новая интервенция и вмешательство в дела суверенной Беларуси абсолютно неприемлемы и обернутся для нашей Родины катастрофой.

В поезде из Копенгагена таможенник выбирает для «выборочной проверки» именно Титуса Мурими — единственного темнокожего пассажира в вагоне. Дальше в комнатке без окон происходит такое, что Мурими подает заявление об изнасиловании и избиении.

Для Титуса и многих других афрошведов Black Lives Matter — это не только о США, но и о том, как с ними обращаются здесь, в Швеции. Речь идет о борьбе за справедливость в стране, где многие считают, что расизм — это не про них.

Когда таможенник выдергивает его из сна в поезде из Копенгагена, Титус Мурими (Titus Murimi) чувствует, что все закончится плохо. Сотрудники таможни в штатском, двое мужчин и женщина, явно не в духе.

На него сыпется град вопросов.

«Откуда ты?»

«Что делал в Копенгагене?»

Понедельник, 26 августа 2019 года. После долгого рабочего дня в Дании Титус устал так, что в поезде заснул, не снимая наушников, в которых играет его любимая музыка: ритм-энд-блюз, хип-хоп, песни на суахили из Кении и Танзании.

Титус — электрик на стройке в Копенгагене, так что он все время ездит туда и обратно по мосту через Эресунн. Поезд только что прибыл в Хюлли — станцию на шведской стороне моста.

«Мы хотим осмотреть вашу сумку», — говорит один из таможенников.

Титус оглядывается. Вагон наполовину заполнен. Несколько групп людей сели в аэропорту Каструп, у них объемные чемоданы. А у Титуса — только небольшой бежевый рюкзак с термосом для кофе, бутылкой воды и зарядкой для телефона. Он всегда берет с собой эти вещи на работу.

Он замечает, что он — единственный темнокожий пассажир в вагоне. Почему таможенники выбрали именно его?

Титусу 40 лет, он гражданин Швеции кенийского происхождения. Он уже десять лет живет в Мальмё, и его чернокожие приятели говорят: в поезде из Дании главное выглядеть бодрым и не спать. А то напорешься на таможенников. Они считают, что если черный выглядит уставшим, значит, он курил траву в Христиании и, вероятно, везет наркотики с собой.

Но Титус был на работе, тянул электропроводку на стройке. Ему кажется, что нет никаких причин его в чем-то подозревать. Он отвечает на вопросы, но потом решает, что хватит. Атмосфера какая-то не такая, веет агрессией.

Запишу-ка я это все, думает Титус, достает мобильный телефон и нажимает на кнопку записи.

«Я не хочу с вами разговаривать», — произносит он.

Один из таможенников отнимает у него сумку и мобильник. Другой заламывает ему руку за спину. Когда его вытаскивают из вагона и заковывают в наручники, Титус лишь надеется, что запись еще идет.

Наручники давят, особенно на правом запястье. Таможенники ведут его по перрону, сажают в лифт, и он едет вверх.

Они оказываются в комнате без окон. Титусу приказывают раздеться. Вот теперь ему страшно. Он понимает, о чем они думают: «Мы можем сделать что угодно».

Пожалуй, лучше делать все, что они просят, решает Титус. Он начинает раздеваться: обувь, носки, джинсы, футболка. Остается в одних трусах. Таможенники забирают его одежду и уходят. Теперь все мои вещи у них, думает Титус. Его охватывает паника: а вдруг подкинут что-нибудь в сумку или в карман штанов и скажут, что так и было?

В комнату входят двое: мускулистый мужчина лет сорока и парень помладше. Потом Титус будет пытаться узнать у них номера удостоверений. Запомнит их имена и будет размышлять, зачем они сделали то, что сделали. Почти каждый день он будет вспоминать этих двоих.

В этом помещении на станции Хюлли таможенник разглядывает стоящего на месте Титуса, у которого в голове крутится мысль: будь я белым, меня бы здесь не было.

Он в Швеции уже десять лет и знает, каково это, когда кассирша в продуктовом Ica даже не здоровается, хотя только что радостно говорила «привет!» предыдущему покупателю. Помнит, как его не хотели пускать в ночные клубы — якобы потому, что он в кроссовках, хотя он видел белых парней в кроссовках внутри. Он знает, каково это — всегда быть готовым к полному враждебности взгляду от человека, который тебя вообще не знает.

Таможенник постарше обращается к Титусу: «Снимай трусы».

***

Нынешним летом протестное движение «Жизни черных имеют значение» распространилось по всему миру. Поводом стали горе и ярость после гибели 46-летнего Джорджа Флойда в Миннеаполисе.

Восемь минут и сорок шесть секунд полицейский прижимал Джорджа Флойда к асфальту, надавливая коленом ему на шею. Флойд умолял пощадить его. «Я не могу дышать», — хрипел он. Даже прохожий воскликнул: «Это же человек».

Последнее, что сделал Джордж Флойд перед смертью, — позвал маму.

Когда распространилась видеозапись произошедшего, протесты охватили все Соединенные Штаты. Движение «Жизни черных имеют значение» (Black Lives Matter) зародилось еще семь лет назад в знак протеста против слишком многочисленных случаев гибели чернокожих американцев от рук полиции и охраны.

Теперь движение разрослось. Сегодня его поддерживает и абсолютное большинство белых американцев.

В Миннеаполисе было решено распустить полицию и создать совершенно новую организацию.

В Бельгии демонстранты напали на статую короля Леопольда II, который правил с 1865 года до самой смерти в 1909-м. В этот период Леопольд II был также единоличным правителем Свободного государства Конго и действовал настолько жестоко, что даже другие колониальные державы начали протестовать. Пока приспешники короля самыми безжалостными методами добывали слоновую кость, каучук и другие природные ресурсы, в стране погибли до 10 миллионов человек.

В Нидерландах сторонники BLM все больше критикуют юмористического персонажа Черного Пита — помощника рождественского деда Синтерклааса. В стране есть давняя и популярная традиция наряжаться Черным Питом: натягивать черный парик, мазать лицо черной краской, а губы — красным. Это вариант «блэкфейса», когда белые наряжаются в соответствии с расистскими стереотипами о чернокожих.

Премьер-министр Марк Рютте (Mark Rutte) ранее выступал в защиту традиции с Черным Питом и даже шутливым тоном рассказывал, с каким трудом сам отмывал черную краску с лица. Но на фоне протестов BLM он изменил мнение: теперь образ Черного Пита на праздниках его смущает. Рютте даже заявил, что считает расизм системной проблемой голландского общества.

В Швеции в память о Джордже Флойде и в знак солидарности десятки тысяч людей выходят на демонстрации в Стокгольме, Гётеборге и Мальмё. Они протестуют и против расизма в собственной стране.

«Швеция тоже виновна», — написано на плакатах демонстрантов. Среди собравшихся много молодых шведов африканского происхождения. Для иных это первая акция протеста в жизни.

Они обсуждают, как их всегда выдергивают для «выборочной проверки», называют словом на букву «н», как им отказывают при поиске работы. Они боятся нацистов и убийц-расистов, таких как Антон Лундин Петерссон (Anton Lundin Pettersson), Петер Мангс (Peter Mangs), Юн Аусониус (John Ausonius).

Джейсон

Среди 8 тысяч демонстрантов в Стокгольме — Джейсон Диаките (Jason Diakité), один из самых популярных в Швеции артистов, известный под псевдонимом Тимбукту (Timbuktu).

«Я и сам не раз сталкивался с расизмом, например, меня тысячу раз останавливала полиция. По-моему, любому черному или смуглокожему в Швеции это знакомо. Столкнуться с расизмом рискуешь при любом общении с властями, ты постоянно готов к тому, что это может случиться», — говорит Джейсон Диаките.

На митинге BLM на площади Сергеля он ощущает, как его переполняет энергия толпы.

«Только посмотрите, сколько на самом деле в Швеции темнокожих. Но и белые, и вообще все проявляют солидарность».

BLM он описывает как «эхо песни, звучащей уже давно».

«BLM — новая строка в этой песне, старой, горестной и очень нужной».

Те, кто утверждает, что жизни черных имеют значение, не имеют в виду, что прочие жизни значения не имеют. Джейсон приводит такое сравнение: мать пятерых детей, один из которых смертельно болен. И вот она едет с ним в больницу, делает так, чтобы ребенок, который оказался в опасности, выжил. «И это никоим образом не означает, что остальные четверо детей для нее ничего не значат».

Эмили

Для Эмили Юф (Emily Joof) Швеция во многом стала сказочной страной. Десять лет назад она приехала сюда вместе с мужем. Ей было 26, и она уже успела пожить во Франции, в Гамбии, Бельгии, Нигерии и Великобритании. А Швеция среди ее знакомых считалась эталоном, мультикультурной страной, где справедливость — не просто красивые слова.

«Мы хотели жить в равноправном обществе, где можно быть собой и существовать в гармонии с природой».

Прошло десять лет, и Эмили с мужем стали гражданами Швеции. У них родились двое детей: Элле сейчас шесть, а Луису — три. Семья живет в прекрасной квартире с террасой на юге Стокгольма. У Эмили есть хорошая работа в крупной благотворительной организации.

На первый взгляд у них все отлично. Но семья Эмили все равно подумывает уехать из Швеции.

«Звучит жестко, но я не хочу, чтобы мои дети росли в такой атмосфере, как здесь».

По мнению Эмили, Швеция буквально пронизана структурным расизмом.

«Чтобы начать говорить об этом, требуется время. В первые лет пять все думают: надо упорнее трудиться, лучше выучить шведский, прикладывать больше усилий».

Найти работу в детском саду или на кухне ресторана в Швеции для Эмили не составляло труда. Вначале, пока она учила язык, ей казалось, что все нормально. Но ведь у нее высшее образование, она руководила проектами в ООН и других международных организациях.

«За пять лет я пыталась устроиться на 210 должностей, которые, как мне казалось, соответствуют моей квалификации. И меня только один раз пригласили на собеседование».

