С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д М О Л Ч А Н И Я П Р И Р О Д Ы



И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

А.С. Пушкин

Пожалуй, самое странное свойство природы поражает нас больше всего – это ее молчание. Множество других свойств природы также поражают нас и вдохновляют на что угодно: на великие творения искусства, посвященные красотам природы, которые воспеваем мы в живописи, в стихах или в прозе. На борьбу с покорением природы, которая часто представляется нам враждебной, и требующей с нашей стороны физических и нравственных усилий по противодействию ей. Некоторые природные явления, такие, как страшные бездны, стремительные водопады, или необъятные потоки в теснинах гор способны внушить нам ужас. Другие же, напротив, необыкновенное умиление и умиротворение, граничащие с помешательством. В этой безмерной небесной синеве, в этих бескрайних снежных просторах, в это шуме дубрав, звоне ручьев, влажности зеленых долин мы чувствуем себя приобщившимися к неким небесным тайнам. Само чувство прекрасного рождается из созерцания природы. Сначала мы понимаем, что прекрасна природа, а уже потом, что и мы сами, и что необходимо философски осмысливать такую категорию, как прекрасное. И не только чувство прекрасного приходит к нам в моменты созерцания природы, но и чувство возвышенного. Да и что бы мы были без природы, и где бы мы были вообще? Жили бы в хижине посреди голой пустыни, а не в домах и дворцах, построенных в возведенных посреди природы многочисленных городов. Городов, отделенных один от другого реками, морями, лесами, равнинами, океанами. Накрытых сверху переполненными всевозможными красками небесами, и наполненными воздухом, вмещающим в себя щебет и крики бесчисленных небесных птиц. Да и где была бы наша наука без природы, которую мы изучаем, и над которой ставим наши порой чрезвычайно жестокие опыты? И за сохранение чего, как не природы, выступаем мы, выходя на демонстрации и протесты? И что губим мы самым нещадным образом, понимая, что ответить нам не сможет никто? И не потому, что она такая бесчувственная: о нет, мы понимаем, что она все чувствует. Чувствует, но молчит. Молчит потому, что она вроде бы и есть, и вроде бы ее нет. Что она вроде бы как слишком давно присутствует в нашем человеческом существовании, а с другой стороны вроде бы как иллюзорна. То есть вроде бы она и есть, и временами ее даже слишком много. И в то же время она молчит, как будто ее вообще не существует. Как будто она всего лишь иллюзия, данная нам для того, чтобы скрасить наше одиночество в этом чуждом и враждебном нам мире. В котором без природы выжить бы мы не смогли. Вечно холодная иллюзия, заставляющая нас забывать об ужасах ада, и воображать себя существующими в бесконечном прекрасном раю. Иллюзия, данная нам, возможно, из жалости, ибо из чего иного могла она быть нам дана?
Но в таком случае, если природа иллюзия, то иллюзия и мы сами, ибо связь наша с природой настолько сильна, что, убери от нас существование природы, сразу же исчезло бы и существование человека.
Молчание природы, говорящее о том, что она, скорее всего, лишь иллюзия, говорит также о том, что, скорее всего, иллюзия и мы сами. Молчание природы говорит о том, что, скорее всего, мы сами в большей степени не существуем, чем существуем.
Абсурд молчания природы говорит о том, что молчание это наполнено одновременно множеством звуков и множеством смыслов.
Абсурд молчания природы в том, что она разговаривает с нами на языке своего вечного молчания.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д И Н Ф О Р М А Ц И И

Зададимся вопросом: нужна ли информация Богу, существующему в вечности, где нет времени, и взирающему оттуда на существующего во времени человека? Богу, для которого во вселенной не существует ничего, кроме идей, то есть «эйдос», то есть «видов», то есть того, что он видит? Где нет ни вселенной, ни материи, или, по крайней мере, они существуют только частично, ибо и вселенная, и материя образуются человеком в процессе материализации им идеального, то есть «идей», то есть «эйдос», то есть «видов», то есть того, что Бог видит, а следом за ним видит и человек? Информация о событиях прошлого, настоящего и будущего Богу совершенно не нужна, ибо для него эти события одномоментны, ибо они лежат у него на ладони, и он знает обо всех этих событиях одновременно. Не – одновременно о них знает лишь человек, для которого они и происходят в прошлом, в настоящем, или в будущем, и поэтому он нуждается в информации об этих событиях, чтобы каким-то образом их сгруппировать, и отличать одно от другого.
Информация, отсюда, связана со временем, она существует в том мире, где все конечно, то есть в мире человека. И не существует в том мире, где обитает вечность, то есть в мире Бога.
События мира, в котором обитает человек, состоят из эонов времени. Именно это и дает возможность самому существованию человека. Мир человека – это ячеистый мир, мир бесконечных ячеек, бесконечных эонов времени, в которых заключен и сам человек, и все события человеческой вселенной. Бесконечные, большие и малые эоны времени содержат все: и человека, и предметы, и события, и природу, созданную Богом, и вещи, созданные человеком. И исторические этапы, и периоды, и битвы, и куски мирной жизни, и великие открытия, и ужасные падения, и разные периоды истории, как самого человека, так и природы. Это мир, наполненный большими и малыми коконами времени, которые для Бога одномоментны, но для человека жизненно необходимы, ибо именно они и обеспечивают его существование в истории: истории мира, истории людей и народов, истории природы, предметов и событий. Без временных эонов, в которые заключен и сам человек, и все, что существует в мире, существование человека было бы невозможно.
Сквозь прозрачную скорлупу эонов времени можно смотреть на то, что происходит внутри других эонов времени, которые в общей истории, общей иерархии человеческой вселенной могут отстоять от данного момента на миллион, и даже на миллиард лет. Но само это понятие миллионов, миллиардов, и вообще любого другого количества времени необходимо лишь для того, чтобы человек мог как-то ориентироваться в этом мире, для Бога эти временные отрезки безразличны, и вообще не существуют.
Взгляды, брошенные сквозь прозрачные стенки одних временных эонов на то, что происходит внутри других временных эонов, или «виды», или «эйдос», как раз и называются информацией. Следовательно, информация - это одновременно то, что порождается самим человеком, и то, что он видит сквозь прозрачную стенку собственного временного эона внутри другого временного эона. Информация, следовательно, зависит от человека, порождается человеком, и вне человека не существует.
Информация – это картинка, увиденная нами внутри соседнего с нашим эоном времени, частично нарисованная нами самими.
То есть, информация – это то, что мы видим. Это «вид», или «эйдос», или «идея».
Мы бросаем взгляды на содержимое соседних с нами коконов времени, и одновременно видим то, что в них находится. Мы одновременно и бросаем взгляды, и видим содержимое кокона. И, следовательно, своими взглядами мы рождаем информацию, которая нам необходима. Мы творим информацию, которой стремимся обладать, то есть мы же сами, нуждаясь в ней, ее и рождаем.
Информация не является материальной сущностью, она идеальна, она зависит от нуждающегося в ней человека, и порождается этим нуждающимся в ней человеком.
Информация – это человеческий продукт, в отличие от продуктов Бога, который в информации не нуждается.
Информация – это взгляд человека на человеческую вселенную, в которой существует время.
Информация связывает коконы времени между собой, она необходимая субстанция для самого существования этих коконов.
Информация – это функция времени, без которой оно не могло бы существовать.
Информация – это продукт человеческого сознания и человеческого любопытства.
Информация – это то, что отличает людей от богов, которые не нуждаются в информации.
Информация – это маркер, нанесенный на человека для того, чтобы отличать его от божества.
Абсурд информации заключается в том, что, будучи совершенно объективной, она, тем не менее, зависит от субъекта, то есть от данного конкретного человека.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



Э С К А Д Р О Н Ы С М Е Р Т И В К Р Ы М У



Эскадроны смерти в Крыму в зачаточном состоянии появились еще в Украине. При Януковиче это были отряды титушек, которые терроризировали местное активное население, и главным образом тех, кого власти считали диссидентами. В данной статье будет идти речь о событиях, происходящих на Южном берегу Крыма, поскольку автор ее, писатель, живет здесь, и считает этот регион зоной своей ответственности. Южный берег Крыма всегда отличался особым свободомыслием, здесь селилось много писателей, поэтов, художников, ученых, и в каком-то смысле это была некая зона свободы, резко отличная от всей остальной территории Украины, и уж тем более от всей России. Вот эти категории граждан власти периода Януковича и записывали поголовно в диссиденты, и именно на них был в первую очередь направлен террор организованных в банды титушек. Но помимо высокообразованных и высококультурных людей на Южном берегу Крыма жило множество просто свободных граждан, ибо сам дух этих мест был насыщен воздухом свободы, традиции которой насчитывали многие тысячелетия. Достаточно сказать, что на узкой полоске земли от мыса Тарханкут до Керчи, а также на Таманском полуострове в период греческой колонизации было, по разным подсчетам, от полутора до трех тысяч греческих городов – полисов. Вы только вдумайтесь в эту цифру: три тысячи городов – полисов, главной идеей которых была идея свободы! Здесь буквально каждый камень дышит идеей свободы, буквально каждый изгиб берега пропитан идеей свободы, и нынешние южнобережные города есть прямые продолжатели идей свободы, носителями которых были древнегреческие города – полисы. Только там их было три тысячи, а здесь не больше десятка. Керчь, Феодосия, Судак, Коктебель, Алушта, Ялта, Гурзуф, Евпатория, Севастополь. Свободомыслие этих городов даже в относительно свободной Украине резко выделяло их среди остальных регионов этой страны, и заставляло власти бояться того духа свободы, который в них обитал. Бояться, и терроризировать носителей этой свободы. Режим Януковича предчувствовал худшее, и начал террор именно с городов Южного берега Крыма.
Титушки в зачаточных эскадронах смерти были как местные, ибо подонков хватало и здесь, так и завезенные из остальных областей Украины. Но они так и остались титушками, так и остались отрядами провокаторов и подонков, до классических эскадронов смерти по известным причинам дорасти они не успели. Во время переходного периода после присоединения Крыма к России они превратились в откровенные банды, которые грабили и так сильно терроризировали население, что в городах Южного берега Крыма даже стали стихийно создаваться отряды самообороны. В Ялте, Алуште, Феодосии, Евпатории и других городах у подземных переходах дежурили вооруженные кто чем может группы мужчин и женщин, которые информировали людей об опасности и предоставляли им защиту. Добровольные отряды свободных граждан оказались настолько эффективными, что активность титушек была повсеместно подавлена, многие из них покинули Крым, а оставшиеся залегли на дно. К сожалении, продолжалось это недолго. Сразу же после того, как Крым стал российским, новые власти с помощью крымской самообороны, а также казаков, подавили, разоружили, и рассеяли отряды свободного сопротивления граждан. И, напротив, те разрозненные банды титушек, которые ушли в подполье, были реанимированы, структурированы, и оформлены в специальные ударные отряды, задача которых была все та же: террор против любого проявления свободомыслия на ЮБК, и уничтожение самой идеи свободы. Которой здесь было пропитано все: земля, небо, море и воздух, летящие в вышине птицы, и живущие в городах люди. Только уже делалось все с гораздо большим размахом и гораздо большей жестокостью. Перед членами созданных эскадронов смерти была поставлена задача физического уничтожения носителей свободы на ЮБК любыми способами, место которых должны были занять выходцы из России. Все было продумано до мелочей, учтены все просчеты режима Януковича, и приоритет был отдан гибридному террору и гибридным убийствам. То есть вооруженные парамилитарные формирования получили задание убивать, но убивать прежде всего гибридно, маскируя свои смерти под гибель от болезней, несчастных случаев, самоубийств, естественных смертей, исчезновений, якобы отъездов куда-то, бытовых ссор, пожаров, неосторожного обращении с оружием, травм, отравлений, внезапных случаев сумасшествия, автокатастроф и прочее. Однако результат всего этого был один – живой человек в итоге оказывался на кладбище. Сделано это было из-за пристального контроля мировой общественности за тем, что происходило в Крыму. А также из-за нежелания оказываться в центре скандалов.
За годы российской оккупации кладбища южнобережных городов и поселков увеличились вдвое, некоторые из них достигли размера самих этих городов и поселков, а некоторые даже превзошли их по площади. Среди тех, кто похоронен здесь за годы оккупации, не менее половины убиты гибридными способами эскадронами смерти. Их здесь тысячи и тысячи, весь Южный берег Крыма завален трупами, но поскольку убийства гибридные, внешне все вроде бы обстоит нормально: ну мрут люди и мрут! А в других местах не мрут, что ли? К тому же, как уже говорилось, страшно большую убыль людей умело компенсирует не менее страшно большой миграционный поток населения из материковой России. Дошло до того, что покойников уже в прямом смысле слова негде хоронить, поскольку для этого элементарно не хватает земли. На некоторых участках троллейбусной трассы Симферополь – Ялта не помещающиеся на кладбища могилы буквально вываливаются на дорогу, и машины чуть ли не задевают их своими колесами.
Вновь созданные на ЮБК эскадроны смерти состоят из люмпенов, убийц, уголовников, деклассированных элементов, выходцев из Донбасса, а также, на удивление, из обычных граждан. Из плотников, водителей санаториев, разнорабочих, сантехников, безработных, массажисток, бывших милиционеров. Из наркоманов, пенсионеров, шизофреников, озлобленных старух, подростков, мигрантов и жителей сельской глубинки. Терроризировать интеллигентов и свободомыслящих граждан оказалось настолько выгодно, что многие сельские жители, сидящие без работы и без денег, бросают все, и приезжают к своим родственникам на ЮБК, которые уже состоят в эскадронах смерти. Многие семьи поголовно, целиком, записываются в боевики, после чего достаток их сразу же улучшается настолько, что они покупают машины, квартиры, и становятся вполне зажиточными гражданами. У подъездов домов южнобережных городов теперь повсеместно целыми сутками сидят группы низколобых, одетых в тельняшки, угрюмого и устрашающего вида людей, которые постоянно братаются, у всех прохожих, даже на противоположной стороне улицы, просят закурить, и без конца твердят одно и то же слово: «Братан, братан, братан!»
Участие в эскадронах смерти на ЮБК стало поистине всенародным делом. Такое впечатление, что вернулись советские времена, и партией был брошен клич всем немедленно отправляться на целину, или рыть необходимые народу каналы, выплавлять сталь, добывать уголь, или даже идти на войну с коварным врагом. Борьба со свободомыслием на ЮБК высвободила у народа самые низкие инстинкты и открыла в душе этого народа такие страшные глубины, о которых он раньше и не догадывался. Оказалось, что теперь можно все, и за это все даже платят деньги. Оказалось, что вокруг живут враги, которых можно уничтожать физически, и что такое уничтожение вполне законно. Более того – оно привносит в душу такое счастье, и наполняет ее таким смыслом, которого раньше у маленького, простого, отверженного человека и в помине не было. Создание эскадронов смерти в Крыму – это обращение к самым темным инстинктам самой необразованной части народа, который изначально, генетически ненавидит идею свободы, а также носителей идеи свободы. Это преступный и циничный эксперимент на вновь оккупированной территории, который, без всякого сомнения, вскоре будет распространен на всю остальную территория России.

