Понедельник прошёл замечательно: впервые в жизни прочитав свой доклад по инглишу во время алгебры, я сдала его на пять, потом выспалась на русском, а с всеобщей истории нашу троицу «гуситов» отпустили, ибо нам не надо было писать контру по Реформации благодаря успешному выступлению на ролевой. Таким макаром Марусенция с моего полнейшего согласия потащила меня на Новослободскую в давно отрекомендованный мне ею этно-супермаркет «Путь к себе». Местечко воистину оказалось чертовски уютным, и купить там воистину можно было всё что угодно, от бумерангов и ловцов снов до вкусной и здоровой пищи и музыки для релаксации вместе с музыкальными инструментами. Маруся провела мне обзорную экскурсию по всем отделам, я с удовольствием всё разглядела и даже нашла новогодний подарок для своей мамы – нэцке-свинью (она же коллекционирует каменных свиней, а нэцке у неё ещё не было). Таким образом дома я была в то же время, как если бы с последней пары нас не отпускали, а в Путь надо будет наведываться почаще – а ну как и для себя любимой что-нибудь подберу, благо там всё довольно-таки дешёвое. Весело было и во вторник: историчка появилась только после второй трети пары, задержала почти на всю обеденную перемену, в итоге когда я вошла в буфет, очередь там была уже до двери, а когда моя очередь подошла, прозвенел звонок на литературу. Руководствуясь пословицей, что голодное брюхо к ученью глухо, я положила на литру русский авось и достояла-таки несмотря на то, что ещё издалека услышала слова буфетчицы о том, что грибная лапша закончилась, а пирожков не было, то есть жрать мне было теоретически нечего. И чудо свершилось: буфетчица нарочно оставила для меня один стаканчик грибной лапши, зная, что в противном случае я останусь голодной! В итоге минут 20 от пары я в гордом одиночестве хомячила, а потом вернулась в аудиторию – на нашу новую, уже третью за учебный год, училку поглазеть. Она тут же заявила, что, пройдя Отцов и детей, мы должны теперь проходить Горе от ума (после программы Гроза – Шинель – Ревизор мы уже ничему не удивляемся), и дала нам по нему тест а-ля ЕГЭ. Знающие уже хихикают, незнающим же объясню, что вопросы типа «сколько лет Софье» и «откуда родом Молчалин» - эт ещё не самое забавное. Самое забавное – это что Чацкий, оказывается, ездил по Европам просто «от скуки», а главное – что Софья, оказывается, рассказала сон отцу, «чтобы признаться ему в своей любви к Молчалину» - даже сам Грибоедов поди об этом и не догадывался. Потом писали мини-сочинение на тему «Воин ли Чацкий», при этом задние ряды расслышали это как «Волен ли Чацкий» и «Болен ли Чацкий» и соответственно писали уже на эти темы. Ночью на среду мне снова приснился бред, снова стало паршиво, с утра мне по этому поводу снова поимели мозг, я легла спать дальше и с шести до двух (!) периодически просыпалась, собиралась вставать, но снова отрубалась, и понаприснилась мне за это время куча всякого разного, помню далеко не всё, но что помню – воспроизведу. Снилось, что поселилась на ЖЖ, и у меня вообще не осталось времени на ЛиРу (но обещаю, что в реале такого никогда не произойдёт). Снилось, что не дождалась какого-то экскурсионного автобуса и поехала на экскурсию сама, на машине, причём ехала по Америке, и указатели с названиями штатов нет-нет да и пролетали мимо по обочинам пустынного хайвэя. Остановилась, дабы сфотографировать вид на огромную фабрику с огромными же трубами, загородившую полгоризонта и испускающую в небо тучи чернейшего дыма: припарковалась, вышла, спустилась немного в кювет, чтобы издалека всё в кадр влезло, но мешали другие туристы, там столпившиеся – видимо, протестанты какие-то, потому что меня обзывали по-английски католичкой. Снились в ночном лесу зверушки всякие – белки, росомахи, потом стая волков, только не помню, просто ли я смотрела на них или бежала вместе с ними, но, по крайней мере, о чём они переговаривались, понимала и запомнила одного, рыжевато-бурого. Снилось, как с кем-то иду в кино, а конкретно – в Брест, слушая по плееру Кино (простите за тавтологию) и ем вафлю в шоколаде, который таял и пачкал пальцы. Фильм был какой-то исторический, про двух сыновей какого-то русского князя, которые всё что-то делили между собой – это я, видимо, историю переучила. Более подробно сюжет пересказывать не буду, да и плохо помню, так что на сём перехожу к реальности, в которой я, позавтракав и пострадав ерундой, вывалилась на свет Божий в компании душеспасительного Нашего радио. Дошла до почты, оттуда до метро, оттуда дворами – до Рублёвского, зашла в магазин игрушек Винни – набраться новогоднего настроения. Поглазела на пластмассовых зверушек и солдатиков – среди первых особенно надолго зависла у лошадей, но убедилась, что всё равно красивее моего Буцефала коллекционной коняги не найти, среди последних появились этакие фурьки – львы и быки в доспехах, красивые конечно, особливо львы, но больно дорогие. Полапала электронные и плюшевые игрушки – кавай и позитив, попускала слюни над моделями мотоциклов и прочей техники, обошла и все прочие отделы, прихватив походя чёрную тетрадку с черепом а-ля Пираты Карибского моря – в хозяйстве пригодится. Попугала себя ценами на роскошные ёлочные игрушки, конных солдатиков, толстые энциклопедии и прочая, и прочая, откопала даже одного одинокого Фарби, который со мной общаться не захотел, и временно влюбилась в большого, дорогого и невероятно реалистичного красного двухголового дракона, но когда я шла обратно мимо того места, где его видела, его там уже не было – осталось только два таких же зелёных, не таких красивых (видимо, не я одна оценила). Когда же выходила из магазина через отдел одежды, углядела нескольких очаровательных игрушечных щеночков, взяла одного пожамкать и удивилась, какой он мягкий и приятный на ощупь. Посмотрела состав – Господи! Норка… И рядом – какая-то нелепая сова с пятнистым телом и розовыми крыльями и головой. Состав – оцелот, песец. XXI век на дворе – дети играют со скальпами. Странно, что ещё погремушек из черепов модные бренды не предусмотрели, но, видимо, всё ещё впереди. В общем, такое открытие на некоторое время выбило меня из колеи, но Наше на обратном пути до метро вернуло мне способность думать о чём-то другом. Четверг начался с четвёрки автоматом по философии, а продолжился очень весело – отожгла историчка, которая во вторник хотела, чтобы мы в её отсутствие дополнили конспект по культуре, а поскольку мы это сделали в весьма умеренных количествах, потребовала сделать это дома и в четверг решила проверить сделанное. Я, в среду вечером честно перелопатив весь учебник и даже в хрестоматию заглянув, смогла добавить только две строчки по иконописи, что, естественно, не удовлетворило историчку. У нас случился долгий разговор, в котором она пыталась мне доказать, что у меня мало информации, что в учебнике её больше, что всё и вся мне надо дополнить и вообще что я лентяйка, домашку не делаю, училку не слушаюсь и даже – что я вру про то, что дополнила конспект не только дома, но и тогда на уроке. Я же пыталась доказать, что всё, что есть в учебнике, есть у меня, что ничего больше в учебнике нету, так что я и рада бы добавить, да нечего, и вообще что почерк у меня мелкий и то, что одно и то же у меня занимает две строчки, а у остальных шесть, не значит, что у меня информации меньше. Она потребовала мне принести ей учебник, я не поленилась сходить за ним к портфелю, благо я впервые в жизни его взяла с собой, и показала ей пальцем все темы, которые отражены у меня в классных и домашних работах; она так и не нашла в нём того, чего у меня бы не было, но осталась при святой уверенности, что там больше, чем у меня, и пообещала позвонить родителям, ибо, дескать, раз она со мной не справляется, пусть они справятся. На латыни, так как у меня в кармане уже была четвёрка автоматом, я тихо-мирно просидела всю пару, почитывая журнальчик, пока некоторые несчастные сдавали зачёт, а такие же, как я, счастливые, ушли гулять, что мне было делать впадлу. Но самый кайф был на письменном зачёте по праву…

Здравствуйте, товарищи, особливо волновавшиеся обо мне и тем самым доставившие немного дополнительной головной боли! Как видите, моя персона жива-здорова, просто по определённым жизненным причинам пришлось почти на неделю выпасть из сетевой, да и общественной (помимо школьной), жизни. В общественную жизнь я вернусь ещё не скоро, а что касается сетевой, то моё блоговище, некоторое время простоявшее удалённым, теперь сново живо, только вот аськи у меня пока ещё нету, ибо сижу на данный момент с чужого компа. Вы непривычно долго не видели от меня постов, однако вынуждена огорчить или обрадовать, что отныне вы будете видеть их так же редко, преимущественно по выходным. Если вы помните моё предыдущее "исчезновение", вернее, возвращение после него, я ещё тогда собиралась перестать мучить вас и подставлять себя заодно огромными бытовушными лытдыбрами, но чёртова графомания заставила меня этой идее быстро изменить. Теперь же она будет железно воплощаться в жизнь: больше никакой подробной автобиографии - только рецензии на культурные события, оччоты с поездок (завтра же ждите с оччотом и фотками из Александровой слободы), стихи, квесты итому подобное. Покуда все записи, включая эту, равно как и фотоальбом, являются закрытыми, не знаю, временное ли это явление или постоянное, но знаю, что все последующие будут открытыми. И ещё один немаловажный нюанс: помимо того, что я сейчас юзаю чужой комп, я так же юзаю чужую мобилу, а моя мобила с моим прежним номером принадлежит с вечера 2 сентября другим людям, так что просьба никогда на этот номер не писать и не звонить, а так же иметь в виду, что равно как ваши сообщения в sms и аську со 2-го числа приходили не мне, а другим людям, так же и сообщения с моей мобилы и моей аськи, приходившие вам с того же числа, приходили не от меня - впрочем, надеюсь, что сей факт никому не доставил серьёзных неудобств. Засим прощаюсь, поскольку уже умудрилась бегло пропалить френдленту и ленту каментов за всё время своего отсутствия. Если снова пропаду - без паники и без необдуманных действий, пожалуйста) До встречи)

Вчера вечером я таки посмотрела первую серию Волчьего Дождя с лицензионного диска – в наушниках, чтобы никого не разбудить, поэтому звук провисал, да и картинка провисала – надо будет видеокарту получше поставить. Пока смотрела, меланхолично так жевала тортик и только потом обнаружила, что он плесневый, но таблетку проглотила, святой водой запила, вроде обошлось. А потом меня всё равно угнали спать, я проворочалась энное количество времени и отрубилась, дабы без всяких на то будильников поднять себя в районе десяти, пострадать ерундой, проснуться, позавтракать и отправиться в путь. Добралась до Цветного, под мелким прохладным осенним дождичком дотопала до школы, там под козырьком обнаружила Асю, и мы ввалились в школу палить расписание. Расписание, хоть и непонятное, сообщало нам о том, что завтра нам надлежит быть в школе в половине десятого на урок математики, далее планируется какая-то хрень типа классного часа, потом какое-то торжественное мероприятие в актовом зале, потом физика, итого мы свободны после четвёртого урока. Когда я всю эту информацию перекатала в блокнотик на случай склероза, мы вывалились на свежий воздух и, поскольку дождь уже кончился, решили немного побродить да потрепаться. Когда мы раза три прошли от конца до конца Цветной бульвар, а на лавочках сидеть было нельзя ибо они были мокрыми, нам стало тесно в его рамках, и мы ломанулись по окрестностям куда глаза глядят. Окрестности оказались красивыми вполне, как и везде в центре, – старые дома, храмы, монастырские стены, – но я в них сто лет не была и посему роль Сусанина предоставила Асе, причём все встречные нам светофоры были явно к нам недружелюбны, зажигая зелёный свет прежде, чем мы окажемся достаточно близко, так что дороги, на всякий пожарный, приходилось не переходить, а перебегать. После непродолжительного плутания по улицам, переулкам и бульварам, названия которых я не трудилась запоминать, мы выбрели к станции Чкаловская, где и попрощались – Ася пошла обратно домой, а я спустилась в подземку и подъехала к себе на Молодёгу. Когда там я выбралась на поверхность, снова заморосил дождь, и при этом было солнечно и тепло, так что я ещё бы малясь погуляла, но, во-первых, мне надо было успеть собраться в школу, во-вторых, у меня мама умудрилась заболеть и я могла бы быть ей нужна. Нужна я ей, конечно же, не была, да и собираться я начала только в половине седьмого, а именно – постирала хаир, собрала воедино все свои толстые тетради, выяснила, что их девять, распределила их по предметам (на те предметы, которым их не хватило, тетради придётся докупать), засунула в свежепостиранный портфель их в папке, дневник, пенал с новыми канцелярскими принадлежностями, и можно спать спокойно. А спать идти надо будет пораньше, поскольку Ася предложила мне завтра встретиться не в полдесятого, а в 9.15, и я согласилась. Что касается времени после школы, то я очевидно буду сидеть дома до вечера, ибо идти с бывшими однокашниками в пиццерию родичи мне запретили, мотивируя это тем, что я, во-первых, должна порвать со старой школой и не обязана ходить туда, когда меня зовут, а во-вторых, что с первого сентября я должна учиться, а не гулять. Таким образом мне очень качественно поимели мозги, убив вдохновение, которое я планировала потратить на ролёвку, в которой сто лет не была, а поскольку лежать и умирать – не мой способ лечения, пойду посмотрю ещё серию Волчьего Дождя, а там уже и погонят из-за монитора, так что прощаюсь. Всем удачного первого дня осени и всем учащимся удачного начала учебного года)