Там Эмили и работает.

«Когда я наконец устроилась на работу через пять лет, я поняла: проблема вообще-то не во мне».

На шведском рынке труда афрошведов явно дискриминируют. Это отчетливо показало стокгольмское исследование 2018 года.  Например, на момент исследования афрошведам платили заметно меньше, чем прочим соискателям с аналогичным образованием.

После рождения детей мысль, не уехать ли из Швеции, стала посещать Эмили все чаще. А однажды дочь сказала: «Мама, я больше не хочу быть коричневой».

«Детям приходится выслушивать, что они уроды, потому что у них коричневая кожа, и тому подобное. Их это расстраивает. Когда ребенок слышит такое раз за разом, это оставляет свой след».

Эмили ничего не имеет против того, чтобы считаться меньшинством. «Но быть меньшинством и постоянно ощущать себя меньшинством — совершенно разные вещи. А в Швеции, к сожалению, постоянно чувствуешь себя чужаком».

Идеальных стран нет, подытоживает Эмили Юф.

«Теперь мы подумываем о Канаде».

Титус

То, что происходило в комнатке без окон, Титус описывает в духе борцовской схватки. Двое таможенников сообща пытались стянуть с него трусы, а он сопротивлялся. Инициатива исходила от мускулистого 40-летнего мужчины, а сотрудник помладше ему помогал, однако казалось, что ему все это неприятно.

«Похоже, он понял, что все зашло слишком далеко. Но он ничего не сказал. Помогал коллеге», — рассказывает Титус.

Джейсон

В голосе Джейсона Диаките слышна усталость. Ему 45 лет, и он всю жизнь сталкивается со шведским расизмом. Он произносил речи о нем, писал письма политикам, пытался изменить ситуацию.

Одно из его самых ранних воспоминаний — как их с отцом Мадубуко Диаките в Мальмё останавливает полиция. Они как раз вернулись из Копенгагена. Все белые прошли просто так, а его отцу полицейский подал знак остановиться. Пятилетний Джейсон наблюдал, как отец показывает документы. Он помнит, как таможенник спросил у отца, он ли это на фотографии. Это была провокация.

«Нет, бабушка моя! — возмутился Мадубуко и пошел в наступление: — Вы всех пропустили, а мой паспорт проверяете. Это потому, что я черный?»

Отец научил Джейсона не терпеть подобного отношения к себе.

«Когда я думаю о расизме, я так злюсь, просто в ярость впадаю! Подумать только, людям до сих пор приходится такое испытывать!»

В 2009 году газете Sydsvenskan стало известно, что в полиции Сконе во время обучения новобранцев выдуманным личностям давали имена вроде «Оскар Негр» или «Негр Ниггерссон». На занятиях было до 50 человек, и никто ничего не сказал.

В том же году то же самое издание обнародовало видеозапись из Русенгорда (преимущественно мигрантский район Мальмё — прим. ред.), на которой полицейские выкрикивали «долбаные черномазые», «мелкая обезьяна» или «мы его сейчас так отделаем, что подняться не сможет».

В 2013 году газета Dagens Nyheter сообщила о незаконной массовой переписи цыган, во время которой полиция втайне нанесла на карту места пребывания почти 4,7 тысяч цыган, включая 1320 детей. В 2017 году крупнейший апелляционный суд Швеции постановил, что это была регистрация на этническом основании.

И вот теперь, в 2020 году, газета Aftonbladet выяснила, что полицейские в одной закрытой группе в Фейсбуке высмеивают чернокожих шведов, а движение BLM сравнивают с нацистами.

В шведских политиках Джейсон Диаките разочарован. Когда вице-премьер Исабелла Лёвин (Isabella Lövin) обеспокоенно высказалась о смерти Джорджа Флойда и расизме в США в Инстаграме, Джейсон Диаките вступил в дискуссию в комментариях. Хорошо, конечно, что вы сочувствуете Джорджу Флойду, но было бы неплохо, чтобы в правительстве подняли вопрос расизма в Швеции. «Правда ли, что со всеми шведами обращаются одинаково? Поговорите с теми, кто в курсе. А то от вашего сочувствия никакой пользы».

Титус

У сотрудников таможни есть право попросить пассажира раздеться для досмотра при подозрении, что этот человек перевозит нечто незаконное. Поскольку Титус не отвечал на вопросы и оказал сопротивление, по мнению инспектора, были все основания предполагать, что он перевозит наркотики. Вот почему так важно, чтобы он полностью разделся, решил представитель власти.

Но для Титуса это переходило все границы. Ситуация и так была достаточно унизительной.

Сотрудник, который стал инициатором насильственного раздевания, и сам использовал слово «насилие», когда позже описывал, что произошло в комнате.

«Нам с (имя коллеги) пришлось силой помочь Титусу снять трусы».

Один человек однажды посетовал, что «Яндекс Дзен» группирует в основном либеральные публикации, а патриотические как бы пускает побоку, из чего сделал вывод, что это потому, что Яндекс – в основном иностранная компания, следовательно, работает против России.

Это, конечно, не так. Обычная паранойя «совка». Но, действительно, какая-то доля либеральных высказываний попадает в «Дзен», и чаще всего от единственного либерала земли русской – Леонида Гозмана. Однако так сказать про всю ленту, «сформированную на основе ваших интересов», вряд ли возможно. Хотя бы по той простой причине, что, мониторя русский сегмент интернета, поисковая машина Яндекса попросту не в состоянии найти либерализм в достаточном для «либерального заговора» количестве. А то, что находит – это тихий ужас. Об этом ужасе я бы и хотел немного поговорить.

Регулярно читая (*из мазохистских соображений) «Яндекс Дзен», мне вдруг открылось, почему «русский мир» не любят в мире. Причем не любят даже и не совсем успешные нации, которые не запускали своих гагаринов и не имеют развитой ядерной энергетики, т.е. стоят на ступеньку ниже, по шкале «совков».

(*В данном случае, как и выше, слова «совки», «русские» – не оскорбления и не имеют отношения к национальности или к генетике, а некие обобщающие идеологические маркеры определенного и легко узнаваемого психотипа.)

Причем, у «совков» есть тому льстящее им объяснения. «Совки»-де изначально морально выше, чем остальные политические нации. Они не поклоняются Желтому дьяволу (*большинство совков действительно нищие, по правде говоря, они бы и поклонялись, да кто ж им даст?) и чувство справедливости, развитое счастливо приобретенным православием, присуще им прямо с рождения. Отчего остальные (худшие экземпляры человека-разумного) интуитивно выталкивают «совков» (лучших экземпляров человека-разумного) «за ограду» своих социальных отношений, как «чужого».

Но истина, судя по всему, заключается в другом. «Русских» не любят в основном из-за русского нравственного релятивизма.

Другие народы тоже могут поступать плохо – в действительности можно много плохого сказать и о западном человеке, отметившимся Крестовыми походами, колониализмом и Гитлером, но они как бы это понимают, этический компас чаще всего не сбит, и социализм, и либеральная критика тоже исходят с Запада. Когда же «русский» поступает плохо, он этим ВСЕГДА гордится, он не в состоянии ни критиковать, ни работать над ошибками. А это страшно всех раздражает, как встреча с опасным шизофреником.

К примеру, русские в 1985–1991 гг. самостоятельно, без принуждения демонтировали свой большевизм и преступный сталинский режим, произведя политические перемены в западном направлении, ввели в обиход демократические институты, которых в «русском мире» отродясь не было. Казалось, вот предмет колоссальной гордости и популярности «русских» в мире. Впервые цивилизация вздохнула с облегчением, предвидя «конец истории». Но «русские» тут же начали плакать и причитать: какую ж страну мы развалили, как хорошо у нас было до того. И История снова поехала, как скрипучая телега, теряя по дороге колеса и ездоков.

Или взять начало Второй мировой войны. СССР рыпнулся вместе с Гитлером (пакт Молотова-Риббентропа) доканывать капиталистический Запад во имя глобального коммунизма. Было? Было. Но ведь, скажите, преодолели? Преодолели! По счастливому стечению обстоятельств СССР закончил войну в союзничестве не с Гитлером, а с Англией, Францией и США. Как говорится, честь вам и хвала. Отказ, хоть и вынужденный, мотивированный обстоятельствами, «коммунистических социалистов» от преступного военного альянса с «национал-социалистами» – победа ничуть не меньшая в историческом плане, чем военная победа над гитлеровской Германией в дальнейшем. Но последняя разделена вместе с союзниками, ее приходится постоянно обосновывать, а эта ведь – «чистая» (никто не мешает так интерпретировать и никто не претендует), национальная. Можно в пару к циклопической Родине-матери поставить огромного дядечку, разрывающего «секретные протоколы».

Однако опять стоит вселенский плач: не смейте нас порицать за ту первую интенцию, она абсолютно оправдана национальными и стратегическими интересами. (*По сему поводу чокнутый на всю голову депутат Журавлев внес законопроект, признающий недействующим на территории России постановление Съезда народных депутатов СССР от 1989 года об осуждении пакта Молотова-Риббентропа как несоответствующее принципам исторической справедливости.) Вот это опять всех страшно раздражает, потому что не знаешь, что от подобных людей ждать. Почему они гордятся своей подлостью и переживают, когда сделают нечто хорошее.

«Следование национальным интересам», этически неразборчивый утилитаризм – ключевое в политике «совков». В нем много зло-детского, недоразвитого, капризного, эгоистичного. Типа все мамонты в этой долине обязательно должны принадлежать только вождям нашего племени, все независимые страны, определенные в наш лимитроф, не имеют права присоединяться к НАТО.

Роберт Мурхаус в исследовании «Дьявольский союз» приводит потрясающий эпизод.

