Наш путь, стрелой татарской древней воли,
Пронзил нам грудь...
...Покоя нет.
Степная кобылица несётся вскачь.
Блок "На поле Куликовом"

Третьей книги о Василисе Премудрой, которой Кэтрин Арден ни разу не называет полным именем, но ясно ведь, о какой сказочной героине речь, не прочесть нельзя было. Уж больно хороша история. Мне даже говорили, что есть любительский перевод, но хотелось уже попробовать оригинального авторского текста - случайно книги не становятся номинантами читательского выбора Goodreads, a c Winter of the Whitch в прошлом году это произошло. И хорошо, что взяла в оригинале, завершающая часть великолепна, развязывает все узлы, выстреливает изо всех, аккуратно развешанных по стенам, ружей, закольцовывает все темы.

Язык хорош: в одно время простой и ёмкий. С очаровательными русизмами, вроде "чьерти" для обозначения нечисти (занятно, что русскому человеку назвать домового чёртом в голову не придет, это примерно как в фэнтези на ирландскую тему употребить собирательное фэйри, вместо "соседей" - чужеродность рассказчицы среде ощущается как лёгкий, не режущий уха, акцент. Отчего только больше ценишь того, кто бережно и любовно вынимает из твоего сундука вещи, которые иначе, как барахлом, не считала, чистит, подгоняет по фигуре, и вдруг они оказываются дивной красоты нарядом, в каком и в мир, и в пир, и в добры люди не зазорно.

И ещё одно достоинство третьей книги, она гармонично соединяет мир русского фольклора первой (от которого была в совершенном восторге) с преобладающей историей и политикой второй (к которым без большого энтузиазма). Создавая параллельную реальность, в которой событие, известное всякому, чуть смещено во времени, хотя главные действующие лица остаются прежними. А в Куликовской битве, вместе с русским воинством, участвуют создания, знакомые по славянской мифологии. Но, упс, молчу.

Итак, продолжаем на том, чем закончили "Девушку в башне". Напомню, шумел-гремел пожар московский, который Васе, не без помощи Морозко, удалось погасить, однако заплатить за это пришлось дорогой ценой. Зимний демон утратил в противоборстве с огнем изрядную часть своей силы, и вынужден исчезнуть. В то время, как героиня остаётся одна против толпы, как водится, обвиняющей ее во всем. Самое место ведьме на костре, считает народ с подачи старого недоброго знакомого Константина, куда, недолго думая,и отправляет нашу девочку, потерявшую стараниями священника и незримо стоящего за его плечом Медведя, верного Соловья. И ты не знаешь, о чем больше сокрушается: разлука с любимым, грозящая самой героине смерть или гибель коня. С удивлением понимая, что скорее третье. Так врывается в книгу эра Водолея, ставящая во главу угла не любовь, как Рыбы, но дружбу и уважительное равноправное партнёрство.

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. А погубить Васю теперь, когда она одолела Кощея,и вовсе не так просто. Избегнув мучительной смерти, девушка вынуждена уйти из нашего мира в его теневую изнанку, место, где хоронится от людей, доживая свой сказочный век, разнообразная фольклорная нечисть.

Место, где нельзя спать, если не хочешь, проснувшись, оказаться совсем в иных координатах и неизвестном времени. Где встретит маленькую домовую и деда Гриба, много раз чуть было не погибнет. Здешние обитатели не рвутся простирать объятия, той кого помнят как косвенную виновницу гибели волшебного коня.

Разнообразие и непростота здешнего пантеона совершенный восторг поклонника русской волшебной сказки, а испытания, каким подвергнется Вася в поисках волшебных помощников - многообразны и жестоки. Удивительно ли, что наша девочка окажется правнучкой Бабы Яги.

Свихнувшейся от бесконтрольного пользования магией. И в этом ещё одно замечательное свойство трилогии, проходящее красной нитью напоминание, о бесплатном сыре в мышеловке, и о том, что кому многое давно, с того многое спросится. Неназойливо, естественно как дыхание, это вливается в тебя, и вскоре уже в голову не приходит пожелать бесплатного пирожного на этом празднике жизни, где магия разлита в воздухе.

Вася много раз подумает, прежде чем зажечь костер выдохом, а после воспользуется огнивом. И так здесь со всем. Рациональность и точный расчет взамен вольницы и разлюли-малины. А совершенно восхитительно обыгранный в теме спасения Морозко сюжет Финиста - Ясного сокола оставляет обласканный в том же году отечественными литературными премиями одноименный опус нервно курить под лестницей.

