Тут, в Дагестане, больше ценятся дела, чем слова, но мы ведь прекрасно понимаем, что иногда слово - самое, что ни на есть дело.

Да, у того, кто умеет правильно складывать слова, они становятся делом, Ислам Ханипаев умеет, убеждая в этом уже в третий раз за год. На самом деле финалистом премии Лицей молодой дагестанский прозаик стал еще в 2021 году, тогда же его дебютная повесть "Типа я" была номинирована на премию НОС. Мы обычно не бросаемся читать все и сразу из премиальных списков, но в нынешнем году история мальчика Артура, который живет в приемной семье и ищет отца, номинирована на все главные литературные премии и взяла приз читательских симпатий "Ясной поляны". А летом в Альпине вышел второй роман, жестокий и горький горский детектив "Холодные глаза", и вот автор уже не "один из тридцатилетних. который неожиданно хорошо пишет," а "тот самый Ханипаев".

А завершение этого непростого, чего уж там, года принесло под ёлочку новогодний роман про дерево, действие которого начинается аккурат 29 декабря. Нет, дерево не ель, а вовсе даже бук, самый большой и самый старый бук Европы, который растет в центре Махачкалы, у него даже собственное имя есть "Большая суета". Почему так назвали? Спросите что-нибудь полегче. Дерево огромное, невероятной красоты и оно достопримечательность дагестанской столицы, которая особыми красотами похвастаться не может. На высоте двадцати метров на дереве домик, где установлен автомат с напитками и горячими бульонами, а для желающих полюбоваться городом с высоты устроена смотровая площадка.

Все начинается, когда фирма застройщик предъявляет права на территорию, в центре которой растет Большая суета. Права на этот участок могущественная корпорация "Голден Сити" получила еще пятнадцать лет назад, при предшественнике предшественника нынешнего мэра, не то при том. которого посадили, не то при том, которого застрелили. И вот теперь собирается строить бизнес-центр, и плевать ее руководство хотело на старейший бук Европы. На мэра Исая Исаевича с его нежеланием отдавать городскую достопримечательность тоже.

А избушка на дереве, тем временем, становится центром притяжения. Вот туда поднимается бородач Шамиль, следом за ним, хотя независимо от него активистка и феминистка Валерия Занозьева, еще через некоторое время артист местного театра Юсуф Курамагомедов, блогерка из самой Москвы Натали Саншайн и толстенький маленький тренер Муртуз. Юрист-правозащитник, боровшийся против незаконной застройки и ожидающий суда по обвинению ни много, ни мало - в терроризме; женщина, выступающая за права дагестанских женщин; уволенный из театра за пьянство артист; девочка, которая приехала за хайпом и подписчиками; маршрутчик, потерявший и машину, и семью. Есть еще дедушка, который тихо сидит в уголке и время от времени произносит что-то значительное о звездах.

И начнется большая суета. Потому что одно дело спилить дерево вопреки нежелающей "порешать вопрос" городской администрации и совсем другое - дерево, на котором шесть человек, один - одна из которых к тому же ведет прямую трансляцию для тридцати тысяч своих подписчиков в сетях. На самом деле, и уходящий год убедил нас в этом, спилить можно что и кого угодно, хоть бы на том дереве расположились все тридцать пять тысяч подписчиков Натали. Но давайте будем думать, что все происходит в чуть иной реальности, где все мы не так равнодушны и запуганы, общественное мнение что-то значит, а власть вынуждена с ним нехотя считаться.

Об Исламе Ханипаеве говорят как о дагестанском Бакмане и как по мне, ничего в этом обидного нет. Мы так устроены, что ищем соответствий новому в уже знакомом, а бакманова способность создавать соединением простых историй маленьких людей сложные конгломераты, которые больше суммы составляющих и подбирают ключ к каждому сердцу - есть у прозы Ханипаева.

Больше грустная, чем радостная (глупо натужно веселиться, когда причин для этого нет), захватывающе интересная и, парадоксальным образом, обнадеживающая книга о нас. О том, как могло бы быть. если бы не. И может быть еще будет.

Сколь непрочно счастье. Его можно опрокинуть и разбить одним неосторожным жестом.

