B. Turchinsky
ORCHESTRA
Official magazine of the Hungarian and East-Central European Association of Band Ensembles WASBE AFFILIATE.

Listening to his music

“I would say the most important events in my life as a composer were the first performance of the “Holocaust- Requiem” in Kiev in 2001 (dedicated to the 60th anniversary of the Babi Yar tragedy) and its performance in New Zealand later, in 2008, at the Night of Broken Glass 70th anniversary - at the commemoration concert dedicated to the events that led to the Holocaust tragedy. Besides, I would also mention the world premiere of the “Song of the Sea” at the Carnegie Hall (NY) and the performance of the symphonic picture “Wind of Yemen” by such perfect wind bands as “Tokyo Kosey Wind Orchestra” (Tokyo International Festival in 2004) and “La Armonica” (Buñol, Valencia, the “Mano a mano” concert in 2010)”.

This is the way the Israeli composer answered my question about the most important events in his biography.

In general, Boris Pigovat has such a deep and interesting personality that it is impossible to understand everything about him and his music having asked just one short question and having heard one laconic answer. So, I had to ask him much more questions.

The Consonances

“Boris Zelikovich Pigovat is a composer, a teacher, a Bar-Milan University doctor (2002), a member of the “Israel Composers League”. He was born in Odessa and studied at Gnessin Music College (Theory and Composition Faculty) and later at Gnessin Music Institute in Moscow (Composition class of Prof.N.I.Peiko)”.

This is the way wikipedia describes Boris Pigovat’s biography making a funny but noticeable mistake: the right name is “Bar-Ilan”, not “Bar-Milan” University.
The Israeli University of “Bar-Ilan” is not widely known despite being a rather famous and prestigious high school, but Milan – the high fashion and high art city, the so-called “Paris on the Apennines” – is sure to be famous all over the world – everyone has heard about it! That is why it is easy to make a misprint – the names of both cities sound pretty much alike.

This small misunderstanding provokes certain thoughts about different sounds, consonances and associations which are the basic elements of music, because music is nothing without these elements – without the pictures that its sounds draw in one’s imagination and mind. Each listener has certain associations of his own, and there is no way to explain them. This is where the magic of music reveals itself. Music doesn’t have to explain anything!

… Well, it sometimes does have to explain…just a little bit.

Once, inspired by the great clarinetist’s Giora Feidman’s breathtaking performance, Boris Pigovat created the piece “Tzfat” – a klezmer rhapsody for trombone and wind orchestra. The majority of readers in Russia might not know that Tzfat is a city in the North of Israel, where the annual Klezmer Music Festival is held, and this piece was dedicated to Giora Feidman.

A little later, Pigovat made an orchestration of “Tzfat” for violin and orchestra, which Feidman liked a lot and decided to perform (both ways – with string orchestra and with string quartet). The only thing he was asking for was to rename the piece – people outside Israel might not know what Tzfat is, that is why it would be better to name it due to the spirit of the music – “The Jewish Wedding”, as Pigovat did.

The spirit of music… Indeed, music does have a spirit of its own, and a rebellious one. That is what the wikipedia’s misprint made me think about.

So, he used to live in Odessa.

- Boris, how did it all begin? Who was the first to notice you would become a composer, who was the first to show you the way? It would be interesting to hear something about your first teachers.

As I was denied from Stolyarsky’s music school (I didn’t repeat the rhythm exercises properly), I entered an ordinary music school in Odessa – the music school #4, faculty of violin.

Well, one can’t say it was just an ordinary school, because it was headed by an absolutely unique person – Vladimir Danilovich Stakhovsky, a great music education enthusiast. The school provided composition classes, the senior classes had a chance to try to conduct the school choir (after having had a series of choir conducting lessons), and as for Stakhovsky himself, he had a Music Theory and Sol-fa group where, luckily for me, I happened to enroll. The amount of knowledge and skills we were provided there was equal to that of the first year Music college theory department classes.

It was Stakhovsky who persuaded my parents to allow me to try to enroll the Gnessin Music College in Moscow.

First Compositions

- Boris, did you create your first pieces while studying at the Music College? One should mention that in the USSR, if compared to other countries, the music colleges represented a real smithy of talents which was providing the orchestras with high-qualified and talented musicians and the music schools – with teachers. What memories do you have of those years?

The years at Music College had prepared me a lot. The knowledge and skills that I had learnt there helped me later at the Gnessin Institute (Academy of music) to spend less time preparing to Music Theory classes and exams and to concentrate on Composition, Orchestration (class of prof. N.I.Peiko) and Polyphony (which was taught by prof. G.I Litinskiy like an additional Composition course).

As an addition to my studies, I used to learn a lot due to the vivid concert life of Moscow. At my first two years at the Music College, my composition teacher was O.K. Eiges – a wonderful musician, composer and pianist (he gave up teaching later). As for my compositions written at the college, I managed to keep two of them – “The little Prince” and “Sonata-Ballada” (both were published later).

But speaking about me becoming a real composer, it happened due to my studies at the class of N.I.Peiko. I am happy to have been granted the chance to work with this sometimes very strict (sometimes even rigid) and critical teacher. Even now, while working on a new piece, I try my best to see it from his point of view and to leave out everything redundant or unsuitable.

Speaking about a noticeable success in composing while being a student, I should mention my cantata “Khatyn” for choir, piano and percussion. This piece won first prize at the All-Union Student’s Composer’s Competition. Besides, another important event happened in my life that time. While preparing the performance of my cantata, I asked percussion department students from Vladimir Pavlovich Shteiman’s class for help. Thus, I started to be “known” in this class and made percussion orchestrations for such pieces as “Plaintive Song” by K.Lyadov and the 4th part of “Capriccio Espagnol” by Rimski-Korsakov.
I wrote a piece for vibraphone for Volodya Kalabanov, one of the best Shteiman’s students that time. Being in Israel, I was surprised to know that it was used as an obligatory piece at one of All-Russia competitions later.
If it wasn’t for my contacts with the Shteiman class, the percussion parties in my partitions would look much different.



The world of wind instruments revealed, or the forgotten notes…

It seems to me I was a third-year student when the chair of composition and the chair of wind instruments decided to give us a task to write small pieces for wind instruments. I wrote a piece for trumpet (class of T.A. Dokshitser) and one more for tuba (class of V.N. Dosadina). These were my first steps in the world of wind instruments, which had been unknown for me before.
I don’t know where these pieces are now. I didn’t have a chance to make a copy that time,
I gave the original scores away, and I didn’t keep any drafts. They might still be found somewhere actually. It would be interesting for me to take a look at them now.

Being a fourth-year student, I wrote a one-movement concert-poem for sax and string orchestra (plus three trombones and tuba) and found the courage to ask the famous Soviet sax player Margarita Shaposhnikova to play it. To my surprise, she did agree! And she performed it in a superb way. Not with the orchestra though, just with piano.

The new and the old contacts

- So, you did gain some success while still being a student in Moscow, didn’t you? Tell us a little more about it. Do you still keep in touch with some Russian musicians, composers and conductors?

I have an old friend in Moscow – we made friends while being students. It is Vladimir Dovgan, who is both – an amazingly honest and kind-hearted person and a very deep, serious and sincere composer. I love his music very much; it makes you feel the sincerity of the author’s thoughts and feelings – a thing that is often missed in modern music.
Since I was living in Israel I'd established tight professional contacts with musicians from Saratov- Professor of Trumpet Class Saratov Musical Academy , a founder and the only musical director of the "Volga Band" Wind Orchestra, Anatoly Selyanin, conductors Arcadiy Shur & Kiril Ershov, as well as the "Brand Brass" Ensemble director, Oleg Abramov. "Volga Band" is a wonderful musical collective of a very high performance level. This perfect band performed most of my pieces for wind orchestra. And for "Brand Brass" Ensemble I prepared a chamber version of my orchestra piece "Dedicated to Marc Chagall", which they played in Russia and abroad.

My pieces have also been performed in Orenburg.

Due to the conductor Lev Arshtein (who is currently living in Israel), I managed to establish contacts with a group of very good musicians - Belgorod Philarmonic Society Symphony Orchestra. The have already performed my symphonic poem “A Song of Ascents”once and I am looking forward to our further cooperation.

For family reasons

- You happened to have spent a few years in Tajikistan, in Dushanbe. How did you get there and what kind of experience (speaking first of all about creative experience) did it give you?

How did I get there? As easy as a pie. Being a student, I married a co-student from Dushanbe, and after graduating from Gnessin Institute we moved to Tajikistan.
For twelve years I had been teaching, working as a consultant at the Union of Composers and even as the second conductor at Tajikistan TV and Radio Folk Instruments Orchestra.

What kind of inspiring experience did I derive from that period of life? I guess the main thing I learnt there was the ability to feel and percept the peculiarities of an unknown part in the world of music, in order to mix them with my own style later and make them a part of my being. I don’t think I would be able to write my “Wind of Yemen”, “Exile”, “From 1001 nights” and some other pieces if it hadn’t been for my experience there.

Rubber shoes for horse-riding

- In 1990 you repatriated to Israel. How did it feel at first? How do you feel in this country now?

I spent the first two years living in kibbutz Daphna not far from the Lebanese border. By the way, it is a magnificent place! We were learning Hebrew there, and it was the time when I started working at a shoe factory – I was making rubber shoes for horse-riding.
The country provided us with a certain financial aid, but we had to earn some money for our first mortgage loan. I was forced to work from 4a.m. to 4p.m. In fact, one should work 8 hours a day, but I was paid more if I was working overtime.
After my day at work, I took some time for rest and started composing. I wasn’t ashamed of working at the factory. It was clear to everyone that it was only for a short period of time and that I do it the way all repatriates do before finding their own path in this new world. There is no wonder one often says in Israel: “Any kind of work can bring respect for the one who does it”.

“This land helps the ones who love it”

- Indeed, in two years’ time I started working as a musician - Boris Pigovat continues his narration. The Ministry of Repatriation and the Ministry of Culture developed a special program on creating jobs for the composers from the former USSR. Special jobs were established at Israeli music schools for children – the so-called “conservatoires” (the word doesn’t have to do anything with the conservatoires in Russia! These education establishments are called “conservatorion” in Israel). This was the job for a “composer-in-residence”, as it was called, and I started working there plus accepted the job of a string orchestra conductor at the conservatorion of Kyriat Bialik - a small town in the North of Israel, not far from Haifa.
I am still working there. This orchestra is my creative lab. Nearly all of my pieces had been played by these kids first, and only after that they were performed by professional orchestras in Israel and abroad.
When I analyze all the pieces I wrote before immigrating to Israel, I can say only 6 or 7 of them could be compared to the things I wrote after the USSR collapsed. The only way I can explain it is that the new land, new reality and new atmosphere have made a huge influence on me, although I didn’t feel any musical influence during my first years in Israel.
For the first two years in kibbutz Daphna I had been out of touch with music centers and orchestras. However, even the things I wrote that time are much different from everything I did before: it felt like some bridges were burnt, giving vent to some new energy.

The pieces I wrote in Israel seem to have a different destiny. I’ve been thinking about it recently and according to my calculations, they have been performed in more than 25 countries by both Israeli and foreign musicians. It feels like this land helps those ones who love it; it makes people free, revealing and strengthening their hidden potential. One more thing I feel grateful to Israel for is that my Requiem “Holocaust” for viol and orchestra was written here, and I consider it to be the most important piece I’ve ever written.

In Israel, I acquired my doctorate at Bar-Ilan University. Prof. Andre Haidu was my academic advisor. I composed the oratorio “Jeremiah’s Lamentation” and defended the thesis “Melodic patterns in K. Penderecki’s Passion by Luke”.
I was finishing my postgraduate studies at Gnessin Music Institute in 1983-1986 with N. I. Peiko being my academic advisor. I wrote “Musica Dolorosa” for orchestra at the end of my studies there.


A young orchestra

- “The Orchestra” is a magazine for the ones who know and love wind music. That is why it is interesting to know how many pieces for wind instruments you have written.

I’ve written a lot of pieces for wind orchestra. All of them were created after 1997. Before 1997, I had a cold attitude towards wind orchestra. To me, it was an orchestra playing marches, quodlibets, song variations etc.
Things changed when I met a wonderful musician – Mikhail Delman, Petah Tikva conservatoire orchestra conductor. He was the one to show me the amazing world of modern wind orchestra.
Suddenly, I found out there is plenty of good professional orchestras which perform both – pieces for wind orchestra and wind orchestrations of such things as Debussy’s “La Mer”, Maler’s “Symphony #3”, Rimsky-Korsakov’s “Capriccio Espagnol”, Tchaikovsky’s “Romeo and Juliet” and “Francesca da Rimini“. The orchestrations are so well-crafted that one doesn’t feel the lack of string instruments there. Moreover, some wind bands include not only basses (which are already common in many wind bands) but cellos as well. Such orchestras go under other names – “Symphonic Wind Band”, “Symphonic Band”, “Wind Symphony”. In fact, I started learning to orchestrate for such bands from scratch, I would even say I started thinking other way while working with such groups.

There is a great bulk of work for composers there, plus such orchestras feel a great need for original symphony works – emphasis on “symphony” – for pieces that could be really called “symphony pieces” due to their spirit, structure and level.

Originally, I used to write my pieces for the Petah Tikva Conservatoire Symphonic Band where I’ve been working as a “composer-in-residence” for 10 years.

This orchestra is a great creative lab for me, and I am happy to write for them.

Sometimes it seems like these guys don’t know the word “impossible”. The pieces I wrote for them were estimated by professional conductors later – e.g., Dennis Johnson who had been WASBE president for many years. The pieces were estimated due to the 6-point scale and rated “5.5+” and “6”. It was an “etgar” – a challenge for the kids, and they were accepting it and doing their best! Only after that were they performed by professional and University orchestras in America, Europe and even Japan (Tokyo Kosei Wind Orchestra at ACL festival in Tokyo, 2003).
I currently am a member of WASBE, too. As for the Petah Tikva children orchestra, I still work with them, they perform nearly all of my new things (except for the poem “Song of the sea” that I wrote specially for Dennis Johnson for his concert at Carnegie Hall and “The Idyll” that he has performed recently). I wouldn’t even say they are “children orchestra” – I’d rather all them a “young orchestra” instead. I can’t help admiring the way they work – they show amazing diligence and fill the music with their emotions. The orchestra has recorded 4 CDs in which you can hear my pieces.

Note

The Petah Tikva Conservatoire Symphonic Band is a laureate of many prestigious wind music contests and festivals. This orchestra regularly wins first prizes at various competitions in Israel and abroad, e.g. first prize in Kerkrade (the Netherlands) , Zurich and Interlaken (Switzerland), second prize in Valencia (Spain). The band held concerts in the USA (Chicago), Norway and Austria.
The conservatoire provides world orchestras with excellent musicians, such as M.Timoshin and A. Vainer (flute), Israel Defense Forces Orchestra soloists, All-Israel Young Musicians Contest laureates; S. Berger (French horn) – Frankfurt “Ensemble Modern” member, Sh.Bryl (clarinet) , who graduated from Lübeck Academy of Music and won the competition in Geneva in 2007, B. Kerzman (trumpet) – Staats Oper musician (Germany), M. Meerovich (clarinet) – Beersheba Symphony Orchestra soloist, and others.
This year, they work on the overture “Night on bald mountain” by Mussorgsky, “Ciaconna” from “Partita #2 in d minor” by Bach (orchestration by M. Delman), “Symphony #5” by G. Mahler (part 1) as well as on other pieces.

The band has a great support from the conservatoire directors E.Alon and the mayor of Petah Tikva Y.Ohayon.

The Saratov Band
Boris Pigovat has played a significant role in the life of “Brandt Brass Band”, the famous wind band from Saratov by writing a piece specially for them. Today, it is one of the most popular wind bands in Russia. “Brandt Brass Band” has won serious prizes at several international competitions and festivals. This is the only 10-members brass band in Russia.
As the band was planning to take part at the “Brass festival” in Germany, Boris Pigovat made a chamber version of the “Jewish Rhapsody” (“Dedicated to M.Chagall”) for them. The world premiere of this piece took place at the festival’s final concert.
The musicians from Saratov felt the peculiarities of Pigovat’s style at once – they couldn’t help noticing the brightness, emotionality and originality of his music, created under the influence of Israeli melodies.
«We are working on creating new common compositions and hopefully, we will please our spectators with Boris Pigovat’s brand new pieces next season - Boris Pigovat’s colleagues from Saratov say. – At first, we got acquainted with his music. We heard a lot of his works at the “Volga Band” Jewish concert. We were impressed by the depth of this music! At the same time, we realized we could show our technical and musical skills with the help of his works. Strange as it may seem, we have never met this composer in flesh. However, we often communicate by e-mail and by phone. He is interested in our news, and we try to perform his piece “Dedicated to M.Chagall” (that he wrote for us) practically everywhere. Pigovat is in high demand not only in Israel. We discuss our further cooperation, we wouldn’t want to play something primitive – we crave for the global things this author creates!

Israel, Germany, Music

- You have dedicated a great bulk of music to the Holocaust. What does it mean for you? Why do you feel for this tragedy? I should say that I was deeply impressed by your “Babi Yar”, by the beauty and the psychological depth of this music. The influence of this music is great: it makes us, who hadn’t experienced that terror, shiver and numb.

- I would say that tragic topics represent an eternal topic in the world of art and an endless source of inspiration for composers, musicians, artists…


An extract from a newspaper:
“The Babi Yar commemoration evening organized by the embassies of Israel and Germany took place in the National Philharmonic Society of Ukraine. The guests had a chance to hear the Requiem “Holocaust” written by the Israeli composer Boris Pigovat”.

- Our embassy decided to organize several intercultural projects, dedicated to the anniversary of these dreadful events, - Israeli ambassador in Russia Anna Azari told us. It turned out that the embassy of Germany was also going to arrange a concert those days. We decided to unite our efforts and thus we turned it into an intercultural event with the National Symphony Orchestra of Ukraine conducted by Roman Kofman, the viola soloist Rainer Moog from Germany; besides, the Requiem “Holocaust” was written by the Israeli composer Boris Pigovat, and the symphony “Yellow starts” – by the famous Russian composer Isaak Schwartz.
Boris Pigovat didn’t conceal he was touched by the fact the world premiere of his Requiem would take place in Kiev. He confessed that he was feeling an enormous pain while working on this piece, and this pain has penetrated into music. He had been working on it for a year and a half, and it was a real torture taking into account that Babi Yar had become a grave for his close relatives murdered by the Nazi on September 29, 1941.
He made the structure of his work similar to the one of a traditional Catholic Dead Mass and its character similar to a special Memorial Prayer (“Yizkor”) which is dedicated to 6000000 victims of the Holocaust and which is recited in the synagogues four times a year according to the Jewish tradition. That is why the Requiem “Holocaust” combines two religious traditions – the European one and the Jewish one.
“The requiem “Holocaust” has a great future! The piece by Boris Pigovat is very complicated and yet not pretentious; at the same time it is simple and yet not primitive; it is the kind of music that comes from the heart!” – thus were the reviews.
As it was with the Saratov musicians, Boris Pigovat established contacts with maestro Roman Kofman by phone. Later, Boris came to Kiev and was present at all the the National Philharmonic Society Orchestra rehearsals.
The Israeli composer has highly appreciated the work of his Ukrainian colleagues. “Their warm attitude toward my music is very important for me. I felt their attitude the moment I heard the way they were performing my “Requiem” – said the composer.”
The ambassador of the Federal Republic of Germany Dietmar Stüdemann emphasized:
“Our intercultural meeting showed that we understand each other very well and that thus we can build a cultural bridge uniting people from different countries. Music knows no borders, it needs no explanations and it possesses a great emotional power”. Many heads of other states were present at the event. After the concert, some spectators came up to the conductor Roman Kofman and the composer Boris Pigovat to thank them face-to-face. The most repeated words and phrases that evening were “great, wonderful!” and “This is just amazing, thank you for introducing this music to us!