Упинав себя вчера вечером спать снова во втором часу ночи, я ещё долго, очень долго слушала дождь за окном, снова заснула только на пару утренних часов, умудрилась выспаться, посмотреть какие-то невразумительные сны и проснуться под всё тот же дождь снова в районе десяти утра. Утром снова страдала ерундой, но уже более полезного свойства, нежели тупое копание в инете, что было у меня вчера – в частности, освободила себе ещё 16 Гб места на одном из хардов для музыки, сумела несколько раз оторваться от монитора, чтобы почитать Войну и Мир, а главное – создать наконец в подарок Ушастой давно мною ей обещанное сообщество для арта по тёмным эльфам, Draw the Drow, куда и приглашаю всех – просто заглянуть или заценить, а лучше остаться, если заинтересует данная тема (а я надеюсь, она многих заинтересует). Поскольку встреча с Нордом была перенесена с трёх на четыре, я не особенно торопилась, но стоило мне за час до выхода из дома вылезти из-за стола, чтобы неспеша начать собираться, как приползли мама с бабушкой и принялись иметь мозги. Я ещё раньше слышала, как они что-то обсуждают, явно меня, в соседней комнате на повышенных тонах, чтобы я могла разбирать, но я не вслушивалась, полагая, что их бесит моё долгое сидение за компом, что часто бывает. Однако на сей раз их настроение, очевидно, испортилось настолько, что они решили испортить его кому-нибудь ещё и благополучно не пустили меня на выгул, руководствуясь единственным железным аргументом, гласящим, что как они сказали, так и будет, но несколько минут я ещё пыталась спокойно сопротивляться, то бишь попросила логического объяснения. Логическое объяснение заключалось в том, что погода якобы слишком плохая, что я промокну, заболею и сдохну, а так же в том, что мы (мы в данном случае – мифические я и Ася, коим именем я без её ведома прикрылась) не договорились заранее, куда пойти (хотя по легенде, рассказанной мною ещё даже ранее чем вчера, в дождливую погоду мы собирались засесть в Шоколаднице или в кино), и в том, что я не должна никуда идти, если я не хочу (а в том, что я не хочу, если они не хотят, родичи не сомневались, мои возражения на сей счёт к сведению не принимая). Так же, несмотря на то, что моя отмаза казалась мне идеальной и я не палилась никоим образом, она явно не прокатила, то есть если родичи и не были уверены точно в том, что ни с какой Асей я не встречаюсь, то, по крайней мере, имели подозрения (с ними часто случаются такие догадки, которые ничем кроме телепатии и объяснить-то нельзя), поскольку в их воплях часто проскакивали тезисы, что верить мне нельзя, что я постоянно вру, что меня надо проверять, потому что я могу сказать, что еду в одно место, а поехать в другое, и прозвучало даже предложение разрешить мне сходить с Асей в Художественный при том условии, что мама доедет со мной до него и, сдав из рук в руки, пойдёт в книжный – естественно, от предложения пришлось отказаться. Объяснение закончилось тем, что я оказалась виноватой, что я им, а не они мне, потрепала нервы и поиздевалась над ними, и в итоге я окончательно и бесповоротно осталась сидеть дома. Я, конечно, сама виновата, забыв как обычно о возможности такого облома, о том, что безотказный закон подлости всегда подкрадывается незаметно – но всё равно обидно и башка болит. Пришлось продолжить перемежающиеся сидение в сети и за книгой, и только вечером, в половине девятого, мне удалось вырваться погулять с собаком. Бродила я почти час, наслаждаясь дождём, который то затихал, то по-осеннему несильно моросил; вместе со мной безропотно мок ни в чём не повинный пёс, очевидно, понимая мою потребность в свежем, вкусном влажном воздухе. Только когда дождь начал расходиться, рискуя превратиться в такой же ливень, каковым он был днём, я поворотила к дому и теперь собираюсь лечь пораньше, поскольку планы на завтра у меня уже составились и звучат следующим образом. С утреца, как бы влом мне ни было, я заявлюсь в свою новую школу честно отработать несколько часиков практики, заодно познакомиться с классной и, возможно, некоторыми будущими однокашниками, а в это время моя мама заглянет в тамошний книжный прикупить мне решебников. Ну а вечерком у меня снова театр – Война и Мир в Фоменко, так что дома буду заполночь, ибо спектакль длится часа три с гаком, зато с рецензией. Ну а с Нордом мы надеемся свидеться послезавтра, да и последующие два дня у меня покуда вполне свободны – правда, надо будет ещё вспомнить про бывшую англичанку, про необходимость сделать прививку и купить билет в Александрову слободу, а ещё на 13-е, субботу, неплохо было бы взять билет в театр. Вобщем, ждите со свежими новостями, а я уж скучать не дам)

Вчера вечером я дописала предыдущий пост, постояла под душем, окончательно почувствовала себя человеком, а не бочкотарой со спиртным, корявым почерком, но с неизменной грамотностью списала упражнение по русскому, проигнорировав грамматические задания, пропалила френдленту, ленту каментов и форум, во время новостей и несколько после, то бишь примерно до двенадцати с копейками, слила в фотоальбом свои 78 фотов со вчерашнего празднества, а так же несколько с более ранних событий, да и легла спать. Заснула я не сразу и не вдруг, да и спать у меня, как всегда перед первым учебным днём на неделе, получалось довольно-таки плохо, проще говоря – это больше было похоже на дрёму, нежели на сон; впрочем, пару раз мне всё же удалось ненадолго, но качественно отрубиться, хоть и снилось мне одно лишь давешнее мероприятие. Когда же поутру будильник напомнил о себе нудным звонком, я с удивлением обнаружила, что вполне в состоянии встать, что я и сделала, как обычно, с трудом, но и без каких-либо особо титанических усилий. А вы думали, что похмелье оставит меня в кровати до самого полудня? Не тут-то было – сегодня я только лишь чувствовала в голове приятную пустоту и безмятежность до середины дня, тем временем как вчерашние события всё более и более чётко проступали у меня в памяти, и больше никаких симптомов!.. Итак, я поднялась, попялилась в телек, собралась в школу и вскоре уже выпинала себя на свет Божий и пошагала в направлении автобусной остановки, где догнала чуть было не отъехавший уже автобус, вломилась в него, устроилась на каком-то сидении и так с ветерком доехала до метро.
Оказавшись там вполне себе вовремя, я неспеша добралась до школы, где на первом этаже и встретила Дашу (Единорожку); Даша (Вестница) и Катя уже списывали с неё химию, поскольку пришли в школу раньше, меня же, по старой дружбе, записали в очередь на списывание за ними – а очередь была немаленькая: казалось, что никто, окромя Единороги, ни химию, ни историю не сделал. Мы немного постояли на первом этаже, обсуждая вчерашний день (причём у Единороги заплетался язык и тянуло в ржач её больше, нежели меня) с комментариями привязавшегося к нам Лёхи, а дождавшись первого и второго звонков соответственно, начали восхождение на третий этаж, на русский, где мы с Единорогой приземлились за первую парту ряда у окна и так и оставались на оной в течение всего дня. Не помню, за какими ещё разговорами мы потратили последние остатки свободного времени до прихода русички, однако нам было уже не до списывания, и мы решили перенести это занятие на лучшие времена. Русичка начала с того, что продиктовала нам несколько предложений, навеянных ей нашими сочинениями по Герою нашего времени и должных опровергнуть некоторые выведенные авторами оных утверждения, потом задала нам самостоятельно списывать упражнения из учебника, тем временем как несколько несчастных работало у доски. В начале и в конце урока она взяла на проверку несколько тетрадей – благо меня пронесло – после чего мы повлеклись на пятый этаж, на шизику. Перво-наперво Единорога, дойдя до места назначения, выгребла из портфеля несколько книжек, которые она брала почитать у психологички (в одной из таковых рассказывалось о том, как одежда, макияж и личные вещи человека говорят о его характере, и я нашла там статью про стиль «хаос», естественно, представила себе это зрелище в меру своей испорченности и немало ржала), а так же книжку с картинками по Гарри Поттеру, которые якобы должны были быть трёхмерными, но на первый взгляд представляли из себя только какофонию из обрывочных изображений.
Однако вскоре я научилась ею пользоваться – оказывается, на неё следовало пристально вылупиться и расфокусировать зрение, как если бы чтобы начало двоиться в глазах, и тогда одни картинки постепенно «выезжали» вперёд, другие, наоборот, «отдвигались» назад, и так ряда в три; Единорога уверяла меня, что это она принесла для малышни, занимающейся у психологички, ибо это якобы полезно для глаз, но, на мой взгляд, таким аццким психоделом все глаза себе сломаешь. С этими книжками мы потащились на второй этаж, толкнулись к психологичке, но обнаружили её кабинет запертым и вернулись на пятый, где хотели было зайти к биологичке, коей Единорога принесла возвращать тексты билетов, но в кабинете её не оказалось, а лежали там учебники явно другого учителя, так что мы воздержались просто оставлять Единорогин бесценный груз просто на столе. И вот второй урок начался, и шизичка, не став проверять домашку, столь любовно выполненную мною ещё заранее, продиктовала нам пару предложений по новой теме (при этом у меня при слове «гальванометр» случилась кратковременная истерика от хохота, ибо я вспомнила одно старое четверостишие, а Единорогу позабавило зрелище магнита, входящего в катушку и выходящего из неё) и устроила нам проверочную. Раздав соответствующие книжечки, шизичка приказала нам достать листочки, и Единорога вырвала по одному себе и мне; однако впоследствии выяснилось, что листочки требовались только сидящим на первом варианте, поскольку у них в книжечках в одном задании не было предусмотрено свободного места для решения, а мы, второй вариант, всё писали непосредственно в книжечках и листочками могли пользоваться только в качестве черновиков.
Мне более – менее повезло: подложив тетрадь под книжечку, я могла свободно списывать всё, что душе моей было угодно, то бишь и определения, и алгоритм решения задач, две из которых, самых сложных, вообще оказались у меня в тетради полностью решёнными (не помню, в домашней или в классной работе), так что мне не пришлось даже считать. Несмотря на такую фору, время поджимало, и я не только не имела возможности помочь сидевшей позади меня Маше, периодически меня окликавшей и даже приславшей записку, но и сама пропустила одно задание, в которой фигурировала некая спираль Роже, о которой ни я, ни окружающие нихрена не знали и о которой у меня в тетради ни слова написано не было, и не успела закончить последнюю задачу, в которой надо было оперировать цифрами с такими заоблачными коэффициентами, что даже калькулятор был бессилен перед их объёмами, а неким наверняка существующим правилам оперирования с оными математичка нас ещё не научила. Наконец, мы сдали книжечки и – кому надо было – листочки со вздохом облегчения, и мы с Единорогой, забросив портфели к кабинету хренцузского, снова повлеклись с её книжками к кабинету психологички. И снова застав оный пустым, мы спустились в буфет, где я приобрела свой традиционный десятирублёвый батончик мюсли и мы устроились трапезничать по лавкам, уже частично занятым Вероникой, Аней Ковалёвой, Дашей (Вестницей) и Катей. То короткое время, пока мы доедали, я наслаждалась тишиной, ибо Единорога в кои-то веки молчала, а затем, после очередной попытки взять штурмом кабинет психологички, мы свернули в кабинет Татьяны Алексеевны в компании Ани Новиковой, не упустившей случая выклянчить бутерброд с сосиской.
Поторчав там возле уминающей свои завтраки малышни, мы с Единорогой порешили на хренцузском сесть вместе, дабы не только я могла списать с неё химию и историю, но и мы с ней силами коллективного разума могли решить те задания как по одной, так по другой, кои она сама давеча не осилила. Тут возникла Аня, заявившая, что якобы они с Единорогой договаривались, что я сижу с ней, а Единорога – с Катей, и что, дескать, договора нарушать нельзя; при этом меня как ни спрашивали, так и не спрашивают и не спросят, с кем я хочу, а с кем не хочу сидеть, так что в следующий раз, я уверена на все сто, Единорога снова меня кинет… положительно надо переставать ходить на хренцузский в частности или в эту школу вообще. В итоге мы с Единорогой всё-таки аргументированно доказали, почему мы не сможем продуктивно работать, если будем сидеть в разных местах, и к тому же сможем запалиться, Аня разобиделась и ушла, да и мы тоже вскоре последовали наверх. Вернувшись на хренцузский, мы переложили свои манатки за предпоследнюю парту, так что Катя на первой осталась в гордом одиночестве, а Аня Новикова устроилась позади нас, и поскольку Вероника и Аня Ковалёва уже прихватизировали Единорогин листок с домашкой по химии, лежавший у меня на парте, мы решили начать с истории. Домашка по ней задавалась из второй части рабочих тетрадей, так что я свою тетрадь вчера положила с собой в портфель и теперь подписала; я списала с Единороги всё, что она сделала, в остальных же заданиях требовалось проанализировать ту или иную ситуацию, что обычно удавалось мне легче всего, но тогда в моём мозгу не витало вообще никаких мало-мальски умных мыслей, так что на них нам пришлось забить, и ещё одно задание я не стала с неё сдувать, чтобы у нас не получилось рассказов о двух одинаковых защитниках Москвы. Самая большая жопа ещё впереди

