"Такая родная ,близкая сердцу картина!Вспоминается детство,когда впереди была целая жизнь.И день казался таким длинным и насыщенным новыми открытиями.Радовали и удивляли каждая травинка,каждый цветок.
Почему-то совсем не помню в детстве пасмурных и дождливых дней,только солнце,ветер,зелень деревьев,птичьи голоса...."
(комментарий к этой картине на ЯндексФотках)


«...............» на Яндекс.Фотках

«Всю ночь мне снилось золотые соломенные пояски, лежащие на зеленой траве. К тому же мне хотелось с матерью на жнитво, и я Боялся, чтобы не проспать, чтобы она не ушла без меня. Кто тогда вовремя подает ей поясок, кто тогда с радостью укроется в тень от самого первого поставленного среди жнивья снопа, кто принесет ей бутылку с квасом, спрятанную у межи в прохладной густой траве!»

«Но детский мой организмишко не успел отдохнуть к нужному часу. Ни рука, ни нога не хотели шевелиться. Глаза – как все равно намазаны самым надежным крепким клеем, а по всему телу – тяжелая сладкая истома. Такая сладкая, что ничего уже не может быть слаще ее, ибо она есть желание сна».

«Проснулся я уже не в полутемной, а в солнечной , яркой избе. По выскобленным половицам, по желтым, как смола, бревенчатым стенам, по струганным лавкам, по скатерти, пусть застиранной, но все еще белой, по печке, недавно побеленной с добавлением синьки, по разноцветной дорожке по полу – повсюду разлилось солнце. И не какое-нибудь там слабосильное, но солнце самого разгара лета, солнце жнитва»

из рассказов В.Солоухина.

Цитата: "Я люблю классику и обожаю читать вообще. Я помню, в том возрасте, когда я стала себя осознавать, чтение стало одной из моих необходимых жизненных нужд.


http://fotki.yandex.ru/users/swirelka/view/606222/
Перечитав дома два шкафа самых различных книг( спасибо отцу, правда, он был увлечен более покупкой книг и не всегда разборчивой, чем их прочтением), я ещё умудрялась бегать в детскую библиотеку и возвращалась оттуда с единственным желанием, поскорей открыть книгу и погрузиться в неведомый доселе мир.
Это чувство необьяснимого наслаждения, почти на физическом уровне, до дрожи в руках, осталось до сих пор, когда я беру в руки уже знакомую или еще неизведанную повесть, а может роман, предвкушая ни с чем не сравнимое удовольствие.
Читать далее...

Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо ясно; утренняя заря не пылает пожаром: она разливается кротким румянцем. Солнце — не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное — мирно всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится а лиловый ее туман. Верхний, тонкий край растянутого облачка засверкает змейками; блеск их подобен блеску кованого серебра…


Семенюк Евгений

Читать далее...

«……… я с удовольствием бываю в осиновых лесах…………..Мне нравится нежно-зеленая яркая окраска стволов осины, отличная от красно-бурых сосен, от белых берез, от черной коры дубов, лип и вязов. Я не хочу сказать, что краснолесье хуже, но красив и осиновый лес, как бы освещенный бледно-зеленым светом.
Многие не любят, но мне нравится и вечное беспокойное даже в полное безветрие лопотание осины. Это очень нежное, неназойливое, безобидное и, я бы сказал, какое-то прохладное лепетание, вроде вечного плеска моря.

Читать далее...

"Уж одно ощущение того, что выспался, есть наслаждение жизнью. Каждая клеточка налита до отказа жаждой жить, каждый мускул просит движения. Ко всему этому ещё солнце, ещё чистые теплые доски под босой ногой, ещё свежая вода в рукомойнике, а значит, и на моих щеках, глазах, губах. Ко всему этому ещё свежее молоко в крынке и мягкая пшеничная лепешка."
В. Солоухин



Lev Kaplan

«……………….У Васнецова на картине «Царевна на сером волке» изображен еловый лес. Значит, когда художнику понадобилось изобразить лес наиболее глухой, наиболее дремучий, наиболее мрачный, сказочный, колдовской, он обратился не к просветленному березовому лесу, не к хлопотливому осиновому, не к бору свечечной прямизны, не к дубраве, похожей на летнее облачное небо (только зеленые облака), но обратился к еловому лесу, и выбор его был верен.