The version for Giora

-Tell us a little about your contacts with the famous clarinet player Giora Feidman, who is known to be the best klezmer music performer.
- It all started around ten years ago, when I first met the great clarinet player Giora Feidman and he gave me his CD. In fact, this was the end of our communication. At least he couldn’t recall it when I met him seven years later. And to me, listening to his CD was a revelation. Under the influence of his breathtaking performance I wrote the piece “Tzfat” - a klezmer rhapsody for trombone and wind orchestra. As it was already mentioned, Tzfat is the place where the annual Klezmer Festival is held.
The reason I had chosen trombone was obvious – the Petah Tikva Consevatorion had a very good trombone player that time – I’m talking about Dotan Dor. Later, I made one more version for violin and string orchestra. Giora Feidman knew nothing of this piece, we hadn’t met each other for 7 years.
Then, when we met three years ago, I showed him my version for violin and string orchestra. He liked it a lot and decided to play it.
Apart from the wish to rename the piece due to its spirit, he also asked me about a thing most composers seldom their permission to – Feidman wanted to improvise instead of playing the slow introduction I wrote. Today, this piece exists in two versions – the basic one and the “the version for Giora”. This is the way the score is entitled, to avoid being confused with the other one.

Struck by an obvious thing

While reading Boris’s answers to my questions, I suddenly was struck by an obvious thing.
A great number of both musicians and other talented people also did not succeed at enrolling in the schools they had chosen and yet became famous later!
One should mention the way Pyotr Solomonovich Stolyarsky, the headmaster of the school Boris Pigovat didn’t enroll in, was searching for new talents. Had Boris enrolled in his school, Stolyarsky would have surely played a great role in his future! And Pigovat’s life would have gone a slightly other way, he could have gained even more success…
Stolyarsky was a wonderful teacher. He was “bringing children up” in a musical way. He used to say that a good fabric needs a good tailor”.
Unfortunately, this tailor didn’t get the chance to work with such delicate, although a little “rough-textured” fabric as the little Borya Pigovat was…

Not for the sake of rewards…

- You are a laureate of a great number of many prestigious Israeli and international contests and competitions. Tell us something about your awards, please.
- Well, I wouldn’t say I have a “great number» of them. While living in the USSR, I sent my piece for trombone quartet to a contest in Hungary and got an “Honors Diploma”. In fact, I won the third prize, because the first prize wasn’t awarded to anyone. Being in Israel, I was twice awarded the ACUM Prize (ACUM is similar to American ESCAP) and the Prime Minister of Israel Award. These are all of my prestigious awards so far.
Endnotes
The list of Boris Pigovat’s works includes: the oratory “Eichah” (“Jeremiah’s Lamentation”) for reciter, soprano, choir and orchestra (2001); Symphony #1 (“The Memorial”) for symphony orchestra (1987); Symphony #2 for string orchestra (1989/90); “Musica Dolorosa” for chamber orchestra (1987); “Jerusalem” – a fantasy for symphony orchestra (1993); “Tachanun” (“Supplication”) for symphony orchestra (1996); “Massada” – a poem for symphony wind band (1997), “Dies Irae” – a poem for symphony wind orchestra (2001); “On Mount Sinai” – a poem for symphony wind band (2004); “Four Fairy-Tales” for symphony wind band (2005); “Nigun” for string orchestra (1996); “Toccata” for string orchestra (1997), “Sonata for piano” (1988); “By the rivers of Babylon” for choir a capella (1991); “Prayer” for violin (or viola) and piano (1994); “Shulamit” for flute, bassoon and harp (1996); “Wandering Stars” for harp (1999) and many others.
Boris Pigovat has created so many different pieces! However, he defines only some of them as his favorite. Why? Surprisingly, he cannot answer this question himself. To understand it better, one needs just to listen to his music!

Б.Турчинский
Вслушиваясь в его музыку
«Наиболее важными событиями своей творческой жизни я считаю премьеру «Холокост-Реквиема» в Киеве в 2001-м году (к 60-й годовщине трагедии Бабьего Яра) и исполнение этого же сочинения в Новой Зеландии в 2008-м году в программе концерта «70 лет событий «Хрустальной Ночи» (в память о событиях, с которых началась трагическая история Холокоста). Также для меня очень важна премьера «Песен моря» в Карнеги-Холле и исполнение симфонической картины «Ветер Йемена» такими замечательными духовыми оркестрами, как Tokyo Kosey Wind Orchestra (2004 год, международный фестиваль в Токио) и «La Armonica» Буньоль, Валенсия (2010 год, концерт «Mano a mano»).
Так вкратце ответил израильский композитор на мой вопрос о главном в его творческой биографии.
Вообще же, он так глубок и интересен, композитор Пиговат, что одним коротким вопросом и одним коротким ответом не определить этого мастера и не постичь его творчество... Поэтому вопросов ему было задано много.
Созвучие
«Борис Зеликович Пиговат — композитор, преподаватель, доктор Бар-Миланского университета (2002 г.), член Союза композиторов Израиля. Родился в Одессе, закончил теоретико-композиторское отделение Московского музыкального училища имени Гнесиных, затем Московский музыкально-педагогический институт имени Гнесиных по классу композиции у профессора Н.И.Пейко».
Так пишет о Борисе Пиговате Википедия и делает забавную, но довольно показательную ошибку. Потому что правильно не «Бар-Миланского», а Бар-Иланского университета.
Не все в мире знают об израильском университете «Бар-Илан», хоть он престижный и довольно известный, зато о Милане – городе-законодателе высокой моды и высокого искусства, «Париже на Апеннинах», знают все! Отсюда и эта ошибка по созвучию…

Этот небольшой казус заставил задуматься о звуках и созвучиях, ассоциациях, без которых в музыке не может быть ничего, – без воображаемых картин, которые рисует в сознании её звучание. У каждого слушателя ассоциации свои, и пояснять их не нужно. В этом вся волшебная притягательность музыки… В музыке ничего не надо объяснять!
… Ну, разве что иногда, и самую чуточку.
Однажды, под впечатлением потрясающей игры великого кларнетиста Гиоры Фейдмана Борис Пиговат написал сочинение «Цфат» – клейзмерскую рапсодию для тромбона и духового оркестра. Российскому читателю стоит пояснить, что Цфат – это город на севере Израиля, где ежегодно проходит фестиваль клейзмеров, и это сочинение было посвящено Гиоре Фейдману.
Позже была сделана версия для скрипки с оркестром, которая очень понравилась Фейдману, и он захотел ее играть (как со струнным оркестром, так и со струнным квартетом). Только он попросил пьесу переименовать – за пределами Израиля не знают, что такое Цфат, и поэтому ее лучше назвать в соответствии с характером музыки – «Еврейская свадьба». Так Пиговат и сделал.
Характер музыки… Да, у музыки есть свой непокорный характер. Об этом и заставила лишний раз задуматься казусная ошибка в Википедии.

Итак, он жил тогда в Одессе…

- Борис, с чего все начиналось? Кто первым увидел в Вас будущего композитора, кто подсказал Вам этот путь? Интересно было бы узнать о Ваших первых учителях!
- После того, как меня не приняли в школу имени Столярского (я не повторил точно предложенные мне ритмические рисунки), я поступил в класс скрипки обычной одесской районной музшколы – ДМШ №4.
Но сказать «обычной» было бы неправильно, ибо во главе этой школы стоял совершенно необыкновенный человек – Владимир Данилович Стаховский, великий энтузиаст музыкального образования. При нем в школе был класс композиции, выпускники получали уроки хорового дирижирования (с возможностью продирижировать школьным хором), а сам он организовал особую группу по теории музыки и сольфеджио, куда мне посчастливилось попасть. Там мы получали знания и навыки, соответствующие объему первого курса теоретического отделения
музыкального училища.
Именно Стаховский убедил моих родителей дать мне возможность попробовать поступить на учебу в Гнесинское музыкальное училище в Москве.
Первые сочинения

- Борис, Ваши первые сочинения пришлись на годы обучения в музыкальном училище? Ведь надо сказать, что в Советском Союзе, в отличие от других стран, было то среднее звено музыкального образования, та кузница, которая давала довольно высокий профессиональный уровень, обеспечивала многие оркестры талантливыми музыкантами, а детские музыкальные школы - преподавателями. Что осталось у Вас в памяти об этих годах?
- В музыкальном училище я прошел прекрасную подготовку. Знания, полученные там, помогли мне в вузе, в Гнесинке, отдавать минимум времени подготовке к занятиям и экзаменам по музыкально-теоретическим дисциплинам и максимально сосредоточиться на композиции, инструментовке (в классе профессора Николая Ивановича Пейко и полифонии (которая в классе профессора Генриха Ильича Литинского была, фактически, еще одним курсом композиции).
Дополнительным фактором моего музыкального образования в тот период была интенсивная концертная жизнь Москвы. Первые два года в училище я занимался по композиции у Олега Константиновича Эйгеса – прекрасного музыканта, композитора и пианиста (позднее он перестал преподавать). Из сочинений училищного периода сохранились два – это «Маленький Принц» и «Соната-Баллада», которые впоследствии были изданы.
Однако композитором меня сделали годы учебы в классе Н.И. Пейко.
Я счастлив, что судьба даровала мне общение с этим необычайно строгим (иногда даже суровым) и принципиальным учителем. Даже сейчас, во время работы над сочинением, я стараюсь увидеть свою работу его глазами и убрать все лишнее или недостойное.
Если говорить о значительном творческом успехе в период учебы, то это моя
кантата «Хатынь» для хора, фортепиано и ударных инструментов. Работа победила на Всесоюзном студенческом композиторском конкурсе. Тогда же произошло еще одно знаменательное для меня событие. Готовя исполнение кантаты силами студентов института, я обратился за содействием к ударникам – ученикам класса Владимира Павловича Штеймана. Так я стал в этом классе «своим человеком», сделал обработки для ансамбля ударных инструментов таких произведений как «Протяжная» К.Лядова и 4-я часть «Испанской Рапсодии» Н.Римского-Корсакова.
Для Володи Калабанова – одного из лучших учеников Штеймана в тот период – я написал пьесу для вибрафона соло, которую потом, как я узнал совершенно случайно уже будучи в Израиле, использовали как обязательное произведение на одном из Всероссийских конкурсов.
Если бы не эти контакты с классом Штеймана, партии ударных инструментов в моих партитурах выглядели бы по-другому.
Мир духовых инструментов, доселе непознанный,
или Забытые ноты…
Кажется, я был на третьем курсе, когда кафедры композиции и духовых инструментов решили, что студенты-композиторы должны написать небольшие сочинения для духовых инструментов. Я написал одну пьесу для трубы (класс Т.А. Докшицера) и еще одну – для тубы (класс В.Н. Досадина). Так началось мое вхождение в доселе малознакомый мне мир духовых инструментов.
Где эти пьесы сейчас, я не знаю. Тогда не было возможности скопировать, я отдал оригиналы исполнителям, а черновики не сохранил. Может быть, где-то эти ноты лежат – мне было бы интересно на них взглянуть сейчас.
А на четвертом курсе я написал одночастный концерт-поэму для саксофона и струнных (плюс три тромбона и туба) и «набрался наглости» попросить исполнить это сочинение известную советскую саксофонистку Маргариту Шапошникову. И, что удивительно, – она согласилась! И прекрасно сыграла, правда, не с оркестром, а с фортепиано.


Творческие контакты – старые и новые…
- На годы учебы в Москве пришёлся заметный творческий успех. Давайте поподробнее об этом. Сохранились ли у Вас творческие связи с российскими исполнителями, композиторами и дирижерами?
- У меня в Москве есть старинный друг, еще со студенческой скамьи – композитор Владимир Довгань, удивительной душевной чистоты человек и очень глубокий, серьезный и искренний композитор. Я очень люблю его музыку, в ней есть подлинность чувства и мысли, чего мне так часто не хватает в современной музыке.
Уже из Израиля я установил очень хорошие творческие контакты с музыкантами из Саратова – профессором класса трубы Саратовской Академии музыки, создателем и бессменным руководителем духового оркестра «Волга-Бэнд» дирижёром Анатолием Селяниным, дирижёрами Аркадием Шуром и Кириллом Ершовым, а также руководителем Brand Brass ансамбля Олегом Абрамовым. «Волга-Бэнд» - прекрасный музыкальный коллектив, обладающий высочайшим исполнительским уровнем. Этот оркестр исполнил почти всё, что мной написано для духового оркестра. А для ансамбля Brand Brass я сделал камерную версию моей оркестровой пьесы «Посвящение Шагалу», которую он играл как в России, так и за рубежом.
Мои сочинения исполнялись также в Оренбурге.
Благодаря живущему в Израиле дирижеру Льву Арштейну у меня завязался творческий контакт с очень хорошим коллективом – симфоническим оркестром Белгородской филармонии. Они уже играли мою симфоническую поэму «Восхождение», и я надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
По семейным обстоятельствам
- Волею судьбы Вы оказались в Таджикистане, в Душанбе. Как Вы попали туда и чем знаменателен для Вас этот период жизни - прежде всего, естественно, творчески?
- Как я попал в Таджикистан? Очень просто. Будучи студентом, женился на однокурснице, жительнице Душанбе, и после окончания института им. Гнесиных мы распределились в Таджикистан.
В течение двенадцати лет я там преподавал, работал консультантом в Союзе композиторов, и даже какое-то время – вторым дирижером оркестра народных инструментов Таджикского телевидения и радио.
Что мне как композитору дал этот период жизни? Главное – умение воспринять и прочувствовать закономерности незнакомого для меня музыкального пласта (можно даже сказать, музыкального мира) с тем, чтобы потом преломить эти характерные черты сквозь призму моего собственного стиля. Я думаю, без этого приобретенного мной опыта не было бы таких моих произведений как «Ветер Йемена», «Изгнание», «Из 1001-й ночи» и некоторых других.
Резиновые сапоги для конного спорта
- В 90 году Вы репатриировались в Израиль. Как сложилась Ваша судьба в первые годы? Как сегодня Вы себя чувствуете в этой стране?
Первые два года я провел в кибуце Дафна рядом с ливанской границей. Кстати, удивительной красоты место! Там мы учили иврит, там я начал работать на обувной фабрике – отливал резиновые сапоги для конного спорта. Государство дало нам финансовую помощь для проживания, но необходимо было заработать на первый взнос для покупки квартиры. Работать приходилось с 4-х утра до 4-х дня. Вообще-то рабочий день – 8 часов, но сверхурочно платили больше.
После работы я немного отдыхал и приступал к сочинительству. Я не стеснялся того, что работаю не по специальности. И я, и все окружающие прекрасно понимали, что это временный этап в жизни и что я иду обычным путем репатрианта, прежде чем обрету свое место в новом для себя мире. Недаром в Израиле бытует выражение: «Любая работа приносит уважение выполняющему ее».

«Эта земля помогает тем, кто ее любит»
- И действительно, через два года я уже начал работать как музыкант, - продолжает свой рассказ Борис Пиговат. - Министерство по делам репатриантов и Министерство культуры разработали специальную программу трудоустройства композиторов из бывшего СССР. Были созданы особые композиторские ставки при израильских детских музыкальных учебных заведениях – консерваториях (не путать с консерваториями в России! Тут, в Израиле, их называют «консерваторион»). Это была должность вроде «composer-in-residence» (в переводе с иврита – «домашний композитор»), и я начал работать таким «домушником» (да простят мне это слово) и дирижером струнного оркестра в консерваторионе в маленьком городке Кирьят-Бялик на севере Израиля, рядом с Хайфой.
Продолжаю там работать и сейчас. Этот оркестр – моя творческая лаборатория. Почти все мои сочинения для струнного оркестра были сначала исполнены этими детьми, и лишь потом – профессиональными оркестрами в Израиле и за его пределами.
Сейчас из всей музыки, написанной до приезда в Израиль, я оставляю в общем списке всего 6-7 произведений, которые по своему уровню могут приблизиться к «постсоветским» опусам. Объяснить это иначе, чем общим воздействием новой действительности, иной земли, иной атмосферы, я не могу, так как поначалу, переехав в Израиль, никакого музыкального влияния я не испытывал.
Первые два года, живя в кибуце Дафна, я был оторван от музыкальных центров и коллективов. Тем не менее, даже вещи этих лет уже значительно отличаются от всего, что я писал раньше: словно были сорваны какие-то запоры и высвободились ранее скованные силы.
И судьба у произведений, созданных в Израиле, тоже другая. Я недавно прикинул, что эти сочинения прозвучали более чем в 25 странах – в исполнении как израильских, так и местных музыкантов. У меня ощущение, что эта земля помогает тем, кто ее любит; она раскрепощает человека, выявляет и усиливает его скрытые потенции. Я благодарен Израилю ещё и за то, что именно здесь мною написано произведение, которое я считаю самым важным своим созданием – Реквием «Холокост» для струнного альта и симфонического оркестра.
В Израиле я защитил докторскую дисертацию в Бар-Иланском университете, у профессора Андре Хайду. Композиция - оратория «Плач Иеремии». Теоретическое исследование - «Мелодические модели» в «Страстях по Луке» К.Пендерецкого.
Аспирантуру закончил в институте им.Гнесиных – заочно, у Н.И. Пейко в 1983-1986 годах. Завершал «Скорбной музыкой» для симфонического оркестра

