***
Залитый кровью путь мой
ведет к обрыву
Я никогда не думал,
что есть плата.
Шел по телам к победе:
лишь бы выжить
Врагов клинокм пронзая
Словно вату.

Судить меня не будут -
победитель.
Но советь жжет огнем
в часы ночные.
Героем павшим быть
мне было горько
А пользы, что теперь
среди живых я?

***
не дойду...
не допел, не добил
не успел, не сказал,
и вобще не дожил.

попрошу у судьбы
еще миг, еще два!
на дыхание сил
мне хватает едва...

меч забросил в кусты,
только лира со мной
не видать темноты,
страж мой - вечный покой.

еще миг! допишу,
заглянув за порог,
песнь угасшей души,
ожидающей рок

жизнь была бы пуста
если б смертью своей
я не смог хоть чуть-чуть
осчастливить людей

***
У порога постучал
менестрель,
попросил лишь переждать он
метель.
У камина отряхнул
снег с плаща
и спосил: - найдется ли
здесь свеча?
За приют я не могу
заплатить,
Разрешите ж песней вам
отплатит!
О любви баллады пел
менестрель,
Мнилась мне в его словах
звезд капель,
За слова его пошла б
с ним на смерть,
Он как будто умолял:
- Лишь поверь!
Вечную любовь тебе
подарю...
Но ушел от нас певец
в снег, в зарю.
И с тех пор не верю я
в правду слов
не пущу поэта вновь,
под свой кров.
Говорить слова любви -
в чем беда!
не поверю вновь словам
никогда.
Лишь тому, кто руку даст
в мгле ночной
И шепнет: - Не бойся так!
Я с тобой.

***
ждать тебя, отмеряя секунды ударами сердца
телевизор опять говорит о погибших солдатах.
телефон же приносит только пустые вопросы:
-что-то слышно? где они? ну как ты?

тишина. только вдруг заплачет сынишка.
- Мама, папа скоро с войны вернется?
- СПи, дорогой, обними медвежонка покрепче!
Я не знаю ответов. за этой другая начнется.

вчера ты был жив. Но что это значит сегодня?
обещался быть на субботу, я жду, но не верю
не звонишь... повторяю псалмы как по кругу.
что угодно! только б не стук у двери. *


* Если стучат в двери, то, очень возможно, приши офицеры сообщить о том, что солдат погиб.

מה מכניסים לתוך חינוך?
טיפה שמחה, מעט חיוך,
קורט יצירה, חלום ילדות,
חכמת חיים וקצת בגרות.
לא שוכחים הרבה שירים,
וכמה שיותר ספרים,
מעט שתיקה, הרבה תפילה,
גם חום של שמש העולה.
מערבבים עם סבלנות,
ומכניסים מנת כנות,
ומבשלים על אש קטנה
של אהבה ואמונה.

Здесь надо уметь летать,
Быстрее, чем рвутся снаряды,
Быстрей, чем осколочным градом
Успеет тебя зацепть.
Здесь надо уметь молчать
Под поцелуями смерти
Свое иль чужое сердце
Приходится ей отдавать.
Здесь надо уметь забыть,
О мертвых и любимых
И помнить, что твой противник
Пришел, чтоб тебя убить.
Здесь надо уметь писать,
А не выхаркивать с кровью
Слова, опаленные болью,
Слова, что не стоит читать.
Здесь надо уметь любить
Надежду и радугу в небе,
И память о солнечном лете,
Средь ада, что сил нет забыть.

Бывают семьи, как хрустальная ваза. красивой, тонкой работы, но первый же удар оказывается для них последним.

Бывают семьи, как простой глиняный кувшин. Некрасивый, без украшений, изначально созданный, чтоб служить недолго. Разобъется - никто и не удивится.

Бывают семьи, как одноразовые стакачники. Их нельзя разбить, по опрделению. Но их можно смять и выбросить в мусор.

Бывают семьи, как керамическая супница. прочная, надежная, выдерживающая и жару и холод. Но если в ней была хоть небольшая трещина, жар в конце концов доканает ее.

Бывают семьи, вытесанные из камня. С потом и кровью, простые, ничем кроме непосильного труда не украшенные. Они создавались долго, но их ничем не разобьешь.

Бывают семьи, как красивая ваза из толстого стекла. они играют на солнце всеми цветами радуги. Они прочные и спокойно переносят любые перезды. Их можно разбить, лишь силой бросив о землю.

Бывают семьи, как тоненькие пробирки. Они хрупки и знают об этом. Если быть осторожными, они могут прожить в счастье многие годы.

Бывают семьи, как простая чашка. Она не разобьется легко, но и она не вечна. Но если приложить усилие и сделать ее самой необычной, превратить в ценность, пусть и для двоих, хранить и беречь - она будет дороже ценной и хрупкой хрустальной вазы. А узоры? придумайте сами.
(с) Этери_

Недопетая боль,
Недосказанный стих,
Ненавистная роль,
Неродившийся крик...
Плач безумных надежд
Душу рвет на куски,
В грезах пробита брешь -
капли крови-тоски.
А судьбы дела нет
До надежд и тревог,
Твой куплет недопет -
Начал партию Рок,
По дорогам судьбы
Он слепой проводник.
Никогда не забыть
Его огненный лик,
Как мне путь преградил
Меч слепящий его,
Что легко прорубил
Дверь в заброшенный грот.
- Что наделал ты, Рок!
Как спастись от пути
По которому в срок
Мне живой не пройти?
В этом гроте живет
Мой стариннейший страх
Что мне сердце гнетет
И приходит во снах!

- Страх не хуже оков
Держит душу в тюрьме
Лирой сладостных снов
Он поет о судьбе,
О счастливом пути,
О безоблачных днях,
Ждущих вас впереди...
Но коварен тот страх.
Вы боитесь мечту
Навсегда потерять,
И, смотря в темноту,
Вечно тщитесь понять,
Где взять силы, чтоб жить,
Отказавшись от грез
И с улыбкою пить
Чашу пролитых слез?
Час сраженья настал.
Страх потерь победи, -
Так мне Рок прошептал
Растворясь вдали.