2018

godzilla-888@mail.ru

НАТАЛЬЕ ПОКЛОНСКОЙ

ЭПИГРАММА

Ты прячешься за спинами детей,
В дешевом клипе про войну,
и все же:
В тебе нет ни загадки, ни страстей, -
Одна сплошная кукольная рожа.

7.05.2016г.

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д К О С М О С А – 2

Зададимся вопросом: что больше – космос, или Бог? Ответ здесь однозначен – Бог больше, чем космос. На заре сотворения мира, когда Бог создал небо и землю, космоса вообще не существовало. Космос появился вместе с людьми, как проекция на звездное небо своих страхов, иллюзий, надежд, фантазий, гордыни и неясных предчувствий чего-то большего, что ожидало их на земле. На заре сотворения мира существовали лишь земля и небо, а также два светила: солнце и луна, - и несколько развешенных на небе звезд. Мы созданы по образу и подобию Божию, и, значит, ничего не мешает нам мысленно воссоздать картину сотворения мира, поставив себя на место Бога. Который имел такой же облик, как мы, и видел то, что он сотворил так же, как это видели бы мы, будь мы на Его месте. Здесь, однако, нам необходима широта и глубина обобщения, и для этого мы должны привлечь какой-нибудь мощный философский инструментарий. За всю историю человечества не выработано более мощного философского инструментария, чем идеи Платона и «вещи в себе» Канта. Но поскольку «вещи в себе» Канта – это то, что мы не видим, а нам нужно видеть результаты созидательной работы Бога, мы выбираем идеи Платона. Поскольку идеи Платона – это «эйдос», или «вид», или то, что мы видим. Поэтому мы «видим» сотворенные Богом землю, небо, луну, солнце и звезды, и понимаем, что это те первые идеи, которые усилием Бога появились во вселенной. Не космос, которого и в помине не было, а всего лишь идеи земли, неба, солнца, луны и звезд. Причем не стоял даже вопрос, круглая земля, или плоская, поскольку это было совершенно неважно, и земля, солнце и луна были именно плоские. Поскольку, если мы взглянем на них, то они именно такими и «видны» нам. А поэтому изначальные, созданные первые идеи земли, солнца и луны были идеями о плоских земле, солнце и луне, и таковыми остались до сегодняшнего времени. Идеи звезд – это идеи висящих на небе светильников. А все остальное, то есть круглая земля, круглое солнце и круглая луна – это уже лже - идеи, идеи некоего человеческого новообразования под названием космос, который является лже – идеей. Вечные идеи, помещенные Богом в новой, только что сотворенной им вселенной, потому и вечны, что вечен взгляд Бога на эту вселенную. У Бога не было идеи космоса, поскольку он ему был не нужен. Поскольку Бог не был человеком, и у Него не могло существовать человеческой гордыни. Гордыня возникла вместе с человеком, и в результате этой гордыни возникла идея космоса. Но идея космоса – это ложная идея с точки зрения Бога. Ибо абсурдно предполагать, что на заре сотворения мира Богу зачем-то понадобился космос. И, следовательно, абсурд космоса заключается в том, что на самом деле космоса не существует.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д В С Е Л Е Н Н О Й

Вселенная, существующая во времени, создана Богом, существующим в вечности. Вселенная заполнена идеями, то есть «эйдос», то есть «видами», то есть тем, что Бог видит. Ничего, кроме того, что Бог видит, во вселенной не существует. «Виды», «эйдос», или идеи – вот все, из чего состоит вселенная. В ней все от начала и до конца идеально, и нет ничего материального. Материя появляется в результате материализации идеального человеком, она продукт деятельности человека, продукт его мышления. Будучи первоначально пронизанной взглядами Бога, она со временем становится пронизанной взглядами людей. Таким образом происходит рождение космоса. Космос вторичен по отношению ко вселенной, а вселенная вторична по отношению к Богу. Первоначальная гармоничность вселенной, пронизанной от края и до края одними лишь взглядами Бога, нарушается негармоничными взглядами человека. Человек разрушает гармонию вселенной, привнося в нее материю, и этим, очевидно, разрушает первоначальный гармоничный замысел Бога. Взгляды человека, смотрящего на вселенную, мешают взглядам Бога, и бесконечно продолжаться это не может. Слишком много материи обременительно для Бога, и он запускает механизм распада материи, механизм отказа от материи, который позволяет возвращаться к чистоте Божьего взгляда на вселенную. Помимо идей, во вселенной существуют Кантовы «вещи в себе», которые и позволяют человеку строить материальный космос, становясь соперником Богу, и увеличивая этим свою гордыню. Но по-прежнему все во вселенной происходит лишь с помощью взглядов: Бога и человека. Пронизанный от края и до края взглядами Бога и человека мир – это и есть то, что носит название вселенной. Абсурд вселенной заключается в том, что Бог и человек смотрят на нее разными глазами. То, что видно во вселенной Богу, не видно человеку. Абсурд вселенной в том, что как материальный объект она не существует, или существует только частично.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д Н А У К И

Создав вселенную, насквозь пронизанную своими взглядами, Бог затем создал и человека по своему облику и подобию. Взгляды на вселенную человека породили материю, для изучения, описания и изменения которой возник такой феномен, как наука. Но материя вторична по отношению к вселенной Бога, она подвержена распаду, она не вечна, как вечно все во вселенной Бога. Человек ежедневно добавляет распад в созданный им материальный мир, и еще больший распад в этот мир привносит наука. Наука отвратительна, ненавистна и неприемлема для Бога, поскольку нарушает его первоначальные планы. Ученые, адепты земной науки, бесконечно чужды Богу, их деятельность является не чем иным, как безумием перед Богом. И сама наука, отсюда, является не чем иным, как безумием перед Богом. Абсурд науки заключается в том, что, являясь приемлемым занятием для человека, она является безумием перед Богом.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д М А Т Е Р И И

Начав созидать вселенную, Бог с удовольствием смотрел на нее, чтобы убедиться, что то, что им сделано – это хорошо. Взгляды Бога, или «эйдос», или «идеи», и составляли первоначальное наполнение вселенной. В которой не было ничего, кроме Божьих взглядов, или идей. Созданные им земля, небо, светила большие и малые, были идеями, то есть Божьими взглядами. Структура вселенной, однако, была такова, что создаваемые им вещи, были, помимо прочего, еще и «вещами в себе». Это означало ни много, ни мало, саму возможность, саму потенцию созидания. Без этого, то есть без «вещей в себе», Бог не смог бы ни начать, ни продолжить созидать вселенную. Первоначальные вещи вселенной, в том числе и созданный из праха земного человек, были Божьими взглядами, то есть идеями. Только созданный по образу и подобию Божьему человек, получивший в результате этого также возможность созидания, стал из «вещей в себе» создавать вещи, которые назвал материальными. Однако создаваемые им вещи материальные были недолговечны, их пожирали моль и ржа, войны, старость, забвение, смерть, а в последнее время еще и радиоактивный распад. С точки зрения вечного Бога они жили ничтожное время, в том числе и человек вне Эдема, и даже вообще не жили. Ибо они были материальны, ибо материя с точки зрения вечности, то есть Бога, вообще не живет. Ибо абсурд материи заключается в том, что, с точки зрения Бога, она не существует. Абсурд материи в том, что она не существует.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В




А Б С У Р Д Ч Е Л О В Е Ч Е С Т В А

Каждый, кто пытался подсчитать количество людей, живших на земле за всю историю человечества, сталкивался с тем фактом, что сделать это невозможно. И действительно, что такое история человечества, и сколько она длится? Длится ли она сотни тысяч лет, согласно теории эволюции, или семи тысяч лет, если верить тому, что написано в Библии? А может быть, семь с половиной тысячи лет? Или миллионы, как утверждают буддисты? И кого считать человеком, составляющим единицу от всего необъятного человечества? И причислять ли к людям всех этих придуманных антропологами неандертальцев, гомо сапиенсов, и прочих предков нынешнего человека, включая и так называемое недостающее звено, также полное загадок и неопределенностей? Или все же вести отсчет и подсчет от Адама и Евы, игнорируя весь этот научный бред, тщательно подсовываемый нам неизвестно кем: не то природой, не то разумом, не то самим дьяволом?
Но даже если мы решим все эти вопросы, и пробьемся сквозь лед неопределенности в вопросе начальной точки отсчета в истории существования человечества, у нас все равно ничего не получится. Мы все равно не сможем подсчитать хотя бы приблизительное количество людей, живших на земле за всю историю человечества. Даже в том случае, если у нас будет фиксированная точка такого начала, и количество людей, живущих в мире сейчас. Даже если мы будем знать количество жизней и смертей, допустим, за сто, или тысячу лет, и сделаем соответствующие поправки на то, что со временем количество живущих на земле увеличивается. А почему, собственно, увеличивается, а не уменьшается, а почему надо применять те, или иные методики подсчета? Вводить те, или иные коэффициенты? А почему вообще в этих подсчетах надо пользоваться математикой? А может быть, надо пользоваться чем-то другим?
Да, совершенно очевидно, что математика ничем нам не поможет в подсчете хотя бы приблизительного количества людей, живших на земле за всю историю человечества. Даже в том случае, когда у нас есть вполне конкретно прописанный в деталях сценарий жизни людей на земле, какой излагается в Библии. Цифры будут совершенно разные у разных исследователей, и разброс будет совершенно чудовищный! Вы вдруг начнете понимать, что одинаково можно утверждать, будто на земле жило или бесконечное множество людей, или вообще один человек, кроме которого здесь вообще никого не было. Попробуйте, и вы убедитесь, что это действительно так! Но поскольку бесконечное число живших за все время на земле людей абсурдно и лишено всякого смысла, лишено именно в силу того, что мы изначально задались вопросом, сколько конкретно жило людей за все время, остается именно цифра один. То есть за все время на земле жил всего лишь один человек. А поскольку вы абсолютно уверены в том, что действительно живы, вам придется признать, что этот единственный человек именно вы, и кроме вас на земле больше никто никогда не жил!
Но какова логика доказательств того, что на земле за все время жил именно один человек? Доказывать это вообще не надо, ибо это будет следовать из тех подсчетов, которыми вы будете заниматься. Но одно из доказательств этого факта может быть такое. То, что вы в данный момент существуете, со всей вашей неповторимой индивидуальностью, с непохожестью на остальных живущих рядом людей, говорит о том, что перед вашим рождением у вас должна была существовать ваша собственная история. То есть вы не могли родиться просто так, из ничего, с чистого листа, поскольку вашей богатой индивидуальности должно было что-то предшествовать. Какая-то жизнь какого-то иного человека, которым тоже были вы, но только в других обстоятельствах и в другую эпоху. То есть вашему рождению предшествовала какая-то иная жизнь, смерть которой и породила ваше нынешнее существование. То есть до вашего рождения вы существовали, причем не в индийском смысле, хотя индийские мотивы тут явно присутствуют, а вполне реально, в качестве вполне реального человека. Который был вами, и который вроде бы умер, но этой мнимой смертью породил вашу нынешнюю жизнь. Подготовил вашу нынешнюю жизнь. Но тогда не имеет значения, как конкретно долго длилась история человечества, и сколько конкретно людей прошло за это время по земле от рождения и до смерти. Это прошел всего лишь один человек, который лишь призрачно умирал, а на самом деле жил вечно. Смерть которого была всего лишь мнимой смертью, ибо она отрицалась его нынешней жизнью. Жизнью именно вас самих. Вечного человека, кроме которого на земле не жил вообще никто. Который и не рождался вовсе, ибо существует в вечности. И который никогда не умрет, ибо для него смерти не существует.
Но кто же он такой – тот, который живет вечно, который никогда не рождался, и никогда не умирал? Конечно же, это не может быть никто иной, как Бог. Вот и получается, что за всю историю человечества на земле не было никого, кроме Бога. А само бесчисленное человечество и все те мириады людей, которые прошли по земле свой скорбный путь от рождения и до смерти – всего лишь наша иллюзия. Всего лишь обман, всего лишь мираж, фата – моргана, дрожание воздуха над барханами в раскаленной от зноя пустыне. И не было никакого человечества, и не было никаких людей, а тот якобы единственный человек, кроме которого никто не жил на земле, и которым вроде бы являетесь вы, на самом деле и есть Бог.
Это подтверждается, кстати, и тем, что все религии однозначно запрещают самоубийство. Ибо оно означает ни много, ни мало, как убийство Бога. Если бы это было не так, то человек мог бы сколь угодно часто себя убивать – какое дело до этого бессметным богам, с равнодушием взирающим с небес на мельтешащих внизу ничтожных и бесполезных букашек? И тем более, какое дело до этого единственному и бессмертному Богу? Но в том случае, когда за все время существования человечества на земле жил всего лишь один человек, этот вопрос имеет принципиальное значение.
Абсурд человечества заключается в том, что за все времена на земле этого человечества не было вовсе. Ибо за все времена здесь жил всего лишь один бессмертный человек. И этот один бессмертный человек был Бог.
Абсурд человечества заключается в том, что человечество – это всего лишь иллюзия.
Абсурд человечества заключается в том, что человечества никогда не существовало.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д Н И Р В А Н Ы

