В музее боевой славы Оренбургского Высшего военного авиационного Краснознамённого училища лётчиков Военно — Воздушных Сил России бережно хранится комсомольский билет воспитанницы училища Екатерины Ивановны Зеленко. Рядом портрет отважной лётчицы и описание её подвигов. Знакомясь с этими документами, будущие воздушные бойцы с гордостью думают о славной дочери советского народа.

Екатерина Зеленко родилась 14 сентября 1916 года в селе Корошин, ныне Бельского района Ровенской области. Окончила 7 классов неполной средней школы в городе Курске, затем — авиационный техникум и Воронежский аэроклуб в 1933 году. По комсомольской путёвке была направлена в 3-ю Оренбурскую военную авиационную школу пилотов и лётчиков — наблюдателей имени К. Е. Ворошилова. Осенью 1934 года с отличием окончила авиашколу и была направлена в 19-ю лёгкобомбардировочную авиационную бригаду. Наряду со службой в бригаде испытывала самолёты и авиационное оборудование. За 4 года освоила 7 типов самолётов.

Немного сохранилось документов о её предвоенной службе. Вот что писал о Зеленко Герой Советского Союза полковник Н. Каманин: «Волевые качества развиты хорошо. Энергична. Решительна. Личная огневая подготовка хорошая. Передавать свои знания подчинённым может. Уверенно летает на самолётах У-2, Р-1, Р-5, Р-10, УТ-1, УТ-2. Достойна присвоения воинского звания cтарший лейтенант...»

Зимой 1939 — 1940 годов она участвует в Советско — Финляндской войне в составе 3-й эскадрильи 11-го легкобомбардировочного авиационного полка ( ВВС 8-й армии ). Совершила 8 боевых вылетов на самолёте Р-Z. Как свидетельствуют документы: «На боевые задания летает с большим желанием, в плохих метеоусловиях и сложной обстановке хладнокровна и расчётлива. Обстрелянная зенитной артиллерией, смело продолжает вести бой, задание выполняет отлично. Разведывательные данные, доставляемые Зеленко, всегда отличаются точностью не только в пределах срока и объёма задания, но и дополнялись ценными сведениями, добываемыми разумной инициативой». За уничтожение артиллерийской батареи и склада боеприпасов противника она была награждена орденом Красного Знамени.

В дни финской кампании её впервые увидел комиссар А. Г. Рытов, позже генерал — полковник авиации, и оставил такой рассказ:

«Однажды я приехал в полк, располагавшийся на озерном аэродроме. На берегу стояло несколько домиков, в которых жили лётчики. Захожу в один из них. На полу ни соринки, на окнах марлевые занавески, стол накрыт скатертью и даже еловая веточка с шишками в банке красуется.
— Вот это порядок! — похвалил я лётчиков. — Молодцы! Кто же у вас такой уют создаёт?
Лётчики стоят, многозначительно улыбаются. Потом один из них с гордостью говорит:
— Беспорядка не терпит наша хозяйка.
— Какая такая хозяйка?
— А самая настоящая. Вот за этой занавеской. И лётчик показал рукой на ситцевый полог, висевший на телефонном проводе.
И верно: приподнимается край занавески, и оттуда выходит девушка. На ней унты, ладно пригнанная гимнастёрка, подпоясанная офицерским ремнём. На голубых петлицах по три кубика.
— старший лейтенант Екатерина Зеленко! — браво рапортует она и смущённо добавляет: — Екатериной представляюсь потому, чтоб не путали с мужчиной.
С виду Зеленко в какой-то мере напоминала парня. Женщину в ней выдавали карие жгучие глаза и маленькие пунцово — красные губы. — Вот не знал, что у нас в армии есть лётчица!
— Она не только лётчица, но и сущий милиционер в этом доме, — шутливо заметил стоящий у окна капитан.
— Житья от неё нет. Екатерина улыбнулась:
— Что верно, то верно. Могу доложить, товарищ комиссар, что ни пьянства, ни табачного дыма, ни мата в этом доме вы не увидите и не услышите.
— И они терпят? — указываю глазами на лётчиков.
— Ворчат, но терпят, — сквозь смех отвечает Зеленко.
— И всё ж среди мужчин вам, наверное, неудобно?
— Поначалу было неудобно. А сейчас и они со мной смирились, да и я к ним привыкла. Ребята они хорошие. В обиду меня не дают. Капитан, стоящий у окна, рассмеялся:
— Наша Катя кого хочешь сама может обидеть. Попадись только ей. Язычок что бритва.
… Екатерина Зеленко была единственной девушкой — лётчицей, принимавшей участие в войне с белофиннами. О ней немало хорошего слышал я и в начале Отечественной войны. Но потом следы её затерялись».