«Но, пожалуй, самым странным эпизодом стал визит советской экономической делегации, совершившей поездку по Германии в конце октября 1939 года, главным образом с целью составить список необходимых закупок – различных видов военного и технического оборудования, нужных Москве. Наверняка представители этой миссии держали в уме и совсем другой «список покупок». Когда прибыла эта советская делегация из сорока пяти человек, выряженных как один в новенькие коричневые пальто, шляпы и желтые ботинки, каждый нес в руке пустые чемоданы, чтобы было куда складывать множество потребительских товаров, которые нельзя было купить у них на родине».

Расшифровываю: «русские» приехали из невоюющей страны в воюющую с пустыми чемоданами, воображая ее чем-то вроде лавки с дефицитом (*Запад в России и до сих пор воспринимается только так), абсолютно бесчувственные к трудностям и лишениям «союзника».

Затем был завтрак Молотова с Гитлером.
 

Молотов обратил внимание на то, что Гитлер не ест мясо и не пьет кофе, потому что «мой народ сейчас бедствует», и отреагировал в своих воспоминаниях так: «Я смотрю, со мной кролик сидит, травкой питается». Ему бы и в голову не пришло отказываться от удовольствий, которые полагались по статусу. Но и фашисты, залившие в дальнейшем Европу кровью, видимо, решили в этот момент, что к ним с визитом прибыли еще более страшные люди, чем они. Я не могу исключить, что именно это чувство опасности, исходящее от непонятных существ, и подвигло их напасть первыми.

В конечном итоге СССР, как известно, удалось победить Германию. Тем не менее, с пакта Молотова-Риббентропа, очевидно, начался закат СССР и коммунистического эксперимента, поскольку он стал для всех коммунистов мира и вменяемой интеллигенции непреодолимой травмой. И он же может похоронить путинскую Россию, которая по какой-то экзистенциональной причине продолжает придерживаться тактик 39-го года и все той же утилитарной этики.

Когда несменяемый диктатор соседней «дружественной» страны по привычке украл у своего народа выборы и отказался уходить, министр иностранных дел России, этот современный Молотов, Сергей Лавров не постеснялся выразить «согласие с любым решением Лукашенко». А чем это не тот же пакт? При этом сам по себе Лавров, может быть, и не столько циничен, как он изображает на публике, стараясь не выписаться из российской элиты, но, безусловно, в своей работе дипломата он вынужденно исповедует все тот же зло-детский, интеллектуально ущербный подход. Как, собственно, и все те, кто над ним.

Любопытно отношение и к самой покраже. В России существует определенное экспертное согласие насчет того, что союзник Александр Григорьевич не при каких обстоятельствах не мог получить 82% голосов своих избирателей, но якобы мог получить 60%, т.е. все равно победил. Однако в этой логике как-то исчезает то, что 20%, несомненно, при этом украдено, а «победитель» – просто вор с автоматом Калашникова.

Этика воинствующего утилитаризма (допустимо то¸ что полезно вождям нашего племени) предписывает на последнее закрыть глаза. Ведь «Злодей» охраняет западный форпост России. Как закрыть глаза и на то, что защищают кражу и фактически нелегитимного правителя высокооплачиваемые белорусские тонтон-макуты, которые не стесняются расстрелять, а то и повесить в лесу безоружного протестующего.

20 августа, аккурат в восьмидесятую годовщину убийства Льва Троцкого, что-то загадочное случилось с суперизвестным общественным деятелем России, промаркированным придворными шутами как «один из тысячи блогеров». Хотя данный «блогер» при условии честных выборов в России вполне мог бы претендовать на то, чтобы стать президентом. Да не простым президентом, а таким, который одним лишь фактом своего явления на заплесневелой политической сцене и магии новой фамилии легко, дешево и без революций вывел бы Россию из криминального застоя, в котором та на нынешний момент оказалась. Между тем, во время поездки по России «блогер» вдруг по неизвестной причине впал в кому неизвестного происхождения. И все в России в одночасье тут стали специалистами по ядам и нарушению обмена веществ.

Спрашивается, почему вдруг образовалось столько веселья и презренья к самому простому объяснению происшедшего – что «банда отравила оппонента», потому что сие в природе «банды». Как до этого она расстреляла Бориса Немцова прямо напротив Кремля или неуклюже расправилась с предавшим их агентом в Солсбери. Это не укладывается в картину мира «совка», в которой непрерывно поют и пляшут кубанские казаки? Или проявление все той же утилитарной бесчувственности, с которой «повар Путина» выкупил «долги» Навального, исключительно чтобы поглумиться над телом?

Ответ очевиден: это продолжение России Молотова и пакт с Дьяволом навсегда.

Тесное в последнее время общение кремлевских пиарщиков с Александром Лукашенко трагическим образом сказалось на их мыслительных способностях. Одним словом, заразились.

Ведь как Батька отвечает на ерунду вроде многотысячных протестов — он отправляется в очередной сельскохозяйственный комплекс поднимать удои и намолот. И все видят: в то время как сотни тысяч людей заняты бессмысленным хождением туда-сюда, выдвигая при этом смешные требования о честных выборах, сам-то главный начальник сосредоточен на решении насущных практических задач. Прием, надо сказать, был доведен до совершенства тремя поколениями северокорейских диктаторов. Очередной Ким регулярно выезжал на какой-нибудь объект — на какой, неважно, хоть завод, хоть роддом — и, активно жестикулируя, выдавал очередную порцию директивных указаний чиновникам, которые, почтительно склонившись, заносили каждое слово в блокноты.

Дела сейчас у Путина неважные. Вряд ли стоит сомневаться, что после предварительного диагноза немецких врачей об отравлении Навального последует окончательной — со всей необходимой документацией. Главный начальник России обречен будет навеки общаться с мировыми лидерами по телефону, да и то в крайних случаях. На того, кто протянет ему руку, будут показывать пальцем. В этой ситуации Владимир Владимирович точно следует рецептам Александра Григорьевича. Он поручает свите «разобраться» с неприятным вопросом об отравлении. И вот уже личный повар, превращенный монаршей волей в миллиардера, начинает кривляться, обещая «раздеть и разуть» Навального, пользуясь безумным иском, бестрепетно выписанным отечественным судом. И тем самым переводит огонь на себя. Пусть отрабатывает свои контракты. А президентский толмач несет привычную пургу о том, что расследование по факту отравления нельзя возбуждать, если точно не установлено отравляющее вещество. Это в России-то, где по приказу начальства приговаривают к пожизненному заключению за убийство без наличия трупа убитого...
 

Сам же любимый руководитель позиционирует себя в качестве председателя нашего большого колхоза и проводит на удаленке заседание правления, то есть совещание с членами правительства, посвященное самой актуальной на сегодняшний момент теме, а именно: капитальному строительству и его дебюрократизации. Однако, как на каждом заседании колхозного правления, поднимается масса других животрепещущих вопросов. Как-то: борьба с ковидным вирусом, новый учебный год, развитие Дальнего Востока. По каждой теме на президентском сайте размещены длиннющие доклады чиновников. Расчет на то, что никто никогда эту словесную жвачку читать не будет. Между тем, даже они много говорят о системе принятия решений в нашей вертикали власти.

Премьер Мишустин (докладывает о результатах выезда на Дальний Восток): «Помимо здравоохранения необходимо наладить стабильное энергообеспечение региона» — из чего следует, что ни того, ни другого пока что нет. И потом вдруг: «На Дальнем Востоке самый низкий в России уровень развития тепличного хозяйства. Регион зависит от импорта овощей. Считаем важным разработать механизм государственной поддержки проектов по строительству и модернизации тепличных комплексов в округе». Так, может, стоит сначала всех обеспечить теплом и электричеством? Или ничего, вырастим помидоры в вечной мерзлоте?

При этом поражает сам подход. В чиновничьих мозгах проблема считается решенной, если по ней принято постановление. Вот что, к примеру, без тени иронии докладывает Путину Александр Козлов, министр по развитию Дальнего Востока: «Для развития Дальнего Востока очень много сделано: приняты десятки федеральных законов, сотни нормативно-правовых актов, дальневосточные разделы в государственных программах и национальный проект. …Любой житель округа может открыть программу и прочитать, что ждёт его область, край или республику в ближайшем будущем. … И для властей это тоже план, чтобы не придумывать каждый раз новый велосипед, а сделать то, что указано. Как говорят, план — это 50 процентов успеха, а остальные 50 процентов — это его выполнение». Вот так: приняли решение о строительстве теплиц, считай, половина уже построена.

Но вот председатель колхоза почувствовал, что слишком уж плавно течет заседание. Слушали-постановили, скукота. Нужен драйв. Где, как говорится, посадки, где разоблачение кулаков-мироедов? И разоблачения последовали: «Обращаю внимание на ситуацию, связанную с конфликтом в Республике Башкортостан, вокруг Башкирской содовой компании … Контрольный пакет принадлежит частным лицам. Деньги, заработанные компанией, практически в развитие не инвестируются, в регионе не остаются… Где деньги? Известно где — в офшорах… Повторю ещё раз, деньги идут туда, где проживают отчасти акционеры, и на кипрские счета, во Францию, в Швейцарию … Бесконтрольное выкачивание денег и без всяких обязательств, связанных с инвестициями, — это печальная история. Но что самое интересное? В начале 2013 года абсолютно чудесным образом через объединение компании доля государства размывается и снижается ниже контрольной. У государства было 62 процента, а внезапно стало 38, и как результат — приоритеты работы компании резко изменились. Не похоже, что целью акционеров сегодня является долгосрочное развитие этой компании. Похоже на другое: выкачивание средств любой ценой и в как можно большем объёме».

Дело с объединением активов Башкирской содовой компании действительно совершенно темное, как выяснила «Новая газета». Но доля государства размылась не сама собой, а при попустительстве, вряд ли бескорыстном, вполне конкретных чиновников. И произошло это не в «лихие 90-е», а всего семь лет назад, когда путинская вертикаль стояла как вкопанная. Однако Путин рекомендует не ограничиваться конкретной компанией, а явно намекает, что государственная собственность, которой управляют уполномоченные бизнесмены, куда полезнее для региона и предприятия, нежели частная. Которую и следует изымать. Иными словами, яхта тов. Сечина куда патриотичнее и полезнее, нежели французские шале владельцев Башкирской содовой компании.

