всех четырёх конечностях пузом кверху по-тараканьи то лицом, то спиной вперёд, причём физрук не разрешал нам садиться на скамейки в перерывах между упражнениями и заставлял отдыхать стоя – а у меня уже ноги не разгибались, а на ладонях и коленях был толстый слой белой пыли. Опосля «разминки» мы отжимались тремя разными способами, а на десерт – висели на перекладине, поднимая ноги до прямого угла.
Когда урок закончился и я, пошатываясь, направилась к выходу из зала, Даша (Единорожка) сообщила мне, что прыгала я очень сексуально, а я некстати заикнулась о том, что, может быть, мне просто один раз постоять перед физруком на руках, как меня научил некогда Гамбит, и он мне сразу поставит все зачёты. Естественно, когда мы первыми вломились в раздевалку, она попросила меня показать, но ничего у меня так и не получилось, ибо всякий раз она сталкивала меня прежде, чем я отрывала ноги от пола. Маше и Ажар, вошедших следом, тоже пришлось провести демонстрацию; в первый раз Даша (Единорожка) снова сорвала мне номер, а со второго раза мне всё-таки удалось встать на руки и триумфально постоять пару секунд – до тех пор, пока Даша (Единорожка) не отвесила мне пинка и я не грохнулась на пол и не расшибла коленку, на которой теперь имеет место быть маленький, но болезненный синяк малинового оттенка. Одевшись, я решила больше акробатикой в стенах школы не заниматься и похромала вслед за Дашей (Единорожкой) в буфет, где на сей раз не оказалось вообще ничего, даже мюслей, а вода, которая в прошлый раз, когда хотелось тёпленького, была ледяной, теперь, когда хотелось прохладного, была тёплой и мерзкой. В качестве последнего урока был ещё один английский, снова прошедший под знаком текста про граффити; англичанку достало то, что никто не знал содержания текста, посему она ничего обсуждать с нами не желала, и мы просто тупо выполняли упражнение за упражнением; на пятницу она задала нам топик о молодёжных субкультурах и проблемах, который можно будет даже и не читать – и того, и другого вокруг и так пруд пруди. И вот инглиш закончился, я оделась и вывалилась на улицу, где увидела, что за мной заехал папа. Тыкать!

Итак, я со своей группой поддержки в количестве пяти человек спустилась на первый этаж школы. Там нам пришлось подождать Гогу, которому просто необходимо было поздравить географичку с Новым годом; там же выяснилось, что Вероника согласилась идти с нами, ещё не врубившись, что начало конкурса в три, а когда врубилась, сообщила, что не сможет с нами пойти, ибо ей придётся идти на какое-то другое мероприятие. Однако то, что пятеро моих болел автоматически превратились в четверо, меня уже не особенно волновало – я пыталась добиться от них, куда бы нам пойти перекусить до начала конкурса с учётом того, что ни у Даши (Единорожки), ни у Наташи не было денег. Поскольку моя идея скинуться и послать Гогу за пивом с треском провалилась, было решено, что мы отправляемся в Трамплин, в Ростикс, и что Вероника нас проводит до Трамплина. Наконец, все собрались, оделись и пошли, и по дороге Лёха и Гога, державшиеся на несколько метров позади, сочиняли про меня частушки, кричалки и прочую похабную стихотворную хрень, а я фотографировала девчонок, охотно ставивших друг другу рожки, и мужскую половину своей группы поддержки, всячески пытавшуюся улизнуть из кадра. Наконец, у входа в Трамплин мы распрощались с Вероникой; она долго нас заверяла, что очень хотела бы пойти с нами, желала нам удачи и взяла с меня обещание всё подробно описать в днёве, обнялась с девчонками, пожала руки пацанам и смылась. Наш же поредевший моб ввалился в Трамплин и, ведомый мною, добрался до последнего этажа и присоседился к очереди в кассы Ростикса.
Пересчитав свои жалкие гроши, я сначала хотела купить набор из пяти острых куриных крылышек – по крылышку на брата, но общественным мнением было признано, что они слишком маленькие, чтобы ими можно было наесться. Пришлось Гоге, аки истинному джентльмену, прибавить к моим нескольким соткам несколько своих, исчисляемых им по-пазёрски в долларах, так, чтобы я смогла купить пять кусков курятины побольше, после чего народ отправился занимать столик, и только Наташа осталась рядом со мной – нудеть, что лучше было бы купить одну большую пачку картошки фри на всех. Очередь шла медленно, и постепенно поблизости нарисовался Гога, явно удостоверившийся в том, что я тормоз. Когда, наконец, и я предстала перед кассиром, выяснилось, что Гога имел в виду вовсе не те куски курятины, которые имела в виду я, но было уже поздно, и на тарелку мне шлёпнули пять бесформенных шматков мяса и водрузили её на поднос. Выяснив, что у меня ещё остались деньги, я купила ещё бутылку какого-то чая, присовокупила её к тарелке с мясом и понесла поднос к нашему столику, ничтоже сумняшеся, что мои однокашники предпочтут так же, как и мои коллеги, напитки распивать по очереди из горла. Естественно, я ошибалась, и, стоило мне избавиться от пальта и шапки и запинать под столик портфель и сумку со сменкой, как меня послали за пятью стаканчиками – благо выдали мне их без очереди и на халяву. Гога, опять-таки аки истинный джентльмен, разлил чай по стаканчикам, и мы, расхватав свои кусочки, дружно вгрызлись в костлявую куриную плоть.
В процессе пожирания нашей нехитрой трапезы мы болтали, ржали и пытались чокнуться, и только Гога чинно-благородно первым прикончил свой кусок и потом ворчал, что мы творим беспредел, жрём как бомжи, что он завидует маленькой девочке, в одиночку сидящей за соседним столиком, и грозился, что ещё немного, и он от нас отсядет. Наконец, все съели свои порции, и мы засобирались на свежий воздух; я ещё не успела запить чаем свежесъденный кусок мяса, однако стоило мне встать и начать одеваться, как к нашему столику подскочило едва ли не полдюжины официанток-кореянок, и они похватали всю тару без разбору, включая мой практически полный стакан. Отправляться в путь, мучимая адской жаждой, я не желала, посему развела Лёху на пригоршню какой-то мелочи и отправилась к какому-то прилавку с намерением быстренько приобрести стаканчик кока-колы. Однако стоило мне узнать цену и отсчитать нужную сумму, как ко мне привязался старик, как раз закупавшийся всякой закуской. Несколько минут он орал, чтобы я встала в очередь, ибо все в этой очереди так же, как и я, спешат и всем так же, как и мне, нужно совсем немного, что молодёжь совсем обнаглела и так далее. Вид у дедули при этом был такой, словно он отнюдь не прочь ввязаться в драку средь бела дня, посему я предпочла не спорить, а отползти в конец очереди. Там меня перехватила дама не первой свежести, наклонилась к моему уху и зашептала, чтобы я не обращала на сей инцидент никакого внимания, так как дед просто мне завидует, потому что я – молодая и красивая, а он – старый и больной, и так далее.
Я рассеянно отвечала что-то вроде «ерунда» и «ничего страшного», попутно понимая, что очередь и здесь движется столь же медленно, как и везде, и что стаканчик кока-колы не стоит того, чтобы из-за него тратить своё драгоценное время. Я вернулась к ожидавшему меня народу, и мы, наконец, вывалились на свет Божий. Там мы немедленно столкнулись с Катей и Дашей (Вестницей), возвращавшихся из школы, ибо последний урок уже закончился – они так же пожелали нам удачи. Воспользовавшись тем, что Гога остановился поговорить с нашими пацанами, так же державшими путь из школы, я сунулась с Лёхиной мелочью в одну из палаток. Даша (Единорожка) добавила мне десятку, и я смогла купить бутылку минералки, которая впоследствии просто спасала меня весь день. Так мы впятером и направились обратным путём к школе – Лёха и Гога снова плелись в хвосте и занимались сочинительством на меня рифмованного компромата. Дорогу мы сократили через перелесок, хоть Гога и возмущался, что там на дороге лёд и он скользит, и в итоге подошли к дверям здания Управы района Кунцево к половине третьего. Сообщив охране, куда мы направляемся, и узнав у администратора дорогу, мы ввалились в небольшой конференц-зал с овальным столом, рядами стульев и жалобно висящими у стены флагами. На дальнем конце стола копались организаторы и члены жюри, среди которых были уже знакомые мне девушки; мы разделись, повесили своё шмотьё на вешалку, я ещё и переобулась в сменку, и мне сказали сесть за стол, а моей группе поддержки – на ряды стульев сбоку.
Я по-хозяйски обустроилась на своём месте, выложила на стол пенал, свою конкурсную работу и бутылку минералки, перечитала свою работу, сплавила своей группе поддержки фотоаппарат, наказав им меня фотографировать, и сняла кофту, повесив её на спинку стула. Помимо меня, было ещё две девушки со своими группами поддержки, обе – студентки МАТИ, то есть уже слишком взрослые, чтобы участвовать в конкурсе; однако нам сказали, что мы трое – и есть занявшие первое, второе и третье места на предварительном этапе, вот только не уточнили, кто какое. Полагая, что больше уже никто не придёт, жюри сказало нам сесть по противоположной им окружности стола, так что я оказалась как раз во главе стола, прямо напротив места главного жюри. Потом подтянулась ещё одна девушка из какой-то школы, девушка, заменяющая свою заболевшую подругу, и, наконец, тот парень, который приходил вместе со мной на тот сорвавшийся круглый стол. Всем нам раздавали бэйджики с номерами – мне достался номер два – и ручки, но от ручки я отказалась, поскольку у меня была своя; группам поддержки раздали розовые карточки для голосования, а из магнитолы в углу доносилась приглушённая музыка, и возившемуся с ней парню предлагали начать конкурс с гимна, однако с гимна так и не начали. Господин Антонов, естественно, так и не явился, и функции главного жюри выполнял его заместитель, господин Котляров. Когда все участники, члены жюри и болельщики были в сборе, конкурс решено было начинать. Когда участников представили членам жюри, а Котляров представил членов жюри участникам, ведущая толкнула краткую речь на тему «как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались», которую я почти не слушала, и объявили первый этап конкурса – приветствие. Самое интересное впереди!

Вчера вечером я посмотрела новости, потом – 2x2, завербовала в свою группу поддержки Дашу (Вестницу) и легла спать. Плохо уже помню, что мне снилось, но проснулась я со зверской головной болью, аки с жестокой похмелюги. Схватив на завтрак какие-то пироженки, я включила 2x2 и к вящему своему удивлению обнаружила на нём вместо Призрака в Доспехах Братьев Вентура без перевода. Позавтракав, засунув в портфель распечатку с конкурсными вопросами и свою конкурсную работу, прицепив к поясу фотик в чехле и напялив свою любимую чОрную кофту, я вывалилась на свет Божий и отправилась на автобусную остановку. Вскоре маршрутка уже довезла меня до школы, где на первом этаже обнаружилась Даша (Единорожка) и другие. Наташа сразу же пристала ко мне с требованием подробностей по поводу smsки, которую я прислала ей вчера вечером, но я пообещала всё объяснить наверху, и мы поднялись на пятый этаж, на труд. Там я вкратце передала Наташе и Маше свою проблему, и Маша сообщила, что помочь мне не сможет, а Наташа согласилась вступить в мою группу поддержки. Затем она мигом заняла моё излюбленное местечко с краю второго ряда, однако милостиво предоставила мне лишний стул, и я оба урока ютилась на пятачке парты между нею и Дашей (Единорожкой). Трудовичка вернула нам тетради (в моей тетради не появилось ни одной новой оценки, хотя и таблица, и чертёж там были), и на первом уроке мы писали конспект про моделирование рукава и виды воротников, а на втором – чертили таблицы по построению чертежей разных воротников.
При этом Даша (Единорожка) притащила игрушку под названием «мыше-мячик» - очаровательное маленькое плюшевое создание, смеющееся, пищащее и что-то говорящее каждый раз, когда по нему ударяли, по имени Людовик XV. И всё бы хорошо, если бы она не била этой тяжеленной мышью по бедной моей башке, и без того ежесекундно раскалывавшейся на мельчайшие осколочки, пока мне не пришлось пригрозить, что после ещё одного удара я уйду домой – лечиться и досыпать – и ни в школу, ни на конкурс больше не появлюсь. Под конец урока Даша (Вестница) заграбастала этого мыша, всех уже доставшего своим противным голосочком, и не отдавала, пока Даша (Единорожка) уже на лестнице его не отобрала, за что я была ей (Вестнице, естесна) чертовски благодарна. Я же свободное от занятий трудом время проводила в тяжких раздумьях, что ещё раз явилось доказательством того, что боль физическая напоминает о боли душевной, однако, заглянув в свой блокнот, пришла к выводу, что те четыре находившихся там куплета, которые я ещё не зачеркнула, есть тошнотворный сентиментальный бред и заниматься им я более не намерена. После трудов я направила стопы к историчке, дабы сообщить ей, что нас уже трое и кого завербовать ещё, мы не знаем, ибо у Балунова железно должна была быть тренировка, а Аня Новикова и Аня Ковалёва чисто банально сегодня в школу не пришли, однако её самой в её кабинете не было, а были только Глеб и Ефим, намеревавшиеся её поздравить с Новым годом; вскоре подтянулась и Даша (Единорожка).
