Пиршествовало все политбюро во главе с Хрущевым. На 

банкете присутствовали тогдашние партийные чины: Ворошилов, Буденный, Брежнев. Они зазывали к своему столу артистов, чтобы те в микрофон пели. Фортепиано в этом зале не было. Сначала 

Николай Ворвулев спел песню без аккомпанемента, потом еще кто-то... Хозяева не очень довольны...

  Вдруг слышу разговор: Иван Семенович Козловский говорит: «Я позвоню знакомому баянисту, чтобы он выручил». Приехал баянист через 15 минут, но он по слуху не умел играть. Тогда секретарь ЦК Украины Скаба подозвал Гуляева, с которым был хорошо знаком, и предложил стать аккомпаниатором. И вот Юра, солист оперы, берет баян и без нот, по слуху (а он у него был отменный), сначала аккомпанировал себе, а потом всем украинским артистам. И уже до конца вечера он не снимал с плеч баян. Ворошилов, который прекрасно знал романсы, все время контролировал Юру, чтобы он куплеты не пропускал. После того «концерта» 26-летнему Гуляеву присвоили звание заслуженного артиста Украины и предложили переехать в Киев...»

На сцене Национальной оперы Украины певец стал настоящей звездой. Он уверенно исполнял баритоновый репертуар, начиная с Моралеса в «Кармен» и доходя до Елецкого в «Пиковой даме», Валентина в «Фаусте», - партий, которые потом были спеты им в Большом театре.

У него было много товарищей, среди которых были Е.Чавдар, Б.Гмыря, Л.Руденко, Е.Червонюк, Б.Руденко, В.Третьяк, «голосовые» коллеги Д.Гнатюк, А.Мокренко и многие другие исполнители. С этим периодом у Юрия Александровича было очень много связано. Он исполнял свыше десяти оперных партий, в числе которых были партии Фигаро, Валентина (прошедший с Гуляевым от Донецкой оперы до Большого), так и не увиденный москвичами Папагено из «Волшебной флейты» Моцарта. В активе Гуляева были концертные программы, работа в студиях грамзаписи, звание народного артиста СССР в то время, когда им не был перейден еще сорокалетний рубеж и первый выход на сцену главного театра страны в 1971 году.

«Мы были дублерами, — вспоминал народный артист СССР Анатолий Мокренко. — Пели один и тот же репертуар в театре. Когда я, молодой певец, пришел в Киевскую оперу, то Юрий Гуляев и Дмитрий Гнатюк были уже очень популярными артистами. Они хотели выступать не только в нашем театре, но и петь в концертах, ездить на гастроли, поэтому мое появление в труппе они приняли очень хорошо. Я вспоминаю, как впервые его услышал в партии Валентина в опере «Фауст». У Юры был лирический баритон, и его голос был очень красив. Мы, баритоны, никогда не ссорились, не интриговали, а жили дружно. Знали, что всегда можем подстраховать друг друга.



Гуляев на сцене казался рубахой-парнем, а на самом деле он был тонкий лирик. Трепетно относился он к своей матери, что был патриотом родного города — Тюмени. Часто туда ездил. Он был замечательным товарищем и человеком слова. Открытый, улыбчивый, но не допускал панибратства. Юра прекрасно знал поэзию, виртуозно играл на баяне, без акцента пел по-украински, сам сочинял музыку. На концертах публика его не отпускала, пока певец не исполнит «Знаете, каким он парнем был» Александры Пахмутовой и «Романтики», «Бригантина» Игоря Шамо. Он блестяще пел романсы, арии, народные песни.

Поводом для отъезда Гуляева в Москву стала разгромная рецензия в одной из киевских газет после премьеры «Евгения Онегина». Критик ополчился не только на Ирину Молостову, поставившую эту оперу Чайковского, но и на исполнителя главной роли — Юрия Гуляева. Певец очень переживал, что его трактовку образа рецензент не понял. Юра был творческой натурой и болезненно переносил несправедливость. И он решил доказать, что станет звездой в Большом театре. Во всяком случае, с переездом в Россию он чаще стал сниматься на Центральном телевидении, звучать по радио. А мы, в Киеве, потеряли великолепного певца. Был у Юрия еще один личный повод перебраться в Москву. У Гуляева единственный сын, которого тоже звали Юрой, был тяжело болен (инвалид с детства). Ради него певец уехал, так как в столице ему обещали помочь с лечением ребенка. Юра обожал своего сына, страдал из-за него...».



После приезда в Москву Юрий Гуляев полгода жил в гостиницах, в перерывах между концертами и спектаклями делал записи на Всесоюзном радио, но счастья Москва певцу, как рассказывали его друзья, не принесла. В то время в Большом театре была огромная труппа, а солистов, которые ногами открывают двери в высокие кабинеты, девать было некуда. Они стояли в очереди по три

года, чтобы выйти на сцену. А тут появился еще один певец. Начались интриги, и Гуляеву удалось сынрать немного ролей. Он стал больше выступать с концертами, объездил весь СССР. Именно Гуляев был первым исполнителем многих эстрадных песен. Но Гуляева стало подводить здоровье: разыгралась астма, мучившая Юрия Александровича еще в Киеве.


