6 сентября наш победительный министр обороны Сергей Шойгу сообщил на канале «Россия 24» об очередных успехах военного ведомства. Они ох как значительны.

Вопреки пандемии были проведены одновременно международные армейские игры «Арми-2020» и военно-технический форум «Армия-2020». В то время как отечественные танкисты стреляли в белый свет как в копеечку (что не помешало им в итоге победить китайцев), совсем рядом в парке «Патриот» заказчики, восхищенные невиданным качеством отечественной военной техники, подписывали один за другим контракты на ее закупку. Шойгу сообщил, что таковых контрактов заключено на 1,6 триллионов рублей. Одна беда, министр не сказал почти ничего конкретного об этих контрактах: что, кто, у кого закупил, так и осталось загадкой. В связи с чем закралось подозрение: заключение всех контрактов по гособоронзаказу приурочили к «Армии-2020», чтобы дать военачальникам повод для надувания щек.

Какая, впрочем, разница, когда подписан контракт. Главное, чтобы армия регулярно получала современные вооружения. Вот и Сергей Кужугетович заверяет, что здесь все в полном порядке: «10 лет назад президентом было принято решение об обновлении армии, о появлении достаточных объемов и количества современного оружия. И в этом году задача выйти на 70 процентов, и эта задача будет выполнена, несмотря на пандемию, коронавирус и прочие вещи. Хотя это накладывает свой отпечаток. Но задача будет выполнена. И я думаю, что в конце года вы сможете услышать и в наших отчетах, и в докладах, и не только наших, но и промышленности, о том, как мы выполнили эти задачи, сколько дополнительных кораблей, самолетов, вертолетов появилось у нас».

Что до отчетов и докладов сомневаться не приходится. Там будет все в порядке. Некоторые сомнения есть относительно реальных «кораблей, самолетов и вертолетов».

Хотя начнем с танков. В ходе того же форума «Армия-2020» генеральный директор «Уралвагонзавода» Александр Потапов сообщил о потрясающих успехах в работе с главным достижением отечественного оборонпрома, со знаменитой «Арматой»: «Прежде всего танк Т-14 должен завершить весь объем испытаний, включая приемочные испытания, в ходе которых Минобороны всесторонне тестирует и апробирует технику. В ближайшее время партия машин будет поставлена в войска».
 

Тут у людей, знакомых с проблемой, должна отвалиться челюсть. Пять (5!) лет назад «Арматы» торжественно прошли по Красной площади. После чего было объявлено, что эта партия из 12 танков отправится на испытания в войска. А тогдашний директор «Уралвагонзавода» Олег Сиенко заявил, что предприятие получило заказ на изготовление 2300 экземпляров Т-14 до 2020 года. Шли годы, но «Арматы» в армию не шли. Шли лишь обещания их поставить. Так, два года назад, выступая на форуме «Армия-2018», замминистра обороны Алексей Криворучко заявил, что Минобороны России подписало контракт на установочную партию из 132 боевых машин Т-14 и Т-15 на платформе «Армата», причём первые девять должны были поступить в войска уже в 2018 году. Через год руководитель Ростеха Сергей Чемезов сообщил, что партия из… 12 танков будет поставлена либо в конце 2019-го, либо в начале 2020-го. И вот теперь на голубом глазу нам сообщают, что первым делом надо завершить испытания. Пяти лет было, оказывается, недостаточно.

Очевидно, что несмотря на всю пропаганду, «Уралвагонзавод» оказался неспособен начать производство. Остается добавить, что стоимость каждой «Арматы» — не меньше 250 миллионов рублей.

Но, может быть, мы делаем если не танки, то ракеты? Вот неугомонный начальник Роскосмоса Дмитрий Олегович Рогозин порадовал недавно тех, кого волнует состояние отечественного ракетно-ядерного щита: «Я лично контролирую, занимаюсь в деталях той работой, которую мы сейчас ведем по созданию нового боевого стратегического межконтинентального ракетного комплекса "Сармат". И когда он будет поставлен на вооружение, это будет, надеюсь, скоро, буду считать одну из задач в своей жизни выполненной».
 

Хорошо сказано, мол, дело всей жизни, аж слеза прошибает. Но обратимся к реалиям. Согласно ранее объявленным планам, в следующем году «Сармат» должен был поступить на вооружение в ракетные войска. А до этого должны были пройти пять испытательных полетов (у знаменитой СС-18, которую и должен сменить «Сармат», было больше двух десятков таких пусков). Что до «Сармата», то до сих пор не было проведено ни одного пуска. Состоялись только «бросковые» испытания «Сармата». То есть была проверена способность пороховых зарядов вытолкнуть полномасштабный макет ракеты из шахты (на фото). И все. О прочих испытаниях замечательной ракеты неизвестно ничего.
 

Закрадывается страшное подозрение: г-н Рогозин сотоварищи предполагает прием ракеты на вооружение после одного-двух испытаний. По плану каждая из таких ракет несет около десятка ядерных боеголовок. Действительно страшно… А почему же испытания до сих пор не состоялись? Да все просто: как сообщила Генпрокуратура, из 3,2 миллиардов рублей, выделенных Роскосмосу на подготовку испытаний, около миллиарда могло быть выведено и обналичено подрядной компанией ООО «Москапстрой» через цепочку однодневок. Совершенно понятно, почему г-н Рогозин как раз сейчас затеял скандал с Министерством финансов, которое пытается урезать расходы корпорации. Того и гляди, его подчиненным и партнерам нечего станет выводить за границу…

И, наконец, сенсация. Анатолий Сердюков, возглавляющий теперь в Ростехе авиационный «кластер», сообщил, что недавно влившаяся Объединенная авиастроительная корпорация имеет долгов на 530 миллиардов рублей. При этом сравнительно недавно глава Ростеха Сергей Чемезов просил Путина списать ОАК 300 миллиардов рублей. Что касается общего долга ОПК, то он подбирается к триллиону. Вице-премьер Юрий Борисов предлагал государству просто списать долги оборонных предприятий в размере 600−700 миллиардов, чтобы те не жили «впроголодь».

В 2016 году Министерство финансов уже выделяло на досрочное погашение кредитов, выданных оборонным предприятиям, 800 миллиардов рублей, в 2017-м — еще 200 миллиардов. При этом руководители оборонного сектора туманно говорят о том, что долги эти сформировались «давно». Более-менее уверенно можно предположить: долги 10 лет назад сформировались как раз при запуске Программы госвооружений по решению Владимира Путина, о чем упоминает сейчас Сергей Шойгу. Тогдашний глава правительства Владимир Путин принял решение, которое даже самые острожные в оценках экономические эксперты называют «экзотическим». То ли по собственной инициативе, то ли по предложению руководителей уполномоченных госбанков (которые решили воспользоваться моментом и обеспечить себя огромным доходом на десятилетия вперед) премьер решил, что госпрограмму будут финансировать именно эти банки под госгарантии. И под совершенно грабительские проценты. Обратим внимание: речь идет об уполномоченных государственных банках, выдающих кредиты государственным же компаниям под грабительские проценты.

Так какова цена победных реляций Шойгу? А такова, что российские граждане — именно их налоги прямо или косвенно (через налоги госкомпаний) формируют госбюджет — должны будут дважды, сначала в виде средств, отпущенных по гособоронзаказу, а потом при списании долгов ОПК, профинансировать запущенную Россией гонку вооружений. Оборонно-промышленный комплекс представляет собой сегодня гигантский пылесос, беспощадно высасывающий ресурсы государства. В отсутствие сколько-нибудь действенного гражданского контроля руководители ОПК используют эти деньги чрезвычайно неэффективно, а иногда вульгарно их воруют.

