Юнна Мориц. СОВЕСТЬ ЕСТЬ ВЕСТЬ

Понедельник, 29 Июня 2020 г. 18:04 + в цитатник

СОВЕСТЬ ЕСТЬ ВЕСТЬ

В мае 1962 года была декада (слово греческое, означает – десять дней, десятидневка) русской поэзии в Грузии. В делегации (слово латинское, означает – собрание людей) были Твардовский, Тарковский, и меня, не члена Союза писателей, тоже включили в это собрание людей. Я оказалась в Грузии впервые, познакомилась там с прекрасным поэтом Симоном Чиковани, с прекрасным художником Ладо Гудиашвили, а молодой грузинский поэт Тамаз Чиладзе, чудесный лирик (я потом переводила его стихи на русский язык) путешествовал со мной по Тбилиси, рассказывая о судьбах грузинских поэтов, художников, музыкантов. Это было великое путешествие со всеми подробностями исторических страданий всех времён и народов, где истребляли поэтов, начиная с Орфея, который плыл с аргонавтами в Колхиду за руном золотым!

Тамаз Чиладзе показал мне издалека тюрьму, где истребили поэта Тициана Табидзе, - издалека была она очень близка звёздному небу той ночью, где играла шарманка и шли, с Тамазом здороваясь, весёлые люди из ресторана и в ресторан.

Мы от вас отличаемся тем, что для нас жизнь – это праздник, говорил главный редактор журнала "Литературная Грузия", который напечатал впервые моё стихотворение "Памяти Тициана Табидзе" в 1962 году. А в 1963 году напечатал это стихотворение журнал "Юность", и многие потом удивлялись: каким образом "такое пропустила цензура"? В те времена, если никто не настрочил в цензуру донос и если никто в редакции не назначал сам себя цензором, пропускали в печать то, что прошло цензуру в "Литературной Грузии", в любом отечественном издании

ПАМЯТИ ТИЦИАНА ТАБИДЗЕ

На Мцхету падает звезда,
Крошатся огненные волосы,
Кричу нечеловечьим голосом –
На Мцхету падает звезда!..

Кто разрешил её казнить,
И это право дал кретину
Совать звезду под гильотину?
Кто разрешил её казнить,

И смерть на август назначал,
И округлял печатью подпись?
Казнить звезду — какая подлость!
Кто смерть на август назначал?

Война – тебе! Чума – тебе,
Убийца, выведший на площадь
Звезду, чтоб зарубить, как лошадь.
Война – тебе! Чума – тебе!

На Мцхету падает звезда.
Уже не больно ей разбиться.
Но плачет Тициан Табидзе...
На Мцхету падает звезда…

По многочисленным доносам, после публикации этого стихотворения в "Юности", я попала в "чёрные списки", доносы настрочили члены писсоюза. А в 1999 году, когда союз демократических западных стран чудовищными бомбёжками истреблял Сербию, я написала в защиту Права сербов на Жизнь поэму "Звезда сербости", за что снова попала в "чёрные списки", члены писсоюза объявили меня "ужасным" поэтом, и где? – в журнале поэтов "Арион", в журнале "Знамя", главред которого в своей книге о русской поэзии включил моё имя в главу "Антиамериканизм", что является подлым подлогом – "продажей одного под видом другого", как писал о подлоге Владимир Даль. Подлость такого подлога – в том, что защита сербов от бомб с надписью "С Пасхой!" и "Ты всё ещё хочешь быть сербом?" – это не "антиамериканизм", это – защита Прав Человека, уточняю: Прав Человека на Жизнь!

Сегодня многие подлецы стонут, что когда-то я писала такие прекрасные стихи, как "Памяти Тициана Табидзе", а теперь пишу такие "ужасные" стихи, как поэма "Звезда сербости". Но именно из таких ужасных стихов, как "Памяти Тициана Табидзе" выросли все мои ужасные стихи в защиту Прав Человека, в защиту от преступной ненависти к России, от русофобщины гитлеровского фашизма, сжигающего живьём людей в Одессе, расстреливающего на улице Киева журналиста, писателя, философа Олеся Бузину – за то, что ему отвратительна ненависть к России, героизация фашистов, бандеровцев, где совместимы проспект Бандеры и Бабий Яр!..

Совесть есть весть о том, что Сопротивление истреблению совести, вклад в неистребление совести – святой труд, святое дело, святая честь. И только для подлецов, торгующих подлогами, это – ужас и кошмар под кличкой "антиамериканизм, патриотизм, антиевропейство".

Где были и чем занимались эти подлецы, когда я переводила лучших поэтов запада – Европы, Америки, а также писала стихи "Памяти Тициана Табидзе"? Они были там же, где и теперь: в средствах массовой информации, в руководящих органах творческих союзов, в кабинетах, где стряпали "чёрные списки" для отделов культуры ЦК КПСС, чьи партбилеты они сжигали потом и рвали в клочья, изображая себя жертвами режима, "оков тоталитаризма", диктатуры Гулага, и теперь продавая "один товар – за другой"!

* * *

Цитата из книги Л.Чуковской "Записки об Анне Ахматовой" 1963-1966".

