Б.Турчинский
Вслушиваясь в его музыку
«Наиболее важными событиями своей творческой жизни я считаю премьеру «Холокост-Реквиема» в Киеве в 2001-м году (к 60-й годовщине трагедии Бабьего Яра) и исполнение этого же сочинения в Новой Зеландии в 2008-м году в программе концерта «70 лет событий «Хрустальной Ночи» (в память о событиях, с которых началась трагическая история Холокоста). Также для меня очень важна премьера «Песен моря» в Карнеги-Холле и исполнение симфонической картины «Ветер Йемена» такими замечательными духовыми оркестрами, как Tokyo Kosey Wind Orchestra (2004 год, международный фестиваль в Токио) и «La Armonica» Буньоль, Валенсия (2010 год, концерт «Mano a mano»).
Так вкратце ответил израильский композитор на мой вопрос о главном в его творческой биографии.
Вообще же, он так глубок и интересен, композитор Пиговат, что одним коротким вопросом и одним коротким ответом не определить этого мастера и не постичь его творчество... Поэтому вопросов ему было задано много.
Созвучие
«Борис Зеликович Пиговат — композитор, преподаватель, доктор Бар-Миланского университета (2002 г.), член Союза композиторов Израиля. Родился в Одессе, закончил теоретико-композиторское отделение Московского музыкального училища имени Гнесиных, затем Московский музыкально-педагогический институт имени Гнесиных по классу композиции у профессора Н.И.Пейко».
Так пишет о Борисе Пиговате Википедия и делает забавную, но довольно показательную ошибку. Потому что правильно не «Бар-Миланского», а Бар-Иланского университета.
Не все в мире знают об израильском университете «Бар-Илан», хоть он престижный и довольно известный, зато о Милане – городе-законодателе высокой моды и высокого искусства, «Париже на Апеннинах», знают все! Отсюда и эта ошибка по созвучию…

Этот небольшой казус заставил задуматься о звуках и созвучиях, ассоциациях, без которых в музыке не может быть ничего, – без воображаемых картин, которые рисует в сознании её звучание. У каждого слушателя ассоциации свои, и пояснять их не нужно. В этом вся волшебная притягательность музыки… В музыке ничего не надо объяснять!
… Ну, разве что иногда, и самую чуточку.
Однажды, под впечатлением потрясающей игры великого кларнетиста Гиоры Фейдмана Борис Пиговат написал сочинение «Цфат» – клейзмерскую рапсодию для тромбона и духового оркестра. Российскому читателю стоит пояснить, что Цфат – это город на севере Израиля, где ежегодно проходит фестиваль клейзмеров, и это сочинение было посвящено Гиоре Фейдману.
Позже была сделана версия для скрипки с оркестром, которая очень понравилась Фейдману, и он захотел ее играть (как со струнным оркестром, так и со струнным квартетом). Только он попросил пьесу переименовать – за пределами Израиля не знают, что такое Цфат, и поэтому ее лучше назвать в соответствии с характером музыки – «Еврейская свадьба». Так Пиговат и сделал.
Характер музыки… Да, у музыки есть свой непокорный характер. Об этом и заставила лишний раз задуматься казусная ошибка в Википедии.

Итак, он жил тогда в Одессе…

- Борис, с чего все начиналось? Кто первым увидел в Вас будущего композитора, кто подсказал Вам этот путь? Интересно было бы узнать о Ваших первых учителях!
- После того, как меня не приняли в школу имени Столярского (я не повторил точно предложенные мне ритмические рисунки), я поступил в класс скрипки обычной одесской районной музшколы – ДМШ №4.
Но сказать «обычной» было бы неправильно, ибо во главе этой школы стоял совершенно необыкновенный человек – Владимир Данилович Стаховский, великий энтузиаст музыкального образования. При нем в школе был класс композиции, выпускники получали уроки хорового дирижирования (с возможностью продирижировать школьным хором), а сам он организовал особую группу по теории музыки и сольфеджио, куда мне посчастливилось попасть. Там мы получали знания и навыки, соответствующие объему первого курса теоретического отделения
музыкального училища.
Именно Стаховский убедил моих родителей дать мне возможность попробовать поступить на учебу в Гнесинское музыкальное училище в Москве.
Первые сочинения

- Борис, Ваши первые сочинения пришлись на годы обучения в музыкальном училище? Ведь надо сказать, что в Советском Союзе, в отличие от других стран, было то среднее звено музыкального образования, та кузница, которая давала довольно высокий профессиональный уровень, обеспечивала многие оркестры талантливыми музыкантами, а детские музыкальные школы - преподавателями. Что осталось у Вас в памяти об этих годах?
- В музыкальном училище я прошел прекрасную подготовку. Знания, полученные там, помогли мне в вузе, в Гнесинке, отдавать минимум времени подготовке к занятиям и экзаменам по музыкально-теоретическим дисциплинам и максимально сосредоточиться на композиции, инструментовке (в классе профессора Николая Ивановича Пейко и полифонии (которая в классе профессора Генриха Ильича Литинского была, фактически, еще одним курсом композиции).
Дополнительным фактором моего музыкального образования в тот период была интенсивная концертная жизнь Москвы. Первые два года в училище я занимался по композиции у Олега Константиновича Эйгеса – прекрасного музыканта, композитора и пианиста (позднее он перестал преподавать). Из сочинений училищного периода сохранились два – это «Маленький Принц» и «Соната-Баллада», которые впоследствии были изданы.
Однако композитором меня сделали годы учебы в классе Н.И. Пейко.
Я счастлив, что судьба даровала мне общение с этим необычайно строгим (иногда даже суровым) и принципиальным учителем. Даже сейчас, во время работы над сочинением, я стараюсь увидеть свою работу его глазами и убрать все лишнее или недостойное.
Если говорить о значительном творческом успехе в период учебы, то это моя
кантата «Хатынь» для хора, фортепиано и ударных инструментов. Работа победила на Всесоюзном студенческом композиторском конкурсе. Тогда же произошло еще одно знаменательное для меня событие. Готовя исполнение кантаты силами студентов института, я обратился за содействием к ударникам – ученикам класса Владимира Павловича Штеймана. Так я стал в этом классе «своим человеком», сделал обработки для ансамбля ударных инструментов таких произведений как «Протяжная» К.Лядова и 4-я часть «Испанской Рапсодии» Н.Римского-Корсакова.
Для Володи Калабанова – одного из лучших учеников Штеймана в тот период – я написал пьесу для вибрафона соло, которую потом, как я узнал совершенно случайно уже будучи в Израиле, использовали как обязательное произведение на одном из Всероссийских конкурсов.
Если бы не эти контакты с классом Штеймана, партии ударных инструментов в моих партитурах выглядели бы по-другому.
Мир духовых инструментов, доселе непознанный,
или Забытые ноты…
Кажется, я был на третьем курсе, когда кафедры композиции и духовых инструментов решили, что студенты-композиторы должны написать небольшие сочинения для духовых инструментов. Я написал одну пьесу для трубы (класс Т.А. Докшицера) и еще одну – для тубы (класс В.Н. Досадина). Так началось мое вхождение в доселе малознакомый мне мир духовых инструментов.
Где эти пьесы сейчас, я не знаю. Тогда не было возможности скопировать, я отдал оригиналы исполнителям, а черновики не сохранил. Может быть, где-то эти ноты лежат – мне было бы интересно на них взглянуть сейчас.
А на четвертом курсе я написал одночастный концерт-поэму для саксофона и струнных (плюс три тромбона и туба) и «набрался наглости» попросить исполнить это сочинение известную советскую саксофонистку Маргариту Шапошникову. И, что удивительно, – она согласилась! И прекрасно сыграла, правда, не с оркестром, а с фортепиано.