Фото: 1. 05.09.2020. Россия. Московская область. Министр обороны РФ Сергей Шойгу (слева) во время вручения кубка команде Российской Федерации, победившей в общем командном зачете по итогам всех соревнований и конкурсов, на церемонии закрытия Армейских международных игр - 2020 на полигоне Алабино. Сергей Карпухин/ТАСС
2. Россия. Москва. Генеральный директор госкорпорации "Роскосмос" Дмитрий Рогозин во время пресс-конференции. Антон Новодережкин/ТАСС
3. 23.08.2020. Россия. Московская область. Танк Т-14 "Армата" на международном военно-техническом форуме "Армия-2020" на территории выставочного центра Вооруженных сил России "Патриот". EPA/SERGEI ILNITSKY/ТАСС
4. 19.07.2018. Россия. Бросковые испытания тяжелой жидкостной межконтинентальной баллистической ракеты "Сармат" российского ракетного комплекса наземного шахтного базирования РС-28 "Сармат". Он разрабатывается с 2000-х годов специалистами АО "Государственный ракетный центр им. В. П. Макеева" в качестве замены комплекса Р-36М2 "Воевода". Снимок с видео/Пресс-служба Минобороны РФ/ТАСС
5. Председатель совета директоров авиастроительной компании "Роствертол" (холдинг "Вертолеты России"), индустриальный директор авиационного комплекса "Ростеха" Анатолий Сердюков. Марина Лысцева/ТАСС

В 1960-1980 гг. психиатрия являлась одним из главных инструментов репрессий в СССР. Власти активно преследовали диссидентов и правозащитников — Егора Летова, Наталью Горбаневскую, Жореса Медведева, Валерию Новодворскую, Иосифа Бродского, Петра Григоренко и других. Согласно данным, опубликованным Международным обществом прав человека, в целом по стране жертвами использования психиатрии в политических целях стали около двух миллионов человек.

Вялотекущая шизофрения диагностировалась противникам коммунистического режима, чтобы в принудительном порядке изолировать их от общества. Основанием для постановки подобного диагноза, который ВОЗ не признает, могли быть реформаторство, религиозность, оригинальность в действиях «пациентов» и т.д. Одна из основательниц Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева объясняла, что логика советских психиатров была такова: «Кто же в своем уме будет призывать к свержению Советской власти?».

Лица, у которых «выявляли» вялотекущую шизофрению, лишались права управлять автомобилем, учиться в вузах, выезжать за рубеж. Перед крупными мероприятиями или государственными праздниками (1 мая, 7 ноября) их насильно помещали в психиатрические больницы.

В 1977 году Генассамблея Всемирной психиатрической ассоциации (ВПА) приняла резолюцию, в которой карательная психиатрия в СССР была подвергнута резкой критике. Через шесть лет Всесоюзное научное общество невропатологов и психиатров, чья репутация была окончательно разрушена из-за преследования активистов перед Олимпиадой-80, не стало дожидаться исключения из ВПА и самостоятельно покинула эту структуру.

В годы перестройки и гласности СССР признал многочисленные факты злоупотребления психиатрией и пообещал не допускать их впредь.

Российская практика

Современную российскую власть нередко обвиняют в возврате к использованию карательной психиатрии против инакомыслящих. Особенно заметно использование старых практик стало с 2012 года, когда Владимир Путин в результате «рокировки» с Дмитрием Медведевым вновь стал главой государства. Но следует сделать важную оговорку – текущую ситуацию в стране даже близко нельзя сопоставлять с советским периодом. Сегодня образ карательной психиатрии используется как способ устрашения инакомыслящих больше в теории, чем на практике.

Принудительная госпитализация в отношении гражданских активистов

В 2012 году на сессии парламента глава Республики Алтай Александр Бердников назвал журналиста Руслана Макарова «психически больным человеком», наблюдавшимся у психиатра. В дальнейшем корреспондент утверждал, что его двухнедельное принудительное пребывание в психиатрической больнице было связано исключительно с критикой губернатора, подачей к нему иска и заявления о возбуждении уголовного дела. ЕСПЧ установил нарушение властями права на свободу и личную неприкосновенность и взыскал в пользу Бердникова 1500 евро в счет компенсации морального вреда.

В 2017 году в Чите суд обязал Минфин РФ выплатить 20 тысяч рублей Николаю Лиханову за незаконное помещение в психбольницу, где он провел 23 дня. Активная гражданская позиция Лиханова стала предметом недовольства администрации губернатора. Одним из доводов в пользу госпитализации, озвученных чиновниками в суде, стало то, что Лиханов «навязывает свою точку зрения».

Если раньше правом обращаться в суд с иском о принудительной госпитализации граждан обладали только врачи, то с 2018 года Путин наделил таким правом и работников прокуратуры. С учетом того, что у правоохранителей имеется система отчетности, то у сотрудников надзорного ведомства появился стимул для обращений в суд.

В июле 2020 года Заксобрание Ленинградской области внесло в Госдуму РФ законопроект о расширении полномочий МВД для принудительной госпитализации в психиатрическую больницу. На сегодняшний день полицейские могут оказывать помощь медработникам только в том случае, если имеется постановление суда.

Судебные экспертизы

В 2012 году руководитель Карельской молодежной правозащитной группы Максим Ефимов, опубликовавший в интернет-газете заметку «Карелия устала от попов», стал фигурантом дела о возбуждении вражды в отношении православных верующих. Первоначальная психиатрическая экспертиза не выявила у активиста никаких расстройств. Тем не менее, специалисты заявили о необходимости стационарной экспертизы — с предоставлением комиссии сведений в виде характеристик с места учебы и работы, допросов близких и знакомых. Очевидно, что эту дополнительную информацию можно было получить и без госпитализации Ефимова. В результате активист принял решение покинуть Россию и получил политическое убежище в Эстонии.

В том же 2012 году члены группы Pussy Riot Надежда Толоконникова и Екатерина Самуцевич  в рамках уголовного дела подверглись судебной психолого-психиатрической экспертизе, которая установила у них расстройства личности, выражающиеся в «активной жизненной позиции, стремлении к самореализации» и «упорстве и категоричном отстаивании своего мнения».

В 2015 году акциониста Петра Павленского, обвинявшегося в поджоге двери здания ФСБ на Лубянке, отправили в психиатрический стационар на экспертизу после отказа общаться с психиатром. После этого один из ведущих российских психиатров Владимир Менделевич написал статью «Казус художника-акциониста Петра Павленского: психопатология или современное искусство?», в которой заключил, что «психиатрии не следует вмешиваться ни в процессы политического активизма, ни в метаморфозы современного художественного творчества».

В 2020 году в Якутии правоохранители задержали «шамана» Александра Габышева, который намеревался «изгнать Путина из Кремля». Его поместили в психиатрический стационар, в котором он находился более двух месяцев. Адвокаты Габышева обратились в ЕСПЧ, а «Мемориал» признал его политзаключенным.

Практически во всех подобных кейсах родственники и защитники обвиняемых выражали большие сомнения в правильности процессуальных решений следственных органов и итогов экспертиз. Так, по эпизоду фигуранта «болотного дела» Михаила Косенко, направленного на принудительное лечение, президент Независимой психиатрической ассоциации Юрий Савенко указывал на то, что эксперты после однократной беседа изменили диагноз Носенко с шизотипического расстройства на параноидную шизофрению, хотя с первым диагнозом Савенко наблюдался у психиатров в течение 12 лет.

Статистика

По данным на 2017 год, число россиян с психическими расстройствами достигло почти четырех миллионов человек (3% населения страны). Однако по словам главного внештатного психиатра Минздрава РФ Зураба Кекелидзе, в реальности количество нуждающихся в помощи психиатров в пять раз больше – 20 миллионов человек (14% россиян). Многие не обращаются за медицинской помощью из-за страха перед психиатрией, которая может выдать «волчий билет» на всю жизнь.