Самолёт P-Z (P-Зет) одного из авиаполков ВВС КА

Только после войны А. Г. Рытов узнал о совершённом Екатериной Зеленко воздушном таране и написал: «В Великую Отечественную войну в рядах авиации сражалось немало женщин. Но Кате Зеленко принадлежит пальма первенства».

… Пальму первенства, но только скромную, в масштабах улиц Горького и Весёлой в городе Курске, она завоевала ещё в детстве: лучше всех мальчишек лазила по деревьям, не плакала и не ябедничала и, наконец, когда все пацаны с Весёлой улицы договорились прыгать с зонтиками с крыш сараев, изображая парашютистов, Катя прыгнула первой. «Я буду лётчицей !» — сказала она тогда под общий смех большой семьи, в которой Катя была 10-м ребёнком. Мать Кати, Наталья Васильевна Максимова, была родом из Костромской области, села Назаровки. Отец — из села Велико — Михайловское Курской области. Старшие два брата её были в авиации и, узнав о мечте сестренки, посоветовали поступать в авиационный техникум в Воронеже, где жила старшая сестра Софья. Катя не знала, собираясь в отъезд, что отцу осталось жить считанные дни: он уже был тяжело болен.

Она училась уже на 2-м курсе техникума, когда в Воронеже открылся аэроклуб. Значит, можно всё же стать лётчицей? Их было несколько девчонок среди сотни парней, и приходилось снова доказывать свою силу, ловкость, смелость. Она старалась прыгать с парашютом больше всех, летать на самолётах лучше всех. В 1933 году в Воронежский аэроклуб прибыла комиссия ВВС отбирать кандидатов в военные авиаучилища. Катя Зеленко и её подруга Нина Русакова выдержали самые строгие испытания и вскоре были направлены в Оренбургское военное авиационное училище. В 1936 году, закончив училище, стали одними из первых военных лётчиц страны.

Услышав, что предполагается рекордный высотный полёт на самолёте без кислородного прибора, Катя подала рапорт: готовить её — как «выносливую, не устающую от перегрузок спортсменку и призёра Харьковского военного округа по метанию молота». С ней согласились, подготовка началась. Но медики вскоре решили, что такой полёт бессмыслен: не стоит испытывать людей на выносливость, лучше создавать новые самолёты и безотказную кислородную аппаратуру.

Зато её рапорт об отправке на Карельский перешеек для участия в боевых действиях кто-то, не заметив в подписи «лейтенант Е. И. Зеленко» ничего необычного, подписал, и она оказалась на войне.

В одном из писем она писала в Воронеж сестре, заменившей ей умершую в 1937 году мать:
«Я здорова, Сонечка! Какие тут прекрасные места! Словами передать просто невозможно. Если бы я была поэтом, обязательно бы стихи написала. Представь себе: лес да лес без конца и без краю, озёра, снег, много снегу. Одним словом, что-то несравненное, удивительное. Если бы не война… Мне уже много раз доводилось отвозить „ворошиловские килограммы“ белофинским бандитам. Приятные гостинцы, как ты думаешь? Я стала заядлым парашютистом. Как видишь, Соня, недаром я с хлева прыгала с зонтиком! Есть большое желание прыгать больше...»

После окончания боевых действий Зеленко служила в 19-й авиационной бригаде Харьковского военного округа. В мае 1940 года, как опытный пилот, она была назначена командиром звена во вновь сформированном 135-м бомбардировочном полку.

— Я прошу зачислить меня в первую эскадрилью, — попросила она.

— Но эта эскадрилья принимает с авиазавода новые самолёты Су-2, осваивает их и учит других лётчиков!

— Именно поэтому я и прошусь туда.

самолётах. Она бывала в цехах, где собирали Су-2, проводила их испытания. С октября 1940 года по май 1941 года в качестве лётчика — инструктора принимала участие в переучивании руководящего состава 9 авиационных полков на новый самолёт Су-2. Кате было неполных 24 года, когда она помогала осваивать новые самолёты командному составу, где встречались ученики гораздо старше её по возрасту. Но умела молодая лётчица учить других так, что никто не считал зазорным учиться у женщины, сдавать ей технику пилотирования и не обижался на суровую требовательность. Может быть, оттого, что сама Катя летала безукоризненно?