Творческие контакты – старые и новые…
- На годы учебы в Москве пришёлся заметный творческий успех. Давайте поподробнее об этом. Сохранились ли у Вас творческие связи с российскими исполнителями, композиторами и дирижерами?
- У меня в Москве есть старинный друг, еще со студенческой скамьи – композитор Владимир Довгань, удивительной душевной чистоты человек и очень глубокий, серьезный и искренний композитор. Я очень люблю его музыку, в ней есть подлинность чувства и мысли, чего мне так часто не хватает в современной музыке.
Уже из Израиля я установил очень хорошие творческие контакты с музыкантами из Саратова – профессором класса трубы Саратовской Академии музыки, создателем и бессменным руководителем духового оркестра «Волга-Бэнд» дирижёром Анатолием Селяниным, дирижёрами Аркадием Шуром и Кириллом Ершовым, а также руководителем Brand Brass ансамбля Олегом Абрамовым. «Волга-Бэнд» - прекрасный музыкальный коллектив, обладающий высочайшим исполнительским уровнем. Этот оркестр исполнил почти всё, что мной написано для духового оркестра. А для ансамбля Brand Brass я сделал камерную версию моей оркестровой пьесы «Посвящение Шагалу», которую он играл как в России, так и за рубежом.
Мои сочинения исполнялись также в Оренбурге.
Благодаря живущему в Израиле дирижеру Льву Арштейну у меня завязался творческий контакт с очень хорошим коллективом – симфоническим оркестром Белгородской филармонии. Они уже играли мою симфоническую поэму «Восхождение», и я надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
По семейным обстоятельствам
- Волею судьбы Вы оказались в Таджикистане, в Душанбе. Как Вы попали туда и чем знаменателен для Вас этот период жизни - прежде всего, естественно, творчески?
- Как я попал в Таджикистан? Очень просто. Будучи студентом, женился на однокурснице, жительнице Душанбе, и после окончания института им. Гнесиных мы распределились в Таджикистан.
В течение двенадцати лет я там преподавал, работал консультантом в Союзе композиторов, и даже какое-то время – вторым дирижером оркестра народных инструментов Таджикского телевидения и радио.
Что мне как композитору дал этот период жизни? Главное – умение воспринять и прочувствовать закономерности незнакомого для меня музыкального пласта (можно даже сказать, музыкального мира) с тем, чтобы потом преломить эти характерные черты сквозь призму моего собственного стиля. Я думаю, без этого приобретенного мной опыта не было бы таких моих произведений как «Ветер Йемена», «Изгнание», «Из 1001-й ночи» и некоторых других.
Резиновые сапоги для конного спорта
- В 90 году Вы репатриировались в Израиль. Как сложилась Ваша судьба в первые годы? Как сегодня Вы себя чувствуете в этой стране?
Первые два года я провел в кибуце Дафна рядом с ливанской границей. Кстати, удивительной красоты место! Там мы учили иврит, там я начал работать на обувной фабрике – отливал резиновые сапоги для конного спорта. Государство дало нам финансовую помощь для проживания, но необходимо было заработать на первый взнос для покупки квартиры. Работать приходилось с 4-х утра до 4-х дня. Вообще-то рабочий день – 8 часов, но сверхурочно платили больше.
После работы я немного отдыхал и приступал к сочинительству. Я не стеснялся того, что работаю не по специальности. И я, и все окружающие прекрасно понимали, что это временный этап в жизни и что я иду обычным путем репатрианта, прежде чем обрету свое место в новом для себя мире. Недаром в Израиле бытует выражение: «Любая работа приносит уважение выполняющему ее».

«Эта земля помогает тем, кто ее любит»
- И действительно, через два года я уже начал работать как музыкант, - продолжает свой рассказ Борис Пиговат. - Министерство по делам репатриантов и Министерство культуры разработали специальную программу трудоустройства композиторов из бывшего СССР. Были созданы особые композиторские ставки при израильских детских музыкальных учебных заведениях – консерваториях (не путать с консерваториями в России! Тут, в Израиле, их называют «консерваторион»). Это была должность вроде «composer-in-residence» (в переводе с иврита – «домашний композитор»), и я начал работать таким «домушником» (да простят мне это слово) и дирижером струнного оркестра в консерваторионе в маленьком городке Кирьят-Бялик на севере Израиля, рядом с Хайфой.
Продолжаю там работать и сейчас. Этот оркестр – моя творческая лаборатория. Почти все мои сочинения для струнного оркестра были сначала исполнены этими детьми, и лишь потом – профессиональными оркестрами в Израиле и за его пределами.
Сейчас из всей музыки, написанной до приезда в Израиль, я оставляю в общем списке всего 6-7 произведений, которые по своему уровню могут приблизиться к «постсоветским» опусам. Объяснить это иначе, чем общим воздействием новой действительности, иной земли, иной атмосферы, я не могу, так как поначалу, переехав в Израиль, никакого музыкального влияния я не испытывал.
Первые два года, живя в кибуце Дафна, я был оторван от музыкальных центров и коллективов. Тем не менее, даже вещи этих лет уже значительно отличаются от всего, что я писал раньше: словно были сорваны какие-то запоры и высвободились ранее скованные силы.
И судьба у произведений, созданных в Израиле, тоже другая. Я недавно прикинул, что эти сочинения прозвучали более чем в 25 странах – в исполнении как израильских, так и местных музыкантов. У меня ощущение, что эта земля помогает тем, кто ее любит; она раскрепощает человека, выявляет и усиливает его скрытые потенции. Я благодарен Израилю ещё и за то, что именно здесь мною написано произведение, которое я считаю самым важным своим созданием – Реквием «Холокост» для струнного альта и симфонического оркестра.
В Израиле я защитил докторскую дисертацию в Бар-Иланском университете, у профессора Андре Хайду. Композиция - оратория «Плач Иеремии». Теоретическое исследование - «Мелодические модели» в «Страстях по Луке» К.Пендерецкого.
Аспирантуру закончил в институте им.Гнесиных – заочно, у Н.И. Пейко в 1983-1986 годах. Завершал «Скорбной музыкой» для симфонического оркестра