фото с Фликра.

Читать далее...

................. Огромные обомшелые ели растут по склонам, почти смыкаясь наверху, цепляясь друг за дружку мохнатыми длинными лапами. Уж не медовый, а грибной запах держится на дне оврага, который, впрочем, не называется больше оврагом, но буераком. Лесная малина, крапива, буйные папоротники, волчье лыко, бересклет, кусты орешника – все перемешалось там, иной раз и не продерешься, не исцарапавшись и не острекавшись крапивой. По ночам филины орут в буераке, как будто кого-нибудь душат разбойники, схватив за горло и надавив коленкой на грудь, а днем в небе парят коршуны, и парение их кажется выше оттого, что смотришь с глубокого буерачного дна.


Читать далее...

Константин Паустовский («Золотая роза»):

«Небо дохнуло резким холодом мирового пространства. И издалека, все приближаясь, как бы все пригибая на своем пути, начал катиться медленный и важный гром. Он сильно встряхивал землю.

Вихри туч опустились к земле, как в темные свитки, и вдруг случилось чудо – солнечный луч прорвался сквозь тучи, косо упал на леса, и тотчас хлынул торопливый, подстегнутый громами, тоже косой и широкий ливень.

Он гудел, веселился, колотил с размаху по листьям и цветам, набирая скорость, стараясь перегнать самого себя. Лес сверкал и дымился от счастья.

Читать далее...

.

Vinogradov Sergei "Spring Sun"


Весна — место встречи конца и начала, время их братания.
Весной что-то творится с нитью жизни. Она становится почти зримой на весеннем свету, запутывается, дрожит, натягивается, утончается, рвется. Ей на смену появляется другая, тоже непрочная, но гибкая и живучая.

Весной происходит ломка стереотипа, нарушение уклада.
Даже если не весной, а позже, то зачинает ее весна.


Весна — время тайных притязаний, головокружительных и туманных замыслов. Прежняя жизнь раздражает, как надоевший хомут, так и подмывает взбрыкнуть, вырваться, умчаться в пампасы или хотя бы к подмосковным прудам на лягушачью свадьбу. Весна сама провоцирует на шатания и взбрыки, затевая с нами игру, подобную той, что вел персонаж чеховской Шуточки. «Сюда, сюда», — звучит над ухом, а оглянешься — нет никого. Только ветка хрустнула, лед треснул, луч скользнул по щеке. Сплошные заморочки. Пора бы привыкнуть и не попадаться на удочку. Но если не попадаться, стоит ли жить?

Именно ранней весной, а никак не накануне календарного Нового года, в существовании образуется крен, происходит сбой, нарушение ритма — нечто, заставляющее пересмотреть самые основы бытия.

Еще немного все сместится —
Правее луч, южнее птица,
И станет явственнее крен,
И книга поползет с колен.
Сместится взгляд, сместятся строчки,
И все сойдет с привычной точки,
И окажусь я под углом
К тому, что есть мой путь и дом…


С самого рождения каждый из нас приговорен к высшей мере всего земного. Каждому из нас суждено провести жизнь, путаясь в многочисленных пестрых тканях, которыми Господь задрапировал ТО, ЧЕМУ НЕТ ИМЕНИ. Весной эта ткань, ЭТА МАЙЯ становится почти прозрачной, но просвечивает сквозь нее лишь небесный ультрамарин. И ничего больше. Спаси меня, майя. Поддержи, как держит на плаву соленая вода Мертвого моря. Дай пройти нулевой цикл, не опустившись на дно.

Весна — это страсти, завершающиеся испусканием духа и воскресением. Это — точка, откуда просматривается Земля Обетованная, вход в которую нам заказан. Да это и к лучшему. Стоит на ней осесть, как она исчезает. Всякая оседлость лишает свободы. Едва остановишься, облепят мелкие заботы, как кровососы на привале. Придти нельзя, можно только идти. Идти, обмахиваясь зеленой веточкой, похожей на ту, что когда-то давным-давно стояла на моем столе в стеклянной банке.

из книги Ларисы Миллер "Золотая симфония"

.

