Живи по порядку, и все будет как надо. Порядок-то для пользы придуман, не от безделья рукоделье. Жди, и Бог даст. Ты видел ли когда, чтоб помолился о чем – и сразу в церкви же с потолка упало? Время нужно, чтоб Господь все утряс да подвел тебя к тому, о чем просишь. А когда мечешься по жизни, как заяц угорелый, только Божий замысел путаешь! Не рыпайся, не ропщи! На своем месте будь, твое все равно твоим станет! А.В. Иванов. Золото бунта, или Вниз по реке теснин «Что есть воля Божия и как ее узнать?» – рано или поздно этот вопрос рождается в сердце каждого человека, стремящегося идти христианским путем. Но стоит ему об этом задуматься, как на него тут же обрушивается ряд других не менее важных и сложных дилемм: «Как я могу подчинить себя Богу и остаться при этом свободным?», «А какой путь мне уготовал Бог, что из предложенного – мое?», «Как выбрать нужное, а главное: как побороть ненужные сомнения?» Об этом пишут святые отцы, на эту тему опубликовано немало богословских статей и книг, об этом говорят в своих проповедях пастыри Церкви. Однако вопросы остаются, и зачастую человеку кажется, что всем все понятно и только он один страдает от своих недоумений, только его жизнь – самый сложный и запутанный клубок препятствий, заграждающий ему путь к светлой жизни во Христе. Как научиться управляться с этим клубком, не дав ему запутаться еще больше, рассказывает преподаватель Миссионерского института г. Екатеринбурга, автор и ведущий цикла программ на телеканале «Союз» Константин Корепанов. Константин Корепанов Константин Корепанов – Константин Владиленович, в одной из своих видеолекций вы приводите слова Антония Великого о том, что благочестивый человек – это тот, кто знает Бога, кто исполняет Его волю. «Благочестив тот, кто делает то, к чему призвал его Бог, а не то, что он сам хочет», – комментируете вы слова святого отца. Неужели следование Божественной воле означает полный отказ от своих желаний? – Сама постановка вопроса, изумление и тревога, которые в нем слышатся, ясно раскрывает вечную правду о нас: мы боимся вмешательства Бога в нашу жизнь. Это одновременно и причина всей уродливости нашей жизни, и следствие первоначального падения. Ведь Адам знал волю Божию совершенно ясно, отчетливо, определенно – но он подумал (поверил навету), что вдруг Бог действительно скрывает от человека некое благо. В этом источник наших грехов, и это следствие нашего неверия. Вот, например, увидев новую машину соседа, мы начинаем думать, что наша собственная машина вовсе не так уж хороша, мощна, вместительна, комфортна и современна. Это не объективные данные, ведь до появления машины соседа нас все устраивало. Все, что мы имеем в настоящий момент, есть полнота доступных нам благ Божиих. Но наши желания, жажда обладания чем-либо другим вступают в противоречие с Промыслом и явлением Божественной любви и заботы. Именно потому, что мы представляем Бога несправедливым, нещедрым, лицеприятным и невсемогущим. – Что же такое воля Божия? Воля Божия есть то, что я выбрал бы сам для себя, если бы обладал совершенным ведением – Это совершенное благо для каждого отдельного человека. Можно сказать так: это то самое, что я выбрал бы сам для себя, если бы обладал совершенным ведением. Но в это нужно поверить. Богу нужно довериться; как говорил преподобный Серафим Саровский: «Я предал себя Богу, как железо ковачу». А мы не доверяем Ему, боимся, что Он сделает нам больно, заставит делать неприятное, вмешается и отодвинет наше «Я» в сторону. Мы думаем о Нем не как об Отце, не как о Любви, не как о Возлюбленном и Желанном, а как о тиране, диктаторе, чья главная задача – заставить нас сделать так, как Он хочет. – Откуда же у нас возникает такое ощущение, ведь всем известно, что Бог есть Любовь?.. Грехопадение праотцев. Мозаика Равенны Грехопадение праотцев. Мозаика Равенны – Это то, чего добился от нас сатана. Он исказил наше представление о Боге в тот самый момент, когда внушал свои мысли Еве. Помните, змей приполз к Еве и спросил ее: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?»? Это ложь и клевета на Бога. Но мысль уже запала Еве в сознание, потому что она продолжает говорить со змеем, вместо того чтобы возмутится и запретить ему. Именно по этой причине святые отцы всегда советуют не вступать в разговор с лукавыми помыслами, особенно теми, которые содержат хулу на Бога, – лучше молиться. Ева пытается растолковать змею его заблуждение: «Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть», – и попадает в сеть, ведь змей ждет этого возражения и уже определенно и авторитетно заявляет Еве: «Нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло». Видите, он создает иной образ Бога – завистливый и ревнивый. Стоит ли слушаться «такого Бога», стоит ли лишаться блага, если оно есть, да еще и растет в саду, в пределах нашей досягаемости? Если бы оно действительно было вредно, разве Бог посадил бы это в раю?.. Подобным образом и мы верим искаженному образу Бога и становимся неспособными даже подумать о том, чтобы исполнить волю Божию. То есть мы уже думаем о том, что требования Бога, Его воля действительно могут представлять некую угрозу нашей свободе и нашему благу. – Можете привести пример, как это происходит в нашей жизни? – Мы говорим: «я хочу сделать ТАК», «я люблю ЭТУ девушку», «я хочу слушать ЭТУ музыку», «я хочу пойти туда и посмотреть ЭТО»… Мы чувствуем при этом, сами же чувствуем, что Бог не одобряет наш выбор, поэтому так дерзко, с вызовом, и заявляем свои права, но… молния или кирпич на нас с неба не падают (в исключительных случаях бывает и такое, но это либо исключительные люди, либо исключительные обстоятельства). Бог позволяет нам делать то, что мы выбираем, и не оставляет нас и в этом случае, но Его возможность взаимодействовать с нами сужается по нашей собственной воле – мы не хотим полноты этого взаимодействия. Поскольку это был наш собственный выбор, последствия его не будут добрыми, ибо все, что вне воли Божией, по-прежнему смерть! Родион Раскольников. Художник: И. Глазунов Родион Раскольников. Художник: И. Глазунов Вспомним, например, роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Раскольников не ищет воли Божией. Основываясь только на своих сатанински горделивых логических умопостроениях, он творит страшный поступок – убивает человека (с его точки зрения – никчемную «вошь») – и в душе Раскольникова разверзается адская бездна, доводя его почти до безумия, а помыслы о самоубийстве не оставляют его даже на каторге… Состояние Раскольникова и есть наказание, ожидающее всякого человека, который отвергает волю Божию, считая себя вправе диктовать миру и людям свою волю. И это не потому, что Бог «сердится», а потому, что своеволие, грех есть смерть. Мир не имеет жизни сам в себе, мир сотворен волей Божией, и только этой волей мир сохраняет возможность существования, и существования, исполненного благом, переполненного блаженством. – Иногда верующие люди переживают по поводу того, что именно угодно Богу. Эти вопрошания двоедушны: человек как бы говорит Богу: дай мне делать то, что приятно и выгодно, но обещай, что не рассердишься – Да, кажется, что человек всерьез ищет волю Божию. Но это чаще всего заблуждение, впрочем, вполне искреннее. Какую лучше девушку выбрать: «эту» или «ту»? Это переводится так: «знать бы, с кем из них я буду счастлив». Куда лучше работать пойти: в храм или в банк? Переводится это так: «я хотела бы поработать в храме, но семью-то мне не прокормить». Очевидно, что человек ищет своего, а не Божиего. И на такие вопрошания человек чаще всего не получает никаких ответов, разве что ему повезет и он набредет на духоносного отца с даром прозорливости. Потому что в этих вопрошаниях налицо двоедушие: человек как бы говорит Богу: дай мне делать то, что приятно и выгодно, но обещай, что Ты на это не рассердишься. – Но ведь иногда человеку и правда бывает нелегко распознать волю Божию. – Это действительно очень трудно. Но трудность проистекает из-за того, что внутренне мы на самом деле не готовы ее воспринять. Оказывается, существует некий закон: когда человек исполняет то, что сознает как волю Божию, тогда ум просвещается и большинство вопросов отпадают сами собой, а остающиеся вопросы в молитве постепенно разрешаются. Вот еще пример. Мне очень нравится современный детский фильм «Щенок». Герой кинорассказа не знал о Боге ничего, потому что рос в советское время, но однажды он пожалел сироту, отдав ему самое ценное, что у него было, – и в этот момент почувствовал прикосновение Бога, с Которым не расставался уже больше, став со временем священнослужителем. Кадр из к/ф «Щенок» Кадр из к/ф «Щенок» А мы обычно хотим узнать волю Божию, не исполняя ничего, поэтому ничего и не получается. Как сказано в псалме 18: «Заповедь Господня светла, просвещает очи». Скажем, если мы знаем и принимаем заповедь, что нужно прощать всех, а сами сознательно не прощаем по значимым для нас причинам, то нет никакого смысла вопрошать Господа в отношении других значимых для нас вещей: Господи, открой мне, как ты хочешь, чтобы я поступил… Иди, примирись с человеком, прости его, и сразу же получишь и разрешение в своем недоумении. Отдать себя Богу всецело – но не стиснув при этом зубы (эта жертва не будет ни принята, ни освящена), а с трепетом и радостью Вся сложнейшая аскетическая задача и состоит в том, чтобы по собственной воле подчинить себя Богу, покорить себя Ему (см.: Рим. 6:13; Рим. 8:7), всего себя собрать воедино и отдать себя Богу всецело, не стиснув при этом зубы (эта жертва не будет ни принята, ни освящена), а с трепетом и радостью, как некогда невесты отдавались в руки своих женихов: уходя в неизведанное, в послушание другой воле, но воле возлюбленного, воле возлюбившего. – «Не стиснув при этом зубы, а с трепетом и радостью» – не так-то это просто… – В этом труд всей нашей жизни. Борьба не только с собственными «хотелками» (страстями и похотями), с уверенностью, что я сам по себе своим разумом и силой смогу сделать то, что считаю хорошим (в этом выражении целый ряд духовных ошибок), но и борьба с неверием Богу, недоверием к Нему. Самсон и Лев Самсон и Лев В Ветхом Завете есть интересный пример. Удивительнейший по своим физическим качествам судия Самсон, получивший благодать от Господа, несмотря на свидетельство Закона, советы родителей, на очевидные свидетельства от Самого Бога, хочет жить с женщиной, которая не суждена ему, не любит его и погубит его. Самсон с удивительным упорством настаивает на своей воле, получает Далилу в жены – и в итоге лишается благодати, а фактически (с социальной и духовной точки зрения) и жизни: он, слепой, вынужден пребывать в храме Дагона… И вот как раз Самсон смог принять это состояние, «не стиснув зубы». А потому, когда к нему возвращается сила, он не ищет заманчивой свободы, в которой столько соблазнов своеволия, а принимает обозначенное Богом определение – умереть там, где опутали его оковы. То есть вновь и вновь нужно утверждать себя в вере, предстоя Богу с открытым лицом, исполняя то, что