Заметим, что до недавнего времени российская власть вовсе не демонстрировала желания инвестировать прибыль в эффективное производство. Ровно наоборот: тот же Ростех забирает прибыль эффективных предприятий, с тем чтобы поддерживать предприятия-полубанкроты, которые составляют большую часть корпорации. Так что можно уверенно предположить, что содовая компания вернется в скором времени в лоно государства, дабы все дивиденды шли не на Кипр, а в Москву. На эти деньги будут строить дворцы не в Париже, а на Рублевке…

Фото: 1. 18.06.2014. Россия. Ставропольский край.Президент РФ Владимир Путин во время посещения сельскохозяйственного производственного кооператива "Россия". Михаил Климентьев/ТАСС
2. 26.08.2020. Россия. Московская область. Президент РФ Владимир Путин провел совещание в режиме видеоконференции с членами правительства о ходе подготовки образовательных организаций к началу нового учебного года. Михаил Климентьев/пресс-служба президента РФ/ТАСС

Дайджест по публикациям СМИ

Нужен ли нам справедливый суд? Независимый от президента, министров, полковников и генералов? Большинство россиян ответят: нужен! Впрочем, так скажут далеко не все. У обывателя с совковой культурой всегда теплится надежда, что судебные дрязги его минуют. Он знает, что в России распоряжение начальства важнее закона. Ему нужно, чтобы начальство к нему хорошо относилось, а без независимого суда он и так проживет.

Но жизнь наша усложняется. Развитие бизнеса, рынок, глобализация вынуждают россиян уходить от современных феодальных порядков. Это проявляется и в Хабаровске, и в Башкирии. Проявляется и в соседней Беларуси. Новые отношения между людьми требуют непривычных для нас институтов, таких как разделение властей, гражданский контроль, политическая конкуренция, независимый суд. Этого требует сама жизнь, и поэтому в нашем коллективном сознании происходят перемены, меняется наша политическая культура. Разве 10 лет назад можно было ожидать таких массовых протестов, как сегодня в Хабаровске? Но ведь и жители Минска после пыток задержанных осознали, что им нужны другие правоохранительные органы, другой суд, способный наказывать карателей и отменять сфальсифицированные результаты выборов!
 

О роли судей и адвокатов

Где же проходит дорога к верховенству права, к справедливому суду? Обычно выход видится в люстрации «карманных» судей. Действительно, на это пошел Де Голь, стремясь после войны сформировать независимый суд во Франции. Ли Куан Ю отправил в отставку всех судей Сингапура и предложил адвокатам избрать судей из своего числа. В ФРГ судьям из ГДР, даже прошедшим переподготовку, запретили работать судьями. Слишком уж их мораль не отвечала требованиям правового государства. К сожалению, в России в период реформ 90-х годов власти не решились на люстрацию судейского корпуса. А кадры, как известно, решают все. И сегодня мы, россияне, имеем суд, восседающий в кармане президента. Так что люстрация судей действительно необходима. Но этим назревшая судебная реформа не ограничивается.

В передачах государственных телеканалов, где разыгрывают сюжеты с конфликтами в залах судов, наш суд представлен в идеализированном виде, как нечто, похожее на суды развитых стран. Но подражание американским сериалам не соответствует нашим реалиям. Например, в США судья не вправе заткнуть рот защитнику, задающему стороне обвинения неудобный вопрос. А у нас судья без каких-либо оснований может просто заявить, что вопрос адвоката не относится к рассматриваемому делу и поэтому снимается. Даже если вопрос этот затрагивает саму суть обвинения.

Будем объективны: кристально честных и совестливых людей очень мало, в том числе и среди судей и следователей. Если нет условий, понуждающих людей к следованию закону, к справедливости, то беззаконие и произвол весьма вероятны. Отсутствие такой системы принуждения, в том числе «карманный» характер суда, профанация состязательности судебного процесса, являются причинами высокой доли обвинительных приговоров. Имеют место подбросы полицией наркотиков, провокации спецслужб. Участники демонстраций протеста получают длительные сроки заключения.

Свидетельством обвинительного уклона нашего суда служит статистика оправдательных приговоров. Их доля сегодня составляет не более 1%. Для сравнения, на рубеже 19 и 20 веков в самом либеральном Московском городском суде доля таких приговоров составляла 40%, а в самом нелиберальном – Кашинском окружном суде Ярославской губернии – 22%[i]. Это косвенное свидетельство того, как много невинно осужденных россиян находится сегодня в тюрьмах и лагерях. Можем ли мы, россияне, относиться к этому равнодушно?

В чем причина обвинительного уклона российских судов? Почему у нас судья не старается сам разбираться в деле, а принимает материалы, которые ему приносят следователь и прокурор? Почему доля оправдательных приговоров, выносимых судом присяжных в России, в двадцать раз выше, чем у обычных судов? Все дело в интересах судей. Известны факты, когда председатели судов прямо требовали от судей выносить только обвинительные приговоры. Считается, что если человек попал под следствие, то он уже виновен, потому что «наши органы не ошибаются». Даже если и не удалось доказать вину, человека все равно надо осудить. Оправдательный приговор считается браком, за него судье могут не выдать премию и отказать в повышении.

Хотя российскими законами предусмотрен состязательный судебный процесс, он, по своей сути, инквизиционный, обвинительный. Если у нас и бывают оправдательные приговоры, то очень редко. Часто судьи выносят заказные приговоры, например, когда речь идет о политических протестах.

Наши суды прочно занимают сторону прокуратуры. Если прокурор скажет: «Я возражаю», — суд всегда пойдет на поводу у прокурора. Лишь если прокурор выдавит из себя: «На усмотрение суда», — то судья, возможно, и удовлетворит просьбу защиты приобщить документы к делу. Выражение «суд — это прокурорская флэшка» прочно вошло в наш обиход. Ведь суды нередко, буквально до запятой копируют обвинительное заключение прокурора.

Нас удивляет, что Басманный суд, этот символ неправового суда, вдруг оправдал человека, обвиняемого в убийстве. Но произошло это потому, что суд был судом присяжных! В таком суде есть элемент независимости от следствия. Этот суд — прекрасный инструмент, позволяющий повысить объективность приговоров. Но сегодня перечень статей УК, по которым возможен суд присяжных, крайне ограничен. Более того, решением вышестоящего суда решения суда присяжных легко отменяются.

Для сравнения в США суды присяжных рассматривают все серьезные уголовные дела в судах первой инстанции, а их вердикты не подлежат апелляционному обжалованию в части установления вины. В Соединенных Штатах Америки присяжными подвергается рассмотрению до 80% от числа судебных разбирательств во всем мире, которые были приняты судами к этой форме рассмотрения. Если мы действительно хотим правосудия, нам придется брать с американцев. Брать пример не только в том, как конструировать автомобили, но и в том, как обеспечить справедливость приговоров, выносимых судами.

Вся наша судебная система — от первой инстанции до Верховного суда — выстроена таким образом, что следующая инстанция подтверждает решение предыдущей, даже если оно, по сути, противоправно. В России сформировалась неправосудная судебная вертикаль. Нашу власть она устраивает, ведь такая вертикаль — послушный инструмент в ее руках.

Другой недостаток российской системы судопроизводства – крайне урезанные права адвокатов. Когда в 2002 году был принят новый УПК, в нем были прописаны вполне приемлемые условия для защиты обвиняемых их адвокатами. Но с тех пор Госдумой было принято более 100 поправок, пролоббированных прокуратурой. Состязательность сторон в судебном процессе превратилась в фикцию. Если права российских адвокатов сравнить с правами их коллег в Канаде или Великобритании, то видно, что это — небо и земля. Расширение прав адвокатов, введение порядка предоставления доводов защиты непосредственно суду, увеличение перечня статей, по которым возможен суд присяжных — это способы объективизировать судебный процесс, сделать наш суд более справедливым.
 

О роли следователей

Если в полицию поступает заявление о предполагаемом преступлении, то оперативники и следователь начинают предварительную проверку. Могут задержать подозреваемого. В этот период последний пребывает в роли задержанного, но не обвиняемого. По результатам проверки следователь либо принимает решение о возбуждении уголовного дела, и задержанный становится обвиняемым, либо в возбуждении дела заявителю отказывают, задержанного освобождают. Но очень важно, кто решает вопрос о возбуждении дела. У нас – следователь!

А в США такое решение принимает «большое жюри» в составе 23 присяжных, которое решает, достаточно ли оснований для возбуждения уголовного дела. Не по воле следователя решается вопрос о возбуждении дела, а решением жюри присяжных! И расследование, и сам судебный процесс выстроены таким образом, что именно суд решает, заслушав доводы обвинения и защиты, каким быть приговору. Роль полиции и следователя в отправлении правосудия предельно ограничена. Соответственно, адвокат представляет доказательства защиты не следователю, а суду. И судья решает, приобщить ли их к делу. На практике почти всегда приобщает.

В России, если уголовное дело возбуждено, то оно в подавляющем большинстве случаев дойдет до суда, процесс состоится. Эта практика идет с советских времен. У нас принята ложная презумпция объективности следствия, хотя на практике это, конечно, не так. Но именно следствию отдан на откуп весь процесс доказывания вины обвиняемого. Считается, что если дело не дошло до суда, то виноват следователь. Это он не проявил должной квалификации и настойчивости. Поэтому следователь заинтересован в том, чтобы осудить обвиняемого, пусть и невиновного. Конечно, есть случаи, когда дело прекращается из-за смерти обвиняемого или из-за отсутствия события преступления, но это очень небольшая доля дел.

