На днях вот тут предложил я архаическую версию создания женщины и мужчины. И тут у мужчин появились вопросы. Разбирайтесь сами - вот вам ещё поэтическая версия!




Однажды Бога попросил мужчина
Создать ему объект его любви
Бог отозвался, выяснив причины
И создал женщину из плоти и крови
Немного света лунного прибавил
И солнечным сияньем осветил
Во нрав он кротость голубя добавил
А стройность серны в стане воплотил
Создатель так увлекся над твореньем
Что наделил ту женщину слезой
Вселил в нее он молнии мгновенье
И легкость пуха он смешал с грозой
Наполнил голос соловьиным пеньем
Болтливостью сороки наделил
А в результате страстное творенье
Всевышний для мужчины сотворил
Бог жизнь вдохнул в прекрасное созданье
Просящему отдал его заказ
"Бери и мучайся", - сказал он на прощанье
"Люби и береги как божий глас"
С тех пор мужчина - пленник и хранитель
Прекрасной смеси, отданной ему
Он муж, любовник, критик и ценитель
А все вопросы - к Богу самому...

Размышления о природе воли не раз заводили меня в тупик. Очевидно, что воля вырабатывается только волевым усилием, что ставит человека безвольного в трудное положение. Но ему можно помочь, напомнив про Бога в нём. Маг не нуждается в напоминании. Потому он так одинок.

Вечерняя комната

Я говорю сейчас словами теми,
Что только раз рождаются в душе.
Жужжит пчела на белой хризантеме,
Так душно пахнет старое саше.
И комната, где окна слишком узки,
Хранит любовь и помнит старину,
А над кроватью надпись по-французски
Гласит: «Seigneur, ayez piti de nous».
Ты сказки давней горестных заметок,
Душа моя, не тронь и не ищи...
Смотрю, блестящих севрских статуэток
Померкли глянцевитые плащи.
Последний луч, и желтый и тяжелый,
Застыл в букете ярких георгин,
И как во сне я слышу звук виолы
И редкие аккорды клавесин.

Анна АХМАТОВА

"Что только раз..." Сколько раз в жизни Ахматовой будет это "только раз". Порой и не верится, что она всё это перенесла, но вот перед нами её стихи - лучший ответ. Читая их, бывает тяжко, но никогда - душно. Редкие сполохи счастья вызывают немедленную улыбку, её раздумчивость шевелит сеточку невидимых морщинок на твоём лице: сопереживание. Её нельзя, невозможно читать равнодушно, её обязательно хочется перечитывать, с паузами, остановками и вновь рождённая мысль искрит изумлением, как же это я раньше не изволил заметить?! Чудо многомерности, многослойности и вечной загадки присуще каждой строке поэтической пряжи Ахматовой: из чего бы не брался исходный материал, выходит потрясающее в своей законченности и бесконечности кружево-лабиринт славянского Севера, где простота причудливо перемешана с тайной. Русской тайной души русской Сафо...

Венки сонетов, как я уже упоминал здесь, стали украшением творчества всех великих "серебряных", в чём мы с вами убедились, трудно познавая арийские инфернальные глубины Lunaria Волошина, его же тяжкий путь развоплощения и последующее мучительное соединение с Богом в «Corona astralis». Бальмонт...Ну к его "Золотому обручу", начатому и продолженному здесь мы сегодня и возвратились. Он и тут не отказал себе в удовольствии смешать все каноны этой сложной и строгой формы, наполнив каждую строку "кольца" восторгом кружения мироздания в годичном коло-кольце, заставляя нас постигнуть все, в том числе и сакральный, смыслы кольца у ариев. Поглядите и насладитесь, как он готовит нас к Космическому коловращению, к постижению тайны коло.

До моря путь - чрез три страны река.
Поток весны - через пороги лета,
И осень, пред зимой, в огонь одета.
В тройном запястье тайна глубока.

Бездонный ров. Над ним лежит доска.
Пройди туда, где явь иного света,
Не торопя оправданность обета,
И, выпив радость, знай: нужна тоска.

К нам, в наших днях, должна прийти утрата.
У сердца с правдой мира договор.
Нам осенью поет о нем узор -

Кровавого разорванного плата.
И, эхом к нам идя сквозь гулкий бор,
Волнует зов минувшего "Когда-то".

Константин БАЛЬМОНТ, "Золотой обруч"