Громкий дебют Селесты Инг: премия "Книга года" от Амазон, "Выбор читателей Goodreads" и еще с полдюжины менее заметных, но не менее приятных, что уж говорить, если на Либе больше шести сотен рецензий. И по-хорошему начинать знакомство с писательницей надо было бы с этого романа, но мое началось с "И повсюду тлеют пожары", и вот уже почти четыре года прошло. а вспоминается все очень живо, она умеет запускать алмазной остроты крючок в самое средостение читательской души, цепляя за живое.

"Все, чего я не сказала" начнется смертью шестнадцатилетней Лидии Ли, красивой девочки смешанного происхождения, черные прямые волосы отца, большие голубые глаза матери. Папа профессор местного колледжа, мама домохозяйка, Лидия была средним ребенком, но синдром средних не про нее (ну, помните эту теорию: старшие даются тяжело, потому что к моменту их рождения молодые еще не готовы к родительству, младшим достается все самое лучшее, а средние растут обделенными вниманием). Так вот, Лидия, напротив, была любимицей, а внимания в семье ей уделялось столько, что старший брат Нэт и сестренка Ханна порой чувствовали себя невидимками в родном доме.

Обеспеченная образованная семья, родители прогрессивных взглядов. уютный дом у озера. В этом озере девочку и найдут через несколько дней, уже частично поеденную фауной, потому хоронить будут в закрытом гробу. Причина смерти утопление, нет следов борьбы или насилия. Все говорит за то, что она взяла ночью лодку, выплыла на середину озера и шагнула в воду. Лидия не умела плавать. Дальше попытки разобраться в том, что же все-таки произошло с погружениями разной степени глубины в прошлое семьи.

Таким было детство мамы Мерилин, девочки, которая хотела быть не как все. А Таким - папы Джеймса, мальчика, который хотел быть как все. Вот так эти двое встретились, так полюбили друг друга, так поженились, решив. что смогут вдвоем противостоять не одобряющему мезальянсов миру. А так Мерилин сбежала однажды, оставив мужа и малышей-погодков Нэта с Лидией. Нет, не с заезжим донжуаном, а вовсе даже учиться на врача. А вот так вынуждена была вернуться, поняв, что беременна третьим - Ханной и решив, что Лидия воплотит ее золотую мечту - станет врачом. А вот так дети пережили ее непонятное отсутствие и так Лидия решила сделать все, что угодно, лишь бы мама не ушла снова.

Откровенно говоря, такие сопли-на-мармеладе концентрированной self-pity, что шагу нельзя шагнуть, чтобы не поскользнуться. Так получилось, что одновременно с этим романом, я читала "Райский уголок" Нины Стиббе, действие которого разворачивается в то же время в английской глубинке, где китайцы тоже не были самыми распространенными представителями национальных диаспор. И подруга героини крутит роман с Майклом Ю, а героиня влюбляется в него. А парень попутно покоряет сердце еще одной медсестрички из кефирного заведения, где все они работают. Можно, конечно, сказать, что в Америке расизм был лютее, но напомню, что Стиббе. в отличие от Инг, рожденной в восьмидесятом, знала это время не понаслышке. Да и я в советской школе не помню, чтобы мальчик по фамилии Тан-Дзун-Хунь из параллельного класса был объектом травли по национальному признаку, вспоминается вполне себе хулиганистый пацан.

Можно конечно сказать, что в Америке все ровно в те же годы было не так, и что китайские рабочие-кули, после освобождения страны от рабства приняли на себя статус угнетаемой нации, а потому их потомки страдали от дискриминации в целом сильнее. Но думаю дело все-таки в том, что это в большей степени повод поговорить с каждым из читателей на главную для него тему - как трудно ему пришлось в жизни, как многообразно и жестоко мир обижал его и как много в итоге задолжал.

Самоустранившаяся от воспитания мать из того же списка. Майкл Каннингем сделал это в "Часах", (2002) и романисты поняли. что мама-которая-бросила-семью совершенно беспроигрышный вариант, в прошлом году мы так же яростоно сопереживали детям из "Голландского дома" Энн Пэтчетт, от которых мама ушла, чтобы следовать за своим призванием. А началось "Музеем моих тайн" Кейт Аткинсон (1995). Сразу две убойные темы: бедные сиротки и стерва баба. А в глубине. под внешними пластами осуждения и негодования, каждая женщина. прикованная на галере домашнего очага, прикладывает к себе: "а я смогла бы?" и "каким это было бы освобождением".

