Главные запахи прошлого столетия, которые изменили ход истории и до сих пор пользуются невероятным успехом:

Chanel №5

Самые популярные духи в мире созданы легендарной Коко Шанель в 1921-м. Несмотря на название, это был первый аромат, придуманный мадемуазель Шанель, - просто пятерка была ее счастливым числом. Сама Коко так описывала Chanel № 5: "Я хотела создать искусственные духи. Ведь платья придумывают люди - вот и духи должны быть творением человека. Никаких роз и лилий - парфюм должен быть сложной композицией".

Chanel № 5 стали еще и самыми дорогими духами в мире. В их основу лег экстракт жасмина, в 1920-х стоивший целое состояние. И хотя довольно скоро титул "самых дорогих" перешел к духам Joy, кто их сейчас помнит? А бутылочка Chanel № 5, по статистике, продается каждую минуту. И люди при этом платят скорее не за аромат, а за символ яркой жизни, в который эти духи давно превратились. Достаточно вспомнить знаменитый ответ Мэрилин Монро на вопрос, что она надевает в постель: "Конечно несколько капель Chanel № 5!"

Объяснить причину невероятной популярности этого аромата какими-то сухими выкладками просто невозможно - как невозможно просто так объяснить, почему именно "Мона Лиза" считается главным шедевром да Винчи. Наверное, дело тут в абсолютной женственности самой Коко Шанель, благодаря которой аромат Chanel № 5 так или иначе отзывается в сердце любой девушки.

Красная Москва

Несмотря на яркое (в прямом и переносном смысле слова) политическое название, духи "Красная Москва" появились еще в царской России. И это не входило в план большевиков по захвату власти через мир парфюмерии, потому что назывались они тогда "Букет императрицы".

Создал их в 1913 году обрусевший француз Генрих Брокар, один из самых известных парфюмеров того времени. Он мечтал стать поставщиком царского двора - тогда это считалось лучшей рекламой какого бы то ни было бизнеса. Для этого, по легенде, он поднес императрице виртуозно составленный букет цветов. Были там розы, фиалки, жасмин, нарциссы и ландыши - но все восковые, обрызганные его новыми духами.

Аромат так понравился императрице, что она наконец выполнила мечту Брокара - сделала его императорским поставщиком. Хитрый француз ни за что не соглашался раскрывать формулу духов - сколько ни пытались конкуренты смешать названные им запахи, получался далеко не "Букет императрицы" - отсутствовала характерная горчинка.

После революции фабрику Брокара национализировали и сразу дали ей не очень романтичное название "Замоскворецкий парфюмерно-мыловаренный комбинат № 5". Выпуск духов пытались продолжить, но, как известно, "как корабль назовешь, так он и поплывет". Вот и у "Букета" появились нотки хозяйственного мыла. К счастью, в этот момент начался НЭП, и на завод пришел бывший главный парфюмер Брокара, Огюст Мишель. Он возобновил производство духов, но до этого выполнил идеологическую норму: переименовал фабрику в "Новую зарю", а свой самый знаменитый продукт - в "Красную Москву".

С тех пор этот аромат стал самым популярным в Советском Союзе: модницы могли сколько угодно мечтать о пятой "Шанель", но покупали гораздо более доступную "Красную Москву". И ее аромат действительно выделялся на фоне своих социалистических конкурентов: он сохранил неповторимый дореволюционный шарм.

Guerlain Shalimar

Иногда можно встретить историю о том, что сады Шалимар (которые и подарили название духам Guerlain) разбиты вокруг великолепного Тадж-Махала. А следовательно, так же, как и он, посвящены умершей жене правителя империи Моголов Шах-Джахана.

На самом деле сады Шалимар находятся довольно далеко от Тадж-Махала, в Пенджабе - сейчас это и вовсе территория Пакистана. И к памяти жены Шах-Джахана они тоже имеют весьма отдаленное отношение. Истина же в том, что они считаются лучшим образцом могольских садов, с многоступенчатыми террасами, раскидистыми теннистыми аллеями и тщательно подобранными друг к другу ароматами цветов.

В 1925-году парфюмеры Guerlain открыли для европейцев эти сады Востока. В основе революционного аромата - модный в то время искусственный ванилин, ноты бергамота, ириса, ладана и жасмина, а также ароматические смолы. Итоговый запах оказался вполне в духе декадентских 1920-х - яркий, дерзкий, бросающий вызов традиционному вкусу, но все-таки не переходящий грань, отделяющую эпатаж от вульгарности.

Весомую роль в славе Shalimar сыграл флакон, созданный стеклодувами из семьи Баккара. Своей необычной формой он выгодно отличался от более скромных конкурентов. И, что редкость для духов, смог просуществовать до сегодняшнего дня без принципиальных изменений. Как и сам Guerlain Shalimar - символ пряного и сексуального Востока.

Faubourg, 24

Главные духи Дома Hermes и названы соответствующе - по адресу флагманского бутика в Париже, на улице Rue de Faubourg Saint-Honore. Они были созданы в 1995 году с единственной целью - воплотить в одном аромате всю идеологию Hermes. Эту нелегкую задачу поручили знаменитому Терри Руселю, на счету которого Envy для Gucci, DKNY Delicious и Kenzo Air 2003.

Парфюмер с задачей справился на отлично: Faubourg, 24 намекали на хороший вкус владельца, его любовь к комфорту и роскоши, но не скатывались в кричащий гламур. Для этого Русель взял экстракты апельсинового цветка, ириса, жасмина и иланг-иланга, добавил к ним немного имбиря и шипр в качестве завершающего аккорда.

Получившийся цветочно-лесной запах очаровал не только французских буржуа, живущих неподалеку от Faubourg, 24 - от этих духов была в восторге вся Европа. Более того, они стали популярны даже среди людей, которые никогда и не думали о покупке вещей Hermes. Да и специалисты отдали этим духам сразу несколько престижных профессиональных наград.

А вот в России мировая слава Faubourg, 24 осталась почти незамеченной. Это и немудрено: когда он появился, у нас еще царствовали малиновые пиджаки и золотые цепи. Куда уж тут со скромной роскошью.

Lancome Climat

Удивительна история серии Climat от Lancome - в первую очередь тем, что ничего удивительного в самих духах нет, но их популярность в России долгое время могла соперничать даже с Chanel № 5.

Climat парфюмер Жерар Купи придумал в 1967-м, и они вполне соответствовали "ароматной" моде тех лет. Прохладные цветочные ароматы тогда были немного общим местом - их делали и Guerlain, и Yves Sent Laurent, и другие гранды. Однако именно Lancome Climat оказался самым живучим и популярным, особенно в Восточной Европе.

Этому способствовал не только отточенный баланс ингредиентов в аромате, но и то, что производство Climat было налажено в Польше. Для миллионов женщин из соцстран эти духи стали воплощением легендарного парижского шика и мечты о красивой жизни. Недаром именно Climat дарил в "Иронии судьбы" незадачливый Ипполит своей возлюбленной.

Когда "железный занавес" пал и в Россию стали ввозить модные европейские ароматы, спрос на Climat сошел на нет. В итоге к концу 1990-х компания Lancome даже приостановила производство духов, но недавно начала вновь, приурочив к собственному семидесятилетию.

Впрочем, на российских провинциальных рынках польский Lancome Climat можно было найти даже тогда, когда официально он никем не производился. Запасы велики и до сих пор, так что, собираясь приобщиться к классике, будьте внимательны и не наткнитесь на суррогаты.

Dior Poison

Многие дизайнеры заявляют, что совершили революцию в мире моды. Но лишь немногие "революционеры" могут похвастаться, что на их произведения официально отреагировали власти. Именно такой "чести" удостоился аромат Dior Poison: его использование было запрещено для женщин-представительниц власти в консервативных штатах США.

А ведь еще в начале 1980-х казалось, что Дом Dior безнадежно отстал от жизни в вопросе парфюмерии. Шутка ли - лицом Dior оставался аромат 1947 года! Все изменилось в 1985-м, когда к работе над новой линией духов привлекли парфюмера Эдуарда Флешье. Тот взял за основу аромат диких ягод, сандала, ванили и розы, добавил туда перец, корицу, кориандр, экстракты экзотических трав - и в итоге получил аромат удивительной силы. А название духам подарил французский поэт-модернист Поль Валери, сказавший когда-то: "Духи - это яд для сердца".

Появление Poison, как бы банально это ни звучало, было сравнимо с эффектом разорвавшейся бомбы. В то время в ходу были по большей части чопорные, чуть прохладные духи, которые скорее лукаво намекали, чем говорили прямо. Poison не просто говорил - он почти кричал о привлекательности женщин, которые им пользовались.

В Dior умело пользуются популярностью Poison и время от времени выпускают ароматы по его мотивам, например, Hypnotic Poison, Pure Poison и Tendre Poison.

Calvin Klein One

К началу 90-х Кэлвин Кляйн уверенно занял место главного enfant terrible американской моды. И дело тут не только в провокационной рекламе, превратившей джинсы в мощный сексуальный фетиш, но и новаторском подходе к ароматам. На рынке духов CK заявил о себе еще в восьмидесятых, когда презентовал Obsession - утонченный вечерний аромат, соединивший нарочито простые и естественные ингредиенты. Линия Obsession продолжала расти, добавлялись мужские запахи, подростковые... казалось, Кляйн выбрал направление развития. И тут компания презентовала CK One.

One, вопреки распространенному мнению, не был первым унисекс-ароматом - скорее это почетное звание можно отдать 4477 от Muelhens. Но именно CK One стал массовым феноменом. Авторы One Альберто Морильяс и Гарри Фремонт первыми использовали в качестве основы для аромата зеленый чай, добавив к нему столь же нейтральные и легкие нотки бергамота, кардамона, лимона и тропических фруктов.

Однако решающую роль в популярности запаха сыграла не столько его композиция, сколько рекламная кампания. Серия фотографий Стивена Майзеля, где весьма вольно обыгрывались гендерные модели поведения, стала сенсацией 1995-го года, собрав награды и за "женскую" и за "мужскую" рекламные кампании. Именно с этого момента и начался расцвет моды на унисекс.

Если в 1995-м путь унисекса заключался в выборе максимально нейтральных ингредиентов - они были настолько же не мужские, насколько и не женские, как в CK One, то сейчас духи этого типа следуют строго обратной логике. Например, в последних линиях Comme des Garcons одновременно используются и ярко выраженные маскулинные компоненты (мускус, красное дерево, кожа), и традиционно женские (садовые цветы, орхидеи). И действительно, чем игнорировать половые различия, лучше их признать и взять отовсюду лучшее. Хотя бы в духах.

Источник: http://lifestyle.ru.msn.com/fashionandbeauty/article.aspx?cp-documentid=149956194

"Золотое сечение" -  старинное и популярное сейчас понятие. Увидеть эти слова можно и там и тут, без них не обходится ни один уважающий себя фотообзор.
А кроме того, многие современные фотоаппараты умеют показывать сеточку "золотого сечения" на дисплее и многие графические редакторы имеют специальные функции, которые помогут "отрезать от фотографии "лишнее" по принципу "золотого сечения".

Что же это такое?

Золотое сечение — деление непрерывной величины на две части в таком отношении, при котором меньшая часть так относится к большей, как большая ко всей величине. Такую формулировку можно найти в Википедии.

Золотое сечение в фотографии выглядит примерно так:

 

Правило третей. Упрощенный вариант "Золотого сечения"

Изображение условно делится прямыми по вертикали и горизонтали так, чтобы получилось 9 равных прямоугольников. В местах пересечения прямых находятся "золотые точки". Точки - это зрительные центры, участки фотографии, которые приятны глазу. Т.е. если мы будем располагать самый важный объект съемки в этих точках или любой из них, мы получим композицию близкую к правилам "золотого сечения".
"Золотое сечение" - это инструмент, который может помочь сделать фотографию лучше и интереснее, но не сделает ее однозначно хорошей.

Не станем рисовать чертежи и расчерчивать фотографии линиями.
Картинок подобного рода в разных и часто хороших фотоуроках много. Но в них есть один недостаток, обычно это очень однозначные и показательные картинки. А примерив эти многочисленные линии и точки к своей фотографии оказываешься перед фактом, что условных линий и геометрических фигур на ней великое множество. Какие из них считать более значимыми, какие второстепенными? Какую часть крупного объекта поместить в "золотую" точку? И т.д. и т.п.
Однозначных ответов на эти вопросы никто не даст. Восприятие образов - штука тонкая, субъективная. Но можно попробовать самостоятельно их, ответы, нащупать, найти интуитивно, прочувствовать.

А потому, давай-ка вспомним детство и поиграем в кубики!

 

Объект в центре

Твое первое впечатление?
Нормально, но как-то не так, скажу я. Самый высокий домик по центру. Но в домиках поменьше какой-то разлад: часть выползла за границы кадра, нет симметрии.

 

Симметрия

Чуть-чуть перемещаю фотоаппарат. Теперь по центру фотографии можно провести вертикальную линию и обе половинки будут примерно равны. Правда, приятнее глазу?

Пример немножко другой симметрии:
 

Симметрия по диагонали

Проведем прямую воображаемую линию из верхнего левого угла, плавно скатимся с крыши, опустимся на пол рядом с уголком синего квадратика и продолжим путь по прямой в правый нижний угол.
Получившаяся линия делит изорбражение на два равных по диагонали.

А на этой фотографии главный объект как-то очень далеко от центра и золотых точек...

 

... но тоже смотрится вполне органично. Если провести вертикальную линию по центру, то она разделит изображение на два равных: цветную и однотонную половину.

Какое отношение все это имеет к "золотому сечению"? Если расчертить любую из фотографий "золотыми" линиями и точками и чуть-чуть подрезать, то можно обнаружить, что они вполне вписываются в правило "золотого сечения".

Нравится или нет смещенный кадр, вроде последнего, и всегда ли уместен такой эффект - это другая история.

И подытожим. Отправимся делать фотографии в "полевых условиях".
Дано: домик из кубиков и каменный постамент.