Немного подождав и убедившись, что нашего классного руководителя Магистры носят где-то очень далеко, мы переместились к кабинету географии, где у нас должен был быть урок хренцузского – как раз неподалёку от кабинета истории. Я уселась на собственный портфель, продолжая неравную борьбу с так невовремя нагрянувшей мигренью, Даша (Единорожка) и Наташа по-прежнему донимали меня своим верещащим мыше-мячиком, бок о бок сидели Никита и Вероника и гнали попсу, а Даша (Вестница) в меру своих скромных возможностей пыталась спасти меня из этой сомнительной компании, подзывая меня к подоконникам, в штаб немцев, но я была откровенно не в состоянии вставать и куда-то идти. Впрочем, с появлением хренцуженки вставать и идти в кабинет – только не географии, а английского – всё-таки пришлось; мы с Дашей (Единорожкой) разнообразия ради приземлились на вторую парту среднего ряда. Хренцуженка сначала дала нам небольшой тест на понимание текста (ни хрена мы, конечно, его не поняли, но на утверждения по нему относительно верно поставили плюсы и минусы), и я, поскольку я в кои-то веки забыла дома тетрадь по-настоящему, а не нарочно, а Даша (Единорожка) отказалась дать мне листочек, тест этот писала на форзаце её русско-французского словаря, у меня оказалось всё правильно, и хренцуженка поставила мне пять – правда, только в журнал, а на форзаце мне её поставила сама Даша (Единорожка). Потом хренцуженка проверяла домашку, заставляя нас читать и переводить какие-то дурацкие предложения, а мне в голову пришла шальная мысль осчастливить сидевшего впереди Лёху в свою группу поддержки.
Так я и поступила; как я и ожидала, он согласился, удостоверив меня, что пойдёт со мной и в огонь и в воду, и всё остальное время рассказывал мне биографию Баха, которую ему сегодня надо было отвечать на каком-то зачёте в музыкальной школе. То ли биография Баха оказывала медитативное воздействие, то ли успехи в сколачивании группы поддержки меня воодушевили, но головная боль начала стихать, и на следующей же перемене мы шли сообщать историчке о том, что нас уже четверо и нужен пятый. Покуда историчка кропотливо нас записывала, ко мне пришла ещё одна идея – завербовать Гогу: он староста, живёт недалеко, да и человек спокойный. Историчка отправилась вербовать Гогу вместе с нами и подошла к этому делу с максимальной серьёзностью – забежала в учительскую, дабы узнать, в каком кабинете у нас алгебра, не узнала, пробежалась по всему четвёртому этажу, и, наконец, мы пришли на пятый, где и застали своих однокашников в кабинете химии. Разом набросившись на бедного Гогу, мы с историчкой, перебивая друг друга, объяснили ему, что от него требуется, и он согласился. Так, собрав полноценную команду, я распрощалась с историчкой, и вскоре началась алгебра. Нам раздали наши тетрадки для контрольных, и мы узнали свои оценки: мы с Дашей (Единорожкой) схлопотали трояки, Гога так вообще умудрился получить банан, а четвёрки были только у Лёхи и Дениса. Потом математичка раздала нам книжки Шестакова, и мы начали решать вместе с ней экзаменационные задания.
Когда мы прервались на перемену, мы с Дашей (Единорожкой), гонимые муками голода, спустились в буфет, предварительно встретив в туалете Юлю Кондратюк, загримированную под бабу Ягу – я успела сфотографировать её прежде, чем она спустилась в буфет вместе с парнем из десятого, исполнявшим роль водяного, и не принялась у раковины отчаянно смывать грим. В буфете, к слову сказать, было шаром покати, проще говоря – ничего, кроме вафель и мюслей, не было. И пока я смаковала один клюквенный батончик мюсли, Даша (Единорожка) успела смолотить две вафли и один батончик, но на вторую алгебру мы слегка опоздали всё равно. Мы с математичкой остановились на шестой экзаменационной работе и до конца урока сначала сидели отдыхали, а потом нетерпеливо толпились у двери в ожидании звонка, пока математичка пугала нас грядущими тестами и контрольными и ворчали на не пришедших сегодня в школу. На перемене перед шизикой случилось ЧП: Даша (Вестница) сообщила, что ей позвонила мама и сказала после последнего урока сразу же быть дома. Таким образом у нас нарисовалась нехватка одного человека, и я принялась обращаться ко всем подряд. Сразу выяснилось, что у Ромы курсы, у Ани Осиной неотложные дела, Карине настолько нужна география, что она не может себе позволить прогулять ни урока, Денис просто не хочет, а обращаться к остальным пацанам заведомо бесполезно. Однако об этом пришлось временно забыть, когда шизичка огласила далеко не завидные оценки за последнюю проверочную, которую я, хвала Магистрам, не писала по причине болезни, и началась работа над ошибками – благо Ефим вовремя вернул мне мою тетрадь по шизике, ещё до моей болезни им заныканную.
Покончив с этой самой работой, мы взяли новую тему про колебательное движение, и тот бред, который нам пришлось записывать и зарисовывать, положительно всех заколебал. После урока, по дороге на третий этаж, мы пытались завербовать Башмака, но тот решительно отказывался красноречивым мотанием головы, и тогда нам пришлось обращаться за помощью к историчке. Она так же не нашла ничего лучше, кроме как пристать к Башмаку, который вообще весьма некстати для себя оказался поблизости, и под её напором он уже сдался и кивнул, однако неожиданно идти с нами согласилась Вероника: раньше она отнекивалась тем, что ей надо было идти на дополнительные по шизике на восьмом уроке, а когда сама же шизичка их отменила, сочла себя совершенно свободной. Так, историчка отправилась отмазывать нас у географички, а мы пятеро, времени не тратя даром, отправились вниз, на первый этаж.
Что было дальше – узнаете в продолжении поста! )

Итак, вчера вечером я насмотрелась 2x2, неожиданно для самой себя рано его выключила, ибо он быстро мне надоел, посидела почитала журнал и пошла спать – хвала Магистрам, к маме, бросив неведому зверушку из-под кровати догрызать собачью кость в одиночестве. Посему спала я вполне крепко, видела во сне всякую милую ерунду и даже танцевала во сне из-за рассказов Даши (Единорожки) о дискотеке, вот только встать поутру оказалось делом нелёгким: воистину чем дольше спишь – тем больше хочется! Когда я ввалилась в свою комнату, протирая глаза на ходу, мне показалось, что подозрительно знакомые хруст и чавканье доносятся теперь из-под шкафа, но, стоило мне включить свет, как снова воцарилась тишина. Позавтракав, я выпинала себя на свет Божий, доплелась до автобусной остановки, и вскоре маршрутка уже довезла меня до метро. Дойдя до школы, я обнаружила на первом этаже Дашу (Единорожку) с большим, как у Деда Мороза, мешком подарков – оных было ровно девять штук: мне, Даше (Вестнице), Кате, Наташе, Ане Новиковой, Ане Ковалёвой, Веронике, Балунову и Дубцеву. Я вытянула свой подарок не глядя, распотрошила упаковку в виде подарочной бумаги, залепленной двусторонним скотчем, и обнаружила там ёлочную игрушку – плюшевого снеговика с ногами на шнурках – и две крошечные шоколадки, оказавшиеся впоследствии довольно-таки вкусными. Вскоре мы уже поднимались на четвёртый этаж, на алгебру, контрольной навстречу.
Несмотря на то, что первые несколько уроков я откровенно дремала с открытыми глазами, контру эту я помню хорошо – в ней было пять вопросов, из которых четыре было обязательных, и три первые были лёгкими (я даже удивилась, что помню все формулы), а четвёртый с подковыркой, но я как-то через задницу умудрилась и его в последний момент решить, и математичка, посмотрев, сообщила мне, что решила я его правильно. После алгебры мы отправились на литературу и попали прямиком на тест по Евгению Онегину. Тест был тупой, ЕГЭподобный, с вопросами по типу «какое время года любила Татьяна» и «где был похоронен Ленский», и мы с Дашей (Единорожкой) с грехом пополам совместными усилиями родили ответы, которые наверняка не удовлетворят русичку. Потом русичка разбирала сцену дуэли, рассказывала кучу всего интересного и не очень, я же слушала её вполуха, ничего не записывала и только листала книжку, перечитывая те моменты, которые она анализировала. Мне повезло, что она так и не вспомнила о том, что я должна ей пересказ стихов: болея, я напрочь их все позабыла и, хоть и припёрла с собой в школу увесистый томик Пушкина, повторить их заранее так и не удосужилась. Дав нам вопросы на дом и припугнув нас сочинением, которое мы будем писать после каникул, русичка отпустила нас с Богом, и мы переместились в коридор, где Даша (Единорожка) пыталась написать на подоконнике очередное сочинение по инглишу, а Даша (Вестница) расписывала мне подробности вчерашней дискотеки. Наконец, начался урок, и англичанка начала его с оглашения оценок за последние работы – у меня таки четыре за тот диктант, который она диктовала слишком быстро. Потом мы продолжили читать тексты по книжке, которую я на сей раз взяла – вот только она вскоре развалилась на две половинки. Когда урок закончился, я, решив, что сейчас будет ещё один урок, оставила все вещи в кабинете и смоталась, благо Балунов вовремя меня остановил, и я за ними вернулась, вспомнив, что у нас сейчас биология.
- Что, так не любишь биологию? – поинтересовалась англичанка.
- Да не, в принципе люблю, - призналась я. – На ней хоть выспаться можно.
- А на английском выспаться нельзя?
- Выспаться можно везде, - продолжала резать правду-матку я и ввернула комплимент: - Но не везде хочется.
На этой мажорной ноте мы и расстались. Дашу (Единорожку) я нашла уже на пятом этаже и потащила её в буфет, ибо весь урок мой желудок недвусмысленно ревел белугой от голода. Впрочем, ничего особо обнадёживающего в буфете не нашлось – напротив, там, где обычно стояли подносы со всякими булочками да коржиками, царила пустота. Пришлось покупать батончик мюсли и медленно и со смаком его поедать. В компании Даши (Единорожки), Наташи и Ани Новиковой время пролетело незаметно, так что на биологию мы чуть было не опоздали. Плюс ко всему, биологичка зверствовала – вызывала людей к доске напропалую, вопреки всем алфавитным порядкам, по которым мы были записаны в журнале, спрашивала пройденный материал и ставила двойки дюжинами. Когда очередь дошла до Кати, которая в это время была на репетиции, она послала за ней Ажар в актовый зал, всё равно спросила её и всё равно поставила двойку. Нас с Дашей (Единорожкой), хвала Магистрам, пронесло, и биологичка, спустив пары, принялась диктовать нам конспект о каких-то клетках и снова отпустила нас с середины урока. Настало время физры, и мы с Дашей (Единорожкой), поскольку обе не собирались на неё идти, решили провести этот урок у психологички. Однако на полдороге к её кабинету я решила, что мне следует хотя бы показать физруку свою записку от матушки, чтобы он мне двойку не поставил, и потащила Дашу (Единорожку) вниз. Там мы физрука не обнаружили и, бросив портфели, пошли в буфет, где снова присоединились к Наташе и Ане Новиковой. Когда Даша (Единорожка) доела свою вафлю, мы снова оценили обстановку перед спортзалом и пришли к выводу, что все в него уже вошли и встречу с физруком просрали.
Засим мы с чистой совестью отправились к психологичке, но в кабинете её не обнаружили, зато краем глаза увидели, как по лестнице поднимается физрук. Встал вопрос: если наши уже в зале, то кто там за ними приглядывает? Дабы это выяснить, мы сунулись в раздевалку и увидели, что дражайшие наши однокашники оттуда слиняли, бросив двери открытыми, а свет – не выключенным. Чтобы окончательно удостовериться в своих догадках, мы вломились в зал, и нам предстала изумительная картина: народ играл в волейбол, в качестве судьи на месте физрука восседал Гога и весьма экспрессивно реагировал на каждый случай нарушений правил. Мы с Дашей (Единорожкой) устроились неподалёку, и она принялась комментировать игру, чем немало действовала мне на нервы. К концу первой игры подошёл физрук, Гогу выгнал, а нас с Дашей (Единорожкой) словно бы и не заметил, и мы остались и на вторую игру тоже – естественно, Даша продолжала комментировать. Третью игру играть не стали – физрук отпустил людей пораньше, и вскоре мы разошлись по кабинетам инглиша. На последнем уроке мы продолжали читать тексты, и англичанка сказала, что в пятницу мы будем обсуждать поднятые в них проблемы – чую, будет весело. Походу, в пятницу мне всё-таки придётся идти в школу, ибо я так и не успела сделать МХК и сдать готовую папку англичанке до сегодняшнего дня включительно, до завтрашнего тоже вряд ли успею, а пятница – это уж крайний срок, если не успею – получу два, так что успеть придётся. После уроков мы с Дашей (Единорожкой) вместе шли до метро – она намеревалась побродить по Трамплину и закупиться подарками для родичей.
А вот мне родичи денег на покупку подарков себе так и не дали – так что пусть сами себе покупают подарки. А мне от них подарков не нужно – главное, чтобы дали достаточно средств, тогда я сама себе подарки куплю: во-первых, Сумерки, во-вторых, вторую часть Рукописи, а в-третьих – пополню свою игрушечную армию: съезжу в Урфин Джюс, наведаюсь в переход перед Домом Игрушки и в сам Дом Игрушки, и пусть ещё останется на прочие радости каникульной жизни. Распрощавшись с Дашей (Единорожкой), я доехала на автобусе до дома, пострадала ерундой до половины шестого, и тут мне на мобильник позвонили из Управы, напомнили, куда и во сколько завтра идти, и сказали, чтобы я явилась с группой поддержки из пяти человек! Завербовать такое количество народу в классе нереально (пока согласны только Даша (Единорожка) и Вероника, которая, возможно, потащит с собой и Аню Ковалёву, за что им аригато, Паровоз ещё не определился, Катя точно не может, Наташа и Аня Новикова ещё не ответили), так что отписываемся, кто завтра к трём часам дня смог бы подвалить мне на выручку. Если и здесь не завербую, попрошу историчку набрать мне команду в принудительном порядке ) Пока же, выслушав эти новости, я принялась спешно разыскивать в сети ответы на конкурсные вопросы. Разыскав и переписав их на линейку, я выложила в фотоальбум давно ждавшие своего часа фоты и начала от нефиг делать фотать своих солдатиков, а потом доделала биографию О. Генри. Сейчас буду новости смотреть, а завтра будет сумасшедший день – помимо школы и конкурса, я ещё завтра буду новогоднюю ёлочку покупать ^^ Пожелай мне удачи в бою…©
Не могу не поблагодарить за анти пожелавшее остаться неизвестным эмо и за симпу – Человеческому детёнышу )

Вчера вечером я посмотрела новости, попялилась немного в 2x2, да и легла спать. Долго не могла заснуть, а когда наконец заснула, в мой сон ворвались странные звуки. Когда я вышла в стадию полудрёмы, они показались мне смутно знакомыми, а, окончательно проснувшись, я поняла: под моей кроватью загадочное нечто снова грызёт собачью кость. И это при том, что перед сном я нарочно ещё раз заглянула под кровать, увидела, что кости там нет, и постаралась убедить себя в том, что мне просто её не видно из-за полумрака! Немного подождав, я, так как вставать мне было лень, спустила с кровати одну руку, взяла тапочек и слегка шлёпнула им по полу. Ответом мне был стремительный шорох, который обычно издаёт существо, которое застали врасплох и оно, напуганное, резко бросается улепётывать или юркает в свою норку. Я было подумала, что неизвестное существо я прогнала, однако спустя некоторое время звуки трапезы возобновились. Тогда я решила просто прислушаться к аппетитному хрусту, плотоядному чавканью и постукиванию кости об пол, пока не пришла к выводу, что зубы у моего непрошеного сожителя никак не менее крепкие, чем у моего собака, спавшего в комнате родителей. Наконец, грызня прекратилась, и я, стараясь не думать о том, что инфернальная тварь, когда покончит с костью, сможет переключиться на меня, собралась было спать дальше, и мне даже начала уже сниться какая-то приятная чепуха, но не тут-то было – звуки вернулись с новой силой. Во всеобщей тишине они казались такими громкими, что мне было удивительно, как только в соседних комнатах их не слышат. Так и продолжалось: я то шатко спала, то слушала хруст и стук до самого звонка будильника.
