Недавно у меня в пределах непосредственной досягаемости образовались все семь томов сочинений Дж. Роулинг о Гарри Поттере. До сих пор я этих писаний не читал, зато «по диагонали» проглядел парочку «разоблачительных» рецензий на предмет их еретичности и скрытого сатанизма. В нескольких фильмах о Гарри Поттере я ничего похожего не обнаружил, но фильм редко бывает адекватным изложением книги. В общем, решил я ознакомиться с сочинениями Роулинг, чтобы составить свое мнение о книгах.
Прямо скажу, щедрые похвалы, публиковавшиеся в самых разных «общечеловеческих» изданиях, на мой взгляд, сильно преувеличены. Довольно средне написанная серия фэнтезийных романов – местами скучноватых, местами достаточно увлекательных – вполне «съедобная» для любителей жанра, и уж явно ничем не отличающаяся в худшую сторону от огромного числа аналогичных произведений, не вызвавших ни малейшей критики «православной общественности». Если последовательно проводить линию «похулителей» Поттера, то надобно от всех сказок про Бабу-Ягу и Змея Горыныча избавиться, ибо повествуют о «нечистой силе».
Для любителей же «богословского анализа» Поттериады, обнаруживших в книгах немало еретических и сатанинских «подтекстов» и «намеков», позволю себе привести исторический анекдот, изложенный в статье Льва Тихомирова о замечательном русском мыслителе Константине Леонтьеве, который, как известно, некоторое время служил Московском Цензурном Комитете:

Другой раз Леонтьев чрезвычайно задержал разрешение одной совершенно невинной народной повести. Автор несколько раз бегал в Комитет и, наконец, пошел к Леонтьеву на квартиру, прося поскорее надписать разрешение, так как повесть совершенно безупречна и прочесть ее можно очень быстро. Леонтьев сначала отделывался разными, явно слабыми отговорками. Но автор указывал, что ведь и он, и издатель терпят от такой медлительности серьезный ущерб. Издатель теряет время публикации, автор не получает гонорара. Леонтьев, прижатый к стене, наконец, раскрыл свой секрет.
— Да что же мне делать, когда он все не удосуживается прочесть вашей повести!
— Кто такой «он»? — спросил удивленный автор.
— Да мой Федька...
Что же оказалось? Леонтьев сам не рассматривал книжек для народа, а отдавал своему лакею Федору. Как будто просто почитать для развлечения. Когда Федор приносил ее обратно, он его расспрашивал:
— Ну что ж, понравилась книжка?
— Хорошая книжка, занятная.
— А может быть, там есть что-нибудь против Бога, против святыни?
— Как можно-с! Ничего такого нет...
— Ну это хорошо. А то иной раз Бог знает что пишут... Вот тоже против Царя пишут...
— Ни-ни. Ничего против Государя нет. Книжка очень занимательная.
Тогда Леонтьев, без дальнейших размышлений, надписывал «Печать разрешается». На этот раз Федька почему-то заленился прочесть повестушку.
Эту историю рассказывал мне в Петербурге сослуживец по Главному Управлению Садовский, бывший при Леонтьеве в Московском Цензурном Комитете. Леонтьев тогда объяснял в Комитете причину такого своеобразного рассмотрения народных книг. Авторы, говорил он, обыкновенно либеральничают и стараются провести какую-нибудь «тенденцию», а в то же время желают и спрятать ее от внимания цензуры. Но если Леонтьев сам начнет читать, то хитрости автора тотчас обнаружатся для него, и он принужден будет запретить книжку. Между тем, авторы так усердно затушевывают свою тенденцию, что народ может совсем не заметить ее. Тогда, значит, книжка безвредна, и ее можно печатать. Поэтому он и дает ее прочитать Федьке. Если он ничего не заметит, то, следовательно, и прочие, подобные ему читатели никаких вредных влияний не восприимут.

