«Хранитель древнос
тей» и «Факультет ненужных вещей» Юрия Домбровского — свидетельства тревожных и жестоких предвоенных лет, эпохи Большого террора. Домбровский стоит в одном ряду с такими авторами как Солженицын, Шаламов, Демидов, благодаря которым мы знаем это тяжел0е время.
И я умел сажать Иуду
В ему принадлежащий ад,
И я не удивлялся чуду,
Которым женщину творят.
И все сминая, всем ликуя,
И я бывал в числе таких,
Что словно раковину морскую -
Тугую створку рвут у них.
Но счастлив я, что к изголовью
Твоих, о ненависть! - могил
Со Всепрощающей Любовью
Я никогда не подходил.
Что все пройдя, все принимая,
И отрешенный от всего,
Я не искал иного Рая
Помимо Ада моего!
Как у многих русских писателей ХХ века, судьба Домбровского была невероятно тяжелой. Репрессии не просто задели его, а проехались по нему всей тяжестью. Впрочем, обо всём по порядку. Он родился и рос в московской семье интеллигентов, сперва нежным мальчиком, потом школьным бунтарём и уличным хулиганом. В 1928 году поступил на Высшие государственные литературные курсы, в 29-м их закрыли. А в 1932-м последовал первый арест и высылка в Алма-Ату, которая стала для писателя знаковым городом. И сколько всего написано было – романы, рассказы, стихи, статьи – но когда?.. Между четырьмя арестами и двумя лагерными сроками! Никому другому это, пожалуй, оказалось бы не под силу, но Домбровский был сделан из другого материала. В этом плане он наследовал античности и христианско-гуманистической цивилизации. Человеческое достоинство, разум, стоицизм – вот три его опоры. А главным ориентиром была внутренняя свобода. И его любимые герои именно таковы: они остаются внутренне свободными даже в тюремных застенках, они знают, ради чего страдают, и понимают, что мучения конечны, а вот потеря себя будет бесконечной… И выстаивают.
Итак, в Алма-Ате, во время первой ссылки, он работал археологом и журналистом, преподавал. Вернувшись в Москву, учился в ГИТИСе. Успел до нового ареста опубликовать первую часть романа "Державин". В 1936-м – несколько месяцев в камере, легко отделался: менялись наркомы внутренних дел, Ежова сменил Берия. И уже в 39-м Юрий Осипович снова арестован, в 40-м приговорён к 8 годам лагерей. Но освобождён по инвалидности досрочно, работал в театре, читал курс лекций по У. Шекспиру. В этом время он написал книги "Обезьяна приходит за своим черепом" и "Смуглая леди". В 1949 году четвёртый арест и новый срок. В 1955-м вернулся в Алма-Ату, да ещё и женился. Клара Файзулаевна Турумова родилась в год его второго ареста, и можно лишь представить себе обаяние этого человека, если юная школьница влюбилась сперва в его книгу и потом в него самого!.. И именно Клара Турумова сохранила для нас наследие писателя. Вершиной его творчества считается "Факультет ненужных вещей", хронологически продолжающего "Хранителя древностей". Это история археолога Зыбина, сотрудника исторического музея, в советском Казахстане. Действие обоих романов происходит в середине 1937 года, в центре их — находка археологической экспедиции: в степном кургане обнаружены останки древней царевны, а золото из захоронения куда-то исчезает. В дело вмешивается НКВД, Зыбина арестовывают, допрашивают, привлекая всё новых свидетелей, и вот это противостояние человека и системы, это нарастание тревожности и определили атмосферу обоих романов. Структура "Факультета ненужных вещей" более сложна, он ближе всего к традициям великой русской прозы, Толстого и Достоевского, заметно также влияние Булгакова.
В 78-м роман издали на Западе, в СССР того времени это было нереально. И вскоре Домбровский погиб от последствий загадочного зверского избиения на входе в ресторан ЦДЛ.
Главными качествами и Домбровского-писателя, и Домбровского-человека были неистребимое жизнелюбие, восхищение жизнью. При этом он видел эту жизнь со всеми её сложностями и пакостями насквозь. Но никакое зло не могло заслонить основного: её силы и великолепия.
rewizor.ru›literature/reviews/12-maya-ispolnilos-…
Увы, весь этот мир не для меня!
Неискренний, двуличный и пытливый,
Я полюбил змеиные отливы
И радуги угарного огня.
Я полюбил разъятый, словно труп,
Мой страшный мир в палитре увяданья;
Но в оный час, когда из жёстких губ
Вдруг вылетит склерозное дыханье,
И будет взгляд мой искренен и туп,
Но страстного исполнен ожиданья,
И я увижу смерть — совсем не ту,
Что с детства мне обещана преданьем, —
А дикий свет, нагую высоту,
Вне образов, времён и очертанья...
И вдруг пойму, что тяжкий подвиг мой,
Ты — жизнь моя! Не пращуров наследство,
А только путь бессмысленно прямой,
Бессмысленно пустой, в нагое детство.
И затоскую смертно трепеща;
Приди тогда из облачных расселин
И возврати мне тигра, солнце, зелень
И музу старую под щётками хвоща.