Вчера вечером я не только посмотрела новости, но и снизошла до того, чтобы выучить очередной (уже шестой из тридцати!)) билет по русскому. «Преступление и наказание» я включила за десять минут и посему не опоздала. Сегодня, по всему видать, последняя серия, так что окончательного моего вердикта по поводу увиденного за всю неделю ждите уже завтра. Вчера же, досмотрев, я отправилась спать, и снилась мне редкостная бяка. Я раньше думала, что люблю пауков – но, как выяснилось, не тогда, когда каждый из них размером со взрослую лошадь, да ещё и весьма агрессивно настроен по отношению ко мне! Один плюс в этом был – я искренне обрадовалась разбудившему меня звонку будильника. Словно предчувствуя, что в школьном буфете будет шаром покати, я решила вопреки традиции последних дней всё-таки позавтракать, то бишь неожиданно для себя самой смолотить вполне себе немаленькую часть батона варёной колбасы под просмотр извечного Призрака в Доспехах. Затем я вытряхнула себя на свет Божий, дождалась на остановке маршрутки, доехала до метро, дошла до школы, поздоровалась с обеими Дашами и Катей, после чего кратковременные поиски кабинета русского привели нас, наконец, к цели. Если мне не изменяет память, Руденко само попросило меня со своего законного места, и я переместилась на камчатку к Ефиму. Я собралась было доставать русский, но русичке приспичило провести литературу. Что на этом уроке было, я помню плохо, ибо отчаянно боролась с дремотой – вспоминается только, что томик Пушкина у Ефима был, но искать в нём нужные стихи приходилось мне.
Так, зачитав несколько стихов и самолично их разобрав, русичка и отпустила нас с Богом, а Даша (Единорожка) чуть не прибила меня своими томиками Пушкина за то, что я назвала их с Руденко голубками. Затем мы с Дашей разошлись по кабинетам английского, проведя, естественно, перемену вместе – касательно того, чем мы занимались, у меня снова провал в памяти, но тут дело уже не в сонливости, а скорее в головной боли, которую, благодаря неустойчивой погоде, Даша тоже сполна ощутила в первой половине дня. На инглише же листочки, розданные нам вчера, так и не понадобились – что мы делали на первом уроке, не помню, но на втором мы взяли сослагательное наклонение, записали кучу правил и перевели несколько предложений. Между двумя инглишами я приходила в гости к Даше (Единорожке) в их кабинет, каваилась от Дашиной тетради с щенком-бернцем, тыбзила у Антонова дурацкое резиновое кольцо, которое он сегодня весь день с собой таскал, и под конец перемены мы с Дашей написали на доске мелом крупную и жирную надпись «We love English». После же обоих инглишей мы спустились в буфет, где я ничего стоящего не обнаружила и посему есть не стала. После большой перемены народ ломанулся наверх, к кабинету химии, ибо дневников ни у кого не было, нового расписания никто толком не помнил, и посему всем показалось, будто четвёртым уроком была химия. В итоге выяснилось, что мнение это было ошибочным, зато все желающие смогли зайти на ковёр к химичке и ответить на оценку теорию, в том числе и Даша (Единорожка), которые все предыдущие перемены зубрила периодический закон и пыталась меня уломать зайти к химичке вместе с ней.
В итоге Даша ответила хорошо и получила четыре, а мы тем временем с Дашей (Вестницей) обсуждали «Преступление и наказание» и Призрака в Доспехах, а пацаны так заклинили пружину двери, ведущей с лестничной клетки на этаж, что она открывалась не нараспашку, так что всякий, кто в неё входил, застревал – а бедняга Ефим так вообще получил дверью по лбу. Я же к химичке так и не зашла, ибо жить мне ещё не надоело, но вот если бы у нас, как в старые добрые времена, по пятницам было по шесть уроков и химичка устроила бы на седьмом дополнительные, я бы с удовольствием пришла и что-нибудь написала на оценку, ибо когда что-нибудь пишешь, всегда есть шанс списать с тетради или учебника. Наконец, народная тропа к химичке постепенно заросла, и мы, убедившись, что урок химии нам не светит, пошли на литературу, и не прогадали – русичка действительно нас поджидала. На сей раз ей самой захотелось посадить нас по списку, и нам с Руденко пришлось совершить некоторые перемещения. Поскольку с Ефимом уже сидел Балунов, я села на камчатку среднего ряда, где за широкой спиной Абрамова оказалась как за каменной стеной. Сначала мы записали в тетради вопросы к заданному нам на дом русичкой письменному анализу пушкинского «Памятника», а затем русичка решила уделить и русскому немного внимания и вспомнила про наши диктанты. Поскольку я свой диктант писала на листочке, а чистую тетрадь сегодня принести запамятовала, русичка не стала говорить мою оценку и даже мою работу мне не раздала; поскольку с Балуновым произошла аналогичная ситуёвина, мы поглядели в тетрадь Вероники.
До звонка мы успели записать в тетради несколько слов в рамках работы над наиболее распространёнными ошибками диктанта, и на том урок закончился и пришла, наконец, пора химии. После вполне себе весело проведённой перемены мы вошли в класс, и я с трудом убедила Дашу (Единорожку), что на камчатке в этом кабинете холодно, ибо фрамуга над головой открыта и сквозняком шевелит волосы, а я без водолазки и могу простудиться, заболеть и сдохнуть, так что она не стала меня выгонять. Не стала меня выгонять и химичка, хвала Магистрам, однако нарушение порядка размещения учеников она всё равно углядела и заставила Руденко переместиться на вторую парту среднего ряда, то бишь оказаться прямо напротив меня, через ряд. Естественно, я загораживала Даше обзор и тем самым мешала наслаждаться зрелищем, так что она заставляла меня либо пригибаться, либо откидываться назад. Учебный процесс как раз тому способствовал, – мы то писали что-то про электролиты и ионы (или «йоны», как называет их химичка), то пережидали химичкины словоизлияния, – однако Даша (Единорожка) всё равно осталась недовольна моим поведением на уроке и пожелала, вероятно, вторично огреть меня своими томиками Пушкина, ибо тут-то она и обнаружила, что забыла их в кабинете литературы. Пришлось зайти за ними, – благо их ещё никто не спиздил (а кому в наше время нужна классика?..), – и только потом отправиться в раздевалку и на физру. Наш баб-батальон там, мягко говоря, задержался и вбежал в зал, когда мужская часть нашего класса там уже построилась.
После традиционной пробежки (поскольку на сей раз впереди была спринтер Катя, я едва не сдохла с непривычки) нас снова поставили парами – тренироваться подкидывать волейбольные мячи, и на сей раз мы с Дашей (Единорожкой) оказались в одной паре (и сразу же по её милости мне пришлось бежать за улетевшим чёрт знает куда мячом через весь зал). Затем нас снова посадили на скамейки и стали вызывать сдавать зачёт, ибо вчерашний, оказывается, был предварительным. Даша (Единорожка) умудрилась сдать на четыре, у меня же по всем законам должна быть два. Потом мы снова парами поперекидывались мячиками (видимо, это перекидывание и ляжет в основу следующего зачёта), а поиграть в волейбол уже не успели, хоть физрук и поставил уже на поле две команды – мальчуковую и девчачью, то бишь всех, кроме нас с Дашей (Единорожкой) и Ажар. Что касается Даши (Вестницы), то она уже убедилась, что на витающий в спортзале запах свежей краски у неё аллергия, и может выхлопотать у врача освобождение на весь учебный год – типа пока запах не выветрится. В раздевалке же после физры с нами простилась Юля – ей предстоит операция. Мы дружно её успокоили, а в итоге – и она нас, и, заверив общественность, что от этого ещё никто не умирал, я, естественно, не стала сообщать, что одна моя хорошая знакомая Лариса Дмитриевна, учившая меня в дошкольные мои годы играть на пианино, после такой операции лишилась возможности иметь детей, и вот ей уже под 50, а она всё не замужем, одна-одинёшенька со своим контрабасом. После физры я заглянула в буфет, убедилась, что там по-прежнему нечем поживиться, и мы с Дашей (Единорожкой) отправились на историю. Дальше!

Итак, вчера вечером… простите, ночью, излив на монитор свою пришибленность выставкой и спектаклем, я не смогла отказать себе в удовольствии выключить свет, включить настольную лампу, завернуться в запселый плед и почитать немного Гастарбайтера. Пока впечатление ни шаткое ни валкое, но скорее положительное, чем отрицательное. Когда за окном погас фонарь и зашумели первые авто, я легла спать. Снились оловянные солдатики, я снова тратила на них все имевшиеся у меня во сне гроши, приносила их в свою квартиру в Доме с Пасюком и расставляла на полочках, места на которых уже оставалось всё меньше и меньше. Вскочила часов в одиннадцать, убедилась, что весь дом ещё спит, и завалились спать дальше – так, что собак добудился меня только в половине первого. Выгуляв его и осуществив запланированную уборку, я сама вывалилась на улицу – сходила в библиотеку, сдать наконец Мольера, просроченного, по моему обычаю, на месяц, а потом смоталась за линию, в зоомаг – купить хавчика вышеупомянутому собаку.
К мешку корма прилагалась халява – пузырёк с собачьим шампунем, типа пробник, но моему мелкому зверёнышу на один раз вполне хватит. Обратно пёрла пешком, просто потому, что так захотелось, посидела на лавочке возле занюханного стадиона с надписью «Единая Россия – спортивная Россия» (какая связь?). Погодка супер – кажись, вернулась золотая осень, солнечная, тёплая и сухая, с приятным морозным ветром, кусающим за уши. А настроения нет… ну то есть никакого. Бессмысленная пустота, пустая бессмысленность – и всё, больше ничего. А это непорядок, ибо послезавтра уже днюха, и надо будет улыбацо, всем говорить спасибы, говорить, что и вам того же, и далее в том же духе. А завтра в школу, а уроки сделаны лишь частично, а ну их нафиг. Хаир постиран, новости посмотрены, а что ещё нужно, чтобы стереть ещё один день?.. Теперь поприветствую наконец ПЧ, набежавших за последние дни. Piknik_57, kOtak0_san, leyza, Timondel, Погасшая_свеча, Яра, Dark_oxotnik, Lady_de_la_pluie, V_Satanael_Wolfer666, garlim и Анде_Пу (коллегааа! Превееед!)), добро пожаловать! )
ПыСы Татьяна Владиславна так и не позвонила.
ПыПыСы Хочу сходить на фильм 1612 или как он там.