Довольно легко доказывается, что на самом деле много миллиардного человечества не существует, и на Земле за всю историю жил всего-навсего один человек. И что, более того, этот человек и есть Бог, создавший небо и землю. Именно поэтому все религии мира запрещают самоубийство, ведь, убив себя, вы на самом деле убиваете Бога. Не Бога в себе, а именно того самого Бога, который когда-то и создал небо и землю. Именно потому, что вы точно уверены в факте собственного существования, вы и есть тот самый единственный человек, человек рождающийся и умирающий столько раз, что все его рождения и смерти слились в единый миг жизни, и всех остальных, живших до него на земле людей можно просто исключить за ненадобностью из этого длинного и бесконечного списка жизней. В котором остались только лишь вы, и именно вы и являетесь Богом. И именно вам запрещено самоубийство, как самый величайший грех, ибо, убив себя, вы тем самым убиваете Бога, который уже никогда не создаст небо и землю, и, следовательно, вас, единственно жившего на земле человека. И одновременно запрещается убийство другого человека, ибо, убив его, вы все равно убиваете себя, а, значит, убиваете и Бога.
Доказательство этой вашей единственности есть доказательство трансцендентное, оно лежит по ту сторону опыта. Оно лежит в мире ином, и проверить правильность его никак невозможно. Здесь явно звучат индийские мотивы, ибо на этой трансцендентности и построена вся философия Будды, и построено все его философически – религиозное учение. И именно на этой трансцендентности построено учение Шопенгауэра.
За всю историю человечества на земле не было никого, кроме вас, единственно знающего о факте своего собственного существования. А существование всех остальных людей, всех остальных бесконечных поколений – всего лишь иллюзия, всего лишь мираж, взмах крыльев бабочки в туманном вечернем воздухе, дрожание воздуха над песком знойной пустыни. Не было ничего: ни великих сражений, ни великих побед, ни великих поражений, ни великих любовий, ни подвигов во имя великой любви. Все это обман, в том числе и самообман, и обман бесчисленных поколений, родов, племен и народов. И обман конкретного, ослепленного великой иллюзией жизни человека. Ибо нет ничего, в том числе и любви, и стремиться надо, будучи единственным человеком на земле, не к любви, а к уходу от нее, к уходу от этого самообмана, и этой великой иллюзии. Но не к уходу внезапному, к уходу посредством самоубийства, ибо этим ты убиваешь Бога, и тот мир, который лежит за гранью нашего мира. Мир трансцендентный, мир Бога, который, возможно, в бесконечное число раз ярче, радужней и прекрасней нашего прекрасного мира. Уходить надо постепенно, через бесчисленное количество перевоплощений, через метампсихоз, как и придумал Будда за две с половиной тысячи лет до Шопенгауэра.
Будда, без сомнения, пожалел людей, и не сказал им прямо, что на самом деле их нет. Что на самом деле на земле живет всего-навсего один человек. Это его признание вызвало бы шок, и повлекло за собой массовую череду самоубийств. Повлекло бы за собой массовые эпидемии самоубийств. И Будда придумал, жалея людей, медленный уход путем бесконечных циклов перевоплощений, уход в нирвану, в ничто, о которой ничего конкретного сказать мы не можем. Кроме того, что это абсолютное ничто, абсолютный распад, и полный уход из этого нашего мира. Из наполненного любовью, великими свершениями и великими подвигами мира. Уход одного – единственного человека. Уход Бога в тот мир, в котором обитает Бог, и который не есть наш мир. Который есть мир потусторонний, мир трансцендентный, и разговор о котором тоже может быть лишь трансцендентным.
Нирвана придумана Буддой для блага человека, для того, чтобы человек не сошел с ума, узнав о своем единственном существовании во вселенной. Нирвана – это и абсолютный распад, абсолютное разрушение как самого человека в этом мире, так и самого этого мира. Но это одновременно и спасение этого единственного человека, спасение Бога, который хочет уйти из этого мира. Который увяз в этом мире бесконечных иллюзий. Увяз, и хочет вернуться в свой собственный мир. Мир, наполненный, возможно, еще большими иллюзиями, но иллюзиями уже не человеческими, а Божественными. Нирвана, поэтому, есть одновременно и смерть, и жизнь, смерть единственного человека, и жизнь Бога. Но в силу единственности она есть одновременно и жизнь человека. Правда, не здесь, на земле, а там, за гранью познаваемого мира. За гранью гроба. За гранью смерти.
Нирвана одновременно таит в себе и ужас, и спасение. Именно из-за этого ужаса жалеющий людей Будда отодвинул приближение к ней для человека на почти бесконечное время. Заставив его пройти через бесконечные реинкарнации, через бесконечные циклы перевоплощений, в конце которых его все равно ожидает нирвана. Ожидает распад и полное исчезновение из этого мира. И физическое, и психическое.
Но это одновременно означает и рождение Бога. Рождение в мире ином, в мире, лежащем за гранью гроба и гранью познания. В мире, о котором нам ничего неизвестно, и никогда не будет известно.
Проект Нирваны – это проект спасения Бога из нашего мира посредством смерти всех остальных населяющих землю людей. В этом смысле это самый жестокий и самый ужасный проект за всю историю существования человечества. Но одновременно это и самый благостный, самый счастливый для человечества проект. Ибо это в конечном итоге единственный путь спасения. И для человечества, и для единственного живущего на земле человека. Ибо другого пути ни для человечества, ни для человека не существует.
Абсурд нирваны заключается в том, что она одновременно является и смертью, и жизнью.
Абсурд нирваны заключается в том, что ее одновременно необходимо и желать, и бояться.
Абсурд нирваны в том, что она одновременно и существует, и не существует.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В




С Л О В О О П О Л К У И Г О Р Е В Е


Поэтический перевод Сергея Могилевцева


1

Не пора ли, милы братья,
Не настал ли час урочный,
Рассказать словами старыми
О походе князя Игоря,
Князя Игоря Святославича?
Начинаем песню славную
По былинам сего времени,
И забудем про старинное
Замышление Бояново.
Вещий голос же Бояновый,
Воспевающий события,
Растекался белкой по древу,
Серым волком по окраине,
И орлом под белым облаком,
Сизым, а не черным в крапинку.
Вспоминал Боян, говаривал,
Про времен былых усобицы,
Напускал он стаю соколов
На лебяжье стадо белое:
Лебедь, что настигли соколы,
Первой пела песнь победную –
Ярославу пела старому,
И Мстиславу пела храброму,
Что Редедю пред косожскими
Пред полками сталью вырезал,
И Роману пела красному,
Да Роману Святославичу.
А Боян не десять соколов
Напускал на стадо лебедей,
Воскладал он, братья, вещие
Персты на живые, тонкие,
На живые струны тонкие,
Рокотавшие без отдыха
И князьям, и прочим воинам
Славу и победу в бранях.


2

Так начнем же повесть эту,
Братья, как уже пропели,
Как звучали наши струны,
От Владимира седого,
И до Игоря младого,
Что скрепил ум силой крепкой,
Мужеством поострил сердце,
Ратного набравшись духа,
И повел полки святые,
Храбрые повел, не трусов,
на землю Половецкую,
за землю Русскую.


3

И взглянул на солнце Игорь,
Солнце светлое затмилось,
И увидел тьмой прикрытых
Воинов своих в доспехах.
И сказал тогда князь-Игорь:
«О, дружина моя, братья,
Лучше ведь лежать убитым,
Чем плененным, и в оковах;
Сядем же, родные братья,
На борзых коней пугливых,
И увидим воды Дона,
Синего, в брегах зеленых».
Помрачился ум у князя,
И отведать Дон великий
Стало для него важнее,
Чем знамение на небе.
«На границе злого поля,
Половецкого, чужого,
Преломить копье хочу я;
С вами, русичи, желаю
Либо голову сложить я,
Либо шлемом пить из Дону».


4

Боян, былого мира соловей!
Ты мог бы те походы воспевать,
Как соловей, скача по мысленному древу,
Умом своим паря под облаками,
И времени сего двух половин свивая славу,
И по тропе Трояна рыща чрез поля на горы.
Ты мог бы так воспеть для Игоря ту песнь:
«Не буря соколов сюда несет, а к Дону Великому
Бегут и скачут стаи черных галок».
Или вот так тебе, вещий Боян,
Пропеть ту песнь для Велесова внука:
«Ржут за Сулою кони –
То звенит набат и слава в Киеве,
То трубы трубят в Новгороде,
И стяги стоят в Путивле!»


5

Ожидает Игорь Всеволода.
Ожидает брата милого.
Буй тур Всеволод речет ему:
«Один брат, Игорь, один свет светлый мне!
Оба, Игорь, мы с тобой Святославичи!
Оседлай же, милый брат, своих борзых коней,
А мои-то уж оседланы у Курска вчера.
А мои-то куряне – воины знатные:
повиты под трубами,
взлелеяны под шлемами,
вскормлены концом копий,
ведомы пути им,
знаемы овраги,
натянуты луки их,
отворены колчаны,
изострены сабли;
Сами скачут, как серые волки в поле,
Ищут чести себе, а князю славы».


6

Князь – Игорь, встав ногой в златое стремя,
Уж едет в чистом поле, и над ним
Всходило солнце в это время,
И тьмою путь стелился невидим,
И ночь стонала, и кричали птицы,
И грозы разбудили все вокруг,
И свист звериный встал,
И пробудился див –
Расселся на вершине синей ели,
Велит послушать крик его отселе,
Как будто царь он, и один правдив:
Земле незнаемой,
И Волге,
И Поморью,
И Посулью,
И Сурожу,
И Корсуню,
И тебе, тебе, Тьмутараканский идол,
Не обойти тебя уж стороною!
И половцы нехоженым путем
Бежали к Дону, и великий Дон
Кричать телеги их заставил в полуночи,
Так лебеди, свои расплющив очи,
Смеются перед сном, и умирают в нем.


7

Игорь к Дону воинов ведет,
Лихо сзади по земле идет,
Игорь скачет, или так бредет,
Лихо князя все равно найдет.
Игорь к Дону воинов ведет.


8

Несчастья птицами расселись по дубам,
И волки воют грозно по оврагам.
И орлий клекот на костях зверей зовет,
И брешут лисы на червлены щиты.


9

О, Русская земля, уже ты за холмом!
Привет, привет тебе из солнечного рая!
И только ветер, судьбами играя,
Кричит, как выпь: «Умрем, умрем, умрем!»
О, Русская земля, уже ты за холмом!


10

Ночь долго меркла,
Свет зари упал,
Покрыла поля мгла,
И щекот соловьиный уснул,
И говор галок убыл туда же.
Великие поля червлеными щитами
Перегородили уж русичи.
Ищут они себе чести,
А князю – славы.


11

Спозаранок в пятницу, потоптали русичи,
Полки половецкие, поганые притом,
Разлившись стрелами по полю, по пустоши,
Половецких девок помчали с ветерком,
И золото было с ними,
И паволоки были там же,
И оксамиты дорогие,
И покрывала,
И плащи,
И кожухами по болотам
Мосты замостили,
И по местам, по топким,
И всякими узорчатыми половецкими диковинами:
стяг червлен,
хоругвь белая,
челка червлена,
древко серебряно –
Святославичу храброму!
Дремлет в поле Олегово гнездышко,
Дремлет храброе, дремлет залетное!
Не в обиду оно было создано
ни тебе, сокол,
ни тебе, кречет,
ни тебе, черный ворон,
знай же, поганый половец!
Гзак бежит по полям серым волком,
А Кончак правит путь ему к Дону.


12

Весьма рано, спозаранок,
Зори кровью наливались,
Возвещали свет затмити.
Тучи черные над морем
поднимались,
И прийти сюда пытались,
И накрыть четыре солнца.
В них блистали синим цветом,
Трепетали синим светом,
Молнии, со смертью схожи.
Гром великий раздавался,
Дождь со стрелами от Дона
Обещал пойти великий!
Тут и копьям изломаться,
Тут и саблям разгуляться,
По шлемам половецким,
На Каяле – речке,
У великого Дона!