Солнце не встанет
Над опаленной землей
Звенит тишина

Путник, дорога
Нити судьбы сплелись
Снег спрячет следы

Старые двери.
Время прогрызло дыру
В грядущее.

Непросто сделать
Шаг навстречу свету
Но бежать легко

Ушел ребенок
По дорогам взрослых
Я одна во мгле

Песня умолкла
Ветер забудет слова
Сердце - запомнит

И наконец,

за маску

За темной маской
спрячу сеть морщин и слез
Мой возраст - тайна

Сразу прошу прощения.
У меня травма с детства. Кто-то плохо отозвался о моих стихах, и я их выборсила. Теперь (вот уже лет 12) безумно об этом жалею.
Поэтому и вешаю здесь всякую ерунду, но выбросить просто не могу.
Это вроде афоризмов. Читать вовсе не обязательно.

Звезды светят лишь тогда, когда ночь им это позволяет.

Каждый год приносит мудрость и красоту, которую время уже не может отнять.

Не важно, что выходит написанным. Каждая страница - памятник пережитым мыслям.

А листья никогда не поднимаются обратно к небу. Они только падают, лежат никому не нужной кучей на земле. Хорошо, что человек может поднять голову.

Не всегда идти с кем-то значит вместе. Спутники не идут туда, куда ты. Видеть свою тропинку и идти по ней, не смотря ни на что!

Открытые старницы, оторванные строки. Ответ не там, где мы его ищем.

облако слишком быстро меняет форму. Но его можно надолго запомнить.

каждый видит мечту там, где ему хочется ее видеть. но в юности горизонт яснее, и глаза зорче.

Говорят, нелья жить фантазией, отказываться от жизни. Наеврно, они никогда не видели фантазию.

А ведь не каждый может нести свою ношу по камням. легче идти по торенной дороге. Правда, так зарание известно, куда можно дойти.

Творчество - как солнце. есть дни пасмурные, есть дождь, есть ночь. Но без солнца прожить нельзя.

Зеркала врут, и зеркала души тоже. верь себе, твои крылья сильные. верь удаляющейся земле - ты можешь летать.


Когда с неба падают звезды. для кого-то это - трагедия. Для кого-то - счастье. Но как себя чувствует звезда?

Мертвая сказка

Пыльным ковром покрылся паркет,
Свечи погасли, в замке сквозняк,
Сквозь сотни мечтаний и тысячи лет
В саду моих грез воцарился сорняк.
Закрыт клавесин. Умолкла свирель.
В заплатах узорных мой выцветший плащ.
Понуро бредет во дворце менестрель
И мнится ему в каждой тени палач.
Не головы рубит он, не казнит,
И жизни при нем не лишиься ты,
Лишь сердце от холода заболит,
Когда из него вырывают мечты.
Время - вот мой незримый палач,
Сказку закрыл на тяжелый замок.
Лишь голос страниц, безысходный плач,
Напомнит мне, как я одинок.

Критика приветсвуется!

Солнце не встанет
Над опаленной землей
Звенит тишина

Путник, дорога
Нити судьбы сплелись
Снег спрячет следы

Старая дверь.
Время прогрызло дыру
В грядущее

так давно стихи не писала, а тут целых два в один день. Не надо судить - это просто мысли вслух.

Отец! Дверь открыта –
Не надо замков
Я день ото дня
Жду вестей от гонцов.
Над нами сошлись
Два мордорских крыла
И нет нам надежды -
Она умерла…
Я каждое утро
Смотрю на восток,
Куда пролегают
Твой путь и твой рок.
И каждую ночь
Вижу сладостный сон:
Из тьмы ты вернулся
Живым, Арагорн!
Судьба Средиземья -
Что тонкая нить
По краю болота
Непросто прожить.
Кольцо возродилось,
И мир все темней,
И следом за нами
Отсветы теней.
Так пусть же хранит тебя
Древний Андрил
Во славу Арды
Он не раз послужил,
Горька моя доля!
Уйти бы с тобой,
Печали делить
И знать, что живой,
Но наши пути
Разошлись в темноте.
Ты в бездну пойдешь
По забытой тропе,
А мне - только ждать
И молить Элберет,
Чтоб в Средиземье
Сиял ее свет.

За пенным окоемом волн
Остался мир извечных войн
Невидим больше лес златой
Корабль уносит нас домой.
Легка , как мысль, песня вод,
И вдаль стремителен полет.
Но будет вечно незабвен
Наш край цветущий - Лориэн.

Вздымая волны, океан
Домчит нас до сокртых стран
Тол-Эрессаа возник вдали,
За гранью видимой земли.
Так чист и светел запах звезд,
И мир здесь как снежинка, прост,
Но тяжек мой печальный плен
Мне снова снится Лориэн.

В град древних западных владык
Прекрасен, светел и велик,
Вернулась я сквозь дым эпох,
Но вырос в сердце серый мох.
Здесь жил счастливо мой народ
Ни бед не зная, ни невзгод,
И враг не окружал их стен,
Но мне вновь снится Лориэн.

Здесь россыпь дорогих камней –
Цветов, росы и ярких дней,
И хрусталем блестит вода
В прохладном зеркале пруда.
Не мил мне в месте том напев,
Где нет серебрянных дерев,
Небесный свет скрывет тлен.
Мне снова снится Лориэн.

это из сказок, но вешаю его еще и отдельно

Страницы рассыпаны, книга молчит,
Животных не лечит уже Айболит,
Красная Шапка вернулась домой,
Волшебный клубок не зовет за собой.
Эльфы уплыли на Запад давно,
Русалочка пеной спустилась на дно,
Правит Страшила Мудрый страной,
Подернулись сказки седой пеленой.
Детство уходит, и нет волшебства,
В сказках принцесса осталась жива,
Рыцарь отважный всегда победит
Доброму в сказках ничто не грозит.
В жизни еще не встречал я чудес,
Не забредал в заколдованный лес,
Мне не напится водицы живой,
Не отыскать венец золотой.
Но я научился бороться со злом,
Пусть не мечом, щитом и копьем,
Слово и дело – доспехи мои,
Я не устану свой факел нести,
Сказки, я вырос - но помню до слез
Каждое слово, что в жизнь я принес. (с) я

Наверно, эту песню я полюбила интуитивно. Еще не зная, что она станет гимном моей жизни. Мне было девять лет, и каждый раз, услыша ее, я замирала, впитывая слова, пытаясь их осознать. Теперь я их понимаю. Каждое слово - мое, каждая мысль - моя. Надо ж было так написать!