Он велит: не осуждать, терпеть, молиться за врагов, прощать и верить, что, несмотря на бушующее вокруг житейское море, нет силы, способной победить силу возлюбившего меня Бога. – Такая задача посильна нам, мирским людям, живущим в современном обществе? – Такая задача, по-видимому, вообще никому непосильна. Ни сегодня, ни тысячу лет назад. Даже апостолы однажды воскликнули: «Так кто же может спастись?!» И, как мы видим из Евангелия, вплоть до сошествия Святого Духа они были не в состоянии следовать воле Божией. Но Богу всё возможно. И сила Духа в человеке действует таким образом, что внутри самого человека рождаются импульсы, желания, устремления, совершенно согласные с волей Божией. Человек воспринимает их как собственные желания, а не как внешнее давление. Он волю Божию воспринимает как свою собственную. Женщина, потерявшая мужа, вовсе не обязана нести подвиг блаженной Ксении, а православный священник вовсе не обязан лишить себя и свою жену супружеского общения, как святой Иоанн Кронштадтский. Но эти святые, размышляя в молитве о том, как они должны послужить Богу, почувствовали решительное желание (решимость воли плюс желание сердца) послужить именно так. Это было их собственное желание, но в этом была и воля Божия, потому что все в этом деле с духовной точки зрения было успешно. – У современных верующих людей есть еще другая проблема – непонимание со стороны окружающих. Они живут как бы в духовном вакууме… – Действительно, проблема нашего времени в том, что младенец, пусть даже крещеный, с пеленок приучается родителями, учителями, друзьями и явлениями культуры к тому, чтобы жить по своей воле. Все вокруг живут так и его учат тому же. Бог отодвигается на периферию жизни: Он есть, об этом нужно помнить, но ты сам хозяин своей жизни, и никто не может ею управлять. Меня же всегда поражали некоторые свидетельства из жизни святых. Например, Прохор Мошнин (будущий преподобный Серафим Саровский) имел друзей-сверстников (шесть-восемь человек), которые с юности вожделели монашеского аскетического подвига. Четверо из них ходили пешком в Киев, чтобы узнать, в какой монастырь им пойти. И ушли. Таких случаев в истории русской (да и всякой другой) святости великое множество: вокруг находились соратники, единомышленники, духоносные отцы, праведные жены, которые подсказывали и показывали, поддерживали и вдохновляли. Паломники Паломники Вот такого социального окружения сейчас нет. И человек, на сердце которого приходит помысел жить не по учению мудрости человеческой, а по заповедям, ища волю Божию, действительно, сразу же встречает не соратников, а критиков и насмешников. Ощущая свое одиночество, он вполне естественно впадает в сомнение: наверное, я и вправду чего-то не понимаю, ведь все вокруг христиане, но не мучают себя такими вопросами… – У человека духовно неопытного может возникнуть вопрос: а как же свобода, о которой так много говорят в Церкви? Как можно сопоставить свободу человека и следование воле Бога, которое предполагает подчинение? – Следование воле Божией и есть обретение свободы. С точки зрения богословия, Бог совершенно свободен. Не от чего-то или от кого-то свободен – свобода есть свойство Божественной природы. Собственно, Он и есть единственно свободное Существо в бытии. Все остальное зависит от Него и несвободно, хотя бы от тления и смерти. Человек колеблется, не зная, что выбрать, ему хочется и того, и другого, он видит пользу и радость и в том, и в другом. Это колебание воли и подчеркивает ее слабость, неопределенность, зависимость. Свобода не колеблется во благе, она всегда пребывает в жизни, всегда творит жизнь, всегда несет жизнь, свет и благо. Рисунок: Колгарёв Рисунок: Колгарёв Все, что создал Бог, – “весьма хорошо”, а этот уродливый мир создали мы сами Враг внушил нам другую мысль: быть свободным значит поступать так, как ты считаешь правильным; делать то, что ты считаешь благом. Вот и посмотрите: все вокруг – войны, аборты, разводы, пьянство, воровство, убийства, нищета – есть плоды такой свободы. Часто атеисты, оправдывая свое неверие, говорят о том, что в мире, мол, очень много зла, страдания и смерти, и «нормальный бог» не мог создать такого мира. Так ведь Господь и не создавал мир в том виде, в котором мы видим его сейчас! Все, что создал Бог, – «весьма хорошо», а этот уродливый мир, нерасторжимо связанный с болью, страданием, рабством и смертью, создали мы сами, своей собственной волей. И как раз те люди, которые так заботятся о свободе человека, должны радоваться: современный мир ясно свидетельствует, что человек свободен, иначе такого мира просто не могло быть! – Митрополит Антоний Сурожский в одном из своих радиоинтервью сказал, что человеку не сразу дается способность «не просить Бога ни о чем, а просто радоваться о Боге», до этого нужно пройти через какой-то период… Когда понимаешь, что в идеале нужно настолько довериться Богу, Его воле, что ни о чем не просить, осознаешь, насколько ты еще духовно слаб и неопытен. Как, по вашему мнению, лучше проходить этот период, о котором говорит владыка? Это чувство полного доверия – оно же не придет само по себе… – Надо просто проживать свою жизнь с Богом так, как она проживается. И во всех нуждах обращаться к Нему с молитвой – за близких, в трудных обстоятельствах, в болезнях. Чем чаще и сердечнее делает это человек, тем полнее он вживается в жизнь с Богом, тем отчетливее видит он, как сказал другой владыка, «Промысл Божий в своей жизни», и от этого все чаще и чаще начинает благодарить. Сначала благодарение достигает той же количественной меры, что и прошения о благах; потом благодарение все полнее и полнее входит в жизнь человека, вытесняя из жизни прошения. Это некоторая мера святости, совершенного доверия Богу. Даже в чрезвычайных обстоятельствах надо помнить: Бог никогда никого не оставляет Терпение скорбей с обращенностью к Богу в молитве помогает человеку становиться опытным. Опытность же заключается в том, что человек даже в чрезвычайных обстоятельствах, даже во мраке ГУЛАГа не впадает в отчаяние, не колеблется, зная (именно зная!), что Бог нигде никого не оставляет; и такое дерзновение перерождает сердце благодатью Святого Духа, делая его способным к совершенной любви. Чего же еще просить? Но путь к этому неблизкий. И начинается он с того, чтобы в трудных обстоятельствах с несомненной верой и доверием Богу терпеливо просить у Него милости. Просить терпеливо и неотступно. С Константином Корепановым беседовала Ульяна Романенко 4 ноября 2015 г.

К сожалению, мне не довелось знать Нину Александровну лично. Храню, как реликвию, ее письма и время от времени их перечитываю. За четыре года их собралось много. В них море любви. Десять лет назад мне кто-то одолжил почитать «Пасху красную». Был шок от прочтения. На имя автора я тогда не обратила внимания. Стала мысленно молиться Оптинским новомученикам. Даже и представить не могла, что они соединят меня с автором книги, которая примет в моей жизни огромное участие. Познакомились мы таким образом. В 2011 году я написала Нине Александровне письмо, предлагая сделку В сентябре 2011 года я, узнав случайно, что Нина Александровна как-то положительно отозвалась о моих рассказах, решилась ей написать. Очень нужны были хоть какие-то деньги, чтобы разгрести ком проблем. Я уже 20 лет перебиваюсь репетиторством во время учебного года. А тут еще двухлетний сын, и нет ни отопления, ни горячей воды, ни газа. Единственный обогреватель – электроплитка. Недолго думая, я написала Нине Александровне письмо, предлагая сделку (предвижу, как будут неприятно изумлены читатели, но дело было именно так): «Помогите мне издать мои рассказы и возьмите большую часть гонорара». Рассуждала я так: если мне перепадет 100–200 долларов, то я смогу поставить на эти деньги бак и решу хоть одну свою головную боль. А если абсолютно незнакомый мне человек просто не ответит на мое письмо, тоже не умру, но хуже явно не будет. На другой же день я получила вот такой ответ: «Дорогая моя, хорошая и любимая Мария! Как я обрадовалась, получив Ваше письмо, тем более что давно надоедала Володе Григоряну просьбой дать Ваш адрес и передать слова благодарности. Н.А. Павлова: “Я не выношу современной “православной” прозы – меня тошнит от этой лживой елейности” Мне очень нравятся Ваши рассказы. К сожалению, я не выношу современной “православной” прозы – меня тошнит от этой лживой елейности и гнусной привычки поучать вся и всех как бы с высот собственного благочестия. Но однажды я открыла для себя Марию Сараджишвили, а это такое счастье – встретить родного тебе талантливого человека, что с тех пор выискиваю Ваши рассказы в интернете и показываю их знакомым. Недавно рассказывала о Вас председателю Союза писателей Ганичеву: вот, мол, какая талантливая писательница есть в Грузии, а он удивлялся: “Почему я ничего не знаю о ней? Почему ее у нас не издают?” Короче, надо обязательно издать книжку и выходить на уровень публикаций в центральных толстых журналах. Только не заикайтесь мне, пожалуйста, больше о деньгах, нам с сыном на жизнь хватает, тем более что сдаем квартиру в Москве. И, опять же, хочется сделать все по любви, тем более что еще в мае наш оптинский игумен Антоний благословил меня издать Вашу книжку во славу Христа. Ваша Павлова Нина Александровна» *** «Дорогая Маша! Рассказы в их теперешнем виде даже предлагать бесполезно – не пройдут. И все-таки во мне живет счастливое чувство, что может получиться очень интересная книжка, – надо как-то так составить сборник… как? Вот, например, главный недостаток “Невыдуманных рассказов” как книги: все написанное здесь свалено в одну кучу. А текст должен дышать, с текстом надо играть… не могу объяснить. А еще я очень обрадовалась, узнав, что у Вас есть сынок. Интересно, какой он и как его зовут? А еще напишите, пожалуйста, по какому адресу, банковскому счету или как-то иначе Вам можно передать деньги. Дело в том, что время от времени наш старец батюшка Илий или кто-то из приезжих дают мне деньги с просьбой передать кому-то из нуждающихся. А что такое растить сына одной – это я знаю по себе, ибо после смерти мужа мой сын в четыре года остался сиротой. Лихо было порой. И помоги Вам Господи! Ваша Н.А.П.» *** Нина Павлова. Пасха красная Нина Павлова. Пасха красная «Маша, если возникнет реальная возможность перевода “Пасхи красной” на грузинский язык, то сообщите от моего имени о. Рафаилу или в Патриархии, что я готова передать большую часть тиража в пользу Грузинской Церкви, ибо св. Нина, покровительница Грузии, – это моя святая, и я желала бы внести вклад. Бойтесь халявщиков, Маша, полагающих, что православным бесплатно дают в магазине масло и хлеб. Тут надо сразу рвать отношения. А чтобы Вас не смущало мое якобы бескорыстие, скажу, что были периоды такой нужды, когда я бралась за любую работу, повторяя про себя слова новгородской берестяной грамоты: “Лапти плетет и тем кормится”. Переводила, то есть переписывала заново книги весьма графоманистых казахских писателей, а еще сидела за монтажным столиком, доводя до ума фильмы незадачливых режиссеров. А вот здесь я жестко отстаивала свои материальные интересы, усвоив правило одинокой матери: надо стоять на капитанском мостике и вести к цели свой кораблик. Вот и будьте храбрым капитаном Маша! Ваша Н.