Осматриваемся. Кубик маленький, постамент большой. Размещать такой малюсенький предмет в центре ни к чему, он теряется. А вот у постамента шикарные формы. :)
Почему бы не ориентироваться на них?
Фотографируем камень, вернее домик. А если быть еще точнее, то фотографируем домик на камне, т.е. все, что есть в кадре, а не только один избранный предмет.

Хм, ну.... почти горный пейзаж. Теперь это не просто кубик на камне, а "живопись" - домик у подножия горы.

Расчертим одну фотографию линиями.
Первым делом, посмотри:

Спираль Архимеда. "Золотое сечение".

Это оно - "Золотое сечение". Такие спирали можно нарисовать для всех четырех углов. А точка, в которой она закручивается и есть "золотая".

Следить глазами за движением спирали приятно, умиротворяюще.

А теперь повторим путь спирали, глядя на эту фотографию:

Интересно, правда? :)

Словом, гармония в кадре - это внимание к деталям.
Глазу приятна симметрия, параллельные линии, простые геометрические фигуры и совершенно не важно в каком виде это выражается: явные они или косвенные.
Линия горизонта(любая горизонтальная линия, что делит фото на две части) будет хорошо смотреться, если находится на уровне одной из горизонтальных линий по правилу третей(смотри первый рисунок).

Привыкнуть размещать важные объекты в зрительных центрах - просто. Человек не циклоп и имеет два глаза, которые находятся на некотором расстоянии друг от друга. Им, глазам, собираться в кучку на носу, чтобы рассматривать объект в центре не очень удобно.
Представь, что экран монитора - это видоискатель фотоаппарата. Посмотри на него прямо. Для наглядности можно две ладони ребром поднести к глазам, примерно по центру глаза, и провести ими от глаз до монитора. Точки, в которых они коснуться монитора и будут "золотыми".
Словом, чтобы "нащупать" эти точки в нужный момент, можно просто представить, куда смотрят ваши глаза, мысленно прочертив линии до объекта.

Где и как размешать объекты в кадре - это всецело решение фотографа.
Здесь нет четких правил и строгих "надо". Кроме того, некоторые погрешности и отсутствие фабричной однородности придают уникальность и шарм.

Источник http://ravliki.blogspot.com/2011/08/fotouroki-dlja-rukodelnici-zolotoje.html#more
 

Мастер-класс: Картина из туалетной бумаги

Автор: Крачко Иоланта

Магазин автора

Материалы:

• картон,
• клейстер,
• туалетная бумага,
• краски,
• кисть,
• карандаш.

Хочу поделиться с Вами одним способом использования туалетной бумаги. Чтобы создать такой пейзаж, совсем не обязательно быть художником. С этой техникой справится даже ребёнок. Для удобства восприятия покажу процесс на картоне (можно от фоторамки).       

Картон промазываем клеем и приклеиваем бумагу,формируя произвольные складки.Даём высохнуть.

Делаем эскиз.Не надо мудрить,это может быть даже одно дерево.

Основной фон у нас уже есть. Обозначим холм: приклеиваем бумагу и пальцами драпируем складки как показано на фото.

Начинаем выкладывать деревья. Отрываем кусок бумаги,смачиваем руки клеем и скручиваем жгутики. Они должны быть полностью пропитаны клеем. Из толстых жгутов выкладываем ствол, тонкие пойдут на ветви.

Воду обозначим горизонтальными складками. А вот камни выкладываем из массы,которую сминаем в руках из бумаги и клея. Тоненькими жгутиками выкладываем куст. У меня на всё ушло 15-20 минут. После просушки получим картинку-раскраску.

6. Теперь поработаем художником. На дворе лето, а значит и цвета берём яркие: жёлтый фон, зелёная трава, синяя вода. Чтобы не было резкой границы между цветами, просто размажте её пальцем.

Продолжаем: деревья коричневые, камни тёмно-серые, куст салатовый.

Даём просохнуть.

А вот теперь будем превращать картинку-раскраску в произведение (уж не знаю чего!). В светло-коричневую краску мокните подушечку пальца и проведите по всем веткам и стволам. Так мы обозначим кору и придадим обьём. Работаем на контрасте.

Если трава у нас получилась светлая, то смело  окунайте палец в тёмно-зелёную краску и промазывайте все выпуклости. Для камней намешайте светло-серый цвет, ну а воду можно промазать белым или голубым.

Вот такие живописности у нас получились: картинка заиграла, вода ожила.

Вставляем в рамку и любуемся нашим внезапно открывшимся талантом к живописи!

Мастер-класс: Свечи своими руками

Автор: Ирина Ермишина  Магазин мастера Ирина Ермишина

Хочу поделиться с вами технологией свечеварения. Сделать свечи своими руками очень легко!

Мои новые ароматические свечи:

Цитрусовая  (фото в начале статьи) и кофейная




1 Берем подходящую баночку. Она должная быть невысокой. Я использую баночки из-под икры. Избавляем от наклеек, клея (хорошо стирается ацетоном). Обязательно моем и хорошо высушиваем.



2 Берем обыкновенные парафиновые свечи, купленные в ближайшем хозяйственном магазине. Обращаю ваше внимание на то, что свечи должны быть без красителей и без добавок! Ножом рассекаем свечку вдоль, так чтобы не повредить фитиль! И так со всеми свечами (на одну баночку уходит, примерно, 4 средние)



3 Так как мы делаем объемную свечу, то и фитиль у нас должен быть толще. Для этого скручиваем между пальцами три фитилька, немного подержав их над пламенем зажигалки (парафин расплавиться и скрепит их). На один конец прикрепляем грузик. Это может быть все что угодно, главное, чтобы фитиль был надежно закреплен.



4 Опускаем грузик на дно банки. Другой конец фитиля закрепляем на палочке.



5 Ставим парафин на водяную баню



6 Теперь "даем цвет" при помощи восковых мелков для рисования. Я взяла красный, оранжевый и половинку желтого.

7 Когда все хорошо расплавиться (следите, чтобы парафин не закипал), добавляем эфирные масла. В данном случае я использовала 8-9 капель апельсина и 5-6 капель чайного дерева. Перемешиваем деревянной палочкой.



8 Аккуратно переливаем расплавленную массу в баночку. Следим, чтобы фитиль не смещался



9 Я сразу забыла поставить баночку в холодную воду для ускорения процесса застывания, поэтому сделала это уже после того, как масса стала немного твердеть



10 Когда парафин хорошо застынет (можно подержать минут пять в холодильнике) сверху наливаем растопленный парафин уже без красителя + немного эфирного масла (в моем случае лимон)



11 Обрезаем фитиль



12 Декорируем крышечку. Можно ее и не делать, но А - если свечка большая, то пользоваться ею можно долго, и аромат сохраниться Б - можно красиво оформить для подарка. Декор можно придумать любой, главное, чтобы он гармонировал с общей задумкой.

Обезжирив поверхность, наносим губкой золотую акриловую краску



13 Контуром наносим произвольные линии. После высыхания приклеиваем украшение.



14 Вокруг горлышка банки оборачиваем веревочку с декор. элементами и наслаждаемся результатом!



15 Так как у меня оставался еще парафин, то я решила сделать маленькую кофейную свечку. Технология такая же, только баночка из под икры, но поменьше



Красителей не нужно. Наполнители - 1 чайная ложка молотого натурального кофе, 5 капель лимонного эфирного масла. Сверху три зернышка кофе.



 

Мастер-класс по свечеварению: Ледяные свечи

Огонь и лед – казалось бы.. что может соединить такие несовместимые вещи?

А на самом деле всё очень просто – мы предлагаем Вам сделать своими руками свечи со льдом!


Материалы:

• Широкая форма для будущей свечи (можно использовать картонный  пакет из под молока)
• Тонкая обычная свеча (типа хозяйственной)
• Парафин
• Колотый лед
• Кастрюля для водяной бани
• Емкость для расплавления парафина

Налейте в кастрюлю воду, поставьте в неё банку с парафином.На дно кастрюли положите несколько деревянных палочек, например, шпажки для шашлычков, а уже на них ставьте банку с парафином. Когда воск полностью растает можно добавить в него для цвета, мелко наструганные восковые мелки и ароматизаторы.

Пока воск расплавляется, подготовим формы для свечей.

Поместите обычную тонкую свечу в центре формы для свечей.

Если у Вас конусовидная форма - можно использовать для основы круглую свечу:

Засыпьте пространство вокруг свечи колотым льдом.

Используйте мелко колотый лед: чем крупнее лёд, тем крупнее будут отверстия в вашей свече в дальнейшем.

Расплавленный воск осторожно влейте в подготовленные формы, стараясь равномерно распределить его равномерно вокруг льда.

Лед под воздействием горячего воска будет таять и оставлять небольшие отверстия в свече.

Когда воск отвердеет (приблизительно около 1 часа), вылейте воду из формы через край.

Оставьте свечу в форме на ночь, утром выньте свечу из формы. Старайтесь вытаскивать осторожно, чтобы не повредить получившуюся ажурную форму свечи. В этом плане картонные формы удобнее – можно просто надрезать край коробки и потом разорвать её. Готовую свечу оставить еще на полдня на полотенце для полного просыхания.

Вот и всё! Теперь у Вас есть свеча, в которой соединены две стихии: лед и пламя!

Источник: About.com

Классический рецепт бомбочек для ванны

Авторы: Ket Kristelstein, Lena Fedotova

Сайт: Рукодельные Равлики

Есть множество различных средств, с которыми принимать ванну более приятно, комфортно и полезно. Одно из этих средств - бомбочки для ванны.
В магазинах бомбочки для ванны представлены в большом ассортименте. Однако, намного приятнее изготовить бомбочки для ванн своими руками. Тогда Вы точно будете уверены в том, что их составляющие принесут Вам только пользу.

Для создания бомбочек нам понадобятся:

• 2 части соды
• 1 часть лимонной кислоты
• 1 часть наполнителя*
• 1 часть базового масла
• эфирное масло для запаха, лепестки и пр.

* В качестве наполнителя могут быть использованы: косметическая глина, морская соль, крахмал, кукурузная мука, какао-порошок, сухое молоко, сухие сливки, измельченные в пудру овсяные хлопья.

Все сыпучее нужно дополнительно измельчить в пудру (например на кофемолке), благодаря этому бомбочки получатся твердыми и гладкими. Смешать соду, лимонную кислоту и соль в миске.

Налить базовое масло, но в меньшем количестве, чем указано в рецепте.  Перемешать, растереть руками.

Затем берем пульверизатор с водой и делаем пару пшиков, на растоянии вытянутой руки, чтобы только слегка задело. Лимонная кислота начинает едва слышно шипеть:)

Как только шипение прекращается, достаем формочку, крепко-крепко утрамбовываем массу, насыпаем на одну половинку формы с горкой, а вторую без горки и крепко сжимаем обе половинки формы друг с другом.
Затем шарики кладем в сухое место, у батареи, через некоторое время бомбочка усыхает и сжимается и стянуть с нее половинки формы, не повредив саму бомбу, гораздо легче.


Советы:

Масса после добавления масла и пшиков пульверизатора не должна быть липкой, она практически сыпучая.

Если переборщили с водой - можно досыпать сыпучего, реакция прекратиться быстрее.

Пока шипит - не стоит набивать в форму, готовая бомба разбухнет и покорежится в форме, может рассыпаться при извлечении.

Базовое масло будет "выходить" - поэтому положите готовые бомбы на бумажные салфетки и меняйте их.

Вариант формочки для круглых бомбы - пластиковый елочный шарик, разрезанный пополам.

В качестве декора в бомбочки можно положить лепестки цветов, витаминки (бисер/жемчуг) для ванн, крупные гранулы цветной морской соли (не растертые в пудру), мику, мелко измельченную цедру цитрусовых,


Удачных экспериментов и бурлящей ванны!

Схема для вышивки: С любимыми не расставайтесь!

Серия сообщений "Вышивка крестиком":
Часть 1 - Подарок на день Валентина
Часть 2 - Наивная вышивка от Nicoletta Farrauto
Часть 3 - Вышитые пасхальные яйца
...
Часть 29 - Вышиваем маки - схемы
Часть 30 - Вышивка в средневековом стиле
Часть 31 - ЗАКРЕПКА нити БЕЗ ДОСТУПА К ИЗНАНКЕ

Каждый уважающий себя человек знает что-либо или хотя бы слышал о гейшах. 

Название «гейша» состоит из двух иероглифов: «Человек» и «Искусство». Можно сказать, что гейша – это профессиональная артистка, развлекающая своих гостей музыкой, танцами, ведением чайной церемонии, беседой и многим другим. В области Кансай их называют «гейко», а начинающих гейш именуют «майко». Основными центрами гейш являются Токио, Осака и Киото, они появились здесь в 17 веке.

В 19 веке были заложены традиции их искусства, дошедшие до наших дней в практически неизменном виде.  Этот же 19 век стал «Золотым Веком» гейш – именно тогда они обрели свою огромнейшую популярность.

Раньше японки не имели права на самоопределение, и в жизни могли быть либо хозяйкой домашнего очага, либо попадали в публичный дом. Гейши же создали новую особую категорию аристократок. Вся индустрия, связанная с гейшами получила название «мир цветов и ив». Гейши находились в специальных районах, называемых «ханамати» что означает «город цветов». Наиболее известными районами гейш являются Гион Кобу, Камиситикэн и Пон Тё в Киото. Там и ныне сохраняется неизменный в веках образ жизни гейш.

Вопреки расхожему мнению, гейши – артистки, но никак не проститутки. Немаловажно то, что им изначально было законодательно запрещено оказывать услуги сексуального характера за деньги. Существовало множество строго обозначенных признаков, не позволяющих спутать гейшу с юдзё (проститутка). В частности, например, пояс кимоно юдзё завязывала спереди простым узлом, что позволяло развязывать и завязывать его много раз в день, а пояс гейши завязывается сзади сложным узлом, причем самостоятельно завязать или развязать его фактически не возможно.

