В постели с Музой |
В г. Климовске, откуда родом моя жена, местный заполнитель малотиражек рифмованными строчками как-то написал:
- Я с Музой спать ложусь, и с Музой я встаю.
Весь город ржал и жену пииты подкалывал.
|
Метки: юмор |
В постели с Музой |
В г. Климовске, откуда родом моя жена, местный заполнитель малотиражек рифмованными строчками как-то написал:
- Я с Музой спать ложусь, и с Музой я встаю.
Весь город ржал и жену пииты подкалывал.
|
Метки: юмор |
В постели с Музой |
В г. Климовске, откуда родом моя жена, местный заполнитель малотиражек рифмованными строчками как-то написал:
- Я с Музой спать ложусь, и с Музой я встаю.
Весь город ржал и жену пииты подкалывал.
|
Метки: юмор |
Ещё недавно в американской прессе писали здравые вещи |
"С учетом тенденций, которые уже явно видны на Дальнем Востоке, Запад должен нормализовать свои отношения с Россией. Ему следует дать Москве гарантии, что расширение НАТО закончилось раз и навсегда. А еще Запад должен признать, что Грузия, Белоруссия и Украина (да-да) входят в естественную зону российского влияния. Их никогда не пригласят в НАТО, и в любом решении украинской проблемы придется учитывать российские интересы. Далее, Запад должен смириться с российской аннексией Крымского полуострова. Это свершившийся факт, и в аналогичных обстоятельствах любая страна поступила бы так же, в том числе Америка".
|
Метки: актуально |
Ещё недавно в американской прессе писали здравые вещи |
"С учетом тенденций, которые уже явно видны на Дальнем Востоке, Запад должен нормализовать свои отношения с Россией. Ему следует дать Москве гарантии, что расширение НАТО закончилось раз и навсегда. А еще Запад должен признать, что Грузия, Белоруссия и Украина (да-да) входят в естественную зону российского влияния. Их никогда не пригласят в НАТО, и в любом решении украинской проблемы придется учитывать российские интересы. Далее, Запад должен смириться с российской аннексией Крымского полуострова. Это свершившийся факт, и в аналогичных обстоятельствах любая страна поступила бы так же, в том числе Америка".
|
Метки: актуально |
Ещё недавно в американской прессе писали здравые вещи |
"С учетом тенденций, которые уже явно видны на Дальнем Востоке, Запад должен нормализовать свои отношения с Россией. Ему следует дать Москве гарантии, что расширение НАТО закончилось раз и навсегда. А еще Запад должен признать, что Грузия, Белоруссия и Украина (да-да) входят в естественную зону российского влияния. Их никогда не пригласят в НАТО, и в любом решении украинской проблемы придется учитывать российские интересы. Далее, Запад должен смириться с российской аннексией Крымского полуострова. Это свершившийся факт, и в аналогичных обстоятельствах любая страна поступила бы так же, в том числе Америка".
|
Метки: актуально |
Белые негры |
А первый желающий родился только 29 августа 1958...
|
Метки: это интересно |
Шервуд Верный — герой или стукач? |
В 1825 году все в России бредили тайными политическими обществами. Н. И. Тургенев свидетельствует: «Публика… принимала видимость за действительность: это свойство толпы во всех странах. Сколько раз до этого периода и в продолжение его можно было видеть людей, обращавшихся к лицам, которых считали вождями тайных обществ, с настойчивой просьбой принять их туда! В армии офицеры низшего ранга обращались с тем же к своему начальству; старые генералы искали покровительства своих молодых подчиненных, чтобы удостоиться той же чести. Напрасно говорили тем и другим, что не существует никакого тайного общества: умы тревожно ждали политических событий, воображали, что готовится произойти какая-то великая перемена, и никто не хотел оставаться в стороне».
