Петр I Алексеевич Великий - первый Император всероссийский, родился 30 мая [9 июня] 1672 года — 28 января [8 февраля] 1725 года) 30 мая 1672 года от второго брака царя Алексея Михайловича с Натальей Кирилловной Нарышкиной , воспитанницей боярина А.С. Матвеева .
Вопреки легендарным рассказам Крекшина , обучение малолетнего Петра шло довольно медленно.
Предание заставляет трехлетнего ребенка рапортовать отцу в чине полковника; в действительности, двух с половиной лет он еще не был отнят от груди. Мы не знаем, когда началось обучение его грамоте Н.М. Зотовым , но известно, что в 1683 г. Петр еще не кончил учиться азбуке.До конца жизни он продолжал игнорировать грамматику и орфографию.
В детстве он знакомится с "экзерцициями солдатского строя" и перенимает искусство бить в барабан: этим и ограничиваются его военные познания до военных упражнений в селе Воробьеве (1683). Осенью этого года Петр еще играет в деревянных коней. Все это не выходило из шаблона тогдашних обычных "потех" царской семьи.
Отклонения начинаются лишь тогда, когда политические обстоятельства выбрасывают Петра из колеи. Со смертью царя Феодора Алексеевича ,глухая борьба Милославских и
Нарышкиных переходит в открытое столкновение.
27 апреля толпа, собравшаяся перед красным крыльцом Кремлевского дворца, выкрикнула царем Петра, обойдя его старшего брата Иоанна ;
15 мая, на том же крыльце, Петр стоял перед другой толпой, сбросившей Матвеева и Долгорукого на стрелецкие копья.
Стрелецкий бунт
Легенда изображает Петра спокойным в этот день бунта; вероятнее, что впечатление было сильное,и что отсюда ведут начало и известная нервность Петра и его ненависть к стрельцам.
Через неделю после начала бунта (23 мая) победители потребовали от правительства, чтобы царями были назначены оба брата; еще неделей спустя (29-го), по новому требованию стрельцов, за молодостью царей правление вручено было царевне Софье .
Партия Петра отстранена была от всякого участия в государственных делах;
Наталья Кирилловна во все время регентства Софьи приезжала в Москву лишь на несколько зимних месяцев, проводя остальное время в подмосковном селе Преображенском.
Около молодого двора группировалась значительная часть знатных фамилий, не решавшихся связать свою судьбу с временным правительством Софьи.
Предоставленный самому себе, Петр отучился переносить какие-либо стеснения, отказывать себе в исполнении какого бы то ни было желания. Царица Наталья, женщина "ума малого", по выражению ее родственника князя Куракина , заботилась, по-видимому, исключительно о физической стороне воспитания своего сына. С самого начала мы видим Петра окруженным "молодыми людьми первых домов"; первые, в конце концов, взяли верх, а "знатные персоны" были отдалены.
Весьма вероятно, что простые и знатные приятели детских игр Петра одинаково заслуживали кличку "озорников", данную им Софьей.
В 1683 - 1685 годах из приятелей и добровольцев организуются два полка, поселенные в селах Преображенском и соседнем Семеновском.
Мало-помалу в Петре развивается интерес к технической стороне военного дела, заставивший его искать новых учителей и новых познаний. "Для математики, фортификации, токарного мастерства и огней артифициальных" является при Петре учитель - иностранец, Франц Тиммерман.
Сохранившиеся (от 1688 г.?) учебные тетради Петра свидетельствуют о настойчивых его усилиях усвоить прикладную сторону арифметической, астрономической и артиллерийской премудрости; те же тетради показывают, что основания всей этой премудрости так и остались для Петра тайной. Зато токарное искусство и пиротехника всегда были любимыми занятиями Петра.
Единственным крупным, и неудачным, вмешательством матери в личную жизнь юноши была женитьба его на Е.Ф.Лопухиной , 27 января 1689 г., раньше достижения Петром 17 лет.
Это была, впрочем, скорее политическая, чем педагогическая мера. Софья женила царя Иоанна тоже тотчас по достижении 17-ти лет, но у него рождались только дочери.
Сам выбор невесты для Петра был продуктом партийной борьбы: знатные приверженцы его матери предлагали невесту княжеского рода, но победили Нарышкины, с Тих. Стрешневым во главе, и выбрана была дочь мелкопоместного дворянина. Вслед за ней потянулись ко двору многочисленные родственники ("более 30 персон", говорит Куракин). Такая масса новых искателей мест, не знавших, притом, "обращения дворового", вызвала против Лопухиных общее раздражение при дворе; царица Наталья скоро "невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви" (Куракин).
Этим, так же как и несходством характеров, объясняется, что "изрядная любовь" Петра к жене "продолжалась разве токмо год", - а затем Петр стал предпочитать семейной жизни - походную, в полковой избе Преображенского полка.
Новое занятие - судостроение - отвлекло его еще дальше; с Яузы он переселился со своими кораблями на Переяславское озеро и весело проводил там время даже зимой.
Участие Петра в государственных делах ограничивалось, во время регентства Софьи, присутствием при торжественных церемониях.
По мере того,как Петр подрастал и расширял свои военные забавы, Софья начинала все более тревожиться за свою власть и стала принимать меры для ее сохранения.