читать дальше
На маленьком плоту сквозь бури, дождь и грозы.
Взяв только сны и грезы и детскую мечту
Я тихо поплыву пути не выбирая,
И может быть узнаю мир в котором я живу.

Ну и пусть будет нелегок мой путь,
Тянет на дно лень и грусть, прежних ошибок груз,
Но мой плот свитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло вовсе не так уж плох.

Я не от тех бегу, кто беды мне пророчит.
Им и сытней и проще на твердом берегу.
Им не дано понять, что вдруг со мною стало,
Что вдаль меня позвало, успокоить чтоб меня.

Ну и пусть будет нелегок мой путь,
Тянет на дно лень и грусть, прежних ошибок груз,
Но мой плот свитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло вовсе не так уж плох.

Нить в прошлое порву, и дальше будь, что будет.
Из монотонных буден я тихо уплыву
На маленьком плоту в мир счастья и покоя,
Ведь может быть такое я когда-то обрету.

Ну и пусть будет нелегок мой путь,
Тянет на дно лень и грусть, прежних ошибок груз,
Но мой плот свитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло вовсе не так уж плох.
(с) Юрий Лоза

откопало нечто семилетней давности. Пусть висит.

Ночь чиста, будто глаза ребенка,
Ночь черна,как горечь больших потерь,
Манит ночь песнею звезд звонкой,
И все ж далека, как в детство закрытая дверь.
Ночь моя, ночь! Одна у меня осталась.
Ни холод, ни темень ее мне уже не страшны.
Ведь я так недавно под солнцем звонко смеялась,
А теперь только ночь, да черные, мутные сны.
Ночь густа, ночь полна жизни,
И за это я света больше чем тьмы боюсь,
Ночью любая звезда кажется ближе,
А днем все уходят, и я одна остаюсь.
***
сегодня ночь будет моей и твоею -
Это все, что я вырвать смогла у жестокой судьбы.
И не старайся сегодня уйти поскорее,
Ночь пройдет, а потом ее можно забыть.
Ты далеко, ты ты никогда не был близким,
Этой ночью мне многое стало ясней.
Мы молчим. Звук любой будет лишним.
Ты уйдешь вникуда. А я стану много взрослей.
Верю твердо, что ты меня не осудишь,
Но не об этом хочу я думать сейчас.
Очень скоро о встрече ты этой забудешь,
А пока посидим. Ведь это в последний раз...

Вижу я, заря занялась на востоке,
Началась вереница скучных осенних дней.
Но теперь, когда будет мне вновь одиноко,
Вспомню я о заре этой странной ночи моей.

12.01.99

Звоните – вас ждут!
Ашдод, Юлия и Сергей - готовы принять семью из трех человек

ЖИТЕЛИ СЕВЕРА! У меня есть координаты людей, которые с радостью предоставят вам КРОВ! Звоните в любое время!

Мы с 11-летним сыном живем в центре Холона, в 3-х комнатной квартире. Есть небольшая собака. Можем принять на время маму с ребенком (двумя) или пенсионерку. Бесплатно, чтобы хоть как то помочь в эти тяжелые времена.

и таких объявлений - сотни.


[I]Вечный народ не боится долгой дороги
мы в ответе за братьев своих, друзей и врагов
сотни людей из дому бегут по тревоге,
тысячи им предлагают пищу и кров.

несчастье сплотило нас, братьев, в единую душу,
мы гибнем с каждым погибшим и с каждым рожденным живем.
и пусть разрушают наши дома катюши,
мы вновь их отстроем, и песню вновь запоем.[I/]

***
За тонким льдом, в хрустальном сне
Где одиночество на троне,
Живу. Но как очнуться мне?
Снять неприступности корону?

***
Я вечно между тьмой и светом,
Предательством и чистой верой.
Не оскверни ж пустым советом!
Мой одинокий путь не мерян...

***
Кошка гуляет сама по себе,
Крыши - ее поднебесный чертог:
На чердаках в потухшей золе
Ждут ее крылья. Близится срок.
(с)

И спасибо Эланор, у которой я увела картинку. Только увидела ее. и сразу поняла, что это он.


В колонках играет - женитьбя Трандуила

Орой мягко отстранил девушку от себя, приподнял ее лицо и тихо спросил:
- Что ты сказала?
- Я люблю тебя...
Если б молния ударила у ног Ороя, он вряд ли выглядел бы более ошеломленным. Энтана этого не видела – она смотрела в землю. Она понимала, что так сообщать человеку что-то, что он, возможно, не очень хочет услышать, верх неблагоразумия. Но вылитого не поднимешь. Энка, пожалуй, даже обрадовалась, что тяжелый разговор позади.
- Этого не может быть! – вдруг воскликнул Орой. - Я не верю тебе!
Спрятав лицо в ладони, он опустился на землю. Энка плолжила руку ему на плечо:
- Что случилось? – тихо спросила она. И, помолчав, добавила, - Неужели ты думаешь, что я могла бы так пошутить?
Синие глаза встретились с серыми, как предрассветная мгла. Но таким светом горели они, что юноша порвысто обнял Энку, спрятав лицо в ее волосах.
Ее сердце, казалось, не могло вместить счастье этого мнгновния, запах костра, тепло рук, его дыхание. И его тихие слова:
- Если б ты только знала... ты не испугалась, я не был тебе противен. Я думал, мы сможем быть друзьями. Но уже на следующий день понял, что влюбился в тебя! Что я только не говорил себе, чтоб избавится от этого чувства! Это было все равно, что убегать от себя. Я... прятался от тебя, не говорил, не смотрел на тебя... Разве можно закрыть платком солнце!
Энка нежно провела рукой по его щеке. Под пальцами болели его шрамы.
- Не надо, теперь мы вместе, - тихо шептала Энка.
Лес закружился над ними в зведном вихре, и звучала далекая музыка, песня снов и любви.

