Бразильский футболист - великий Пеле играет на гитаре и поет One Note Samba во время Чемпионата мира по футболу, 1970 год.

Такшьт талантливый человек талантлив во всём. Несмотря на волосатые ноги. От себя лишь добавлю, что 19 ноября 1969-го футболистом был забит немыслимый тысячный гол его карьеры, в честь которого министерство связи выпустило почтовую марку, а клуб «Сантос» (всего за этот клуб он сыграл почти 1200 игр) с тех пор и по настоящее время отмечает профессиональный футбольный праздник, названный День Пеле..

Завершая свою карьеру в 1977 году Пеле сказал небольшую речь. Она была очень трогательной и какой-то детской и светлой. В конце там были такие слова: Я счастлив быть с вами в этот величайший момент моей жизни… Я верю, что любовь… - слезы показались на его глазах, — любовь самое важное, что есть в жизни. Если вы согласны со мной, повторите за мной это слово… 

И, кстати, дамы и господа, а теперь обратите внимание на отражение Пеле в стеклянной створке двери - это же акробат с картины Пикассо Девочка на шаре.

.

1.

Как известно, у Платона высшим символом, обозначающим всю философскую работу или познавательный пафос, был эрос (Любовь). Эрос, как символ стремления разорванных, разлетевшихся по космосу половинок к воссозданию своего первоединства. То есть фактически к разрешению неустойчивого противостояния, где противостоящее одновременно стремится друг к другу, сливается с чужим и снова исключает друг друга.

А мы внутри этого. Вот еще одна странная добавка, ограничительная или пояснительная, к тому, что философы называют мыслью.

2.

Между вещью и пространством нет никакого отличия.
Нужно просто верить в то, что Аллах изощренный эстет, но Он не коварен. В мире нет качеств и сил как условия понимания Его. Конечно, шары сталкиваются, бутерброды падают икрой вниз, комары кусаются, красота спасает, на смену весне приходит лето, мгновения, словно скворцы, набрасываются на зерна времени и поэтому между нашими попытками что-то осознать и действительным осознанием лежит глубокая пропасть. И какой бы длины линейка у нас ни была в руках, эту глубину нам никогда не промерить. Бездна она потому и бездна, что не имеет дна.

И только Совершенный человек словно отвлеченный дух, гуляет сам по себе наподобие духа абсолютного, в местах где удивительное здоровается за руку с чудесным.

Даже если загорятся великие болота, такой человек не почувствует жары.
Даже если замерзнет море, ему не будет холодно. Даже если молнии расколют великие горы, а ураганы поднимут на воде волны до самого неба, он не поддастся страху.

Он странствует с облаками и туманами, ездит верхом на солнце и луне и уносится в своих скитаниях за пределы четырех морей. Ни жизнь, ни смерть ничего в нем не меняют. И он один знает, что такое чудо.

3.

Время - это отличие предмета от самого себя.
Отличие себя от самого себя есть время. А еще существует пространство. Пространство - это отличие предмета от другого предмета без введения различения - каковы предметы и какие у них стороны.

Но чудо - это не время и не пространство.
Алексей Федорович Лосев видел чудо как личность. Как распростертое в меоне мыслящее тело. И он считал, что космос и личность - одно и то же. Одно и то же быть и существовать, потому что ты обречен простираться в окружающем тебя бесконечном холоде.

В том месте где ты есть, считает Лосев, ничего больше нет.

Это лосевское "ничего" или - меон - по гречески, наводит ужас на тех, кто читает или перечитывает его Философию имени или Диалектику мифа.

Однако, сегодня под утро, когда я перевернул последнюю страницу Диалектики я вдруг снова начал понимать и чувствовать, что трава не обязана быть зеленой, а Вселенная не пуста и безгранична, а уютна и драгоценна. И что в меоне спрятаны лучи Индры.

Слепые и расплывчатые детские ощущения, когда ты словно безымянный ангел, спрятавшись под своими не имеющими возраста крыльями наблюдаешь с земли движение звезд и облаков под ними.

Когда понимаешь своим нутром что любовь, это специфическая способность выживать там, где выжить не представляется возможным, и которая позволяет нам по прежнему быть на дневной стороне божественного приключения и держаться на плаву, медленно дрейфуя в сторону горизонта ...

.
 

Вересилов говорит Екатерине Николаевне: "Я вас истреблю".
Я хотел вначале что-то добавить по этому поводу, но не стал. Великая однополая замкнутость мужского начала.