Прочел книгу «Воинство святого Георгия. Жизнеописания русских монархистов начала ХХ века» (Составители и редакторы А. Степанов и А. Иванов, СПб, «Царское дело», 2006).
В общем, книга содержит немало интересной информации о крупных деятелях русского монархического движения начала ХХ века, таких как свщмч. прот. Иоанн Восторгов, свщмч. еп. Макарий (Гневушев), свщмч. еп. Гермоген (Долганов), свщмч. прот. Михаил Алабовский, А. Дубровин, Н. Марков-2-й, В. Грингмут, И, Щегловитов, генерал Г. Мин, прот. Михаил Петроцкий, прот. Владимир Востоков, проф. А. Вязигин и многие других. Видишь и стойкость стояния за Христа и Церковь Православную вплоть до мученической смерти, и верность убеждениям, несмотря ни на какие тяжкие обстояния, и жертвенный труд людей, полагавших все силы и средства на спасение России.
И тем не менее, книга оставляет, в общем, довольно тягостное, печальное впечатление. По сути, это сборник жизнеописаний тех, кто не смог выполнять взятую на себя величайшую задачу (в этом смысле – за редкими исключениями – я не разделяю призыва составителей и авторов сборника «равняться» на монархистов начала ХХ в.). Лидеры правых консервативных сил перессорились, разругались, перегрызлись между собой. Цель – сохранить Православную Россию во главе с Помазанником Божиим погреблась между партийными склоками и распрями. Очень часто во внутренних «разборках» господа правые использовали методы и действия самые подлые и нечистоплотные – клевету, доносительство, сплетни и пр. Партийные и межличностные разногласия стали важнее ДЕЛА…
Потому ДЕЛО и было проиграно. Потому правые, не смогли повести за собой людей. Потому даже в Гражданскую войну, когда чуть ли не каждая микроскопическая партийная группировка создавала свои боевые подразделения – красные, белые, зеленые, черные, монархисты (несмотря на постулируемую всероссийскую поддержку Союза Русского Народа) не сумели сформировать СВОЕЙ армии, воевавшей бы с большевизмом за Веру, Царя и Отечество, а не за «учредилку» и «свободы».
Самое же печальное в том, что нынешние монархисты повторяют ошибки своих предшественников – хоть и на несоизмеримо более мелком и смешном уровне (классика: трагедия повторяется как фарс). Раньше расколы сотрясали многотысячные партии, имевшие серьезное политическое влияние, представителей в органах власти, создавшие разветвленную сеть региональных структур, выпускавшие периодические и иные издания и пр. Теперь же склоками занимаются «вождишки» микроскопических «всероссийских» организаций состоящих из полутора десятков активистов, не имеющих ни влияния, не ведущих никакой работы, а специализирующихся лишь на поливании грязью конкурентов в борьбе за «лидерство» в монархическом движении.

Во вторник ездил в командировку в Москву. Среди прочих деловых встреч, общался и с хозяином и руководителем одной из сербских компаний, ведущих деятельность на территории России. Общение постепенно переросло чисто деловой характер, и на прощание серб подарил мне весьма интересную книгу историка Веселина Джуретича «Развал Югославии», каковую я сейчас и читаю.
Честно говоря, я далеко не во всем согласен с автором. Прежде всего, это касается воинствующего антиюгославянства и проповеди концепции «этнического эгоизма»; кроме того, некоторые его оценки кажутся мне несколько легковесными и субъективными (в том числе и о российских делах). Помимо этого, явно оставляет желать лучшего перевод книги. Тем не менее, работа весьма интересна, содержит огромный и прекрасно систематизированный фактический материал.
Публикую небольшой отрывок, касающийся антисербской политики коммунистического режима Тито.