А.П.» *** Н.А. Павлова: “Первым храмом в моей жизни был Сионский собор… у креста св. Нины я истово крестилась и пережила многое” «…Машенька, спасибо за приглашение в Грузию, и передайте от меня поклон Светлане, у которой для меня уже уготовано место. В Грузию я не приеду, ибо по состоянию здоровья уже не способна путешествовать, но в Тбилиси я раньше бывала и, по-моему, первым храмом в моей жизни был Сионский собор. Еще не крещеная, я пришла туда ради “культуры”, чтобы увидеть знаменитую фреску Божией Матери под гранатовым деревом (забыла имя художника, не напомните ли?). Но у креста св. Нины я истово крестилась и пережила многое. Не оттуда ли тянется наша мистическая связь? Не пишу, потому что не работал интернет, но много работы над книжкой. Кажется, книжечка всё-таки складывается. Я уже говорила о ней с моим издателем Юрием Ивановичем. Он заинтересовался. Маша, сообщите мне Ваш почтовый адрес и телефон. У меня, оказывается, на днях вышла новая книжка. Сама я ее еще в глаза не видела, но будет экземпляр, перешлю. Ваша Н.А.П.». Примерно за месяц Нина Александровна отобрала и отредактировала из кучи моих необтесанных рассказов самое приличное и отослала своему редактору. Потом, узнав кое-какие детали, она пригласила меня к себе. «Приезжайте, Машенька, с сыном в Оптину. Вам надо отдохнуть и пожить в монастыре. Это будет духовно полезно». Пришлось написать, что это невозможно: нет ни денег, ни визы. При переписке всплывало много интересного. Она рассказывала о своей жизни, спрашивала о том, что происходит в Грузии. «Машенька, мне очень понравился рассказ “День искушений”, я даже отослала его Ю.И. И про “Мхедриони” – хороший рассказ, его, кстати, можно опубликовать самостоятельно. Загвоздка тут в единственном: для российского читателя “Мхедриони” – это ребус неразгаданный. Ничего у нас об этом не знают, т.е. необходимы пояснения, как необходим перевод одной грузинской фразы в “Дне искушений”. А еще, похоже, мы родственники. Моя мама точно так же сердилась и не понимала, зачем я извожу бумагу и что-то “калякаю”. Даже когда во МХАТе с блеском поставили мою пьесу “Вагончик” – была шумная премьера, и спектакль через день хвалили в газетах, – мои родители разве что встревожились и в театр отказались идти. Да что родители, если для многих нормальных людей пишущий человек – это что-то вроде психа или прокаженного. “Я не на пишущей машинке женился!” – взорвался однажды мой муж. Писательский труд обрекает на одиночество, и я, бывает, повторяю слова поэта Сережи Борисова: Друг мой единственный – слово живое. Нас, неприкаянных, может быть, двое. Злато в руке или медный пятак, Мы друг без друга не можем никак. Н.А. Павлова: “Вот еще кое-что из личного опыта. Инстинктивно я всегда знала: ради денег нельзя писать” Вот еще кое-что из личного опыта. Инстинктивно я всегда знала: ради денег нельзя писать. Но в советские времена была такая практика: писатели по заявке на книгу или пьесу заключали договор с издательством и получали солидный аванс. Я всегда от аванса отказывалась, но однажды не утерпела, взяла – и не смогла ничего написать. Вернее, сочинила такую муть, за которую до сих пор стыдно. А после этого будто сломалась и какое-то время не могла писать… Я понимаю Ваше отчаяние из-за безденежья и одновременно боюсь, как бы житейские испытания не сломали Вас, лишив главного в Вашем даре – духовной свободы. Храни Вас Господь! Н. А.» *** Мария Сараджишвили с сыном Мария Сараджишвили с сыном Н.А. Павлова: “Лучшей православной книгой я считаю «Капитанскую дочку» Пушкина. Хорошая проза всегда от Бога” «Настораживает Ваше убеждение, что вот есть православные рассказы – для Ю.И., и есть то, что уже вне Православия, – для независимых. Для меня такого деления нет, и лучшей православной книгой я считаю “Капитанскую дочку” Пушкина. Хорошая проза всегда от Бога, ибо “без Меня не можете творити ничесоже”. Что-то Вы мечетесь, Маша, а это опасно. На коммерческих изданиях и стремлении заработать деньги пером слишком легко сломаться. Этот путь, опять же, непродуктивный, ибо при попытке писать наспех большая часть написанного идет в отвал. Между тем я считаю Вас талантливым писателем, правда пока даже не понимающим природы своего дара. И все же, Маша, тоннель надо пробивать в одном направлении, решившись однажды на скорбный подвиг – служение слову. Храни Вас Господь! Ваша Н.А.П.» Нина Александровна ждала от меня нечто высокое – «служение слову», а для этого у меня не хватало ни более-менее приличного образования (заочный Легпром смешно считать за что-то весомое, особенно в сравнении с ее двумя высшими и аспирантурой), ни житейского опыта, а о духовности и вовсе смешно заикаться. Тем не менее она пыталась донести до меня свое выстраданное и наболевшее. Н.А. Павлова: “Попробуйте почувствовать этот дух времени, когда Церковь распинают требованием покрывать всё любовью, вплоть до стирания грани между добром и злом” «…Попробуйте почувствовать этот дух времени, когда Церковь распинают требованием покрывать всё любовью, вплоть до стирания грани между добром и злом. Тут может получиться интересная и актуальная история духовных поисков, написанная с присущим Вам юмором. Кстати, одна бабуля, не имеющая теологического образования, дает отпор иеговистам так: “Спичек нет”. – “При чем здесь спички?” – “Дак ведь сжечь ваши брошюрки надо. Приходите завтра – я спички принесу”. И еще. Избегайте сленга и нарочито грубоватых выражений в авторской речи. Удачи Вам! Н.П.» Мария Сараджишвили. Открытые небеса (невыдуманные рассказы) Мария Сараджишвили. Открытые небеса (невыдуманные рассказы) Нина Александровна очень радовалась успеху моего сборника «Открытые небеса». Это тоже не всякий может – радоваться за другого. «Маша, я буквально купаюсь в лучах Вашей славы: звонят люди, прочитавшие “Открытые небеса”, и сердечно благодарят за такую прекрасную книгу. В благодарность за книгу (кому-то я подарила, а кому-то дала почитать) я уже получила две банки меда, кедровые орехи, а наши лучшие оптинские иконописцы Анатолий и Людмила (муж и жена, трое детей, живут в своем доме возле Оптиной) снабдили меня на Рождественский пост такой вкусной медовой тыквой, какой я сроду не пробовала. Людмила сказала: “От этой книги так хорошо на душе, как бывает после встречи с хорошим и родным человеком. Мария теперь родная для нас, и мы будем молиться о ней”. Я попросила еще молиться о младенце Павле, рассказав о проблемах с речью. А Людмила просила передать Вам: “Ничего страшного. У меня младший сын начал говорить только в три с лишним года, а мама мужа начала разговаривать в пять лет, до этого ее считали немой”. Поздравляю Вас с наступающим Рождественским постом! Н.А.» «Открытые небеса» раскупились очень быстро. Ко мне стали писать читатели из России и Украины с вопросами: «После Вашей книжки захотелось приехать в Грузию. Где можно остановиться?» Параллельно шли встречные предложения: «Прорекламируйте мою гостиницу. С радостью приму паломников, буду гидом бесплатно». Нина Александровна всему этому радовалась. Ведь по обе стороны границы накопилось много обид и непониманий из-за политических разногласий. В ней отсутствовало писательское тщеславие. Иногда между нами возникали непонимания. Нина Александровна, человек прямой и эмоциональный, высказывала мне свое недовольство. На другой день, остыв, могла написать: «Простите меня, грешницу, за мой язык!» Н.А. Павлова: “Сегодня это массовое явление: люди не решаются быть авторами хотя бы собственной жизни, уныло сплавляясь по течению” «Машенька, я эти дни переживала, что огорчила Вас отзывом о втором сборнике. А после Вашего письма отлегло от сердца, ибо Вы сами относитесь к написанному более чем критично. Да, свои недостатки Вы видите, но не видите своих достоинств. Точнее, не чувствуете природы Вашего дара. А потому перескажу разговор с Юрием Ивановичем. Вот сидели мы с ним за столом в Михайлов день, а Ю.И. говорил об “Открытых небесах”: “Почему читаешь и не можешь оторваться, хотя так просто написано и, казалось бы, ничего особенного?” А я в ответ рассказала, что долго ненавидела гоголевскую “Шинель” и не понимала утверждения, что вся русская литература вышла из “Шинели”. Убогий Акакий Акакиевич с его соплей под носом вызывал у меня чувство отвращения. А однажды перечитала “Шинель”, и мороз по коже: убогий Акакий Акакиевич, невиннейшее существо, не причинившее никому ни малейшего зла, вдруг поднимает на тебя голубенькие глаза и говорит: “Я брат ваш!” Вот это главное в Ваших рассказах: “Я брат ваш!” Скажу точнее: главное – АВТОР, его любовь, его страдание, его отношение к жизни. Там, где этого нет, есть мусорная свалка фактов, и хотя всё это правда (верю!), но всё это как непереваренная пища или песня чукчи: “Вот олени бегут, вот собачка спешит”. Что вижу, то пою. Почему Вы избрали для себя роль протоколиста и боитесь быть ЛИЧНОСТЬЮ и АВТОРОМ? Как же Вас, Машенька, затюкала жизнь, и сегодня это массовое явление: люди не решаются быть авторами хотя бы собственной жизни, уныло сплавляясь по течению. Да, я тоже не выношу, когда меня называют “православным писателем”. Недавно дважды перечитала рецензию на “Михайлов день”, пока не поняла, что меня не оскорбляют, и весьма по-хамски, а на самом деле хвалят. Что поделаешь? Таковы издержки профессии, не стоящие ни малейшего внимания. И как бы Вы, Маша, не выёживались: мол, я никакой не писатель, но Вы писали и будете писать. А ремеслом надо владеть. Главная Ваша беда – многотемье… Или в молитве о супружестве (рассказ “Из благих побуждений”. – М.