Неважно. что в романе Инг причина бегства Мерилин скорее абсурдна. Решение завершить таки уже учебу и стать дипломированным специалистом она принимает не сообразуясь не только с собственным долгом в отношении мужа и детей, но с доводами здравого смысла вообще и планированием семейного бюджета, из которого изымает весьма значительную сумму - в частности. Ну что за чушь, в самом деле? Эта дама что, не могла поступить на заочную, вечернюю или экстернат форму обучения? Только не говорите мне, что в Америке 70-х всего этого не было. Не говоря уже о том, что можно было попробовать восстановиться, сдав необходимые дисциплины или подыскать что-то подходящее в местном колледже, где муж преподает, что финансово было бы не в пример более выгодно, они ведь там все не миллионеры, рейганомика и невероятный экономический бум еще не наступил, и фактор денег конечно имеет значение. Но Селеста Инг и околдованный ее сиреньим пеньем читатель напрочь игнорируют это. Зачем думать головой. куда приятнее жалеть героев, а вместе с ними себя.

Роман захватывающий, эмоциональный, никого не оставит равнодушным, финал блистательный, а перевод Анастасии Грызуновой выше всяких похвал.

Сканди нуар сегодня устойчивое словосочетание для обозначения качественного криминального чтива с лихо закрученной интригой, разнообразными способами умертвия (преимущественно расчлененкой), душевно травмированным сыщиком, сильным социальным подтекстом и общей атмосферой разочарованности.

Четвертый роман из цикла шведского писателя Арне Даля о расследованиях частного детектива Сэма Бергера и его напарницы Молли Блум, ничего общего с героиней "Улисса" не имеющей, я даже сомневаюсь, что героиня слышала когда-нибудь о знаменитой тезке. Но это так, уточнение для поклонников Джойса и отчасти повод напомнить, что автор вообще-то литературовед и критик, под своим настоящим именем Ян Арнальд опубликовавший ряд романов и исследований о современной литературе.

Однако в "Свободе" умствовать лукаво он не будет, а будет в огромных количествах набрасывать на вентилятор любимые читателем мраки сканди нуара: крайне запутанная интрига, диковинные способы убийств, психотравмированные сыщики, социальные проблемы и общая фоновая безнадежность. Которая однако не мешает героям к финалу побороть всемирное зло, хотя выйдя из поединка потрепанными и не с полным комплектом конечностей.

Начало романа застает Бергера в одиночестве, его партнерша Молли Блум взяла тайм-аут, исчезнув в неизвестном направлении, а ведь она вот-вот должна родить от него. Тем временем финансовая нестабильность побуждает браться за расследование страховых афер - не самая престижная и скудно оплачиваемая, хотя порой смертельно-опасная работа. Внезапное получение заказа, оплата которого сулит решение всех материальных проблем, не заставляет его задуматься о заманчивом кусочке сыра в мышеловке.

Да и никто не задумался бы, так уж мы, люди, устроены, любое самое абсурдное финансовое предложение в стиле "Союза рыжих" воспринимаем как награду, наконец нашедшую героя (нас, любимых). Потому когда психотерапевт Бергера предлагает ему отыскать и спасти похищенную злоумышленниками уборщицу украинку, в конце девяностых привезенную в Швецию как секс-рабыню, обещая за это миллион евро, тот тотчас пускается на поиски. А возвращение Молли с новорожденной дочкой и вовсе делает его счастливейшим человеком на свете.

Захватывающий детектив со сложносочиненной интригой, в котором найдется место русской мафии, нечеловеческой жестокости и громадному кушу. В аудиоварианте отменно исполненный Игорем Князевым.

Мне было пятнадцать и мне понравилась идея быть профессионально сочувствующим человеком.

Если вы прочли "Человека у руля" и предвкушаете новую встречу с феерической, искрометной, парадоксальной и смешной прозой Нины Стиббе, у меня две новости: хорошая и не очень. В книге вас ждет встреча с уже знакомыми героями и это будет так же блестяще и парадоксально, но совсем не будет смешно. Ну. наверно потому, что одинокая старость, дома престарелых и неизбежная смерть - в числе вещей, скорее печальных.

И в достаточной степени табуированных. То есть, с одной стороны, все знают, чем неизбежно заканчивается жизнь. С вариациями: в идеальном случае встретить свой закат в уюте собственного дома, патри- матриархом в деятельных заботах, окруженным друзьями, нежностью родных и почтением учеников. О другой крайности говорить не хочу, слишком она страшна Так вот, с одной стороны все знают, с другой - когда дело касается старости, одиночества, болезней и смерти все мы отчасти дети, верящие. что если зажмуриться, то пугающая перспектива исчезнет.