13

О, Русская земля, уже ты за холмом!
Живет, живет, и, отдыха не зная,
Цветет Отечество мое, стихи слагая,
И блещет силою, богатством, и умом!
О, Русская земля, уже ты за холмом!


14

Вот ветры, внуки Стрибожьи, задув,
Уж веют с моря быстрыми стрелами,
На храбрые полки, и, Игорем играя,
Касаются брони, как я касаюсь струн.
Земля гудит, и рекам мутно течь,
И росами поля укроет снова,
И стяги говорят: от Дона и от моря
Уж половцы идут со всех сторон,
И слышна эта речь,
И русским уж полкам погибель их готова,
И клики бесовых детей, перечеркнув поля,
Столкнулись с русичей червлеными щитами.


15

И див кричал, и лаяла лиса,
И солнце на вершине синих елей
Все било им в глаза, и голоса
В ушах звучали слаще соловьиных трелей.



16

И ярый Всеволод, который звался тур,
Стоял на самом крае страшной сечи,
И стрелами своими, а не речью,
Стрелял по воинам, и лик его был хмур,
И меч его творил из шлемов решето,
И там, куда скакал он, там лежали
Одни лишь головы поганых, и кричали,
Но крики их предсмертные стихали,
И вскоре их не слышал уж никто.
Какой же раны побоится тот,
Кто честь забыл, богатство и сомненья,
И золотой отцовский стол, Чернигова оплот,
И Глебовны своей желанной обхожденье?


17

Века Трояна были и прошли,
И время Ярослава миновало,
Олеговы походы тоже были,
Олега Святославича.
Олег мечом крамолу тот ковал,
И сеял по земле каленые он стрелы.
В Тьмутаракане граде в золотое стремя вступал,
А звон уж тот слыхал великий Ярослав,
Владимиру же, Всеволода сыну,
В Чернигове закладывало уши.
А дальше больше – привела на суд
Бориса Вячеславича хвальба,
И на Канину погребальное
Зеленое постлало покрывало,
Постлало молодцу и храбрецу
За то, что смел обидеть он Олега.
С той же Каялы Святополк велел отца
Меж иноходцами везти к Святой Софии,
Между венгерскими велел он прямо в Киев.
В те времена, при Олеге Гориславиче,
Обильно засевалось, и росло усобицами,
И погибало на корню наследие Даждьбожа внука,
В крамолах княжеских людские жизни сокращались,
И по земле по Русской редко где
Покрикивали пахари, но враны
Лишь граяли, деля надменно трупы,
А галки говорили свою речь,
Сбираясь на добычу черной стаей.


18

Все это было в те походы,
В те рати, в те лихие дни,
Такой же рати, как сегодня,
Еще не видели они!
С раннего утра, и до вечера,
С вечера и до утра,
Летят стрелы каленые,
Сабли гремят о шеломы,
Копья трещат булатные,
в незнаемом поле.
В земле Половецкой.
Земля чернела под копытами,
Костьми засеяна, кровью политая:
По Русской земле горем взошли они из земли.


19

Что мне шумит, что мне звенит
издалека – далеко,
Что мне так рано песнь поет
до самой до зари?
Ту песнь не иволга поет
на дереве высоком,
То ворон черный говорит:
«умри, умри, умри!»
Уж Игорь полки повернул,
жалея мила брата,
Ведь бились день, ведь бились два
от ночи до зари,
На третий день стала ясна
победа супостата, Поникли стяги до земли,
испачкавшись в крови.
Так разлучились братья здесь,
на берегу потока,
Так разлучили их, родных,
Каялы берега,
Так недостало им вина
кровавого до срока,
Так не увидеть им уже
родных брегов снега.
Сватов напоили, а сами
не пили,
Зачем же любили, зачем
же жили?
За землю Русскую, которая
вдалеке,
За землю Русскую теперь
налегке.
Трава от жалости поникла,
теперь ей не взойти вовек,
А дерево к земле приникло,
и тьма накрыла страшный брег.


20

Настало, братья, время невеселое,
Пустыня прикрыла войско Игоря,
Обида встала в войсках внука Дажьбожа,
Девой вступила на землю Трояна,
Лебедиными крылами всплеснула
в синем море у Дона;
Времена обилия, плескаясь, прогнала,
Князей борьба против поганых прекратилась,
Ведь сказал брат брату:
«и то мое, и это мое же».
И князья про малое стали
«великое это» говорить,
И на себя самих крамолу ковать.
Поганые же со всех сторон приходили
на землю Русскую.


21

Далеко – далеко, залетел ты, сокол,
Избивая птиц, ты к морю прилетел!
Но нельзя воскреснуть тем, кто нынче мертвый,
Игорева войска воскресить нельзя!
Ведь по войску этому кликнула уж Карна,
А потом и Желя, с огнем в пламенном роге,
По земле, по Русской, поскакала вслед.
Приговаривали жены русские, плача:
«Уж своих нам милых лад
ни мыслию не мыслить,
ни думою не думать,
ни злата нам не дождаться.
ни серебра не потрогать».


22

Киев стонет от горя,
Чернигов вопит от напастей,
Русская земля залита тоской,
По земле, по Русской,
Словно река, печаль потекла.
Сами на себя князья
Крамолу наковали,
Поганые же, рыскавшие
С победами по Русской земле,
Брали со двора то по белке,
то по девке.


23

Ведь Игорь и Всеволод,
Два храбрых Святославича,
Раздором своим коварство разбудили,
Но коварство это усыпил было их отец,
Великий киевский Святослав –
Грозой великой: прибил он его своими
полками сильными,
и мечами булатными,
Наступил ногой на землю Половецкую,
Холмы и овраги притоптал,
Озера и реки возмутил,
Потоки и болота иссушил,
Поганого же Кобяка от Лукоморья,
Из полков великих половецких,
исторг, как вихорь,
и пал Кобяк в Киева,
в гриднице Святославовой.
Тут как тут и немцы,
Тут как тут и венецианцы,
Тут как тут и греки,
И чехи тут как тут,
Поют, веселятся, славят Святослава,
Князя Игоря же корят,
Потопившего в Каяле,
В реке половецкой,
Богатство великое,
Просыпав там золото русское.
Ну да что с них, с немцев,
Можно взять еще?
Так Игорь – князь из седла золотого
Пересел в седло рабское.
У городов же русских
забрала приуныли,
и веселие сникло.


24

Святослав же странный сон видел
в Киеве на горах.
«Ночью этой с вечера, – говорит он, - накинули
На меня покрывало черное
на кровати тисовой,
Синее вино черпали мне,
с тоской смешанное,
Из поганых колчанов половецких пустых сыпали
белый жемчуг на грудь,
и прославляли меня.
И доски уже без конька

в тереме моем златоверхом,
и с самого вечера до утра,
Всю ночь граяли черные вороны у Плесенска,
И за городом стояли дебри Кисани,
И понеслись враны к синему морю».
И ответили князю бояре:
«Не иначе, князь, горе тебе ум ослепило,
Ведь это два сокола полетели,
с престола отцовского золотого,
Славу искать в Тьмутаракани,
И шлемом своим испить воду из Дона.
Соколам же тем крылья подрезали
сабли поганые,
А самих соколов заковали
в железные путы».


25

Померкли оба солнца в третий день,
И два багряные столба погасли,
А с ними оба месяца младых –
Олег и Святослав – заволоклися тьмою,
И в море погрузились, возбудив
В хиновах необузданную смелость.
И на Каяле тьма покрыла свет,
И землю Русскую заполнили враги,
Похожие на выводок гепардов.
И пал позор на славу, и уже
Насилие ударило свободу,
И бросился на землю вражий див,
И девы красные из готской стороны
Поют на берегу родного моря:
позванивая золотом русским,
воспевая время Бусово,
лелея месть за Шарукана.
А мы, дружинники, давно уж без веселья!
И Святослав великий, видя все,
Ронял златое слово со слезами:
«О, дети, дети, Игорь, Всеволод!
Вы рано начали на вражеской земле
обиду творить мечами,
себе же славы искать.
Нечестно половцев вы одолели,
Нечестно кровь поганую пролили.
Ведь были ваши храбрые сердца
из булата крепкого скованы,
и в смелости закалены.
Так что же сотворили вы моим
серебряным сединам?
Не вижу, сколько не пытаюсь разглядеть,
Я прежней власти брата Ярослава,
брата сильного.
брата богатого,
брата обильного воинами,
Да, прежней власти брата Ярослава,
с боярами черниговскими,
и с воеводами,
и с татранами,
и с шельбирами,
и с топчаками,
и с ревугами,
и с ольберами.
Они ведь только с засапожными ножами,
И даже без щитов, одним лишь кликом
полки побеждают,
Звоня окрест в прадедовскую славу.
Но вы сказали: «Мужествуем сами,
Похитим славу прежнюю себе,
А будущую славу мы поделим!»
Но разве, братья, может так случиться,
Что старое для всех помолодеет?
Когда линяет сокол, птиц сбивая,
Не даст он своего гнезда в обиду.
Но мне князья, увы, не помогают,
Вот зло, которое цветет под солнцем,
И худом обернулись времена.
У Римова кричат под саблями погаными,
Владимир же кричит под ранами.
О, горе, горе сыны Глебову,
О, горе и тоска ему. Аминь!»


26

О, Всеволод, великий князь!
Неужто хоть и мысленно сюда
Не можешь прилететь ты издалече,
И золотой свой отчий стол
на время поблюсти?
Ты можешь расплескать веслами Волгу,
И шлемами своими выпить Дон!
О, если бы ты был здесь, то была
чага по ногате,
кащей же по резани.
Тебе под силу посуху стрелять
живыми копьями –
сынами удалыми Глеба.


27

Ты, буйный Рюрик!
Ты, Давид!
Не воины ли ваши по крови,
Проплыли золоченными шлемами?
И не дружина ль ваша,
храбрости полна,
как туры, рыскает,
раненая саблями калеными,
на незнаемом поле?
Вступите, господа, в златые стремена,
за времени сего обиду,
за Русскую землю,
за Игоревы раны,
Святославича буйного!


28

Галицкий Осмомысл!
Ярослав!
Высоко стоит твой златоверхий терем,
Высоко сидишь ты на нем,
Горы подпираешь Венгерские,
Полками своими железными
королю путь заступил,
Дунаю ворота затворил,
сквозь облака мечешь тяжести,
суды рядишь до Дуная,
Текут грозы твои по землям,
Киеву ворота отворяешь,
С золотого престола отчего
стреляешь султанов по землям.
О, господин, стреляй же в Кончака,
раба поганого,
за Русскую землю,
за Игоря раны,
Игоря Святославича буйного!


29

А ты, Роман, а ты, Мстислав,
ах, буйные мои!
Храбритесь мыслью,
ум ваш влечется на подвиг!
Взмываете высоко в отваге своей,
Парите, как соколы на ветрах,
Стремитесь достичь невозможного,
Храбро птицу одолеваете влет.
У вас молодцы железные
под шлемами латинскими,
Дрожит от них земля,
а также страны:
Хинова,
Литва,
Ятвяги,
Деремела,
И половцы дрожат,
копья свои повергая,
головы наклонили свои
под теми мечами булатными.


30

Померкло солнце, милый Игорь-князь,
Исчезнул луч от утреннего света,
И дерево, не к лиху наклоняясь,
Листву сронило молча до рассвета,
И по Руси, по Суле, городам,
уж поделили все они,
и Игорева полка не воскресить,
И Дон тебя, о князь, зовет все эти дни,
Тебя, о князь, сырую воду пить,
И кличет, и князей сзывает на победу,
И вы, о Ольговичи, храбрые князья,
Вы, подоспевшие на брань к обеду,
Вам говорить про то уже нельзя…


31

Ингвар! Всеволод!
Мстиславича три!
Соколы вы не худого гнезда!
Не победным жребием
Власть свою расхитили!
О, где же ваши
золотые шлемы.
где копья польские.
и где щиты?
Полю ворота загородите
стрелами своими острыми,
за Русскую землю,
за раны Игоревы,
Игоря Святославича буйного!


32

Сула не хочет течь струями серебряными,
Для города Переяславля не хочет течь,
И Двина течет болотом
для половчан тех грозных,
под кликом поганых течет.
И только Изяслав, сын Васильков,
звенел мечами острыми своими,
О шлемы он литовские звенел,
И славу прибивал для деда,
для Всеслава,
А сам же под червлеными щитами,
на траве кровавой,
Прибит уж был литовскими мечами,
На кровь прибит был, со своим любимцем,
и молвил тот:
«Уж приодели птицы, милый князь,
твою дружину,
А звери кровь слизали всю с нее».
Не Брячислава брата не стояло тут,
И не другого брата – Всеволода.
Так в одиночестве жемчужном
Он душу храбрую из тела
ронял на землю,
Ронял через златое ожерелье.
Тут и голоса приуныли,
Тут и веселие поникло,
И трубы городенские вострубили!


33

Ярослава все внуки!
Всеслава все внуки!
Стяги свои склоните,
Мечи свои в ножны вложите,
мечи поврежденные,
Вы лишились славы дедов своих.
Ведь своими крамолами
Навели вы поганых
на Русскую землю,
на Всеслава богатства.
Ибо идет насилие
от земли Половецкой -
Из-за вашей усобицы!