Молодое исполнение
- Наш журнал «Оркестр» во многом обращен к знатокам и любителям духовой музыки. Исходя из этого, хочется узнать, сколько произведений написано Вами для духовых инструментов?
Мною написано довольно много сочинений для духового оркестра, причём, все – после 1997 года. До этого периода мое отношение к этому составу было прохладным. Для меня это был оркестр, исполняющий марши, попурри, вальсы, фантазии на темы песен и тому подобное.
Все изменилось, когда я познакомился с одним замечательным человеком – дирижером оркестра консерватории израильского города Петах-Тиквы Михаилом Дельманом. Он открыл для меня совершенно новый и удивительный мир современного духового оркестра.
Я вдруг узнал, что есть замечательные профессиональные коллективы, играющие не только произведения, изначально написанные для этого состава, но уже давно практикующие исполнение блестяще сделанных переложений таких сочинений, как «Море» Дебюсси, 3-я симфония Малера, «Испанское каприччио» Римского-Корсакова, «Ромео и Джульетта» и «Франческа да Римини» Чайковского. Эти партитуры сделаны так, что не ощущается недостатка от отсутствия струнной группы. Тем более что в ряде духовых оркестров, помимо давно узаконенных контрабасов, уже существует и группа виолончелей. Подобные оркестры уже называются по-другому – Symphonic Wind Band, Symphonic Band, Wind Symphony. Я начал фактически заново учиться оркестровать для духового оркестра, а точнее - стал по-другому мыслить для этого состава.
Здесь есть огромный потенциал для композитора, тем более что такие оркестры испытывают острую потребность в качественных оригинальных симфонических, подчеркиваю - симфонических по духу, материалу и уровню развития - сочинениях.
Изначально свои произведения я писал для духового оркестра консерватории Петах-Тиквы, где я уже более 10 лет работаю как composer-in-residence.
. Это молодой, но прекрасный коллектив, с высоким исполнительским уровнем подготовки, и сочинять для него – подлинное удовольствие.
Иногда, кажется, что эти ребята не знают слова «невозможно». Произведения, которые я писал для них, затем оценивались профессиональными дирижерами, например, Деннисом Джонсоном, до недавнего времени – председателем WASBE, Всемирного объединения духовых оркестров и ансамблей. Они оценивались по существующей шестибалльной шкале как соответствующие уровням 5, 5 с плюсом и 6.
Для детей это был «этгар» - «вызов», они его принимали и справлялись! А уже потом эти произведения исполнялись профессиональными и университетскими, что близко по уровню, оркестрами Америки, Европы и даже Японии (Tokyo Kosei Wind Orchestra на фестивале ACL в Токио в 2003 году).
Сейчас я тоже стал членом WASBE, контактирую со многими дирижерами и оркестрами.
Что же касается детского оркестра из Петах-Тиквы, с которого все началось, то я по-прежнему продолжаю с ним работать, вижу в нём серьёзного партнёра, оркестр осуществляет почти все мои премьеры (за исключением поэмы «Песнь моря», которую я написал по заказу Денниса Джонсона для его концерта в Карнеги-холле, и недавно исполненной им же «Идиллии»). Их исполнение нельзя назвать «детским», а можно только «молодым» - столько души, эмоционального огня и просто старания они в это вкладывают! Оркестром записано четыре диска, на которых звучат и мои сочинения.
Справка
Оркестр консерватории Петах-Тиквы является лауреатом многих престижных конкурсов и фестивалей духовой музыки, постоянно занимает первые места на конкурсах в Израиле, среди его достижений - первые места в Керкаде (Нидерланды), Цюрихе и Интерлакене (Швейцария), второе место в Валенсии (Испания). Оркестр побывал с концертами в США (Чикаго) в Норвегии, Австрии
. А среди выпускников консерватории - такие замечательные исполнители, как М. Тимошин и А. Вайнер (флейта), солисты оркестра армии обороны Израиля, лауреаты Всеизраильского конкурса молодых исполнителей, С. Бергер (валторна) — музыкант ансамбля современной музыки во Франкфурте, Ш. Брил (кларнет) — выпускница Академии музыки в Любеке (Германия), победительница на женевском конкурсе в 2007 году, Б. Керцман (труба) — музыкант Штаатс Опер (Германия), М.Меерович - солистка-кларнетистка симфонического оркестра гор. Бэер-Шева.
Об уровне оркестра консерватории говорит и его репертуар. Взять хотя бы произведения, исполняемые коллективом в этом году: М.П.Мусоргский увертюра «Ночь на лысой горе», И.С.Бах «Чакона» из 2-й партиты ре-минор (аранжировка М.Дельмана), Г.Малер 5 симфония (1 ч.), также в талантливой аранжировке М.Дельмана, и другие произведения…
Большую поддержку коллектив оркестра получает от дирекции консерватории в лице Э.Алона и мэра города Петах-Тиква И.Охайона.

Музыкантам Саратова

Борис Пиговат сыграл заметную роль в истории знаменитого саратовского «Брандт Брасс ансамбля», написав произведение для его репертуара. Сегодня это один из популярнейших коллективов своего жанра в России. «Брандт Брасс ансамбль» уверенно и многозначительно зарекомендовал себя на международных конкурсах и фестивалях. Это единственный музыкальный коллектив России, который работает в жанре брасс-десятки.
Специально для участия саратовских коллег в «Брасс Фестивале» в Германии Борис Пиговат сделал камерную версию «Еврейской Рапсодии» (посвящение Марку Шагалу), мировая премьера которой состоялась на заключительном концерте фестиваля.
Саратовские музыканты сразу признали, что музыка Пиговата очень яркая и эмоциональная, пропитанная экзотическими израильскими мелодиями.
«Мы и сейчас работаем над созданием новых совместных произведений и надеемся уже в новом сезоне порадовать слушателей премьерами произведений Бориса Пиговата, - рассказали корреспонденту коллеги израильского композитора в Саратове, - Сначала мы познакомились с его музыкой. На еврейском концерте оркестра «Волга-Бэнд» исполнялось очень много произведений Пиговата. Нас поразила глубина этой музыки! И в то же время, мы поняли, что на его произведениях мы можем показать технические, звуковые возможности своего ансамбля. Характерно, что мы ни разу не виделись с этим композитором лично. Но интенсивно общаемся по электронной почте и по телефону. Он постоянно интересуется, что у нас нового, а мы стараемся показывать его произведение «Посвящение М.Шагалу», написанное для нас, практически везде. Пиговат очень востребован не только в Израиле. Мы обсуждаем рождение новых произведений, не хотелось бы размениваться на какие-то миниатюрки, хочется таких глобальных вещей, как дарит нам этот композитор!»

Израиль, Германия, музыка
- Вы неоднократно в своем творчестве обращаетесь к теме Холокоста. Что она для Вас? Почему трогательно близка Вам эта тема? От себя лично скажу, что, слушая «Бабий Яр», я был потрясен и покорен красотой музыки, глубиной ее психологического содержания. Воздействие на слушателя огромно, это заставляет нас, не знавших ужасов Холокоста, содрогнуться и замереть в памятном молчании.
- Я так отвечу на этот вопрос. Трагическая тема — вечная тема в искусстве и мощная подпитка творчества композиторов, музыкантов, художников…
Из газет:
«В Национальной филармонии Украины прошел вечер посольств Израиля и Германии, посвященный трагедии Бабьего Яра. На вечере был исполнен Реквием «Холокост», который написал израильский композитор Борис Пиговат»
- Наше посольство решило сделать несколько проектов в области культуры, связанных с этой печальной датой, — рассказала посол государства Израиль в России Анна Азари. - Параллельно и не зависимо от нас немецкое посольство тоже собиралось провести концерт в эти дни. Мы объединили творческие усилия, и получилась международная акция. Национальный симфонический оркестр Украины и дирижер Роман Кофман — из Украины, солист-альтист Райнер Мог — из Германии, Реквием «Холокост» написал израильский композитор Борис Пиговат, а симфония «Желтые звезды» — детище знаменитого российского композитора Исаака Шварца.
Борис Пиговат не скрывал своего волнения оттого, что мировая премьера его произведения состоялась именно в Киеве. Он рассказал о том, что, когда писал «Реквием», то пережил огромную внутреннюю боль, которая выплеснулась в музыке. Работа растянулась на полтора года и шла очень мучительно. К этому примешивались и личные переживания композитора: ведь в Бабьем Яре – могила его близких родственников, убитых нацистами 29 сентября 1941 года.
Свое сочинение он построил по традиционной структуре католической поминальной мессы и в характере особой Поминальной молитвы («Изкор») памяти 6000000 погибших в Холокосте, которая, по еврейской традиции, читается четыре раза в год. Поэтому Реквием «Холокост», безусловно, относится и к общеевропейской, и к еврейской религиозной традиции.
«Реквиему «Холокост» мы предрекаем большое сценическое будущее! Сочинение Бориса Пиговата сложное, но без вычурности, и в то же время простое, но без примитива, сердечное, искреннее — высокого класса!» - таковы были отзывы.
Как и со своими новыми друзьями – саратовскими музыкантами, с маэстро Романом Кофманом Борис Пиговат познакомился вначале заочно, по телефону. Затем Борис приехал в Киев и присутствовал на всех репетициях Симфонического оркестра филармонии Украины.
Композитор из Израиля высоко оценил мастерство своих коллег – украинских музыкантов. «Очень важно, что они приняли мою музыку и тепло отнеслись к ней. Это чувствуется по их трепетному исполнению «Реквиема», — сказал композитор.
Посол Федеративной Республики Германии господин Дитмар Штюдеманн подчеркнул: «Наш вечер показал, что мы хорошо понимаем друг друга и подобными акциями создаем прочный культурный мост, объединяющий народы разных стран. Ведь музыка безгранична, она понятна каждому и обладает огромной эмоциональной силой». В зале присутствовали представители многих государств. После концерта зрители подходили к дирижеру Роману Кофману и композитору Борису Пиговату со своей благодарностью, и чаще всего на разных языках звучали слова «великолепно, замечательно!», «Это удивительная музыка, спасибо, что вы познакомили нас с ней!»


Версия для Гиоры
- Расскажите о Вашей творческий дружбе со всемирно известным кларнетистом Гиорой Фейдманом — лучшим исполнителем клейзмерской музыки.
- Эта история началась около десяти лет назад, тогда я познакомился с величайшим кларнетистом Гиорой Фейдманом: он подарил мне свой компакт-диск, и на этом пока наше общение закончилось. Во всяком случае, когда мы встретились спустя семь лет, он об этом не помнил. А для меня слушание его диска стало откровением. Под впечатлением от его потрясающей игры я написал сочинение «Цфат» – клейзмерскую рапсодию для тромбона и духового оркестра. Об этом уже говорилось выше, как и о городе Цфате, где ежегодно проходит фестиваль клейзмеров.
Я выбрал тромбон по простой причине – в консерваторионе Петах-Тиквы был в это время очень хороший тромбонист - Дотан Дор. Впоследствии я сделал еще одну версию – для скрипки и струнного оркестра. Гиора Фейдман ничего об этом произведении не знал, в течение семи лет мы с ним никак не пересекались.
И вот, когда мы встретились года три назад, я дал ему послушать версию для скрипки с оркестром. Она ему очень понравилась, и он захотел ее играть.
Кроме просьбы переименовать пьесу в соответствии с характером музыки, последовало ещё одно пожелание. На такие вещи композиторы обычно соглашаются неохотно – вместо написанной мной медленной вступительной части Фейдман хотел играть собственную импровизацию. И теперь это сочинение существует в двух вариантах – основном и «версии для Гиоры». Именно так написано в партитуре и партиях – чтобы не перепутать!
Поражаясь простой мысли

Читая ответы Бориса на мои вопросы, я поразился одной мысли.
Сколько знаменитых в будущем музыкантов, да и вообще - профессионалов в других областях жизни - тоже не поступали с первого раза в выбранные ими учебные заведения - а потом становились знаменитостями на своем поприще!
Вспоминается, как Петр Соломонович Столярский, в чью школу в свое время не поступил Борис Пиговат, отыскивал юные таланты. Уверен: поступи Борис в его школу - был бы Столярский в судьбе Бориса одной из самых знаковых фигур! И творческая судьба Пиговата, возможно, была бы в чем-то другой, может быть, еще более успешной.
Столярский был необыкновенный педагог. Он брал детей на «музыкальное воспитание». Он неизменно приговаривал: «Хорошему материалу нужен хороший портной».
Жаль, не случилось этому портному «кроить» такой блестящий, хоть и грубоватый поначалу, материал, каковым был маленький Боря Пиговат…
Не наград и званий ради…
- Вы являетесь лауреатом многих престижных международных и израильских премий и наград. Расскажите, пожалуйста, о своих наградах.
- Многих наград – это очень громко сказано. Еще живя в СССР, я послал свое сочинение для квартета тромбонов на конкурс в Венгрию, где получил почетный диплом. Фактически это было третье место, так как первую премию никто не получил. А уже в Израиле я дважды получал премию ACUM (это аналог американского ESCAP) и премию Премьер-министра Израиля. Пока это все мои престижные награды.
С полки справочной литературы
Среди многочисленных работ композитора Бориса Пиговата: оратория «Eichah» («Плач Иеремии») для чтеца, сопрано, хора и симфонического оркестра (2001); Симфония № 1 «Мемориал» для симфонического оркестра (1987); Симфония № 2 для струнного оркестра (1989/90); «Musica Dolorosa»для камерного оркестра (1987);»Иерусалим» – фантазия для симфонического оркестра (1993);»Tachanun» («Мольба») для симфонического оркестра (1996); «Массада» – поэма для симфонического духового оркестра (1997), «Dies Irae» – поэма для симфонического духового оркестра (2001); «На горе Синай» – поэма для симфонического духового оркестра (2004); «Четыре сказки» для симфонического духового оркестра (2005); «Нигун» для струнного оркестра (1996); «Токката» для струнного оркестра (1997),
Соната для фортепиано (1988); «На реках Вавилона» – для смешанного хора а капелла (1991); «Молитва» – для скрипки (или альта) и фортепиано (1994); «Шуламит», для флейты, фагота и арфы (1996); «Блуждающие звезды» для арфы (1999) и многие, многие другие замечательные произведения.
Так много разной музыки написано прекрасным композитором Борисом Пиговатом! Но он выделяет из всего многообразия своих сочинений лишь некоторые - как самые любимые. Почему? На этот вопрос убедительно даже он не всегда может ответить словами. Чтобы это понять - просто вслушайтесь в его музыку!

ВЫШЕ ТРУБЫ, ТРУБАЧИ
Автор: Владимир ФАНДРАЛЮК




Если военным музыкантам столицы ближнего зарубежья, города Москвы, нужно еще год потерпеть и поволноваться, прежде чем поздравить народного артиста России, генерал-майора военно-оркестровой службы Николая Назарова с девяностолетием, то их киевские коллеги аналогичный юбилей будут отмечать завтра. Тринадцатого июля 1997 года кавалеру орденов Ленина и Красного Знамени, патриарху украинской военно-духовой музыки, майору Демьяну Литновскому исполняется девяносто лет. «Зеркало недели» поздравляет юбиляра с днем рождения, желает ему крепкого гвардейского здоровья, счастья и удачи. Судя по тому, как Демьян Лукич выглядит, слышит, видит, говорит (в том числе и по телефону), девяносто для него - ерунда. Военные - люди крепкие, стойкие.

Львов в свое время праздновал столетний и все последующие дни рождения Станислава Людкевича. Есть над чем задуматься, пан майор! А мы поближе познакомимся и с самим юбиляром, и с флагманом военно-оркестровой службы Украины - оркестром штаба Краснознаменного Киевского военного округа, тем более, что первым официальным создателем и военным дирижером оркестра штаба ККВО был Демьян Лукич Литновский.

Родился майор Литновский в Молдавии, в украинском селе Севериновка (волостной центр, а ныне районный, носит название Каменка) 13 июля 1907 года. В 1912 году из Житомира в Севериновку переехал дядя Демьяна по отцу военный дирижер Петр Попов, который организовал из своих родственников семейный духовой оркестр. За пределами родственных связей находился лишь один участник коллектива - барабанщик. С шести лет Демьян начал последовательно осваивать различные музыкальные инструменты. Первые четыре года были в полном смысле слова ударными: мальчик досконально освоил малый барабан. Когда Демьяну исполнилось десять лет, дядя перевел его в группу медных духовых инструментов. Вначале был геликон, через год - баритон, еще через год - корнет.

Выступления оркестра пользовались чрезвычайной популярностью во всей округе: свадебные и танцевальные мероприятия нередко проводились за десятки верст от Севериновки. Благодарные земляки не позволяли оркестрантам питаться одним лишь чистым воздухом альтруистического удовлетворения: в те времена с музыкантами принято было рассчитываться сельхозпродуктами. В 1914 г. отец Демьяна, Лука Федорович, плотник и столяр (в оркестре он играл на геликоне), отправился на войну, оставив сыновей Демьяна и Евстратия на попечение матери. Возвратившись с войны в ноябре 1917 г., Лука Федорович узнал, что жена ушла к соседу и успела родить от него ребенка, а все заботы, связанные с воспитанием Демьяна и Евстратия, взял на себя дирижер Петр Попов. Так ее величество Музыка стала приемной матерью мальчиков. Жизненный путь был избран. В 1927 г. Демьян добровольно поступает на службу в духовой оркестр 151-го полка 51-й Перекопской дивизии, играя партию первой трубы, и остался на сверхсрочную службу в должности старшины оркестра. 10 лет спустя полковой трубач Демьян Литновский - в Москве, студент-слушатель кафедры военных дирижеров при Московской консерватории. В мае 1941 г. Демьяна направляют на Дальний Восток, в оркестры погранотряда сопки Ключевской и города Петропавловска-Камчатского. Сдать в Москве выпускные госэкзамены и получить диплом Демьяну Лукичу так и не удалось: в ноябре 1943 г., когда наши войска освободили Киев, Демьяна Литновского вызвали в отдел кадров Московского военного округа и направили в Киев создавать образцовый оркестр штаба Краснознаменного Киевского военного округа. Демьян Лукич Литновский и Эмиль Иосифович Маркус приложили немало усилий, прежде чем оркестр штаба ККВО в 1945 г. получил юридический статус. С 1945-го до 1955 года Демьян Лукич служил в должности военного дирижера, а также преподавателя и начальника курсов школы военно-музыкантских (именно так она называлась) воспитанников. Выйдя в отставку, с успехом руководил духовыми оркестрами заводов «Красный резинщик» и «Коммунист», отметил золотую и платиновую годовщину свадьбы с супругой - Литновской Марией Семеновной (1912-1994). Сыновья: Валентин - ведущий звукорежиссер Украинского радио, Станислав - майор ракетных войск ПВО. Вышеупомянутый брат юбиляра Евстратий Литновский много лет служил старшиной оркестра Одесской военно-морской базы Черноморского флота. Умер несколько лет тому назад.

Наш рассказ о юбиляре будет воспринят убедительнее, если назвать имена виднейших деятелей рассматриваемого жанра, вспомнить о кульминационной точке «золотой» эры военно-оркестровой службы Украины и оркестра штаба ККВО, у истоков которого стоял наш юбиляр.

Начальники военно-оркестровой службы советского периода (1945-1991): Владимир Гурфинкель, Стефан Творун, Эдуард Парсаданян, Иван Ладановский, Эмиль Маркус, Александр Данилов, Александр Веревкин, Валерий Богданов, Геннадий Григорьев.

Начальники оркестра штаба ККВО: Демьян Литновский, Эмиль Маркус, Василий Рязанцев, вновь Маркус, Глеб Кузнецов, Василий Охрименко (и.о.), Петр Мирошниченко, Анатолий Кузьменко, Алексей Баженов, Валерий Винников.

Вспоминает н.а. Украины Василий Охрименко: «В период, когда начальником военно-оркестровой службы был Маркус, киевские военные музыканты покорили высочайшие вершины, как союзные, так и зарубежные. Это были годы расцвета».

Однажды Эльдар Рязанов заметил, что очень плохим кинорежиссером не мог бы стать хотя бы потому, что основам режиссуры обучался у Сергея Эйзенштейна. Основам инструментовки Глеб Кузнецов обучался в Московском институте военных дирижеров у... Исаака Дунаевского. Победа военно-оркестрового флагмана Украины на всесоюзном конкурсе в Москве (строгое жюри возглавлял народный артист СССР Константин Иванов) была завоевана поистине прекрасным коллективом исполнителей. Есть имена виртуозов, которые забывать нельзя.

Сверхсрочники: Степан Бальдерман (корнет), Эдуард Венгеров (кларнет), Игорь Клинков (валторна), Вячеслав Штейнгард (тромбон), Михаил Хавкин (альт-саксофон), Александр Любарский (тенор), Фроим Шерман и Давид Кофман (баритон), Николай Сидорченко (бас).