Проведение чайной церемонии

 Раньше девочки зачастую продавались в дома гейш из бедных семей. Дома гейш называются «окия». Сначала девочка становилась там своеобразной прислужницей – она называлась «шикоми» и выполняла различные работы по хозяйству, помогала более старшим гейшам одеваться, ходила на занятия вместе с остальными и наблюдала за старшими гейшами, учась выбирать кимоно, соответствующее требуемым целям, надевать его, вести беседу. Для начинающей гейши выбирается «старшая сестра» которая и будет заниматься ей. Зачастую это старшая гейша в доме, но необязательно. После шикоми, девушка на короткий срок в 2 недели становится «минараи» – она посещает чайные дома вместе со своей старшей сестрой, но только лишь наблюдает. После того как будет проведена церемония посвящения (в Киото, например, через полгода после сдачи экзамена) девушка станет начинающей гейшей, в Киото их называют «майко», и получит новое имя. Обучение тем не менее на этом не заканчивается, ибо гейши учатся всю свою жизнь и посещение занятий является необходимым. Помимо игры на традиционных музыкальных инструментах: японской лютне (сямисен), флейте (фуэ), барабане (цудзуми), традиционных видов пения, традиционного танца, каллиграфии, живописи, поэзии, икебаны и других видов искусств, позволяющих развлекать клиентов, они также следят за политикой, новостями и должны суметь поддержать любую тему разговора.

Сейчас времена, когда стать гейшей вынуждала бедность, давно прошло. Девушки сознательно делают свой выбор, желая сохранять традиции своего народа. Если еще в 20-е годы гейш насчитывалось более 80 тысяч, то сейчас их не более тысячи.

Гейша и окия взаимовыгодно сотрудничают друг с другом: окия получает стабильный доход, гейша же получает право заказывать дорогостоящие кимоно, аксессуары и украшения за счет окия.

Сейчас в Киото существуют особые требования для тех, кто хочет стать майко, и гейшей впоследствии. Итак, если Вы хотите стать майко в Киото:
1. Майко – это начинающая профессиональная артистка. Это не обычная работа.
2. Вам должно быть не меньше 15 и не больше 17 лет. В 18 лет уже слишком поздно, чтобы начинать. Лучший возраст для начала – 15 лет.
3. Вы не должны быть выше 160 см. Потому как деревянные сандалии – окобо – добавят Вам 10 см роста.
4. Ваш вес должен быть больше 43 кг. Потому что полный костюм майко очень тяжелый (около 15 кг) и Вам придется носить его целыми днями,
5. Т.к. в 15 лет Вы еще несовершеннолетняя, обязательно требуется письменное согласие родителей.
6. Вы должны любить представления в традиционном японском стиле. Наличие опыта в этой области не требуется, но музыкальный слух – необходим.
7. Вы должны любить традиционные японские искусства (чайную церемонию, икэбану, каллигафию и т.д.) Но прежде всего Вы должны любить японский стиль жизни.
8. Фантастическое терпение. Во время обучения на первой ступени (как шикоми) Вам придется изучать все: манеры, как убираться, как ухаживать за собой, как делать покупки и проч. Но самое главное – Вам придется выучить киотосский диалект.
9. Не требуется никакой оплаты за обучение. Все расходы берет на себя окия.
10. Включая период предварительного обучения как шикоми, полный курс может занять 4-5 лет в качестве майко.
Все эти условия необходимы. Но это еще не все. Вы должны установить хорошие отношения со всеми своими «старшими сестрами» – другими майко и гейко. Окаасан будет пристально наблюдать за Вами весь период обучения.

Хассаку - день визитов у гейш

Ежегодно 1 августа в районе развлечений Гион в Киото отмечается Хассаку - день, когда все опытные гейши 'гейко' и ученицы 'майко' наносят благодарственные визиты своим покровителям. Для этого они в парадных черных кимоно направляются в чайные домики и 'дома гейко', где живут и обучаются.

С древних времен Хассаку - это один из праздников смены сезонов – Сетсубун. Издревле этот праздник отмечался 1-го числа восьмого месяца лунного календаря, который японцы позаимствовали у китайцев.  Первый день каждого месяца в лунном календаре называется «тсуитачи» или «саку», а «хачи» с японского переводится как «восемь», отсюда и происходит название Хассаку.  Рис – основной продукт питания японцев, поэтому издревле богатство и доход каждой семьи измерялись рисом, и рис являлся универсальной валютой на все случаи жизни. Неудивительно, что о богатом урожае молились богам и проводили различные обряды и подношения в их честь. Вот и хассаку знаменит именно поэтому. Восьмой месяц лунного календаря был этапом, на котором рис начинал колоситься, то есть фактически закладывалась основа будущего урожая.

В замкнутом обществе карюкаи (буквально означает «мир цветов и ив» и является собирательным названием японской культуры развлечений, связанной с гейшами) Хассаку превратился в обычай благодарить своих земных покровителей, от которых зависит доход и благосостояние гейко и майко. 1-го августа все гейко и майко квартала Гион Кобу в Киото традиционно посещают очия (заведения, в которых они развлекают своих клиентов) и окия (семьи или дома, где живут и обучаются гейко), одетые в парадное черное кимоно с гербами семьи или окия и при полном макияже, они приходят с благодарностью за поддержку и просьбой о дальнейшем сотрудничестве. Сейчас этот обычай сохраняется только в квартале Гион Кобу.

Источники: http://lolinyaki.ru/anime/331

http://lolinyaki.ru/anime/289

http://www.fotobank.ru/editorial/JO00-0247/221.html

Серия сообщений "Япония":
Часть 1 - Японские красавицы на гравюрах Ито Синсуй
Часть 2 - Любование стихами Басё
...
Часть 4 - Не говоря: «Люблю»
Часть 5 - Забытое искусство видеть
Часть 6 - Гейши: мир цветов и ив
Часть 7 - Хассаку - 2011 в Киото
Часть 8 - "Старый пруд " Басё
...
Часть 46 - Томита – лавандовая ферма в Японии
Часть 47 - Морфология японского сада
Часть 48 - Кацусика Хокусай. Рассказывает Александр Таиров

Мистер Таттл с самого начала проявил несговорчивость: спорил о плате — сошлись на двенадцати долларах, о размере холста, о виде за окном. Хорошо еще, о позе и костюме условились быстро: эти желания таможенного инспектора Ведсворт исполнил охотно. Столь же охотно он постарался, в меру своих способностей, придать заказчику облик джентльмена. Что ж, Ведсворту так положено. Хоть он и портретных дел мастер, но все равно ремесленник, и платят ему по таксе ремесленника за то, чтобы он угождал заказчику. Через тридцать лет мало кто припомнит, какая была наружность у этого таможенного инспектора на память о земном существовании заказчика, давно представшего перед Господом, останется только портрет. А как научил Ведсворта опыт, заказчикам было важнее выглядеть на полотне благоразумными и богобоязненными, чем доподлинно похожими на себя. Такие желания нимало не уязвляли Ведсворта.

Заметив боковым зрением, что клиент что-то сказал, Ведсворт, однако, не оторвал глаз от кончика своей кисти. И лишь указал другой рукой на записную книжку в кожаном переплете, где многочисленные заказчики уже оставили свои соображения, изложили свои похвалы и нарекания, выказали кто мудрость, кто тупоумие. Собственно, можно бы раскрыть книжку на любой странице и попросить заказчика выбрать подходящее по смыслу замечание, записанное каким-нибудь предшественником пятью или десятью годами ранее. Пока мнения этого таможенного инспектора были такими же предсказуемыми и, пожалуй, даже менее занимательными, чем пуговицы его жилета. К счастью, Ведсворту платили за то, чтобы он писал жилеты, а не мнения. Впрочем, не так все просто: изображая жилет, или парик, или панталоны, ты уже изображаешь мнение, даже целый свод мнений. Жилет и панталоны говорят о скрытом под ними теле, а парик и шляпа — о скрытом под ними мозге, хотя в некоторых случаях утверждать, что под париком есть мозг, было бы художественным преувеличением.

Поскорее бы покинуть этот город, сложить в тележку кисти и холсты, краски и палитру, оседлать кобылу и двинуться по лесным дорогам — три дня пути — и дома. У себя он отдохнет, и поразмыслит, и, возможно, решит устроить свою жизнь по-другому, без вечных мытарств в разъездах. А то живет, как бродячий торговец. Или как проситель. Прибыв в этот город, он, как обычно, нашел себе ночлег и поместил в газете объявление о своих талантах, таксе и услугах. «Если за шесть дней к мистеру Ведсворту никто не обратится, — говорилось в конце объявления, — он продолжит свой путь». Он уже написал маленькую дочь галантерейщика, а затем диакона Зебедию Харриса, который с христианским гостеприимством принял его в своем доме и рекомендовал таможенному инспектору.

Мистер Таттл не предложил ему крова, но портретист охотно ночевал на конюшне в обществе своей кобылы, а столовался на кухне. В третий вечер его пребывания здесь произошел случай, против которого он не стал протестовать — или счел, что протестовать бесполезно. А потом всю ночь проворочался. Честно говоря, происшествие задело его за живое. Надо бы рассудить, что с инспектора взять нечего — самодур и есть самодур, мало ли он написал таких самодуров — и выбросить все из головы. Пожалуй, пора и впрямь отойти от дел: пусть кобыла жиреет на покое, а он станет кормиться со своей фермы: выращивать на полях, что вырастет, заведет скотину. Или будет зарабатывать малярным делом не думает же он, что красить окна и двери — ниже его достоинства.

В первое утро, ближе к полудню, Ведсворт был вынужден предложить таможенному инспектору записную книжку. Этот господин, как и многие другие, воображал, что сможет объясниться, просто шире открывая рот. Ведсворт смотрел, как перо ползло по бумаге, а указательный палец отбивал нетерпеливую дробь. «Если будет на то милость Господня, — написал заказчик, — на небесах вы обретете слух». В ответ Ведсворт полуулыбнулся и слегка кивнул, намекая на изумление и благодарность. Он много раз читал эту мысль раньше. Часто в ней искренне выражались христианские чувства, надежда, сопереживание иногда же, как теперь, она означала почти нескрываемую обиду на существование людей со столь досадными изъянами. Мистер Таттл был из тех хозяев, которые предпочли бы иметь слепоглухонемых слуг, если бы это свойство иногда не препятствовало выполнению их целей. Конечно, как только во имя справедливости была провозглашена республика, господа и слуги превратились в граждан и наемных работников. Но с лица земли господа и слуги вовсе не исчезли, как не исчезли и коренные наклонности человека.

Ведсворт не порицал себя за нехристианскую строгость к инспектору. Свое мнение он составил в час знакомства, а на третий вечер оно подтвердилось. Жестокость поступка была тем ужаснее, что ее жертвой было дитя: маленький садовник, едва достигший сознательного возраста. К детям портретист всегда относился с нежностью — и просто потому, что они существуют, и в благодарность за то, что они оставляют его изъян без внимания, но также потому, что сам не имел потомства. Он никогда не знал общества супруги. Возможно, еще успеется, но надо выбрать жену, которая уже вышла из детородного возраста. Портретист полагал, что не должно передавать свой изъян другим. Иногда ему пытались объяснить, что страхи беспочвенны, так как свой недостаток он приобрел не от рождения, а после того, как пяти лет переболел пятнистой лихорадкой. Вдобавок, уверяли его, он же нашел свою дорогу в жизни, а значит, и сын, каким он ни уродись, не пропадет. Хорошо, сын не пропадет, а если дочь? Невыносимо думать: девочка — и вдруг отверженная. Хорошо, пусть живет в родительском доме, общая беда сроднит их души. Но что будет с дочкой, когда Ведсворта не станет?

Нет, лучше уж поехать домой и написать портрет своей кобылы. Этот план он лелеял давно, пожалуй, пора. Двенадцать лет лошадь сопутствует ему, понимает его с полуслова, не обращает внимания на его возгласы в лесу, когда вокруг нет людей. Он замыслил написать ее на холсте такого же размера, как и для портрета мистера Таттла, только повернутом по горизонтали, а затем завесить картину простыней и снять покров только после смерти кобылы. Было бы дерзостно сравнивать повседневное реальное бытие живой Божией твари с симулякром, созданным неумелой рукой человека, — даже если заказчики нанимают его для создания таких симулякров.

Он не рассчитывал, что написать кобылу будет легко. Разве хватит у нее терпения и тщеславия, чтобы неподвижно позировать ему, горделиво выставив ногу. Зато его кобыла не настолько тщеславна, чтобы глазеть на холст, когда работа еще не кончена. Так делал сейчас таможенный инспектор: перегибался через его плечо, пялился, тыкал пальцем. Видно, не понравилось что-то. Ведсворт поднял глаза, перевел взгляд с неподвижного лица на движущееся. Он смутно помнил, что когда-то говорил и слышал звуки, но так и не освоил искусство чтения по губам. Ведсворт оторвал самую тонкую из своих кистей от жилетных пуговиц и перевел взгляд на записную книжку, между тем как инспектор окунул перо в чернильницу. «Больше достоинства», — написал заказчик, а затем жирно подчеркнул.

Ведсворт полагал, что уже придал мистеру Таттлу предостаточно достоинства. Прибавил ему рост, уменьшил живот, пренебрег волосатыми родинками на шее и вообще попытался сделать из угрюмости серьезное отношение к своим обязанностям, а из раздражительности строгую нравственность. И все мало! Требование не христианское, и Ведсворт поступит не по-христиански, согласившись его выполнить. Плохую же службу он сослужит заказчику на Божием суде, если покорно изобразит его лопающимся от достоинства.

Ведсворт писал младенцев, детей, мужчин и женщин, писал даже покойников. Трижды, погоняя кобылу, он спешил к смертному одру, где его просили совершить воскрешение — изобразить живым человека, которого он впервые увидал уже после смерти. Если с такими задачами он справлялся, то наверняка сможет передать всю прыть кобылы, когда она отмахивается хвостом от мух, или нетерпеливо вытягивает шею, пока он укладывает свою тележку с художественными принадлежностями, или прядет ушами, когда он кричит в лесу.