Молодое исполнение
- Наш журнал «Оркестр» во многом обращен к знатокам и любителям духовой музыки. Исходя из этого, хочется узнать, сколько произведений написано Вами для духовых инструментов?
Мною написано довольно много сочинений для духового оркестра, причём, все – после 1997 года. До этого периода мое отношение к этому составу было прохладным. Для меня это был оркестр, исполняющий марши, попурри, вальсы, фантазии на темы песен и тому подобное.
Все изменилось, когда я познакомился с одним замечательным человеком – дирижером оркестра консерватории израильского города Петах-Тиквы Михаилом Дельманом. Он открыл для меня совершенно новый и удивительный мир современного духового оркестра.
Я вдруг узнал, что есть замечательные профессиональные коллективы, играющие не только произведения, изначально написанные для этого состава, но уже давно практикующие исполнение блестяще сделанных переложений таких сочинений, как «Море» Дебюсси, 3-я симфония Малера, «Испанское каприччио» Римского-Корсакова, «Ромео и Джульетта» и «Франческа да Римини» Чайковского. Эти партитуры сделаны так, что не ощущается недостатка от отсутствия струнной группы. Тем более что в ряде духовых оркестров, помимо давно узаконенных контрабасов, уже существует и группа виолончелей. Подобные оркестры уже называются по-другому – Symphonic Wind Band, Symphonic Band, Wind Symphony. Я начал фактически заново учиться оркестровать для духового оркестра, а точнее - стал по-другому мыслить для этого состава.
Здесь есть огромный потенциал для композитора, тем более что такие оркестры испытывают острую потребность в качественных оригинальных симфонических, подчеркиваю - симфонических по духу, материалу и уровню развития - сочинениях.
Изначально свои произведения я писал для духового оркестра консерватории Петах-Тиквы, где я уже более 10 лет работаю как composer-in-residence.
. Это молодой, но прекрасный коллектив, с высоким исполнительским уровнем подготовки, и сочинять для него – подлинное удовольствие.
Иногда, кажется, что эти ребята не знают слова «невозможно». Произведения, которые я писал для них, затем оценивались профессиональными дирижерами, например, Деннисом Джонсоном, до недавнего времени – председателем WASBE, Всемирного объединения духовых оркестров и ансамблей. Они оценивались по существующей шестибалльной шкале как соответствующие уровням 5, 5 с плюсом и 6.
Для детей это был «этгар» - «вызов», они его принимали и справлялись! А уже потом эти произведения исполнялись профессиональными и университетскими, что близко по уровню, оркестрами Америки, Европы и даже Японии (Tokyo Kosei Wind Orchestra на фестивале ACL в Токио в 2003 году).
Сейчас я тоже стал членом WASBE, контактирую со многими дирижерами и оркестрами.
Что же касается детского оркестра из Петах-Тиквы, с которого все началось, то я по-прежнему продолжаю с ним работать, вижу в нём серьёзного партнёра, оркестр осуществляет почти все мои премьеры (за исключением поэмы «Песнь моря», которую я написал по заказу Денниса Джонсона для его концерта в Карнеги-холле, и недавно исполненной им же «Идиллии»). Их исполнение нельзя назвать «детским», а можно только «молодым» - столько души, эмоционального огня и просто старания они в это вкладывают! Оркестром записано четыре диска, на которых звучат и мои сочинения.
Справка
Оркестр консерватории Петах-Тиквы является лауреатом многих престижных конкурсов и фестивалей духовой музыки, постоянно занимает первые места на конкурсах в Израиле, среди его достижений - первые места в Керкаде (Нидерланды), Цюрихе и Интерлакене (Швейцария), второе место в Валенсии (Испания). Оркестр побывал с концертами в США (Чикаго) в Норвегии, Австрии
. А среди выпускников консерватории - такие замечательные исполнители, как М. Тимошин и А. Вайнер (флейта), солисты оркестра армии обороны Израиля, лауреаты Всеизраильского конкурса молодых исполнителей, С. Бергер (валторна) — музыкант ансамбля современной музыки во Франкфурте, Ш. Брил (кларнет) — выпускница Академии музыки в Любеке (Германия), победительница на женевском конкурсе в 2007 году, Б. Керцман (труба) — музыкант Штаатс Опер (Германия), М.Меерович - солистка-кларнетистка симфонического оркестра гор. Бэер-Шева.
Об уровне оркестра консерватории говорит и его репертуар. Взять хотя бы произведения, исполняемые коллективом в этом году: М.П.Мусоргский увертюра «Ночь на лысой горе», И.С.Бах «Чакона» из 2-й партиты ре-минор (аранжировка М.Дельмана), Г.Малер 5 симфония (1 ч.), также в талантливой аранжировке М.Дельмана, и другие произведения…
Большую поддержку коллектив оркестра получает от дирекции консерватории в лице Э.Алона и мэра города Петах-Тиква И.Охайона.

Музыкантам Саратова

Борис Пиговат сыграл заметную роль в истории знаменитого саратовского «Брандт Брасс ансамбля», написав произведение для его репертуара. Сегодня это один из популярнейших коллективов своего жанра в России. «Брандт Брасс ансамбль» уверенно и многозначительно зарекомендовал себя на международных конкурсах и фестивалях. Это единственный музыкальный коллектив России, который работает в жанре брасс-десятки.
Специально для участия саратовских коллег в «Брасс Фестивале» в Германии Борис Пиговат сделал камерную версию «Еврейской Рапсодии» (посвящение Марку Шагалу), мировая премьера которой состоялась на заключительном концерте фестиваля.
Саратовские музыканты сразу признали, что музыка Пиговата очень яркая и эмоциональная, пропитанная экзотическими израильскими мелодиями.
«Мы и сейчас работаем над созданием новых совместных произведений и надеемся уже в новом сезоне порадовать слушателей премьерами произведений Бориса Пиговата, - рассказали корреспонденту коллеги израильского композитора в Саратове, - Сначала мы познакомились с его музыкой. На еврейском концерте оркестра «Волга-Бэнд» исполнялось очень много произведений Пиговата. Нас поразила глубина этой музыки! И в то же время, мы поняли, что на его произведениях мы можем показать технические, звуковые возможности своего ансамбля. Характерно, что мы ни разу не виделись с этим композитором лично. Но интенсивно общаемся по электронной почте и по телефону. Он постоянно интересуется, что у нас нового, а мы стараемся показывать его произведение «Посвящение М.Шагалу», написанное для нас, практически везде. Пиговат очень востребован не только в Израиле. Мы обсуждаем рождение новых произведений, не хотелось бы размениваться на какие-то миниатюрки, хочется таких глобальных вещей, как дарит нам этот композитор!»

Израиль, Германия, музыка
- Вы неоднократно в своем творчестве обращаетесь к теме Холокоста. Что она для Вас? Почему трогательно близка Вам эта тема? От себя лично скажу, что, слушая «Бабий Яр», я был потрясен и покорен красотой музыки, глубиной ее психологического содержания. Воздействие на слушателя огромно, это заставляет нас, не знавших ужасов Холокоста, содрогнуться и замереть в памятном молчании.
- Я так отвечу на этот вопрос. Трагическая тема — вечная тема в искусстве и мощная подпитка творчества композиторов, музыкантов, художников…
Из газет:
«В Национальной филармонии Украины прошел вечер посольств Израиля и Германии, посвященный трагедии Бабьего Яра. На вечере был исполнен Реквием «Холокост», который написал израильский композитор Борис Пиговат»
- Наше посольство решило сделать несколько проектов в области культуры, связанных с этой печальной датой, — рассказала посол государства Израиль в России Анна Азари. - Параллельно и не зависимо от нас немецкое посольство тоже собиралось провести концерт в эти дни. Мы объединили творческие усилия, и получилась международная акция. Национальный симфонический оркестр Украины и дирижер Роман Кофман — из Украины, солист-альтист Райнер Мог — из Германии, Реквием «Холокост» написал израильский композитор Борис Пиговат, а симфония «Желтые звезды» — детище знаменитого российского композитора Исаака Шварца.
Борис Пиговат не скрывал своего волнения оттого, что мировая премьера его произведения состоялась именно в Киеве. Он рассказал о том, что, когда писал «Реквием», то пережил огромную внутреннюю боль, которая выплеснулась в музыке. Работа растянулась на полтора года и шла очень мучительно. К этому примешивались и личные переживания композитора: ведь в Бабьем Яре – могила его близких родственников, убитых нацистами 29 сентября 1941 года.
Свое сочинение он построил по традиционной структуре католической поминальной мессы и в характере особой Поминальной молитвы («Изкор») памяти 6000000 погибших в Холокосте, которая, по еврейской традиции, читается четыре раза в год. Поэтому Реквием «Холокост», безусловно, относится и к общеевропейской, и к еврейской религиозной традиции.
«Реквиему «Холокост» мы предрекаем большое сценическое будущее! Сочинение Бориса Пиговата сложное, но без вычурности, и в то же время простое, но без примитива, сердечное, искреннее — высокого класса!» - таковы были отзывы.
Как и со своими новыми друзьями – саратовскими музыкантами, с маэстро Романом Кофманом Борис Пиговат познакомился вначале заочно, по телефону. Затем Борис приехал в Киев и присутствовал на всех репетициях Симфонического оркестра филармонии Украины.
Композитор из Израиля высоко оценил мастерство своих коллег – украинских музыкантов. «Очень важно, что они приняли мою музыку и тепло отнеслись к ней. Это чувствуется по их трепетному исполнению «Реквиема», — сказал композитор.
Посол Федеративной Республики Германии господин Дитмар Штюдеманн подчеркнул: «Наш вечер показал, что мы хорошо понимаем друг друга и подобными акциями создаем прочный культурный мост, объединяющий народы разных стран. Ведь музыка безгранична, она понятна каждому и обладает огромной эмоциональной силой». В зале присутствовали представители многих государств. После концерта зрители подходили к дирижеру Роману Кофману и композитору Борису Пиговату со своей благодарностью, и чаще всего на разных языках звучали слова «великолепно, замечательно!», «Это удивительная музыка, спасибо, что вы познакомили нас с ней!»