Об уровне нежелательности этой темы к обсуждению косвенно можно судить по ее представленности в литературе и кино. Сотни тысяч книг о детстве, пубертате, юности зрелости, о любви и работе, о социальных проблемах и семейных отношениях. И практически ничего о старости. "Похороны большой мамы" и "Осень патриарха" у Маркеса, то и другое скорее иносказательное о диктатуре, злобные старики, больше функции и символы отжившего мира у Фолкнера. Из тех, кто говорит о достойной старости только и вспоминается, что Брэдбери в "Вине из одуванчиков" и несколько вещей Кинга: "Бессонница", немного в "Зеленой миле", "Шоушенке", "Темной башне".

И за то, что Нина Стиббе поднимает тему, делая это в таком легком комедийном и одновременно ласково-уважительном ключе, стоит поблагодарить ее. Хотя веселиться от души, как делали это над саморазрушительными эскападами мамы героини в первой книге, наверно не получится. По крайней мере, у меня не вышло. Итак, после того, как мама разорила своими вывертами семью и поставила на будущем детей жирный крест, денег в семье не стало, даром, что отчим оказался человеком надежным и положительным, у него всего лишь прачечная, а тут еще мама взяла и забеременела в очередной раз, вопреки уговору не заводить больше детей.

И Лиз, которая в прежние тучные времена не могла похвастаться титулом мисс Популярность, теперь, вынужденная помогать с малышом, пропуская занятия в школе, еще и съехала в учебе. А поскольку денег в семье катастрофически мало, вынуждена искать подработку, которая очень скоро превратилась в полноценную работу помощницей медсестры в доме престарелых по соседству. "Райский уголок" - это название заведения, которое было каким угодно уголком, только не райским, но для Лиззи оказалось лучшим местом из всех, в каких ей довелось бывать прежде.

Отчасти потому что здесь она впервые ощутила себя необходимой и незаменимой, но главным образом потому что есть люди. которым старость внушает уважение и почтение, и героиня среди этих редких людей. Ей действительно нравится заботиться о пациентах Райского уголка, разговаривать с ними и слушать их рассказы, ей не внушают отвращения гигиенические процедуры и физиология. Она тут на своем месте. Девочке пятнадцать, напомню, не самое характерное для ее сверстниц, правда?

Прозв Стиббе во-многом автобиографична, в ее жизни все это было и она из немногих, кто сумел занять достойное положение и снискать славу не благодаря, а вопреки. "Райский уголок" скорее не забавная, а печальная история взросления, первой любви без взаимности, первых смертей, которых в жизни девочки-подростка обычно не бывает. Грустная отличная книга.

На лодочной на станции работаю спасателем.

Отдаю себе отчет, что окажусь в меньшинстве среди рецензентов шестой части "Дневников "Киллербота", возмущенных привнесением в романный сериал детективного элемента. Но я среди тех слушателей - потому что с самого начала слушала цикл в исполнении Игоря Князева - среди тех, кого это радует. Главным образом потому, что основной пафос истории и фигуры Автостража не изменился, он по-прежнему защищает и спасает этих бестолковых неумех людей, которые сами о себе не в состоянии позаботиться. Хотя, стоит отдать им должное, умеют быть настоящими друзьями.

Марта Уэллс удивительно попала в резонанс к читательским ожиданиям этой своей фигурой не вполне робота и не вполне человека, который кругом в промежуточном состоянии: преимущественный социофоб, но периодически остро нуждается в людях; одиночка, но то и дело завязывает приятельские отношения с другими ИскИнами, от робота для развлечений до громадного галактического корабля; может мгновенно производить сложнейшие вычисления и поглощать терабайты информации, но сам не свой до дурацких сериалов.

Но главное - противостоит могущественной корпорации, с равным успехом перемалывающей в расходный материал его сородичей и человеческие судьбы. Такой отчасти Робин Гуд новейшего времени, архетипическая фигура, модифицированная в соответствии с его (времени) требованиями. Наверняка в этом причина того, что незамысловатым повестям цикла много лет достаются Хьюго, Небьюла, Локус - самые престижных мировые премии в области фантастики.