Поле Куликово Пересвет с Кочубеем, ожидаемо неслучайны и линия Саши, который выберет по вере, имея возможность выбрать жизнь, исполнена глубокого пафоса с толерантностью в отношении взглядов, которых разделить не можешь - можешь уважать. А изрядно уплощённая фигура Константина внезапно обретает мощь и сложность.

Финал великолепен, а поклонники истории получат в конце подарок, о каком мечтать не смели, у меня слеза навернулась, правда, и все это никак не связано с любовью-морковью (хотя она тоже не разочарует). Отличная история, которой профессиональный перевод просто необходим.

Мне попадались актеры, и среди них прославленные, и даже до небес, которые, не во гнев им будь сказано, голосом и манерами не были похожи ни на крещеных, ни на нехристей, ни да кого бы то ни было на свете.
"Гамлет" Шекспир

Моралите - пьеса назидательного толка, в которой пороки и добродетели выступали действующими лицами, подводя зрителей к незамысловатым выводам, отвечающим принятым в обществе представлениям о морали. По сути, моралите, особенно в англоязычном варианте morality play, изрядный оксюморон. Судите сами, пьеса=театр, театр=актеры, а актерам церковь предрекала адские муки, независимо от набожности, святости и чистоты намерений. Просто потому что род занятий в некоторых случаях считается определяющим в вопросах спасения души.

И тем не менее, моралите как жанр успешно существовало несколько столетий, с переменным успехом ставясь на театральных подмостках, к вящей славе христовой. Двойные стандарты были нормой эпохи Рыб, которые - кроме прочего - один из символов могущественной мировой религии. Для меня тема достаточно живо трепещет, астрологам христианство тоже обещает проклятие на веки вечные, и мои попытки влиться в лоно матери-церкви заканчивались отвержением аккурат в момент, когда говорила, что не отрекусь от богопротивного ремесла.

Однако вернемся к театру. На дворе XIV век, странствующая труппа, только что потеряла одного из актеров (приступ, скорее всего сердечный, прямо на дороге), и совершенно неизвестно, что с ними будет дальше. Это нам с вами, с позиций бешеных скоростей и постоянно меняющейся ситуации XXI века Средневековье кажется островом стабильности. Что островом, материком, Гондваной. А на самом деле, рост городов и развитие ремесел диктовали оседлость и в сфере развлечений, на смену бродячим комедиантам приходили театральные труппы, имеющие собственное здание в крупных городах. С декорациями, костюмами, рабочими сцены. Бедолагам, подобным нашим знакомцам, оставались маленькие городки да ярмарочные выступления.

И как теперь быть? Неполным составом, да вдобавок, хм, обремененным телом того, кого нужно похоронить по-христиански? И в самый тот момент судьба посылает им попа-расстригу Николаса Барбера, спасающегося бегством от разъяренного мужа одной из прихожанок, которому эта пара не без удовольствия наставляла рога. Ему двадцать три, совсем еще мальчишка, хотя в ту пору взрослели рано. Здоров и силен, и может оказаться полезным. Ну, хотя бы на подсобных работах. А кроме того, обучен грамоте и мож пьесу какую для них напишет.

После серьезных колебаний актеры принимают малого. Труп в возке, меж тем, начинает пованивать, несмотря на зимнее время, и нужно как можно скорее решать проблему погребения, за которое священник в одной из деревень на пути заламывает несусветные деньги. Прежний репертуар катастрофически не справляется с привлечением публики, и тогда герои решаются на немыслимое новаторство - разыграть пьесу о событиях, произошедших прямо здесь аккурат перед их прибытием.

Мальчик по имени Томас Уэллс, крепкий и крупный для своих двенадцати лет, найден задушенным. Мать послала его с деньгами домой, после того, как отец, удачно продав корову, засел в городской корчме - дескать, деньги целее будут. Кошелек, впрямь, уцелел, даже найден у местной глухонемой девицы, дочери столяра, поблизости от дома которого обнаружен убитый ребенок. Ведьму готовятся вздернуть, оправдаться она,сами понимаете, никак не может. А актеры решают, что если героями очередного представления станут Томас Уэллс и К, им удастся наконец поправить финансовое положение. Злоба дня, приправленная криминалом, продается лучше морализаторства, навязшего в зубах.

И начинают разыгрывать события, как если бы они происходили на глазах публики. Очень скоро убеждаясь, что вот так, как всем сейчас представляется, на деле быть не могло. А значит, остается выяснить истину, найдя подлинного злодея. Такой средневековый детектив с чертами исторического романа, и романа об истории театра, и отчасти любовного, не без черт социально-политической сатиры. Интересно.