Утром они проснулись от пения птиц. Две головы, огненная и черная лежали на изумрудном ковре травы.
- Что будет дальше? – спросила Энка. Ее рука лежала в его ладони, голова покоилась на пелче. Орой нежно прикоснулся губами к виску:
- А что будет? Длинная дорога, дом в лесу, быть может, мы дойдем к твоему отцу.
- Ты не можешь без стихов! – засмеялась Энка.
- Плохие стихи таковыми не являются, - слабо улыбнулся Орой. Все происходящее казалось ему сном. И он боялся вот-вот проснуться, и потерять то счастье, что светилось внутри него маленьким солнцем. Но лес, дорога, Энка – все было настоящим, реальным. Живым.
Они шли, то распевая вслух песни, то останавливаяясь, чтоб почувствовать друг друга, то молчали, впитывая шелест ветра. А дорога была бесконечной...
У неболшого озера они напились, набрав фляги холодной вкусной водой. Стояла безветренная погода, и их лица четко отражались в прозрачной воде. Орой помрачнел, что не укрылось от Энки. Она заглянула в его глаза:
- Для меня это не важно, - твердо сказала она.
- Для меня важно, - отвернувшись, прошептал Орой.
И девушка поняла... сколько бы не говорили, что внешность не важна, люди первым делом смотрят в лицо. И мало кто второй раз посмотрит на урода. Или наоборот, будут разглядывать как диковинку, а то и начнут бросать камни и глумится. Что думать! Теперь надежда только на дорогу – куда она их выведет

Перекресток дорог... Так странно, что больше некуда и незачем идти. Она спасла Шинама, чтобы потерять его. И так была благодарна ему за то, что он все понял без слов и дал ей возможнось жить так, как она выберет. Девушка сидела на обломках прежней жизни, пытаясь найти хоть один кирпич, из которого можно было бы построить новую. Хотя все было просто – надо найти Ороя. Надо поговорить с ним. А потом... Что будет потом, Энка очень плохо представляла. Угодивший в водоворот не строит планы на завтрашний день. Ему бы выбраться живым на берег.
Лишь спустя неделю Энка поняла, что найти Ороя будет не так просто. Девушка с ужасом поняла, что не может описать его встречным людям. Она просто не помнила его лица, а на цвет глаз мало кто обращал внимания. Ей пришлось встретится со многими горбунами, страыми и молодыми. И даже с горбатым мальчиком лет двеннадцати. Но Ороя среди них не было...
И тогда она пообещала себе найти юношу во что бы то ни стало. Призвать всех животных, они точно сумеют разглядеть цвет глаз и свет души. Найти и сказать ему...
Село солнце, проводив очередной день в страну прошлого. Энка искала себе место для ночлега, когда заметила между деревьями слабый свет. С трудом пробравшись через валежник, она вышла на небольшую поляну. У костра сидел путник в лохмотьях, но никакие лохмотья не могли скрыть его изувеченную фигуру.
У Энки перехватило дыхание. Только здесь, сейчас, стоя в тени огромных древьев и глядя на нищего горбатого юношу у костра, она поняла, как дорог он ей. Откуда и когда возникла в ее душе нежность, она не знала. Но не было другого имени для бури, жившей в ней. Горящая смесь надежды, любви, разочарования, разлуки, недоверия, горечи и радости и была тем, что заполнило пустоту в ее жизни.
Стараясь не выдавать своих чувств, Энка шагнула в освещенный круг.
Орой встал. Опытный воин, он сразу почувствовал ее присутствие, но промолчал. А Энке изменил голос. Она стояли, гляда друг на друга сквозь пламя костра. Искры и секунды взлетая в небо, исчезали, а они все молчали. Нетвердым шагом девушка подошла к Орою, положила ладонь на его руку.
- Я искала тебя, Орой! – хрипло произнсла она. Юноша отстраненно смотрел на нее.
- Чтоб отдать мне деньги? – с горькой насмешкой спросил он.
Этого Энка не выдержала. Бросившись к нему на шею, она что-то невнятно говорила, уткнувшись в его плечо и глотая слезы. Орой мягко отстранил девушку от себя, приподнял ее лицо и тихо спросил:
- Что ты сказала?

Пыльным ковром покрылся паркет,
Свечи погасли, в замке сквозняк,
Сквозь сотни мечтаний и тысячи лет
В саду моих грез воцарился сорняк.
Закрыт клавесин. Умолкла свирель.
В заплатах узорных мой выцветший плащ.
Понуро бредет во дворце менестрель
И мнится ему в каждой тени палач.
Не головы рубит он, не казнит,
И жизни при нем не лишиься ты,
Лишь сердце от холода заболит,
Когда из него вырывают мечты.
Время - вот мой незримый палач,
Сказку закрыл на тяжелый замок.
Лишь голос страниц, безысходный плач,
Напомнит мне, как я одинок.

Опять кусочек. Простите. Вряд ли до воскресенья успею что-то еще написать, потому вешаю.

- Я прошу, - тихо начала она, - чтобы ты отпустила Шинама.
Тишина. Ни малейшго звука. Ни один из юношей не поднял взгляда. Вдруг Орой резко повернулся и вышел из дома Колдуньи.
- Ты свободен, - бросила Каранея пленнику.
- Но прежде чем ты уйдешь, Энтана Седая, я скажу тебе кое-что. Расколдовать Ороя я не могу. Ты потеряла единственый шанс сделать это – желание за три источника. У них есть своя магия.
- Для меня это не имеет значения, - двояко прозвучал Энкин ответ.
- И еще кое-то. Твой отец почти не умеет заглядывать в будущее. Я умею. Я знала, что его жена и сын должны умереть. Но я не знала, что тогда же родишься ты. И что Миар больше не приедет в Столицу.
- Это был его выбор, Мудрая, - Энка поклонилась. Взяв за руку Шинама, она подошла к двери.
Обернувшись, девушка увидела странное выражение на лице Каранеи. Казалось, трескается глиняная маска, за долгие годы уже ставшая частью лица. Колдунья больше ничего не сказала.