«Некоторые лётчики недолюбливают парашют, и кое-кто пытался ускользнуть от учебных прыжков, — вспоминает однополчанин Кати, генерал — майор авиации Николай Ильич Ганичев, — так мы таких тогда, в 1940 году, направляли в группу Кати. Все знали, как любит и умеет она прыгать и как не решаются при ней наши лётчики показать свою робость перед парашютом».

С началом Великой Отечественной войны Екатерина Зеленко снова на фронте. Была заместителем командира 5-й эскадрильи 135-го ЛБАП ( 16-я смешанная авиационная дивизия, ВВС 6-й армии, Юго — Западный фронт ).

… Июль 1941 года. 135-й бомбардировочный авиационный полк базировался близ Полтавы. Ранним утром командир полка полковник Б. Янсен поставил командиру звена Зеленко задачу: разгромить колонну немецких танков и автомашин в районе Пропойска. Командование не случайно именно ей поручило выполнение этого ответственного задания: лётчица, в отличии от многих других офицеров полка, уже имела боевой опыт.

Спустя некоторое время группа бомбардировщиков Су-2, возглавляемая Екатериной Зеленко, поднялась в воздух. В чётком строю они приблизились к указанному району. Обнаружили цель: вражеская техника двигалась по дороге на восток.

Ударили зенитки. Маневрируя среди дыма и огня, наши самолёты вышли на боевой курс. Путь им прокладывал Су-2, который вела Зеленко. По её сигналу все устремились на цель. На земле возникли яркие вспышки разрывов, загорелись танки, автомашины, цистерны.

Выполнив задание группа без потерь возвратилась на аэродром. Фотоконтроль подтвердил точность бомбового удара. Лётчики вывели из строя 45 танков, 20 автомашин с пехотой и боеприпасами, до батальона солдат противника.

От полёта к полёту росло мастерство и боевой опыт отважной лётчицы. Она уверенно выполняла любые боевые задания как днём, так и ночью.

В августе 1941 года группа самолётов, возглавляемая старшим лейтенантом Е. И. Зеленко, наносила бомбовый налёт по скоплению вражеских войск в районе Быхова. Немецкие позиции прикрывали несколько зенитных батарей. Погода была неблагоприятная. Но ничто не помешало нашим лётчикам выполнить поставленную боевую задачу. Преодолев средства ПВО противника, они успешно атаковали его позиции. Враг потерял много живой силы и боевой техники.

За период своего участия в Великой Отечественной войне, заместитель командира 5-й эскадрильи 135-го бомбардировочного авиационного полка ( 16-я смешанная авиационная дивизия, ВВС 6-й армии, Юго — Западный фронт ) старший лейтенант Н. И. Зеленко совершила 40 боевых вылетов ( в том числе ночью ), участвовала в 12 воздушных боях с истребителями противника. 12 сентября 1941 года отважная лётчица не вернулась с очередного боевого задания.

Тот роковой день выдался серый, пасмурный, словом, «невесёлый», как говорят лётчики. Командир 135-го ближнебомбардировочного авиаполка полковник Янсен вернулся из разведывательного полёта с тревожной вестью: к Лохвице с двух сторон движутся танковые соединения. В полку после тяжёлых боёв первых недель войны осталась едва половина самолётов, а из оставшихся — многие повреждены. Истребителей, которые должны сопровождать бомбардировщики, на фронте не хватало: сколько их уничтожили фашисты в первое утро войны на аэродромах…

Выручал железный закон бомбардировщиков: плотнее строй — и защищай товарища от врага своим огнём. Что же, сидеть и ждать, когда тыл пришлёт истребители? И бомбардировщики частенько летали одни. И несли потери, хотя к 5 «ШКАСам» на борту Су-2 полковые умельцы добавили и 6-й пулемёт, дегтяревский, — в хвосте. Штурман теперь мог отстреливаться из него от истребителей, атакующих самолёт снизу, сзади. Да и сам бомбардировщик ближнего действия Су-2, лёгкий, одномоторный, достаточно маневренный для этого класса машин, стал в руках опытных пилотов 135-го полка и разведчиком, и штурмовиком, а в критической ситуации — и истребителем.

