"Только платье, язык да прическа, да немного иное жилье, да на полках Дарвин и Лосский, - но как древне тело мое.

И какие древние тайны в крови бессменной моей - от первых дней мирозданья хранятся до наших дней.

Миллионы веков назначенных я томилась в чужих телах, нагруженных земными задачами и потом обращенных в прах.

Но кончая свой век коротенький, на закате земного дня, сыновьям своим или дочери отдавали они меня.

Благодарными связана узами, но в себе этот мир сберегу ль? От ладьи с драгоценным грузом передам ли кому-нибудь?"

М.Шкапская

В сети я нашла письмо Марии Шкапской Борису Пильняку, такое трогательное и такое мудрое.

Дорогой Борис Николаевич,

сегодня уезжаю в Западную Сибирь на два месяца, в новые страны, к новым человеческим и общественным ритмам. Очень хотелось бы увидеть Вас хоть на 10 минут и хоть одну каплю Вашего света и бодрости унести с собой в мои скитанья, да видно не судьба, да м(ожет) б(ыть) оно и к лучшему, я все еще начинаю плакать сразу как только вижу тех, кого Илья Маркович любил, - а Вам в Вашем озарении теперешнем может быть и не надо мешать слезами.

Я никогда не писала Вам, да и говорить как-то смущалась, дикости много очень. А между тем мне часто хотелось сказать Вам, что и моя маленькая жизнь как-то всегда озарена тем, что Вы есть на свете. А сейчас, когда тяжесть такая непосильная сломала меня - мысль и воспоминания о Вас помогает мне упираться как-то душевно против натиска грешных и страшных мыслей. Я очень хорошо знаю, что жизнью правит чудесный и нечеловечески, жутко мудрый - до задыхания мудрый закон, но я еще никак не могу прозреть за этой мудростью - любви. Если бы ее почувствовать - тогда можно было бы перевести дух. А сейчас мне не хватает воздуху и дышать надо так мелко, чтобы не задохнуться совсем.

Очень жесткие, строгие и гармоничные очертания ощущаю я под теплой плотью жизни, - как костяк в человеческом существе, только вещество этих очертаний полно света, а не мрака как кости. И точно где-то мудрая рука ведет меня - трудными и страшными дорогами, но думаю, что все-таки такими, как надо, какими только и может идти моя душа. Но слепой разум не может прозреть сразу, все в мире совершается медленно и последовательно. Знаю только одно - надо внимательно и страшно напряженно смотреть в жизнь и отмечать каждое ее дыхание и движение и как-то складывать это в сердце, п(отому) ч(то) только из накопления этих движений возникает стройное здание, стройный и строгий закон, пока еще непостижимый, но предугадываемый, но предпрозреваемый.

Крепко жму Ваши руки, дорогой Борис Николаевич, крепко целую Вас, спасибо Вам за все. Я попытаюсь еще позвонить часов в 5 - 6, чтобы хоть по телефону услышать Ваш голос, только бы не помешать Вам перед чтением. Или может быть позвоните - 141 - 41.

М. Шкапская.

Как-то днём, когда я, сидя на террасе, слушала свою ночь, - ко мне подошёл человек и налил в мою ладонь вина. Вино перелилось через край ладони и растеклось по столу: тот человек не знал, что в моей ладони - уже было вино... Так и ты говоришь мне свои слова, не зная моей сердцевины. (Поэтому под моей спальней растут деревья, качающиеся сильнее других)...

В жаркие дни середины лета, когда память кружит над ещё живым, - я чувствую белый запах остановившегося времени... Тогда дороги - сами льнут к моим ногам (дороги, ведущие от одного улья к другому; ведь сердце - улей, полный попробованного кем-то мёда; потому-то мужчины всегда ходят, нося за пазухой потемневшие от пота и страха ножи)... В такие дни - цветы умирают чужой смертью, точно своей собственной, а женщины - умываются теплом своих ладоней, точно парным молоком, и тратят свои жизни быстрее обычного... В такие дни я молюсь всеми своими сердцами. (Молюсь о тишине!..)