Вставать не хотелось, завтракать не хотелось тоже, да плюс ещё мама заявилась ебать мне мозги по поводу того, что я непременно должна буду посвятить новогодние каникулы медицинским обследованиям, ибо, как ей уже давно кажется, мои насморк и боль в горле, появляющиеся во время простуды, носят уникальный характер. С грехом пополам мельком глянув Призрака в Доспехах, я поспешила вывалиться на улицу, дойти до автобусной остановки и взгромоздиться в маршрутку. Поскольку доехала я быстро и было ещё рано, я зашла в метро купить себе бумажных платочков и только тогда неспеша двинулась к школе. Даша (Единорожка) была уже там, на первом этаже, пытаясь сделать инглиш; вскоре нас согнали со скамеек, и мы поднялись наверх, на обществознание. Историчка, хоть я и оказалась прямо перед её носом, ни словом не обмолвилась со мной о вчерашнем сорвавшемся конкурсе, хотя, если бы я уповала на неё и не пыталась сама что-нибудь выяснить, я бы не явилась вчера в ту школу и не получила бы фору в виде конкурсных вопросов. Хвала Магистрам, никаких тестов писать мы не стали, да и моя старенькая Конституция с вырезанным из обложки гербом не пригодилась: мы по-прежнему писали конспект, и тема его не изменилась с тех самых пор, как я в последний раз была на уроке: мы продолжали разжёвывать по главам вышеупомянутую Конституцию, и поспевать за ритмом чтения исторички было невозможно – очень скоро от скорописи (простите за каламбур) у меня заболела рука от кисти до плеча. Так же, под занавес, нам сообщили, что на каникулы мы выходим 28-го, я пятницу, когда будет пять уроков вместо семи, а возвращаемся с них 9 числа, в среду.
После обществознания мы пошли на инглиш и провели перемену в компании Вероники, Ани Ковалёвой и Никиты, занимаясь созданием легенды о том, что я – битцевский маньяк. На первом уроке мы писали диктант, который был весь у меня на линейке, но англичанка диктовала так быстро, что кое-что я чисто банально не успела записать. Зато за тот тест по вопросам у меня пять – впрочем, я и не сомневалась. На перемене Даша (Единорожка) потащила меня в буфет, но я есть ничего не стала, а только хряпнула водички. Я ожидала, что на втором уроке англичанка будет спрашивать у нас топик, но она предпочла проверить домашку, о которой она была не в курсе. Домашка эта состояла из вопросов, на которые англичанка заставила нас отвечать. Сначала нам пришлось подробно рассказать, какими мы видим самих себя через десять лет – включая карьеру, семью, место проживания, свободное время, и так далее. Затем мы развернули обширное обсуждение преимуществ и недостатков наличия старших или младших братьев и сестёр и пришли к выводу, что старшие – хорошо, а младшие – плохо. Потом мы начали читать какой-то текст про наркотики, а у нас с Аней у обеих не было книжки, и никто не мог нам дать, ибо у всех было по одной на парту – благо чтение началось с противоположного конца класса, так что до нас очередь так и не дошла. Поскольку сегодня у народа намечалась дискотека, англичанка смилостивилась и домашку на завтра не задала, к тому же нам надо МХК делать.
После инглиша мы поднялись на алгебру, на пятый этаж; моя несделанная домашка благополучно прокатила, и мы занялись подготовкой к грядущей контрольной. После того, как мы решили несколько задач на прогрессии, математичка задала нам типа очень сложную задачу и отошла – видимо, надеялась, наивная, что все будут юзать всякие мудрёные формулы. Однако не прошло и минуты, как я подобрала искомые три числа методом тыка – математичка подтвердила, что ответ верный. На перемене перед геометрией все бегали со шпаргалками, – писали их на листочках, на ладонях и вообще кто где горазд, – и не напрасно: математичка дала нам проверочную на старую-престарую тему – синусы, косинусы и прочую дрянь. Естественно, я абсолютно ничего не помнила, с тем же успехом я могла бы столкнуться с ними впервые в жизни, да и от Даши (Единорожки) никакой особо действенной помощи не поступало, посему я выполнила от силы два с половиной задания из шести или сколько их там было. Затем мы немного построчили что-то в тетрадях и уговорились с математичкой о следующих условиях: завтра после дискотеки народ выспится и придёт ко второму уроку, зато мы сразу же будем писать контру по геометрии. Выспаться я и сама очень даже не прочь, но вот контра – это жопа редкостная, даже можно сказать, уникальная. Когда последний круг ада в лице геометрии был пройден, Даша (Единорожка) потащила меня вниз, в гардероб, демонстрировать наряд, в котором она собиралась отправиться на дискотеку. Там моим глазам предстало нечто серое и в цветочек, что она называла топиком, похожее на мешок для обуви без дна, с двумя лямками и почему-то с косточками, как будто это был корсет или нечто в это роде.
Потом мы отправились в кабинет географии, где наши пацаны снова учинили дебош и разозлили географичку до белого каления. Посему она прибегла к своему любимому методу воссоздания тишины – дала нам тест. Сначала нам раздали по набору распечаток на нос, причём Даше (Единорожке) достался тот, где предположительно правильные ответы были отмечены карандашом, а мне – обычный. Сначала я долго пыталась махнуться с ней распечатками, но, сообразив, что дело это бесполезное, не менее долго пыталась развести её на листочек, пока не развела. За время наших препирательств географичка обнаружила, что распечаток на всех не хватает, и отобрала у нас одну, оставив, естественно, ту, что с пометками. Однако радовались мы рано – вскоре выяснилось, что пометки эти далеко не всегда указывают правильный ответ и вообще, мягко говоря, неразборчивы. Пришлось до всего доходить своим умом, вооружившись разваливающимся атласом, причём добрые две трети класса мечтали с нас списать всеми возможными способами, уповая на наш интеллект аки на последнюю надежду. Так, всем обстоятельствам вопреки, мы осилили тест полностью, сдали листочки и намылились на биологию. Однако ещё на полпути к кабинету мы услышали о том, что-де урока не будет, а там и сама биологичка, выйдя нам навстречу с довольной, как у сытого кота, физиономией, подтвердила эту информацию. Я отправилась домой, а Даша (Единорожка), скорее всего, – к Даше (Вестнице), переодеваться на дискотеку, ибо Катя уломала-таки Дашу (Вестницу) на эту самую дискотеку пойти. Дальше!

Итак, вчера я посмотрела новости, потом – реанимировавшийся 2x2, потом – вторую серию Бесов (правда, воткнув в какой-то мультик, малость опоздала на начало). Начинаю осознавать, что терпеть этот сериал вполне можно, и что если тем, кто книгу не читал, смотреть его строго противопоказано, то тем, кто читал и кому перечитывать лень (например, мне), «вспомнить всё» довольно-таки приятно. Потом я легла спать, отрубилась сразу же, и мне снилось много всего интересного. Сначала я оказалась во второй из трёх квартир, в коих мне за мою жизнь доводилось живать, и со мной был сурок – самый что ни на есть настоящий, крупный упитанный грызун, которого я тискала, а он был не против. Потом я долго куда-то шла и случайно зашла к какому-то священнику в маленькую, но уютную комнатку; он усадил меня за стол выпить с ним чаю, и мы говорили о чём-то – жаль, совсем не помню, о чём. Потом мы вместе помолились, я попрощалась, вышла, а затем вдруг развернулась, бросилась обратно и крепко-крепко, как родного, его обняла, пообещала заходить ещё. Под конец приснилась совсем уж необычная вещь – я наблюдала за тем, как в каком-то перелеске маленький, тощий, облезлый пёс грязно-серого окраса пытался подступиться не то к чёрной волчице, не то к чёрной собаке с пронзительно-синими глазами, а та рычала, огрызалась на него, он отпрыгивал, но потом снова приближался. Наконец, чёрная сдалась, подпустила его поближе, они приветливо обнюхались и вскоре уже лежали бок о бок с самыми блаженными выражениями на мордах. На том я и проснулась, позавтракала, посмотрела Призрака в Доспехах и вывалилась на улицу.
Снова пропустила автобус, дабы дождаться маршрутки, и в итоге дождалась второго автобуса, совсем пустого, куда и села. Вскоре я уже вышла у метро, дошла до школы и обнаружила обеих Даш на первом этаже, а в раздевалке обнаружила свой второй туфель, спокойно стоящий там, где ему и полагается стоять, то бишь под батарейкой. Естественно, вчера его там не было, его вообще нигде вчера не было, и то, что сегодня он появился, лишь подтверждает то, что его пропажа – не случайность, а чья-то глупая шутка. Чтож, теперь всегда буду таскать сменку из дома и домой – ничего, не надорвусь, зато целее будет. Засунув злосчастный туфель в пакет, я вместе с остальными отправилась на алгебру. Оба урока мы занимались повторением прогрессий (ой, чую, недалеко до контры), а под конец математичка дала нам проверочную, из которой до звонка мы и одного номера сделать не успели – в итоге все пять отправились в домашнее задание, которое математичка обещала непременно проверить. Между алгебрами мы с Дашей (Единорожкой) ходили по душу психологички, но не нашли её на месте и заглянули к Татьяне Алексеевне – уже по её, между прочим, инициативе. Перваки были на английском, и в кабинете было просторно и тихо. Вскоре подтянулась Карина, потом – Вероника с Аней Ковалёвой, и Татьяна Алексеевна всем выделила по батончику ягодных мюслей, которые мелюзга не ест и которые она в своём шкафчике припасает для нас, голодных старшеклассников. Потом перваки пришли, и мы снова приставали к Маринке по поводу её любви к Балунову, и она требовала, чтобы мы привели ей его на следующей перемене и сыграли свадьбу.
На третьем уроке у нас, теоретически, должна была быть та самая лекция по биологии в актовом зале, но нас заверили, что она непрофессиональная, неинтересная, что мы зря потратим своё время и что её отменят, а деньги нам вернут. Возмущённые несправедливостью, что все классы сходили на лекцию, а мы нет, мы отправились к классному руководителю, то бишь к историчке, но в её кабинете никого, кроме русички, не обнаружили, что означало лишь одно – лекции не будет, а вот литература будет, как бы мы не хотели обратного. В итоге мы снова обсуждали Евгения Онегина, снова получили на дом кучу вопросов, плюс ко всему русичка заявила, что мы с Дашей (Единорожкой), как самые умные, отвечать ей парочку из пяти стихов на её выбор будем уже завтра, после третьего урока, и мне это тогда показалось жопой, ибо я ещё ни одного до того времени ни учила, ни повторяла и не думала, что мне это удастся осуществить в срок. После литры мы снова сунулись к психологичке, снова её не нашли, снова сунулись к Татьяне Алексеевне, но и её не обнаружили на месте и в итоге пошли в буфет, где я снизошла до поедания ром-бабы с противным белым кремом. Наевшись, мы отправились в наш кабинет инглиша, где нам предстояло совместно писать тест на вопросы – вот только Даша (Единорожка) меня нагло кинула и села сзади с Юлей Кондратюк, откуда её вскоре отсадили к Лёхе. Однако вопросы эти я с грехом пополам осилила, подождала, пока с меня спишет Аня Осина и частично Руслан, сдала тетрадь и всё оставшееся время отчаянно засыпала.
Потом мы отправились на биологию и по дороге встретили-таки психологичку, разнаряженную как китайский мандарин, и Даша (Единорожка) договорилась с ней о встрече на пятом уроке, вместо физры, после чего просветила меня, что принципы не позволят психологичке рассказать мне о моём розовом кусте в её присутствии, так что мне придётся добиться у неё личной консультации, причём консультация эта может продлиться от сорока минут до трёх часов. Мне уже страшно потратить столько времени и одновременно интересно, что можно три часа говорить о дурацком рисунке, намалёванном мною на двух уроках, но спешл for Почитающая_свет всё-таки попробую выяснить правду ) Перед биологией снова было весело – в частности, Ефим побил Лёху, - а на биологии снова было скучно, то бишь была очередная проверочная, на сей раз – по биосинтезу, так что я быстренько всё списала из тетради. Свободное время мы с Дашей (Единорожкой) потратили на то, что изрисовали и исписали один чистый листочек в тетради Балунова, которому не посчастливилось сидеть позади нас. Когда настало время идти на физру, Даша (Единорожка) всё-таки слиняла, всучив физруку справку и забив на психологичку. В итоге нас снова было пять девчонок на всю рабочую группу, то бишь две полные пары и одна смешанная – Аня Новикова + Рома. Я оказалась в паре с Машей, и, когда мы побегали, физрук заставил нас тренироваться в приёмах мяча обеими способами попеременно, а затем устроил предварительный зачёт. После зачёта мы ещё немного поперебрасывали парами мячи через сетку, а поиграть уже, хвала Магистрам, не успели.