Беда состояла не столько в существовании тайных обществ, сколько в том, что в каждом доме открыто высказывались ультрареволюционные взгляды. «И старики, и люди зрелого возраста, и в особенности молодежь, — вспоминает А. И. Кошелев, — словом чуть-чуть не все беспрестанно и без умолку осуждали действия правительства, и одни опасались революции, а другие пламенно ее желали и на нее полагали все надежды… Никогда не забуду одного вечера, проведенного мною, восемнадцатилетним юношей, у внучатого моего брата М. М. Нарышкина; это было в феврале или марте 1825 года. На этом вечере были: Рылеев, князь Оболенский, Пущин и некоторые другие, впоследствии сосланные в Сибирь. Рылеев читал свои патриотические думы, а все свободно говорили о необходимости d`en finir avec ce gouvernement („покончить с правительством“)».
Подобное положение вещей, конечно, должно было рано или поздно вызвать доносы, и они действительно вскоре последовали.
13 июля 1825 года Аракчеев известил царя, что некий унтер-офицер Украинского уланского полка Шервуд желает сообщить государю «нечто, касающееся до армии», а именно о каком-то заговоре, сведения о котором «он не намерен никому более открыть как лично вашему величеству».
Иван (Джон) Васильевич Шервуд, англичанин по происхождению, родился в Кенте, близ Лондона, в 1798 году. Спустя два года его отец по повелению императора Павла был вызван в Россию в качестве механика на Александровскую мануфактуру; благодаря этому обстоятельству он стал известен и наследнику цесаревичу Александру. Молодой Шервуд получил в России отличное образование; кроме того, он обладал от природы наблюдательностью, вдумчивым и логическим умом.
В 1819 году он поступил на военную службу в 3-й Украинский уланский полк рядовым из вольноопределяющихся. Полк квартировался в Херсонской губернии, в Миргороде; командиром его был полковник Алексей Гревс. Шервуд был радушно принят в офицерской среде и заслужил благосклонность полковника. Через несколько месяцев его произвели в унтер-офицеры, в каковом звании он и оставался последующие пять лет.
Гревс часто давал Шервуду различные поручения в Крым, Одесскую, Киевскую, Волынскую и Подольскую губернии. В этих разъездах Шервуд внимательно прислушивался к разговорам, изучал страну и людей. Мысль о существовании политического заговора возникла у него при следующих обстоятельствах. «В 1822 и 1823 годах, — пишет он в своих записках, — меня поражали всегда толки о какой-то перемене в государстве; по моему в то время мнению, важная в России перемена могла только произойти от двух причин: перемена в государе или в переходе народа из крепостного состояния в свободное… В конце 1823 года случилось мне быть на большом званом обеде у генерала Высоцкого; имение его Златополь было на самой границе Киевской губернии и примыкало к городу Миргороду; на обеде, между другими офицерами нашего полка, был поручик Новиков и из Тульчина адъютант графа Витгенштейна князь Барятинский; после обеда Новиков спросил пить; слуга в суетах, вероятно, забыл и не подал; Новиков рассердился и сказал: „Эти проклятые хамы всегда так делают“; князь Барятинский вступился и спросил, почему он назвал его хамом, разве он не такой же человек, как и он, — и ссора дошла у них почти до дуэли; но в горячем разговоре князь употребил несколько выражений, которые не ускользнули от моего внимания и дали мне повод думать, что какие-то затеи есть. Выражения заключались в том, что недолго им тешиться над равными себе. Ссора кончилась ничем. После этого случилось мне быть в доме таможенного начальника в Одессе, Плахова, где обыкновенно всегда бывали вечера, и где я всегда останавливался, когда приезжал в Одессу; на одном вечере случилось несколько офицеров из второй армии и много иностранцев, не помню, кто эти офицеры и каких полков, но эти господа до такой степени вольно говорили о царе, о переменах, которых ожидает Россия, о каком-то будущем блаженстве, так что почти никакого сомнения не имел, что что-нибудь да кроется, но что именно, трудно было определить».
Раз придя к такому мнению, Шервуд действовал дальше, как истинный англичанин, — хладнокровно, обдуманно, систематично. Но понять, что именно «кроется» за этими разговорами, ему, конечно, в значительной степени помогло почти фантастическое отсутствие у декабристов всякой конспирации.