Иногда гнев, точно потный зверь, бросается на меня и вгрызается в живот... В такие минуты я прошу: "Отец мой, отпусти мне ещё немного души!.." Тогда где-то далеко, в степи, умирает путник или ящерица, ведь каждый человек живёт, точно нащупывая свою судьбу среди вороха чужих, настолько привыкнув к Любви, что перестаёт её замечать...

Я увидела дерево, как люди видят своё сердце: изнутри - внутрь, и сказала ему: стань моим мужем, но не давай мне ни своих соков, ни лоскутов неба, застрявших в твоих ветвях, дабы не отвратилась я от сна, которым является моё тело, созданное по образу и подобию горящей лестницы!..

Я вынашиваю тишину, как другие женщины - вынашивают плод: обваливаясь внутрь самой себя, слушая одним ухом - другое... Иногда тишина ворочается внутри меня, и моя грудь набухает, и я стряхиваю в полынь капли своего немого молока, и нет никого, кто затмил бы мою древнюю Луну своим молодым Солнцем!..

Как вино спускается к хлебу (круг за кругом) - с твоего сердца на мое слетает птица и клюет его зерна... Она знает, что любовь - это ножны, в которых ничего нет... Но она не знает, что ножнами - тоже можно убить...

Моя жизнь течет, точно молоко: я старею ровно настолько, насколько синеве глаз нужна синева моря, насколько птице нужна земля: чтобы только оттолкнуться от нее!..
Моя жизнь течет, точно молоко: не завися от того, кто пролил его и какие мысли овевали его своими то высокими, то низкими крылами!..

Я иду по тропе своего тела уже много сотен лет, ночуя на постоялых дворах чьей-то любви, расправляя примятую ночью траву, стараясь не оставлять в завитках чужих ушей пыльцы своих слов, а в чужих ноздрях - запаха своего имени. Я вытираю свои поцелуи с губ, которые еще недавно касались меня: ведь оставлять следы может лишь тот, кто уверен в своем вчерашнем дне... Я в нем - не уверена...

Когда я приезжаю в новое место - то первым делом - велю прислуживающим мне посадить вокруг моего походного шатра сто восемнадцать саженцев яблонь (по числу снов в одной моей ночи), и сама поливаю их розовой водой, смешанной с поздним молоком женщин...
Если же случается покидать это место - слуги выкапывают деревца, заворачивают их в белые полотна, кладут на повозки, и мы отправляемся дальше...
(И ты, зная об этом и проведя со мной ночь под сенью моих ста восемнадцати снов, ждешь, что я буду помнить шорох твоего имени дольше, чем длится удивление мотылька, попавшего в огонь?!)

Чем старше моя Сила - тем цепче мое Одиночество... Я гляжу из собственных глаз, точно из незнакомых окон, и те, кто хотел сделать из них глоток - отводили взгляд, точно отпили вина, разбавленного морской водой... Когда ранней весной начинает гореть сухая степь - я хожу с выпростанной наружу улыбкой, темной на вид и на вкус: горелые пустоши напоминают мне счастье, ведь и то, и другое рано или поздно зарастает жилистой, стремящейся к звездам травой... Но, ведь и звезды тянутся к траве, становясь все ближе и ближе, делая мою улыбку темной на вид и на вкус... Только вот - я не из тех, кто ищет счастья: я та - что глядит из собственных глаз, точно из незнакомых окон!..

Это было сразу перед грозой... Дул ветер, плотный, как халат, о который вытирали пальцы после жирного плова, или как вода, по которой бредут во сне... Бабочку несло низко. Она почти касалась прибрежных камней... Глядя на нее, я подумала, как неуклюжи попытки этих ломких крылышек сладить с твердыми клювами воздуха. Вдруг я поняла, что бабочка летит против ветра и что ей - не нужны попутчики!.. Неужели все эти годы я просыпалась каждое утро яростным молодым вином - только для того, чтобы уснуть под вечер усталой, состарившейся на один день - женщиной?!..

После семи урожайных лет - следуют семь неурожайных; вот так и женщина: всегда дает мужчине больше, чем тот может унести...

Шамиль Пею http://www.ark.ru/ins/zapoved/zapoved/ateh.html

Я сорвал в моем саду
Померанцев спелых, ярких,
Сок их алый - кровь моя.
И тебе, моя голубка,
Померанцев я принес.
Так возьми же их, голубка,
Только их ножом не режь:
Ты мое разрежешь сердце
В середине померанца.