При этом некоторое время за нами в окна с улицы наблюдали наши люди и люди из десятого, которые, по долетавшим до меня сведениям, не то отправились в ДК – одни что-то там петь, другие за них болеть, - не то на очередные соревнования, только почему-то без физрука. Ко всему прочему, группу Анны Вадимовны с седьмого урока отпустили, да и из нашей группы осталось всего пять человек. Однако англичанка отпускать тех, кто топик уже рассказал, не желала, так что пока его рассказывали Глеб, Дубцев и Аня Осина, я листала свой блокнот – десятки листочков с перечёркнутыми одинаковыми крестиками неудачными куплетами, печальными последствиями творческого кризиса. Единственное, за что я ещё могу уцепиться и что могу продолжать – это два куплета для одного стиха и два для другого, два написанных давно и два написанных недавно, два уже звучащих лицемерно и два с головой выдающих мои вечера с томиком Ахматовой в руках. Начало доходить, что не пивом и не сигаретами приманивают музу, а каким-то чувством, любым, от любви до ненависти, живущим в сердце. А когда там пустота, хрен вам, а не муза. Вот и мою шизу где-то носит – ну да ничего, пора научиться обходиться без неё. Ну да хватит бреда – когда рассказывание топиков благополучно подошло к концу, мы приступили к проверке домашки, и снова вроде бы никто, кроме меня, не заметил, что она у меня не сделана. Так, в пятницу у нас будет тест по очередному фразовому глаголу, а со вторника – уже новый топик, типа весело живём. После инглиша, наконец, я смогла отправиться домой, пожарить котлеты, пообедать, пострадать фигнёй почти до шести, засесть за онлайн-переводчик перевести предложения по хренцузскому. Ышо!

Итак, вчера вечером я посмотрела новости, попялилась в 2x2 и включила первую серию Бесов. И вот что я вам скажу: пока я не в восторге. Я уж промолчу о том, что фильм ежеминутно прерывали длинной рекламой, - главное, что он какой-то сумбурный, скомканный, похож на телерепортаж, который должен уложиться в определённые временные рамки и потому жертвует увлекательностью сюжета ради изложения всех фактов. Не буду долго говорить о том, что не увидела там ни одного приятного лица, - отмечу лишь, что оператор явно прошёл выучку на съёмках мыльных опер, на массовку явно пожидились, декорации отнюдь не впечатляют, и ни актёрская игра, ни их костюмы и причёски упорно не желают вписываться в изображаемую эпоху, так что создаётся впечатление, что мы лицезреем какой-то любительский маскарад, происходящий в наше время. Да и Голливудщиной попахивает и от отсутствия психологических сцен и диалогов, и особенно от ярко-голубых линз вроде тех, что резали глаз в зарубежной экранизации Войны и Мира. Пусть иностранцам простительно считать, будто у всех русских такие синюшные глаза, но сколько же раз должен был перевернуться мир, чтобы и русские режиссёры начали так считать?.. Но полно, хватит ругаться. Можно сослаться, в конце концов, и на то, что Бесы – произведение очень сложное, со множеством героев, и разобраться в нём, даже читая книгу, невероятно трудно, а уж поставить, следует полагать, ещё трудней. Однако Братья Карамазовы – тоже роман отнюдь не лёгкий, однако та старая экранизация, которую мне доводилось посмотреть, была на порядок качественней наблюдаемого мною вчера. Ну чтож, поживём – увидим.
Досмотрев, я вскоре легла спать, и всю ночь мне снились мыши, маленькие, серые и чертовски симпатичные, хоть и чертовски надоедливые, поскольку они заполонили весь автомобиль, в котором я почему-то сидела, да ещё и в темноте, и периодически на меня забирались. Проснувшись и включив Призрака в доспехах, я решила не завтракать, а лучше выйти пораньше и, пропустив автобус, из-за давешней поездки в коем у меня до сих пор поясница поскрипывает, сесть в маршрутку. Так я и поступила, благодаря чему не только подремала у окошка маршрутки, но и рано доехала до метро и умудрилась прийти в школу раньше Даши (Вестницы) – впрочем, Даша (Единорожка) там уже ошивалась. И тут писец подкрался незаметно: зайдя в гардероб переодеться, я обнаружила под батарейкой только один свой туфель. Начались мои поиски второго туфля – сначала в окрестностях батарейки, потом по всему гардеробу, потом в коридоре, под лавками, потом даже в раздевалке малышни в соседнем крыле первого этажа. Туфля нигде не было, что наводило на мысль, что его не просто отпихнули в сторону и даже не просто, шутки ради, перекинули в противоположный конец раздевалки, а намеренно запрятали его куда подальше. От Даши (Единорожки) не было никакой помощи, ибо она только и делала, что уссывалась со смеху при виде моих путешествий на карачках от батарейки к батарейке, да и остальные, то бишь Даша (Вестница), Катя, Наташа, Аня Новикова, Лёха и другие, кроме участливых вопросов: «Ну что, нашла?», так ничего толкового и не выдали. Тем временем народу в раздевалки набивалось всё больше, что делало невозможным дальнейшие поиски, хотя и так было понятно, что найти туфель мне не судьба.
Прикинув, что в сапогах ко мне, во-первых, докопаются дежурные и учителя, а во-вторых, я в них сдохну от жары, я решила смотаться домой за кроссовками, что и осуществила, пообещав Даше (Единорожке) и Лёхе всенепременно вернуться. Мимо охраны я проскочила без проблем, резво добежала до автобусной остановки, сразу же впрыгнула в маршрутку, доехала до дома, ворвалась в прихожую, схватила пакет с кроссовками и метнулась обратно. Маршрутка не заставила себя ждать, и я доехала до метро даже раньше, чем предполагала. Но что самое смешное – все три раза это была одна и та же маршрутка, так что водитель явно решил, будто я – ненормальная, которой нравится кататься, да ещё и платить за это. Купив и осушив баночку тоника, я неспеша двинулась к школе и пришла как раз на перемене между первым и вторым уроками; Даша (Единорожка) уже караулила меня в раздевалке. Облачившись в кроссовки и упрятав в пакет свой оставшийся в одиночестве туфель, я отправилась с ней наверх, где мы скоро разошлись по разным кабинетам английского. Оба урока инглиша мы проверяли домашку: на первом – предложения, на втором – упражнения. Но главное, что мы уломали англичанку разрешить нам не писать биографии писателей на МХК в альбоме от руки, а распечатывать их и складывать в файловую папку. На перемене Даша (Единорожка) стаскала меня в буфет, где смолотила булочку с воздухом и вафлю, от которой даже мне отломила немного, после чего, за неимением математички, мы вместо алгебры пришли в кабинет истории.
Историчка, видимо, не заметила моего отсутствия на первом уроке, поскольку благосклонно отнеслась к тому, что уже на третьем я появилась на первой парте прямо перед её носом. Я узнала, что за давешний тест у меня пять с минусом, однако перед лицом нового теста меня сей факт тогда не особенно окрылил – к тому же тестов этих было два варианта, и на Дашу (Единорожку), которая уверяла, что её не было, когда мы проходили эту тему, рассчитывать было нечего. Когда мы сдали тест, начался урок обществознания, и мы с трудом успевали списывать с мелькавшей на доске проецировавшейся презентации информацию о конституции. После обществознания Даша (Единорожка) снова затащила меня в буфет, где компанию нам составили сначала Даша (Вестница) и Катя, поделившаяся со мной яблоком, а затем Наташа и Аня Новикова. При этом Даша (Единорожка) сдувала на меня сахарную пудру с булочек и уверяла окружающих, что я, отмахиваясь, на самом деле отгоняю мозгошмыгов. Потом мы отправились на геометрию в кабинет химии, где нам немедленно были розданы тетради для контрольных. Я немало была удивлена тому факту, что за последнюю контрольную по алгебре у меня стоит пять, однако от очередной контрольной по геометрии меня это не спасло. В ней было четыре задания, и первые три я не без помощи Даши (Единорожки) и даже самой математички, которая заверила меня, что длина радиуса вполне может равняться корню из пяти, осилила, а в четвёртое впилить как следует так и не успела, ибо уже прозвенел звонок с урока.
Мы с Дашей (Единорожкой) отправились по душу психологички, но в кабинете её не нашли и завернули к Татьяне Алексеевне, у малышни которой уроки уже кончились, и осталось лишь несколько перваков – заниматься с учительницей пения сольфеджио, причём в том же кабинете. Оттуда наш путь лежал на географию, где мне вернули мою тетрадь с проверочной – и за неё тоже стояла пять, наверное, моя первая пять по географии с прошлого учебного года!.. Поскольку урока как такового снова не получилось, и географичка вызывала к новенькой карте и пыталась спрашивать только тех, кто плохо себя вёл, а мы с Дашей (Единорожкой) вели себя хорошо – сначала играли в города, а потом просто листали атлас России и ржали над прикольными названиями городов. Тем временем географичка нашла у себя на столе божью коровку, и её немедленно стырило Руденко и отправилось пугать ею девчонок, которые громко визжали и отшатывались. Однако географичке удалось отнять у него несчастное насекомое, но, несколько минут потратив на попытки устроить коровку на полочке с телевизором, уронила её и забила на неё. Под конец географичке вздумалось задать нам что-то по контурной карте, но я, покопавшись в стопке карт на её столе, своей не нашла и решила боле не заморачиваться. Мы переместились на биологию и ждали биологичку долго и усердно. Пока она не появилась, Даша (Единорожка) снова мечтала меня убить, Даша (Вестница) листала взятую из библиотеки книгу о Врубеле, Руденко предлагало нам попробовать его любимую ливерную колбасу, сделанную, по его собственному выражению, из кошачьего говна, а по соседству, в актовом зале, шёл кастинг на роль бабы Яги, на которую уже успели попробоваться и Глеб, и Руденко, и Ефим, и Юля Кондратюк. Постепенно народ стал утрачивать веру в то, что биологичка действительно придёт, и медленно утекать вниз, пока мы с Дашами не остались одни. Дальше!

Итак, вчера вечером я посмотрела новости, потом попялилась в 2x2, потом посмотрела СБТП и легла спать. Собак, смотревший телек вместе со мной, возвращаться в комнату к уже спавшей маме не захотел и остался спать со мной – правда, раза три за ночь он соскакивал, видимо, будучи прижат мною к стенке, но мне было лень вставать и открывать ему дверь, я его звала, и он возвращался. Так мы потихоньку и дотянули до утра, так что проснулась я раньше будильника. После завтрака под Призрака в доспехах я взвалила на плечи неподъёмный портфель и отправилась на автобусную остановку. Первым приехал автобус, так что пришлось вваливаться в него вместе с ещё целой толпой народа. Когда меня уже прочно зажали между чьими-то телесами, я увидела в окно, как мимо автобуса легко, как яхта мимо баржи, проскочила маршрутка, но ничего поделать уже было нельзя – моё вчерашнее транспортное невезение распространилось и на сегодняшний день. Ехали мы долго, причём не из-за пробок, а из-за длительной посадки пассажиров на каждой остановке, и постепенно мне начинало казаться, что моя поясница вот-вот разломится надвое, ибо портфель камнем тянул вниз, а когда автобус тормозил или резко трогался, так вообще дёргал назад и вперёд – я уж молчу про людей, продиравшихся сквозь толпу у меня за спиной и, минуя мой портфель, толкавших его, как турникет, и разворачивавших меня боком. Но, наконец, я добралась до метро и добежала до школы как раз ко второму звонку. Пока я разделась, все наши, ещё сидевшие внизу, уже успели разбежаться, посему мне пришлось лезть в дневник, дабы узнать, какой урок первый.
В этот-то момент и прибыла Даша (Единорожка), я её подождала, и мы вместе неспеша двинулись на третий этаж, в кабинет русского. Урок уже шёл полным ходом, на повестке дня была проверка домашки, а на первой парте маячило Руденко, так что мне пришлось разделиться с Дашей и направиться в сторону Камчатки. Ефим с Балуновым снова уселись вместе, и я устроилась на парте напротив в среднем ряду, скрытая за могучей спиной Абрамова и разделяемая с ним одной партой, так что русичка вскоре забыла о моём существовании и не трогала меня, когда мы взяли придаточные условия, причины и цели и начали записывать предложения. Когда урок закончился, мы отправились в буфет в сопровождении Ани Новиковой, не обнаружили там ничего интересного, бросили её и слиняли к психологичке, но не обнаружили её в её кабинете и пошли искать кабинет французского. Когда кабинет был найден, Даша (Единорожка) и Аня Новикова снова сели вместе; поначалу я хотела было сесть с Балуновым, как и в прошлый раз, но тот нагло меня кинул, и я переместилась к Кате. Линейку, которой Даша (Единорожка) в меня тыкала, я нечаянно сломала, ибо привыкла ломать деревянные линейки и не ожидала, что пластмассовая сломается так легко. Некоторое время обладательница двух острых обломков, которые теперь, в отличие от целой линейки, отлично помещались в пенал, пыталась отпилить мне ими уши, но потом, хвала Магистрам, оставила эту затею, ибо хренцуженка, повторив с нами «пройденное», приступила к «объяснению» нового правила. Что странно, я в него впилила и быстренько выполнила задание к нему, за что и схлопотала пятёрку.