Когда-то он пытался разъяснять свои мысли собратьям, прибегая к жестам и звукам. Оно верно, некоторые простые действия изобразить легко: к примеру, он мог показать, как следует встать заказчику, если тот милостиво соизволит. Но иногда жесты лишь выливались в унизительную игру в шарады, а звуки, которые он мог издавать, не соответствовали его надобностям и не создавали ощущения, что он тоже человек, тоже тварь Господня, хоть и устроен он иначе. Женщины находили звуки, которые он издавал, предосудительными, дети считали забавой, а мужчины — доказательством слабоумия. Он пытался совершенствовать свой метод, но неудачно. И тогда он ушел в немоту, которой от него ожидали, — пожалуй, люди предпочитали, чтобы он был нем. Тогда-то он и купил записную книжку в опойковом переплете, где регулярно повторялись все людские заявления и мнения. Как вы думаете, сэр, сможете ли вы на небесах писать картины? Как вы думаете, сэр, сможете ли вы на небесах слышать?

Но его понимание людей, насколько он вообще их понимал, опиралось скорее не на их записи в книжке, а на его собственные безмолвные наблюдения. Люди — что женщины, что мужчины — мнили, будто могут изменять тон голоса и смысл слов, не выдавая себя выражением лица. Но они сильно обманывались. Лицо самого Ведсворта, когда он наблюдал за балом-маскарадом человеческого рода, выражало не больше, чем мог бы выразить его язык, но глаза говорили ему все — никто и не поверил бы, сколько можно узнать. Прежде он носил при себе, заложив в записную книжку, набор карточек с готовыми фразами, написанными от руки, — уместными ответами, необходимыми разъяснениями и учтивыми поправками к предложениям заказчиков. У него даже имелась особенная карточка для тех случаев, когда портретист полагал, что покровительственность собеседника преступает границы приличия. На карточке значилось: «Сэр, когда врата духа заграждены, разум не становится немощным». Иногда это воспринималось как справедливый упрек, но чаще — как наглость со стороны простого ремесленника, ночующего на конюшне. Ведсворт бросил пользоваться этой карточкой не из-за того, как на нее реагировали, но из опасений показать себя слишком сведущим. Люди, принадлежащие к миру говорящих, обладали преимуществом перед ним: нанимали его за деньги, повелевали им, вращались в обществе, без труда обменивались мыслями и мнениями. Впрочем, Ведсворт не находил, что дар речи сам по себе укрепляет в человеке добродетель. У него же было всего два преимущества: умение изображать на холсте тех, кто был наделен даром речи, и умение молча улавливать смысл их слов. Глупо было бы позволить, чтобы люди догадались и о втором преимуществе.

Пример тому — история с клавесином. Для начала Ведсворт поинтересовался, демонстрируя свою таблицу гонораров, желает ли таможенный инспектор заказать портрет всей семьи, либо парные портреты себя и супруги, либо двойной портрет и, возможно, миниатюры детей в придачу. Мистер Таттл, не глядя на жену, ткнул себя в грудь и написал на листке с таблицей: «Меня одного». Потом покосился на жену, подпер рукой подбородок и прибавил: «У клавесина». Ведсворт уже приметил красивый инструмент в палисандровом корпусе, с ножками в виде львиных лап. Жестом он спросил позволения подойти к клавесину. А у клавесина разыграл несколько поз: от непринужденной, присев у клавесина с открытой крышкой и поставив на пюпитр любимую песню, до более официальной — стоя у инструмента. Таттл поменялся местами с Ведсвортом, приосанился, выдвинул ногу вперед, а затем, поразмыслив, закрыл крышку. Ведсворт заключил, что на клавесине играет только миссис Таттл, а вдобавок понял, что Таттл пожелал запечатлеть инструмент, чтобы на картине скрыто присутствовала жена. Скрыто — и не вводя мужа в лишние расходы.

Портретных дел мастер показал таможенному инспектору несколько миниатюрных детских портретов, надеясь его переубедить, но Таттл лишь качал головой. Ведсворт расстроился, отчасти из-за денег, но в основном потому, что писать детей ему было тем отраднее, что работа над портретами родителей доставляла все меньше удовольствия. Верно, что дети менее усидчивы, и их силуэты труднее уловить. Но зато они не отводили взгляд, а глухой слышит очами. Дети не отказывались встречаться с ним глазами, и потому он мог заглянуть в их души. Взрослые часто опускали глаза, кто из скромности, кто из скрытности, а некоторые, вроде инспектора, глядели с вызовом, с фальшивой честностью, точно говоря: «Да, конечно, мои глаза кое-что утаивают, но где уж тебе догадаться — не по твоему уму». Подобные заказчики видели во влечении Ведсворта к детям доказательство его детской несмышлености. Ведсворт же полагал: детей влечет к нему, потому что они видят людей столь же ясно, как и он.

Вступив на свою стезю, он первое время ходил по лесным дорогам пешком, точно бродячий торговец, а краски и кисти таскал на своем горбу, в котомке. Рассчитывать он мог только на себя, зависел от рекомендаций и рекламы. Но человек он был предприимчивый, а по натуре компанейский он благодарил свое искусство за то, что оно открывало доступ в жизнь других людей. Он вступал в дом, и, размещали ли его на конюшне, или со слугами, или — крайне редко и только в самых христианских семействах — принимали как гостя, несколько дней он выполнял свое предназначение и пользовался признанием. Это не значило, будто с ним обращались менее высокомерно, чем с другими ремесленниками, но, по крайней мере, в нем видели нормального человека — пусть и презренного. Он испытывал счастье — пожалуй, впервые в жизни.

А затем, безо всякой помощи извне, только собственным разумением, он начал понимать, что не просто выполняет предназначение — у него есть собственная власть. Наниматели никогда бы с этим не согласились, но Ведсворт предпочитал верить своим глазам. Постепенно он осознал истину своего ремесла: да, заказчик — повелитель, но только пока он, Джеймс Ведсворт, не начинает повелевать заказчиком. К примеру, он становился главнее заказчика, когда его глаз примечал то, что заказчик пытался скрыть. Презрение мужа. Разочарованность жены. Ханжество диакона. Страдания ребенка. Как приятно мужу транжирить приданое жены. Как муж поглядывает на служанку. Большие беды крохотных королевств.

Вдобавок он сознавал: когда он просыпается на конюшне и стряхивает с одежды конский волос, а потом, входя в дом, берет кисть из волос другого животного, он становится намного могущественнее, чем подозревают другие. Те, кто ему позировал и платил, никогда не могли узнать заранее, что именно получат взамен на свои деньги. Они знали, о чем с ним условились: размер холста, поза, декор (миска с земляникой, живая птичка на веревочке, клавесин, вид из окна) — и полагали, что на этом договоре держится их власть. Но в действительности с этого момента власть передавалась по ту сторону холста. Доселе всю жизнь они видели себя в зеркалах, в выпуклой стороне серебряных ложек и — правда, смутно, — в чистой стоячей воде. Говорили даже, что влюбленные видят свои отражения в глазах друг дружки, но портретисту не удалось проверить это на своем опыте. Однако все эти подобия зависели от самого человека, который смотрится в зеркало, в ложку, в водоем, в глаз. Получив свой портрет из рук Ведсворта, заказчик, как правило, впервые видел себя чужими глазами. Иногда портретист замечал, что изображенного бросает в холод, словно от мысли: «Неужели взаправду я таков?» То был миг неизъяснимой торжественности: вот изображение, по которому заказчика будут вспоминать после его смерти. Но то еще не был предел торжественности. Ведсворт не почитал дерзостным наблюдение своих глаз, когда те читали на лице заказчика следующую мысль, логически вытекающую из первой: «А если таким меня видит и Всевышний?»

Те, кому для таких смиренных размышлений не доставало скромности, обычно вели себя так, как нынче таможенный инспектор: требовали переделать и доделать картину, уверяли портретиста, что его рука и глаз оплошали. Возможно, в своем тщеславии они и к Господу будут придираться, когда настанет Его черед? «Больше достоинства, больше достоинства». Указание тем более отвратительное, если вспомнить поведение мистера Таттла на кухне два дня тому назад.

Ведсворт, удовлетворенный сделанным за день, сел ужинать. Он только что закончил писать клавесин. Узкая ножка инструмента, параллельная более массивной конечности Таттла, завершалась золоченой лапой с когтями, над которой Ведсворт немало помучился. Но теперь можно освежиться, понежиться у огня, голод утолить, на людей посмотреть. Слуг в доме было больше, чем он ожидал. Жалованье таможенного инспектора — долларов пятнадцать в неделю, достаточно, чтобы нанять одну прислугу. Однако у Таттла также имелась кухарка и мальчик-садовник. Поскольку инспектор не производил впечатления человека, который щедро распоряжается собственными деньгами, Ведсворт заключил, что эти роскошества оплачиваются из состояния миссис Таттл.

Свыкшись с его изъяном, слуги стали обращаться с ним запанибрата, точно глухота ставила его в равное положение с ними. Ведсворт был только рад этому равенству. Мальчик-садовник — эльф с глазами цвета жженой умбры — взял за обычай развлекать его проделками. Видно, мальчику казалось: раз живописец обделен даром речи, ему нечем потешиться. Это не соответствовало действительности, но Ведсворт позволял себя баловать и улыбался мальчику, когда тот ходил колесом, исподтишка подбирался к кухарке, когда та наклонялась к печке, или просил угадать, в какой руке у него желудь.

Когда портретных дел мастер доел суп и грелся у огня — стихии, на которую мистер Таттл в других помещениях дома был скуповат — его осенила одна мысль. Он выдернул из пепла обгоревшую палочку, потрепал садовника по плечу — мол, сиди, как сидишь, — и достал из кармана альбом. Кухарка и горничная попытались подглядеть, что он делает, но Ведсворт загородился рукой, точно говоря: этому особенному фокусу, который он дарит мальчику в благодарность за его фокусы, повредит взгляд со стороны. Набросок вышел грубый — да и что сделаешь таким примитивным инструментом — но смутное сходство было передано. Ведсворт вырвал лист из альбома и протянул мальчику. Ребенок поднял на него изумленные и благодарные глаза, положил набросок на стол, взял правую руку Ведсворта в свои и поцеловал. «Только детей и надо рисовать», — подумал портретист, глядя в глаза мальчика.

Он почти не заметил ни веселой суматохи, которая поднялась, когда кухарка с горничной стали рассматривать рисунок, ни молчания, которое воцарилось, когда таможенный инспектор, привлеченный возгласами, вошел в кухню.

Портретист наблюдал, как Таттл застыл на месте, выставив, точно на портрете, ногу вперед рот Таттла хватал воздух безо всякого видимого достоинства. Он наблюдал, как кухарка и горничная приняли более благопристойные позы. Он наблюдал, как мальчик, проследив за взглядом хозяина, взял со стола рисунок и стеснительно, гордо передал ему. Он наблюдал, как Таттл спокойно взял листок, рассмотрел, уставился на мальчика, покосился на Ведсворта, кивнул, а затем демонстративно разорвал листок на четыре части, положил в очаг, подождал, пока бумага не вспыхнет, еще что-то сказал, отвернувшись на три четверти от портретиста, и удалился. Он наблюдал, как расплакался мальчик.

Портрет был закончен: и клавесин палисандрового дерева, и таможенный инспектор сияли. Вровень с локтем мистера Таттла в окне виднелся белый домик таможни только не подумайте, будто на этом месте действительно имелось настоящее окно, а если бы и имелось, то через него можно было бы видеть какую бы то ни было таможню. Однако это робкое превышение границ реальности было понятно всякому. И, возможно, инспектор, по его собственному разумению, просил лишь о сходном превышении границ реальности, когда требовал придать себе больше достоинства. Он все еще перегибался через плечо Ведсворта, указывая на свое нарисованное лицо, грудь, ногу. Слов портретист не слышал, но это ровно ничего не значило. Он точно знал, что ему хотят сказать, а также как мала цена этим словам. Собственно, глухота — это преимущество, ибо мелкие подробности упреков лишь умножили бы возмущение, которое он и без того чувствовал.

Он потянулся за записной книжкой. «Сэр, — написал он, — мы условились, что на труды мне дается пять дней. Завтра утром на рассвете я должен уехать. Мы условились, что вы расплатитесь со мной сегодня вечером. Заплатите мне, дайте мне три свечи, и к утру я внесу все поправки по вашему желанию».

Он редко обращался с клиентами так — почти не лебезя. Свою репутацию в графстве он испортит, но Ведсворту стало уже все равно. Он протянул перо мистеру Таттлу. Тот не соизволил его взять, а просто вышел из комнаты. Дожидаясь его, портретист рассматривал произведение рук своих. Сработано добротно: пропорции радуют глаз, цвета сочетаются между собой, а сходство с оригиналом не позволяет обвинить в лживости. Инспектор должен быть доволен, потомки почтительно склонятся, а Создателю — если, конечно, предположить, что портретист заслужит Царствия Небесного — будет не за что его упрекнуть.

Таттл вернулся с шестью долларами — половиной гонорара — и двумя свечами. Несомненно, их стоимость будет вычтена из второй части гонорара, когда ее выплатят. Если выплатят. Ведсворт долго смотрел на портрет, который за последние дни сделался для него таким же реальным, как и изображенный на нем толстяк. Созерцая его, он кое-что для себя решил.

Поужинал он, как обычно, на кухне. Второй вечер подряд его сотрапезники держались понуро. Он не полагал, что они винят его в случившемся с садовником в худшем случае, они думали, что в его обществе сами потеряли бдительность и были наказаны. По крайней мере, так понимал дело сам Ведсворт он не полагал, что яснее проник бы в смысл происшедшего, если бы мог слышать слова или читать по губам собственно, пожалуй, вышло бы наоборот. Если судить по записной книжке Ведсворта с людскими мыслями и наблюдениями, познания человечества о себе самом — по крайней мере, когда их высказывают вслух или записывают на бумаге, — оставляют желать лучшего.

На сей раз он выбирал уголек тщательнее. Кое-как заострил перочинным ножом. Затем, когда мальчик уселся перед ним, застыв скорее от дурных предчувствий, чем по долгу натурщика, портретист нарисовал его снова. Закончив рисунок, он вырвал лист из альбома и, чувствуя на себе взгляд мальчика, сложил, изобразил, как прячет за пазуху, и передал через стол. Мальчик тут же сделал так, как ему показали, и впервые за весь вечер заулыбался. Затем, каждый раз затачивая уголек заново, Ведсворт нарисовал кухарку и горничную. Обе взяли сложенные листки и, не разворачивая, спрятали. Затем он встал, пожал им руки, обнял мальчика и вернулся к своим ночным трудам.