О. Поркеролль. Июнь 1905

Книги и ноты былых времен действительно бесценны, их надо брать с собою в будущее, но лишь в заплечном мешке, ибо дорога жизни ведет только вперед - вот, пожалуй, основной вывод, который можно сделать, читая "Игру в бисер" Гессе. Transcendere! В какой-то момент этот латинский глагол превращается для Кнехта в своего рода девиз: transcendere - "переступать за границы, выходить за пределы, двигаться дальше, осваивая новые пространства" - вот что это такое. Об этом прямо говорится в стихах, которые автор приписывает своему герою:

Цветок сникает, юность быстротечна,
И на веку людском ступень любая,
Любая мудрость временна, конечна,
Любому благу срок отмерен точно.
Так пусть же, зову жизни отвечая,
Душа легко и весело простится
С тем, с чем связать себя посмела прочно,
Пускай не сохнет в костности монашьей!
В любом начале волшебство таится,
Оно нам в помощь, в нем защита наша.

Пристанищ не искать, не приживаться,
Ступенька за ступенькой без печали
Шагать вперед, идти от дали к дали,
Все шире быть, все выше подниматься!
Засасывает круг привычек милых,
Уют покоя полон искушенья,
Но только тот, кто с места сняться в силах,
Спасет свой Дух живой от разложенья.
И даже возле входа гробового
Жизнь вновь, глядишь,
Нам кликнет клич призывный,
И Путь опять начнется непрерывный...
Простись же сердце, и окрепни снова.

P.S. любимейшее из любимых

Я наверно еще не писала о том, что 11 марта я вернулась с Гоа...наверно не поднималась рука-как нибудь позже об этом всём волшебно произошедшим, сегодня хотела рассказать вам об одном человеке -это молодая московская поэтесса Верочка Полозова-я признаться честно услышала её имя первый раз две недели назад-когда листая привезенный из Гоа русский журнал увидела ее стихи о Гоа вот эти:

Чему учит нас Гоа, мой свет?
Расстование - лучший врач. Расставания лучше встреч.
Драгоценно то, что хватило ума не присвоить, не сфотографировать, не облечь ни в одну из условностей; молчанье точней, чем речь.
Того, чего не имеешь-не потерять. Что имеешь –не уберечь.

Чему Гоа учит меня?
Тому, что из всех мужчин только ветер и стоит слез.
Когда катишь пятьдесят километров в час, он уже принимает тебя всерьез. Всякий мрак проницаем, любой поворот открытие, смерть глядит дальним светом, и он белёс.
Твоя тень состоит из челки, стоящей дыбом, руля, сидения и колёс.

Гоа учит меня доверию - десять дней
Ездишь за спиной того, про которого точно знаешь - ему видней,
Так что скоро чуть ли не дом родной обретаешь в ней даже набирая полные фары пыли и полные шины выбоин, зеркала разбегающихся огней.

Да в последнее утро, пожалуй, стоит проснуться в шесть,
Сесть в рассвет, попытаться собрать всё в кучу и счесть, попросить присяжных в себе учесть, что уж если Господь задумывал фрукты, линию горизонта и экзотических сумасшедших, такими, какие здесь, - О какую же это делает ему честь.

и от них меня реально шарахнуло как молниеей это были те самые мои чувства и слова которые жили внутри и никак не могли вырваться наружу-она их озвучила и освободила...нужно быть очень смелым и талантливым человеком чтобы уметь так грациозно обнажать душу. Запали мне эти строчки и никак не выходили из головы и вот вчера высшие силы подкинули мне ссылку на ее ЖЖ в сети-я зашла и...чуть не расплакалась первым постом страничке была щемяще до боли искренняя заметка о том как она чувствует себя вернувшись из Индии на днях и это опять было 100% отражение моего нынешного состояния:

"Что останется тебе от Индии через две недели после возвращения? Тебе все еще будут велики все твои рубашки из мужских отделов, которые когда-то почти на тебе трещали; ты все еще будешь темнее друзей тонов на семь, беспечнее раз в сотню; но всемогущество твое у тебя отберут, конечно, как и невозмутимость, как и четкое осознание, как теперь жить и куда идти, которое там так ясно и недвусмысленно приходит, будто тебе просто оптику наконец на резкость навели, и ты разглядел, что на самом деле чем является. Твои любимые - с тобой, твои долги - с тобой, твои демоны - вот они; забираешь из проявки декабрьскую киевскую пленку, девочка показывает тебе на экране, что получилось, а там человек в кадре зажмуривает глаза и пытается закрыть ладонью объектив, или смеется, нерезкий до обидного, и сердце отскакивает пару раз куда-то тебе в горло, как теннисный мяч, который швыряют в стенку; и тут ты, конечно, куда более беспомощен и нуждаешься в одобрении, тепле и бухле, за которым ни к кому и не думал обращаться в Индии полтора месяца - потому что тут холодно, черт подери; и если там ты чужой, то здесь-то ты куда более никому не свой, забудь обольщаться на этот счет в следующий раз - тут вообще каждый только за себя, никто, знаешь, не бросится тебя спасать, как тогда на улице в Арамболе, когда ты случайно захлопнула сиденье скутера и закрыла внутри свою сумку с баблом, телефоном и ключами от скутера же - то есть, сиди теперь сверху и слушай, как внутри полупридушенно играет трубка, по которой звонит Рыжая спросить, как дела; четверо круглолицых коричневых индусов ковырялись своими ключами в замочной скважине под сиденьем, бабушки продавщицы с кольцами в носу подходили покачать головой и пожелать мне милости Шивы, русский чувак Денис тормознул знакомого, взял его байк, сгонял за механиком, потом за инструментами механика, который не смог вскрыть сиденье пальцами; потом мы сидели в шеке на пляже, ели равиоли с горячим сыром внутри, сощуривались на закат, говорили о Боге и том, что исключены любые случайности - а в ночи купили по лазерной указке и стали бесцеремонно вспарывать мягкое тело сумерек; луч зеленый, узкий и мощный, в нем пляшет микроскопическая пыль, его видно за много километров, и им можно звезду пощекотать какую-нибудь - даже, кажется, и вывернуть ее из неба ненароком, чтобы она упала тяжелым алмазным шурупом сверху и ушла на дно морское - в секунду, почти без всплеска."
http://vero4ka.livejournal.com/

Я была поражена насколько мы с ней внутренне похожи, даже день рождения у нас почти в один день у нее 5-го, а у меня 6-го марта и оч.много моментов в биографии которые прошла и я...какие-то близнецовые души просто. Здесь есть оч. неплохое интервью: http://freshf5.f5.ru/post/63187

В мае я волею судеб попала на постановку Сирано де Бержерак местного театра Манекен. К своему стыду должна признаться, что до этого дня не была в театре оч.давно и уже успела позабыть эту атмосферу волшебства. Тем сильнее было впечатление-игра главного героя просто заворожила меня, я сидела как кролик перед удавом не смея шелохнуться, ловя каждое слово. Монолог Сирано о компромисах зазвенел в моей душе как струна, оказалось, что всё о чём я так часто размышляла кто-то много лет назад уже облек в такие ёмкие слова и подарил миру, я была сражена и не смела ожидать большего, но когда уже через несколько минут он читая посвящение Роксане смотрел мне прямо в глаза и тихо говорил: "Я чувствую мнгновенья торопя, как ты дрожишь, как дрожь проходит мимо по ветке старого жасмина..." я заплакала...
На следующий же день пьеса Эдмона Ростана в нужном переводе была скачана, разобрана на цитаты и заучена.
Я люблю её всю, каждую строчку, каждый стих, но всё же самым важным, самой сутью является монолог Сирано о компромисах который и хочу привести здесь, наслаждайтесь:

Ле-Бре:

Тебя лишит всего твоя непримиримость.