34

И под булатными мечами,
Поникнув буйной головой,
Промолвить хладными губами:
«Ах, Боже мой! Ах, Боже мой!»


35

О, люди, люди! О, звери, звери!..
Трояна век минул седьмой,
Как кинул Всеслав жребий о девице,
О милой ему кинул жребий он.
И хитростей ему не занимать,
Оперся он о коней, поскакав
Прямой дорогой к Киеву,
И древком коснулся
золотого он престола.
От них же лютым зверем
вмиг скакнул
В полночь из Белгорода,
Синей мглой объятый,
И счастье он добыл в удара три,
Ворота Новгорода лихо отворив,
И, славу Ярославу расшибив,
Скакнул он волком
С Дудуток до Немиги.


36

На Немиге снопы стелют головами,
Молотят цепами головы людей,
И с булатным стоном,
Проходя меж вами,
Жизнь кладут на плаху
На току страстей.
Душу развевают от живого тела,
Берега от крови поросли костьми,
Скоро встанут злаки гибельного дела –
Русскими сынами будет все цвести.


37

Не суди других, не ряди других,
Сам судим будешь, подрядят тебя!
Князь Всеслав людей судить любил,
Города князьям он легко рядил,
Сам же рыскал волком по темным ночам,
Из Киева дорыскивался
до петухов Тьмутараканя,
И Хорсу великому волком
путь перерыскивал.
В Полоцке для него рано
позвонили к заутрене,
У Святой Софии позвонили в колокола,
А в Киеве уж тот звон он слышал.
И душа у него хоть и вещая
в храбром теле была,
Но страдал от бед часто он.
Сам Баян вещий ему давно уж
припевку пропел:
«Не избежать суда Божьего
ни хитрому,
ни умелому,
ни птице умелой».


38

Как вспомнишь, земля Русская,
о временах первых,
Так и застонешь от них, и
от первых князей!
Самого Владимира старого
Пригвоздить к горам киевским
было нельзя:
А ныне уж встали стяги Рюриковы,
и встали Давидовы,
Но, как встарь, полотнища у них
врозь развеваются,
и поют копья!


39

Ярославны голос слышен на Дунае,
Незнаемой кукушкою кукует она:
«Лететь мне надо кукушкой
по Дунаю,
Омочить надо рукав шелковый
в Каяле-реке,
Утереть кровавые раны князю,
Утереть на теле его могучем».
Рано плачет в Путивле
на забрале Ярославна,
приговаривает:
«О, ветрило-ветер!
Зачем ты, господин,
веешь навстречу?
Зачем мчишь стрелочки хиновские
на крыльях своих легких
на воинов милого моего?
Разве мало тебе было веять
под облаками,
Корабли на синем море лелеючи?
Господин, почему веселие мое
развеял ты по ковылю?»


40

Плач Ярославны раздается
в городе-Путивле на забрале,
приговаривает она:
«О Днепр Славутич!
Пробил ты каменные горы
сквозь Половецкую землю.
Лелеял ты на себе насады Святославовы
до Кобякова стана.
Взлелей же, господин,
мою ладу ко мне,
Чтобы не посылала я к нему
на море рано своих слез».


41

Ярославна опять плачет рано
В Путивле на забрале,
приговаривая:
«О светлое и трижды светлое
солнце!
Прекрасно ты всем и тепло:
Зачем, господин мой, простер ты
лучи свои жгучие
на лады моего воинов?
В безводном поле жаждою им
луки скрутило,
колчаны им горем заткнуло?»


42

Прыснуло море в полуночи,
Смерчи столбами встают,
Игорю-князю, балуючи,
Бог обещает приют.
Бог из поганого дола
Выведет князя домой,
В Русскую землю, к отчему дому,
К славной отчизне родной.


43

Вечерние зори угасли.
Князь Игорь то спит,
а то бдит,
Князь Игорь поля мыслью мерит
от Дона великого
до Донца малого.
Овлур в полуночи темной
свистит за рекою коня,
князю он знак подает:
Игорю-князю не быть в плену!
Земля кликнула,
потом стукнула,
и зашумела трава,
задвигались половецкие вежи.
А Игорь уж вдаль поскакал
белым гоголем на воду
и горностаем к тростнику.
На борзого коня вскочил он,
и соскочил с него волком серым.
И потек он к Донца излучине,
и полетел он соколом под облаками,
гусей с лебедями побивая
к завтраку,
к обеду,
и к ужину.
Когда же Игорь соколом полетел,
тогда и Овлур волком потек,
росу студеную за собой отряхивая,
ведь оба они загнали
коней своих борзых.


44

Говорит Донец:
«Князь Игорь!
Ты полон величия,
А Кончак полон нелюбови,
Русская же земля полна веселья».
Говорит Игорь:
«О Донец!
Много в тебе величия,
князя на волнах лелеявшего,
зеленую траву ему постлавшего
на своих серебряных берегах,
теплыми туманами его одевавшего
под зеленой сенью дерев;
гоголем на воде ты стерег его,
на струях чайками,
на ветрах чернядями».
Не такова, однако, река Стугна:
Струю имеет скудную,
чужие ручьи и потоки поглотила,
к устью расширилась.
в плен взяла юношу Ростислава.
На Днепра берегу темном
мать Ростислава плачет
по юноше князю Ростиславу.
Цветы от жалости уныли,
и преклонилось с печалью
к земле дерево.



45

То не сороки стрекотали –
То едут Игоря искать
Гзак и Кончак.
И галки замолкли,
И сороки не стрекочут,
Одни только полозы ползают,
Да дятлы путь к реке
стуком указывают,
Да соловьи песнями веселыми
возвещают рассвет.


46

Гзак Кончаку говорит:
«Если сокол к гнезду полетел,
Соколенка расстреляем своими
золочеными стрелами».
Отвечает Кончак Гзаку:
«Если сокол к гнезду полетел,
Соколенка опутаем красной девицей».


47

Гзак Кончаку говорит,
Гзак Кончака подзуживает:
«Если опутаем его красной девицей,
То не будет у нас ни
красной девицы,
ни соколенка,
И в поле Половецком
Станут нас бить на лету птицы».


48

«Тяжело голове без плеч,
Без головы же и телу беда» -
Так говорили Боян и Ходына,
Песнотворцы старого времени,
Святославовы песнотворцы,
Ярославого старого времени.
Но мы теперь поем по-новому,
Но мы теперь поем по-другому.


49

В небе солнце светится, -
Игорь-князь уже в Русской земле.
На Дунае девицы поют, -
Голоса их до Киева вьются,
Через море вьются младые.
Игорь едет по Боричеву
Ко Святой Богородице Пирогощей,
Веселятся грады,
Веселы и села.


50

На Пирогощей, на Пирогощей,
Ходил я часто по блины к любимой теще,
Но это было так давно, но это было так давно,
Что позабылось уж со временем оно.


51

Пропойте песнь сначала старшим,
Пропойте песнь старым князьям,
Потом пропойте молодым,
А под конец уж мне.


52

Слава всем, кого назову:
«Игорю Святославичу,
Буй-тур Всеволоду,
Владимиру Игоревичу!»


53

Будьте здравы, князья и дружина,
Будьте здравы, воины славные,
Защищайте христиан против
нечестей поганых!


54

Князьям слава и дружине,
Князьям слава и дружине,
Слава всем, кто меня слышит!
Аминь.

2018

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д М О Л И Т В Ы «О Т Ч Е Н А Ш»

(метафизика христианства)

Крайне опасно менять канонические тексты, тем более тексты библейские и евангельские, поскольку они продиктованы Духом Святым. То есть Богом. В канонических библейских и евангельских текстах скрыт тайный метафизический смысл, малопонятный, или вообще непонятный человеку, но хорошо понятный Богу. Бог и человек обитают в совершенно разных мирах, и то, что кажется понятным и логичным нам в одном мире, человеческом, в другом, Божием, вызывает лишь улыбку и сожаление. Бог обитает в вечности, человек же конечен, но, исходя из своей человеческой природы, проецирует на Бога свое понимание мира. Мира конечного, ущербного, маленького, безумного, тщеславного, наполненного самомнением и гордыней. А также убеждением в том, что и Бог, поскольку он «Отче», то есть отец, относится к своим детям, то есть людям, как земные отцы к своим чадам. Но ведь земные отцы отнюдь не боги, они не абсурдны, как абсурден троичный Господь, который и Отец, и Сын, и Дух, то есть един в трех лицах. По поводу этого абсурда можно лишь восклицать вслед за Тертуллианом: «Верую, ибо абсурдно!»
Господь Бог абсурден, а человек нормален. Он так наг, слаб, немощен, гол и беспомощен, что вынужден прятаться в своей нормальности. Ибо она земная, конечная, человеческая. А не запредельная, вневременная, абсурдная, Божия. Чтобы не углубляться дальше в метафизические дали, рассмотрим канонический евангельский текст, а именно молитву «Отче наш». Самую знаменитую молитву христианства, данную своим ученикам непосредственно Иисусом Христом.
Вот канонический текст этой молитвы по-русски:

Отче наш, сущий на небесах!
Да святится имя Твое;
Да придет Царство Твое;
Да будет воля Твоя, и на земле, как на небе;
Хлеб наш насущный дай нам на сей день;
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь.

Предлагается изменить текст молитвы «Отче наш», используя формулировку: «Не дай нам впасть в искушение». Вместо канонического: «И не введи нас в искушение».
Чем мотивируется такая правка? Оказывается тем, что отец никогда так не поступит. Что отец сразу же поможет встать упавшему сыну. Но речь ведь идет о земных отцах, и земных сыновьях. А Бог – это не земной отец, а существо высшее, имеющее троичную природу, и не похож не на земных отцов, ни вообще на земных людей. Хоть и создал их по своему образу и подобию.
Бог абсурден, недаром отцы церкви восклицали: «Верую, ибо абсурдно!» И поступки Бога тоже абсурдны, и Бог вполне может дать человеку впасть в искушение. Почему? – Да потому, что и он, и его поступки бесконечно абсурдны, и не могут измеряться людскими мерками!
Да, он Отче, но отче не земной, а небесный, и он настолько абсурден, что в него можно лишь верить! И это именно Он вводит нас в искушение, вводит для того, чтобы, видя нашу веру, протянуть нам руку помощи, и помочь подняться упавшему человеку.
Не нам судить Бога. Раз он так поступает, значит, он так хочет. Значит, он этого хочет. Хочет, исходя из своей абсурдной природы. Которая вообще не есть природа человека, а есть природа Бога. И менять фразу «И не введи нас в искушение» на фразу: «Не дай нам впасть в искушение» ни в коем случае нельзя. Категорически нельзя. Нельзя потому, что Бог дал нам именно этот канонический текст, исходя из своей абсурдной природы, а вовсе не из правильной земной природы человека.
Абсурд молитвы «Отче наш» в том, что Отче не ведет себя, как земной отец, и поступки его нельзя судить земным судом и мерить земными мерками.