Энка и Шинам долго шли молча. Они отвыкли друг от друга, будто прошли годы с момента их последней встречи. Небо стало другим, воздух не был тем же. Им не о чем было раговаривать, кроме...
- Шинам! Я должна что-то сказать тебе, - несмело начала Энка.
- Можешь не продолжать. Я все понял.
- Что ты понял? – удивилась девушка.
Шинам молчал. А когда заговорил, его голос звучал глухо.
- Всегда я знал, что ты не будешь моей. Я всем говорил, что женюсь на тебе, в надежде, что смогу с поддержкой окружающих уговорить тебя. Но я знал, соит тебе выйти за порог деревни – и я потеряю тебя. Ты слишком далека от меня, всегда была.
Ошеломленная девушка не знала, что сказать.
- Но... Шинам, я... я не знала...
- Все это неважно, Энтана, - перебил ее юноша. - Как только я попал в дом Колдуньи, я знал, что нам не быть вместе. Не знаю, любишь ли ты кого-то еще, и как в эту историю попал горбун... Но я почувствовал, что мы на разных берегах реки, когда увидел тебя неделю назад.
- Я любила тебя, правда, - прошептала девушка.
- Какое это имеет значение сейчас, - горько усмехнулся он, - если ты говоришь о любви в прошлом. Наши дороги разшлись, но они никогда не были ОДНОЙ дорогой. И теперь про ним не пройдешь. Каждому свой путь. Будь счастлива, Энтана Седая! И спасибо тебе за то, что спасла меня.
С этими словами Шинам ушел по пыльной дороге. Больше Энка его никогда не видела.

Он растворлся в воздухе, оставив дочь и Ороя в доме влюбленной в него женщины. Каранея выбежала из прихожей. Энка и ее спутник боялись взглянуть друг на друга. Они случайно приоткрыли завесу прошлого, и каждый чувствовал себя непрошенм гостем в чужой жизни. А главное – они не знали, что теперь будет с ними.
Несколько минут стояла тяжелая, как мокрое покрывало, тишина. Читать далее

"Судьба есть, и она ведет вас, детей Адама и Евы, детей земли и праха, перворожденных и бессмертных духов. Судьба властвует над всеми, но нам выбирать, как относиться к ее подаркам."


"Все, что я хочу – это изменить мир к лучшему. А он изменяется лишь ценой страданий."

Неважно, о ком речь. Важна просто идея.

"Что же главное в этом юноше? Внутренняя сила, - догадалась Джейн. Ничто не заставит его свернуть с правильного пути. Девушка видела многие далеко не приятные моменты из жизни своего жениха, но каждый такой случай, будь то необдуманное слово, или случайная обида, или просто не очень хороший поступок выстраивали его характер, выковывали еще сильнее его внутреннюю правду. "Так золото выходит из огня: и полновеснее, и чище", – вспомнились ей когда-то слышанные слова." (с) мое

Это маленький кусок, но он логически завершен. дальше начнется совсем другая линия.


- В добром ли здравии ты, Каранея? – спокойно поинтересовался Миар, но спокойствие его было наигранным.
- Что... как... откуда ты взялся? – наконец выдавила из себя Колдунья. Но она взяла себя в руки.
- Что ж, Миар, не буду кривить душой, - произнесла Каранея. – Я ждала тебя.
Орой недоуменно взглянул на Энку, но девушка стояла, низко опустив голову. Она начинала понимать...
- Вы заставили нас пройти через это ради того, чтоб встретится с моим отцом? – резко выпалила она. Колдунья рассмеялась.
- А ты не так глупа, как мне показалось вначале!
Энтана молча проглотила оскорбление.
- Ты хотела говорить со мной, мудрая? – перебил ее Миар. – Говори, мое время дорого.
- Туман тебя возьми, Миар! – взорвалась Каранея. – У тебя никогда нет времени для разговоров. Семнадцать лет я ждала, что ты придешь. И не тебе винить меня в том, что мое терпение кончилось.
- А тебе не кажется, чтодвадцать лет назад мы уже все обсудили? – тихо спросил маг. – И что тебе не к лицу все эти интриги, Колдунья!
Они забыли о невольных свидетелях этой сцены, которым больше всего на свете хотелось оказаться где угодно, но только не здесь.
- Твоя жена давно умерла! Почему ты хотя бы не поговорил со мной? Почему не приехал в столицу?
- А какой ты стала, Каранея? Я следил за тобой, но не узнавал тебя.
- Я стала такой из-за тебя! – выкрикнула она. Повисла тяжелая тишина. Два бывших соперника смотрели друг другу в глаза. Что произошло за двадцать лет? Какая стена выросла между ними? Или она была и раньше?
- Неправда, - наконец нарушил молчание Миар, - и ты это прекрасно знаешь. И ты знаешь, почему я женился на Ланне.
- Она давно умерла, - прошептала Каранея, как заклинание.
- И тебе не хватило стольких лет понять, что я не приду? – с горькой усмешкой спросил маг. – Ты всегда идешь прямо к цели, ты добиваешься того, чего хочешь. Но по дороге отметашь людей, как мусор. Ты идешь по головам людей, Каранея. В тебе нет и не было жалости. Что ты сделала с Сонтроем? Что ты сделала с моей дочерью и Шинамом? Какие иллюзии еще ты могла сохранить после этого?
Колдунья прокусила нижнюю губу, и кровь темной струйкой стекала по подбородку.
- Я любила тебя, Миар, - тихо прошептала она.
- Нет, - покачал он головой, - просто я был единственным, не попавшимся в твои сети.
Он повернулся к дочери. Необычным было его лицо: печать седого величия лежала на нем.
- Я ухожу, Энка. Я дал тебе, все что мог.
Он растворлся в воздухе, оставив дочь и Ороя в доме влюбленной в него женщины. Каранея выбежала из прихожей. Энка и ее спутник боялись взглянуть друг на друга. Они случайно приоткрыли завесу прошлого, и каждый чувствовал себя непрошенм гостем в чужой жизни. А главное – они не знали, что тепреь будет с ними.