Когда дело возбуждено, у следователя руки развязаны. Теперь он может блокировать банковские счета подозреваемого и его родных, проводить обыски, вызывать граждан на допросы, задерживать людей и помещать их в СИЗО. Формально следователь – лицо независимое, и его интерес, якобы, сводится к обеспечению справедливого приговора суда. Объективность следствия декларируется, но на практике следователь всегда принимает субъективные решения. Ведь эти решения отражаются на его карьере, на получении очередного звания, на зарплате.

Прокурор утверждает обвинительное заключение, дело передается в суд. А у судьи одна задача: осудить человека. Иначе в его работе будет брак. Конечно, судья может вынести «оправдание по-нашенски», то есть дать условный срок, что считается хорошим результатом для адвоката и обвиняемого.

Подчеркнем, что в России именно следователь решает, причем на стадии следствия, приобщать ли к делу материалы, представленные адвокатом. Как он решит, так и будет. Это открывает широкий простор для произвола. Такой порядок создает лишь видимость объективности. Когда вопрос решает следователь единолично, то у подозреваемого во взяточничестве, естественно, возникает вопрос, сколько надо ему заплатить, чтобы он не нашел оснований для возбуждения дела? Этот вопрос решается индивидуально.
 

О правах свидетелей

В рамках уже возбужденного дела свидетель не может отказаться от дачи показаний. Он вправе на основании ст. 51 Конституции РФ не давать показаний во вред себе и членам его семьи. Но если этих оснований нет, то за отказ в даче показаний ему грозит срок.

Свидетеля предупреждают об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Соответствующую статью применяют обычно тогда, когда на показаниях свидетеля строится все дело. Бывают и случаи, когда эту статью применяют как дубинку. Предупреждают, что «лучше быть хорошим свидетелем, чем плохим обвиняемым». И многие свидетели ломаются, дают нужные властям показания. А если потом, на суде, они скажут, что их запугали, то судьи покажут их подписи в документах предварительного следствия и приобщат документы к делу. Слова о том, что на них давил следователь, судьей во внимание приняты не будут.

И показания свидетелей, данные в ходе предварительного следствия, станут основанием для приговора. Судья в обосновании вынесенного приговора запишет, что эти показания следует считать достоверными, объективными, полными, полученными в соответствии с требованиями УПК. Так, вполне прогрессивное положение российского закона о том, что суд свободен в оценке доказательств, превращается в способ угодить прокурору. И судьи выберут то, что им удобно, что больше соответствует ожиданию начальства.

Выходит, нам нужна не только люстрация судей. Нам нужно резкое расширение перечня статей УК, по которым возможен суд присяжных, а также недопустимость отмены его решения аппеляционной инстанцией. Нам нужна независимость решений суда от субъективности и произвола следователей. Нам нужно реальное равноправие сторон обвинения и защиты. Только такая реформа позволит сделать наши суды справедливыми, позволит судам оправдывать невиновных.

Российская государственная корпорация «Роскосмос» — это львиная доля российской космической промышленности: около 200 тысяч человек и около 70 заводов и конструкторских бюро, которые занимаются разработкой и производством ракет и космических аппаратов, наземной космической инфраструктуры, а также стратегического ракетного вооружения. При этом корпорация отличается сравнительно низкой производительностью труда, многолетними задержками по большинству своих проектов и громоздкой внутренней структурой, включающей даже собственный банк.

На пятом году своего существования «Роскосмос» пытается выработать модель, которая бы позволяла уверенно реализовывать космические программы (гражданскую и военную) в российских политических и экономических реалиях. Сейчас он принялся создавать внутри себя специализированные холдинги: по ракетам, спутникам, науке и наземной инфраструктуре. А в РКК «Энергия», одной из ключевых компаний корпорации, отвечающей за разработку нового пилотируемого корабля «Орел» и ряда других проектов, произошла смена руководства: сначала сменился генеральный директор предприятия, а затем и главный конструктор упомянутого корабля. Симптоматичным здесь также является скандал с дочерней Объединенной ракетно-космической корпорацией, превратившейся в классическое место кормления для своего менеджмента.

На это накладывается сокращение экспортной выручки от продажи двигателей, пусковых услуг и мест в пилотируемых кораблях и продолжающиеся технические и производственные проблемы по большинству направлений деятельности. И все это дополнительно усугубляется бесконечной шпиономанией и столь же бесконечной бравадой Дмитрия Рогозина, которая уже оказывает негативный внешнеполитический эффект в условиях продолжающегося торга России и США по поводу российского участия в американской лунной программе. Символично, что все это происходит на фоне начала полетов американского коммерческого пилотируемого корабля Crew Dragon к международной космической станции.

Конец первой пятилетки: необходимость ревизии приоритетов

Системные проблемы, ради решения которых в 2015 году вместо Федерального космического агентства «Роскосмос» была создана государственная корпорация с тем же названием, складывались на протяжении всего постсоветского периода. Многолетние задержки с созданием космической техники в гражданском и военном сегментах; высокая аварийность ракет и спутников; федеральная космическая программа на 2006-2015 гг., почти полностью проваленная в части космических исследований; бесконечные убытки и высокая задолженность космических компаний и заводов — все это стало для российской власти серьезной политической проблемой.

Однако возможности этой власти были ограничены ее собственными политическими и экономическими рамками. Конгломерат государственных корпораций, формировавшийся с 2002 года, был ответом Кремля на неспособность исполнительных институтов решать проблемы разраставшегося государственного сегмента экономики. Эти институты вообще создавались под политическую систему с рыночной экономикой в основе, а не для управления государственной промышленностью, ставшей одной из естественных опор возрождавшегося авторитаризма. Более того, официальные институты оказались еще более ослаблены, когда Кремль произвел фактический демонтаж парламента. Государственные корпорации фактически стали российским параллельным правительством и призваны компенсировать недостатки правления. В органы управления этих корпораций, включая «Роскосмос», входят вице-премьеры, министры и их заместители из официального правительства, а также представители администрации президента.

Решать все накопленные проблемы одновременно «Роскосмос» не мог, поэтому были расставлены приоритеты. Первоочередными задачами стали выполнение оборонного заказа по спутникам и ракетам (космическим и межконтинентальным) и снижение числа аварий. Здесь удалось добиться некоторых улучшений, но их потенциал оказался ограничен из-за объективных слабостей российской промышленности: дефицит технологий и компонентов, усугубленный c 2014 года западными санкциями и сохраняющийся до сих пор, относительно низкая производительность труда при высоких издержках, нехватка человеческого капитала и т.д. Например, производительность труда по выручке на одного сотрудника в «Роскосмосе» в 11 раз ниже, чем в американской Northrop Grumman.

Параллельно руководство корпорации разбиралось с накопленными финансовыми проблемами предприятий космической отрасли. Промежуточные итоги финансового оздоровления, судя по всему, Кремль удовлетворили: правительство погасило большую часть безнадежных долгов ведущих предприятий «Роскосмоса», остаток корпорация собирается погасить самостоятельно к середине или второй половине 2020-х гг.

Правда, общее финансовое состояние корпорации далеко от прозрачности. Так, например, Дмитрий Рогозин называл Владимиру Путину две разные цифры консолидированной выручки по итогам 2018 года: 387 млрд рублей ($6,173 млрд) в феврале и 352 млрд рублей ($5,615 млрд) в августе 2019 года. Для сравнения, в 2017 году консолидированная выручка «Роскосмоса» составила 304 млрд рублей ($5,214 млрд) — здесь разброса в опубликованных данных нет. Что касается показателей консолидированной прибыли, то известно: корпорация закончила 2017 год с убытком в 16 млрд рублей ($274 млн), а в 2018 году ей удалось получить 2,5 млрд рублей (около $40 млн) чистой прибыли.

Что касается результатов 2019 года, то изначальный план был нарастить выручку до 444-445 млрд рублей, а чистую прибыль — до 10-12,5 млрд. В августе 2020 года руководство госкорпорации фактически признало, что эти планы не воплотились, при этом избегая называть точные цифры. Консолидированная выручка в лучшем случае составила 406 млрд рублей ($6,28 млрд), а в худшем — 370 млрд ($5,716 млрд). Чистая прибыль – 3,9 млрд ($60,3 млн) Кроме того, в 2019 году состоялось 25 из планировавшихся 37 запусков ракет (12 запусков были перенесены по разным причинам). При этом руководство корпорации записывает себе в актив тот факт, что это был первый год без аварий.

Что касается деятельности «Роскосмоса» в 2020 году, то из запланированных на год 33 пусков, с 1 января по 15 июля было произведено только семь. Поэтому уже сейчас можно прогнозировать, что финансовый результат корпорации по итогам 2020 года в лучшем случае будет сопоставим с итогами 2018-2019 гг., но, скорее всего, будет хуже. Так, завершен контракт на доставку американских и европейских астронавтов на МКС, дававший в последние годы свыше $400 млн. Вдобавок сократились поставки двигателей РД-180 в США: по шесть единиц в 2019-2020 гг., по сравнению с 11 единицами в 2018 году. Кроме того, долгосрочный контракт на поставку 21 ракеты «Союз» для запуска спутников OneWeb, на который «Роскосмос» возлагал большие надежды, завис из-за процедуры банкротства компании. И все это происходит в момент появления новых американских космических кораблей — в первую очередь Crew Dragon от компании SpaceX Илона Маска, который явно вызывает аллергию лично у Дмитрия Рогозина. В этой ситуации руководство «Роскосмоса» и российская власть в целом начали поиск более действенных методов, способных поправить космические дела России.

Холдинги как воплощение консервативного подхода

Политическая рамка, которая определяет имеющиеся опции, не оставляет большого пространства для маневра. Во-первых, Кремль не может отказаться от своих амбиций в космосе без ущерба для своих внутриполитических позиций. Амбиции позволяют поддерживать космическую промышленность на плаву. Именно поэтому любые проекты могут растягиваться на годы и десятилетия, но привести гражданскую и военную космическую программу в соответствие с ограниченными российскими возможностями нельзя. Во-вторых, амбиции в космосе призваны укрепить российский внешнеполитический капитал: сохранить сотрудничество в космосе с США, поддержать статус великой державы и обеспечить привлекательность Москвы как партнера для тех государств, которые не сильно озабоченны ее внутриполитическими порядками и поведением на мировой арене. Однако при этом «Роскосмос» должен демонстрировать удовлетворительное финансовое состояние.

