Говорят, что в жизни всякое может случиться. И все же трудно представить себе случай, когда не только из истории, но даже из памяти с корнем — безапелляционно и бессердечно — вырывается все то, что связано с именем человека, который все-таки жил, действовал и оставил после себя недюжинные результатытруда и таланта, признанные обществом материальные и духовные ценности

  Владимир Николаевич Ипатьев - замечательный русский человек, всемирно известный учёный-химик, родился  9 ноября 1867 года в Москве. У него была счастливая судьба ученого, но нелегкая доля человека. Истинный патриот России, он последние десятилетия прожил в далекой заокеанской стране.
  Фундаментальный вклад Ипатьева в химическую науку можно охарактеризовать короткой фразой — каталитические реакции при высоких температурах и давлениях. Так формулировалась тема докторской диссертации ученого. Так называлась его классическая монография, написанная на склоне лет.
 «Ипатьев был одним из тех немногих естествоиспытателей, которые соединяли в себе уникальные способности прокладывать новые пути в фундаментальных исследованиях, с одной стороны, и создавать новые виды материального производства на этой основе, с другой», - писали его биограф Кузнецов.
   Один из удивительных парадоксов состоит в том, что Ипатьев не получил высшего химического образования. В 1945 он издал в США двухтомник воспоминаний «Жизнь одного химика». Откровенно и беспристрастно Ипатьев рассказывает о перепетиях жизненного пути. И, в частности, о том, как химия постепенно завладевала его интересами. В шестом классе гимназии, весной 1882, он прочитал небольшую главу, посвященную химическим явлениям, в учебнике физики. Неожиданно сведения, извлеченные из нее, прямо-таки потрясли его: «Мне казалось, что я впервые посмотрел на мир открытыми глазами, и мне захотелось учиться, чтобы полнее и лучше его понять». 
  Но житейские обстоятельства переплелись так, что, получив гимназический аттестат, Владимир не поступил в высшее учебное заведение, где он мог бы всерьёз заниматься химией. Юнкер Ипатьев осваивал программу Александровского военного училища в Москве. Преподавания «невоенного» предмета — химии, там по существу и не велось. Ипатьев самостоятельно учился по «Курсу неорганической химии» Кольбе, переведенному с немецкого. В то время он служил основным учебником для осваивающих основы химии. 
  Затем последовало Михайловское артиллерийское училище в Петербурге; здесь он продолжал увлеченно заниматься химией, а его «путеводителями» стали «Основы химии» Д.И. Менделеева и «Аналитическая химия» Н.А. Меншуткина. Шествие «по военной дороге» продолжалось, и в 1889. двадцати двухлетний Ипатьев выдерживает сложные конкурсные экзамены в Михайловскую артиллерийскую академию. Рассказывали, что он привел экзаменаторов в изумление уровнем своих химических знаний. Вскоре Владимира Ипатьева пригласили участвовать в анализах сталей и чугунов на Колпинском и Обуховском заводах, где слушатели академии проходили практику. Эти исследования стали одним из оснований для приема Ипатьева в 1890 в Русское физико-химическое общество, в котором н оказался самым молодым. 

  На одном из заседаний общества Ипатьев встретился с выдающимся металлургом Черновым и под его руководством занялся химическими исследованиями структуры стали. В этом же году он познакомился с Менделеевым и .Коноваловым. Дмитрий Иванович Менделеев весьма лестно отозвался о сделаланном в феврале 1892 докладе Ипатьева. Его маленькую домашнюю лабораторию посетил Курнаков. В мае Ипатьев с блеском окончил академию. Возможно, благожелательное внимание «светил» русской химии способствовало тому, что его оставили в академии для подготовки к преподавательской деятельности.