«Больше достоинства», — повторял он себе, когда зажигал свечи и доставал кисть. Ну что ж, если человек наделен достоинством, по его наружности видно, что он человек мыслящий. Об этом говорит лоб. Тут мы кое-что и подправим. Он измерил расстояние между бровями и линией волос и посередине, вровень с зрачком правого глаза, вылепил лоб: сделал шире, изобразил небольшую выпуклость, словно в этом месте что-то начинает расти. Такую же выпуклость он выписал и над левым глазом. Вот так-то лучше. Затем изобразил то же самое над левым глазом. Да, уже лучше. Но о достоинстве судят и по подбородку. Конечно, нижнюю челюсть Таттла и так не назовешь дряблой. Но, пожалуй, зачаточная бородка поможет: несколько мазков по обеим сторонам подбородка. Ничего такого, о чем немедленно заговорят, не говоря уже об обиде, — только намеки.

Пожалуй, требуется еще один намек. Он осмотрел крепкую, исполненную достоинства ногу инспектора — от обтянутой чулком голени до туфли с пряжкой. Затем изучил параллельную ей ножку клавесина — от закрытой крышки до золоченой лапы, над которой столько трудился. Может быть, зря тратил силы? Инспектор не распорядился изобразить клавесин в точности. Если с окном и таможней он превзошел реальность, почему бы не обойтись точно так же и с клавесином? Тем более что присутствие лапы подле таможенника могут расценить как признак жадной и хищной натуры, а такого ни один заказчик не пожелает, даже если натура отражена правдиво. Итак, Ведсворт замазал львиную лапу и заменил ее безобидным копытом, серым, слегка раздвоенным.

Привычка и благоразумие убеждали его задуть две свечи, выданные хозяином, но портретных дел мастер решил: пусть горят. Теперь это его свечи — или, как минимум, он вскоре бы за них заплатил. Он вымыл на кухне кисти, уложил этюдник, оседлал кобылу и запряг ее в тележку. Лошадь шла так, словно не меньше него радовалась отъезду. Когда они выходили из конюшни, он увидел, как озаряют оконный переплет свечи. Вскочил в седло, почувствовал, как зашевелилась, тронулась с места кобыла, ощутил на лице холодный ветер. На рассвете — через час — предпоследний портрет его кисти внимательно рассмотрит горничная, задувая попусту горящие свечи. Он понадеялся, что на небесах можно будет писать картины, но еще жарче он надеялся, что на небесах можно будет остаться глухим. Кобыла, которой вскоре предстояло позировать для его последнего портрета, сама вышла на лесную дорогу. Спустя некоторое время, когда дом мистера Таттла остался далеко позади, Ведсворт возопил в лесной тишине.

Серия сообщений "Тема живописи в художественной литературе":
Часть 1 - Джулиан Барнс: Портретных дел мастер
Часть 2 - В. Гаршин - Художники
Часть 3 - Саки - Место для вола
...
Часть 5 - Рассказы В. Голявкина о художниках
Часть 6 - Туве Янссон - "Если в голову придет идея"
Часть 7 - Тяга к глубине - Патрик Зюскинд

Время: 28 апреля 1955 года.

Место: Часовня ритуального здания на углу Лексингтон-авеню и 52-й улицы в Нью-Йорке. Скамьи плотно заняты интересной публикой — по большей части знаменитостями из мира театра, кино и литературы. Они пришли отдать последний долг Констанции Коллиер, актрисе английского происхождения, умершей накануне в возрасте семидесяти пяти лет.

Мисс Коллиер родилась в 1880 году и, начав хористкой в мюзик-холле, стала одной из ведущих шекспировских актрис в Англии. Позже она переехала в Соединенные Штаты и преуспела на нью-йоркской сцене и в Голливуде. Последние десятилетия своей жизни она провела в Нью-Йорке, преподавая актерское мастерство по высшему разряду — обучались у нее, как правило, только профессионалы, уже ставшие звездами: постоянной ее ученицей была Кэтрин Хепберн; прошла ее школу и другая Хепберн — Одри, а также Вивьен Ли и — в последние месяцы перед ее смертью — неофитка, которую мисс Коллиер называла «моей трудной ученицей», Мэрилин Монро.

С Мэрилин Монро ее познакомил я, и поначалу она не слишком обрадовалась этому знакомству: зрение у нее ослабло, фильмов с Мэрилин она не видела и в общем ничего о ней не знала — какой-то платиновый секс-магнит, непонятно почему прославившийся на весь мир, — короче, неподходящий материал для строгой классической формовки в ее школе. Я, однако, думал, что из этого сочетания может получиться нечто увлекательное.

Получилось. «Да, — сообщила мне мисс Коллиер, — тут что-то есть. Она прекрасное дитя. Не в прямом смысле — это слишком очевидно. По-моему, она вообще не актриса в традиционном смысле. То, что у нее есть — эта эманация, свечение, мерцающий ум, — никогда не проявится на сцене. Это так хрупко, нежно, что уловить может только камера. Как колибри в полете: только камера может ее запечатлеть. А если кто думает, что эта девочка — просто еще одна Джин Харлоу, он сумасшедший. Кстати, о сумасшествии — над этим мы сейчас и трудимся: Офелия. Кое-кто, наверное, посмеется над этой идеей, но на самом деле она может быть изысканнейшей Офелией. На прошлой неделе я говорила с Гретой и рассказала о Мэрилин — Офелии, и Грета сказала: да, она может в это поверить, потому что видела два фильма с ней, очень плохие и пошлые, но почувствовала возможности Мэрилин. И у Греты есть забавная идея. Ты знаешь, что она хочет сделать кино по „Дориану Грею“? И сама сыграть Дориана. А Мэрилин может сыграть одну из девушек, соблазненных и погубленных Дорианом. Конечно, Грета — великолепная актриса, актриса безупречной техники. А это прекрасное дитя понятия не имеет ни о дисциплине, ни о самоограничении. Почему-то мне кажется, что она не доживет до старости. Грех говорить, у меня такое предчувствие, что она уйдет молодой. Я надеюсь — просто молюсь об этом, — чтобы она пожила подольше и высвободила свой странный и милый талант, который бродит в ней, как заточённый дух».

Но теперь умерла мисс Коллиер, и я слонялся по вестибюлю, дожидаясь Мэрилин. Накануне вечером мы договорились по телефону, что сядем на панихиде рядом — начиналась она в полдень. Мэрилин опаздывала уже на полчаса; она всегда опаздывала, и я думал: ну хотя бы в этот раз! Ради всего святого, черт возьми! Вдруг она появилась, и я бы не узнал ее, если бы она не заговорила...

МЭРИЛИН: Ох, малыш, извини. Понимаешь, я накрасилась, а потом решила, что не нужно никаких накладных ресниц, помады и прочего, — пришлось всё смывать, и никак не могла придумать, во что одеться...

(Придумала она одеться так, как подобало бы настоятельнице монастыря для приватной аудиенции у папы. Волосы полностью спрятаны под черным шифоновым платком; черное платье, длинное и свободное, — будто с чужого плеча; черные шелковые чулки скрывают матовый блеск белых стройных ног. Настоятельница наверняка не надела бы ни соблазнительных черных туфель на высоком каблуке, ни больших темных очков, оттеняющих свежую молочную белизну ее кожи.)

ТК: Выглядишь прекрасно.

МЭРИЛИН (кусая ноготь большого пальца, и так уже сгрызенный до мяса): Правда? Понимаешь, так нервничаю. Где уборная? Я бы забежала на минутку...

ТК: И закинула бы таблетку? Нет! Тсс. Это голос Сирила Ритчарда — начал надгробную речь.

(На цыпочках мы вошли в битком набитую часовню и втиснулись на заднюю скамью. Сирил Ритчард закончил, за ним произнесла прощальное слово Кэтлин Нэсбитт, коллега мисс Коллиер с самых ранних лет, и, наконец, Брайен Ахерн. Моя соседка то и дело снимала очки, чтобы вытереть слезы, лившиеся из серо-голубых глаз. Мне случалось видеть ее без грима, но сегодня она являла собой непривычное зрелище: такой я ее не видел — и сперва не мог понять, в чем дело. А! Всё из-за этого платка. Без локонов, без косметики она выглядела на двенадцать лет — созревающая девочка, только что принятая в сиротский дом и подавленная горем. Наконец церемония закончилась, и люди стали расходиться.)

МЭРИЛИН: Давай посидим. Подождем, когда все уйдут.

ТК: Зачем?

МЭРИЛИН: Не хочу ни с кем разговаривать. Никогда не знаю, что сказать.

ТК: Тогда посиди, а я подожду снаружи. Хочется курить.

МЭРИЛИН: Ты не бросишь меня одну. Господи, кури здесь.

ТК: Здесь? В церкви?

МЭРИЛИН: А что? Что у тебя там? Косяк?

ТК: Очень остроумно. Пойдем же, давай.

МЭРИЛИН: Прошу тебя. Внизу полно фотографов. Я совсем не хочу, чтоб меня снимали в таком виде.

ТК: Еще бы.

МЭРИЛИН: Ты же сказал, я хорошо выгляжу.

ТК: Так и есть. Идеально — если бы играла невесту Франкенштейна.

МЭРИЛИН: Теперь ты надо мной смеешься.

ТК: Разве похоже, что я смеюсь?

МЭРИЛИН: Внутренним смехом. Это самый плохой смех. (Хмурясь, кусая ноготь.) Вообще-то могла бы накраситься. Я вижу, все пришли накрашенные.

ТК: Я, например.

МЭРИЛИН: Нет, серьезно. Всё из-за волос. Пора покрасить. А времени не было. Это так неожиданно. Смерть мисс Коллиер и остальное. Видишь?

(Она приподняла платок и показала волосы, темные у корней.)

ТК: А я-то наивный. Всегда думал, что ты настоящая блондинка.

МЭРИЛИН: Блондинка. Но природных таких вообще не бывает. И, между прочим, пошел к черту.

ТК: Ладно, все разошлись. Поднимайся, поднимайся.

МЭРИЛИН: Фотографы еще внизу. Я точно знаю.

ТК: Раз не узнали тебя, когда пришла, не узнают и на выходе.

МЭРИЛИН: Один узнал. Но я юркнула в дверь раньше, чем он заорал.

ТК: Уверен, тут есть черный ход. Можно через него.

МЭРИЛИН: Не хочу видеть трупы.

ТК: Откуда?

МЭРИЛИН: Это ритуальный зал. Где-то же их держат. Только этого мне сегодня не хватало — ходить по комнатам, полным трупов. Потерпи. Потом пойдем куда-нибудь, и угощу тебя шампанским.

(Так что мы продолжали сидеть и разговаривать. Она сказала: «Ненавижу похороны. Слава богу, что не придется идти на свои. Только я не хочу никаких похорон. Хочу, чтобы мои дети развеяли прах над морем (если они у меня будут). И сегодня бы не пришла, но мисс Коллиер заботилась обо мне, о моем благополучии, она была мне как бабушка, старая строгая бабушка, и столькому меня научила. Научила меня дышать. Это мне очень помогло, и не только в актерстве. Бывает такое время, когда и дышать трудно».)

Мы поговорили о том, как любим Нью-Йорк и не переносим Лос-Анджелес («Хотя я и родилась там, не могу сказать о нем ничего хорошего. Стоит мне закрыть глаза и представить себе Лос-Анджелес, я вижу только одну большую варикозную вену»); поговорили об актерах и актерской игре («Все говорят, что я не могу играть. То же самое говорили о Элизабет Тейлор. И неправильно. Она замечательно сыграла в „Месте под солнцем“. Мне никогда не достанется хорошая роль, какой мне действительно хочется. Внешность мешает. Слишком специфическая»); еще немного поговорили о Элизабет Тейлор (Мэрилин поинтересовалась, знаю ли я ее, я ответил: да, и она спросила: ну и какая она, какая на самом деле, а я сказал: чем-то похожа на тебя, что у нее на уме, то и на языке, а язычок соленый; и Мэрилин сказала «пошел к черту», сказала «ну а если бы тебя спросили, какая Мэрилин, какая на самом деле, что бы ты ответил» — и я сказал, что должен подумать.)

ТК: Ну, может, уберемся наконец отсюда? Ты обещала мне шампанское, помнишь?

МЭРИЛИН: Помню. Но я без денег.

ТК: Ты всегда опаздываешь и всегда без денег. Случайно не воображаешь ты себя королевой Елизаветой?

МЭРИЛИН: Кем?

ТК: Королевой Елизаветой. Английской королевой.

МЭРИЛИН (нахмурясь): При чем тут эта жаба?

ТК: Королева Елизавета тоже никогда не носит с собой деньги. Ей не позволено. Презренный металл не смеет запачкать августейшую руку. Это у них закон или что-то вроде.

МЭРИЛИН: Хорошо бы, и для меня приняли такой закон.

ТК: Продолжай в том же духе — и примут.

МЭРИЛИН: Э, как же она расплачивается? Ну хотя бы в магазинах?

ТК: Ее фрейлина трусит рядом с сумкой, полной фартингов.

МЭРИЛИН: Знаешь что? Могу поспорить, ей все дают бесплатно. Просто за рекламу.

ТК: Очень может быть. Ничуть не удивлюсь. Поставщики Ее Величества. Собачки корги. Вещички из «Фортнума и Мейсона». Травку. Презервативы.

МЭРИЛИН: На что ей презервативы?

ТК: Не ей, глупая. Этому фитилю, который ходит на два шага сзади. Принцу Филиппу.

МЭРИЛИН: А, ему. Он симпатичный. И, судя по виду, у него должна быть хорошая балда. Я тебе не рассказывала, как Эррол Флинн вытащил член и стал играть им на рояле? Ох, это было сто лет назад, я только начала работать моделью и пришла на их дурацкую вечеринку, и Эррол Флинн там был, ужасно довольный собой, — вынул балду и стал играть им на рояле. Бил по клавишам. Он играл «Ты мое солнце». Ну и ну! Все говорят, что у Милтона Берли самый длинный шланг в Голливуде. Но кому он нужен? Слушай, у тебя совсем нет денег?