Вскоре после вышеописанного случая Гревс послал Шервуда по полковому делу к действительному статскому советнику графу Якову Булгари, который должен был находиться в Ахтырке. Приехав туда на рассвете, Шервуд отыскал квартиру графа и, усевшись в приемной, спросил у лакея кофе и трубку. Дверь в спальню была открыта. Шервуд обнаружил, что граф не один; на другой кровати спал какой-то незнакомый ему человек. Спустя какое-то время незнакомец проснулся, и Шервуд невольно оказался свидетелем следующего разговора.
— А что, граф, спишь? — было первым вопросом незнакомца.
Булгари отвечал, что нет, так как все думает о вчерашнем разговоре, и затем спросил: «Ну, что же, по твоему мнению, было бы самое лучшее для России?»
— Самое лучшее, конечно, конституция, — не раздумывая, отвечал собеседник.
Булгари расхохотался:
— Конституция для медведей!
— Нет, позвольте, граф, вам сказать: конституция, примененная к нашим потребностям, нашим обычаям.
— Хотел бы я знать конституцию для русского народа! — иронически воскликнул Булгари и вновь захохотал.
— Я много думал об этом, а потому скажу вам, какая конституция была бы хороша, — отозвался незнакомец и принялся без запинки излагать статьи. «Я в это время перестал курить, — пишет Шервуд, — и, смотря ему в глаза, подумал: „Ты говоришь по писаному; изложить конституцию на словах дело несбыточное, какого бы объема ум человеческий ни был“.
— Да ты с ума сошел, — прервал незнакомца Булгари, — ты, верно, забыл, как у нас династия велика, — ну, куда их девать?
У его собеседника заблестели глаза, он сел на кровати, засучил рукава и сказал:
— Как куда девать? Перерезать.
Булгари поморщился:
— Ну вот, ты уже заврался, ты забыл, что их и заграницей много. Ну да полно об этом, это все вздор, давай лучше о другом чем-нибудь говорить.
Здесь Шервуд велел лакею доложить о себе. Булгари позвал его в комнату и представил незнакомца: „Г-н Вадковский“. В дальнейшем разговоре Вадковский, выяснив, что Шервуд служит в миргородских военных поселениях, почему-то проникся к нему величайшей симпатией и доверием. Когда Булгари зачем-то вышел из комнаты, Вадковский, немного изменившись в лице, подошел к Шервуду и сказал:
— Г-н Шервуд, я с вами друг, будьте мне другом, и я вам вверю важную тайну.
Шервуд отступил на шаг и ответил, что не любит ничего тайного.
Вадковский подошел к окну и ударил рукой по раме.
— Нет, оно быть иначе не может, наше общество без вас быть не должно.
„Я в ту минуту понял, — пишет Шервуд, — что существует общество и, конечно, вредное…“ Он сказал, что сейчас не время и не место для подобных признаний, но он дает честное слово, что приедет к Вадковскому в полк. Тут в комнату вернулся Булгари, и их разговор окончился.
Шервуд решил раскрыть заговор. „Я любил блаженной памяти покойного императора Александра I не по одной преданности, как к царю, —объясняет он свой поступок, — но как к императору, который сделал много добра отцу моему“. Вернувшись в полк, он стал размышлять, как переговорить об этом деле лично с царем. „Я придумал написать его величеству письмо, в котором просил прислать и взять меня под каким бы то ни было предлогом по делу, касающемся собственно до государя императора,. потом вложил письмо в другое, к лейб-медику Якову Васильевичу Виллие, прося его вручить приложенное письмо государю императору“.
Шервуд ждал ответа недолго. Его письмо, конечно, оказалось у Аракчеева, который поручил фельдъегерю доставить Шервуда в Грузино. Встреча состоялась 13 июля. Аракчеев встретил Шервуда стоя на крыльце своего дома. Осмотрев его с головы до ног, и, видимо, не найдя в молодом унтер-офицере ничего подозрительного, Аракчеев взял Шервуда под руку и повел в сад. Здесь он сделал ему выговор, что писать следует по начальству.
— Но если я не хочу, чтобы мои командиры знали об этом? — возразил Шервуд.
Аракчеев предложил рассказать все дело ему, но Шервуд настаивал на аудиенции у государя, так как дело касается непосредственно его особы.
— Ну, в таком случае я тебя и спрашивать не буду, поезжай себе с Богом, — произнес Аракчеев.