  В 1891 приват-доцент Петербургского университета Фаворский, ученик Бутлерова начал читать курс органической химии. В одной из бесед он сказал Ипатьеву: «Нигде вы не научитесь так точно мыслить и рационально ставить опыты, как при изучении органической химии». Эта фраза запала Ипатьеву в душу, пробудила интерес к новой области знаний. Фаворский подсказал и тему диссертации: «Действие брома на третичные спирты и присоединение бромистого водорода к алленам и двузамещенным ацетиленам». В мае 1895 первая в истории академии диссертация по химии была блестяще защищена. Русское физико-химическое общество присудит Ипатьеву за эту работу малую премию имени Бутлерова. 
  Только весьма незаурядный человек буквально за считанные годы смог открыть и разработать очень важную реакцию. Ученая степень позволила Владимру Ипатьеву стать штатным преподавателем академии. В лаборатории он начал цикл работ по изучению структуры изопрена и разработал ставшую впоследствии общепринятой методику гидрогалогенирования изопрена. Достижения Ипатьева послужили основой для решения Петербургской Академии наук об отправке его в заграничную командировку. По совету Фаворского в мае 1896 Ипатьев переступил порог знаменитой либиховской лаборатории в Мюнхене, в те годы ею руководил крупнейший немецкий химик-органик Адольф Байер. Пробыв там всего 10 месяце, Ипатьевпо поручению Байера синтезировал карон (представитель класса терпенов) и изучил продукты его окисления, а затем самостоятельно осуществил классическое исследование по синтезу и установлению строения изопрена, принесшее ему мировую известность. 

  После Мюнхена Ипатьев побывал во Франции, где познакомился с Марселеном Бертло и Шарлем Фриделем. В Париже он занимался проблемами изготовления бездымных порохов. Пожалуй, ещё важнее для Ипатьева было получение представлений о работах Поля Сабатье в области гетерогенного катализа. 
  В феврале 1899 в стенах Михайловской артиллерийской академии Ипатьев защищал диссертацию, посвященную синтезу изопрена. Она приносла ему звание профессора.
  Предмет дальнейших исследований составили гомогенные органические реакции в растворах. Конечно, их интенсивно изучали на протяжении без малого ста лет и до Ипатьева. Но стремительно развивавшийся органический синтез уделял мало внимания применению специальных катализаторов; каталитическое действие связывали обычно с ролью промежуточных соединений в процессе реакций. Хотя именно синтез вывел органическую химию на ведущее место и привел к получению множества важных продуктов. Для синтеза соединения порой требовалось провести добрый десяток последовательных операций. Во многих случаях использовались дефицитные исходные продукты (различные спирты, альдегиды, кетоны, кислоты, непредельные углеводороды; которые часто приходилось предварительно получать). Удручающе низкими были конечные выходы нужных веществ, немалая доля реагентов превращалась в побочные продукты. 
  Подлинным бичом при синтезе был процесс осмоления - образование смол в результате «параллельно возникающих» реакций крекинга, полимеризации и конденсации. И поэтому в синтетической органической химии многие исследователи стали исповедовать «принцип мягких условий», стараясь проводить синтезы, которые, по словам Бутлерова, «совершаются при температуре мало повышенной и вообще при условиях, где можно следить за ходом постепенного усложнения химической частицы». Понятно, что в подобной ситуации гомогенные каталитические процессы в органической химии вызывали второстепенный интерес. 
  Разумеется, ученые имели представление о том, что может существовать и гетерогенный органический катализ. Он напрочь отвергал «тепличные», «мягкие» условия и требовал применения как высоких температур, так и высоких давлений, измеряемых сотнями атмосфер. 
  На стыке столетий оказалось, что гетерогенный катализ внес в органическую химию могучий дух созидания. Выяснилось: многостадийные процессы уступают место прямым одноступенчатым, существенно повышаются выходы конечных продуктов, а в качестве начальных реагентов вполне пригодны предельные углеводороды, уже давно окрещенные «химическими мертвецами» за свою химическую «неподатливость». 
  Энтузиасты: Владимир Ипатьев в России и Поль Сабатье во Франции, положили в органической химии начало эпохе проводившегося в экстремальных условиях гетерогенного катализа. Работы развивались параллельно. Сабатье большее внимание уделял подбору и приготовлению катализаторов, изучал влияние примесей, а исследование влияния температуры играло второстепенную роль. Объектом Ипатьева были пирогенетические реакции, а катализатор служил своеобразным «ограничителем» разрушающего эффекта тепла. Владимир Николаевич первым ввел в органический катализ высокие давления. 
  В январе 1901 в Химическом обществе Ипатьев сделал доклад «О двойном каталитическом разложений алкоголей». За год он опубликовал почти столько же статей, сколько за все предыдущее время. За короткий срок ученый разработал новые «высокотемпературные» методы получения олефинов из спиртов и, в частности, этилена из винного спирта, применив в качестве катализатора глинозем А12О3. Впоследствии оксид алюминия стал не только самым распространенным катализатором, но и одним из лучших носителей. 