Под конец у хренцуженки окончательно съехала крыша, ибо она дала нам на дом переводить с русского 20 предложений, по типу тех, что мы сейчас переводим на английский, и то не всегда успешно. Пяток, правда, мы перевели в классе, вернее, перевела хренцуженка, а Жибек записала на доске, но вот что делать с остальными, ума не приложу. После хренцузского мы поднялись на шизику, где благополучно прокатила моя несделанная домашка, ибо мы взяли закон сохранения импульса и записывали понятия, определения, формулы, чертежи, алгоритмы решения и собственно решения задач. Затем мы переместились на химию, где выслушивали химичкины словоизлияния, а я снова прилагала все возможные усилия, чтобы не заснуть, разрисовывая всякими чёртиками форзацы учебника – не могу понять, почему именно на химии мне так отчаянно спится, вроде же не самый скучный из уроков!.. После химии мы с Дашей (Единорожкой) снова пошли по психологичкину душу, столкнулись с ней на лестнице и выяснили, что она снова занята с какими-то мальчиками-девочками и надеется уделить нам минутку своего бесценного внимания в среду после уроков. Дабы не возвращаться обратно несолоно хлебавши, мы заглянули пообщаться с Татьяной Алексеевной в её кабинет, плюс нам перед уходом обломилось по батончику мюсли, причём фиолетовому, ягодному, каковых я ещё не пробовала. Правда, до начала урока истории доесть свой я так и не успела, а на партах нас уже ждали распечатки по ходу Гражданской войны и маленькие кусочки бумаги для проверочной.
Нам раздали распечатки с тестовыми вопросами, и мы с Дашей (Единорожкой) силами коллективного разума их осилили. У неё вроде бы всё получилось правильно, у меня же теоретически должно быть четыре – благодаря моей твёрдой уверенности в том, что Международный женский день начали праздновать в России позже, чем день Победы. Потом мы выслушивали какую-то очередную нудейшую лекцию, прерывающуюся сетованиями на наш поголовный тупизм. Опосля истории настало время литературы, и я, памятуя желание русички иметь Руденко пред своими очами, я переметнулась к Ефиму. В итоге Руденко предпочло общество Дубцева на первой парте среднего ряда, но и мне на своей камчатке в компании томика из собрания сочинений Пушкина с Онегиным было вполне уютно. Впрочем, вспомнив про книгу, я «забыла» дома тетрадь, однако русичка не стала до меня докапываться. Только после урока, когда мы с Дашей (Единорожкой) задержалась, она заговорила с нами о прошедшей олимпиаде и прочей ерунде, и, побеседовав с ней, мы вышли из кабинета. Занеся наш журнал в учительскую и проводив Дашу (Единорожку) до кабинета шизики, куда она направлялась на дополнительные, я вывалилась на улицу и направилась в поликлинику, узнавать результаты своих повторных анализов. Там меня снова минут двадцать заверяли в том, насколько всё плохо, что поздно пить боржоми и так далее, чтобы у меня никаких сомнений не осталось. Понаписали туёву хучу неразборчивых направлений на всяческие обследования и диагностики, одна из явок – аж в Крылатском, но расстояния не главное, главное, что денег с меня за это могут содрать.
Ох, жопой чую, затаскают меня теперь по врачам, так что жизнь возненавижу. З_а_е_б_а_л_и… это моё здоровье, так почему я не имею права на него наплевать???.. Когда господа медики от меня, наконец, отстали и проводили буравящими позвоночник сочувствующими взглядами, я выпинала себя на свет Божий, дошагала до автобусной остановки и доехала до дома на маршрутке. Пострадав фигнёй до пяти, я переписала диктант по иглишу на свежую линейку, перевела заданные предложения, забила на геометрию, постирала хаир, посмотрела 2x2, хотела начать делать альбом с биографиями по МХК, но мама засадила меня учить билет по русскому, мотивировав это тем, что альбом я «всё равно не напишу». Ща буду смотреть новости, потом, если мама не взбрыкнёт, - Бесов. А ещё у меня появилась ещё одна антипаха, что наталкивает меня на мысль, что две последние антипахи всё-таки связаны с первой из вчерашних, то бишь меня, как обычно, банально «заказали» - тем лучше, пополню наконец коллекцию. В довесок заимела очередную симпаху – одна осталась до круглого числа – догадываюсь, конечно, от кого, но всё равно не отказалась бы от уточнения )
И кстати, заходите вот на эту станцию - посидеть у костра, поговорить за жизнь… )

Вчера вечером, когда я дописала пост про вторую, рабочую половину дня, на ЛиРе как раз начались кратковременные технические работы, и я, сочтя это за знак судьбы, сделала русский под звук новостей. Потом, к вящему своему удивлению, я успела пропалить всю ленту каментов до начала «Преступления и наказания», а френдленту дочитывала в рекламах и таким образом тоже успела до конца серии. Но поскольку серия была последняя, от моего скромного мнения по поводу всего увиденного в целом вам отвертеться не удастся. Читать рецензию! Потом я, уже по традиции, почитала немного Ахматову и легла спать – отрубилась мгновенно, едва только башка коснулась подушки. Будильник со вчерашнего дня я не переводила, посему он опять разбудил меня раньше обычного. Впрочем, я не протестовала: уже благополучно настроенный 2x2 я включила даже раньше начала первой серии Призрака в Доспехах, посмотрела её всю, плотно позавтракала бутербродами со всякой нехитрой снедью, да и вышла на улицу. Автобус доставил меня до метро, и я раньше обычного добежала до школы и на первом этаже сразу же столкнулась с сидевшей прямо напротив двери Дашей (Вестницей). Поздравила её с днём рождения, пожелала всего самого готичного, подарила купленного позавчера в Трамплине плюшевого оранжевого новогоднего пасючка с розовыми ушами на присоске, который пищал, если ему надавить на пузо – на большее (если не считать подарочной сумочки) у меня ни денег, ни времени не хватило. Потом пришла Катя, подарила ей книжку о западном Ренессансе, где и про готическое искусство немного упоминалось, открытку с кавайным котёнком и всё, что она когда-либо у неё занимала – какую-то тетрадь, какой-то решебник, какой-то диск.
Дашу (Единорожку) мы ждать не стали, ибо знали, что она сегодня ездила в больницу, и отправились на русский. Народу в классе и двадцати человек не было – лишь немногие выжили после четырёх вчерашних алгебр и геометрий – посему множество мест пустовало, и мы с Ефимом со своей холодной (в прямом смысле этого слова) камчатки переместились на вторую парту среднего ряда. Проверив домашку, русичка начала с того, что вызвала меня к доске писать словарный диктант и напрочь запутала меня бесконечными повторениями в разных формах и с разными приставками слов «рассеянный» (в смысле несобранный) и «рассеянный» (от слова «сеять»). В итоге у меня оказалось две ошибки, и на место я села с четвёркой. Потом мы взяли придаточные времени, написали несколько предложений, получили домашку и разошлись по кабинетам инглиша. Инглиша этого было ажных два урока; на первом мы проверили домашку, и то, что я её не сделала, никто, кроме меня, не заметил, а на втором взяли… всё то же придаточное времени, разобрали несколько упражнений и перевели несколько предложений. Между инглишами мы с Вероникой, Аней Ковалёвой и Балуновым сбегали в буфет; при этом Вероника сообщила, что видела мой днёв и, может быть, тоже зарегается на ресурсе. Поскольку в буфете ничего съедобного не оказалось, мы отправились к Татьяне Алексеевне и там проторчали всю перемену. Сначала одна девочка показала нам фотографии своих такс и таксят, с которых я жутко закаваилась, а потом Аня сообщила ещё одной девочке, Маринке, будто Балунов в неё влюбился, и она с тех пор от него не отлипала.
Пока Балунов сдерживал Маринкин натиск, а дети вокруг играли и смотрели мультик, мы с девчонками поболтали с Татьяной Алексеевной и убежали только со звонком. Англичанка же задала нам на дом задание, которое заставляет нас скрипеть зубами с самого, наверное, первого класса – задавать вопросы к данным предложениям, ибо скоро у нас будет тест по этой бадяге. Потом мы переместились на литру в кабинет географии, где Ефим принялся с вожделением разглядывать минералы и прочие каменюки за стеклом запертых шкафчиков. Однако его размышления о том, что он хотел бы спереть и для каких химическо-экспериментальных целей, прервал звонок, и тут выяснилось, что ни у меня, ни у него нет текста «Евгения Онегина», а у всех окружающих он если и есть, то один на парту. И это благополучно бы прокатило, если бы русичка не встретила нас с ещё более испортившимся настроением, нежели на первом уроке. Вместо своего обычного чтения стихов вслух и бесед сама с собой она вдруг вздумала позадавать вопросы классу и, естественно, не удовлетвориться ответами. В итоге она поставила двойки всем, кто не принёс текста, в том числе и нам с Ефимом, и весь урок общалась с одними лишь Руденко и Антоновым, которые единственные сидели по одному, ни с кем своими книжками не делясь. К тому же она не приняла ни у меня, ни у Балунова тетрадки с анализом «Памятника», которые мы не сдали в понедельник по причине своего отсутствия, проворчав что-то про то, что у неё дела, и задала нам на следующий уже понедельник ещё одно письменное задание – указать сходство и различия между Онегиным и автором, которые мы якобы не указали устно на уроке.
После литры мы отправились на химию, вошли в кабинет раньше химички, и наши пацаны, естественно, немедленно что-то сломали – никто даже не знал что – так что химичка, войдя наконец в кабинет, застала рамы дальнего окна распахнутыми, а на полу перед кафедрой подобрала длинную узкую дощечку. От чего эта дощечка была оторвана – от рамы, от двери, от стендов или от плинтуса – так и не было выяснено, но настроение химички так же испортилось, как и русичкино, и я чудом не попала под горячую руку, когда она спрашивала у всех подряд материал прошлого урока, на котором меня не было или который я проспала, что одно и то же. Впрочем, и на этом уроке, пока химичка объясняла нам сущность электроотрицательности и всю доску исписала таблицами и формулами, я тоже с огромным трудом боролась с дремотой – глаза закрывались словно патологически, словно учившийся в кабинете до нас класс проводил опыты по получению усыпляющего газа. Однако, когда урок кончился, поневоле пришлось взбодриться – предстояла физра. Уже в раздевалке обнаружилось, сколь мало девочек собирается на эту самую физру идти. И точно: когда мы выстроились в зале, пробежались и пересчитались, нас оказалось три пары, причём я была в паре с Вероникой. Физрук заставил нас тренироваться отбивать мяч снизу и при этом выгнал из зала Руслана, а потом за ним зашёл охранник и сообщил, что его вызывают к директору. Физрук удалился, а нам пришлось приземлиться на лавочки и ждать у моря погоды. Но, как известно, наши пацаны не в состоянии долго сидеть спокойно, и они после долгих и усердных попыток совместными усилиями открыли запертую дверь в подсобку, нашли там старую швабру и стали друг за другом с ней гоняться.
Однако приближавшийся физрук не слышал, как они, вернув швабру на место, захлопнули дверь, а услышал стук мяча об пол – это Руденко и Балунов затеяли бросать волейбольный мяч в корзину. Их-то он и выгнал из зала вслед за Русланом, а мы ещё немного потренировались, после чего те, кто не сдали зачёт по подаче снизу в среду, в том числе и я, его сдали. Думаю, не стоит объяснять, что мне поставили за три подачи из двадцати минимально необходимых?.. Потом мы играли в волейбол, и по причине малочисленности женской половины класса на уроке мне тоже пришлось встать в команду. Естественно, все пацаны как один подавали на меня, и наша команда с треском просрала, к тому же мне чуть не выбили палец – по крайней мере, после столкновения с мячом он ещё долго болел и не гнулся, но постепенно я его вправила, хоть он и хрустел при этом весьма недобро. За то время, пока я вышла из зала, заглянула в буфет хряпнуть стакан водички, поднялась на историю и прошествовала к своему месту, пацаны раз пять успели меня поблагодарить за содействие в их победе, что, впрочем, вывести меня из себя, вопреки их надеждам, не удалось. Плюс ко всему по дороге я столкнулась на лестнице с психологичкой – пришлось выкладывать, почему сегодня отсутствует Даша (Единорожка). Она хотела утащить меня в свой кабинет сразу же, но, узнав, что у меня сегодня семь уроков, несколько сникла и сказала, что, наверное, не сможет, и настаивать я, естественно, не стала. Хвала Магистрам – историчка так и не вспомнила про задание по тетрадям, которое задала в понедельник и которое я забыла узнать, и потому не сделала и даже тетрадь с собой не взяла. Читать дальше!

Вчера вечером я посмотрела, как обычно, новости, потом немного 2x2, и последнюю серию «Преступления и наказания». Затем, для-ради успокоения души, почитала немного Ахматову, попивая горький ромашковый чай. Начитавшись вволю, я легла спать, но вскоре меня одолело желание что-нибудь написать – то есть единственным доступным мне способом избавиться от всего наболевшего. Однако несколько часов сидения под одеялом с ручкой и блокнотом и с подсветкой, организованной экранчиком мобильного, убедили меня в том, что без своей загулявшей шизы мой якобы имеющий место поэтический талант и выеденного яйца не стоит. По сравнению с моими прежними вдохновенными словоизлияниями, без особых усилий растягивавшихся на целые ночи, мои давешние попытки написать что-то новое, зачеркнуть его, вернуть к жизни что-нибудь давно зачёркнутое старое и снова всё зачеркнуть – просто детский визг на лужайке, ни к чему толковому не приводящий. Тем временем накапливающийся бред давит на мозг уже конкретно, и столь бесславного финала своей литературной карьеры мне не хотелось бы. Ну да ладно, не будем о грустном: убедившись в своей абсолютной беспомощности перед измаранными листочками, я отложила все орудия своего труда на спинку дивана и всё-таки заснула. Заранее заведённый будильник обеспечил мне раннее пробуждение вопреки протестам моего организма: в кои-то веки мне захотелось посмотреть утренние серии Призрака в Доспехах от начала и до конца, так что я даже решила пожертвовать свежестью и бодростью в течение дня.