В ночь на г. Петр был разбужен в Преображенском стрельцами, принесшими весть о действительной или мнимой опасности со стороны Кремля.
Петр бежал к Троице; его приверженцы распорядились созвать дворянское ополчение, потребовали к себе начальников и депутатов от московских войск и учинили короткую расправу с главными приверженцами Софьи (см. кн. В.В. Голицын , Сильвестр , Шакловитый ). Софья была поселена в монастыре, Иоанн правил лишь номинально; фактически власть перешла к партии Петра.
На первых порах однако "царское величество" оставил свое правление матери своей, а сам препровождал время свое в забавах экзерзиций военных".
Правление царицы Натальи представлялось современникам эпохой реакции против реформационных стремлений Софьи.
Петр воспользовался переменой своего положения только для того, чтобы расширить до грандиозных размеров свои увеселения.
Так, маневры новых полков кончились в 1694 г. Кожуховскими походами
Кожуховский поход
— маневры войск Петра I в 1694 г., для показания разницы между войсками, обученными по-европейски, и войсками, действовавшими по-старинному. План маневров разработан Гордоном, заведовавшим инженерной частью. Происходили маневры против деревни Кожуховой, в 3 верстах от Москвы, и состояли в том, что потешные царские войска осаждали укрепление, названное "Безыменным городком" и защищаемое стрельцами. Главнокомандующим первых был князь Ф. И. Ромодановский,
а вторых — И. И. Бутурлин,
имевший в своем распоряжении, вместе с дворянами и дворовыми людьми, до 7½ тыс. человек. Укрепив городок, Бутурлин оставил в нем комендантом генерала Трауернихта,а сам стал лагерем позади его. У Ромодановского было четыре полка: лефортов, бутырский, преображенский (во главе которого шел бомбардир Петр Алексеев), семеновский и еще несколько рот разных войск.
29 сентября произошло генеральное сражение, в котором стрельцы были разбиты; осаждающие успели построить затем два редута, несмотря на частые вылазки осажденных. Во время одной из них бомбардир Петр Алексеев взял в плен стрелецкий полк Сергеева.
Намерение Петра взять городок по правилам военного искусства не осуществилось. Во время первого приступа 4-го октября бомбардир Петр Алексеев наполнил две длинные, крытые хворостом, телеги зажигательными составами, пустил их через ров, но они, дойдя до вала, сгорели, не причинив укреплению никакого вреда. На валу сражение длилось 2 часа.
Несмотря на упорную оборону осажденных, укрепление было взято и комендант пленен. Но так как царь желал правильной осады, то пленные все были отпущены, и 9 октября началась новая осада.
15 октября был произведен взрыв миной вала, и укрепление было взято приступом при отчаянном сопротивлении осажденных. Тогда неприятель укрепился в лагере, но и последний был взят 18 октября. Хотя во время этого похода осадные работы показали всю неподготовленность наших войск, тем не менее, он послужил полезной подготовкой к азовским походам, а также средством сближения Петра с иностранными офицерами.
Расширение морских забав побудило Петра дважды совершить путешествие на Белое море, причем он подвергался серьезной опасности во время поездки на Соловецкие острова.
За эти годы центром разгульной жизни Петра становится дом нового его любимца, Лефорта , в Немецкой слободе. "Тут началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дни, запершись в том доме, бывали пьяны и что многим случалось оттого и умирать" (Куракин).
В доме Лефорта Петр "начал с домами иноземскими обходиться и амур начал первый быть к одной дочери купеческой" (см. Монс Анна).
"С практики", на балах Лефорта, Петр "научился танцовать по-польски"; сын датского комиссара Бутенант учил его фехтованию и верховой езде, голландец Виниус - практике голландского языка; во время поездки в Архангельск Петр переоделся в матросский голландский костюм. Параллельно с этим усвоением европейской внешности шло быстрое разрушение старого придворного этикета; выходили из употребления торжественные выходы в соборную церковь, публичные аудиенции и другие "дворовые церемонии".
"Ругательства знатных персонам" от царских любимцев и придворных шутов, так же как и учреждение "всешутейшего и всепьянейшего собора", берут свое начало в той же эпохе.
В 1694 г. умерла мать Петра. Хотя теперь Петр "сам понужден был вступить в управление, однако же труда того не хотел понести и оставил все своего государства правление - министрам своим" (Куракин).
Ему было трудно отказаться от той свободы, к которой его приучили годы невольного удаления от дел; и впоследствии он не любил связывать себя официальными обязанностями, поручая их другим лицам (например, князю-кесарю Ромодановскому, перед которым Петр играет роль верноподданного), а сам оставаясь на втором плане.
Правительственная машина в первые годы собственного правления Петра продолжает идти своим ходом.
Петр вмешивается в этот ход лишь тогда и постольку, когда и поскольку, это оказывается необходимым для его военно-морских забав. Очень скоро, однако же, "младенческое играние" в солдаты и корабли приводит Петра к серьезным затруднениям, для устранения которых оказывается необходимым существенно потревожить старый государственный порядок.
"Шутили под Кожуховым, а теперь под Азов играть едем" - так сообщает Петр Ф.М. Апраксину
в начале 1695 г. об Азовском походе (см. Азов, Азовская флотилия).
