С.В. Петров
АБРАКСАС, ИКОНОГРАФИЯ И ЭТИМОЛОГИЯ


Абраксас (греч. Ἀβράξας) или (более ранняя форма) Абрасакс (греч. Ἀβρασάξ) — гностическое космологическое божество, Верховный глава Небес и Эонов, олицетворяющий единство Мирового Времени и Пространства.

Не существует единого мнения относительно значения и происхождения имени Абрасакс, но, несомненно, прообразом бога, носившего это имя, был бог Солнца, и Абрасакс должен был представлять одну из ипостасей Творца мира.

Абраксаса изображали на античных геммах, амулетах, стелах в виде существа с телом человека, головой петуха и змеями вместо ног. В одной руке он держит меч или плеть, в другой — щит. Рядом с именем Абраксас (или вместо него) на амулетах с его изображением, можно видеть и другие имена (ΙΑΩ, ΣΑΒΑΩΘ, ΑΔΩΝΕΟΣ и др.), что говорит о их равноценности и взаимозаменяемости.

Едва ли не самое упоминаемое на геммах имя (наряду с именем Абраксас) — это IAW, солярное верховное божество финикийцев. Солярность Иао подтверждает и Макробий в «Сатурналиях», хотя Иао, в его изложении, это не верховное божество, а щедрое обильными урожаями осеннее солнце:

19. (…) оракулом Аполлона Кларосского солнцу дается также другое имя. В тех самых священных стихах оно называется среди прочего Яо. Ведь Аполлон Кларосский, будучи спрошен, кто из богов должен считаться [тем], которого зовут Яо, так возвестил:

Таинство знающим средство от боли скрыть повелело.
Есть же знанье невелико и слабый умишко.
Ты назначаешь бога Яо быть из всех самым крайним:
В зимнюю пору Аид есть, с весны же началом — тут Зевс,
Летом — Эелиос,¹ осенью уж — Яо роскошный.

___________________________
[1] Ἥλιος, эп. Ἠέλιος ὁ Гелиос бог солнца, сын титана Гипериона и Теи.

Вячеслав Иванов дает другой перевод оракула Аполлона Кларосского. И его вариант гораздо выгодней отличается от интерпретации Макробия, за которым замечено довольно вольное обращение с цитируемыми источниками. Версия В.Иванова определяет Иао как божество стоящее над годом (каким мы его и знаем), а не богом только осеннего солнца.

Вéдущим должно таить утешительных таинств уроки;
С малым обманом простому уму разуменье открыто.
Всех — говорите — превыше богов всемогущий Иао:
В зимнюю стужу Аидом зовут его; вешней порою — Зевсом;
Он — Гелиос летом; а осенью — пышный Адонис…

У гностиков Иао становится непостижимым богом тайны, согласно Иринею, заключающим в себе «семь небесных сфер» (Иао Гебдомай, «Иао Седьмичник»).

Любопытно, что подобный эпитет («Седьмичник») был и у Аполлона в Афинах. Само слово ἑβδομαῖος означает «происходящий (или приходящийся) на седьмой день». Поскольку считалось, что Аполлон был рожден в седьмой день месяца (Ἑβδομαγενής), то соответственно ему был посвящен седьмой день каждого месяца, отсюда эпитет Гебдомагет (Ἑβδομαγέτης) — «управитель седьмого дня».

Если, с долей допущения, предположить тождество Иао и Аполлона, то следующим шагом будет установление тождества между Иао и Гором Бехдетским, поскольку греки между Гором и Аполлоном разницы не видели. В орфическом гимне Аполлону, он откровенно описывается как «Солнце, взмывающее на золотых крыльях». Но крылатый солнечный диск — это символ Гора Бехдетского.

О владыка, сын Лето, далеко разящий, могучий Феб,
Всевидящий, владычествующий над смертными и бессмертными,
сын Дня,², взмывающий ввысь на золотых крыльях…
(Орфический гимн)

___________________________
[2] сын Дня — т.е. сын Зевса. Здесь отсыл к италийской форме имени Зевса — Divus, которое соотносилось с лат. diu:
diu adv. (арх. dius) днем Man, Ap: neque noctu neque diu Pl — ни ночью, ни днем.
dius, -a, -um (apx. из divus) 1) божественный; 2) поэт. величественный, величавый; 3) прекрасный.

Еще более убедительным доводом можно считать египетские истоки иконографии Абраксаса. Судя по всему, образ Абраксаса — это видоизмененный образ Гора Бехдетского, который имел вид крылатого солнечного диска с двумя, как бы свисающими, уреями по краям. Петух символизирует утреннее возрождающееся солнце, меч и плеть — символы власти, змеи — богини Нехбет и Уаджит в образе уреев. Кроме того, в петушиный гребень могла эволюционировать красная корона дешрет (dšrt), либо (что более вероятно) двойная корона объединенного Египта, которая для греков потеряла свой сакральный смысл. По крайней мере, иконография Гора, в образе сокола с двойной короной на голове, в Египте была, пожалуй, наиболее распространенной.

Возможный вариант прочтения имени Ἀβρασάξ — «исполненный света» (ἁβρός — «блистательный», σάξις — «наполнение»). Эта этимологическая версия косвенно подтверждается Гигином в «Мифах» (Мифы II, 183), где он повествует об именах коней Гелиоса, среди прочих упоминая имена Абраксас и Иао:

ИМЕНА КОНЕЙ СОЛНЦА

Эой (Ἠοῖος — «предрассветный, ранний, утренний»), из-за него начинается день. Айтопс (Αἴθοψ), то есть «пламенный». Из-за него созревает хлеб. Это пристяжные жеребцы. Упряжные кобылы: Бронта (Βροντά, «громовая»), и Стеропа (Στεροπά, «молнийная»). Это сообщает Эвмел Коринфский. Гомер называет их: Абраксас, Сотер (Σωτήρ, «спасающий, охраняющий»), Бел (Βέλος, «молния») и Иао (Ἰάω). Овидий называет их: Пироент (Πυρόεις, Πυρόεντος, «огненный, пламенный»), Эой (Ἠοῖος, «утренний»), Этон (Αἰθόν, «сверкающий, огненный») и Флегон (Φλέγον, «пылающий»).

Фульгенций приводит следующие имена коней: Эритрей (Ἐρυθραῖος, «алый»), Актин (Ἀκτῖνος, «сияющий»), Ламп (Λαμπάς, «светоч») и Филогей (Φιλόγαιος, «любящий Землю»).³ Абсолютное большинство имен коней Гелиоса, так или иначе, связаны с «сиянием». И хотя ссылка Гигина на Гомера (который, якобы, и свидетельствует об именах Абрасакс и Иао, как об именах коней Гелиоса) подвергается сомнению и критике (так как больше никем не подтверждается), тем не менее такое свидетельство имеет место быть, и этот вариант имен четверки коней никак семантически не выделяются из общего ряда.
___________________________
[3] φιλόγαιος (φιλό-γαιος) — любящий Землю, т.е. стремящийся (склоняющийся) к Земле — вечерний аспект солнца (в противовес «утреннему аспекту» в образе «алого» (Ἐρυθραῖος), «рассветного» коня).

Ниже на стелах (в верхней части) — изображение Гора Бехдетского, в виде крылатого солнечного диска с двумя уреями.


В поздней античности и в Средневековье изображение этого божества трактовали следующим образом: петух — символ предвидения и бдительности, змеи символизируют внутренние чувства интуиции и озарения. Другие эманации этого божества — Ум, Слово, Мудрость, Сила.

Геммы с изображением Абраксаса находили в Индии, Азии, Египте, частью в Испании, куда они вместе с Василидовым учением были занесены присциллианами. В Средние века Абраксас принимается всеми магическими и алхимическими сектами, геммы с его именем имеют широкое распространение в качестве амулетов.

В системе Василида имя Абраксас имеет мистический смысл, поскольку его имя составлено из семи греческих букв (Θέων Ἑπταγράμματον), а магическое число 7 символизирует общую идею Вселенной.

Гностическая система привязывает 7 известных тогда планет (включая солнце и луну) к дням недели, и таким образом день недели соответствует одной из планет и духовной сущности этой планеты:

«Имена же славы тех, которые над Семью Небесами, суть таковы: первый — это Яот (Ιαωθ), Львинолицый; второй — это Элоай (Ελοαιος), Ослинолицый; третий — это Астафай (Αθταφαιος), Гиенолицый; четвертый — это Яо (Ιαω), 3меинолицый и Семиглавый; пятый — это Адонай (Αδωναιως), Драконолицый; шестой — это Адони (Αδωνι), Обезьянолицый; седьмой — это Саббатай (Σαββαταιος), Пламеннолицый. Такова есть седмица недели».

Сумма числовых значений букв, составляющих имя Ἀβράξας (Α = 1, Β = 2, Ρ = 100, Α = 1, Σ = 200, Α = 1, Ξ = 60), дает 365 — число дней в году («целокупность мирового времени»), а также число небес («целокупность мирового пространства») и соответствующих небесам эонов («целокупность духовного мира»).


1. Гемма, темно-зеленая яшма (19x14.5x3mm), III в. н.э. Британский музей, Лондон. Av: Абраксас с факелом и щитом; ABPACAΞ | IAW (на щите). Rv: уроборос; ABW | XWN | IWX
2. Гемма, красно-зеленая яшма (16x12x4mm), III в. н.э. Мичиганский университет (Ann Arbor, University of Michigan, Special Collections Library). Av: Абраксас с человеческой головой; ABPACAΞ. Rv: IAѠ


3. Гемма-амулет, красно-зеленая яшма (15x11x4mm). Мичиганский университет (Ann Arbor, University of Michigan, Special Collections Library). Абраксас стоит вправо со щитом и плетью; IAH | IE | HIO | YW
4. Гемма-амулет, красно-зеленая яшма (26x19x4mm). Мичиганский университет (Ann Arbor, University of Michigan, Special Collections Library). Av: Абраксас со щитом и плетью, вокруг — три звезды и лунный серп; IAѠ. Rv: ΑΒΡΑCΑΞ


IAW

«Согласно гелиопольской божественной генеалогии, установившейся еще в «Текстах пирамид», it itw — «отцом отцов его» является (Ра)-Атум, творец всего сущего, являющийся родоначальником божественной Эннеады. Вероятно, именно Атум подразумевается в том случае, когда говорится, что не захватит Сет того, кто «стар телом» (iȝw ẖt)⁴ и того, кто правил еще до появления Сета: «Не захватит он старого телом, того, сделавшего правление, (прежде чем) пришел он на землю» (Urk.VI.39.4-5: nn nhp n.f iȝw ẖt s ḥḳȝ nn pr.n.f ḥr tȝ).» (Карлова К.Ф.)

___________________________
[4] iȝw — старик, старый возраст.

Атум «стар телом» не только потому что в гелиопольской традиции считался «творцом всего сущего». В позднейшей традиции Атум (отождествленный с Ра) фигурирует как «вечернее состарившееся солнце», прошедшее полноту дня. В то время как Хепри — «обновленное утреннее солнце».

«Я [Ра] многоименный и многосущный, и сущность моя в каждом боге! (…) Я — Хепри утром, Ра в полдень и Атум вечером».

Атум почитался в Иуну (Ἰwnw), который греки переименовали в Гелиополис, отождествляя, таким образом, Гелиоса и Атума. Позднее Гелиос был отождествлен с Аполлоном. И хотя ни к Гелиосу, ни к Аполлону эпитет Иао не прилагался, однако одно из священных имен-эпитетов Атума, как видим, не кануло в лету.

Т.е., в качестве версии, имеем, что не только образ Абраксаса имеет египетские корни, но и одно из наиболее часто употребляемых его имен (Ἰαώ) имеет египетскую этимологию, и просто является его эпитетом, в значении «древний» (Ἰȝw).

Египетскую природу имени Иао подтверждает и Теософский словарь:

«Как Я (Ἰά), так и Яхо (Ἰαώ) были еврейскими «тайными именами», произошедшими от Иао, но халдеи имели Яхо еще до того, как евреи приняли это имя, и у них, как пояснено некоторыми гностиками и неоплатониками, это было высшее непостижимое божество, восседающее над семью небесами и представляющее собой Духовный Свет, означая как разумного Демиурга Материальной Вселенной, так и Божественный Манас в человеке. Истинным ключом к этому, сообщаемым только посвященным, являлось то, что имя Иао было «трехбуквенным и его природа — тайной», как объясняли иерофанты. Также и финикийцы имели верховное божество, имя которого состояло из трех букв (Иао) и их значения были тайными; а «И-ха-хо» было священным словом в египетских мистериях, которое означало «единое вечное и сокрытое божество» в природе и в человеке.»

К откровениям Блавацкой имеет смысл относиться с изрядной долей скепсиса, и тем не менее. Как уже выше отмечалось, значение древнеегипетского слова «И-ха-хо» (iȝw) — «старик» (т.е. «древний»). Но, исходя из того, что Ἰȝw — это эпитет демиурга Атума, то в египетских мистериях в него действительно могло вкладываться значение «единое вечное и сокрытое божество».


ХНУБИС

5. Гемма (фиолетовый аметист, 10х8х3.5mm), ок. II-III вв. Лондон, Британский государственный музей. Инв. № CBd-843. Av: змееподобное божество с мужским торсом и головой сокола в короне пшент, в руках держит два скипетра; MIYCIC (retrograd). Rv: бюсты Гелиоса и Зевса, повернутые друг к другу лицом; ниже — парящая птица с рыбой в клюве.
6. Эскиз-гравюра к гемме CBd-843, ок. 1768-1805. Лондон, Британский государственный музей. Инв. № 2010,5006.1097. Прорисовка сделана со слепка геммы, имя MIYCIC (Μίυσις) читается правильно. В низу рисунка стоит буква Т, маркирующая коллекцию Чарльза Таунли.

В связи с именем MIYCIC, выгравированном на гемме, Боннер (Bonner — SMA, XIII Inscriptions, p. 183) рассматривает амулет из Бруклинского музея, на котором изображено львиноголовое божество с анхом в правой руке и скипетром с навершием в виде головы льва — в левой. На реверсе воспроизведена длинная инвокация в 13-ть строк. На аверсе выгравированы следующие имена: Μίως, Μίωσι, Ἁρμιῶς, Οὐσιρμιῶς, Φρῆ, Σιμίεφε, Φνοῦτο, Φῶς, Пῦρ, Фλόξ. Перевод текста геммы следующий:

«Услышь меня ты, кто частью своей обитает в Леонтополе, кто установлен в священном чертоге, кто посылает громы и молнии и кто есть властелин тьмы и ветров, кто имеет в своем доминионе небесную силу, что управляет вечной природой. Ты еси бог, что совершает дела быстро, кто слышит молитвы, великой чести, кто имеет образ льва. Твои имена: Миус, Миуси, Хармиус, Усирмиус, Фрэ, Симиефе, Фнуто, Свет, Огонь и Пламя. Будь милостив к Аммонмиусу.»

Далее Боннер сообщает, что Леонтополем называлось место в Дельте, ныне известное как Телль Мокдам, на правом берегу нильского рукава. Поклонение льву здесь зафиксировано множеством монументов. Львиноголовый бог идентифицировался у местных жителей с Ра и Гором, его солнечный аспект характеризуется именами: Свет (Φῶς), Огонь (Пῦρ), Пламя (Фλόξ). Миус (греч. Μίως, егип. Μȝy-ḥs)⁵ — это «лев, что накладывает заклинание» своим взглядом, идея эта выражена в двух египетских элементах, комбинированных в его имени, что также подтверждает Элиан. Хармиус (Ἁρμιῶς) — это Гор-лев, Усирмиус (Οὐσιρμιῶς) — Осирис-лев. Фрэ (Φρῆ) — солнце, Симиефе (Σιμίεφε) — «сын небесной львицы», Фнуто (Φνοῦτο) — общее наименование бога (с коптского).

Далее пара цитат о соколиной голове змея, который часто изображался на геммах, и больше известный по имени Хнубис (Χνουβίς, Χνουμίς, Χνουφίς),⁶ и которого Евсевий отождествляет с Агатодемоном (Ἀγαθοδαίμων):

«Змей, за исключением насильственной смерти, всегда умирает естественным образом, по этой причине финикийцы дали ему имя Добрый Гений или Агафодемон.⁷ По той же причине египтяне называли его Кнефом и дали ему голову сокола, из-за особой стремительности этой птицы».
(Евсевий, I. 7)

Здесь же Евсевий дает якобы египетский вариант имени Хнубис — Кнеф (Κνήφ),⁸ который вполне может быть еще одной искаженной интерпретацией, уже упоминавшейся выше, формой имени Хнубиса — Χνουφίς.

Жрец Эпея, называемый «главным толкователем священных вещей, а также писцом», изложил аллегорию змея с головой сокола таким образом:

«Самой божественной природой из всех был один Змей с головой сокола, и такого восхитительного вида что, когда он открывал глаза, то все вокруг наполнялось светом, а когда закрывал глаза, то опускалась сразу тьма». Змей на наших геммах, однако, изображен не с головой сокола, а с головой льва, поэтому эта легенда относится скорее всего к богу Абраксасу, иногда изображаемому с головой сокола или льва вместо привычной головы петуха.»

___________________________
[5] Маахес (егип. Μȝy-ḥs; греч. Μάιχες, Μαχές, Μιχός, Μίυσις, Μίος) — в древнеегипетской мифологии львиноголовый бог войны, грозы и бури. Маахес почитался как сын бога Ра и либо богини-кошки Баст (покровительницы Нижнего Египта), либо богини войны Сехмет (покровительницы Верхнего Египта). Носил эпитеты: «Господин убиенных», «дикосмотрящий лев», «радующийся крови», «Властитель ножа». Культовые центры: Леонтополь (егип. Tȝ-rmw, Тарему) и Бубастис (греч. Βούβαστις, егип. Pr-bȝst, Пер-Баст).

[6] Разные формы написания имени Хнубис связаны с реформой греческого письма. В древнегреческом языке буква β (бета) произносилась как взрывной звук [bæ]. После реформы (которая была весьма растянута во времени) эта буква стала произноситься как звонкий лабиодентальный (губно-зубной) фрикатив [væ] (и называться, соответственно, «вита»). Для передачи звука [bæ] (в заимствованных иностранных словах) у грамматиков возникали сложности. Выход из положения находили через применение сочетания μπ или μβ. В качестве примера хорошо подходит переходный вариант написания слова «суббота»: σάμβατον (сравн. σάββατον). Сегодня для передачи звука [bæ] в греческом языке используют сочетание букв μπ (κόμπρα — «кобра»).

[7] ἀγαθοδαίμων (ἀγαθός δαίμων) ἡ благой дух.

[8] Κνήφ ὁ indecl. Кнеф (египетское божество, изображавшееся в виде змеи) Plut.

Салмасий считает, что имя Χνουβίς происходит от коптского слова XNOYB, «золото», и поэтому объясняет другое название, которое иногда употребляется вместо него, XOΛXN-OYBIΣ (Холхн-Убис) — «полностью золотой». Яблонский, однако, считает, что слово более правдоподобно происходит от XNOYM («хороший») и ΙΣ («дух»), и, таким образом, получается, что «Агатодемон» — это буквальный перевод имени Χνουμίς на греческий (ἀγαθοδαίμων).


_______________________________

С.В. Петров
АРТЕМИДА, ДЕВА ОХОТНИЦА


Артемида (греч. Ἄρτεμις, микенск. a-ti-mi-te), в древнегреческой мифологии — владычица зверей (πότνια θηρῶν), богиня охоты (ἀγροτέρη), плодородия, богиня женского целомудрия, покровительница всего живого на Земле, дающая счастье в браке и помощь при родах.

Артемида была рождена от союза Зевса и Лето. Гера, жена Зевса, пожелала смерти Лето и послала змея Пифона, чтобы тот преследовал Лето по всему миру, и не дал родить ей там, где светит солнце. Южный ветер поднял Лето на своих крыльях и перенес на Остров Ортигия («Перепелиный остров», древнее название острова Делос). До рождения Аполлона и Артемиды, остров вечно плавал по морю, пока Зевс не повелел Посейдону закрепить его на месте, с тем чтобы на нем могла укрыться и разрешиться от бремени Лето, которая и родила здесь, вблизи Священного озера, близнецов Аполлона и Артемиду. Поскольку Артемида была рождена на Ортигии, древние греки считали ее богиней этого места. Отсюда эпитет богини: Артемида Ортигия (Ἄρτεμις Ὀρτυγία).