Кольца были чрезвычайно распространены в античном мире. Причём их носили не как украшение, но и как символ определенного социального положения: у рабов были железные кольца, у аристократов - золотые. Слово «кольцо» - от старославянского корня «коло», означающее колесо, круг, круговорот. И другое толкование – от французского «collier», что значит «шея», «ожерелье», «ошейник» - меня просто развлекает по доброму. В обыденной жизни под кольцом разумеется чаще всего украшение, которое носится на пальце. Выполняется либо исключительно из металла (по традиции это венчальное кольцо, хотя, к примеру, венчальное кольцо Девы Марии было с камнем - аметистом), либо из металла с вставкой камня, жемчуга, реже другого металла. Обруч, который краем коснётся одного из смыслов, изделие с крупной вставкой в виде щитка традиционно называется перстнем.
История колец уходит в глубокую древность. Согласно легенде изобретателем этого украшения был громовержец Зевс, повелевший Прометею носить вынутое из его оков звено на пальце. По другой, более правдоподобной, версии кольца изобрел сам Прометей, принесший людям огонь, освободивший их от ига богов. Впрочем "игры богов" допускают любое. Попробуем осмыслить и связать всё, что написано, с нашей темой. В книге Б.С. Владимирского «Камни: тайны и таинства» читаем: «Графическим выражением идеи освобождения становится рука, протягивающая огонь. На пальце - кольцо. Что это - декоративные изыски? Фантазия художника? Нет. Кольцо - это символ. Цепи, которыми титан был прикован к скале, перекованы в некий знак памяти о пережитых муках, в символ непокоренности. В него же был вставлен камень - обломок Кавказской скалы. Такова легенда о происхождении, перстней и колец». Как видим, Бальмонт, играя вселенскими игрушками, недалеко отошёл в своих забавах гения и от волхва Волошина, и от космиста Иванова. Но как он это сделал?! Через приРОДу...
Вообще, в жизни русских писателей кольца играли порой роковую роль. Известно, какое значение придавал своим кольцам наш великий поэт. «Храни меня, мой талисман», - обращался он с такими словами к заветному кольцу, подаренному ему Е.К. Воронцовой в 1824 году. На красноватом сердолике талисмана была надпись: «Симха, сын почтенного рабби Иосифа, да будет благословенна его память». Предположительно этому кольцу посвящены еще два стихотворения поэта «Талисман»: «Там, где море вечно плещет...», и «Сожженное письмо»: Уж перстня вечного утрата впечатленье/Растопленный сургуч кипит...
После смерти Пушкина кольцо это унаследовал В.А. Жуковский, затем оно перешло к сыну последнего, а тот в свою очередь передал святыню И.С. Тургеневу. После кончины Тургенева, который хотел отослать талисман Л.Н. Толстому, кольцо благодаря Полине Виардо попало в Александровский лицей, где когда-то учился Пушкин и откуда его похитили во время февральской революции.
Ныне в музее-квартире Пушкина в Петербурге можно видеть другое сердоликовое кольцо, которое досталось от поэта М.Н. Раевской, ставшей впоследствии супругой декабриста Волконского. Это кольцо - тоже талисман, оно из сердолика, но менее ярко окрашенного, на камне рисунок - три амура садятся в ладью.
Впрочем, Пушкин не расставался еще с кольцом из изумруда, которое после его кончины досталось В.И. Далю, и тот был уверен, что именно изумрудное кольцо - талисман творческой силы великого поэта. Пушкин обожал кольца и часто в своем творчестве наделял их сверхъестественной силой. В «Руслане и Людмиле» мы встречаем этот символ: Возьми заветное кольцо, Коснися им чела Людмилы, И тайных чар исчезнут силы. В маленькой драме «Жених» тоже фатальную роль играет кольцо, с помощью которого героиня Наташа раскрыла коварного убийцу.
Но вернёмся к Бальмонту. По его убеждению в жизни каждого человека особую роль играет обручальное кольцо «Власть перстня обручального крепка», - писал он. Вторили ему и другие "серебряные". Обручальное кольцо у Северянина - это как бы звено огромной «бракоцепи», с помощью которого обручающиеся подключаются к всемирной связи людей, образуя тем самым «мировое кольцо» (это снова Бальмонт). Кроме того, обручение – соединение рук вступающих в брак. Обручальные, а иногда и помолвочные кольца надевали на палец задолго до свадьбы, порой еще детям: жениху - золотое, невесте - серебряное, а иной раз, наоборот, жениху - серебряное, знак силы, невесте - золотое, знак чистоты и непорочности.
По преданию, Деве Марии Иосиф при обручении надел кольцо на средний палец левой руки. В память об этом христиане в Европе долгое время не носили обручальное кольцо на среднем пальце, а только на указательном. В древних церковных обрядах принято было в процессе венчания переносить кольцо с пальца на палец: на большой - со словами «во имя Отца, на второй - «и Сына», на третий - «и Святого Духа», и затем на четвертый, где кольцо уже оставлялось. Со времен Древней Греции жило убеждение, что безымянный палец левой руки имеет тесную связь с сердцем. Правая рука - власть, левая - сердце. Об этом читателям рассказал журнал «Новый русский базар» (1875, № 8. С. 78-79). Однако для России обручальные кольца неотделимы от правой руки, иногда сразу два кольца - свое и умершего супруга.
Пройдёмся же с Бальмонтом по его "золотому обручению с миром".

Высоко в горах была деревня, и в ней жил мудрец. Он был стар и дряхл, но молодо светились его бездонной голубизны глаза. Жители деревни внимали каждому его слову, считали его святым или пророком, и не было ни разу случая, чтобы его пророчество не сбылось: предрекал ли он войну или обещал холодную зиму.
Однажды он с огромной печалью и слезами на глазах обратился к жителям деревни:
- Завтра солнце не взойдет.
И удалился в свою пещеру.
В деревне началась паника. Одни решили покончить жизнь самоубийством, другие похватав свои пожитки, кинулись бежать куда глаза глядят в надежде избежать конца света: так они поняли слова мудреца. А самые спокойные и сильные духом решили молиться.
Перед рассветом все, кто остался в деревне, собрались на площади, чтобы вместе встретить неизбежное.
Но солнце взошло!
Тогда толпа с криками "Ты обманул нас!" кинулась к пещере, где жил пророк. Но там было все тихо. Пророк умер этой ночью.
ДЛЯ ГЛУПЫХ ПРОРОЧЕСТВА БЕСПОЛЕЗНЫ.

Принято считать, что бмануть дьявола не грешно. Мне непонятна такая двойная мораль. Достаточно вспомнить Спасителя в пустыне, он не только дал ясное отношение к любой лжи, но и указал на разницу меж Дьяволом, творцом тёмной части мира и искусителем сатаной: "Изыди, сатано!". А с Дьяволом боролся как с ровней, тяжким духовным усилием перекрывая ему пути к душам человеческим. Но важнее другое: Иисус отвергал любое лукавство в делах и мыслях человеческих, приближая тем самым Человека к данному ему рождением богоподобию. Лгущий бог - вы можете себе такое представить, дети Его?! Я - нет...

КТО ИДЕТ?

Кто идет? какой пикантный шаг!
Это ты ко мне идешь!
Ты отдашься мне на ландышах
И, как ландыш, расцветешь!

Будут ласки небывалые,
Будут лепеты без слов...
О, мечты мои удалые,
Сколько зреет вам цветов!

Ты — дитя простонародия,
Много звезд в моей судьбе...
Но тебе — моя мелодия
И любовь моя — тебе!

Игорь СЕВЕРЯНИН

Редко позволяет себе Король так открываться, выражать такую бурю восторга. Вчера была, однако сирень, а сегодня вот ландыши, да с таким зачином! Весна у него грядёт и из своего далека Король приветствует и радует нас таким ошеломительным восторгом, что дух занимается и душу будоражат неясные предчувствия. Как же он хорош, когда сквозь наносную манерность, точно первые несмелые листики прорываются такие вот откровения. Виват, Король!

Изыскан огнь осеннего листка,
Когда, лиясь, внедряются рубины
В белесоватый страх в листве осины
И кровь сквозит в листве березняка.