Вчера вечером после новостей я выбрала для коротания первой половины ночи альбом 2004-го года шведской команды The Bereaved. Ребята эти делают замечательный мелодэт – можно даже сказать, образцово-показательный. Без каких бы то ни было привкусов, примесей, экспериментов и сюрпризов, зато на редкость гармоничный – все инструменты не только весьма качественно звучат, но и весьма удачно подчёркивают и дополняют друг друга. Лепота, в общем! Не шедевр, но послушать ой как приятно – даже собаку моему по душе пришлось: он незаметно подполз ко мне, улёгся рядом и положил голову мне на плечо. Потом я отрубилась, продрыхла до утра глубоким сном без сновидений и проснулась рано, часам к десяти. Утро я провела в своё удовольствие – сделала русский, сделала вид, что сделала шизику, забила на всё остальное, посидела в аське, побродила по ЛиРе, отфлудилась в большинстве своих и чужих сообществ – типа всё пучком. А настроение всё равно было такое же, как и погода за окном: пасмурное, дождливое, подёрнутое густым мокрым туманом – белёсым, слепым. Пыталась сагитировать народ сходить со мной на фестиваль «Русская песня», но откликнулись только обе Даши, и то потом выяснилось, что у одной (Единорожки), во-первых, капитальная уборка дома, а во-вторых, проблемы личного свойства, - в понед ей ехать в больницу, не дай Бог если её там оставят, - а другая (Вестница) сначала согласилась, а потом прислала sms-ку, что-де слегла с температурой. Мдя, ни к чёрту по осени общественное здоровье, кабы самой не заболеть!..
Потом позвонила Маринка, сообщила, что запланированная на завтра пьянка с походом в кино накрылась жопой – редактор газеты «Про нас», в которую она от нас ушла, послал её на халяву на какой-то футбольный матч, и она хотела меня потащить с собой. Я отказалась, мотивировав это нежеланием в такую офигительную погодку примёрзнуть вышеупомянутой частью тела к скамье на трибуне под открытым небом или же угодить в центр какого-нибудь фанатского махача. Когда я начала её так же отговаривать от этого сомнительного предприятия, выяснилось, что Маринка и сама жутко не хочет переться на этот матч, но у неё просто нет выбора – её начальство куда как злее, чем наше, зато и платит больше. Предложение перевалить эту обязанность на чужие плечи так же не прокатило: их там, дескать, в корреспондентском активе только две девчонки – она да ещё одна, которая на дачу укатила как всегда не вовремя. Зато у них нет, как у нас, обязательных сходок по четвергам – они видятся буквально раз в месяц для того лишь, чтобы забрать заработанные деньги, а это, понятное дело, весьма экономит время, которое в большинстве своём уходит у Маринки на занятия танцами. Мы бы так болтали и болтали, если бы у меня не стыли котлеты, которые несколькими минутами ранее чуть не сгорели дотла, а есть холодные угли я не люблю )). Итак, к шести часам фавер подвёз меня к ДК, на пороге которого меня никто не ждал. Зато ждали наверху: пройдя через холл второго этажа, в котором репетировали музыканты, я обнаружила за нашим круглым столом перед закрытой дверью кабинета Илаху, её младшую сестру Соню и её подругу с невыговариваемым именем, которое начиналось как-то на Над-.
Девчонки очень нервничали по поводу того, что у нас с Илахой приглашения есть, а у них – нет и их могут из-за этого не пустить, а сама Илаха очень нервничала по поводу того, что она сидит здесь с утра (!), а никто из начальства так и не пришёл. Я успокаивала их как могла, и если на девчонок это ещё худо-бедно подействовало, то Алиха сидела уже как на иголках и уверяла меня, что ей кажется, что вот-вот должно что-то нехорошее произойти. Пришлось мне позвонить Татьяне Владиславне и услышать от неё, что она не придёт и что вообще никто не должен был прийти из начальства, потом долго и упорно хвалила меня за ударный и оперативный труд на благо редакции и, наконец, обещала позвонить мне в понед и обговорить со мной мою днюху и другие насущные вопросы. Следующим бзиком Алихи стало желание пробраться в кабинет и что-то там напечатать, так что в итоге мне пришлось спускаться вниз к охране, просить у них ключ и возвращаться ни с чем, ибо ключа они мне не дали. Тем временем музыканты начали интересоваться нами; первыми подошли две скрипачки и захотели нам доказать, что играть на скрипке очень просто и научиться этому может каждый – надо просто взять инструмент в руку и пилить по нему смычком. Теорию эти две эксцентричные барышни решили подкрепить практикой, всучив каждой из нас по очереди скрипку и заставив повторять за ними движения смычком, наигрывая незамысловатые мелодии. Блин, это действительно занимательно, недаром мне не так давно снилось, будто я играю на скрипке!..
Потом к пианину, стоявшему возле нашего круглого стола, подсел какой-то дед, согнав Соню, которая всё на нём играла. Отрепетировав несколько песен, он обернулся к Алихе со товарищи и поинтересовался, не азербайджанцы ли они. Когда утвердительный ответ был получен, выяснилось, что и девчонки, и этот дед – из Баку, только он – русский, а они – нет, но всё равно они пообещали болеть за его команду. Заглядывал и Кривов, убедился, что из начальства никого нет, и растворился в толпе. Наконец, в холле собралось много народу (одной солдатни нагнали, пожалуй, с целую роту)), начали накрывать столы – мы обрадовались было, что фуршет, а выяснилось, что еду и напитки собираются продавать. Наконец, в центр холла вывезли рояль, и какая-то тётя восхитительно сыграла какую-то пьесу, после чего народ начали впускать в зал. Вопреки опасениям девчонок, приглашения ни у кого не проверяли, так что все желающие валом валили занимать места. Алиха уломала нас усесться в первом ряду, о чём мы не пожалели: концерт был замечательный. Сначала выступили россияне из Голландии, которые играли и на баяне, и на пианино, и на народных инструментах, и вытаскивали людей из зала подыграть им, а в конце одна их девушка спела песню Venus (ну, это та, под которую бабы в рекламе ноги бреют)) – типа это, оказывается, едва ли не национальный хит всех Нидерландов, как полька для Финляндии. Потом отожгли чертовски обаятельные русские гитаристы из Швейцарии – трушники ещё те, и играли и пели они ничуть не хуже, чем выглядели. Русские гитаристки из Мордовии сыграли дюжину песен подряд (Илаха специально считала из любопытства), сначала народных, потом военных, и сорвали больше других бурных аплодисментов – зал даже скандировал им: «Мо-лод-цы!».
Последними выступали россияне из Азербайджана, и среди них так же были и пианисты, и гитаристы, и баянисты. В программе прозвучало множество авторских песен, а так же романсов, которые пелись оперным голосом, но те же песни, что были позаимствованы из народного репертуара, я знала вполне хорошо – либо полностью, либо хотя бы припев(ы) – и с удовольствием подпевала. Спела и «Конфетки-бараночки», и «Коробейника», и «Отчего так в России берёзы шумят», и «Город золотой», и песню военных корреспондентов, и много ещё чего – кайф да и только, чёрт возьми! Сзади меня сидели какие-то весёлые ветераны, которые так же от души подпевали, а один из них гениально свистел – с прищёлкиванием, как соловей, я так не умею. А когда мордовские гитаристки объявили военные песни, но у них вышла какая-то заминка с микрофонами и из-за этого – пауза, мы с Алихой успели пропеть: «Вставааай, страна огромная, вставааай на смертный бой с фашистской (тут я спела «фошыздской», а Алиха – «фашысской»)) силой тёмною, прокляяятою ордой», но зал нас не поддержал. Но, конечно, гвоздь программы – самый молодой и симпатичный из швейцарских гитаристов, который и по-русски-то говорил плохо. Когда он закончил выступать, к нему на сцену выскочила его русская бабушка, и они минуты три самым трогательнейшим образом обнимались, целовались и чуть не плакали (оказывается, это очень мило выглядит, когда высокий, волосатый парень неловко, но с нежностью прижимает к груди старушку, которая ниже его плеча на целую голову). А когда все собрались на сцене петь финальные «Подмосковные вечера», он подбивал всех окружающих качаться то в одну, то в другую сторону, а потом помахал в воздухе распальцовками – я помахала ему тоже )) Дальше самое интересное!

Вчера вечером я начала действовать по уже проверенной схеме – досмотрела Штрафбат, выключила телек и монитор, почитала часов до двух Метро, потом выключила свет, включила монитор, полазила по тырнету. Ничего особо интересного там не обнаружилось, посему я выключила комп, включила плеер и, забравшись под тёплое одеяло, принялась слушать две свои самые любимые песни. Первую, потом вторую, потом снова первую, и так раз пять. Наконец, я заставила себя оторваться от наушников, полежала, подумала, прислушалась к своим предчувствиям, но они оказались такими обжигающе – холодными, что я поспешила от них отделаться и забыть, как неприятное недоразумение. Несмотря на эти обстоятельства, моя непредсказуемая шиза решила всё-таки сжалиться надо мной и немного помочь, и я родила куплет нового стиха. Нехотя выбравшись из-под одеяла, я подгребла к столу, выковыряла из-под него портфель, который за прошедшие каникульные дни успела уже зашпынять в самый угол, и извлекла из него блокнот. После непродолжительных поисков на столе под неначатой пачкой круассанов был обнаружен мобильник, но батарейка в нём была мертва, что делало его бесполезным куском железа, непригодным для создания романтического освещения. Пришлось включить настольную лампу, при её свете записать новоявленный куплет и снова её выключить. В темноте, которая немедленно скрыла от меня свеженаписанные строчки, хищно затаилось что-то тревожное, и я снова инстинктивно потянулась к наушникам. Посидела, послушала, глядя на луну, и постепенно убедила себя в том, что всё хорошо да правильно, что так было, есть и будет всегда.
Однако шиза больше не являлась, и я, оставив блокнот с ручкой и наушники на столе, легла спать и мигом отрубилась. Снился мне всякий утомительный бред, в котором были солдаты, собаки, мои нынешние и бывшие однокашники, а так же тёмный сырой тоннель, типа как метрополитеновский, в котором почему-то шёл мелкий белый снег, прямо с потолка, и таял на рельсах. Мне очень хотелось проснуться, и при этом никто так и не смог меня добудиться до половины первого дня. Всё купленное вчера было вчера же и сожрано, посему на завтрак мне осталась только какая-то старая, мерзкая жирная сарделька, обжигающая вонючим бульоном, да несколько ломтиков хлеба. А в тырнете меня из-за угла огрело по голове мешком под названием «всё тайное становится явным». Вернее, это был скорее не мешок, а грабли – точно такие же, как те, на которые я уверенно наступила чуть меньше года назад. Даже не такие же, а одни и те же, мои любимые, персональные, именные грабли. Однако долго радоваться долгожданной встрече с ними мне не пришлось – святой долг гнал меня на встречу с деканшей РГГУ. Я вышла на улицу, где с неба моросило что-то мелкое и холодное, и ветер пригоршнями бросал это что-то мне в лицо. Маршрутка ушла прямо из-под моего носа, следующую пришлось ждать минут двадцать. Пока я ехала до метро, дождь постепенно расходился в ливень, но мне он был нипочём – я юркнула в подземку и покатила до Киевской, а оттуда – до Новослободской. Не ожидала, что найду дорогу до инста, не плутая, однако просто шла и шла на автопилоте, как сомнамбула, да и пришла к главному входу. До назначенной на пять аудиенции оставался добрый час, и я отправилась бродить по окрестностям.
Прошла до конца улицы Чаянова, свернула на Александра Невского, оттуда заглянула на площадь Фадеева. К стыду своему признаюсь, что раньше не только там ни разу не была, но и не подозревала о её существовании. Помимо собственно памятнику одному из моих любимых военных писателей, там обнаружилась парочка скульптур на тему его произведений, и я, сфотографировав наиболее удачную из них вместе с обсевшей её постамент малышнёй, уселась на лавочку полюбоваться. Однако вскоре холод меня согнал, и я двинулась обратно к инсту. Стоять под дверью было холодно и стрёмно, и я вошла в прихожую, уселась на широкий подоконник и уткнулась в халявную газетёнку. Когда время подошло, я звякнула Галине Иванне, и она спустилась ко мне, протащила меня сквозь кордон охраны и быстрым шагом, уверенно лавируя по бесконечным лестницам, залам и коридорам, повела в свой кабинет, по дороге объясняя, что ей 20 минут осталось до лекции, зато когда мы договорим, я смогу побродить по инсту сколько душе угодно. Наконец, мы дошли до её кабинета в тупике одного из коридоров, она сказала мне сесть на стол и минут пять что-то обсуждала с какой-то девушкой. Потом она села напротив меня и строго приказала рассказать о себе. Понимая, что время поджимает, я выдала ей пару фраз, и она не терпящим возражений тоном заявила, что пять лет подряд ходить в журналистах – это глупо и несерьёзно, и только потом начала рассказывать об институте. Получаемую информацию я и не пыталась записывать – просто слушала и запоминала. Узнала я, в частности, что она со товарищи собираются преобразовывать образовательную систему РГГУ по западноевропейскому и американскому образцу – модульному и кредитному, что, дескать, согласно забугорному девизу «учиться всю жизнь» они просто «учат учиться», помочь студенту распознать и развить свои способности, чтобы их потом применить там, где только заблагорассудится, приспособиться к любым обстоятельствам и показать себя с выгодной стороны – за то, дескать, их выпускников работодатели и любят.
Меня, конечно, такое рвение «вписаться в международную образовательную систему» несколько покоробило – в том, что старая методика учит «только философствовать», я, в отличие от деканши, ничего плохого не видела, а то, что новая методика учит только толкаться локтями на рынке вакансий, меня не совсем устраивает, но что поделаешь – такова разрушительная поступь прогресса! Верно заметила Галина Иванна в конце своей тирады, что через три года, когда я буду поступать, мы будем жить уже в совершенно другой стране и многое ещё переменится. На ту же тему, преобразования системы образования, была и вторая тирада – дескать, раньше пять лет – и ты специалист, а уже со следующего года – четыре года – и бакалавр, но для полного счастья этого будет мало – надо будет отпахать ещё два года на магистра (угу, непременно грешного)), причём не всякий на магистратуру пойдёт. Зато можно бакалавра получить на одном факультете, а магистра – уже на другом, даже если в другом инсте, и в диплом пойдут две специальности. То есть я, если я всё поняла правильно, если Бог даст, бакалавриат смогу окончить как филолог по специальности кино- и театрального критика, а магистратуру – как журналист, для пущей верности. Третья тирада была о том, что сей инст «открыт внутри самого себя», то есть учась на одном факультете, можно выбрать интересующие тебя курсы и семинары на любом другом и в качестве дополнительной нагрузки посещать их бесплатно (!) сколько душе угодно. Так же при РГГУ, оказывается, имеется колледж иностранных языков, где их можно выучить и в диплом записать хоть пять штук, главное уметь вертеться. Платное это дело, конечно, но, дескать, студентам большие скидки. Значит, буду учить японский и норвежский, благо они там тоже имеются. Так же помимо традиционных «мёртвых» языков – латыни и древнегреческого – есть возможность изучать библейский иврит благодаря какому-то совместному с иерусалимским институтом проекту. Читать дальше!