«Девушки! В лад восклицайте:
Пеан! Пеан!
Громко, громко призывайте
Артемиду Ортигию,
Аполлонову сестру,
Что в руках держа
по светочу,
Мчится лесом за оленями,
И ее охотниц-нимф!
Пеан! Пеан!»
(Софокл «Трахинянки»; пер. С. Шервинского)

Эпитет Ортигия несколько созвучен с именем Артемиды. Конечно, это может быть простой случайностью. Возможно то, что Артемида является сестрой-близнецом Аполлона, несет в себе этимологию ее имени (ἄρτιος, «парный»)? Впрочем, и это может быть всего лишь совпадением (причем, что характерно, не последним).

Считается, что значение имени Артемида — «дева» (кем она и является).¹ Сопровождающие ее нимфы также дают обет безбрачия, те же, кто не соблюдает его — строго караются (как, например, Каллисто, нарушившая обет, и превращенная за это в медведицу).
___________________________
[1] Ἄρτεμις (-ῐδος) ἡ Артемида, дочь Зевса и Лето, сестра Аполлона.
ἀρτεμής — здоровый, целый, невредимый Hom., Plat., Plut., Anth.

Артемида заботится обо всем, что живет на земле и растет в лесу и в поле (ἀρτιθαλής — «недавно расцветший», т.е. «свежий», «цветущий»). Заботится она и о диких зверях, и о стадах домашнего скота, и о людях. Она вызывает рост трав, цветов и деревьев, она благословляет рождение (ἀρτίτοκος — «новорожденный»), свадьбу и брак (ἄρθμιος — «союз»).

Артемида проводит время в лесах и горах, охотясь в окружении нимф — своих спутниц и тоже охотниц. Она вооружена луком (один из ее часто употребляемых эпитетов — ἰοχέαιρα, «стрелометательница»), ее сопровождает свора собак. В аттическом календаре в честь охотничьего празднества Ἐλαφηβόλια, посвященного Артемиде Элафеболии («охотница на оленя»), был назван девятый месяц года Элафеболион (Ἐλαφηβολιών, соответствующий 2-ой половине марта и 1-ой апреля).

В древнейшей своей ипостаси Артемида не только охотница (Агротера, Ἀγροτέρα), но и медведица. В Брауроне, у восточного побережья Аттики, находился храм Артемиды Брауронии (Ἄρτεμις Βραυρωνία). С одной стороны, в этот храм посвящались одежды умерших при родах женщин (это связано с функцией Артемиды как родовспомогательницы). Но с этим же храмом был связан странный обычай: афинские девочки в возрасте от пяти до десяти лет поселялись на некоторое время в этом храме, назывались «медведицами» (ἄρκτοι), и во время справлявшегося раз в четыре года праздника Брауроний осуществляли, одетые в выкрашенные шафраном одежды, церемонии в честь Артемиды. С этим обычаем сопоставляют аркадский миф о нимфе Каллисто (Καλλιστώ, от καλλιστεύω — выделяться или превосходить красотой, быть самым красивым), спутнице Артемиды, превращенной ею в медведицу, из-за того, что та нарушила обет целомудрия. Однако здесь просматриваются и следы древнего териоморфного, т.е. «звериного» облика самой Артемиды. По словам Павсания в Аркадии был храм Артемиды с эпитетом Каллисто (Καλλιστώ). Т.е. нимфа Каллисто — это, вероятно, отделившаяся от Артемиды звериная ипостась Владычицы в образе медведицы.

«Если держаться из Триколон прямого пути, идущего направо, то прежде всего крутая дорога приведет к источнику, называемому Круной (Ключи); спустившись же дальше стадий на 30 от Крун, встретишь могилу Каллисто. Это высокая земляная насыпь, на которой растет много дичков, но много и плодовых деревьев. На вершине этого холма находится храм Артемиды, именуемой Каллистой (Прекраснейшей). Мне кажется, что [поэт] Панор, который первым в своих поэмах назвал этим именем Артемиду, заимствовал его у аркадян.» (Павсаний, Описание Эллады. Аркадия, XXXV:7)

К слову, образ медведицы мог возникнуть из-за созвучия имени Артемиды со словами ἄρκτος («медведица») и ἀρταμέω («терзать», «разрывать»), ἀρθρόω («расчленять»). В дошедших до нас мифах Артемида никого не рвала на части, хотя и славилась крутым нравом и мстительностью. Однако в архаическом прошлом приношение кровавых жертв было в порядке вещей.

Созвучие со словом «хлеб» (ἄρτος), судя по всему, повлияло на функционал Артемиды, как богини плодородия.

И в то же время, богиня обладает решительным и агрессивным характером, часто пользуется стрелами как орудием наказания и строго следит за исполнением издавна установленных обычаев, упорядочивающих животный и растительный мир. Ее карательная функция, видимо, связана с другим созвучием: ὀρθῶς — «правильно», «истинно», «справедливо».

Артемида — враг любого нарушения прав и устоев олимпийцев (ἀρτύνω — «приводить в порядок»). Благодаря ее хитрости погибли братья-великаны Алоады, пытавшиеся нарушить мировой порядок. Дерзкий и необузданный Титий был убит стрелами Артемиды и Аполлона.

В героической мифологии Артемида Гегемония (Ἄρτεμις Ἡγεμονία, Предводительница) — участница битвы с гигантами, в которой ей помогал Геракл. В Троянской войне она вместе с Аполлоном воюет на стороне троянцев. Подобная воинственность Артемиды (Ἄρτεμις) объяснима сочетанием слов ἄρης (воинский дух) и θέμις (закон, правосудие, возмездие).

Артемида Ортия (Ὀρθία) была одной из самых важных и почитаемых богинь в Спарте. Божество это относилось доолимпийскому культу. Причем ранние вотивные надписи упоминают только Ортию. Павсаний, в своей книге «Описание Эллады» касается происхождения данного культа:

«Ее же называют не только Ортией, но и Лигодесмой (Λύγοδέσμα, Связанная ивой), так как она была найдена в кусте ив, и ивовые ветки, охватившие ее кругом, поддерживали статую прямо (ὄρθιος, «прямой»)».

«Что деревянная статуя Артемиды Ортии (Прямостоящей) в Лакедемоне привезена от варваров, свидетельством мне служит следующее: во-первых, нашедшие эту статую Астрабак и Алопек, дети Ирба, сына Амфисфена, внука Амфиклея, правнука Агиса, тотчас сошли с ума; во-вторых, когда спартанцы-лимнаты, жители Киносур, Месои и Питаны, стали приносить ей жертву, они были доведены до ссоры, а затем и до взаимных убийств, и в то время, как многие умерли у самого алтаря, остальные погибли от болезни. После этого им было сообщено божье слово — орошать жертвенник человеческой кровью.
<…>
Прежде приносили в жертву того, на которого указывал жребий, но Ликург заменил это бичеванием эфебов, и алтарь стал таким образом орошаться человеческой кровью».

Культ Артемиды был распространен повсеместно, но особенно славился ее храм в Эфесе в Малой Азии, где почиталось изображение Артемиды «многогрудой» (πολύμαστος), богини-покровительницы деторождения.

Не исключено, что на многогрудость Артемиды повлияло созвучие эпитета Пряха (ἀλάκατος, «халакатос») со словом молочная (γάλακτος, «галактос»), т.е. питающая молоком (γάλα). В Древней Греции пряхами (прядущими нить судьбы) были не только Мойры, эпитет χρυσηλάκατος (с золотым веретеном) носили и многие другие богини, например, у Софокла это Кора (Κόρα), у Пиндара — Лето (Λατώ), у Гомера — Артемида. Богиней же изобретательницей прядения, как такового, считалась Афина.

Артемида Лохия (Λοχεία, Родовспомогательница) проявляет себя в том, что она через свою помощницу Илифию (в прошлом свою ипостась) помогает роженицам, во время тяжелых родов (Callim. Hymn. III 20-25). Согласно греческой мифологии, только появившись на свет, она помогает матери принять родившегося вслед за ней Аполлона (Apollod. I 4).

Древнее представление об Артемиде связано с ее лунной природой, отсюда ее близость к другим лунным богиням — Селене и Гекате, а также римским лунным богиням — Диане и, собственно, Луне (Luna). Впрочем, Селена, в паре со своим солнечным братом Гелиосом, является откровенной параллелью к паре Артемида и Аполлон. Геката — это отдельно выделившаяся хтоническая ипостась Артемиды. В некоторых городах (Афины, Эпидавр, остров Делос) к имени Артемида прибавляли эпитет Геката (Ἄρτεμις Ἑκάτα — Артемида, мечущая в цель). Собственно, эпитеты ἕκατος (далеко разящий), ἑκαταβόλος (далеко мечущий) — это эпитеты, мечущих стрелы, Аполлона и Артемиды. Поэтому Гекату (Ἑκάτη) так трудно идентифицировать на древних артефактах. Как и Артемиду, ее именуют ночной охотницей, у нее те же, что и у Артемиды, атрибуты (лук, стрелы, охотничьи собаки, олени). Ее главным идентификатором считается факел, которым она освещает свой путь в подземном мире. Но ровно так же факел — это атрибут Артемиды, отсюда ее эпитет Φωσφόρος — «Светоносная».

Полемизируя с Геродотом в форме прямого обращения к нему, Плутарх говорит:

«Обещая описывать историю Эллады…, проявив пристрастие особо к Афинам, ты все же не рассказал и о процессии в Агры (Ἄγραι),² которую еще и теперь посылают к Гекате, празднуя благодарственные празднества в честь победы».
________________________
[2] Ἄγραι (-αἱ) Plut. = Ἄγρα
Ἄγρα ἡ Агра (атт. дем со святилищем Артемиды-охотницы — Ἄρτεμις Ἀγραία) Plat., Plut.

Говоря о торжественных процессиях в Агры, Плутарх имеет в виду процессию к знаменитому святилищу Артемиды Аграйи (Ἀγραία). Но Артемиду здесь он именует эпитетом «Геката».

Так же и Макробий не видит разницы между Гекатой и Дианой:

«Диане же как Трехдорожной [богине]³ они (фюсики)⁴ предоставляют владение всеми дорогами». («Сатурналии» Макробий)
________________________
[3] τριοδῖτις (-ῐδος) adj. f трехдорожная, т.е. чтимая на перекрестках (эпитет Гекаты) Plut.; ex. ἁ θεὸς ἐν τριόδοισι Theocr. = Ἑκάτη;
Ἐνοδία ἡ Энодия, «Придорожная» (эпитет Гекаты) Eur., Luc.
[4] φυσικός ὁ естествоиспытатель, естествовед; ex. οἱ φυσικοί Arst., Plut. «физики» (философы ионической и отчасти элейской школы).

Корнут эпитетами Гекат и Геката напрямую называет, соответственно, Аполлона и Артемиду:

«Некоторые рассуждают об этимологии Геката (Ἕκατος) и Гекаты (Ἑκάτη) иначе, полагая, что те, кто наложил на них эти имена, молятся им, чтобы [эти божества] были вдали от них и чтобы к ним [молящимся] не приближался вред, исходящий от Аполлона и Артемиды. Ведь последние, оказывается, иногда вредят воздуху и становятся причиной чумных заболеваний. Поэтому прежние люди относили к ним и внезапную смерть».
(Корнут Луций Анней. Греческое богословие 32.)

АРТЕМИДА ОХОТНИЦА

Эпитет Артемиды — Ἀγραία — имеет весьма двусмысленный характер. Естественно главное значение эпитета Аграйя — «Агрская», по названию города Агра. Хотя неизвестно, что здесь первично, возможно, название святилища в честь Артемиды охотницы (ἀγρεύς) было распространено на город. Другое интересное созвучие — ἄγριος (дикий, свирепый) — навевает ассоциации с архаическим образом Артемиды, в образе медведицы, в Брауроне.

ἀγρεύς (-έως) ὁ охотник, ловец Pind., Aesch., Eur., Luc., Anth.
ἄγριος
1) дикий;
2) жестокий, свирепый, лютый, злой;
3) неукротимый, необузданный, грубый;
4) мучительный, тяжелый;
5) бурный, ужасный.

Упомянутый выше эпитет Агротера (Ἀγροτέρα, «охотница»), этимологически, видимо, связан с другим схожим словом (в плане словообразования) — θηραγρέτης — с тем же значением. В свою очередь, этимология слова θηραγρέτης тоже весьма любопытна.

θηραγρέτης (θηρ-αγρέτης) -ου ὁ зверолов, охотник Eur., Anth.
θήρ, θηρός ὁ (в прозе преимущ. θηρίον)
1) хищный зверь; ex. ὁ Νέμειος θ. Eur. — Немейский зверь (лев); Ἐρυμάνθιος θ. Soph. — Эримантский зверь (вепрь);
2) (тж. ἐπὴ χέρσου θήρ Hom.) наземное животное;
3) животное (вообще);
4) чудовище; ex. (ὁ θ. Κένταυρος Soph.); ἀμαίμακος θήρ Soph. — неукротимое чудовище (т.е. Κέρβερος);
5) перен. человек; ex. θῆρες ξιφήρεις Eur. — вооруженные мечами люди (т.е. Ὀρέστης καὴ Πυλάδης)
θήρα, ион. θήρη ἡ
1) охота, звероловство; ex. ζῆν ἀπὸ θήρας Arst. — жить охотой; αἱ τῶν ἰχθύων θῆραι Arst. — рыболовство;
2) преследование, погоня;
3) добыча, улов;
4) дичь;
5) ловушка, западня;
θηρατής (-οῦ) ὁ досл. охотник, перен. ловец; ex. (λόγων Arph.; δόξης Diog.L.)

ἀγρευτής = ἀγρεύς
ἀγρεύς (-έως) ὁ охотник, ловец Pind., Aesch., Eur., Luc., Anth.

Т.е. θηραγρέτης, надо полагать, это производное от ἀγρευτής (охотник). Первая часть слова (θηρ-) уточняет, что это охотник на диких зверей. Тогда эпитет Артемиды — Агротера (Ἀγροτέρα, «охотница») — это, видимо, производное от θηρατής («охотница»), а первая половина слова (ἀγρο-, от ἄγριος, «дикий») — это аналогичное уточнение — на кого именно она охотница — на диких зверей.

Несмотря на однозначную этимологию эпитета Агротера, Артемида Охотница почиталась и как покровительница рыбной ловле. В одной из эпиграмм Аполлонида, Артемида имеет прямое отношение к рыболовству:

«Триглу [trigla, рыба «морской петух»] с раскаленного угля и фикиду [fikida, морская рыба] тебе, хранительница вод, Артемида, приношу в дар я, Менис-рыболов, — и вино, налив до краев и раскрошив сухой кусок хлеба, — приношение бедняка, за которое ты давай мне всегда полные сети улова; в твоих руках все сети, блаженная.» (Apollonides. Anthologia Palatina, VI, 105).

В комментарии к стиху 39 гимна к Артемиде Каллимаха еще Шпанхейм говорил о ней как о богине, покровительнице рыболовства, ссылаясь на Плутарха. И в самом деле, мы находим у Плутарха такое упоминание Агротеры:

…«наш сверстник Оптат почтил Агротеру многими лучшими частями и морского и лесного улова, а также богиню Динтинну»… (Plut., De sollert. animal., 965 C-D.).

Наконец, из плиты, найденной на Таманском полуострове, мы узнаем, что «Ксеномид, сын Посия, посвятил храм Артемиде Агротере при Перисаде, сыне Левкона, архонте Боспора и Феодосии и царе синдов, торетов и дандариев». Станица Ахтанизовская, где была найдена эта плита, расположена на самом берегу моря, и вполне вероятно, что тамошние греки и местное население, более или менее эллинизированное, занимавшееся здесь рыболовством, почитало Агротеру как покровительницу рыбной ловли.

Естественно, материал Причерноморья меньше всего подходит для раскрытия природы греческих культов. Однако хорошо известно, что для Афин V-IV веков до н.э. рыболовство представляло собой один из основных источников пропитания, в отличие от охоты, которая была лишь видом развлечения афинской аристократии.

_______________________________
АРТЕМИДА ЛАФРИЯ
(Павсаний. Описание Эллады. Ахайя.)

XVIII.6. У жителей Патр (Πάτραι) на Акрополе есть святилище Артемиды Лафрии (Λαφρία). Это имя богини иноземное, да и самая статуя привезена из другого места. Когда император Август снял население Калидона и всей остальной Этолии, чтобы весь этот этолийский народ тоже объединить в одном городе, в Никополе, выстроенном немного севернее Акциума, тогда-то и жители Патр получили себе эту статую Артемиды Лафрии.

Равным образом из тех статуй, которые были взяты из Этолии и у акарнанцев, большинство их было доставлено в Никополь, а жителям Патр Август подарил в числе всего другого из калидонской добычи также и статую Артемиды Лафрии, которой еще и в мое время поклоняются на Акрополе Патр.

Говорят, что это наименование Лафрия дано богине по имени одного фокидского гражданина; что Лафрий, сын Касталия, внук Дельфа, создал эту древнюю статую Артемиды; другие же утверждают, что гнев Артемиды (Илиада, IX, 533 сл.), вызванный Энеем (Οἰνεύς), с течением времени по отношению к калидонянам сделался мягче (ἐλαφρότερον), и в этом хотят видеть причину наименования богини Лафрией. Богиня на статуе изображена в виде охотницы и сделана из слоновой кости и золота, работы навпактийцев Менехма и Соида. Предполагают, что они жили немного позднее Канаха из Сикиона и Каллона из Эгины.

7. Жители Патр каждый год совершают в честь Артемиды празднества, называемые Лафрии (Λάφρια), во время которых они приносят жертвы по местному обычаю. Кругом у алтаря они вбивают колья еще зеленые, каждый в 16 локтей длиной, а в середину на жертвенник они наваливают самых сухих дров. При наступлении праздника они делают и подход к жертвеннику совершенно ровным, заваливая землей ступени жертвенника.

Праздник открывается блестящей и великолепной процессией в честь Артемиды; ее жрица, девушка, едет в конце процессии на колеснице, запряженной ланями. Жертвоприношение же у них установлено совершать во время этого праздника только на следующий день, причем и частные лица не меньше, чем государство, прилагают все усилия к тому, чтобы праздник был пышным и торжественным.

Бросают на жертвенник живых птиц из тех, которые употребляют в пищу, и всяких других жертвенных животных, кроме того, диких свиней, оленей и косуль; другие приносят волчат и медвежат, а иные и взрослых животных. На алтарь кладут также плоды культивированных фруктовых деревьев. После этого поджигают дрова. Я видел здесь, как медведи и другие животные, лишь только огонь начинал охватывать дрова, бросались за загородку, и некоторым удавалось силою прорваться; но те, которые их привели сюда, вновь заставляют их вернуться на костер. И никто не помнит, чтобы какой-либо зверь тронул хоть одного из присутствующих.


АРТЕМИДА ТРИКЛАРИЯ
(Павсаний. Описание Эллады. Ахайя.)

XIX.1. <…> Когда ионийцы заселяли Арою, Антею и Месатис, у них был общий храм и священный участок Артемиды, именуемой Трикларией (Τρικλαρία).⁵ И каждый год ионийцы устраивали в честь нее праздник и ночное бдение. Должность жрицы при богине несла девушка до тех пор, пока она не знала мужа.
___________________________
[5] Эпитет Артемиды — Τρικλαρία (Τρικληρία) — производное от τρεῖς κλῆρος («три земли») — «трехземельная».
τρι- в сложн. словах = τρεῖς;
τρεῖς, -οἱ, -αἱ, τρία τά (gen. τριῶν, dat. τρισί) три, трое; ex. τρία ἔπεα Pind. — три слова, т.е. сказанное в добрый час (три считалось счастливым числом);
κλῆρος, дор. κλᾶρος ὁ
1) тж. pl. жребий; ex. ἐν или ἐπὴ κλήρους ἐβάλοντο Hom. — они бросили жребии; ἀπὸ κλήρων γίγνεσθαι Plat. — распределяться по жребию;
2) метание жребия, жеребьевка; ex. κλῆρον τιθέναι Eur. — решать в порядке жеребьевки;
3) доставшееся по жребию, удел, доля, наследство, достояние;
4) удел, владение, земельная собственность; ex. κ. Ἰαόνιος (= Ἰόνιος) Aesch. — владения ионян.

2. Говорят, как-то пришлось выполнять обязанность жрицы Комето (Κομαιθώ), девушке замечательной красоты. Случилось так, что в нее влюбился Меланипп (Μελάνιππος), превосходивший своих сверстников красотою лица и другими качествами. Когда он равным образом добился любви девушки, Меланипп стал сватать ее у ее отца. Но обычно старости свойственно противиться многим желаниям юности, а также особенно оставаться глухими к страданиям их юной любви. То же случилось тогда и с Меланиппом: полный желанья жениться на желавшей того же Комето, он встретил холодный отказ в этом и со стороны своих родителей и со стороны родителей Комето.