— Надо слетать мне. И разведать и побомбить, — в ответ на рассказ Янсена предложил помощник командира полка капитан Анатолий Иванович Пушкин, лётчик высокого класса, прошедший боевое крещение в небе Китая.

… Спустя много лет генерал — лейтенант авиации в отставке А. И. Пушкин рассказал, что было в тот день дальше.

Пушкин вернулся через 45 минут — обычный тогда срок полёта Су-2 на боевое задание.

— Отбомбился, — сообщил он. — Танковые колонны явно идут на соединение в районе Лохвицы. Надо бомбить!

— Товарищ командир! Разрешите мне лететь? — подошла к Янсену старший лейтенант Зеленко.

За плечами Екатерины Зеленко, заместителя командира 5-й эскадрильи, к 12 сентября было 40 боевых вылетов, 12 воздушных боёв, 60 уничтоженных танков и автомашин и до батальона немецкой пехоты. Командование полка собиралось представить её к высокой правительственной награде. Но было в полку и негласное решение: Катю беречь, в боевые полёты пускать пореже — единственная она в полку была женщина. И Янсен отдал приказание лететь экипажу Лебедева. А Катя не уходила, стояла навытяжку, смотрела умоляюще.

— Летите в паре с Лебедевым, — решил командир.

— Можно на вашем самолёте? — спросила Катя, обратившись к Пушкину.

— Можно.

Уже из кабины Су-2 Катя крикнула:

— Товарищ командир! Тут ваши планшет и краги.

— Ладно, пусть там будут! — махнул рукой Пушкин.

— «Синенький, скромный платочек!» — донеслось сквозь рокот мотора: с этой песней всегда уходила в полёт Катя Зеленко.

Су-2 капитана А. И. Пушкина. Именно на нём Е. И. Зеленко провела свой последний бой

Пушкин ждал экипажи минут через 45 — 50, а пока занялся неотложными делами: из штаба ВВС 21-й армии извещали, что вероятно срочное перебазирование полка в город Лебедин Сумской области. К Берестовке, где располагался полк, подходили немцы.

Но ни через 45, ни через 50 минут экипажи не вернулись. Только через час из штаба Воздушной армии позвонил Лебедев и доложил, что они со штурманом капитаном Гавричевым находятся на аэродроме в Лебедине. На них напали 7 «Мессеров», бомбардировщики приняли бой, но в облачности потеряли друг друга. О судьбе экипажа Зеленко он ничего не знает.

Вслед за звонком Лебедева в полку появился усталый, раненный в руку штурман Кати, лейтенант Павлык. Все бросились к нему:

— Что с Катей? Где она?

— После выполнения задания по разведке мы возвращались на аэродром. Самолёты атаковали 7 «Мессеров». Экипаж Лебедева потеряли в ходе боя. Я вёл заградительный огонь. Боеприпасы кончались. Когда один из «Мессеров» заслонил смотровое стекло, Катя нажала гашетку «ШКАСов». Фашист загорелся и круто пошёл к земле. Но и нас зацепило. Я был ранен. Катя приказала: «Прыгай !» Я открыл люк, оглянулся и увидел: голова Кати клонится к приборной доске. Видно, она была ранена или…

— Не говорите Павлу, — быстро сказал кто-то.

Но капитан Павел Игнатенко, командир 4-й эскадрильи, стоял за спиной Павлыка и, бледный, сжав зубы, слушал рассказ.

— Но ты же не видел её убитой ?! Ведь не видел же! — вскричал он. — Значит, ещё ничего не известно!

Он не хотел верить, что Катя погибла. Через день ей должно было исполниться 25 лет.

… Они поженились месяц назад, в августе. Павел уговорил. Идёт война, неизвестно, насколько затянется, они должны быть вместе. Впервые Павел обратил внимание на Катю в харьковском Доме офицеров. Даже не узнал вначале: стройная девушка в белом платье и светлых туфельках грациозно кружилась в вальсе, улыбаясь чему-то радостно и ликующе. Она ли? Павел привык к её обычному наряду — гимнастёрка, бриджи, сапоги, пилотка. А тут — сама грация, сама женственность, и эта радостная улыбка!

Он подошел к ней, так оробев, что долго не знал, что сказать. И наверное, это неловкое молчание и заставило Катю заметить его среди уверенных и быстрых на слово ухажеров. Они стали тайком встречаться — ходили в кино, театр, на концерты. Вскоре Павел попросил Катю стать его женой. Но Катя считала, что ей, единственной в полку женщине, неудобно стать замужней дамой. Даже когда поняла, что беременна, утягивалась потуже, чтобы не замечали однополчане изменившейся фигуры, и продолжала летать.

