Луна плывёт, как круглый щит
Давно убитого героя.
Николай ГУМИЛЁВ, «Жемчуга»
Безоблачной лунной ночью выходил отряд на последнюю базу. Непростая предстояла нам задача, а полная луна её усугубляла. На этой базе, половину состава представляли инструкторы. По фехтованию на мечах и всякой экзотике из китайско-японских единоборств, рукопашному бою, стрельбе из арбалета, метанию ножей, арканов и даже бумерангов, не считая опять же всяких сякенов, сюрикенов и иной дряни вроде отравленных игл и шаров с отравленными же шипами. Восток дело тонкое. Что до верховой езды, то у подавляющего числа «курсантов» её навыки были в крови. Магии тоже учили: в пределах паронормальных возможностей воина и компетенции инструктора.
Раз в месяц именно с этой базы отправлялись инструкторы на подмену персонала окрестных баз. А воины, подготовка которых здесь, на этой базе, была существенно лучше, использовались в разных спецоперациях, наподобие моего захвата в пещерах или уничтожения у Зелёного острова на Пасху. К этой публике был особый счёт. Не вои, но профессиональные убийцы, они заслужили и особого отношения к себе. Так, я и не собирался здесь практиковаться в гуманности в ущерб безопасности дорогих мне членов рода. Да, я грешил порой неоправданной с точки зрения того же полковника гуманностью к тем, кто явно хотел меня убить. Но только когда был совершенно один. Тут иное,…и я показал это, всадив стрелу в бугорок на дальнем от базы бархане, бывший на самом деле закопавшимся дозорным, уже готовым поднять тревогу. Стрела пробила воину грудь, а две другие, пущенные Маражаком и Графом, обнулили остатки дозора. Обнулили – это был гуманный по смыслу термин для тех, кто лишать жизни никого не хотел. Впрочем, всю гуманность этого моего выстрела они сумели оценить только когда выползли на край бархана. Я вынул стрелу из пробитого сердца дозорного и пару раз погрузил её в песок. Все увидели – наконечник был из серебра!
– Это был чёрный маг и скоро он встретится со своим Чёрным богом в иных планах бытия. Сути, тем не менее, это не меняет и определяет только смысл свершённого нами действа: нас вынудили.
– Вряд ли это как-то оправдывает это наше действо.
Сеня зол на себя: мог ведь и он наконечников из серебра выковать. Видел же, как Олень сие делает, да ещё посмеивался – что за охота такая, на какую это нечисть готовим поход. А вышло – на магов, повторивших ошибку Чернобога и Ваала в незапамятные времена: сбежавших из остатков чёрного воинства Ваала в Кагал. Или к его слугам.
– Но как ты, Олень?..
Я не дал ему закончить.
– Очень
просто.
Граф при этих словах вздрогнул и покосился на Бонда, что не укрылось от меня.
– Не вибрируй, твоё сиятельство, всё действительно просто. Ещё при набеге на первый лагерь "чёрный" угостил меня весьма специфическим блюдом – гранатой заклинаний. Я тогда отбился, но на ус сие намотал. И пару наконечников заменил на серебряные. Как поступил некогда Гвидон. И так же, как он, послал одного из учеников самого Чернобога, пакостившего нам особо, к хозяину. Ведь именно сей пёс удумал нас на Пасху сгубить, а его теперешний хозяин из Кагала, Хан, до сих пор то себе приписывает. Они всегда так, "чёрные", всё из тени норовят. И здесь развёли магию, Кагал кормит ею своих холуёв без разбора. Не поставь вы по моей просьбе «зонт», как махатмы учили, сейчас половина валялась бы без памяти. В прямом смысле. Так как, вынудили они нас?!
– Махатмы…чёрный маг, – Мороз недоволен, – опять узнаём всё последними.
– А тебе что, легче бы стало?!
– Нет, но…А эти, – Сеня ткнул пальцем в дозорных, снятых им и Графом, – тоже маги?
– Почти. Но под прикрытием чёрного они бы вас не пощадили. Защитили вы себя от беды, так-то…
<¢er>
За барханом было тихо, не успел чёрный тревогу поднять: в песках и в астрале шевеления не случилось. Самоуверенность, гордыня, как наследие всего чёрного и тёмного? Высунулся там, правда, некий шалопут из новичков: чевой-то там песок шуршит? Я накоротке отвесил ему ментальную оплеуху, ну а Граф – как же без него! – исполнил «щелчок по кокону», обездвижив любопытного неуча, аки соляной столб. Вышло, однако, весьма серьёзно и никакой гордыни: прочухались чёрные адепты, поняли, наконец, что шутки кончились. Да и не шутил с ними никто и никогда особо: снисходили. 