"Телеметрия беглецов" не исключение. Пусть здесь меньше "бдыжь-бдыжь" и добавлена линия герметичного детектива - история начинается с того, что на станции Сохранение найден труп неизвестного мужчины. Киллербот не отправился с ГИКом в межпланетное странствие, остался, чтобы охранять доктора Мензах, которой, как вы помните. он обязан свободой и в конечном итоге жизнью. СерКриз не дремлет и всегда готова подложить свинью подопечным Автостража, но на сей раз корень проблемы не в ней.

Гадких корпораций, которые заманивают людей обещаниями честной работы за честную плату, превращая в пожизненных крепостных, вместе с еще неродившимися детьми, и кроме СерКриз хватает. А в конце концов детектив придет таки к народно-любимому боевику с "врагом №1", "Врагом №2" и вот этим вот всем. Не переживайте.

Когда я была маленькой, роскошь воплощали для меня меховые манто, вечерние платья и виллы на морском берегу. Позже я полагала, что наивысшая роскошь – это возможность приобщиться к интеллектуальной жизни. Сейчас мне кажется, что способность пережить страсть к мужчине или женщине – это тоже роскошь.

Безусловно это так, если смотреть на роскошь, как на избыточность, траты сверх меры, отрицающие рациональность одним своим существованием. Не то, что обеспечивает максимальный комфорт, не самое красивое, модное, удобное или престижное. Не то, что поспособствует в продвижении на пути к успеху и встречает понимание у окружающих.

Страсть на грани одержимости, когда некий объект разрастается до вселенских масштабов и вся твоя жизнь подчиняется стремлению обладать им. Когда засыпаешь с мыслью о нем и с ней же просыпаешься, когда во сне мечтаешь увидеть его, а бодрствуя думаешь о нем постоянно, ждешь появления, звонка, письма, любого известия о нем или от него. Когда слова любовных песен воспринимаются откровением и каждая - о вас. Когда становятся неважны вещи, прежде составлявшие суть твоей жизни: семья, работа, карьера, дружба, привычный спектр интересов - все меркнет, блекнет, отодвигается.

Ты видишь его недостатки и понимаешь, что в любом другом они показались бы тебе отталкивающими или смешными, но в нем становятся продолжением достоинств. Ты тратишь безумные по своим обычным меркам деньги на то, что может произвести на него впечатление, он использует тебя утилитарно. И да - такая страсть всегда диспропорциональна: любишь ты, а твой предмет позволяет себя обожать, часто с оттенком некоторой усталости, словно бы даже намеренно подчеркивая важность других интересов и отношений в своей жизни.

Он вовсе не обязательно умен, хотя в нормальном состоянии тебя привлекают умные мужчины, и в сексе с ним совсем не обязательно хорошо, а чаще хуже, чем с большинством твоих партнеров. Постель тут совсем не на первом месте, физическое удовлетворение от близости могло бы сделать эти отношения не такими деструктивеными, но суть как раз в том, что ты ничего от них не получаешь, перекачиваешь свою энергию в равнодушную бездонную бочку.

Вряд ли есть люди, ни разу в жизни не заплатившие эту дань: у кого-то длится дольше и уровень причиняемых разрушений выше, другим удается обойтись малой кровью - но с той или иной степенью интенсивности через это проходят все, в противном случае Достоевский с его культом страсти не был бы так популярен в мире. Нобелевский лауреат 2022 Анни Эрно посвятила ей свою, совсем не достоевсткого масштаба - меньше сотни страниц, книжку.

И меня не покидает ощущение, что "Обыкновенная страсть" скорее реквием по такого рода одержимости. Революция в коммуникациях последних двух десятилетий в корне изменила анатомию отношений. К лучшему? Скорее да.

— У меня вовсе не плохой день, — сказал я. — У меня ужасный день. Но, убив тебя, я могу взбодриться.

На самом деле герой вовсе не злодей и убивать он никого не собирался... пока не убил. Успешный неуспешник Бен Бредфорд живет в очаровательном коттедже в пригороде с красавицей женой Бет и двумя сыновьями. Бен успешный корпоративный юрист, дом набит антикварной мебелью (увлечение Бет), за порядком в нем следит домработница, у мальчиков есть няня, а в подвале оборудован тренажерный зал и фотомастерская. Там же хранится коллекция камер. Потому что мечтой Бена всегда была фотография, имена Дианы Арбус и Роберта Капы его катехизис, а сделать снимок, сопоставимый по значимости со "Смертью солдата республиканца" - идефикс. В 1997, когда Дуглас Кеннеди писал роман, еще не знали, что снимок был постановочным.