Вчера вечером, почистив зубы, я поднялась было наверх на последний на дню обход ЛиРы, но папа меня оттуда согнал, сославшись на то, что от работающего компа создаются помехи на телевизоре, а он смотрит комедию про нигеров и привидений. Пришлось мне спуститься в комнату и вместо приятного заняться в кои-то веки полезным – то есть русским. Вскоре пришла мама и опять отказалась слушать со мной Блиндов (чего же такого страшного ей могли наговорить об этих славных ребятах, что она их так боится?), зато на этот раз была её очередь рассказывать свой сон. Сбивчивое повествование плавно перетекло в болтовню ни о чём, которую прервал фавер, возжелавший самолично властвовать на своём законном месте. Я переползла к себе и воткнула в уши наушники с Sorgsvart`ом – этаким разбитным норвежским пеган-блэком; не шедевр, но для-ради абстрагирования от внешнего мира подходит как нельзя лучше. Потом я отрубилась со смутной надеждой проснуться как минимум через неделю. Однако вставать пришлось вместе с родичами по будильнику, в 11-м часу (для такой совы, как я, - рань несусветная), иначе, по моему мнению, я бы просто не успела разгрести то, что осталось с вечера. Однако, пожалуй, всё-таки погорячилась: не так уж много всего нового обнаружилось в ленте каментов и френдленте.
Днёв от вмешательства бати я худо-бедно защитила – привязала пароль к IP-адресу, дабы он не мог редактировать сообщения и писать каменты от моего лица. Закрывать от неавторизованных старые посты уже не имеет смысла, равно как и если я буду закрывать несколько новых постов подряд, это вызовет подозрения. Значит, буду что-нибудь изобретать… а при пробуждении проблем ещё прибавилось. Разрезанный палец продолжает пребывать в форме сардельки, плюс к этому под левой коленкой вздулся подушкой укус одного из вчерашних слепней, что я не успела согнать. В итоге я печатаю практически одной левой и хожу так, словно к моей левой ноге привязана деревяшка и не даёт её согнуть. Мало того, что я, кажется, сама немного простыла – у меня ещё и собака вчера вечером чувствовала себя паршиво: один раз сблевнула и потом пряталась в комнате, не желая выходить, а ночью спала рядом со мной, вздыхая, ворочаясь и подрагивая. Да и вообще, начинаю замечать, что на глазах словно каменею - по крайней мере, всяческие передряги переношу нордически невозмутимо. Ещё в конце зимы после такой щекотливой ситуации, как вчерашняя, я могла несколько часов бродить по комнате, разрывая бумажки и ломая карандаши, у меня бы разболелась голова и забарахлил моторчик, и я бы успокоила мятущиеся нервы только прослушиванием Кино перед сном. А теперь мне как будто по барабану на затрагивающие меня события – видимо, живого места на сердце уже не осталось, и только остаётся привычное уже ощущение того, как рука судьбы бросает ещё один камень на душу… да ладно, хватит с вас пафосной лирики, а то подумаете ещё, что я гот! )
Вчера я забыла поужинать, сегодня – не захотела завтракать, и только во сне я так знатно обожралась в какой-то уютной забегаловке, что до сих пор припоминаю вкус некоторых блюд. Посидев утром в тырнете, я вывалилась на свет Божий – страдать ерундой. Тупо пошаталась тенью за мамой, повалялась бревном в хозблоке на кресле, слушая радио, поболталась на качелях с журналом… потом мама смоталась в правление заплатить за свет, а потом мы спровадили папу, который должен будет приехать дня через три. Наконец, я решила, что сонную одурь из мозгов пора вытряхивать, и отправилась гулять, вооружившись свежезаряженным фотиком. Хороший променад – самый подходящий предлог громко заявить самой себе: чёрная полоса закончилась, и теперь жизнь налаживается – быстро и надолго! А так как я при желании открываю в себе неплохой дар убеждения, я незамедлительно себе верю. Итак, сначала я направила стопы в деревню, где сфотала роскошного пёстрого петуха и толстую золотистую курицу. Потом я потелепала по «Лучу», встретила знакомого пекинеса Леона – ту ещё очароваху, следует заметить! – и так же запечатлела его на плёнке. Но не прошла я и трёх линий, как поднялся нехилый ветер и швырнул мне в морду пригоршню первых холодных капель. Не успела я сказать ему нечто вроде «Уйди пративный», как начался дождь, а потом и ливень. Пришлось мне возвращаться домой. Осадки зарядили до самого вечера, и пришлось мне бездарно убивать время – в частности, пообедав макаронами, позаниматься английским. Потом дождь ненадолго прекратился, и мне удалось немного почитать Фрая на качелях, однако спустя несколько минут предательская влага небесная согнала меня с моего излюбленного местечка: хорошего понемножку! Пришлось уползать обратно на веранду, а вскоре тащиться на «крышу» - всё равно на улице делать было нечего.
Наконец, долгожданный вечер настал, дождь ослаб и прекратился вовсе. Я снова попёрла в «Луч», на сей раз более удачно – обошла все линии, с грехом пополам сфотала шугливого чёрного кота, в конце прогулки опять зашла в деревню, напилась из колодца, ноги умудрилась не промочить – уже учёная… собака встретила меня, трясясь крупной дрожью – видимо, ему было плохо, и его согнали с тёплых одеял и заставили сидеть на холодном цементном пороге. Укутала его в одеяло, поднялась с ним наверх – вроде оклемался, вроде здоров, просто замёрзший и перепуганный. Теперь вот посетила меня шиза, достала блокнот, пытаюсь что-то глючное родить, если получится – выложу. Мусолю в правой руке ржавый гвоздь, уже пропорола большой палец, ну и хуй бы с ним... А от кого симпа с выражением благодарности – за то, что я Феникс, и за то, что Чёрно-красный, да ещё и за то, что человек хороший (вот уж никогда не подумала бы)? Родные мои, я не ясновидящая, я только учусь, поэтому подписывайтесь, пожалуйста…

Вчера вечером мой папа решил покопаться в моём многостардальном системнике сам, и, как выяснилось, проблема состояла в том, что в результате некоего сверхъестественного биоэнергетического импульса, произведённого тем фактом, что мой счёт вышел в минус, хоть и не мог этого сделать, где-то в недрах настроек стёрлась какая-то малозаметная строчка. После этих наладочных работ интернет благополучно заработал с того харда, с какого и должен был, а клон был отцеплен за ненадобностью. Давно бы так! Засим возрадуемся: я теперь снова с аськой. Разобравшись со своей проблемой первой важности, я спустилась вниз и застала маму за чтением Фрая – ну просто пасторальная картинка! Правда, слушать со мной Блиндов по причине позднего времени она опять отказалась, зато попросила меня рассказать ей тот самый сон о «собачьем заплыве», который я так долго и усердно в своё время записывала. Ну, я и рассказала: меня ж хлебом не корми – дай языком почесать о своей «ночной жизни»! Потом я уползла на свою половину слушать Galloglass – тоже павер, и чертовски меня радующий – в вокал просто влюблена, музыка на уровне, так что всем рекомендую. Выспавшийся днём папа всё торчал и торчал в хозблоке, посему я уже начинала засыпать, когда он наконец-то пришёл. За окном шумел бодрый дождь; я перевернулась на спину и опять провалилась в сон. Чего я и добивалась, в таком положении сны меня не посещали, зато шум дождя приятно доносился словно издалека. Однако привычного отдохновения такой способ убивания ночного времени не принёс: я с трудом отскребла себя от кровати только в двенадцать дня. Больше таких экспериментов я ставить не буду! Уж лучше кошмары, чем сон, не приносящий ни малейшего удовольствия.
Из-за горизонта медленно выплывали тёмные тучи, там же еле слышно погромыхивало. В целом же было тепло, даже жарко, как и обещали синоптики. Я даже сменила привычные чОрные джинсы и майку на красный топ и белые шорты – в них хоть попрохладнее. Поднявшись наверх после завтрака (да и был ли он? Не помню, что я ела), я увидела на дороге знакомый силуэт. Его можно было бы принять за цыганку-побирашку: выцветшая, клокастая шерстяная кофта неопределённо-серого цвета, длинная, до пят, пёстрая юбка… но я-то уже знала, кто это: моя соседка тётя Света чешет пешком от станции к родному участку, преодолевая путь по меньшей мере километров в семь-восемь. Я закричала ей из открытого окна, она, как обычно, обрадовалась мне и спросила, не пойду ли я с ней купаться. По чесноку сказать, за этим удивительным человеком, у которого на даче нет ни электричества, ни воды, ни замков на дверях, ни ставен на окнах, да и забор – одна формальность, да к тому же практикующим – и похоже успешно – каббалу (восточную магию чисел), я готова была переть хоть на край света. Ответила, чтобы она меня не ждала и что я скоро подтянусь, я скатилась вниз – выкапывать из-под груды вещей в шкафу мой единственный и неповторимый купальнег с рисунком из золотых кленовых листьев – типа я летом напоминаю всем и вся об осени. Свистнула собаку, перекинула через плечо полотенце и пошагала за калитку, стараясь не обращать внимания на то, что тучами обложило уже всё небо, солнце скрылось, и вместо его тёплых лучей подул подозрительно холодный ветер. Мы с Миком быстро добрались до пруда, но там не было ни одной живой души. Тётя Света, видимо, легкомысленно сочла меня копушей и решила-таки пока отдохнуть у себя на участке, в любимом плетёном кресле-качалке. Чтож, весело! Но делать нечего – разделась, поёжилась на ветру и начала осторожно спускаться в воду по глинистому берегу.
Вода была холодной, градусов 17-18, не больше, если не меньше. Пока я, шумно вдыхая и шёпотом матерясь, моржевала на глубине, мой пёс успел раза три сплавать на мелководье, ибо короткие лапы и густая шерсть, становящаяся тяжёлой при намокании, отнюдь не делала его хорошим пловцом. Спустя несколько минут, окончательно окоченев и так и не дождавшись никакой компании, я вылезла на берег и принялась докрасна растираться полотенцем. У Микки метод был свой: он отчаянно катался по траве и периодически нарезал круги по пляжу, чтобы согреться. Когда я наконец-то вытерлась и обвязалась полотенцем, я почувствовала первые крупные капли, падающие мне на плечи. Спустя несколько секунд оглушительный гром прокатился прямо над нашими головами, заставив моего такса предусмотрительно припасть пузом к земле. Роскошная молния ослепительным изломанным копьём прочертила дрожащий предгрозовым маревом воздух от неба и до земли, воткнувшись своим раскалённым остриём где-то в лесах за «Лучом». Миг – и ливень стеной обрушился на меня, и так замёрзшую и стучащую зубами со скоростью пулемётной очереди. Мы с Микки бодрым шагом отправились к выходу из товарищества. Нас притормозила какая-то приземистая тётя в больших очках и забубнила было, что купать собак в пруду запрещено и штраф – 500 рублей, но я от неё только отмахнулась. Меня куда как более волновало другое – невозмутимые жирные слепни, облепившие мои голые ноги, покрытые гусиной кожей, с которыми не было никакого сладу. Наконец, мы вышли из «Луча» и, не сговариваясь, во всю силу ног и лап рванули по направлению к дому. Не знаю уж почему, но мне было чертовски весело бежать под проливным дождём, словно наперегонки с тяжёлыми каплями, и я, задыхаясь, хохотала как ненормальная – видать, детство заиграло в одном месте, когда его совсем о том не просили. Мы добежали и ворвались в прихожую; сердце выпрыгивало из груди, туфли, давно просившие каши, хлебнули воды и растёрли до крови мизинец на правой ноге, а в целом всё было в кайф – круче и не придумаешь!
Я поднялась наверх. Гроза со стеной дождя, могучим ветром, гнущим деревья к земле, с молниями всех возможных векторных направлений и искривлённых форм и с чертовски труёвым громом, от которого уши закладывало. Пару раз, правда ненадолго, начинался град – мелкие ледышки бойко барабанили по крыше, отскакивали от головы, выставленной из окна. Правда, один раз порывом ветра меня чуть не выкинуло со второго этажа, и я так вцепилась в металлический край подоконника, что глубоко порезала фалангу указательного пальца, и теперь она сильно мешает мне печатать – распухла, постоянно кровоточит и болит. Вскоре окно пришлось закрыть – дождь начал поливать мой стол и немного меня заодно. А там и электричество отрубили – испугались, что молния шарахнет в столб и у всех пробки вылетят к чертям собачьим. Пришлось спускаться вниз и сидеть на веранде, где щедро поливающая с неба вода доставала мои голые коленки, зато обзор оттуда был замечательный. Я смогла оценить ущерб, нанесённый грозой моим родным шести соткам: все мало-мальские низины превратились в миниатюрные озёра и реки, грядки – в торфяные болота, выложенные плиткой дорожки – в скользкие катки. Мама с папой съездили в магазин, привезли туёву хучу всякой нужной и ненужной жратвы. Когда они вернулись, свет вскоре дали опять, и я вернулась наверх, прихватив купленный папой спешл for мну альманах современной фантастики «Если». Проглотила его весь с потрохами во мгновение ока, особенно зацепила повесть «Соль» (авторов не помню), о журналисте, борющимся с работорговлей… русалками. Потом я поняла, что чертовски проголодалась, и спустилась в хозблок – быстренько приготовить и смолотить окрошку. Создалось такое впечатление, что гроза закончилась: дождь перестал, ветер утих, небо просветлело, грохот и вспышки отдалялись в сторону Москвы… но вскоре заявился очередной «атмосферный фронт», и всё началось сначала, с новыми силами.
Папа хотел уехать в столицу, но мама с бабушкой его не отпустили, и ему пришлось сделать несколько звонков и предупредить, что он будет на работе завтра к полудню. Пообедав, я опять припёрла наверх, посидела за компом, даже английским немного позанималась. Когда ливень наконец закончился, я вылезла погулять. Когда я проходила мимо её участка, ко мне присоединилась тётя Света, замёрзшая как цуцык и кутающаяся в шерстяной шарф и кожаную куртку. По пути до бывшего местного магазина мы потрепали за жизнь, а потом она осталась стоять на дороге неподалёку от ворот – в надежде, что кто-нибудь съезжающий с дачи подбросит её до станции. Я же навострила лыжи дальше и таким макаром обошла все линии, огибая лужи по поросшим травой обочинам, утопая всей стопой в порядком вымокшем песчаном грунте дороги. На одном из заборов мною был замечен мокрый скворец. Было очевидно, что несчастная птица, в отличие от своих собратьев, не смогла спрятаться от дождя и представляла теперь из себя жалкое зрелище. Одну лапу, неестественно скрюченную, скворец держал на весу, а на другой неуклюже прыгал туда-сюда. Помочь пострадавшему от бури пернатому я никак не могла, и оставалось только сочувственно наблюдать (хотя полагаю, моё сострадание было скворцу до одного места). Хвала Магистрам, ему удалось расправить слипшиеся от влаги перья, немного побить крыльями «вхолостую» и, оттолкнувшись здоровой лапой, перелететь на высокую ель, а оттуда ещё куда-то. Жаль, фотика не было… вернее, он был, уже в дееспособном состоянии (заряжался всю ночь), вот только я забыла взять его с собой и на пруд, и на прогулку… склероз-батюшка! Больше я никого и ничего не встречала и вернулась домой. Там меня ждал небольшой сюрприз – моему папе приспичило почитать мой днёв, и он потребовал от меня «фильтровать базар». Некоторые посты он «отредактировал» сам (путём «затирания» неполиткорректности звёздочками), остальное исправлять пришлось мне. К тому же он открыл коробочку лежавшего сверху общей кучм альбома "Стать Севера" и использовал её в качестве пепельницы-плевательницы. Чтож, я смотрю на это событие оптимистически – с точки зрения «могло быть и хуже». Да, он наорал, налепил на монитор матерную записку на целый лист бумаги, потыкал пальцем в Женькин ник "VLUBLENNAYA SU4KA" с криком "Вот твои друзья", вобщем, сделал, по обычаю всех взрослых, из мухи слона. Но мама на его месте устроила бы куда как больший скандал с куда как более серъёзными последствиями, чем слежка за свежепоявляющимися постами. Чтож, это значит, что просто Феникс, как ни странно, всё ещё доверяет людям. Даже близким людям. Больше не буду.
Вот так и прошла пятница, 13-е ))
Эвилу спасибо за юбилейную 80-ю симпу, а от кого симпа с подписью "ggreat!", я не знаю, отзовитесь! А новой ПЧ – привет! Располагайся, Лизавета_Мефистофель! )