2017

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д К Р У Г Л О Й З Е М Л И

Вопрос о форме Земли не так прост, каким кажется на первый взгляд. Более того, вопрос о форме Земли есть вопрос о картине мира, и о том, что находится в ее центре. Если же говорить более конкретно, без всяких недоговорок и иносказаний, это вопрос о том, что находится в центре мира: Бог, или дьявол. Не больше, и не меньше. Вот почему так ожесточенно ломались копья в споре о том, какова форма Земли: плоская, или кругла? Вот почему церковь, для которой, разумеется, важна была старая, вечная, не только ее, церкви, но и вообще всего человечества и всех иных церквей картина мира, в центре которой находится Бог, - вот почему церковь так яростно и упорно защищала свою точку зрения. Вот почему сожгли в Риме на площади Цветов Джордано Бруно, после, кстати, семи лет очень вежливых, без каких-либо пыток, уговоров, отречься от своей ереси. Отречься, и признать, что Земля вовсе не круглая, что обитаемых миров, кроме Земли, не существует, и что не Земля крутится вокруг Солнца, а наоборот. Что верна старая, Птолемеева, а не новая, Коперникова, система мира. То есть геоцентрическая с центром в виде Земли. А не гелиоцентрическая, с центром в виде Солнца.
По – существу, картина мира, в которой в центре вселенной находилась Земля, была картиной мира всего человечества. Всех религий, всех материков и всех стран. Более того – всего магистрального на тот момент развития человечества. Которое в таком виде существовало от самого Сотворения Мира. И лишь два человека: Галилей и Джордано Бруно, - бросили вызов всему человечеству. Не только католической церкви, но и христианству, но и исламу, и иудаизму, и буддизму, и всем прочим верованиям, учениям и философии тогдашнего мира. Всем без исключения. То есть всему миру вообще. Всего лишь два человека: Галилей и Бруно. Вот почему так важно было остановить их. Ведь с признанием их правоты рушилось вообще все мироздание. То есть мироздание вообще, основанное на всех предыдущих достижениях человечества, накопленных за многие тысячи лет. С одной стороны существование всего бесконечно сложного человечества, а с другой – амбиции и убеждения всего лишь двух людей: Галилея и Бруно. Которые грозили разрушить и погрузить в хаос все человечество, проживающее на Земле. Вот какова была на тот момент ставка. Ставка больше, чем жизнь. Это была борьба за саму жизнь вообще, которую вела католическая церковь всего лишь с двумя людьми: с Галилеем и Бруно. Причем обе стороны отлично понимали, и не скрывали этого, что борьба на самом деле велась между Богом и дьяволом. Вот почему так долго, целых семь лет, очень вежливо и настойчиво, уговаривали Бруно. Вот почему хитрый Галилей внешне отрекся, но сделал все возможное, чтобы, держа фигу в кармане, оставить потомкам фразу: «А все же она вертится!» И в итоге всего лишь два человека, один из которых отрекся, а другого сожгли на костре, опрокинули все мироздание. Разрушили все, что существовало до этого во всех религиях, всех убеждениях и всех философиях мира. То есть убрали из центра мира, центра вселенной Бога. Ибо замена геоцентрической системы на гелиоцентрическую как раз и означает убирание из центра мира Бога. Означает посмеяние Бога. Означает унижение Бога. Означает смерть Бога. Вот что означает замена плоской Земли на Землю круглую. Она означает ни много, ни мало, как смерть Бога, и торжество тех диких и нелепых идей, которые парадоксальным образом умещались в голове Бруно. То есть атеизм, отрицание христианства, и в конечном счете догматов всех иных религий мира. Вера в переселение душ, во множественность миров, то есть в пришельцев, которые до этого были демонами. Посрамление церкви, которая оказалась бессильной опровергнуть новую, гелиоцентрическую систему мира. Бесконечные успехи науки, которая этими успехами все дальше и дальше, на самые, кажется, задворки вселенной, отодвигала Бога. Страшные изобретения, вроде атомной бомбы, во взрывах которой на самом деле ревут и хохочут чудовищные адские бесы. То есть как-то необыкновенно просто, всего лишь сожжением одного человека, и отречением второго, осуществилась программу дьявола, которую он вынашивал тысячелетия. Осуществилась победа над Богом дьявола, которой он не мог достичь на протяжении семи тысяч лет, со дня Сотворения Мира. Победа, которой удалось достичь, всего лишь объявив Землю не плоской, а круглой. То есть вопрос о форме Земли был главным аргументом в величайшей битве во всей земной истории, которая вообще когда-либо существовала. Не было еще в истории человечества более грандиозной битвы, с таким огромным количеством жертв, как битва за форму, которую имеет Земля. И эту битву Бог проиграл. Проиграл дьяволу. Круглая Земля, победив плоскую Землю, победила в итоге Бога, создав мир, в котором Бога отныне не существует. Вот почему этот вопрос, то есть вопрос о форме Земли, и поныне остается настолько важным, что главнее его на данный момент вообще не существует никакого вопроса. Ибо это главный аргумент в споре Бога и дьявола. Не имеющий, разумеется, никакого отношения ни к математике, ни к астрономии, ни к обсерваториям и ночным наблюдениям за звездным небом. Ибо это вопрос веры и неверия. Ибо это вообще главный и единственный вопрос дальнейшего выживания человечества.
Неизбежен также вопрос: почему Бог попустил все это? Почему он допустил смену одной картины мира, где он, Бог, находится в центре вселенной, на другую, в которой он из вселенной был изгнан? Почему он согласился с заменой плоской Земли на Землю круглую? Почему не вмешался в грандиозную битву по смене одной, существовавшей с самого изгнания человека из рая, картины мира, на другую? Ведь речь шла о сдерживании всего лишь двух человек: Галилея и Бруно? Ну, или почти что двух человек. Только лишь потому, что строго соблюдал принцип свободы воли, и позволял людям совершать то, что они совершали? Зная, что за гробовой чертой они ответят за все. Разумеется, неисповедимы пути Господни, но это было бы слишком простым объяснением того, что произошло. Думаю, что одним из объяснений (именно одним, и притом человеческим) будет то, что Бог не исключил тот вариант, что в один прекрасный момент люди захотят вернуться к прежней картине мира. То есть к первоначальной картине мира, в которой Земля является плоской, покоится на трех китах, а те, в свою очередь, на черепахе, плавающей в мировом океане. Захотят добровольно, без какого-либо вмешательства со стороны Бога, осознав, наконец, насколько же неправы они были. Испытав огромную потребность в раскаянии. Вот из-за грядущего раскаяния, Бог и попустил переход от плоской Земли к Земле круглой. Раскаяния, которое будет таким всеобщим, таким искренним и таким повсеместным, что Бог, возможно, прости все иные грехи человечества, и мировая история на этом закончится. Одним словом, Богу захотелось, чтобы люди, поиграв вволю с круглой Землей, вернулись на путь истинный. Чтобы все в итоге вернулось на круги своя. Но как, каким образом подобное могло бы произойти?
Да очень просто. Достаточно в один прекрасный день на краешке горизонта показаться гигантской лапе доисторической черепахи, которую она, замешкавшись, не успела убрать в сторону. Той самой лапе той самой черепахи, которая везет на себе трех китов и стоящую на них Землю. Или, тоже случайно, где-то в вышине на мгновение покажется хвост одного из трех сакраментальных китов, на которых стоит Земля. И все, и этого будет достаточно. Произойдет мгновенная смена новейшей системы мира на предыдущую. Станет ясной ошибочность идеи бесконечного космоса с его бесконечными то ли обитаемыми, то ли не обитаемыми мирами. Станет ясно, что никакого космоса нет, что все заканчивается где-то на высоте нескольких тысяч километров. Что Земля по-прежнему зависит от Бога, который и находится в центре мира. Произойдет массовое избиение ученых, начнется возврат к утерянным религиозным ценностям, чрезвычайно возрастет вера. А вместе с ней начнутся религиозные войны. Поскольку оружие массового уничтожения уже изобретено, то войны эти с большой долей вероятности уничтожат Землю. Если религиям не удастся договориться. Тем боле, что в главном, основном вопросе они сходятся: в центре мира находится Бог. Но реально ли это, но не фантастично ли это?
Нет, это вполне реально, тем более, что иного пути, скорее всего, у человечества нет. То есть грядет кардинальная смена картины мира, и главным вопросом в этой грядущей смене будет все тот же старый и сакраментальный вопрос о форме Земли. Который, оказывается, никуда не делся, и в принципе не может никуда деться.
Создав вселенную, Бог, перед тем, как впустить в нее человека, заполнил эту вселенную целым сонмом идей. От самых простых, вроде идей предметов домашнего обихода, таких, как стол, стул, очаг, ложе, окно, и прочее. До более сложных, таких, как честь, слава, красота, добро, зло. Форма предметов, сострадание, ненависть, пространство, время. В иерархиии идей, помещенных Богом в созданную им вселенную еще до появления в ней человека, существовала также идея о форме Земли. «Идеи», по Платону, или «эйдос», это одновременно и «виды». То есть то, что «видно». То ли Богу, поскольку он видел еще тогда, когда не было человека. То ли человеку, после того, как Бог его создал. Бог видел Землю именно плоской, он не видел ее в форме шара, и, следовательно, она именно таковой и является. Вечные идеи, заполняющие вселенную, вечны именно потому, что они созданы Богом, существующим в вечности. Человек есть существо преходящее, которое приходит и уходит, которое здесь и конечно. И лишь Бог вечен, и вечны созданные им идеи. Вечна иерархия созданных им идей, от самых простых, до более сложных. В этой иерархии идей существует идея о форме Земли. Плоской Земли, ибо именно такой видел ее Бог. Вечный Бог. Который существовал еще тогда, когда не было вечности, существует сейчас, и будет существовать всегда. Идея плоской Земли, которую Бог создал и увидел именно плоской, есть идея вечная. Идея круглой Земли есть идея человеческая, конечная, преходящая, ложная. Есть подмена истины ложью, которая конечна и преходяща, как и вообще всякая ложь. И, следовательно, идея шарообразной Земли абсурдна, поскольку на самом деле она плоская.

2017

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д П Л О С К О Й З Е М Л И

Вопрос о форме Земли вовсе не является вопросом науки, и не зависит от математических вычислений, наблюдений за звездами, сложных экспериментов, создания различных обсерваторий, и прочее. То есть все наблюдения за звездами жрецов, ученых, астрономов, монахов, отшельников, и так далее, к вопросу о форме Земли не имеют никакого отношения. Все эти обсерватории, вроде Стоунхенджа, египтян, инков, а также других народов земли, с древности наблюдавших за звездами, не прибавили ровным счетом ничего к представлению человечества о форме Земли. Но что же тогда они прибавили? Знания о том, когда наступит весна, и надо будет сажать злаки, а осенью убирать урожай. Знания о том, когда разольется Нил, а также другие реки Земли. Знания о том, где находятся различные части света, и каким образом необходимо по ним ориентировать храмы. Знания о том, в какое созвездие улетает по смерти душа фараона, и откуда она после вернется. То, что Земля плоская, и стоит на трех китах, вполне устраивало людей, и не было никакой потребности считать ее круглой. Так что же сделало в итоге Землю именно круглой, а не плоской? Что? Может быть, философские рассуждения наиболее могучих и просветленных умов человечества? Которые, в свою очередь, были подкреплены все теми же астрономическими наблюдениями? Коперника, Тихо Браге, Галилея и прочее? Что заставило отказаться от геоцентрической системы мира в пользу гелиоцентрической, и признать Землю шаром? Что позволило наиболее преданным и стойким адептам науки, вроде Галилея и Джордано Бруно отстаивать свои убеждения до конца? Одного до фразы «И все же она вертится!», а другого до восшествия на костер на площади Цветов в Риме?
Восторгаясь научными и человеческими подвигами Галилея и Джордано Бруно, мы наивно думаем, что эти люди жертвовали собой во имя истины, борясь с мракобесием церкви, всеми силами пытающейся остановить прогресс. Всеми силами стремящейся скрыть от людей истину о том, что Земля на самом деле не плоская, а круглая. Не будем говорить о моральных и человеческих качествах Галилея и Бруно, ибо они при близком рассмотрении далеки от идеала. Последний же, то есть Бруно, был вообще никаким философом, имел кашу в голове из буддизма, язычества и различных ересей, разбавленную научными представлениями различных математических и астрономических школ. И боролся вовсе не против мракобесия и реакционности церкви, а против христианства. Его воззрения и жизнь, равно как и смерть, и на йоту не помогли перейти в представлениях о форме Земли от плоскости к шару. От воззрений Птолемея и Аристотеля к воззрениям Галилея. Но почему?
Да потому, что вопрос о форме Земли есть не что иное, как идея о форме Земли. Идея, которая вместе со множеством других идей рождена Богом, а уже потом рождена человеком. Человек, созданный по образу и подобию Божию, наделен способностью рождать идеи, рождать в процессе своего мышления. Рождать идеи, которые уже готовы родиться. Ибо ими, уже готовыми родиться идеями, от края и до края заполнена вселенная. Заполнена Богом в момент рождения этой вселенной.
Мы рождаем идею о форме того или иного предмета у себя в голове, и предмет становится обладателем именно такой формы. Мы рождаем идеи различных предметов, событий, процессов, путем мышления об этих вещах. Мы демиурги такие же, как и Бог, ибо это именно он наделил нас этой способностью. Шарообразная форма Земли не есть более правильная и более научная по сравнению с плоской Землей. Идея о шарообразной Земле есть всего лишь эпизод нашего постижения созданной Богом вселенной путем мышления об этой вселенной. Ничего более «научного» и более «правильного» в шарообразной Земле по сравнению с плоской Землей не существует. Процесс познания нами вселенной запущен Богом, идет непрерывно, и только один Бог знает, куда он нас приведет. И сколько еще раз мы изменим наше представление о форме Земли, отвергнув ее шарообразность, как некогда отвергли идею о том, что она плоская. Отвергнув, возможно, вообще идею науки, или идею Бога, или даже само наше существование во вселенной.
Смена различных представлений не только о форме Земли, но и вообще о нашем месте во вселенной, нашем представлении и нашем существовании идет непрерывно. Ибо это процесс создания вселенной, который Бог только лишь начал, а мы продолжаем, пользуясь нашей возможностью рождать и постигать идеи. В этом бесконечном процессе рождения новых идей и заполнения ими вселенной мы сплошь и рядом изумляемся абсурдности предыдущих идей, которые отныне считаем полнейшей нелепостью. И действительно, разве не абсурдно считать на фоне наших нынешних знаний о вселенной, что Земля плоская, стоит на трех китах, а те, в свою очередь, на черепахе, плавающей в мировом океане? Абсурдно, абсолютно абсурдно, абсурдно до нескончаемого смеха и до колик в желудке. Ведь каждому школьнику ясно, что на самом деле Земля круглая, и вращается вокруг Солнца. Ведь это доказывают как астрономические наблюдения, так и полеты людей в космос. И, следовательно, абсурд плоской Земли заключается в том, что на самом деле она круглая.