В тесном сотрудничестве с Советским Союзом были осуществлены и первые общественно-экономические преобразования: в период с 1945 по 1948/49 год конфискация имущества «оккупантских прихвостней» сильнее ударила по сербским четникам, чем по хорватским усташам. Тогда в целой Югославии была ликвидирована частная собственность: заводы, фабрики, рудники, гостиницы, - конфисковано все имущество династии Карагеоргиевичей; был принят закон о национализации сдававшихся внаем домов и квартир. У Сербской православной церкви были отняты обширные угодья и земли под застройку...
В процессе коллективизации, которая началась в начале 50-х годов, в плодородные районы страны было переселено много бедных крестьян, но делалось это с определенным национальным расчетом: среди переселенцев преобладали сербы из Хорватии (из Сербской краины), а бедные хорватские крестьяне из Западной Герцеговины и Далмации переселялись в населенные сербами части Славонии, которые после войны были включены в федеральную Хорватию. Эти земли вошли в состав Хорватии по воле Тито, умело манипулировавшего сербскими «интернационалистами», в первую очередь Милованом Джиласом и его верными слугами. В результате почти компактные сербские районы вдоль Дуная (Восточная Славония, Баранья и Западный Срем) стали сербско-хорватскими. Преследуя великохорватские интересы, Тито в то время уделял особое внимание этническим группам буньевцев и шокацев на севере Бачки. Буньевцы и шокацы - потомки окатоличенных сербов, а теперь по религиозной принадлежности их приписывали к хорватам.
Ярче всего антисербский политический курс был выражен в Косове и Метохии, где поддерживались шкиптары, несмотря на то, что всю войну они боролись против сербов на стороне оккупантов, несмотря на то, что в конце 1944 г. они подняли восстание против югославских освободителей и это привело к введению в области военного управления. Самым отвратительным образом антисербский протекционизм здесь выразился в принятии закона, запрещавшего изгнанным в ходе войны сербским семьям возвращаться на свою землю (общее число изгнанных составило около 100.000, а этот закон распространялся на самые широкие категории беженцев). Отнятая у сербов земля была роздана шкиптарам, а кроме того, более 100.000 албанцев, переселенных во время фашистской итальянской оккупации в Косово и Метохию, сохранили за собой узурпированные у сербов участки земли. Несколько десятков тысяч албанских переселенцев в Западной Македонии также оставили отнятую у сербов землю в своем владении...
Всемогущий Йосип Броз Тито, пользуясь национально-историческим и духовным разорением сталинской России, видел себя в то время главой некоей балканской федерации, одной из составляющих которой должна была стать Албания (вместе с Косовом и Метохией). В связи с этим он стимулировал все, что вело к этнической чистке этого центра сербской духовности и государственности (в Космете сохранилось более 1300 памятников сербской культуры, многие из которых принадлежат к XII - XV вв.). Особенность сербской исторической ситуации особенно отчетливо проявилась 19 апреля 1947 г. в Москве на переговорах Сталина и югославской делегации, в которой были Эдвард Кардель, Владимир Попович и другие. Сталин был доволен, когда Кардель сообщил, что Косово и Метохия скоро будут переданы Албании...
Иностранцы отдавали колыбель сербской культуры турецким экспонентам, хотя она, пережив столетия угнетений, в большинстве своем все еще была сербской: шкиптаров после II Мировой войны здесь было 53,8%, причем в это число входили также цыгане, турки, мусульмане (исламизированные сербы) и другие народности, а собственно сербов насчитывалось 46,16%. Общая численность населения косово-метохийской области составляла после войны 733.034 человека. Общая картина событий наводит на мысль о том, что на московских переговорах о судьбе Косова и Метохии говорилось об отделении этой области от Сербии и вхождении Албании в состав Югославии на правах седьмой республики, составной частью которой стал бы и Космет. Осуществлению этого плана помешал конфликт Тито со Сталиным...
После II Мировой войны сербские земли переживали искушения, подобные тем, что испытывал русский народ после Октябрьской революции. Власть предержащая во имя борьбы против «старой реакционной системы» уничтожала духовные и культурно-исторические составляющие сущности народа. Разжижалась традиционная и нравственная самоидентификация народа, что превращало его в идеологизированную толпу. Фаворизация нерусских и несербских народов под видом борьбы против «великорусского самодержавия» и «великосербской гегемонии» поощряла сепаратизм любого рода...
В отношении коммунистических режимов к Русской и Сербской православной церквям наблюдались не только враждебность, но и планомерные преступления. Преследовалась человеческая индивидуальность, все, чем утверждается личность: религия, культура, семья, индивидуальная собственность. Церковь подверглась маргинализации в общей политике подавления народного самосознания...