Но мечта так и осталась мечтой. Одно дело прозябать в безвестности и совсем другое - в безвестности в комплекте с нищетой, а у Бена все к тому шло. Конец прошлого века не день сегодняшний, когда каждый первый фотограф, но и не начало тридцатых. прошлого Конкуренция велика, пробиться трудно. Тогда как работа юриста по наследственному праву обеспечивает стабильный кусок хлеба с маслом, даже с икрой, хотя бы и пришлось наступить на горло собственной песне. Конец тысячелетия был временем немыслимого благоденствия для золотого миллиарда: еще не было 11 сентября, еще не лопнул доткомовский пузырь, еще не разразился кризис 2008, разоривший вкладчиков хедж-фондов. Тем не менее, плохое еще только впереди, а найти менее счастливого человека, чем Бен, кажется невозможно.

Он догадывается, что жена больше не любит, а когда доподлинно узнает, что у Бет любовник и она хочет развестись, это ввергает его в пучину отчаяния. Все, теперь останется гол как сокол, и детей у него отберут и вообще. Так, стоп, ребята. Изменяет жена, так? И он может это доказать, так? Работает и содержит семью он, в то время как она пишет романы, которых никто не публикует. Он адвокат, в конце-то концов. Почему вместо того, чтобы поговорить с Бет, герой затевает какие-то странные многоходовки? Почему, поняв, что ее любовник всего лишь неудачник из дома по соседству, по странному совпадению подвизающийся на ниве фотографии (ага, типа - я уже знаю, как в койке с одним фотографом, надо попробовать другого). Что за ерунда?

Но, как бы там ни было, герой совершает случайное убийство и теперь должен скрыться или сесть на долгие годы, возможно пожизненно. Котелок у него варит и он в состоянии придумать невероятный план с кучей омерзительных деталей, вроде заморозки, разморозки и последующего взрыва тела, все с участием соседской яхты - другого соседа, проявившего излишнее дружелюбие. Да, он как-бы знал, что яхта застрахована, но кто имел дело с выплатами по страховкам, знает - по щелчку пальцами этого не происходит. И вот Бен исчезает, появляется Гари с возможностью осуществить наконец мечту стать профессионалом в фотографии.

Он ее осуществит, но тут-то и начнутся главные проблемы. Одно дело стать знаменитым и совсем другое - стать знаменитым, живя под чужим именем. Читайте "Крупным планом" - написано живо, ярко, людям нравится.

В конце он размышлял о роскоши. Роскоши иметь хорошую память, роскоши знать язык или несколько языков. Роскоши думать, а не бегать от мыслей.

Завершающая часть "2666" - феерия, в которой странное детство ребенка двух инвалидов, таковыми себя, сколько возможно, не считавшими. История Германии меж двух войн, приход к власти Гитлера и Вторая Мировая. Внезапно но совершенно органично раннесоветская литература. Холокост, послевоенная жизнь в побежденной стране, большая любовь и потеря. Писательство и около (издательский бизнес, критика, литературоведение). Проблемные семейные отношения: отвергающие семью дети, материнское стремление помочь любой ценой. И надежда. Ждать скорейшего полного разрешения проблем и счастья для всех, даром, чтоб никто не ушел обиженным - было бы наивно, согласитесь. Надежда в большинстве наших ситуаций это максимум, который можем себе позволить.

Итак, Бено фон Арчимбольди родился в 1920 у одноглазой матери и хромого отца. Ногу отец потерял на войне Поначалу белоголовый мальчик был похож не на человеческого ребенка, а на водоросль, но потом принялся расти. Да так, что скоро обогнал в росте детей на год, два три и некоторых на четыре года старше себя. Звали его тогда Хансом Райтером, и о водоросли не случайно, есть люди лесов, люди гор, люди моря, Райтер был ребенком глубины. Не в том смысле, что во всем хотел дойти до сути, хотя и в этом тоже. Скорее глубины во всех аспектах. Потом, когда он станет писателем, может быть именно это привлечет к его творчеству внимание и любовь самых разных людей. Из этой принадлежности не к человеческой породе, а скорее к числу глубоководных обитателей происходит его нестремление к публичности, составившее изрядный пласт интриги первой части. В самом деле, почему Сэлинджер, Пинчон, Пелевин так недоступны? Да потому что просто не хотят ни с кем общаться.