"Я достала из портфеля номер журнала «Юность». Прочла Анне Андреевне и Эмме Григорьевне (Юля и Наташа опять исчезли) стихи Юнны Мориц. Я уже несколько раз прочла их дома, но мне хотелось опять и опять видеть их напечатанными, не веря глазам своим:

ПАМЯТИ ТИЦИАНА ТАБИДЗЕ

На Мцхету падает звезда,
Крошатся огненные волосы,
Кричу нечеловечьим голосом –
На Мцхету падает звезда…

- – «Война– тебе! Чума – тебе!» – повторила Анна Андреевна, кликнула Наташу и Юлю и велела мне читать еще раз…

…Уехала она еще до марта – до погрома! – а приедет после. Сейчас уже нельзя ожидать, чтобы где-нибудь напечатали:

Кто это право дал кретину – Совать звезду под гильотину?

Никакой гильотины, оказывается, никогда не было. То есть она, конечно, была, но словно ее и не было. А кретин? Кретин, конечно, тоже был, но он, оказывается, был не совсем кретин. И те, кто не хочет забыть ни о гильотине, ни о кретине – с теми теперь надо бороться.

Что же, сколько уже погромов мы пережили, и гораздо более грозных. Переживем еще один."

Комментарии "ВКонтакте"

Юнна Мориц на Фейсбуке

Тициан Табидзе (1895 - 1937) – крупный грузинский поэт первой половины XX века, переводчик произведений русской и французской литературы. Выпускник Московского университета, в революционную пору он сблизился с русскими символистами, будучи активным участником тифлисской литературной группы "Голубые роги".

В 1937 году в Москве и Ленинграде с большим успехом прошли творческие вечера Тициана Табидзе, а в конце того же года его арестовали и расстреляли по обвинению в антисоветской деятельности. Арест последовал за отказом Тициана Табидзе подписать бумагу с обвинением в шпионаже его друга детства и юности поэта Паоло Яшвили (1895-1937). Этот отказ приобретает особую нравственную высоту при учете одного обстоятельства: Паоло Яшвили уже не было в живых – он застрелился, не выдержав травли и напряжения ожидания ареста.

У Тициана Табидзе был выбор: с одно стороны сам Берия предлагал свое покровительство, обещав обеспечить все условия для работы, с другой – арест и расстрел. Ответ Тициана Табидзе поражает пониманием духовных последствий предательства: «Если я подпишу, не будет иметь смысла ничего из того, что мной уже сделано и написано».

Придя домой, Табидзе сказал дочери Ните:

– Может быть вдруг не станет меня, может быть не станет и мамы, только ты знай и помни: тебе никогда не будет стыдно посмотреть людям в глаза и ты не покраснеешь, услышав мое имя. Я мог бы спасти тебя от беды, и мы бы тогда жили очень хорошо, но тебе тогда бы пришлось меня стыдиться.... В жизни никогда не надо ничего делать вопреки своей совести.

Два месяца прошли в тягостном ожидании. В ночь ареста жена Нина – поседела, а часы на рабочем столе Тициана вдруг остановились. Они там так и стоят на цифре «3».

Сонет поэта

Все кончится. Всему придет конец.
И не останется на свете очевидца,
Который описал бы наши лица
В тот час, когда срывали с нас венец
Любви, что не смогла осуществиться.

Кто станет вспоминать, как жили мы?
Как мы любили – вспомнят ли об этом?
Но для того, чтоб вырвать нас у тьмы
Воображенье мучает поэтов.

Надгробьем нашим станет нам Сонет.
Он воскресит и озарит слезами
Все, что для вас давно сошло на нет,
Но животрепетало между нами.

А под конец попросит он Творца –
В бездушных буднях и бессрочных битвах
Поэтов беззащитные сердца
Не обходить в живых Своих молитвах.

Октябрь 1915

 Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет - и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.

Под ливнем лепестков родился я в апреле.
Дождями в дождь, белея, яблони цвели.
Как слёзы, лепестки дождями в дождь горели.
Как слёзы глаз моих - они мне издали.

В них знак, что я умру. Но если взоры чьи-то
Случайно нападут на строчек этих след,
Замолвят без меня они в мою защиту,
А будет то поэт - так подтвердит поэт:

Да, скажет, был у нас такой несчастный малый
С орпирских берегов - большой оригинал.
Он припасал стихи, как сухари и сало,
И их, как провиант, с собой в дорогу брал.

И до того он был до самой смерти мучим
Красой грузинской речи и грузинским днём,
Что верностью обоим, самым лучшим,
Заграждена дорога к счастью в нём.

Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнёт - и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.

 Апрель 1927
Перевод Бориса Пастернака

Две Арагвы

Это потоп заливает долины,
Молния в горные блещет вершины.
Ветра стенанье и ливень в горах,
В музыке той просыпается Бах.
Всё здесь возможно, и самоубийство —
Здесь не пустое поэта витийство:
В буре он слышит напев колыбельный,
Гибель надежду ему подаёт.
Это клинок безысходно-смертельный
Демон под руку Тамаре суёт.
Это шатается Мцыри отважный,
Барсовой кровью заляпан, залит.
Траурный ворон на падали страшной
В устье Арагвы, хмелея, сидит.
Две тут Арагвы, две милых сестрицы, —
Белая с Чёрной, — как день и как ночь,
Вровень идут, чтобы вдруг устремиться
Прямо в Куру и в Куре изнемочь…