Уже в предыдущем году, познакомившись с неудобствами Белого моря, Петр начал думать о перенесении своих морских занятий на какое-нибудь другое море. Он колебался между Балтийским и Каспийским; ход русской дипломатии побудил его предпочесть войну с Турцией и Крымом, и тайной целью похода назначен был Азов - первый шаг к выходу в Черное море.
Шутливый тон скоро исчезает; письма Петра становятся лаконичнее, по мере того,как обнаруживается неподготовленность войска и генералов к серьезным действиям. Неудача первого похода заставляет Петра сделать новые усилия.
Флотилия, построенная на Воронеже, оказывается, однако, малопригодной для военных действий; выписанные Петром иностранные инженеры опаздывают
Азов сдается в 1696 г. "на договор, а не военным промыслом".
Петр шумно празднует победу, но хорошо чувствует незначительность успеха и недостаточность сил для продолжения борьбы. Он предлагает боярам схватить "фортуны за власы" и изыскать средства для постройки флота, чтобы продолжать войну с "неверными" на море. Бояре возложили постройку кораблей на "кумпанства" светских и духовных землевладельцев, имевших не меньше 10 дворов; остальное население должно было помогать деньгами.
Построенные "кумпанствами" корабли оказались позднее никуда не годными, и весь этот первый флот, стоивший населению около 900 тысяч тогдашних рублей, не мог быть употреблен ни для каких практических целей.
Одновременно с устройством "кумпанств" и ввиду той же цели, то есть войны с Турцией, решено было снарядить посольство за границу для закрепления союза против "неверных".
"Бомбардир" в начале азовского похода и "капитан" в конце, Петр теперь примыкает к посольству в качестве "волонтера Петра Михайлова" с целью ближайшего изучения кораблестроения.
9 марта 1697 г. посольство двинулось из Москвы с намерением посетить Вену, королей английского и датского, папу, голландские штаты, курфюрста бранденбургского и Венецию. Первые заграничные впечатления Петра были, по его выражению, "мало приятны": рижский комендант Дальберг слишком буквально понял инкогнито царя и не позволил ему осмотреть укрепления: позднее Петр сделал из этого инцидента casus belli. Пышная встреча в Митаве и дружественный прием курфюрста бранденбургского в Кенигсберге поправили дело.
Из Кольберга Петр поехал вперед, морем, на Любек и Гамбург, стремясь скорее достигнуть своей цели - второстепенной голландской верфи в Саардаме, рекомендованной ему одним из московских знакомцев.
Здесь Петр пробыл 8 дней, удивляя население маленького городка своим экстравагантным поведением. Посольство прибыло в Амстердам в средине августа и осталось там до середины мая 1698 г., хотя переговоры были кончены уже в ноябре 1697 г.
В январе 1698 г. Петр поехал в Англию для расширения своих морских познаний и оставался там три с половиной месяца, работая преимущественно на верфи в Дептфорде. Главная цель посольства не была достигнута, так как штаты решительно отказались помогать России в войне с Турцией; зато Петр употребил время пребывания в Голландии и в Англии для приобретения новых знаний, а посольство занималось закупкой оружия и всевозможных корабельных припасов, наймом моряков, ремесленников и т. п.
На европейских наблюдателей Петр произвел впечатление любознательного дикаря, заинтересованного преимущественно ремеслами, прикладными знаниями и всевозможными диковинками и недостаточно развитого, чтобы интересоваться существенными чертами европейской политической и культурной жизни.
Его изображают человеком крайне вспыльчивым и нервным, быстро меняющим настроение и планы и не умеющим владеть собой в минуты гнева, особенно под влиянием вина.
Петр испытал здесь новую дипломатическую неудачу, так как Европа готовилась к войне за испанское наследство и хлопотала о примирении Австрии с Турцией, а не о войне между ними. Стесненный в своих привычках строгим этикетом венского двора, не находя и новых приманок для любознательности, Петр спешил покинуть Вену для Венеции, где надеялся изучить строение галер.
Известие о Стрелецком бунте вызвало его в Россию;
по дороге он успел лишь повидаться с польским королем Августом (в местечке Раве), и здесь, среди трехдневного непрерывного веселья, мелькнула первая идея заменить неудавшийся план союза против турок другим планом, предметом которого, взамен ускользнувшего из рук Черного моря, было бы Балтийское.
Прежде всего предстояло покончить со стрельцами и со старым порядком вообще. Прямо с дороги, не повидавшись с семьей, Петр проехал к Анне Монс,
потом на свой Преображенский двор.
На следующее утро, 26 августа 1698 г., он собственноручно начал стричь бороды у первых сановников государства. Стрельцы были уже разбиты Шеиным под Воскресенским монастырем, и зачинщики бунта наказаны. Петр возобновил следствие о бунте, стараясь отыскать следы влияния на стрельцов царевны Софьи. Найдя доказательства скорее взаимных симпатий, чем определенных планов и действий, Петр тем не менее заставил постричься Софью и ее сестру Марфу .
Этим же моментом Петр воспользовался, чтобы насильственно постричь свою жену, не обвинявшуюся ни в какой прикосновенности к бунту.