Читала в оригинале, дочь подбросила, они в университете разбирали эту книжку Барри Ансуорта, и преподаватели говорили: Наконец-то, после неудобоваримых Джойса с Вирджинией Вулф, вам достается по-настоящему увлекательное учебное чтение. Что ж, не могу спорить. Занятно и язык достаточно простой, но Джойс и Вирджиния Вулф круче, хотя ни ту, ни другого на английском читать не довелось.

История ползет через нас, тяжелая, как ледник. Наваливается и ломает наши кукольные домики, наши маленькие нелепые жизни. Она раздавила наших родителей, а следом по инерции раздавила нас.

Они приезжают в зимний отель в маленькой восточноевропейской стране, чтобы... Чтобы что? Вволю накататься на лыжах? Отдохнуть несколько дней от забот и треволнений московской жизни? Вкусить прелестей дольче вита, когда ради приятельского междусобойчика девяти человек откупается целый отель, в потенциале способный вместить две сотни гостей? Обсудить и скоординировать дальнейшие творческие планы (среди присутствующих знаменитая актриса, режиссер, писательница, юрист, журналист)? В очередной раз подтвердить незыблемость дружбы длиной в двадцать лет?

Вряд ли. Участникам поездки чуть за сорок - не двадцать, когда шумная компания предел мечтаний. Планы, буде таковые возникнут, можно обсудить и дома. Красивой жизни все они уже попробовали, да она ведь в достаточной мере завязана на социализацию: других посмотреть и себя показать, а на кого смотреть и кому чего показывать, когда вокруг те, кого полжизни знаешь. И здесь не модный курорт. Вот разве что лыжи. На которые за четыре дня, проведенных в отеле, ни один из них так и не встанет. Хотя лыжная палка сыграет значительную роль в событиях.

Но по порядку. Кто они? Соня, гениальная актриса. Без преувеличений и не для красного словца. Действительно гений с потрясающим умением убедительно сыграть что угодно, что не мешает ей быть психопаткой. Не в бытовом "человек, закатывающий истерики" смысле, а в медицинском: эмоционально глуха, не испытывает, но блистательно имитирует. Искусный беспринципный манипулятор.

Вадим, талантливый режиссер. В последние годы спивается и халтурит, снимая сериалы, где на главных ролях неизменно Соня. Таня и Петя. Она писатель, в свое время выпустила серьезную умную книгу, которую обсуждали. Но заметных высот в профессии не достигла (лауреатом престижных премий не стала, тиражи не зашкаливают, гонорары не поражают воображение, Голливуд не покупает прав на экранизации). Двадцать лет замужем за Петей, который не любит ее.

Лиза и Егор. Она жена, мать, хозяйка, воплотившая в себе сверхидею женственности. Из тех, у кого дом сияет чистотой, к обеду готово семь перемен блюд мишлненовского класса, крахмальные простыни, домашние ухожены, а в вазах дивно гармоничные букеты из роз собственной оранжереи. В долгом счастливом браке с преуспевающим адвокатом Егором, который обожает ее.

Ваня и Лора. Он бизнесмен, на чьи деньги весь этот праздник жизни. Солидный, с несколько нарочитой барственностью в стиле первичного накопления капитала, и столь же нарочитой неотесанностью. До сих пор воспринимает друзей, этих беззаботных москвичей, двадцать лет назад принявших его в компанию - как эльфов и фей, снизошедших до смертного. Лора, трофейная девочка-жена Вани, дивной красоты куколка, от которой женщины вежливо-насмешливо дистанцируются, мужчины сдержанно вожделеют, но всерьез никто не воспринимает.

Маша успешная журналистка и большая женщина. В смысле, под метр девяносто. Одинока. Трепетно привязана к маме и совсем не близка с отцом, впрочем, родители давно в разводе и нет необходимости поддерживать с ним отношения. Училась с Соней в одном классе. И есть еще Оскар, смотритель отеля из местных, ответственный за тепло и свет, наполняемость холодильника и качество-количество алкоголя в баре. Маленький аккуратный человек, отлично говорит по-русски, но ненавидит коммунистов и большой любви к россиянам не питает.

В первый же вечер все напьются до бесчувствия и кто-то из них погибнет. А наутро выяснится, что буря с ледяным дождем обесточила отель, отрезав девять человек, оставшихся в живых, от мира. Связи тоже нет. Приходится ждать, предаваясь единственному доступному персонажам герметичного детектива занятию - попыткам выяснить, кто убил. Попутно узнавая о себе и окружающих много такого, чего никогда предпочли бы не знать, но одновременно изживая и прорабатывая застарелые травмы этим невольным родом расстановок по Хеллингеру.