Тогда в печальном романе Меланиппа подтвердилось то, что подтверждалось много раз и в других случаях, а именно: что любви свойственно нарушать законы людские и попирать почтение к богам. Так и тогда Комето и Меланипп насладились полностью в самом храме Афродиты своей страстной любовью. Они собирались и в дальнейшем пользоваться храмом все так же, как своим брачным чертогом, но внезапно гнев Артемиды обрушился на людей: земля перестала приносить плоды, их поразили необычные болезни со смертными случаями, более частыми, чем прежде.

Когда при этих бедствиях они прибегли к помощи божественного откровения в Дельфах, то Пифия открыла преступление Меланиппа и Комето; и веление бога было — их самих принести в жертву Артемиде и затем каждый год приносить богине в жертву девушку и юношу, которые были самыми красивыми. Из-за этого жертвоприношения река у храма Артемиды Трикларии получила название Амелиха (Ἀμείλιχος, «Немилостивая»), а раньше у нее не было никакого названия.


* * *______________________________________________________________
Херсонес, Фракия.
Дихалк (Æ 20mm, 7.01g), ок. 300-290 до н.э.
Av: Артемида закалывающая копьём оленя; ХЕР
Rv: изображение быка, приготовившегося к атаке, под ним палица Геракла, ниже горит; ΣΥΡΙΣΚΩN (имя магистрата).
______________________________________________________________
Антонин Пий (138-161). Анхиал, Фракия.
Æ 21mm (4.80g).
Av: бюст Антонина Пия; AΔP ANTΩNЄINOC CЄB
Rv: Артемида с луком в руке; OYΛΠ AΓXIAΛЄΩN
______________________________________________________________
Митридат VI Евпатор (109-63 до н.э.). Пантикапей.
Тетрахалк (Æ 23mm, 7.69g), ок. 80-75 до н.э.
Av: бюст Артемиды, за плечом горит, (надчекан: колос);
Rv: лежащий олень; ΠΑΝΤΙΚΑΠΑΙΤΩN
______________________________________________________________
Митридат VI Евпатор (109-63 до н.э.). Фанагория.
Тетрахалк (Æ 21mm, 7.09g), ок. 109-100 до н.э.
Av: бюст Артемиды в диадеме, за плечом колчан;
Rv: лежащий олень; ΦΑΝΑΓΟΡΙΤΩΝ
______________________________________________________________
Коммод (177-192). Триполи, Лидия.
Æ 34mm (23.37g).
Av: бюст Коммода; AYT KAICA AYP KOMOΔOC
Rv: Лето держит на плече Аполлона, а в левой руке Артемиду, которая стреляет из лука; TPIПOΛEITΩN
______________________________________________________________
Сиракузы, Сицилия.
AR 23mm (10.17g), 214-212 до н.э.
Av: бюст Афины в коринфском шлеме;
Rv: стреляющая из лука Артемида с собакой у ног; ΣΥΡΑΚΟΣΙΩΝ
______________________________________________________________
Фессалия (Θεσσαλία), Фессалийская Лига.
Гемистатер (AR 2.88g), ок. 45 до н.э.
Магистраты Никократ, Филоксенид и Петрей (Nikokrates, Philoxenides, Petraios).
Av: голова Аполлона в лавровом венке; NIKOKPATEYΣ
Rv: Артемида Светоносная (Φωσφόρος) с двумя факелами; ФIΛOΞE / ΘΕΣΣΑΛΩΝ / ПЕ[TPA]
______________________________________________________________
Клавдий (41-54). Эфес, Иония.
AR 27mm (11.40g), ок. 41г.
Av: бюст Клавдия; TI CLAVD CAES AVG
Rv: тетрастильный храм Артемиды (Ἀρταμίσιον) в Эфесе с ее культовой статуей; DIAN EPHE
______________________________________________________________
Сабина Августа (128-137). Эфес, Иония.
Æ 34mm (18.58g).
Av: бюст Сабины в диадеме; CЄBACTH CABЄINA
Rv: статуя Артемиды Эфесской, с обеих сторон олени; APTЄMIC ЄФЄCIA
______________________________________________________________
Клавдий (Tiberius Claudius Caesar Augustus Germanicus, 41-54) и Агриппина (жена Клавдия с 49г.).
Тетрадрахма (AR 11.28g), ок. 50г. Выпуск в честь получения Агриппиной титула Августа.
Av: Клавдий и Агриппина; TI CLAVD CAES AVG AGRIPP AVGVSTA
Rv: статуя Артемиды Эфесской; DIANA EPHESIA
______________________________________________________________
Регий, Бруттий (Ῥήγιον, Βρεττία).
Æ 25mm (12.14g), 215-150 до н.э.
Av: головы Аполлона в лавровом венке и Артемиды в диадеме;
Rv: треножник; PHГINΩN
______________________________________________________________
Магнесия (Μαγνησία, Μάγνητες), Фессалия.
Драхма (AR 4.31g), ок. 140-130 до н.э.
Av: голова Зевса в дубовом венке;
Rv: Артемида сидит на проре, в левой руке держит лук, за плечом — колчан; [ΜΑ]ΓΝΗΤΩ[Ν]
______________________________________________________________
Каракалла (197-217). Патры, Ахея (Πάτραι, Ἀχαΐα).
Диассарий (Æ 23mm, 8.70g), ок. 215г.
Av: бюст Каракаллы в лавровом венке; M AVR ANTONINVS PIVS AVG GERM
Rv: Артемида опирается на лук, слева собака; COL A A PATR
______________________________________________________________
Турия (Θουρία), Лукания.
Æ 23mm (7.06g), ок. 280 до н.э.
Av: голова Аполлона в лавровом венке;
Rv: Артемида Светоносная (Φωσφόρος), в левой руке — два копья, в правой — факел, за спиной — колчан, рядом — собака; ΘOYPIΩN
______________________________________________________________
Каракалла (198-217). Табы (Tabae), Фригия. Монетарий Артемидор (Artemidorus). Медальон (Æ 37mm, 31.01g).
Av: бюст Каракаллы в лавровом венке; AYTOK KAI M AY ANTΩNЄINOC
Rv: Артемида во фригийской шапке, с луком в левой руке, правую тянет к колчану за спиной; напротив стоит лунный бог Мен во фригийской шапке, со скипетром в левой руке; APX APTЄMIΔΩPOY / TABHNΩN
______________________________________________________________
Фиатира, Лидия. Псевдо-автономный чекан.
Æ 25mm (6.69g), III в.
Av: персонификация римского сената; IЄΡΑ СΥΝ ΚΛΗΤОС (ἱερά σύν κλητός, «Священный сенат»);
Rv: Артемида-Селена (Σελασφόρος, «факелоносная») в короткой тунике, с двумя факелами; за спиной — серп луны; ΘYATЄIPHNΩN
______________________________________________________________
Эфес (Ἔφεσος), Иония.
Æ 18mm (4.33g), ок. 48-27 до н.э.
Av: бюст Артемиды в диадеме, за плечом колчан;
Rv: факел Артемиды, слева и справа олени; [ΔHMHTPIOΣ] KΩKOΣ ΣΩΠΑΤΡΟΣ (магистрат) / EΦ
______________________________________________________________
Эфес (Ἔφεσος), Иония.
Статер (AV 8.57g), ок. 130 до н.э.
Av: бюст Артемиды в диадеме, за плечом колчан;
Rv: статуя Артемиды Эфесской, слева коринфский шлем; ЕФ / Δ
______________________________________________________________
Краг (Κράγος), Лига Ликийская.
Драхма (AR 1.09g), ок. 40г.
Av: бюст Артемиды в диадеме, за плечом колчан;
Rv: колчан, слева пальмовая ветвь; ΛY KР
______________________________________________________________
Массалия (Μασσαλία), колония ионического торгового города Фокея.
Драхма (AR 15mm, 2.91g), ок. 130-121 до н.э.
Av: бюст Артемиды в диадеме, за плечом горит;
Rv: лев, между передними лапами Ф; MAΣΣA
______________________________________________________________
Перга (Πέργη), Памфилия.
Тетрадрахма (AR 28mm, 16.91g), 260-230 до н.э.
Av: бюст Артемиды в лавровом венке, за плечом колчан;
Rv: Артемида с лавровым венком в правой руке и копьём в левой, за плечом лук и колчан, рядом олень; APTEMIΔOΣ ΠEPΓAIAΣ
______________________________________________________________
Агафокл (Ἀγαθοκλῆς, тиран Сиракуз 317-289 до н.э.). Сиракузы, Сицилия. 100 литр (EL 6.51g), ок. 304-289 до н.э.
Av: голова Артемиды перетянутая лентой, за спиной — колчан, левее — треножник; ΣΩTEIPA
Rv: голова Аполлона в лавровом венке, правее — треножник; ΣYPAKOΣIΩN
______________________________________________________________
Эфес, Иония.
Дидрахма (AR 20mm, 6.57g), ок. 258-202 до н.э.
Av: бюст Артемиды в диадеме, за плечом колчан;
Rv: протома оленя, справа пчела; ΣΩΣIΣ ЕФ
______________________________________________________________
Абидос (Ἄβυδος), Геллеспонт.
Тетрадрахма (AR 16.87g), ок. 80-70 до н.э.
Av: бюст Артемиды в диадеме, за плечом колчан;
Rv: орёл с расправленными крыльями; справа Кибела восседающая на троне с двумя львами, в правой руке фиала, в левой тимпан (бубен); ΑΒΥΔΗΝΩΝ / ΑΡΤΕΜΩΝΟΣ (магистрат Артемон).
______________________________________________________________
Агафокл (317-289 до н.э.). Сиракузы, Сицилия.
Æ 23mm (8.42g).
Av: бюст Артемиды, за плечом колчан; ΣΩTEIPA
Rv: перун Зевса; AΓAΘOKΛEOΣ BAΣIΛEΩΣ
______________________________________________________________
Гай Постумий (C. Postumius). Рим.
Денарий (AR 14mm, 3.80g), 74 до н.э.
Av: бюст Артемиды, за плечом лук и колчан;
Rv: бегущая собака; C POSTVMI / TA (monogram).
______________________________________________________________
Амфиполис (Ἀμφίπολις), Македония.
Тетрадрахма (AR 31mm, 16.67g), ок. 167-149 до н.э.
Av: бюст Артемиды в диадеме, за плечом колчан. Aверс выполнен в виде македонского щита.
Rv: палица Геракла внутри дубового венка; ΜΑΚΕΔΟΝΩΝ ΠΡΩΤΗΣ
______________________________________________________________
Гемма-амулет (25x24x6mm), темно-зелёная яшма.
Британский музей, Лондон.
Av: Артемида Эфесская с колосьями в руках, две лани по бокам, выше — два скорпиона;
Rv: геометрический рисунок.
______________________________________________________________
Франция. Памятная медицинская медаль к 50-тилетию службы прусского военного врача Иоганна Арнольда Йозефа Бюттнера (Æ 47mm, 45.27g), 1835г. Гравер Г.Ф. Брандт.
Av: голова Иоганна Бюттнера; I. AR. IOS. BUETTNER EQ. INTER SVPREMOS MED. MILIT. PRAEFECTOS SECVNDVS / MEDICI CASTRENSES BORVSS. D [сигнатура: BRANDT F.].
Rv: Асклепий сидит перед статуей Артемиды Эфесской; IN MEMORIAM SOLLEMN. X LVSTR. OFF. EXACT / D. XV. OCTOB. / MDCCCXXXV
___________________________________________________________

В мифологии принято различать собственно героя (таковыми, к примеру, являются гомеровские Ахилл и Гектор, истинные «рыцари без страха и упрека»), и героя культурного, добывающего или создающего те или иные культурные блага. Деятельность культурных героев представляет собой прямое продолжение деятельности богов по упорядочению мира. Боги упорядочивают мир в целом; культурные герои упорядочивают, осваивают и обустраивают мир, в котором обитают люди. Тем не менее, им еще приходится сталкиваться со стихийными, хтоническими силами, этим «наследием» времен миротворения; одолевая эти силы и наделяя людей различными благами, культурные герои «старшего поколения» изгоняют хаос из человеческого пространства.

Первым среди таких героев античной мифологии следует, безусловно, назвать Геракла. Геракл — полубог, сын Зевса и смертной женщины Алкмены, которому клятвой отца предназначено властвовать над Микенами и соседними землями. Уже в колыбели он проявил свою героическую натуру — задушил двух чудовищных змей, подосланных Герой (богиня ревновала своего божественного супруга к Алкмене и стремилась извести ее потомство). Иными словами, еще во младенчестве Геракл совершил первый подвиг мироустроения — победил хтонических животных, олицетворяющих хаос.

Геракл знаменит своими двенадцатью подвигами, совершенными на службе у царя Эврисфея. Геракл вновь побеждает хтонических чудовищ (немейский лев, лернейская гидра, стимфалийские птицы, критский бык, эриманфский вепрь), добывает сокровища (керинейская лань, пояс царицы амазонок, золотые яблоки Гесперид, коровы Гериона), усмиряет стихии (кони Диомеда, Кербер, расчистка Авгиевых конюшен); совершая эти подвиги, он также принимает на время на свои плечи небесный свод, ставит на выходе из Средиземного моря две стелы — Геракловы столпы, означающие конец обитаемого мира, становится, по Геродоту, родоначальником скифов, вступив в брачную связь с девой-змеей, враждует с Аполлоном, одолевает морского бога Нерея и речного бога Ахелоя (вновь победа над стихиями), освобождает Прометея и т.д. Неудивительно, что в значительной части Средиземноморья Геракл был причтен к божествам.

С другой стороны, Геракл занимает промежуточное положение между богами и людьми; это подчеркивается и его статусом полубога (сына божества и смертной), и поздними подвигами, традиционными уже не для культурного, но для эпического героя — военными походами, взятиями городов, рождению детей, которые впоследствии становились основателями родов и племен.

В историческом контексте Геракл окончательно утратил божественность и превратился в героя-родоначальника. Известно, что дорийцы обосновывали свое владычество в Пелопоннесе тем, что ведут свой род от Геракла, потомка аргосских царей (мать Геракла Алкмена была супругой аргосца Амфитриона); согласно Паросской табличке, переселение дорян во главе с Гераклидами (прямыми потомками Геракла) в Пелопоннес произошло в 1128 г. до н.э.

Известно, что греки отождествляли Геракла со многими чужеземными богами. Как говорит по этому поводу Цицерон в трактате «О природе богов»:

«Притом я очень хотел бы знать, какого Геркулеса нам следует почитать? Ибо те, которые исследуют тайные и малоизвестные письмена, сообщают, что Геркулесов было много: древнейший был рожден Юпитером, тоже древнейшим (потому что из древних греческих писаний мы узнаем, что и Юпитеров было много). От этого, стало быть, Юпитера и Лисифои и родился тот Геркулес, который состязался с Аполлоном за треножник. А другой Геркулес, египетский, был рожден Нилом. Третий — из дигитов горы Иды, ему жители Коса приносят жертвы в честь подземных богов. Четвертый — сын Юпитера и Астерии, сестры Латоны, особенно почитаемый жителями Тира, которые считают, что Карфаген был ее дочерью. Пятый — в Индии, носит еще имя Бэл. Шестой — тот, который произошел от Алкмены и Юпитера, но Юпитера третьего, потому что и Юпитеров тоже много».

Характерный пример — отождествление Геракла с финикийским Мелькартом (четвертый Геракл в классификации Цицерона). Мелькарт, западносемитский бог солнца, мореплавания и торговли, считался божеством-покровителем финикийского города Тир. Греки по созвучию имен отождествили Мелькарта с Меликертом, сыном царицы Ино, которая вместе с ребенком бросилась в море, спасаясь от ревности богини Геры, и превратилась в морское божество: под именем Левкофеи и Палемона им поклонялись как помощникам терпящих бедствие.

С Гераклом Мелькарта отождествили по сходству «функций»: и Мелькарт, и Геракл, считались воинами и покровителями торговли. Кроме того, поздняя античная традиция приписала Гераклу деяния Мелькарта, а именно победу над змеем Тифоном (Йамму — над западно-семитским богом моря); согласно мифу, в этой схватке Геракл-Мелькарт погиб, но был воскрешен Эшмуном, богом умирающей и возрождающейся растительности (в греческом варианте — Иолаем, племянником и возничим Геракла). Это «объединение» Геракла и Мелькарта пытался использовать в своих интересах Александр Македонский, выводивший, кстати, свой род именно от Геракла.

По сообщениям античных историков, Александр просил разрешения принести жертву Гераклу-Мелькарту в храме Нового города, на что тирийцы предложили царю совершить жертвоприношение в Палетире (Старом городе): ведь Александр наверняка войдет в город не один, а в сопровождении армии, чего они, стремясь сохранить нейтралитет между македонянами и персами, никак не могли допустить. Разумеется, жертва Гераклу и в самом деле была только благовидным предлогом со стороны македонского царя. Что касается тирийцев, уже в древности их ответ трактовался как двуличный: Арриан говорит, что они продолжали сомневаться в исходе войны между македонянами и персами, а Диодор прямо заявляет, что тирийцы рассчитывали «услужить Дарию, приобрести прочную его благосклонность и получить богатые дары за свою услугу: отвлекая Александра длительной и опасной осадой, они давали Дарию возможность спокойно готовиться к войне».

Плутарх передает забавные легенды. В начале осады Александр увидел сон: Геракл стоит на тирской стене и дружески машет рукой своему потомку. Этот сон был истолкован как предвестие падения города после долгой и упорной осады. Другой сон приснился кому-то из тирийцев: будто Аполлон (очевидно, тот же Мелькарт, отождествлявшийся с Аполлоном как солнечное божество) сказал, что он перейдет к Александру, так как ему не нравится то, что происходит в городе. Тогда, словно человека, пойманного с поличным при попытке перебежать к врагу, тирийцы опутали огромную статую бога веревками и пригвоздили ее к цоколю, а затем привесили на шею статуе табличку с надписью «Александров прихвостень».

Эти меры предосторожности Тиру не помогли — город был взят штурмом и разрушен, а статую Геракла-Мелькарта вывезли в Грецию.

Другие герои-«установители» не могут сравниваться с Гераклом масштабом своих подвигов; тем не менее с каждым из них связан собственный цикл мифов и каждый из них внес свой вклад в обустройство мироздания. Так, Тесею мифы приписывают победы над чудовищами (Минотавр, кентавры), объединение аттических поселений в единый город Афины (синойкизм), учреждение праздника Панафиней, разделение афинских граждан на сословия и т.д.

С хтоническими чудовищами (Грайи, Горгоны, морской змей) сражается и Персей. Как пишет А.А.Тахо-Годи, подвиги Персея способствовали «утверждению власти олимпийцев на земле через своих потомков».

Несколько особняком в этом ряду стоит последний из великих героев «старшего поколения» Беллерофонт — победитель химеры и укротитель Пегаса: согласно мифу, он дерзнул покуситься на божественное — взлететь на Олимп — и был низвергнут богами. Возможно, в Беллерофонте видели стихийную силу (потомок морского бога Посейдона, он иногда изображался с трезубцем в руке). Однако его победа над химерой, которая уже в древности толковалась как олицетворение времен года (сочетание льва, козы и змеи как сочетание трех времен года — весны, лета и зимы), позволяет причислить Беллерофонта к героям-мироустроителям.

Когда мир был избавлен от порождений хаоса (хтонических чудовищ), наступила пора его освоения. Упорядочение космоса сменилось упорядочением локуса, миф стал плавно «перетекать» в эпос. Героические деяния этой поры — деяния героев не столько культурных, сколько эпических: военные походы, присоединение к своим землям новых территорий, основание городов, проникновение за пределы освоенного. Тем не менее, присутствуют и деяния культурного свойства, связанные с добыванием тех или иных предметов человеческого обихода, по выражению А.А.Тахо-Годи, «интеллектуализация героизма». Герои этой поры — многочисленные эпонимы, Семеро, выступившие против Фив, ахейцы и троянцы, воевавшие за Трою; с другой стороны, среди них присутствуют искусный мастер Дедал, поэт Орфей, прорицатель Тиресий, строители фиванских стен Зет и Амфион. А в роли своеобразной «перемычки» между теми и другими — аргонавты, участники знаменитого похода из Иолка в Колхиду за Золотым руном.

Практическое «назначение» Золотого руна — шкуры золотого летучего барана — в мифах не разъясняется, но по тому, что хранится эта шкура у царя Ээта (Αἰήτης), сына бога солнца Гелиоса, и по тому, что золото издревле ассоциировалось с солнцем, можно предположить, что поход за Золотым руном метафорически трактовался как «поход за весной». Р.Грейвс со ссылкой на ряд античных авторов утверждает, что миф об аргонавтах следует понимать как описание мистериального ритуала посвящения. По мнению же А.И. Зайцева, «рассказ об аргонавтах сложился в виде не дошедшей до нас эпической поэмы с характерной для эпоса систематизацией, гиперболизацией и проекцией в мифическое прошлое рассказов о первых плаваниях греков в Черное море и в западную часть Средиземного моря (отсюда запутанный маршрут аргонавтов».