   Важным достижением Владимира Ипатьева явилась осуществленная в 1913 полимеризация этилена. 
  Введение в каталитическую практику высоких давлений требовало революционной перестройки лабораторного оборудования. Ипатьев сконструировал аппарат — «бомбу», с приборами для измерения давления и температуры, - прототип современных автоклавов. 
  Петербургская Академия наук избрала Владимира Николаевича Ипатьева в 1914 членом-корреспондентом, а спустя два года — академиком. В действительные члены его рекомендовали Вальден, Голицын и Курнаков, подчёркивая, что «работы Ипатьева отличаются бОльшим разнообразием, нежели работы Сабатье, получившего в 1912 Нобелевскую премию... Россия заняла в области изучения контактного катализа новую, более твердую, бесспорно совершенно самостоятельную позицию». 
  Поскольку Ипатьев окончил военное учебное заведение, он был военнослужащим и «повышался в чинах»: в 1904 его произвели в полковники, в 1910 он стал генерал-майором. Это был первый русский генерал, имеющий степень доктора наук по химии. В годы первой мировой войны он проявил свои исключительные организаторские способности в должностях председателя Комиссии по заготовке взрывчатых веществ и руководителя Химического комитета Главного артиллерийского управления (к 1916 он уже имел чин генерал-лейтенанта). Комитет, в который входили многие крупнейшие русские химики, держал в руках организацию производства порохов, взрывчатых веществ и лекарств, руководил поисками новых источников сырья. Ипатьеву приходилось встречаться с высшими военными чинами и с императором Николаем II.
  Октябрь 1917 поставил Ипатьева и многих его соотечественников перед выбором. Не приняв социалистическую революцию и оставаясь приверженцем конституционной монархии, Ипатьев тем не менее искренне и твердо встал на путь сотрудничества с большевиками, решив отдать свои силы и талант Советской Республике. На все предложения, исходящие после 1917 от его прежних коллег-генералов и посланцев с Запада (а их было немало), о сотрудничестве с контрреволюцией, о вступлении в белую гвардию или выезде из России он отвечал категорическим отказом. Ипатьев не предлагал свои услуги, советское правительство само вскоре проявило к нему интерес.