В персидских шалях липы. Нет цветка
Краснее ягод вызревших калины.
В них бусы вспева пламенной былины.
По ржавым листьям пляска уголька.

Лесная глушь - расплесканное море.
От искры искра, зыбь и цепь огней,
Многорасцветиый праздник головней.

Душа ликует в красочном просторе.
Что в дали той, что вовсе далека?
До моря путь - чрез три страны река.

Константин БАЛЬМОНТ, "Золотой обруч"

Среди экпериментов начала века с лестничкой Маяковского и расухабистыми частушечными ямбами Есенина, скрывающими тихие сакральные напевы Космоса Руси, изящно-элитарными рифмами и построениями Северянина и сжатыми в миньны октавами Бунина сонет, казалось, уже не обретёт былой славы и канет, как поэтическая форма, в Лету. Отнюдь!
Именно символисты возродили грандиозный пласт античной культуры, и благодаря им сонет остался популярным. Валерий Брюсов, долго не признаваемый, считал сонет образцом, идеальной формой поэтического произведения вообще и был верен ему, за что и был вознаграждён терпеливым читателем в момент буквально ренессанса сонетной формы в среде символистов, течение которых он и возглавил. Раздел «Сонеты» заключал первую послереволюционную книгу Валерия Брюсова «Последние мечты». Брюсов обращался к сонету во все периоды своего творчества, что не могла не оказать влияние на многих поэтов. Также он известен как поэт-переводчик сонетов Шекспира.
В 1920 году Вячеслав Иванов, тогда уже признанный теоретик символизма, для которого сонет был привычной строфической формой, заканчивает один из своих лучших циклов «Зимние сонеты», а в 1924 году уже в Италии пишет цикл «Римские сонеты». Я обязательно познакомлю вас с этим периодом его блистательного творчества. Ну и одним из известнейших сонетистов остается наш сегодняшний гость Константин Бальмонт. Он включает сонеты почти в каждую свою книгу, публикует венки сонетов «Перстень», «Змей», «Золотой обруч», тему которого мы начали здесь, и венок «Основа». Игорь Северянин в 1934 году издает дну из своих последних книг «Медальоны. Сонеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах.». В 1919 году в Одессе выходит отдельной книгой цикл сонетов Леонида Гроссмана «Плеяда». Леонид Гроссман кроме того был крупным литературоведом, автором статьи «Поэтика русского сонета», который в наши дни не теряет свою ценность. В 20-е годы не появилось заметной книги сонетов, которая стала бы литературным событием. Однако, нельзя не отметить заслуги такого поэта, как Дмитрий Олерон, чьи блистательные переводы антики я тут выставлял из книжечки, купленной во студенчестве на стипендию. И хоть была она у меня повышенная, 55 рублей тогда за Олерона - великая удача. Сейчас он, отличный тогда переводчик и сонетист, который умер в 1918 году на каторге в Сибири, практически забыт, но не у меня здесь. Друзья в 1922 году напечатали его книжечку «Олимпийские сонеты», одним из счастливых обладателей которой я и являюсь. А ещё и книги сонетов Жозе Мариа де Эридана, откуда взят перевод Дмитрия Олерона. Олерон переводил Плавта, Шенье, Верлене и др., находясь в каторжной тюрьме. В сонетной форме пишет и Анна Ахматова, ее сонеты - сочетание лаконичности и необыкновенной легкости и вы тоже их увидите тут. Ну а мы устремляемся пока к продолжению самого загадочного венка Бальмонта.
Каждая строка этого венка - ключик к зашифрованным в сакральном величии арийским мистериям: цветовой гаммой, переливами звукоряда волшебных фонем арийских гимнов, укрытых в простые русские и в то же время санкритские словосочетания, магически покоряющие одинаково читателя и слушателя и на уровне подсознания приобщающего тех, кто позабыл свой Род, к его истокам и родовой памяти. Только Бальмонт-маг и Волошин-волхв, да ещё поэт-космист Иванов могли вот так возвращать прошлое целым поколениям русичей. Они приняли эстафету прямо от Пушкина, переданную ему няней Арьина Рода, Ариной Родионовной, и это ещё одна моя маленькая тайна вам. Ну и будет, кое-что я ещё в "Воине веры" поведаю...

В моих притчах нежданно усмотрели дискриминацию по отношению к женщине: от самого создания и до недостаточного к ней благоговения. Извольте древнюю индийскую притчу-легенду в защиту всех мужчин... Поэтическая обработка её приписывается Анатолию Крафту, но для меня это - индийская легенда, основанная на архаике древнего матриархата.

"В дни хаоса, в начале всех начал
(По древнему индийскому сказанью)
Бог Магадева миру пожелал
Явить венец прекрасного созданья.
Он сделал женщину. В садах стройней
Зеленых пальм, пожалуй, не бывало.
Ее лицо вечерних зорь нежней,
А гордый рот казался розой алой,
Она жила без горя и тревог
Среди цветов в божественных чертогах.
Она не знала, что за ней сам Бог
Следил в раю внимательно и строго.

Ручей струился, песнями звеня,
И сладостна была его прохлада.
И женщина была так счастлива,
так рада,
Но только лишь... три дня.

И Магадева женщину призвал.
Расправил бог седеющие брови.
"О, женщина! - он ласково сказал -
Здесь жалобы для нас, признаюсь,
внове.
Мечтают все об этом светлом рае,
Чего же здесь тебе не достает?
О, женщина! Чего здесь не хватает?"

"Мне скучно здесь, о мой великий бог,
И я прошу тебя о малом:
О, если б существо создать ты мог,
Которое меня бы развлекало".

Суровый бог едва сдержал свой смех -
Так женщины желанье было странно,
Но обещал. И скоро для утех
Он создал ей смешную обезьяну,
И над журчащим свежим ручейком,
Весь рай веселым смехом оглашая,
Она играла с маленьким зверьком,
Ужимкам обезьяны подражая.

Ручей струился, песнями звеня,
И сладостна была его прохлада.
И женщина была так счастлива, так рада,
Но только лишь... три дня.

Вновь Магадева женщину призвал.
Он весь дрожал от сдержаного гнева.
"Чего еще, - он вопрошал, -
Не достает в жилищах Магадевы?"
"Мне грустно здесь о мой великий бог,
И я прошу, прошу тебя так мало:
О, если б существо создать ты мог,
Которое меня бы приласкало",
Бог Магадева создал ей змею.
Змея, ласкаясь, шею обвивала
И женщину, владычицу свою,
В карминный рот лукаво целовала.