С.) по сути замылена интересная и злободневная ныне тема: как человек немощной рукою силится остановить зло, забыв народную мудрость: “Не чисть трубочиста – запачкаешься”. Это о том, как девица по гордости намеревалась исправить мужа-наркомана и уголовника, а завершилось всё кровью у Елены. Вчера прочитала у афонского старца Порфирия: “Со злом не борются – с ним просто не соприкасаются”. Вы обозначили тему, но ушли от нее, ибо, назначив себя на должность протоколиста, Вы сочли себя обязанной запротоколировать и историю второй девицы, хотя особого интереса она не вызывает. Анна Ахматова говорила: “Один день – одно дело”. А один рассказ – одна тема». Ей с ее опытом легко было раскладывать все по полочкам с высоты своего возраста и пройденного пути. А мне было трудно вместить невмещаемое. Максимум на что я способна – просто записывать то, что видела вокруг себя, как можно детальней и имея в виду уровень своих друзей. «…Другая опасность, которую остро чувствовал Пушкин, – это то, что в чернильнице живет бес, а бесы “водят”. Нас с Вами тоже “водят”. Вот лукавый, на мой взгляд, рассказ: “Молитва атеистки”. Священник, отсылающий Айседору к католикам, подлежит низвержению из сана. Где Вы нашли такого? А популярные отговорки: мол, при советской власти мы не знали о Боге, – это лукавство, ибо сейчас полно православной литературы, повсюду продают Евангелие. Сколько таких Айседор прошло через Оптину: и к старцу их приводили, и к любвеобильным батюшкам, но проблема в том, что изучать иврит они будут, а Евангелие им неинтересно. Отец Василий (Росляков) говорил: “Кто ищет истину, тот найдет Бога”. Но много ли людей, ищущих Бога и готовых пожертвовать ради Него своим житейским комфортом? К сожалению, мы живем во времена атрофии духовных потребностей. И главный вопрос: Мария, како веруеши? Да, мне тоже жалко баптистку Розу, но мне ближе позиция новомученика наших дней о. Даниила Сысоева. Он приходил к мусульманам или баптистам и говорил: “Путь без Христа – это путь к антихристу. Путь вне Церкви – путь к антихристу”. Отец Даниил крестил 500 баптистов и около 100 мусульман – ради спасения их души. Вот за это его и убили. Так почему же мы забываем, что Христос пришел на землю ради спасения людей, ставя превыше житейскую жалость: ах, Роза усвоила евангельские истины, а стало быть, всё…» Вот в теологических вопросах она была принципиальна. Особое ее неприятие вызвал рассказ о бывшей инокине, вышедшей замуж. Прототип – наша прихожанка. Я заботилась лишь о детальном изложении событий. Н.А. Павлова: “Сострадание – это не оправдание греха. Сострадание – это помощь в деле спасения души” «Маша, на днях обсуждали с иноком Максимом (он гостил у меня) Ваш рассказ про инокиню, и Максим сказал, что публиковать эту работу, конечно, нельзя, ибо якобы венчанный брак этой инокини на деле невенчанный и являет собою лишь надругательство над таинством, а дети, рожденные в блудном сожительстве, – дети греха. Опять же святые отцы писали, что монах, покинувший монастырь, приравнивается к самоубийце и лишается христианского погребения. Представляете, эту инокиню нельзя будет даже отпеть, если, конечно, не пародировать таинство. Конечно, очень жаль эту многодетную мамочку. Но сострадание – это не оправдание греха с дешевой бравадой Варвары: мол, дети – это хорошо: прорвемся! Куда прорвемся – в ад? Сострадание – это помощь в деле спасения души. Обычно в таких случаях, как с Вашей инокиней, обращаются к Патриарху или правящему архиерею, там дают довольно строгую епитимью, но это путь, это надежда на спасение души. А у Вас? По поводу ночных бдений. Здесь я на стороне Вашей мамы. К сожалению, я тоже годами не могла писать, потому что без мужа и бабушек надо было поднимать ребенка и выхаживать моих умирающих родных. И тогда я сформулировала для себя закон: “Если для того, чтобы согреть ребенка или маму, надо сжечь рукопись, я ее сожгу”. И ничего хорошего, поверьте, не получится, если пожертвовать ближними ради страсти сочинительства. Дошла ли до Вас моя бандероль с книгами? Кстати, иконописец Людмила, у которой сын долго не разговаривал, сказала, что никакие лекарства не помогают, но очень полезно учить сына рисовать, ибо рисунок – тоже язык. Храни Вас Господь! Н.А.П.» Лука Модебадзе Лука Модебадзе Я написала очередной рассказ по мотивам разговора с подругой о мальчике-инвалиде. Нина Александровна, внимательно следившая за моими публикациями, стала расспрашивать подробности. И тут же загорелась идеей: «Надо им собрать деньги, чтобы они приехали к нам в Россию на лечение». Я отнеслась к этому скептически: «Кому интересен в России какой-то грузинский инвалид детства? И у Вас, и у нас таких больше, чем не нужно. Вон в Тбилиси все подъезды обклеены такими объявлениями. Люди просто не среагируют на него. Тем более что между нашими странами прерванные дип. отношения. Его родители давно смирились с диагнозом сына». Нина Александровна не успокаивалась и написала уже известное воззвание, призвав к молитве по соглашению. И люди со всего мира стали жертвовать. Параллельно Нина Александровна обзванивала разные клиники, выясняя условия, при которых могли бы взять Луку на лечение. Отдельно искала в Оптиной место, где бы родители Луки могли жить и работать. Но они решили ехать во Францию, так как вести борьбу за визу надо было через очень высокие инстанции. Попутно она беспокоилась о моем сыне, у которого была задержка речи. Предлагала прислать деньги, написать о. Илию с просьбой помолиться. Я отвечала, что деньги не помогут, так как все равно не смогу найти в Тбилиси русскоязычного логопеда. Да и логопед не поможет, когда ребенок не произносит простых слов. Н.А. Павлова: “Забыла предупредить: враг мстит за публикации в защиту Православия. Когда издали «Пасху красную», то год после этого я буквально подыхала” «Маша, встревожило Ваше “болеем”. Что с Вами и с Павликом? Забыла предупредить: враг мстит за публикации в защиту Православия. Когда издали “Пасху красную”, то год после этого я буквально подыхала. Таков наш “гонорар”». Как-то меня взволновал один инцидент со священником. Я считала, что человек поступил недостойно и противоестественно. Нина Александровна тут же отозвалась таким эпизодом: «…Ах, Маша, Вас бы к нам в Оптину! Вот сценка из жизни. Жаркий летний день. Отец наместник приходит на вечерню, а в храме из всей братии только двое – иеромонах Василий (Росляков), тот самый, которого убили на Пасху, и благочинный игумен Пафнутий. Отец наместник сшиб клобук с головы о. Василия и рванул за рясу о. Пафнутия так, что ряса затрещала по швам. Оба монаха тут же смиренно бухнулись отцу наместнику в ноги: “Простите, батюшка”, стяжав тем самым себе венцы в Царствии Небесном. Братия была потрясена: “Уж если наместник двух своих любимцев порвал, то что будет с нами, ленивыми и нерадивыми?” С тех пор службу не пропускает никто. Я не решилась вставить этот эпизод в “Пасху красную”, зная: не поймут. Напротив, завоняют в многоголосом вопле: “Ах, рукоприкладство! Наместник – зверь!” Да, этот “зверь” не раз наказывал невиновных для вразумления виноватых. Есть эта особая монашеская педагогика. Почитайте жития святых, ну, хотя бы св. Акакия, как его гонял и наказывал старец. А как за преп. Амвросием Оптинским бегал народ: “Батюшка, ударь меня!”, зная из опыта об исцелениях от удара. Н.А. Павлова: “Христос БИЧОМ выгнал торговцев из храма. А попробуйте сегодня сказать про бич? Завоняют все СМИ: права человека!..” Христос БИЧОМ выгнал торговцев из храма. А попробуйте сегодня сказать про бич? Завоняют все СМИ: права человека!..» Нина Александровна близко к сердцу принимала мои нестроения. Я оправдывалась: какой, мол, спрос с графоманки; у меня и никогда не было цели стать писателем. «Никакая Вы, Маша, не графоманка. У Вас есть дар, есть рассказы-шедевры: “Инопланетянка”, “Спор на Рождество”, “Бумеранг” и др. Хотите, повеселю Вас? Еду в такси, моя попутчица плаксиво перечисляет свои беды. А таксист ей: “Худо без добра не бывает”. И слово в слово пересказывает ей Ваш рассказ, правда, утверждая, что это случилось в Козельске и он лично слышал эту историю от других таксистов. А мрачность происходит не из-за отсутствия хэппи-энда. У меня такие деланно-жизнерадостные рассказики, напротив, вызывают уныние. Главное в рассказе – катарсис или, как говорится, свет в конце туннеля. Вот в “Азниф” есть этот свет, потому что живая душа. А когда идут подряд однотипные рассказы о бессмысленно-безысходном существовании, то задыхаешься, как в душной комнате. Мусора в жизни, конечно, много, но у Ахматовой: “О, если б знали из какого сора растут мои стихи”. Короче, надо оставить стихи, а мусор убрать. Н.А.» *** Н.А. Павлова: “Я, например, не могу начать писать рассказ, если не знаю его концовки, то есть не понимаю духовного смысла событий” «Маша, а с чего Вы взяли, что я призываю Вас заниматься морализаторством? Речь об ином. Я, например, не могу начать писать рассказ, если не знаю его концовки, то есть не понимаю духовного смысла событий. У Вас дар наблюдательности: Вы умеете живо и интересно описывать житейские случаи. И Вы же начинаете бунтовать и хитрить, когда дело касается концовки рассказа, то есть духовного осмысления мелочей быта: “я не морализатор”, “люди поймут” и т.п. К сожалению, все мы духовно ленивы, отсюда примитивные концовки рассказов. Машенька, дай Бог Вам терпения с Павликом! Из опыта знаю: из таких юных разбойничков вырастают потом спокойные мирные люди. Тут главное – не раздражаться, крик и наказание в таких случаях не помогают, ибо “беса бесом не изгоняют”». Мария Сараджишвили. Однажды в Грузии. М., Изд-во Сретенского монастыря, 2014. Мария Сараджишвили. Однажды в Грузии. М., Изд-во Сретенского монастыря, 2014. В октябре 2014 года Нина Александровна предложила мне помочь отредактировать второй сборник рассказов – «Однажды в Грузии», который вышел в Издательстве Сретенского монастыря. И все это из последних сил, при наступавшей слепоте. «Нина Александровна, да бросьте Вы этот сборник. Ваши рассказы про Оптину в сто раз важнее для читателей, чем мои тбилисские сплетни», – писала я ей. Но она хотела довести начатое до конца. Время от времени справлялась о Луке: «2 июня 2014 года Маша, только что получила письмо из Франции и пересылаю его Вам. Письмо все-таки грустное: трудно жить на чужбине. Слава Богу, что они получили статус беженцев и Луку лечат. Мы с Олегом ежедневно в 9 вечера читаем молитву по соглашению об исцелении Луки. Помоги Господи нашим деткам! Н.А.» Обе книги – ее и моя – были очень важны для нее. Своеобразный мостик между Россией и Грузией. Весной 2015 года она узнала о своей болезни, которая быстро прогрессировала, и восприняла это со смирением: «Значит, Господь таким путем ведет меня ко спасению!» И при этом находила в себе силы писать мне бодрые письма. «Машенька, поздравляю с выходом книги! У меня всё по-прежнему. К сожалению, так и не смогла дочитать тексты Сережи. Он хороший человек, но наивный, в интернете сейчас много сообщений, как исцелится от рака. Например, если есть гречневую кашу, то через семь дней можно выздороветь, ну и так далее… Вот в чем я убедилась: в случае неисцелимых болезней враг крепко цепляет за душу и старается погубить ее с помощью таких вот гречневых каш. Но я такая же, как Сережа, и в случае неисцелимых домашних тяжелых ситуаций стараюсь сбежать от них в якобы помощь другим людям. Мы беглецы от реальных проблем. Ваша Н.П.» Вот ее последнее письмо: «24 сентября 2015 года. 12:30 На днях получила по почте книгу “Однажды в Грузии” и буквально пришла в восторг! Книга так великолепно издана, что я залпом перечитала ее заново. Что же касается Павлика, то Эйнштейн в школе был дебилом. Но цыплят по осени считают. Н.А.» 19 октября я сообщила ей, что «Открытые небеса» получили специальный приз на конкурсе «Золотой витязь». Это был по праву ее триумф. И получила в ответ уведомление о прочтении. Она, всегда внимательная и пунктуальная, набирать ответ уже не могла. Нет ничего случайного. Она отошла к Господу 25 октября. За день до того был Собор Оптинских святых, которых она воспела своим творчеством. 26-го – праздник Иверской иконы Божией Матери. Нина Александровна потратила столько сил, чтоб на деле показать: во Христе наши народы едины. Мария Сараджишвили 3 ноября 2015 г.