Версия для Гиоры
- Расскажите о Вашей творческий дружбе со всемирно известным кларнетистом Гиорой Фейдманом — лучшим исполнителем клейзмерской музыки.
- Эта история началась около десяти лет назад, тогда я познакомился с величайшим кларнетистом Гиорой Фейдманом: он подарил мне свой компакт-диск, и на этом пока наше общение закончилось. Во всяком случае, когда мы встретились спустя семь лет, он об этом не помнил. А для меня слушание его диска стало откровением. Под впечатлением от его потрясающей игры я написал сочинение «Цфат» – клейзмерскую рапсодию для тромбона и духового оркестра. Об этом уже говорилось выше, как и о городе Цфате, где ежегодно проходит фестиваль клейзмеров.
Я выбрал тромбон по простой причине – в консерваторионе Петах-Тиквы был в это время очень хороший тромбонист - Дотан Дор. Впоследствии я сделал еще одну версию – для скрипки и струнного оркестра. Гиора Фейдман ничего об этом произведении не знал, в течение семи лет мы с ним никак не пересекались.
И вот, когда мы встретились года три назад, я дал ему послушать версию для скрипки с оркестром. Она ему очень понравилась, и он захотел ее играть.
Кроме просьбы переименовать пьесу в соответствии с характером музыки, последовало ещё одно пожелание. На такие вещи композиторы обычно соглашаются неохотно – вместо написанной мной медленной вступительной части Фейдман хотел играть собственную импровизацию. И теперь это сочинение существует в двух вариантах – основном и «версии для Гиоры». Именно так написано в партитуре и партиях – чтобы не перепутать!
Поражаясь простой мысли

Читая ответы Бориса на мои вопросы, я поразился одной мысли.
Сколько знаменитых в будущем музыкантов, да и вообще - профессионалов в других областях жизни - тоже не поступали с первого раза в выбранные ими учебные заведения - а потом становились знаменитостями на своем поприще!
Вспоминается, как Петр Соломонович Столярский, в чью школу в свое время не поступил Борис Пиговат, отыскивал юные таланты. Уверен: поступи Борис в его школу - был бы Столярский в судьбе Бориса одной из самых знаковых фигур! И творческая судьба Пиговата, возможно, была бы в чем-то другой, может быть, еще более успешной.
Столярский был необыкновенный педагог. Он брал детей на «музыкальное воспитание». Он неизменно приговаривал: «Хорошему материалу нужен хороший портной».
Жаль, не случилось этому портному «кроить» такой блестящий, хоть и грубоватый поначалу, материал, каковым был маленький Боря Пиговат…
Не наград и званий ради…
- Вы являетесь лауреатом многих престижных международных и израильских премий и наград. Расскажите, пожалуйста, о своих наградах.
- Многих наград – это очень громко сказано. Еще живя в СССР, я послал свое сочинение для квартета тромбонов на конкурс в Венгрию, где получил почетный диплом. Фактически это было третье место, так как первую премию никто не получил. А уже в Израиле я дважды получал премию ACUM (это аналог американского ESCAP) и премию Премьер-министра Израиля. Пока это все мои престижные награды.
С полки справочной литературы
Среди многочисленных работ композитора Бориса Пиговата: оратория «Eichah» («Плач Иеремии») для чтеца, сопрано, хора и симфонического оркестра (2001); Симфония № 1 «Мемориал» для симфонического оркестра (1987); Симфония № 2 для струнного оркестра (1989/90); «Musica Dolorosa»для камерного оркестра (1987);»Иерусалим» – фантазия для симфонического оркестра (1993);»Tachanun» («Мольба») для симфонического оркестра (1996); «Массада» – поэма для симфонического духового оркестра (1997), «Dies Irae» – поэма для симфонического духового оркестра (2001); «На горе Синай» – поэма для симфонического духового оркестра (2004); «Четыре сказки» для симфонического духового оркестра (2005); «Нигун» для струнного оркестра (1996); «Токката» для струнного оркестра (1997),
Соната для фортепиано (1988); «На реках Вавилона» – для смешанного хора а капелла (1991); «Молитва» – для скрипки (или альта) и фортепиано (1994); «Шуламит», для флейты, фагота и арфы (1996); «Блуждающие звезды» для арфы (1999) и многие, многие другие замечательные произведения.
Так много разной музыки написано прекрасным композитором Борисом Пиговатом! Но он выделяет из всего многообразия своих сочинений лишь некоторые - как самые любимые. Почему? На этот вопрос убедительно даже он не всегда может ответить словами. Чтобы это понять - просто вслушайтесь в его музыку!

Борис ТУРЧИНСКИЙ,
Петах-Тиква, Израиль


Сегодня культурную жизнь Одессы, одного из крупнейших украинских городов, невозможно представить себе без знаменитого на весь мир Оперного театра, Консерватории, многочисленных коллективов Филармонии, десятков профессиональных и самодеятельных ансамблей и групп, артисты которых с огромным успехом гастролируют по стране и за рубежом. Как, впрочем , и без муниципального Театра духовой музыки имени А.Я.Салика.
Нет, не случайно городские власти присвоили этому учреждению культуры имя Народного артиста Украины, Заслуженного артиста Украинской ССР, известного военного дирижера, а потом, после ухода из армии в отставку, профессора местной консерватории. Ведь именно Александр Яковлевич был его организатором. В свое время Салик – тогда начальник оркестровой службы Одесского округа и дирижер штабного оркестра – добился объединения своего коллектива с армейским ансамблем песни и пляски. Так родился Центр военно-музыкального искусства. Замечу: он - единственный на постсоветском пространстве бывшей великой державы. А спустя несколько лет ведущие его солисты и музыканты составили костяк нового детища Александра Яковлевича – Театра духовой музыки. Кстати, аналогов этому коллективу на просторах распавшегося Союза нет.
Поражаешься, какой неуемной энергией и творческим запалом обладал А.Салик, талантливый музыкант, неординарный и замечательный человек. И еще одна важная черта его характера и стиля работы с людьми не могла не вызывать восхищения. Кем бы ни был он – начальником службы округа, дирижером и художественным руководителем оркестра, Центра или Театра - главным для него оставалась отеческая забота о подчиненных. Условия их жизни и быта, даже материальные проблемы всегда находились в сфере его пристального внимания. А потому он «выколачивал» для артистов – что в Одессе весьма не просто! - квартиры, позволял им подработки – так называемые концерты «на стороне» в гражданских оркестрах, учебу в вузах. Такая была традиция. К счастью, она сохранилась и после того, как Александр Яковлевич ушел из жизни. Недавно узнал: семнадцати ведущим сотрудникам Театра духовой музыки с января 2007 года установлены ежемесячные муниципальные надбавки к окладам, в том числе – артистам духового оркестра, камерного хора, ансамбля народной музыки, солистам-вокалистам, инструментальщикам…