Ручей струился, песнями звеня,
И сладостна была его прохлада.
И женщина была так счастлива, так рада
Всего... три дня.

Она пришла, как прежде во дворец.
Но Магадева хмурился сурово
"О, женщина! Скажи же, наконец,
С какой мольбой ко мне пришла ты снова?"
"Мне страшно здесь, о мой великий бог.
И я прошу, прошу тебя так мало:
О, если б существо создать ты мог,
Которое меня бы охраняло".
Лишь отзвучали женщины слова,
Как Магадева кликнул свою свиту,
И создал он огромнейшего льва -
Надежную для женщины защиту.
Могучий зверь лежал у стройных ног,
Как верный пес, искал руки и взгляда.
Она шептала: "О, могучий бог,
Теперь мне больше ничего не надо".

Ручей струился, песнями звеня,
И сладостна была его прохлада.
И женщина была так счастлива, так рада.
Три дня.

А на четвертый, вставши утром рано,
Шепнув капризно гневные слова,
Ударала змею, толкнула обезьяну,
Разодрала ногтями морду льва.
Все звери разбежались с диким ревом.
Осталась женщина одна... в раю.
Она повеситься была готова
И плакала, кляня судьбу свою.
Проплакала она до самой ночи.
Уж скрылось солнце в пурпуре зари,
Как Магадева молвил: "Что ты хочешь?
О, женщина, скорее говори!"
"О, Магадева, мой великий бог!
Я об одном молить тебя хотела:
О, если б существо создать ты смог,
Которое от женщин все терпело".
Смех Магадевы прозвучал во мгле.
Бог понял женских горестей причину.
И вот тогда, впервые на земле.
Бог Магадева сотворил мужчину..."

Не встретишь двух одинаковых мнений о творчестве. Потому что творчество процесс, а не явление, в том числе и процесс творения собственного творчества. Для меня, к примеру, ещё недавно творить - означало бороться со смертью, убивать смерть. Сейчас я не столь радикален: доставить радость друзьям - вот высшая форма самовыражения в творчестве для меня сейчас. Но я не исключаю новых трансформаций, потому что творя этот мир, я творю себя в нём, что безумно интересно.

Как обычно, всё началось с моих фантазий. Когда я представил, сколько солярки потребуется, чтобы содержать в порядке 14 тыс.га и прилично зарабатывать на них за счёт оптимизации расходов по всей цепочке и снижения себестоимости, то немедленно стал искать пути получения дешёвого топлива. Идею подсказали сразу по старым связям с Газпромом: закупать, а лучше стать соучастником добычи сырой нефти и её транспортировки с последующей переработкой, например, в Кстове. Дочка Газпрома ООО "Межрегионгаз" готова была на сотрудничество, но с ООО, зарегистрированным в Тюмени или ЯНАО. Так я вышел на фирму, "Атрибут" в Тюмени, которая с необычайной скоростью и качеством за неделю готова не только выдать вам на руки готовую структуру со всеми регистрациями и дёшево, но и способствовать в получении дополнительных разрешительных документов вроде лицензии, допусков СРО и проч. И всё - за поистине мизерную в сравнении с нашими мегаполисными наворотами за каждую бумажку. Мои задумки пока есть только задумки, а вот многим раскопанная мною информация может оказаться полезной, потому и делюсь.

Я на днях, поднимая русалочью тему у Бальмонта, обещал вернуться к непонятому многими и затёртому в своё время Валей изумительному сонетному венку мага "Золотой обруч". Впервые серьёзно обратил я на буколистические мотивы в поэзии мага любви после его посвящения Бунину, открывшему для меня поэзию "серебряных", после чего я с Бальмонтом "пропал для Бунина и других моих кумиров того времени на целых два года. Но читал тогда его бессистемно и мимо таких шедевров как "Золотой обруч" пролетел на восторженной волне открытий, почти не остановившись. И лишь вернувшись в творчестве "серебряных" к уникальным сонетам этой славной плеяды России и знаменитого письма Батюшкова здесь, я неконец опомнился. Да что же это я?! Ладно Брюсов, признавая гениальность Бальмонта и помогая ему в сложнейшем издательском деле, но одновременно завидуя так чисто, как могут только гении, огорчённо писал в 1910-м году, что Бальмонт исписался и в 1920 году "не заметил" этого вот шедевра, вторили Брюсову Цветаева и ни к селу, ни в Красную армию, напиливший на себя тогу академика Мандельштам. Но я-то, я!!!... Зато каковой была эта новая встреча, которую я прятал от вас более 3-х лет. И дотягивал в семье до арийскокого 15-лети летия мальчиков, только после которого нормальный мужик может уйти от нелюбимой женщины по своим делам, опекая мальчиков духовно, что я и сделал отправившись на Нижегородчину и найдя там пушкинскую Русь...и снова Бальмонта. Больше мы с той славной поры с ним в буколистической теме и поэме осени, не уступающей на мой взгляд Болдинской осени Пушкина, не расставались, а побывав в Болдино перед второй смертью (я даже об этом притчу написал), я всерьёз занялся венком "Золотой обруч", где осень, природа и лебединая песня ведавшего свою судьбу мага слились в потрясающем гимне. О вселенском арийском размахе задумки говорит уже посвящение.

И, восставши, Заратустра
Услыхал, что гром уходит,
Увидал на небе синем
Семицветную дугу, -
Увидал под склоном горным
Нивы, пастбища и дом свой,
Услыхал в древесной чаще
Звонкий голос соловья.

Вникайте в мудрость величайшего из арийских пророков Заратустры, пока я бережно выношу первый венок на ваше обозрение. Он мне очень дорог, этот феерический запев!

Красивы блески царственного злата,
Добытого в горах и руслах рек.
В нем силу солнца понял человек,
В нем страсть, любовь, и бой, и гуд набата.

Чтоб клад достать, утроба тьмы разъята,
Оплот гранита жаждущий рассек.
Подземный Вий, из-под тяжелых век,
Признал и в краткодневном смелом - брата.

Не говори о золоте слегка.
Колдуют долго солнечные чары
По руслам рек и там, где срывны яры.

