С момента кончины супруга Елисавета Феодоровна не снимала траур, стала держать строгий пост, много молилась. Ее спальня в Николаевском дворце стала напоминать монашескую келью. Вся роскошная мебель была вынесена, стены перекрашены в белый цвет, на них находились только иконы и картины духовного содержания. На светских приемах она не появлялась. Бывала только в храме на бракосочетаниях или крестинах родственников и друзей, откуда сразу же уходила домой или по делам. Теперь ее ничто по связывало со светской жизнью.  

 Она собрала все свои драгоценности, часть отдала казне, часть – родственникам, а остальное решила употребить на постройку обители милосердия. На Большой Ордынке в Москве Елисавета Феодоровна приобрела усадьбу с четырьмя домами и садом. В самом большом двухэтажном доме расположились столовая для сестер, кухня и другие хозяйственные помещения, во втором – церковь и больница, рядом – аптека и амбулатория для приходящих больных. В четвертом доме находилась квартира для священника-духовника обители, школьные классы для девочек из приюта и библиотека.

10 февраля 1909 г. великая княгиня, собрав 17 сестер основанной ею обители, сняла траурное платье, облачилась в монашеское одеяние и сказала: «Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих».

 Первый храм обители («больничный») был освящен епископом Трифоном 9 (21) сентября 1909 г. (в день празднования Рождества Пресвятой Богородицы) во имя святых жен мироносиц Марфы и Марии. Второй храм – в честь Покрова Пресвятой Богородицы – освящен в 1911 г. (архитектор А. В. Щусев, росписи М. В. Нестерова). Построенный по образцам новгородско-псковского зодчества, он сохранял теплоту и уют небольших приходских церквей. Но, тем не менее, был рассчитан на присутствие более тысячи молящихся. М. В. Нестеров сказал об этом храме: «Храм Покрова – лучший из современных сооружений Москвы, могущий при иных условиях иметь, помимо прямого назначения для прихода, назначение художественно-воспитательное для всей Москвы». В 1914 г. под храмом была устроена церковь-усыпальница во имя Сил Небесных и Всех Святых, которую настоятельница предполагала сделать местом своего упокоения. Роспись усыпальницы сделал П. Д. Корин, ученик М. В. Нестерова.

Знаменательно посвящение созданной обители святым женам мироносицам Марфе и Марии. Обитель должна была стать как бы домом святого Лазаря, друга Божия, в котором так часто бывал Спаситель. Сестры обители призывались соединить высокий жребий Марии, внемлющей глаголам вечной жизни, и служение Марфы – служение Господу через ближнего своего.

В основу Марфо-Мариинской обители милосердия был положен устав монастырского общежития. 9 (22) апреля 1910 г. в церкви святых Марфы и Марии епископ Трифон (Туркестанов) посвятил в звание крестовых сестер любви и милосердия 17 сестер обители во главе с великой княгиней Елисаветой Феодоровной. Во время торжественной службы епископ Трифон, обращаясь к уже облаченной в монашеское одеяние великой княгине, сказал: «Эта одежда скроет Вас от мира, и мир будет скрыт от Вас, но она, в то же время, будет свидетельницей Вашей благотворной деятельности, которая воссияет пред Господом во славу Его». Слова владыки Трифона сбылись. Озаренная благодатию Духа Святого, деятельность великой княгини осветила огнем Божественной любви предреволюционные годы России и привела основательницу Марфо-Мариинской обители к мученическому венцу вместе с ее келейницей инокиней Варварой Яковлевой.

 День в Марфо-Мариинской обители начинался в 6 часов утра. После общего утреннего молитвенного правила в больничном храме великая княгиня давала послушания сестрам на предстоящий день. Свободные от послушаний оставались в храме, где начиналась Божественная Литургия. Дневная трапеза проходила с чтением житий святых. В 5 часов вечера в церкви служили вечерню с утреней, где присутствовали все свободные от послушаний сестры. Под праздники и воскресение совершалось всенощное бдение. В 9 часов вечера в больничном храме читалось вечернее правило, после него все сестры, получив благословение настоятельницы, расходились по кельям. Четыре раза в неделю за вечерней читались акафисты: в воскресенье – Спасителю, в понедельник – архангелу Михаилу и всем Бесплотным Небесным Силам, в среду – святым женам-мироносицам Марфе и Марии, и в пятницу – Божией Матери или Страстям Христовым. В часовне, сооруженной в конце сада, читалась Псалтирь по усопшим. Часто ночами молилась там и сама настоятельница.

Внутренней жизнью сестер руководил замечательный священник и пастырь, духовник обители, протоиерей Митрофан Серебрянский. Дважды в неделю он проводил беседы с сестрами. Кроме того, сестры могли ежедневно в определенные часы приходить за советом и наставлением к духовнику или к настоятельнице. Великая княгиня вместе с отцом Митрофаном учила сестер не только медицинским знаниям, но и духовному наставлению опустившихся, заблудших и отчаявшихся людей. Каждое воскресенье после вечерней службы в соборе Покрова Божией Матери устраивались беседы для народа с общим пением молитв.

  «На всей внешней обстановке обители и самом ее внутреннем быте, и на всех вообще созданиях великой княгини, лежал отпечаток изящества и культурности не потому, что она придавала этому какое-либо самодовлеющее значение, но потому, что таково было непроизвольное действие ее творческого духа», - пишет в своих воспоминаниях митрополит Анастасий.

Богослужение в обители всегда проводилось на высоком уровне, благодаря исключительным по своим пастырским достоинствам духовнику, избранному настоятельницей. Сюда приходили для совершения богослужений и проповедования лучшие пастыри и проповедники не только Москвы, но и многих отдаленных мест России. Как пчела, собирала настоятельница нектар со всех цветов, чтобы люди ощутили особый аромат духовности. Обитель, ее храмы и богослужение вызывали восхищение современников. Этому способствовали не только храмы монастыря, но и прекрасный парк с оранжереями в лучших традициях садового искусства XVIII-XIX вв. Это был единый ансамбль, соединявший гармонично внешнюю и внутреннюю красоту.

Современница великой княгини Нонна Грэйтон, фрейлина ее родственницы принцессы Виктории, свидетельствует: «Она (Елисавета) обладала замечательным качеством – видеть хорошее и настоящее в людях, и старалась это выявлять. Она также совсем не имела высокого мнения о своих качествах ... У нее никогда не было слов «не могу», и никогда ничего не было унылого в жизни Марфо-Мариинской обители. Все было там совершенно как внутри, так и снаружи. И кто бывал там, уносил оттуда прекрасное чувство».

 В Марфо-Мариинской обители великая княгиня вела жизнь подвижницы. Спала на деревянной кровати без матраца. Строго соблюдала посты, вкушая только растительную пищу. Утром, еще до общего пробуждения, вставала на молитву, после чего распределяла послушания сестрам, работала в клинике, принимала посетителей, разбирала прошения и письма. Вечером – обход больных, заканчивающийся далеко за полночь. Ночью она молилась в молельне или в церкви, ее сон редко продолжался более трех часов. Когда больной метался от боли и жара, нуждаясь в помощи, она просиживала у его постели до рассвета. В больнице Елисавета Феодоровна брала на себя самую ответственную работу: ассистировала при операциях, делала перевязки, находила слова утешения, стремилась облегчить страдания своих пациентов. Больные говорили, что от великой княгини исходила целебная сила, которая помогала им переносить боль и соглашаться на тяжелые операции.

В качестве главного средства от недугов настоятельница всегда предлагала исповедь и Причастие. Она говорила: «Безнравственно утешать умирающих ложной надеждой на выздоровление, лучше помочь им по-христиански перейти в вечность». Сестры обители обязательно проходили курс обучения медицинским знаниям. Главной их задачей было посещение больных, бедных, немощных людей, брошенных детей, оказание им медицинской, материальной и моральной помощи. В больнице обители работали лучшие специалисты Москвы, все операции проводились бесплатно. Здесь исцелялись даже те, от кого отказывались врачи. Исцеленные пациенты плакали, уходя из Марфо-Мариинской больницы, расставаясь с «Великой матушкой», как они называли настоятельницу.

 При обители работала воскресная школа для работниц фабрики. Любой желающий мог пользоваться фондами прекрасной библиотеки. Действовала бесплатная столовая для бедных.

 Настоятельница Марфо-Мариинской обители считала, что главное, тем не менее, все же – не больница, а помощь бедным и нуждающимся. Обитель получала до 12 000 прошений в год. О чем только ни просили: устроить на лечение, найти работу, присмотреть за детьми, ухаживать за лежачими больными, отправить на учебу за границу. Елисавета Феодоровна особенно старалась изыскать возможности  для помощи духовенству – давала средства на нужды бедных сельских приходов, которые не могли отремонтировать храм или построить новый. Она ободряла, укрепляла, помогала материально священникам-миссионерам, трудившимся среди язычников Крайнего Севера или инородцев с окраин России.

 Одним из главных бедных мест Москвы, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок. Елисавета Феодоровна в сопровождении своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Марии Оболенской, неутомимо переходя от одного притона к другому, часто собирала сирот и уговаривала многодетных, бедных родителей отдать ей на воспитание детей. Все население Хитрова рынка уважало ее, называя «Сестрой Елисаветой» или просто «Матушкой». Полиция постоянно предупреждала княгиню, что не в состоянии гарантировать ей безопасность.  В ответ на это Елисавета Феодоровна всегда благодарила полицию за заботу и говорила, что ее жизнь – не в их руках, а в руках Божиих. Она особенно старалась спасать детей Хитровки. Ее не пугали нечистота, брань, потерявшие человеческий облик лица. Она говорила: «Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено».

 Мальчиков, вырванных из Хитровки, она устраивала в общежития. Из одной группы таких недавних оборванцев образовалась артель исполнительных посыльных Москвы. Девочек устраивала в закрытые учебные заведения или приюты, где их образовывали, воспитывали, следили за их здоровьем, духовным и физическим.

Елисавета Феодоровна организовала дома призрения для сирот, инвалидов, тяжело больных, находила время для посещения их, постоянно поддерживала материально, привозила подарки. Рассказывают такой случай: однажды великая княгиня должна была приехать в приют для маленьких сирот. Все готовились достойно встретить свою благодетельницу. Девочкам сказали, что приедет великая княгиня: нужно будет поздороваться с ней и поцеловать ручки. Когда Елисавета Феодоровна приехала, ее встретили малютки в белых платьицах. Они дружно поздоровались, и все протянули свои ручки великой княгине со словами: «Целуйте ручки». Воспитательницы ужаснулись: что же будет? Но великая княгиня подошла к каждой из девочек и, наклонившись низко, всем поцеловала ручки. Плакали при этом все: такое умиление и благоговение было на лицах и в сердцах.

«Великая матушка» надеялась, что созданная ею Марфо-Мариинская обитель Милосердия расцветет большим плодоносным древом. Со временем она собиралась устроить отделения обители и в других городах России.

 Великой княгине, иностранке по происхождению, была, тем не менее, присуща исконно русская любовь к паломничеству. Не раз ездила она в Саров и с радостью спешила в храм, чтобы помолиться у раки преподобного Серафима. Ездила она во Псков, в Оптину пустынь, в Зосимову пустынь, была в Соловецком монастыре. Посещала и самые маленькие монастыри в захолустных и отдаленных местах России. Присутствовала на всех духовных торжествах, связанных с открытием или перенесением мощей угодников Божиих. Больным паломникам, ожидавшим исцеления от новопрославляемых святых, великая княгиня тайно помогала, ухаживала за ними. А в 1914 г. она посетила монастырь в Алапаевске, которому через несколько лет суждено было стать местом ее заточения и мученической смерти.

 Она была покровительницей русских паломников, отправлявшихся в Иерусалим. Через общества, организованные ею, покрывалась стоимость билетов паломников, плывущих из Одессы в Яффу. Она построила также большую гостиницу в Иерусалиме.

Нельзя не вспомнить и еще одно славное деяние великой княгини: постройку русского православного храма в Италии, в городе Бари, где покоятся ныне мощи святителя Николая, архиепископа  Мир Ликийского. В 1914 г. был освящен нижний храм в честь святителя Николая и странноприимный дом.

Драгоценно воспоминание о великой княгине митрополита Анастасия, лично ее знавшего: «Она способна была не только плакать с плачущими, но и радоваться с радующимися, что обыкновенно труднее первого. Не будучи монахинею в собственном смысле этого слова, она лучше каждой инокини блюла великий завет святого Нила Синайского: «блажен инок, который всякого человека почитает как бы богом после Бога». Найти хорошее в каждом человеке и «милость к падшим призывать» было всегдашним стремлением ее сердца. Кротость нрава не препятствовала ей, однако, пылать иногда священным гневом при виде несправедливости. Еще более строго она осуждала саму себя, если впадала в ту или другую, даже невольную ошибку... Однажды, в бытность мою еще викарным епископом в Москве, она предложила мне председательство в чисто светском по своему составу обществе, не имевшем по своим задачам непосредственного отношения к Церкви. Я невольно смутился, не зная, что ответить на ее слова. Она сейчас же поняла мое положение: «Извините, - решительно произнесла она, - я сказала глупость», и тем вывела меня из затруднения».

Современники вспоминали, что Елисавета Феодоровна, появляясь в любом месте, привносила с собою чистое благоухание лилии, быть может, поэтому она так любила белый цвет. Встречаясь со множеством людей, она сразу могла понять человека; раболепство, ложь и хитрость были ей противны. Она говорила: «Ныне трудно найти правду на земле, затопляемую все сильнее греховными волнами; чтобы не разочароваться в жизни, надо правду искать на небе, куда она ушла от нас».

 С самого начала своей жизни в Православии и до последних дней великая княгиня находилась в полном послушании у своих духовных отцов. Без благословения священника Марфо-Мариинской обители, протоиерея Митрофана Серебрянского, и без советов старцев Оптиной и Зосимовой пустыней и других монастырей, она сама ничего не предпринимала. Смирение ее и послушание были удивительными.

Господь наградил ее даром духовного рассуждения и пророчества. Отец Митрофан Серебрянский рассказывал, что незадолго до революции ему приснился сон, яркий и явно пророческий, но он не знал тогда, как его истолковать. Сон был цветным: три картины, сменявшие друг друга. Первая: стоит прекрасная церковь. Вдруг со всех сторон появляются огненные языки, и вот весь храм пылает… Зрелище величественное и страшное. Вторая картина: преподобный Серафим Саровский стоит, коленопреклоненный, на камне с молитвенно воздетыми руками. Третья: изображение царской семьи в черной рамке: и вдруг из краев этой рамки начинают вырастать побеги, из которых раскрываются белые лилии, цветы все увеличиваются в размере и закрывают изображенных на портрете.  Великая княгиня сказала, что ей понятен этот сон. Первая картина означает, что в России скоро будет революция, начнется гонение на церковь Русскую и за грехи наши, за неверие страна встанет на путь погибели. Вторая картина означает, что по молитвам преподобного Серафима Саровского, других святых и праведников земли Российской, заступничеством Божией Матери страна и народ наш будут все же помилованы. А третья картина означает, что сестра моя и вся царская семья примут мученическую смерть.

Пророческий дар особенно проявился в ее отношении к Распутину. Она много раз умоляла свою сестру-императрицу не доверяться этому человеку и не зависеть от него. Говорила об этом и самому императору, но ее совет был отвергнут. По просьбе своих друзей и с благословения старцев она в 1916 г. сделала последнюю попытку и поехала в Царское Село, чтобы лично поговорить с Государем о положении в стране. Император не принял ее. Разговор о Распутине произошел между императрицей и великой княгиней и закончился печально: Императрица не захотела и слушать сестру: «Мы знаем, что святых злословили и раньше». На это великая княгиня сказала: «Помни судьбу Людовика XVI».  (При французском короле Людовике XVI (1754-1793) произошло крушение монархии. Конвент осудил его на смерть, и 21 января 1793 г. Людовик XVI взошел на эшафот.). Расстались сестры  холодно.

 В годы первой мировой войны трудов у великой княгини прибавилось: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах. Часть сестер обители была отпущена для работы в полевом госпитале. Первое время Елисавета Феодоровна, побуждаемая христианским чувством, навещала и пленных немцев, но клевета о тайной поддержке противника заставила ее отказаться от этого.

  В 1916 г. к воротам обители подошла разъяренная толпа с требованием выдать германского шпиона, брата Елисаветы Феодоровны, якобы скрывавшегося в обители. Настоятельница вышла к толпе одна и предложила войти в монастырь нескольким человекам и осмотреть все помещения общины. Господь не допустил погибнуть ей в этот день. Конный отряд полиции разогнал толпу.

  Вскоре после Февральской революции к обители снова подошла толпа с винтовками, красными флагами и бантами. Сама настоятельница открыла ворота.  Ей объявили, что приехали, чтобы арестовать ее и предать суду как немецкую шпионку, к тому же хранящую в монастыре оружие.

 На требование пришедших немедленно ехать с ними великая княгиня сказала, что должна сделать распоряжения и проститься с сестрами. Настоятельница собрала всех сестер в обители и попросила отца Митрофана отслужить молебен. Потом, обратясь к революционерам, пригласила войти их в церковь, но оставить оружие у входа. Они нехотя сняли винтовки и последовали в храм.

 Весь молебен Елисавета Феодоровна простояла на коленях. После окончания службы она сказала, что отец Митрофан покажет им все постройки обители, и они могут искать то, что хотят найти. Конечно, ничего там не нашли, кроме келий сестер и госпиталя с больными. После ухода толпы Елисавета Феодоровна сказала сестрам: «Очевидно, мы недостойны еще мученического венца».

   В одном из писем того времени к родным она написала: «То, что мы живем, является неизменным чудом». Но никакого озлобления или осуждения не было у нее против безумств толпы. Она говорила: «Народ - дитя, он не повинен в происходящем... он введен в заблуждение врагами России». А об аресте и страданиях царской семьи она говорила: «Это послужит к их нравственному очищению и приблизит их к Богу».

Весной 1917 г. к ней приехал шведский министр по поручению немецкого кайзера Вильгельма и предложил ей помощь в выезде за границу. Елисавета Феодоровна ответила, что решила разделить судьбу страны, которую считает своей новой родиной и не может оставить сестер обители в это трудное время.

 Никогда не было за богослужением в обители столько народа как перед октябрьским переворотом. Шли не только за тарелкой супа или медицинской помощью, сколько за утешением и советом «Великой матушки». Елисавета Феодоровна всех принимала, выслушивала, укрепляла. Люди уходили от нее умиротворенными и ободренными.

 Первое время после октябрьского переворота Марфо-Мариинскую обитель не трогали. Напротив, сестрам оказывали уважение, два раза в неделю к обители подъезжал грузовик с продовольствием: черный хлеб, вяленая рыба, овощи, немного жиров и сахара. Из медикаментов выдавали в ограниченном количестве перевязочный материал и лекарства первой необходимости.

  Но все вокруг были напуганы, покровители и состоятельные дарители теперь боялись оказывать помощь обители. Великая княгиня во избежание провокаций не выходила за ворота, сестрам также было запрещено выходить на улицу. Однако установленный распорядок дня обители не менялся, только длиннее стали службы, горячее молитва сестер. Отец Митрофан каждый день служил в переполненной церкви Божественную Литургию, было особенно много причастников. Некоторое время в обители находилась чудотворная икона Божией Матери «Державная», обретенная в подмосковном селе Коломенском в день отречения императора Николая II от престола. Перед иконой совершались соборные моления.

  После заключения Брестско-Литовского мира германское правительство добилось согласия советской власти на выезд великой княгини Елисаветы Феодоровны за границу. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался увидеться с великой княгиней, но она не приняла его и категорически отказалась уехать из России. Она говорила: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!»

  Приведем отрывки из писем великой княгини близким людям: « ... Господь опять Своей великой милостью помог нам пережить дни внутренней войны, и сегодня я имела безграничное утешение молиться... и присутствовать на Божественной службе, когда наш Патриарх давал благословение. Святой Кремль, с заметными следами этих печальных дней, был мне дороже, чем когда бы то ни было, и я почувствовала, до какой степени Православная Церковь является настоящей Церковью Господней... Я испытываю такую глубокую жалость к России и к ее детям, которые в настоящее время не ведают, что творят!.. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто крат больше во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, научить его терпению, помочь ему. Вот что я чувствую каждый день...

 Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет… Но Бог в Библии показывает, как Он прощал Свой раскаявшийся народ и снова даровал ему благословенную силу.

Будем надеяться, что молитвы, усиливающиеся с каждым днем, и увеличивающие раскаяние, умилостивят Приснодеву, и Она будет молить за нас Своего Божественного Сына, и что Господь нас простит».

 « ... Полностью разрушена Великая Россия», но «Святая Россия» и Православная Церковь, которую «врата ада не одолеют», существует и существует более чем когда бы то ни было. И те, кто веруют и не сомневаются ни на мгновение, увидят «внутреннее солнце», которое освещает тьму во время грохочущей бури ... Я только уверена, что Господь, который наказывает, есть тот же Господь, Который и любит. Я много читала Евангелие, и если осознать ту великую жертву Бога Отца, Который послал Своего Сына умереть и воскреснуть за нас, то тогда мы ощутим присутствие Святаго Духа, Который озаряет наш путь. И тогда радость становится вечной даже тогда, когда наши бедные человеческие сердца и наши маленькие земные умы будут переживать моменты, которые кажутся очень страшными ... Мы работаем, молимся, надеемся и каждый день чувствуем милость Божию. Каждый день мы испытываем постоянное чудо. И другие начинают это чувствовать и приходят в нашу церковь, чтобы отдохнуть душой».

 Спокойствие в обители, однако, было лишь затишьем перед бурей. Вскоре новая власть начала действовать: сначала прислали опросные листы-анкеты для всех, кто проживал и находился на лечении: имя, фамилия, возраст, социальное происхождение и т. д. После этого были арестованы несколько человек из больницы. Затем объявили, что сирот заберут из монастыря и переведут в детский дом. В апреле 1918 г., на третий день Пасхи, когда Церковь празднует память Иверской иконы Божией Матери, Елисавету Феодоровну арестовали и немедленно вывезли из Москвы. В этот день святейший Патриарх Тихон посетил Марфо-Мариинскую обитель, где служил Божественную Литургию и молебен. После службы Патриарх до четырех часов дня находился в обители, беседовал с настоятельницей и сестрами. Это было последнее благословение и напутствие главы Российской Православной Церкви перед крестным путем великой княгини на Голгофу.

 Почти сразу после отъезда патриарха Тихона к обители подъехала машина с комиссаром и красноармейцами-латышами. Елисавете Феодоровне приказали ехать с ними. На сборы дали полчаса. Настоятельница успела лишь собрать сестер в церкви святых Марфы и Марии и дать им последнее благословение. Плакали все присутствующие, зная, что видят свою мать и настоятельницу в последний раз. Елисавета Феодоровна благодарила сестер за самоотверженность и верность и просила отца Митрофана не оставлять обители и служить в ней до тех пор, пока это будет возможным. С великой княгиней поехали две сестры – Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Перед тем, как сесть в машину, настоятельница осенила всех крестным знамением.

Узнав о случившемся, патриарх Тихон пытался через различные организации, с которыми считалась новая власть, добиться освобождения великой княгини. Но старания его оказались тщетными. Все члены императорского дома были обречены…

Елисавету Феодоровну и ее спутниц направили по железной дороге в Пермь. По пути в ссылку она написала письмо сестрам своей обители. Вот выдержки из него:

 «Господи, благослови. Да утешит и укрепит всех вас Воскресение Христово... Да сохранит нас всех с вами, мои дорогие, преподобный Сергий, святитель Димитрий и святая Евфросиния Полоцкая. ... не могу забыть вчерашний день, все дорогие милые лица. Господи, какое страдание в них, о, как сердце болело!.. Вы мне стали каждую минуту дороже. Как я вас оставлю, мои деточки, как вас утешить, как укрепить? Помните, мои родные, все, что я вам говорила. Всегда будьте не только мои дети, но послушные ученицы. Сплотитесь и будьте, как одна душа все для Бога, и скажите, как Иоанн Златоуст: «Слава Богу за все!» Старшие сестры, объединяйте сестер ваших. Просите Патриарха Тихона «цыпляточек» взять под свое крылышко. Устройте его в моей средней комнате. Мою келью – для исповеди, и большую – для приема... Ради Бога не падайте духом. Божия Матерь знает, отчего Ее Небесный Сын послал нам это испытание в день Ее праздника... только не падайте духом и не ослабевайте в ваших светлых намерениях, и Господь, Который нас временно разлучил, духовно укрепит. Молитесь за меня, грешную, чтобы я была достойна вернуться к моим деткам и усовершенствовалась для вас, чтобы мы все думали, как приготовиться к вечной жизни.

 Вы помните, как я боялась, что вы слишком в моей поддержке находите крепость для жизни, и я вам говорила: «Надо побольше прилепиться к Богу. Господь говорит: «Сын мой, отдай сердце твое Мне и глаза твои да наблюдают пути Мои». Тогда будь уверен, что все отдашь Богу, если отдашь Ему сердце, т. е. самого себя».

 «Теперь мы переживаем одно и то же, и невольно только у Него находим утешение нести наш общий крест разлуки. Господь нашел, что нам пора нести Его Крест. Постараемся быть достойными этой радости. Я думала, что мы будем так слабы, не доросли нести большой крест. «Господь дал, Господь и взял». Как угодно было Господу, так и сделалось. Да будет имя Господне благословенно навеки… Какой пример дает нам святой Иов своей покорностью и терпением в скорбях. За это Господь потом дал ему радость. Сколько примеров такой скорби у Святых Отцов во святых обителях, но потом была радость. Приготовьтесь к радости быть опять вместе. Будем терпеливы и смиренны. Не ропщем и благодарим за все. 

Ваша постоянная богомолица и любящая мать во Христе. Матушка.»

 Последние месяцы своей жизни великая княгиня провела в заключении, в школе, на окраине города Алапаевска, вместе с великим князем Сергеем Михайловичем (младшим сыном великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II), его секретарем Феодором Михайловичем Ремезом, тремя братьями Иоанном, Константином и Игорем (сыновьями великого князя Константина Константиновича Романова) и князем Владимиром Палеем (сыном великого князя Павла Александровича). Между тем, конец был уже близок. Елисавета Феодоровна догадывалась об этом и готовилась к исходу из этого мира, посвящая все время молитве.

Сестер, сопровождавших свою настоятельницу, привезли в Областной совет и предложили отпустить на свободу. Обе умоляли вернуть их к великой княгине, тогда чекисты стали пугать их пытками и мучениями, которые предстоят всем, кто останется с ней. Варвара Яковлева сказала, что готова дать подписку даже своей кровью, что желает разделить судьбу с великой княгиней. Так, крестовая сестра великой княгини  Варвара Яковлева сделала свой выбор и присоединилась к узникам, ожидавшим решения своей участи.

Преподобномученицы Варвара и Елизавета Алапаевские

На следующий день после расстрела царской семьи, глубокой ночью 5(18) июля, в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, великую княгиню Елисавету Феодоровну вместе с другими членами императорского дома тайно вывезли из Алапаевска и, еще живыми, с площадной руганью, избивая прикладами винтовок, стали сбрасывать в шахту старого заброшенного рудника. Когда озверевшие палачи сталкивали великую княгиню, она произносила молитву, дарованную нам Распятым на Кресте Спасителем: «Господи, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк.., 23, 34). Затем чекисты начали бросать в шахту ручные гранаты, чтобы добить тех, кто еще остался жив… Один из крестьян, бывший свидетелем убийства, говорил, что из глубины шахты еще долго слышалось пение Херувимской. Трудно даже представить, сколько еще часов или дней мученики были живы, какую боль, какие страдания они претерпели!

Великая княгиня Елисавета упала не на дно шахты, а на выступ, который находился на глубине 15 метров. Рядом с ней нашли тело Иоанна Константиновича с перевязанной головой. Вся переломанная, с сильнейшими ушибами, она и здесь стремилась облегчить страдания ближнего: оторвав широкую полосу ткани от своего апостольника, княгиня сделала перевязку князю Иоанну, чтобы хоть немного облегчить его страдания. Пальцы правой руки страстотерпицы Елисаветы были сложены для крестного знамения.

  Останки настоятельницы Марфо-Мариинской обители и ее верной келейницы Варвары, после долгих мытарств, в 1921 г. были наконец-то перевезены в Иерусалим и положены в усыпальнице храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании. А в 1981 г., накануне канонизации новомучеников российских Русской Православной Церковью за Границей, их гробницы решили вскрыть. Вскрытие производила в Иерусалиме комиссия во главе с начальником Русской Духовной Миссии архимандритом Антонием (Граббе). Гробницы новомучениц поставили на амвон перед Царскими вратами. По промыслу Божию, случилось так, что архимандрит Антоний остался один у запаянных гробов. Неожиданно гроб великой княгини Елисаветы открылся. Она встала и подошла к отцу Антонию за благословением. Потрясенный отец Антоний дал благословение, после чего новомученица вернулась в свой гроб, не оставив никаких следов… Когда открыли гроб с телом великой княгини, то помещение наполнилось благоуханием. По словам архимандрита Антония, чувствовался «сильный запах как бы меда и жасмина». Мощи новомучениц оказались частично нетленными.

       Патриарх Иерусалимский Диодор благословил совершить торжественное перенесение мощей новомучениц из усыпальницы, где они до этого находились, в самый храм святой Марии Магдалины. Назначили день - 2 мая 1982 г. - праздник святых Жен-Мироносиц. В этот день за богослужением употреблялись Святая Чаша, Евангелие и воздухи, преподнесенные храму самой великой княгиней Елисаветой Феодоровной, когда она была здесь в 1886 г.

       Народный голос не случайно еще при жизни нарек великую княгиню святой. Ибо она была живой свидетельницей вечности в падшем мире, в нашей земной Отчизне. Она перешла в Православие в Лазареву субботу, и это стало духовным знаком, пророчески указующим ее последующий путь.

         Мы помним, что вслед за Лазаревой субботой следует Вход Господень в Иерусалим, и начинается Страстная седмица. Так и в жизни Елисаветы Феодоровны вместе со скорбями и утратами была великая радость – создание обители Милосердия дома Лазаря, была всеобщая любовь народа, которому она служила. Но вслед за тем началась Страстная седмица и Голгофа. И она взошла на эту Голгофу с молитвой о своих убийцах, до последнего мгновения исполнив то, что заповедал Сам Господь.

 Вспомним, что в последнем своем письме к сестрам Марфо-Мариинской обители настоятельница молилась о своих «детках» к преподобной Евфросинии Полоцкой, мощи которой некогда находились в Иерусалиме. Не случайно обращается настоятельница к первой «русской Матушке» - она сама стала достойной продолжительницей подвига духовного материнства, завещанного святой Евфросинией. Мощи преподобной Евфросинии Полоцкой почивали в Иерусалиме и были увезены в Россию, а через семь с половиной столетий останки преподобномученицы великой кпягини Елисаветы, вывезенные из России, упокоились на Святой Земле. Ныне почивают они в храме святой мироносицы Марии Магдалины, венчающем гору Елеонскую, откуда Воскресший Христос вознесся во славе и воссел одесную Бога Отца. Можно сказать, что храм этот и мощи святых Елисаветы и Варвары духовно соединяют Святую Землю с Русской землей.

   В духовном подвиге княгини Елисаветы мы видим соединение путей святости. Она и благоверная княгиня, и праведница, и преподобная, и мученица. Она следовала словам пророка Исайи, который на вопрос Бога: «Кого мне послать, и кто пойдет для Нас?» (Ис., 6, 8.), ответил: «Вот я, пошли меня» (Ис., 6, 8.). Жизнь великой княгини Елисаветы Феодоровны – это дивное соединение путей святых праведных Марфы и Марии в новое время. 

 Первая из святых жен Руси святая великая княгиня Ольга до обращения своего к вере Христовой не прощала врагов своих, жестоко мстя за смерть мужа. Почти через 1000 лет святая великая княгиня Елисавета не только простит убийц своего мужа, но перед мученической смертью помолится Богу и о прощении своих собственных убийц.

 И, переходя в Православие, и в монашестве великая княгиня не переменила своего имени. Тем самым она подтвердила, что основание духовного подвига, подъятого ею, оставалось единым всю ее жизнь. Елисавета в переводе с древнееврейского означает «Почитающая Бога». Благоговейное почитание Бога и любовь ко всему Божиему – вот главные качества великой княгини, помогавшие ей при всех переменах жизни. Покрывать все любовью – это ее завет нам.

   У сегодняшних россиянок есть прекрасный пример для подражания: научиться так жить и так молиться, как молилась Елисавета Феодоровна в Покровском храме, возвращаясь из московских трущоб. С великой скорбью сердечной, с любовью и надеждой на милость Божию, чтобы совершилось обращение к вере, любви, обновлению жизни несчастных людей, блуждающих по распутиям земли нашей…

 http://www.onb.kursk.ru/our-booke/sv_jen/dok/e.html