Мне в жизни очень повезло: почти шесть лет работал в коллективе А.Салика. Помогла своеобразная «протекция». Отец мой – Роман Иосифович Турчинский, валторнист оркестра Житомирского военного училища, – очень коммуникабельный человек, долгими годами сохранял дружбу со многими своими товарищами, которые встретились ему на жизненном пути. В Одессе служил его друг фаготист Саша Орлов – он-то и замолвил за меня слово перед своим дирижером. Как оказалось, и с самим Александром Яковлевичем отец был хорошо знаком по городу Коломыя, что в западной Украине. Там проходил службу молодой лейтенант Салик. Здесь, как говорится, «в глуши», вдали от крупных культурных центров, он и создал прекрасный музыкальный ансамбль. В 1969 году на конкурсе во Львове этот оркестр, опровергнув прогнозы и вызвав удивление специалистов в Министерстве обороны в Москве, занял первое место. С этого успеха и началась всесоюзная известность талантливого дирижера. Когда в 1973 году закончилась моя срочная служба в армии - кларнетистом в оркестре штаба Прикарпатского военного округа (дирижер Анатолий Сафатинов), встал вопрос о том, где жить и работать дальше. Тут-то отец и «подключил к делу» своих старых знакомых. И я отправился в Одессу на переговоры. Беседа с Александром Яковлевичем завершилась успешно, он остался доволен моей музыкальной подготовкой. Видимо потому буквально с первых шагов в новом коллективе – оркестре Высшего военного училища ПВО, где А.Салик был дирижером, меня назначили солистом.
Годы работы в этом интереснейшем коллективе запомнились на всю жизнь. В нем было немало высококлассных музыкантов. Например, трубачи Вася Пономарчук, Жора Фиткевич, Витя Чарыков и Коля Мельник, валторнисты Слава Машкевский, Паша Суржиков и Толя Лысак, тромбонисты Леня Захаров, Толя Швец, Миша Окс и Володя Фондралюк, кларнетисты Саша Маляренко, Ваня Дрангой, Коля Залесов, Сережа Соболев, Саша Гилинец, Володя Паращук, Саша Бардер, Леня Бужилов, Саша Замороко и Володя Клименко, тенор Коля Царинный, флейтист Витя Панченко, вокалист Изя Бикван, ударники Толя Бельчиков и Коля Бескровнов, фаготист Саша Орлов, композитор Валентин Дынга – ныне заслуженный артист Молдавии… Всех перечислить невозможно. Оркестр, благодаря стараниям Александра Яковлевича, его умелому подбору исполнителей, был буквально соткан из прекрасных музыкантов. Что и позволяло коллективу на многих конкурсах завоевывать первые места.
Общение с такими людьми очень много дало мне, тогда 22-летнему молодому человеку. Подавляющее большинство моих товарищей были выпускниками престижных высших учебных заведений.Службу в оркестре я успешно совмещал с учебой в консерватории. Занимался в классе известного педагога профессора Калио Мюльберга. Учился старательно, отдавая совершенствованию мастерства все свободное время. Иначе и не мог: не хотел огорчать не только отца, но и Александра Яковлевича Салика, который как бы взял надо мной шефство – делился опытом, зачастую помогал при подготовке к экзаменам.
А потом мы подружились. И не только потому, что у нас была одна музыкальная профессия – кларнетист. Схожими оказались и жизненные судьбы. Оба почувствовали взаимная привязанность, общность интересов, внимание друг к другу – при этом разница в возрасте становится несущественной. Оба родились в семьях военных: отец Салика был дирижером, мой – валторнистом оркестра училища. Оба с детства буквально влюбились в оркестровую музыку и мечтали продолжить дело своих родителей. И первый шаг к этому у обоих был практически одинаковый. Я тринадцатилетним мальчишкой был зачислен в воспитанники духового оркестра 16-й Литовской дивизии в Вильнюсе, которым дирижировал заслуженный артист Литвы Иосиф Моисеевич Манжух. Саша начал свой путь с учебы в Ростовской школе музыкантских воспитанников номер 63…
В те годы в Одессе мне часто доводилось бывать у Александра Яковлевича дома, беседовать, как говорится, «по душам» и с ним самим, и с его мамой, Анной Федоровной. Любил Салик вспоминать годы учебы, педагогов. Особенно – Ростовскую школу. С гордостью рассказывал о ее истории. Начало свое 63-я ведет с создания в 1920 году профессором Я.Белогорцевым детского дома-оркестра. Шесть лет спустя выступление юных музыкантов услышал народный артист Республики В.И.Качалов. Из поколения в поколения воспитанников передаются его слова: «Этот оркестр – явление исключительное. Если мы захотим показать на Западе достижения советского искусства, то должны повезти туда оркестр из бывших беспризорных…». Занимался Александр в классе одного из лучших тогда педагога-кларнетиста страны П.Черноглазова. Потом, после трех лет службы в военно-духовых оркестрах, Салик поступил в Московский институт военных дирижеров, его педагогом был Б.Диков.
Полученные в годы учебы знания и позаимствованный у своих наставников опыт, помноженные на талант, которым - это признавали все! – обладал Александр Яковлевич, позволили дирижеру вывести наш коллектив в число лучших в армии. Это в середине 70-х годов подтвердила инспекторская проверка, осуществленная новым начальником военно-оркестровой службы Министерства обороны СССР полковником Н.Михайловым. И на плацу, где мы играли марши, и на концерте в зале музыканты продемонстрировали все свое мастерство. Прозвучали тогда, к примеру, такие сложнейшие произведения, как «Кармен-сюита» Р.Щедрина-Д.Бизе, «Калина красная» Е.Светланова, несколько сочинений прекрасного одесского композитора, бывшего военного дирижера М.Сафьянова, «Концерт для квинтета духовых с оркестром» А.Арутюняна – солировали В.Панченко(флейта), А.Конько(гобой),С.Машкевский(валторна) и автор этих
строк(кларнет). Полковник Н.Михайлов дал высочайшую оценку нашему коллективу, объявил всем музыкантам благодарность от имени Министерства обороны и подчеркнул в своем выступлении после концерта: «Оркестр Одесского военного училища ПВО – один из лучших в Советской армии». А затем посоветовал начальнику училища Г.Воронкову и инспектору оркестровой службы округа В.Богданову обязательно организовать запись нашего концерта по телевидению. Такая передача вскоре состоялась.
Итоги инспекторской проверки с одной стороны обрадовали музыкантов. А с другой… Высокий гость из Москвы проникся особым уважением к дирижеру А.Салику, что вскоре сказалось на его карьере. В 1979 году Александр Яковлевич, получив досрочно воинское звание полполковника и звание заслуженного артиста Украинской ССР, отправился к новому месту службы. Его назначили начальником военно-оркестровой службы Северной группы войск в Польше. Помню, как перед отъездом, Салик сделал попытку забрать меня с собой. Но ему отказали в просьбе: помешала – «с подачи» чекистов «знаменитая» 5-я графа в моем паспорте и… «бабушка Б.Турчинского, проживающая в государстве Израиль».
И на новом месте службы А.Салик все свои силы отдавал любимому делу. Оркестр штаба Группы войск постепенно стал выходить на передовые позиции среди музыкальных коллективов округов. О том, как работалось тогда Александру Яковлевичу, я узнавал из писем знакомых музыкантов, находившихся в Польше. О двух интересных эпизодах, связанных с поездкой в войска Северной группы главнокомандующего Объединенными вооруженными силами Варшавского договора маршала В.Куликова, рассказали Анатолий Шапиро и Иван Иващук. Однажды Главком прибыл в Варшаву. На аэродроме согласно ритуалу помимо высших командиров Группы находились рота почетного караула и оркестр штаба. После традиционного церемониала В.Куликов подошел к музыкантам. В войсках хорошо знали, что маршал питает особую любовь к духовой музыке, а в юношестве даже сам играл на баритоне. Вот А.Салик и приготовил Главкому сюрприз. В.Куликов поздоровался с оркестром и вдруг обратился к дирижеру: «Что-то мне ваше лицо, подполковник, знакомо». Александр Яковлевич тут же доложил: мол, в 1955 году вы, товарищ маршал, были командиром полка, а мы с братом служили в нем воспитанниками. И показал пожелтевшую фотографию, на которой Главком - тогда молодой полковник – был запечатлен в кругу музыкантов полкового оркестра. Вспомнив молодость, до того расчувствовался маршал, что пригласил Салика на торжественный ужин, среди гостей которого был и министр обороны Польши Войцех Ярузельский. Усадив Александра Яковлевича рядом с собой, маршал представил его польскому министру, а затем, показав Ярузельскому ту самую историческую фотографию, долго рассказывал присутствующим о событиях давно минувших лет.
Была у А.Салика и еще одна встреча с В.Куликовым. При очередном визите Главкома в Северную группу войск. Как и обычно, рота почетного караула и штабной оркестр промаршировали мимо трибуны, где находилось командование. И вдруг дирижеру приказали немедленно явиться к маршалу. «Подполковник, что это за музыку исполняет ваш коллектив? Не можете сыграть хороший русский марш?», - возмутился В.Куликов. Александр Яковлевич сообщил оркестру о «полученном от Главкома нагоняе». Что можно в такой, казалось, безвыходной ситуации предпринять? У коллектива не имелось нотной библиотеки. До сих пор не возникало необходимости в подобном репертуаре. Всех выручил валторнист Валерий Иванов, потрясающий, кстати, музыкант, прошедший отличную школу в оркестре Е.Мравинского: «Есть у меня отдельные партии старинного русского марша». Тут все и завертелось: недостающие партии дописали, начали разучивать их, репетировать. А времени в запасе – лишь сутки. Однако на следующий день при проводах Главкома оркестр с блеском исполнил новое произведение. «Смотри-ка, за такой короткий срок оркестровали, расписали все по партиям, выучили, - заметил В.Куликов командующему Группой войск, явно стараясь продемонстрировать свою компетентность в профессиональных «музыкальных» вопросах. – И как великолепно сыграли! Отличные специалисты своего дела». Потом подозвал к себе дирижера и, пожав ему руку, сказал: «Спасибо тебе, Салик!»…
Через 5 лет Александр Яковлевич вернулся в Одессу. Работать стал в должности начальника военно-оркестровой службы округа. Особой заботой его стал оркестр штаба. Нельзя сказать, что этот коллектив числился в армии среди середнячков. Раньше среди его руководителей были такие опытные музыканты как заслуженный деятель искусств УССР И.Лопань, заслуженный артист УССР А.Банокин, генерал-майор, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, композитор И.Петров(он, выйдя на пенсию, организовал Государственный духовой оркестр России), заслуженный деятель искусств УССР С.Волынов, заслуженный артист УССР А.Уманец… В репертуаре видное место занимали многие интересные и сложные произведения. Так, например, на базе оркестра народный театр Одесского Дома офицеров поставил оперы «Запорожец за Дунаем» И.Гулака-Артемовского, «Екатерина» М.Аркаса, «Евгений Онегин» П.Чайковского, балет «Черноморцы» В.Леонова. Добрых оценок заслужило творчество одесситов у выдающихся советских композиторов Д.Шостаковича и Т.Хренникова. И в различных конкурсах коллективу нередко сопутствовали удачи: в 1978-м он занял 2-е место на Всесоюзном смотре военных духовых оркестров.
Но с назначением А.Салика в настроении музыкантов произошла удивительная метаморфоза: люди перестали довольствоваться достигнутым ранее, более строгим и самокритичным стал у каждого из них подход к собственной работе. Александр Яковлевич сумел заразить подчиненных стремлением к совершенствованию в исполнительском мастерстве, жаждой покорить новые высоты в профессии. И долгожданный успех наконец-то пришел. В 1988 году оркестр штаба Одесского военного округа завоевал первое место на Всесоюзном конкурсе. Кстати, это было последнее в истории подобное творческое соперничество армейских духовиков. Вскоре СССР распался…
А.Салик спустя некоторое время после возвращения из Москвы был удостоен звания народного артиста Украины, по армейской линии ему вручили полковничьи погоны, наградили орденом «За службу Родине». В 1992 году он вышел на пенсию. И занялся осуществлением давней задумки – созданием муниципального Театра духовой музыки. Стал его художественным руководителем и одновременно дирижером оркестра. Начал работать на оркестровом факультете Одесской консерватории, обучая и воспитывая будущих мастеров духовой музыки.
В 2008 году исполнится десять лет со дня смерти Александра Яковлевича. Вспоминаю сейчас все, что сделал он для развития своего любимого вида музыкального искусства и дела, которому он служил, хочу повторить сказанные много-много лет назад слова маршала Куликова:
«Спасибо тебе, Салик!».
И добавить свои: за твое творчество, за твою преданность музыке, за твою щедрую любовь к людям…