Власть перстня обручального крепка.
Всесильны желто-алые пожары.
Изыскан огнь осеннего листка.

Константин БАЛЬМОНТ, "Золотой обруч"

Как тут не впомнить арийское отношение к золоту-Солнцу, о которых писал я тут слегка, да вы, помнится достали меня и пришлось немножко подраскрыть тайны, ведущие избранных (и только их!) к арийским солнечным технологиям. Знал о них, безусловно, после посещения Гипербореи и Бальмонт: вчитайтесь в иные смыслы меж его восторженных строк. А я эту тему не оставлю, довольно и того, что к Вию явился за золотом для ариев сам Велес.

Горничная подала в суд на постояльца иск о защите своей чести, желая выманить денег. Постоялец молчал всё заседание, ссылаясь на закон, позволяющий не свидетельствовать против себя. Наконец судья, взбешённый таким упорством, совершил ошибку.
- Скажите только одно и не под протокол: спали Вы с этой женщиной?
Постоялец оживился и тотчас ответил:
- Нет, ваша честь, не сомкнул глаз, - потребовав внести вопрос судьи и свой ответ в протокол.
Больше он не произнёс ни слова, судья осознал свою ошибку и суд постоялец выиграл!
Молчание - золото, но и слово - серебро.

При ухаживании помогают и слезы — слезами ты размягчишь хоть алмаз! По возможности старайся, чтобы красавица видела твои мокрые от слез щеки. Если не будет слез — не всегда же они являются вовремя, — намочи кончики пальцев и приложи к глазам. Овидий

Только человек сопротивляется направлению гравитации.
Фридрих Ницше

После памятного случая с купанием, установившего меж нами некую трепетную и доверчивую близость, я надеялся, что Лада поможет мне и в себе самом чуток разобраться, но не ждал скорого результата. Правда, опять случилось знание-мерцание, но связано оно было с такими событиями...
Прорвался я-таки в Универсум, но то было запредельное погружение на тончайшей грани бытия, лишь в конце явившее миг истины: вечные кошки-мышки с Творцом. Чуя уже подвох, я ловил блики сути: само явление Лады в тот миг являло протест земной тяге и снисходительное терпение к её временному диктату. Случилась возможность, и она сделала то, что хотела сделать всегда: взлетела над обстоятельствами. Не сразу презрела земное, а рассталась с его путами бережно и неспешно. Потом был поцелуй в келье, потрясший её, да и моё, существо, нападение на меня после проводов Лады из "Октября" к тётке, и непростой разговор с полковником, о чём позже.
Почти весь следующий день мы провели вместе. И вот теперь снова мы на берегу Дона в том самом месте, где...в том самом. И опять Лада привела меня сюда. Здесь и предстояло мне услышать то, что не ведал мне и Наставник.
– Мой род устроил пристанище веры на Балканах. Им пользовался и наш Иисус. С семи лет до арийского совершеннолетия. Са Ту, Са Тиу, Сияние Просветлённой Веры – гора Сатба по греческой транскрипции, или Сатва у римлян. Где и передали ему наши волхвы ведическое знание.
– Почему до именно арийского совершеннолетия?
Лада от удовольствия зрить моё удивление рассмеялась:
– Спасителя стыдливо из Галилеи выводят, в цари язычников, как пророки ведали. А он арий был в земном воплощении, древнего царского рода.
– Еврейского царя Давида?
– Ария Давида. – Лада целует меня в нос. – Ария. Тут Баюн тебя подвёл: нельзя «Звёздную Книгу Коляды» по диагонали читать. Там каждое слово – Звезда. А у меня кровь предка: вещая. Ну вот и слушай.
– С семи лет волхвы учили Иисуса тайному. Что "иудейский" Иерусалим зовётся по имени русов, коих Арий Оседень привёл из Семиречья – ерусланы (Русланы). И что ариям (иберам, на диалекте – евреям), Бог обещал в Палестине «земли, в которых течёт мёд и молоко». Юркие иудеи, как только арии ушли в Египет, присвоили имя могучего племени – «евреи», чтоб чужие боялись. А в книгу «Числа» вписали «землю, в которой течёт молоко и мёд». Лишь местами молоко с мёдом поменяли, что их и выдаёт.
– Погоди, Лада, – я слегка разочарован. – То, что Тора – компиляция славянской ведической Традиции, мы от Аси Звездинки узнали. Что Арий и брат его Мосх у евреев стали Ароном и Моисеем – тоже.
– А что Давид есть Да Вит?!
– Ты хочешь сказать – Световит?!
– А сын его Соломон есть Сол амон – Солнце-царь. Потому Песнь Песней, суть арийский гимн, так изумительно выделяется в Торе среди тоскливых начётов веры иудеев. А ты с размаху гимном своим, да по тысячелетиям.
– Песнь Песней, вечный гимн любви, - она словно чего-то ждала, зябко трогая воду бережка кончиком ступни.
– Давай купаться, - бормотнул я в пространство, - а то… Я коротко глянул на Ладу и вдруг задохнулся, а она всё смотрела и смотрела тёмным тяжким взглядом прямо мне в зрачки. И вдруг, выгнувшись тростинкой, единым движением сбросила платьице. Ни закрыть глаз, ни отворотиться она не сказала…

Ты вся дрожишь, как ветка у пруда
Как тоненькая, тоненькая ветка
Как в солнечном пруду дрожит вода
От ласки пробегающего ветра

Вся светишься и вся ты как во сне
Вся как цветок с росинками на донце
И тянутся доверчиво ко мне
Никем ещё не тронутые солнца

Два солнца несравненной красоты
Никем ещё не тронутая тайна
Два солнца, обнажённые случайно
Их нежной красоты стыдишься ты

И вся дрожишь, как ветка у пруда
Как тоненькая, тоненькая ветка
Как в солнечном пруду дрожит вода
От ласки пробегающего ветра

Вот оно чудо дивное, Песнь Песней – арийский гимн совершеннолетия. Пронзительное понимание настигло меня в полуобморочном от экстатического неземного восторга состоянии в последний миг: иначе из Нави меня не вернул бы, пожалуй, и Творец.