Эти слова так тронули Шервуда, что он ответил:
— Ваше сиятельство! Почему мне вам и не сказать: дело в заговоре против императора.
17 июля в пять часов пополудни Шервуд был принят Александром в Каменноостровском дворце. Позвав Шервуда в кабинет, царь запер за ним двери. „Первое, что государь меня спросил, — вспоминает это свидание Иван Васильевич, — того ли Шервуда я сын, которого он знает, и который был на Александровской фабрике. Я ответил — того самого“.
— Ты мне писал, — продолжал Александр. — Что ты хочешь мне сказать?
Шервуд подробно поведал о своих наблюдениях и умозаключениях. Царь, подумав, произнес:
— Да, твои предположения могут быть справедливы… Чего же эти… хотят? Разве им так худо?
Шервуд отвечал, что собаки от жиру бесятся.
— Как ты полагаешь, велик ли заговор? — продолжал расспрашивать Александр.
— Ваше величество, по духу и разговорам офицеров вообще, а в особенности второй армии, полагаю, что заговор должен быть распространен довольно сильно.
На вопрос царя, как он предполагает раскрыть заговор, Шервуд ответил, что просит позволения вступить в тайное общество с тем, чтобы затем выдать его участников и их намерения. К этому он добавил, что государственные мужи, по его мнению, делают грубые ошибки.
— Какие? — живо спросил Александр.
— В военных поселениях людям дают в руки ружья, а есть не дают, — сказал Шервуд. — Что им, ваше величество, остается делать?
— Я вас не понимаю: как есть не дают?
Шервуд объяснил, что крестьяне обязаны кормить, помимо своего семейства, еще и постояльцев, действующих резервистов и кантонистов, и это притом, что они так заняты постройками и перевозкой леса, что не имеют и трех дней за лето на свои полевые работы, и что были случаи, когда люди умирали с голоду.
Александр выслушал его с большим вниманием, но не стал развивать эту тему, а спросил, не лучше ли будет для открытия заговора, если Шервуда произведут в офицеры. Шервуд отвечал, что после разоблачения заговорщиков император будет волен произвести его во что ему будет угодно. Царь впервые за весь разговор улыбнулся: „Я надеюсь тебя видеть“ — и, поручив Шервуду изложить свой план действий письменно, отпустил его. (Начальнику штаба генерал-адъютанту Дибичу, уверявшему, что Шервуд наговорил вздору, Александр сказал: „Ты ошибаешься, Шервуд говорит правду, я лучше вас людей знаю“.)
Шервуд некоторое время еще жил в Грузино, ожидая, пока будут готовы бумаги, оправдывающие его поездку в столицу. Однажды за столом у Аракчеева он встретился со знакомым декабристом Батенковым, который раз шесть осведомился, почему Шервуд здесь, пока, наконец, ответы последнего не успокоили его подозрительности.
Отпуская Шервуда в полк, Аракчеев сказал ему на прощанье:
— Ну, смотри, Шервуд, не ударь лицом в грязь.
Вскоре выяснилось, что оплошать суждено было самому временщику.
По дороге в полк Шервуд начал завязывать знакомства с офицерами в разных местах и „по их разговорам ясно видел, что заговор должен быть повсеместный“. Представившись полковому начальству и показав документ о годовом отпуске, выданный Аракчеевым, он быстро уладил свои дела и отправился в Курск к Вадковскому.
22 сентября Александр получил известие об убийстве в Грузино дворовыми людьми Аракчеева его любовницы Настасьи Минкиной. „Любовница Аракчеева, шестидесятилетнего старика, его крепостная девка, теснила дворню, дралась, ябедничала, а граф порол по ее доносам. Когда всякая мера терпения была перейдена, повар ее зарезал“ (Герцен А. И. Собр. соч. Т. IX. — М., 1956, с. 88). Чувство Аракчеева к Минкиной нельзя назвать любовью — он знал одну собачью привязанность. „И, однако, — пишет современник, — этот человек, для которого чувство не имело никакой цены, предался самым диким выходкам, когда умертвили женщину, которая некогда была его любовницею и затем не переставала удерживать за собою его привязанность. Он вполне отказался от служебных обязанностей, удалился в Грузино, отпустил себе бороду, носил на шее платок, омоченный ее кровью, стал дик и злобен и подвергал ужаснейшим истязаниям множество людей, которые на деле или только помыслами участвовали в убийстве или могли, хотя косвенно, знать о нем“.