Добывание Золотого руна — безусловно, действие культурного героя, отчасти еще космическое по духу, как и препятствия на пути аргонавтов — сирены, Скилла и Харибда, гарпии; тем не менее, если принять версию о «географическом содержании» мифа об аргонавтах, мы здесь имеем дело с освоением уже не космического, а человеческого пространства.

Аналогичное освоение пространства мы находим в мифе о скитаниях Одиссея после взятия ахейцами Трои. Как писал А.Ф.Лосев, «жестокость и суровость Одиссея — достояние архаической героики, поэтому они отступают на задний план, давая место новому интеллектуальному героизму, которому постоянно покровительствует Афина как своему любимому детищу и который направлен на познание мира и его чудес. Характерно противопоставляются в «Одиссее» древний страшный мир, где царят людоеды, колдуны, магия, дикий Посейдон с таким же диким сыном Полифемом — и умная, острая, богатая замыслами Афина, ведущая героя на родину вопреки всем препятствиям». Другими словами, Одиссей выступает одновременно и как герой «интеллектуальный», и как олицетворение нового «благосозданного» мира, пришедшего на смену архаической дикости.

Первоначальные герои — по-видимому, те, о которых говорит Геродот, покойные цари. Оно и понятно. Чем любой гражданин был для своей семьи, тем царь был для всей общины; семейному культу соответствовал поэтому государственный культ. Можно, однако, предположить, что среди этих героев особенно почетное место занимали цари-родоначальники, те, о которых повествует «героический» эпос; это — единственные, которых знает как героев еще Гесиод.

В послегомеровскую эпоху круг героев значительно расширился — несомненно, в связи с аристократизацией, а затем и демократизацией Греции: царей-героев не стало, а между тем нежелательно было лишать общину тех потусторонних сил, которые представлялись воплощенными в героях. Возник поэтому обычай считать героями тех, которые оказали общине выдающиеся услуги. А это были в первую голову основатели — для древних общин обязательно люди мифической старины.

Хорошо, если таковые были известны, подобно Кадму в Фивах; если же нет, то сочиняли имя по имени самой общины; Лакедемон основал герой Лакедемон, Коринф — «сын Зевса Коринф». Значило ли это, что в реальность возводилась фикция? Вовсе нет. Ведь кто-нибудь должен быть основателем Коринфа; ему, реальному лицу далекого прошлого, и воздавали честь под этим именем. При греческих представлениях об относительности имен это было вполне естественно: как бы ни назывался герой, мы будем почитать его под этим именем. Тем более что таково, вероятно, и было его имя: основатель ведь называл по своему имени основанный им город — так, по крайней мере, полагали. Но города основывались также и в историческую эпоху, в виде ли колоний, подобно Амфиполю, или путем синойкизма, подобно Мессене; в таком случае и исторические основатели (в Амфиполе, например, Агнон, сподвижник Перикла) после смерти получали героические почести.

Своего рода государствами в государстве были меньшие группы — будь то политические, т.е. филы и фратрии. Каждая такая политическая единица имела своего героя-архегета, по имени которого она называлась.

Эпоним (ἐπώνυμος, букв. «давший имя») и архегет (ἀρχηγέτης, «основатель, родоначальник») были как бы отцами основанных ими политических единиц. Но по античным воззрениям, как греческим, так и римским, спаситель (Σωτήρ) почитался наравне с родителями, и праздник спасения был как бы вторым днем рождения. Неудивительно поэтому, что и общины воздавали героические почести наравне с основателями также и своим спасителям. Таковыми были прежде всего законодатели, спасшие своими установлениями общину от гражданской смуты и обеспечившие ей священное для грека «благозаконие»; затем герои в нашем смысле слова, принявшие смерть на поле брани за отечество. Леонид был на все времена героем в Спарте; еще дальше пошли в этом отношении демократические Афины — все павшие под Марафоном были признаны героями для своего отечества.

А раз причиной героизации была признана заслуга перед общиной, то тем самым открывался новый длинный ряд кандидатов в герои. Заслуги были возможны в самых различных областях. Они признавались за боголюбезными жрецами и прорицателями, за вдохновенными поэтами — Гомером, Гесиодом, Пиндаром; за теми, кто своими изобретениями поднял человеческую жизнь на более высокую ступень. Но разве они были известны? Это, согласно вышесказанному, не так важно. Гончарное дело (керамика) несомненно полезное изобретение… воздадим же честь «герою Кераму». Мельники пусть поклоняются «герою Милету», рудокопы — «герою Алету» и т.д.

Таким образом, определяется круг, очень широкий круг героев; это — те же, которым позднее Вергилий назначает место в своем Элисии:

«Воины, ревностно кровь за отчизну пролившие в битве,
Чистые сердцем жрецы, соблюдавшие долг свой при жизни,
Лиры владыки святой, оправдавшие Феба заветы,
Изобретатели, чьим наша жизнь стала выше искусством,
Все, кто делами любви благодарную память оставил».

Но это уже позднейшее представление; по исконно греческому представлению культ героя был прикреплен к его могиле — это и естественно, раз данный культ был усиленным заупокойным культом. Понятно, однако, что лишь в редких случаях могила героя, которому учреждался культ, была известна; как же было поступать, если ее не оказывалось в наличии?

Этот вопрос связан с другим: как учреждался в историческое время культ героя? Ответ: по указанию оракула, почти всегда дельфийского. К нему обращались по поводу беды, постигшей государство или угрожающей ему; оракул тогда советовал воздать почести такому-то герою, чтобы замолить его гнев или приобрести его милость.

Следующим вопросом было: а где найти его останки? Оракул и на сей счет давал указания; останки находили по приметам (например, сверхчеловеческому росту) и торжественно переносили на место окончательного упокоения; так, в 478г. усердием Кимона были перенесены из Скироса в Афины останки Тесея. Это перенесение останков было первым праздником в честь нового героя. Если же найти их было невозможно, то герою сооружалась «пустая могила» (κενοτάφιον), в которую, путем сакральных обрядов, призывалась душа.

Спрашивается: как понимать эту руководящую роль оракула? Во всяком случае, очень серьезно. «Бог не измышляет новых героев, он не увеличивает собственным могуществом и произволом сонма местных святых — он только находит их там, где человеческие глаза не могут их видеть; он, сам все проникающий своим взором, как дух, узнает духов и видит их действующими там, где человек ощущает только последствия их деятельности» (Э.Роде). Но, конечно, эта централизация, так сказать, в руках Дельф всего дела героизации не могла не усилить их обаяния, подобно самой катартике (καθαρτική, очищению от скверны), с которой она была в значительной степени связана. И Дельфы охотно пользовались этим могучим рычагом религиозной деятельности: время их расцвета было и временем распространения культа героев по Греции. И когда они в начале V в. пожелали замкнуть не в меру расширившийся круг, объявив новогероизованного Клеомеда «последним героем», это оказалось уже невозможным: движение, ими поддерживаемое, переросло их собственные силы, и они оказались не в состоянии соблюсти свое собственное постановление.

Над могилой героя сооружалось капище (ἡρῷον), формы и размеры которого были различны: для особенно многочтимых, вроде Тесея, оно могло вырасти в настоящий храм. Здесь и совершались жертвоприношения в честь героя. Они были принципиально отличны от жертвоприношений в честь богов: те происходили днем, эти — ночью или в сумерки; для тех брались светлые, для этих черные животные; там жертвы приносились на высоком алтаре, здесь на низком «очаге»; там по сожжении символических частей остальная туша служила угощением для живых, здесь животное сжигалось совсем, и никто не должен был даже отведать его мяса. Одним словом, там жертвоприношение имело олимпийский, здесь — хтонический характер.

Жертвы приносило государство, если герой был, подобно Тесею, общегосударственным; или же непосредственно заинтересованная политическая или социальная группа. Но независимо от этого существовал в Греции красивый обычай, свидетельствовавший особенно ярко об интимном, задушевном характере этого культа: обычай трехкратного возлияния перед началом пиршества. Первое и третье возлияния полагались в честь Зевса, но среднее между ними, второе — в честь родных героев; они приглашались каждый раз разделить радость радующихся.

Взамен воздаваемого ему почета герой оказывал важные услуги как общине в ее совокупности, так и отдельным ее членам. Как существо среднее между богом и смертным, т.е. как полубог, он был для людей призванным посредником в их сношениях с богами, благодаря его заступничеству, они легче могли найти милость у них. Но, помимо того, полагали, что после смерти он преображался как телесно (т.е. в своем внешнем виде), так и духовно. Он становился существом сверхземного роста и красоты. Но и силу получал он выше той, которая сопутствовала ему при жизни. Это была прежде всего сила вещая: как познавший тайны дух, он мог внушать хорошие решения тем, кто с верой подходил к его могиле.

Лишь разновидностью этой вещей силы была сила целебная: почти все герои были героями-целителями, хотя у некоторых из них — Асклепия и других — эта сила, доведенная до высшей степени, превосходила все другие. Герой дома оказывал свое покровительство его благочестивым хозяевам; комедия нравов не упустила этого благодарного мотива незримого покровителя обижаемых сирот, как можно заключить по началу комедии Менандра, носившей именно это заглавие — Ἥρως.¹ Этот образчик озарил светом важную сторону семейной жизни греков; здесь особенно наглядно сказался уютный, так сказать, характер их религии. Но величавее была, конечно, та помощь, которую герои оказывали всей общине, притом в самую трудную годину ее жизни — в годину военной опасности. Полагали, что герои самолично вступают в бой против ее врагов; Фемистокл, конечно, выражал всеобщее чувство, когда он после Саламинской победы смиренно заявил, что верх одержали не они, эллины, а их боги и герои.
_________________________
[1] ἥρως, gen. ἥρωος (gen. иногда с ω коротким, редко ἥρω) ὁ (dat. ἥρωι — поэт. ἥρῳ, acc. ἥρω — эп. ἥρωα, ион. ἥρων, acc. pl. ἥρως и ἥρωας)
1) вождь, военачальник, предводитель; ex. ἥρωες Ἀχαιοί Hom.
2) воин, боец; ex. (στίχες ἀνδρῶν ἡρώων Hom.)
3) славный муж; ex. ἥ. Δημόδοκος Hom. — знаменитый (песнопевец) Демодок
4) герой, богатырь, человек сказочной силы и доблести; ex. ἥρωες ἐπώνυμοι Her. — герои-эпонимы (именем которых были названы филы).

Эта помощь была последствием силы героев; но откуда же получалась у них эта сила? Дельфийский оракул, как мы видели, только удостоверял ее наличие, наделял их силой не он. Софокл отвечает: боги. Он же называет и имя этой силы: χάρις («благодать»).

Конечно, иногда и человеческий ум мог проникнуть в тайны божьей воли, и даже довольно часто: мы ведь видели, какую роль играли заслуги покойного перед общиной как повод к его героизации. Нетрудно было поверить, что и боги, освятившие человеческое общежитие, принимали во внимание гражданские заслуги человека при наделении его благодатью. Но вот Эдип, изгнанный из своей фиванской отчизны, нищий слепец, является в Афины — и тут он рачением богов становится источником благодати для приютившей его страны, будущим ее оплотом в военную грозу; за что? Поэт подсказал нам ответ: за страдания, сделавшие богов как бы его должниками. А Одиссей, которому Тиресий предвещал:

«Тебе же вне моря
Смерть суждена, и постигнет она, благосклонная, долгой
Жизнью тебя утомленного, вдруг. А кругом тебя люди
Счастливы будут»…

Тоже за страдания? Вероятно. Гомер и называет его «многострадальным».

Надо помнить, что культ героев либо развился из культа предков, либо, во всяком случае, с ним тесно связан. А между тем в представлении об оставившей тело душе совмещаются два, друг другу прямо противоположных: она и блаженный дух, охраняющий своих близких, и привидение, от которого спасаются заклятиями и чарами. Само собою разумеется, что и душа, вообще благодетельная, будет карать своих оскорбителей. Соответствующую деятельность мы встречаем и у героев. Из тех же противоречащих друг другу основных представлений о душе развиваются два представления о герое, столь же резко друг другу противоречащие: это, выражаясь по-нашему, герой-святой и герой-демон.

Гиппократ в своем замечательном по широте взглядов сочинении «О священной болезни» борется с предрассудками людей, воображающих, что болезненное состояние души, заставляющее людей вскакивать по ночам с постели, — последствие «наваждения героев». Полемику в другом роде имеем мы у баснописца Бабрия, писавшего в самую эпоху расцвета магии и вампиризма: у него герой является во сне своему почитателю:

«О благе моли ты богов, мы же посылаем только зло; поэтому, если тебе понадобится зло, обращайся смело к нам: зол мы пошлем тебе много, даже если ты попросишь только об одном».

Шутливая греческая поговорка, которой человек отклонял от себя подозрение в злом умысле — «я не из этих героев» — тоже свидетельствует о наличности класса принципиально, так сказать, злых героев. Интересно присмотреться к их деятельности — причем мы оставляем в стороне наказания, посылаемые добрыми героями за понесенные ими оскорбления (героя Анагира, например, за порубку его священной рощи), которое обыкновенно с нею смешивают.

В южноиталийском городе Темесе стало одно время появляться по ночам страшное существо, все черное и облаченное в волчью шкуру: бросаясь на прохожих, оно душило их до смерти. Никакие меры не помогали, стали уже помышлять о том, чтобы покинуть всей общиной нечистое место. Все же решили предварительно вопросить дельфийский оракул. Оракул ответил, что чудовище — дух Ликаса, забредшего некогда в Темесу, совершившего здесь насилие над девушкой и за это убитого возмущенными жителями. Он ответил далее, что Ликас успокоится не раньше, чем ему, как герою, будет воздвигнуто капище и будет ежегодно отдаваема самая прекрасная девушка в городе. После этого прошло несколько лет; ночные нападения прекратились, темесейцы могли оставаться в своем городе, но и ужасный ежегодный выкуп уплачивался исправно.

Но вот в 170г. в Темесу пожаловал некто Евфим, уроженец соседних италийских Локров, на обратном пути из Олимпии, где он победил в кулачном бою; это было как раз тогда, когда новая жертва в капище Ликаса ждала своего мучителя. Захотелось ему проведать «темесейского героя»; он дал себя отвести в капище. Вид несчастной девушки внушил ему и сострадание, и любовь: он дождался ночи, и когда «герой» пришел, он был неприятно поражен, увидев перед собой вместо обычной легкой и сладкой добычи кулачного бойца. Но Евфим не дал ему опомниться: вступив с ним немедленно в бой, он выгнал Ликаса из храма, преследовал до взморья и загнал наконец в святую пучину, обезвреживающую всякую нечисть. Тогда он вернулся, отпраздновал свадьбу с освобожденной красавицей и жил с ней счастливо до глубокой старости. А затем, не изведав смерти, и сам стал героем.

Нетрудно узнать в этой красивой сказке храмовую легенду (ἀρεταλογία), прикрепленную к капищу героя Евфима. Возможно, что ее возникновение было отчасти обусловлено и соперничеством между Темесой с ее злым героем и Локрами с их добрым героем. Но поражает здесь роль Дельф — факт, что народная совесть могла приписать «общему очагу Эллады» установление такой безнравственной службы.

«Дарованная нам вещая сила дает возможность установить возведение того или другого покойника в сонм героев и таким образом наделение его превосходящим могуществом. Но причина этого возведения — тайна самих богов. Считаясь с этим, мы отвечаем на вопросы людей, что им следует сделать для того, чтобы новообъявленная сила стала для них если не благотворной, то как можно менее злотворной: все наши ответы направлены на то, чтобы людям было лучше. А лучшим является меньшее из двух зол».

К.М.Королев «Античная мифология»
_______________________________

Наумова Елизавета Сергеевна
ЗАРЕВОЙ АПОЛЛОН


В начале XX века Л.Р. Фарнелл (Farnell 1907: 136-144) убедительно показал, что данные доступных нам источников позволяют утверждать, что впервые идея тождества Аполлона и Гелиоса зафиксирована в V в. до н.э., у Еврипида. Гипотезы Фарнелла, А.Ф. Лосева (Лосев 1996: 340), П.Буаянсе (Boyance 1966: 149-170) и В.Фаута (Fauth 1995: XXIV-XXV) о причинах идентификации богов объединяет то, что они воспринимают их отождествление как продукт развития теоретической мысли в античных философских кругах, т.е. считают, что произошло оно на территории Греции в историческую эпоху. Составители Lexicon Iconographicum Mythologiae Classicae (Lambrinoudakis et alii, 1984: 183-327) склонны связывать идею тождества с Востоком и воспринимать ее как продукт взаимодействия греческих представлений об Аполлоне с восточными солнечными культами.

Поиску причины идентификации на уровне религиозно-философских концепций школ древности должен предшествовать поиск внутренних, присущих самому мифологическому мышлению причин сближения образов Гелиоса и Аполлона.


ГЛОССА ГЕСИХИЯ

В своем обзоре греческой религии немецкий ученый Отто Керн, стремясь найти верную этимологию аполлоновского имени и исходя из частотности употребления его варианта Ἀπέ(λ)λων, стал анализировать глоссу Гесихия ἀπέλλαι: σηκοί, ἐκκλησίαι, ἀρχαιρεσίαι. Первое и основное значение слова σηκός — «загон, стойло, хлев». Обходя молчанием оставшуюся часть глоссы, Керн заключает, что изначально Аполлон был «простым пастушеским богом» (Kern 1963: 110 sq).

Эту же глоссу Гесихия исследовал и Вальтер Буркерт, связав этимологию имени Аполлона с дорийским словом ἀπέλλαι — «народные собрания». Годовые собрания, на которых принимали в состав племени или фратрии новых членов — достигшую возраста зрелости молодежь, хорошо зафиксированы в Дельфах и Лаконии и предполагаются для всего дорийского региона (Burkert 1975: 1-21).¹

Гипотеза Буркерта очень хорошо аргументирована, но и он использует в своем анализе только часть сохранившейся глоссы Гесихия (ἐκκλησίαι — «народные собрания», ἀρχαιρεσίαι — «выборы должностных лиц»), полностью игнорируя первое (σηκός).

Учитывая что у Гесихия для объяснения ἀπέλλαι даются все три слова, представляется целесообразным рассмотреть их вместе.

В самых ранних из дошедших до нас текстов (Гомера и Гесиода) слово σηκός означает «овечий загон, стойло, хлев», т.е. некую ограду, защищающую домашних животных. Путем переноса идеи ограды-защиты образуются другие значения данного слова: «стена, окружающая священное пространство (святилище, могилу героя)», «ограда вокруг священной маслины богини Афины на Акрополе». Это приводит к той же идее защиты сакрального, и просто цивилизованного пространства, которая Марселем Детьеном была определена как сфера аполлоновской активности (par excellence).

Гесихий связывает это слово с двумя другими, означающими соответственно «народное собрание» и «выборы должностных лиц». И то, и другое — важнейшие для полиса как государственного образования процессы, основа его существования как пространства цивилизованной жизни. Следовательно, объединяя все три слова, Гесихий отражает существовавшую в языке идею сопоставления двух образов, сравнивавшую людей, собравшихся в определенном месте для выборов магистратов и стадо животных, защищенных оградой от внешних воздействий.

Таким образом, толкующая имя Аполлона глосса Гесихия, делающая главным, по Керну, «пастушеский», а по Буркерту — «общественно-выборный» смысл образа, связана с общим ядром аполлоновских функций и рисует Аполлона божеством-хранителем сакральных и цивилизованных пространств, а точнее — защитником некоей «ограды» вокруг них.
____________________________
[1] Апеллай (ἀπέλλαι) — название трехдневного семейного праздника северо-западных греков, тождественного ионийской Апатурии, которая была посвящена Аполлону (дор. Ἀπέλλων). Праздник был распространен в Греции дорийцами, о чем свидетельствует название месяца Апеллай (Ἀπελλαῖος или Ἀπελλαιών в ионийском Теносе). Слово ἀπέλλαι является производным от древнегреческого слова πέλλα («камень»), и встречается в некоторых топонимах Греции (напр. Πέλλα — город в Македонии, Πελλάνᾱ — города в Ахайе и Лаконии). Слово Апелла (ἀπέλλα) первоначально означало стену, ограждение из камней, а позднее собрание людей в пределах площади. Обычно употребляется во множественном числе (ἀπέλλαι). Апелла была народным собранием Спарты, что соответствует экклезии (ἐκκλησία) в других греческих городах-государствах.