ТК: Может, долларов пятьдесят.

МЭРИЛИН: Ну, должно хватить на шампанское.

(На улице никого уже не осталось, кроме безвредных прохожих. Было около двух часов; погожий апрельский день, идеальная погода для прогулки. Мы побрели по Третьей авеню. Зеваки иногда поворачивали голову нам вслед, но не потому, что узнали Мэрилин, а из-за траурного ее наряда; она реагировала на это коротким характерным смешком, соблазнительным, как звон колокольчиков на пикапе мороженщика, и говорила: «Может, мне всегда надо так одеваться. Полная анонимность».

Когда мы подошли к бару П. Дж. Кларка, я сказал: не подкрепиться ли нам тут? Но она отвергла предложение: «Тут полно уродов-рекламщиков. И стерва Дороти Килгаллен вечно сидит здесь и хлещет. Не понимаю, что с этими ирландцами? Они надираются хуже индейцев».

Я счел своим долгом заступиться за Килгаллен, почти приятельницу, и заметил, что она бывает занятной и остроумной. Мэрилин сказала: «Может, и так, но она написала про меня гадость. Все эти суки ненавидят меня. Гедда. Луэлла. Знаю, к этому надо привыкнуть, — но не могу. Всегда обидно. Что я этим перечницам сделала? Единственный, кто прилично со мной обходится, — Сидни Сколски. Но он мужчина. Мужчины нормально ко мне относятся. Как будто я тоже все-таки человек. По крайней мере, не ставят на мне крест».

Мы заглядывали в витрины антикварных лавок; в одной лежал поднос со старыми кольцами, и Мэрилин сказала: «Красивые. Гранат с мелким жемчугом. Я бы носила кольца, но терпеть не могу, когда обращают внимание на мои руки. Они слишком пухлые. У Элизабет Тейлор пухлые руки. Но при таких глазах кто будет замечать ее руки? Я люблю танцевать голой перед зеркалом и смотреть, как прыгают сиськи. С ними всё обстоит нормально. А вот руки — хорошо бы похудее».

Увидев в другой витрине красивые напольные часы, она сказала: «У меня никогда не было дома. Настоящего, с собственной мебелью. Но если снова выйду замуж и заработаю много денег, найму пару грузовиков, поеду по Третьей авеню и буду скупать все глупости подряд. Куплю дюжину стоячих часов, выстрою в одной комнате, и пусть себе тикают все вместе. Вот это будет уют, правда?)

МЭРИЛИН: Смотри! На той стороне!

ТК: Что?

МЭРИЛИН: Видишь вывеску с ладонью? Это, должно быть, гадалка.

ТК: Тебе туда хочется?

МЭРИЛИН: Давай заглянем.

(Заведение было непривлекательное. Через грязное окно мы увидели пустую комнату и тощую волосатую цыганку в парусиновом кресле; под красной потолочной лампой, словно в отблесках адского пламени, она вязала пинетки и не обернулась в нашу сторону. Тем не менее Мэрилин собралась было войти, но потом передумала.)

МЭРИЛИН: Иногда мне хочется узнать, что будет. А потом думаю: лучше не надо. Но две вещи я хотела бы знать. Одна — похудею ли.

ТК: А другая?

МЭРИЛИН: Это секрет.

ТК: Брось. Сегодня у нас не должно быть секретов. Сегодня день скорби, а скорбящие делятся самыми сокровенными мыслями.

МЭРИЛИН: Ладно, это мужчина. И кое-что я хотела бы знать. Но больше ничего не скажу. Секрет.

(А я подумал: это тебе так кажется. Я его из тебя вытяну.)

ТК: Готов угостить тебя шампанским.

(Мы зашли в пестро украшенный китайский ресторан на Второй авеню. Однако бар там был хорошо укомплектован, и мы заказали бутылку «Маммс»; подали ее неохлажденной и без ведерка, так что мы стали пить из высоких стаканов, со льдом.)

МЭРИЛИН: Забавно. Как будто мы на натурной съемке — если тебе они по вкусу. Мне — определенно нет. «Ниагара». Какая дрянь. Тьфу.

ТК: Так послушаем о твоем тайном возлюбленном.

МЭРИЛИН: (Молчание.)

ТК: (Молчание.).

МЭРИЛИН: (Хихикает.).

ТК: (Молчание.)

МЭРИЛИН: Ты знаешь много женщин. Кто из твоих знакомых самая привлекательная?

ТК: Это легко. Барбара Пейли. Вне конкуренции.

МЭРИЛИН (нахмурясь): Это та, что зовут Бейб? Да уж, на младенца она, мне кажется, непохожа. Я видела ее в «Воге» и еще где-то. Какая элегантная. Милая. Когда смотрю на ее фото, чувствую себя халдой.

ТК: Ее это, пожалуй, позабавило бы. Она к тебе ревнует.

МЭРИЛИН: Ко мне ревнует? Ну вот, опять ты надо мной смеешься.

ТК: Ничуть. Ревнует.

МЭРИЛИН: Кого? С какой стати?

ТК: Кто-то из обозревательниц — я думаю, Килгаллен — напечатала анонимную статейку, где говорилось примерно следующее: «По слухам, миссис Димаджио имела свидание с нашим главным телевизионным магнатом, причем обсуждались отнюдь не деловые вопросы». Она статью прочла и поверила.

МЭРИЛИН: Чему поверила?

ТК: Что у ее мужа с тобой роман. У Уильяма С. Пейли. Главный телевизионный магнат. Неравнодушен к блондинкам с формами. К брюнеткам тоже.

МЭРИЛИН: Но это бред. Я его никогда не видела.

ТК: Перестань. Мне ты можешь сказать. Этот твой тайный возлюбленный — Уильям С. Пейли, n’est ce pas?

МЭРИЛИН: Нет! Писатель. Он писатель.

ТК: Да, это правдоподобней. Итак, кое-что уже есть. Твой возлюбленный — писатель. Халтурщик, должно быть, — иначе ты не стыдилась бы назвать его имя.

МЭРИЛИН (с яростью): Что там значит «С»?

ТК: «С»? Какое «С»?

МЭРИЛИН: «С» в Уильяме С. Пейли.

ТК: А-а, это «С». Оно ничего не значит. Он вставил его для вида.

МЭРИЛИН: Инициал — и под ним никакого имени? Ты подумай. Видно, не очень уверен в себе мистер Пейли.

ТК: Да, у него сильный тик. Но вернемся к нашему загадочному писаке.

МЭРИЛИН: Прекрати! Ты не понимаешь. Для меня это очень важно.

ТК: Официант, пожалуйста, еще бутылку «Маммс».

МЭРИЛИН: Хочешь развязать мне язык?

ТК: Да. Вот что. Предлагаю обмен. Я расскажу тебе историю, и, если сочтешь ее интересной, мы обсудим твоего писателя.

МЭРИЛИН (борясь с искушением): О чем твоя история?

ТК: Об Эрроле Флинне.

МЭРИЛИН: (Молчание.)

ТК: (Молчание.)

МЭРИЛИН (ненавидя себя): Ну, давай.

ТК: Помнишь, ты рассказывала мне про Эррола? Как он был доволен своим членом? Могу подтвердить личным свидетельством. Однажды мы провели с ним теплый вечерок. Ты меня понимаешь?

МЭРИЛИН: Ты сейчас все выдумал. Хочешь меня обмануть.

ТК: Честное скаутское. Без дураков. (Молчание, но вижу, что она взяла наживкую. Закуриваю...) Мне было тогда восемнадцать лет. Девятнадцать. Во время войны. Зимой сорок третьего года. Кэрол Маркус — а может быть, тогда уже Кэрол Сароян — устроила вечеринку в честь своей лучшей подруги Глории Вандербильт. Устроила ее в квартире матери на Парк-авеню. Большая вечеринка — человек пятьдесят. Около полуночи закатывается Эррол Флинн со своим alter ego, сумасбродным гулякой Фредди Макивоем. Оба сильно нагрузившись. Эррол стал болтать со мной, был весел, мы смешили друг друга, а потом он говорит, что хочет в «Эль Марокко» и не хочу ли я пойти с ним и с его приятелем Макивоем. Я сказал: хорошо, но Макивой не захотел уходить, когда тут столько барышень-дебютанток, так что мы с Эрролом отправились вдвоем. Только не в клуб. Взяли такси и поехали к Грамерси-Парку, где у меня была однокомнатная квартирка. Он пробыл у меня до полудня.

МЭРИЛИН: И как ты это оценишь? По десятибалльной шкале?

ТК: Честно, если бы это был не Эррол Флинн, я бы вряд ли даже запомнил.

МЭРИЛИН: Так себе история. Моей не стоит — далеко не стоит.

ТК: Официант, где наше шампанское? Тут двое умирают от жажды.

МЭРИЛИН: Ничего нового ты мне не сообщил. Я всегда знала, что Эррол ходит галсами. Мой массажист, он мне почти как сестра и был массажистом у Тайрона Пауэра. Так вот, он мне рассказывал про Тайрона с Эрролом. Нет, твоя история слабовата.

ТК: С тобой тяжело торговаться.

МЭРИЛИН: Я слушаю. Расскажи о самом лучшем эпизоде. По этой части.

ТК: Лучшем? Самом памятном? Может быть, ты сперва ответишь на вопрос?

МЭРИЛИН: И это со мной тяжело торговаться! Ха! (Выпив шампанское.) С Джо было неплохо. Битой владеет. Если бы всё определялось этим, мы и сейчас были бы женаты. Я и сейчас его люблю. Он настоящий.

ТК: Мужья не в счет. В нашей сделке.

МЭРИЛИН (грызет ноготь, всерьез задумавшись): Я познакомилась с мужчиной, он в каком-то родстве с Гэри Купером. Биржевой маклер. Внешне ничего особенного — шестьдесят пять лет и в толстых очках. Толстые, как медузы. Не могу объяснить, что это было, но...

ТК: Можешь не продолжать. Я наслышан о нем. От других женщин. Старый боец, саблю в ножны не прячет. Его зовут Пол Шилдс. Он отчим Роки Купера. Должно быть, что-то выдающееся.

МЭРИЛИН: Так и есть. Ладно, умник. Твоя очередь.

ТК: И думать забудь. Ничего я тебе не расскажу. Потому что знаю, кто твой безымянный герой. Артур Миллер. (Она опустила темные очки. О, если бы взгляд мог убивать!..). Я сразу догадался, как только ты сказала, что он писатель.

МЭРИЛИН (запинаясь): Но как? Ведь никто... То есть почти никто...

ТК: Да еще три, если не четыре года назад Ирвинг Дратман...

МЭРИЛИН: Ирвинг кто?

ТК: Дратман. Работает в «Геральд трибьюн». Он сказал мне, что ты крутишь с Артуром Миллером. Втюрилась в него. Я, как джентльмен, не смел тебя спрашивать.

МЭРИЛИН: Джентльмен! Гаденыш ты. (Опять запинаясь, но темные очки на месте.) Ты не понимаешь. Это было давно. И кончилось. А теперь другое. Всё заново, и я...

ТК: Только не забудь позвать меня на свадьбу.

МЭРИЛИН: Если разболтаешь, я тебя убью. Тебя прикончат. Я знаю людей, которые с удовольствием окажут мне эту услугу.

ТК: Ни минуты не сомневаюсь.

(Официант наконец вернулся со второй бутылкой.)

МЭРИЛИН: Скажи, чтобы забрал обратно. Я не хочу. Хочу уйти отсюда к чертовой матери.

ТК: Извини, если я тебя расстроил.

МЭРИЛИН: Я не расстроилась.

(Но это была неправда. Пока я расплачивался, она ушла попудрить нос, и я пожалел, что со мной нет книги: ее визиты в дамскую комнату длились иногда дольше, чем беременности слонихи. Текли минуты, и от нечего делать я размышлял, что она там заглатывает — седативы или психостимуляторы. Наверняка седативы. На стойке лежала газета, я ее взял; оказалась китайской. Через двадцать минут я пошел выяснять. Может, приняла смертельную дозу или взрезала вены. Нашел дамскую комнату и постучал в дверь. Мэрилин сказала: «Входите». Она стояла перед тускло освещенным зеркалом. Я спросил: «Что ты делаешь?» Она сказала: «Смотрю на Нее». На самом деле она красила губы ярко-красной помадой. Она уже успела снять с головы мрачный платок и расчесать блестящие, легкие, как пух, волосы.)

МЭРИЛИН: Надеюсь, у тебя остались деньги?

ТК: Смотря для чего. На жемчуг не хватит, если ты ждала такой компенсации.

МЭРИЛИН (посмеиваясь — снова в хорошем настроении. Я решил больше не поминать Артура Миллера): Нет. Только на хорошую поездку в такси.

ТК: Куда мы едем — в Голливуд?

МЭРИЛИН: Да нет. В одно мое любимое место. Узнаешь, когда приедем.

(Долго мне гадать не пришлось: мы остановили такси, и, услышав, как она попросила шофера отвезти нас к пирсу на Саут-стрит, подумал: не оттуда ли ходит паром на Стейтен-Айленд? А следующим моим предположением было: она наглоталась таблеток после шампанского и теперь не в себе.)

ТК: Надеюсь, мы никуда не поплывем. Я не захватил таблеток от укачивания.

МЭРИЛИН (радостно хихикая): Просто на пирс.

ТК: Можно спросить зачем?

МЭРИЛИН: Мне там нравится. Пахнет заграницей и можно кормить чаек.

ТК: Чем? Тебе их нечем кормить.

МЭРИЛИН: Есть чем. У меня сумка полна печений с гаданиями. Свистнула в ресторане.

ТК (поддразнивая): Пока ты была в уборной, я одно разломил. На бумажке была грязная шутка.

МЭРИЛИН: Ох ты. Китайские печенья с похабщиной?

ТК: Уверен, чайки не побрезгуют.