Позавчера вечером, спустившись с «крыши» в нашу комнату, я застала свою маму за чтением «Чужака» и чуть не прослезилась от умиления: сколько времени я подсовывала ей Фрая, а она всё ссылалась на недочитанные газеты и журналы! Теперь же я позволила ей вдосталь покайфовать, флегматично хрустя яблоками на своей половине – и так почти до полуночи. Моя родительница была просто в восторге – если сравнивать с её обычной реакцией на всё новое; она даже заявила, что до чтения у неё болела голова, а после оного – перестала. Правда, в связи с поздним временем она отказалась слушать со мной Блиндов, зато я смогла немного поваляться в компании с очередным бурзумовым альбомом – последним в моей коллекции. Закончив меломанить, я отрубилась с единственным желанием – погулять в каких-нибудь максимально знакомых местах, приносящих минимальный процент сюрпризов, ибо переваривать оные ежедневно тоже устаёшь, несмотря на всю интересность данного процесса. Первым делом меня занесло на ВДНХ, шатание по окрестностям коего действительно обошлось без приключений, не считая встречи с очаровательной жесткошёрстной таксой, девочкой, имя которой я не запомнила. Потом я попала в вечерний «Луч» и побродила там до темна, пока меня не прогнал тамошний сторож – мол, ворота товарищества на ночь закрываются, не хочешь спать на улице – выметайся! Сообщать ему о том, что я УЖЕ сплю, я не стала - дисциплинированно покинула территорию и направила стопы в деревню Крутицы, благо никаким забором она не была огорожена. И тут случилось одно из тех маленьких чудес, за которые я и люблю свою «вторую жизнь»: на поляне перед деревней, в которой и церкви-то отродясь не было, вырос высокий белоснежный храм. Пока я, задрав башку, благоговейно пялилась на эту красоту, небо, уже было усыпавшееся звёздами, начало незаметно светлеть, пока не стало девственно-голубым, и на нём, прямо вровень с золотыми куполами, ярко обозначилась радуга. Хороший знак! После него я и проснулась. С замечательным настроением, следует заметить!
Это настроение не испортило даже то, что вскоре после моего пробуждения вырубили свет. Пришлось действовать по давно отрепетированному сценарию: позавтракать, почитать Фрая, поделать инглиш… когда я сочла, что учёбы на сегодня хватит, ожило радио и выдало знакомую мелодию ДДТ, возвестив, что электричество - таки дали опять. Однако мой триумф не продолжался долго – те деньги, что я вчера днём получила на свой счёт, посмели закончиться, и мне пришлось просить взаймы у тех, из кого вчера выбивала долги. По приезду в Москву, естественно, деньги придётся возвращать – но с каких шишей, интересно мне знать? До первого гонорара в новом учебно-рабочем году ещё дожить надо, к тому же имеет место соблазн потратить его на себя любимую – в частности, на концерт Hammerfall, который состоится ещё седьмого. Эх, видать, вместо того, чтобы сходить на Молотков, мне придётся потуже затянуть пояс… А пока в ожидании материальной поддержки я играла в «О, счастливчик!», а мама сидела рядом и мастерски ебала мне мозги. Ну да не будем о грустном. Мне удалось выклянчить всё те же почти сотню деревянных и после обеда приступить к их прожиганию. Продолжалось оно недолго, и я, позанимавшись немного русским, пошла гулять, так и не разобравшись полностью с лентой каментов и френдлентой. Обошла все линии «Луча», вернулась и позвонила папе с мольбой о помощи. Он продиктовал мне номер мобильного и сказал попросить Николая и одолжиться у него. Однако и этот манёвр не помог.
Стоило мне получить от несчастного Николая 400 деревянных на счёт, как мой комп перестал видеть модем, то есть при попытке подключения жаловался на его отсутствие, кое ясно было прописано так же и в соответствующем разделе панели управления. Я проверила драйвера, настройки, контакты – всё в норме. И тем не менее абсурдная ситуёвина была налицо: интернет есть – денег нет, появились деньги – пропал интернет! Я промучалась с модемом битый час, окончательно выбилась из сил и, решив, что дальнейшие подвиги на программерском поприще меня доконают, спустилась вниз. Там я сунула раскалывающийся котелок под ледяной душ, и он сразу начал варить в более трезвом ключе. Растерев морду докрасна жёстким полотенцем, я опять позвонила фаверу и получила обещание разобраться с Билайном. Зная, что мой батя любит улаживать дела подолгу и со смаком, а ожидание, как известно, смерти подобно, я незаметно слиняла с участка. Хоть и было уже 10 часов вечера, мама с бабушкой не осмелились меня останавливать, и я успела пройти полторы линии родных Крутиц, когда папа мне перезвонил. Пока я быстрым шагом возвращалась домой, он успел изложить мне свои догадки, базирующиеся на разговорах с предполагаемыми виновниками моего бедственного положения: мол, последний платеж на мой счёт согласно билайновой прихоти может вступить в силу когда им заблагорассудится – хоть через сутки. И разрешил воспользоваться симкой с его служебного телефона (с которого, собственно, я и звонила ему, Николаю и своим должникам), на которой деньги уже были. Влетев на «крышу» аки в попу раненый олень, я так и поступила и чуть не взвыла от несправедливости этого мира – тот же результат, только ошибка другая. Перезваниваю папе, он выдаёт уже две версии происходящего: либо дурацкий китайский модем сдох (что вряд ли), либо в Билайне работают дятлы.
Спустя несколько секунд я сидела за монитором с двумя мобилами у каждого уха: в одном на связи был папа, в другом – оператор Билайна; при этом и папа, и оператор имели у другого уха по второму телефону, в каждом из которых звучал голос билайновского начальства. С помощью такого замкнутого круга мы с папой могли ебать этому начальству мозги с двух фронтов, при этом консультируясь друг с другом. Состоялась полуторачасовая дискуссия, весьма любопытной с филологической точки зрения. Затем мы оставили своего горемычного провайдера в покое и приступили к составлению плана по спасению моего интернета. В итоге мы договорились, что завтра к трём папа ко мне подъедет с новым модемом и хардом, на котором уже будут все установки. После этого папа пошёл спать, а я приступила к созданию сего поста, скрипя зубами и смачно матерясь. Вскоре после этого (то есть где-то около полуночи) мне на мобильник пришли новые установки. Я добросовестно их установила (простите за тавтологию), перезагрузила на всякий пожарный и моб, и комп – никаких изменений! Дабы воздержаться от приступа неконтролируемой ярости, могущей повлечь за собой бесчисленные разрушения, я снова звякнула в Билайн, и эти садисты обещали мне перезвонить. Мои доводы на тему, что ночью я вообще-то сплю, на них не подействовали. Это такая мстя пролетарская, что ли?.. Пришлось мне, покинув наконец истерзанный комп, спуститься вниз с телефоном и любовно возложить его на тумбочку в ожидании весточки от моих свежеприобретённых заклятых врагов.
Наконец, я улеглась спать, забив в плеер последний альбом Оззи – уж очень я по нему соскучилась! Правда, благодаря совместных с мамой музыкальных сеансов я отвыкла от громкого звука, и вместо 30-й громкости пришлось ограничиться 28-й, но это не уменьшило той лошадиной доли позитива, что я заслуженно получила. Но стоило мне дослушать альбом и сложить наушники на тумбочку, как раздался звонок на мобилу.
- Здрасте, - проворчала я максимально вежливо. – Вообще-то я сплю уже.
- Почему? – бля, воистину риторический вопрос.
- Потому что поздно уже, - я начинала терять терпение. – Половина второго.
- Ну и что? – убийственная логика!
Я промолчала, отчаянно борясь со сном.
- Можно с вами поговорить? – ну наконец-то, с этого и следовало начинать!
- Нет, - жизнерадостно сообщила я, - нельзя! – и повесила трубку.
То, что это стопудово не Билайн, я поняла слишком поздно. Впрочем, в таком состоянии я бы и мать родную по голосу не узнала, так что, кто бы это ни был, пусть зарубит у себя на носу, что будить меня – не самая лучшая идея. Билайн же позвонил мне ещё спустя полчаса, возвестив мне о том, что это именно он, бодрой фразой: «Здравствуйте, это ваш оператор», и был самым убедительным рычанием послан очень далеко )