Х Х Х


Краткая справка об авторе:
Турчинский Борис Романович -родился в 1952 г. С 13 лет воспитанник военного духового оркестра.(дирижер-засл.артист Литвы Манжух И.М). В 1971 г. закончил Житомирское музыкальное училище по классу кларнет(преп.Заяц В.И.). Срочную службу проходил в оркестре штаба Прикарпатского военного округа. Работал в оркестре
Одесского высшего военного училища ПВО, одновременно учился в Одесской консерватории (проф.Мюльберг К.И.), закончил ее в 1978 г. В 1979-1983 гг. – дирижер городского духового оркестра в Житомире, затем преподаватель государственного института культуры в г.Ровно. С 1990 г. проживает в Израиле: преподаватель классов кларнета, саксофона и ансамблей в консерватории гор.Петах-Тиква..........................................
Ув.читатели предлагаю вашему вниманию два письма,полученные по следам очерка, от зам. директора Центра НХО, кандидата психологических наук, лауреата премии Президента РФ Горяева Василия Григорьевича.
----(письмо первое)» На меня огромное впечатление произвели материалы-воспоминания об удивительнейшем человеке - А.Я.Салике. Я тоже имел огромное счастье испытать на себе его уникальное профессиональное воздействие. В ту пору -1962-1964 год я был воспитанником военного оркестра (играл партию второго корнета). Было это в г.Кагуле в Молдавии. Год, оркестровой жизни,который мы провели под его руководством остался навсегда в памяти. Когда мы его провожали на автостанции у многих оркестрантов на глазах были слезы. Александр Яковлевич подошел к каждому из нас и обнял и поцеловал на прощанье. Спасибо Вам за память. С уважением В.Горяев (Портной).
----(письмо второе)» Дорогой Борис! К огромному сожалению визуальными материалами, которые представили бы несомненный интерес, не обладаю. Времена были такие. Фиксация событий было делом особым. Могу только извлечь из памяти события, которые запомнились. Ведь если помним, то приобщаемся к очень важной духовной работе. Оркестр по своему составу был очень приличный -20 сверхсрочников, 10 солдат и 10 воспитанников. Большая группа деревянных духовых ( флейта,габой, кларнеты С, В)остальная медь - 4 тубы, 4 тромбона, 4 валторны,4 корнета, 2 трубы и т.д.Играли очень приличные произведения - увертюру "Эгмонт". "Неоконченную" Ф.Шуберта и т.д. Когда мы остались без дирижера (А.Я. Салика забрали от нас в 1963 году), мы к смотру готовились под руководством нашего старшины. Приехали на смотр в г.Тирасполь и Александр Яковлевич, который тоже был там, за одну репетицию изумительно выстроил концепцию исполнения "Романса" П.И. Чайковского, который мы готовили. До сих пор не могу до конца понять природу этого феномена!
Как профессор психологии, я всегда в качестве профессионального становления дирижера и анализа стиля его деятельности, привожу пример дорогого мне человека. Хоть таким образом я время от времени, воскрешал его изумительный образ в памяти. Спасибо Вам еще раз и еще много много раз, за реализацию вашей блестящей идеи, очерка о Александре Салике в журнале «ОРКЕСТР». С ув. Василий Горяев.

очерк Бориса Турчинского
Научно-популярный журнал Оркестр
№ 3-4.Сентябрь/ 2009г.Москва


