Долгое время в Польше соперничали две идеи: вандальская, которая связывала происхождение поляков
с германским племенем вандалов и сарматская, выводившая происхождение шляхты от воинственных ираноязычных кочевников-прародителей всех славян.
Каждая из них предполагала определённую идеологическую программу.
Польша—Вандалия — это страна германского культурного круга,
тесно связанная с Западной Европой, славянская культурная и языковая идентичность отодвинута на второй план.
Польша—Сарматия — ориентирована на восточное славянство, но, скорее, на подчинение и колонизацию.
Сарматская доктрина — мессианская, в рамках которой сарматы-шляхтичи преподносятся как носители и проповедники истинной католической веры и культуры на Востоке.
Глубокое внутренне деление Польши на Германию—Вандалию и Европейскую Сарматию не только отображалось на средневековых картах,
но и, в определенном смысле, соответствовало стремлению к постоянным разделам Польши между политическими Германией и Россией-Сарматией.
Сарматия совершенно формально делилась на Европейскую и Азиатскую, которая простиралась до Тихого Океана,
Польша пыталась доминировать в Европейской, но только России удавалось объединить её всю.
В сегодняшней Польше доминирует ягеллонско-сарматская традиция. Польские власти и большая часть общества
поддерживают идеологическую и культурную экспансию на восток, привлечение оттуда кадров и рабочей силы, основную геополитическую угрозу видят в России.
Вместо католической веры и культуры продвигаются «демократические» европейские ценности и антироссийская национальная идентичность.
В России и Беларуси это, по вполне понятным причинам, воспринимается как недружественная политика,
направленная на восстановление польского доминирования на пограничье Восточной Европы и Западной Евразии.
Однако, возможен и несколько иной взгляд: польская сарматская традиция может быть обращена и внутрь самого польского общества с совершенно иным знаком — евразийским.
Сарматизм как польский ориентализм и вовлечённость в восточнославянскую (русскую) стихию может быть фактором евразийской ориентации Польши.
Сегодня это кажется неправдоподобным, но, например, один из самых известных польских историософов Феликс Конечный,
сравнимый по значению для Польши с Данилевским, Шпенглером и Тойнби, рассматривал сарматскую Речь Посполитую,
особенно после Брестской унии, не как носителя латинской (западноевропейской), а туранской (евразийской) цивилизации,
центром которой в то время он видел Беларусь и Запорожскую Сечь.
Даже авторитарного правителя II-й Речи Посполитой Юзефа Пилсудского он рассматривал как политика туранского типа.
Сарматизм — сложное и противоречивое явление, своеобразное польское евразийство, долгое время соперничавшее с русско-российским.
Продолжается это и по сей день на евразийском фронтире — в Беларуси, Украине и Литве.
Но можно ли каким-либо образом обратить сарматско-ягеллонскую традицию вспять и сделать её не фактором конфронтации, а сближения и взаимопонимания?
Безусловно, это очень сложная, но интересная задача.
Сарматская традиция, победившая в Польше в силу геополитических и демографических причин традицию вандальскую,
действительно отделяет и отдаляет Польшу от германской Европы, смещая акценты на её (восточно)славянских корнях и связях.
Сарматизм — это и символ восточного: русского, иранского, тюркского влияния на польскую культуру, ставящий под сомнение её романо-католический монологизм.
Сарматско-ягеллонская идея как идея полиэтническая и имперская явлется братом-близнецом
русско-российской имперской идеи, только менее удачливой в отличие от последней.
Это во многом объясняет польское отношение к России — в нём присутствует в равных долях ревность,
зависть и восхищение тем, что не получилось сделать самим.
Польша так и не смогла фундаментально овладеть европейско-евразийским фронтиром, а Россия делала это не раз,
при чём, дважды включая Польшу в свою платформу: в Российской империи и во времена СССР.
Позитивный сценарий для Польши видится в развитии и поддержке сарматской линии, но с иным содержанием.
Евразийский, сарматский элемент может быть предложен в качестве платформы взаимопонимания с партнёрами
по Большой Евразии, где Польше отведена важная и чрезвычайно доходная роль моста и ворот между Европой и Евразией.
Понятно, для этого польскому обществу и государству необходимо будет проделать серьёзные усилия над собой:
— найти общий язык с Россией, Беларусью, возможно, Украиной, прекратив направлять экспансионистские импульсы в эту сторону;
— приняв значительное число украинцев и белорусов в качестве равноправного элемента польского общества,
становящегося всё более полиэтничным и многоконфессиональным, уважать их право на свои язык и религию;
— осознать необходимость и принять активное участие в трансевразийских логистических и иных проектах,
что означает также для Польши стать более суверенной, ориентированной на собственные национальные интересы в отношениях с США.
Очевидно, что это благожелательная программа-максимум для Польши, какой она видится с восточной, евразийской стороны.
В самой Польше, она, вероятно, будет восприниматься крайне критично, если не отрицательно, но соседей не выбирают,
а если уж в польской культуре сильна сарматская традиция, то тем более нужно прислушаться к голосу сарматских братьев с Востока.
Если Россия обеспечит своим жителям уровень зарплат выше, чем в Польше,
то эти идеи станут вполне рабочими.
Это возможно. Доказано Китаем. Сейчас у них зарплаты существенно выше российских.
Всегда как только Россия начинает подтягивать реальный уровень жизни до европейского,
так они срочно нападают на нашу страну. Не хотят допустить, чтобы мы их обогнали.
Так что нам нужно одновременно и армию усиливать, и поднимать уровень жизни народа.