Сегодня ночью я вновь лечила зубную боль Нашим радио. В отличие от вчерашней ночи, сегодня оно меня порадовало и песней Ревякина "Времена, когда мы навсегда уходили из дома", и кипеловской "Я здесь", и "Прости меня, моя любовь" Земфиры, и моим любимым "Ленинградским временем". Впрочем, одна из вчерашних попсовых песенок тоже прозвучала - а мотивчик у неё, следует признать, чертовски привязчивый. Тем не менее, я наслушиваюсь впрок - на даче радио ловиться не будет.
Что-то в последнее время Фениксу катастрофически не везёт. Вот и сегодня, стоило мне отвернуться, как папик умудрился отформатировать мой хард с картинками, коих было несколько сотен гигов в нескольких десятков тематических папок. Так как происходит этот акт крупного вандализма не в первый раз, я имею все основания полагать, что он вытворяет это не из природной тупости, а из непонятного желания навредить. Пришлось мне разыскивать клоны. Сначала нашла прошлогодний клон, где не было половины папок и все картинки были уже давно использованы. Потом откопала клон, шлёпнутый в начале этого года (годы я считаю учебные), где все папки были, но в самых новых из них было от силы по дюжине картинок вместо многих сотен. Наконец, я извлекла из под завалов прочего железа клон, созданный незадолго до НГ, и поставила его. Там тоже было весьма неутешительное зрелище. В общем, когда ты собираешь большую коллекцию с редкими экземплярами, гордишься ей, стремишься поделиться ею с общественностью, а потом она пропадает безвозвратно, ты опять собираешь, не хуже прежней, и она в самый кульминационный момент тем же макаром отправляется в тартарары, начинаешь чувствовать себя Сизифом, который толкал камень в гору, на вершине камень скатывался, и он принимался толкать опять, и так до бесконечности. Самое обидное то, что я уже запаслась огромным количеством картинок на лето - ведь на даче у меня будет жоский трафик, и там я не смогу скачивать файлы. Теперь этот запас исчез, и мне придётся создавать его заново - а нет ничего более утомительного, скажу я вам, чем одно и то же дело делать два раза подряд!..
Ближе к вечеру я вышла по шоппинг. Дальним путём двинулась к Пятёрочке, когда почти дошла - вспомнила, что мне надо в аптеку, и резвой рысцой рванула туда, пока она ещё не закрылась. Наконец, я добралась до супермага, набрала две сумки и только на улице вспомнила, что не купила ничего выпить. Пришлось заглянуть в небольшой магазинчик по дороге и отовариться несколькими пачками сока. Память у меня, что ли, отшибло в конец?.. Впрочем, мои взаимоотношения с шизой ничего не способно испортить. Вот, ночью сочинилось такое четверостишие, построенное скорее не на рифмах, а на созвучиях:

Этот мир не подвластен логике.
Может быть, ему просто так хочется?
И идём мы своими дорогами
Снова под руку с одиночеством...

Со вчерашнего вечера моя грешная жизнь вступила в очередную чёрную полосу, аки в коровью лепёшку. В разговоре с матушкой я позволила себе один небольшой намёк, сочтя было, что она пребывает в хорошем настроении. Однако я, как всегда, ошиблась - топтаться по сто раз на одних и тех же граблях вообще в моём стиле. В результате моей неосторожности трио, состоявшее из мамы, бабушки и папы, орало всю ночь едва ли не до половины третьего таким впечатляющим вокалом, что звенели стёкла, а в квартире сверху заскулили собаки. Папа, слава Богу, до сих пор пребывает в неведении курса дела, поскольку вчера вызверился только потому, что шум помешал ему спать (а разбуженный невовремя фавер - это аццкий сотонища!). Звучали стандартные угрозы типа отрубить интернет, не пускать на работу и на прогулки, но они были заранее обречены на невыполнение, и мне как всегда припомнили все грехи - вернее, все мухи, раздутые до статуса слонов.
Такая "тёплая" обстановочка изрядно мешала мне писать материал с гала-концерта и доклад по истории. Однако я с удивлением заметила, что нервишки у меня не шалят совершенно. Ведут себя спокойно, как шёлковые! На горле и запястьях не выступает почесушная сыпь, сердце бьётся ровно, а не колотится об рёбра как бешеное, и не возникает желания что-нибудь сломать или кого-нибудь убить - просто благодать! Зато вот бедная моя голова объявила забастовку и начала болеть всё сильнее и сильнее. В конце концов, она закружилась, в глазах у меня потемнело, и я стукнулась лбом о клаву, напечатав в докладе длинную вереницу символов. Очухавшись, я решила завязывать с работой и пошла в ванную, под ледяной душ, обычно быстро приводящий меня в чувство. Однако на сей раз холодная вода не возымела должного действия - хорошо хоть родичи, убедившись, что смогли меня довести, позволили мне уйти от дальнейшего возмездия.
Помёрзнув вдосталь, я устроила себе терапию другого рода - далеко высунувшись из окна в объятия свежего ночного воздуха, я запустила самолётик с самым сокровенным желанием - как в детстве. Когда я наконец легла спать, мой верный пёс не ушёл в комнату мамы и папы, а остался со мной и устроился у меня на спине. И как только я почувствовала, что головная боль отпустила и я снова чувствую себя отлично, он спрыгнул на пол и вышел из комнаты. НЯ, Феникс любит свою собачку ^_^ Чтоб я делала без своего Микки в такие минуты!..
Утром я поплелась в шарагу и там до самого полудня бродила на одних рефлексах, как сомнамбула. Поэтому я помню только то, что на истории был тест, а на английском мы писали итоговый зачОт в виде "письма другу" - мне досталась тема о фильмах и кинотеатрах, и я вместо положенных 170-ти написала 360 с лишним слов. Когда я пришла домой, оказалось, что мне в дневник наклеили листочек с оценками. А там творится такая жопа, какая не творилась за всю мою ученическую карьеру. По алгебре, геометрии, физике и истории у меня скорее всего выйдут тройки в триместре - кабы не вышли в году! В противном случае это будут мои первые годовые тройки. Короче, мои школьные успехи явились ещё одним поводом для моей мамы отвести душу и поорать. Ко всему прочему ходят слухи, что русичка строчит на меня докладную директрисе по поводу того, что я не бываю по субботам с самого НГ. Будем надеяться, что из-за такого пустячка меня не попросят освободить помещение школы...
Погуляв в окрестностях района, я пришла домой писать отчОтную работу. Темой для комментария я избрала избитый сюжет - бадягу вокруг демонтированного в Химках памятнику лётчикам-героям (материал под катом). Когда комментарий был почти дописан, у меня бац! - и вырубился в квартире свет. Вместе с компом, естественно, так что всё напечатанное пропало и пришлось строчить заново. Ни о каких уроках на завтра - а завтра я всё-таки покажусь в школе, пора и совесть заиметь - и речи быть не могло. Для полного счастья мне осталось только написать анализ чужого комментария, а так же найти примеры обозрения и обзора и подготовить их устный анализ к завтрашней репетиции. Плюс к этому пора бы начать учить теорию, чтобы рассказать её на защите в понедельник. В общем, держись, Феникс, где наша не пропадала! И на твоей улице опрокинется тележка с пряниками )

Читать комментарий к событиям в Химках

Вчера на работу я явилась почти за час. Шла пешком, по дороге купила себе нового "гуттаперчивого мальчика" взамен лопнувшего, у перекрёстка встретила Алину. Кроме нас в такую рань никто не удосужился прийти к кабинету, и мы засели в холле за круглым столом. Впрочем, шеф не испытала ни малейшего счастья от нашего рвения и, когда все собрались, задала нам резонный вопрос - зачем? Так как никто из нас не принёс "хвосты" и никто из нас ещё не начал работать над отчОтной, она прозрачно намекнула,что нам пора проваливать, предварительно огласив список предстоящих нам мероприятий. Итак, 28-го нас ожидает гала-концерт "Престиж года", однако моё присутствие там под большим вопросом - в мои планы входит побывать на дне открытых дверей в МГЛУ. С 8 по 10 я опять покидаю вас на три дня - наша редакция работает в режиме пресс-центра на международном фестивале народного танца "Перепляс". 14 числа маячит, как пуля в конце ствола, защита отчОтных. Кто не явится к шести часам вечера меня поддержать, тот будет бякой. И наконец, 16 мая состоится конкурс для взрослых журналистов "Лучший в професии", в котором будет принимать участие наш шеф, а нам надо будет ей помочь и морально, и физически. Но последняя новость повергла меня в состояние лёгкого (или тяжёлого?) шока - 18, 19 и 20 мая наша редакция едет в Питер - прибывает в пятницу вечером и уезжает обратно в Москву в понедельник утром. Проезд обойдётся в тысячу рублёв туда и обратно, проживание в общежитии-хостеле - 600 рублей в сутки. Тратиться на экскурсии и гидов не придётся - Настя, Инна и Аня, да и многие из нас хорошо знают Питер и могут рассказать много чего интересного. Так же шеф пообещала, что её обширные связи позволят нам проникнуть в некоторые святые места, непосредственно связанные с нашей профессией. Брать с собой деньги надо будет только на билеты в музеи, на еду-питьё и сувениры. Правда, гулять без присмотра начальства нам можно будет только по записке от родителей, но график обещает быть таким плотным, что заскучать вряд ли придётся. Несмотря на то, что я хорошо знала своих родителей, я надеялась, что за такую низкую стоимость и всего на три дня меня отпустят. Конечно, много времени провести со старыми друзьями и новыми знакомыми не получится, но я была уверена, что хоть кто-нибудь встретил бы меня на вокзале. В общем, меня распирало от счастья - а я уж было думала, что это эйфорическое состояние, срывающее напрочь крышу, осталось в далёком детстве. На той мажорной ноте мы и разошлись бы, но тут до меня докопалась Татьяна Владиславна. Выяснилось, что мой грешный текст для будущего буклета ДК, который я отправляла ей на мыло уже дважды, куда-то пропал. Ни на одном из трёх компов, ни на дискетах, ни в распечатанном виде, ни в редакционном ящике на рамблере мы его так и не обнаружили, и я пообещала шефу сразу же по приходу домой переслать материал заново. После этого нас отпустили, и мы с Гамбитычем рванули в буфет за сухариками и противным чаем "Липтон". Наш пикник на подоконнике был прерван Натали, которую послало засобиравшееся домой начальство. Забрав свои манатки из кабинета, мы расположились в холле, и Гамбитыч учила нас с Натали стоять на руках, пока нам всем не начали звонить.
Я шла домой с головой, переполненной радужными планами, от яркости которых здравый смысл померк напрочь. Я обещала себе как можно скорее починить фотоаппарат, непременно всех обзвонить и всем написать, непременно вывесить у себя в гнезде пост большими разноцветными буковинами. Но недаром загад не бывает богат: стоило мне пересечь порог дома, как заждавшиеся меня неприятности накинулись на меня озверевшей толпой. В качестве прелюдии у меня умер комп: монитор продемонстрировал мне бессмертный шедевр "Чёрный квадрат". В железяках ничего не горело, не дымило, не искрило, не плавилось, и тем не менее было очевидно: винчестер сдох окончательно и бесповоротно. Пока я пыталась вернуть его к жизни - сначала простыми, потом извращёнными вплоть до садизма способами - родители над ухом исполняли арию праведного гнева на два голоса, от которой дребезжали оконные стёкла. Вызвано возмущение было, естественно, моим невинным предложением позволить мне смотаться в Питер. Мама вопияла, что моё начальство - сами ещё дети, что с нами не будет мужчин, чтобы защитить нас от гипотетических маньяков, что я чересчур самостоятельна для своего возраста, а с такими "оторвами", как мои коллеги, я вообще чёрт знает чего натворю. Основным же её аргументом было то, что я могла съездить в Питер с классом в прошлом году, а теперь "поезд ушёл". Объяснять ей, что ехать в Питер с людьми, которые сделают всё возможное, чтобы испортить мне отдых, и ехать туда со своими лучшими друзьями - разные вещи, было бесполезно. Слово "друг" в её понимании было синонимом слова "одноклассник", а все остальные мои связи и симпатии она называла "шапочными знакомствами", не приносящими ничего кроме вреда. В тон ей папа пафосно восклицал, что в Питере сейчас война - питерские и московские чиновники делят власть - и что "если уж приезжать туда, то как победители, на членовозе с сопровождением по третьей полосе". Ничего-ничего, шипела я про себя, скоро питерские "генералы", как презрительно отзывался о них мой батя, сменят все кадры вплоть до нижайших чинов, а потом и вообще перевезут министерство в Питер. Таким образом здорадствуя, дабы заглушить горечь облома, я ёбнула себя плоскогубцами по костяшкам пальцев левой руки. Воззрившись на поток крови, окропивший микросхемы и провода, мои предки наконец-то поняли, что стряслось, и милостиво предоставили мне допотопный комп, стащенный папой недавно с работы и с тех пор ни разу не включавшийся. До полуночи я ковырялась с техникой, по кусочкам перенося данные с рухнувшего вина на клон. Наконец, содержимое моей покойной машины расположилось в неполном своём составе в мозгах офисного ветерана. Перетащив кабель, я с грехом пополам подключилась к интернету и переслала Татьяне Владиславне злоипучий текст буклета. После этого я оставила родителей наедине со сладкими сновидениями и вбила клон в свой комп, надеясь всё-таки запустить его там. Процесс шёл медленно и шумно, а мне хотелось спать, и, чтобы не слышать монотонного гудения и не маяться назойливыми мыслями, я поставила в плеер незаменимое Кино и отрубилась практически мгновенно. Проснувшись при первых лучах рассвета от того, что наушники замолчали, я убедилась, что мой комп безнадёжен. Вырубив его и погрузившись в тишину, я уселась в кресле. Ни спать, ни более терзать уши музыкой мне не хотелось.
Я почти задремала, свернувшись клубочком в кресле, как стоящий на подлокотнике домашний телефон сверкнул мониторчиком определителя. Прежде чем он издал противную трель звонка, я машинально схватила трубку и приложила её к уху - только чтобы не разбудить домашних. И домашние не проснулись.
Это были они - как будто зная, что я возьму трубку в такую несусветную рань и как будто зная о моих неприятностях и желая доконать. При звуке неразборчивого - либо пьяного, либо специально заглушаемого - мужского голоса моё сердце с разбегу больно стукнулось о рёбра, и всё, что я выслушала, вспоминается очень смутно. Сначала шёл стандартный набор угроз, который уже дважды пересказывала мне мама. Потом начались заявления, которые, по-видимому, раньше не звучали. Что-то типа того, что фашизм будет править миром, и в нём не будет места анархистам и писакам, и много ещё всего в том же ключе. Когда трубку повесили, трезвый рассудок вернулся ко мне моментально, и я стёрла номер с автоответчика - пусть родители думают, что после его установки звонки прекратились.
Спустя некоторое время ожил будильник, я вырубила его и потащилась на кухню. Там я умудрилась разлить банку пива и затратить некоторое время на уничтожение улик, прежде чем сожрать целых четыре бутерброда и отправиться в школу. Труд я благополучно "забыла", что прокатило без проблем. На лестнице посчастливилось найти значок с надписью: "Олимпиада. Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. 2006". Он стал моим трофеем и немедленно оказался на поверхности портфеля. Вместо шестого - английского - нас согнали в актовый зал. Слинять не удалось, что никого не обрадовало - все подумали, что сиё мероприятие связано с малышнёй и что нам сейчас устроют что-то вроде "праздника прощания с букварём". Оказалось же, что это десятые классы поставили спектакль по мотивам древних литературных шедевров типа истории короля Артура, Тристана и Изольды, нибелунгов, Дон Кихота и много кого ещё. Получилось здорово - новоиспечённые актёры говорили стихами, хорошо подобрали музыку, сделали замечательные костюмы и декорации. В общем, я получила массу удовольствия и теперь совсем не жалею о потраченном времени. Завтра же у нас намечается только четыре урока, после которых нас погонят на субботник. Как не любитель подобных мероприятий, я завтра собираюсь прогулять шарагу и сводить маму в Тишвинский выставочный центр смотреть её любимых кукол и мишек - вдруг она подобреет и сменит на милость свои вредность и упоение властью а-ля "всё будет так, как я сказала". Ловлю себя на мысли, что желание увидеть Питер и отдохнуть с коллегами отодвинулось на второй план. Больше всего мне хочется хоть ненадолго вырваться из города, где, кажется, каждый камень мостовой хочет сзади вмазаться мне в затылок. Может, когда я вечерком сварю себе ещё один кувшинчик камры, ко мне вернётся ощущение правильности жизни?..