Стилистически очень хорошо, это мое первое знакомство с прозой Яны Вагнер, не могу сказать, что прямо совсем-совсем оригинально, много общего с тем, как пишет Виктория Платова. Хотя общий пафос с болезненным акцентом на травмы - скорее петрушевский. Как по мне, чересчур безнадежно, такое массированное "оставь надежду всяк, сюда входящий". Но увлекательно и до конца неясно, кто убийца, хотя задавить гадину следовало давно, простите мою кровожадность.

Мир страдает от всеохватного и всепроникающего чувства вины и страха. Кажется, что виноваты все и все в опасности, и вдруг убийцу ловят - какое облегчение!

Почему тема убийств так живо трепещет? Пойманной рыбой бьется на берегу, отблескивает серебряной чешуей, притягивает взгляды. Острым крючком впивается в беззащитную читательскую губу, и не отпускает до разгадки, до финала. Отчего кровь, боль, жестокость так притягательны для читателя и зрителя?

В новой книге английский историк, культуролог, автор и ведущая телепроектов Люси Уорсли пытается разобраться в причинах. Не ошибусь, если скажу, что интерес к детективу не знает национальных и политических границ, увлечение такого рода литературой сближает русских с англичанами надежнее любых официальных инициатив по налаживанию культурных мостов.

Серьезный, и увлекательный труд, посвященный зарождению, развитию, эволюции детектива как жанра просто обязан быть интересным. Таково "Чисто британское убийство" - рассказ об истории английского детектива. Начинается с убийств на Рэтклиффской дороге (1811) положивших начало связи между живописанием убийств и взлетом газетных тиражей. Заканчивается эссе Джорджа Оруэлла "Упадок английского убийства", где будущий автор "1984" сетует, что британскую детективную традицию поиска и наказания убийцы в сердцах публики вытеснил американизирванный триллер.

Итак, начало. Как серьезный исследователь, Уорсли опирается на работу Томаса де Квинси "Убийство как одно из изящных искусств". Само по себе имя этого литератора и обожателя Вордсворта мало что скажет русскому читателю. Но "Исповедь курильщика опиума", упоминавшуюся в одном из рассказов о Шерлоке Холмсе, вспомнят многие. Так вот, это тоже плод его творчества. Однако вернемся к истокам.

Злодейские преступлениях на Рэтклиффской дороге, когда с промежутком менее двух недель сначала в галантерейной лавке, потом в трактире, ночью в своих постелях были забиты насмерть хозяева ужаснули Лондон. Убийца, несмотря на крайний непрофессионализм полиции, был схвачен и публично казнен. Это было такое шоу, предварительно его провезли мимо мест преступления к вящему удовольствию зевак. А беллетризованный рассказ о чудовищном злодействе позволил де Квинси на некоторое (недолгое) время поправить истощенные опиумной зависимостью материальные обстоятельства.

Интересу изысканной публики к жестоким преступлениям отвечает готический роман, начало которому положено "Удольфскими тайнами" Анны Радклиф, вкусам простонародья трафят "страсти за пенни" (газетные листки живописующие громкие убийства) и кукольные представления по типу Панча и Джуди, где марионетки представляют убийцу и жертв. Музей восковых фигур мадам Тюссо пользуется равным успехом у тех и других.

В противоположность неумелым и неуклюжим стражам порядка, отметившимся в Рэтклиффе, на сцену выходит бравый инспектор Филд, послуживший прототипом инспектора Баккета в "Холодном доме" Диккенса, которого можно считать основоположником детективного жанра. Однако признанно первым детективным романом становится "Лунный камень" Уилки Коллинза который и сегодня читается с огромным интересом.

Меж тем, болезненный интерес к теме жестокости не ослабевает, трансформируясь в желание понять, как в душе одного человека уживаются добро и зло, в литературе это находит отражение в "Портрете Дориана Грея" Уайльда и "Докторе Джекиле и мистере Хайде" Стивенсона. А на авансцену уже готов выйти, та-дамм, гениальный сыщик Шерлок Холмс. И его дедуктивный метод, блеск его интеллекта, оттеняемый средними мыслительными способностями, но теплотой и душевностью друга и бессменного биографа доктора Ватсона, сделают рассказы Конан-Дойла любимым чтением многих поколений.