Так любить Бога, так любить людей мог только избранник Божий. Из десяти юродствующих, возможно, девять — в прелести, и лишь один — от Бога. Этим одним и был старец Гавриил. Митрополит Боржомский и Бакурианский Серафим (Джоджуа) 2 ноября — день памяти преподобного Гавриила (Ургебадзе; 1929–1995), великого старца нашего времени. Архимандрит Гавриил смиренно скрывал многочисленные дары Святого Духа и любовью приводил людей к Богу. Часто ходил в рваной одежде, босиком, с медной диадемой на голове — юродствовал, скрывая свою святость и намеренно унижая себя. Старец Гавриил, в миру Годердзи Васильевич Ургебадзе, уроженец Тбилиси, с детства полюбил пост и молитву в уединении. Пост строго держал даже в армии, делая вид, что у него болит живот от мяса. Во дворе родного дома своими руками построил многоглавую церковь, иконы для которой находил на городских свалках, куда в те годы свозили вместе с мусором многочисленные святыни. Разделил участь многих верующих того времени: был гоним, оказался в психиатрической больнице. В истории болезни было записано: «Диагноз: психопатическая личность… Разговаривает сам с собой, что-то тихо шепчет. Верит в Бога, в Ангелов. Постоянно повторяет слова: “Всё от Бога”». Архимандрит Гавриил (Ургебадзе) был истинным подвижником, обладал удивительными духовными дарованиями: горячей верой, даром духовного рассуждения, даром угадывать тайны человеческих сердец, прозорливостью. На могиле старца происходят многочисленные исцеления. Почитаем не только грузинским народом, но и всем православным миром. 20 декабря 2012 года Синод Грузинской Церкви причислил архимандрита Гавриила (Ургебадзе) к лику святых. 25 декабря 2014 Священным Синодом РПЦ преподобный Гавриил включен в месяцеслов Русской Православной Церкви. Наставления преподобного Гавриила (Ургебадзе) Талант, данный Богом «Вера — это талант, данный Богом». Смирение — угодная Богу свеча «Смирение — неугасимая, угодная Богу свеча!» «Всякое испытание мимо смиренного пройдет и не коснется». «Милость — это золото, смирение — бриллиант». «Когда я начинаю считать себя лучше других, тогда надеваю на голову свою диадему и выхожу на улицу босиком. Люди смотрят на меня и смеются, а я вижу, какое я ничтожество». Чужие грехи — не твое дело «Чужие грехи — не твое дело. Ты сиди и плачь о своих грехах». «Если увидишь убийцу, или блудницу, или пьяницу, валяющегося на земле, не осуждай никого, потому что Бог отпустил его повод, а твой повод держит в руках. Если твой тоже отпустит, ты окажешься в худшем положении: можешь впасть в тот грех, в котором осуждаешь другого, и погибнуть». «Господь помиловал блудницу, спас разбойника. Мария Египетская была блудницей, но с помощью Божией она стала подвизаться в пустыне, постилась, молилась и победила страсти, очистилась и стала достойной Царствия Небесного. Господь умалит и возвысит». «Только с сердцем, полным любви, можно обличать грехи другого человека». «Ты не осуждай, судья — Сам Бог. Тот, кто осуждает, — как пустой колос пшеницы, у которого всегда поднята голова и который поэтому всегда смотрит на других сверху вниз». Надо любить всех «Надо любить всех. Но если не можешь, хотя бы желай всем добра». «Нет на земле человека, который мог бы полностью объяснить, что такое любовь. На земле ты это так и не поймешь». «Если ненавидишь хотя бы одного человека — в его образе ненавидишь Самого Христа и далек от Царствия Небесного». «Живи так, чтобы не только Бог любил тебя, но и люди любили — больше этого ничего нет». Добрые дела — это и есть любовь «Бог не приемлет пустых слов, Бог любит дела. Добрые дела — это и есть любовь». «Если кто-то болен и нуждается в лекарстве, а его надо принести издалека, может быть и ночью, и через лес пройти, где волки бродят, — и ты, не раздумывая, отправляешься в путь ради спасения ближнего — это и есть любовь». «Как будет спокойна душа человека, когда ближний в опасности? Если у тебя дома больной и за ним некому ухаживать, лучше не ходить в церковь, остаться дома». Не исполняя заповедей Божиих, не беспокойте Бога молитвами Однажды старец спросил духовных чад: «Кто объяснит мне, что означает: вменил молитву в грех?» «Наверное, неправильно молился», — был ответ. «Нет, правильно молился», — сказал старец. — «Наверное, несердечно молился». — «Нет, сердечно молился». — «Наверное, невнимательно, рассеянно молился». — «Нет, сейчас я вам объясню…» — сказал старец. В это время к нему зашла одна прихожанка за благословением. Старец попросил ее что-то сделать, а она ответила, что сейчас не может, а потом посмотрит. «Сейчас она пойдет и в течение пяти часов будет молиться. Но как Бог услышит ее молитву — она же не помогла просящему? Если не исполняете заповедей Божиих, не беспокойте Бога многими молитвами, не услышит Он, и ваша молитва будет вам во грех». Как молиться о врагах? Отца Гавриила спросили, как молиться о врагах. Старец ответил: «Сперва начинай молиться о тех, кого больше всего любишь, например, о своих детях. Потом молись об остальных членах твоей семьи. Потом обо всех твоих соседях и родственниках, чтобы у тебя не было врагов. Благослови тот город, где ты живешь, но Тбилиси не один — благослови всех жителей Грузии. И Грузия не одна, она окружена другими странами — проси Бога, чтобы люди не враждовали. Теперь, когда ты помолился обо всех и остался один враг, — и его не оставляй. Проси Бога наполнить его сердце добротой, а разум — мудростью. Вот так и сможешь помолиться о своем враге». По одежде человека видно и его духовное состояние «Тех, кто увлечется мирскими соблазнами, узнаете так: они будут ходить раздетыми. Христиане будут одеты прилично. По канонам Святой Церкви, женщина не должна носить брюк. По одежде человека видно и его духовное состояние». Не спеши давать советы «Не зная духовного состояния ближнего, не давай советы. Твой совет может погубить его». Свою «судьбу» мы создаем сами «Некоторые говорят: “на роду написано”. Но, если человеку было так “на роду написано”, тогда почему же судит Бог? Свою “судьбу” мы создаем сами. Если человек, безрассудно подвергая свою жизнь опасности, погибает, он совершает грех, а судьба здесь ни при чем». Зачем Господь посылает скорби на землю? «Раньше я думал: “Зачем Господь посылает скорби на землю?” А теперь я понял: камень разбивают молотом… Многих людей только горе и скорби могут привести к Богу». Дух разумен и всё знает о совести «Раньше, до грехопадения, духу подчинялись и душа, и плоть. После грехопадения связь с духом прервалась, и душа осталась под властью плоти. Чего пожелает плоть, то делает душа. Душа передвигает, а дух разумеет. Бог для спасения человека вложил в него совесть. Дух разумен и всё знает о совести. Разбирается в том, что такое хорошо и что такое плохо. Не случайно, что, когда незнакомый человек проходит мимо тебя, ты то радуешься, то вздрагиваешь». Что такое пост? Один монах спросил старца, что такое пост. «Сейчас объясню», — ответил он и рассказал монаху обо всех грехах, им совершенных. От стыда монах не знал, что и делать. Упав на колени, он плакал. А старец с улыбкой сказал: «А теперь иди — ешь обед». — «Нет, отче, спасибо, я не хочу», — ответил монах. — «Вот это и есть пост, когда помнишь о своих грехах, каешься и уже не думаешь о еде». Какая благодать сходит на Литургии! «Когда произносишь имя Господа, встань и перекрестись». «Не Господь оставляет человека, человек оставляет Бога. Ад — это отдаление от Господа». «Если бы вы видели, какая благодать сходит на Литургии, то были бы готовы собирать пыль с пола храма и умывать ею свое лицо!» Хороший монах должен иметь чуткое сердце «Монах не может быть беззаботным. Он — воин». «Монах должен выполнять физическую работу, иначе будет унывать и не спасется». «Монашествующие должны жить в простоте. Простота — это благодать Божия». «Хороший монах должен иметь чуткое сердце, как у женщины». «Хороший монах и одной просфорою сыт». «Похвала для монаха пагубна. Кто хвалит монахов, тот враг монашества». Главное — это стремление к Богу «Для Бога не важно, кто ты: монах или мирянин. Главное — это стремление к Богу. Этим стремлением человек и спасается. С монашествующего спросится монашеское, а с мирянина мирское». «Если мирянин победит ради Христа свои страсти, будет приравнен к монахам». «Неустанно стремись к Богу. Видя твое стремление, Бог даст всё необходимое».

Текст: Ольга Рожнёва

Иллюстрации: Антон Поспелов 2 ноября 2015 г.

