В Библии мы находим, пожалуй, одно из первых упоминаний об армии, разбитой из-за пьянства. Причем из-за пьянства главнокомандующего. Случилось это в незапамятные времена пророка Илии.

Две противоборствующие армии готовились к решающей схватке. Более малочисленные израильтяне отнеслись к предстоящему мероприятию серьезно: готовились, трепетали перед превосходящими силами противника, прощались с близкими.

А вот командующий сирийской армией, некий Венадад, отнесся к своим обязанностям халатно: «Венадад же напился допьяна в палатках вместе с царями, с тридцатью двумя царями, помогавшими ему». «32 царя» — выглядит внушительно, сразу представляется тьма войска. Но к этому следует относиться просто: в те времена каждый проходимец с шайкой своих головорезов норовил назвать себя царем. В итоге трезвые израильтяне одолели сирийцев, управляемых пьяными предводителями, причем безответственному Венададу удалось бежать.

Так из-за пагубного пристрастия полководца к алкоголю была загублена целая армия. Хотя есть подозрение, что сирийское войско, глядя на своего командующего, едва ли оставалось в целомудренной трезвости.

В 390 году до н.э. дикие племена галлов (кельтов) разбили римское войско и захватили Рим. Остатки римских легионов укрылись в этрусском городе Вейи, а население Рима укрылось на укрепленном холме — Капитолии. Римлян, укрывшихся на Капитолии, спасли гуси, предупредив своим гоготаньем о подкрадывающихся галлах, — эта история известна многим.

А вот одну из галльских армий разбил вполне себе человек — талантливый римский полководец Камилл. Главным в этой операции было незаметно оказаться рядом с галльским войском и терпеливо дождаться ночи. Дальнейшее — дело техники: с вечера кельты по своему обычаю (вспомни ирландцев) основательно накачались; римляне, выскочив из засады, кинулись на врагов, которые лежали в стельку пьяные, и началась дикая резня. Галлы были изрублены на куски, не многие вернулись домой и наверняка впоследствии проповедовали трезвый образ жизни.

Знаменитые в античности Сиракузы, ныне заштатный сицилийский городок, были осаждены грозными римскими легионами. Римские солдаты были настроены решительно; это были легионы, бежавшие от Ганнибала при Каннах, и теперь воины хотели кровью искупить позор. Но сиракузянам помогал Архимед, беспрестанно выдумывавший хитроумные военные механизмы, и осада затянулась на два года — с 214 по 212 год до н.э.

Интересно, что среди римских осадных машин, уничтоженных механизмами Архимеда, была самбука — вообще-то в древности так назывался струнный инструмент, а осадная машина просто была на него похожа (чем похож ликер на музыкальный инструмент или осадное орудие — совершенно непонятно). Гипотетически осада могла длиться до тех пор, пока Архимед не умер бы от старости. Но тут греки, во все времена любившие классные вечеринки, решили немного забыть об ужасах войны и, устроив праздник в честь богини Артемиды, знатно в связи с этим напились. Восхваление Артемиды (а точнее, Диониса) в Сиракузах было настолько всеобщим, что даже «солдаты пировали в башнях, многие спали в опьянении».

Более воздержанные римляне воспользовались ситуацией. Римский полководец «подстерег момент веселья и связанной с ним распущенности», легионеры овладели стенами, наводнили город, безжалостно расправившись и с нетрезвыми сиракузянами и решавшим в тот момент очередную теорему Архимедом.

Весь VI век н.э. славяне стремились заселиться на Балканском полуострове, а византийцы пытались этому помешать. В итоге славяне заселили Балканы, но поначалу византийцам удавалось сдерживать миграционный поток. Византийские войска даже переправлялись через Дунай и били врага на его территории.

В один из таких походов (598 год) войско византийцев заблудилось в безводных местах, и несчастные солдаты три дня вынуждены были утолять жажду только вином. Наконец нашли какую-то речушку, и пьяная армия, вконец утеряв всякое подобие дисциплины, бросилась к вожделенной воде.