Империя осталась фактически без верховного управления. Александр не на шутку встревожился. По свидетельству Дибича, царь полагал, что Минкину убили для того, чтобы устранить Аракчеева от дел. В этом случае он следовал той же собственной логике, которая ранее заставляла его видеть в Семеновской истории отголосок мирового революционного заговора.
Самовольное удаление Аракчеева от дел имело важные последствия. Незадолго перед тем Шервуд просил его, чтобы 20 сентября в условленный час на почтовую станцию в городе Карачеве Орловской губернии приехал фельдъегерь, которому он мог бы вручить сведения, собранные им о тайных обществах. Свидание с Вадковским в Курске было успешным. „Он мне рассказал о существующих обществах, Северном, Среднем и Южном, — пишет Шервуд, — называя многих членов; на это я улыбнулся и сказал ему, что давно принадлежу к обществу, а как я поступил в оное, скажу ему после“. Шервуд убедил Вадковского, что готовит восстание в миргородских военных поселениях, а Вадковский в свою очередь заверил его, что солдат, „этих дураков, недолго готовить, кажется, многие в том подвинулись вперед“.
Подготовив отчет об этой беседе, Шервуд приехал в Карачев, прождал там фельдъегеря десять дней и в недоумении уехал. По его мнению, потеря этих десяти дней имела решающее значение: „Никогда бы возмущение гвардии, 14-го декабря на Исаакиевской площади не случилось; затеявшие бунт были бы заблаговременно арестованы. Не знаю, чему приписать, что такой государственный человек, как граф Аракчеев, которому столько оказано благодеяния императором Александром Первым, и которому он был так предан, пренебрег опасностью, в которой находилась жизнь государя и спокойствие государства, для пьяной, толстой, рябой, необразованной, дурного поведения и злой женщины: есть над чем задуматься“.
„Подвиг“ Шервуда был оценен уже в царствование Николая I. Первого июня 1826 года велено было прибавить к его фамилии слово Верный и составить ему герб (в сочиненном по этому указу гербе изображена рука, выходящая из облаков и сложенная для присяги).
Правительственные милости не вызвали понимания в русском обществе. „Шервуд, — пишет один современник, — в обществе, даже петербургском, не назывался иначе, как Шервуд скверный… товарищи по военной службе чуждались его и прозвали его собачьим именем „фиделька“. Князь П. А. Вяземский по этому поводу писал: „Правительство превозносит его подвиг и придает его имени в вечное и потомственное владение прозвание верный. Не одобряю этого. Правительство может и должно вознаграждать такие политические добродетели деньгами, но не похвалами, подобающими одним нравственным деяниям… Что скажете вы, если страстно благодарный агроном, в память хорошего урожая, доставленного ему навозом, станет держать его в гостиной, на почетном месте, в богатом хрустальном сосуде и станет заставлять гостей своих прикладываться к нему?..“ („Записная книжка“).
В 1833 году Шервуд вышел с чином подполковника в отставку. Впоследствии за крупную аферу и ложный донос он 7 лет содержался в Шлиссельбургской крепости, а после освобождения был взят под полицейский надзор (снят в 1856 году). Последние годы жизни он провел в большой нужде, получая пособия из собственной Его Императорского Величества канцелярии; несмотря на это, он несколько раз попадал в долговую тюрьму. Умер в 1867 году и был похоронен в Москве, в фамильном склепе. В 1896 году в „Историческом Вестнике“ была опубликована „Исповедь Шервуда“ — его записки, в которых он хладнокровно и методично рассказал о своей деятельности по выявлению врагов государства и династии.
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
Звякнуть копеечкой в знак одобрения и поддержки можно через
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
ЮMoney (Яндекс) 41001947922532
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи(описание и заказ)
|
Метки: персоны |
Два союзника |
У России два союзника — армия и флот.
А у россиянина — холодильник и интернет.
|
Метки: юмор |
Россия — наше отечество. Смерть неизбежна |
«Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна».