Однако стоило мне сварганить жалкое подобие обеда из подручных средств в виде печенья и вафлей, устроиться перед телеком и включить 2x2, как я обнаружила, что мозгоедный канал у меня… пропал. Вместо него на экране рябили чёрно-белые мушки, и раздавалось монотонное жужжание. Забыв про неначатую трапезу, я пыталась прогнать назойливых насекомых всеми доступными мне способами, однако ничего не добилась, кроме как нескольких фраз, произнесённых сквозь шум помех знакомыми голосами. Наконец, на пульте кончились кнопки настройки, а у меня кончилось терпение, и, пообещав себе разобраться с неполадками, только попозже, я засобиралась в дорогу за час до запланированного срока, ибо делать мне дома больше было нечего. Насколько вы помните, путь мой лежал в поликлинику – пересдавать анализы. Первая маршрутка приехала битком, я неспеша дождалась вторую, доехала до метро, дошла до поликлиники. Даже ради краткого визита в лабораторию мне пришлось сдавать все свои манатки в гардероб и покупать за червонец пару бахил. Наконец, от злосчастного анализа я избавилась и, по-прежнему не торопясь, направилась к школе. Когда я вошла на первый этаж, я увидела, что все скамейки были оккупированы доброй половиной всего состава восьмого класса. Пока я раздевалась, до них прикопалась Юлия Ивановна, и они пожаловались, что это биологичка выгнала их с урока за опоздание. Я же никуда опаздывать не собиралась, устроилась на кушетке напротив и скинула sms-ку Даше (Вестнице) с вопросом, в каком они кабинете.
Когда прозвенел звонок, я направилась к указанному в ответе месту – а конкретно к кабинету ИЗО. Первой, с кем я столкнулась в дверях, была математичка; я объяснилась с ней на словах, даже и не вспомнив о давеча написанной моей мамой записке. На первой парте благополучно обнаружилась Даша (Единорожка); она-то мне и поведала, что на первом уроке якобы труда они готовились к городской контрольной по геометрии, а на втором мы будем её писать. В связи с этим фактом Даша (Единорожка) пребывала в состоянии тихой паники, что выражалось в многократном повторении слова «пиздец». Заходила историчка, пожелала нам с Дашей (Единорожкой) удачи на предстоящей олимпиаде, даже по башке меня погладила. Перемена тем временем кончилась, с парт пришлось всё убрать, листочки с печатями – подписать. Первый же взгляд на розданные нам распечатки подтвердил, что «пиздец» - действительно самое точное слово, чтобы охарактеризовать сложившуюся ситуёвину. Там было всего четыре задания: сделаешь одно – будет два, два – три, три – четыре, четыре – пять. Но из них только первые два были на относительно свежую тему – вектора, остальные же два – на давным-давно пройденные треугольники, прямоугольники и прочие на первый взгляд незаурядные фигуры. Я уж и не говорю о том, что уравнений линий и окружностей, которые мы зубрили в последние дни, там не было вовсе!
Вот уж воистину, всё новое – хорошо забытое старое… итак, за первый урок я только и успела осилить, что первые два задания, и то только благодаря активной помощи Даши (Единорожки) – настолько активной, что формулы, написанные ею для меня на форзаце учебника, заметила математичка, однако, добрая душа, пообещала сделать вид, что ничего не видела. Так же, видя всеобщее замешательство, она пообещала дать нам время дорешать контрольную на четвёртом уроке, и только благодаря этому в высшей степени великодушному обещанию мы сдали свои листочки с оставляющим желать лучшего содержимым. Покинув кабинет ИЗО, мы все оставшиеся до четвёртого урока перемены посвятили попыткам решить каверзные третье и четвёртое задания. На левом подоконнике холла того или иного этажа собирался в кучу первый вариант, на правом – второй, и силами коллективного разума мы пытались одолеть треклятую геометрию. На нашем правом подоконнике первую скрипку по креативу играли Вероника и Аня Ковалёва, которые и списали условия задач; мы с Никитой и Наташей напряжённо следили за ходом их мысли, запоминая или записывая все возможные способы прийти к решению, а Гога безуспешно пытался достучаться до Дениса, который наверняка всё решил или хотя бы всё знал, но ни с кем делиться плодами своей технарской гениальности не желал. Когда мы разбрелись по кабинетам хренцузского и немецкого, размышления над задачами не прекратились – Вероника и Аня продолжали мужественно напрягать мозги. Поскольку Даша (Единорожка) снова пожелала сидеть с Аней Новиковой, я, за неимением Кати, бегавшей по своим репетициям, села с Балуновым.
Хренцуженка попыталась сначала проверить домашку, но вскоре поняла, что её никто не сделал и сделать не пытался, и приняла единственно приемлемое решение – дать нам тест на «пройденный» материал. Мы с Балуновым дружно грызли гранит непостижимой грамматики, хренцуженка помогала нам по мере сил, а сзади и сбоку нас доставали записочки от Ажар, Ани Осиной и других, наивно надеявшихся, что мы решим им вышеупомянутые задачи и предоставим правильный ответ на блюдечке с голубой каёмочкой. Короче говоря, к концу урока нам пришлось сдавать тетради на проверку, и хренцуженка, даже дважды сослепу подчеркнув мне как ошибку правильный вариант, поставила мне четыре и отпустила с миром. Даша (Единорожка) потом пыталась меня уверить, что-де этот тест мы уже писали, причём писали вместе, но я у себя в тетради ничего подобного не обнаружила и забила за ненадобностью. После хренцузского и немецкого началась последняя перед четвёртым уроком перемена, мозговой штурм перерос в яростную атаку, однако ни тот, ни другой вариант так и не покорили интеллектуальные вершины третьей задачи: в ответе получалось число, выраженное энным количеством корней из энного числа, а таким вряд ли могла быть длина гипотенузы. Отчаявшись, мы вошли в кабинет, заняли свои места, получили обратно свои листочки и приступили к работе. Решив третью задачу наиболее адекватным способом (впрочем, он едва ли был верным), я безнадёжно помучилась над четвёртым, пока математичка не собрала листочки.
Даша (Единорожка), ботаник чёртов, вроде бы как со всем справилась и много раньше меня сдала свою работу, так что математичка успела её проглядеть и сообщить, что и у неё третья задача решена неверно. Ну да не будем больше о третьих задачах: забыв минувший кошмар, мы переключились с геометрии на алгебру, на новую тему геометрической прогрессии. У меня была новая тетрадка с котёнком (должна прослужить до апреля)), а вот расположение духа – неважное. Поэтому, когда урок кончился и я задержалась за партой, вопреки воззваниям Даши (Единорожки), дабы написать расписание на завтрашний день, а проходивший мимо Дубцев нарочно меня толкнул так, что сбившаяся рука прочертила по дневнику лишнюю линию, я выдала: «Лёха, твою мать!..» и только потом, услышав всеобщий ржач, подняла глаза на математичку, чинно восседавшую прямо напротив меня. Чувство юмора у математички, к слову сказать, отсутствовало напрочь, так что моя реплика, мягко говоря, ей не понравилась, однако мне удалось худо-бедно разрулить ситуацию и всё-таки выйти в коридор вслед за Дашей (Единорожкой). Мне удалось убедить её, что в буфете жрать нечего, ибо я заглядывала туда на предыдущей перемене, и вместо этого мы решили заглянуть к психологичке, которая в кои-то веки оказалась на своём рабочем месте. Занималась она весьма интересным делом – разглядывала цветастые кактусы, нарисованные младшеклассниками. Я сказала, что наиболее ужасающий из кактусов похож на Ктулху, она спросила меня, кто такой Ктулху, и я ей вкратце объяснила, какой он большой, толстый, зелёный и кавайный. Затем к ней зашли какие-то две девочки, и она поспешила нас слить, пообещав, что расскажет нам про наши розовые кусты, если мы зайдём к ней на десять минут завтра после седьмого урока – чтож, смеху ради я не против. Самое интересное впереди

Итак, вчера вечером я посмотрела новости, попялилась немного в 2x2, а там и очередная серия «Преступления и наказания» не заставила себя ждать. Досмотрев её, я долго ещё бродила по комнате в раздумьях, попутно лицезрея свою коллекцию игрушечных собачек в шкафу, по рассеянности дважды почистила зубы и в итоге легла спать заполночь, но зато отрубилась мгновенно и утром проснулась раньше будильника. За неимением в холодильнике ничего толкового на завтрак я снова ограничилась яблоком, посчитав, что сыта буду пищей духовной, то бишь просмотром Призрака в Доспехах. Оставив от яблока измочаленный огрызок, я таки выпинала себя на улицу, добралась по гололёду до автобусной остановки, дождалась маршрутки, доехала до метро, добежала до школы. Обе Даши уже были там, на первом этаже, вскоре подошла и Катя. Долго ли, коротко ли, и мы поднялись на алгебру; я села с Дашей (Единорожкой). Хвала Магистрам и вообще всем, кому за это причитается хвала – прокатила моя несделанная домашка. Зато я забыла взять новую тетрадь взамен кончившейся вчера, и мне пришлось воспользоваться листочком, одолженным у Даши (Единорожки). Зато на следующем уроке, тоже алгебре, случилось куда как менее приятное происшествие – нам раздали книжечки с тестами и приказали выполнять самостоятельную по прогрессиям, то бишь хотя бы десять заданий из всех предложенных. Я же героически осилила только шесть с половиной, и то только с помощью Дашиного калькулятора и уроков, полученных от матушки Башмака, да и время безжалостно поджимало, мешая закончить начатое до логического финала. После алгебры мы переместились на русский, где русичка турнула меня с первой парты, и, поскольку Ефим и Балунов снова как ни в чём не бывало сидели вместе, мне пришлось устроиться на камчатке среднего ряда. Однако Руденко занять освободившееся законное своё место отказался наотрез, предпочтя остаться на парте впереди моей. Когда русичка от него отстала, обострение наглости у него ещё не кончилось, и оно попыталось положить на мою парту локоть, откуда я немедленно его спихнула:
- Убери локоть.
- Да засунь ты его себе… - проворчало Руденко и осеклось.
- Твой локоть, ты себе и засунь, - посоветовала я.
Руденко, может, и нашлось бы, что ответить на моё предложение, но тут его вызвали к доске – мы писали словарный диктант. Потом была написана и разобрана ещё парочка предложений, на чём и закончился урок. Заходила медсестра, звала людей на прививки, но русичка никого не отпустила, и народ потянулся к медкабинету только на перемене. Мы же с Дашей (Единорожкой) приняли решение в буфет не ходить, ибо жрать было последним, чего мне хотелось: ни с того ни с сего у меня разболелся желудок и принялось колоть в обоих боках, особливо при ходьбе, да так, что подташнивало. А решили мы сходить к психологичке, дабы выяснить, не составила ли она уже своё мнение обо мне на основе нарисованного мною розового куста. Однако психологички на месте не оказалось – в её кабинете снова обреталась словно прописавшаяся там завуч младших классов. В связи с этим фактом я заглянула к Татьяне Алексеевне, у которой ещё шёл урок, и полистала, ностальгируя, азбуку для первого класса, пока Даша (Единорожка) не вытащила меня оттуда. Поднявшись снова на третий, мы ещё немного постояли и потрепались, а со звонком разошлись по кабинетам. Первый инглиш был посвящён проверке домашки, которую я не сделала, но этого никто не заметил. Ближе к концу урока нас с Аней Осиной и Дашей (Вестницей) всё-таки отправили на прививки, и я, захватив записку об отказе, написанную давеча вечером моей мамой, отправилась этажом ниже. Нас с Аней и Дашей усадили на кушетку, частично заваленную незаполненными «паспортами здоровья», и надолго забыли; вскоре к нам присоединились Маша и Юля. Сначала отпустили Дашу, потом Юлю, а потом и меня, предварительно написав мне направление на две прививки и манту.
Я вернулась на английский за портфелем, где меня уже дожидалась Даша (Единорожка) – тут-то нас и подкараулила Юлия Ивановна, к которой Гога говорил мне зайти после пятого. Узнав, что Даша посеяла данный нам ею листочек со сведениями о предстоящей нам в субботу олимпиаде по литературе, она написала нам ещё по одному листочку. Согласно этим листочкам, ломать мозги нам предстоит в школе №887 на Молдавской улице, что на станции Кунцевской, причём отправиться туда порознь нам не удастся, а придётся встретиться в полдевятого утра в школе с приставленной нас сопровождать училкой; при этом наши родичи должны будут нас оттуда встретить, а если нас и с родичами не выпустят, мы должны будем позвонить на мобильный собственно Юлии Ивановне. Получив все необходимые рекомендации, мы отправились наверх, на биологию. Поскольку на первой парте пожелали сидеть Вероника с Аней, мы с Дашей (Единорожкой) устроились на второй. Биологичка никого не отпускала на прививки, а вдохновенно чертила на доске схемы растительных и животных клеток и сложных процессов, в них происходящих. Однако всему приходит конец, и урокам биологии тоже, и мы отправились вниз, в раздевалку – кто переодеваться, а кто нет – например, я, ибо желудок у меня так ещё и не прошёл, а как бегать в такой ситуации, я не имела понятия. Более того, Наташа спёрла у меня резинку и оставила с копной распущенных волос, проще говоря – с безбожно растрёпанным хаиром. Посему, вопреки всяческим протестам Даши (Единорожки), я решила остаться на скамейке запасных в компании Даши (Вестницы). Физрук выслушал мои объяснения относительно благосклонно и посоветовал обратиться к врачу, на чём наше общение и закончилось.
Покуда мы с Дашей (Вестницей) слушали Theatres des Vampires и болтали за жизнь, Абрамов с Руденко и девчонками собрались отлучиться из школы и взяли с нас слово никому их не сдавать. Однако вскоре Руденко вернулось, ибо забыло сменить школьные туфли на сапоги, и на полпути у него замёрзли ноги. Тут-то его и загребла медсестра, и больше мы его не видели до конца перемены. Абрамов же с девчонками вернулись с пакетами из МакФака, распространяющими ароматы картошки фри – а желудок у меня к тому времени болеть уже перестал, а начал урчать от голода. Однако дражайшие наши однокашники делиться с нами, естественно, не собирались, а рейд в буфет подтвердил, что поживиться там абсолютно нечем. Руденко появилось в поле нашего зрения одновременно с теми, кто выползал из спортзала – отплевался от медсестры, ибо побоялся делать две прививки сразу. Убедившись, что объяснять ему то, что это не больно, бесполезно, мы с Дашей (Вестницей) посоветовали ему взять пример с Глеба и сымитировать звонок родителям, однако тому, очевидно, уже было пофиг на всё после чудом избегнутой опасности. После физры я ещё раз, уже с Дашей (Единорожкой), заглянула в буфет и вторично пришла к выводу, что там жрать нечего. Тех, кто топик уже рассказал, отпустили с миром, остальные же, и мы с Дашей (Вестницей) в том числе, снова заявились в кабинет английского. Англичанка как раз проверяла наши давешние тесты – у меня трояк, чего и следовало ожидать, остаётся только утешаться тем, что такая же ситуёвина у двух третей группы. Наконец, настал час расплаты, то бишь я хотела сказать – сдачи топиков. Англичанка хотела было вызвать меня первой, но меня выручил Лёха и сам пошёл рассказывать.