Но мир не стоит на месте, Первая Мировая резко меняет приоритеты и расстановку сил в обществе, где роль женщины обретает невиданную прежде значимость. А на ключевые позиции в английском детективе выдвигаются четыре королевы. Агата Кристи, Дороти ли Ли Сэйерс, Марджери Аллингем и Найо Марш, знаменуя Золотой век английского детектива. Им, этой великолепной четверке, британская литературная традиция обязана Детективным клубом, пережившим в короткий срок блистательный расцвет и так же быстро угасшем.

Потому что на смену детективу приходит американизированный триллер, обещающий, вы уже догадались, больше кровавых убийств не только в начале, но на всем протяжении действа. Детектив в нем может быть (и скорее всего будет) морально небезупречен, а повествование вполне может вестись от лица убийцы - недопустимая для классического детектива вольность.

"Чисто британское убийство" замечательный подарок поклонникам жанра, к которым себя не отношу, и тем не менее, прочитала с неослабевающим интересом. Издательство "Синдбад" молодцы, Люси Уорсли умничка, а книга являет собой замечательный пример того, как можно накормить волков так, чтобы в процессе ни одна овца не пострадала.

На этой неделе у меня в гостях Джейн Остин, а она очень хорошая компаньонка.
Стивен Кинг "Зеленая миля

Я из тех, у кого она тоже время от времени гостит. Чаще перечитываю какую-то одну книгу или несколько любимых фрагментов, но пару раз бывало методом глубокого погружения - подряд. Романов всего шесть, много времени это не берет. И знаете, что я подумала? Все мы, любящие писательницу, не идем к ней в гости, но невольно и не сговариваясь отводим ей роль гостьи и компаньонки. Возможно считывая, как лейтмотив ее творчества, тоску по дому, в котором была бы хозяйкой.

У Вирджинии Вулф, горячей поклонницы и во многих смыслах литературной инкарнации леди Джейн, есть знаменитое эссе "Своя комната", с основным тезисом: "Если женщина собралась стать писательницей, ей необходимы деньги и своя комната". Эксперт по исторически ценным английским архитектурным объектам Люси Уорсли, дарит поклонникам Джейн Остин биографию писательницы, где значительная роль отведена домам, в разное время дававшим ей приют.

Остиноведение серьезная ветвь англоязычного литературоведения, тем более обширная, что включает исследования творчества Остин не только как классика английской литературы, но и с позиций феминизма, который становится все более значимой общественной силой. Ученым трудам по ее наследию несть числа, но я прежде не читала ни одной биографии. Просто не тот вид книг, которые интересуют. В данном случае ключевую роль в решении прочесть "В гостях у Джейн Остин" сыграла личность автора.

Мне нравится, как Уорсли рассказывает: увлекательно, не боясь коснуться неудобных и не принятых к обсуждению вещей, но совершенно без скандальной сенсационности и желания половить рыбку в мутной воде. Корректно, уважительно, деликатно, интересно. И да, это был правильный выбор биографа, от книги масса удовольствия. А главное - получила ответ на давно не дававший покоя вопрос: как могла она, старая дева и затворница без сколько-нибудь значительных возможностей, создать галерею своих образов, таких разных, таких невероятно живых?

Так вот, когда в семье восемь детей, из которых один усыновлен богатыми родственниками; двое пошли служить во флот и стали капитанами, а один дослужился до адмирала; один страдал психическим заболеванием и был пожизненно отправлен в некое заведение; один стал успешным дельцом, один священнослужителем. И все сочетались браком, дружили, подолгу гостили друг у друга в самых разных местах, от коттеджей до замков - немудрено.

Для того, кто любит Джейн, немыслимое удовольствие соотносить прообразы с героями ее книг, находить отголоски реальных сцен в любимых эпизодах, отслеживать ситуации-перевертыши, когда те, кому в жизни она явно симпатизировала, предстают в демонизированном или комичном свете. Ради одного удовольствия игры в бисер стоит читать.

В плане прикладной социологии это отменный источник сведений из жизни джентри и псевдоджентри границы XVIII-XIX веков: труды и дни, жизненный уклад, обязанности и развлечения, праздники и повседневность; отличие первых от вторых (к классу которых принадлежала героиня). Во что одевались, что ели-пили, на чем ездили, что могли себе позволить, имея годовой доход пятьдесят фунтов, двести, тысячу.

Но главное, что книга исполнена бережной нежности к леди Джейн и дает возможность много лучше узнать ее, мечтавшую о собственном доме, да так и не ставшую в нем хозяйкой. Есть мнение однако, что каждое сердце - дверь, и теперь у нее столько домов, сколько распахнутых ей навстречу сердец.