Брат царя, Иоанн, умер еще в 1696 г.; никакие связи со старым не сдерживают больше Петра, и он предается со своими новыми любимцами, среди которых выдвигается на первое место Меншиков ,
какой-то непрерывной вакханалии, картину которой рисует Корб. Пиры и попойки сменяются казнями, в которых царь сам играет иногда роль палача; с конца сентября по конец октября 1689 г. было казнено более тысячи стрельцов.
В феврале 1699 г. опять казнили стрельцов сотнями. Московское стрелецкое войско прекратило свое существование.
Указ 20 декабря 1699 года о новом летосчислении формально провел черту между старым и новым временем. 11 ноября 1699 г. был заключен между Петром и Августом тайный договор, которым Петр обязывался вступить в Ингрию и Карелию тотчас по заключении мира с Турцией, не позже апреля 1700 г.; Лифляндию и Эстляндию, согласно плану Питкуля, Август предоставлял себе.
Мир с Турцией удалось заключить лишь в августе. Этим промежутком времени Петр воспользовался для создания новой армии, так как "по распущении стрельцов никакой пехоты сие государство не имело".
17 ноября 1699 г. был объявлен набор новых 27 полков, разделенных на 3 дивизии, во главе которых стали командиры полков Преображенского, Лефортовского и Бутырского.
Первые две дивизии (Головина и Вейде ) были вполне сформированы к середине июня 1700 г.; вместе с некоторыми другими войсками, всего до 40 тысяч, они были двинуты в шведские пределы на другой день по обнародовании мира с Турцией (19 августа).
К неудовольствию союзников, Петр направил свои войска к Нарве, взяв которую он мог угрожать Лифляндии и Эстляндии. Только к концу сентября войска собрались у Нарвы; только в конце октября был открыт огонь по городу . Карл XII успел за это время покончить с Данией и неожиданно для Петра высадился в Эстляндии.
Ночью с 17 на 18 ноября русские узнали, что Карл XII приближается к Нарве. Петр уехал из лагеря, оставив командование принцу де Круа, незнакомому с солдатами и неизвестному им - и восьмитысячная армия Карла XII, усталая и голодная, разбила без всякого труда сорокатысячное войско Петра.
Надежды, возбужденные в Петре путешествием по Европе, сменяются разочарованием. Карл XII не считает нужным преследовать далее такого слабого противника и обращается против Польши.
Сам Петр характеризует свое впечатление словами: "тогда неволя леность отогнала и к трудолюбию и искусству день и ночь принудила". Действительно, с этого момента Петр преображается. Потребность деятельности остается прежняя, но она находит себе иное, лучшее приложение; все помыслы Петра устремлены теперь на то, чтобы одолеть соперника и укрепиться на Балтийском море.
За восемь лет он набирает около 200 000 солдат и, несмотря на потери от войны и от военных порядков, доводит численность армии с 40 до 100 тысяч. Стоимость этой армии обходится ему в 1709 г. почти вдвое дороже, чем в 1701 г.: 1 810 000 рублей вместо 982 000. За первые 6 лет войны уплачено было, сверх того, субсидий королю польскому около полутора миллиона. Если прибавить сюда расходы на флот, на артиллерию, на содержание, то общий расход, вызванный войной, окажется 2,3 миллиона в 1701 г., 2,7 миллиона в 1706 г. и 3,2 миллиона в 1710 г. Уже первая из этих цифр была слишком велика в сравнении с теми средствами, которые до Петра доставлялись государству населением (около 1 1/2 миллиона). Надо было искать дополнительные источники дохода. На первое время Петр мало заботится об этом и просто берет для своих целей из старых государственных учреждений - не только их свободные остатки, но даже и те их суммы, которые расходовались прежде на другое назначение; этим расстраивается правильный ход государственной машины.
И все-таки крупные статьи новых расходов не могли покрываться старыми средствами, и Петр для каждой из них принужден был создать особый государственный налог. Армия содержалась из главных доходов государства - таможенных и кабацких пошлин, сбор которых передан был в новое центральное учреждение, ратушу. Для содержания новой кавалерии, набранной в 1701 г., понадобилось назначить новый налог ("драгунские деньги"); точно так же - и на поддержание флота ("корабельные"). Потом сюда присоединяется налог на содержание рабочих для постройки Петербурга, "рекрутные", "подворные"; а когда все эти налоги становятся уже привычными и сливаются в общую сумму постоянных ("окладных"), к ним присоединяются новые экстренные сборы ("запросные", "неокладные"). И этих прямых налогов, однако, скоро оказалось недостаточно.Тем более,что сбирались они довольно медленно,и значительная часть оставалась в недоимке. Рядом с ними придумывались поэтому другие источники дохода. Самая ранняя выдумка этого рода - введенная по совету Курбатова гербовая бумага - не дала ожидавшихся от нее барышей.
Тем большее значение имела порча монеты. Перечеканка серебряной монеты в монету низшего достоинства, по прежней номинальной цене, дала по 946 тысяч в первые 3 года (1701 - 1703), по 313 тысяч - в следующие три; отсюда были выплачены иностранные субсидии.