Цитата из «Учебника русской грамматики» П. Смирновского, по которому учились дети с 1884 г. Приобрела известность благодаря В. В. Набокову (эпиграф к «Дару»).
Рисунок русского ученика Шуменской гимназии (в эмиграции), 1927.
|
Метки: цитата |
Припаркованная ракета Гагарина |
Подаренная французами спортивная Matra-Bonnet Djet V.
Автомобиль весил 660 кг.
«Летала» французская разработка на 1.1-литровом двигателе от малолитражного Renault 8.
Двигатель мощностью 70 лошадиных сил разгонял машину до внушительных 173 км\ч.
При этом до 100 км\ч машина добиралась за 13.2 секунды.
|
Метки: разное |
Князь Цицианов — русский барон Мюнхгаузен |
У барона Мюнхгаузена была масса учеников и последователей в других странах. В России начала XIX века вдохновенными рассказами небылиц особенно прославился князь Дмитрий Евсеевич Цицианов, грузин по происхождению.
Однажды рассказывал он, что за ним бежала бешеная собака и слегка укусила его в икру. На другой день камердинер прибегает и говорит:
— Ваше сиятельство, извольте выйти в уборную и посмотрите, что там творится.
«Захожу я и что же вижу? — продолжал Цицианов: — Вообразите, мои фраки сбесились и скачут».
В другой раз он преспокойно уверял своих собеседников, что в Грузии очень выгодно иметь суконную фабрику, так как нет надобности красить пряжу: овцы родятся разноцветными, и при заходе солнца стада этих цветных овец представляют собой прелестную картину.
Уверял он также, что в деревне его одна крестьянка разрешилась от долгого бремени семилетним мальчиком, и первое слово его, в час рождения, было: «Дай мне водки!»
По словам Цицианова, однажды поднес он князю Потемкину сукно, вытканное из шерсти одной рыбы, пойманной им в Каспийском море.
Случилось, что в одном обществе какой-то помещик рассказывал об огромном доходе, который он получал от пчеловодства.
— Очень вам верю, — возразил Цицианов, — но смею вас уверить, что такого пчеловодства, как у нас в Грузии, нет нигде в мире.
— Почему так, Ваше Сиятельство?
— А вот почему, — отвечал Цицианов, — да и быть не может иначе: у нас цветы, заключающие в себе медовые соки, растут, как здесь крапива, да к тому же пчелы у нас величиною почти с воробья. Замечательно, что когда они летают по воздуху, то не жужжат, а поют, как птицы.
— Какие же тогда у вас ульи, Ваше Сиятельство? — спросил удивленный пчеловод.
— Ульи? — беспечно отвечал Цицианов, — да такие же, как везде.
— Но как же могут столь огромные пчелы влетать в обыкновенные ульи?
Тут Цицианов прикусил было язык, однако быстро нашелся:
— Здесь об нашем крае, — сказал он, — не имеют никакого понятия... Вы думаете, что везде так, как в России? Нет, батюшка! У нас в Грузии отговорок нет: хоть тресни, да полезай!
Любил Цицианов рассказывать, как преподнес он Потемкину (другой вариант — самой Екатерине II) шубу. Она умещалась в курьерской сумке и была столь легка, что «светлейший» даже не заметил, как ее накинули ему на плечи, а нечаянный порыв ветра унес подарок...
В другой раз Дмитрий Евсеевич якобы вез от Потемкина царице из Молдавии в Петербург горячий калач, да так спешил, что высунувшийся из кареты кончик шпаги стучал по верстовым столбам, как по частоколу...
Возможно, первые зрители «Ревизора» вспоминали эту историю, слушая рассказ Хлестакова о доставке ему горячего супа в кастрюльке прямо из Парижа.
Одного из своих собеседников Цицианов уверял, что сумел во время проливного дождя добраться до дома сухим, ловко пробираясь между каплями. Эта байка ожила в анекдоте про советского политического «долгожителя» члена Политбюро ЦК КПСС А.И. Микояна, про которого говорили, что он отправляется во время ливня на улицу без зонта и калош, так как способен всегда выходить сухим из воды.