http://www.pravoslavie.ru/87309.html

Человек, входя в Церковь и подвизаясь в ней, хочет видеть какой-нибудь результат. И это непременно случится: в нем что-то изменится, будет некий плод всех его усилий и борьбы. Святые отцы говорят: всё, что мы делаем, живя церковной жизнью, мы делаем для стяжания Святого Духа. Цель жизни во Христе, учит преподобный Серафим Саровский, и есть это стяжание Святого Духа. Как видим, существует конкретная цель, ради которой мы ведем борьбу – ту малую борьбу каждого из нас. Вспомним притчу Христа в Евангелии, где Он говорит о сеятеле и семени, падающем в сердце людей и дающем плод[1]. Когда речь заходит о плодах, мы представляем себе дерево, приносящее плоды. У духовной жизни есть параллели. В Евангелии Христос сравнивает Себя, Бога, с Сеятелем. И говорит нам нечто важное: в конечном счете бремя плодоношения и ответственность за плоды несет не семя и не сеятель, а почва. Сеятель, говорит Христос, это Бог, а семя – слово Божие[2]. И Бог Один и Тот же для всех, все так или иначе слышат Его слово. Каждый слышит слово, принимает его, и земля, почва – вот то, что несет бремя плодоношения и ответственно за плоды семени. Поэтому Христос говорит, что когда земледелец вышел сеять, то какая-то часть семян упала на дорогу, но земля здесь утоптана и, естественно, не может принять семя, которому для роста нужно покрыться почвой. А поскольку семя остается лежать на дороге, то птицы могут склевать его; и действительно, птицы небесные прилетели и склевали его. Второй тип земли – это земля каменистая. Семя падает на нее, находит немного почвы, с легкостью дает росток, но укореняется неглубоко, и, лишь только росток начинает тянуться вверх, солнце жжет его, и он засыхает, – это семя тоже не может дать плода. Третий случай – земля, покрытая терниями. Это хорошая почва, но не вспаханная и зараженная терниями. Семя прорастает, но терния и плевелы глушат его, и оно не может дать плода. Четвертый случай – хорошая, вспаханная земля, которая принимает слово и дает много плодов: 30, 60, 100… Это все образы наших сердец, и поэтому Христос говорил так. Посмотрим же, как произрастает в нас тот плод Духа, о котором пишет апостол Павел[3]. Святой Дух Один и Тот же для всех. Бог хочет, чтобы все люди спаслись и приблизились к Нему[4]. Он судит о людях невзирая на лица, и Он ни с кем не устанавливает каких-то особых отношений. Он любит всех одинаково, в Его любви нет никаких предпочтений. Мы говорили об этом много раз, и это важно – знать, что Он любит всех безмерно, совершенно. Он не любит одного меньше, другого больше, как иногда говорят о ком-нибудь: «Он любимец Бога!» Вот в Евангелии сказано, что Христос любил святого евангелиста Иоанна[5], – и это значит не то, что Христос делал разницу между людьми, а то, что сам апостол и евангелист любил Христа больше, чем остальные. Мы вот как определяем меру нашей любви к Богу: ты должен возлюбить Бога всецело и чувствовать в себе полноту Его присутствия, соответственно возможностям человеческой природы. Поэтому очень важно знать, что Бог любит всех одинаково, а уже мы сами определяем меру нашей связи с Ним и любви к Нему. В евангельской притче плод, который должно дать семя, – это плод Духа. Но прежде опишем каждый из четырех типов людей. Притча о Сеятеле Притча о Сеятеле Первый случай: семя упало на дорогу – на утоптанную землю. Это сердца тех людей, которые совсем не расположены к тому, чтобы принять слово Божие. А слышат они его в самых разных обстоятельствах. Все люди без исключения услышат слово Божие; даже если им не доведется услышать Евангелия, открыть для себя таинства Бога, Христа и Церкви, то Бог все равно найдет способ говорить в самих сердцах людей. Знайте, что ни один человек никогда не сможет сказать Богу (я имею в виду не то, что он не сможет сказать сейчас – сейчас каких только глупостей мы не говорим и не творим! – а в последний день, в тот день, когда мы предстанем пред Богом. И когда я говорю, что мы предстанем пред Богом, то подозреваю, что мы не будем стоять пред Ним спокойно, когда очутимся прямо перед Богом и увидим Его лицом к лицу) – так вот, тогда никто не сможет сказать: «Господи, если бы хоть слово кто-нибудь сказал мне о Тебе! Тогда я бы услышал, я бы знал о Тебе! Но мне не пришлось ничего такого слышать. И я совсем ничего о Тебе не знал!» Человек может и не найти Нового Завета, и ничего не слышать об этом; среди тех, кто живет рядом с ним, может не быть ни одного христианина; он вообще может жить в джунглях – однако Бог в Своей бескрайней любви, как Отец всех людей, найдет способ, как говорить с каждым, как сказать ему то, что Он хочет ему сказать. Доказательство тому – ветхозаветные патриархи Авраам, Иаков и Исаак: все эти великие святые не знали ничего, но Бог говорил с ними и открылся им. Да и многие из нас хоть и родились христианами, но не имели никакой связи с Церковью, и в их жизни ничто даже и не напоминало о Боге и Церкви, и все же Бог действует в каждом человеке и постепенно приближает его к Себе. Так что Бог никого не обделит – никого. Все удостоятся Божией любви, и уже от самого человека будет зависеть, как вести себя и каким в итоге предстать пред Богом. Первый случай – твердая земля. Сказанное Христом видим и мы сами, и братья наши. Сталкиваешься порой с такими людьми, которым говоришь, говоришь, говоришь – но не получаешь абсолютно никакой реакции. Никакой. Конечно, так будет не всегда; это сегодня так, а что с ними будет завтра – этого мы не знаем. Поэтому не нужно отчаиваться; и говорить слово Божие нужно всем людям. Мы никого не можем отвергать. Вспоминаю один реальный случай из тех времен, когда я жил на Святой Горе. Тогда мы были молоды и полны энтузиазма. И вот пришел к нам однажды один очень хороший молодой человек, родственник которого был нашим монахом, и остался на Афоне. Он разочаровался в жизни, но это был очень красивый, хороший юноша – конечно, судя по-человечески. И он не ходил в храм. Я говорил ему: – Хотя бы из любопытства не хочешь зайти в церковь? Нет, он оставался на улице, даже не заглядывал внутрь. А я загорелся идеей привести его в Церковь, все старался поговорить с ним, рассказать ему то-то и то-то, чтобы он изменил свой образ жизни. И вот объяснял я ему, объяснял массу всяких вещей – все впустую. И я сказал себе: «Видно, нет у меня должной силы». Однажды я повел его в Катунаки к старцу Ефрему. Я говорил себе: отведу его туда, старец ведь – пророк, святой человек, и не может так быть, чтобы его не тронула эта встреча и сам вид великого святого старца. К скиту, ютившемуся в скалах, мы добирались пешком; пейзаж вокруг впечатлял: там ведь пустыня Святой Горы. Я объяснял ему что-то в тысячный раз; и еще сказал – а с нами со всеми он здоровался по-мирски, и нас это не коробило, – так вот, я сказал ему: – Мы придем сейчас к старцу-пустыннику, а он уже 50 лет живет в Катунаки – и ты, когда мы придем, поцелуй ему руку. – Я рук не целую! – Слушай, мы же не говорим тебе, чтобы ты облизал его руку! Да и что ты потеряешь от этого?! Он старый человек, ему уже лет 70–80 (ему тогда столько было). Ничего с тобой не будет… Он тебе в дедушки годится. Ведь это же благословение – ты так и смотри на это! Здесь так принято; пойми: это мы так здороваемся друг с другом. В общем, я как-то уговорил его, и он сказал, что поцелует старцу руку. Но я боялся, как бы отец Ефрем действительно не задел его за живое, ведь там не было любезностей и этикетов. Как бы он не сказал ему чего-нибудь такого… после чего он вообще отвернется от Церкви. А я вроде как стараюсь привести его в Церковь. Пришли мы; нас было двое-трое монахов и этот молодой человек. Ну, по пути мы старались подготовить его к встрече со старцем, все твердили: – Ты его слушай, он святой, он пророк. Вот добрались, вошли в каливу отца Ефрема – а он был болен, много лет не вставал. Он обнял нас, поцеловал, монахи приложились к его руке. Подошел и этот молодой человек. Отец Ефрем схватил его и говорит: – Ну, как ты, капитан? «Да уж! – сказал я себе. – Теперь все пойдет насмарку». Дело в том, что капитанами в тех местах называли сторонников одной партии, которая в какой-то период по меньшей мере теоретически отвергала связь с Богом, и этот человек был ее членом, а в университете даже был председателем студенческого клуба этой партии. Ладно, вот сели мы, и старец начал говорить, и говорил он такое, что, действительно, можно было понять так: все это относится к нашему молодому человеку. В какой-то миг, когда мы сидели так, я спросил его: – Ты слышишь, что говорит старец? – Ну, он же это говорит всем! Говорит всем? Когда отец Ефрем услышал это, он спросил: – Всем? – а потом: – Я это говорю не всем, я говорю, когда нужно. Так вот. Потом мы учтиво вышли и оставили его там. Отец Ефрем сказал ему: – Ты останься! – и рассказал ему о многом касающемся его личной жизни. И вот он вышел, и мы отправились домой. Он был весь мокрый от пота, потрясенный и с красными глазами – видно было, что он плакал там. Мы вернулись к себе, а он все молчит. – Что тебе сказал отец Ефрем? – Да так, всё о личном. – А то, что он тебе говорил, так и было? – Да, все так и было. И вот я дальше принялся за свой труд его обращения, но он по-прежнему не менялся. Ровным счетом никак. И тогда другой старец, живший с нами, сказал мне: – Оставь его! Этот молодой человек, к сожалению, мертв. Он глух ко всему! И действительно, он не увидел ничего из очень многого, что видел: у него брат был монах, родные – церковные люди, он видел святых людей: старца Паисия, старца Ефрема – и ничего. Не меняется человек, земля тверда. Так почему же так получается? Но мы не можем осуждать ни одного человека и говорить: «Он пропащий». Никто не пропащий. Может, сегодня он и пропал, а завтра Бог найдет его. Сегодня, может, у него это окаменение, а завтра Бог найдет способ изменить его. За свою жизнь нам довелось видеть сильные перевороты в людях, которые менялись в 80, 85 лет и даже достигали высоких вершин добродетели. Вспоминаю одного деда, который жестоко мучил свою жену. Когда его супруга умерла, ему был 81 год. Он причинял ей много страданий; что и говорить, тяжелый был человек, занозистый, когда был в силе. Такая страшная злоба у него была. А жена у него была святая: день и ночь в церкви – действительно святая женщина. И вот когда приблизились последние дни ее жизни, она его упросила, и он за месяц-другой до того, как ей умереть, сжалился и разрешил ей принять монашество. Она стала монахиней, прежде чем умереть. Она умерла, и