Настроение сейчас - превосходнейшееАвтор - Валентина ТЕРСКАЯ, Россия
Валерий Леонтьев: «Я часто летаю во сне»
Когда Леонтьев выходил на сцену в белой, воздушной, как бы летящей блузе, кожаных в обтяжку брючках и начинал петь «Дельтаплан», «Кружатся диски» или «Там, в сентябре» (тогда это были его хиты) — в зале творилось что-то невообразимое. А за кулисами известные зарубежные певцы во время выступления Леонтьева покидали свои гримерки и устремлялись к закулисным «карманам». Они жадно смотрели на сцену, слушали Валерия и откровенно завидовали его таланту…
Мы познакомились в 1980-х годах. Я — главный режиссер Госконцерта СССР, руководила тогда международной программой «Мелодии друзей», в которой участвовали артисты многих зарубежных стран. Представлять в ней Советский Союз я на свой страх и риск пригласила Валерия Леонтьева. В те годы он был очень популярен у молодежи, а вот у руководителей и так называемых знатоков культуры и искусства с партийными книжками вместо дипломов вызывал отрыжку. В Леонтьеве им претило все — и репертуар, и манера исполнения, и даже его костюмы. Все это не вписывалось в их примитивные представления об искусстве, которое виделось им в рамках клубной самодеятельности.
Когда Леонтьев выходил на сцену, а я всегда приберегала его на финал, в белой, воздушной, как бы летящей блузе, кожаных в обтяжку брючках и начинал петь «Дельтаплан», «Кружатся диски» или «Там, в сентябре» (тогда это были его хиты) — в зале творилось что-то невообразимое. И не только в зале. Я наблюдала, как за кулисами известные зарубежные певцы во время выступления Леонтьева покидали свои гримерки, уютные места в буфете и устремлялись к закулисным «карманам». Оттуда они жадно смотрели на сцену и слушали Валерия. Они откровенно завидовали его таланту, неимоверной трудоспособности, утонченному вкусу и творческой честности.
Помню, какой небывалый триумф у Леонтьева был в Кишиневе и Таллине. Дворцы спорта, где проходили «Мелодии друзей», буквально трещали по швам — столько в них набивалось народа. Люди требовали дополнительных концертов. Ну ладно, темпераментные молдаване. А эстонцы? Шикарный «Гор-холл» (их Дворец искусств) публика брала буквально штурмом. И не из-за Карела Готта, Марыли Родович или Лили Ивановой. Из-за Валерия Леонтьева! В том, теперь уже далеком 1982 году 19 марта все участники международной программы чествовали суперзвезду эстрады. Валерию Леонтьеву исполнилось 33 года.
Много лет прошло с тех пор. Сейчас Валерий Леонтьев на вершине эстрадного Олимпа. А у меня в блокнотах и на кассетах остались беседы с ним о жизни, творчестве и вообще, как говорится, обо всем на свете. Разбирая свой архив, нашла творческие характеристики на ансамбль «Эхо» и его солиста В. Леонтьева, их репертуар, все, что готовила к песенному конкурсу «Золотой Орфей», на котором Валерий одержал блестящую победу. Было это давно, в 1980 году…
Нынешнее время диктует уже иные вопросы. Говоря с Валерой, ловлю себя на мысли, что по своей человеческой сути он мало изменился. Такой же скромный, замкнутый и молчаливый. Внутренне ему аплодировала и гордилась тем, что на первой ступеньке Олимпа, несмотря ни на какие препоны, которые чинили всяческие худсоветы, поверила в него и давала возможность реализоваться, утвердиться в международных эстрадных программах.
– Знаю, ты никогда не жаловал худсоветы и филармонии, которые не давали тебе делать то, что хотелось, вносить новизну и своеобразие в номера. Не кажется ли тебе, что нынешний музыкальный рынок пожестче былых худсоветов?
– Согласен. Но от своего мнения не отказываюсь. Лично у меня сегодня больше творческой свободы. Могу создавать на сцене все, что душе угодно, любую нужную мне атмосферу — эротическую, драматическую, дискотечную. В те же 1980-е годы не очень-то можно было расплясываться и облачаться, как хочется. Тогда на свои сольные концерты я буквально выклянчивал деньги у филармоний, управлений культуры. Сейчас же я эти деньги зарабатываю сам и могу себе позволить создавать любые программы по своему усмотрению. Работаю по известной формуле: «Кто платит, тот и музыку заказывает».
– Ты не представляешь, сколько меня таскали по разным инстанциям — почему, мол, советскую эстраду в «Мелодиях друзей» даю представлять Леонтьеву, у которого нет сугубо патриотических песен, а не Кобзону или Лещенко.
– Я об этом догадывался и никогда не забывал и не забуду. Слава Б-гу, что те времена миновали и больше, надеюсь, уже не вернутся.
– Чем Валерий Леонтьев живет сейчас?
