– Припомните, что-нибудь путное рождалось в действующих столицах? Интриги, перевороты. Даже наука здесь какая-то однобокая, конъюнктурная что ли. Альтернатива здесь провинция или вовсе деревня. Сколько прекрасного вышло оттуда, сколько величественного и Великого. Великие космисты Циолковский и Фёдоров тому яркие примеры. Последний и натолкнул меня год назад на мысль, где должна быть истинная столица Руси. Её я видел на Кольском, да не узнал. Под носом у погранцов позже облазили мы, сопливые лицеисты, пещеры полуострова Рыбачий. Там потом читала Старейшинам лекцию о золотом кубе Натка: зря ли заслали нас туда под ментальным прикрытием сильнейших на Севере волхвов?! На Рыбачий Фёдоров указал, как на Четвёртый Рим.а подтверждение нашёл здесь, в Пороховой балке. Окна Лизы на неё смотрят. После взятия Трои Одиссей попал на Север и Троя…вдруг раздвоилась. Та, которую расковырял Шлиман, мало кому интересна. Меж Ростовом и Аксаем знающие спокон веку ищут эту Трою, в этой балке. Что делал тут Гесс? Почему Барченко по дороге в пещеры Крыма месяц сидел в местном музее и увёз таки два экспоната, один из которых – «стрела Пифагора»!? Математик, философ и поэт Пифагор имел прозвище Гипербореец и жил в пятом столетии до новой эры. Создал лодку Аполлона, на коей тот летал на Балканы. А «стрела» была компасом. Ранее тут был стан Траяна (Троя?!). Кто был тут, в «стане героев», как звучит Аксай? Аполлон Гиперборейский или Пифагор Гипербореец?! И не эту ли «стрелу» искал Гесс?! На ней вырезано идеографическим письмом описание маршрута, по которому можно найти начало. Кстати, та стрела ещё и руна тиу, иначе – просветление. А началом было таинственное Беловодье или страна счастья. Её-то и искали Барченко и Гесс, любимчик Ади и ученик Гурджиева, идущий пока чуть впереди нас. Вот оно, это описание!
Все разом вскочили, профессор, путаясь в полах халата, полез прямо через кресло и только вредная Ната влюблено проворковала под нос, но так, чтобы слышала Лада: «Не может без эффектов, мучитель!"
– Минуту, – я поднял руку, – здесь сплошной тибетский и докириллица, но не это тут главное. Второй экспонат был чем-то вроде дневника и из него выходило, что цель посещения Аксая не более и не менее, как возведение столицы и на Юге, вот откуда «стан героев». Основная столица в Гиперборее, резиденция или «небесная канцелярия» на Олимпе и летняя, культурная столица – Аксай. Рядом священный храм Азова (Ас-Хова), сакральный Буян, где учат и посвящают наследников знания Рода. Но стан – Аксай.
– А начало, пресловутое начало, – профессор волновался как юноша, – о нём есть что-нибудь?!
– Полуостров Рыбачий, – просто ответил я. – Самый далёкий Туле.
Все ошарашено замолчали, даже дышать перестали.
– Но там же ничего нет, одни скалы. Полная зависимость от ресурсов и энергии.
– Начинать и надо на бедной ресурсами окраине. Тогда и проявятся технологии древних знаний, а соборный интеллект создаст культуру знания-веры с Символом новой веры и местом подготовки её служителей. Это пройдёт незаметно. Те же, кто выиграет в этом загаженном отходами магической деятельности мире свару за светскую власть, получат оппозицию духовной власти как культ нового знания и его обрядов. Служители культа принесут знание-веру отсталым регионам и с ними придётся считаться. Установится баланс сил, где будет доминировать дух.
Я помолчал, дал осмыслить на паузе сказанное и продолжил:
– Но дух модален. Против него бессильна грубая сила, но и он не признаёт натиск. А «элита» будет биться за власть. Придётся пойти на то, против чего пока говорят Старейшины – на ментальную коррекцию. Это проблема, но есть и другие. Знание-вера породит олигархов духа, некую касту Посвящённых, жаждущих абсолютной власти, в том числе и над процессом коррекции. Так уже было некогда с атлантами, это опасно: выпустив джина из бутылки, трудно будет загнать его назад. Не допустив к тайнам ментальной науки и психотронным табу. Из-за этого случилась война атлантов с их учителями – гипербореями. Проблема ждёт своего решения, нашего с вами решения. Но вернёмся к Рыбачьему.
Там и Гольфстрим кончается, и прямые выходы в Мировой Океан. Не то, что кривые через Балтийскую лужу. Фёдоров говорил всегда, что Питер зря на костях строили, на 10° выше, у Варангер-фиорда, естественное место русской столицы. Там немцы в войну две дивизии горных егерей держали: арийский Север забрать по "знанию" Гесса, полученному от Гурджиева. Отто Ранке из жутковатой
"Аненербе" Грааль там искал по личному приказу Гитлера. Я знаю, что они там искали – то же, что и Рерих, Барченко, Бокий, Бехтерев с доченькой...
Там, среди дюн поморских особо ощущаешь трагическую миссию Руси: мир хранить, но знание и веру, что для ария суть едино, хранить пуще. И пишется там на выдохе: горьком, но с любовью...
Я внезапно улыбнулся и увидел, как успокаивается, светлеет взглядами собор.
– Вот таким четвёртый Рим предстал мне перед Престолом…и в расчётах, о коих – завтра. Сегодня мне ещё предстоит защищать то, что ведал сейчас вам, на Соборе.
Я снова помолчал раздумчиво.
– Холод, камни...
Улыбнулся, широко и счастливо:
– Зато какой там, на Русском Севере, будет климат через срок – рай!
На дюнах поморья унылых
Грустит непогода.
Меж сосен, от холода стылых,
Колдует природа.
Здесь выси совсем не высоки
При всякой погоде.
Борей, заплутавший в осоке,
Колдует природе.
Полоска седого прибоя
У древнего кряжа,
С багряной закатной каймою
По краешку пляжа.
А в небе косяк, пролетая,
Кричит запоздало,
То Русь моя, матерь святая.
Устала, устала...
<¢er>
Государственная Дума ратифицировала договор с Норвегией
Когда человек был ещё ребёнком, бабушка всегда говорила ему: «Внучек, вот вырастешь ты большой, станет тебе на душе плохо — ты иди в храм, тебе всегда там легче будет».
На дюнах поморья унылых