(Наш путь пролегал через Бауэри. Крохотные ломбарды, пункты сдачи крови, общежития с койками по пятьдесят центов, маленькие угрюмые гостиницы по доллару за ночь, бары для белых и бары для черных и всюду бродяги, бродяги — молодые, немолодые, старые, сидящие на корточках вдоль бордюров, среди битого стекла и вонючего мусора, бродяги, прислонившиеся к дверным косякам, толпящиеся на углах, как пингвины. Раз, когда мы остановились на красный свет, к нам шаткой походкой приблизилось пугало с фиолетовым носом и трясущимися руками и стало протирать мокрой тряпкой ветровое стекло. Наш возмущенный водитель облаял его по-итальянски.)

МЭРИЛИН: Что такое? Что происходит?

ТК: Хочет денег за протирку стекла.

МЭРИЛИН (загородив лицо сумочкой): Какой ужас! Не могу это видеть! Дай ему что-нибудь. Скорее. Пожалуйста.

(Но такси уже рвануло с места, чуть не сбив старого пьяницу. Мэрилин плакала.)

Меня тошнит.

ТК: Хочешь домой?

МЭРИЛИН: Все испорчено.

ТК: Я отвезу тебя домой.

МЭРИЛИН: Подожди минуту. Я успокоюсь.

(Тем временем мы выехали на Саут-стрит, и в самом деле — паром у причала, панорама Бруклина за рекой, белые чайки, реющие на фоне морского неба, усеянного пушистыми, тонкими, как кружево, облаками, — зрелище это быстро успокоило ее.

Мы вылезли из такси и увидели мужчину с чау-чау на поводке. Он направлялся к парому, и, когда мы проходили мимо, моя спутница остановилась и погладила собаку по голове.)

МУЖЧИНА (дружелюбно, но твердо): Не надо трогать незнакомых собак. Особенно чау. Они могут укусить.

МЭРИЛИН: Собаки меня никогда не кусают. Только люди. Как ее зовут?

МУЖЧИНА: Фу Манджу.

МЭРИЛИН (со смешком): А, как в кино. Мило.

МУЖЧИНА. А вас?

МЭРИЛИН: Меня? Мэрилин.

МУЖЧИНА. Я так и подумал. Жена ни за что мне не поверит. Можно попросить у вас автограф?

(Он достал ручку и визитную карточку; положив ее на сумку, она написала: «Благослови Вас Бог — Мэрилин Монро».)

МЭРИЛИН: Спасибо.

МУЖЧИНА. Вам спасибо. Представляете, я покажу его в конторе?

МЭРИЛИН: Я тоже брала автографы. И сейчас иногда прошу. В прошлом году у Чейзена недалеко от меня сидел Кларк Гейбл, и я попросила подписать мне салфетку.

(Она прислонилась к причальной тумбе, и я смотрел на ее профиль. Галатея, созерцающая неосвоенный мир. Ветерок взбил ей волосы, и голова ее повернулась ко мне с бесплотной легкостью, словно от дуновения ветра.)

ТК: Так мы будем кормить птиц? Я тоже проголодался. Уже поздно, а мы не обедали.

МЭРИЛИН: Помнишь мой вопрос: если бы тебя спросили, какая Мэрилин Монро на самом деле, что бы ты ответил? (Тон ее был шутливый, поддразнивающий, но вместе с тем серьезный: она ждала честного ответа.) Наверняка скажешь, что я халда. Банан с мороженым.

ТК: Конечно, но еще скажу...

(Свет гас. И она будто бледнела вместе с ним, сливалась с небом и облаками, исчезала в пространстве. Я хотел перекричать чаек, окликнуть ее: Мэрилин! Мэрилин, почему все должно было получиться так, как получилось? Почему жизнь должна быть такой сволочью?)

ТК: Я скажу...

МЭРИЛИН: Я тебя не слышу.

ТК: Я скажу, что ты прекрасное дитя.

Текст печатается с сокращениями

Перед вами серия редких фотографий дикой природы Майкла Полизы (Michael Poliza). Майкл совсем не сразу стал фотографом. Подростком, он был известным актером в Германии, снявшись более, чем в 100 телешоу и фильмах. И только пять лет назад он стал профессионально фотографировать. Майкл говорит, что его делают счастливым путешествия.

Источник: http://www.etoday.ru/2011/07/redkie-fotografii-dikoy-prirod.php

Художник Санди Шиммель (Sandhi Schimmel) создал великолепную серию портретов из спама - рекламы, календарей, фотографий, поздравительных и других почтовых открыток. Оказывается, содержимое почтового ящика тоже может пригодиться для творческих экспериментов.

Источник: http://www.etoday.ru/2011/05/mozaika-sandhi-schimmel.php

Серия сообщений "Современное искусство":
Часть 1 - Леди и джентельмены. Лайза Херст
Часть 2 - Обычные вещи в необычных ситуациях – искусство Терри Бордера
...
Часть 4 - Удивительные феи из капустных листьев
Часть 5 - Граффити – удивительный, загадочный и противоречивый Бэнкси
Часть 6 - Мозаика Sandhi Schimmel
Часть 7 - Бумажное искусство Питера Каллесена
Часть 8 - Книжные скульптуры от Su Blackwell
...
Часть 15 - Фарфоровые цветы от украинского скульптора
Часть 16 - Яеи Кусама
Часть 17 - Работы Павла Кучинского

Лучано Вентроне (Luciano Ventrone) родился в Риме в 1942 году. В 1960 окончил Римскую Школу Искусств. Работает в жанре фотореализма.

Официальный сайт: www.lucianoventrone.com

Бэнкси (Banksy) — псевдоним скандально известного английского андерграундного художника граффити, режиссера и политического активиста, чья личность не установлена, и который на сегодняшний день является самым известным, но и самым загадочным представителем уличного искусства в мире. Он обрел международную известность как автор граффити – и тем не менее, до сих пор не удается установить, кто именно скрывается под этим псевдонимом. Вокруг его биографии и настоящего имени ведётся много споров. Согласно самым распространённым версиям его настоящее имя Роберт или Робин Бэнкс.
Бэнкси – мастер эпатажа и представитель контркультуры, но это не мешает его картинам находиться в наиболее модных и престижных галереях мира. Он сделал себе имя как автор графитти – его работы можно увидеть на родине Бэнкси, в Бристоле, в Брайтоне, в Лондоне, и даже на разделительном барьере на Западном берегу реки Иордан, который разделяет израильскую и палестинскую территории.
Его картины и граффити покупают за пяти и шестизначные суммы знаменитости – Анджелина Джоли, Брэд Питт, Кристина Агилера.

Считается, что Бэнкси родился в 1974 году в английском городе Бристоле. В конце 90-х годов он стал заниматься граффити и довольно долгое время действовал как обычный райтер, но со временем его рисунки становились всё масштабнее, а уходить от полиции ему становилось все сложнее. Однажды, прячась от английских полицейских, Бэнкси решил начать пользоваться трафаретами, чтобы экономить время.

Осенью 2006 года в нескольких лондонских магазинах он незаметно заменил диски с альбомом певицы Пэрис Хилтон на диски с сорокаминутной песней своего друга Danger Mouse и собственными рисунками.

Благодаря таланту художника и остро-социальной тематике своих рисунков, Бэнкси быстро обрел популярность сначала в Англии, а затем и во всем мире. Самое удивительное, что он до сих пор сохраняет анонимность и скрывается от полиции.

В фильме «Дитя человеческое» можно увидеть некоторые работы Бэнкси, включая изображение двух целующихся констеблей.

В 2010 году Бэнкси принял участие в Берлинском международном кинофестивале Берлинале со своим фильмом «Выход через сувенирную лавку»/«Exit Through the Gift Shop», пройдя инкогнито по красной дорожке фестиваля. Музыкальной группе «Exit Through the Gift Shop», чьё название Бэнкси использовал для своего кинодебюта, художник в качестве компенсации подарил одну из своих работ. Фильм номинирован Американской киноакадемией на премию «Оскар»—2011 в категории «Лучший документальный полнометражный фильм».

Выставки:

• 19 июля 2002 года в Лос-Анджелесе в галерее «33 1/3» состоялась первая персональная выставка Бэнкси. Выставка, названная Экзистенцилизм, курировалась галереей «33 1/3», а также такими организациями, как «Malathion», «Funk Lazy Promotions» и «B+».
• В 2003 году выставка, названная «Turf War», была организованая на складе. Бэнкси рисовал на животных, что вызвало многочисленные протесты.
• 2009 — «Banksy UK Summer show». Бристольский городской музей, Бристоль.

Крыса является одним из символов Бэнкси. Она служит воплощением анархизма.

"У меня нет никакого желания показать себя публике. Я просто пытаюсь сделать так, чтобы мои работы выглядели хорошо, но я не пытаюсь выглядеть хорошо сам. К тому же я просто убежден, что правда может оказаться горьким разочарованием для нескольких 15-летних подростков.

Стань лучшим в искусстве обмана — и тебе не придется становиться лучшим более ни в чем.

Люди либо любят меня, либо ненавидят, либо им на меня плевать.

Помни: преступление против собственности — не есть настоящее преступление. Люди смотрят на холст и восхищаются тем, как при помощи мазков кисти передана мысль. Люди смотрят на граффити и восхищаются тем, как при помощи водосточной трубы ты залез туда, куда тебе было нужно.

Баланс Святого Грааля — это когда ты тратишь на изготовление картины меньше времени, чем люди тратят на ее разглядывание.

Люди говорят, что граффити — это ужасно, безответственно и по-детски. Но это только в том случае, если оно сделано должным образом.

Граффити — это одно из немногих средств самовыражения, которое ты можешь себе позволить, даже если ты не имеешь ничего. И даже если ты не расправишься при помощи граффити с мировой нищетой, ты можешь заставить кого-то улыбаться, пока он ссыт.

Вещь, которую я ненавижу в индустрии рекламы больше всего, — это то, что она притягивает к себе самых умных и деятельных молодых людей, оставляя нам в качестве художников тупых и самовлюбленных. Современное искусство — это зона бедствия. Никогда еще в истории человечества столь многое не было сосредоточенно в руках столь незначительного количества людей для того, чтобы сказать так мало.

Граффити побеждает прочие виды искусства, потому что становится частью города, инструментом ориентирования. Типа: «Я буду ждать тебя в том пабе, где через дорогу эта стена, на которой нарисована обезьяна с бензопилой».

Это очень разочаровывает: когда ты понимаешь, что лучшие коллекционеры твоих работ — это сотрудники полицейского управления.

Главная проблема полицейских заключается в том, что они делают то, что им скажут. Они только и могут сказать: «Извини, приятель, но я выполняю свою работу».

Некоторые люди становятся полицейскими для того, чтобы мир стал лучше. Некоторые люди становятся вандалами для того, чтобы мир выглядел лучше.

Самые чудовищные преступления на планете совершаются не теми людьми, кто восстает против правил, а теми, кто им следует. Именно те люди, кто следует правилам, сбрасывают бомбы и вырезают деревни.

Именно те люди, которые просыпаются рано утром, и несут миру войну, смерть и голод.

Только когда будет срублено последнее дерево и когда будет отравлена последняя река, — только тогда человек поймет, что вечное цитирование индейских пословиц делает его похожим на гребаную куклу.

У нас так мало того, что мы можем сказать остальным, и так много на это времени.

Вы ведь знаете, что хип-хоп сделал со словом «ниггер»? Так вот: я хочу сделать то же самое со словом «вандализм» — вернуть его.

Нет ничего более распространенного в мире, чем неуспешные, но талантливые люди. Поэтому старайся покинуть дом до того, как ты обнаружишь что-то, что заставит тебя в нем остаться.

Большинство матерей готовы сделать все ради своих детей, кроме того, чтобы позволить им быть самими собой.

Некоторые люди никогда не проявляют свою инициативу — до тех пор, пока кто-то не попросит их об этом.

Я рисовал крыс целых три года, а потом кто-то сказал мне: какая это талантливая анаграмма слова «искусство» (англ. rat и art соответственно. — Esquire). И мне пришлось притвориться, что я знал об этом всю жизнь.

Если ты хочешь, чтобы кого-то действительно забыли, отлей из бронзы его ростовую статую и поставь ее в центре города. А дальше уже неважно, насколько этот человек был великим — только пьяный ублюдок, желающий потренировать свои альпинистские навыки, заставит людей заметить его.

Жили как-то в лесу медведь и пчела — лучшие на свете друзья. Все лето напролет с утра до ночи пчела собирала нектар, а медведь валялся на спине, нежась на солнце в высокой траве. А когда пришла зима, медведь смекнул, что есть ему теперь нечего. И он подумал: «Наверное, трудолюбивая пчела поделится со мной своим медом». Он стал искать пчелу, но нигде не мог ее найти. Потому что пчела умерла от острого коронарного синдрома, вызванного стрессом.

С моей точки зрения, единственная вещь, на которую стоит смотреть в большинстве музеев, — это школьницы на экскурсии.

Всегда лучше просить прощения после, чем разрешения перед."

Грузовик с логотипом Бэнкси

«Пикник». На выставке, посвященной Бэнкси и его исусству, которая прошла в Лос-Анджелесе в 2006 году, Анджелина Джоли потратила более четырехсот тысяч долларов на то, чтобы приобрести три его работы, в том числе и «Пикник», стоимость которой составляет 226 тысяч долларов.

 «Смейся, но однажды мы будем в ответе»

«Плохие художники просто подражают, а хорошие художники – крадут»

«Побег»

«Горничная»

«Вертолеты с розовой ленточкой»

«Метатель цветов»

«Тележки атакуют!»

«Человек, убирающий со стены граффити». Этот рисунок был создан в мае 2008 года на улице Лик Стрит в Лондоне. К августу 2008 рисунок был уничтожен. Обратите внимание – рисунки напоминают искусство первобытных людей в пещере Ласко во Франции или в испанской Альтамире.

«Обнаженный человек». Это – граффити на стене клиники по лечению сексуальных расстройств на Парк-стрит, Бристоль. Городской совет под давлением общественности решил не убирать рисунок.