Там пышно пылала, зацепившись за старые колонны, настурция и всегда
веял - именно веял, а не дул - портовый ветер, солоноватый и свежий. Он
наполнял приморские улицы запахом только что вымытых палуб.
Я садился на парапет над обрывом к порту и некоторое время сидел,
закрыв глаза. Так я лучше ощущал на лице дыхание этого ветра. Я различал в
нем не только запах палуб, но и акаций, и высохших водорослей, и ромашки,
что цвела в трещинах подпорных стен, и, наконец, дегтя и ржавчины. Но все
эти запахи по временам смывал особенный послегрозовой запах, что налетал с
открытого моря. Его ни с чем нельзя было сравнить и ни с чем спутать. Как
будто холодноватое от купания матовое девичье плечо прикасалось к моим
щекам.

Я привык к жаркой непрерывности этого сплошного дня (ночи казались
созданными только для передышки от жестокого дневного света), к его
монотонному гудению, как будто в глубине земли звучала медная струна, к
тому, что воздух, накаляясь, терял прозрачность и походил на твердеющее
стекло, и, наконец, к тому, что синева неба была неравномерна. Она то
сгущалась, то бледнела под нажимами ветра.
Говорят, что человеку время от времени полезно пожить в одиночестве.
На опыте своей жизни я знал, что есть много видов одиночества.
Перечислять их я не буду, но знаю, что есть одиночество в толпе и
одиночество лесное, есть одиночество, сопутствующее горю, и есть, наконец,
морское одиночество, зачастую близкое к состоянию безмолвного душевного
подъема.
Это тот безмолвный подъем, когда человек даже враждебен всякому
разговору. Он предпочитает молчать. Да что скажешь на нашем плоском языке,
когда твое перегретое за день темное тело вдруг захлестнет и охладит взбитая
предвечерним прибоем и ветром морская нежнейшая пена. Она будет таять на
тебе, покалывая кожу пузырьками душистого газа, и прикасаться к воспаленной
коже свежо и осторожно, как ветер с тех островов, где до сих пор еще, может
быть, спят в земле бронзовые девственные Дианы.
А может быть, это прикосновение больше напоминает влажные после купания
девичьи косы.
В морском одиночестве, в этой встрече с глазу на глаз с рокочущим
простором, всегда присутствует сознание если не бессмертия, то, во всяком
случае, длительных лет, которые всегда дарит нам море.
Я проводил на берегу все дни до заката. Я часто засыпал в тени большой
скалы. Я читал по строчкам книги и по целым часам мог смотреть на свитки
летучих облаков. Очевидно, в состав счастья входит и состояние
беззаботности, отсутствие самых ничтожных тревог.
Очевидно, это именно так, потому что я был счастлив тогда. Чистый,
первобытный, ничем не оскверненный свет спускался на землю................"

Читать далее...

.

"Щурясь от яркого солнца, он весь отдался веселым, радостным ощущениям выздоравливающего. Все ласкало, все веселило, все тянуло к себе: и солнце, и небо, и видневшийся сквозь решетчатую ограду сад.
Ничего не переменилось со времени его болезни! Точно он только часа на два уезжал куда-нибудь в город.
Та же бочка стоит посреди двора, по-прежнему такая же серая, рассохшаяся, с еле державшимися широкими колесами, с теми же запыленными деревянными осями, мазанными, очевидно, еще до его болезни. Тот же Еремей тянет к ней ту же упирающуюся по-прежнему Буланку. Тот же петух озабоченно что-то толкует под бочкой своим курам и сердится по-прежнему, что они его не понимают.
Все то же, но все радует своим однообразием и будто говорит Тёме, что он опять здоров, что все точно только и ждали его выздоровления, чтобы снова, вступив в прежнюю связь с ним, зажить одною общею жизнью."

Гарин-Михайловский Н.Г. Детство Тёмы

эх, летние радости....Вы впереди!!))

* * *
Море света. Живи – не хочу.
И, лицо подставляя лучу,
Я стихи сочиняю о лете –
Чем ещё заниматься при свете?

На свету, на свету, на свету
Строчку эту меняю на ту,
И гуляет по ткани словесной
Ломкий луч, золотой и небесный.



Jos Pauwels Picking cherries.

Читать далее...

.

