За огородами, на брусьях ограды футбольного поля безмолвно сидели подросток лет четырнадцати и две девочки. Все трое были детьми директора хлопчатобумажного предприятия «Товарищество Норской мануфактуры» Сергея Алексеевича Петровых.

Солнце медленно садилось за фабричный двор, лунный серп разгорался всё ярче. Вдруг младшая из девочек, лет шести на вид, ткнув пальцем в закат, громко и отчётливо продекламировала:

Солнце спряталось туда,
Зарождается луна.
Это в нашем вкусе,
С принцем обнимусе.


Брат и старшая сестра беззлобно посмеялись над последней строкой экспромта. К их удивлению, малютка с ходу отредактировала первоначальный вариант, заменив финал на «Еду в омнибу́се». Юную сочинительницу звали Марусей, и это был первый сознательный опыт стихосложения в её жизни.

Так начала свой путь в литературу известная русская поэтесса Мария Сергеевна Петровых, близкая подруга Осипа Мандельштама и Анны Ахматовой, переводчица поэзии Запада и Востока. Десятилетия спустя она писала о своём лирическом дебюте: «Я восприняла его, как чудо, и с тех пор всё началось, и мне кажется, моё отношение к возникновению стихов с тех пор не изменилось».

По воспоминаниям нашей героини, исправить последнюю строчку «для приличия» предложила старшая сестра Катя – та, что сидела рядом на ограде. Её версия уже изложена выше.


Мария Сергеевна Петровых родилась 110 лет назад, 26 (13 по старому стилю) марта 1908 года в Норском посаде, училась в одной из ярославских школ, посещала собрания Ярославского союза поэтов и 17-летней уехала в Москву. Там началось её восхождение к высотам мастерства.

Новый выпуск проекта «ЯРСТАРОСТИ» посвящён раннему детству и школьным годам поэтессы, которые она провела в Ярославле.

«Не думайте, что вы особенные!»

К пяти годам освоив азбуку, Маруся принялась отрабатывать навыки чтения вслух на однотомнике Пушкина. Неудивительно, что вскоре в её голове стали возникать ямбы и хореи собственного сочинения. Однако для начала требовалось научиться выражать мысли в прозе.

Этой цели служил дневник, который будущая поэтесса начала вести очень рано, вдохновлённая примером старшей сестры. В моменты особого расположения они показывали написанное друг другу. Екатерине Сергеевне запомнились строки из дневника Маруси:

«Мы играли с Катей, но потом поссорились. Первая затейница была, конечно, я».

«Пожалуйста, не думайте, что вы, Петровых, какие-то особенные! Пожалуйста, не думайте!» – сердито повторял отец. Для подобных наставлений были основания. Речи о своей исключительности два брата и три сестры слушали постоянно.


– Это же директорские дети! – говорили немецкие гувернантки на родном языке: иногда с гордостью, но чаще с укоризной. Русские тётушки любили рассказывать племянникамлегенду об основании фамилии Петровых самим Петром Первым. Нередко вспоминали прабабку, происходившую из Сицких, угасшего рода удельных князей Рюриковичей.

«Всё это, конечно, впитывалось нами, откладывалось в сознании и создавало какое-то ощущение особенности, может быть, даже исключительности, которые и заметил наш умный отец», – писала в своих мемуарах Екатерина Сергеевна Петровых.

В первые послереволюционные годы она вновь ощутила, что «особенная». Девочке с математическими способностями учителя пророчили «будущность Софьи Ковалевской», однако продолжить образование в институте Катя не могла. Преградой на пути к высшему образованию стало неподходящее социальное происхождение – из служащих.

«Нельзя было не любоваться ею»

«Маруся была самым младшим (пятым) ребёнком в семье и общей любимицей, – вспоминает Екатерина Петровых. – Внешность её была очаровательна: правильный овал личика, карие глаза, хорошей формы носик, крупные лёгкие локоны цвета недоспелой пшеницы как бы парили над её головой. Нельзя было не любоваться ею».