Однако это уже софистика, вернусь к роману. О нем говорят как о постмодернистском, но это метамодернизм. В чем разница? Пост- разбивает мир на осколки без жалости и сострадания, не оставляя надежды. Мета- не только оставляет, но и намечает точку грядущей сборки Где пост- только разрушает, там мета- созидает, руководствуясь иными, чем при прежнем построении, принципами и приемами, еще до конца не овеществленными, но уже действенными. Далекий от мысли, что все к лучшему в этом лучшем из миров - и мир нехорош, и страшные в нем творятся вещи Роберто Боланьо все же не оставляет сомнений - смысл продолжать есть.

Итак, бедный крестьянский мальчик, настолько не блиставший в учебе, что учителя рекомендовали не продолжать, но крупный и сильный физически, начинает работать в имении по соседству и вскоре узнает стыдную тайну баронского племянника, который подворовывает у родственников что плохо лежит для поправки финансовых дел сдачей в скупку. Против ожиданий, это не делает его врагом барчука, но даже и напротив, сближает с ним. А в дальнейшем - колода тасуется причудливо не только в романах, но и в жизни - сыграет некоторую роль в судьбе.

Начало Второй Мировой. герой мобилизован и отправляется в Польшу, затем в Румынию, переживая множество приключений скорее не военного, а авантюрного толка. На войне так счастливо для него складывается, что, несмотря на громадный рост, казалось бы, обязанный притягивать пули, он ни разу не ранен и ни разу не убил. Убьет он однажды в пересыльном лагере военнопленных, (и снова Райтеру повезет попасть в плен не русским, а американцам) - бывшего чиновника, который занимал соседние с Хансовыми нары и рассказал как уничтожал греческих евреев руками польских подростков.

А до того, во время войны. была зима, проведенная на Украине в опустевшем еврейском местечке. И снова джекпот в лотерее судьбы, армейское начальство на несколько месяцев забыло об этом расквартированном в заброшенной деревне взводе. Там Райтер находит записки Бориса Абрамовича Анского, бойца красной армии в Гражданскую, позже ставшего гострайтером для видного советского писателя (Коммунизм на всех планетах солнечной системы и вот это вот все). И поначалу карьера работодателя складывалась блестяще, потом Сталин прочел очередную его книжку. нахмурился, судьба фантаста Иванова была решена. В части записок Анского роскошный и совершенно вменяемый обзор состояния советской литературы предвоенного периода с заметками о ее ключевых фигурах, порой неожиданными, но в корне не противоречащими тому, что мы о них знаем.

После войны встреча с умирающей от туберкулеза Ингрид, любовью всей его жизни и удивительная живучесть обреченной девушки, и начало писательства с неожиданными совпадениями, которые мы так любим в романах. Боланьо превосходный беллетрист, это все время с интересно, и замечательно хорошо стилистически. Рассказывая о первых частях, я все время пыталась сопоставлять и проводить аналогии: вот тут как Набоков, а здесь, Кафка, Хемингуэй, Камю, Борхес. Ближе к финалу - это Боланьо, единый во многих лицах, и уточнения излишни.

Связь Бено фон Арчимбольди, а за псевдонимом герой скрылся не в последнюю очередь из опасений, что эпизод с убийством в лагере раскроется (правосудие слепо, но когда ему это выгодно, становится зрячим) Так вот, связь Арчимбольди с происходящим в Санта-Тересе и почему он отправляется туда,чтобы разобраться/помочь тоже вполне объяснится. Ценителям простоты, пожалуй, лучше не браться за роман. Но думаю, что до пятой части доберутся только самые стойкие, кого сложное не пугает, чья любовь к хорошей литературе безмерна.

И вот вам пять текстов о пяти частях одного из лучших умных ярких мощных романов двадцать первого века. Чтения не заменят, но станут рукой друга, оперевшись на которую легче пройти этот путь.

"- Из скольких частей состоит мозг женщины?
- Это зависит от того, как сильно вы ее бьете."