А это уже более современные данные. Православные храмы разрушенные в Косово в 1999-2003 гг.:

Престранное чувство испытываешь, когда читаешь в художественном произведении (пусть даже и основанном, в значительной степени, на автобиографической базе) о событиях, очевидцем и «соучастником» которых довелось побывать и о людях, с которыми так или иначе был знаком и общался.
Вот отрывок из книги известного православного литератора, автора знаменитого «Сорока сороков» Петра Паламарчука (Царствие ему Небесное; нас связывали добрые, вполне единомысленные отношения) «Наследник Российского престола или...», которую я недавно прочел:

Лет пять спустя после Вильно [1990 г. – МЪ] поэт-спутник как-то через очень-очень тайный намек привел его на собрание вновь воссоздаваемого Союза монархистов [т.н. Православно-Монархический Орден-Союз – МЪ], во главе коего стояли инок И. [точнее, иеродиакон Дионисий (Макаров) – МЪ], сам-себе глава комиссии по канонизации Царской семьи, и некто Ю[рков – МЪ], «по матери Энгельгардт». Покуда первым делом клеймили марксово семя, Калина поклонился своей недальней соседке с Сокола девяностолетней Татьяне Ивановне, литераторше и певунье; другой известный предполагаемый член писатель-славянолюб С[олоухин – МЪ], с которым они были когда-то в Аргентине, на всякий случай приказал из Переделкина поработать без него... Но когда вторым делом стали собирать под запись в тетрадку по 25 целковых на возрождение империи, он молча взял соседку под руку и, пообещавши перевести деньги со счета, удалился.
Следующее живое монархическое общение [1992 г. – МЪ] было уже вновь откликом той встречи, где он подрыл богослова Александра М[еня – МЪ]: оказалось, что присутствовавший при том архимандрит Никон, впоследствии главный редактор [точнее, иеромонах Никон (Белавенец), редактор – МЪ], «Московского церковного вестника», получивший потом взамен приход неподалеку от калинова родного Румянцева, приглашает его не много — не мало на встречу в Дворянское собрание с прибывшими в Москву главою Императорского дома великой княгиней Марией Владимировной и матерью ее, вдовой великого князя Владимира Кирилловича Леонидой Георгиевной. Калина раздобыл где-то по соседству приличную тройку, созвонился посоветоваться с былым приятелем художником Андреем Г[олицыным – МЪ] — тот нынче состоял главою [предводителем – МЪ] Российского дворянского собрания, — прихватил какие-то свои работы и прибыл на Волхонку, в старинный особняк, где в XVIII веке была усадьба, в начале нынешнего основали партию октябристов, а затем находился музей Маркса-Энгельса и журнал «Марксистско-ленинская философия», перекрасившийся теперь в «Свободную мысль».
Здесь он в коридоре с чувством живейшего недоумения повстречал немало своих бывших преподавателей того самого прежде вечнозеленого учения, но князь Зураб Ч[авчавадзе – МЪ], не дал долго размышлять, а подкатил тотчас к высочайшим гостьям и представил. Затем они еще после прочих долгих приветствий трапезовали в тесной компании (наследника великого князя Георгия не было)...