Вот так же залюбовалась Марусей, впервые увидев, подруга её юности Маргарита Салова. Девушка была на пять лет старше, но любовь к поэзии оказалась важней разницы в возрасте. Их знакомство состоялось в начале 1920-х годов. Мария Петровых училась тогда в ярославской школе имени Некрасова, располагавшейся в здании бывшей Мариинской женской гимназии на улице Пробойной (ныне улица Советская, 10).


Однажды 18-летняя студентка Ярославского университета Рита Салова ждала возле школы младшую сестру Таню. Дверь то и дело хлопала, выпуская на улицу очередную стайку учеников. «Я всматривалась в ребячьи лица, думая, как трудно рисовать их, избежать кукольности, – описывает Маргарита Германовна этот памятный момент. – И тут вдруг солнце высветило лицо, даже не лицо, а карие глаза и кудри, оттенённые чёрным бархатом шапочки».

Удивительная девочка стояла напротив школы, у Дома Красной Армии. Так тогда назывался Дом офицеров. Она заметила пристальный взгляд незнакомки и резко отвернулась. 

– Кто эта девочка в чёрной шапочке? – спросила Рита сестру, когда та вышла на улицу. 

– Рыбак рыбака видит издалека, – со смехом отвечала Таня.

– Не понимаю, на что ты намекаешь.

– Да она тоже пишет стихи. И подписывается «Тильтиль-Митиль».

И Таня крикнула однокласснице:

– Маруся, моя старшая сестра хочет с тобой познакомиться!

Девочка перебежала дорогу, и все трое пошли домой к Саловым.

Тильтиль и Митиль – брат и сестра, юные герои знаменитой пьесы Метерлинка «Синяя птица», к числу поклонниц которой, очевидно, принадлежала в ту пору Мария Петровых.

Рите нравилась Маруся. Та, в свою очередь, была очарована её младшей сестрой Таней. Это была настоящая красавица: тяжёлые золотые косы, зелёные глаза под длинными ресницами. Татьяна Салова мечтала о сцене, занималась в театральной студии под руководством актёра Волковского театра.

Жизнь девушки оборвалась при трагических обстоятельствах. В октябре 1922 года из-за неразделённой любви к своему наставнику Таня покончила с собой. Потрясённая смертью подруги, Маруся посвятила ей цикл стихотворений.

Очень взрослая «малютка»

Именно Маргарита Салова привела Марию Петровых в Ярославское отделение Московского союз поэтов. Осенью 1922 года на одном из «понедельников» там читали стихи памяти Тани. Участники Союза пригласили на вечер Риту, а та взяла с собой 14-летнюю Марусю.


Поначалу обе сидели на собраниях молча и с восторженными лицами слушали других. Однако вскоре старшие товарищи уговорили единственную школьницу в своём кругу выступить со стихами. Они оказались совсем не детскими.

Рита в этот день задержалась в университете и на «понедельник» не успела. По дороге домой она встретила двух свидетелей Марусиного дебюта – поэтов Евгения Рокицкого и Дмитрия Горбунова. «Дружески посмеиваясь, они изобразили малютку в платьице выше колен, читающую стихотворение:

Ты плюёшь в мои алые губы
И глаза, что так любят тебя.
Пред тобой, мой жестокий, мой любый,
Я склоняюсь покорней стебля.
О, как сладки твои оскорбленья,
А презренье дороже любви,
Расставаясь с тобой, каждый день я
От тоски тебя рада убить.

В тот вечер Катя Петровых, возвращаясь домой с товарной станции Всполье, где она работала, тоже повстречала Рокицкого и Горбунова. Когда те принялись со смехом цитировать слишком взрослые стихи юной поэтессы, Екатерина Сергеевна «заставила их серьёзнее посмотреть на этот факт и подчеркнула, что у Маруси особый дар перевоплощения».

Сама «малютка» сохранила о ярославском поэтическом сообществе самые лучшие воспоминания. «Атмосфера исключительного доброжелательства, чувство духовного единства, полное отсутствие эгоцентризма, дружественность, серьёзное и доброе внимание к работе товарищей по Союзу, молодость, жизнелюбие – вот что нас глубоко и счастливо объединяло, – пишет Мария Сергеевна. – И, конечно, главное – беззаветная любовь к русской поэзии».