Однако скоро весь металл был переделан в новую монету, а стоимость ее в обращении упала наполовину; таким образом, польза от порчи монеты была временная и сопровождалась огромным вредом, роняя стоимость всех вообще поступлений казны (вместе с упадком стоимости монеты). Новой мерой для повышения казенных доходов была переоброчка,
в 1704 г., старых оброчных статей и отдача на оброк новых; все владельческие рыбные ловли, домашние бани, мельницы, постоялые дворы обложены были оброком, и общая цифра казенных поступлений по этой статье поднялась к 1708 г. с 300 до 670 тысяч ежегодно.
Далее, казна взяла в свои руки продажу соли, принесшую ей до 300 тысяч ежегодного дохода, табака (это предприятие оказалось неудачным), ряда других сырых продуктов, дававших до 100 тысяч ежегодно.
Все эти частые мероприятия удовлетворяли главной задаче - пережить как-нибудь трудное время. Систематической реформе государственных учреждений Петр не мог в эти годы уделить ни минуты внимания, так как приготовление средств борьбы занимало все его время и требовало его присутствия во всех концах государства.
В старую столицу Петр стал приезжать только на святки; здесь возобновлялась обычная разгульная жизнь, но вместе с тем обсуждались и решались наиболее неотложные государственные дела.
Полтавская победа (о ходе войны см. Северная война) дала Петру впервые после нарвского поражения возможность вздохнуть свободно. Необходимость разобраться в массе отдельных распоряжений первых годов войны становилась все настоятельнее; и платежные средства населения, и ресурсы казны сильно оскудели, а впереди предвиделось дальнейшее увеличение военных расходов. Из этого положения Петр нашел привычный уже для него исход: если средств не хватало на все, они должны были быть употреблены на самое главное, то есть на военное дело. Следуя этому правилу, Петр и раньше упрощал финансовое управление страной, передавая сборы с отдельных местностей прямо в руки генералов, на их расходы, и минуя центральные учреждения, куда деньги должны были поступать по старому порядку. Всего удобнее было применить этот способ в новозавоеванной стране - в Ингерманландии, отданной в "губернацию" Меншикову. Тот же способ был распространен на Киев и Смоленск - для приведения их в оборонительное положение против нашествия Карла XII, на Казань - для усмирения волнений, на Воронеж и Азов - для постройки флота.
Петр только суммирует эти частичные распоряжения, когда приказывает (18 декабря 1707 г.) "росписать города частями, кроме тех, которые в 100 верстах от Москвы, - к Киеву, Смоленску, Азову, Казани,Архангельскому".
После полтавской победы эта неясная мысль о новом административно-финансовом устройстве России получила дальнейшее развитие. Приписка городов к центральным пунктам, для взимания с них всяких сборов, предполагала предварительное выяснение, кто и что должен платить в каждом городе. Для приведения в известность плательщиков назначена была повсеместная перепись; для приведения в известность платежей велено было собрать сведения из прежних финансовых учреждений. Результаты этих предварительных работ обнаружили, что государство переживает серьезный кризис. Перепись 1710 г. показала что, вследствие беспрерывных наборов и побегов от податей, платежное население государства сильно уменьшилось: вместо 791 тысяч дворов, числившихся по переписи 1678 г., новая перепись насчитала только 637 тысяч; на всем севере России, несшем до Петра главную часть финансовой тягости, убыль достигла даже 40%. Ввиду такого неожиданного факта, правительство решилось игнорировать цифры новой переписи, за исключением мест, где они показывали прибыль населения (на юго-востоке и в Сибири); по всем остальным местностям решено было взимать подати сообразно со старыми, фиктивными цифрами плательщиков. И при этом условии, однако, оказалось, что платежи не покрывают расходов: первых оказывалось 3 миллиона 134 тысяч, последних - 3 миллиона 834 тысяч рублей. Около 200 тысяч могло быть покрыто из соляного дохода; остальные полмиллиона составляли постоянный дефицит.
Во время рождественских съездов генералов Петра в 1709 и 1710 годах города России были окончательно распределены между 8 губернаторами; каждый в своей "губернии" собирал все подати и направлял их, прежде всего, на содержание армии, флота, артиллерии и дипломатии.
Эти "четыре места" поглощали весь констатированный доход государства; как будут покрывать "губернии" другие расходы, и прежде всего свои, местные - этот вопрос оставался открытым. Дефицит был устранен просто сокращением на соответственную сумму государственных расходов.
Так как содержание армии было главной целью при введении "губерний", то дальнейший шаг этого нового устройства состоял в том, что на каждую губернию возложено было содержание определенных полков.