  В 1919 Ипатьева назначили председателем Технического совета химической промышленности при ВСНХ. В его руках находилась организация научных работ в области химии, фактическое управление химической промышленностью, проектирование новых химических институтов и предприятий. По его инициативе создается Добровольное общество помощи развитию химии и химической промышленности в СССР. В. И. Ленин назвал Владимира Ипатьева «главой нашей химической промышленности». 
  Как всенародное событие отмечался в 1927 60-летний юбилей Ипатьева. Газеты помещали его портреты на первых полосах. А с трибуны торжественного заседания неслись слова: «Начиная с первых послеоктябрьских дней, Ипатьев - первый начальник химической промышленности. 
  Все, что было сделано потом, было сделано им... Если мы когда-нибудь поставим химическую промышленность на уровень с западноевропейской, то мы можем тогда смело сказать: это было сделано благодаря трудам Владимира Николаевича».
  Несмотря на огромную занятость, ученый находил время для собственных исследований: в 1920-х напечатал около ста работ. В это десятилетие он поддерживал тесные научные и деловые контакты с зарубежными учеными и промышленниками. 
  На первых порах Ипатьев видимо не замечал сгущавшихся над ним туч. В середине 1920-х в верхушке руководства государством произошли перемены. После того как Троцкий лишился властных полномочий Ипатьев, связанный с ним тесными деловыми отношениями, ощутил последствия: его вывели из Президиума ВСНХ, перепоручив руководство Техническим советом. Празднование юбилея фактически оказалось последним «светлым пятном» жизни ученого на родине. Контакты с Троцким приобретали все более зловещую окраску, на Лубянке начали накапливаться доносы с клеветническими измышлениями по поводу частых поездок Ипатьева за границу. Его тревожали аресты коллег и знакомых. Ипатьеву напомнили про отказ вступить в партию. Он понял, что былые заслуги не смогут предотвратить ареста и принял решил уехать за границу и быть там до тех пор, пока не переменятся обстоятельства. В июне 1930 в Берлине состоялся Международный энергетический конгресс, в котором приняла участие советская делегация. Ипатьев получил разрешение на выезд жены, нуждавшейся в лечении. Ипатьеву требовалась операция за границей и он попросил правительство и Президиум Академии наук предоставить годичный отпуск. Потом отпуск был продлен на год. Между тем известия с Родины становились тревожнее... 
  Сначала Владимир Николаевич Ипатьев искал пристанища во Франции, но русская эмиграция встретила его недоброжелательно. Ему не могли простить «трансформацию» из генерала императорской армии в деятеля большевистского государства, он вызывал неприязнь еще и потому, что в доме его брата Николая Ипатьева в Екатеринбурге была в 1918 расстреляна царская семья.

  В сентябре 1930 Ипатьевы уехали в Соединенные Штаты. Академик Ипатьев много лет преподавал в университетах США, работал в ряде ведущих фирм. Его вклад в органическую химию и нефтяную промышленность уникален. Американские коллеги ставили его в один ряд с Ломоносовым и Менделеевым.

  В воспоминаниях Владимир Ипатев напишет с горечью: «...У меня самого в душе до конца жизни останется горькое чувство: почему сложились так обстоятельства, что я принужден был остаться в чужой для меня стране, сделаться ее гражданином и работать на ее пользу в течение последних лет моей жизни». 

   Первое время он не терял надежды вернуться в СССР. Посылал результаты своих исследований в советские журналы; отправлял в химические институты дефицитное лабораторное оборудование и реагенты; беседовал с приезжавшими в командировку коллегами-земляками. Его переписка с родственниками свидетельствует о нарастающей ностальгии. Казалось бы, что мешает вернуться? Одно за другим получает он послания из Президиума Академии наук СССР; они все требовательнее зовут Ипатьева возвратиться. Но в стране начинался «большой террор», и ученый не мог не понимать, что его ждет. Он отвечает лишь одним письмом от 1 декабря 1936. Письмом предельно корректным, весьма логичным и убедительным, содержащим в подтексте вежливый отказ. 

  23 декабря 1936 собирается Общее собрание академии, посвященное развитию химии в СССР. На его последнем заседании Ипатьева лишают звания действительного члена. Там же его младший сын Владимир, как следует из протокола заседания, отрекается от отца. Только спустя много лет выяснится, что слова сына в протоколе были фальсифицированы. Но «что написано пером»... У Ипатьева было три сына и дочь. Старший сын, Дмитрий, погиб в 1916 на фронте в боях под Вильно. Средний сын, Николай, пошел в белую гвардию, вместе с белогвардейцами покинул Россию и при первой встрече с отцом за границей не подал ему руки как «продавшемуся Советам». Вскоре ученого ставят в известность о лишении советского гражданства. Изымаются все его печатные издания, запрещаются ссылки на опубликованные работы. Словно не было Владимира Ипатьева в истории России и мировой науке.