Проснулась я сегодня в девять, до двенадцати с гаком ждала, пока проснётся мама. Там обнаружилось, что она траванулась не менее крепко, чем бабушка. До пяти на мне были все дела по дому, потом мои родительницы боле-мене оклемались, и я решила выйти погулять. Но просто слоняться по улице - это не в моём стиле, посему я нашла в интернете некую художественную галерею "Феникс" и узнала, что сейчас там проходит какая-то благотворительная выставка молодых художников. Адрес - Бутусовский проспект, дом 3. Я на свою голову вспомнила, что дом возле Поклонки - номер один, и решила, что и номер три, стало быть, неподалёку. Села на сороковую маршрутку, доехала с комфортом до Парка Победы, а там обнаружила, что дом возле него - действительно первый, только по улице Площадь Победы. А ближайший к Поклонке дом по Бутусовскому проспекту был номер 45, и номера уменьшались по мере отдаления от меня. И нет бы мне плюнуть на "Феникса" и пойти гулять в парк - во мне заговорила моя легендарная упёртость. Я решила во что бы то ни стало дойти до галереи - причём обязательно пешком, не прибегая к услугам многочисленных автобусов, троллейбусов, трамваев и маршруток. Сказано - сделано: я потелепала вперёд. Когда я дошла до 25-го дома, над шоссе уже зажигались лампочки. Когда я добралась до десятого, было уже темно, а у меня отмёрз подбородок. Наконец я достигла галереи... и поцеловала замок, чего и следовало ожидать. Она давно уже была закрыта, и перед ней на лужайке старушка выгуливала лабрадора. Я рванула к остановке и вскочила в первый попавшийся автобус. Он свернул совсем не там, где бы мне хотелось, и довёз меня аж до площади Гоголя. Оттуда я кратчайшим путём добралась до метро Арбатская, перескакивая через ограды, аки искушённый паркурщик. Уже в вагоне метро я почувствовала мерзкую резь в желудке и сильную тягу поспать. Встав в очередь в магазине, я уже не могла долго стоять, отошла в сторонку, посидела и пошла на остановку. Чувствовала себя, как будто меня переехал гусеничный трактор. Понятно было, что это не простая усталость после долгого пешего перехода. В автобусе я чуть не заснула и чудом не проехала свою остановку. Стоило мне ввалиться в прихожую, как грешная моя башка пошла кругом, в глазах потемнело, я доползла до своего дивана, на ходу скидывая сапоги и пальто, и завалилась на него трупаком. Все известные медицине признаки пищевого отравления не заставили себя ждать, посему я пишу этот пост уже больше часа. Чем могли травануться мы все - сначала бабушка, потом мама, потом я? Едим вроде всё разное. Или это инфекция?.. Лень об этом задумываться. Сейчас допишу и залезу к себе под одеяло тихо дохнуть до утра. Завтра с утра к историчке можно не идти... Эх, и кто тут постоянно говорил: "Все вокруг болеют, одна я держусь"? Сглазила сама себя...

Ну вот, опять.
Блять.
В рифму получилось, надо же.
Неужели я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО такая сволочь... или все ПРИВЫКЛИ видеть меня такой... привыкли считать этаким воплощением цинизма, которое что ни возьмёт в свои грубые лапищи - обязательно сломает... может, действительно не место тем, кто лишён всяческих сантиментов, среди хрупких созданий - людей...
ВСЕ смертельно обижены на меня... абсолютно все.
Предки - раз.
Друзья - два.
Любимый... впрочем, нет, уже не любимый человек - три.
Лучший друг - четыре.
Кто следующий? Сам Бог обидится на меня??
Боже, что я несу...
Все, абсолютно все, чёрт возьми. Кому скажи - не поверят... да никому и не надо.
И я не прилагала для этого никаких усилий... вот она, КАРМА, мать её...
И ведь надо жить дальше... почему? Потому что я сама так сказала... говорила - и не раз - тем, кто был уверен в обратном. И слава Богу - мне верили. Теперь я должна убедить сама себя... потому что больше некому меня убеждать. И мне придётся поверить себе, потому что я, как ни пафосно это звучит, человек слова... сказала - "надо жить", и буду жить, и ниипёт...
А погано всё равно.
Всё, ушла курить.
На крышу.
Вернусь....

Всё-таки лучше бы мне было сегодня утром не просыпаться... говорят же, что свадьба снится не к добру. Так нет ведь, напрочь вылетело из моей дырявой лохматой башки... К отношению ко мне моих однокашников я уже привыкла - сдохни у них на глазах, а они не заметят. То, что незнакомым людям на меня наплевать, тоже вполне закономерно. То, что некоторые люди, которых я считаю своими друзьями, отнеслись ко мне сегодня, как к чужому человеку, обидело, конечно, но ненадолго. У каждого свои понятия, в конце концов. Но последнее неприятное событие этого дня (дырку в небе над этим днём!) просто ошарашило. Бытовуха, если разобраться. Но на душе всё равно гадко. И злюсь я в первую очередь на себя - столько времени потратила зря... или не зря? В конце концов, всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. И меня удивляют люди, которые в таких случаях начинают рыдать в подушку, резать вены и уверять, что никому не постичь глубины их горя и любой на их месте не выдержал бы такой встряски. Такое поведение - не в обиду кому будет сказано! - я называю "меня послали, и я пошёл". А я никуда не пойду... и даже не буду посылать в ответ. И я "остаюсь, чтобы жить" - жить если не ради кого-то, тогда, значит, кому-то назло. И мне достаточно полчаса покурить на крыше и посмотреть на закат, чтобы вновь ощутить горький вкус этой жизни, который, чёрт возьми, мне нравится! Как там у Ахматовой или у кого-то ещё:

Я не умею быть хорошей
И не умею быть плохой...

Я снова свободна на все сто - поздравьте меня, что ли, с этим! Видно, такова моя судьба... эй, где там главный по судьбе??.

Рок-концерт прошёл в МАИ.
Мальчик вернулся домой весь в крови.
Ржавый напильник загнали под хвост -
Зря он расхваливал Фабрику Звёзд
Ну это, таксказыть, было лирическое отступление, ибо мну зол, очень зол. Сегодня мну решило прогулять труд, ибо это зло - я совсем не умею шить на машинке, ну хоть не садись за неё вообще. А так как труд был уроком не последним, я укрылась под лестницей возле чёрного входа и вскоре оказалась в компании Аньки из девятого - она спасалась от гнева физички. Постояли. Разговор не клеился. Пристала к ней - подумай о чём-нибудь. Она послушно подумала.
- Мужик, - уверенно заявила я. Она кивнула. Надо же, как с ней просто, куда проще, чем с моей мамашей. Словно у неё всё на лбу написано большими светящимися буквами.
- Высокий мужик, крепкий, - вещала я дальше, - с усами. Кто таков - не знаю.
- Нарисуешь его? - Блин, она мне ещё и не верит, дура.
Достала листочек, накалякала усатую рожу. Судя по реакции - похоже.
- Ты его чё, точно не узнаёшь? - не унималась моя клиентша. Блин, ну хоть собирай манатки и иди на труд!
- Отвянь, башка уже заболела твоего мужика разглядывать, - честно призналась я.
- А у меня пачка "Бонд" в кармане, - нашла выход Анька.
- Делись, богатая! - усмехнулось мну. Она поделилась. Щедрая бля...
Во время этой идиллии нас и запалила лично директор - жирная тварь по прозвищу Следствие-ведут-колобки. Было весело. Спасли меня от бесславной кончины две вещи - а) у нас в школе это дело обычное и б) я в начале прошлого уч. года переехала на новый адрес и об этом до сих пор не знает школьное начальство: позвонит - не дозвонится. Вернее, не позвонит: ему просто лень.
Честно отсидев оставшиеся уроки, пришла домой, дав себе клятву в интернед не лезть, только в асю. Ага, щаз. Залезла как миленькая и опять испытала знакомое чувство, схожее с ударом по морде. Заслуженным ударом - нехера лезть. А ведь лезу всё равно и сдачи дать не могу. И ещё я опять загадками говорю, что является признаком того, что нефига меня спрашивать, кто и что мне сделал, ибо мне никто ничего не сделал...
бля.

В колонках играет - КиШ - Соловьи
Настроение сейчас - тоска зелёная....

Люблю я авторскую песню
Когда сидишь бля у костра
И все бля рядом все бля вместе
И так бля нахуй до утра