Они долго привыкали к полумраку пещеры. Еле слышался шепот источника, воздух был чистым и целебным. И тут Орою пришла в голову мысль.
На удивление быстро набрав воды в одну из серебрянных фляг, что дала им Колдунья, Орой протянул обычную флягу Энке:
- Отпей! Это живая вода, - пояснил он.
Энка отпрянула, будто ей поднесли яд.
- Что ты? - испуганно посмотрела она на друга. – Нельзя пить живую воду.
- А разве она не оживляет мертвых? – удивился Орой.
- Для этого ты должен попасть в страну духов. Она притягивает душу оттуда. Кто знает, куда затянет душу живого человека.
Орой пожал плечами. Ему, если честно, сильно действовали на нервы все эти магиские штучки. В гладкой поверхности источника он увидил свое лицо, и в очередной раз содрогнулся. Вот что происходит с теми, кто соприкасается с магией.
По-видимому, испарения живой воды были целебными. Энка повеселела, а ее лицо приобрело нормальный, а не прежний зеленоватый оттенок. Найти оставшиеся источники казалось им легким, и они веселились, как дети, выбравшись обратно к солнцу.

На исходе шестого дня Энка обнаружила стоянку разбойников. Непрошенными мурашками пробежал по телу страх: животный, глубокий, страх пойманного в ловушку зверя. Волк не вернется туда, где чудом избежал капкана. Человек не столь подвластен страху. По крайней мере, Энке хотелось бы в это верить.
По словам птиц, источник был где-то здесь. Но для того, чтоб добраться до него, надо было обойти разбойников. И тут Энка вспомнила...
Час спустя рабойники еще храпели. Громко, Энтана не раз обернулась на этот странный звук. Видимо, сонный порошок ее отца был сильнее, чем она расчитывала. Орой, наполнивший вторую флягу, весело напевал:
- Хорошо быть магом
Чудеса творить
Можешь кого хочешь
В камень превратить
Можно строить башни,
Можно мстить врагам
Хорошо быть магом,
Трам-парам парам!
- Замолчи сейчас же! – зло крикнула Энка. Орой оборвал песню на полуслове.
Красное солнце медленно садилось за верхушку леса. Закат, любимое Энкино время суток, сейчас причинял лишь боль. Не успели. Поздно... Она не смогла спасти Шинама.
- Энка! – тихо позвал ее Орой. – У нас есть время до полуночи. Попробуй спросить кого-нибудь еще.
Она лишь устало покачала головой.
- Животные мне не помогут больше. Только люди...
У Энки перехватило дыхание – ну конечно! Свисток! Отец сможет помочь ей. Дрожащими руками девушка вытащила из-за пазухи свисток
Воздух сгустился от собравшейся магии. Энка прикинула, сколько энергии требуется на такой перенос, и сжалась от нехорошего предчувствия. Но все тревоги рассеялись, как только перед ней очутился седой мужчина с ясными темно-серыми глазами.
- Папа! - девушка бросилась к нему на шею, как в детстве. – Помоги нам!
Миар тихо засмеялся, вытаскивая из кармана небольшую стеклянную бутылку.
- Что, дочка, забываем родные места? – ласково спроси маг. И как сквозь дымку Энка вспомнила, что на поляне в их лесу был источник, который отец заложил большими камнями. И запретил ей, трехлетней девочке, даже приближаться к этому месту.
Энтана дышала глубоко, лишь сейчас заметив необычно терпкий запах леса, и легкую прохладу начинающейся ночи.

К Колдунье они пришли втроем. Хотя Энка так и не поняла, зачем это нужно ее отцу.
Хозяйка дома вышла, улыбаясь привычной надменной улыбкой. Но вдруг она словно налетела на невидимую стену. Улыбка растяла, как капли воды на раскаленной сковороде. Ее красивое, холеной лицо покрылось красными пятнами, глаза расширились, как от испуга.
- В добром и ли здравии ты, Каранея? – спокойно поинтересовался Миар, но спокойствие его было наигранным.

Куда я иду? Зачем я иду?
Иду и не знаю, дойду ли.
К морю я шла вдоль быстрой реки,
Да реки под снегом уснули.
По звездам свой путь вычисляла в ночи,
Да тучи небо закрыли.
Седые замки в заржавевшей двери
Давно вкус ключа позабыли.
Тяжек мой путь в беззвездной глуши,
С моря не дует ветер.
Чужие огни на болотах тоски
Мне не дадут ответа.
Карта истерзана пальцами бурь,
Пергамент рассыпан в прах.
Не отыскать мне протореный путь,
Что затерялся в снегах.
Манят огнями болота тоски,
Шепчут:
- Останься с нами!
Но дальше иду, я к морю иду,
Освистанная ветрами.
Не ведая сроков, не чуя конца,
Бреду за мечтою следом.
Мне б только увидеть над морем восход!..
А дальше мой путь не ведом.