– Я думаю о будущем. О новых программах. Я много еще не сделал из того, о чем мечтаю. Воспоминаниями я не живу. Они возникают у меня лишь тогда, когда встречаюсь, как вот сейчас с вами, с человеком, который был свидетелем моих первых успехов на эстраде. «Один билет из прошлых лет манит, как магнит, временем пробит…»
– Лучезарный, искрящийся на сцене Леонтьев в ярких, неповторимых шоу-спектаклях, а глаза все же грустные. Почему, Валерий?
– Есть люди, которые рождаются с печальным восприятием действительности. С детства нам внушали, что человек — венец творения. Если вдуматься, то этот венец творения до 30 лет, скажем, набирается ума-разума, а после 60 у него начинаются всевозможные болячки. Таким образом, выходит, что человеку отпущено природой всего лишь 30 лет на то, чтобы он мог по-настоящему реализовать себя в труде, творчестве, созидании. Только всем ли это удается? Не секрет, что сотни тысяч людей через силу идут на работу, которая им ненавистна, и, выполняя ее, ждут не дождутся, когда она наконец кончится. Далеко не каждому удается в жизни найти любимое дело и, следовательно, надежную точку опоры, чтобы с удовольствием и упоением, реализуя себя, применять свои способности и стремления. Мне бы хотелось, чтобы человек — венец творения — жил эдак лет 500. Тогда бы он действительно мог раскрыться сполна. Впрочем, и за те десятилетия, что ему отпущены, можно сделать очень много, если постараться. Поэтому главная задача молодых — не терять время даром, а учиться, набираться знаний и опыта, навыков и работать для своего блага и блага других.
– Один день из жизни Валерия Леонтьева. Опиши его.
– Очень похож на день в сумасшедшем доме. Ни минуты покоя. Постоянные звонки, переговоры, встречи, переезды. Если же говорить о моем режиме, то он скорее ночной, чем дневной. Вообще я больше люблю работать по ночам. Кругом все спят, тишина, таинственно.
– Ты считаешь себя счастливым человеком?
– Наверное, чего Бога гневить. По сравнению со многими, которые не нашли себя в жизни, ненавидят свою работу, не приносящую им настоящего удовлетворения, я человек счастливый. Но ведь счастье — это только миг.
– Твоя семья в лице жены — Люды Исакович — по-прежнему с тобой?
– Люда была музыкальным руководителем моего коллектива. Мы познакомились в 1972 году в Сыктывкаре. Поженились. Потом расстались. Она уехала в Америку. Там четко поняла, что нашим поп-музыкантам в США делать нечего — уровень их профессионалов такой, какой нам и не снился. Сейчас Люда работает груммером — мастером по стрижке собак. Их она обожала с детства. Мы с ней женаты во второй раз. Она — моя семья. Я приезжаю к ней, отдыхаю, прекрасно себя чувствую.
– Бремя славы — тяжелая ноша?
– По этому поводу очень хорошо сказала когда-то незабвенная Фаина Раневская: «Популярность — это, когда ты моешься в ванной, а туда пришла экскурсия…» Меня одолевали звонками, дежурили у дверей дома, писали на стенах мое имя и признавались в любви. До сих пор не могу забыть тот непонятный казус, который произошел во время гастролей с программой «Мелодии друзей». Мы с Марылей Родович сидели в гостинице «Украина» в ее номере, что-то обсуждали. Вдруг в дверях появились «люди в штатском» и объявили, что какая-то моя поклонница решила из-за меня отравиться и оставила не сей счет записку. Я, честно говоря, пережил тяжелые минуты. Но в то же время слава приносит и много приятных воспоминаний. Как-то обмолвился, что мечтаю выспаться. Так на следующий концерт (не помню, в каком это было городе) зрители принесли гору подушек. Одна бабуля подарила теплые носки. А в Семипалатинске мне преподнесли в коробке из-под обуви щенка дога, которого я назвал Баксом, и мы стали неразлучными друзьями.
У меня есть фан-клубы в разных странах. С одним из них связана очень приятная история. Благодаря такому фан-клубу мужчина из Израиля после переписки с одной москвичкой женился на ней. У них родился сын, и они назвали его в честь меня — Валерием.
– Сценический имидж — это дань моде?
– Вот уж над тем, что мне с собой делать, чтобы как-то особенно выглядеть, я никогда не ломал голову. Свою внешность я никогда не корректирую. Сегодня я — романтик. Что будет завтра или послезавтра — не знаю.
– В той единственной жизни, которая нам дана, удалось ли тебе выработать собственные правила?
– У меня существуют определенные принципы, в соответствии с которыми я живу. Их немного. Любить зрителя, к которому выходишь. Каждый вечер петь так, как будто завтра ты уже не сможешь этого делать. Выходить на сцену с ощущением, что сегодняшнее твое выступление — последнее.
– Как тебе удается быть всегда в форме — молодым, привлекательным, энергичным?
– Я стараюсь возвести невидимую стену перед отрицательными эмоциями, конфликтами. И еще — надо меньше сидеть и больше двигаться. Это тоже дает ощущение молодости, радости и полета. Кстати, я часто летаю во сне.
Фото из архива автора