Анонсированное создание холдингов является доступным и уже опробованным вариантом. Несмотря на то, что об этом варианте говорят уже не первый год, российская власть, судя по всему, набралась для него решимости. За основу берется опыт уже созданного холдинга на базе НПО «Энергомаш», который объединяет заводы по производству ракетных двигателей в Химках, Воронеже, Перми и Нижней Салде. Главной целью в подобных начинаниях является перераспределение и централизация финансовых потоков.

Это объясняет задержки с реализацией идеи холдингов — компании и заводы внутри «Роскосмоса» фактически конкурируют за государственное финансирование, используя как собственный административный ресурс, так и ресурс властей в регионах присутствия. Внутри холдингов возможности для такой конкуренции резко сокращаются. Кроме того, внутри централизованных холдингов можно быстрее перераспределять ресурсы между предприятиями, поддерживая убыточные заводы за счет тех, у которых есть заказы, либо проводя их управляемое сокращение. Именно это предполагает Дмитрий Рогозин, говоря, что конкуренция сохранится только между конструкторскими бюро и инженерными центрами.

Это также означает, что «Роскосмос» и Кремль осознают наступление продолжительных финансовых трудностей, не ограничивающихся одним лишь предстоящим сокращением федеральной космической программы. Другими словами, корпорация сможет и дальше работать без прибыли или даже с оправданным убытком, но убыток не должен становиться неконтролируемым стихийным бедствием, как произошло, например, с Центром Хруничева, который производил ракеты «Протон» и разрабатывает семейство ракет «Ангара». Получается, государственная корпорация пытается адаптироваться к обстановке, которая на долгосрочную перспективу признана Кремлем неблагоприятной в политическом и экономическом измерениях.

ФОТО: SCANPIX

Владимир Путин крепился, сколько мог, вчера вот хозяйственными вопросами занимался. Но все-таки не утерпел. Ну, невозможно смотреть, как мирные демонстранты берут власть в Белоруссии. На глазах главного российского начальника воплощается в жизнь кошмар, который мучил его все последние годы — «цветная революция». И он дал интервью, с котором сообщил, что по просьбе белорусского коллеги-автократа создал в России «определённый резерв из сотрудников правоохранительных органов... Но мы договорились также, что он не будет использован до тех пор, пока ситуация не будет выходить из-под контроля, и когда экстремистские, я хочу это подчеркнуть, элементы, прикрываясь политическими лозунгами не перейдут определённых границ и не приступят просто к разбою: не начнут поджигать машины, дома, банки, пытаться захватывать административные здания и так далее». Все это делается по словам Владимира Путина в рамках реализации Союзного договора и документов ОДКБ, которые, по его словам, обязывают обеспечивать «стабильность» в государствах-участниках. Замечу, что Устав ОДКБ провозглашает кроме всего прочего принцип невмешательства во внутренние дела друг друга. А также то, что все решения должны приниматься на основе консенсуса. В Договоре же о союзном государстве вообще слова «стабильность» нет.

Но сколь бы хлипкими ни были основания для вмешательства (после Крыма мидовским юристам море по колено), Владимир Путин прямо ими пригрозил. Лицемерные разговоры о том, что следует лишь исполнять конституцию и не допускать «экстремизма» (он, как мы хорошо знаем, может заключаться в брошенном в полицейского пластиковом стаканчике), не должны вводить в заблуждение. Владимир Путин уверен, что любой народ обречен жить со своим диктатором до тех пор, пока тот делает вид, что соблюдает конституцию. Журналист, бравший интервью, разумеется, не поинтересовался, что делать, в случае если правитель самым наглым образом подтасовывает результаты выборов. После всероссийского «обнулежа» такой вопрос тянет на госизмену.
 

Главный российский начальник не оставляет никаких сомнений относительно того, на чьей он стороне. Ставка делается на сохранение режима Лукашенко. Оказывается, все антироссийские эскапады Батьки накануне выборов, арест 33 «вагнеровцев» — результат «операции украинских спецслужб совместно с американскими». По словам Путина, организаторы провокации этого даже не скрывают. Очень хотелось бы увидеть комментарии на сей счет американского правительства. Ввели, одним словом, бедного Луку в заблуждение. А теперь он как агнец «готов рассмотреть возможность проведения конституционной реформы, принятия новой Конституции, проведения новых выборов и парламента, и президентских выборов на основе этой новой Конституции», может быть, когда-нибудь, если получится в отдаленном будущем, а пока, протестующие, уйдите от греха с улиц.

Введет или нет Путин российских «правоохранителей» в Белоруссию — большой вопрос. Интервенция означает глухую международную изоляцию на долгие годы. Думаю, об этом его предупреждали Макрон и Меркель. Сейчас важно то, что он выдал фактически карт-бланш на насилие белорусским силовикам. Будучи аккуратно, намеком, спрошенным об их зверствах, Путин не оставил сомнений относительно своих пристрастий и тут же перешел к любимой теме: а у вас негров стреляют. Белорусские «правоохранители» сделают из этого очевидный вывод — что бы мы сейчас ни натворили, Россия с нами. И вот, если теперь на улицы городов соседней страны вернется полицейский террор, ответственность за него ляжет и на Кремль…

Фото: 1. Алексей Никольский/пресс-служба президента РФ/ТАСС
3. Михаил Метцель/ТАСС
2. Михаил Климентьев/пресс-служба президента РФ/ТАСС

Разговоры о переломном характере 1968 года давно стали банальностью. Нынешние протесты, прокатившиеся по США и другим странам, любят сравнивать с 1968-м и ждут от них не менее радикальных перемен. Однако между ними есть принципиальное отличие.

Тогда речь шла о модернистском поколенческом протесте, отвергавшем ценности отцов, их ориентацию на потребительские стандарты (в результате никуда не исчезнувшие), запоздалое викторианство (оно действительно рухнуло) и желание контроля (ослабел).

Сейчас к очередной смене поколений добавились последствия экономического кризиса конца нулевых годов, подорвавшего западную модель социального благоденствия, а также усталость от политической усредненности и стремления к консенсусу все менее отличимых друг от друга социал-либералов и социал-консерваторов. Усталость от ситуации, когда в Германии левоцентрист Герхард Шрёдер ужесточал экономическую политику, а в Великобритании правоцентрист Дэвид Кэмерон опережал лейбористов в вопросе легализации однополых браков.

Потерянная партия

Есть тут и другое интересное отличие – сейчас отсутствует массовая респектабельная «партия порядка», молчаливого большинства из буржуа-налогоплательщиков, в размеренную и предсказуемую жизнь которых неожиданно вторглись буйные протесты.

Сейчас нет тех, кто бы ответил протестующим маршем из сотен тысяч французов в поддержку де Голля, а затем проголосовал за его партию на парламентских выборах 1968-го (на них провалились все те, кто заигрывал с протестом: правые получили 394 места, левые – 91). В США в том же году победил Ричард Никсон, консультанты которого придумали апеллировать к молчаливому большинству. В Великобритании через пару лет к власти вернулись консерваторы.

Эти победы «партии порядка», несмотря на всю их масштабность, оказались преходящими – де Голль уже в следующем году проиграл референдум и был вынужден уйти в отставку. А в долгосрочной перспективе все было еще масштабнее. Поколение 1968-го заняло многие ключевые позиции в политике, бизнесе, конфессиях, не говоря уже об университетах и медиа, которые традиционно более либеральны, чем общество в целом (сейчас западные консерваторы негодуют, что студенты не слушают их аргументов, но вспомним, что еще в 1968-м будущие теологи из либеральнейшего Тюбингена выставили из университета молодого консервативного профессора Йозефа Ратцингера, который позднее назвал их методы «тираническими, бесчеловечными и жестокими»).

Помню, каким шоком для российской аудитории, привыкшей к солидному Джорджу Бушу-старшему, стали фотографии Билла Клинтона в молодости – бородатого и лохматого. Многие представители поколения 1968-го стали менеджерами, юристами, врачами, педагогами – то есть основой среднего класса в любом стабильном обществе.

Если же посмотреть на немалую часть нынешней элиты и среднего класса, то это уже «дети 1968 года», те, чьи родители либо сами были вовлечены в бурные события, либо сочувствовали им. Модернистские ценности для них – аксиома, не требующая доказательств.

Большой бизнес 1968-го легитимировал себя через высокие темпы роста, нынешний делает это с помощью корпоративной социальной ответственности, неотъемлемой частью которой стала экологичность. Любое сокрытие экологических нарушений может стать роковым для судеб топ-менеджеров – вспомним «Дизельгейт», нанесший сильнейший удар по Volkswagen.

А иконоборчески настроенные молодые активисты, недотроги-снежинки, требующие справедливости, проклинающие рабство и настаивающие, что экология важнее экономики, – это уже «внуки 1968-го».

Уолл-стрит 1968-го боялась, что молодежь раскачает лодку и к власти прорвется кто-нибудь типа сенатора Юджина Маккарти (идеологического антипода его однофамильца Джозефа). Нынешняя Уолл-стрит аплодирует Камале Харрис, видя в ней внятного левоцентристского политика и совершенно не опасаясь, что ее критичная (хотя и в рамках) риторика в отношении большого бизнеса станет серьезной проблемой.

В рамках старой логики миллиардеры и миллионеры должны были бы симпатизировать Дональду Трампу – их коллеге, снизившему налоги на бизнес. А не демократам, которые хотят налоги повысить. Тем более что никакой революции не видно – это не 1933 год, когда бизнес был готов поддержать Рузвельта, чтобы страна не рухнула в пропасть то ли коммунизма, то ли фашизма. Но ничего такого не происходит – за Трампа выступает только традиционалистский большой бизнес.