Концертная деятельность принесла певцу широкую известность. Зрителей покоряли его теплый и богатый по тембру баритон, незаурядная внешность, обаятельная улыбка. Репертуар Гуляева составляли народные песни - «Вдоль по улице метелица метет» и «Дывлюсь я на небо», русские романсы «Средь шумного бала», «Не лукавьте» и «Не пробуждай воспоминаний», произведения Шумана и Грига и, конечно, современная песня.

В 1968 году появился музыкально-вокальный цикл песен Александры Пахмутовой на слова Николая Добронравова «Созвездие Гагарина», в который вошли песни «Знаете, каким он парнем был», «Как нас Юра в полет провожал», «Запевала звездных дорог». Песня «Знаете, каким он парнем был» навсегда стала визитной карточкой Гуляева, как и песни «Русское поле», «На безымянной высоте».

Юрий Гуляев обладал красивым голосом, музыкальной культурой. Стремление передать мысль песни, её поэтический образ, внимание к слову, благородный темперамент и выразительность — характерные черты его манеры исполнения. Александра Пахмутова говорила о певце: «Юру отличает большое уважение к герою песни, в его исполнении это всегда человек высоко интеллектуальный и исключительно богатый душой, а, по-моему, именно в этом — существо облика нашего молодого современника…».

У Юрия Александровича были золотые руки. Он мог смастерить проигрыватель для грампластинок и тумбочку под него, разобрать ли и собрать по винтику автомашину. Многим певец казался улыбчивым, счастливым и беззаботным человеком.

Но в соперничестве, пусть и негласном, со многими другими первоклассными баритонами ему приходилось весьма нелегко. Певец, по его собственному признанию, любил представить, «показать» весь характер сразу». Однако это не означало, что исполнитель «обрушивался» на слушателя, не давая ему возможности и вникнуть в происходящее на сцене. Речь шла о намерении с самого начала обозначить и выделить наиболее важные черты персонажа.


Это был неординарный человек и легендарный певец. Став солистом Большого театра, Гуляев выступал с Лемешевым. Об их необыкновенно теплых, дружеских отношениях рассказала вдова певца Лариса Гуляева. Однажды был такой случай. Закончился художественный совет, все артисты разъезжались из театра, а про Лемешева в суете забыли. Он стоит один... Юрий Александрович не знал, как поступить. Подойти – вроде неудобно. Потом подошел и спросил: «Можно, Сергей Яковлевич, я вас до дома довезу?» Лемешев благодарно улыбнулся: «Да, большое спасибо, Юрочка!»

Все, кто близко знал Юрия Гуляева, утверждали, что он был напрочь лишен зависти, напротив, умел радоваться за своих коллег. Необыкновенно красивый внешне, Юрий Гуляев умел вести себя как лорд и при этом никогда не довлел над людьми. Все чувствовали себя с ним на равных. Он легко находил общий язык с каждым, ему не важно было, кто перед ним, уборщица или министр культуры. Когда ему сказали, что Фурцева недовольна тем, что Гуляев поет «Семеновну» с эстрадным ансамблем, он напрямую выразил свое отношение: «Дура ваша Фурцева».

  На досуге его любимыми занятиями были шахматы и игра на пианино. Гуляев сам сочинял музыку, причем был очень строг по отношению к себе. Он говорил: «Если композитору достаточно написать на тройку – это будет моей пятеркой, но если я напишу на пятерку, это будет всего лишь тройка». Из писателей больше всех любил Чехова и Есенина. Гуляев любил водить машину.

Он умер, сидя за рулем. Выезжал из гаража и почувствовал себя плохо. Ему показалось, что начался приступ астмы, и он вытащил из кармана алупент. Но это была не астма, а сердце. Смерть наступила почти мгновенно.

Каким образом могло получиться так, что не встретилось ни одной - по крайней мере, выполненной в студии и изданной официально, - полной оперной записи с его участием? Сейчас остается лишь недоумевать по этому поводу. Многих партий он так и не спел.

Очень многое сделал для памяти этого замечательного человека Фонд русской классики его имени при активнейшем участии жены певца Ларисы Максимовны. Ее незаменимая поддержка сопутствовала Юрию Александровичу многие годы. А также сына Юрия Гуляева-младшего, и спонсорских организаций.

После смерти Гуляева издавались его записи, расширялась его дискография, выходили печатные материалы. «Как ужасно непростительно мы в будничной суете невнимательны друг к другу», - писала И.К.Архипова, вспоминая о Юрии Гуляеве.