Потом уже англичанка про меня забыла и хотела вызвать Глеба, но тут уж и я сама решила поскорее отмучиться, ибо поняла, что выучить до конца эти кошмарные два листа малопонятного текста всё равно никогда не смогу. До абзаца про Красный крест включительно я ещё худо-бедно что-то помнила, потом же у меня начался полный провал в памяти, и я принялась откровенно импровизировать. Уж не помню, чего я там наплела в одних и тех же выражениях, но англичанка не дала мне дойти до конца топика и посадила… с пятёркой с минусом! Я-то думала, больше трёх мне за такое безобразие не поставят. Всё-таки мне всё чаще кажется, что чем меньше меня любят остальные учителя, тем больше любит меня англичанка. Отстрелявшись, я в компании Даши (Единорожки) спустилась вниз, оделась и покинула стены школы. До дома меня подвёз папа; мамы с бабушкой не было, они уехали в какой-то медицинский центр, и около половины пятого папа поехал их встречать. Я же закончила страдать ерундой только к половине шестого и решила в качестве смены деятельности позырить 2x2. Попала как раз на Мышей-байкеров с Марса… а потом и на всё остальное ) Выучила ещё билет по русскому, теперь вот новости смотрю. Завтра на первых двух уроках меня не будет – пойду наконец пересдавать анализы. То, что на этих уроках будет контрольная не то по алгебре, не то по геометрии, мои родичи, хвала Магистрам, не знают – они думают, что будет, как обычно, труд. А ещё завтра на работу… ёпт, как быстро время летит! А я так ещё и не передала Инне речь и интервью по своей глючной аське. Ну да ничего, прорвёмся )

Итак, вчера вечером я посмотрела новости, поучила немного билеты по русскому, потом посмотрела пятую серию «Преступления и наказания», потом легла спать. Опять всю ночь снился Гамби, и на сей раз мы ездили на метро и бегали по станциям. Вскоре меня разбудил будильник, и после завтрака какими-то пресными печенюшками с традиционным просмотром Призрака в Доспехах я вывалилась на свет Божий. Битком набитая маршрутка доставила меня до метро, и, добежав до школы, я устроилась на скамейке в ожидании Даш, а компанию мне составили Наташа и Аня Новикова. С первым звонком они исчезли, зато появилась Катя. Я быстро смирилась с мыслью, что Даша (Единорожка) решила взять с меня пример и прогулять денёк, Катя же припоминала, что Даша (Вестница) вчера в своей последней sms-ке обещала прийти, если останется в живых, и теперь раздумывала, удалось ли той выжить или нет. Когда нас согнали с первого этажа, мы бросили портфели на обществознание и переместились к окошку на лестничной клетке, но там, внизу, никто не подходил и не подъезжал, кроме Ажар, которая спустя некоторое время поднялась к нам на третий. Наконец, нас позвали в класс, и первое, что мы увидели, когда вошли – это Дашу (Вестницу), которая в компании ещё некоторого количества людей что-то переписывала. За неимением Даши (Единорожки) я отправилась на свою родную камчатку, и вскоре ко мне попытался присоседиться Балунов, но не заставивший долго себя ждать Ефим его вытурил. На уроке мы сначала долго и со скрипом отвечали на вопросы исторички, и она даже раздала конституции, по одной на парту, тем, у кого её не было (а я тоже запамятовала взять свою), а затем писали конспект по правоохранительным органам.
Так же выяснилось, что вчера на истории народ писал тест, и полкласса получили двойки (да-да, Единорожка, и ты тоже)). Опосля общаги мы разошлись по кабинетам инглиша; все вокруг повторяли топик про международные организации, и я решила его прочитать хоть разок, однако дальше середины первой страницы из двух дойти не успела. Однако на первом уроке мы всё равно писали тест по шестому юниту, то бишь уроку; с грамматикой я худо-бедно справилась, да и Аня пару раз в учебник подглядела, а вот с лексикой было хуже, и даже Катя смогла помочь нам лишь одним словом, прислав блокнотный листочек. На втором же уроке англичанка, хвала Магистрам, решила пойти слева направо, то есть начать с дальнего ряда. Балунов и Глеб рассказывать отказались, ибо выучили немногим лучше, чем я (а я, как вы помните, не учила вовсе), так что первой снова вышла Вероника. Поскольку топик был очень длинный, выходившие к доске рассказывали только по половине – первой или второй, друг за другом. Однако до нас с Аней очередь всё равно так и не дошла, и если в начале урока я ещё следила глазами по тексту за рассказывающими, то когда до его конца остались считанные минуты, позволила дрёме себя одолеть и дала отдых уставшим глазам. После инглишей я отправилась в буфет, где смолотила аж два пирожка с яблочными очистками подряд, благо деньги были – историчка вернула мне сдачу в 30 рублей с сотки, сданной на лекцию. Затем совершила восхождение на пятый этаж, в кабинет химии, где и состоялся урок алгебры. Суть этого урока состоял в бесконечном якшании с осточертевшими прогрессиями, так что даже мне довелось выйти к доске и вполне сносно (не считая паршивого устного счёта) решить одну задачу.
Так же, несмотря на то, что я отчаянно экономила бумажное пространство, у меня кончилась тетрадка по алгебре в 24 листа, начатая 17 сентября (не пугайтесь – просто у меня мелкий почерк)… мне будет не хватать её обложки с йоркширским терьером )) На перемене заходила шизичка, раздавала тетради, собранные ею вчера; так же, оказывается, вчера была контра по шизике, так что я всё больше и больше радуюсь тому факту, что меня вчера не было в школе. На геометрии мы продолжали решать задачи с графиками окружности, и циркуль мы с Ефимом таскали и у сидевших напротив Балунова и Руденко, причём второе периодически совершало жалкие попытки показать мне фак – видно, забыло, сволочь, как обещало меня не доставать после того, как я помогла ему на химии и он получил пять. Ну ничего, с первого же пинка поймёт, кто в доме хозяин, а покуда мне недосуг. На следующей перемене Катя сбежала на репетицию к Новому году, на котором она будет Снегурочкой, так что мы смогли вместе сесть с Дашей (Вестницей). Географичка вернула нам наши тетради (твою, Единорожка, я тоже взяла и завтра отдам – у нас с тобой по «См»), и Глеб, обнаруживший в своей тетради двойку, заявил, что больше никогда не будет хорошо себя вести, и начал пинать обеими ногами стул Дениса – причём всё это происходило непосредственно перед нами с Дашей. Позади же нас сидели Наташа с Аней Новиковой, которые отчаянно пытались у нас выведать, какие привороты я давала Даше (Единорожке) и какие сотонинские гадания проводила Даша (Вестница) всё для той же Даши (Единорожки), и отстали они только тогда, когда Даша (Вестница) пообещала Ане всё в аське рассказать.
Глеб же прекратил попытки скинуть Дениса со стула, когда тот вместе с Лёхой и Башмаком зазвали его рубиться в какую-то онлайновую игру через мобильники. Остальные же пацаны тем временем раздобыли где-то табаку и распределили по понюшке на брата. Ближе всего к нам сидел Ефим, который насыпал горстку между страницами учебника и периодически утыкался в него носом, глубоко вдыхая, и при этом коричневая гадость намертво прилипала к этим самым страницам и к его ладоням; мы же ржали, советуя ему насыпать дорожку. Чуть подальше табачным ароматом наслаждался Абрамов, так что его малость переклинило – посреди урока он встал и направился к выходу. Географичка встала у него на пути, но, исчерпав все свои аргументы, отпустила; через некоторое время он вернулся. Но кого торкнуло особенно сильно – так это Руденко: после первой мощной затяжки он побагровел, расчихался, захотел утереться рукавом, и у него на руке повисла, простите за подробности, длинная сопля. Вскоре после этого инцидента он уже вальяжно развалился на стуле с улыбоном до ушей законченного дебила и периодически принимался что-то щебетать своим бабским голосом. Когда настала перемена, мы с Дашей (Вестницей) зашли в библиотеку, где она взяла сразу несколько учебников по истории разных лет – готовиться к экзамену, а я любовалась книгой «Гномы» из серии «Зачарованный мир» - если кто ещё не знает, я собираю книги этой редчайшей серии с уникальной информацией и великолепными иллюстрациями и готова что угодно выложить за обладание каждой из них (впрочем, они ещё никогда не давались мне задорого – купить их можно только с рук или на распродажах старых книг).
Не помню, явились ли нанюхавшиеся Абрамов с Руденко на биологию, когда мы писали тест по развитию жизни на Земле и происхождению человека, составляя таблицу по различным эрам и отвечая на несколько вопросов. Несмотря на то, что можно было пользоваться учебником, тобишь внаглую передирать оттуда всё необходимое, Наташа с Аней Новиковой всё равно меня достали, а заодно и Дашу (Вестницу), пиная мой стул и требуя, чтобы я дала им списать. Пришлось дать им списать, пока Глеб, отобрав у Даши (Вестницы) мобильник, ржал до истерики, разглядывая фотографии, а Даша пыталась его у него отобрать. Биологичка к этому времени уже вообще ушла, поэтому мы положили на стол тетради и пошли вниз. Даша (Вестница) затащила меня в буфет, где она обедала тарелкой картофельного пюре с тушняком (тем же самым обедала вчера я, только дома, а не в школе), а я обнаружила в продаже сосиски в тесте и на радостях смолотила две подряд. Вскоре пришла Катя – тоже обедать; потом она осталась – не то на дополнительные по алгебре, не то на волейбол – а мы с Дашей (Вестницей) вышли на улицу. Я никуда не спешила и потому проводила её до дома; по дороге мы болтали о том – о сём и один раз только остановились, чтобы попытаться приманить симпатного чёрного кота, устроившегося возле здания Управы. Однако кот на наш зов идти не спешил, и, когда мы достали его своими «кис-кисами», с чувством собственного достоинства прошествовал чуть вперёд и перебежал нам дорогу. Молодая пара, шедшая нам навстречу, дружно остановилась, подождала, когда мы с Дашей переступим через невидимую «несчастливую» линию, прочерченную траекторией движения зловредного кота, и тогда только сдвинулись с места.
У Дашиного подъезда мы ещё немного потрепались, потом нас догнали сестрёнки Ажар и Жибек, и они с Дашей вошли в подъезд, а я почесала обратной дорогой. Решив сократить дорогу через лесок, я вскоре поняла, что поступила опрометчиво – единственная дорога там покрылась льдом и превратилась в один сплошной каток, так что я раза три навернулась, однако, хвала Магистрам, так и не упала. Добравшись до автобусной остановки, я весьма удачно вскочила в отъезжавшую маршрутку и приехала домой. Там я и фигнёй пострадать успела, и русский на завтра сделать, и билеты по русскому поучить, а теперь вот новости смотрю. Дочь_тьмы_666, спасибо за симпу! )

Вчера вечером я не только посмотрела новости, но и снизошла до того, чтобы выучить очередной (уже шестой из тридцати!)) билет по русскому. «Преступление и наказание» я включила за десять минут и посему не опоздала. Сегодня, по всему видать, последняя серия, так что окончательного моего вердикта по поводу увиденного за всю неделю ждите уже завтра. Вчера же, досмотрев, я отправилась спать, и снилась мне редкостная бяка. Я раньше думала, что люблю пауков – но, как выяснилось, не тогда, когда каждый из них размером со взрослую лошадь, да ещё и весьма агрессивно настроен по отношению ко мне! Один плюс в этом был – я искренне обрадовалась разбудившему меня звонку будильника. Словно предчувствуя, что в школьном буфете будет шаром покати, я решила вопреки традиции последних дней всё-таки позавтракать, то бишь неожиданно для себя самой смолотить вполне себе немаленькую часть батона варёной колбасы под просмотр извечного Призрака в Доспехах. Затем я вытряхнула себя на свет Божий, дождалась на остановке маршрутки, доехала до метро, дошла до школы, поздоровалась с обеими Дашами и Катей, после чего кратковременные поиски кабинета русского привели нас, наконец, к цели. Если мне не изменяет память, Руденко само попросило меня со своего законного места, и я переместилась на камчатку к Ефиму. Я собралась было доставать русский, но русичке приспичило провести литературу. Что на этом уроке было, я помню плохо, ибо отчаянно боролась с дремотой – вспоминается только, что томик Пушкина у Ефима был, но искать в нём нужные стихи приходилось мне.
Так, зачитав несколько стихов и самолично их разобрав, русичка и отпустила нас с Богом, а Даша (Единорожка) чуть не прибила меня своими томиками Пушкина за то, что я назвала их с Руденко голубками. Затем мы с Дашей разошлись по кабинетам английского, проведя, естественно, перемену вместе – касательно того, чем мы занимались, у меня снова провал в памяти, но тут дело уже не в сонливости, а скорее в головной боли, которую, благодаря неустойчивой погоде, Даша тоже сполна ощутила в первой половине дня. На инглише же листочки, розданные нам вчера, так и не понадобились – что мы делали на первом уроке, не помню, но на втором мы взяли сослагательное наклонение, записали кучу правил и перевели несколько предложений. Между двумя инглишами я приходила в гости к Даше (Единорожке) в их кабинет, каваилась от Дашиной тетради с щенком-бернцем, тыбзила у Антонова дурацкое резиновое кольцо, которое он сегодня весь день с собой таскал, и под конец перемены мы с Дашей написали на доске мелом крупную и жирную надпись «We love English». После же обоих инглишей мы спустились в буфет, где я ничего стоящего не обнаружила и посему есть не стала. После большой перемены народ ломанулся наверх, к кабинету химии, ибо дневников ни у кого не было, нового расписания никто толком не помнил, и посему всем показалось, будто четвёртым уроком была химия. В итоге выяснилось, что мнение это было ошибочным, зато все желающие смогли зайти на ковёр к химичке и ответить на оценку теорию, в том числе и Даша (Единорожка), которые все предыдущие перемены зубрила периодический закон и пыталась меня уломать зайти к химичке вместе с ней.