Для постоянных сношений с ними губернии назначили к полкам своих "комиссаров". Самым существенным недостатком такого устройства, введенного в действие с 1712 г., было то, что оно фактически упраздняло старые центральные учреждения , но не заменяло их никакими другими. Губернии непосредственно сносились с армией и с высшими военными учреждениями, но над ними не было никакого высшего присутственного места, которое бы могло контролировать и соглашать их функционирование. Потребность в таком центральном учреждении почувствовалась уже в 1711 г., когда Петр должен был покинуть Россию для прутского похода (см. Турецкие войны). "Для отлучек своих" Петр создал Сенат (см.). Губернии должны были назначить в Сенат своих комиссаров "для спроса и принимания указов". Но все это не определяло с точностью взаимного отношения Сената и губерний. Все попытки Сената организовать над губерниями такой же контроль, какой над приказами имела учрежденная в 1701 г. "Ближняя канцелярия", кончились совершенной неудачей. Безответственность губернаторов являлась необходимым последствием того, что правительство само постоянно нарушало установленные в 1710 - 1712 годах порядки губернского хозяйства, брало у губернатора деньги не на те цели, на которые он должен был платить их по бюджету, свободно распоряжалось наличными губернскими суммами и требовало от губернаторов все новых и новых "приборов", то есть увеличения дохода, хотя бы ценой угнетения населения. Основная причина всех этих нарушений заведенного порядка была та, что бюджет 1710 г. фиксировал цифры необходимых расходов, в действительности же, они продолжали расти и не умещались более в рамках бюджета. Рост армии теперь, правда, несколько приостановился; за то быстро увеличивались расходы на балтийский флот, на постройки в новой столице (куда правительство в 1714 г. окончательно перенесло свою резиденцию), на оборону южной границы. Приходилось опять изыскивать новые, сверхбюджетные ресурсы. Назначать новые прямые налоги было почти бесполезно, так как и старые платились все хуже и хуже, по мере обеднения населения. Перечеканка монеты, казенные монополии также не могли дать больше того, что уже дали. На смену губернской системе возникает сам собой вопрос о восстановлении центральных учреждений; хаос старых и новых налогов: "окладных", "повсегодных" и "запросных" вызывает необходимость консолидации прямой подати; безуспешное взыскание налогов по фиктивным цифрам 1678 г. приводит к вопросу о новой переписи и об изменении податной единицы; наконец, злоупотребление системой казенных монополий выдвигает вопрос о пользе для государства свободной торговли и промышленности. Реформа вступает в свой третий и последний фазис: до 1710 г. она сводилась к накоплению случайных распоряжений, продиктованных потребностью минуты; в 1708 - 1712 годах были сделаны попытки привести эти распоряжения в некоторую чисто внешнюю, механическую связь; теперь возникает сознательное, систематическое стремление воздвигнуть на теоретических основаниях вполне новую государственную постройку. Вопрос, в какой степени сам Петр лично участвовал в реформах последнего периода, остается до сих пор еще спорным. Архивное изучение истории Петра обнаружило в последнее время целую массу "доношений" и проектов, в которых обсуждалось почти все содержание правительственных мероприятий Петра. В этих докладах, представленных русскими и особенно иностранными советниками Петра, добровольно или по прямому вызову правительства, положение дел в государстве и важнейшие меры, необходимые для его улучшения, рассмотрены очень обстоятельно, хотя и не всегда на основании достаточного знакомства с условиями русской действительности. Петр сам читал многие из этих проектов и брал из них все то, что прямо отвечало интересовавшим его в данную минуту вопросам - особенно вопросу об увеличении государственных доходов и о разработке природных богатств России. Для решения более сложных государственных задач, например о торговой политике, финансовой и административной реформе, Петр не обладал необходимой подготовкой; его участие ограничивалось здесь постановкой вопроса, большей частью на основании словесных советов кого-либо из окружающих, и выработкой окончательной редакции закона; вся промежуточная работа - собирание материалов, разработка их и проектирование соответствующих мер - возлагалась на более сведущих лиц. В частности, по отношению к торговой политике, Петр сам "не раз жаловался, что из всех государственных дел для него ничего нет труднее коммерции и что он никогда не мог составить себе ясного понятия об этом деле во всей его связи" (Фокеродт ). Однако государственная необходимость заставила его изменить прежнее направление русской торговой политики - и важную роль при этом сыграли советы знающих людей. Уже в 1711 - 1713 годах правительству был представлен ряд проектов, в которых доказывалось, что монополизация торговли и промышленности в руках казны вредит, в конце концов, самому фиску и что единственный способ увеличить казенные доходы от торговли - восстановление свободы торгово-промышленной деятельности. Около 1715 г. содержание проектов становится шире; в обсуждении вопросов принимают участие иностранцы, словесно и письменно внушающие царю и правительству идеи европейского меркантилизма - о необходимости для страны выгодного торгового баланса и о способе достигнуть его систематическим покровительством национальной промышленности и торговле, путем открытия фабрик и заводов, заключения торговых договоров и учреждения торговых консульств за границей. Раз усвоив эту точку зрения, Петр со своей обычной энергией проводит ее во множестве отдельных