Перо...Летящее по ветру - загадка: откуда, куда? Красивое в своих переливах, оно может вызвать в твоём воображении сказку о дальних странах. А если их много и они украшают райскую птицу вроде фазана - это действительно есть на что посмотреть. К сожаленью наш фазан, украшенный этим и другими перьями не только был фат, но и подлец. А всё потому, что даже не самая красивая курочка стаи, но добрая и отзывчивая, за что её все любили, не желала отвечать взаимностью на его ухаживания с роспуском всей своей красы. Мама ей говорила, что часто красавец-фазан только длинный хвост и громкий голос. Сейчас мама жила в клетке у людей, плохо понимающих истинную красоту, но наша умненькая девочка помнила её слова. И тогда на свет явилось перо, "то самое"...
Фазан обычно глуп: ум ему заменяет хитрость, потому что сердце его молчит, когда он распускает хвост перед очередной самочкой. Ну откуда же взяться тут уму, когда только Любовь способна сделать тебя мудрым. Когда все средства обольщения были исчерпаны, он решил погубить предмет своего обожания. И самое красивое перо, заговоренное перед тем у местного колдуна и брошенное под ноги охотнику этих мест, начало плести нить подлостей и козней. Перо было действительно прекрасно и охотник тотчас вставил его в оперение стрелы своего лука. Хитрый фазан, показал себя пару раз издалека и сердце охотника замерло. Он стрелял обычно курочек для господ офицеров, но тут...
А хитрый фазан подводил осторожно охотника к стае, зная, что предмет его вожделения любит одиночество. И вот наступил момент, когда охотник вспомнил, зачем он здесь. Прямо перед ним сидела на ветке курочка и даже не видела его: мечтала. Свистнула стрела, в оперении которой было "то самое" перо и тогда началось самое главное. Сначала торжествующе пролетел красавец-фазан, и крик его, полный ненависти, многое объяснил умирающей. Но и охотник, увидев предмет своей многочасовой погони, отвлёкся от подстреленной добычи, что дало ей возможность уползти в папаротники.
И тут заговорило "то перо". "Я всё равно проник к тебе в сердце, никогда моё перо не было так близко к твоему сердцу, гордая. Ты умрёшь, тебя найдёт охотник, но ещё долго мне быть в его колчане, пока все твоих подружек не постигнет твоя учесть: я нашепчу ему, как найти их."
Долгий крик разнёсся над лесом, но то был не крик смерти, хоть его слышали все, кроме охотника, увлечённого погоней. Потому что петух ничего не понимал, кружил вокруг места трагедии, искал "то перо" и охотник совсем потерял разум. Но его жертва пропала и для мерзавца: подружки слетелись, вырвали дружно стрелу с пером, заклеили ранку бедняжки паутинкой и травами и унесли её в укромную пещеру. И по мере того, как рассеивалась опасность, чёрной тучей набухала угроза возмездия. К поляне с двух сторон приближались охотник и потерявший во гневе остатки хитрости петух, слышавший "то перо" и мечтавший о его возврате и возмездии. Охотник увидел его первым, свистнула стрела...
ЗЛО ВОЗВРАЩАЕТСЯ.
А наша девочка не случайно размышляла раньше в уединении и считалась самой умненькой, потому что первая в этой стае поняла, что значит Любовь, а подсказала ей мама.
МУДРОСТЬ РОДИТЕЛЕЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ДЕТЯХ.
"То самое" перо не утратило своей заговоренной силы и как только охотник появлялся в округе, оно наливалось ядовитым чёрным цветом, а стая, спасшая подругу, спокойно перебиралась подальше. Они спасли её своей любовью, а теперь она спасала каждую из них. А вскоре пришлось оберегать и несколько маленьких пушистиков, важно шевствующих за мамой.
ЛЮБОВЬ ВОЗВРАЩАЕТСЯ.

Сегодня увидел у Sinaida чудную подборку сиреневой весны и вспомнился Северянин. Я уже, очень давно как-то, выставлял тут его его искромётную экстатическую вещь и хочу напомнить её вам.

ТЫ НЕ ШЛА...

Карменсите

Целый день хохотала сирень
Фиолетово-розовым хохотом.
Солнце жалило высохший день.
Ты не шла (Может быть, этот вздох о том?)
Ты не шла. Хохотала сирень,
Удушая пылающим хохотом...
Вдалеке у слепых деревень
Пробежал паровоз тяжким грохотом.
Зло-презло хохотала сирень,
Убивая мечты острым хохотом.
Да. А ты все не шла — целый день.
А я ждал (Может быть, этот вздох о том?..)
До луны хохотала сирень
Беспощадно осмысленным хохотом...
Ты не шла. В парке влажная тень.
Сердце ждет. Сердце бесится грохотом.
— Отхохочет ли эта сирень?
Иль увянет, сожженная хохотом?!

Игорь СЕВЕРЯНИН

Как же он бывает порой неожидан в своих тончайших переплетениях символов и реалий. Завораживает, кружит вокруг здравого смысла, доводя мистификациями слова и смысла до полной дисперсии восприятия окружающего. Ну и Король. Пожалуй тут мы с ним - ровня и в знак такой же лёгкой сумасшедшинки извлёк я клип, сугубо спорный и одновременно созвучный его анимациям здравого смысла: сидим... Я уповаюсь его ненормальной хохочущей сиренью, а ему - музыкальная посылочка: пусть и его торкнет. Впрочем "Лесоповал" в отличие от нас оказался вполне вменяемым: вот и решайте - наслаждаться вам или покинуть этот съехавший из всех норм приличия бложек...

РУСАЛКА

Если можешь, пойми. Если хочешь, возьми.
Ты один мне понравился между людьми.
До тебя я была холодна и бледна.
Я с глубокого, тихого, темного дна.

Нет, помедли. Сейчас загорится для нас
Молодая луна. Вот, ты видишь? Зажглась!
Дышит мрак голубой. Ну, целуй же! Ты мой?
Здесь. И здесь. Так. И здесь... Ах, как сладко с тобой!