Новые консерваторы

Если нет «партии порядка», то кто противостоит новому 1968-му? При ближайшем рассмотрении выясняется, что это куда более протестно настроенная часть общества, чем «внуки 1968-го». Это очередная адаптация политического консерватизма, который уже неоднократно хоронили.

С появлением всеобщего избирательного права партии крупных землевладельцев, казалось, должны были отмереть. Но вместо этого в Великобритании рухнули их извечные оппоненты – либералы, проводившие реформы, направленные на расширение числа избирателей. В конечном итоге бенефициаром либеральных реформ стали лейбористы, представлявшие нового массового избирателя индустриального общества – рабочих. А консерваторы переориентировались на другой немалый слой – мелких собственников, лавочников (именно в семье бакалейщика родилась Маргарет Тэтчер). Либералам в этом раскладе достойного места не нашлось.

Во Франции радикалы – партия дрейфусаров, масонов, сокрушившая политическое влияние церкви, победившая кастовый Генштаб и сформировавшая современную французскую систему образования – также уступили место рабочей партии – социалистам, а сами остались на периферии партийной системы. Зато правая традиция, казалось, намертво связанная с режимом Виши и погибшая вместе с ним, потом возродились в разных вариантах – от голлистского Объединения французского народа, вызывавшего в памяти бонапартизм, до Национального фронта семьи Ле Пен.

Сейчас самая активная часть консерваторов отвергла дискредитированный консенсус и превратилась из «партии порядка» в «партию протеста» – протеста против глобализации, деиндустриализации, либерализации нравов. Трамп побеждает за счет голосов рабочих «ржавого пояса», а еще ранее «чайная партия» – предшественница трампизма – свергла немало умеренных республиканцев, считавших гарантированными свои места в Конгрессе.

Взбунтовавшиеся партийные низы охватывает конспирология. Мелкие собственники, магазинчики которых вытесняют торговые сети, а вокруг появляется все больше мигрантов, искренне верят, что Барак Обама – фальшивый президент, так как родился в Кении, а либеральные медиа врут всегда и во всем.

Когда умеренный республиканец конгрессмен Майк Касл из Делавэра на партийном собрании обмолвился по другому поводу, что Обама тоже гражданин США, ему устроили обструкцию. Вскоре Касл решил завершить свою многолетнюю политическую карьеру избранием в Сенат на выборах 2010 года, но проиграл республиканские праймериз неопытному, неперспективному, но отчетливо правому кандидату, который затем уступил на выборах демократам с огромной разницей в 17 пунктов. В этих условиях другой известный умеренный республиканец, бывший губернатор Огайо Джон Кейсик поддержал на нынешних президентских выборах кандидатуру Джо Байдена против Трампа.

Борис Джонсон привлекает на свою сторону рабочих северных графств, которые раньше голосовали за лейбористов, но теперь недовольны их невнятной позицией по брекзиту. Французские рабочие, поколениями голосовавшие за коммунистов, переходят к Марин Ле Пен, которая стремится к большей респектабельности, пожертвовав даже расположением собственного отца.

Похожая ситуация с Кристофом Шаленсоном – одним из лидеров «желтых жилетов», консервативного протеста против глобализации в целом и экологического налога в частности. Когда его спросили, кого он хотел бы видеть премьер-министром Франции, он назвал генерала Пьера де Вилье, уволенного Эммануэлем Макроном начальника Генштаба и брата Филиппа де Вилье, политического наследника вандейских шуанов. В Италии лигист Маттео Сальвини мобилизует в свою поддержку католическую субкультуру, недовольную и ростом иммиграции, и проиммигрантской позицией епископата во главе с папой Франциском.

Собирая вокруг себя не просто антисистемные, но и архаичные силы, новейшие консерваторы фактически отрекаются от «консерватизма развития», продвижения в будущее, потому что понимают, что в этом вопросе они не переиграют своих оппонентов. Для них важнее, что консервативный драйв здесь и сейчас оказывается настолько сильным, что ему проигрывают критики глобализации слева. Британец Джереми Корбин и француз Жан-Люк Меланшон теряют голоса рабочих и не могут рассчитывать на голоса лавочников.

В то же время и у протестного консерватизма есть ограничители – он может попытаться остановить модернистские перемены, но не сильно откатить назад. Трамп вынужден демонстрировать уважение к Мартину Лютеру Кингу, а поправевшие британские консерваторы не будут отменять однополые браки.

Российский путь

А что же в России? Когда я заканчивал эти заметки, политолог Сергей Маркедонов напомнил в своем посте в фейсбуке слова Александра Кизеветтера, московского профессора, умершего в пражской эмиграции: «Придавленные самодержавием, идеализировали революцию. Обжегшись на революции, начинают идеализировать самодержавие. И, как всегда и во всем, тотчас доходят до крайнего предела...»

Современную судьбу российского консерватизма можно сравнить с историей российского же коммунизма – только в экспресс-варианте. Сначала мощный всплеск популярности на фоне травмы от распада СССР и разочарования в либерализме. Потом быстрая идеологическая экспансия, официализация и трансформация в обращенное в прошлое охранительство, которое подвергается давлению с двух сторон.

С одной стороны давит молодежь, для которой апелляция к 1990-м и вытекающий из нее приоритет стабильности уже неактуальны. Она ищет более левые альтернативы консерватизму, связанные с понятием справедливости, – и здесь может неожиданно сблизиться с антиэлитным протестом низов, триггером для которого послужило повышение пенсионного возраста.

Такой протест неожиданно вспыхнул в Хабаровске, где люди выступили против ареста губернатора-популиста Сергея Фургала. Другие точки протеста – Шиес и Куштау – носят экологический характер, вписывающийся в мировую антиконсервативную парадигму (притом что защитники Куштау воспринимают ее как священную гору и апеллируют к вполне архаичной традиции).

С другой стороны официозный консерватизм атакуют крайние реакционеры, вроде лишенного сана схиигумена Сергия (Романова) и его сторонников. Сергий выступил с протестными лозунгами, сочетающими в себе фундаментализм, антисемитизм и популизм. Подверг разгромной критике и духовную, и светскую власть. Для одних российский официозный консерватизм слишком консервативен, для других – консервативен недостаточно.

Впрочем, выступление Сергия пока можно рассматривать как громкий, но все же казус – в церкви он маргинализирован, а консерваторы, традиционно лояльные государству и в основном куда более умеренные, не стали поддерживать антигосударственника. А вот новый вариант модернистской альтернативы вполне может иметь будущее – вопрос в том, в какие сроки и до какого предела.

Выступая дистанционно перед Европарламентом, Светлана Тихановская констатировала: «Мы больше не являемся оппозицией, мы — представители большинства». Что касается технологии перехода власти от диктатора к большинству, Тихановская несколько раз произнесла слово «диалог», подчеркнув, что именно для этого диалога и был создан Координационный совет (КС).

Лукашенко на идею диалога откликнулся сразу. Правда, в одностороннем порядке несколько изменил тему дебатов с представителями протеста. Сразу по факту создания Координационного совета было возбуждено уголовное дело по части третьей статьи 361 УК Беларуси: «Публичные призывы к захвату государственной власти или совершению действий, направленных на причинение вреда национальной безопасности Беларуси».

То есть Лукашенко сформировал свою группу переговорщиков в лице следователей СК Беларуси, которые стали приглашать членов КС в качестве свидетелей по данному уголовному делу. «Диалог» с двумя членами Координационного совета — помощницей Тихановской Ольгой Ковальковой и одним из руководителей забастовочного комитета МТЗ Сергеем Дылевским — завершился тем, что обоих упекли на 10 суток.

Приглашение на «дебаты» со следователями получили и другие члены президиума Координационного совета, в том числе Нобелевский лауреат Светлана Алексиевич, которую следователь ждет в 14:00 26.08.2020. Поскольку Светлана Александровна по причине болезни не смогла участвовать в заседаниях Координационного совета, можно предположить, что и на допрос к следователю она прийти не сможет. В этом случае у Лукашенко появится возможность продемонстрировать еще один уровень безумия, приказав своим держимордам принудительно доставить на допрос больную 72-летнюю писательницу, Нобелевского лауреата.

В противостоянии «народ vs Лукашенко» в данный момент наметилось нечто вроде неустойчивого равновесия.

 Мирная белорусская революция предъявила диктатуре два своих главных ресурса: твердую решимость большинства граждан страны сменить режим и непризнание режима Лукашенко странами Европы и Северной Америки.

Диктатура с готовностью выложила свои козыри: готовность отстреливаться до последнего белоруса и поддержку со стороны ряда диктатур, прежде всего России и Китая.

Особенность этого противостояния в том, что в нем не просматривается точка компромисса. Проблема механизма свержения диктатуры в Беларуси становится очевидной, если ее сравнить с тем, как избавлялись от коммунистической диктатуры в соседней стране, в Польше. Переговоры в Магдаленке в сентябре 1988 года и Круглый стол в феврале-апреле 1989-го стали возможны в результате нескольких отличий тогдашней коммунистической диктатуры Польши от сегодняшней диктатуры Лукашенко.

Во-первых, диктатура Лукашенко носит персоналистский характер. Причем в крайней форме. Лукашенко своими постоянными «перетрахиваниями» белорусской элиты полностью исключил в ней появление хоть сколько-нибудь самостоятельных фигур, которые были бы способны на инициирование переговорного процесса, как это случилось в Польше в конце 80-х годов прошлого века.

Во-вторых, к моменту начала переговоров в Магдаленке и Круглого стола в Польше уже несколько лет существовала «Солидарность», структура, которая стала очевидным субъектом переговоров со стороны протеста. В Беларуси такая структура только-только формируется. Если вспомнить состав участников Круглого стола в Польше, то со стороны «Солидарности» в нем участвовали два будущих президента Польши и три будущих премьер-министра, а со стороны правительства — четыре будущих премьера и один будущий президент страны...