распоряжений. Он создает новый торговый порт (Петербург) и насильственно переводит туда торговлю из старого (Архангельска), начинает строить первые искусственные водяные пути сообщения, чтобы связать Петербург с центральной Россией, усиленно заботится о расширении активной торговли с Востоком (после того как на Западе его попытки в этом направлении оказались мало успешными), дает привилегии устроителям новых заводов, выписывает из-за границы мастеров, лучшие орудия, лучшие породы скота и т. д. Менее внимательно он относится к идее финансовой реформы. Хотя и в этом отношении самая жизнь показывает неудовлетворительность действовавшей практики, а ряд представленных правительству проектов обсуждает разные возможные реформы, тем не менее Петр интересуется здесь лишь вопросом о том, как возложить на население содержание новой, постоянной армии. Уже при учреждении губерний, ожидая после полтавской победы скорого мира Петр приказывает Сенату рассчитать во что обойдется содержание солдата и офицера, представляя самому Сенату решить, должен ли быть покрыт этот расход с помощью подворного налога, как был раньше, или с помощью подушного, как советовали разные "доносители". Техническая сторона будущей податной реформы разрабатывается правительством Петра, а затем он со всей энергией настаивает на скорейшем окончании необходимой для реформы подушной переписи и на возможно скорой реализации нового налога. Действительно, подушная подать увеличивает цифру прямых налогов с 1,8 до 4,6 миллионов, составляя более половины бюджетного прихода (8 1/2 миллионов). Вопрос об административной реформе интересует Петра еще меньше: здесь и самая мысль, и разработка ее, и приведение в исполнение принадлежит советникам-иностранцам (особенно Генриху Фику), предложившим Петру восполнить недостаток центральных учреждений в России посредством введения шведских коллегий (см.). На вопрос, что преимущественно интересовало Петра в его реформационной деятельности, уже Фокеродт дал ответ весьма близкий к истине: "он особенно и со всей ревностью старался улучшить свои военные силы". Действительно, в своем письме к сыну Петр подчеркивает мысль, что воинским делом "мы от тьмы к свету вышли, и (нас), которых не знали в свете, ныне почитают". "Войны, занимавшие Петра всю жизнь (продолжает Фокеродт), и заключаемые по поводу этих войн договоры с иностранными державами, заставили его обращать внимание также и на иностранные дела, хотя он полагался тут большей частью на своих министров и любимцев... Самым его любимым и приятным занятием было кораблестроение и другие дела, относящиеся к мореходству. Оно развлекало его каждый день, и ему должны были уступать даже самые важные государственные дела... внутренних улучшениях в государстве - о судопроизводстве, хозяйстве, доходах и торговле - он мало или вовсе не заботился в первые тридцать лет своего царствования, и бывал доволен, если только его адмиралтейство и войско достаточным образом снабжались деньгами, дровами, рекрутами, матросами, провиантом и амуницией". Тотчас после полтавской победы поднялся престиж России за границей. Из Полтавы Петр едет прямо на свидания с польским и прусским королями; в середине декабря 1709 г. он возвращается в Москву, но в середине февраля 1710 г. снова ее покидает. Половину лета до взятия Выборга он проводит на взморье, остальную часть года - в Петербурге, занимаясь его обстройкой и брачными союзами племянницы Анны Иоанновны с герцогом Курляндским и сынаАлексея с принцессой Вольфенбюттельской. 17 апреля 1711 г. Петр выехал из Петербурга в прутский поход, затем прямо проехал в Карлсбад для лечения водами, и в Торгау для присутствия при браке царевича Алексея. В Петербург он вернулся лишь к новому году. В июне 1712 г. Петр опять покидает Петербург почти на год; он едет к русским войскам в Померанию, в октябре лечится в Карлсбаде и Теплице, в ноябре, побывав в Дрездене и Берлине, возвращается к войскам в Мекленбург, в начале следующего 1713 г. посещает Гамбург и Рендсбург, проезжает в феврале через Ганновер и Вольфенбюттель в Берлин для свидания с новым королем Фридрихом-Вильгельмом, потом возвращается в Санкт-Петербург. Через месяц он уже в финляндском походе и, вернувшись в середине августа, продолжает до конца ноября предпринимать морские поездки. В середине января 1714 г. Петр на месяц уезжает в Ревель и Ригу; 9 мая он опять отправляется к флоту, одерживает с ним победу при Гангеуде и возвращается в Петербург 9 сентября. В 1715 г. с начала июля до конца августа Петр находится с флотом на Балтийском море. В начале 1716 г. Петр покидает Россию почти на два года; 24 января он уезжает в Данциг на свадьбу племянницы Екатерины Ивановны с герцогом Мекленбургским; оттуда, через Штеттин, едет в Пирмонт для лечения; в июне отправляется в Росток к галерной эскадре, с которой в июле появляется у Копенгагена; в октябре Петр едет в Мекленбург, оттуда в Гавельсберг для свидания с прусским королем, в ноябре - в Гамбург, в декабре - в Амстердам, в конце марта следующего 1717 г. - во Францию. В июне мы видим его в Спа, на водах, в середине июля - в Амстердаме, в сентябре - в Берлине и Данциге; 10 октября он возвращается в Петербург. Следующие два месяца Петр ведет довольно регулярную жизнь, посвящая утро работам в адмиралтействе и разъезжая затем по петербургским постройкам. 15 декабря он едет в Москву, дожидается там привоза сына Алексея из-за границы и 18 марта 1718 г. выезжает обратно в Петербург. 30 июня хоронили, в присутствии Петра, Алексея Петровича (см.); в первых числах июля Петр выехал уже к флоту и после демонстрации у Аландских островов, где велись мирные переговоры, возвратился 3 сентября в Петербург, после чего еще трижды ездил на взморье и раз в Шлиссельбург. В следующем 1719 г. Петр выехал 19 января на Олонецкие воды, откуда вернулся 3 марта. 