Константин БАЛЬМОНТ

Сегодня у наших друзей славян-католиков Троица или русалочий день. Я уже предложил феечке искупаться с ними, сегодня они уводят своих суженных от их дев и я попросил пприсмотреть за подружками. Ведь все они дети одного, русского славянского фольклора, а европейские, равно как и японские перепевы - это только перепевы.
Потихонику, не спеша подвожу я русскими фольклорными стёжками к удивительному чисто русскому чуду, венку "Золотой обруч", который уже дарил тут вам, но не все его поняли, да и Валя сделал всё, чтобы сгубить даже упоминание его. Давно он откоментирован и ждёт своего звёздного часа. Но вот вернулся в чисто русские края, на Нижегородчину, в пушкинские угодья осенного Болдина и...нет! Я ещё раз перечту, ещё пропитаюсь духом этих мест, прежде чем... Шести месяцев хватило вполне и с завтра-послезавтра я приступаю. Надо только из Москвы туда, где всё этим дышит, выбраться. А пока в виде зачина вот вам миниатюрка Бальмонта из любимых и уже выставленных некогда здесь, где прозрачная эта черта - фольклорная чуткость мага - выпевается в теме любви. Такое бережное обращение с русским фольклором в теме любви я встречал только у Волошина. Для Бальмонта это - норма. Всё, чего касается его волшебное перо, как бы обретает плоть и из полумифического превращается во вполне реальное. Так было с его "Золотой рыбкой", так вот сейчас происходит с очень милой и трогательной русалкой. Любовь для Бальмонта - живая вода, способная оживить всё прекрасное души, будь то знойная испанка или миленькая русалка. Как хороши такие минуты, как хорош и маг любви Бальмонт. Наслаждайтесь...

Сегодня Гарипова одна из лучших в мире, а среди начинающих карьеру ей нет равныз, особенно на Евровидение. Все уже решили за Данию, посмотрим. Первые номера удручают. У француженки нет диапазона, верхние - только открытым звуком. Латыш и гражданин Европы Любимую Литву опозорил студенческим вокалом и студенческими же ужимками - перепутал Евро и КВН. Молдованка годится только для подпевки. Финка по лесбийски целуется с бэк-вокалисткой, тфу! Смотрим дальше.