Год спустя [точнее, два – 1994 г. – МЪ] он получил роскошное приглашение в зал Дворянского собрания на Моховую на Всероссийское монархическое совещание. К той поре Калине уже стал известен раздор, которым русские обычно начинают всякое свое дело, между сторонниками законной линии Романовых и теми, кто желает скликать Земский собор и избрать на нем новый царский род, причем один рукастый деятель без шуток предлагал на престол даже внука советского маршала. На сей раз великокняжеская семья не прибыла, и слава Богу: это оказался форменный бедлам [любопытно, что именно это слово и мне пришло на ум, когда я писал краткий отчет об этом безумном мероприятии - http://monarhist-spb.narod.ru/Archives/monarhist-26.htm#2 – МЪ]. У входа стояли незнамо во что облаченные воители, большая часть которых, естественно, отправилась тотчас по открытии в буфет. И покуда именитые деятели культуры, наконец решившиеся раскрыть свою темную царистскую сущность, прели в президиуме, а телевидение с половой страстью снимало ряженых самозванцев, — народ медленно и со смаком напивался шампанским, чего давно себе не мог позволить. Нынче же решил не упустить. Кого тут только не нанесло, даже «ребят с Войковской» и жившую там же чувашскую поэтессу невероятных соблазнов. Один праздничный дурак, налившись под завязочку, добрался до соседа Калины по столику: «Что-й то ты, брат, заторможенный — дай я тебя растаможу!», засим вынул газовый «Люггер» и стал пулять в воздух, а за ним вслед и все те, у кого чего подобного было, разве что не из баллончиков. Попривыкшая было даже к перестроечным балаганам прислуга совершенно онемела, а Калина, сгорая со стыда, подался скорее вон...
Куда более пристойным вышел следующий съезд в прошлом году [1996 г. – МЪ], созванный [Российским – МЪ] Имперским Союзом-Орденом: никаких клоунов, хмельных верзил или сам-себя-на-трон-возводященских. В одном из первых же докладов упоминавшегося уже протоиерея Л[ьва Лебедева – МЪ] говорилось (это Калина более всего запомнил), что для того, чтобы Бог дал Государя, ощущение царя нужно долго и тщательно внутри себя взрастить, а в государстве произвесть «санацию». Здесь даже милейшие молодцы, читавшие обращение собрания к Леониде Георгиевне и потом передававшие адрес ей в руки со словами «Дозвольте повергнуть к Вашим стопам...» — гляделись совсем не так театрально.
Потом был прием в Даниловом монастыре (писатель С[олоухин – МЪ]. на съезд опять не явился, но обед почтил), однако хорошенько гаркнуть «Боже, царя храни!» не дали. Утомленные таким давлением, они с полузнакомым казачком подались через две станции к «Новокузнецкой». Сама станция стояла на костях церкви Параскевы Пятницы, а вот рядом был раньше скверик... Тут Калина с донским, вроде бы, уроженцем продолжили рассуждать о скором возвращении царя народу, покуда тот не ляпнул: «Только не Гоша Гогенцоллерн». Калина опешил; но чтоб не вторить пошлому кощунству, препираться отложил, и спросил только: «Вы с ним так коротко знакомы?» — «Да я вообще...» — «Недавно из комсомола?» — удостоверил художник, встал и отправился восвояси...

Чудно... События, очевидцем которых был, люди, которых знал – и вдруг в книге. Очень странное ощущение, ностальгическое что ли, сам не пойму.

Случайно наткнулся на отличнейший ресурс, на котором собраны произведения замечательного русского эмигрантского писателя Ивана Сергеевича Шмелева (если не все, то, по крайней мере, очень многие).
Художественная литература:
http://smalt.karelia.ru/~filolog/shmelev/texts/arts/arts.htm
Публицистика:
http://smalt.karelia.ru/~filolog/shmelev/texts/publ/publ.htm
Переписка:
http://smalt.karelia.ru/~filolog/shmelev/texts/letters/letters.htm
Приятного чтения!