Когда речь заходит об Одесской консерватории (теперь она носит название Музыкальной академии имени А.В.Неждановой), прежде всего вспоминают выдающихся исполнителей – ее выпускников. Таких, как Э.Гилельс, Д.Ойстрах, С.Рихтер, К.Данькевич, Н.Мильштейн и многих-многих других музыкантов, заслуженно пользующихся мировой известностью. О педагогах, их воспитавших, зачастую говорят значительно меньше. И это вряд ли справедливо!
Судите сами. В Одесской академии ныне преподают 4 академика, 11 докторов и 45 кандидатов наук, 32 профессора, 22 доцента, 8 народных и 34 заслуженных артистов Украины, 20 заслуженных деятелей искусств и 3 заслуженных работника культуры республики. Многие из них отмечены орденами и медалями, лауреатскими званиями. Подобным подбором высококлассных специалистов-педагогов обладают лишь немногие из высших музыкальных заведений мира. И, пожалуй, не всюду найдешь наставника, труд которого был бы увенчан одной своеобразной и очень престижной зарубежной наградой: Международный биографический центр, находящийся в Кембридже и формирующий сведения о выдающихся музыкантах нашей планеты, в феврале 1991 года включил профессора Одесской академии, заведующего кафедрой духовых и ударных инструментов, заслуженного деятеля искусств Украины Калио Эвальдовича Мюльберга в список музыкальных авторитетов – мировых лидеров художественного творчества.
Как случилось, что сын цирковых артистов (отец Калио был известным в СССР до второй мировой войны акробатом), которому, казалось, сама судьба подсказывала стать продолжателем семейной традиции, вдруг увлекся музыкой? Решающую роль, судя по воспоминаниям К.Мюльберга, сыграл именно… цирк. Когда мальчику было всего 8 лет, он на манеже в Москве увидел выступление двух негров, музыкантов-чечеточников: один играл на банджо, второй – на саксофоне. Калио настолько потряс этот эстрадный номер, что он попросил родителей помочь ему научиться играть на саксофоне. Спустя несколько лет знакомый музыкант посоветовал Мюльбергу-отцу: “Отлично освоить саксофон можно лишь, овладев сначала в совершенстве игрой на кларнете“. Так 12-летний сын акробата взял в руки инструмент, который и определил по сути его судьбу.
Это было незадолго до начала войны. Первые ее годы семья Мюльбергов жила в Барнауле. Потом в Свердловске, а после освобождения Украины от немецких оккупантов – в Одессе. И всюду Калио играл на саксофоне и кларнете в оркестрах и небольших ансамблях – в кинотеатрах, в цирке, в парках летом, даже на свадьбах. Как говорил он сам, “на практике постигал музыкальную науку“. Но вскоре Мюльберг понял, что без образования успеха в своем деле ему не добиться. И вот, продолжая работать в оркестре Одесского цирка, Калио поступил в местное музыкальное училище, а в 1948 году – в консерваторию. На вступительном экзамене он настолько вдохновенно и с мастерством исполнил первый концерт К.М. Вебера, что вызвал у председателя приемной комиссии, известного композитора К.Ф.Данькевича, который был в те годы ректором консерватории, огромное одобрение. Он прозорливо предсказал тогда большое творческое будущее К.Мюльберга-кларнетиста. И не ошибся!
На первом курсе в консерватории Калио, как и в музучилище, занимался в классе П.В.Дроздова, вместе они играли в Одесском симфоническом оркестре, куда Мюльберга пригласили после приемных экзаменов. Многое молодой кларнетист почерпнул у своего педагога, у которого настойчивость в достижении поставленной цели и постоянный поиск нового были ведущими принципами в обучении. Значительную часть творческих приемов Дроздова его ученик стал спустя годы применять и в своей педагогической работе. “Например, я всегда с удовольствием слушал звук кларнета Павла Васильевича, наполненный густотой тембра, компактный, с металлическим блеском, - вспоминал Калио Мюльберг. – Однажды в классе музучилища Дроздов в моем присутствии разыгрывался перед концертом. Невольно стал сравнивать свой звук кларнета с его исполнением, мечтая добиться такого же, как у моего педагога, мастерства. И вдруг обратил внимание на выдох Дроздова. Заметил, что он очень цепко удерживает инструмент, а дыхательный аппарат работает с большой активностью. А Павел Васильевич тут же подсказал мне, как “схватить” его манеру исполнительского выдоха. Вскоре, последовав советам педагога, почувствовал: звук у меня стал гуще, плотнее, выразительнее, а сам кларнет - как бы более управляем“. Запомнился Мюльбергу и такой постулат Дроздова, которому он следовал всю свою творческую жизнь: “Перед выступлением в концерте музыкант должен в классе, на репетиции, играть на 110%, так как на сцене, оставшись один на один со слушателями, он обязательно потеряет от волнения 10%, тогда останутся необходимые 100% качества“.
Вскоре учитель и ученик расстались: Дроздов переехал в Киев, а К.Мюльберг, студент второго курса, перешел в класс доцента Веры Петровны Базилевич. И с этим педагогом Калио повезло. Базилевич была удивительно глубоким, тонким и разносторонним музыкантом. Она окончила Одесское музучилище по кларнету и по фортепиано, консерваторию – как музыковед, дирижированию обучалась у профессора А.И.Климова. В оперном театре играла на органе и клавесине, в училище вела класс симфонического оркестра, для музыкантов Одесского военного округа регулярно проводила курсы дирижирования духовым оркестром. В консерватории у нее обучались кларнетисты, баянисты и валторнисты. В.П.Базилевич обладала удивительным педагогическим даром: умела находить ключ к каждому студенту, к его индивидуальным способностям. Как губка, впитал Мюльберг основной принцип своего учителя: дать в руки ученику метод, с помощью которого он сможет познать собственные способности и возможности, поймет, что надо делать, чтобы добиться высочайшей результативности в игре на инструменте.
В.П.Базилевич не только помогла Калио в стремительном росте исполнительского мастерства, что незамедлительно сказалось на его творческой карьере (Мюльберга пригласили на должность солиста симфонического оркестра Одесского театра оперы и балета). Она заметила в своем воспитаннике незаурядный педагогический дар. По ее рекомендации руководство консерватории предложило студенту 5-го курса преподавательскую работу. Так, с 1952 года в жизнь Калио Эвальдовича прочно вошли четыре важных дела: концертная деятельность, работа в театре, воспитание молодой смены кларнетистов в консерватории и научные исследования.
Особую популярность и в СССР, и за рубежом Мюльберг-кларнетист завоевал после того как стал лауреатом музыкального конкурса, который проводился в рамках Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 году. Чтобы попасть туда, Калио пришлось пройти серию отборочных конкурсов. И он блестяще справился с поставленной задачей: на Республиканском в Киеве удостоился второй премии (первая не была присуждена никому), на Всесоюзном стал победителем. Интересно, что первую премию и золотую медаль ему вручал выпускник Одесской консерватории выдающийся скрипач Д.Ойстрах. Эти успехи привлекли внимание к молодому исполнителю. Как из рога изобилия, посыпались приглашения на гастроли. Мюльберг объездил с концертами практически всю Украину, не раз и не два выступал в Москве, Ленинграде, Тбилиси, Челябинске, других городах СССР, восторженно встречали его слушатели в Финляндии, Италии, Португалии, Германии, Болгарии и в других странах.
В чем заключался секрет мастерства этого музыканта, собиравшего на своих концертах переполненные изощренными ценителями прекрасного залы? Вот что писал один из известнейших специалистов профессор Ю.Усов:
«Кларнет Мюльберга всегда звучит глубоко, насыщенно, выразительно будь то произведение классического наследия, эры романтизма или современных авторов. Вышедшая в 1983 г. грампластинка фирмы “Мелодия” “Калио Мюльберг“ еще убедительнее подтвердила существующее высокое мнение о талантливом музыканте. Записанные на ней сонаты Ф.Пуленка и Подковырова, сонатина Мартину, каприччио Глазачева отмечены замечательным художественным вкусом, великолепным чувством стиля. О К.Мюльберге можно сказать, что, унаследовав богатые традиции кларнетного исполнительства, он привнес в него какое-то собственное отошение, его трактовка наделена чертами индивидуального понимания музыки и роли в ней инструмента”.