— Перед войной Катя преждевременно родила двойню — сыновей, — рассказывает сестра лётчицы Любовь Ивановна Лагода. — Один родился мёртвым, другой прожил 12 часов. Очень она убивалась… Сохранилось её письмо с фронта от 6 июля 1941 года: «Я летаю с портретом маленького кучерявого Валентина и с волосиками своего сыночка. Это всё у меня в медальоне...» Валентин — это сын второй нашей сестры, Сони. А волосики — сыночка Кати и Павла.

В мае 1941 года Павла направили на учёбу в Москву, в Военно — Воздушную академию имени Н. Е. Жуковского.

— Давай, наконец, распишемся, — приступал он к Кате.

— Меня тоже обещают направить в Жуковку через год. Там, в Москве, и распишемся, — отговаривалась она.

Но 22 июня 1941 года смешало все планы.

«Паша, мой любый! Сегодня лечу на фронт, пожелай мне удачи. Я знаю, Паша, что война будет для меня суровым испытанием, но я уверена в себе — вынесу, переборю любые трудности. Я их никогда не боялась и не боюсь. Моё поступление в академию, сам понимаешь, придётся пока отложить до времени, пока полностью разобьем врага. Твоя Катюша».

Павел с этим письмом в руке пошёл проситься назад, в полк, и, прибыв туда, твёрдо сказал, что надо сыграть свадьбу. Пусть все знают, что они муж и жена. Уговорил. После боевых вылетов собрались лётчики в большой палатке, накрыли стол. Было много тостов за жениха и невесту, за мир и лад в семье, за любовь…

Нет, не мог Павел поверить, что Кати больше нет, никогда не будет… Он расспрашивал наблюдателей из батальонов аэродромного обслуживания, не видели ли того боя 12 сентября, но тот, что мог видеть, перебазировался на другой участок фронта.

Он писал запросы в госпитали Харькова и Москвы: разнёсся слух, что кто-то видел тяжело раненную девушку — лётчицу в санитарном поезде, уходящем в Харьков. Но ведь в боевых авиачастях Катя была тогда одна — единственная! Однополчане, сочувствуя товарищу, тоже везде расспрашивали о Кате, и кто-то сказал, что женщину — лётчицу эвакуировали на Урал вместе с госпиталем. Павел написал на Урал и ждал ответа. Шли бои, и Павел не просто сражался — он мстил за Катю.

Погиб он по трагической нелепости — попал под винт рулящего самолёта. Это было в 1943 году, в командировке на Урале, где он получал новые самолёты для полка и где рухнула его последняя надежда после известия: «Зеленко Е. И. в уральские госпитали не поступала...»

Шло время, но, несмотря на ожесточённые бои и частые перебазировки, в полку помнили о Кате. Ещё в ноябре 1941 года командование полка представило старшего лейтенанта Зеленко к званию Героя Советского Союза — за 40 успешных боевых вылетов, за 12 воздушных боёв, за уничтоженную вражескую технику и ещё за то, что в день 12 сентября 1941 года, оставшись одна против 7 «Мессеров», не вышла из боя, не дрогнула. Екатерину Зеленко наградили орденом Ленина посмертно.

Это была её вторая награда. Первую — орден Красного Знамени она получила за участие в войне с белофиннами, где она, единственная девушка — лётчица, наравне с мужчинами вела бомбардировки, летала на разведку.


В 1943 году, когда Сумская область была освобождена от фашистов, в областной военкомат пришла учительница Анастасия Пантелеймоновна Марченко и принесла комсомольский билет с пятнами крови. Вот что рассказала она:

— Это билет лётчицы, таранившей фашистский самолёт. Мы, жители села Анастасьевка, в тот день, 12 сентября 1941 года, спешили убрать урожай в поле и спрятать. Ждали, что вот-вот появятся немцы. Над нами разыгрался бой: 7 фашистских самолётов окружили один советский. Он отстреливался, и один вражеский самолёт загорелся и понёсся к земле. Потом советский самолёт ринулся на фашистский с налёту, и оба рухнули наземь. Фашистский — на лес, а наш — на край поля, в казацкую могилу — так у нас скифские курганы зовут.