Солдаты срочной службы: Михаил Вайнтрауб (флейта), Федор Ригин и Александр Посвалюк (труба), Михаил Резниченко (тромбон), Анатолий Скиба (фагот). Отметив весь коллектив (сто семь человек), следует сделать четыре акцента: Маркус (продюсер), Кузнецов (художественный руководитель), Вайнтрауб и Ригин (солисты).

Летом 1972 г. оркестр штаба ККВО, представляя СССР на конкурсе оркестров стран антигитлеровской коалиции в Сараево (США, Румыния, Югославия), вернулся в Киев с победным кубком.

Консультанты: народный артист Украины, художественный руководитель и главный дирижер Киевского муниципального духового оркестра Василий Охрименко, начальник и художественный руководитель образцово-показательного оркестра Вооруженных Сил Украины подполковник Дмитрий Антонюк, заслуженный деятель искусств Латвии, профессор Киевского института культуры подполковник Александр Данилов.

Чем СОБАКА ЛУЧШЕ ЖЕНЫ?

1. Чем позже ты приходишь, тем больше собака тебе рада.
2. Собака всегда простит тебе то, что ты поигрался с другой
собакой.
3. Если собака великолепна, другие собаки не ненавидят ее.
4. Собака совершенно не обращает внимание на то, что ты назвал ее
именем другой собаки.
5. Настроение собаки не меняется в течение месяца.
6. Собаке нравится, когда ты разбрасываешь на полу много вещей.
7. Родители собаки никогда не приезжают погостить.
8. Собаки не ненавидят свое тело.
9. Собаки соглашаются с тем фактом, что иногда для того, чтоб она тебя
поняла, необходимо поднять голос.
10. Собаки любят рыскать на улице, а не в твоих карманах или в твоем столе.
11. Собаки редко живут дольше, чем мы.
12. Собаки не могут говорить.
13. Собакам нравится, когда их ласкают при всех, на улице.
14. Собаку никогда не надо ждать - она готова на выход 24 часа в сутки.
15. Когда ты пьян, собака находит тебя удивительным.
16. Собакам нравится ходить на охоту.
17. Довольно редко случается так, что твою собаку уводит другой мужик.
18. Если ты приводишь домой другую собаку, твоя псина с радостью
поиграет c обоими вами.
19. Собака не станет будить тебя среди ночи и спрашивать: после
моей смерти ты заведешь себе другую собаку ?
20. Если ты притворишься слепым, собака может находиться в
твоем гостиничном номере совершенно бесплатно.
21. Если у твоей собаки появятся дети, ты спокойно можешь дать
объявление в газету и распродать их.
22. Собака позволяет надевать на нее ошейник и при этом не думает,
что ты извращенец.
23. Собака не будет отказывать тебе в том, что ты от нее требуешь, до
тех пор, пока ты не купишь ей новую шубку.
24. Если собака унюхает от тебя запах другой собаки, она не взбесится,
а просто заинтересуется.
25. Во время поездки в машине собака никогда не ворчит, что надо
бы включить кондиционер или печку.
26. В принятии важных решений собаки не руководствуются
журнальными статьями.
27. Когда собака состарилась, ее можно усыпить.
28. Собакам нравится ездить в кузове грузовика.
29. Если собака уходит, она не забирает половину твоего имущества

Фидель Кастро осудил Ахмадинеджада. "Евреев всегда обвиняют во всем, а мусульман никогда"
Фотоархив: vesti.ru
Среда, 08 Сентября 2010 10:41:00 GMT+02:00
Фидель Кастро осудил Ахмадинеджада. "Евреев всегда обвиняют во всем, а мусульман никогда"
Лидер кубинской революции Фидель Кастро, который несколько лет назад отошел от политической деятельности по состоянию здоровья, выступил с неожиданно резким заявлением против президента Ирана Махмуда Ахмадинеджада.

Американский журналист посетил Кубу по личному приглашению команданте. Несмотря на видимую слабость Фиделя, беседа продолжалась около пяти часов. Ее главной темой стали отношения между Израилем и Ираном.

По словам Кастро, Израиль обретет безопасность, лишь отказавшись от своего ядерного арсенала. "Все ядерные державы также должны ликвидировать свои атомные арсеналы. Всеобщее и одновременное ядерное разоружение – достойная задача, но, к сожалению, на данный момент это нереально", – признал Фидель.

Обращение бывшего кубинского президента к Махмуду Ахмадинеджаду было гораздо более жестким. Кастро заявил, что категорически не приемлет антисемитизма и отрицания Катастрофы европейского еврейства: "Если иранское правительство хочет мира, ему лучше признать уникальность антисемитизма и понять, почему евреи так беспокоятся за свою безопасность".

"Евреев поносят уже две тысячи лет, никого и никогда не оскорбляли так, как их. К мусульманам относятся гораздо лучше. Именно евреев всегда обвиняют во всем, а мусульман никогда ни в чем не обвиняли", – подчеркнул Кастро.

Руководство Ирана должно отдавать себе отчет в последствиях теологического антисемитизма, считает Кастро, заявивший: "Евреев постоянно изгоняли и преследовали, как убийц Христа. Но их религия и культура не дали им исчезнуть, несмотря на 2000 лет преследований и погромов. Их жизнь была гораздо тяжелее нашей, а Холокост – уникальное событие в истории человечества".

«Память — эхо»

Дирижирует Хобарт Эрл

Этот вечер я и, наверное, многие из собравшихся в зале филармонии не забудут никогда. Одесский национальный оркестр, часто называемый у нас «эрловским», впервые в Одессе исполнил «Концерт для оркестра памяти жертв Холокоста», созданный десять лет назад Исааком Шварцем. Это исполнение было приурочено к Международному дню памяти жертв Холокоста.

Не скрою, что не все потенциальные слушатели решились прийти в этот вечер в филармонию. И дело не в плохой погоде (снег, ветер, покрытая льдом земля) и не в холодном зале, где пришлось сидеть более часа (произведение исполнялось без перерыва 70 минут). Друзья и знакомые признавались, что боялись снова переживать воспоминания об ужасах страшного прошлого, усиленных музыкой, погружаясь в трагедию близких и дальних...

«Концерт для оркестра», по-моему, событие в искусстве. Он создан с редким тактом — без тени натурализма и с проникновением в историческое прошлое. Он отмечен высокой простотой, доступностью любому неравнодушному слушателю. Язык, условно говоря, современной музыки нередко сложен для восприятия. Введение слушателя в мир музыкального сочинения, думается, существенно определяется Её Величеством мелодией. И. Шварц щедро мелодичен (это не столь уж частое явление в музыке прошлого и нынешнего столетий). И не только в своих замечательных песнях, но и во всех сочинениях, в частности, в «Концерте для оркестра».

И. Шварц опирается на мелодику национальной музыкальной культуры, развивая и обогащая созданное безымянными авторами. Его собственные мелодии органично сочетаются с народными. Слушая «Концерт для оркестра», невольно вспоминал хрестоматийные ныне слова Глинки о народе как творце музыки и композиторах как её «аранжировщиках» (конечно, в самом высоком смысле слова). Это когда-то общепризнанное утверждение ныне не модно...

Опираясь на еврейский фольклор, композитор сумел найти путь к чутким сердцам слушателей любой национальной принадлежности. Ему удалось создать общечеловеческие ценности. Мне, например, показалась несомненной связь с Мусоргским. Речь, конечно, не о цитировании гениальных «Хованщины» или «Картинок с выставки», тем более не о подражании. Это единение духа, органичная принадлежность к мировой культуре. Не буду ничего повторять об уже не раз отмеченной искусствоведами близости творчества Шварца созданиям Малера, Шостаковича (к слову, не могу не упомянуть сравнительно малоизвестный поразительный факт: Дмитрий Дмитриевич по секрету от Шварца оплачивал его обучение в консерватории, о чём Исаак Иосифович узнал уже после кончины Шостаковича).

Наконец, о сомнениях упоминавшихся потенциальных слушателей. Шварц отказался от «живописания» поистине ужасов. Он пощадил нас, достигнув своей цели рассказать о трагедии Холокоста, условно говоря, «лирическими» средствами. Композитор описывает праздник Пурим ... в гетто (так действительно было в Каунасе). Наша историческая память дополняет автора известным каждому финалом Холокоста. И этот контраст без тени натурализма высекает в сердцах слушателей мучительное сочувствие, сопереживание и, как должно быть в истинной трагедии, катарсис.

Трагедия Холокоста не чисто национальная. Она откликается во всех неравнодушных сердцах, какой бы ни была их национальная принадлежность. Мне кажется, своим «Концертом для оркестра» Шварц примыкает к призыву финала Девятой симфонии Бетховена — «Обнимитесь, миллионы»: нет другого пути предупредить повторение аналогичных трагедий. К сожалению, этого не понимают некоторые «патриоты».

Наш оркестр играл в этот вечер самоотверженно и вдохновенно. Ему передалась не просто увлечённость — любовь дирижёра Хобарта Эрла к музыке Исаака Шварца. Она уже звучала в программе дирижёра, посвящённой музыке кино. Шварц написал музыку более чем к ста фильмам. Среди его работ песенного плана есть подлинные шедевры. Вспомним хотя бы «Ваше благородие...», «Кавалергарды», «Капли датского короля», песни к «Соломенной шляпке»...

Но Шварц — автор Симфонии, Квартета, Сонаты, Арии для скрипки, Вариаций для фортепиано, балетной музыки. С «благословения» великой Улановой он написал балет «Накануне» по мотивам Тургенева. Планы завершавшей свою исполнительскую деятельность балерины изменились, музыка «Накануне» с нею разминулась (позднее МАЛЕГОТ поставил «Накануне», но эта работа не принесла радости композитору). Почему вспоминаю об этом? Эрл исполнял сюиту из «Тараса Бульбы» Глиэра — балета, вообще до сих пор не видевшего света рампы. Так возродилась к жизни отличная музыка Рейнгольда Морицевича. Может быть, нашему оркестру будет принадлежать честь возрождения балетной музыки Исаака Шварца?..

Во всяком случае, мне хочется надеяться на появление большой филармонической программы замечательного композитора Шварца, признанного, но до сих пор недооценённого композитора. В ней могли бы принять участие как солисты-оркестранты, так и студенты, ученики школы имени профессора П. С. Столярского...

А сейчас завершу рассказ о «Концерте для оркестра», который принёс много трудной радости и исполнителям, и слушателям. Думаю, есть основание ожидать повторения программы.

«Жёлтые звёзды», как называется «Концерт для оркестра», по словам Владимира Спивакова, — «гимн человеческому достоинству, вере, любви», как и всё творчество Исаака Шварца. Он ушёл, так случилось, ровно за месяц до одесского концерта, об успехе которого, естественно, узнать уже не мог. Но он ушёл не в небытие. Как сказал Спиваков, которому композитор посвятил «Концерт»: «Музыка Шварца — продолжение его жизни. Она живёт и будет жить».

Валентин Максименко

Мастер и ученики


Давиду Сипитинеру 21 января исполнилось 85 лет: кто бы, на него глядя, подумал?! Однако факт: Давид Иосифович — старейший по годам дирижер не только Украины, но, пожалуй, и всех стран СНГ, а может быть, и Европы.

Заслуженный артист Украины, кавалер ордена «За заслуги», и сегодня ведущий активную творческую жизнь, работающий в Одесском национальном академическом театре оперы и балета, воспитавший тысячи учеников, — Д. И. Сипитинер доныне преподает в Одесской государственной музыкальной академии им. А. Неждановой на трех кафедрах. А его бывшие ученики — в Украине, Аргентине, Эквадоре, на Кубе, в США и Канаде, Австралии и Монголии.

Последний ученик легендарного профессора Петра Соломоновича Столярского! Воспитанник петербургской дирижерской школы, выдающихся музыкантов России Эдуарда Грикурова и Николая Рабиновича, сам затем простоявший за дирижерским пультом Одесского оперного театра беспрерывно 58 лет...

На концерте 28 февраля Давиду Сипитинеру была вручена представителем облуправления культуры почетная грамота Кабинета Министров Украины. Хотя... ему, заслуженному артисту Украины, давно и по заслугам пора бы называться «народным».

...Этот юбилейный концерт был необыкновенным: маэстро решил «стушеваться» в своих «детях» — студентах консерватории, показав себя как педагога: «Художник, воспитай Ученика!». Помогали в этом Сипитинеру камерный оркестр Одесской филармонии («дети» заслуженного артиста Украины Игоря Шаврука), дополненный музыкантами духового оркестра ОГМА («дети» заслуженного артиста Украины, профессора Владимира Лясоты) и солисты-вокалисты, студенты кафедры сольного пения ОГМА («дети» народной артистки Украины, профессора Галины Поливановой, а также доцента Виктории Осиповой).

Отлично выступили музыканты-солисты — студенты ОГМА из классов доцента, заслуженного деятеля искусств Украины Романа Козака, доцента Зои Мерцаловой, профессора Калио Мюльберга, доцента Валентины Мусиенко-Ребской, доцента Алексея Рало. И все эти студенты и аспиранты — также воспитанники Давида Сипитинера! Студентка Зои Мерцаловой, лауреат международного конкурса Наталья Мазепа исполнила в «Серенаде» Розетти блистательное соло на скрипке, в сопровождении духового(!) оркестра, которым виртуозно продирижировал маэстро юбиляр, полностью подчинив громкие духовые нежной скрипочке. «Девочка потрясающая!» — послышалось в публике. Отлично провел соло на фаготе в моцартовском Концерте для фагота с оркестром музыкант из Одесского оперного театра Руслан Васильченко.

Солистка Одесской оперы и филармонического ансамбля «Ренессанс», меццо-сопрано Марина Годулян пела в этот вечер в честь супруги маэстро, оперной певицы Антонины Ивановой, вместе с которой Давид Сипитинер проработал в Одесском оперном театре более 30 лет. Антонина Иванова исполнила на оперной сцене практически все ведущие сопрановые партии классического и современного репертуара. Марина Годулян сделала свои первые шаги в оперном искусстве во Дворце моряков — в народной вокальной студии, которой на протяжении 40 лет и по сей день руководит Антонина Иванова, актриса, участник боевых действий Великой Отечественной войны...

Сам маэстро церемонно-галантно целовал на сцене ручки юным оркестранткам, а в продолжение их музыкальных номеров сидел в уголке на сцене сосредоточенный и тревожно-внимательный, и было видно: мысленно — дирижирует! За пультом же стояли, в очередь, его ученицы: Елизавета Недельченко (Данилова), Зоя Рудько, Ульяна Рипак. Это был их дебют на филармонической сцене. И девушки-дирижеры не подвели: зал взрывался овациями!

Частью концертных номеров дирижировал Владимир Лясота. Публика горячо принимала и музыкальную молодежь, и ее наставников.

«На десерт» прозвучали даже джазовые стандарты: в исполнении сводного оркестра Шаврука — Лясоты и «Премиум-сакс-квартета» под руководством лауреата международных конкурсов Анны Степановой. Программу вела музыковед филармонии Людмила Сергийчук.

Тина Арсеньева

Фотографии Борис_Турчинский : Фото-дня

Леонид Утесов. Шаги к славе


Я пою не голосом - я пою сердцем!

[Утесов] Эстрадный певец, актер театра и кино, дирижер, народный артист СССР — все это об одном человеке! Утесов Леонид Осипович про себя говорил так:

"Я родился в Одессе. Вы, думаете, я хвастаюсь? Но это действительно так. Многие бы хотели родиться в Одессе, но не всем это удается. Для этого надо, чтобы родители хотя бы за день до вашего рождения попали в этот город. Мои - всю жизнь там прожили."

С датой рождения возникло некоторое разногласие. Леонид Осипович Утесов (Лазарь Вайсбейн) родился 9(21) марта 1895 года в семье мелкого одесского коммерсанта Осипа Калмановича и Малки Моисеевны, в девичестве Граник. В одном из писем своему знакомому Владимиру Александрову Леонид Утесов однажды писал: "Милый Володя! Живу я в нюансе "piano". Футбол смотрю по телевизору и считаю, что так удобней. Радуюсь победам и огорчаюсь поражениям. Секрет Одессы для каждого разный. Для одних - море, солнце, лазурное небо. Для других - напоминание о привязанностях к людям, которые дороги. Для третьих - очаровательная специфика одесситов. Я считаю, что родился 22 марта, энциклопедия считает, что 21-го. Она энциклопедия и ей видней". Не учли энциклопедисты, что к датам XIX века надо добавлять число 12, а не 13. Вот и ошиблись.

[Утесов] Учился в Одессе в коммерческом училище, но за дерзкую выходку его отчислили. С 1909 работал в бродячем цирке, учился играть на скрипке. В 1912 году начинающего артиста пригласил в Одесский комедийно-фарсовый театр Василий Скавронский, который и предложил ему взять псевдоним. В 1917г занял первое место на Гомельском конкурсе куплетистов и в этом же году организовал в Москве небольшой оркестр, с которым выступал в саду «Эрмитаж». В 1919 впервые снялся в кино в фильме "Лейтенант Шмидт борец за свободу". С 1921 по 1928 играл в Московском театре революционной сатиры и Театре музыкальной комедии, Палас-театре, Ленинградском свободном театре, Рижском театре "Маринэ". В 1925 снялся в фильмах "Карьера Спирьки Шпандыря" и "Чужие". Его самая известная киноработа - роль Кости Потехина в кинокомедии «Веселые ребята». Лента вышла на экраны страны в 1934 году и сразу полюбилась зрителям.

Теа-Джаз

В 1928 году после поездки в Париж, где впервые услышал профессиональный джаз, собрал музыкантов и стал готовить джазовую программу. 8 марта 1929 года на сцене Малого оперного театра (г.Ленинград) дебютировал театрализованный джаз Леонида Утесова с программой «Теа-джаз». Это был совершенно новый для эстрады того периода жанр. Утесов совмещал дирижирование с конферансом, танцами, пением, игрой на скрипке, чтением стихов. Разыгрывались разнообразные сценки между музыкантами и дирижером. Все выступление было режиссерски объединено, начиная со знакомства с публикой и кончая прощальной песней "Пока", для трансляции которой использовались киноэкран и репродукторы, установленные на фасаде концертного здания. Предтечей этой программы можно считать спектакль Утесова «От трагедии до трапеции» (первая половина 20-х годов), в котором он проявил себя как синтетический актер: на протяжении шестичасового сценического действия из революционера Федора Раскольникова он превращался в царя Менелая из оперетты «Прекрасная Елена», в дивертисменте играл соло на гитаре, появлялся в облике скрипача, пел, аккомпанируя себе на гитаре, танцевал в паре с балериной и завершал представление упражнениями на трапеции.



Утесов и Сталин

Уже в первые годы работы Утесова с джазом проявилось его пристрастие к так называемому блатному фольклору. Раньше их называли «уличными» песнями. В программу «Теа-джаз» были включены песни «Лимончики», «Гоп со смыком». Блатной фольклор в исполнении Утесова приобрел ироническую интонацию, снимавшую воровскую романтику. В своих выступлениях он часто использовал популярные мелодии с новыми текстами. В начале 30-х годов поэт-песенник В. Лебедев-Кумач по просьбе Утесова написал новые тексты для песен «Подруженьки» и «Мурка», вошедшие в репертуар певца как «Джаз-болельщик» и «У окошка». Бытует мнение, что благодаря Леониду Утесову, Иосиф Виссарионович Сталин полюбил уличные песни. Как это было, описывает в своей книге «Прах и пепел» Анатолий Рыбаков:

«Как-то на приеме у Сталина были военные летчики и Чкалов осмелился предложить вождю, чтобы песню «С одесского кичмана» исполнил Утесов. Состоялся такой диалог:

- Что за песня? - спросил товарищ Сталин, хотя знал. Сын Василий частенько напевал ее.