«Смерть». Это граффити сделано на борту развлекательного катера в Бристоле. Граффити основано на известной гравюре девятнадцатого века.

«One nation under CCTV» или «Большой Брат следит за тобой». Это граффити находилось на стене в центре Лондона. В 2009 году в марте местные власти распорядились его замазать, вопреки отчаянным протестам общественности. CCTV – это камера слежения, а сама фраза «One nation under…» – отсылка к знаменитой фразе «One nation under God» – «Одна нация под Богом» – фрагмент клятвы верности американскому флагу.

«Жизнь в мечтах»

Граффити «Чарли Берн» на здании, в котором был пожар

«Торжественный эскорт»

«Желтые линии». Пресловутая двойная желтая линия уличной разметки превращается в огромный цветок. Рядом – автопортрет самого художника.

Человек с собакой

«Кажется, это похоже на слона»

«Интерес к людям – 0%»

«За стеной». Дети, не имеющие доступа к морю и живущие в бедных районах, играют с мусором и формочками для песка, представляя себе, что находятся на берегу под пальмами.

«Ненавижу понедельники!»

«Не трать время попусту!» Человек с американским флажком сидит в кресле-качалке, ожидая, пока Америка сделает что-либо для него.

«Будущего нет!»

«Одна оригинальная мысль достойна тысячи глупых цитат. Диоген»

«Парк(овка)»

«Рикша»

 «Я помню, здесь раньше росли деревья!»

«Вход закрыт!»

Источники: http://daypic.ru/art/56734,

Википедия,

http://fishki.net/comment.php?id=11345

http://esquire.ru/wil/banksy

Серия сообщений "Современное искусство":
Часть 1 - Леди и джентельмены. Лайза Херст
Часть 2 - Обычные вещи в необычных ситуациях – искусство Терри Бордера
Часть 3 - Картина в тысячу слов: Хуан Осборн
Часть 4 - Удивительные феи из капустных листьев
Часть 5 - Граффити – удивительный, загадочный и противоречивый Бэнкси
Часть 6 - Мозаика Sandhi Schimmel
Часть 7 - Бумажное искусство Питера Каллесена
...
Часть 15 - Фарфоровые цветы от украинского скульптора
Часть 16 - Яеи Кусама
Часть 17 - Работы Павла Кучинского

Высокая женщина с чуть вьющимися светлыми волосами и пронзительным взглядом - Анни Лейбовиц предпочитает оставаться в тени своей славы и редко дает интервью для прессы. Фотоработы Анни Лейбовиц знает весь мир, однако, и по сей день далеко не каждый сможет без труда назвать их автора. За сорок лет своей творческой деятельности Анни Лейбовиц работала в самых различных жанрах фотоискусства: интерьерная съемка, пейзаж, натюрморт, репортажные и жанровые зарисовки, обнаженная натура, и, конечно, портретные работы. Именно портретные фотографии принесли Анни Лейбовиц мировую славу и известность, раскрыли ее талант фотохудожника.

Анни Лейбовиц родилась в 1949 году 2 октября в небольшом городке Вестпорт (пригород Уотербери, штат Коннектикут, США) в семье Самюэля и Мерилин Лейбовиц. Отец Анни Лейбовиц – офицер ВВС, мать – преподавательница современного танца в Институте искусств Сан – Франциско. Первоначально Анни Лейбовиц хотела стать преподавателем искусств, поэтому после окончания школы поступила в институт, где работала ее мать. Искусство фотографии впервые заинтересовало её во время поездки в Японию после второго курса. По возвращении домой Анни Лейбовиц сразу же записалась на курсы фотографов. На третьем курсе Анни Лейбовиц принимает решение оставить учебу и уезжает в поисках новых впечатлений с археологической экспедицией в Израиль на раскопки дворца царя Соломона. Именно здесь Анни приходит в голову мысль посвятить свою жизнь искусству фотографии. По ее собственным воспоминаниям в один из дней она листала присланные другом номера журналов «Rolling Stone» - просмотр фотографий музыкантов стал отправной точкой ее творческого пути.

После возвращения из Израиля в Штаты Анни Лейбовиц удалось не только познакомиться с идейным вдохновителем и главным редактором журнала «Rolling Stone» - Дженом Уэннером, но и стать внештатным фотокорреспондентом его издания. Талант фотохудожника Анни Лейбовиц здесь оценили по достоинству – уже через несколько лет она стала главным фотографом самого популярного журнала в музыкальной среде. В течение следующих тринадцати лет она неустанно наводила объектив фотоаппарата на знаменитых музыкантов, актеров и политиков. Многие ее снимки впоследствии приобрели мировую известность.

В 1975 году Энни Лейбовиц сопровождала группу Rolling Stones во время их турне по США в качестве официального фотографа. Одна из ее самых культовых фотографий 70-80-х гг. – Джон Леннон и Йоко. Эта фотосессия отняла много времени и сил - Анни несколько раз меняла планы и начинала все заново. Затем они втроем долго разглядывали получившийся снимок, после чего Джон Леннон сказал фотографу: «Пообещай мне, что это будет на обложке». Всего через пять часов его не стало - знаменитый на весь мир музыкант был убит. Анни Лейбовиц выполнила свое обещание – ее снимок появился на обложке журнала «Rolling Stone». Спустя двадцать пять лет, в 2005 году, фотография Джона Леннона и Йоко была признана лучшей журнальной обложкой за последние четыре десятка лет.

Джон Леннон и Йоко Оно

С 1983 году Энни Лейбовиц работает в самом «звездном» американском журнале - «Vanity Fair», а в начале 90-х годов Энни Лейбовиц открывает в Нью – Йорке собственную фотостудию. Один из судьбоносных моментов в жизни талантливого фотографа - встреча в 1989 году с знаменитой американской писательницей Сьюзан Зонтаг. Знакомство для обеих обернулось долголетней дружбой сплетенной из нитей любви и общих интересов в области фотоискусства.

Сьюзан Зонтаг стала для Анни Лейбовиц возлюбленной, другом, партнером и советчиком. Именно благодаря ее влиянию мир увидел фотографию Анни Лейбовиц с места военных действий в Сараево (1993 г.) – «Велосипед мальчика, убитого снайпером». Фотограф и писательница в 1999 году выпустили в соавторстве книгу «Женщины», представляющую собой собирательный портрет представительницы прекрасного пола конца XX века. Издание содержит около двухсот фотографий женщин разных профессий, социальных принадлежностей, национальностей, вероисповеданий и возрастов. Позднее Анни Лейбовиц издала еще одну фотокнигу – «Жизнь фотографа: 1990 – 2005», ставшую ее своеобразным дневником. Большинство фотографий в книге из личного архива Анни Лейбовиц: фотоснимки семьи, рождение ее дочери, путешествия с Сьюзен Зонтаг и ее трагическая смерть в декабре 2004 года. Фотостудия Анни Лейбовиц в Нью-Йорке сотрудничает со многими известными глянцевыми журналами, ее фотовыставки каждый год проходят по всему миру. В 2001 году в возрасте 52 лет Анни Лейбовитц родила дочь. Еще двоих детей – двойняшек ей выносила суррогатная мать.

Несмотря на преклонный возраст, Энни Лейбовиц на пике популярности, каждая ее новая работа мгновенно становится известной. Анни Лейбовитц – одна из самых успешных и талантливых женщин – фотографов современности.

Статья Леонида Артамонова

Королева Елизавета Вторая

Барак Обама (Barack Obama)

Анджелина Джоли

Анджелина Джоли (Angelina Jolie) и Мэддокс (Maddox)

Леонардо ДиКаприо

Вупи Голдберг (Whoopi Goldberg)

Стинг

Голливудский выпуск журнала Vanity Fair 2009:

Главной темой голливудского выпуска стал творческий союз актера и режиссера — в номере журнала Vanity Fair представлены кинематографические фото-дуэты режиссеров и актеров, номинированных на кинопремию «Оскар» в 2009 году.

Пенелопа Крус (Penelope Cruz) и Вуди Аллен (Woody Allen), «Vicky Cristina Barcelona»

Режиссер Баз Лурман (Baz Luhrmann) и актриса Николь Кидман (Nicole Kidman), фильм «Австралия» (Australia)

Режиссер Клинт Иствуд (Clint Eastwood) без актрисы Анджелины Джоли (Angelina Jolie), фильм «Подмена» (Changeling)

Режиссер Джон Патрик Шэнли (John Patrick Shanley) и актриса Мерил Стрип (Meryl Streep), фильм «Сомнение» (Doubt)

Режиссер Сэм Мэндес (Sam Mendes) и актриса Кейт Уинслет (Kate Winslet), фильм «Дорога перемен» (Revolutionary Road)

Режиссер Дэнни Бойл (Danny Boyle) и актер Дев Пател (Dev Patel), фильм «Миллионер из трущоб» (Slumdog Millionaire)

Кейт Бланшетт (Cate Blanchett)

Фотосессия Кэти Перри для журнала Vanity Fair (июнь 2011 г.):

Рианна в фотосессии для Vogue US (апрель 2011):

Natalia Vodianova и P. Diddy для Vogue (февраль 2010 г.):

В фотосессии под названием "Brief Encounter" (Короткая встреча), перед объективом легендарной Энни Лейбовиц (Annie Leibovitz) предстали супермодель Наталья Водянова (Natalia Vodianova) и музыкальный магнат Пи Дидди (P. Diddy).

Кейт Бланшетт (Cate Blanchett) в журнале Vanity Fair (февраль 2009 г.):

Пенелопа Круз (Penélope Cruz) для Vogue (декабрь 2007 г.):

 Риз Уизерспун и Хоакин Феникс (Joaquin Phoenix)

Эти удивительные красавицы, способные заставить любую женщину буквально позеленеть от зависти, выглядят к тому же в прямом смысле весьма аппетитно – ведь они сделаны целиком их капусты. Художница Йю Дуочи создает странные скульптуры для своего проекта под названием «Фантазии из китайской капусты». Ее весьма неоднозначные произведения искусства представляют собой гламурных красивых женщин в позах, которые обычно можно встретить на страницах глянцевых журналов мод.

Йю, живущая в Пекине, Китай, использует нож, чтобы разрезать разные сорта капусты и скрепляет все необходимые детали вместе с помощью зубочисток. Ранее художница использовала другие овощи, чтобы воссоздать известные картины таких художников, как Леонардо да Винчи, Винсент Ван Гог и Энди Уорхол. Она рассказывает: «Формы, типы, цвета овощей, при наличии толики фантазии, могут стать для вас богатым источником образов. Вы можете использовать свежую, сухую, гниющую, сушеную, соленую, вареную или жареную капусту – и у вас получатся абсолютно разные работы».

Серия сообщений "Китай":
Часть 1 - Китай на картинах В. Харченко
Часть 2 - Китайский Новый год
...
Часть 27 - Инь и Янь
Часть 28 - Куклы от Сью Линг Ванг
Часть 29 - Удивительные феи из капустных листьев
Часть 30 - Китайские впечатления Азата Галимова
Часть 31 - Китай на фотографиях Maynard Switzer
...
Часть 44 - Канал Касе Гасанова (о Китае)
Часть 45 - Пекинская капуста. Чжан Чжиюань
Часть 46 - Пекин. Жизнь других

Серия сообщений "Современное искусство":
Часть 1 - Леди и джентельмены. Лайза Херст
Часть 2 - Обычные вещи в необычных ситуациях – искусство Терри Бордера
Часть 3 - Картина в тысячу слов: Хуан Осборн
Часть 4 - Удивительные феи из капустных листьев
Часть 5 - Граффити – удивительный, загадочный и противоречивый Бэнкси
Часть 6 - Мозаика Sandhi Schimmel
...
Часть 15 - Фарфоровые цветы от украинского скульптора
Часть 16 - Яеи Кусама
Часть 17 - Работы Павла Кучинского

  Выполняя эти упражнения в правильном порядке, ты обязательно получишь хороший результат! Данный метод быстро сжигает лишние калории и укрепляет мышцы. Результат - стройное и сексуальное тело не выходя из дома! Занимайся по этой схеме 3 раза в неделю, желательно через день. Начиная с первого упражнения, выполняй каждое в течение минуты столько раз, сколько возможно. Выполнив все восемь, сделай перерыв, а затем повтори все еще пару раз.

Выпад вперед

1. Стань ровно, ноги на ширине плеч, руки на бедрах. Делай шаг вперед и медленно опускайся, пока колено не согнется примерно на 90 градусов. Вернись в исходное положение и повтори это движение с другой ногой.

Прыжок

2. Стань ровно, ноги на ширине плеч. Руки согнуты, локти в стороны, дотронься кончиками пальцев до ушей. Согни колени, затем подпрыгни как можно выше. Приземляйся на носки и сразу возвращайся в предыдущее положение.

Отжимание

3. Прими упор лежа на вытянутых руках. Тело должно быть ровным. Отжимайся, желательно в быстром темпе.

Упор сидя, упор лежа

4. Стой ровно, руки по бокам, ноги на ширине плеч. Быстро присядь, упрись руками в пол с двух сторон, а затем отпрыгни назад, как бы приняв позицию для отжиманий. Дальше выполни в обратном порядке и потом все заново. Старайся все делать быстро.

Приседание

5. Стань прямо, руки на бедрах, ноги шире. Приседай, как показано на картинке, затем возвращайся в исходное положение.

Прыжок с размахом

6. Стань прямо, руки вдоль тела. Подпрыгни, одновременно подняв руки вверх и расставив ноги шире. Повторяй движение по кругу без остановок.

7. Прими позицию для отжимания, тело должно быть ровным, руки вытянуты. Затем отрываешь правую руку от пола и поднимаешь вверх, вес держится на левой руке. Тело должно быть в форме буквы «Т». Удерживай позицию в течение 3-х секунд, потом повтори с другой стороны.

Поворот сидя

8. Сядь на пол, согни колени. Руки вытянуты, ноги вместе, пятки приподняты. Откинься назад на 45 градусов, руки удерживай прямо перед собой, ладони вместе.Медленно поворачивай туловище то вправо, то влево.

Источник: http://www.cosmo.com.ua/effektivnie-trenirovki-doma/