Согласно той же официальной статистике, уровень общей заболеваемости психическими расстройствами в России в 2005-2016 гг. (в расчете на 100 000 населения) снизился на 7,48% (с 2966,58 до 2744,44), а показатель первичной заболеваемости – на 23,5% (с 388,30 до 296,67). При этом правозащитники отмечают, что с 2006 года с подачи следственных и судебных органов фиксируется постоянный рост количества проводимых судебных психолого-психиатрических экспертиз (СПЭ). В 2014 году число проведенных СПЭ увеличилось по сравнению с предыдущим годом на 11,5%, в 2015-м – на 19,4%, в 2016-м – на 2,6%.

При этом показатели существенно варьируются в зависимости от региона. Так, в 2014 году невменяемыми были признаны 6,6% россиян, которым была назначена СПЭ. Но в отдельных регионах этот показатель был значительно выше: например, во Владимирской области – 16%, в Дагестане – 22,6%. Подобная разница говорит о том, что в субъектах РФ существуют различные форматы коммуникации между правоохранителями и психиатрами.

Взаимодействие силовиков и психиатров

Для силовиков вариант с признанием подсудимого невменяемым – вполне удовлетворительный. Он приравнивается к вынесению обвинительного вердикта и идет в плюс следователю и судье. Не нужно прикладывать сверхусилия по сбору доказательств и работе прокурора в судебном процессе.

Еще одна проблема, которую отмечают сами психиатры, – это фактическая бессрочность принудительного лечения в стационаре. Как правило, пациент проводит в больнице не менее половины срока, который он мог бы получить в случае вменяемости. А продление срока содержания в стационаре превращается в формальную процедуру: в ходе судебного заседания врач безапелляционно заявляет, что подопечный еще нуждается в лечении.

Центром влияния в этой системе координат является Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского, за которым остается последнее слово при постановке диагноза. Согласно законодательству, в частных медицинских организациях также может проводиться СПЭ, но монополистами остаются государственные специализированные учреждения. Оспорить заключение экспертов Центра им. Сербского фактически невозможно, что нарушает принцип состязательности при сборе доказательств.

Общественный контроль

На протяжении десятилетий психиатрические больницы оставались вне зоны контроля со стороны институтов гражданского общества (члены общественных советов при профильных министерствах, где заседают преимущественно лояльные чиновникам лица, – не в счет). Так, Общественные наблюдательные комиссии (ОНК), созданные в 2008 году, не имели права инспектировать подобные специализированные учреждения.

В 2017 году Уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова указывала на необходимость создания независимой от органов здравоохранения службы по защите прав пациентов психиатрических клиник, что предписывается статьей 38 закона РФ 1992 года «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании».

«Пробел» частично устранили лишь в 2020 году при содействии Совета при президенте РФ по правам человека. Минздрав России издал приказ, регламентирующий посещение членами ОНК медицинских организаций, которые оказывают психиатрическую помощь. Теперь общественники могут посещать стационарные отделения, прогулочные дворики, столовые, библиотеки и производить видеосъемку в помещениях. Но структуры ОНК не обладают необходимым влиянием и эффективность их работы снижается, поэтому говорить о действенном механизме общественного контроля в психиатрических больницах не приходится.

Российская психиатрия, характеризующаяся закрытостью и «вертикальностью», пока в целом сохраняет свою независимость от правоохранительной системы, но риск, что «карательная психиатрия» вновь станет актуальным явлением в нашей стране, остается высоким.

ФОТО: SCANPIX

“Политическая ситуация довольно сложная. С одной стороны, даже если победу одержит Трамп, конгресс с высокой долей вероятности заберут демократы, и второй срок президента станет настоящей проблемой для него. Если победу одержит Байден, то его политика вряд ли понравится рынкам. Он уже делал достаточно громкие заявления, например, обещал повысить ставку корпоративного налога”, - поделился мнением Стремоухов. 

Впрочем, падение на рынках может и не перерасти в полномасштабный обвал. Все-таки пока финансовые условия достаточно мягкие. Вполне возможно, мы увидим некую ребалансировку портфелей – то есть инвесторы будут продавать хайтек и покупать те акции, которые до сих пор толком не росли, например, банки или акции циклических компаний.  

С другой стороны, не стоит забывать, что в последние годы стало очень много алгоритмических фондов, то есть торгуют роботы. И именно это может привести к цепной реакции. Падение может напоминать лавину: эти самые роботы при пробое тех или иных уровней будут продавать еще больше и так далее. 

К тому же, как известно, немаловажную роль во всем этом процессе будет играть рынок опционов, который в отдельные моменты времени по объему торгов превосходит даже сам рынок акций.

Сегодня жители всех стран носят европейские одежды. Но по отношению к власти, к своим неотъемлемым правам, по способности отстаивать свои интересымногим далеко до европейцев. Некоторые народы живут в условиях современных феодальных или, как говорят политологи, «естественных» государств, в которых указание начальства важнее закона, выборы — бутафория, а статья конституции, гласящая о том то, что народ есть источник власти, — фикция. В этих странах иные обычаи, иная этика. В них вектор власти всегда направлен сверху вниз. Для того чтобы это направление не изменилось и никто не пытался установить настоящее народовластие, у властей есть ОМОН, Росгвардия. Несогласных могут пристрелить или отравить. Убили Немцова, Старовойтову, Политковскую, отравили Кара-Мурзу, Быкова, Навального… 

Различия в культуре россиян и европейцев связаны с нашей историей. Наши крепостные крестьяне мало чем отличались от рабов. Помещик мог продать крестьянина и членов его семьи. Крестьяне считали, что на то воля божья. Эта культура мало изменилась и после освобождения крестьян из крепостной неволи. Съезд Советов крестьянских делегатов в 1917 г. проголосовал против частной собственности на землю, против реформ Столыпина. Мол, земля — мать родная, ее продавать нельзя! Трудно подсчитать, сколько хозяйств кулаков-фермеров сожгли общинники. Крестьяне в те годы составляли около 80% населения России, в стране доминировало их понимание того, как надо жить. Самый популярным был лозунг «Отнять и разделить!». 

Холопская культура россиян мало изменилась за годы советской власти. Но горбачевская перестройка, распад СССР и альтернативные выборы 1990-х годов повлияли на наш быт, на нашу политическую культуру. Сыграли роль легализация частной собственности, развитие предпринимательства, открытие железного занавеса, поездки россиян за рубеж. На наши взгляды повлиял и интернет. Он компенсировал введенную с начала 2000-х годов цензуру СМИ. Этические нормы россиян стали ближе к европейским. Еще 10 лет назад невозможно было представить себе массовые протесты хабаровчан под лозунгом «Мы здесь власть!». Люди стали воспринимать статью Конституции о народе как источнике власти в качестве закона прямого действия. 

И все же по своему общественному устройству Россия сегодня скорее похожа на отсталые государства Африки. У нас не только близкий уровень жизни, у нас такая же системная коррупция, служащая фундаментом блатного «капитализма для своих». Какая-то коррупция есть во всех странах, но в России злоупотребление чиновниками властью в своих интересах является фундаментом общественного строя. Не случайно многие годы Госдума отказывается ратифицировать 20-ю статью Конвенции ООН по борьбе с коррупцией, которая предусматривает уголовную ответственность чиновников за расхищение общественного достояния. 

Оценивая уровень коррупции в разных странах, надо понимать под этим не только банальное взяточничество, но и иные способы обогащения чиновников и депутатов. Нередко это делается за счет обложения компаний административной рентой путем расчетов по фиктивному договору об оказании услуг. «Своим» людям, вроде Сечина и Миллера, назначают ежемесячные оклады в десятки миллионов рублей. Чиновникам, членам наблюдательных советов госкомпаний, выплачивают огромные премии. Высокопоставленные чиновники — акционеры госкорпораций присваивают прибыль и через дивиденды. Способов присвоения общественного достояния множество, главное, чтобы против никто не протестовал. Впрочем, подавляющее большинство россиян и не выступает против  обогащения нашей бюрократии. Это для нас естественно.

Деньги, украденные чиновниками из казны, могли бы пойти на ремонт школ, оснащение больниц, повышение пенсий. Но это не самые пагубные последствия коррупции. Ради присвоения нескольких миллионов чиновники лоббируют убыточные проекты, требующие миллиарды бюджетных средств. Так, вместо относительно недорогой аренды космодрома «Байконур» ввязались в экономически абсурдное строительство космодрома «Восточный», которое не окупится и за 70 лет. Строительство, где даже по признаниям Путина, не прекращаются многомиллионные хищения. 

Другой известный пример — регулярная перекладка плитки на тротуарах в Москве. Впрочем, в любом регионе можно найти проекты, затеянные для обогащения чиновников. У нас нет институтов, блокирующих их корыстные интересы. Выходит, что бюрократия из своих корыстных интересов просто гробит экономику России, делает нас нищими. Сравните наши заработки и пенсии с доходами шведов и финнов и вы поймете, в какое болото нас загнали власть имущие.

 

Принципиально иная ситуация в Швеции, где сегодня один из самых низких уровней коррупции в мире. В ней доходы чиновников, даже самых высокопоставленных, превышают заработки рабочих не более чем в 2 раза. В Швеции парламент и правительство еще полтора столетия назад установили высокие этические стандарты для госслужащих и сумели добиться их исполнения. Спустя несколько лет после начала модернизации управления честность стала престижной среди бюрократии. Главную роль в борьбе с коррупцией в Швеции сыграло общественное мнение, этические стандарты шведов, их политическая культура. Шведы с подозрением относятся к предпринимателю, который за короткий срок получил очень высокий доход, к чиновнику, расходы которого существенно выше его зарплаты. Общественное мнение превратит такого шведа в неприкасаемого, ему никто не будет доверять ни в бизнесе, ни в общении.

В условиях реальной политической конкуренции попытка чиновника или депутата обогатиться, используя свое положение, ведет к краху карьеры. Он будет вынужден уйти с должности, не сможет больше получить работу ни на государственной службе, ни в частном бизнесе. Общественное мнение превратило коррупцию, нечестность в бизнесе и государственном управлении в крайне редкое явление. Никакими мерами законодательного регулирования или даже уголовными наказаниями такого результата достичь не удалось бы.

Как же Швеция, страна варягов-грабителей, обложивших в Средние века данью пол-Европы, стала образцом честности и неподкупности? Важную роль сыграли традиции самоуправления, наличие оружия в руках простолюдинов, нацеленность элиты на рост уровня жизни народа илютеранская церковь. В отличие от православной церкви, заточенной на поддержку авторитарной власти и ее олигархического окружения, церковь в Швеции не устает проповедовать честность.  

Современный развитый рынок нуждается в государственном регулировании и контроле за исполнением правил и норм. Но чтобы эти функции госслужащих не позволяли им собирать административную ренту, следует ограничить возможность чиновников творить произвол. Законы должны быть прописаны так, чтобы исключить для чиновников принятие решений «по своему усмотрению», возможно за взятку. Когда в России юристы предлагают устранить из текстов проекта закона коррупциогенные статьи, то они обычно встречают сопротивление депутатов. Большинство их отстаивают интересы не избирателей, а бюрократии. Чиновникам нужны основания по закону «поставить в угол» гражданина и, тем более, бизнесмена. А шведский парламент оказался способен принять законы, которые на практике блокируют в стране коррупцию.

Шведы считают, что у чиновников должны быть стимулы к честному и ответственному управлению, а само оно должно осуществляться скорее посредством налогов, льгот и субсидий, а не с помощью запретов и разрешений. Конечно, шведам далеко до Грузии, где чиновнику отпущено 15 минут на то, чтобы зарегистрировать новую фирму. Но в сравнении с Россией порядки у шведских чиновников весьма либеральные.

В Швеции успех партии на выборах почти не зависит от суммы средств, вложенных ее сторонниками в избирательную кампанию. Там богатство и власть разделены, результаты выборов зависят лишь от поддержки избирателей. Власть не подкупает щедрыми подачками продажных журналистов. Лояльность широких слоев населения не гарантирована захватом каналов телевидения власть имущими. Поддержка населением правящей партии и сформированного ею правительства зависит от результатов проводимой властью политики. Сравните с порядками, господствующими в России.

Для россиян вбросы бюллетеней и фальсификация протоколов голосования стали естественными. Многие даже оправдывают членов избирательных комиссий: «А что им делать? Если начальства не послушаться, то с работы выгонят». А то, что результаты выборов скажутся на проводимой в жизнь политике, на уровне жизни, большинство россиян не понимает, их это не волнует. 

 А шведы, отвечая на вопросы о честных выборах, искренне недоумевают: «Кто же может вбрасывать бюллетени или подделывать протоколы? Наши на это не пойдут. Если и найдется кто-то бессовестный, так другие члены избирательной комиссии его остановят». В Швеции избиратель вправе вписать в бюллетень любую новую партию, не зарегистрированную, и проголосовать за нее. Собранные этой партией голоса обязательно будут отражены в результатах выборов.

Шведы убеждены, что без независимого суда не удастся установить в стране справедливость и верховенство права. Мы видим важность этого принципа на работе наших «карманных» судов. Шведы скрупулезно отстаивают независимость судебной власти от власти исполнительной. Этому помогает участие присяжных заседателей в судах всех уровней. Суды Швеции выносят в год около 10 приговоров по «коррупционным» делам. Если преступление не слишком тяжкое, подсудимый получает штраф и 2 года тюрьмы, остальным грозит лишение свободы на срок до 6 лет. Такие же последствия и для коррупционеров из числа бизнесменов.

Не менее важен, чем независимый справедливый суд, контроль самих граждан за работой чиновников. В Швеции реализованы два способа такого контроля. Первый — контроль через депутатов парламента и местных органов представительной власти. Эффективность такого контроля связана с политической конкуренцией, которая в Швеции, в отличие от России, реальна. Оппозиционные партии заинтересованы искать промахи в работе чиновников, назначенных правящей партией. Это позволяет оппозиции завоевывать больше голосов избирателей. Парламентскому контролю помогают независимые средства массовой информации, омбудсмены, счетные палаты и специализированные органы правопорядка, заточенные на борьбу с коррупцией. 

Второй способ — контроль непосредственно со стороны самих граждан. Такой контроль влияет на результаты выборов, позволяет через суд отстаивать общественные интересы. Это и есть реальное народовластие. Хотя не все жаждут регулярно контролировать работу органов власти, но активисты есть, и это блокирует нарушение законов и правил.

 Но, пожалуй, самое важное отличие шведов от россиян кроется в их личной ответственности за свои голоса, отданные на выборах. Мы, россияне, более или менее разумно подходим к выборам председателя садоводства или жилищного кооператива, избираем того, кто себя уже зарекомендовал. Понимаем, что ошибка может привести к разворовыванию наших взносов. Но на выборах депутатов Госдумы и региональных парламентов наша ответственность улетучивается. Мы обычно голосуем за тех, кто раздал больше обещаний или кого рекомендует власть. У шведов это не так. Чтобы стать депутатом Ригсдага, надо завоевать у избирателей авторитет своей работой в местных органах власти, в деятельности политических партий. Кстати, в выборах в Швеции обычно участвует более 80% избирателей. 

Шведы понимают, что для успешной борьбы с коррупцией и казнокрадством нужна прозрачность личных доходов и сбережений чиновников и членов их семей. Да и всех граждан. В Швеции любой может позвонить в налоговую инспекцию, назвать личный номер гражданина и получить сведения о его доходе, имуществе, транспортных средствах и даже долгах. Ответ пришлют почтой или по интернету. Поэтому в Швеции чиновников и депутатов не обязывают предоставлять декларации о доходах. И так вся информация доступна.

В России же предложения о прозрачности доходов и состояний всех россиян вызывают неприятие не только олигархов и коррумпированных чиновников, но и простых граждан. Мы не хотим, чтобы власть и мошенники копались в наших кошельках. А то, что непрозрачность доходов и сбережений способствует казнокрадству и укреплению блатного капитализма, нас волнует мало. Правительство же старается заблокировать доступ к информации о роскошных особняках и яхтах власть имущих. Получается, что мы не только не способны сформировать честную власть, но и не хотим реальной прозрачности доходов и состояний. Не понимая того, что тем самым прокладываем дорогу к своей нищете.

Вседозволенность коррумпированного чиновничества возникает потому, что наш народ ее дозволяет. У простых россиян нет понимания глубинных причин стагнации экономики и нищенского уровня жизни. Мы, в массе своей, пока не способны или не желаем отстаивать свои права и интересы. И, как жители средневековой Московии, надеемся на милость бога и доброго царя-президента. Наша культура все еще феодальная. Этим мы и отличаемся от шведов.

Многие ли, переехав двойную полосу и рискуя лишиться прав на полгода, откажутся дать взятку гаишнику, чтобы он замял это дело? А многие ли, став депутатами, откажутся от взяток от тех, кто заинтересован в нужной редакции закона? Или выступят против аморальных требований власти? Пример тому — почти единодушное недавнее принятие Госдумой поправок в Конституцию, обнуливших срок полномочий президента. Но поставим вопрос шире: удастся ли сформировать в России органы власти, нацеленные на ограничение произвола чиновников, если большинство граждан согласно на откаты, взятки и нечестность? Можно ли в обществе взяточников добиться верховенства права? 

Вложив деньги в бизнес в России, и иностранный, и отечественный, инвестор рискует их потерять. Откаты чиновникам повышают себестоимость продукции, снижают конкурентоспособность бизнеса и при этом не дают гарантий сохранности собственности. Если предприниматель перейдет дорогу олигархам, близким к высокопоставленным чиновникам, то лишится своего бизнеса. Потому в Россию не идут иностранные инвестиции и связанные с ними высокие технологии, а российские предприниматели выводят из страны свои капиталы. И это больно бьет по интересам населения. 

Наивно полагать, что мы сможем просто перенять шведскую модель борьбы с коррупцией. Но если сдвиг в сознании и политической культуре россиян произойдет, то изменятся наши порядки и наша жизнь. За это стоит бороться.

Фото: 1. 03.09.2020. Россия. Москва. Открытие скульптурной композиции "Император Петр I" скульптора Церетели в Москве. Михаил Терещенко/ТАСС
2. 15.07.2020. Швеция, Стокгольм. Музей Васа в Стокгольме открылся для посетителей после ослабления ограничений из-за пандемии коронавируса COVID-19. Stina Stjernkvist. TT NEWS AGENCY/EPA/TASS

Выдержав небольшую паузу после начала белорусского кризиса, Россия однозначно заняла в нем сторону Лукашенко. Его поздравляют с победой, защищают от западного вмешательства и обещают полицейский резерв против протестующих, которых списали в цветную революцию и правый сектор. Между странами пошел активный обмен визитами, а дальше, скорее всего, последует очередная порция российской помощи для белорусской экономики, переживающей нелучшие времена.

Кажется, что скоро все снова заживут по-прежнему. Запад опять назначит Лукашенко последним диктатором Европы. Сам он забудет о геополитических экспериментах и вернется в образ младшего брата Кремля. А Россия продолжит спонсировать союзный режим, чтобы уберечь свой западный фланг от прихода к власти антироссийской оппозиции.

Однако глубина нынешнего кризиса и многолетние мытарства Москвы с Лукашенко до того подсказывают, что Кремль вряд ли устроит такой вариант. Для российского руководства ситуация выглядит слишком выигрышной, чтобы довольствоваться простым восстановлением статус-кво. Конечно, дело вряд ли дойдет до аннексии Белоруссии, как опасаются некоторые. Но Кремль, по всей видимости, постарается использовать момент так, чтобы в перспективе Лукашенко перестал быть единственной и незаменимой опорой российского влияния в Белоруссии.

Историческая удача

Белорусский кризис 2020-го разворачивается для Кремля несравнимо удачнее, чем украинский 2014-го. Тогда, пока Нуланд угощала протестующих печеньем, а те в дыму штурмовали административные здания, Москве под градом валившихся на нее событий приходилось спешно менять стратегии с одной на противоположную: то выписывать Януковичу миллиардные кредиты последней надежды, то двигать полки в Крым.

Совсем другой расклад сейчас в Белоруссии – тут, наоборот, все зависит от решения Москвы. Вашингтон слишком погружен в хаос последних месяцев президентского срока Трампа, чтобы отвлекаться на борьбу за свободу народов Восточной Европы. ЕС разделен пандемией и ее экономическими последствиями, да и вообще подустал от обязательств на постсоветском пространстве. Внутри Белоруссии Лукашенко дискредитирован, а его госаппарат пребывает в растерянности, не зная, на кого ему теперь полагаться. Наконец, белорусская оппозиция раскидана между Вильнюсом, Варшавой и Минском – без ясных лидеров и структуры она вряд ли способна на быстрые и эффективные действия.

Один только Кремль, как всегда, мобилизован и располагает немалыми ресурсами, чтобы попробовать осуществить свою давнюю цель – привязать к себе Белоруссию так надежно, чтобы больше не пришлось беспокоиться о том, что она может уйти на Запад.

Многое в этом направлении уже сделано. Запад исключен из урегулирования белорусского кризиса, его участие в происходящем сведено к заявлениям о солидарности с протестующими. Из инструментов давления на белорусский режим пока обсуждаются только персональные санкции, причем туда даже не стали включать самого Лукашенко. Белорусский лидер наотрез отказался от любого посредничества и диалога и вместо этого завел на его потенциальных участников дело о попытке захвата власти.

Чтобы не возникало ненужных искушений, контакты Минска с Западом теперь идут через Москву. Когда Меркель попыталась донести свою позицию до Лукашенко, ей пришлось делать это через Кремль, которому виднее, что и как следует передавать белорусскому руководству.

Параллельно российские специалисты направляются в ключевые структуры белорусского режима: чтобы заменить тех, кто выбыл, и помочь советом тем, кто остался. Лукашенко, человек редкой искренности, сам признает, что в белорусских госСМИ теперь появилось немало людей из России. Хотя и без его признаний трудно не заметить, как в белорусской пропаганде трогательный официоз сменился куда более эффективными нарративами абсолютного цинизма.

То же самое касается и борьбы силовиков с протестом. Там, где раньше царил эмоциональный лукашенковский разгон с поголовными арестами и избиениями, теперь идет знакомое взятие измором. Большие митинги никто не трогает, зато потом людей задерживают по одному, вызывают на допросы, заводят дела. Все, чтобы доходчиво объяснить, что устроить праздник непослушания на пару часов митинга, конечно, можно, но потом за это придется расплачиваться – уже не в толпе, а один на один с махиной репрессивного аппарата.

И пропаганда, и силовые структуры важны для удержания власти не меньше, чем собственная налоговая политика или эмиссионный центр. Раньше в Москве не могли и мечтать о том, чтобы Лукашенко пустил их в эти деликатные сферы. Теперь он сам просит Кремль поделиться с ним кадрами и опытом, привязывая свой режим к России надежнее, чем это сделали бы единые ставки налогов и пошлин, над которыми столько бились на переговорах об интеграции.

В поисках новой опоры

Чем больше получится создать прямых контактов между белорусским госаппаратом и Москвой, тем лучше. Потому что именно госаппарат, а не своевольный Лукашенко сейчас главный союзник Кремля в Белоруссии. В отличие от рыхлой оппозиции, где уже полились взаимные претензии, белорусские силовики и чиновники организованы в громоздкие, но дисциплинированные и функционирующие структуры.

За четверть века они привыкли беспрекословно исполнять приказы Лукашенко, получая от него взамен гарантии безопасности и относительного благополучия. Но авторитет Лукашенко утонул в массовых протестах после выборов, а следом обесценились и выданные им гарантии. Теперь коллективной белорусской власти, напуганной призывами к люстрации и расследованиям, нужен новый патрон. И единственной реалистичной заменой тут остается Кремль.

Это до выборов переход на сторону Кремля в его спорах с Лукашенко был для белорусских аппаратчиков смертельно опасной затеей. Сейчас это, наоборот, самый надежный способ выжить в новой реальности. А когда речь идет о выживании, высокие материи вроде суверенитета, патриотизма и национальных интересов отходят на второй план. Достаточно посмотреть на то, как глава белорусского МИД Макей, еще недавно воплощавший собой прозападный вектор Минска, сейчас читает с трибуны кремлевские методички про цветные революции. 

Правда, пока у этих людей, привыкших работать в жестко регламентированной системе, не так много формальных полномочий. Все вопросы по-прежнему замкнуты на Лукашенко. Но тут на помощь может прийти реформа Конституции, которая раздробит абсолютную власть белорусского президента между другими должностями и институтами.

Против реформы Конституции не возражает никто. Запад будет приветствовать любые шаги в сторону демократизации. Умеренная часть протестующих порадуется хоть каким-то переменам. Лукашенко – тот сам обещал пересмотреть Конституцию еще до выборов, да и сейчас регулярно повторяет, что стране нужна новая система власти, не замкнутая на одного человека.

Для Кремля реформа – это шанс покончить наконец с ситуацией, когда любой вопрос, связанный с Белоруссией, приходилось решать только с Лукашенко, контролировавшим страну сверху донизу. Пересмотр Конституции позволит заменить всемогущего белорусского лидера на безликую группу товарищей – неуверенных в будущем, враждующих друг с другом и куда более зависимых от Москвы.

Форсировать интеграцию прямо сейчас – рискованная затея, которая может мобилизовать белорусских протестующих и спровоцировать жесткую реакцию Запада. Замена Лукашенко на кого-то более пророссийского ничего не гарантирует – через некоторое время следующий лидер начнет такие же маневры. А вот радикальная перестройка белорусской системы власти открывает перед Москвой широкие возможности сближаться с Белоруссией там, где хочется, и держаться в стороне там, где нет.

Кремль трудно заподозрить в том, что он стремится активно участвовать в решении белорусских внутренних вопросов. Москва не занимается этим даже в случае куда более зависимых сателлитов, вроде Южной Осетии, где идет собственная внутриполитическая жизнь. России для геополитического спокойствия достаточно контроля над темами внешней политики и безопасности.

В идеале Белоруссия могла бы стать чем-то вроде Абхазии на стероидах. В Сухуми протесты бывают через день, президенты меняются часто и непредсказуемым образом, но этот избыток демократии не волнует Кремль, потому что абхазская внешняя и оборонная политика управляется из Москвы.

Понятно, что довести Белоруссию до абхазского состояния вряд ли получится. Да, Запад не признает Лукашенко легитимным президентом, но это совсем не то же самое, что полное отсутствие признания, как у Абхазии. Для самого Лукашенко главное – сохранить власть, и отдавать ее Кремлю он захочет не больше, чем оппозиции. Он недолго будет таким сговорчивым, как сейчас, и начнет сопротивляться Москве, как только утихнут протесты. Наконец, есть еще и белорусское общество, которое в последние недели пристрастилось к политической активности и может иметь собственные представления о будущем своей страны. Так что препятствий будет немало, но в последние годы они редко удерживали Кремль от новых внешнеполитических проектов.

Пандемия станет «прививкой» от циклического кризиса, гарантирующей новую фазу роста

Часть стран могли неограниченно печатать деньги, в остальных властям приходилось затягивать пояса

Большинство тревожных прогнозов привязаны к фундаментальной категории ВВП, но эта связка скорее запутывает, ВВП может снижаться, а национальное богатство – расти

Когда 10 августа председатель КНР Си Цзиньпин первым из мировых лидеров поздравил Александра Лукашенко с победой на выборах, это было лучшим подарком для белорусского лидера. Поддержка второй экономики мира была бы Лукашенко весьма кстати, потому что нынешний кризис толкает его к все большей зависимости от Москвы, а он не хотел бы оставаться один на один с Кремлем.

В идеале белорусский президент предпочел бы не только балансировать между Западом и Востоком, но и играть на противоречиях Москвы и Пекина – традиционного и растущего центров силы в Евразии. Но пока таких противоречий набирается немного. Китай действительно постепенно укрепляет свои позиции в Восточной Европе, в том числе в Белоруссии, но делает это так, чтобы не поссориться с Россией.

Китайский брат

Сотрудничество Белоруссии с Китаем с самого начала было производной от того, что происходило в белорусских отношениях с Россией и Западом. Первый импульс к сближению дали события 2000-х годов: нефтяные войны с Кремлем и санкции ЕС.

В 2005 году в интервью информационному агентству «Синьхуа» (新华) Лукашенко сам объяснил причины своего новообретенного интереса к Пекину: «Пока мы развиваем такие отношения с Китаем, мы не можем быть изолированы». В том же году президент Белоруссии отправился с госвизитом в КНР, откуда вернулся с пачкой меморандумов и горой обещаний.

Товарооборот Китая с Белоруссией начал расти – с $183,6 млн в 2000-м до $2 млрд в 2008 году. В 2005 году Белоруссия впервые появляется в отчете об исходящих прямых инвестициях Министерства внешней торговли и экономического сотрудничества КНР (对外贸易经济合作部), а к концу 2000-х китайские инвестиции в белорусскую экономику выросли до $24 млн.

Похожим образом в конце 1990-х – начале 2000-х складывались отношения Китая со странами Центральной Азии, которые пытались диверсифицировать внешние контакты, чтобы ослабить доминирующее влияние России. В 2000-х была заложена экономическая основа современных отношений Китая с Центральной Азией – нефтепровод из Казахстана и газопровод из Туркмении.

Однако, в отличие от Центральной Азии, которая граничит с Китаем и дополняет китайскую структуру экономики (все страны региона – поставщики природных ресурсов, а Китай – крупный импортер), Белоруссия располагается далеко от китайских границ, а ее маленький внутренний рынок и отсутствие значительных запасов природных ресурсов (кроме калийных удобрений) серьезно ограничивают потенциал китайско-белорусского сотрудничества.

Если в 2000-х Белоруссия сделала первый шаг в сторону КНР, то уже в 2010-х интерес к Восточной Европе проснулся у Пекина. В 2000-х Китай продолжал наращивать производство, и приоритетом экономической дипломатии Пекина были страны, богатые природными ресурсами (на постсоветском пространстве это государства Центральной Азии и Россия). Однако после мирового финансового кризиса спрос на китайскую продукцию на Западе упал, и главной задачей Пекина стало не давать простаивать фабрикам – это опасно для общественного спокойствия.

Это заставило Китай искать новые рынки сбыта, что через несколько лет привело к появлению инициативы «Пояса и Пути». При этом повышение внимания китайцев совпало с крупнейшим экономическим кризисом в Белоруссии 2011 года.

Тогда причиной кризиса стало бездумное печатание денег перед президентскими выборами в декабре 2010-го. После голосования белорусам пришлось расплачиваться за временный всплеск доходов: инфляция за 2011 год составила 120%, а три волны девальвации белорусского рубля стали одними из крупнейших в мировой финансовой истории.

На этом фоне визит председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей У Банго (吴邦国) – на тот момент второго человека в Китае – стал важным событием для Лукашенко. Кроме льготного кредита $1 млрд, обещания профинансировать строительство Витебской ГЭС и совместного индустриального парка, страны подписали соглашение «О финансовом сотрудничестве в приватизации и привлечении китайских инвестиций в Беларусь в 2011–2013 годах». Лукашенко не скрывал своей радости, сыпал помпезными заявлениями о дружбе с «великим Китаем» и не скупился на благодарности «за колоссальную не только материальную, но и моральную поддержку».

Без России никуда

С тех пор роль Китая в белорусской экономике постепенно увеличивалась, но составить серьезную конкуренцию России Пекин не может и не стремится. В белорусском товарообороте Китай занимает третью строчку, но его доля за январь – июнь 2020 года составила всего 7% (за первое полугодие 2020 года Белоруссия экспортировала в Китай товаров на $333 млн, основная статья экспорта – минеральные удобрения), доля России – 48,5%.

По данным белорусского Минфина, с 2013 года Белоруссия привлекла из Китая заимствований на сумму $3,6 млрд, из России – $10,8 млрд (и $2,6 млрд из Евразийского фонда стабилизации и развития).

Экономические интересы Китая и России в Белоруссии не пересекаются. Российские госкомпании уже приватизировали газотранспортную систему, теперь Москва хочет поучаствовать в приватизации крупных предприятий типа МАЗа и МЗКТ. Китайцы больше заинтересованы в небольших заводах, а масштабные проекты строят с нуля по собственным технологиям.

Как и многим другим развивающимся экономикам, Китай предпочитает предоставлять Белоруссии преимущественно связанные кредиты – займы с дополнительными требованиями. Например, с условием, что не менее половины денег пойдет на оплату услуг китайских подрядчиков и покупку китайского оборудования.

Витрина китайско-белорусского сотрудничества – индустриальный парк «Великий камень» – как раз один из таких масштабных проектов, где консорциуму китайских компаний принадлежит 68%. Общий объем инвестиций на начало 2020 года превысил полмиллиарда долларов США. Но и в этом проекте Россия рассматривается не как конкурент. Белорусская сторона предложила РЖД принять участие в строительстве сухого порта на территории «Великого камня», в 2019 году переговоры об этом начались на уровне вице-премьеров.

Другой предмет гордости Лукашенко – автомобильный завод «БелДжи» (совместное предприятие белорусского холдинга БелАЗ и китайской Geely), где около 40% принадлежит китайцам. Только 30% производимых заводом автомобилей поставляется на внутренний рынок, остальные 70% в основном экспортируются в Россию.

Другими словами, оснований для серьезных противоречий или конкуренции между Россией и Китаем в Белоруссии мало. Москва вполне понимает игру, которую ведет Лукашенко с Пекином, не видит в ней большой угрозы для своих позиций, а потому не пытается вставлять палки в колеса.

Российское руководство рассматривает усиление Китая в Восточной Европе, в том числе в Белоруссии, через призму своего противостояния с Западом. Наращивание китайского присутствия дает странам региона альтернативу в отношении ЕС, а Москва и Пекин пока договариваются и иногда даже координируют свои действия – как во время недавней символической акции в Молдавии в поддержку президента Игоря Додона.

К тому же пока большинство китайских проектов в Белоруссии не оправдывают возложенных на них надежд. Примером крупной неудачи стал завод беленой целлюлозы в Светлогорске. Сейчас «Беллесбумпром» сам доделывает совместный проект на $850 млн, потому что контракт с Китайской корпорацией инжиниринга САМС пришлось расторгнуть из-за многочисленных проблем (затягивание сроков, не соответствующее нормам безопасности качество стройки и так далее).

Даже успешные примеры оказываются не без изъянов: лишь половина производства «БелДжи» локализована, а «Великий камень» не привлек заявленных в 2018 году 100 резидентов (на июль 2020-го – 63).

Но, несмотря на все проблемы, Лукашенко старательно демонстрирует Пекину, как важно для него китайское направление внешней политики и особые отношения с генсеком. Он кланяется Си Цзиньпину «по пояс», в телеграммах по-свойски обращается к нему на «ты». Сын президента Николай Лукашенко известен в Китае, наверное, больше своего отца – особенно после того, как поздравил на китайском «дядюшку Си Цзиньпина» и «тетушку Пэн Лиюань» (супругу председателя КНР) с Новым годом по лунному календарю.

Сдержанная реакция

Несмотря на все знаки внимания со стороны Лукашенко, реальный уровень отношений Китая и Белоруссии не позволяет говорить о серьезном интересе китайского бизнеса к белорусской экономике или об интересе китайского общества к этой стране и происходящих в ней событиях.

По данным самого популярного в Китае поисковика Baidu (百度), количество среднесуточных поисковых запросов со словом «Белоруссия» (白俄罗斯) выросло на 350% в августе 2020-го, но самым популярным по-прежнему остается «чем отличается Белоруссия от России».

Протесты – очень чувствительная тема для Китая, поэтому в СМИ информация о митингах в Белоруссии подавалась очень сухо и без подробностей. Десятого августа китайские СМИ сообщали лишь о том, что Лукашенко переизбран с 80% голосов в его пользу.

На следующий день после выборов заметка о том, что Си Цзиньпин поздравил Лукашенко с победой, была напечатана вверху на первой полосе «Жэньминь жибао» (人民日报), китайской «Правды». Такое же сообщение в «Жэньминь жибао» было опубликовано 11 июня 2019 года в честь победы на выборах президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева. А вот о поздравлении Владимира Зеленского с победой на выборах президента Украины 21 апреля 2019 года на первой полосе партийной газеты не было ни слова, что может быть связано с тем, что выборы на Украине совпали с форумом «Пояса и Пути» в Пекине – там красовалась фотография Си Цзиньпина с Владимиром Путиным крупным планом.

Современное и позволяющее себе многое издание (разумеется, по меркам китайских СМИ) «Пэнпай» (澎湃), принадлежащее государственной Шанхайской издательской корпорации (上报集团), сообщило о протестах, но ссылаясь исключительно на информацию Министерства внутренних дел Белоруссии.

Китайские СМИ также акцентировали внимание на митингах в поддержку Лукашенко. Особенно выделился выпуск новостей Dragon TV (东方卫视), тоже принадлежащего Шанхайской издательской корпорации. Там кадры протестующей оппозиции с бело-красно-белыми флагами и плакатами «Убийца не может быть президентом» канал выдал за демонстрации «в поддержку правительства».

Когда протесты стали набирать обороты, китайские СМИ уделяли им больше внимания, но тоже не выходили за пределы переводов официальных заявлений Лукашенко, цитат из российских госСМИ и заявлений МИД РФ и Путина.

В китайском аналоге твиттера Weibo (微博) по хэштегу #Белоруссия (#白俄罗斯#) можно найти немало видео с живыми цепями, маршами девушек с цветами и толпами протестующих. Однако, по информации сервиса Weiboscope, отслеживающего слова, по которым китайские власти чистят соцсети, за последнюю неделю не было удаленных постов со словами «Белоруссия», «Минск» или «Лукашенко». Это означает, что тема не очень популярна в китайском интернете.

Заявления китайских официальных лиц также были очень аккуратными. Девятнадцатого августа на пресс-брифинге представитель МИД КНР Чжао Лицзянь (赵李健) заявил: «Китай всегда уважает путь развития, выбранный белорусским народом в соответствии с национальными условиями, его усилия по защите независимости, суверенитета, безопасности и развития государства». Такую фразу, напоминающую реакцию китайских дипломатов на вопросы о принадлежности Крыма, можно интерпретировать как угодно, в зависимости от желания.

Пекин не видит смысла в том, чтобы явно поддерживать какую-то из сторон конфликта, учитывая непредсказуемость ситуации. К тому же у Китая попросту нет реальных инструментов влияния на ситуацию в Белоруссии. Именно поэтому КНР избрала самую надежную тактику – не делать громких заявлений и предоставить действовать России, у которой и инструментов больше, и ставки выше. Так что конспирологическим версиям о том, что за задержанием вагнеровцев в Белоруссии стоит Китай, или слухам о готовности Лукашенко бежать в Пекин вряд ли можно верить.

Пекину, несомненно, удобно иметь дело с Лукашенко, и если он усидит в своем кресле, то сближение двух стран продолжится. Но если к власти в Белоруссии придут другие люди, то Китай будет искать общий язык с ними, тем более что новая команда все равно не сможет игнорировать такого партнера, как КНР. В любом случае Китай нужен Белоруссии намного больше, чем наоборот.

Республика Беларусь уже утратила независимость. Александр Лукашенко, правда, собирает какие-то совещания, раздает указания, проводит кадровую чистку (увольняет фрондирующих послов), но к разрешению тяжелейшего внутриполитического кризиса все эти судорожные кривляния безумного диктатора никакого отношения не имеют. Очень хочется эту реплику завершить духоподъемным утверждением «поскольку дни его диктаторства сочтены», но, к величайшему сожалению, такая оценка представляется мне чересчур смелой и преждевременной. Те условия, на которых Кремль согласился спасать режим Лукашенко, абсолютно очевидны, прозрачны и никаких сомнений не вызывают. В телефон бегающего с автоматом «президента» забиты несколько номеров, напротив которых пояснения, в каких случаях он должен звонить за инструкциями именно на этот номер. Под патронажем Кремля нынче любые действия белорусских властей, направленные на подавление протеста. Другими словами, Александр Лукашенко – уже марионетка Москвы и беспрекословно подчиняется штабу, курирующему все направления – силовое, медийное, социальное. Пока можно констатировать, что Лукашенко обещания, данные Кремлю, выполняет и действует, согласно получаемым распоряжениям. Это отчетливо прослеживается по коренным образом измененной стратегии – больше никаких шумовых гранат, избиений на площадях и массовых пыток в застенках. Теперь в Минске применяется так называемый «московский» формат разгона демонстраций – перекрытие улиц, точечные задержания, рассечения колонн. Правда, в минувшее воскресенье выяснилось, что в случае, когда на улицах оказывается действительно огромное число демонстрантов, эта стратегия не очень-то и срабатывает – десятки тысяч человек смогли вплотную приблизиться к резиденции Лукашенко и даже «поздравить» его с днем рождения. Почти уверен, что уже в ближайшее воскресенье стратегия властей будет скорректирована в сторону некоторого ужесточения. Переориентировалась и белорусская пропаганда. С экранов местных телеканалов аудиторию больше не пытаются убедить в том, что выборы прошли честно, а, следовательно, Александр Лукашенко – законно избранный президент. В условиях, когда страна знает, что все было ровно наоборот, такая примитивная и тупая пропаганда ничего, кроме раздражения и кривых усмешек, не вызывала. Теперь телеведущие все больше говорят об «антироссийской» сущности оппозиции, об отсутствии у нее «позитивной программы» и «серьезных противоречиях» внутри компании лидеров протеста. Чем же на эту очевидную «русификацию программы урегулирования» отвечает белорусская оппозиция?

Уже можно уверенно констатировать, что внутри либеральной российской общественности, горячо поддерживающей белорусский протест, сложился определенный формат освещения происходящих там событий. Любые, даже самые осторожные и сдержанные попытки критического осмысления стратегии оппозиции воспринимаются в штыки, объявляются контрреволюционными, направленными на демотивацию белорусских народных масс. Тезис о том, что, действуя «против всех известных правил», «невероятные белорусы» все равно добьются успеха, уверенно доминирует внутри прогрессивного сектора российского медийного пространства. Пока есть еще один аргумент, способный примирить меня с этим довольно легкомысленным и легковесным подходом – такая массовость протеста, с которой мы вообще раньше никогда не сталкивались. Очень хочется верить, что, выбрав меганенасильственный формат свержения действующего строя, лидеры оппозиции учитывают все риски, с ним связанные, и действуют по какому-то пока им одним ведомому плану.
 

В понедельник самая харизматичная лидер(ка) белорусского протеста Мария Колесникова заявила о создании политической партии под названием «Вместе». Сразу скажу – на данный момент мне сложно представить себе менее актуальную и более демотивационную инициативу. Давно известно: как только у людей появляется менее рискованный формат участия в политической борьбе, они немедленно за него хватаются. Конечно, строить партию (идти на выборы) приятнее, чем лезть под омоновские дубинки. Многие мне сейчас скажут, что одно не противоречит другому. Но доказательных примеров тому, что не противоречит, нет, а обратных сколько угодно. Например, прошлым летом в Москве, когда оппозиция призвала общественность участвовать в выборах в МГД, несмотря ни на что, столичные улицы немедленно очистились от демонстрантов. (Впрочем, я тоже хочу верить, что у невероятных белорусов все будет иначе.) В своем видеообращении г-жа Колесникова ясно дала понять, что собирается добиваться официальной регистрации. То есть в разгар революции, ставящей своей целью свержение опостылевшего диктатора, одна из лидеров оппозиции создает политическую структуру, рождение которой должен акцептировать сам диктатор. Не поразительно ли? Но еще больше вопросов вызывает появившийся вчера ролик с призывом к партийному строительству, который записал сам Виктор Бабарико, главой избирательного штаба которого и является Мария Колесникова. На видеозаписи человек, находящийся в данный момент в СИЗО по обвинению в госпреступлении, на фоне стеллажей с книгами говорит следующие вещи: «Мы понимаем, что пришло время объявить о продолжении нашей борьбы, но уже с наличием какой-то организационной формы, в которую мы могли бы объединить всех сторонников… Основные цели и задачи, которые мы хотим, чтобы это движение решало. Первое — проведение конституционной реформы. Это самая главная задача на сегодняшний день».

Основная задача нынче – проведение конституционной реформы?! Правда?! Так, Александр Григорьевич об этом же и говорит. У него, кажется, уже три варианта новой Конституции. А нам-то казалось, что главная задача сейчас – избавиться от диктатора. Да и появление самого этого ролика, записанного в застенках, в которых, как мы знаем, пытают и избивают людей, вызывает много разных непростых вопросов… Весьма характерно, что Светлана Тихановская пока никак не отреагировала на партийную инициативу части оппозиционного истеблишмента.

Я пока воздержусь от каких-то однозначных выводов по поводу происходящего в лидерской группе белорусской оппозиции. По одной простой причине – я тоже хочу верить, что белорусская революция победит, несмотря ни на что. И даже – вопреки всему.   

Фото: 1. 30.08.2020. Белоруссия. Минск. Бойцы ОМОНа задерживают участника акции протеста на проспекте Независимости. Со дня выборов президента Белоруссии 9 августа в Минске и других городах республики проходят массовые акции протеста несогласных с результатами голосования. Сергей Бобылев/ТАСС
2. 30.08.2020. Белоруссия. Минск. Член Координационного совета оппозиции Белоруссии, координатор штаба Виктора Бабарико Мария Колесникова (справа) во время акции протеста на проспекте Победителей. Наталия Федосенко/ТАСС