- Замечательная песня, товарищ Сталин. Слова, может быть, и тюремные, блатные, но мелодия боевая, товарищ Сталин, строевая мелодия, - отвечал Чкалов.

- Хорошо, пусть споет, послушаем.

В гримерку к Утесову, где он готовился к ответственному выступлению, зашел какой-то военный. И сказал, чтобы Утесов пел песню «С одесского кичмана».

- Что вы, - испуганно отвечал певец, - мне запретил ее петь товарищ Млечин, начальник реперткома.

- Положил я на вашего реперткома, - веско сказал неизвестный военный. - Будете петь.

И Утесов со своим оркестром сразу начал:

С одесского кичмана бежали два уркана,

Бежали два уркана да на волю...

В Абнярской малине они остановились,

Они остановились отдохнуть...

Утесов пел и понимал, что с этой минуты никакой репертком ему не страшен, и он везде будет петь запрещенные блатные песни.

Никто не понимал, в чем дело. На таком приеме, в присутствии товарища Сталина, Утесов осмелился спеть блатную песню. Идеологическая диверсия?

Не то что хлопать, пошевелиться все боялись. По окончании песни, весь бледный, замер и сам Утесов. Уж не спровоцировал ли его тот военный, которого он вовсе и не знал?..

И вдруг раздались тихие хлопки - хлопал товарищ Сталин. И зал бурно подхватил его аплодисменты! Летчики кричали: «Бис!». Сталин согласился. Утесов исполнил песню повторно».

Звезда всесоюзного масштаба

Неповторимый чувственный, сильный голос сделали из Леонида Утесова звезду всесоюзного масштаба. Известны случаи, когда артист давал огромные чаевые, узнавшему его таксисту и наоборот, платил строго по счетчику если нет. Однако если определенное зазнайство и имело место, то не по отношению к своим слушателям, своим зрителям, которые, как видно на примере великого летчика Чкалова, очень любили именно блатные песни в его исполнении. Утесов пел их, конечно, с определенной долей иронии (все-таки он был далек от преступного мира), но в тех местах, где это нужно было - очень проникновенно, душевно.Собственно, он и брался за исполнение блатных песен не для пропаганды блатной романтики, в чем его обвиняли, а потому что искал для исполнения нефальшивые произведения, выстраданные и пронзительные.Тем более что многие такие песни, так или иначе, касались его любимой Одессы («С одесского кичмана...»). К примеру, он во многом ценил ту же «Мурку» за то, что действие сюжета песни разворачивалось в Одессе. Да и авторы самого знаменитого блатного шлягера, по некоторым данным, именно одесситы. Утесов первым начал исполнять блатные песни в сопровождении своего джазового оркестра и первым стал записывать их на пластинки в 30-е годы. Самой-самой первой песней им была записана «Гоп со смыком»:

Гоп со смыком - это буду я,
Братцы, посмотрите на меня:
Ремеслом я выбрал кражу,
Из тюрьмы я не вылажу,
И тюрьма скучает без меня.
Родился на форштадте
Гоп со смыком,
Он славился своим басистым криком;
Глотка у него здорова,
И ревел он, как корова, -
Вот такой был парень
Гоп со смыком!..

И эта песня с одесским следом. «Смык» -так в этом городе называли скрипачей. Но кроме этого, Смык - это еще была кличка известного одесского вора-домушника, который под видом музыканта ходил по богатым свадьбам, и когда все гости напивались так, что им уже становилось не до музыки, спокойно обчищал дом или квартиру. А собственно выражение «гоп со смыком» связано с уголовной «специальностью» уркаганов -так называемым «гоп-стопом». «Гоп-стоп» -это уличный грабеж «на испуг», когда «бродяга» внезапно налетает на жертву, ошеломляя ее, обчищает (часто с применением насилия) и так же внезапно исчезает. Этот прием и назывался в старину «гоп со смыком».

Эпилог

Репертуар Утесова был обширен. Блатные песни занимали в нем свое достойное место. Он просто не мог пройти мимо этого пласта песенной культуры. Конечно, нельзя сказать, что благодаря именно им певец так прославился. Нет, конечно. Однако Утесов стал первым исполнителем такого уровня, который обратился к блатняку как к серьезному поэтическому творчеству, достойному исполнения хоть даже перед первым лицом государства. Поэтому исследователи блатной тематики отмечают Леонида Утесова как первопроходца в этой области, наравне с Александром Вертинским. Они стали фактическими основателями модного ныне жанра — шансона.

В годы Великой Отечественной войны Леонид Утесов вместе со своим оркестром много выступал на фронте, на собранные ими средства были построены три самолета, переданные в боевые частиВВС, а песня "Мишка-одессит" в исполнении артиста была одной из популярных на фронте. После войны Леонид Утесов продолжал концертную деятельность, но в кино почти не снимался.С 1966 года, в связи с ухудшившимся состоянием здоровья, Утесов больше не участвовал в концертной деятельности. Однако в оставшиеся годы он продолжал руководить оркестром, был частым гостем во многих телевизионных передачах. Последнее выступление Утесова состоялось в 1981 году. Скончался он 9 марта 1982 года в Москве.

Лазарь Вайсбейн родился 9 (21 по новому стилю[1]) марта 1895 года. в Одессе, в многодетной еврейской семье мелкого коммерсанта (по другим данным — экспедитора одесского порта) Осипа (Иосифа) Калмановича Вайсбейна и Малки Моисеевны, в девичестве Граник. Учился в одесском коммерческом училище Файга.
Параллельно брал уроки игры на скрипке.
Некоторое время выступал в бродячем цирке борца И. Л. Бороданова в качестве гимнаста. В 1912 году он устроился в Кременчугский театр миниатюр, в это же время стал выступать под псевдонимом Леонид Утёсов.
В 1913 г. поступил в одесскую труппу К. Г. Розанова, до революции 1917 г. играл в ряде театров, таких, как Большой Ришельевский, Малый Ришельевский, Херсонский театр миниатюр, передвижной театр миниатюр «Мозаика». В 1917 г. Утёсов победил в конкурсе куплетистов в Гомеле. В том же году приехал в Москву, где выступал в столичном саду «Эрмитаж». В 1919 г. Утёсов впервые снялся в кино, исполнив роль адвоката Зарудного в фильме «Лейтенант Шмидт — борец за свободу».
В 1920-х продолжал выступать на эстраде и играть в различных театрах Москвы, Ленинграда (куда он переехал в 1922 г.) и Риги. Продолжалась и его кинематографическая карьера.
В 1928 году в Париже (где он с женой и дочерью был в качестве туриста) Утёсов услышал американский джаз-оркестр Теда Льюиса, который поразил его тем, что потом сам Утёсов называл «театрализацией». По возвращении в Ленинград он создал собственный «Теа-джаз», первое выступление которого состоялось 8 марта 1929 года на сцене ленинградского Малого оперного театра. Успех был значительным, и с этого момента Утёсов фактически сменил профессию, став руководителем (первый год вместе с трубачом Яковом Скоморовским) джаз-оркестра. Коллектив Утёсова исполнял западные шлягеры и специально написанные инструментальные композиций и песни. Последние постепенно заняли основное место в программах оркестра Утёсова.
Большую роль в становлении Утёсова как музыканта и артиста сыграла его личная и творческая дружба с композитором И. О. Дунаевским, написавшим для «Теа-джаза», в частности, джазовые «рапсодии» — обработки русских, украинских и еврейских (на идиш) песен, а также немало песен на стихи современных советских поэтов.
В 1934 году вышел на экраны кинофильм «Весёлые ребята» с Утёсовым в главной роли и с участием его оркестра (музыку к картине писал Дунаевский, тексты песен В. Лебедев-Кумач). Успех фильма принёс Утёсову огромную популярность и известность по всей стране.
В годы войны Леонид Утёсов много раз ездил на фронт и выступал перед бойцами. Неоднократно во время таких поездок он попадал в опасные ситуации, под бомбёжки.
После войны Утёсов и его оркестр продолжали много ездить по стране, записываться на пластинки, выступать по радио, а потом и по телевидению. В последние годы Леонид Осипович с оркестром не выступал (кроме разве что единичных случаев, когда он исполнял по 1-2 песни).

В его мелодии - судьба славян

Гордостью земли рязанской является военный дирижёр, композитор Василий Иванович Агапкин, прослуживший в военных оркестрах более 60 лет, автор всемирно известного марша "Прощание славянки", главный дирижёр парада на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года, руководитель одного из оркестров на параде Победы на Красной площади 24 июня 1945 года.

Василий Иванович Агапкин родился 120 лет тому назад, 3 (15) февраля 1884 года в деревне Шанчерово Михайловского уезда Рязанской губернии. Он был ещё совсем маленьким мальчиком, когда из деревни родители его перебрались в поисках лучшей доли в Астрахань. Да вскоре оставили своих детей сиротами. Отец, грузчик на пристани, умер; ещё раньше Вася лишился матери. Сполна хлебнул тогда горя Вася Агапкин, ходил с холщовой сумой в руках, собирая милостыню по домам. Окончил церковно-приходскую школу. А в 10 лет взяли мальчика воспитанником музыкальной команды 308-го резервного батальона, дислоцировавшегося в Астрахани. Было это летом 1894 года. Музыкальный слух у Васи был безупречный, и это определило его судьбу. Начав службу воспитанником, в 16 лет он стал уже солистом оркестра.
Когда Василий повзрослел, подошла пора отбывать действительную. Служба застала его в январе 1906 года в 16 Тверском драгунском полку (недалеко от Тифлиса), и вольнонаёмный музыкант стал военным. В декабре 1909 года музыкант отслужил положенный срок и подался с трубой в футляре в незнакомый губернский Тамбов, где 12 января 1910 года его зачислили в 7 запасной кавалерийский полк на сверхсрочную службу штаб-трубачом.
Там повстречалась ему модистка Оля Матюнина. Окончив в Тамбове курсы по швейному делу, она мастерила вещи красиво и без заказов не сидела. Сошлись их стежки-дорожки. Заботливая жена, она помогла Агапкину поступить в музыкальное училище, уговорив знакомую гимназистку позаниматься с мужем. Церковно-приходская школа дала ему лишь начальное образование, а нужны были ещё четыре класса гимназии. Готовился Василий Иванович как одержимый и осенью 1911 года поступил в музыкальное училище на медно-духовое отделение.
В 1912 году началась 1 Балканская война, которая велась странами Балканского союза. Тогда-то и создал Агапкин свое первое произведение, сразу прославившееся на всю Рос-
сию - марш "Прощание славянки". Впервые марш прозвучал на строевом смотре кавалерийского полка в Тамбове, где служил автор. "Славянку" подхватили и стали исполнять другие оркестры, и вскоре она стала популярной. Она как бы вобрала в себя тревожное предощущение грядущих войн, а в августе 1914 года исполнялась едва ли не на всех вокзалах, откуда отправлялись на 1 Мировую войну призывники.
Первая грампластинка с "Прощанием славянки" была выпущена летом 1915 года в Киеве фирмой "Экстрафон". Вслед за этим последовали многочисленные тиражи грамзаписей, выходившие в Петербурге, Москве и других городах России. С той поры и поныне перронный марш стал поистине всенародной музыкой. Правда, был в биографии марша период забвения - потому что в гражданскую войну белогвардейцы исполняли свои песенные варианты "Славянки"...
Сам же Василий Иванович Агапкин на время сменил трубу на винтовку и кавалерийский клинок, воевал в составе 1 Красного гусарского полка западной дивизии. Когда закончилась гражданская война, молодого талантливого музыканта назначили военным капельмейстером (дирижером) одного из оркестров Тамбовского гарнизона. В 1922 году Василий Агапкин и его оркестр победили на смотре, который состоялся в Москве, здесь же всю "команду" и оставили для прохождения дальнейшей службы.
В столице Василий Иванович продолжил свои композиторские опыты. И особенно преуспел в жанре вальса. В 1939 году его ноты были изданы в Москве. "Старинный вальс", "Волшебный сон", "Голубая ночь", "Любовь музыканта", "Сиротка" и многие другие его сочинения любили слушать москвичи в парках и с эстрады сада "Эрмитаж", где регулярно выступал оркестр под управлением Агапкина.
Звёздным часом стал для Василия Ивановича военный парад 7 ноября 1941 года в Москве. Какая трудная задача стояла перед музыкантами, и в первую очередь - перед их дирижёром Агапкиным - начальником духовых оркестров дивизии имени Ф. Дзержинского. В считанные дни надо было собрать музыкантов и подготовить к параду сводный оркестр. И всё это - в условиях строжайшей секретности. Во время парада оркестр, провожая участников парада с Красной площади прямо в бой, играл великолепно, несмотря на малую подготовку и крепкий мороз, от которого замерзали инструменты. У Агапкина сапоги примёрзли к помосту. Потом Василий Иванович получил благодарность Верховного главнокомандующего. Правда, на том памятном ноябрьском параде "Прощание славянки" оркестр не исполнял.
Вскоре Агапкин расстался с дивизией имени Ф. Дзержинского и со столицей. Ему было под шестьдесят, и его направили в глубокий тыл, в Московское военно-техническое училище имени Менжинского, эвакуированное в Новосибирск, дирижировать духовым оркестром. Осенью 1943 года Василий Агапкин возвратился в Москву.
Не звучал марш "Прощание славянки" и во время парада Победы 24 июня 1945 года, где полковник Василий Иванович Агапкин встречал на параде победителей фашизма как помощник главного дирижёра сводного оркестра из 1400 музыкантов. "Реабилитировала" и вернула всем нам "Прощание славянки" кинокартина "Летят журавли" (1957 г.), которая получила множество призов, в том числе "Золотую пальмовую ветвь" на кинофестивале в Каннах в 1958 году. Марш звучал более чем в 20 кинофильмах, а также в спектаклях и телевизионных передачах.
В последние годы жизни Василий Иванович, будучи в звании полковника, являлся главным дирижёром образцового показательного духового оркестра Министерства государственной безопасности СССР. Оркестр, как и раньше, выступал в Эрмитаже. Слава его стала еще громче, чем в довоенную пору. И лишь в 1955 году, на 72-м году жизни Агапкин расстаётся с оркестром навсегда.
62 года жизни он посвятил военной музыке. Василий Иванович Агапкин был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, медалями "20 лет РККА" и "За Победу над Германией".
В первом часу ночи 29 октября 1964 года сердце Агапкина остановилось. На Ваганьковском кладбище, казалось, собралась вся Москва. Прост и величав на могиле памятник-стелла. На тёмном глянце мрамора высечены ноты. Это первые такты марша "Прощание славянки". А выше золотом горят слова: "Дирижёр-композитор, полковник Василий Иванович Агапкин 1884-1964". Могила его недалеко от могилы С. Есенина.
В 1965 году, уже после смерти композитора, состоялось как бы второе рождение марша "Прощание славянки". Валторнист ансамбля песни и пляски Дальневосточного округа Аркадий Федотов написал к нему слова. Этому маршу и его автору, сыну рязанской земли В.И. Агапкину, аплодировали в Италии, Франции, Швейцарии, Тунисе и других странах, где бывал этот замечательный ансамбль. "Славянка" широко известна и любима не только у нас, но и в Болгарии, Франции, скандинавских странах. Позже тексты к этой красивой, запоминающейся мелодии писали многие другие авторы, в том числе земляк композитора В. Синяков из Сасова.
Приятно отметить, что на родине композитора, на михайловской земле, в краеведческом музее районного центра развёрнута экспозиция, посвященная его жизни и творчеству. А в 1997 году в связи с 85-летием со дня создания марша была организована выставка "Старому маршу нет отставки". Одна из детских школ искусств г. Михайлова носит имя В.И. Агапкина. "Прощание славянки" постоянно находится в репертуаре оркестра народных инструментов Михайловского районного дома культуры.
К сожалению, в зале "Знатные рязанцы" Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника отсутствует портрет В.И. Агапкина, в Рязани нет улицы его имени. В нашем городе периодически проходят отчётные концерты и фестивали духовых оркестров военных училищ и Муниципального культурного центра. Каждый из них выступает с большой программой, которая, как правило, включает в себя и произведения зарубежной музыки. Но ни один из них ни разу не исполнял сочинений В.И. Агапкина (разумеется, кроме марша "Прощание славянки"), хотя нашим славным земляком написаны и другие марши, и многие танцевальные мелодии. Хотелось бы, чтобы эти фестивали проводились в честь В.И. Агапкина или носили его имя.
Несмотря на то, что в городе несколько военных училищ, имеется солидный духовой оркестр при Муниципальном культурном центре (а всего - пять оркестров с учётом оркестра 137-го воздушно-десантного полка), к сожалению, музыка духовых оркестров в городском парке не звучит (хотя бы по одному часу в неделю). С этими предложениями мы обращались письменно к руководству области и города, но до сих пор какого-либо практического разрешения они не получили.
Марш "Прощание славянки" стал официальным гимном Краснодарского края. Его волнующие аккорды звучат на Тамбовском вокзале при отправлении поезда-экспресса "Тамбов-Москва". Хочется надеяться, что и в нашем городе все эти вопросы будут в недалеком будущем разрешены.

Написать биографию российского и советского композитора Макса Кюсса, автора вальса Амурские волны - задача довольно сложная, так как существуют две разные версии относительно даты и места его рождения, а точные обстоятельства и дата его смерти вообще не известны, и по этому поводу есть лишь предположения. Однако попробуем описать то, что нам известно об этом выдающемся музыканте.

Макс Авелевич Кюсс родился 20 марта 1874 года в Одессе - крупнейшем городе на юге Российской империи, на побережье Чёрного моря (сейчас Одесса входит в состав Украины). Одесса в ту пору была не только самым большим южнороссийским городом, но и крупнейшим морским портом, через который проходило более 90% всего российского экспорта.

Есть версия, что М.А. Кюсс родился в 1877 году в городе Шавельске (ныне г. Шяуляй в Литве), однако факты свидетельствуют о другом - согласно документам из личного дела военнослужащего Кюсса М.А., хранившимся в Центральном государственном архиве Советской Армии, родился он именно в Одессе, и именно в 1874 году.

Макс Кюсс родился в бедной еврейской семье. В конце XIX - начале XX вв. население Одессы на 50% состояло из евреев, говоривших в основном на русском языке, и по своему образу жизни и материальному положению практически не отличавшихся от одесситов христианского вероисповедания.

Макс Кюсс с раннего детства любил музыку, хотел научиться играть на музыкальных инструментах, однако бедность родителей не способствовала исполнению этого желания. Максу Кюссу пришлось работать учеником жестянщика, но больших денег эта работа не приносила. Однако ему всё же удалось накопить денег на уроки музыки, и он научился играть на кларнете.