АПОЛЛОН АГИЕЙ

Этому Уличному Аполлону воздвигали столбы перед дверьми домов и храмов, на входе в город. Как сообщают глоссы, Аполлон Агией² почитался в виде алтарей или конических колонн, которые символизировали бога.³ Это, таким образом, «сам бог, но в статическом положении, в состоянии покоя среди движущегося мира» (Бейеппе 1998: 28).
____________________________
[2] ἀγυιεύς (-έως) ὁ
1) покровитель дорог и улиц, хранитель путей (эпитет Аполлона) Eur., Dem.
2) алтарь или столб в честь Аполлона Soph., Arph.

[3] Установка «конических колонн» заимствована, видимо, из столицы XIII нижнеегипетского нома Хека-анджу — Гелиополя (Ἡλιούπολις, Ἡλίου πόλις, «Город Солнца»). Египетское название Гелиополя — Иуну (Ἰwnw), что с переводится как «город столбов» (от iwn — пилон).

Основываясь на подробном анализе образа Аполлона Агиея (Наумова 2003: 138-164), можно предположить, что эти столбы-алтари, которые ставились на входе в дом, служили самым что ни на есть земным, практическим целям: это было священное пространство, доступное в любой момент, и дающее возможность обратиться к богу (или к богам) в обычной повседневной жизни, и именно здесь просили о счастье, защите и помощи. Это были столбы, которые защищали доступ в дом и в город; они изображались и на корме корабля.

В целом анализ материала по Аполлону Агиею позволяет заключить, что:
- пространство перед дверью, порог и вход в дом воспринимались как священное пространство;
- богом, которому эти пространства были посвящены в послегомеровскую эпоху, был Аполлон.

Соединив все вышеизложенное со смыслом глоссы Гесихия, мы можем сделать общий вывод о том, что Аполлон воспринимался как хранитель переходных пространств не только в их материальном виде ограды, двери, порога, улицы, кормы корабля, но и, более абстрактно, как покровитель и хранитель переходов от профанного пространства вне (дома, корабля, храма, города) к сакральному пространству внутри. Это позволяет выделить идею бога-хранителя разного рода порогов-переходов как верхнюю идейную составляющую образа Аполлона.


1. Юлий Цезарь и Октавиан. Лугдунум (Colonia Copia), Галлия. Дупондий (Æ 32mm, 19.94g), ок. 36 до н.э. Av: бюсты Цезаря в лавровом венке и Октавиана, с пальмовой ветвью между ними; IMP CAESAR DIVI F DIVI IVLI. Rv: прора с колонной и солнечной сферой с расходящимися лучами; COPIA
2. Юлий Цезарь и Октавиан. Лугдунум (Colonia Copia), Галлия. Дупондий (Æ 17.31g), ок. 36 до н.э. Av: бюсты Цезаря в лавровом венке и Октавиана, с пальмовой ветвью между ними; IMP CAESAR DIVI F DIVI IVLI. Rv: прора с колонной и солнечной сферой с расходящимися лучами; COPIA

Среди трех эпитетов Аполлона, в которых связь с солнечной сферой видел даже Фарнелл (последовательный и авторитетный критик идеи об исконном тождестве Аполлона и Гелиоса) — Ἑῷος («Заревой»), Φοῖβος (Феб, «Лучезарный») и Λύκειος («Ликийский»)⁴ — в эпитете «Заревой», по его мнению, «солярное значение очевидно, но … должно быть объяснено восточной синкретической традицией».
____________________________
[4] По общепринятому мнению, эпитет Аполлона — Ликийский (λύκειος, «волчий») — это искажение первоначального значения «сияющий» (λευκός — «светлый, яркий, ясный»), по созвучию, приведенное в связь с волками (λύκος).

«Ты, Аполлон Ликей,
Волком волков трави!
Нам — лучезарный лик,
Лютый — врагам яви.»
(Эсхил. Семеро против Фив, 142. Пер. В. Иванов)

По нашему мнению, именно этот эпитет наилучшим образом отражает сформулированную выше идею бога-хранителя переходных пространств, а значит, логически вытекает из самого образа Аполлона. В таком случае «переходность» следует понимать не в пространственном, а во временном отношении: как переход от ночи к дню, от тьмы к свету. Как слово этот эпитет зафиксирован только в эллинистическое время у Аполлония Родосского, но определенные аналогии в описании зари и Аполлона прослеживаются гораздо раньше.


АПОЛЛОН И ЗАРЯ

Самая распространенная формула в гомеровском эпосе, описывающая рассвет — ἦμος δ' ἠριγένεια φάνη ῥοδοδάκτυλος Ἠώς («встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос», пер. Н.Гнедича). Основные эпитеты зари в гомеровском эпосе — ῥοδοδάκτυλος («розоперстая»), ἠριγένεια («рождающаяся ранним утром»), κροκόπεπλος («с пеплосом из шафрана») — метафорически описывают основные характеристики этого момента суток: заря рождается рано утром (или «из тумана» — ἠέρ), и ее главными характеристиками являются розоватый лучистый свет, становящийся затем желтоватым, шафранного цвета.

Точности в этимологии эпитета зари ἠριγένεια нет.⁵ Тем не менее, исходя из того, что носители древнегреческого языка усматривали в корне ἦρι («рано, ранним утром») возможность связи со словом ἠέρ («туман»), хотелось бы привести несколько примеров из древнего эпоса, где Аполлон появляется, покрытый туманом (ἠέρι).

Так, в кульминационный момент битвы, когда лучшие из ахейцев и троянцев сражаются за тело Патрокла в этом сумраке-тумане, который приносит пришедший убить Патрокла и укрытый этим густым сумраком (ἠέρι πολλῇ κεκαλυμμένος) Аполлон. Следует отметить, что тот же сумрак (ἠέρ) окутывает края земли, где по Гесиоду находится медный порог между Ночью и Светом дня (Theog. 746-757). Там живут Киммерийцы (Od. XI, 12-19), «покрытые влажным туманом и мглой облаков» (ἠέρι καì νεφέλη κεκαλυμμένοι, пер. В.Жуковского).

В гомеровском гимне к Гермесу (HH. Merc. 217) в применении к Аполлону встречается вариант формулы ἠέρι πολλῇ κεκαλυμμένος: бог показан как «покрытый пурпурным облаком» (πορφύρέη νεφέλη κεκαλυμμένος). На визуальном уровне сочетание цветов, создаваемое этой формулой, аналогично описаниям «розоперстой» (ῥοδοδάκτυλος) и «рождающейся из тумана» (ἠριγένεια) зари Эос.

Таким образом, мы можем заключить, что эпический материал указывает на относительный параллелизм в описании зари и явлений Аполлона.
____________________________
[5] ἠέριος {ἦρι} ранний, утренний; ex.: Κίκονες ἦλθον ἠέριοι Hom. — ранним утром явились киконы.
ἠέρος эп.-ион. gen. к ἀήρ;
ἀήρ, ἀέρος, эп.-ион. ἠέρος ὁ, поэт. ἡ (реже pl.)
1) воздух (в его нижних слоях, в отличие от αἰθήρ);
2) туман, мгла (ἀ. παρὰ νηυσὴ βαθεῖα ἦν Hom. — вокруг кораблей был густой туман);
3) воздух (вообще);
ἔαρ, ἔᾰρος, ион. (= эп. тж. εἶαρ, εἴᾰρος), стяж. ἦρ, ἦρος τό
1) утро (ἦρι μάλα и μάλ' ἦρι Hom. — рано утром);
2) преимущ. весна;
3) перен. весенняя свежесть, красота, цвет.


ГЕЛИОС ЭСХИЛА

В свидетельстве Псевдо-Эратосфена о несохранившейся трагедии Эсхила Бассариды сообщается, что Орфей «обратился к Гелиосу, назвав его Аполлоном» (τὸν δὲ Ἥλιον μέγιστον τῶν θεῶν ἐνόμιζεν εἶναι, ὃν καὶ Ἀπόλλωνα προσηγόρευσεν):

«Диониса он [Орфей] не чтил, …а Гелиоса считал величайшим из всех богов, к которому обратился, назвав его Аполлоном. Пробуждаясь еще ночью, в рассветный час он [всходил] на гору, называемую Пангейской и дожидался восхода, чтобы увидеть Гелиоса прежде всех. Разгневавшись на это, Дионис наслал на него Бассарид, как говорит трагический поэт Эсхил»…

Выбор глагола προσαγορεύω может означать, что сказано это было в гимне, так как именно в этом жанре «обращались, называя определенным образом», а анализ орфических гимнов к Аполлону и Гелиосу (Наумова 2006: 86-96) показывает, что описания этих двух богов находят прямые текстуальные параллели.

Занимавшиеся вопросом отождествления богов П.Буаянсе (Boyance 1966: 149-170) и В.Фаут (Fauth 1995: XXIV-XXV) основное внимание при анализе данного контекста уделили именно упоминанию об Орфее, считая, что философам орфико-пифагорейской направленности в V в. до н.э. (Буаянсе) или македонским орфикам к началу V в. до н.э. (Фаут) мы обязаны идеей отождествления богов. Но во фрагменте достаточно большое место занимает также сообщение о том, что Орфей вставал еще ночью и «в рассветный час» (κατὰ τὴν ἑωθινὴν) поднимался на Пангейскую гору, чтобы первым увидеть Гелиоса. Речь здесь идет об описании специального утреннего ритуала, а как писал специально занимавшийся античными ритуалами Эдуард де Плас, информация такого рода, дошедшая до нас от античности, мизерна (des Places 1969: 168).

К сообщению Псевдо-Эратосфена добавляются данные раскопок во фракийской крепости Чертиград (Certigrad), где была обнаружена скалистая терраса, позволяющая «наилучшим образом наблюдать восходящее солнце, которое появляется здесь внезапно и представляет собой великолепное зрелище». В глубине террасы находится выдолбленная в скале ниша, в которой собираются первые лучи Солнца. По мнению З.Гочевой, «вполне возможно, что мы имеем дело с культовой нишей, которую можно связать с солнечным культом» (Goceva 1978: 346-347).

Нельзя не упомянуть также свидетельства Гесиода (Op. et dies, 335-340), который рекомендует каждому приветствовать зарю молитвой, и Платона, который констатирует, что на восходе Солнца к нему совершали молитву (Leg., X, 887 e 2).

Следовательно, речь идет о ритуальной практике, совершавшейся на севере Греции и в центральной ее части в доклассическую и в Афинах в классическую эпоху, и, возможно, имеющей гораздо более ранние корни. Тот же самый ритуал, но намного позже, исполнял, по сообщению биографа, император Юлиан Отступник, находясь в своем дворце на берегу Оронта: перед восходом Солнца он отправлялся из дворца к храму на горе Касий (Κάσιος), откуда затем наблюдал первым (раньше всех) восход солнца (unde secundis galliciniis videtur primo solis exortus).


ХРАМ АПОЛЛОНА В БАССАХ

Интерес представляет то, что планировка главного храма совершенно не похожа на принятые на тот момент схемы организации сакрального пространства. Вход в храм был расположен на севере, а на востоке была небольшая специальная дверь, так что в определенные моменты солнечные лучи через нее проникали в храм. По-видимому, восточная дверь могла использоваться для освещения конкретного места в храме. Объектом, который при этом мог быть освещен, была единственная среди колонн храма и исключительная для своей эпохи колонна коринфского ордера.

В докладе о результатах раскопок в Бассах греческий археолог Николаос Ялурис выдвинул гипотезу о том, что эта колонна представляла Аполлона Агиея. Косвенным аргументом в пользу такой точки зрения является то, что храм был посвящен Аполлону-Эпикурию (Ἐπίκουρος, «помощник, защитник») — а этот эпитет синонимичен неоднократно встречавшимся в надписях вместе с эпитетом Агией Аполлону: Προστατηρίω[ι] («стоящий впереди, охраняющий»), Ἀποτροπαίωι («предотвращающий беду»), Ἀλεξικάκωι («отвращающий зло, защищающий от беды»).

Учитывая то, что святилище располагалось на горе, получается, что на территории Пелопоннеса существует реальный памятник V в. до н. э., местоположение, архитектура и внутреннее убранство которого иллюстрируют описанный в литературных источниках ритуал поднятия на гору и встречи Солнца и разъясняют его детали: первые солнечные лучи должны были освещать колонну Аполлона Агиея. Следовательно, существуют доказательства того, что Аполлон связывался с зарей в условиях культа в классический период на территории Пелопоннеса в одном из самых известных своих святилищ.


АПОЛЛОН «ЗАРЕВОЙ»

В Аргонавтике Аполлония Родосского, созданной в III в. до н.э., к Аполлону прямо применен эпитет «Заревой» (Ἑῷος),⁶ а в схолиях к этому месту сообщается, что на острове Тиниада на север от побережья Вифинии, где Аполлон на рассвете явился аргонавтам, в историческое время зафиксирован культ «Заревого» Аполлона (Vian 1976: 275).
____________________________
[6] ἑῷος, эп.-ион. ἠοῖος, ἑώϊος
1) предрассветный, ранний, утренний (πάχνην ἑῷαν ἥλιος σκεδᾷ Aesch.; ἀστήρ Eur., Plat.; αὖραι Arst.)
2) лежащий на востоке, восточный.

Следует отметить, что это не единственное место в эпосе Аполлония Родосского, где Аполлон упоминается в связи с зарей.

В конце четвертой песни (IV, 1706-1711), после посещения Крита аргонавты вдруг оказываются в страшной, непроглядной тьме, и Ясон в отчаянии взывает к Аполлону. Бог является аргонавтам во второй раз, освещая все вокруг своим золотым луком, и «тут же просияла восходящая заря» (αὐτίκα δ' ἠώς φέγγεν ἀνερχομένη).

Кроме того, если взять в целом всю поэму, можно заметить, что проходимое аргонавтами пространство делится на отрезки-промежутки, границами которых являются точки восхода солнца. Это время всегда очень благоприятствует Ясону и его спутникам, что постоянно, пусть и косвенным образом, напоминает о связи зари с Аполлоном — главным хранителем и покровителем аргонавтов.

Рассмотрим теперь поподробнее тот пассаж из второй песни Аргонавтики, когда Аполлон появляется перед героями (Ap. Rhod. II, 669-680):

В час, когда солнца лучи не сияют еще, но ослабла
Тьма, и хоть ночь не ушла, но уже пробивается бледный
Свет, — называют его те, что скинули сон, Предрассветным, —
В час этот в гавань они Тиниады пустынной приплыли,
Вышли затем, завершив свой труд многотяжкий, на сушу.
Им же Латоны сын, что из Ликии вспять возвращался
К гипербореям, к народу, числом неисчетному, сразу
Зримым вдруг стал. С двух сторон по ланитам его золотые
Кудри, как гроздья лозы, волновались при быстром движенье;
В левой руке он держал серебряный лук, за спиною ж,
С плеч спускаясь, простерт был колчан. Под пятой Аполлона
Вздрогнула острова твердь, и волна набежала на берег.
(Пер. Г.Церетели).

Слово ἀμφιλύκη,⁷ описывающее время прохода Аполлона перед аргонавтами, встречается один раз у Гомера как эпитет ночи — ἦμος δ' οὔτ' ἄρ πώ ἠώς, ἔτι δ' ἀμφιλύκη νύξ — и в свое время привлекло внимание комментаторов поздней античности.
____________________________
[7] ἀμφιλύκη (ἀμφι-λύκη) ἡ предрассветный сумрак (ἀ. νύξ Hom. — чуть брезжащий рассвет).

Евстафий, комментируя этот стих, перечисляет все слова, которые употребляются для описания разных моментов утра:

«Следует отметить, что сначала [бывает] ночь, затем ἀμφιλύκη, когда хоть и ночь, но уже ее предел, после чего [приходит] та, что с пеплосом из шафрана, и розоперстая (богиня зари Эос), а уж после них то, что неопределенно называется ἡμέρα («день»).»
(Comm. in Il. II, 490, 1-18)

Таким образом, ἀμφιλύκη (νύξ) — это еще не сама заря, а момент, который непосредственно предшествует заре, когда небо ещё не начинает светлеть, но мрак ночи уже начинает рассеиваться, некий «предел»: важно, что по-гречески Евстафий определяет это время как некую границу, разделяющую два противоположных состояния природы. Именно в этот момент аргонавтам является Аполлон. Следовательно, здесь античный комментатор формулирует ту же идею «порога» по отношению к Аполлону, о которой было сказано выше как о потенциальной при рассмотрении общей логики аполлоновского образа. Это дает возможность рассматривать эпитет Аполлона Пропилей (Προπύλαιος, «находящийся впереди ворот, предвратный»), и как «стоящего у врат (на пороге) дня и ночи».

В заключение отметим, что выводы о «генетических связях» Аполлона и Зари подтверждает и индийский материал. Одним из самых показательных является контекст из гимна IV, 51, 2, касающийся образа древнеиндийской богини зари Ушас:

Стоят на востоке яркие зори,
Словно столбы, воздвигнутые при жертвоприношениях,
Они раскрыли врата загона, мрака,
Зажигающиеся, светлые, чистые»…
(пер. Т.Я. Елизаренковой).

В сжатом виде здесь дана практически полная информация по рассмотренному выше мифологическому комплексу, который в пределах греческой традиции оказалось необходимым восстанавливать на основании анализа отдельных сохранившихся фрагментов разновременных источников.
_____________________________________
_____________________

В час, когда солнца лучи не сияют еще, но ослабла
670
Тьма, и хоть ночь не ушла, но уже пробивается бледный
Свет, — называют его те, что скинули сон, Предрассветным, —
В час этот в гавань они [аргонавты] Финеиды пустынной приплыли,⁸
Вышли затем, завершив свой труд многотяжкий, на сушу.
Им же Латоны сын,⁹ что из Ликии вспять возвращался
675
К гипербореям, к народу, числом неиссчетному, сразу
Зримым вдруг стал. С двух сторон по ланитам его золотые
Кудри, как гроздья лозы, волновались при быстром движенье;
В левой руке он держал серебряный лук, за спиною ж,
С плеч спускаясь, простерт был колчан. Под пятой Аполлона
680
Вздрогнула острова твердь, и волна набежала на берег.
Всех увидавших объял несказанный ужас. Не смели
Прямо на бога глядеть, в его дивные очи, но долу,
В землю глаза опустив, стояли. По воздуху к морю
Мимо прошел он, от них в отдаленье. И молвил не сразу
685
Слово такое Орфей, к героям-друзьям обращаясь:
«Именем Феба назвать Заревого сей остров священный
Следует нам, ибо бог на заре прошел перед нами,
Всем нам являя себя. В честь его совершим мы, что можно, —
Жертвенник соорудим у прибрежья. А если в грядущем
690
В землю Гемонии ¹⁰ нам безопасный возврат он дарует,
Бедра рогатых коз на алтарь тогда мы возложим.
Милость его я велю снискать возлияньем и туком.
Милостив будь, о явившийся, милостив буди, владыка!»
Так он сказал, и немедля они из каменьев сложили
695
Жертвенник и обходить стали остров, разведать желая,
Не попадется ли где навстречу им лань иль лесная
Козочка, — звери, каких немало в чащах бывает.
Дал Летоид ⁹ им добычу большую. Они же убитых
Бедра, туком двойным обвернув, их сожгли благочестно
700
На алтаре, Аполлону хвалу вознося Заревому…
И вкруг пылающих жертв в большом завились хороводе,
Иепэану прекрасному, Фебу Иепэану ¹¹ песню запев.
Вместе с ними и доблестный отпрыск Эагра
Звонкую начал песнь под звуки бистонской форминги,¹²
705
Как в минувшие дни под хребтом скалистым Парнаса
Чудище он поразил дельфийское меткой стрелою —
Феб, тогда еще отрок нагой, еще гордый кудрями
(Смилуйся, царь! Всегда у тебя нестрижены кудри
И невредимы всегда, — так должно быть! Только Латона,
710
Кеем рожденная, милой рукой может к ним прикасаться).
И ободряли его тогда рожденные Плистом
Все корикийские нимфы, «ией» восклицая, «спаситель»!¹³
С этой поры тот дивный призыв неотъемлем от Феба.
После ж того, как воспели его хоровой они песнью,
715
При возлияниях чистых все поклялись, что друг другу
Будут впредь и всегда помогать, пребывая в согласьи,
И прикоснулися к жертвам руками. Стоит там и ныне
Храм Гемонеи благой,¹⁴ который они и воздвигли
Сами тогда, воздавая почет преславной богине.
(Аргонавтика II. Аполлоний Родосский)
____________________________
[8] Φινεΐς (-ΐδος) adj. f Финеида, область по европейскому берегу Боспора; Φινεΐδες ἀκταί Eur. — Финеевы берега, т.е. царство Финея (во Фракии) Eur.
[9] Λητοΐδης, дор. Λατοΐδης (-ου) ὁ Летоид, сын Лето, т.е. Аполлон HH., Hes., Arph.
[10] Αἰμονίη ἡ Гемония, родина большинства аргонавтов.
[11] Ἰηπαιήων (ἰη-παιήων), -ονος ὁ призываемый возгласом «ἰέ παιάν!» или «ἰέ παιών!» («о, спаситель!», т.е. Аполлон) HH.
Φοῖβος ὁ Феб, «Лучезарный» (эпитет Аполлона) Hom., Aesch.
[12] φόρμιγξ (-ιγγος) ἡ форминга (род кифары или арфы с 3-7 струнами) Hom., HH., Hes., Pind., Eur., Arph.
[13] ἰήϊε παιών! — о, спаситель! Arph.
[14] Храм Гемонеи благой… — храм богини Согласия (Ὁμόνοια).
ὁμόνοια (ὁμό-νοια) ἡ единомыслие, единодушие; ex.: μεθ' ὁμονοίας Plut. — единодушно.
Богиня согласия Гомонея здесь названа ошибочно Гемонеей, вероятно, из-за созвучия с Гемонией (Αἱμονίη, пеласгическое название Фессалии), которая была родиной большинства аргонавтов.



https://cyberleninka.ru/article/n/zarevoy-apollon
https://litresp.ru/chitat/ru/Р/rodosskij-apollonij/argonavtika/2
_______________________________

С.В. Петров
ДУХИ ХРАНИТЕЛИ


В соответствии с мировоззрением древних римлян, их окружало огромное число богов и духов. Весь мир для римлянина был наполнен божествами, с которыми он все время сталкивался и которым должен был угождать, чтобы его жизнь протекала благополучно.