И еще одна важная деталь творческого почерка Калио Эвальдовича: в концертной деятельности всегда стремился идти непроторенными путями. Он оказался первым исполнителем в бывшем СССР произведений для кларнета с оркестром Р.Кубина, А.Копленда, Г.Глазачева и других авторов. Настоящим новаторством в музыкальной жизни стало появление на сцене концертного дуэта кларнета и фортепиано. С 1965 года, К.Мюльберг начал плодотворно сотрудничать с талантливой пианисткой М.Глазуновой. Интерес к этому камерному дуэту рос от гастролей к гастролям. В немалой степени способствовало тому стремление музыкантов к новому: они тщательно готовили программы из разнохарактерных произведений Моцарта, Бортнянского, Ракова, Танеева, Пуленка, Бернстайна, Михаловича, Вейнера, Глазачева, которые, казалось, мало соответствовали сочетанию кларнета и фортепиано.
Новизной отличалась и другая сторона исполнительской деятельности К.Мюльберга. Многие композиторы писали раньше и пишут сейчас музыку для кларнета. И все же интересных произведений было явно недостаточно. Потому Калио Эвальдович, думая о расширении репертуара, начал поиск сочинений, которые можно было бы переложить под “свой“ инструмент.
Однажды по телевидению выступал композитор Р.Щедрин. Он сыграл свою новую фортепианную пьесу “Бассо-остинато“. Спустя годы К.Мюльберг вспоминал: “В какой-то миг я представил, что эта пьеса может очень интересно прозвучать на кларнете… Сначала решил поднять тональность на одну позицию, чтобы можно было использовать низкий звук “ми“, придумал в середине противосложение в нисходящем, а к конце в восходящем движении. Так постепенно новое произведение для кларнета начало формироваться…“. Завершив задуманную работу, Мюльберг отправил ноты автору, чтобы заручиться его согласием на подобную интерпретацию сочинения. И Р.Щедрин быстро прислал ответ: одобрил переложение и внес некоторые существенные предложения по басу. Пьеса получилась очень интересная и Калио Эвальдович потом всегда с удовольствием исполнял ее на концертах…
Удалось Мюльбергу установить творческое содружество и с одесскими композиторами Г.Глазачевым, А.Красотовым, Я. Фрейдлиным, Г. Успенским, И.Ассеевым, П.Захаровым, Т.Рябчиковой, А.Станко, Н.Генари. Некоторые из них (например, А. Красотов, Я. Фрейдлин) предложили дуэту законченные сочинения. С другими авторами К.Мюльбергу и М.Глазуновой приходилось в разной степени участвовать в поисках окончательно редакции их произведений. Не забыт был и опыт работы с пьесой Р.Щедрина. Спустя годы, Калио Эвальдович стал известным не только в Украине, бывшем СССР, но и во многих странах мира автором переложений для кларнета и для ансамблей деревяных духовых инструментов сочинений композиторов – ноты этих его произведений до сих пор постоянно переиздают за рубежом.
Трудно даже представить себе, какие нравственные, эмоциональные и просто физические нагрузки выпадали на долю Мюльберга. Ежедневная многочасовая работа с инструментом. Репетиции и выступления в театре… Концертная деятельность в составе дуэта… Встречи с композиторами и буквально “прощупывание“ каждой ноты их новых сочинений для кларнета… Авторское творчество: созданных им лично переложений становилось все больше и больше.… Теперь добавьте ко всему этому занятия со студентами в качестве преподавателя консерватории, административную деятельность: Мюльберг с 1965 по 1979 и с 1985 года по настоящее время – заведующий кафедрой духовых и ударных инструментов, с 1967 г. – декан оркестрового факультета, с 1979 (когда он стал профессором) до 1995 г. – проректор Одесской музыкальной академии по научной работе. Собственные научные исследования. Нет, не случайно коллеги так высоко ценили его работоспособность, называя ее “фантастической“.
Наукой, как утверждал сам Калио Эвальдович, он занялся… вынужденно. С первых же дней преподавательской работы Мюльберг вдруг обнаружил огромные методические пробелы в подготовке кларнетистов: отсутствовала необходимая литература, в обучении студентов использовалось пособие С.Розанова “Основы методики преподавания и игры на духовых инструментах“, изданное еще в… 1935 году. Школа для кларнета этого автора, в соответствии с которой было воспитано несколько поколений музыкантов, не содержала целого ряда важных сторон начальной подготовки кларнетистов. Потому-то на практике не только у новичков, но и у выпускников музыкальных учебных заведений часто наблюдались серьезные ошибки при удержании кларнета, постановке губ, языка, дыхания и других компонентов техники. К.Мюльберг - после десяти лет занятий со студентами, размышлений, наблюдений – решил попытаться восполнить эти методические пробелы, И взялся за написание пособия “Теоретические основы обучения игре на кларнете“.
В 1975 году эта первая научная работа Калио Эвальдовича была издана в Киеве. Она стала фактически первой не только в Украине, но и в СССР книгой одного автора (в сборниках иногда появлялись статьи по отдельным проблемам обучения) в области кларнетной методики. А потом на основе материалов научных экспериментов, обобщенных в этом своем пособии, Мюльберг подготовил и блестяще защитил диссертацию “Исследование некоторых компонентов техники кларнетиста“, что заслуженно принесло ему ученое звание кандидата искусствоведения.
Какие бы административные должности ни занимал Калио Эвальдович в музыкальной академии, какие бы огромные нагрузки ни выпадали на его долю в других сферах творческой деятельности, Мюльберг продолжал выкраивать время для занятия наукой. В солидном перечне его публикаций учебные пособия “Организация обучения игре на кларнете“ и “Практика музыканта самодеятельного духового оркестра“. Исследования, потребовавшие от него настоящего поиска в архивах, “Из истории исполнительства на духовых инструментах в Одессе (19 – начало 20 вв.)“ – в соавторстве с Э.Дагилайской, “Исполнители на духовых инструментах в истории музыкальной культуры Одессы». В 1995 году К.Мюльберг опубликовал “Записки кларнетиста“, работу, которая превратилась в настольную книгу для каждого кларнетиста, – в ней они находили ответы на многие животрепещущие вопросы, связанные с овладением исполнительским мастерством. В 2002 году вышла из печати новая книга К.Мюльберга “О мастерстве кларнетиста”, в 2003-м - “Путь к совершенству игры на кларнете“, в 2008-м - “Оркестровые трудности для кларнета и особенности их воплощения в творчестве П.И.Чайковского”…
Если вдуматься, приходишь к закономерному выводу: все эти научные исследования К.Мюльберга не были лишь самоцелью, они помогали в обучении молодых кларнетистов, открывая перед ними тайны техники и мастерства. И студенты, занимавшиеся на кафедре духовых и ударных инструментов Одесской музыкальной академии, жадно впитывали в себя опыт и знания своего наставника. Ученики Калио Эвальдовича ныне успешно трудятся в оркестрах Москвы, Киева, Харькова, Одессы, других городов бывшего СССР и в музыкальных коллективах дальнего зарубежья (в Португалии, Германии, Китае, США, Израиле). Опорой в жизни К.Мюльберга всегда была и есть, верная спутница-жена Лариса Николаевна. Думается, в том, что и сейчас, перешагнув девятый десяток лет, Калио Эвальдович продолжает с молодым задором осуществлять свои многочисленные дела, и ее весомая заслуга.
Среди сотен питомцев, прошедших за долгие годы, как говорится, через руки педагога, К.Мюльберг особо выделяет своих любимцев. Например, заслуженного артиста России, доцента Российской академии музыки им. Гнесиных, Лауреата международного конкурса- солиста симфонического оркестра И.Оленчика, доцента академии им. Гнесиных, заслуженного работника культуры России, кандидата искусствоведения Н.Волкова. Заслуженного артиста Украины, известного дирижера Л.Джурмия. Профессора Лиссабонской консерватории (Португалия), дирижера В.Стоянова. Доцента Киевской национальной академии музыки, солиста оркестра Киевского национального театра оперы и балета В.Тихонова. Доцента Донецкой академии музыки Е.Сурженко и лауреата республиканского конкурса, доцента Одесской академии музыки, кандидата искусствоведения З.Буркацкого. Лауреата многих международных конкурсов, преподавателя Фрайбургской музыкальной академии (Германия) А.Старченко. Солистов-кларнетистов, ныне преподавателей музыкальных учебных заведений в Израиле В.Ватмахера, Ф.Теплова. Список этот можно было бы и продолжить. Не потому лишь, что Калио Эвальдович всегда отмечал студентов талантливых и способных. Он умел распознавать задатки попавших к нему на учебу молодых кларнетистов и растил из них великолепных музыкантов, которых любил и всячески опекал.
В прошлом году Калио Эвальдовичу исполнилось 80 лет. Какой замечательный путь к совершенствованию прошел этот талантливый кларнетист, педагог и ученый. Какая интереснейшая жизнь, подчиненная ТВОРЧЕСТВУ! От имени всех почитателей его таланта, бывших и настоящих учеников, хочу выразить огромное спасибо за подвиг в музыке и любовь к людям.
За все то хорошее, что мы унаследовали от великого маэстро кларнета-Калио Мюльберга.
Борис ТУРЧИНСКИЙ (выпускник Одесской консерватории-ученик К.Мюльберга)