В итоге Даша ответила хорошо и получила четыре, а мы тем временем с Дашей (Вестницей) обсуждали «Преступление и наказание» и Призрака в Доспехах, а пацаны так заклинили пружину двери, ведущей с лестничной клетки на этаж, что она открывалась не нараспашку, так что всякий, кто в неё входил, застревал – а бедняга Ефим так вообще получил дверью по лбу. Я же к химичке так и не зашла, ибо жить мне ещё не надоело, но вот если бы у нас, как в старые добрые времена, по пятницам было по шесть уроков и химичка устроила бы на седьмом дополнительные, я бы с удовольствием пришла и что-нибудь написала на оценку, ибо когда что-нибудь пишешь, всегда есть шанс списать с тетради или учебника. Наконец, народная тропа к химичке постепенно заросла, и мы, убедившись, что урок химии нам не светит, пошли на литературу, и не прогадали – русичка действительно нас поджидала. На сей раз ей самой захотелось посадить нас по списку, и нам с Руденко пришлось совершить некоторые перемещения. Поскольку с Ефимом уже сидел Балунов, я села на камчатку среднего ряда, где за широкой спиной Абрамова оказалась как за каменной стеной. Сначала мы записали в тетради вопросы к заданному нам на дом русичкой письменному анализу пушкинского «Памятника», а затем русичка решила уделить и русскому немного внимания и вспомнила про наши диктанты. Поскольку я свой диктант писала на листочке, а чистую тетрадь сегодня принести запамятовала, русичка не стала говорить мою оценку и даже мою работу мне не раздала; поскольку с Балуновым произошла аналогичная ситуёвина, мы поглядели в тетрадь Вероники.
До звонка мы успели записать в тетради несколько слов в рамках работы над наиболее распространёнными ошибками диктанта, и на том урок закончился и пришла, наконец, пора химии. После вполне себе весело проведённой перемены мы вошли в класс, и я с трудом убедила Дашу (Единорожку), что на камчатке в этом кабинете холодно, ибо фрамуга над головой открыта и сквозняком шевелит волосы, а я без водолазки и могу простудиться, заболеть и сдохнуть, так что она не стала меня выгонять. Не стала меня выгонять и химичка, хвала Магистрам, однако нарушение порядка размещения учеников она всё равно углядела и заставила Руденко переместиться на вторую парту среднего ряда, то бишь оказаться прямо напротив меня, через ряд. Естественно, я загораживала Даше обзор и тем самым мешала наслаждаться зрелищем, так что она заставляла меня либо пригибаться, либо откидываться назад. Учебный процесс как раз тому способствовал, – мы то писали что-то про электролиты и ионы (или «йоны», как называет их химичка), то пережидали химичкины словоизлияния, – однако Даша (Единорожка) всё равно осталась недовольна моим поведением на уроке и пожелала, вероятно, вторично огреть меня своими томиками Пушкина, ибо тут-то она и обнаружила, что забыла их в кабинете литературы. Пришлось зайти за ними, – благо их ещё никто не спиздил (а кому в наше время нужна классика?..), – и только потом отправиться в раздевалку и на физру. Наш баб-батальон там, мягко говоря, задержался и вбежал в зал, когда мужская часть нашего класса там уже построилась.
После традиционной пробежки (поскольку на сей раз впереди была спринтер Катя, я едва не сдохла с непривычки) нас снова поставили парами – тренироваться подкидывать волейбольные мячи, и на сей раз мы с Дашей (Единорожкой) оказались в одной паре (и сразу же по её милости мне пришлось бежать за улетевшим чёрт знает куда мячом через весь зал). Затем нас снова посадили на скамейки и стали вызывать сдавать зачёт, ибо вчерашний, оказывается, был предварительным. Даша (Единорожка) умудрилась сдать на четыре, у меня же по всем законам должна быть два. Потом мы снова парами поперекидывались мячиками (видимо, это перекидывание и ляжет в основу следующего зачёта), а поиграть в волейбол уже не успели, хоть физрук и поставил уже на поле две команды – мальчуковую и девчачью, то бишь всех, кроме нас с Дашей (Единорожкой) и Ажар. Что касается Даши (Вестницы), то она уже убедилась, что на витающий в спортзале запах свежей краски у неё аллергия, и может выхлопотать у врача освобождение на весь учебный год – типа пока запах не выветрится. В раздевалке же после физры с нами простилась Юля – ей предстоит операция. Мы дружно её успокоили, а в итоге – и она нас, и, заверив общественность, что от этого ещё никто не умирал, я, естественно, не стала сообщать, что одна моя хорошая знакомая Лариса Дмитриевна, учившая меня в дошкольные мои годы играть на пианино, после такой операции лишилась возможности иметь детей, и вот ей уже под 50, а она всё не замужем, одна-одинёшенька со своим контрабасом. После физры я заглянула в буфет, убедилась, что там по-прежнему нечем поживиться, и мы с Дашей (Единорожкой) отправились на историю. Дальше!

Итак, вчера, посмотрев новости, я, по традиции, вырубила телек и вернулась за комп, отслеживая время по мегаточным часам на мониторе. Включить его я решила за 5 минут до начала сериала, однако «Преступление и наказание» уже шло! Не знаю уж, сколь много я пропустила, но всё равно обидно, особенно с учётом того, что в результате проверки выяснилось, что мои комповые часы отнюдь не спешат относительно всех остальных часов в доме. Короче говоря, я посмотрела третью серию вышеназванного шедевра и пошла спать. Не помню, что мне снилось, но одно могу сказать с уверенностью – оторваться, как вчера, мне не удалось. Завтракать я снова не стала, а только посмотрела кусочек Призрака в Доспехах (и узнала, что с сегодняшнего дня по 2x2 пойдёт весьма уважаемый мною Тринити Блад, жаль что поздно и я посмотреть не смогу) и отправилась в школу. Несколько минут тряски в автобусе – и вот я уже шагаю к родной шараге от метро. По дороге мною были встречены Наташа и Аня Новикова; пошли вместе, но когда пришли, они мигом куда-то улетучились, а я направила стопы к Кате и обеим Дашам. Долго ли, коротко ли, и мы начали восхождение на пятый этаж – на труд. Трудовичка вернула нам тетради и приказала нам доделывать расчёт и чертёж на себя. Поскольку мы с Дашей (Единорожкой) оба этих задания выполнили ещё на предыдущем уроке и осталось лишь внести некоторые поправки, мы просто маялись ерундой, что весьма мешало Дашиным попыткам написать сочинение по французскому, на которое она в итоге благоразумно забила. Показать свои работы трудовичке мы сподобились лишь к концу урока, и она отметила наши ошибки, которые мы частично подправили.
На перемене, пока Вероника добивалась от меня, к чему ей сегодня снилось, будто я танцую, и очень красиво, а Даша рассказывала, как ей снилось, будто она хомяк и арендует клетку у своей морской свинки, к нам зашла англичанка и раздала всем девчонкам из своей группы распечатки с топиком, растянувшимся на два листа. Надеюсь, что его пока надо только читать и переводить, а не учить (впрочем, я ни то ни другое делать не собираюсь). На втором уроке трудовичка сменила нам вид деятельности – она чертила на доске план построения чертежа рукава и параллельно – собственно сам чертёж рукава, а мы списывали и срисовывали этот бред (я, например, так вообще чертила не по плану, а на глазок). Потом тетради мы сдали и отправились на поиски кабинетов хренцузского и немецкого соответственно. Поиски эти ничего не дали, и вскоре весь класс обосновался у подоконников на четвёртом этаже, ожидая своей участи. Первыми ушли на урок немцы, хренцуженка же заперлась в кабинете и просидела там треть урока, терпеливо поджидая, когда же мы соизволим войти. Даша (Единорожка) решила сесть с Аней Новиковой, с которой они весь урок обменивались своими историями любви, я же приземлилась впереди них, с Катей. Естественно, что сочинения не написал никто, и хренцуженка, махнув на проверку домашки рукой, заставила нас читать и переводить текст про отель, в котором нам было понятно только каждое десятое слово. При этом Катя занималась тем, что перекачивала себе картинки с телефона Ани Новиковой, и мы обе периодически заразительно зевали.
Вобщем, посеянная мною в своей же комнате тетрадь мне так и не понадобилась, равно как и не пригодился листочек, который мне было одолжила Даша (Единорожка) – кстати, листочек этот уже явно успел побывать в моих руках раньше: она мне дала его с уже нарисованным мотоциклом. Задав нам что-то невразумительное, хренцуженка нас отпустила, и мы с Дашей (Единорожкой) отправились в буфет. Поскольку Балунов, аки истинный джентльмен, мой давешний долг в не то пять, не то пятнадцать деревянных принимать у меня отказался (что компенсировало тот факт, что Наташа и не собиралась возвращать мне долг), у меня было достаточно средств, чтобы купить два пирожка с капустой и после их поглощения прийти к выводу, что больше я не буду покупать их в школе никогда. Когда же я вознамерилась запить эти чёртовы пирожки, выяснилось, что в буфете вода кончилась, и я отправилась хряпнуть водички к Татьяне Алексеевне, где уже толпились Вероника, Аня Ковалёва и Балунов, причём мне даже удалось затащить с собой Дашу на более долгое, чем обычно, время. За пять минут до звонка мы ушли, но Даша ещё успела вломиться к психологичке и обнаружить, что она вновь отсутствует в своём кабинете. Так и настала алгебра, ознаменовавшаяся усердным решением одной за другой арифметических (или какие они там?) прогрессий, а затем геометрия, на которой мы активно решали задачи. На прощание математичка, как контрольный выстрел в голову, сообщила нам наши оценки за тесты, написанные в её отсутствие. Естественно, что и у меня, и у Даши (Единорожки) на распечатках красовались бананы – за одинаковое количество правильно выполненных заданий, составившее четыре штуки.
Затем мы переместились на шизику, где немедленно принялись записывать про прямолинейное, криволинейное и какое-то там ещё движение. Под конец урока мне даже подфартило выйти к доске, возле которой законы Ньютона долго не желали вспоминаться, да и вообще соображалось несколько туго, так что в итоге я записала решение под диктовку шизички, уверявшей, что она сегодня добрая, – вернее, часть решения, которую мы с ней совместными усилиями родили до звонка с урока. Даша (Единорожка) снова пошла на штурм кабинета психологички, и меня с собой прихватив, и на сей раз она оказалась на месте. Обговорив с Дашей их сегодняшнюю встречу после уроков, эта петросяццкая сотона снова вернулась к результатам моего теста, того, что был на компе, и прекратить её словесный понос на тему того, что это нормально и что это пройдёт, оказалось не так-то просто. Так же она обещала со всей тщательностью рассмотреть нарисованный мною вчера на русском и на английском розовый куст и сообщить мне мой диагноз сразу же, как только Даша снова затащит меня к ней. Опосля визита к психологичке мы отправились на географию, предварительно сдав дневники Гоге и получив с него обещание, что нам их вернут сегодня же. Однако не успели мы рассесться, как заявилась историчка и поведала, что дневники вернут завтра, причём не нам, а нашим родичам на родительском собрании. Мало того, что мне совсем не улыбается такая ситуёвина, когда моя матушка узнаёт мои оценки раньше меня, так я ещё и не успела переписать ни расписание, ни домашку на завтра – хвала Магистрам, что хоть расписание на сегодня я худо-бедно вспомнила, что и помогло мне припомнить всё вышеописанное (хотя не гарантирую, что чего-то не упустила и не перепутала).
Затем географичке приспичило вспомнить про нашу домашку, о которой ни мы с Дашей (Единорожкой), ни сидевшие сзади нас Балунов с Ефимом не были осведомлены, ибо все как один конец прошлого урока географии провели в кабинете информатики, проходя этот злоебучий тест по психологии. Пришлось нам и ещё 99% класса под страхом массового выставления двоек эту пресловутую домашку выполнять на уроке, однако поскольку вокруг происходило столько всего интересного, мы успели лишь переписать из учебника в тетради несколько бесполезных таблиц со статистикой по транспорту на 2005 год, а ответить на три или сколько там вопросов и тем паче что-то там отметить в контурной карте, которую я, например, вообще с собой не взяла, не успели. Чтож, и то хлеб! Сдав на выходе тетради, мы покинули кабинет географии, служащий нашей школе бесплатным цирком шапито, и Даша (Единорожка) отправилась на свидание с психологичкой, а я – домой. Пока я дожидалась маршрутки на автобусной остановке, меня настиг звонок Наташи, которая моя коллега, и последовавшие за ним вопли, полные мольбы и скорби, что у них там горит номер, а ей пора уезжать и кто-то должен её подменить, причём поскорее, ибо она должна объяснить, что делать. Пообещав абстрактное «как смогу – помогу», я приехала домой, сварила себе макароны, поела их и написала этот пост, и когда я уже к четырём часам была готова выходить, ибо после школы так и не стала раздеваться, мне на домашний позвонила Татьяна Владиславна и, вопреки своему обыкновению, ввела в курс дела: дескать, Наташа писала по заказу Силиной, директора ДК, отчёт о проведённой в ДК работе, но немного не дописала, и часть недописанного будет дописывать Маша из 18-го кабинета творческого отдела (или «18-го отдела», как с недавних пор мы его кличем), часть уже набирает Егор, а часть ждёт меня. Чтож, перекидываю на переносной винчестер речь для Силиной и недоделанное интервью – и убегаю! До вечера, родные! )