Великими были наши предки и великие правили ими. И величие то было и в делах...и в любви. Читайте и помните имя своё!
У князя было всё: свобода, друзья, верные соратники-ратники и...красавица-батурша дочь. Батур у русов-славян - богатырь, но если кто-то представил себе княжну...нет, она была не тросточка с осиной талией и огромными глазищами, но и не кряжистая, узловатая и крепкая в кости соперница доблести мужчин. Глаза и впрямь были необыкновенные, широко поставленные славянские дымчатые топазы, в гневе стального отблеска и глубокой голубизны в мечтах и любви, с глубоко запрятанной добродушной хитринкой истинной ведуньи ведовского мечтательного народа. Ох, эти глаза...
Многие поединщики испытали на себе древнее искусство Живы, поверженные на поляне той, что казалась при своём среднем росте и удивительно красивой, наполненной стати матери-любовницы скорее подростком рядом с дородными воями, в одиночку на брани расшвыривавшими десяток степняков. Их натиск в поединке с батуршей заканчивался одним: их же сила использовалась против них, но княжна умела, ускользнув из стальнго хвата и опрокинув бывалого неведомым приёмом, крепко, до хруста рёбер прижать его коленом к матушке-земле и буквально пригвоздить взлядом стального проблеска. Были там два вожа,...ох уж эти глазищи и летящая походка...
Ошуйник князя Званко-красавец после объяснения ушёл в лес с понурой головой, но скоро утешился в бранях и ласковом внимании родовых дев. Не таков был Збров. Объяснения одесника князя закончились не в меру пылким объятием и звонкой затрещиной ускользнувшей, как в поединке, девой. Тяжела была оплеуха, но непоменрно тяжелее - унижение, выдуманное себе горячим воем: княжна уважала его и унизить не могла. Однако свистнула плеть, рассекшая лишь воздух, после чего вылетевшая неведомым образом из руки и через миг поперек лица ожегшая хозяина. И тут покинул свои ножны тяжкий меч, вызвавший презрительную улыбку княжны: Збров забылся. Отступая и примеряясь выбить плетью эту для неё пустяковину, она краем глаза уловила чуждое движение сбоку и это отвлекло: на миг ослабла связь с прРОДой через Живу и она, невиданное дело! опрокинулась назад, зацепившись за коряжину. И это ещё была не беда - беда пришла потом. Ослепший от ярости вой с гудением крутнул меч и сделал выпад с раскосым падением молнии-меча туда, гда миг назад белела в полумраке русая головка княжны. Миг,...но она уже перекатилась и плеть ожгла безумную руку, вызвав новый приступ ярости. Снова, уже взвизгнув яростно, по широкой дуге ушёл меч на смертельный замах...и вылетел из руки, а Збров ухватился за плечо, из которого торчала пластина с зубьями-шипами. Княжна соединила стороннее движение в дубраве, тонкий свист и пластину: в ответ свистнул за ближний куст кинжал, но не на смертельное поражение: её явно защищали. И защищал явно чужак, не знавший доблестей княжны и защищавший просто деву, без ненужного лихачества и смертоубийства. Все эти мысли молнией пронеслись в умной головке и такой же молнией вернулся к ней из куста кинжал, вонзившийся в мох у левого сапожка. Да, она уже была на ногах и владела всем окрест, ловя потаённое мигом обретения в единой вязкой трясине времени, которое она остановила, раздробив на осколки тягучих секунд волей приРОДной его жрицы. Но угрозы не было и юноша, явившийся из раздвинутого дланью куста с поднятой в приветствии рукой, вписывался в мир гармонично, без враждебности и суеты.
Однако, предки наши были немногословны, последуем их примеру, зачин затянулся. Юношу называйте как угодно, но он был наш и Род принял его, откуда бы не пришёл он и по каким бы причинам не оказался один. Понятно, он нажил врага, но если кому-то привиделся счастливый любовный зачин...Оба были дивно хороши, но шли своими путями. Юноша владел Живой также, на приРОДном уровне, как и княжна, но не разу не нашли бы вы его среди поединщиков, искавших встречи с княжной в полнолуние у родового костровища. В бою он был отменно хорош и по праву занял место Зброва, после лесного приключения утратившего довение спокойного князя: гнев считал князь главным грехом после неправи. В отношении княжны был юноша, в отличие от большинства юных и даже седых воев, ровен по-братски и слегка ироничен. По её просьбе он научил княжну метать астры (звёздочки-пластины), от неё же обучился траволечению и заговору на останов крови. Казалось, проводя стольмного времени вместе, они неизбежно...Да, но только юноша...Так в чём же дело, почему он не объяснился, не сделал хоть слабую попытку показать своё влечение? Княжна была по-прежнему в неведении, а сердечко её дремало без пищи... Те, кто пологает, что арийское совершеннолетие и созревание требует немедленного предмета обожания или купальских мистерий, не знает мудрых обычаев наших предков. Обычаи...
Один из них гласил, что юноша ведёт избраницу в своё род, внутриродовые браки не очень поощрялись, не то, что исключающие приток свежей крови инцестные внутрирасовые отношения иудеев. Так появлялись и в племени чужие девы, редко из пленниц, а в основном из других племён Рода. Юноша имел корни, но никто не знал их, а значит ему некуда было вести сосватанную или любимую.
Накануне событий, поломавших одну из самых древних традиций Рода, юноша, пора назвать его Владом, равнодушно покусывая травинку, ронял, глядя прямо в удивительные ведовские глаза княжны, тихие веские слова, и только вспыхивающее лицо княжны выдавало, что речь о важном. Её отрицательный жест порадовал сразу нескольких сторонних (или не очень) наблюдателей этой сцены. Было тяжко в природе, липкий воздух давил и предвещал грозу, а Влад спокойно удалился к себе, прежде осмотрев зачем-то подковы коня и дав ему чуть больше зерна вместо сена. Началось всё действо крупными, пузырящимися каплями, шелестящими и убаюкивающими, вслушайтесь... А потом была сумасшедшая гроза...и нечеловеческий рёв князя: "В погоню!" Заинтересованные всё поняли сразу, а возглавил погоню Збров. Никто ничего не знал толком, только мальчонка-страж выдавил посиневшими от страха и удушья губами, придушенный гневной впервые рукой князя, про коня от шатра Влада и про нечто извивающееся в борьбе поперёк его седла. Именно тогда Збров, взревев буйволом, с налитыми кровью глазами, ринулся к коню, вырвав из рук оруженосца князя лук и колчан стрел. Сын приРОДы, он сразу взял верное направление, опередив остальных на пару полётов стрелы.
На броду по краю жутко ревущего Падуна, Влад распустил ремни шкуры, в которую была укутана похищенная княжна, Перун убережёт! И поощрил плетью упирающегося коня. Тот сделал неверное движение и, оступившись, пал на колени. Княжна вылетела из седла и шкуры в бурлящую стремнину и Влад успел ухватить только ременный край петли вязок. Их несло в смертельную бездну и на самом краю её, уцепившись в сплетение колючего кустарника на береговой закраине, он теперь, напрягая на разрыв мышцы, тянул уже висящую над бездной княжну в сторону берегового уступа, чтобы забросить её в безопасную расселину единым рывком.
Такую картину и застал Збров, изрядно опередивший погоню. И первая стрела ушла в широкую спину Влада. Княжна, видевшая покрасневшее натугой лицо Влада, вдруг узрила боль плеснувшуюся в его глазах. Не колючки беспокоили его - они помогали удержаться, не соскользнуть со жгута из веток. Стрела... Всё поняв, он собрал остатки сил и рванул княжну вверх и вправо. Она взлетела над уровнем Падуна и, прежде, чем упасть в расселину, на всю жизнь запомнила картину: Влад с двумя стрелами в спине и Сбров, накладывающий на тетиву третью. Она ещё успела рвануть от груди тайный, не найденный не способным на обыск женщины Владом кинжал, но рука изменила ей. Лезвие вместо плеча вонзилось в горло мерзавца. Впрочем, что мы знаем об "изменила рука"?! Боги что, спят, когда беспомощному воину предательски стреляют в спину?!! Влад, убедившись, что княжне больше ничто не грозит, отпустил ветки кустарника...
До полной луны сидела княжна под родовым дубом. Гроза прекратилась, только дождик проливал с листьев на её пылающее лицо благостные ручейки. Слышите?...
Когда луна показала краешек над лесом, княжна скользнула в палатку. Через время треснуло тыльное полотно шатра под кинжалом, фыркнул несколько раз недовольно конь, как будто ему причинили неудобство. А глухой стук копыт, укутанных в полотно, скрываемый вновь разыгравшимся дождём, другом и покровителем влюблённых, досказал остальное. Влюблённым? Потом, потом...
Влад уже выдавил из спины стрелы и, как учила княжна, заковорил кровь. И сейчас собирал силы, прислонившись спиной к приятно холодящему раны валуну, чтобы ползти на поиски нужных трав. Лицо его было разбито о камни, когда он выползал из бурунов, цепляясь зубами за скалы, губы растресканы и кровоточили. Таким его и нашла его княжна в двух верстах ниже водопада.
- Умила...
- Молчи...
- Простишь ли?..
- Молчи...
И поцеловала в растрескавшиеся губы. Что? Да, Умила, дочь Гостомысла. Какой Рюрик, воевода княжеский? У Умилы была сестра, правила она от имени отца, но только правила. В первый и последний раз проявил Гостомысл гнев, потом было лишь благоразумие. Вот начало нашей родовой власти, вот откуда пошла Великая Русь. Но вернёмся к нашим...м-мм...влюблённым.
Поцелуй был долгим до потери дыхания. Потом Умила помолчала, пережидая изумление и потрясение Влада.
- Мы не будем отшельниками, как ты предлагал вчера. Отец стар, мы не можем оставить его наедине с варяжской дружиной на страже родовых традиций и ценностей. Мы нарушим главную из них, раз она мешает величию Руси. Для этого мы должны вернуться к отцу, в своё племя: боги не простят непослушания предкам. Так!
И закрепила своё "так" таким крепким поцелуем, что он счастливо засмеялся.
- Тебе не простят похищения мужчины, потому что не смогли сделать этого сами. А мне женщины, подозревая в сговоре, и то, что похитили не их. Но отец простит и все замолчат, потому что ты будешь править, а Рюрик с Румилой сядет в Изборске, под твою руку.
И снова поцеловала, мудрая русская берегиня, любимого в растрескавшиеся губы. Долго сдерживаемая верностью и обычаем старая любовь соединилась с зарождающейся от пылающей благородством новой.
ЛЮБОВЬ РОЖДАЕТ ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ.