Древнеегипетская Книга мёртвых — сборник египетских гимнов и религиозных текстов, кладущийся в гробницу чтобы  помочь умершему справиться с опасностями потустороннего мира и обрести благополучие в загробном мире

Книга Мертвых Древнего Египта — это не книга о смерти. Это книга о жизни, которая победила смерть. Удивительно, но столь эффектное название, ставшее почти таким же знаменитым символом Древнего Египта как пирамиды, мумии и папирус, совсем не соответствует содержанию и идее самого творения. Наоборот — оно прямо противоположно по смыслу истинному его названию. Но дело не только в Книге Мертвых — проблема гораздо шире.

Уже давным-давно Древний Египет совершенно неправильно представляется европейцами страной смерти, в которой жили люди, поклонявшиеся ей и всю свою жизнь собирающиеся умереть. Отчасти, это логичное следствие источников наших знаний — вероятно, больше 95% памятников Древнего Египта найдены в гробницах

Гор и Анубис взвешивают сердце покойного

Название «Книга Мертвых» тесно связано с погребальными текстами, хотя египтологи  прекрасно знают, что оно условно. Истинное название произведения переводится: «Изречения выхода в день». В нем отражается главная суть этого глубокомысленного текста — помочь умершему преодолеть все опасности загробного мира, пройти посмертный суд и вместе с богом Ра снова возвратится на землю, ожить, воскреснуть — «обновиться», как говорили египтяне. Эта книга о преодолении смерти, о победе над ней — она рассказывает о том, как это сделать. Здесь важно подчеркнуть, что в одной из центральных по значению Глав Книги Мертвых нашла выражение одна из величайших идей человечества — идея загробного воздаяния. В гробницах Древнего царства покойный говорит в своей «автобиографии»: «Я давал хлеб голодному, воду — жаждущему, одежду — нагому… чтобы было хорошо мне у бога великого».

Фрагмент книги мертвых

“Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды. Я пришел к тебе, господин мой. Ты привел меня, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю имя твое, я знаю имена 42 богов, находящихся с тобой в чертоге обоюдной правды, которые живут, подстерегая злых и питаясь их кровью в день отчета перед лицом Благого. Вот я пришел к тебе, владыка правды; я принес правду, я отогнал ложь. Я не творил несправедливого относительно людей. Я не делал зла. Не делал того, что для богов мерзость. Я не убивал. Не уменьшал хлебов в храмах, не убавлял пищи богов, не исторгал заупокойных даров у покойников. Я не уменьшал меры зерна, не убавлял меры длины, не нарушал меры полей, не увеличивал весовых гирь, не подделывал стрелки весов. Я чист, я чист, я чист, я чист”

Древнеегипетская Книга Мертвых играла важную роль в духовной и религиозной жизни древних египтян. Она не являлась погребальным ритуалом в чистом виде, не являлась молитвенником, ни сборником мифов. В религиозной литературе христианства, буддизма и ислама, т. е. великих мировых религий нет ничего, что можно было бы сравнить с этим удивительным произведением высочайшей древней языческой культуры. Получается, что Книга Мертвых была сборником духовных, религиозных и мировоззренческих понятий тысячелетней культуры

Определяя свою письменность как «меду нечер» — «божественная речь», египтяне относили ее изобретение к великому богу мудрости и знания Тоту, а свитки священных книг называли «Бау Ра» — «Душами  Ра». Божественное происхождение Книги Мертвых нельзя было отрицать и, как все божественное, ей сопутствовала загадка: «Сделай книгу так, чтобы не видел человеческий глаз — она расширяет шаги на небе, на земле, в преисподней. Она полезнее церемоний отныне и вовеки»

Озирис  в Книге мертвых

Взвешивание души

Эти последние слова прекрасным образом отображают отношение самих древних египтян к этому произведению. Без представления о том, чем же была для них Книга Мертвых, невозможно понять сути и духа их загадочной культуры — уж очень много представлений о мировом порядке в ней находится. Так что возможно и правы те, кто называл Книгу Мертвых Библией Древнего Египта. Что можно утверждать наверняка — это первая в истории книгопечатания книга с иллюстрациями

Приложение к истории любви.