2017

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д П Л А Т О Н О В О Й П Е Щ Е Р Ы - 2

Вернемся опять в нашу Платонову пещеру. Мы уже выяснили, что сверху, у входа в пещеру, где горит яркий огонь, а также за пределами пещеры, где светит яркое солнце, существует мир «видов», мир «эйдос», мир «идей». То есть то, что «видно» самому Платону, и кучке стоящих рядом с ним философов. А также, естественно, Богу. Но в дальнем конце пещеры, где, прислонившись спиной к невысокой стенке, сидят закованные по рукам, ногам и голове люди, тоже есть «виды». Есть «виды», поскольку закованные люди «видят» тени на дальней стене пещеры. А, значит, здесь есть «эйдос» и есть «идеи». И, тем не менее, этот мир мы называем материальным, в отличие от мира идеального, существующего у входа в пещеру, и за пределами ее. Почему же два мира идей называются в одном случае материальным, а в другом идеальным? Потому, что в дальнем конце пещеры произошла материализация идей. Произошло их опошление, их вульгаризация, их опущение в мир низкий, тварный, невзыскательный, тусклый, неяркий, подземный, неинтересный. «Идеи», то есть «эйдос», то есть «виды», есть в обоих концах пещеры, ибо и там, и здесь люди «видят». Но только в одном случае эти идеи «чистые», а в другом замутненные низким миром тварного отношения к жизни, миру и себе самому. Но, подчеркиваем, идеи есть везде, и ничего, кроме идей, в пещере нет. Как и за ее пределами. Весь мир заполнен идеям и, и ничего, кроме идей, в мире не существует. Только в одном случае они более чистые, а в другом замутненные. И все. Но различие это не принципиальное. Идеи везде, и ничего, кроме идей, в нашем мире, в нашей вселенной, не существует. Мир, созданный Богом, вселенная, созданная Богом, состоит лишь из одних идей, в ней все идеально, то есть доступно взгляду со стороны. То ли взгляду Платона с кучкой окружающих его философов. То ли взгляду других живущих в мире людей. Созданный Богом идеальный мир, в котором живем теперь и мы – вот, что такое наша вселенная. Наша и Бога. От начала до конца идеальная.
Итак, идеальный мир, созданный Богом, в который, будучи изгнанным из рая, вошел человек. Мир еще без материи, ибо опошлиться, огрубиться, отвариться, извратиться этот мир еще не успел. Но он быстро начал наверстывать упущенное, и опошление, огрубление, отваривание мира людей началось в то же мгновение, как райские врата захлопнулись за двумя изгнанниками. Существовала ли материя в райском саду, или он был полностью идеальным? Это хороший вопрос, но ответить на него мы не сможем, пока сами не попадем в райский сад. Если рай, кстати, это и есть тот самый райский сад, тот самый Эдем. Если это так, то он, безусловно, идеален. И, значит, искать его на земле, то ли в Месопотамии, то ли где еще, бесполезно. Земное и райское, идеальное, находятся в разных концах Платоновой пещеры, и путь от одного до другого гораздо больше, чем от неба до земли.
Еще один хороший вопрос: были ли первые люди, Адам и Ева, изгнанные из рая, полностью идеальны на тот момент, когда они переступали врата Эдема? Поскольку идеально все, на что падает взгляд Бога, то, безусловно, они были таковыми. Но, вступив на грешную землю, грешную потому, что иного пути ни у нее, ни у самых первых людей отныне не было, они стремительно стали терять свою идеальность. Материя побеждала идею, хотя по-прежнему, и до скончания веков, идеальное – это то, на что брошен чей-то взгляд. Идеален камень под ногами, идеален цветок, идеально дерево, идеальна гора, идеальна земля. Идеален стол, стул, и другие предметы домашнего обихода. Идеален человек и все части его тела: глаза, губы, нос, рот, руки, ноги, зубы и прочее. Все, куда мы способны бросить взгляд, является идеальным. Все это одновременно и «идея», «эйдос», «вид». Просто все это стало стремительно материализоваться, и отодвигаться в самый дальний, самый темный конец Платоновой пещеры. Но все это по-прежнему духовно. Все это по-прежнему духи. Духи камня, духи воды, реки, озера, океана. Духи цветка, дерева, неба, горы, земли, человека. Духи предметов домашнего обихода. Духи частей человеческого тела. Все, на что можно бросить свой взгляд, одновременно и материально, и имеет духа, который соответствует данному объекту. Духа, с которым можно при желании разговаривать и вести беседу. Просто это дико для современного человека – беседовать с духом камня, духами горы, духами неба, духами земли. Духами отдельных частей человека. Но ведь заговаривают же знахари зубы, обращаясь с просьбой непосредственно к духу данного конкретного больного зуба. И зуб перестает болеть. Можно беседовать с ручкой, которой ты пишешь, с бумагой, которая лежит перед тобой. С вазой, которая стоит на шкафу, с картиной, которая висит на стене. Но это будет разрушением установившегося материального мира, привычного нам мира дальнего конца Платоновой пещеры. На это способны лишь философы и мудрецы, стоящие у входа в пещеру. Ну и, разумеется, сам Бог.
Идеальный, задуманный таковым Богом мир, который состоит лишь из духовного, стремительно, тем не менее, продолжает материализоваться. Вселенная Бога заменяется нашей собственной вселенной. С нашими собственными законами, управляющими этой вселенной. Не имеющими к вселенной Бога абсолютно никакого отношения. И, совершенно очевидно, что чем дальше продолжается процесс материализации, тем стремительней нарастает распад этой созданной нами материальной вселенной. Наши так называемые самые глубокие откровения, самые важные научные законы и формулы непосредственно описывают процессы распада. Наши самые великие гении непосредственно исследуют процессы распада. Лучший из всех примеров – это Эйнштейн с его знаменитой формулой распада, утверждающей эквивалентность массы и энергии. Но не следует забывать, что созданная благодаря формуле Эйнштейна ядерная бомба на самом деле идеальна, поскольку ее можно увидеть глазами. А, следовательно, внутри этой бомбы живет злобный дух распада, которому можно отдать приказ взорвать этот мир. Или до времени только лишь часть этого мира. А в бушующем грибе ядерного взрыва ревут и неистовствуют самые настоящие духи распада, духи зла, вызванные из небытия таинственными заклинаниями чернокнижника Эйнштейна.
Любое так называемое научное открытие – это общение с духами, очень часто духами зла, которые преследуют свои собственные, зачастую сугубо злые и корыстные цели. Ничего выдающегося в научных открытиях на самом деле нет. Этим путем человеческая цивилизация всего лишь загоняет себя все глубже и глубже в самые далекие туннели Платоновой пещеры. Но и повернуть назад, к выходу из пещеры, она тоже не может. Наивно считая, что они устремляются к звездам, люди на самом деле закапывают себя в землю. Абсурд Платоновой пещеры в том, что, начавшись у порога райских врат, она заканчивает свой путь адскими безднами.

2017

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д П Л А Т О Н О В О Й П Е Щ Е Р Ы


Миф, или притча, или легенда, или просто картинка с изображением Платоновой пещеры настолько не вписывается в сущность учений других философов, что вызывает, по крайней мере, удивление. Или недоумение. И, разумеется, возражение. Как, неужели суть данной конкретной философской системы можно объяснить так просто, и, самое главное, так наглядно? А почему у некоторых философов это не так? А почему у них это так заумно и так глубоко, и ее, эту суть, нельзя увидеть глазами, а только лишь постигнуть путем глубоких философских раздумий? Или вообще, не слишком напрягая мозги, просто поверить, что это действительно так. И действительно, как можно увидеть глазами неуловимые атомы Демокрита, из которых состоит вся вселенная? С этим утверждением можно лишь соглашаться, или, напротив, отвергнуть его, но сами неуловимые атомы увидеть нельзя. И так обстоят дела буквально со всеми философскими системами разных мыслителей, от античности, до нового времени. Сущее существует, а не сущее не существует, утверждает Протагор. Ну и что из этого, ну и где здесь картинка, ну и как это можно увидеть глазами? Аристотеля пропускаем, ибо это скорее свод неких природоведческих знаний, хоть и снимаем шляпу перед этим титаном. Чуть забыли сказать про Будду, чья нирвана, конечная и желанная цель любого существа, к которой оно должно стремиться, вообще не поддается какому-либо пониманию. И уж тем более ее нельзя увидеть. Увидеть, и даже нарисовать можно лишь круг жизней, сменяющих одна другую в процессе бесконечной реинкарнации, и это, пожалуй, единственная картинка, которая, помимо Платоновой пещеры, есть в философии. Если не считать картинки райских садов Мухаммеда, в которых, внутри полых жемчужин, вечно живут правоверные в объятиях прекрасных и многочисленных гурий. Но здесь скорее не философия, а некая иллюстрация конечного пути правоверного, следующего указаниям Пророка. Есть еще наглядные и леденящие кровь изображения ада в христианских церквах, которые вполне зримы, но они из той же категории, что и райские сады Мухаммеда. Это скорее предостережение грешникам, философии здесь практически нет. Трудна для понимания, а тем более для наглядного понимания, философия Спинозы, а уж про философию Канта вообще говорить не приходится. Наглядно представить себя «вещь в себе» невозможно. У Шопенгауэра еще заумней, и тоже без всяких картинок. А что касается Ницше, то при длительном, без перерывов, чтении его трудов, вообще можно подхватить злокачественную лихорадку. И это при том, что суть его бесконечных псевдо рассуждений постепенно вызывает отталкивающее раздражение, и не сводится практически ни к чему. Разве что его воля к власти может вдохновить какого-нибудь ефрейтора, и он решит построить тысячелетнюю империю, которая развалится через пятнадцать лет. Да еще, как-то, возможно, удастся наглядно в виде цветущего весеннего сада представить себе его «вечное возвращение», но не более того. Хотя оно и будет, как уверяет сам автор этого «возвращения», всего лишь европейским вариантом буддизма. То есть снимаем шляпу перед Буддой, а не перед Фридрихом Ницше. Наглядных изображений, иллюстрирующих суть данной философской системы, нет ни у кого, кроме Платона. Только Платон дает нам картинку чудесной пещеры, которая поражает своей аллегоричностью и глубиной, и наглядно, даже для невежд, вообще никогда не слышавших о философии, объясняет суть Платонова понимания мира. Мы еще, разумеется, забыли сказать о Нагорной проповеди Иисуса Христа, которая есть не что иное, как тоже законченная и грандиозная философская система, по своей силе и мощи ничуть не ниже всех иных, как последующих, так и предыдущих философских систем. И даже, возможно, превосходящая их всех вместе взятых. Но и здесь нет абсолютной и четкой картинки, иллюстрирующей суть этого нового учения. Ибо в Царствие Божье можно только поверить, как, впрочем, и в самого Богочеловека, проповедующего это царство. А у Платона все можно наглядно увидеть. Сила его философского гения так высока, что позволяет не только философам, но и последним скептикам и недоучкам наглядно увидеть, понять и согласиться с тем, что он говорит. Если искать аналогии в других областях человеческих искусств и науках, то Платона можно сравнить с Бетховеном в музыке, настолько он высок, нагляден и непоколебим в своих рассуждениях. Однако вернемся к его чудесной пещере.
Итак, пещера Платона. В самом дальнем конце ее, лицом к концу пещеры, сидят, прислонившись спиной к невысокой стенке, люди в оковах. Оковы у них на руках и ногах, а также на голове, так что они могут смотреть только вперед, то есть в дальний конец пещеры. Сзади высоко в вышине горит огонь, так что скованные и неподвижные люди могут видеть на дальней стене пещеры только тени от находящихся сзади предметов. Невысокая стена, к которой они прислонены спиной, служит ширмой, такой же, как ширма у ярмарочного фокусника, за которой он прячется вместе со своими куклами. Здесь действительно находятся люди, проходящие один за другим вдоль узкого прохода, и держащие над головами различные предметы, тень от которых падает на задний конец пещеры. Взятые в оковы люди, не могущие двинуть ни головой, ни другими своими членами, видят всю жизнь только лишь эти тени. И считают, что это и есть подлинный, окружающий их мир. Они не подозревают о том мире, который находится у них за спиной, где за импровизированной ширмой движутся с предметами в руках другие люди. Где в вышине у входа в пещеру горит огонь. И уж тем более не подозревают они о том мире, который находится сверху, за пределами пещеры, и где светит яркое солнце. Их мир – это мир теней на задней стене пещеры, который они и считают настоящим подлинным миром. Вот она, яркая, и совершенно понятная картинка, очень наглядно иллюстрирующая суть философии Платона, которой нет ни в одной другой философской системе. Хоть их авторам следовало бы постараться, и придумать что-нибудь наглядное для большего понимания сути и смысла излагаемых ими идей. Но, видимо, это не делается специально, чтобы придать философии ореол таинственности, и закрепить за ней славу некоей заумной науки, которую простому смертному одолеть невозможно.
Мир теней, в котором существуют скованные люди в конце пещеры – это материальный, вещный, тварный мир. Мир совершенно понятный, ежедневный, каждый день окружающий нас с утра и до вечера, и каждое мгновение представляющий нам миллионы доказательств своей подлинности. Люди так привыкли к нему, что даже не догадываются о существовании другого, более высшего мира, который находится у них за спиной, в пещере, и тем более о мире за стенами пещеры, где светит солнце. Попав туда случайно из мрачного конца пещеры, можно страшно перепугаться, и даже ослепнуть, а то и умереть от неожиданности. Мир материальный, вещный, тварный, мир дальнего конца пещеры, настолько привычен нам, что мы с недоверием относимся к словам философов о существовании другого мира. Более подлинного, более реального, и более высшего мира. Впрочем, как мы уже говорили, философы отчасти сами в этом виноваты.
Мир в дальнем конце пещеры после Платона называется теперь материальным миром, и это вроде бы нам понятно. А мир за пределами скованных в пещере людей – миром идеальным. Так что же такое идеальный мир, и почему он так называется? Мир за пределами пещеры состоит из «видов», то есть из того, что мы видим, выбравшись на свет из дальнего конца пещеры. «Вид» по-гречески – это «эйдос», то есть «идея». Вот откуда более высший мир за стенами Платоновой пещеры получил имя идеального мира. Но если есть «вид», то должен быть тот, кто «видит». Так кто же «видит» этот более высший мир за стенами Платоновой пещера? Очевидно, что сам Платон, а также избранные мудрецы, привыкшие к длительным размышлениям, то есть философы. И обязательно сюда надо прибавить Бога, потому что Бог, как верховное существо, тоже со стороны должен все это «видеть». Видят, очевидно, и те немногие узники из дальнего конца пещеры, которые иногда выбираются на поверхность. И «видят», дрожа от страха, этот более высший мир «идей». Но их в расчет брать не надо, ибо они, как правило, тут же пугаются, и возвращаются в пещеру к своим вечным теням, оковам, и привычному, ежедневному, так всем понятному материальному миру. Итак, остается Платон с кучкой философов, и Бог, которые и «видят», которые и созерцают это сущее сущих, этот высший мир «идей», называемый теперь «идеальным».
Итак, мир «видов», мир «эйдос», мир «идей», мир сущего сущих. Доступный для
обозрения окружающей Платона кучке философов, а также Богу. О какой-либо идее и
вообще о мире идей можно говорить лишь в том случае, если Платон со товарищи, а
также Бог увидят, - мысленно, или глазами, - этот мир и эту идею. До этого ничего
конкретного ни об этом мире идей, ни об этой конкретной идее, мы сказать не можем.
Вся вселенная заполнена видами, но для того, чтобы о них можно было сказать, что они
существуют, их необходимо кому-то увидеть. Вся вселенная заполнена «эйдос», но для
того, чтобы сказать, что они существуют, их необходимо кому-то увидеть. Вся
вселенная заполнена идеями, но для того, чтобы можно было уверенно заявить об их
существовании, их необходимо кому-то увидеть. Разумеется, первым, кто смог
увидеть эту вселенную, был сам Бог. Процесс создания вселенной Богом – это процесс
видения Богом этой вселенной. Поистине божественная способность высшего существа –
создание мира с помощью брошенного на него взгляда. Бог одновременно смотрит на
мир, и в тот же миг создает его. Смотрит на тьму, и создает тьму. Смотрит на свет, и
создает свет. Смотрит на землю, луну, звезды, воду, воздух, и одновременно посредством
взгляда на них создает их. И одновременно рождает их. Смотрит на цветок, и
одновременно рождает цветок. Смотрит на райский сад, и одновременно рождает
райский сад. Смотрит на человека, и одновременно рождает человека. Мы созданы по
образу и подобию Божьему, и, следовательно, наделены той же божественной
способностью одновременно и смотреть на вселенную, и создавать эту вселенную.
Смотря на цветок, мы одновременно и создаем этот цветок. Одновременно и рождаем
его. Рождаем «виды», рождаем «эйдос», рождаем «идею» цветка. «Идея» цветка – это и
есть сам цветок. И, следовательно, мир вселенной – это мир непрерывно рождаемых
идей. Процесс, который Бог всего лишь запустил, а мы продолжили, и продолжаем
непрерывно от изгнания из рая и по сей день.
Вся вселенная заполнена идеями, о которых нельзя ничего сказать до тех пор, пока мы
не увидим их, то ли мысленно, то ли взглядом, то ли еще каким-то образом.
Материального в мире нет ничего. Материальное – это ощущение мира загнанного в
Платонову пещеру немощного и слабого человека, томящегося там в оковах, и не
желающего эту пещеру ни под каким предлогом покидать. Процесс материализации идей
– это процесс вульгаризации, опошления, обеднения мира вечных идей. Но
одновременно он и процесс познания этого мира, ибо для того, чтобы подняться до
постижения мира идей, мира сущего сущих, надо проделать путь от самого дна
Платоновой пещеры до выхода из нее. До вступления в подлинный мир, залитый
светом солнца и истины. Но истина есть и в самом дальнем конце пещеры, и эти две
истины не существуют одна без другой.
Итак, вселенная от края до края, еще до начала времен, заполнена идеями,
активировать которые, родить которые, вывести которые из латентного состояния можно
одновременно со взглядом на эти идеи. Мы смотрим на цветок, и мы одновременно
рождаем цветок. Таков механизм функционирования этого мира, оставленный нам
Богом. Бог начал творить этот мир бесконечных и вечных идей, а мы за ним продолжаем
делать то же самое. И куда это нас приведет, одному Богу известно. В том числе мы
творим и различные философские системы. Такие, к примеру, как система Платона. В
которой чудесная картинка Платоновой пещеры занимает центральное место. Но это не
больше, чем игра разума, игра Платона со своим разумом, и нигде, кроме как в сфере
разума, она не существует. Она материальна только лишь для тех, кто, томясь в вечных
оковах, находится на самом ее дне. И она идеальна и является всего лишь философской
шуткой для тех, кто нашел в себе мужество покинуть ее, и выйти наружу. Абсурд
Платоновой пещеры заключается в том, что она одновременно и существует, и не
существует.