Вообще-то, я современных авторов – специалистов по «сенсациям» и «опровержению предрассудков общественного мнения» – предпочитаю не читать: слишком уж много у них «натяжек», игнорирования «неудобных» фактов, не «укладывающихся» в придуманную концепцию, очевидного невежества и пр.
Не является принципиальным исключением и Вадим Кожинов, нагородивший, на мой взгляд, немало откровенной ерундистики в работах, касающихся истории «реального социализма».
Но недавно у меня «дошли руки» прочесть его книгу «Черносотенцы (и Революция)». В сети ее можно прочесть, в частности, здесь:
http://kozhinov.voskres.ru/cher-sot/chersot.htm
Несмотря не ряд фактических неточностей (по преимуществу, совершенно несущественных), бОльшая часть книги (за исключением ряда крайне спорных положений главы «Что же в действительности произошло в 1917 году?») явно представляет положительный интерес для интересующейся вопросом публики.
Автор спокойно и взвешенно рассматривает такие проблемные вопросы, как: принципы, действия и участники русского дореволюционного черносотенного движения; причины, формы, масштабы еврейских погромов; причастность и отношение к ним черносотенцев и русского правительства и др.
Думаю, что тем, что хочет лучше разобраться в этой проблематике, полезно будет ознакомиться с этой книгой. ИМХО, автор несколько идеализирует черносотенцев и не слишком объективен в оценке Белого движения (вообще, некоторые историософские позиции Вадима Кожинова представляются мне глубоко неверными и по сути – нехристианскими), в книге есть немало интересных фактов, а также ценных мыслей и наблюдений.

Закончил читать роман замечательного русского писателя Ивана Шмелева «Пути небесные».
Это произведение представляет собой художественно переработанную и отчасти видоизмененную биографию монаха Оптиной пустыни Виктора (Вейденгаммера), подвизавшегося в обители в конце XIX – начале ХХ века (почил в 1916 году).
Это книга о причудливых, непонятных, порой невероятных для человеческого ума путях, которыми Господь призывает людей к Себе. Книга об изменении и преображении человеческого естества в Боге. Сам Шмелев порой называл это произведение «Солнцем живых», в противоположность своему роману «Солнце мертвых» (кстати, если кто не читал, также рекомендую ознакомиться), описывающему жизнь в Крыму, посла захвата его большевиками в 1920 году. Деградации, «оживотнению» людей Шмелев противополагает «обожение», жизнь в Духе. Оба эти видоизменения, обе разнонаправленных «эволюции» человека в ХХ веке проявились особенно ярко в России.
Роман, к сожалению, закончен не был – Шмелев умер во время работы над третьим томом произведения. Но и то, что успел сделать автор производит на читателя сильнейшее впечатление живостью, искренностью, яркостью духовных переживаний персонажей. Порой они обрисованы до чрезвычайности выпукло, видимо, чтобы проявить крайности человеческой природы, постоянную борьбу между приземляющей плотью и рвущейся к Небу душой. Всякий человек, даже делающий самые первые, робкие шаги к духовной жизни, непременно найдет в книге отголоски тех борений, с которыми ему приходилось сталкиваться самому.
Следует особо отметить язык автора – сочный, образный, искренний, без излишних «замысловатостей» и претенциозных метафор, сплошь и рядом встречающихся у современных писателей и призванных как-то замаскировать совершеннейшую духовную пустоту и теплохладность их опусов. Недаром Александр Куприн говорил: «Шмелев теперь – последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка».

Публикую небольшой отрывок из книги «Русский консул», написанной Вуком Драшковичем (нынешние действия этого человека – литератора, диссидента-антикоммуниста, монархиста, лидера Сербского движения обновления, который теперь призывает к вступлению Сербии в НАТО – для меня непостижимы). Это фрагмент художественного произведения, но все, описанное в нем, основано оно исключительно на реальных фактах. Дана картина быта, серой повседневности... удивительно выразительной серой повседневности. Место действия – Косово – часть «единой много- и интернациональной социалистической Югославии». Время действия – середина 70-х гг.
Читать