Младенца окружали своей заботой боги и богини. Одни помогали новорожденному издать первый крик, другие охраняли колыбель, учили пить, есть, двигаться, говорить.

Издревле главным богом римлян был Янус. Бог Янус правит миром, он блюститель мирового порядка, связующий прошлое, настоящее и будущее, он создатель человеческого рода, он способствует его продолжению. Факт сотворения мира римляне связывали с Янусом, а не с официальным главным богом римлян Юпитером.

Бог Янус управляет вселенной, в которой есть мир богов: Юпитер, Венера, Вулкан — это божества природных явлений. Кроме богов, в римском пантеоне присутствует великое множество духов-эгрегоров (гениев), управляющих неодушевленной природой (гении рек, озер, гор), какой-либо деятельностью, а также людьми, родами, странами. Изначально гений — прародитель рода (genius, от gens, «род»). Но с ростом количества гениев — ширился и круг их полномочий.

Лары (Lares) — домашние божества римлян, покровители очага и всего дома, души предков. Их часто соединяли и даже смешивали с пенатами — хранителями имущества дома, продовольственного запаса. Однако, Лары никогда не покидали жилище, в отличие от пенатов, которых можно было взять с собой при переезде на другое место. Лары, как и пенаты, хранились возле очага в особом шкафчике-ларарии (lararia), дверцы которого при семейных праздниках открывали, чтобы Лары могли повеселиться вместе с людьми. Фамильные Лары были связаны с домашним очагом, семейной трапезой, с деревьями и рощами, посвящавшимися им в усадьбе. К ним обращались за помощью в связи с родами, обрядом инициации, бракосочетанием, смертью. Считалось, что они следят за соблюдением традиционных норм во взаимоотношениях членов фамилии.

После смерти, люди, проявившие свою божественную сущность, становились Ларами, аналогично греческим Героями. Сохранилась древняя запись, в которой сын говорит, что его отец умер и стал Богом, то есть Ларом.

Гением римляне называли духовную сущность, родственную богам. И, нередко, изображали гениев в виде ангелоподобных существ с крыльями. В день своего рождения римляне приносили своему гению жертвы — цветы, плоды, воскурения и возлияния. Все значимые события в жизни римлянина отмечались жертвоприношениями гению.

Каждый человек имел собственного гения, духа-защитника. Гении так же отвечают за производство потомства, поэтому брачное ложе под особой защитой гениев. Мужчина при этом имел своего гения, а женщина свою покровительницу юнону. Юнона (Juno) — женский гений.

Были также гении покровители семейства, рода, народа. Очень важен был для государства гений императора. Когда поклонялись императору как божеству, то поклонялись его гению. Еще при жизни Юлия Цезаря Октавиана Августа развился культ Гения Августа. Во всех частях Рима создавались храмы Гения Августа, избирались служащие, которые организовывали божественные празднества и церемонии, сооружались святилища, алтари. Считалось, что после смерти Август станет богом. После того как Август умер, его официально причислили к богам, его культ получил еще более широкое распространение. Фактически, после смерти Августа римляне стали поклонятся Лару Августа.

Прослеживается преемственность между культом Ларов и Культом предков, так как легендарные первопредки воспринимались как Лары. Кроме Ларов, римляне почитали и Манов, которые жили в подземном мире. Это души умерших предков не ставших Ларами. На холме находилась глубокая яма — мандус. Это было священное обиталище Манов. Открывалась яма три раза в год для торжественной церемонии, Манам приносили жертвы: вино, воду, молоко, кровь животных.

Семейный Лар был покровителем семьи. Дома, в пути, в других городах, члены семьи находились под двойной защитой: личных гениев и сильного Лара семьи, гения могущественного предка, основателя семейства (рода). Изображения Ларов семейных ставились на очаге в комнате, где семейство принимало пищу. Во время обеда, Лару приносили его долю пищи. В доме и в пути римляне осуществляли определенные культовые действия, обычно пели песни обращенные к Ларам.


Выше, на фреске из Помпей, изображен гений в тоге-претексте, с рогом изобилия, между двух Ларов с ситулами (situla, ритуальное ведерко) и ритонами (rhyton, сосуд в виде рога для жертвенного возлияния). Римляне изображали человеческого гения в виде антропоморфной фигуры, а гения местности (genius loci) — в виде змеи. В домашних алтарях Помпей гений родоначальника семейства (pater familias) изображался тоже в виде змея. Поэтому на фреске (в нижней части), возможно, одна из двух змей олицетворяет первопредка, а другая — гения местности.

Замер Эней. А змея, извиваясь лентою длинной,
Между жертвенных чаш и кубков хрупких скользила,
Всех отведала яств и в гробнице снова исчезла,
Не причинивши вреда и алтарь опустевший покинув.
Вновь начинает обряд в честь отца Эней и не знает,
Гений ли места ему иль Анхиза прислужник являлся…
(Вергилий. Энеида, Книга Пятая, 90-95)

1. Бахус у подножья Везувия, у ног — пантера. На переднем плане — гений местности.
2. Изида в ладье, перевозящая останки Осириса. По краям — головы речных богов. На переднем плане — два гения.

Римское слово genius (гений), видимо, заимствовано у греков (θεός γένους — божество рода). Гении, в образе хохлатых змей, нередко встречаются на весьма древних греческих артефактах (керамика, монеты).

γένος, -εος, ион. -ευς τό
1) рождение, происхождение (γένει πολίτης Dem. — природный гражданин, т.е. коренной);
2) род, семья (οἱ ἐν γένει Soph. — родные, родственники);
3) отпрыск, потомок или потомство;
4) род, племя;
γενναῖος
1) врожденный, прирожденный;
2) свободнорожденный, принадлежащий к свободному сословию;
3) принадлежащий к знатному роду, родовитый;
4) благородный, породистый;
5) благородный, нравственно чистый;
6) превосходный, замечательный, отличный;
7) огромный, внушительный.

Обращает на себя внимание иконографические особенности гениев, представленных в образе гигантских хохлатых змей. Красный гребень на голове хохлатых змей — это, видимо, продукт эволюции из египетской красной короны дешрет (либо двойной короны пшент), которая для греков потеряла свой сакральный смысл.

Помимо гребня, у змей можно часто видеть еще и бороду, что легко объясняется созвучием слов γένευς («гений») и γενειάς («борода»).

γενειάς, -άδος ἡ
1) борода Hom.; pl. Aesch., Eur.
2) щека Eur.
3) подбородок, челюсть;
γένειον τό тж. pl.
1) подбородок Trag., Her., Arst.
2) борода;
3) (у животных) верхняя челюсть;
4) поэт. челюсти, зубы; ex. ἐπιπρίειν γ. Anth. — скрежетать зубами;
5) грива; ex. (λεόντων γένεια Luc.)

Еще одно значение слова γένειον — «грива» — нашло воплощение в образе гения Гликона, которого изображали в виде змея с головой льва и длинной гривой волос. Но об этом чуть ниже.

АГАТОДЕМОН

Агатодемон (др.-греч. ἀγαθοδαίμων) — благой дух. Плутарх в «Застольных беседах» характеризует его как позднеантичное божество полей и виноградников. В Беотии Агатодемону был посвящен 6-й день месяца Простатерия (аттического Анфестерия — февраль/март), в этот день Агатодемону совершали возлияния неразбавленным вином. Нужно отметить, что это роднит Агатодемона с другим греческим богом виноградной лозы и вина — Дионисом. Так же как в Беотии, в Афинах, во время Анфестерий, распечатывали бочки с вином нового урожая и совершали возлияния Дионису. Кстати, Дионис, в свою очередь, отождествлялся с египетским Осирисом. А поскольку Серапис является развитием образа Осириса в греко-римскую эпоху Египта, то нет ничего удивительного в том, что Агатодемон нередко изображается с головой Сераписа.

Больше того, в Дельте Нила Агатодемон был еще и гением реки, и, таким образом, он легко отождествляется с другим греческим гением реки — Нилом, а, стало быть, опять же, с Осирисом.

«Сам Нил и расположенные вдоль него номы и известные города описываются так: Большая Дельта названа так, потому что от основной реки, которая именуется Агатос демон (Ἀγαθός δαίμων) и впадает через Гераклейское устье, отходит, так называемый Бубастийский [рукав], впадающий через Пелусийское устье.
(…)
В Большой Дельте от реки Агатодемона на север отходит один, называемый Термутийский рукав, который впадает через Себеннитское русло». (Птолемей «География» кн. IV:5)

…«ты Нил великий на берегах в начале нового года;
Люди и боги живут влагой, которая изливается из тебя»…
(из гимна Осирису)

В Лебадии (Беотия), перед посещением пещеры Трофония, куда спускались за прорицаниями, нужно было провести какое-то время в находившемся неподалеку святилище Благого бога (Ἀγαθός θεός) и Благой Участи (Ἀγαθή Τύχη). Для краткости богиню Благой Участи чаще называли просто Тюхе (Τύχη), либо Евтихия (Εὐτυχία).¹
________________________
[1] εὐτυχία (εὐ-τυχία), ион. εὐτῠχίη ἡ тж. pl. счастье, преуспевание, успех.

_______________________________________
Деметрий II Никатор (146-139, 129-126 до н.э.). Царство Селевкидов.
Æ 6.98g, 146-139 до н.э.
Av: бюст Деметрия II в диадеме;
Rv: Антропоморфный Агатодемон (Ἀγαθός δαίμων) и богиня благой участи Тюхе (Ἀγαθή Τύχη) стоят напротив друг друга, оба в модиусе и с Рогом изобилия; BAΣIΛEΩΣ ΔHMHTPIOY NIKATOPOY
______________________________________________
Саитта (Σαίττα), Лидия. Æ 18mm (4.20g),
Псевдоавтономный чекан, ок. 198-268г.
Av: бюст Сераписа в модиусе;
Rv: Тюхе со своими атрибутами: корабельным рулем (οἴαξ) и Рогом изобилия, на голове — модиус; CAITTHNΩN
______________________________________________
Филипп I Араб (244-249). Александрия, Египет.
Тетрадрахма (BI 23mm), 247/8г.
Av: бюст Филиппа в лавровом венке, A K M IOY ФIΛIППOC ЄYC
Rv: покровительница Александрии богиня Тюхе в башенной короне, в левой руке — скипетр, правую обвивает гений города Агатодемон, в образе змея с головой Сераписа. L Є (Year 5).
______________________________________________

В Египте римского периода святилище Агатодемона располагалось в Александрии, во времена Антонинов в Александрии чеканилась мелкая монета с изображением Агатодемона.

В самом Риме Агатодемон стал восприниматься как восточное божество. Так, Элий Лампридий в жизнеописании императора Гелиогабала, описывая его тягу к восточной роскоши также отмечает: «Он имел в Риме маленьких египетских змей, которых египтяне называют агатодемонами».

Изображения Агатодемона относятся к достаточно позднему — эллинистическому и римскому — времени. Его антропоморфных изображений известно мало, гораздо больше изображений Агатодемона в виде змея; самое раннее — рельеф IV в. до н.э. Но наибольший интерес вызывают изображения агатодемона с головой Сераписа.

Возвращаясь к описанию общего святилища Тюхе и Агатодемона в Лебадии, нужно отметить, что почитание Тюхе в римских провинциях носило весьма широкий (чтобы не сказать повсеместный) характер. Ряд городов, в частности Амис Понтийский, Антиохия, Александрия считали ее своей богиней-покровительницей.

Однако покровительницей Александрии была не только Тюхе, но и та же Исида. Изображения Исиды и Тюхе иногда трудно отличить. Одним из отличительных признаков Тюхе была башенная корона, которая символизировала городские стены, тем самым подчеркивая, что богиня является защитницей города и его граждан. Регулярное же изображение Тюхе с Агатодемоном в образе Сераписа наводит на мысль о тождественности Тюхе и Исиды. С большой долей вероятности можно предположить, что Тюхе (Ἀγαθή Τύχη, Благая Участь) — это эпитет Исиды. Ибо именно Исида является женским паредром Сераписа, который в образе Агатодемона являлся гением Александрии.

Другой отличительный атрибут богини Тюхе — корабельный руль — также отождествляет ее с Исидой, а именно в ипостаси морской путеводительницы и защитницы моряков — Исиды Пелагии (Ἶσις Πελαγία).

Римляне заимствовали образ Исиды-Тюхе, переведя с греческого эпитет Исиды «Благая Участь». Римская Фортуна (fortuna — судьба, удача, счастье, благоденствие), сохранив иконографию и атрибуты Исиды-Тюхе (Рог изобилия и корабельный руль), приобрела еще один атрибут — Колесо удачи. Позднее Колесо Фортуны стало знаковым символом, затмив собой прежние атрибуты богини.
_______________________________________
Септимий Север (146-211).
Денарий (AR 19mm, 3.47g), ок. 196-211г.
Av: бюст Юлии Домны, жены Септимия Севера, IVLIA AVGVSTA
Rv: Исида с младенцем Гором на руках, на голове — модиус, левой ногой опирается на прору (πρώρα, нос корабля); слева — корабельный руль (οἴαξ); SAECVLI FELICITAS (пожелание счастливых времён правления императора).
______________________________________________
Адриан (117-138), Рим.
Денарий (AR 19mm, 3.04g), 134-138г.
Av: голова Адриана в лавровом венке; HADRIANVS AVG COS III P P
Rv: Фортуна, восседающая на троне, с Рогом изобилия в левой руке и корабельным рулем в правой; FORTVNAE REDVCI (Возвращение Фортуны, т.е., с учётом значения имени Fortuna, «возвращение благоденствия»).
______________________________________________
Галерий (как цезарь, 293-305). Трир (Treveri).
Æ 26mm, 294/5г.
Av: бюст Галерия в лавровом венке; MAXIMIANVS NOBIL CAES
Rv: Фортуна с Рогом изобилия в левой руке и корабельным рулем в правой, у ног — Колесо Фортуны; FORTVNAE REDVCI CAESS NN / A / TR
______________________________________________

Известно немало изображений Исиды и Осириса (или Сераписа) в образе змей-гениев, относящихся к эллинистическому и римскому периоду Египта. Кстати, по Плутарху, один из греческих эпитетов Осириса — «благодетель» (Ὄσιρις ἀγαθοποιός).


1. Исида с факелом в короне хену и Серапис в модиусе, между ними канопа в образе Осириса.

2. Исида в короне в виде солнечного диска обрамленного коровьими рогами и Осирис в короне пшент. Между ними на распускающемся лотосе стоит киста с выползающей из нее змеей с солнечным диском на голове.

3. Исида и Серапис в модиусах, между ними на распускающемся лотосе сидит Гарпократ в короне пшент, в левой руке Рог изобилия.

4. Змееподобные Серапис, Гарпократ (с пальцем у рта) и Исида. Золотое кольцо, ок. 300-100 гг. до н.э. Британский музей.

ГЛИКОН

На севере Малой Азии в пафлагонском городе Абонутейхе (римском Ионополе) в римскую эпоху большой популярностью пользовались алтарь и оракул священного змея Гликона (греч. Γλυκών, лат. Glyconius), порождения Асклепия, который, по распространенному у пафлагонцев поверью, приносил счастье, здоровье и освобождал от невзгод. Изображался Гликон в виде змея с человеческой либо львиной головой.

Греки и римляне считали, что в тех местах был спуск в Аид, а змей олицетворял хтоническую силу подземных богов. Он был атрибутом Асклепия, и неслучайно, по легенде, Гликон родился из яйца в строившемся абонутейхитами храме Асклепия, символизируя собой этого бога.

Значение имени Гликон — «милый друг», что выглядит несколько фамильярно, но, с другой стороны, вполне коррелирует со значением имени Агатодемона («добрый дух»). Однако нельзя не отметить и явную этимологическую привязку к вину (γλεῦκος), что так же заставляет вспомнить Агатодемона с возлияниями в его честь молодого вина в праздничные дни Анфестерий, когда распечатывались бочки с вином нового урожая.

γλύκων ὁ милый друг;
γλεῦκος, -εος τό
1) сусло Arst., Plut.
2) сладкое молодое вино Arst.
3) сладость Ars.
γλυκίων compar. к γλυκύς
γλυκύς
I γλῠκεῖα, γλυκύ
1) сладкий (μέλι, νέκταρ Hom.; χυμός Arst.)
2) пресный (τὸ πότιμον καὴ γλυκὺ ὕδωρ — годная для питья, питьевая вода Arst.);
3) сладостный, приятный (ὕπνος Hom.; ἵμερος Hom.)
4) приветливый, ласковый, милый, кроткий (φρήν, γέλως Pind.; θυμός Anacr.)
II -έος ὁ (sc. οἶνος) сладкое вино Arst.

Центры культа Гликона располагались в Верхней Мезии, Греции, Дакии. Гликон часто фигурирует на монетах Ионополиса (Абунотейх) от Антонина Пия до Требониана Галла; на монетах Никомедии — чеканки Каракаллы и Максимина; Пергама — Марка Антония; Каллатиса (в Мезии) — Септимия Севера; Тиэйона (в Вифинии) — Антонина Пия; Гангры (в Пафлагонии) — Юлии Домны и т.д.
_______________________________________
Каракалла (211-217). Никомедия, Вифиния.
Æ 27mm (11.41g).
Av: бюст Каракаллы в лучевой короне; AΥTO K ЄΥO C ANTΩNЄINOC
Rv: гений Гликон в виде змея с человеческой головой; ΝΙΚΟΜΗΔЄΩΝ ΔΙC ΝЄΩΚΟΡΩΝ
______________________________________________
Антонин Пий (138-161). Абунотейх (Ионополис), Пафлагония.
Æ 29mm (16.89g).
Av: бюст Антонина Пия; AYT KAICAP ANTΩNEINOC
Rv: гений Гликон с львиной головой и гривой; ABΩNOTEIXEITΩN ГΛYKΩN
______________________________________________
Гета (как цезарь 198-209). Ионополис, Пафлагония.
Тетрассарий (Æ 27mm).
Av: бюст Геты; Λ CEΠ ΓЄTAC KAI
Rv: гений Гликон с львиной головой и гривой; IΩNOΠOΛEI / ГΛYKΩN
______________________________________________
Каракалла (211-217). Никомедия, Вифиния. Æ 26mm.
Av: бюст Каракаллы; AYT K M AYPH ANTΩNINOC
Rv: гений Гликон в виде змея с человеческой головой; ΝΙΚΟΜΗΔЄΩΝ ΔΙC ΝЄΩΚΟΡΩΝ
______________________________________________
Диадумениан (218), соправитель своего отца Макрина. Никополь на Истре. Æ 29mm, 218г.
Av: бюст Диадумениана; K M OΠΠEΛ ANTΩNI ΔIAΔYMENIANOC
Rv: гений Гликон с гривой длинных волос и радиальным нимбом вокруг головы; YП AГPIППA NIKOΠOΛITΩN ПPOC ICTPΩ
______________________________________________

В середине — конце II в. н.э. культ Гликона был весьма распространен среди легионеров Римской империи, служивших в Малой Азии. Известно несколько находок статуэток Гликона, в том числе найденных в районе лагеря XIII легиона в Альба Юлии (Apulum), воины, судя по надписям, были выходцами из Галатии и Вифинии.