Вскоре его жизнь переменилась по известному принципу "не было бы счастья, да несчастье помогло". Макса Кюсса призвали в армию, и зачислили в "музыкантскую команду", как в ту пору назывался военный оркестр. Кстати, служили в армии по призыву тогда не один год, как сейчас, а целых пять лет. Тем не менее, армия дала возможность Максу Кюссу заниматься любимым делом - играть на музыкальных инструментах.

После окончания службы в военном оркестре Макс Кюсс поступил в Одесское музыкальное училище, а после его окончания в 1903 году снова вернулся в армию, но уже не призывником, а, как сейчас бы сказали, "контрактником". Было ему в это время 27 лет.

Макс Кюсс получил назначение в 11-й Восточно-Сибирский пехотный полк, дислоцировавшийся во Владивостоке, на должность капельмейстера (то есть дирижёра военного оркестра).

Кстати, многие могут задать вопрос - а для чего в армии вообще нужна музыка, какая от неё польза на войне?

Военная музыка зародилась ещё в армиях Древнего Мира, в качестве … средства передачи управляющего сигнала от командующего к подчинённым. Переносных раций в то время не было, а докричаться своим голосом полководец мог лишь на ограниченное расстояние, при этом визуальные сигналы типа взмахов флажками в пыли и суматохе боя можно и не заметить, да и видно их тоже лишь вблизи. Поэтому полководцы древности придумали передавать команды с помощью очень громкой музыки, издаваемой большим количеством арабанов и духовых музыкальных инструментов.

Каждой команде соответствовала определённая мелодия. Командир через посыльного передавал команду в оркестр, а музыканты играли соответствующую мелодию, которую было слышно на расстоянии до нескольких сотен метров, а то и несколько километров, в зависимости от условий местности. Естественно, противник тоже всё слышал, и мог расшифровать команду, но других способов мгновенно довести команду до исполнителей древние технологии не позволяли.

Управление с помощью музыки применялось только в пехоте, так как кавалерийские части были гораздо меньше по численности, и там обходились "голосовыми средствами" и взмахами командирской сабли, благо сидя верхом на лошади видно значительно дальше, чем стоя в плотном пешем строю. Да и нелегко, наверно, одновременно скакать на коне галопом и играть на барабане.

Всё это кончилось в конце XIX - начале XX вв., когда шрапнели и пулемёты выкашивали сомкнутый строй, заставляя людей укрываться в окопах, и одновременно появились такие средства связи, как полевые телефоны и радиостанции, а также сигнальные ракеты.

Музыканты остались в армии в качестве "декоративного приложения", и использовались в основном на торжественных мероприятиях и военных парадах, а в боевой обстановке выполняли роль вспомогательной рабочей силы, по типу "принеси-подай", и занимались чаще всего эвакуацией раненных с поля боя.

Вот в это переломное для военной музыки время Макс Кюсс и возглавил полковой оркестр во Владивостоке. Уже через год, в 1904 году, началась Русско-Японская война, продолжавшаяся до конца 1905 года, и Макс Кюсс вместе со своим полком был направлен на фронт, в Маньчжурию (Северный Китай), где развернулись боевые действия.

Максу Кюссу повезло - он прошёл всю войну без единой царапины, и после заключения мира вернулся со своим полком во Владивосток.

Надо сказать, что Макс Кюсс был не просто дирижёром военного оркестра, но и композитором - он сам активно писал музыку, и за свою жизнь написал более 300 (!) музыкальных произведений. Его полковой марш был даже удостоен высочайшей награды со стороны вдовствующей императрицы Марии Федоровны (супруги бывшего императора Александра III, который, кстати, отличался каким-то зоологическим антисемитизмом, и, будь он жив, вряд ли бы одобрил супругу, отметившую заслуги еврея). Вдовствующая императрица наградила Макса Кюсса именными золотыми часами.

Однако самым известным произведением Макса Кюсса стала музыка сугубо гражданская - в 1909 году он написал знаменитый вальс "Амурские волны", и впоследствии он получил известность именно как автор этой замечательной музыки.

В Первую мировую войну 1914-1918 гг. Макс Кюсс служил капельмейстером в 5-й Донской казачьей дивизии, а после Октябрьской революции и победы большевиков Макс Кюсс продолжал службу капельмейстером уже в Красной Армии, 416-м стрелковом полку, а затем дослужился до командира музыкального взвода Кремлёвского почётного караула!

Ушёл в отставку он в 1927 году, в возрасте 53-х лет, и вернулся из Москвы в Одессу.

Кстати, не исключено, что его отставка была вызвана не столько возрастом, сколько недостаточной преданностью Коммунистической партии и коммунистической идеологии. Как было указано в аттестации, утверждённой его начальством, "Тов. Кюсс … Политически отсталый и в этом отношении работает над собой недостаточно". Видимо, не хотелось Максу Авелевичу на старости лет штудировать труды Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. А для Кремлёвского почётного караула это был серьёзный недостаток.

Вернувшись в Одессу, Макс Кюсс работал преподавателем в Военно-музыкальной школе - это был аналог Суворовского училища, только специально для будущих военных музыкантов, и туда набирали в основном бывших детдомовцев.

В 1941 году началась Великая Отечественная война, Одесса была захвачена немцами, и первое, что они делали на оккупированных советских территориях - загоняли евреев, не успевших эвакуироваться на Восток, в специально созданные гетто, и затем их расстреливали. Уничтожение евреев Западной Европы началось значительно позже, только в 1943 году.

Макс Кюсс эвакуироваться из Одессы не успел, и вместе с другими евреями 67-летний композитор попал в Одесское гетто. Последний раз его видели живым зимой 1941/1942 гг., когда его вёл по улице немецкий конвой. Что произошло с Максом Кюссом после этого, и при каких обстоятельствах он умер, в точности не известно.

Существует версия, имеющая хождение среди старых одесситов (правда, документально не подтверждённая), что конвой доставил Макса Кюсса к одному из высших офицеров СС, который слышал об известном композиторе, и этот эсэсовец потребовал, чтобы М. Кюсс сыграл нацистский партийный гимн "Хорст Вессель". И Макс Авелевич его сыграл, но в такой издевательской манере, что эсэсовский "меломан" буквально взбесился, и приказал заживо сжечь Макса Кюсса в Одесских каменоломнях.

Так погиб выдающийся музыкант и композитор, написавший одну из красивейших инструментальных мелодий начала XX века.

ШАТРОВ Илья Алексеевич (1.4.1879 — 2.5.1952, Тамбов), композитор, военный дирижер.

Илья (Илий) Алексеевич Шатров родился в Землянске - небольшом уездном городке Воронежской губернии. Его отец, Алексей Михайлович, был отставным унтер-офицером. Илья рано научился играть на балалайке и гармошке. Землянский воинский начальник, желая помочь талантливому мальчику, определил его воспитанником в музыкальную команду гвардейского пехотного полка. Очень скоро Илья Шатров научился прекрасно играть на барабане и трубе. Учитывая способности воспитанника, его направили учиться в Варшавский музыкальный институт. Учебу Шатров завершил успешно, и педагогический совет института "по выдержании экзамена признал ему, Шатрову, право на звание военного капельмейстера".

Службу Шатров продолжил в 214-ом Мокшанском пехотном батальоне, расквартированном в Екатеринбурге. С началом русско-японской войны часть, в которой служил Шатров, развернули в боевой полк и направили в Маньчжурию. В феврале 1905 г. полк участвовал в кровопролитных боях под Мукденом. Многих музыкантов полка наградили Георгиевскими крестами, а капельмейстеру Шатрову был пожалован орден Станислава 3-ей степени с мечами. Своим погибшим друзьям Шатров посвятил вальс "Мокшанский полк на сопках Маньчжурии", который стал популярным под названием "На сопках Маньчжурии". Вальс был написан на слова С. Петрова (Скитальца).

После Октябрьской революции Илья Алексеевич вступил в Красную Армию, служил в военных оркестрах во многих городах. В 1935-1938 гг. Шатров руководил оркестром Тамбовского кавалерийского училища, затем уволился в запас и с 1938 г. до Великой Отечественной войны работал в Тамбове. За участие в Великой Отечественной войне Илья Алексеевич был награжден орденом Красной Звезды и медалями. В 1951-52 г.г. военный дирижер гвардии майор Шатров служил в Тамбовском суворовском училище, воспитывал будущих офицеров. Умер Илья Алексеевич в Тамбове, похоронен на городском кладбище.

2003-й год, жаркое израильское лето. Полковник в отставке Зико Грациани, худой, высохший, почти плоский, с характерным острым черепом Тутанхамона, сидит прямо, не двигаясь, на сцене театра "Габима". Смотрит на свой оркестр, в котором за 50 лет его руководства сменились десятки поколений солдат-музыкантов.

Никто из тысячи с лишним присутствующих в зале человек не смел поверить своим глазам, когда он с трудом поднялся, подошел на негнущихся ногах к дирижерскому пульту. Взял в дрожащую руку палочку, и дрожь немедленно прекратилась. Зазвучал национальный гимн Израиля - "Ха-тиква". В последний раз.

Девочки и мальчики в солдатской форме дули в кларнеты, трубы, тромбоны. По их надувшимся щекам стекали слезы. Прямо в рот, то есть в раструб инструмента. Музыка была соленой и чистой, как море в его глубинах. Ни единой фальшивинки, несмотря на волнение.

За них, за свой оркестр Зико Грациани мог быть спокоен. С оркестром Армии обороны Израиля его могла разлучить только смерть. Она настигла его спустя две недели после концерта в его честь. Почетный солдат ЦАХАЛа, дирижер, аранжировщик, композитор Ицхак (Зико) Грациани скончался в возрасте 79 лет от тяжелой болезни.

Труба

Зико Грациани родился в Болгарии, в городе Руса, что на прекрасном голубом Дунае. Его первым музыкальным инструментом стала губная гармошка – из тех, что продавались в мелочной лавочке отца. Он был одаренным ребенком, талантливым музыкантом. Самостоятельно научился играть на трубе и выступал в молодежных ансамблях сионистского движения.

Еврейская община Русы насчитывала всего три тысячи человек, но собственный симфонический оркестр был их гордостью. Во время Второй мировой войны, во время оккупации фашистами Болгарии, Зико попал в трудовой лагерь, откуда его, как и других молодых людей, освободили советские солдаты.

После окончания войны Зико Грациани переехал в Софию, где окончил музыкальную Академию. В 1948 году с женой Дорой, годовалой дочерью и родителями подался в Израиль. Его брат и сестра, уехавшие из Болгарии годом раньше, все это время ждали родных в лагере для интернированных на Кипре.

В первые годы жизни в Израиле Зико с семьей жил в Хайфе, в Нешере, и играл на трубе в оркестре казино в районе Бат-Галим. Иногда он возвращался с работы за 12 километров пешком, чтобы не тратиться на такси. Со временем семья переехала в Яффо, затем в район Неве-Авивим северного Тель-Авива.

Он был призван на срочную службу в 1952 году и служил в ансамбле ЦАХАЛа трубачом. После окончания срочной службы Зико Грациани остался на сверхсрочной и попробовал свои силы сперва в качестве аранжировщика. В то же время он перебрал различные варианты карьеры – дирижера, аранжировщика, в том числе и серьезной музыки. Но, раз избрав армию, остался верен ей до конца.

В те годы в репертуаре военных оркестров отсутствовали оркестровки национальной музыки, и солдаты шагали под английские и американские марши. Зико быстро оценил ситуацию и начал оркестровать для духового оркестра подходящие израильские песни для маршей, в чем была в те годы насущная потребность. После окончания срочной службы остался в резерве и продолжил работу над оркестровкой песен-маршей.

Оркестр

Оркестром ЦАХАЛа Зико Грациани начал дирижировать в 1962 году, и вскоре был назначен постоянным дирижером. Он настоял на том, чтобы в оркестр были введены саксофоны для придания большей яркости звучанию. В оркестре нет постоянного штата, только срочнослужащие, что обусловлено статусом армейского оркестра.

Чтобы попасть в оркестр ЦАХАЛа, который насчитывает всего 40 человек, будущие солдаты-музыканты проходят тщательнейший отбор. Зико Грациани обучал своих учеников не только музыке, но и ценностям человеческой морали, чему он сам был отличным примером. Многие молодые музыканты, начавшие солдатскую службу под его дирижерской палочкой, после армии устраивались в лучшие оркестры Израиля, в том числе в Филармонический.

Зико Грациани был способен дирижировать любым оркестром, исполняющим серьезную музыку, но он хранил преданность оркестру ЦАХАЛа. И этим гордился. За ним сразу закрепилась слава музыканта, который держит все мелодии в голове. Он был способен подготовить коллектив музыкантов к выступлению за самое короткое время, быстро и точно расписать голоса партитуры. Валторнист Яаков Мишори, ветеран оркестра, потомственный музыкант и ведущий радиопрограммы "Легкая классика на армейской волне", вспоминает характерный эпизод:

- В 1964 году в Израиль, в рамках азиатских игр, приехала футбольная команда из Южной Кореи. Оркестр ЦАХАЛа был доставлен на стадион в Рамат-Ган, началась репетиция. Зазвучал гимн Кореи, и вдруг корейские футболисты зашумели, заволновались. Выяснилось, что оркестр играет вражескую музыку – гимн Северной Кореи. Зико не растерялся, подозвал футболистов и попросил кого-нибудь из них напеть свой гимн, что и сделал вратарь корейской команды. Тут же на месте Зико оркестровал гимн, и все получилось на славу.

Зико Грациани дирижировал оркестром ЦАХАЛа на церемониях государственной важности. Одним из наиболее значительных событий в этом ряду был визит в Израиль президента Египта Анвара Садата. Оркестр играл гимны всех арабских государств, которые подписали с Израилем дипломатические и мирные соглашения. Исполнял гимны Египта, Иордании, Америки - встречая президента Билла Клинтона, а также гимн Ватикана - во время приезда Папы Римского на Святую землю. Оркестр ЦАХАЛа под управлением Зико Грациани представлял страну Израиля в Нидерландах, во Франции, в России.

Имя Зико Грациани было прочно связано не только с самим оркестром ЦАХАЛа, но и с жанром легкой музыки. Он доказал важность качественной оркестровки, а также значения роли оркестра в жанре легкой музыки. Зико дирижировал оркестром ЦАХАЛа на выступлениях самых знаменитых израильских музыкантов, певцов, ансамблей, аранжировал для оркестра сотни израильских песен.

В течение своей продолжительной карьеры он выступал с многими творческими коллективами, среди них "Габима", Камерный театр, театры "Бимот", "Деше", Израильская опера, "Хамам", прославленным трио комиков "Ха-гашаш ха-хивер" ("Бледнолицый следопыт") в составе Исраэль (Поли) Поляков, Шайке Леви и Гаври Банай, с трио "Гешер ха-Яркон" в составе Арик Айнштейн, Джози Кац и Шмулик Краус. Под управлением Зико Грациани звучали оперетты "Сладкая Ирма", "Моя прекрасная леди", "Поцелуй меня, Кет".

Он аранжировал музыку для ансамблей "Равийят моадон ха-театрон" ("Квартет театрального клуба"), "Айю зманим" ("Бывали времена"), "Шоколад мента мастик", "Бустан сфаради" ("Испанский сад"), для ансамбля танца "Кармон", для Йорама Гаона, Яффы Яркони. Дирижировал Иерусалимским и Филармоническим оркестрами. Выступал на фестивалях песен, на детских фестивалях - "Фестигалях", на Фестивале танца в Кармиэле, на Макабиадах, участвовал в популярных программах радио. Был музыкальным редактором ряда программ израильского телевидения.

Он - автор музыки к нескольким фильмам, среди них "Эц о пали" ("Дерево или Палестина"), "Мойше и сантехник", "Далия и моряки". Для последнего фильма он написал оригинальную музыку к модным в то время танцам - твист, шейк, чарлстон. Сочинял вариации для оркестра, в том числе на тему шуточной детской песенки "Йонатан ха-катан".

В библиотеке оркестра ЦАХАЛа собраны свыше тысячи аранжировок песен, маршей, инструментальных произведений, сделанных Зико Грациани. Высокий государственный чиновник Моше Мизрахи утверждает, что Зико собрал самую большую на Ближнем Востоке нотную библиотеку гимнов. Он вспоминает о том, как оркестр ЦАХАЛа во главе с Зико Грациани и целой батареей солистов выступил на фестивале армейских оркестров во Франции во время празднования 40-летия Израиля:

- В этом фестивале участвовали все европейские оркестры, но наши ребята были лучше всех и заслужили общий восторг у публики. Назавтра газеты разразились похвалами и описали, как чудо-оркестр, состоящий из молодых ребят, в течение целого часа играет свой репертуар наизусть.

Зико Грациани способствовал открытию в 1991 году колледжа по подготовке и усовершенствованию дирижеров молодежных оркестров. Не менее важное достижение Грациани - основание взрослого и детского хора "Цадиков".

Очевидцы рассказывают, что однажды в Нью-Йорке во время репетиции своего произведения "Кадиш" Леонард Бернстайн был крайне недоволен звучанием местного детского хора. Он бросил палочку и всердцах воскликнул: "Где же Зико Грациани и его дети из хора "Цадиков"?"

Зико многократно представлял страну за рубежом, выступал в зале "Олимпия" в Париже в качестве почетного гостя. Во время зарубежных гастролей с израильскими певцами его почти всегда сопровождала жена Дора, настоящая "аидише маме" для молодых артистов. Когда в конце 1969 года в Израиль из СССР приехала Нехама Лифшиц (Лифшицайте), Зико провел вместе с певицей цикл концертов по стране и за рубежом.

У него была мечта

Нахче Хейман, видный композитор, лауреат Премии Израиля, автор немалого количества песен, вошедших в золотой фонд израильской культуры в последние годы занят поисками, сбором и увековечением старых добрых израильских песен, которые он встряхивает, приводит в порядок и выводит в свет на дисках в бесконечной серии "Ностальгия", много лет назад познакомился с Зико Грациани в болгарском ресторане Яффо:

- Зико Грациани был не только дирижером и аранжировщиком, он также написал немалое количество песен и маршей. В процессе работы над "Еврейской ностальгией" мне удалось найти большинство из них. Они поражают своим современным звучанием, возможно, благодаря тому, что в его музыке четко сохранились пряные болгарские корни.

Сам Зико считал себя счастливым человеком, о чем рассказывает, характерно пришепетывая:

- Я бы ничего не хотел изменить в своей жизни, убежден, что мне очень повезло. Мой отец владел галантерейной лавочкой, и я, щуплый еврейский мальчишка из болгарского городишка, естественно, должен был унаследовать и лавочку, и галантерею. А вместо того я выступаю во главе оркестра Армии еврейского государства. Все стоят, когда я дирижирую "Ха-тикву". Песню Наоми Шемер "Ирушалаим шель захав" оркестр нашей армии исполнил впервые на горе Скопус в моей аранжировке. Ну, разве я не счастливый человек? Анвар Садат приехал в Израиль, мы играли египетский гимн. Это было совершенно необычно, потрясающе.

Зико Грациани был образцовым семьянином, преданным мужем и отцом двух дочерей, Гилы и Кохавы, у него было пять внуков и три правнука. Следуя традициям классических рассказов Шолом-Алейхема, Зико в свои последние минуты жизни подозвал внуков и правнуков и попрощался с ними. Кохава, тоже дирижер оркестра, была не только дочерью, но и ученицей, и коллегой. Она помогала отцу в работе с Тель-Авивским хором взрослых «Авив» и многому от него научилась – профессионализму, скрупулезности в отделке.