"Он спустился по ступенькам террасы в сад. В саду царил такой же беспорядок вчерашнего дня, как и в столовой. Цветы с слепившимися перевёрнутыми листьями, как их прибил вчера дождь, пригнулись к грязной земле. Мокрые жёлтые дорожки говорили о силе вчерашних потоков. Деревья, с опрокинутой ветром листвой, так и остались наклонёнными, точно забывшись в сладком предрассветном сне."

"...что так весело поют птички, что сквозь густую листву пробивается солнце, играя на мягкой земле веселыми светлыми пятнышками, что беззаботная мошка ползет по лепестку, вот остангвилась, надувается, выпускает свои крылышки и собирается лететь куда-то, навстречу нежному, ясному дню."
Гарин-Михайловский Н.Г. Детство Тёмы


Картинка из кладовки Левконои
http://levkonoe.livejournal.com/

Читать далее...

.

«И прощание было бы еще короче, если бы любимая не задержала его настоятельными просьбами, чтобы он ускорил свой отъезд.
Дважды она возвращала его уже от самых дверей, умоляя отправляться немедленно.»



А теперь вы любите гиацинты? Как это хорошо. Вы приобрели новый источник радости, а человеку надо радоваться как можно больше.


Charles E. Perugini

цитаты из книги Нортенгерское аббатство Д.Остин


George Goodwin Kilburne

"Девочка посыпает солью обледеневшие ступени маленькой прибалтийской гостиницы и поет. Она катается на одной ножке там, где еще не посыпано. Русые волосы рассыпаются, закрывая лицо, когда она наклоняется над ведерком.

"Алена, тебе не холодно в одном свитере?" - ее мать, дежурная по этажу, кричит в форточку. Какой там, холодно. Ей в самый раз. Скользя и напевая, она занимается прекрасным делом: создает устойчивость, точку опоры. Запустила тонкую руку в ведро, достала пригоршню соли, посыпала ступеньку - вот и почва под ногами. Мои дети с азартом скользят по еще непосыпанному льду. Алена спешит туда же, разбрасывая соль. Они перебегают на новое место. Она за ними. Все визжат и падают, сшибая друг друга.

В детстве все - опора, любая мелочь: старый застиранный бабушкин фартук, который она, кажется, и на ночь не снимает; оранжевый абажур с длинной, грязной бахромой; кнопка звонка, до которого дотянешься только трижды подпрыгнув. Все это - та же соль, создающая устойчивость."


Читать далее...

«Прошел декабрь.
Ушли вместе с ним и тяжелые снеговые тучи.
Наступил январь — году начало, зиме середка, корень!
Зима разгулялась вовсю. Ударили морозы, да такие, что, казалось, само солнце сговорилось с зимой и, вместо живительного тепла, излучало на заснеженную землю леденящий холод. Все леса затянуло серой туманной мглой, выжатой из воздуха сильным морозом.
Маленькое, колючее солнце смотрело на мир тускло, словно через про¬мороженное стекло. Даже- звезды ло ночам не могли пронзить эту мглу и мутными точками чуть виднелись в мглистом морозном воз¬духе.
Особенно морозно было по утрам, когда над лесом занималась багрово-красная заря, а с севера дул пронзительный, острый, как бритва, ветер. Даже деревья не терпели такой стужи и трещали, будто кому-то жалуясь. В тонких ветках леденел сок, лед разрывал молодые волокна. Ветки делались хрупкими и, не выдержав даже слабого напора ветра, ломались, словно стеклянные. На озере резко, как ружейные выстрелы, трещал лед. Треск глухо перекатывал¬ся по лесу, нарушая утреннюю тишину. С тонких, обледенелых веток берез сыпался рассыпчатый иней.
В такие морозы дед Никита отсиживался в избушке. Только часа на два выходил он, чтобы принести с озера свежей воды да натаскать дров. Так целыми днями и вился над избушкой белый столб дыма, словно развесистая белая береза в инее.
В такие дни замирало все. Только ветер, жесткий и колючий, как еж, одиноко бродил по лесу. Он целыми днями ворочался в голых верхушках берез, пел на каких-то радостях свою угрюмую, древнюю, как земля, песню, а лес стонал. С высоких сосен падали снежные шапки. Задевая за сучья, они дробились, и в воздухе долго искрилась алмазная пыль. От падающих раздробленных шапок снег под деревьями делался ноздристым, как пчелилиные соты.
главка из книги В.Подгорнова "Солнечное племя"