Они бросились друг к другу, и так и стояли, обнявшись. Орой отвернулся, что не ускользнуло от взгляда Колдуньи. Через несколько минут она подошла, и неожиданно мягко отстранила Энку от ее жениха.
- Хватит, будет у вас еще время пообниматься, - сообщила она горестно вздохнувшему Шинаму. Юноша сдернул с шеи тонкую серебрянную цепочку с желтым камушком и протяул ее невесте.
- Храни это, Энтана! – тихо сказал он. Девушка на долю секунды заколебалась, прежде чем взять столь дорогую для Шинама вещь. Его глаза неожиданно потемнели, как от боли. Энке больше всего захотелось сесть и заплакать. Она никак не могла понять, что происходит с ней, с ее жизнью, с людьми, которые были ей дороги. Отец за что-то сердился, Орой отдалился от нее, даже Шинаму она успела причинить боль.
Понурив голову, Энка вышла из дома Колдуньи. Вслед ей донеслось:
- Помни, ровно неделя.
Она шла по улицам чужого города, впервые ощутив холодное дыхание одиночества. Энка не знала, куда идти и к кому обращаться. Она просто брела, не замечая направления. И боль в душе почему-то отдавалась в левой руке. Только много позже девушка поняла, что слишком сильно сжала желтый камушек на порваной цепочке. Порваной... Лучше б Шинам оставил ее себе! Ей ничего не нужно, совсем ничего!
Начался дождь, но Энка не заметила его. Она шла и шла, пока не очутилась на пристани. Усевшись на мокрое бревно, девушка завороженно смотрела на капли, рабивающиеся о воду. Ее удивляла маленькая смерть каждой капли, и летящие настречу своей гибели новые миллионы капель. Что они думали о своей коротенькой жизни? Успевали ли увидеть отражение родного неба в холодном зеркале воды?
Видимо, дождь постепенно убаюкал ее, и чувство, что кто-то несет ее на руках, казалось продолжением сна. Окончательно Энка очнулась лишь тогда, когда дождь перестал бить по коже. Девушка почему-то не смогла сесть, но чувствовала под собой жесткую лавку, а от очага исходило так необходимое ей тепло. Рядом сидел кто-то, чьего лица в тусклом свете рассмотреть было невозможно. Энка вспомнила капли у реки, и желтый камушек на порванной цепочке, и ей захотеось вернуться обратно в сон. Но, видимо, вздох или движение выдали ее. Человек в капюшоне склонился над ней. Это был Орой.
Энка испытала ни с чем не сравнимое облегчение. Он здесь, он пришел! Нет больше одиночества.
Орой внимательно всмотрелся в ее лицо.
- Энка! – он тихонько позвал ее, видимо, боясь разбудить. Но девушка открыла глаза, и улыбнулась такой улыбкой, что у Ороя перехватило дыхание. Он нашел ее ладонь и сжал в своей.
- Прости меня! – прошептал он. Только за эти слова Энка была готова простить ему все на свете.
- Я не должен был оставлять тебя. И теперь я буду с тобой, пока ты не скажешь мне уйти.
Энка хотела сказать, что этого никогда не будет, но желтый камень кольнул ее в руку, напоминая: я здесь! И она промолчала. Кашель драл ей горло, и Энка с ужасом поняла, что заболела. Орой поднес к ее губам чашку с горячим, терпко пахнущим настоем. От этого отвара Энтане стало лучше, и она провалилась в бредовые сны.

Утром слабая и бледная как тень дочка мага выглянула в окно. Хмурый рассвет не предвещал удачного путешествия. Энка чувстовала себя как сорванный ветром листок. Она, шатаясь, вышла на крыльцо и звонко свистнула. К ней сразу слетелось несколько птиц.
- Живою воду знаете? – коротко поинтересовалась она у пернатых собеседниц. Птицы огоррченно зачирикали и улетели. Остались две. Они и рассказали Энке, что один источник находися в пещере в двух днях пути от столицы. Другой – в том лесу, в котором на них напали разбойники. О третьем источнике не знал никто.

- Третий день уже! – девушка не скрывала беспокойства. Они три дня в пути, а нет никаких признаков пещеры, о которой рассказали птицы, и они ничего не узнали о третьем источнике. Орой с все возрастающим беспокойством смотрел на спутницу. От прежней Энки осталась лишь тень. Бледная, похудевшая, с темными кругами под глазами, девушка, казалось, все больше утрачивает связь с этим миром. Кроме того, она была больна, и Орой не знал, чего больше в этой болезни – усталости или тоски.
- Вот, смотри, - хрипло вскркнула она. Между деревьями виднелось что-то, похожее на вход в пещеру.

По правде, Энтана плохо представляла себе, как именно они попадут к Колдунье. Но оказалось, что достаточно просто попросить о встрече. И вечером двое странных путников подошли к дому Колдуньи: рыжеволосая девушка и хромой, горбатый мужчина. Прохожие смотрели им вслед, но Энка ничего не видела. Она пыталась представить, что скажет Колдунье, не обращая внимания на более чем странный район, в который они попали. Но Орой выглядел озабоченым. Он внимательно оглядывал каждого прохожего, будто ища знакомые лица. Темные, узкие улочки, казалось, ловили каждого, кто вошел в их лабиринт. Небо виднелось только оборванными кусками, везде царила густая, темная тишина. Привыкшая к зеленым полям и полным жизни лесам, Энка в конце концов почувствовала себя неуютно. Она уже подумала, не вернутся ли им, когда Орой дотронулся до ее руки:
- Это Ее чары, - шепетом сказал он. - Чтобы к ней приходили только те, кому это действительно нужно.
Орой помолчал. Потом неуверенно спросил:
- Может быть, вернешся?
Энка отметила, что он сказал «ты», а не «мы». Ее проводник, видимо, твердо решил поговорить с женщиной, проклявшей его. Но Энтана пришла спасать Шинама. Еще дома она понимала, что идет, возможно, на гибель. Неужели глупый страх остановит ее теперь?
- Идем, - ответила она, и голос ее дрогнул.
«Она намного, намного сильнее тебя, Энка, - прозвучал в голове голос отца.» Совсем непрошенное воспоминание. Девушка упрямо шла вперед, хотя идти становилось все труднее.
Вот и дом Колдуньи. Энка неосознанно ожидала мрачного, темного здания. А дом оказался до неприличия обычным, светло-серым, двухэтажным. Массивня, украшенная резьбой дверь была закрыта, возле входа висел колокольчик. Девушка ни за что не решилась бы позвонить, но Орой не был так сильно подвержен чарам. Он дернул за шнурок, и весь дом наполился сильным, торжественным гулом. Дверь открылась, на пороге стояла высокая женщина.