Для тех, кто хочет удивить меня своей щедростью
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
ЮMoney https://donate.stream/ya41001947922532
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: исторический анекдот |
Засранец III века н.э. |
Рядом с оборонительным валом Адриана, который римляне построили на севере Англии в начале II века нашей эры, находятся остатки укрепленного военного лагеря Виндоланда. Этот форт, построенный около 85 года нашей эры для отражения набегов пиктов, был небольшой крепостью, где не происходило ничего достойного внимания историков метрополии. Однако он оказался ценным памятником для археологов. Раскопки, начавшиеся там еще в конце XIX века, принесли тысячи артефактов, среди которых некоторые особенно ценны. Так, глинистые почвы позволили сохраниться древним предметам, изготовленным из органических материалов.
Бывший биохимик Дилан Херберт (Dylan Herbert) из Южного Уэльса принимал участие в раскопках в Виндоланде в качестве волонтера и уже к концу второй недели своей работы сделал необычное открытие. Так, 19 мая он наткнулся на камень, который первоначально казался абсолютно обычным. Однако, когда Херберт его перевернул, то увидел несколько вырезанных букв.
После очистки этой каменной плиты III века размером 40x15 сантиметров от грязи, исследователи обнаружили на ее лицевой части вырезанное изображение фаллоса, а также два слова SECVNDINVS CACOR. Ученые, занимающиеся латинской эпиграфикой, сообщили, что это искаженное написание фразы Secundinus cacator, буквально означающей «Секундин, засранец». Вместе с вырезанным изображением эта надпись представляет собой очень личное оскорбление. Руководитель раскопок в Виндоланде доктор Эндрю Бирли (Andrew Birley) отметил, что исследователи очень удивились, когда поняли сообщение, оставленное на камне. По его мнению, у автора этого послания и Секундина были большие проблемы в отношениях.
Фаллос у римлян часто рассматривался в качестве талисмана удачи или символа плодородия, то есть с положительной стороны. Однако в этом случае это скорей не так. Более того, каждая буква была тщательно вырезана, что заняло у автора достаточное количество времени. По мнению исследователей, это не оставляет сомнений в глубине его чувств.
Это не первый случай, когда упоминания «засранцев» находят на римских памятниках. Так, в Помпеях обнаружили на рамке картины с собакой пикантное граффито, в котором некого Никия называют кинедом (человеком, оказывающим гомосексуальные услуги за деньги) и засранцем. Об этом можно подробнее прочитать в материале «Закусочная кинеда и засранца: о новых находках в помпейском термополии».
|
Метки: античность это интересно |
Утешение для ничтожества |
Вольтер в статье «Философского словаря», озаглавленной «Петр Великий и Ж. Ж. Руссо» отмечает: «Возвещать о падении великих империй так приятно: это утешает нас в собственном ничтожестве».
|
Метки: цитата |
Сны |
Остывают тихие закаты,
гаснут в небе бледные просветы…
Это нам почудилось когда-то,
что мы жили во вселенной где-то.
Разве были — золотые травы?
Разве были — голубые воды?
Это только сладкая отрава,
наших снов безбрежная свобода.
Разве гулкий шум весенних ливней
в самом деле нами был подслушан?
Отчего ж сильней и неизбывней
с каждым днём тоскуют наши души,
слыша эти тающие звуки,
видя эти блекнущие тени?
Это только музыка разлуки
навсегда ушедших сновидений.
Моя книга стихов «Жизнь со смертью визави»
|
|
Жители Львова благодарят русских солдат за освобождение |
Жители Львова на митинге в честь освобождения города от немецких оккупантов.
|
Метки: Вторая мировая война |
Александр III в зеркале исторического анекдота |
Из опыта общения государей с народом
Во время одной поездки Александра III по России царский поезд неожиданно остановился на маленьком разъезде. Окрестные крестьяне сбежались поглазеть на царя. Один из мужиков, увидев богатырское телосложение государя, снял шапку и восхищенно произнес: «Вот это так — царь!» И тут же от глубокого волнения выругался по-матерному. Жандарм хотел было его арестовать, но Александр подозвал перепуганного мужика и дал тому 25-рублевку, где было его изображение, со словами: «Вот тебе мой портрет на память».