Георгий Машковцев (George Mashkovtsev)

«Балтийский янтарь» на Яндекс.Фотках

«Дары морские» на Яндекс.Фотках

"....... Считается, что янтарь , сформировавшийся до третичного периода, представляет собой окаменевшую смолу только хвойных деревьев. Такой янтарь находят в Нью-Джерси. Он имеет более красноватые и тёмные оттенки, чем балтийский камень. А янтарь Аляски, наоборот, необычайно прозрачен и ярок, и спектр характерных для него тонов широк – от медово-жёлтого до чёрного. Японский янтарь часто бывает приятного карамельного цвета. Он встречается вместе с морскими окаменелостями, и возраст его составляет примерно 85 миллионов лет. В России, на полуострове Таймыр, находятся, вероятно, самые большие в мире залежи янтаря мелового периода. А в Ливане добывают один из самых древних видов янтаря, который образовался 120-130 миллионов лет назад."
Читать далее...

.....Но самое большое чудо — это было окно : оно было забрано щитом только до половины, и из него были видны церкви, обнаженный весенний лес с мелькающими тысячами галок и ворон. Видна даже была одна цветущая яблоня!

А надо всем распростерлось бледно-палевое утреннее небо с розовыми облаками. Небо! Знаете ли вы, как оно прекрасно! Если бы люди не видели его каждый день и каждый час, они удивлялись бы ему и за тридевять земель ездили смотреть на него, как сейчас ездят смотреть на море и на какие-нибудь редкости вроде водопадов и пещер. Я не могла наглядеться на небо, часами просиживала у окна, не отрывая глаз от него. Окно наше выходило на запад. Как хороши были закаты! Никогда ни одно произведение искусства не потрясало мою душу красотой так, как это окно, из которого было видно небо с силуэтом стройной колокольни.

Я писала:
На золотом шелку небес
Лиловые клубятся тучи,
Раскинул паутину сучьев
Весенний обнаженный лес.
Горит парчовая заря!
На светлом золоте заката
Чернеет мощная громада
Старинного монастыря.
Недвижен воздух.
Силуэты
Мелькают галок и ворон…
До странности похоже это
На старый позабытый сон!
Четыре века в этой келье
Затворницы влачили дни,
На золотой закат глядели
Из этого окна они.
Чернели те же колокольни
На бледном золоте небес,
И также сердце билось больно,
И также жаждало чудес.
И я, живя в Стране Советов,
Заточена в монастыре,
Гляжу на те же силуэты
На потухающей заре.
Бегут часы…
Гляжу в окно,
Стихи слагаю безыскусно;
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.

Ольга Львовна Адамова-Слиозберг "Путь"


Natasha Tabatchikova

"................Жизнь иссякала.
И если бы кто-то спросил меня: "Какой же источник тебя все-таки питал?" - искренне ответила бы: "Не знаю",
но потом, вне логики жизненных обстоятельств, вспомнила бы странное ощущение соседства каких-то Божьих волн и степные, лунные ночи Киргизии.
Они были храмом.
Работая в ночную смену, мы оказывались в самом сердце лунной азиатской ночи.
Она гудела, была наводнена шуршанием песка, трав, стрекотом цикад.
Полуголодное существование уволакивало не то к забытью, не то к вознесению.
Казалось, будто и вовсе тебя нет, ты только то, чем внемлешь мирозданию. Что-то вокруг происходило, творилось.
Земля со страстью призывала к себе лунный свет, упивалась им, ополаскивалась, принимала в себя. Сияние позванивало.
Я " видела " высоту ночи.
И понимала: грандиозное, недосягаемое оно есть."
"Жизнь - сапожок непарный : Воспоминания" Тамара Петкевич


«Закат в степи» на Яндекс.Фотках

— От судьбы никому не уйти, — сказал он нетерпеливо.
— И никто не знает, когда она тебя настигнет. Какой смысл вести торг со временем?
И что такое, в сущности, длинная жизнь?
Длинное прошлое.
Наше будущее каждый раз длится только до следующего вздоха.
Никто не знает, что будет потом.
Каждый из нас живет минутой.
Все, что ждет нас после этой минуты, — только надежды и иллюзии.

Эрих Мария Ремарк "Жизнь взаймы"

много осени