Сирано:

Но как же поступить?
Скажи, Ле-Бре, мне -- как?
Быть может, стать льстецом то вкрадчивым, то грубым,
Ища опоры той, которой не ищу?
И, если выглядит иной вельможа дубом,
Мне уподобиться плющу?
На животе ползти и опускать глаза,
Предпочитая фокусы искусству?
Одной рукой ласкать козла,
Другой выращивать капусту?
Министрам посвящать стихи?
И, легкой рифмою балуясь,
Мне тратить свой талант и ум на пустяки?
Благодарю. Благодарю вас!
Улыбкой до ушей растягивая рот,
Плыть по течению заученных острот
В салонах бывших шлюх, отдавших дань годам
И в силу этого уже не шлюх, а дам?
Благодарю!
Почтительно и немо
Там кланяться, где их нога скользит?
И, из визита делая поэму,
Поэму наспех делать, как визит?
Отдать и ум, и честь, и юность...
Все лучшее, что есть у наших лучших лет,
Чтобы вкушать покой?
Благодарю вас -- нет!
Благодарю. Благодарю вас!
Кто прав? Кто не дожил до первой седины
Или седеющий от первых унижений?
Кто прав, Ле-Бре?
Кем лучше сведены
Концы побед с концами поражений?
Пускай мечтатель я! Мне во сто крат милей
Всех этих подлых благ -- мои пустые бредни.
Мой голос одинок, но даже в час последний
Служить он будет мне и совести моей!

Из дневника группы ВДОХ blogs.myspace.com/vdoxband

Я хочу поговорить о Чувстве...Чувстве, которое даже самыми сложными словами не удается передать, а может прикоснуться к тебе только в самом запутанном сне. Ведь сновидения - это проводники в нереальный мир, создаваемый нашим болезненным до крайности воображением. И ты живешь в своей выдумке ночью, пока утро не сотрет эти размытые обрывки впечатлений из памяти...
Мне повезло однажды и я увидела свое Чувство...Именно во сне-настолько сильно ощущался его запах, настолько тонко различались Его очертания, что решила принять это наяву и уже никогда не расставаться с этим Чувством.нет, я не испугалась, когда оно вдруг заговорило( чтобы что-то сказать мы все приходим в этот мир).Но это была не совсем человеческая речь, а наверное то, что лишь воспринимается на еле уловимом языке Любви...Оно глубоко вздохнуло, пролетело над моей головой и опустилось где-то над телом...Во сне...А может быть и нет...
Нежно заговорило, и эти слова запомню навсегда:"Знаешь, сердце мое безмятежно улыбается, когда мысли направляются к тебе.Оно понимает, что хотело бы надолго, навсегда поселить твои черты, твою силу и доброту у себя там, внутри. И любоваться ею, вспархиванием светлых улыбок от наших прикосновений. Иногда мне кажется, что мне пора прийти, пронизывая все лучезарностью, умиротворенностью.....миллионами нарождающихся бабочек внутри"
Я понимала в это время, что сплю, но так боялась проронить хоть одно слово из обращенного ко мне ...и слушала...
"Я твое Чувство-самое первое и настоящее,-шептало оно мне,-Нельзя быть долго закрытым.Вот перелистывание крыл, ....цепляйся за бесконечность, чтобы порывисто слиться в едином потоке мыслей и стремлений с своей Любовью. Уходя в небо..."
А потом настало утро с ощущением того, что все изменилось. Сон...

Ксения.

Это бульварное многоголосье,
Этот на плечи накинутый шелк,
Вечер с резной позолоченной тростью
Очень высок,
Эпистолярен, надушен, спокоен,
Словно бы все здесь всерьез.
Перебираешь тонкой рукою
Кустики тубероз.
В темных глазах мирно плещутся бури,
Плавится медью закат,
О, Альрауне моя, Альрауне,
Здешних солдат
Грозны знамена, клинки наготове,
Слышен воинственный марш.
Запах лимона и граппы в алькове,
Тихое: не предашь?
Да не предай меня казни площадной,
Да не кати ни с горы, ни в гору,
Имя не спрашивай – безымянный,
Женщина-мандрагора.
Обнажена – как клинок дамасский.
Бледность японской цветущей вишни.
Не предавай нас с тобой огласке,
Здесь все равно ничего не слышно -
В этом бульварном святом романсеро,
Каждый желает дождя в июне.
Ветер принес запах тьмы и серы.
Спи, Альрауне.

© Copyright: Горький Мед, 2008
http://www.stihi.ru/2008/12/08/1161