Это – не музыковедческий анализ нейгаузовской шопенианы. Точно зафиксированные мною указания относительно его интерпретации были бы слишком скучны для нашей просвещенной интеллигенции.

Просто – воспоминания, после чтения которых любителям классической музыки, может быть, захочется глубже вникнуть в отцовское исполнение его любимого автора. Которое, на мой нескромный взгляд, является совершенным.

Если, конечно, совершенства в нашем ремесле можно достигнуть. В чем автор этих строк сильно сомневается.

Фредерик Шопен… Имя великого польского композитора – первое, что приходит в голову, когда речь идет об исполнительском искусстве Станислава Нейгауза. Игорь Никонович рассказывал, как на заданный Владимиру Софроницкому вопрос, отчего он не играет “Полонез-фантазию” Шопена, великий Музыкант будто бы ответил:

“Ну, нет, это – нейгаузовское владение. И Гарри, и Стасика. Лучше них все равно не сыграешь!”

Даже если это и легенда, то очень красивая…

В самом деле, существуют авторы, для исполнения которых данный конкретный исполнитель предназначен, кажется, самим Провидением. Подобные ощущения испытываешь, слушая, например, Баха в интерпретации Гленна Гульда, Скрябина в исполнении Владимира Софроницкого, или прелюдии Дебюсси в записях Вальтера Гизекинга. 

Таков и Шопен Станислава Нейгауза. Трудно представить себе более гармоничное сочетание хрупкости и мужества, выразительности и сдержанности, красоты, безупречного вкуса, подлинного аристократизма, скромности, тончайшей педализации, покоряющего звука, почти неуловимого rubato – с высочайшим чувством формы и абсолютной преданностью авторскому тексту, которые так редки даже среди признанных шопенистов.