1 мая он вышел в море, и в Петербург вернулся только 30 августа. В 1720 г. Петр пробыл март месяц на Олонецких водах и на заводах: с 20 июля до 4 августа плавал к финляндским берегам. В 1721 г. он совершил поездку морем в Ригу и Ревель (11 марта - 19 июня). В сентябре и октябре Петр праздновал Ништадтский мир в Санкт-Петербурге, в декабре - в Москве. В 1722 г. 15 мая Петр выехал из Москвы в Нижний Новгород, Казань и Астрахань; 18 июля он отправился из Астрахани в персидский поход (до Дербента), из которого вернулся в Москву только 11 декабря. Возвратившись в Санкт-Петербург 3 марта 1723 г., Петр уже 30 марта выехал на новую финляндскую границу; в мае и июне он занимался снаряжением флота и затем на месяц отправился в Ревель и Рогервик, где строил новую гавань. В 1724 г. Петр сильно страдал от нездоровья, но оно не заставило его отказаться от привычек кочевой жизни, что и ускорило его кончину. В феврале он едет в третий раз на Олонецкие воды; в конце марта отправляется в Москву для коронования императрицы, оттуда совершает поездку на Миллеровы воды и 16 июня выезжает в Санкт-Петербург; осенью ездит в Шлиссельбург, на Ладожский канал и Олонецкие заводы, затем в Новгород и в Старую Руссу для осмотра соляных заводов: только когда осенняя погода решительно мешает плавать по Ильменю, Петр возвращается (27 октября) в Санкт-Петербург. 28 октября он едет с обеда уЯгужинского на пожар, случившийся на Васильевском острове; 29-го отправляется водой в Сестербек и, встретив по дороге севшую на мель шлюпку, по пояс в воде помогает снимать с нее солдат. Лихорадка и жар мешают ему ехать дальше; он ночует на месте и 2 ноября возвращается в Санкт-Петербург. 5-го он сам себя приглашает на свадьбу немецкого булочника, 16-го казнит Монса , 24-го празднует обручение дочери Анны с герцогом Голштинским. Увеселения возобновляются по поводу выбора нового князя-папы, 3-го и 4-го января 1725 г. Суетливая жизнь идет своим чередом до конца января, когда, наконец, приходится прибегнуть к врачам, которых Петр до того времени не хотел слушать. Но время оказывается пропущенным и болезнь - неисцелимой; 22 января воздвигают алтарь возле комнаты больного и причащают его; 26-го "для здравия" его выпускают из тюрем колодников, а 28 января, в четверть шестого утра, Петр умирает, не успев распорядиться судьбой государства. Простой перечень всех передвижений Петр за последние 15 лет его жизни дает уже почувствовать, как распределялось время Петра и его внимание между занятиями разного рода. После флота, армии и иностранной политики, наибольшую часть своей энергии и своих забот Петр посвящал Петербургу. Петербург - личное дело Петра, осуществленное им вопреки препятствиям природы и сопротивлению окружающих. С природой боролись и гибли в этой борьбе десятки тысяч русских рабочих, вызванных на пустынную, заселенную инородцами окраину; с сопротивлением окружающих справился сам Петр, приказаниями и угрозами. Суждения современников Петра об этой его затее можно прочесть у Фокеродта. Мнения о реформе Петра чрезвычайно расходились уже при его жизни. Небольшая кучка ближайших сотрудников держалась мнения, которое впоследствии Ломоносовформулировал словами: "он Бог твой, Бог твой был, Россия". Народная масса, напротив, готова была согласиться с утверждением раскольников, что Петр был антихрист. Те и другие исходили из того общего представления, что Петр совершил радикальный переворот и создал новую Россию, не похожую на прежнюю. Новая армия, флот, сношения с Европой, наконец, европейская внешность и европейская техника - все это были факты, бросавшиеся в глаза; их признавали все, расходясь лишь коренным образом в их оценке. То, что одни считали полезным, другие признавали вредным для русских интересов; что одни считали великой заслугой перед отечеством, в том другие видели измену родным преданиям; наконец, где одни видели необходимый шаг вперед по пути прогресса, другие признавали простое отклонение, вызванное прихотью деспота. Оба взгляда могли приводить фактические доказательства в свою пользу, так как в реформе Петра перемешаны были оба элемента - и необходимости, и случайности. Элемент случайности больше выступал наружу, пока изучение истории Петра ограничивалось внешней стороной реформы и личной деятельности преобразователя.
Написанная по его указам история реформы, должна была казаться исключительно личным делом Петра. Другие результаты должно было дать изучение той же реформы в связи с ее прецедентами, а также в связи с условиями современной ей действительности. Изучение прецедентов Петровской реформы показало, что во всех областях общественной и государственной жизни - в развитии учреждений и сословий, в развитии образования, в обстановке частного быта - задолго до Петра обнаруживаются те самые тенденции, которым дает торжество Петровская реформа.
В луковой шелухе содержится гораздо больше полезных веществ, чем в самой луковице или ее зеленых «перьях». Приготовленные в домашних условиях отвары и настои из луковой шелухи наши прабабушки умело использовали для укрепления, восстановления и окрашивания своих густых прядей. Вы тоже можете оценить эффективность этих способов, только имейте в виду, что после подобных экспериментов ваша шевелюра приобретет насыщенный каштановый оттенок. Поэтому включать шелуху репчатого лука в уход за волосами рекомендуется лишь шатенкам и брюнеткам. А блондинкам, трепетно относящимся к своему натуральному цвету, стоит попробовать что-нибудь другое – например, 