Все, кто общался с Зико Грациани, любили и ценили его. По словам Йоси Баная (которого мы только что потеряли), "Зико - не отдельная страница, это толстая книга. В нашей стране множество отличных музыкантов, но он - особенный. Он душевный человек с неизменной открытой улыбкой". "У него было большое, любвеобильное сердце", - вспоминает музыкант Боаз Бен-Цион, один из питомцев Зико.

В концерте в честь Зико Грациани, легендарного дирижера Армии обороны Израиля, приняли участие лучшие силы израильской эстрады: трио "Ха-гашаш ха-хивер", для которых он аранжировал десятки песен, Наоми Шемер (и она тоже уже не с нами), Йоси Банай, Йорам Гаон, Эстер Офарим, Йони Рехтер, Йегудит Равиц, Ципи Шавит, Мики Кам, Йонатан Кармон и другие. Вел вечер артист и режиссер Одед Котлер. Дирижерскую палочку из рук Ицхака Грациани принял Михаэль Яаран. Через две недели, стоя над могилой Зико Грациани, бригадный генерал Моше Яалон пообещал:

- У Зико была одна несбывшаяся мечта: продирижировать гимнами Сирии и Ливана. Но мы вспомним его в тот день, когда будем подписывать мирный договор с Сирией.

Наверное, этого дня придется ждать долго…

Марина Яновская

Газета "Вести", 2003 г.

100 лет со дня рождения выдающегося военного дирижера заслуженного деятеля искусств Украины Маркуса Эмиля Иосифовича (10.10.1910 - 05.11.1985)
Подполковник, начальник военно-оркестровой службы Киевского военного округа, участник второй мировой войны. Это имя сейчас ничего не значит для молодого, начинающего поколения музыкантов, но в 70-е годы оно было широко известно не только среди военных музыкантов Киева, любителей духовой музыки, но и среди почтенных профессоров Киевской Государственной консерватории им.П.И.Чайковского. Этого человека любили, помнили, вокруг его жизни ходили целые легенды. В этом году - 100-летний юбилей со дня рождения знаменитого военного дирижера. Пройдя нелегкий путь от воспитанника полкового оркестра, солдата, дирижера до начальника военно-оркестровой службы округа, он испытал в жизни много взлетов и падений. На протяжении всей своей воинской и дирижерской карьеры помогал людям и содействовал их профессиональному росту. Сегодня его блестящие менеджерские способности были бы оценены достойно. Он фактически дал в путевку в жизнь не одному поколению музыкантов, которые прошли через оркестр, где он был дирижером. Не был он равнодушен как к судьбам воспитанников, детей-сирот послевоенного времени, так и к молодым талантливым музыкантам. Он всячески содействовал их творческому развитию, интересовался материальными и бытовыми условиями своих подчиненных и помогал им. До войны он служил в Киевском танково-техническом училище. Во время Второй мировой войны училище было передислоцировано на Волгу, где при учебном подразделении Э.Маркус смог создать большой по штату коллектив (более 100 человек) и тем самым спасти многих талантливых музыкантов от гибели на фронте. Впоследствии многие музыканты его оркестра стали профессорами Киевской и других консерваторий: профессор Николай Юрченко (валторна), трубач Николай Бердыев, Илларион Федоренко, Степан Бальдерман, Александр Безуглый (гобой), Василий Гарань (тромбон), Владимир Вдовиченко (фагот), кларнетист солист оркестра радио Михаил Дулицкий и др.Эти люди с благодарностью вспоминали о годах службы в оркестре под руководством Э.И.Маркуса. В 1945 году Эмиль Иосифович вместе с дирижером Демьяном Лукичом Литновским создает в Киеве образцовый оркестр штаба Краснознаменного Киевского военного округа. Демьян Лукич Литновский и Эмиль Иосифович Маркус приложили немало усилий, прежде чем оркестр штаба ККВО в 1945 г. получил юридический статус.
Повествуя о человеке, 100-й юбилей которого будет отмечаться не только его бывшими подчиненными и друзьями, но, надеемся, что и руководством военно-оркестровых служб России и Украины, хочется назвать и имена виднейших деятелей военно-оркестровой службы и вспомнить о кульминационной точке, «золотой» эре военно-оркестровой службы Украины и оркестра штаба ККВО, у истоков которого стоял наш юбиляр.
В разные годы начальниками военно-оркестровой службы советского периода с (1945-1991) были Владимир Гурфинкель, Стефан Творун, Эдуард Парсаданян, Иван Ладановский, Эмиль Маркус, Александр Данилов, Александр Веревкин, Валерий Богданов, Геннадий Григорьев.
Начальники оркестра штаба ККВО: Демьян Литновский, Эмиль Маркус, Василий Рязанцев, вновь Маркус, Глеб Кузнецов, Василий Охрименко (и.о.), Петр Мирошниченко, Анатолий Кузьменко, Алексей Баженов, Валерий Винников.
Как вспоминает народный артист Украины военный дирижер Василий Охрименко: «В период, когда начальником военно-оркестровой службы был Маркус, киевские военные музыканты покорили высочайшие вершины, как союзные, так и зарубежные. Это были годы большого творческого расцвета».
Победа оркестра штаба Киевского военного округа на Всесоюзном конкурсе в Москве (жюри возглавляли народный артист СССР Константин Иванов и маршал СССР Н.Х.Баграмян) была завоевана достойно этим поистине прекрасным коллективом исполнителей. Хотелось бы называть их имена-
Степан Бальдерман (корнет), Эдуард Венгеров, Исаак Базарский (кларнет), Игорь Клинков (валторна), Вячеслав Штейнгард (тромбон), Михаил Хавкин (альт-саксофон), Александр Любарский (тенор), Фроим Шерман и Давид Кофман (баритон), Николай Сидорченко (бас).
Михаил Вайнтрауб (флейта), Федор Ригин и Валерий Посвалюк (труба), Михаил Резниченко (тромбон), Анатолий Скиба (фагот). Отметив весь коллектив (сто семь человек), следует сделать четыре акцента: Маркус (продюсер), Кузнецов (художественный руководитель), Вайнтрауб и Ригин (солисты).
Летом 1972 г. оркестр штаба ККВО, представляя СССР на конкурсе оркестров стран антигитлеровской коалиции в Сараево (США, Румыния, Югославия), вернулся в Киев с победным кубком.
Отмечая почтенный юбилей - 100-летие со дня рождения Маркуса Эмиля Иосифовича, корифея военно-оркестровой службы, хочется выразить ему огромное признание и принести низкий поклон от имени всех династий музыкантов, которые прошли службу под его руководством и помнят его как талантливого музыканта, дирижера и организатора. Светлая память о Е.И.Маркусе навсегда останется в сердцах бывших коллег и сослуживцев.
Из Праги Михаил Севрук.

СЕМЕН АЛЕКСАНДРОВИЧ ЧЕРНЕЦКИЙ

Не так давно мне в руки попал компакт-диск «Избранные военные марши Семёна Чернецкого» в исполнении Оркестра Штаба Ленинградского военного округа.

При прослушивании всплывали в памяти кадры старых советских фильмов, где так часто звучали марши этого выдающегося русского дирижёра и композитора. Да что фильмы! Редкий военный парад на Красной площади, да и не только в Москве, пройдёт без исполнения какого-либо из маршей С.А. Чернецкого. К великому огорчению, обратившись к Большой Советской Энциклопедии, я обнаружил в ней только вот эту небольшую справку о нём:

Чернецкий Семён Александрович (1881, Одесса - 1950, Москва), военный дирижёр, композитор, педагог, генерал-майор (1944), заслуженный деятель искусств РСФСР (1936). Ученик Н.Н. Черепнина, А.К. Глазунова. В 1900-17 капельмейстер Русской армии, в 1924-49 инспектор военных оркестров Красной Армии и ВМФ. Организатор и руководитель сводного («тысячетрубного») оркестра Московского гарнизона (1926 - 1946), Отдельного показательного оркестра Министерства обороны (1935-49), ряда оркестров военных академий. Один из организаторов военно-капельмейстерских классов (1923) и военно-дирижёрского факультета при Московской консерватории (1935; с 1946 профессор), школы военно-музыкантских воспитанников в Москве. Автор свыше 100 военных маршей, в том числе «Парад» (1946), «Марш танкистов» (1944), «Салют Москвы» (1945), патриотических песен и др. Государственная премия СССР (1946). Жил на Садовой-Кудринской улице, 30/32. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

А в столь посещаемом всеми Интернете и того меньше... Как-то раз, идя по улице, я увидел военный оркестр. Обратившись к его руководителю, узнал о существовании военно-дирижёрского факультета при Московской Консерватории. Долго я не мог выбрать время и вот наконец, собравшись с духом, я договорился о встрече с руководителем факультета полковником Грязновым, любезно предоставившим мне право воспользоваться служебной библиотекой.

В год 60-летия Великой Победы настала пора рассказать о том человеке, который внес в её достижение огромной силы моральный дух.

Автор около 200 маршей, дирижер и преподаватель, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный деятель искусств РСФСР, профессор, генерал-майор Семён Александрович Чернецкий родился 12(24) октября 1881 года в г. Одессе, в семье бедного музыканта-скрипача. Первоначальное музыкальное образование получил дома под руководством матери-пианистки. Затем поступил в Одесское музыкальное училище по классу тромбона и фортепиано. Из-за тяжёлого материального положения семьи учёбу пришлось совмещать с аккомпаниаторской работой по найму.

В 19 лет Семён едет в Кишинёв к старшему брату - военному капельмейстеру оркестра Драгунского полка, где и решает посвятить себя военной музыке. Сначала он пробует силы в качестве помощника капельмейстера, а затем в 1903 году возглавляет оркестр артиллерийской бригады. Следующие десять лет Чернецкий работает военным капельмейстером в Одессе. С 1911 по 1917 гг. Чернецкий учится в Петербургской консерватории у профессоров А.К. Глазунова (оркестровый класс), Н.Н. Черепнина (дирижирование), М.О. Штейнберга (инструментовка), Я. Витола (композиция).

На формирование Чернецкого существенное влияние оказало его общение с крупнейшими русскими музыкантами первой половины XX века. Дарование Чернецкого отмечал Глазунов, предвидевший в нём большое будущее. Он писал: «Семён Александрович Чернецкий - отлично подготовленный музыкант. Зная большой дирижерский опыт Чернецкого, а также признавая сделанные им успехи за время пребывания в консерватории, я смело могу рекомендовать С.А. Чернецкого как даровитого и вполне умелого руководителя оркестрами».

Предвидение Глазунова полностью оправдалось.

После революции 1917 года Чернецкий добровольцем пошёл в Красную Армию и в 1918 году стал во главе секции военных оркестров при Петроградском окружном комиссариате по военным делам, а также был инспектором военных оркестров Петроградского военного округа. В 1924 году Чернецкий назначается на должность Инспектора военных оркестров РККА.

В 1925 году ему довелось формировать сводный военный оркестр Московского гарнизона, а в 1935 году - Первый отдельный показательный оркестр Министерства Обороны СССР. Оказывал он помощь и в формировании образцовых оркестров ряда академий и штабов военных округов.

В последующие годы, являясь инспектором военных оркестров Советской Армии, проявил незаурядные организаторские и творческие способности. Чернецкий сыграл большую роль в подготовке квалифицированных кадров военных музыкантов и военных дирижёров, плодотворно работал в качестве дирижёра большого симфонического оркестра при ЦДКА, Отдельного показательного оркестра МО СССР и руководил сводным военным оркестром Московского гарнизона в течение 25 лет. За успешную концертно-исполнительскую деятельность Чернецкому в 1946 году была присуждена Государственная премия.

Велики заслуги С.А. Чернецкого в создании служебно-строевого репертуара для военных оркестров Советской Армии. В этой области он явился одним из создателей советского военного марша. Будучи видным мастером трактовки строевого марша, Чернецкий заложил методические основы исполнения строевого репертуара.

Творческая индивидуальность Чернецкого ярко проявилась в его композиторской деятельности. Основываясь на русской военной музыке, русских народных песнях, Чернецкий сумел создать новые произведения, которые не только не вступили в идейный конфликт со старым, дореволюционным военным репертуаром, но и, в свою очередь, стали теми бесценными жемчужинами, которыми по праву будет гордиться русская военная музыка.

По инициативе Чернецкого были созданы школы военно-музыкантских воспитанников в разных городах страны. Менее чем за пять лет более трёх с половиной тысяч беспризорников обучились в таких школах, а затем были направлены в военные оркестры в качестве воспитанников. Многие из них стали руководителями военных оркестров.

Помимо школ военно-музыкантских воспитанников Чернецкий создаёт военно-капельмейстерские классы при 8-й Петроградской пехотной школе комсостава, при Военной академии имени М.В. Фрунзе и, в завершение, Военно-дирижерский факультет при Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского.

Особенно успешным и плодотворным в творчестве великого русского военного музыканта стал период Великой Отечественной войны. Вдохновлённый подвигами Советской Армии, Чернецкий написал за годы войны свыше сорока маршей и около тридцати патриотических песен. В свою очередь, эти марши и песни помогали советским воинам одерживать убедительные победы над врагом.

Будучи военным дирижёром, Чернецкий находил время и для педагогической деятельности, в течение четверти века ведя класс дирижирования и служебно-строевого репертуара сначала в военно-капельмейстерских классах, а затем на военно-дирижёрском факультете Московской консерватории.

Доводилось Чернецкому и лично встречаться со Сталиным. Причем проявил себя Семён Александрович достаточно смело. Вот как об этом рассказывает в своем очерке о Чернецком один из преподавателей военно-дирижёрского факультета Цицанкин:

«...Дело о том, что по давней традиции главный военный дирижер должен был дирижировать сводным военным оркестром, стоя к нему спиной, что заметно снижало уровень слаженности сводного оркестрового полка: крайние батальоны «тысячетрубного оркестра» плохо видели со спины знаки военного дирижера.

И вот на очередном военном параде на Красной площади во время прохождения войск перед Мавзолеем, на трибуне которого присутствовали высшие руководители, Чернецкий неожиданно повернулся спиной к трибуне, продолжая дирижировать оркестром.

После парада Чернецкого вызвали на трибуну,

- Товарищ Чернецкий,- с некоторой долей разочарования постукивал по краю трибуны Мавзолея своей неизменной трубкой Сталин. Все знали, что эта означало крайнюю степень недовольства. - Почему вы можете позволять себе такие вот вольности в нашем присутствии?!

Все вокруг замерли. Мало того, что шел тогда 1937 год, так к тому же Чернецкий был в то время под пристальным «оком» ОГПУ в связи с эмиграцией его дочери, вышедшей замуж за иностранного подданного. Назревал грандиозный скандал.

- Товарищ Сталин! Я очень уважаю вас, наше правительство. Но и никакого морального права не имею дирижировать вами, стоя к вам лицом. Я должен дирижировать военными музыкантами,- чётко, по-военному доложил Чернецкий.

- Хорошо, пусть так и будет, - ответил Сталин, - надеюсь, товарищ Ворошилов, товарищ Берия и все присутствующие здесь не будут против. Таким образом конфликтная ситуация была улажена, и на последующих парадах Чернецкий дирижировал, стоя спиной к трибуне».

Одним из первых среди авторов советской военно-духовой музыки Чернецкий обратился к фольклору народов СССР, используя в своих маршах песни различных народов СССР, а также массовые песни известных советских композиторов. Так родились его известнейшие марши: «Казачий марш», «Славянский марш», «Грузинский марш», «Украинский марш». К примеру, в марше гвардейцев-миномётчиков ярко звучит тема песни «Выходила на берег Катюша», марш «Салют Москвы» начинается малиновым колокольным звоном песни «Широка страна моя родная», в марше 8-й гвардейской стрелковой дивизии имени генерала Панфилова слушатель узнает тему народной песни «Из-за острова на стрежень».

Одним из лучших сочинений Чернецкого является марш «Парад», написанный в 1940 году. Он написан на собственные темы. А вот парадный марш «Слава Родине» написан с использованием музыкальной темы знаменитой арии «Славься, славься, наш Русский Царь» из оперы «Жизнь за Царя» М.И. Глинки. Напомню, что именно в годы войны и были введены погоны и офицерские кители «царского покроя» в армии.

В 1946 году внезапная болезнь (паралич) надолго приковала Чернецкого к постели. Тем не менее он нашёл в себе силы принять участие в качестве заместителя председателя комиссии-жюри Всеармейского соревнования военных оркестров штабов военных округов и военных академий.

С.А. Чернецкий умер 13 апреля 1950 года в Москве. Он был похоронен на Новодевичьем кладбище с большими почестями.

В память о Семёне Александровиче Чернецком будут звучать его произведения, навечно вошедшие в сокровищницу русской военной музыки.

О первом «прости» и первом «прощай»

Саксофон! Это самый сексуальный и самый романтичный инструмент, одно упоминание которого уже вызывает самые прекрасные и нежные чувства, воспоминания о первой любви, первом поцелуе, первом «прости» и первом «прощай».

Лубянка: штаб-квартира ближневосточного террора

Какое отношение имеет Россия к ливанской войне?
Автор этой статьи - генерал-лейтенант Ион Михай Пацепа (Ion Mihai Pacepa), – самый высокопоставленный офицер разведки стран Варшавского Договора, когда-либо сбежавший из Советского Блока на Запад, где генерал Пацепа написал книгу «Красные Горизонты», изданную в 27 странах.

Настоящая статья была опубликована 24 августа 2006 года в NationalReviewOnline.

Фотографии иллюстрирующие этот материал, были получены редакцией сайта "ГУЛАГ" из источника заслуживающего полное доверие. Мы также благодарим переводчика статьи на русский язык, которым выступил Arthur Kalmeyer на своем блоге.


"Тайфун" продолжается...

Кремль возможно является главным победителем в Ливанской войне. Израиль был атакован советскими калашниковыми, катюшами, русскими ракетами Fajr-1 и Fajr-3, русскими противотанковыми ракетами AT-5 Spandrel и русскими противотанковыми ракетами Kornet. Отжившее свой срок российское оружие является главным хитом на параде террористов повсюду в мире, и «плохие ребята» знают, где его можно достать. Ящики из-под оружия, брошенные Хизбаллой, имели метки: «Клиент: Министерство Обороны Сирии. Поставщик: KBP, Tula, Russia.”

Сегодняшний международный терроризм был замыслен в лубянских кабинетах КГБ сразу после шестидневной войны, в 1967 году. В качестве генерала разведки, я был свидетелем рождения этого дитяти, в моей прошлой жизни. Тогда израильская победа опозорила режимы Сирии и Египта, стран, неуклюже раздутыми правительствами которых заправляли «советники» советской разведки; вот тогда-то Кремль и решил вооружить враждебных Израилю палестинцев и вовлечь их в террористическую войну против еврейского государства.

Генерал Александр Сахаровский, создавший разведывательные структуры коммунистической Румынии и поднявшийся до уровня главы всей зарубежной разведки СССР, часто пояснял мне: «В сегодняшнем мире, где ядерное оружие сделало невозможным употребление военной силы, терроризм должен стать нашим главным оружием».