.

 

...Помимо бытовой, любви, которую мы обыкновенно переживаем дома, которая привычно усыпляет нас, и к которой мы более или менее приспосабливаемся, есть еще и другие, отличные от обычных виды любовей и привязанностей, которые причиняют нам иные, отличные от обычных, виды экстазов, страданий и боли. 

 

2. ...Любовь - это бесконечный тупик.
Пытаясь обозначить свои пределы она кидает нас на любые ощущения, которые способны вырвать нас из транса неопределенности. И, при этом, любовь слишком обширна, для того, чтобы содержать в себе хоть какой-то смысл.

3. ...Бесполезно восставать против любви.
Она как болезнь поражает без разбора и правого и виноватого. Она даже предпочитает невинного виноватому. И совершенно не церемонится со слабыми. Они не умеют ею пользоваться и погибают.

4. ...Поскольку любовь приходит в мир через чувства и ощущения, лучше всего было бы лишиться чувств и впасть в состояние священной (сакральной) абулии.

5. ...Так как мы не способны победить любовь, равно как и другие наши недуги, нам приходится культивировать ее и находить в ней удовольствие. Т.е. заниматься тем, что вызвало бы тошноту у большинства философов античности, которые не знали большего наслаждения, чем отсутствие тревог и волнений.

6. ...Любовь - это жестокость по отношению к другим и самому себе.
Её не возможно испытывать не мучая себя и других. И в самом деле , ведь мнимые удовольствия получаемые нами окутаны аурой лжи.
Она обещает все и не дает ничего, потому что создана из той же материи, что разочарование и смерть.

7....Все влюбленные - садисты. Но садизм этот приобретенный: и здесь их единственное оправдание. Излечиться от любви нельзя. Или, точнее, все любови, от которых мы излечились мы носим в себе и они никогда нас не оставляют.

 

11. ...Однако любовь, как и любой другой фактор нарушения равновесия, выводит нас из оцепенения, подхлестывает и вносит в жизнь элемент напряженности и конфликта.
Как революция,она помогает нам совершить трагический рывок из инертности.
Всё, что имеет отношение к ней лишено равновесия.
Любовь - это ностальгия.
Ностальгия по Раю, утраченному людьми в допотопные времена, много лет назад..

12. ...А что здесь мы?  И что значит быть человеком?

Мы - стохастический продукт наших прошлых невзгод и любовей.

Поэтому быть человеком - означает тревожиться и переживать, о невзгодах и любовях предстоящих, которые возникают для того, чтобы уверить нас, что жизнь - это состояние полной уязвимости, и, то что она по своей сути временна, поскольку представляет собой особую, изощренную разновидность случайности.

.

… а водку пить не надо. Несчастную, неразделенную любoвь, вoобще, лучше переживать на сухую.

А тo утвердишься в мысли, что несчастная любовь была придумана для тoго чтoбы был повод выпить. Самoе нелепое происходит, когда эта несчастная неразделенная любовь превращается в разделенную и счастливую, и тут-то ты понимаешь, что прoсто хотел выпить, а получил на руки барышню.

 

Корней Буковски "Коротенько в трех томах"

Вокруг все только и говорят, что о кризисе.
Некоторые люди теряют работу, некотрые банкротятся,
другие оказываются натурально на улице, без гроша.
Одни богатеют, другие становятся нищими, рубят каштаны на Крещатике, и гадят в парадном.
Всё как всегда.
Так было со времен Франсуа Рабле или еще раньше - со времен Рахили.
Ну как там, помните?
.. Рахиль смотрелась в зеркало явлений
А Лия пела и плела венок....
Но Земля тем не менее, продолжает вертеться дальше.

Когда вся мишура в виде устриц, бэнтли, пентхаусов, фуагры, заснеженного двора
с архитектурным пейзажем внутри, призраков рынка,
пещеры и театра, телефонов с алмазной памятью и заграничными контактами
бывших любовников или возлюбенных в дивайсе отпадает,
то остаются простые человеческие радости:
Доброта, Нежность, Любовь, Секс, Секс по любви, нежный Секс, Секс по доброте и т.д.
Люди прекращают заниматься всякой важной дребеденью
и начинают обращать внимание на пустяки.
И многие начинают понимать, что выжить в одиночестве категорически неможно
и потому все друг другу помогают кто чем может.
По Платону - срастаются пупками и соединяются, превращаясь новое существо
с двумя спинами и тд...
Обретают, так сказать, эдейтическую парадигму.
Потому что человек - разумное животное, которое не способно быть одиноким.
В отличие от женщин, которые делятся на две категории:

1.те, на которых хочется жениться
2.и все остальные

Остров оказался небольшой, каплевидный, метров семидесяти по диагонали и совершенно необитаемый.
Он был пологим, напоминая спину черепахи - скучнейшая во Вселенной часть суши окруженная водой.
Ритуальной кокосовой пальмы не было. Вместо неё в центре стоял небольшой облупленный домик на деревянных сваях, с окошком, затянутым сеткой от комаров.
Возле дома росла росла каспийская ива, ствол которой снизу
примерно на метр покрылся коричневой бородой воздушных корней.
Её крона затеняла крышу домика с востока.

Любовь, уравнивает всех

Труднее всего быть обыкновенным человеком.
Интересно, кто-нибудь пробовал? И что у него из этого получилось?
Но особенно удивляет следующее: знание о том, что умрешь совершенно не мешает жить.
Или к примеру женщины: откуда у них столько пыла и экзальтаци, чтобы наблюдать
крушение жизни и поэзии, не смотря на то что любая их влюбленность испаряется за год или два,
а любовь, наоборот, не проходит никогда.
Возможно потому, что последнее не зависит от количества серотонина
в стволе мозга: в варолиевом мосту и ядрах шва.

И ещё я бы бесплатно раздавал всем людям экстази, только для одного,
чтобы из ваших несчастий испарились последние остатки загадочности.
А всё по причине того, что я давно уже не способен к риторике.
Распад последней империи развратил меня.
Слишком далеко он зашел и моя отдышка уже не позволяет слышать
предсмертный хрип разных народов, вымирающих по соседству.
К примеру хохлов, которые заполняют многословьем банальный бег времени.
За это их съест моль. И от них останутся дыры, сквозь которые можно будет смотреть по сторонам.
И ещё драники со сметаной, которые можно будет есть.

Как жаль, что не состоится Страшный суд! Увы, никах надежд на грядущее.
Некуда тащить на двух ногах всю эту материю и все с ней связанное,
включая кишки, одежду и кости. Поэтому предпочитаю ходить и плавать голым.
Так немного легче жить, в ожидании неземного счастья.

Я знаю как трудно тем, кому не с кем сбивать утренний стояк,
или просто валяться и дышать в макушку, ощущая на плече её теплое дыхание.
Таким героям нужны ногти диной в километр, чтобы грызть их
и тысяча глаз, чтобы выплакать все свои слёзы.
Спасает только одно - мысль, что наша предрасположенность к распаду
позволит бесконечно деградировать, плавно дрейфуя в сторону пустоты,
которая со временем становится сильнее, чем наши инстинкты жизни.

Ведь если в мире и есть что-то бесконечное, то это только деградация.

Поэтому нет необходимости любить какую-либо эпоху, чтобы оправдывать свое бездействие.
Я вот, к примеру, родился, чтобы ничего не совершить.
Кому-то повезло меньше.
Они копошатся и ворочаются, надеясь спустить в золотой унитаз весь капитал своей утомленности
только для того, чтобы наполнить собственную плоть неврастенией.
Для этого им пришлось принять вертикальное положение,
потеряв всякую возможность на что-нибудь опереться.
Тем самым они обрекли себя на слабость, неведомую тем животным, какими они были раньше.
В этом легко убедиться, постучав столовой ложкой в стенку офиса.
Можно услышать как за ней копошатся живые прямоходящие менеджеры.

В этом смысле хохлам намного проще чем всем нам вместе взятым.
Их уже доедает моль, пока они доедают свои драники и скоро от них останется
только прореха, прореха на человечестве - о чем 180 лет назад пророчествовал
великий украинский писатель Н. В. Гоголь.
Однако, хохлы и все остальные вымирающие и агонизирующие соседи
обращаюсь к вам призываю вас:
" Не стоит предаваться печали, поскольку согласно Кассиану, Евагрию
и преподобному Нилу нет демона опаснее чем демон уныния!"

Сейчас наступила ночь. Я весел и спокоен.
Прильнув к своему окну, я все ещё пытаюсь найти метафоры моему бесплодию.
Меня по прежнему не оставляет мысль о другой, настоящей, пустыне.
Ну почему бы мне не отправиться туда, чтобы забыть запах человека!
Приблизившись к Богу, я бы дышал его одиночеством и вечностью, о которых
мечтал в те мгновения, когда во мне пробуждались воспоминание о далекой земле.
Какой монастырь я оставил, какую обитель предал ради своей новой жизни?

И вот теперь меня преследуют мои неоконченные, некогда заброшенные, забытые молитвы,
а в моем мозгу воздвигается и обрушивается неведомое мне небо...

Продолжаю жить фантазиями.
Хотя, справедливости ради стоит признать, что если раньше они стояли между мною и истиной,
то теперь они расположились между нами.
С интересом наблюдаю, как предмет моей любви мельчает с каждым днем,
а уж сама любовь, предмет еще более зыбкий, исчезает буквально у меня на глазах.
Так умерла она уже или умирает сейчас?
Моя некомпетентность не позволяет мне высказываться чересчур категорично.
Во всяком случае счастье и несчастье утратили свой первоначальный смысл,
поскольку им неоткуда больше возникать,
словно мы добрались до сумерек, до последних дней.
Коллекция уловок, помогающих увильнуть нам от наших подлинных проблем закончилась,
и туман, стоявший между нашими исконными реальностями и нашими психологическими фикциями, растаял.
Но не надо напрасно горевать.
Некоторые банкротства бывают плодотворными.
Крах, которым закончился наш проект соответствует краху нашего времени,
символом, квинтэссенцией и гримасой которого он является.
А сама любовь как жанр утратила всякий позитивный смысл и стала ничем иным как
ложью в действии....

Пора прощаться.
Мы истощили свои силы.
Мне глубоко отвратительны твои истерики и твои убеждения.
Агония, древнейшая из наших очевидностей, означает,
что мы заблуждались относительно своей способности бредить.
Предаваясь печали, мы все еще продолжаем ощущать тактильный дефицит,
но уже испытываем отвращение к трупу, который звали когда-то любовью.
И каким бы тягостным не было наше падение, оно все-таки может быть нам полезным,
если сумеем превратить его в дисциплину,
которая поможет нам возвратить назад все преимущества безумия.

Арифметика твоего бреда вызывает у меня восхищение своей беспримерной гордыней.
Тебя никак нельзя назвать слабой.
Ведь на войне с самым дорогим нашим достоянием ты сравнительно легко добилась победы.

И вот теперь, то что возбуждало наши органы чувств и заставляло испытывать дрожь,
которой не испытаешь даже читая самых безнравственных авторов, исчезло.
Возможно мы использовали не все преимущества отвращения к самим себе.
Наши естественные страдания оказались недостаточно насыщенны и недостаточно интенсивны,
а плоть существенно сузила горизонт событий.

Теперь мы свободны, это верно, но, кажется, что мы сожалеем о том, что деспотизм любви кончился.
С каждым шагом мы все ближе м ближе приближаемся к апогею нашей бесплодности.
Еще недавно мы были вот тут, рядом с предметами, вместе с миром,
а теперь готовимся исчезнуть, готовимся улизнуть за будущим, готовимся провалиться в небо.
Все уменьшается все уходит неизвестно куда.
Материя съеживается, утрачивает свои измерения, пропадает в черных дырах нашего ума.
А тем временем наш страх и наше одиночество расширяются, и занимая место материи,
начинают нам казаться самим мирозданием.

Вывернула меня из почвы, изгнала из времени, оторвала от корней.
Я просто пытался утолить ее тоску.
Я жил в ожидании того, чего нет, для того чтобы в конце концов истощить свои силы в попытках забыть её.
Равновесие, заложенное в идее будущего, подстегивало меня и щекотало нервы.
Я понимал, что люблю её, пытаясь продлить мгновение, но не находил метафизических качеств её холодного равнодушия.
Возможно это были обыкновенные поиски формулы тоски по далям, попытки расцвести на пороге разума между укорененностью и неприкаянностью.
Я понимал, что потерял её до того как нашел её в своем сердце.
И мысль об этом угнетает меня до сих пор.
И с того времени я живу незащищенный, в ностальгической тоске по абстрактному теплу, не совместимому со временем,
и напоминающим мне предчувствие Рая.

любовь по своей сути - это обыкновенное усиление идеи дуалистической иллюзии "себя" и "другого"