1. Рисунок Модильяни

Именно для досугов и открыт Форум, для прогулок и странствий, в тот же Летний сад, где бы вы ни жили, или забрели в Галерею образов эпохи Возрождения, чтобы просто пройтись праздным гулякой, как Моцарт или Пушкин. Только при полной свободе, без устремлений лишь ради пользы возможны эстетические впечатления, восприятие прекрасного во всех его проявлениях в жизни и в искусстве. Эстетическое переживание, можно сказать, бескорыстное наслаждение жизнью, природой и искусством в их лучших и высших проявлениях. Это и есть счастье, которое нескончаемо, пока человек восприимчив к красоте.

Вечера в «Бродячей собаке» - это всего лишь наглядный образчик, как проходят или будут происходить заседания, вечера, просмотры, приемы, презентации в артистическом кабаре ФТМ, со всеми закулисными эпизодами, куда гости заглядывают инкогнито, с регистрацией по желанию они превращаются в посетителей, с правом принимать участие в обсуждениях, вносить новые темы, разумеется, в русле тематики ФТМ, что предполагает интерес к искусству, устремления к познанию и к творчеству.

Эти устремления обнаруживают прежде всего те, кто поступает учиться на гуманитарные факультеты и творческие вузы, и те, кто уже пробует творить - в старших классах или уже после завершения образования в вузах, в технических, в том числе, - к ним мы обращаемся с приглашением. На кафедрах, факультетах и вузах вы получаете образование по специальности, а импульсы к творчеству обыкновенно на досуге, в кругу друзей, с созданием Абрамцевского кружка художников, к примеру, или объединения «Мир искусства».

Ныне уже совершенно ясно: постмодерним со всеми иными «измами» потерпел полный крах. Неизбежность новых путей и перспектив в искусстве очевидна. У нас есть площадка для полета - Эпоха Ренессанса в России, неузнанная, оклеветанная, наконец, просиявшая ослепительно, с проступающими горизонтами мировой культуры.

К участию в вечерах в "Бродячей собаке" приглашаются, разумеется, и маститые поэты, художники, артисты, критики и все любители искусства. У нас есть возможность, как на сцене или в фильме, увидеть отдельные эпизоды событий начала XX века, с переходом к тематике наших вечеров.

     Вечера в арт-кабаре "Бродячая собака".

Закатное небо над Петербургом 10-х годов XX века с его золотыми вертикалями шпиля колокольни церкви Петропавловской крепости с ангелом, Адмиралтейства - с парусником и купола Исаакиевского собора - с погружением в ночные сумерки улиц...
Из затемнения возникает эмблема кабаре, занимая весь экран: собака неясной породы с головой, повернутой к хвосту, с лапой на театральной маске; ниже надпись:

                                 ПОДВАЛЪ БРОДЯЧЕЙ
                                 С     О     Б     А     К     И
                                Михайловская площадь,5

Эмблема спадает или взмывает вверх, как занавес, и мы оказываемся в полуподвальном помещении с гостиной с камином, с буфетом и уборными, а центральное место занимает небольшой зал со сценой, с которой в исполнении Хора звучит «Собачий гимн». Хор состоит из девушек и юношей с особенной красотой, одетых чисто театрально, иногда в масках, под стать убранству кабаре, простому и вместе с тем изысканному, как диковинные цветы на стенах и потолке, или персонажи из сказок Гоцци, словно проступающих  со стен и из-за угла.
За пианино Цыбульский Николай Карлович, композитор и музыкант, в потертом фраке, слегка выпивший (его постоянно кто-нибудь угощает вином и даже обедом, поскольку гол как сокол), играет безвозмедно вальсы собственного сочинения и временами вдохновенно импровизирует.

                                 ХОР...
Во втором дворе подвал,
В нем - приют собачий.
Каждый, кто сюда попал, -
Просто пес бродячий.
Но в том гордость, но в том честь,
Чтобы в тот подвал залезть!
Гав!

Как юность далека от той судьбы, какая ее ждет, блистательная в вечности! Даже в случае с Пушкиным, в его лицейские годы в Царском Селе еще далеко не было столь ясно, что его ждет. Вокруг него много было талантливых юношей, знатных, богатых, еще важнее по ту пору, красавцев. А он кто? Впадая в грусть, поэт лелеял мечту - превозмочь неблагосклонную к нему судьбу.