В-третьих, транзит власти от ПОРП к народу обеспечивало посредничество католической церкви. Ничего похожего на такого авторитетного посредника в Беларуси нет. Белорусская православная церковь, будучи основной религиозной организацией в стране, полностью подконтрольна РПЦ. Только что Синод РПЦ сменил главу Белорусского экзархата. Вместо митрополита Павла, который обратился к власти с призывом прекратить насилие, Гундяев назначил главным пастырем православных душ в Беларуси епископа Вениамина, который, судя по всему, должен будет смиренно приветствовать любые зверства лукашенковских гестаповцев.

В-четвертых, Ярузельский в конце 80-х точно знал, что Советский Союз не будет поддерживать ПОРП, поскольку там наступило «новое мышление» и до падения Берлинской стены остались считанные месяцы. Лукашенко пребывает в уверенности, что Путин его не бросит. Путин пока молчит, но зато слова Лаврова о том, что ситуация в Беларуси полностью инспирирована из-за рубежа и руководству Беларуси не с кем и незачем вести переговоры, способны эту уверенность белорусского диктатора укрепить.

Нынешнее противостояние народа и Лукашенко напоминает попытку диалога нормальных посетителей кафе с вооруженным гопником. Они ему: «Уходи!». На что он глумливо отвечает: «А то что?». На этом «диалог» прерывается или уходит на второй круг.

На двести тысяч уличного протеста Лукашенко реагирует «Разбежались, крысы!» и «Мы с ними еще разберемся!». Нет ни малейших сомнений в том, что он точно так же будет реагировать и на миллион протестующих. Число патронов и снарядов в арсеналах лукашенковского гестапо явно превышает численность населения Беларуси. И это главный козырь Лукашенко.

Переговоры и компромисс в качестве результата возможны в том случае, если в ходе противостояния возникает нечто вроде «торгов», в ходе которых каждая из сторон предъявляет свою «валюту» и есть способ определить «обменный курс». В головах каждой из сторон должно возникнуть понимание цены, которую эта сторона заплатит за ущерб, нанесенный ей в случае, если договоренность не будет достигнута.

В голове Лукашенко такое понимание, похоже, в принципе не может возникнуть. Нет в его структуре сознания такой опции. Хоть вся Беларусь выйдет на улицы, со всеми разберется, патронов на всех хватит. Забастовки? Нашли чем пугать! Всех уволить, и все дела. Денег в стране не будет? На оплату гестаповцам и своему ближнему кругу средства найдутся, а народ Беларуси пусть голодает и разбегается. Кстати, вот и решение проблемы протестов. В случае голода на улицах городов будет меньше протестующих.

Инерционное течение мирной белорусской революции скорее всего не даст желаемого для белорусского народа результата. Диктатура рухнет либо в результате того, что внутри лукашенковских «элит», прежде всего армейских, возникнет трещина и кто-то из армейского руководства захочет обеспечить себе будущее в новой демократической стране (чему не противоречит вариант проснувшейся совести и офицерской чести). Либо Беларусь ждут месяцы и годы тяжелого противостояния народа и обезумевшего диктатора, сопровождаемые глубоким экономическим кризисом. В версию, которой придерживаются многие эксперты, что Путин решит быстро сдать Лукашенко и поиграть в выборы, сделав ставку на условного Бабарико в надежде на то, что он будет послушнее Лукашенко и не столь токсичен, мне поверить сложно. В Кремле прошло время сложных интриг и теперь ставки делаются на простые привычные решения. Такие, например, как последнее решение проблемы Навального…

Фото: Белоруссия. Минск. Акция оппозиции в Минске. Наталия Федосенко/ТАСС

С 21 августа в Ливии объявили очередное прекращение огня в долгой войне между Правительством национального согласия во главе с Фаизом Сараджем и Ливийской национальной армией фельдмаршала Халифы Хафтара. Главное условие у него теперь финансовое: доходы от продажи ливийской нефти будут депонироваться на счетах в Ливийском национальном банке, и обналичить их можно будет только после того, как враждующие стороны достигнут всеобъемлющего политического соглашения.

Главным посредником в новом перемирии оказались США, хотя еще несколько месяцев назад казалось, что Россия и Турция надежно закрепили за собой ведущие роли в ливийском урегулировании. Теперь посреднические успехи Вашингтона заставили многих заговорить о том, что Москва теряет инициативу в Ливии и рискует утратить те позиции, которые ей удалось завоевать в североафриканской стране за последние годы.

Очередь США

Заявление о прекращении огня, сделанное Правительством национального согласия (ПНС), приветствовали самые разные внешние силы, но говорить об устойчивом перемирии в Ливии пока рано. Вроде бы представитель второй враждующей стороны – спикер базирующейся на востоке Палаты представителей Агила Салех тоже призвал прекратить огонь. Но призыв – не приказ, и вообще, реальные решения в этой части страны принимает Ливийская национальная армия (ЛНА) и ее глава фельдмаршал Хафтар, а он пока примирительных заявлений не делал.

Фактически боевые действия в Ливии остановились еще в начале июня. Тогда силы ПНС при поддержке Турции прорвали 14-месячную блокаду Триполи со стороны хафтаровцев и очистили от них западную часть страны. Победное наступление ПНС на восток остановилось в районе Сирта и Эль-Джуфры – ворот к нефтяному полумесяцу Ливии. Потеря этого района могла стать началом конца для Хафтара.

Вмешался Каир. Президент Египта Абдель-Фаттах ас-Сиси предложил сторонам объявить о прекращении огня и вернуться к переговорам. Вдохновленный победами Триполи отказался, но Египет пригрозил, что введет в Ливию свои войска, если наступление продолжится. Возникла угроза прямого столкновения между Турцией и Египтом.

Одновременно Россия и Турция активизировали диалог по Ливии. Их первая попытка добиться прекращения огня, предпринятая еще в январе, провалилась из-за несговорчивости Хафтара. Теперь дипломатические усилия Москвы и Анкары закончились ничем из-за сопротивления главы ПНС Сараджа, хотя на фронте наступило затишье.

Убедить Сараджа поддержать прекращение огня смогли, по всей видимости, США, которые стали активно посредничать в Ливии в последние месяцы. По заявлениям американского посольства в Ливии, цель Вашингтона – добиться «срочных шагов по поиску демилитаризованного решения для Сирта и Эль-Джуфры» и «открытие нефтяного сектора» страны. Морская блокада портов и месторождений силами Хафтара продолжается с начала года. Снимать он ее отказывается, требуя «равного распределения нефтяных поступлений».

Судя по всему, решение заморозить доходы от экспорта нефти и стало главным фактором, сподвигнувшим Триполи и некоторые силы на востоке (в лице Агилы Салеха) пойти на прекращение огня. Другой вопрос, что у каждой из сторон свое видение дальнейшего развития событий, в том числе и на будущее Сирта. Особенно с учетом неопределенной позиции Хафтара и его традиционно внезапных решений.

Непредсказуемость и неуправляемость фельдмаршала вызывают недовольство у многих внешних сил, которые считаются его группой поддержки, но он по-прежнему остается одной из ключевых фигур в Ливии, и замены ему пока не нашли. 

Ставленники Москвы

Хафтара часто называют ставленником Москвы, но это не совсем так. Миф, что Россия хочет сделать из Хафтара в Ливии что-то вроде Асада в Сирии, родился в 2016 году, когда фельдмаршал дважды посетил Москву. Тогда западные СМИ заговорили о якобы заключенных сделках по поставке оружия взамен на размещение в Тобруке или Бенгази российской военно-морской базы. Официального подтверждения этому нет, хотя весьма вероятно, что Хафтар действительно просил Россию поставить ему оружие для операций против исламистов.

Российские дипломаты уже несколько лет опровергают слухи, что Москва пытается получить базу в Ливии. Это, впрочем, не значит, что такая идея никогда не рассматривалась – особенно до того, как Россия стала активно расширять пункт материально-технического обеспечения ВМФ в сирийском Тартусе. По мнению военных экспертов, ливийский Тобрук в качестве базы гораздо удобнее Тартуса, но сразу две базы на Средиземном море России не нужны. По крайней мере пока.

Миф о Хафтаре как ставленнике Москвы укрепился после того, как в январе 2017 года в Тобрук зашел российский авианосец «Адмирал Кузнецов». На борту корабля Хафтар провел сеанс видеосвязи с министром обороны России Сергеем Шойгу. Для Хафтара это была возможность продемонстрировать свою силу и влияние внутри Ливии, а для Москвы – прощупать почву. Очевидно, соблазн примерить в Ливии сирийский сценарий был, но в Москве всегда помнили о давних связях Хафтара с США и ЦРУ.

Возможное и реальное участие России в военной операции в Ливии, как и сообщения о переброске туда бойцов ЧВК Вагнера, стали постоянной темой в западных СМИ. Об этом говорили не только журналисты, но и ливийские политики в Триполи, африканское командование ВС США (AFRICOM) и даже президент Турции Эрдоган.

Очередная волна обвинений в том, что Россия отправляет наемников в Ливию, поднялась после наступления Хафтара на Триполи в апреле прошлого года и продолжается до сих пор. Только в мае и июне в AFRICOM заявили о переброске в Ливию российских самолетов – МиГ-29, МиГ-23, Су-24, а также как минимум одной мобильной радиолокационной станции П-18 «Терек». Согласно отчету Пентагона, за три месяца этого года ЧВК Вагнера увеличила число иностранных наемников в Ливии с 800 до 2500 человек, среди них сотни сирийцев.

О двух с половиной тысячах наемников говорил и Эрдоган. Эксперты ООН оценивают численность наемников Вагнера в Ливии в 1,2 тысячи бойцов. Среди них, согласно утечкам из опубликованного в мае доклада, есть граждане Белоруссии, Молдавии, Сербии и Украины. Доклад, по словам авторов, составлен на основе открытых источников и «визуальных контактов».

Со своей стороны Москва никогда не признавала присутствие российских ЧВК и тем более официальных военных структур в Ливии. Доклад ООН в России считают «подтасовкой данных».