www.inventor.perm.ru/persons/inventor_ipatyev.htm

  Двадцать с лишним лет пребывал Владимир Николаевич в должности профессора и директора лаборатории катализа и высоких давлений Нортуэстернского университета близ Чикаго, которая была создана благодаря его сбережениям. В ней Ипатьев с успехом продолжал свои фундаментальные исследования, в частности, исследовал важные для практики процессы циклизации олефинов. Его открытия оказались весьма ценными для производства высокооктановых бензинов и авиационного топлива. В день 70-летия Ипатьев на заседании Американского химического общества сделал доклад «Катализ - химия будущего». Юбиляра поздравляли коллеги из 30 стран. Из отечественных химиков только такой же, как и он, «невозвращенец» академик Чичибабин горячо приветствовал его из Франции. Еще более торжественно отмечалось 75-летие Ипатьева в 1942. 
  В разгар второй мировой войны Владимир Николаевич острее стал чувствовать тоску по Родине его угнетала невозможность оказать посильную помощь. В 1944 он попытался хлопотать о возвращении: через посла Громыко передал соответствующую просьбу советскому правительству. Ответ был отрицательным. Так же равнодушно прореагировали власти на повторную попытку в 1951.. А жизнь его была уже на излете... Но до последних дней Ипатьев работал в лаборатории. «...Я как военный старый конь, который как услышит военную музыку, тотчас начинает проявлять особую живость, вспоминая прежнюю службу, так и я, пришедши в лабораторию, не могу удержаться от того, чтобы не взять пробирку в руки и не начать проверку новых опытных результатов», - говорил он.

  Ипатьевы снимали скромный номер в гостинице, жили замкнуто. Его письма родным в Ленинград проникнуты тоской по родным местам. Находясь далеко от Родины, Ипатьев не переставал интересоваться жизнью советских людей, достижениями науки. До глубины души его трогали поражения и победы Красной Армии в годы войны. Чтобы скрасить одиночество, Ипатьевы удочерили и воспитали двух русских девочек-сирот.
  Наш выдающийся соотечественник Владимир Николаевич Ипатьев скончался в США 2 декабря 1952 года и похоронен на чикагском кладбище; через несколько дней после него скончалась и его жена Варвара Дмитриевна Ипатьева, с которой они прожили вместе 60 лет.
  Кончил земную жизнь яркий созидатель нового химического знания.Его творческое наследие составили около 400 научных статей, несколько десятков книг, более 200 изобретений. После смерти Владимира Ипатьева Американский союз химиков учредил ежегодный приз имени Ипатьева. На родную землю его имя вернулось спустя 38 лет после кончины: в 1990 Академия наук восстановила его «в правах»
  Один из учеников Ипатьева, американский профессор Сайнс, сказал: "Вы, русские, не представляете, кого вы потеряли в лице Ипатьева, не понимаете даже, кем был этот человек. Каждый час своей жизни здесь, в США, всю свою научную деятельность он отдал России. Беспредельная любовь к родине, какой я никогда и ни у кого из эмигрантов не видел, была той почвой, на которой произрастали все выдающиеся результаты исследований Ипатьева".

  Химия высоких давлений и температур обещает нам дать конструкционную металлокерамику, более прочную, жаростойкую, легкую и во много раз более дешевую, чем металл. Она уже дала нам искусственные алмазы и сверхтвердый материал — боразол. Ее возможности простираются в технологию нанесения покрытий, модификацию всевозможных полимеров, в производство связанного азота. Конечно, все это — результаты трудов уже не самого Ипатьева и его учеников, а новых поколений химиков, одни из которых некогда встретили химию высоких энергий в штыки, а другие пошли по линии ее развития — по пути, намеченному Ипатьевым еще в самом начале XX века.

Ипатьев не может быть забыт. Мы идем от заложенного им фундамента химии высоких энергий к его мечте — широчайшим горизонтам этой науки.                                                                     В. И. Козлов

www.rusnetusa.com/article/-art-511.php

Памятный обелиск на могиле Ипатьева. Свято-Владимирское кладбище, Нью-Джерси, США