Старый Мусий Хоменко, бывалый солдат, и Анастасия Марченко первыми подбежали к самолёту. Среди его обломков лежал пилот в обгоревшем комбинезоне. Достали из нагрудного кармана документы.

— Це дивчина! Та яка молодэнька! — печально сказал старый Мусий и склонил голову.

Анастасия Пантелеймоновна посмотрела документы — удостоверение личности, орденскую книжку, комсомольский билет.

— Комсомольский билет № 7463250… Екатерина Ивановна Зеленко… Год рождения 1916-й…

— Надо схоронить дивчину, а то скоро немцы могут нагрянуть, — спохватился старый Хоменко.

Похоронили Катю на опушке, неподалёку от того места, где упал её самолёт ( после войны её останки были перевезены в город Курск ). А вечером Анастасьевку заняли немцы…

После войны, когда украинские журналисты рассказали о подвиге Екатерины Зеленко и попросили всех знавших её откликнуться, посыпались письма однополчан, родственников, знакомых. Среди писем была весточка из Гомеля — от В. А. Сочинской, военнослужащей, бывшей в день 12 сентября среди наблюдателей 267-го батальона аэродромного обслуживания у села Берестовка, того самого батальона, который безуспешно разыскивал Павел Игнатенко.

— Этот бой врезался мне в память навсегда, — вспоминала Сочинская. — Один наш самолёт — против 7 фашистских! Один бомбардировщик — против 7 истребителей! Он подбил одного «Мессера», но мы понимали, что он обречён, а мы ничем не можем помочь. Из него уже не вылетали красные жгуты — кончились патроны. И вдруг он бросился на «Мессера» — безоружный, беззащитный. Он словно на миг слился с врагом, а потом от фашистского отделился парашют. Меня всегда мучила мысль, что никто не узнает имя лётчика, таранившего врага, — ведь нам был дан срочный приказ перебазироваться в другой район. Но верно говорят — ничто не забыто, никто не забыт!

Очень помогли эти свидетельства установить истину, потому что в ответ на ходатайство однополчан о присвоении Зеленко звания Героя Советского Союза создавались комиссии, давшие категорическое заключение: «Факт тарана не подтверждается». Но и после «подтверждения» звания Героя Екатерина Зеленко так и не была удостоена…

Екатерина Ивановна Зеленко — единственная женщина, применившая воздушный таран. На месте её гибели установлен обелиск. В Берестовке, где находился аэродром и откуда она ушла в свой последний боевой вылет, установлен памятник. В Курске улица Весёлая называется теперь её именем. Есть улица Екатерины Зеленко в Воронеже и Сумах, есть школы её имени, есть ( или теперь уже — был? ) корабль «Катя Зеленко», а на заводах Харькова, Воронежа, Сум и Курска были бригады, включившие её в свой состав и перечислявшие её зарплату в Фонд мира.

Её комсомольский билет долгое время хранился у учительницы Анастасьевской школы, а затем был передан в Оренбургское высшее лётное военное авиационное Краснознамённое училище лётчиков имени И. С. Полбина.

«Эх, Соня, как всё изменилось! — писала Катя сестре в первый месяц войны. — Какие планы были! Как хорошо было жить! А теперь — война… А я собиралась в летних лагерях варить варенье, там ягоды очень много, особенно земляники… Пишу письмо под крылом самолёта. Вот-вот полечу на задание. Не беспокойся за меня. Кто из наших идёт на фронт? Привет от Павлика. Ваша Катя».

Как удивительно просто всё в ней сочеталось: и грусть по несваренному варенью, и стремление идти в бой, и любовь к Павлу, и постоянная готовность защищать родную землю до последнего удара сердца…

«Это был лётчик высокого класса! — закончил свой рассказ о Кате её однополчанин, генерал — лейтенант авиации, Герой Советского Союза, заслуженный лётчик СССР А. И. Пушкин. — Она родилась для авиации, как птица для полёта !»

Ученый — астроном Крымской обсерватории Тамара Смирнова, открыв новую малую планету Солнечной системы, назвала её в честь Екатерины Зеленко «Катюшей» — пусть не забывается её имя в веках!

За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко — фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 мая 1990 года старший лейтенант Зеленко Екатерина Ивановна посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.

В Воронеже на доме, в котором жила Екатерина Зеленко ( на улице Комисаржевской ), установлена мемориальная плита.

Источник: airaces.narod.ru
http://www.mywebs.su/...