Много раз за время пути Энка пыталась представить себе Колдунью. Но женщина, открывшая им дверь, не походила на образ, нарисованный Энтаной. Это была темноволосая, статная женщина, лет тридцати пяти на вид. Черты ее лица были крупными, правильными и надменными. Тяжелый взгляд темных глаз не давал покоя: от него хотелось отмахнуться, как от назойливой мухи. Вместе с тем Колдунья могла бы считаться красивой женщиной, да такой она и была несколько лет назад. Теперь на ее лице были слишком резко обозначены годы и мысли. Губы сложились в неприятную усмешку:
- Ну здравствуйте, колдунья-инвалид и уродец. Прелестная парочка, как вы считаете?
Энка дернулась, как от удара. Мало ей превратить Ороя в карлика, так ее еще и унизить надо! Гнев помог девушке преодолеть страх.
- Я пришла за Шинамом, - твердо сказала она.
Колдунья расхохоталась.
- Ты думаешь, это так просто?
- Я готова на любые испытания, - так же твердо сказала Энка.
Колдунья проигнорировала ее ответ. Повернувшись к Орою, она спросила:
- А ты чего желаешь, добрый молодец? Или ты просто сопровождаешь это прелестное дитя?
- Я хочу стать таким, как прежде, - с вызовом ответил Орой. – Или ты считаешь, что я недостаточно наказан за отсутствие вины?
Женщина покачала головой.
- С тобой у меня разговор особый, ответа пока не дам. Через две недели приходи, поговорим. А твоей даме задание: найти три старинных источника с живой водой. Из каждого принести по кувшину до конца недели.
Энка побледнела. Колдунья не сказала, что будет, если она не найдет живую воду, но это было понятно без слов. Шинаму не жить.
- А откуда я знаю, что с ним все в порядке? – вдруг спросила девушка. Колдунья взмахнула рукой, и из потайной двери выскоцил маленький слуга.
- Приведи мальчика, - приказала она. Слуга испарился, и через минуту ввел изможденного юношу. Несколько мнгновений пленник Колдуньи и ее незванная гостья смотрели друг другу в глаза. И вдруг как один вздох прозвучало:
- Шинам!
- Энтана!

Отец замолчал, но в ушах Энки все еще звучал его голос. Она попыталась собрать крупицы полезных сведений из этого рассказа, но была слишком ошеломлена услышанным. Миар, опустошенный, не решался взглянуть дочери в глаза. Не слишком чистой была его молодость.А главное – у нее было полное право обвинить его в том, что случилось с Шинамом. Но Энтана молчала. В свете камина она напомнила ему покойную жену... Энка с усилием подняла взгляд на отца и попросила:
- Папа, я хочу немного подумать об этом.
- Солнышко, - необычно ласково прозвучал его голос, - пойми только одно: Колдунья моя старая соперница и недруг. И поверь, она намного, намного сильнее тебя!
Энка промолчала, за нее ответил Орой:
- Иногда верность важнее, чем сила.
Миар покачал головой:
- Верность – не то, на что я советовал бы тебе сейчас надеятся.
С этими словами он исчез.
И тут Энка расплакалась. Это были ни разу не пролитые слезы по матери, брату и своей странной жизни. Орой нерешительно подошел к ней, слегка приобнял за плечи. И так они долго сидели, не произнося ни слова.
Энка медленно заговорила:
- Как ты связан с этой историей, Орой? Или мне называть тебя Сонтрой?
Проводник заглянул ей в глаза:
- Поверь мне, что я не могу этого сказать.
Энтана промолчала. Только к утру она попыталась привести в порядок спутанные мысли.
- Папа и Колдунья знакомы лет этак тридцать. Папа жертвы не убивал, значит, многие колдуны могли делать то же самое. Колдунья нарушила порядок, потому что использовала жертву в своих целях.
- Это значит, что ей нужен именно Шинам, - подытожил Орой.
- Это значит, что ей нужен кто-то, связанный с моим отцом, - поправила Энка. И тише добавила, - я считаюсь магом. Меня нельзя потребовать в жертву.
- Не вини себя, - Орой словно читал ее мысли, - если бы не ты...
- То Шинам не попал бы к ней никогда! – закричала Энтана. Только тут Орой понял, что она на грани истерики. И тогда юноша обнял Энку, прижал к себе и, гладя спутанные волосы, шептал ей на ухо ласковые бессмысленные слова. Она не отсранилась, лишь плакала, впитывая в себя его силу, надежность, ощущение тепла. И Энтана поняла, почему отец говорил о предательстве. Она раньше лишь смутно ощущуала привкус измены, но лишь теперь поняла ясно и четко – Шинам не был для нее так важен, как раньше. Энка не раздумывая отдала бы за него жизнь – но разве этого достаточно?
Огонь в очаге медленно догорал, а за окном вставало Солнце. Ставшее старше на долгих двадцать четыре часа.

Энка удивленно осматриваалсь.
- Что это? – спросила она у своего спутника. Впрочем, девушка не рассчитывала на ответ – последние три дня Орой ушел в свои мысли, и по нескольку часов не произносил ни слова.
- Это столица, Энка. Мы приехали, - равнодушно ответил юноша.
Энтана резко осадила лошадь.
- Ты хочешь сказать, что все? – немного нескаладно спросила она. Орой ответил тем же равнодушным взглядом.
- Ты ж не думала, что мы будем ехать две недели, - пожал плечами он. – мы договаривались добраться до столицы, и я тебя привел. Жду свою плату.
Энка вздрогнула, как от ушата холодной воды. Она забыла про деньги. К тому же ей казалось, что они много месяцев едут по дорогам, и что их связала дружба. Она встряхнула головой, отгоняя печальные мысли. Они добрались, и это важно. Спокойно достав кошелек, девушка заплатила проводнику, отметив краем сознания, что рука Ороя была холодна как лед.
- Мы простимся здесь? – поинтересовалась она. Орой удивленно посмотрел на нее:
- Я собираюсь говорить с Колдуньей. Разве мы это не обсуждали?
Энка залилась краской. Все ее попытки предугадать реакцию Ороя в последние дни проваливались с завидным постоянством. Она чувствовала, что после разговора с ее отцом Орой отдалился от нее, выстроил стену, за которую ей не дано проникнуть.
- Тогда вперед! – сказала она лошадям. И те помчались, направляемые Ороем.