«Культ Гликона был тесно связан с культом Фортуны, так же имевшим широкое распространение среди легионеров. В военном аспекте Фортуна фигурирует на монетах с эпитетом Victrix («победоносная»). Эти культы отправлялись и в Херсонесе, который укрепил свои связи с южнопонтийскими городами, благодаря присутствию в нем римского гарнизона».

Поскольку римская Фортуна — это дубликат Исиды-Тюхе, то тесная связь Гликона с Фортуной, может означать только одно, что Гликон — это малоазийский (а позднее и римский) дубликат греческого Сераписа в образе Агатодемона.

ЮНОНА СОСПИТА

Соспита (Sospita, Sospes, Sispes) — «охранительница», «спасительница», «родовспомогательница», эпитет богини Юноны, которая под этим именем почиталась в Лациуме.

sospita, -ae f [sospes] спасительница (Juno C etc.).
sospito, -are [sospes] спасать, сохранять, охранять (aliquem Pl, Ctl, L).

Культ Юноны Соспиты происходил из древнейшего латинского города Ланувия, основанного, по преданию, самим Энеем. В Ланувии находилась ее священная роща и пользовавшийся большой известностью в древности богатый храм.

В Риме были два храма Юноны Соспиты: один на Forum olitonum (Овощная площадь) и другой на Палатине, но это были по сравнению с ланувийским храмом второстепенные святилища. В пещере рощи содержался священный змей (гений места), которому ежегодно весной избранная девушка, входившая в пещеру с завязанными глазами, приносила жертвенную лепешку, при этом — если змей принимал лепешку, то это считалось знаком чистоты девушки и знамением плодородия года. Точно так же в определенный день в году совершали жертвоприношение в Ланувийской роще римские консулы.

«Некий старинный дракон охраняет издревле Ланувий,
Стоит пойти посмотреть зрелище редкое здесь:
Спуск там таится крутой в заветную темную пропасть
Дева нисходит туда (бойся подобных путей!)
В праздник голодной змеи, когда требуя яств ежегодных,
С грозным шипеньем она вьется по недрам земли.
Девы бледнеют, когда их спускают для жертвы священной,
И наудачу суют руку в змеиную пасть.
Жадно хватает змея принесенные девою яства,
Даже корзины дрожат в нежных девичьих руках.
Если невинны они, обнимают родителей снова,
А земледельцы кричат: «Год урожайный идет!»
(Проперций)

На монетах Юнона Соспита изображается в накидке из козьей шкуры, со щитом и охотничьим копьем, в башмаках с загнутыми вверх носами. Будучи покровительницей брака, рождения и воспитания, Юнона Соспита считалась вместе с тем воинственной богиней.

Главный праздник Соспиты в Ланувии и Риме приходился на февральские календы, — первый день «очистительного месяца» (Februarius). Во время праздника Луперкалий Соспита призывается как Februlis или Februata («очистительная»). Полное имя Юноны Соспиты на посвятительных надписях: Juno Sospita Mater Regina.
_______________________________________
Л.Торий Бальб (L.Thorius Balbus), триумвир. Рим.
Денарий (AR 19mm, 3.75g), 105 до н.э.
Av: голова Юноны Соспиты в козлиной шкуре; I S M R (Juno Sospita Mater Regina)
Rv: мчащийся бык; L THORIVS BALBVS / A
______________________________________________
Л.Росций Фабат (L.Roscius Fabatus), легат Цезаря.
Денарий-серрат (AR 3.82g), 59 до н.э.
Av: голова Юноны Соспиты в козлиной шкуре, слева круглый щит; L ROSCI
Rv: девушка, с завязанными глазами, совершающая приношение гению местности в образе змея; слева коринфский шлем; FABATI
______________________________________________
Римская республика. Монетарий Л.Процилий (L.Procilius).
Денарий-серрат (AR 18mm, 3.83g), 80 до н.э.
Av: голова Юноны Соспиты в козлиной шкуре; S C
Rv: Юнона Соспита, скачущая в биге, со щитом и поднятым копьем; ниже гений в образе змея; L PROCILI F
______________________________________________
Апий Клавдий Пульхр (Консул 79 до н.э.).
Денарий-серрат (AR 4.05g). Монетарий Л.Папий (L.Papius).
Av: голова Юноны Соспиты в козлиной шкуре, слева гений в образе змея;
Rv: Грифон в прыжке; ниже — дифферент (символ серии); L PAPI
______________________________________________
Римская республика. Монетарий Л.Процилий (L.Procilius).
Денарий (AR 18mm, 3.87g), 80 до н.э.
Av: голова Юпитера в венке; S C
Rv: Юнона Соспита со щитом и поднятым копьем; ниже гений в образе змея; L PROCILI F
______________________________________________
Цезарь (Gaius Julius Caesar). Рим. Денарий (AR 17mm, 4.15g), 45 до н.э. Монетарий Луций Папий Цельс (L.Papius Celsus)
Av: голова Юноны Соспиты в козлиной шкуре;
Rv: волчица и орел, обращенные друг к другу; CELSVS III VIR / L PAPIVS
______________________________________________
Квинт Корнифиций (Quintus Cornificius; 79-42 до н.э.). Африка.
Денарий (AR 4.16g), 42 до н.э.
Av: голова Деметры в венке из колосьев;
Rv: Корнифиций в тоге-претексте, с литуусом в руках; рядом Юнона Соспита в накидке из козлиной шкуры, с копьем и щитом, держит над ним лавровый венок; на плече Юноны — ворона; Q CORNVFICI AVGVR IMP
______________________________________________
Коммод (177-192). Рим. Сестерций (Æ 26.57g), 177г.
Av: бюст Коммода в лавровом венке; L AVREL COMMODVS AVG GERM SARM
Rv: Юнона Соспита в накидке из козлиной шкуры, со щитом и поднятым копьем; ниже гений в образе змея; IVNONI SISPITAE TR P II IMP II COS P P / S C
______________________________________________
Антонин Пий (138-161). Рим. Сестерций (Æ 32mm, 30.57g), 140г.
Av: бюст Антонина в лавровом венке; ANTONINVS AVG PIVS P P TR P COS III
Rv: Юнона Соспита в накидке из козлиной шкуры, со щитом и поднятым копьем, рядом гений в образе змея; IVNONI SISPITAE / S C
______________________________________________
Антонин Пий (138-161). Рим. Сестерций, 140г.
Av: бюст Антонина в лавровом венке; ANTONINVS AVG PIVS P P TR P COS III
Rv: Юнона Соспита в накидке из козлиной шкуры, со щитом и поднятым копьем, ниже гений в образе змея; IVNONI SISPITAE / S C
______________________________________________
Коммод (177-192). Рим. Сестерций (Æ 31mm), 177г.
Av: бюст Коммода в лавровом венке; L AVREL COMMODVS AVG GERM SARM
Rv: Юнона Соспита в накидке из козлиной шкуры, со щитом и поднятым копьем; ниже гений в образе змея; IVNONI SISPITAE TR P II IMP II COS P P / S C
______________________________________________
Коммод (177-192). Рим. Аурей (AV 7.26g), 177г.
Av: бюст Коммода в лавровом венке; L AVREL COMMODVS AVG GERM SARM
Rv: Юнона Соспита в накидке из козлиной шкуры, со щитом и поднятым копьем; ниже гений в образе змея; IVNONI SISPITAE TR P II IMP II COS P P
______________________________________________

ЭРИХТОНИЙ

Согласно Псевдо-Аполлодору, Афина пришла к Гефесту за оружием, а тот попытался овладеть ею, и она стала убегать. Гефест погнался за богиней и настиг в некоем месте (позднее названном Гефестий), но Афина защищалась с оружием в руках и даже ранила его копьем. Но Гефест все же пролил семя на ногу Афины, богиня вытерла его шерстью и закопала в землю, после чего Гея-земля родила младенца. Поэтому Эрихтония (Ἐριχθόνιος) называли как сыном Гефеста и Геи, так и сыном Гефеста и Афины, а имя истолковывали от ἔριον — «шерсть» (либо ἔρις — «раздор») и χθόνιος — «рожденный землей» (Χθών, Χθονός — другое имя богини земли Геи).

В «Хронике Евсевия» Эрихтоний отождествлялся с Эрехтеем (Ἐρεχθεύς), упоминаемым Гомером. Гомер в «Одиссее» упоминает дом Эрехтея, который посещает Афина, а в «Илиаде» описывает воспитание Афиной Эрехтея (рождённого Геей) в ее храме.

Афина тайно воспитывала Эрихтония, желая сделать бессмертным (по Нонну, богиня вскормила его грудью), и отдала в ларце либо в корзине (κίστη) на сохранение Пандросе, дочери Кекропа (либо трем его дочерям: Аглавре, Герсе и Пандросе, танцевавшим на лугу перед храмом Паллады), запретив открывать кисту и заглядывать внутрь.

Еврипид рассказывает, что Афина приставила к Эрихтонию двух змей для охраны. И это, якобы, легло в традицию в Афинах надевать на шею детям амулеты в виде золоченых змей.

Сестры Пандросы Герса и Аглавра открыли ларец и увидели ребенка, обвитого змеем (по более ранней версии, змееподобного младенца). Змей выполз из кисты и задушил сестер, либо Афина ввергла их в безумие, и они бросились с вершины акрополя в пропасть. После гибели сестер Эрихтоний был воспитан в храме Афины. Когда он вырос, он воцарился, воздвиг на акрополе ксоан Афины и учредил Панафинеи. Погребён Эрихтоний был на священном участке храма Афины Полиады (Πολιάδος, «хранительница города»).

По описанию Еврипида, на ковре для священного шатра афинян в Дельфах было выткано изображение «клубящегося» змеиного тела перед дочерьми Кекропа. Согласно гипотезе Павсания, змея, изображенная возле статуи Афины в Парфеноне — это Эрихтоний. Этот миф также упоминают Лукиан и Павсаний.

АФИНА ЛИНДИЙСКАЯ
К.М.Колобова «Из истории раннегреческого общества»

Храм Афины Линдии, расположенный в линдийском акрополе, очень древен, и сами родосцы считали его основанным в мифические времена, ибо Минос и Кадм, по представлениям островитян, приносили посвятительные дары в уже существующий храм. В легендах основание храма связано с Данаем, который, бежав из Египта, вместе со своими дочерьми, прибыл на Родос и в благодарность за прием и за благополучное плавание основал святилище Афины. Затем, потеряв на Родосе трех дочерей, он отплыл в Арголиду (имена трех умерших на Родосе дочерей Даная — Линда, Камира, Ялиса).

Связь легенды о Данаидах с основанием храма Афины, видимо, не является чистым вымыслом, но имеет глубокие основания в идеологии микенского времени. В одной из своих статей Нильсон показывает, что Афина родилась не из головы Зевса,² но одновременно с самим Зевсом, а может быть и раньше его, в дворцовых культах минойского Крита. Поэтому атрибуты Афины: птица (в позднейшее время — сова, в более раннее — голубь, ласточка или вообще любая птица), змея, оливковое дерево (священное дерево минойцев), а затем на том же минойском Крите был получен Афиной и воинственный щит.
___________________________
[2] Миф о рождении Афины из головы Зевса имеет ярко выраженный удивительный характер. Детали мифа таковы: мойры предсказали Зевсу, что Метида (первая супруга Зевса) родит ему сына, который лишит его власти. Чтобы избежать этого, Зевс проглотил беременную Метиду, но через некоторое время почувствовал страшную головную боль. Дабы облегчить мучения, Гефест ударил Зевса топором по голове, и из рассеченного черепа вышла Афина в полном военном облачении.

Но дело в том, что слово κορυφή («голова») имеет и другое толкование — «вершина горы». Поэтому, можно предположить, что, в изначальном варианте, Афина вышла не из головы Зевса, а, в виде статуи, была вынесена из [главного] храма Зевса, расположенного на вершине горы. Причем, скорее всего, после разрушения храма от землетрясения или извержения вулкана, ведь Гефест, (согласно мифу) раскроивший голову Зевсу, — бог огня и кузнечного дела. Кузницей Гефеста, чаще всего, называют вулкан Этна, на Сицилии.

Во-вторых, поскольку в более древнем изложении мифа щит с горгонейоном (эгида) Афине достался от Зевса, то, возможно, также имелась в виду смена образа на более воинственный, т.е. облачение богини в военные доспехи.

Если помнить, что храм Афины в Микенах возник на месте мегарона микенского дворца, что храм Афины в Афинах создан на месте дворца Эрехтея, что элевсинское святилище Деметры возникло также на базе микенского дворца, то станет совершенно ясным, что и святилище Афины в Линде возникло из микенских строений на вершине линдийского акрополя.

Иконография изображений богини позднемикенского периода весьма схожа с иконографией египетских и малоазийских богинь Кадеш, Астарты, Иштар. Шнейдервирт и Менге, отстаивающие гипотезу финикийской колонизации Родоса, Крита, Кипра, и других островов, прямо отождествляют Афину и сидонскую Астарту.

Статуэтки, найденные на археологических раскопках древнего Кносса, воспроизводят богиню с поднятыми руками, в каждой из которых зажаты змеи, иногда богиня препоясана змеей, иногда змея обвивает головной убор богини.

Изображение змей имеет непосредственную связь с культом предков. Однако культ змеи одновременно тесно связан и с культом живых членов рода. Первоначально культ змеи является чисто «домашним» культом и богиня-змея выступает в роли покровительницы домашнего очага.

Родовой культ охватывает в единое целое не только живущих, но и умерших родичей, больше того, культ домашнего очага и семейной общины немыслим сам по себе без объединения с покойными сородичами. Поэтому культ змеи, как гения рода или даже прародителя, теснейшим образом связан с культом домашнего очага и с культом умерших сородичей, т.е. с хтонический миром.

На примере богини Афины эта связь выступает чрезвычайно ярко. Афина обитает во дворце Эрехтея, который является ее жрецом. Первоначальный образ Эрехтея тесно слит со змеей (змеиная нижняя часть тела). Виламовиц, говоря об Эрехтее, замечает, что он — герой, гений древнего царского рода, который жил в одном доме с Афиной и продолжает жить, как змей, при Афине.

Эрехтей рожден землей (γηγενής) и уходит в землю, а по другому мифу, вновь воплощается в змея. Геродот передает предание, слышанное им от афинян, что «в храме обитает большой змей — страж акрополя». Эта тесная связь Афины со змеем Эрехтеем выражается не только в наличии более позднего совместного культа Афины и Эрехтея, о котором говорит С.А. Жебелев, но и в изображениях змей на крыльях фронтонов древнего храма на афинском акрополе, в котором Виганд видел драконов-воспитателей новорожденного Эрехтея, а Жебелев — двух афинских царей: Эрехтея и Кекропа.

Несомненно, что и Афина Линдия родилась из аналогичных представлений крито-микенского мира, и неудивительно, что одно из древних названий Родоса было Офиусса (Ὀφιοῦσσα, «Змеиный остров»).

Любопытно, что в ритуал Афины Линдии входили ежедневные бескровные жертвы, которые, по свидетельству Дионисия Галикарнасского, включали в себя нечто подобное тем медовым лепешкам, которые ежедневно, по афинской легенде, должен был получать змей — страж акрополя.

Линдийская храмовая хроника постоянно обращается к Афине Линдии, как к Афине Полиаде. Блинкенберг полагает, что Афина Полиада (Πολιάδος, «хранительница города») не была в действительности известна на Родосе [конкретно с эпитетом Полиада], однако святилище и город в Линде были неотделимы. Афина микенского кремля, защитница его от нападения врагов и есть, конечно, Афина Полиада, осмысленная так уже в то время, когда микенские укрепления принимали под свою защиту все население близлежащих поселков. И Афина Линдия, в образе девы с копьем, несомненно, родилась из крито-микенских представлений о великой богине — воинственной и необоримой (ἀτρυτώνη).
_______________________________________
Алексанр III Великий (336-323 до н.э.). Пергам, Мизия.
Статер (AV 17mm, 8.62g), ок. 333 до н.э.
Av: Александр Великий в образе Геракла, покрытый львиной шкурой;
Rv: архаическая статуя Афины Паллады с калафом на голове, щитом и поднятым копьем; слева коринфский шлем.
______________________________________________
Медальон (AV 52mm, 77.47g), ок. 218-250г.
Найден в Абукире (Египет) в 1902г. Музей Галуста Гюльбенкяна, Лиссабон.
Av: бюст Александра в аттическом шлеме;
Rv: Афина с копьем, в аттическом шлеме, на груди — эгида, держит в руке коринфский шлем; слева колонна с надписью OΛYMПIAΔOC, на колонне — сова; слева от колонны — оливковое дерево; у ног Афины лежит свернувшийся змей — гений акрополя Эрихтоний.
______________________________________________
Медальон (AV 46mm, 58.07g), ок. 218-250г.
Найден в Абукире (Abu Qir) в 1902г. Музей Галуста Гюльбенкяна, Лиссабон.
Av: бюст Олимпиады, матери Александра;
Rv: сидящая Афина в коринфском шлеме кормит с руки змея Эрихтония, обвивающего оливковое дерево; BACIΛЄΩC AΛЄΞANΔPOY
______________________________________________
Гипата (Ὑπάτη), Энианы (Αἰνιᾶνες), Фессалия.
Статер (AR 11.61g), ок. 360-350 до н.э.
Av: голова Зевса в лавровом венке;
Rv: Афина в аттическом шлеме, со щитом и копьем, держит в правой руке статуэтку Ники, у ног гений акрополя Эрихтоний; AINIANΩN
______________________________________________
Афины, Аттика. Æ 22mm (8.75g), ок. 264-267 г.
Av: голова Афины в коринфском шлеме;
Rv: Афина в шлеме, со щитом, у ног гений Эрихтоний; AΘHNAIΩN
______________________________________________
Фаркадона (Φαρκαδώνα), Фессалия.
Обол (AR 11mm, 0.81g), V-IV вв. до н.э.
Av: конь скачущий вправо;
Rv: Афина в шлеме, на груди — эгида, левой рукой придерживает щит, в правой — копье, которое обвивает Эрихтоний; ΦΑΡΚ
______________________________________________
Каракалла (197-217). Сердика, Фракия.
Æ 30mm (18.71g).
Av: бюст Каракаллы в лавровом венке; ΑΥΤ Κ Μ ΑΥPΗ ΑΝΤΩΝΙΝΟC
Rv: сидящая Афина в коринфском шлеме кормит из чаши змея Эрихтония, обвивающего оливковое дерево; справа щит, на котором сидит сова; ΟΥΛΠΙΑC CЄΡΔΙΚΗC
______________________________________________
Гордиан III (238-244). Деультум, Фракия. Æ 27mm.
Av: бюст Гордиана в лавровом венке; IMP C M ANT GORDIANVS AVG
Rv: Афина в коринфском шлеме, с копьем и щитом, стоит рядом с оливковым деревом, которое обвивает Эрихтоний; COL FL PAC DEVLT (Colonia Flavia Pacensis Deultum).
______________________________________________
Гордиан III (238-244). Адрианополь, Фракия.
Æ 28mm (9.44g).
Av: бюст Гордиана в лавровом венке; AYT K M ANT ГOPΔIANOC AYГ
Rv: Афина в коринфском шлеме со щитом и копьем, в сопровождении Эрихтония; AΔPIANOПOΛЄITΩN
______________________________________________
Транквиллина (Augusta, 241-244). Деультум, Фракия. Æ 24mm.
Av: бюст Транквиллины в диадеме; SAB TRANQVILLINA SEB
Rv: Афина в коринфском шлеме, в левой руке — копье и щит, правой рукой держится за оливковое дерево, которое обвивает Эрихтоний; COL FL PAC DEVLT
______________________________________________
Юлий Цезарь. Рим. Префект Кловий (C.Clovius).
Дупондий (Æ 26mm, 12.91g), 45 до н.э.
Av: крылатый бюст богини Виктории; CAESAR DIC TER
Rv: Афина (Минерва) в коринфском шлеме, с трофеем на плече и щитом с горгонейоном в левой руке, идёт в сопровождении змея Эрихтония; C CLOVI PRAEF
______________________________________________
Медаль к столетию компании Скиапарелли мастера Гиретти (Æ 40mm, 18.13g), 1924г. Турин, Италия.
Av: Минерва в аттическом шлеме, фигуру обвивает Эрихтоний, которого она кормит из патеры; STABILIMENTI SCHIAPPARELLI COMPIENDOSI CENTO ANNI DI VITA
Rv: завод Скиапарелли; FDS
______________________________________________
Эрколе Консальви (Ercole Consalvi, 1757-1824), римский кардинал.
Медаль (Æ 54mm, 88,72g) мастера Гирометти (G.Girometti), 1824г.
Av: бюст кардинала; HERCVLES CONSALVI S R E CARD DIAC
Rv: Афина (Минерва) в коринфском шлеме, с эгидой на груди, в левой руке — копье, в правой — корабельный руль, справа — алтарь, обвитый змеем Эрихтонием, на алтаре сидит сова, рядом с алтарём — оливковое дерево; QVO FAS ET GLORIA DVCVNT
_______________________________________________________
САЛЮС, ВАЛЕТУДО, ГИГИЕЯ