2017

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



А Б С У Р Д Б О Л Е З Н Е Й

Меньше всего абсурдными могут быть болезни, поскольку болеют все, и болезни такое же привычное для человека дело, как ежедневные рассветы и закаты, или как заход и восход солнца, остановить которые мы не в силах. И действительно, болеют и старые, и молодые, и больные, и здоровые, и грешники, и праведники, и те, кто болеть вообще не должен, и те, кому на роду написано болеть всю cвою жизнь. Не болеют только мертвецы, однако и они, как, например, египетские мумии, оказываются от головы до пят напичканными всевозможными болезнями. Болезни, таким образом, не щадят никого, и даже праведные монахи и схимники в монастырях, пещерах и скитах зачастую носят имена Многоболезненных. Что говорит о том, что болезни – это некий общий бич человечества, посланный на землю неизвестно кем. Не то Богом, не то вообще имманентно присущим самому земному миропорядку. Поэтому абсурдными они быть не могут никак. То, что привычно, буднично и ежедневно, абсурдным не может быть по определению. Неизбежным, зловещим, роковым, - да, но только лишь не абсурдным. Однако так ли это?
В райском саду болезней не было, они являются следствием грехопадения, и присущи исключительно земной жизни человека. В этом смысле их можно рассматривать, как наказание за само грехопадение и за грехи, пришедшие на землю вместе с пришедшим сюда уже познавшим грех человеком. Впрочем, нас здесь не особо волнует, чем конкретно вызваны человеческие болезни, ибо уже и так ясно, что их в земной жизни человека с избытком. Нам интересно исследовать вопрос – абсурдны ли сами болезни, или не абсурдны? То, что болезни не зависят от срока жизни человека на земле, это неоспоримый факт. Первые люди жили по восемьсот и более лет, но болели так же, как и люди современные. После Потопа Господь положил предел человеческой жизни в сто двадцать лет, но это тоже не отменило болезни. Следовательно, прежде, чем исследовать, абсурдны ли болезни сами по себе, надо выяснить, а что же такое, собственно, болезни?
И действительно, а что же такое болезни? Что же это за неприятное состояние человека, во время которого он испытывает всякие неудобства, мучения, разного рода неприятные ощущения, боль, страдания, душевные муки, отчаяние и даже страх смерти? То, что люди болеют до старости, а бывает, что и до самого преклонного возраста, еще раз показывает, что возраст человека - сам по себе, а болезни – сами по себе. Они как бы существуют автономно и от возраста жизни человека, и от срока жизни людей на земле, положенного Богом, и от здоровья человека, и от степени его греховности, и от степени его святости не зависят. Они являются некими сущностями, существующими сами по себе, и терзающими без жалости всех нас, не оглядываясь вообще ни на что. Ни на срок жизни людей на земле, ни на возраст данного человека, ни на его греховность, ни на его праведность, ни на его пол, ни на исповедуемую им религию, учитывая, что атеизм – это тоже религия. Но кому повинуются эти зловредные сущности, и какой механизм ими управляет?
Да, кто изливает эту безжалостную ярость не то с небес, не то еще откуда-то сверху на беззащитное человечество, заставляя его непрерывно болеть от рождения и до самой смерти? А ведь действительно, это ни что иное, как ярость неизвестно кого, изливаемая с небес на землю, и не щадящая того, на кого она попала. Это некие стрелы не то судьбы, не то Бога, не то зловредных небесных демонов, непрерывно летящие сверху на землю, и попадающие то в одного, то в другого, то в третьего, но в итоге вообще во всех. Но эти стрелы не есть сами болезни, ибо болезни, как мы уже выяснили, присущи вообще всем людям, и существуют здесь, на земле, в латентном, не включенном еще состоянии. Стрелы ярости, летящие с небес, лишь активируют, включают, оживляют дремлющие до поры болезни, и заставляют их терзать то одного, то другого, то третьего человека. Но как они летят, эти стрелы? Летят ли они сплошным потоком, или адресно, поражая данного конкретного человека?
Если бы эти стрелы ярости, изливаемые с небес на землю, летели сплошным потоком, все бы люди одновременно болели всеми существующими на свете болезнями, однако этого не происходит. Болеют все, однако всяк на свой манер. Следовательно, стрелы ярости, которые пускают с небес неизвестные лучники, попадают в данную конкретную цель, в данную конкретную, уже известную мишень. А, следовательно, все люди должны быть заранее, еще, возможно, до рождения, помечены особыми метками, в которые и должны целить небесные лучники. И сами лучники, и посылаемые ими с небес на землю мириады стрел, не интересуют нас совершенно. Как и то, кем они направляются. Направляться они могут Богом, дьяволом, судьбой, космическим злом, и так далее. Лучники могут быть ангелами, дьяволами, демонами, космическими благодетелями, и так далее. А сами стрелы ярости или обычными стрелами, или лучами солнца, или космическими лучами, или порывами ветра, или струями дождя, или чем-то иным. Нам это без разницы. Нас интересует только лишь то, что эти стрелы ярости, падая вниз, попадают в данные конкретные метки, коими все люди помечены от головы и до пят, и тем самым активизируют данные конкретные болезни, уже существующие в человеке, но до поры до времени спящие. Активизируют некие сущности, называемые болезнями, которые и начинают терзать человека. Независимо от его святости, праведности, возраста. Независимо от его пола, благородства, низости, вменяемости, невменяемости, и прочее, что можно перечислять еще долго. И люди начинают болеть, и люди начинают страдать. Следовательно, избавление людей от болезней и связанных с ними страданий может быть осуществлено двумя способами. Первый: раскрытие над человеком зонтика, который бы защитил его от стрел ярости, бьющих в данные конкретные метки на его, или в его, теле. И второй: стирание меток, оставленных на человеке еще, очевидно, до его рождения. А также, возможно, оставляемых на нем неизвестно кем, скорее всего с ведома Бога, всю жизнь. Есть и третий путь: избавление от того, кто ставит метки. Но это будет избавлением от Бога, и объявлением ему войны. Исход которой известен заранее. Следовательно, есть всего лишь два способа избавиться от болезней: раскрыть над человеком защищающий его от туч яростных стрел зонтик, или стереть условной влажной тряпочкой те метки, которые на нем стоят. Возможно, что современная медицина, сама того не подозревая, именно этим и занимается. А возможно, что она пошла другим, более сложным, не исключено, что даже ошибочным и тупиковым путем. Это дело самих медиков, а не философов, - решать, каким путем идти, и как в данном конкретном случае лечить человека от конкретной болезни.
Следует сразу же подчеркнуть, что избавление человека от болезней вовсе не избавляет его от смерти, ибо предельный срок жизни человеку положен Богом. В после потопную эпоху он равен ста двадцати годам.
Так что же это за сущности – болезни? Каково их свойство? Какова их природа? Природа их, безусловно, идеальная. Ибо материальными эти сущности быть не могут. Материальны лишь последствия активизации их в человеке, но сами сущности духовны, и являются, собственно, духами. Духами зла, живущими в человеке, и только лишь ждущими часа активизироваться, и начать мучить его. А, следовательно, помимо всего, их можно изгонять с помощью специальных религиозных практик. Вроде практики экзорцизма, помогающей бесноватым избавляться от бесов внутри себя. Или, скорее всего, позволяющей изгоняющим избавлять бесноватых от бесов.
В этом смысле все люди на земле бесноватые, и все нуждаются в изгнании бесов. Обряд этот совершается путем обращения к Богу и именем Бога. Вот, собственно говоря, и замкнулся круг. Отпав от Бога, совершив грехопадение, будучи изгнанным из рая, человек ощутил на себе гнев Божий, который жжет и поражает его в виде болезней, но не убивает окончательно. Ибо, даже болея, человек все же может дожить или до восьмисот лет, как первые люди, или до ста двадцати, как люди после потопные. Все начинается в Боге, и все заканчивается в Боге, и никуда человеку от этого не уйти. Даже если человек атеист, и даже если человечество идет ложным путем познания некоей вселенной без Бога, и развитием медицины, которая рассматривает болезни исключительно как проявление неких сугубо материальных сил и явлений.
Сам по себе человек здоров и живет тот срок, который ему положен Богом, не больше и не меньше. Болезни только заставляют его страдать, но не уменьшают срок его жизни ни на мгновение. Поскольку являются духами зла, изначально гнездящимися во всех людях без исключения, и терзающих их как за общую вину всех людей, так и за вину данного конкретного человека.
Абсурд болезней заключается в том, что все люди здоровы.

2017