Меж тем славянское войско искусно замаскировалось в лесу на противоположном берегу, «словно какая-то забытая в листве виноградина», как поэтично выразился византийский историк, описывавший эти события. Внезапно напав на измученных винной диетой византийцев, славяне разгромили противника.

В 1377 году русские княжества облетела весть о готовящемся вторжении ордынского войска. Для отпора супостату собрались русские дружины и стали ожидать на берегах реки Пьяны. А враг все не появлялся… То ли томительное ожидание слишком затянулось, то ли название реки повлияло на настроения в армии, но сделались русские воины беззаботными, расслабились, перестали вести караульную службу, сняли с себя доспехи, предались бражничеству (бражничеством в те времена называлось изготовление спиртных напитков) и «пили без меры, и напивались допьяна, и ездили пьяными». «Поистине — за Пьяною пьяные!» — восклицает по этому поводу летописец — любитель каламбуров. Князья же, бояре да воеводы и вовсе разъехались на охоту, оставив хмельное войско без руководства, — «утеху себе устроили, словно они дома у себя были». Все это не могло хорошо кончиться. Внезапно напавшие татары разгромили русские дружины; два князя, множество бояр, огромное количество воинов были убиты или потонули в Пьяне. Нижний Новгород, Рязань и окружавшие из земли были захвачены, сожжены и разграблены.

Побитые русичи сделали выводы и три года спустя на Куликовом поле подошли к предстоящему сражению более ответственно.

Эта «битва», пожалуй, является апофеозом истории военных поражений из-за пьянства. Случилось это в 1788 году, во время очередной австро-турецкой войны, у современного румынского города Карансебеш. Предполагалось, что сражаться будут австрийцы с турками, но тут вмешались цыгане… Вечером к месту предстоящего сражения подошли гусары — авангард австрийской армии, возглавляемой самим императором Иосифом II. Турок они не обнаружили, зато повстречали цыганский табор, у которого притомившиеся с дороги воины купили несколько бочек шнапса.

Вскоре к месту гусарской попойки подтянулась пехота и потребовала продолжения банкета уже со своим участием. Наглые гусары не просто отказали пехотинцам в их справедливой просьбе, но и принялись сооружать из бочек баррикаду. Началась потасовка. В этот флешмоб втягивались подходившие австрийские части. Положение усугублялось тем, что в многонациональной Австрийской империи и войска, соответственно, были многонациональные. Не все полки в силу языкового барьера могли понять, в чем дело. Первые прибывшие подразделения еще могли разобрать, что «наши» кавалеристы дерутся с «нашей» пехотой и вступались за своих, действуя кулаками и не применяя оружие. Следующие же части были уже в полной уверенности, что впереди идет бой с турками, и принимались всерьез палить по «противнику». Так перебранка переросла в перестрелку. Наступившая ночь только усилила всеобщую неразбериху.

Одна из сторон (пехота ли, кавалерия — неизвестно) победила в схватке и погнала «противника» прочь. Немецкие офицеры попытались остановить бегущую армию и принялись кричать: «Halt! Halt!» («Стой! Стой!»). Плохо понимавшие немецкий язык подданные империи (славяне, венгры, итальянцы) во всеобщей суматохе приняли это за турецкий клич «Аллах! Аллах!», в результате чего пальба и паника только усилились. Наконец в бой вступила австрийская артиллерия, поливая огнем «турок».

В довершение всего этого паноптикума из-за загородки вырвался табун лошадей. Солдаты решили, что их уже принялась добивать турецкая кавалерия. Теперь все австрийское войско воевало само с собой. Битва естественным образом переросла в паническое бегство. Мост через протекавшую в тех местах реку рухнул, и многие солдаты утонули.

Иосиф II, также полагая, что бой ведется против турок, пытался вмешаться, но бежавшая в панике толпа сбросила императора с коня, и тот чудом спасся, упав в реку. К утру все было кончено: австрийская армия в страхе разбежалась, оставив на поле боя 10 тысяч убитыми и ранеными.

Турки прибыли на поле битвы только через два и ничего не поняли, увидев горы трупов, брошенное оружие и припасы. Это была самая крупная победа турецких войск в данной войне.