Неловкое поздравление
Однажды престарелый генерал-адъютант Михаил Романович Драгомиров запамятовал, что 30 августа – день именин Александра III. Он спохватился лишь 3 сентября и, чтобы выйти из положения, послал государю телеграмму с таким текстом: «Третий день пьем здоровье вашего величества. Драгомиров». На что Александр, и сам любивший выпить, ответил: «Пора и кончить. Александр».
Плюнули друг на друга
Во время правления императора Александра III некий солдат Орешкин напился в казенном кабаке и начал буянить. Его пытались образумить, указывая на высочайший портрет. На это солдат отвечал: «А плевал я на вашего государя императора!» Конечно же, его арестовали и завели дело об оскорблении величества.
Вскоре о преступнике доложили самому государю. Александр, познакомившись c делом, понял, что история гроша ломаного не стоит, и начертал на папке: «Дело прекратить, Орешкина освободить, впредь моих портретов в кабаках не вешать. Орешкину передать, что я на него тоже плевал».
Впрочем, анекдот «И я на него плевал» впервые был напечатан в «Рассказах Л.И.Кинга о Николае I», и героем его был именно Николай Павлович. Опубликован в 1886 году, в томе 26 «Исторического Вестника», то есть еще при жизни самого Александра III.
По рассказу, записанному Л. И. Кингом, однажды в кабаке напротив Московского вокзала, где потом была построена гостиница, некто Иван Петров рассквернословился до того, что целовальник не выдержал. Желая унять пьяного посетителя, он указал на бюст императора: «Перестань сквернословить, хотя бы ради лика государева». Перепивший Петров ответил: «А что мне твой лик, я плюю на него!» - после чего повалился и тут же захрапел. Очнулся он в кутузке Рождественской части. Обер-полицмейстер С. А. Кокошкин донес об оскорблении Его Императорского Величества в утреннем рапорте государю. Прочитав докладную, Николай I улыбнулся и наложил резолюцию: «Объявить Ивану Петрову, что и я на него плюю, и отпустить». После этого случая Петров окончательно спился.
Аналогично передает рассказ Богуславский, но там фигурирует портрет императора (вероятно, лубочная картинка «суздальской печати»). В его передаче мужик был приговорен к наказанию кнутом и ссылке на каторжную работу, но когда приговор по утвержденному в этих случаях порядку принесли на подпись императору, Николай Павлович написал резолюцию: «Вместо наказания сказать, что и я на него плюю; в харчевнях же и кабаках не дозволять вперед иметь на стенах портретов императорской фамилии»
«Смотри веселей!»
На похоронах Александра III усопшего монарха провожали в последний путь с воинскими почестями. В самый торжественный момент траурной процессии командир одного из эскадронов Трепов по привычке скомандовал: «Равнение налево! Смотри веселей!» У властей достало ума оставить случившееся без дисциплинарных последствий.
Для тех, кто хочет удивить меня своей щедростью
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
ЮMoney https://donate.stream/ya41001947922532
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: исторический анекдот |
Граффити периода Великой Отечественной войны |
|
Метки: Вторая мировая война |
Антигерманская пропаганда Первой мировой войны |
|
Метки: Первая мировая война живопись |
В стихах Бродского нет поэзии |
В стихах Бродского нет поэзии. Есть метафоры, но нет главного элемента поэзии — вдохновения, божественного наития, этой печати свыше на челе поэта. Всё вымучено, смастырено, прилажено, сконструировано, причем с оглядкой на то, чтобы было «свежо» и «не так, как обычно». Исключительно рациональный поэтический конвейер (может быть, за исключением нескольких юношеских стихотворений), «литература» в худшем смысле слова, как её понимал Блок. Истинный последователь Маяковского с его «Как делать стихи». Ну и дитя постмодерна, гессевской «Игры в бисер», то есть с образами и элементами мировой культуры. Но дитя без детской наивности, культурный старец, пытающийся воспроизвести грациозность танца юных муз.
Профессиональный стихослагатель. Добросовестный литературный работник, поэтический Сизиф. Но камень поэзии всегда скатывался вниз...
|
Метки: литература поэзия |