он после ее смерти в свои 82 года пришел на Святую Гору. Мы, когда его увидели, спросили: – Ты пришел сюда, дед, в 82 года? А он тоже пришел подвизаться, и никто бы не мог сказать ему: «Не надо!» Он пришел в тот скит, где мы жили, и прожил там два года с половиной. А кончина его действительно была кончиной святого человека, и жил он преподобной жизнью. Когда дети, навещавшие его, пока он был жив, вспоминали и рассказывали нам, каким он был раньше, то мы думали: «Но возможно ли, чтобы этот человек был таким?» И, тем не менее, он был таким – мы слышали это от родственников, друзей, соседей и знакомых, что он был тираном, а вот после 80 лет изменился и подобрел. Так что у нас есть еще время, если, конечно, мы вообще доживем до 80! Поэтому никогда нельзя говорить о другом человеке: – Да ну его! Он уже ни на что не годится! Благоразумный разбойник Благоразумный разбойник Никогда! Ты не знаешь, может, он в последний момент изменится. Да и что говорить о бедном дедушке, когда разбойник первым вошел в рай![6] Он опередил и апостолов, всех. Вошел даже раньше Пресвятой Богородицы. Разбойник, убийца, злой и окаянный человек – таким он был. Он не был каким-нибудь преуспевающим человеком, он не был похожим на современных разбойников, которые после грабежей идут давать интервью по телевидению. Он был настоящим и действительным разбойником: убивал, насиловал, крал, обижал – все делал. Но в последние минуты своей жизни на кресте он сказал одно только: Помяни меня, Господи! – и отправился прямиком в Царство Божие. Первым, кто попал в рай, был разбойник. И первым, кто попал в ад, был апостол Христов. И то, как это все происходило, – для нас великий урок. Поэтому человеку никогда нельзя ни отчаиваться, ни ставить крест на другом. Поэтому мы не имеем права говорить: – Знаешь, сын мой, такой, какой ты есть, ты никуда не годишься! Ты пропащий человек! Ни о другом, ни о себе нельзя говорить так: «Ты каждый день совершаешь столько грехов, тебе нет спасения, нет никакой надежды на то, что ты спасешься!» Это грех, это отчаяние, это трагическая ошибка, это самый большой грех, который только может совершить человек. И как говорится в молитвах ко Святому Причастию, мы не отчаиваемся в своем спасении[7]. Почему? Не потому, что я нечто, не потому, что я когда-нибудь сделаю что-нибудь и спасусь. Нет! А ради Божия милосердия и Его все превосходящей любви: ведь я же, Боже мой, действительно не могу ничего сделать, но Ты – Бог, Ты – Жизнодавец и можешь воскресить меня и спасти. Ты можешь меня спасти! И поэтому я надеюсь не на себя, не на свои дела, а на Божию любовь, милосердие, милость. Вот это важно. И знаете, уже одно то, что человек надеется, призывает имя Господне, вздыхает и говорит: «Боже мой, спаси меня!» – уже одно это очень существенно. И он не погибнет. Он погибнет только если скажет: «Все кончено! Для меня все погибло! Я не смогу спастись!» Но, опять же, этого нельзя сказать до самого последнего мгновения своей жизни. Поэтому Церковь не допускает того, чтобы у человека отнимали даже одну секунду жизни. Пусть кто-то и говорит: «Да это же аппараты поддерживают в нем жизнь, он же весь в трубках, уже наступила клиническая смерть, его мозг уже умер, так что полная смерть наступит через пять минут». Конечно, за эти пять минут ты можешь забрать у него кучу органов и дать жизнь другому – но только после того, как он умрет! Это деликатная тема. Он через пять минут умрет! Да, но эти пять минут могут означать спасение этого человека. А ты кто такой, чтобы отнимать у него эти пять минут? Пять секунд. Одну секунду… Есть ли у тебя право на это? На эту последнюю секунду? Человек может обратиться к Богу по-своему. Мы ведь не знаем, как человек чувствует себя и как все у него функционирует в это время: мозг может не действовать, а сердце, существо, душа? Когда формируется мозг – на пятой неделе? Если еще сформируется, ведь иногда он и не формируется. А за пять недель до этого человек, у которого нет мозга, разве не человек? В первый миг зачатия, когда у него только одна клетка, у него нет мозга, но Церковь говорит: он человек! Развивающийся человек. Поэтому в случае клинической смерти, когда мозг умер, да, он уже не может функционировать, но человек живет, существует, пусть даже эту жизнь и поддерживает аппаратура. Мы не можем отнимать даже последнего мгновения жизни, потому что в это мгновение человек может войти в Царство Божие. Да, путь человека труден, но у него есть надежда. Многого мы не знаем. Не надо никого лишать надежды, и никому никогда не нужно отчаиваться. Но я знаю и людей, которые вошли в Церковь не через трудности, а через радостные события. Я был знаком с человеком, который был вне Церкви, и это его совсем не волновало, он ничего не боялся. Но он был очень растроган, когда у него родился первенец. Когда родился малыш и он взял его на руки, он понял и прочувствовал, что это такое – произвести человека на свет. Сердце его сокрушилось, в этот миг Бог посетил его, и после этого он пришел исповедоваться в слезах. И не говорил ему никто о Боге, и не было у него никакой связи с Богом, да и знать он ничего не знал. Это было сопряжение с Богом, с Церковью, с Таинствами, буквально возродившее его, – первое прикосновение к ребенку. Один приходит к Богу таким путем, другой – другим, какой путь у кого – мы этого не знаем. Так предадим же себя в руки Божии и будем иметь терпение – в испытаниях, радостях, скорбях, бывающих у нас. И если мы живем в ожидании Бога, если ждем Его, то Бог не обидит нас. Он найдет нас, и пусть даже сердце наше будет как камень, Он найдет способ разбить его, обработать, чтобы семя вошло внутрь и принесло обильный плод. Притча о Сеятеле Притча о Сеятеле Второй случай: каменистая земля, где мало пригодной почвы. Там семена прорастают ненадолго. Это люди, у которых есть доброе расположение, они слышат слово Божие и Евангелие, и на миг семя прорастает. Встречаются такие, которые, лишь заслышат что-нибудь о Христе и Церкви, очень радуются, им это нравится, и они просят: «Расскажи еще что-нибудь!» Они любят читать о святых. Их утешает тот факт, что у них есть какая-то связь с Богом, – но эта связь неглубока. И Христос говорит: «Как только взойдет солнце, станет жарко и пойдут искушения, испытания и скорби, семя тут же засыхает»[8]. Стоит только случиться какому-нибудь искушению, скорби, болезни, испытанию, чему-нибудь неприятному, то, поскольку она неглубока, сразу же обрывается связь с Богом и забываются все слова, обещания, все, о чем мы читали и слушали, потому что, увы! эта связь с Богом была торговой сделкой. Хожу я в церковь, слушаю слово Божие, читаю Евангелие, жития святых, но делаю это я, пока у меня все в порядке. И пока Бог помогает мне. Есть такие несчастные люди, которые говорят: «Да живет и здравствует Бог! Что я у Него ни просил, все Он дал мне!» Так они молятся Богу – чтобы у Бога было все в порядке со здоровьем, чтобы Он ненароком не заболел. Они не говорят: «Слава Богу! Я меня все в порядке, потому что Бог помогает мне!» – но в своем невежестве твердят: «Да живет и здравствует Бог!» Да живет и здравствует, конечно же! Но того и гляди начнешь вопрошать: за что? «За что же мне это, Боже?» За то, что отношение к Богу неправильное. К сожалению, так мы научаемся. И сердце наше такое, что мы поступаем как люди религиозные, а не церковные. Поступаем как люди религиозные, а у религиозного человека «религиозная» связь с Богом. Для него Бог – Существо, с Которым ему нужно иметь хорошие отношения, нужно служить Ему, подносить Ему то, чего Он желает: «Чего Ты желаешь, Боже? Желаешь два праздника в году? Они Твои! Одну бутылку масла? Я дам Тебе! Хочешь пять лир милостыни в месяц? Я Тебе их дам. Хочешь, чтобы я пошел исповедаться? Я пойду. Ну смотри же теперь, я дал Тебе то, чего Ты хотел, а сейчас нужно, чтобы и Ты дал мне то, чего я захочу! Я хочу, чтобы Ты хранил меня живым и здоровым, чтобы я не заболел, чтобы никто не заболел, чтобы не случалось ничего плохого! А с того момента, как Ты перестанешь давать мне это, мы разойдемся! Это будет означать, что Ты нехороший человек, г-н Бог! Это будет означать, что Ты меня обманул и подвел!» То есть «я сделал то, что Ты хотел, а Ты не ответил мне тем же». Это сделка: ты – мне, я – тебе: «Я Тебе даю, но сам тоже должен что-то взять! Ты должен заботиться обо мне! А с того момента, когда в моей жизни перестало быть все в порядке, чего ради я должен поддерживать с Тобой связь? У меня нет оснований доверять Тебе и любить Тебя, поскольку Ты в этот момент мне не помогаешь!» Все эти чувства и мысли исходят из сердца человека, у которого коммерческое отношение к Богу. Этот человек – наемник, говорящий Богу: «Я сделаю для Тебя эту работу, окажу эту услугу, буду ходить в церковь, но Ты мне за это заплатишь. Я хочу, чтобы Ты сделал для меня то-то и то-то!» Ну, пока Бог исполняет его желания, все в порядке, а если Он не делает этого, тогда человек не поддерживает больше никаких связей с Ним. В основном такое происходит с людьми, отказывающимися от борьбы из-за искушений или просто с течением времени. Поначалу человек бывает охвачен энтузиазмом, но затем впадает в нечувствие и говорит: – Читали мы это уже, знаем мы все это! Ну, выучили мы это всё, хватит! Сколько еще читать об этом? Мы же не собираемся стать проповедниками! Довольно нам этого! Он впадает в нерадение, ему все равно. Искушения и скорби его одолевают, и сердце его не обретает глубины. Как может сердце обрести глубину? Придать глубину сердцу может только Бог при содействии человека, посредством борьбы человека. Всё, что мы делаем, мы для чего делаем? Мы стараемся сделать многое, переносим трудности, скорби, и это ценно: в этот миг сердце приобретает глубину. Чтобы рухнули все преграды и человек мог возопить и призвать Бога. Третий случай: наша почва хорошая, но Христос говорит, что на ней растут терния. Семя Божие падает в землю, но вместе с ним вырастают и терния, которые Господь именует так: заботы, наслаждения и богатство. «А упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода»[9]. Они его подавляют и не дают вырасти. Есть такие люди, земля которых действительно хорошая. Ты видишь это, понимаешь, чувствуешь, но, к сожалению, семя опять не дает плода. Из-за чего: из-за неведения? Нерадения? Лености? Диаволу известны способы подавить это семя. Как говорит Христос, первый из них – это наслаждения. Диавол всегда найдет способ поработить нас наслаждениями, плотскими страстями, которые, к сожалению, после грехопадения