От библиотеки до дебаркадера

Ярославское отделение Московского союза поэтов было немногочисленным. Основу его составляли студенты университета. По воспоминаниям Марии Петровых, «самому старшему было вряд ли больше 25 лет». До появления Риты и Маруси на десять поэтов приходилась всего одна поэтесса.

Штаб-квартиры отделение не имело, поэтому собирались где придётся. Иногда «понедельники» устраивались в Пушкинской центральной губернской библиотеке, которая с конца 1923 до конца 1926 размещалась во Дворце труда на улице Пробойной (дом 17 по улице Советской, который несколько поколений ярославцев знают как городской дворец пионеров). 

Встречи проходили прямо между стеллажами. «Это было забавно и неудобно: часто не видно было читающего».


Другим местом встреч стал Дом санитарного просвещения (ныне дом 16 по улице Кирова, где разместился «Сбербанк»). 

Собирались поэты и в клубе имени Томского (он находился на улице Свободы рядом с кинотеатром «Горн»). Но, вероятно, самой экзотической территорией поэтических посиделок оказался дебаркадер. «Вечер, темно, в узенькой служебной комнате при пристани горит неяркая лампочка; о борты пристани плещутся волжские волны, – описывает их атмосферу Мария Сергеевна. – Молодые поэты... читают стихи, обсуждают их, разговаривают о прочитанных книгах, о живописи – обо всём».

Когда собираться стало совсем негде, Рита Салова предоставила в распоряжение «литературных понедельников» квартиру своей семьи на Лесной площади. Ныне исчезнувшая с карты Ярославля, она располагалась в районе перекрёстка улиц Советской и Республиканской. В доме на Лесной площади (ныне это дом 40 по улице Республиканской) семья Саловых занимала первый этаж.

Общение участников Союза продолжалось за пределами «понедельников». Эхом коллективного похода в кинотеатр стала строфа шуточного стихотворения Марии Петровых:

«Арс», кассирша, берём билеты.
У афиши становится веселей:
Идёт картина «Союз поэтов» – 
«Остров погибших кораблей».

Эти строки могли быть написаны не ранее весны 1926 года. Именно тогда журнал «Всемирный следопыт» начал публикацию приключенческого романа Александра Беляева «Остров погибших кораблей». Таким образом, стихи, вероятно, созданы не в Ярославле, а в память о нём. Что касается киноверсии романа, то она появилась лишь шесть десятилетий спустя. В редакционном предисловии к журнальной публикации сообщалось, что книга является вольным пересказом американского фильма. На самом деле это была мистификация.


Остров погибших кораблей – место, объединившее жертв морских катастроф. Не ощущала ли себя дочь бывшего директора «Товарищества Норской мануфактуры» Маруся Петровых жертвой исторической катастрофы?


«А какова Мария!»

В 1925 году самая юная участница литературных «понедельников» окончила школу. Оставаться в Ярославле Маруся не видела смысла. Она уехала в Москву, где жили в это время её родители, и поступила на Высшие литературные курсы.


В начале октября Мария Петровых писала из столицы своему будущему мужу, студенту агрономического факультета Ярославского университета Петру Грандицкому:

«Сегодня понедельник. Сейчас 6 часов. Вот скоро вы соберётесь там. Счастливые! А я здесь одна, совсем одна…»

Ярославль вскоре напомнил о себе. В 1926 году тиражом 500 экземпляров здесь увидел свет коллективный сборник «Ярославские понедельники». Среди произведений 12 авторов значились два «взрослых» стихотворения 18-летней Марии Петровых. Это была её первая публикация.

Более сорока лет спустя старые друзья вспоминали Марию Сергеевну Петровых добрым словом, восхищались её талантом. Когда в 1968 году в Ереване вышла книга её стихотворений с портретом работы великого Мартироса Сарьяна, один из участников ярославских «понедельников» Иван Ханаев писал Петру Грандицкому:

«А какова Мария! Я никогда не слышал от неё, что её портрет писал сам М.Сарьян. А это куда повыше любого юбилейного шума или официальной премии»