Между 1968 годом и 1978-ым, когда я порвал с коммунизмом, только разведслужбы Румынии дважды в неделю отправляли самолёт с военными грузами палестинским террористам в Ливан. После падения коммунизма в Восточной Германии, разведывательные архивы Stasi открыли, что в одном только 1983 году германская разведка отправила в Ливан патронов для АК-47 на сумму 1877600 долларов. Как сообщил Вацлав Хавел, коммунистическая Чехословакия отгрузила тысячу тонн лишённой запаха взрывчатки Semtex-H исламским террористам (эта взрывчатка не может быть обнаружена собаками) – этого количества террористам вдоволь хватит на 150 лет.

Террористическая война как таковая была развязана в конце 1968 года, когда КГБ впервые превратило кражу пассажирских самолётов в инструмент террора – избранное оружие и для событий 11 сентября 2001 года. Только в 1969 году в мире было похищено 82 самолёта; эти акты были совершены ПЛО, которое финансировалось из кассы КГБ. В 1971 году, когда я посетил Сахаровского в его лубянском офисе, он привлёк моё внимание к морю красных флажков, пришпиленных к карте мира, висевшей на стене кабинета. Каждый флажок обозначал захваченный террористами самолёт. «Захват самолётов – моё изобретение», - похвастался он.

Политический «успех», связанный с похищением израильских самолётов, послужил для 13-го Отдела КГБ, известного в разведывательном жаргоне как «Отдел Мокрых Дел», возможностью расширения операций за счёт организации «публичных казней» евреев в аэропортах, на вокзалах и в других публичных местах. В 1969 году Джордж Хабаш, марионетка КГБ, объяснял: «Убийство одного еврея вдалеке от основного места сражений является более эффективным методом, чем убийство сотни евреев на поле боя, поскольку это привлекает больше внимания».

К концу 1960-х годов КГБ был глубоко вовлечён в массовый террор против евреев, выполняемый руками разнообразных палестинских организаций-клиентов. Вот некоторые из террористических актов, которые следует отнести на счёт КГБ, за то время, когда я всё ещё находился в Румынии: ноябрь 1969 года – вооруженная атака на контору израильской авиакомпании Ел-Аль в Афинах (один убитый, 14 раненных); 30 мая 1972 года – атака на тель-авивский аэропорт Бен Гуриона (22 убитых, 76 раненных); декабрь 1974 года – взрыв тель-авивского кинотеатра (2 убитых, 66 раненных); март 1975 года – нападение на тель-авивский отель (25 убитых, 6 раненных); май 1975 года – организация взрыва в Иерусалиме (1 убит, 3 раненных); 4 июля 1975 года – организация взрыва на Площади Сиона в Иерусалиме (15 убитых, 62 раненных); апрель 1978 года – нападение на Брюссельский аэропорт (12 раненных); май 1978 года – нападение на самолёт Ел-Аль в Париже (12 раненных).

В 1971 году КГБ начало осуществление операции «Тайфун», направленной на дестабилизацию Западной Европы. Банда Баадер-Майнхоф, Факции Красных Бригад (RAF) и другие марксистские организации-клиенты КГБ развязали волну анти-американского террора, который потряс Западную Европу. Ричард Уэлш, заведовавший офисом ЦРУ в Афинах, был застрелен в Греции 23 декабря 1975 года. Генерал Александр Хэйг, командовавший силами НАТО в Брюсселе, был ранен взрывом бомбы, уничтожившей его бронированный Мерседес. Генерал Фредерик Кроусен, командовавший силами США в Европе, остался чудом жив после ракетной атаки в сентябре 1981 года. Альфред Херрхаузен, глава Немецкого Банка, благожелательно настроенный по отношению к Америке, был убит взрывом гранаты в ноябре 1989 года. Ганс Нёйсель, министр внутренних дел Западной Германии, был ранен во время террористического акта в июле 1990 года.

В 1972 году Кремль принял решение обратить весь мусульманский мир против Израиля и Соединённых Штатов. Как говорил мне Юрий Андропов, миллиард врагов могут нанести Америке гораздо больший ущерб, чем несколько миллионов. Нам предписывалось внедрить в мусульманский мир ненависть к евреям, сходную с той, которую разжигали нацисты, и использовать эту ненависть в качестве оружия массового кровопролития против Израиля и его главного партнёра – Соединённых Штатов. План заключался в том, чтобы никто "в американо-сионистской сфере влияния" не мог больше чувствовать себя в безопасности.

Согласно Андропову, мир ислама был питательным раствором, в который следовало внести и вырастить бациллу смертельной анти-американской ненависти, взращённую на дрожжах марксизма-ленинизма. И действительно, антисемитизм глубоко привился в естественной для него питательной среде ислама. Мусульманам привычен вкус национализма, джингоизма и жертвенности. Их безграмотные, подавленные массы несложно возбудить до точки истерии.

Терроризм и акты насилия против Израиля и его хозяина, Соединённых Штатов, проповедывал Андропов, будут проистекать естественным образом из религиозного усердия мусульман. Нам останется только повторять для них знакомые темы – что США и Израиль «фашистские, империалистические сионистские страны», находящиеся в зависимости от еврейского капитала. Ислам помешан на предотвращении захвата нечестивыми территорий Ближнего Востока; он воспримет с готовностью наши лозунги о Конгрессе США как о злобном орудии сионистов, превращающих весь мир в свои владения.

Код этой операции был СИГ (Сионистские Государства, или ZIG – “Zionist Governments”), и находился в сфере моих служебных обязанностей, поскольку был направлен на Ливию, Ливан и Сирию. СИГ был очень серьёзной партийной/государственной операцией. Нами были созданы специальные компании для постройки госпиталей, домов и дорог в этих странах, мы отправляли туда тысячи докторов, инженеров, техников, профессоров и даже преподавателей танца. Всем давалось задание внедрять в сознание людей образ Соединённых Штатов как наглого и жадного захватчика, финансируемого еврейскими деньгами и управляемого еврейскими политиканами, целью которых является подчинение всего исламского мира.

В середине 1970-х КГБ приказало моей службе, DIE, наряду с аналогичными службами других восточно-европейских разведок, прочесать страну в поисках надёжных активистов партии, принадлежавших к различным мусульманским этническим группам, обучить их искусству дезинформации и террористическим операциям и внедрить в страны «нашей сферы влияния». Их задачей был экспорт бешеной ненависти к "Американскому Сионизму" с помощью манипулирования вековой неприязнью к евреям, свойственной людям в этом регионе. До того, как я навсегда покинул Румынию в 1978 году, мой отдел отправил около пятисот таких скрытых агентов в мусульманские страны. Согласно грубой оценке, полученной из Москвы, разведками восточного блока в исламский мир было заслано в общей сложности около четырёх тысяч таких агентов влияния.

В середине 1970-х мы также начали засыпать мусульманский мир копиями арабского перевода Протоколов Сионских Мудрецов, русской фальшивки ещё царских времён, которую с успехом использовал Гитлер для разработки своей антисемитской философии. Мы также распространяли сфабрикованную КГБ статью на арабском языке, где говорилось, что Израиль и его главный спонсор США – сионистские страны, намеревающиеся обратить весь исламский мир в еврейскую колонию.

Мы старались завоевать умы людей, понимая, что нам не светит выиграть открытую войну. Трудно сказать наверняка, каковы длительные результаты операции СИГ. Но кумулятивный эффект распространения сотен тысяч копий Протоколов Сионских мудрецов в исламском мире и изображения Израиля и США смертельными врагами ислама наверняка были конструктивной мерой для достижения наших целей.

После распада СССР Россия оказалась трансформированной беспрецедентным образом, но широко распространённая вера в то, что советское наследие было так же искоренено в конце холодной войны, как искоренён был нацизм в конце Второй Мировой войны, не соответствует действительности.

В 1950-х годах, будучи главой румынской разведывательной службы в Западной Германии, я мог воочию наблюдать, как методично разрушался гитлеровский Третий Райх, как проходили суды над военными преступниками, как распускались и объявлялись вне закона военные и полицейские организации Райха, и как нацистам запрещался доступ к любым государственным работам. Ничего подобного никогда не произошло в бывшем Советском Союзе. Никого не судили, хотя советский режим повинен в уничтожении более ста миллионов людей. Большая часть советских институтов осталась нетронутой, на них просто повесили новые вывески, и теперь ими руководят те же люди, которые руководили коммунистическим государством. В 2000-ом году бывшие офицеры КГБ и Армии взяли под контроль Кремль и российское правительство.

Германия никогда не имела бы шанса стать демократией, если бы офицеры гестапо и СС по-прежнему командовали парадом.

11 сентября 2001 года Президент Путин стал первым главой правительства, выразившим соболезнования Президенту Бушу по поводу того, что он назвал «этими страшными трагедиями террористического нападения». Однако очень скоро Путин начал возвращать свою страну к привычному террористическому бизнесу. В марте 2002 года он без лишнего шума восстановил продажу оружия иранскому диктатору, покровителю террористов Айатолле Хаменеи и Россия ввязалась в строительство 1000-мегаваттного ядерного реактора в Бушейре, с корпусом переработки урана, способным производить расщепляющиеся материалы для ядерного оружия. Сотни русских инженеров и техников начали также помогать Ирану в разработке ракеты с радиусом действия более 1250 миль Шахаб-4 - ракеты, которая может служить носителем ядерных боеголовок и угрожает всему Ближнему Востоку и Европе.

Нынешний президент Ирана, Махмуд Ахмадинежад, уже объявил во всеуслышание, что ничто не сможет остановить создание ядерного оружия его страной, он также объявил, что Израиль – «позорное пятно на исламском мире», которое будет уничтожено. Во время Второй Мировой войны 405399 американцев отдали жизни ради того, чтобы стереть с лица земли нацизм и террор против евреев. Сегодня нам противостоит исламский фашизм и атомный антисемитский терроризм. Организация Объединённых Наций безнадёжна – она оказалась не в состояние даже дать определение тому, что считать терроризмом.

Пословица говорит – огонь огнём гасят. Кремль всё ещё может быть нашей лучшей надеждой на разрешение проблемы. В мае 2002 года министры иностранных дел НАТО утвердили партнёрство в Россией, бывшей когда-то противником этого союза. Весь мир вздохнул с облегчением: холодная война ушла в прошлое. Капут. Теперь Россия хочет быть допущенной в Международную Организацию Торговли. Для того, чтобы это случилось, Кремлю нужно дать понять со всей твёрдостью: кончайте с террористическим бизнесом!

Мы также должны помочь россиянам понять, что в их собственных интересах заставить иранского Ахмадинежада отказаться от ядерного оружия. Это тиран с непредсказуемыми действиями, который в определённый момент не остановится перед тем, чтобы посчитать и Россию своим врагом. Президент Буш правильно сказал: «Если Иран получит оружие массового уничтожения, с ракетными средствами доставки, это будет большой проблемой. Проблемой для всех нас, включая Россию».

Ion Mihai Pacepa

Борьба Израиля

есть борьба всего мира

Испанская журналистка высказывается

по поводу антиизраильских демонстраций в Европе



Пилар Рахола



Пилар Рахола (Pilar Rahola) – испанский политический деятель, журналистка, а также активист крайне левых в Испании. Её статьи публикуются в испанских газетах, и в некоторых из наиболее важных газет Латинской Америки. В данной речи на одной из конференций она высказывается по поводу пропалестинских демонстраций.





Почему мы не видим демонстраций против исламских диктаторских режимов, проводимых в Лондоне, Париже и Барселоне?

Или демонстраций против диктатуры в Бирме?

Почему нет демонстраций против рабского положения миллионов женщин, вынужденных жить без всякой юридической защиты?

Почему никто не демонстрирует против использования детей в качестве живых бомб в тех районах, где существует конфликт с исламом?

Почему мы не слышим голосов руководителей стран в поддержку жертв исламской диктатуры в Судане?

Почему мы не бываем свидетелями возмущения в связи с террористическими актами против Израиля?

Почему мы не слышим шумных протестов европейских левых против исламского фанатизма?

Почему они не защищают право Израиля на существование?

Почему поддержка палестинского дела так легко превращается в защиту палестинского терроризма?

И, наконец, вопрос на миллион долларов: почему левые в Европе и во всём мире до такой степени зациклены на двух таких наиболее прочных демократиях, как Соединённые Штаты и Израиль, но не желают говорить о самых худших диктатурах на планете? Две самых прочных демократии страдают от наиболее кровавых атак терроризма – и левые даже ухом не ведут?

Возьмём, например, концепцию свободы. На каждом пропалестинском европейском форуме я слышу, как левые с пылом вопят: «Мы хотим свободы для народов!»

Это ложь. Их никогда не заботила свобода народов Сирии, Йемена, Ирана, Судана или других подобных стран. И их никогда не тревожило то, что Хамас уничтожает свободу палестинцев. Их заботит только одно – использовать концепцию свободы палестинцев в качестве оружия против свободы Израиля. И последствием этой идеологической патологии являются манипуляции прессы.

Международная пресса наносит громадный вред, публикуя свои сообщения об израильско-палестинской проблеме. Когда она говорит на эту тему, она не информирует – она занимается пропагандой.

Публикуя сообщения об Израиле, большинство журналистов забывает об этике журнализма. И поэтому любое действие Израиля, направленное на самозащиту, превращается в резню, а каждая конфронтация - в геноцид. Об Израиле было написано так много дурацких вещей, что не осталось ни одного обвинения, не высказанного против него.

В то же самое время эта пресса никогда не обсуждает сирийское или иранское вмешательство, направленное на поддержку террора против Израиля, или индоктринацию детей и коррупцию среди палестинцев. А когда пресса говорит о жертвах, то о смерти или ранении каждого палестинца сообщается как о трагедии, но об израильских жертвах или не сообщается вообще, или говорится вскользь, а иногда и с явным презрением.

Позвольте мне также добавить кое-что об испанских левых. Можно привести много примеров, иллюстрирующих антиамериканские и антиизраильские настроения, определяющие испанских левых. Например, одна из левых партий Испании недавно исключила из своих рядов человека, который создал произраильский вебсайт. Вот выдержка из постановления об исключении: «Наши друзья – народы Ирана, Ливии и Венесуэлы, угнетаемые империализмом, а не такие нацистские государства, как Израиль…».

В другом примере мэр-социалист городка Кампоцуэлос заменил день Шоа (Катастрофы), проводимый в память о жертвах Холокоста, днём палестинской Накбы, который отмечает траурное для палестинцев событие – образование государства Израиль, тем самым выразив своё пренебрежение 6-ю миллионами евреев, убитыми в Холокосте. А что можно сказать о моём родном городе Барселона, где городской совет решил отметить 60-летие образования государства Израиль проведением недели солидарности с палестинским народом? В частности, они пригласили Лейлу Халед, известную террористку 70-х годов и нынешнего лидера Народного фронта за освобождение Палестины, террористической организации, как её характеризует Европейский Союз.

Политкорректностью заражены даже речи президента Запатеро. Его международная политика полностью укладывается в рамки идей помешанных левых, и во всех вопросах, связанных с Ближним Востоком, он проводит однозначно проарабскую политику. Я могу заверить вас, что в частных беседах Запатеро обвиняет Израиль в существовании конфликта на Ближнем Востоке, и политика министра иностранных дел Моратиноса отражает это. То, что Запатеро решил во время ливанского конфликта покрасоваться в куфие, не является совпадением – это символ.

Испания испытала на себе самую кровавую террористическую атаку в Европе, и она находится под прицелом каждой исламской террористической организации. Как я уже писала раньше, они убивают нас с помощью мобильных телефонов, получающих сигналы от спутников, подключённых к Средним векам. Однако испанские левые проявляют самые сильные антиизраильские настроения в мире.

А потом они заявляют, что их антиизраильская позиция объясняется солидарностью. И это полное безумие, которое я хочу осудить на этой конференции.





Заключение:



Я не еврейка. Идеологически я отношусь к левым, а по профессии я журналист. Но почему я не настроена против Израиля, как мои коллеги? Потому что передо мной, как перед не еврейкой, стоит историческая ответственность бороться против ненависти к евреям, а сейчас и против ненависти к их исторической родине, Израилю. Борьба против антисемитизма не является обязанностью евреев, это обязанность не евреев.

Как журналист я обязана искать правду без каких-либо предубеждений, лжи и манипуляций. Никто не говорит правду об Израиле. Как человек, относящийся к левым, которые стоят за прогресс, я обязана защищать свободу, культуру, гражданское образование для детей, сосуществование и законы, которые объявлены в Скрижалях Завета универсальными принципами.

Принципами, которые систематически уничтожаются исламским фундаментализмом. Другими словами, у меня как не еврейки и журналиста, относящейся к левому лагерю, существует тройной моральный долг перед Израилем, потому что если Израиль будет уничтожен, будут уничтожены свобода, современный мир и культура.

Борьба Израиля, даже если мир не хочет признавать это, является борьбой всего мира

Звучат «Фанфары Ялты»
Второй год подряд в Ялте проходит Международный фестиваль духовой музыки им. заслуженного артиста Украины Василия Соколика «Фанфары Ялты». Молодой фестиваль уже снискал популярность не только в Украине, но и в странах зарубежья. Ярким подтверждением этому является география участников, которая в этом году значительно расширилась. Если в первом фестивале принимали участие 450 коллективов, то в нынешнем более 600 из 26 стран мира. Это представители Украины, России, Приднестровья, Венгрии, Молдовы, Республики Беларусь, Грузии, Латвии, Германии.

Организатор фестиваля - «Благотворительный фонд развития искусства им. Василия Соколика», при поддержке министерства культуры и искусств АРК, Ялтинского городского совета и народного депутата Украины Алексея Боярчука. В день открытия фестиваля его организаторы провели пресс-конференцию, в ходе которой рассказали об особенностях «Фанфар Ялты».
- В этом году фестиваль объединил не только музыкантов многих оркестров, но и позволил совместно творить дирижерам пяти стран. Зрителей ожидает грандиозное зрелище, которое пройдет на едином эмоциональном подъеме, – сообщила президент «Благотворительного фонда развития искусства им. Василия Соколика», автор проекта, художественный руководитель и главный режиссер фестиваля Оксана Соколик.
О том, что фестиваль прошёл на высоком уровне, говорит и тот факт, что посмотреть на него пришли тысячи ялтинцев и гостей курорта. И действительно, такое увидишь не каждый день – сотни музыкантов прошли маршем по набережной Ялты, а чего стоит выступление сводного оркестра, в котором одновременно играли 600 музыкантов. На одной сцене играли и совсем юные музыканты, и настоящие мастера духового искусства.
- Я очень рад побывать в Ялте, - говорит гость из Венгрии, президент Восточно-Европейской ассоциации WASBE , профессор университета г.Сегед Йожеф Чикота, – фестиваль – это очень хорошая возможность для общения и обмена опытом музыкантов духовой музыки. Ведь духовая музыка очень популярна во всё мире.
- Для хорошей музыки нет границ и препятствий, точно так же как нет препятствий для добрых дел и дружбы между нашими городами,- заметил один из дирижеров сводного оркестра и член жюри фестиваля, доцент школы искусств им. Йозефа-Мартина-Краузе г.Хайдельберга, ялтинец Станислав Климов.- Для меня в выборе моей профессии огромная заслуга первого преподавателя- Василия Иосифовича Соколика, и участвовать в этом проекте его имени для меня большая честь. Я благодарен организаторам фестиваля и, конечно, Оксане Соколик за приглашение. Она смогла создать атмосферу теплого, радушного приема с отличной организацией