имеются в нас. Еще богатство. Богатство – это не только деньги, но и все то материальное, что пленяет нас. Может, у тебя и нет никаких денег, но в уме ты жаждешь их, тогда ты сребролюбив в евангельском смысле слова. У тебя может не быть и десяти лир, но, тем не менее, ты будешь числиться среди богатых. Это так же, как если ты имеешь миллионы, но не привязан к ним, тогда ты и не богатый, но лишь распоряжаешься богатством. Разумеется, последнее очень не просто, но ведь встречаются и такие люди. Богат также тот, у кого много знаний и кто уверен в них; богат и тот, у кого много сил, и он уверен в них; у кого есть какое-никакое положение в обществе, и он говорит тебе: «Я такой-то! У меня есть знакомства, все меня знают! Я наделен властью! Я уверен в своих силах, в своем положении, в своем имени и знаниях…» Всё, что отрывает наше сердце от Бога, обращает и направляет к вещам, относится к тому, что Христос называет богатством. То есть это всё то, что нас порабощает. Ты думаешь, что, благодаря своим знаниям, поскольку ты великий учитель, академик, суперинтеллектуал и ум твой остр как бритва, ты уже что-то значишь сам по себе? Когда сердце твое пленено всем этим и ты не считаешь важной связь с Богом, это означает, что ты богат в том же самом смысле, что ты пленник своих страстей. Все, что отрывает нас от Бога и ведет к материальному, человеческому, обращается в грех, в смерть человека. То же и когда мы превращаем самих себя в идола или становимся идолом для другого. Это иногда бывает в отношениях между мужем и женой, когда ты хочешь стать всем для другого и говоришь ему: – Я хочу быть всем для тебя! Или супруга говорит тебе: – Ты всё для меня! Для меня не существует больше никого на этом свете! Все эти болезни приводят на память несчастного Нерона, которому говорили, будто он бог, и он, жалкий, верил, что он бог. Так ты питаешься собственным эгоизмом и самомнением и не можешь обратить свое сердце к Богу. Ты ешь свое, словно ешь себя. «Тщеславный человек, – говорит авва Исаак, – питается самим собой и умирает, сам не понимая этого»[10]. Как в рассказе древних греков о кошке, которая, заболев, принялась с наслаждением лизать пилу, потому что ей нравился вкус крови – ее крови, что текла из ран от зубьев пилы. И какое это было для нее наслаждение! Но язык ее был весь изранен, и она умерла от потери крови. То же самое и с тщеславным человеком, который считает себя великим, а если к тому же еще найдутся пять-шесть тех, кто станет твердить ему: «Ты незаменим!» – как он в это поверит! Вот ты и умираешь, ты становишься мертвым для Бога и не знаешь при этом, что умер. Еще одно терние – это заботы. Что такое заботы? «Еда и работа», – говорил старец Паисий. Что давал фараон евреям, чтобы они забыли о Боге? Еду и работу. Когда ему сказали: – Царь, евреи молятся Богу! – Так дайте им в два раза больше работы и в два раза больше еды: пусть работают и едят, пусть им хватает забот, чтобы они занимали ими все свое время и не могли и помыслить о Боге[11]. Заботы – это нечто страшное для духовной жизни. Они великий яд, убивающий человека. Не только духовную жизнь, но и мирскую, да и человеческие отношения. Видите рушащиеся семьи? А почему? «Мне некогда!» Отец погружен в мысли о тысяче вещей. Мать также погружена в мысли о тысяче других вещей. Как этим людям общаться между собой? Ведь все время слышишь: «Сейчас не могу! У меня работа!» Идет ребенок поговорить с мамой: – Мама, я хочу тебе кое-что сказать! – Отстань! У меня сейчас работа! – А когда же у тебя не будет работы? И человек задается вопросом: «Когда же у тебя не будет работы?» Заботы, заботы, заботы – они убивают человека. А в итоге ты остаешься ни с чем. Поэтому Бог оставлял евреев, когда они работали – а работали они по 24 часа, ведь это же евреи, бедняги. Но и мы тоже не сильно отличаемся от них… Поэтому Он и сказал им: – Нет! Шесть дней вы будете трудиться, а в седьмой не будете делать ничего! Вы будете посвящать его Богу![12] Почему же Бог сделал так? Чтобы они были людьми, чтобы помнили Бога, чтобы отдыхали, общались между собой. Он дал им столько конкретных правил, что читаешь о них и порой диву даешься. Он сказал им: – Вы можете ходить на расстояние не большее, чем от броска камня. Возьми камень, брось его, и докуда он долетит, дотуда ты можешь ходить в субботний день. А дальше не можешь. Суббота означает строгий покой для евреев. Бог специально сделал так, чтобы поставить предел заботам. Бог даже принуждал их в каждый седьмой год не засевать полей, но оставлять их незасеянными, чтобы евреи оторвались от забот. Равно как и отпускать скот. То же самое и с долгами: через каждые столько-то лет ты будешь прощать долги, которые должны тебе другие[13]. То есть Бог принудил их освободиться от оков материального. У нас, христиан, нет этой строгости, но это не значит, что заботы безопасны для нас. Христос поставил их в один ряд с богатством и плотскими наслаждениями, потому что, к сожалению, они ведут к тому же самому результату: ты забываешь Бога. Иногда я вижу людей, которые, придя в Церковь, вначале ревностно подвизаются, но искуситель, чтобы соблазнить их, подсовывает им какое-нибудь дело, которым они увлекаются, а потом еще, и еще, и вот уже они забыли обо всем, а в итоге – ревность их остывает. Увлечены работой. Это как играть в лотерею. А сейчас расскажу вот что, только не смейтесь. Некий молодой человек хотел жениться, но все не встречал хорошей девушки. Он спрашивал: – Как же мне быть? – Как быть? Скажи, что станешь монахом, и через неделю каждый день будешь встречать по девушке, потому что все пойдет наперекор тебе. Стоит начать делать что-нибудь более-менее духовное, как тут же и работа для тебя найдется, и деньги хлынут, только занимайся ими, и масса людей тебя поддержит, и потекут заботы, заботы. Искуситель знает, как загрузить тебя работой, кучей обязанностей и всем на свете; ему нужно одно: не дать тебе делать то, что ты должен делать, – жить духовно. Забота – очень тонкая опасность для человека, она наносит точный удар и валит с ног, хотя весьма невинна с виду. «Но это же наша работа, наши обязанности, что же мы можем поделать?!» Как я говорю о некоторых банкирах, которые никак не женятся: они женились на своем банке! Они целыми днями томятся в офисе! Даже забыли, что нужно жениться. Забыли?! – Эй, ты уже вырос, проснись! – Но у меня нет времени, отче! Целый день занят, кругом сплошные обязанности; потом дают ему повышение, и это его еще больше закабаляет – и пошло-поехало: работа и еда. Как говорил фараон, «задай ему работы и еды и увидишь, что он забудет о Боге!» Поэтому заботы – это великое обольщение для духовного человека. Великое обольщение. Духовный человек должен знать меру. Определи себе меру. Скажи: хватит! Довольно на этот день! Не продолжай дальше, остановись, брось! Пришел домой – выключи телефоны, отложи другие заботы, ты сейчас дома, посвяти свое время семейству, самому себе и Богу. Хорошо, вот ты вернулся домой, но говоришь по телефону. Пришел домой и уселся перед телевизором, перед компьютером и не оторвать тебя – так что от того, что ты дома? Разве другие чувствуют, что ты вернулся? Разве им достаточно будет только смотреть на тебя? К сожалению, у всех у нас сейчас есть такие устройства, что мы никак не можем остаться наедине с самим собой. А у телефонов столько функций, но они только забирают все твое время. Сколько рассказов я слышал, особенно от тех, кто хочет жениться или женился, о таких проблемах. Уезжаешь на машине куда-нибудь с супругой – и все время говоришь по телефону. Эй, да отключи ты его, сын мой! Скажи что-нибудь своей жене или ребенку! Придет домой, садится ужинать – и разговаривает по телефону. Ну и когда и как с таким общаться? И разве он живет как подобает человеку? Так что нам нужно ставить самим себе пределы! Знаете, я долгие годы жил на Святой Горе, и у нас освещение было газовыми фонарями. Только дело к вечеру, как сразу же становится темно и опускается ночь. Конец! А в миру ночь не наступает, потому что включаешь лампочку – всё! Уже день. А там в 5 часов вечера уже была ночь. Мы говорили: «Опустилась ночь». И как говорится в предначинательном псалме, «изыдет человек на дело свое и на делание свое до вечера»[14]. Наступил вечер – ты возвращаешься домой, чтобы поесть, отдохнуть, поговорить со своей семьей. Я вспоминаю, как в деревне все расходились по домам и ужинали часов в 5–6. Помню бабушку, как она говорила: – Давай ложиться спать, внучек, уже половина восьмого! А если дотянешь до восьми часов, то это уже ночь! Тогда не приходилось выбирать. Наступала ночь. Человек тогда следовал биологическим часам, созданным Богом в Своей премудрости. А сейчас ночь превращается в день, и, естественно, день превращается в ночь. Бог сделал так, чтобы даже природа содействовала правильной жизни человека, а мы приходим и ломаем границы природы, чтобы больше успеть сделать, но при этом разрушаем сами себя. Недавно я был на одной птицеферме в Лимассоле – совершал там водосвятный молебен. Мне жаль стало несчастных кур: они живут с постоянно включенными над ними лампами. Мне объяснили, что это для того, чтобы они неслись постоянно! Увы, мы даже кур замучили! А после этого еще удивляются, что животные сходят с ума! Так и коровы, и куры сойдут с ума от такой жизни! Мы, люди, желающие жить духовно, должны научиться полагать себе пределы. Полагайте пределы в своей жизни: пришло время отдыхать – значит, надо отдыхать; говори себе: хватит, вот до сих пор только. Не разрушай свою жизнь заботами! Не надо изматывать себя работой, изводить себя, разрушать. Потом ты потеряешь все. Важно, чтобы человек оставался свободным. И когда Христос говорит, что заботы – это терние, подавляющее слово Божие, то это означает, что заботы убивают и человеческие отношения тоже. Подумайте, какими мы будем тогда людьми, как будем молиться? Когда у меня нет времени на то, чтобы прийти в себя, как же я смогу остаться здоровым человеком? Поэтому нам надо быть внимательными и определять самим себе границы, чтобы оставаться на ногах. По меньшей мере, на первых порах, пока в нас это не укоренится. Потом уже, когда человек предаст себя воле Божией, жертвуя собой и служа своим братиям, он может получить через это большую благодать, и это будет питать его, но хотя бы вначале человек должен знать свои пределы и не переходить их, равно как и остерегаться того, чтобы заботы не погубили его. Митрополит Лимассольский Афанасий Перевела с болгарского Станка Косова 18 декабря 2012 г.