Такого рода мизогинных анекдотов в одном месте этого раздела "2666" дюжины полторы. Полицейские сидят в кафетерии возле участка, где обычно обедают, и рассказывают их друг другу. Еще раз, полицейские - те, на кого общество возложило обязанность ограждать граждан от криминала. Всех граждан. Не только мужчин в расцвете сил. Стариков, детей, женщин. Между тем, сказать, что их жизнь ценится тут дешево, значило бы не сказать ничего. Рассказывая о первой, второй и третьей частях романа я говорила, что тема убийства женщин в Санта-Тересе ключевая интрига сюжета, что автор мастерски нагнетает саспенс, подводя действие непосредственно к ней, но к тому, с чем столкнулась, я не была готова.

"2666. Часть Преступлений" самая объемная в книге, и почти половина от общего текста, отдана описанию того, где, когда и при каких обстоятельствах
в промежутке с 1993 по 1997 годы найдена была очередная жертва. Такая-то, - опознана или нет; столько-то лет - от одиннадцати до пятидесяти; там и тогда найдена - чаще всего на стихийных мусорных свалках; так выглядела - чаще всего полностью одета; была ли изнасилована анально и вагингально - в подавляющем большинстве случаев да; в результате чего наступила смерть - часто перелом подъязычной кости во время удушения, часто смертельные ранения холодным оружием, реже огнестрельные раны, побои, инфаркт от болевого шока в пытках. Читать как погружаться в бездонный колодец боли.

По большей части не проститутки, которые всегда в группе риска. Хотя последних тоже хватает, но их больше среди немногих застреленных прямо на улице, в клубе, на дискотеке. Практически всегда это женщины, девушки, девочки из бедных семей. Некоторых похищали прямо на улице среди бела дня. Часто в свидетельских показаниях фигурировал черный автомобиль, на который жителям этих нищих районов и за сто лет не скопить, но именно на таких раскатывает золотая молодежь Санта-Тересы. Полиция крайне неохотно принимает заявления о пропавших (да загуляла с каким-нибудь дружком). В случае, когда найденное тело опознано, хватает парней и мужчин, из той же бедняцкой среды, с которыми жертва общалась. Часто после нескольких суток допроса с пристрастием, те сознаются, часто убийцами действительно оказываются мужья: мотив - ревность или под горячую руку попалась.

Никогда фигурантами дела не становятся владельцы дорогих машин, по умолчанию подразумевается, что таковые на момент совершения преступлений были угнаны. Анализы теряются (теста ДНК тогда еще массово не применяли), улики загадочным образом исчезают. Серийный убийца как-бы пойман и находится за решеткой. Нет, не сознается, он крепкий орешек, этот компьютерщик гринго голландского происхождения, а то, что убийства продолжаются - ну это обычный криминал, нет? А. ну значит он, Карл Маас из тюрьмы дирижирует бандой имитаторов, которые таким образом пытаются создать ему алиби.

Роберто Боланньо опять, в который уже раз, меняет точку сборки романа. В центре повествования уже был европейский образованный средний класс в части Критиков, был политический эмигрант интеллектуал в части Амальфитано, и представитель нетитульной расы из страны с сильными демократическими традициями в части Фейта. Теперь, в части Преступлений - это качели между взглядом на происходящее полицейских, с которыми идентифицироваться сильно не хочется. но ведут расследование и обладают свободой действий тут все же они, и второй стороной - бесправными бедняками, с которыми власти обращаются как со скотом: стригут как скот, режут как скот.

На самом деле удовлетворительное объяснение абсолютному большинству убийств с точки зрения детектива и триллера будет дано уже в этой части. Но суть "2666" не в том, чтобы поймать маньяка или того, кто, маскируясь под него, делает свой кошмарный бизнес. Суть в том, что когда в обществе норма отношение к женщине как к инкубатору, прислуге и спермоприемнику - то насилие над ней всех видов такая же норма. И это характерно для стран третьего мира с преимущественно патриархальным укладом. Неважно, как много женщина работает, сколько зарабатывает,, как часто содержит семью, хотя в большинстве случаев женский труд оплачивается ниже, чем та же работа, выполняемая мужчиной.

Ну вот как-то так. А у меня осталась непрочитанной заключительная пятая Часть Арчимбольди, в которой, линии повествования соберутся, потому что это не ублюдочный постмодернизм, а метамодернизм, умеющий складывать из осколков слово "Вечность". Но расскажу о пятой части не завтра, она почти такая же объемная, как эта, а читать такой текст с телефона совсем не то же, что с монитора. В этом смысле "МТС-Строки", позволяющие чтение лишь таким способом, не самый удачный сервис электронных книг.