Богиня Салюс — олицетворение благополучия, здоровья и успеха. Изображалась кормящей из патеры (patera, ритуальная чаша для возлияний) змею. Как богиня, олицетворявшая здоровье римского народа (Salus publica populi Romani), она имела храм на Квиринале. Во времена Империи богиня Салюс почиталась как охранительница императорской фамилии или императора. Ей часто возносились молитвы жрецами и магистратами, особенно в начале года, во времена эпидемии, в дни рождения императоров. При Нероне были учреждены, повторявшиеся через четыре года на пятый, игры, посвященные благополучию и здоровью (saluti) императора.
_______________________________________
Римская республика. Монетарий Маний Ацилий.
Денарий (AR 18mm, 3.71g), 49 до н.э.
Av: голова Салюс в лавровом венке; SALVTIS
Rv: богиня Валетудо стоит влево, опирается левой рукой на колонну и держит змею в правой руке; MN ACILIVS III VIR VALETV (Manius Acilius triumvir. Valetudinis; MN, TV — монограммой)
______________________________________________

Имена богинь Салюс (Salus [-utis], «здоровье», «благополучие») и Валетудо (Valetudo, «здоровье») — синонимичны, поэтому имеет смысл говорить о тождественности богинь. А их иконография (и, опять же, значение имени) свидетельствует о тождественности их и греческой богине здоровья Гигиеи (Ὑγιεία, «здоровье»). Статуя Гигиеи, держащей змею, находилась в Риме, в храме Согласия и слыла шедевром Никерата. Переведя имя греческой богини «Здоровья» на родной язык, римляне сохранили ее образ и змею — как непременный атрибут. Валетудо — более древнее имя богини — во времена Империи, фактически, вышло из употребления. На смену ей пришла Салюс. Впрочем, ни функционал, ни иконография богини не поменялись, а стало быть, это все та же Гигиея, дочь Асклепия. Хотя существуют свидетельства о том, что культ Гигиеи гораздо древнее, нежели культ Асклепия.
_______________________________________
Трикка (Τρίκκη), Фессалия.
Обол (AR 12mm, 0.92g), ок. 440-400 до н.э.
Av: конь скачущий влево;
Rv: Гигиея, кормящая змею из патеры; TΡIKKAIΩN
______________________________________________

Согласно Плутарху, во время строительства здания Парфенона в Афинах, «самый энергичный и самый ревностный из мастеров поскользнулся и упал с высоты. Он был в самом тяжелом состоянии, и врачи считали его положение безнадежным. Перикл упал духом, но богиня [Афина], явившись ему во сне, дала указание, как лечить пострадавшего. Применив это лечение, Перикл быстро и без труда его вылечил. В честь этого излечения он поставил медную статую Афины Гигиеи (Целительницы) на Акрополе возле алтаря, который, как говорят, существовал там уже раньше» (Плутарх. Перикл 13). Ту же самую историю с небольшими вариантами передает и Плиний (Естественная история, XXII, 44). При этом он добавляет, что лекарством служила трава, названная после исцеления в честь богини «парфением» (παρθενίου). На акрополе было найдено основание статуи Афины Гигиеи работы скульптора Пирра с посвятительной надписью: «Афиняне Афине Целительнице. Сделал Пирр, афинянин.»

Небольшой храм, посвященный как Афине Гигиее так и Гигиее, дочери Асклепия, был расположен на юго-востоке центрального здания Пропилей. Изображали Гигиею в виде молодой женщины, кормящей змею Асклепия из чаши. Культ Афины Гигиеи на Акрополе датируется VI в. до н.э. в соответствии с эпиграфической надписью, в то время как культ Гигиеи датируется приблизительно 420 до н.э. Поэтому имеет смысл рассматривать культ Гигиеи как дубликат культа целительницы Афины Гигиеи, тем более, что богиню Гигиею считали дочерью Асклепия и Афины (Павсаний. Описание Эллады I 23, 5).

Некоторое тождество можно найти также между богинями целительницами (Валетудо, Салюс, Гигиея) и Фортуной. Выше уже упоминался культ Фортуны и Гликона, популярный среди римских легионеров, но не менее популярны в этой среде были культы Асклепия и Гигиеи, особенно широко они были распространены среди воинов фракийского происхождения, несших службу в Нижней Мезии. Передислокация нижнемезийских войск во II-III вв. в римский гарнизон в Херсонесе нашла отражение в местной городской чеканке.
_______________________________________
Пергам, Мизия. Æ 3.77g, ок. 133-50 до н.э.
Av: бюст Гигиеи; AΣKΛHПIAΔ[ΟΥ]
Rv: змей Асклепия, обвивающий омфал; AΣKΛHПIOY KAI YГIEIAΣ (посвящение Асклепию и Гигиее).
______________________________________________
Херсонес Таврический. Вторая элевтерия.
Триассарий (Æ 21mm, 4.83g), 212-222гг.
Аv: Гигиея стоит со змеем на руках и кормит его из патеры; ΧΕΡCΟΝΗCΟΥ
Rv: Асклепий с палицей обвитой змеей; ΕΛΕΥΘΕΡΑC

• Элевтерия (статус свободного города) получена Херсонесом во время правления императора Адриана (117-138), при содействии своей метрополии Гераклеи.
______________________________________________

Удача (fortuna) крайне необходима воину, причем, удача на войне — это не только остаться живым, но и избежать ранений, т.е. сохранить здоровье. Таким образом, противоречия в функционале богинь нет. С другой стороны, можно встретить изображения Фортуны со змеем, сближающую ее, иконографически, с богинями «Здоровья и исцеления».
_______________________________________
Антонин Пий (138-161). Рим.
Сестерций (Æ 22.45g), 144/5г.
Av: бюст Антонина Пия в лавровом венке; ANTONINVS AVG PIVS P P TR P COS III
Rv: Фортуна на троне, кормит из патеры змея, обвивающего алтарь, локтём опирается на корабельный руль; DES IIII / S C
______________________________________________
Антонин Пий (138-161). Рим.
Сестерций (Æ 34mm, 27.16g), ок. 145-161гг.
Av: бюст Антонина Пия; ANTONINVS AVG PIVS P P TR P
Rv: Фортуна с поднятым корабельным рулем в левой руке, кормит из патеры змея, обвивающего алтарь; COS IIII / S C
______________________________________________
Филипп I Араб (244-249).
Сестерций (Æ 30mm, 19.43g).
Av: бюст Филиппа в лавровом венке; IMP M IVL PHILIPPVS AVG
Rv: Салюс-Фортуна, с корабельным рулем в левой руке, кормит из патеры змея, обвивающего алтарь; внизу, рядом с рулем — сфера; SALVS AVG / S C
______________________________________________
Антонин Пий (138-161). Рим.
Денарий (AR 18mm, 3.48g), 148/9г.
Av: бюст Антонина Пия в лавровом венке; ANTONINVS AVG PIVS P P TR P XII
Rv: Фортуна, с корабельным рулем в левой руке, кормит из патеры змея, обвивающего алтарь; внизу, рядом с рулем — сфера; COS IIII
______________________________________________
Антонин Пий (138-161). Александрия, Мемфисский ном, Египет. Æ 22.41g
Av: Антонин Пий в лавровом венке; AYT K T AIΛ AΔP ANTWNINO CЄB ЄYC
Rv: Исида в короне атеф, со скипетром в правой руке, и змеей в левой, позади Исиды — бык Апис с солнечным диском между рогами; MЄNФЄITΩС
______________________________________________
Филипп II (247-249). Месембрия, Фракия.
Æ 26mm (10.78g).
Av: бюсты Филлипа и Сараписа, обращенные друг к другу; ΜΑΡ ΙΟΥΛΙΟС ΦΙΛΙΠΠΟС ΚΑΙСΑΡ
Rv: Афина Гигиея стоит рядом с оливковым деревом, которое обвивает змей Эрихтоний; ΜΕΣΑΜΒΡΙΑΝΩΝ
______________________________________________
Элагабал (218-222). Никополь на Истре, Нижняя Мезия.
Æ 28mm (14.90g).
Av: бюст Элагабала в короне; AYT K M AYP ANTΩNEINOC
Rv: Гигиея со змеем на руках и Асклепий с жезлом, обвитым змеем; ΥΠA NOB ΡOΥΦOΥ NIKOΠOΛITΩN ΠΡOC ICT/ΡON
______________________________________________
Септимий Север (193-211). Филиппополис, Фракия.
Æ 16.98g.
Av: голова Септимия Севера в лавровом венке;
ΑΥΤ Κ Λ CΕΠT CΕΥΗΡΟC Π
Rv: Гигиея стоит со змеем на руках и кормит его из патеры; MHTPO ФIΛIППOПOΛEΩC
______________________________________________
Марк Аврелий (161-180). Пауталия, Фракия.
Æ 21mm (6.23g).
Av: бюст Фаустины (Annia Galeria Faustina Minor); FAYCTEINA CEBACTH
Rv: Салюс, восседающая на троне, кормит змея, обвивающего алтарь; OYΛПIAC ПAYTAΛIAC
______________________________________________
Марк Аврелий (161-180). Рим.
Сестерций (Æ 32mm, 23.78g), 161/2г.
Av: бюст Марка Аврелия в лавровом венке; IMP CAES M AVREL ANTONINVS AVG P M
Rv: Салюс, со скипетром в левой руке, кормит из патеры змея, обвивающего алтарь; SALVTI AVGVSTOR TR P XVI / COS III / SC
______________________________________________
Макрин (217-218). Рим.
Денарий (AR 20mm, 3.50g).
Av: бюст Макрина в лавровом венке; IMP C M OPEL SEV MACRINVS AVG
Rv: Салюс на троне, кормит змея из патеры над алтарем; SALVS PVBLICA
______________________________________________
Адриан (117-138). Рим.
Сестерций (Æ 31mm, 24.40g).
Av: бюст Адриана в лавровом венке; HADRIANVS AVG COS III P P
Rv: Салюс кормит из патеры змея, обвивающего алтарь; SALVS AVG / S C
______________________________________________

С.В. Петров
МОРСКИЕ БОГИ


Этрусский бог Нев (Nev), или Невунс, Нетун соотносится с римским Нептуном — богом морей, но он также и олицетворение подземной влаги, орошающей землю. Его эпитеты, как покровителя родников: Fons («источник») и Lymphae («чистая вода»).

На модели гадательной печени из Пьяченцы Невунс упоминается три раза. Один раз помещен в вершине печени, другой раз рядом с верховным богом Тином, третий поблизости от богини Текум (Tecum), соотносимой с богиней Церерой. Расположение Невунса на печени согласуется с сообщением Плиния Старшего о том, что желчный пузырь был посвящен Нептуну, что указывает на его роль бога источников и произрастания. Отведение одному богу трех участков на небесной сфере подчеркивает его значимость в космогонических и мифологических построениях этрусков.

Появление бога Невунса в этрусском пантеоне достаточно хорошо исследовано. В своих работах В.Немировский указывает на его пеласго-тирренское (домикенское) происхождение, что подтверждается семантикой его имени. Хотя можно рассмотреть и греческий след. Имя Nev — родственно греческому слову νέω — «плавать, плыть».

νεώς
I
-ώ ὁ атт. = ναός [ναός — храм, святилище]
II
атт. gen. к ναῦς [ναῦς — корабль, судно].

Культ Нева (Невунса, Нептуна) попал в Рим от этрусков. Следует отметить, что на этрусских зеркалах он часто встречается под именем Nefuns. Нептун в Риме первоначально был богом источников и текущих вод и не имел ничего общего с морем. В Риме Невунс имел праздники древнейшего римского календаря — Нептуналии, проводимые 11, 13 мая и 21, 23 июня. Ему посвящали жертвенные возлияния водой и вином. Игры в честь Нептуна совершались на берегу реки под кронами деревьев.

Хтоническая природа этрусского Невунса подтверждается еще и тем, что его праздники — Нептуналии, проводимые в Риме 9, 11, 13 мая совпадали с празднованием Лемуралий — дней неупокоенных душ. Такое «совпадение» указывает на Невунса, как на одного из владык Подземного мира.

Между функциями бога вод и бога Подземного царства нет противоречий. По представлениям этрусков, источники выходили из того же мира, куда уходила душа покойного. Такое представление соответствует как взглядам греков, у которых Загробное царство Аид окружено водами подземных рек, так и взглядам многих других древних народов, например шумеров. Представление о мире мертвых, отделенных от мира живых водами, имело реальную основу. Этрусские кладбища часто строились таким образом, что были отделены от городов реками, как мир живых от мира мертвых. Эта древняя традиция заимствована из Египта, где, некрополь находился на Западе, т.е. на левом берегу Нила.

Позднее Невунса стали соотносить с греческим богом морей Посейдоном. В социальном плане на преобразование Невунса в морского бога повлияла постоянно возрастающая роль морской торговли и пиратства в Этрурии в эпоху ее расцвета. Он оказался наиболее подходящим богом для покровительства морякам. Роль моря в жизни Этрурии сказалась и в том, что каждый из 12 городов конфедерации этрусков должен был иметь обязательный морской порт. Появились частые изображение дельфина, якоря, трезубца, головы Посейдона на монетах из Ветулонии и Популонии или мужчины у руля на рельефе из Цере.

Для уточнения особенностей культа Невунса-Нептуна в раннем Риме и Этрурии, рассмотрим возможность связи бога Невунса с морской стихией в мировоззрении пеласгов. Для этого разберём этимологию одного из имен бога — Нептун.

С водой данное имя связывают заимствования из греческого «poto» (греч. ποτής) и «nepotes» (греч. νέποδες):

poto (лат.)
1) много или часто пить, напиваться (p. aquas O; p. vinum Pl, PM);
2) поэт. жить (на берегу реки), обитать, населять (fera, quae potat Araxen SenT);
3) впитывать, всасывать (sudorem Lcr);
4) поить.

ποτής (-ῆτος) ἡ питье; ex. (μέ σῖτος μηδὲ π. Hom.);
ποτόν τό
1) питье, напиток; ex. (σῖτα καὴ ποτά Her.);
2) влага, вода; ex. π. κρηναῖον Soph. — источник воды;
ποτίζω, дор. ποτίσδω
1) давать пить, поить; ex. γάλα τινὰ π. NT. — поить кого-л. молоком;
2) орошать, поливать; ex. (τὰ φυόμενα Xen.; χθόνα Anth.; φυτεύειν καὴ π. NT.; αἱ ῥοιαὴ δι΄ ὕδατος ποτιζόμεναι Arst.);
ποταμός ὁ река Hom., Hes., Trag., Plat.

В этой связи, особое внимание следует обратить на дорийскую форму написания имени Посейдон:

Ποτιδᾶν, -ᾶνος ὁ дор. = Ποσειδῶν
Ποτειδάν (ᾱ), -ᾶνος ὁ дор. = Ποσειδῶν

Также обращает на себя внимание формообразование слова ποταμηδόν, в котором вторая часть слова (-δον) означает «подобие».

ποταμηδόν (ποταμη-δόν) adv. подобно реке; ex. (οἶνος ἔρρει π. Luc. — «вино текло рекой»).

Можно привести ряд других примеров с аналогичной формой образования слов:

κυνηδόν (κῠνη-δόν) adv. по-собачьи; ex. (σιτεῖσθαί τι Arph.; ἐμφορεῖσθαι Luc.);
ἱππηδόν (ἱππη-δόν) adv. 1) словно лошади; 2) словно на коне, подобно наезднику, верхом;
κτηνηδόν (κτηνη-δόν) adv. подобно скоту, по-скотски; ex. (μισγόμενοι Her.).

В этот ряд легко встраивается одна из форм имени Посейдона — Πόσειδον (Πόσει-δον), где первая часть имени хорошо коррелирует со словом πόσις (вода, влага). В этой трактовке имя Πόσειδον будет иметь значение: «подобный воде», «водянистый». В пользу такой этимологии можно привести древнейшие примеры форм имени Посейдона, встречаемые у Гомера:

Ποσίδειος, ион. Ποσῐδήϊος 2 посидонов, посвященный Посидону; ex. (ἄλσος Hom., HH.);
Ποσίδειον, ион. Ποσῐδήϊον τό Посидейон (святилище Посидона) Hom.

…«пенным ступает шагом сквозь горы сухие,
Страстью томясь по Берое, Посейдон-женолюбец,
Землю при каждом шаге заполняя водою!»
(Нонн. Деяния Диониса XLII, 440)

Если, рассматриваемое выше, значение слова «poto» привязывает Посейдона-Нептуна к воде, то слово «nepotes» имеет не менее интересное значение.

nepos, nepotis m
1) внук;
2) праправнук C; потомок H, V, O etc.;
3) поздн. племянник Eutr, Hier;

νέποδες (νέ-ποδες) = лат. nepotes
I.
1) ластоногие; ex. φῶκαι (тюлени) Hom.
2) Anth. = ἰχθύες (рыба)
II. οἱ <νέω> потомки Theocr.

νε-
I. в сложн. словах = νέος; [νέος — молодой, юный, малолетний; ex. (ἄνθρωποι Hom.; ἄνδρες Plat.)];
II. в сложн. словах = ναῦς; [ναῦς — корабль, судно].

Это созвучие (приводящее в соответствие значения «отношение к воде» и «потомство»), возможно, легло в основу развития темы трех братьев, из которых Нептун был младший в роду. Легенду о разделе мира (после победы над титанами) между братьями Зевсом, Аидом и Нептуном поведал Гомер. В мифе повествуется, что Зевсу (Ζεύς), как старшему брату, во владение досталось Небо, средний брат Аид (Ἀΐδας, Ἅδης) унаследовал Подземное царство, а младшему брату Посейдону досталось море (Ποσειδάων Πελάγιος, «морской»). Атрибутом греческого Аида и этрусского Аиты были двурогие вилы, которые указывали на его второе место среди братьев по старшинству. Атрибутом греческого Посейдона и римско-этрусского Нептуна-Невунса был трезубец, потому как он занимал третье место среди братьев.

Представление о Посейдоне как о боге морей также зародилось постепенно. Гомер, Эсхил, Плутарх упоминают эпитет Посейдона «Земледержец» (γαιήοχος, т.е. «объемлющий землю»). Он изначально, как и Невунс-Нептун, был связан с влагой земли. Об этом, например, упоминает Плутарх в «Застольных беседах», связывая древний эпитет «Фитальмий» (Φυτάλμιος — «Растительный», «Производящий»), с функцией Посейдона, как бога подземных вод и источников, необходимых для жизни растений. Это интересно тем, что семантически имя греческого бога Посейдона связано с водой, в значении «владыка вод».

πότνος ὁ могущественный, великий;
ποτός τό влага, вода; ex. ποτόν κρηναῖον Soph. — источник воды.

Имя Нептун, в свою очередь, указывает на место бога в семье и, значит, могло возникнуть только после появления легенды о трех братьях. Отсюда следует, что под именем Нептун этот бог мог пониматься, согласно легенде о разделе мира между братьями, только как хозяин моря. Отношение Нептуна к морской стихии отражается и в именах его жен: Салация (Salacia) — «бурное море» (от греч. σάλος, σάλεως — «волнение, качка») и Венилия (Venilia — «набегающая волна», от venio).

Стоит также отметить, что и морскую этимологию имени Посейдон можно легко увязать с нижеследующим греческим созвучием:

πόσις, -εως τό вода, влага;
δονέω 1) сотрясать, колыхать; 2) гнать, нагонять; 3) взбалтывать, взбивать; 4) потрясать, волновать.

По подобию схожего (по построению) слова πολύδονος (πολύ-δονος, «сильно волнующийся», т.е. «неспокойный, бурный»), можно предположить значение слова ποσιδόνος (от δονέω) как «волнующий [морские] воды».

Платон, в диалоге Сократа с Гермогеном, объясняет этимологию имени Посейдон от ποσίδεσμος («связывающий ноги»).

…«первый, кто дал имя Ποσειδῶν, сделал это потому, что, когда он вступал в воду, силы моря его удерживали и не позволяли идти вперед, становясь как бы путами для его стоп. Поэтому бога, властителя этой силы, он назвал Посейдоном, так как тот был для него Ποσίδεσμος»…
[Платон. Кратил (об именах вещей)]

Конечно, маловероятно, что имя Посейдон произошло от этого слова. И уж точно не в этом переводе. У слова ποσί есть и другие значения, кроме понятия «нога»:

ποσίδεσμος (ποσί-δεσμος) ὁ связывающий ноги Plat.

ποσί dat. pl. к πούς;
πούς, ποδός ὁ (acc. у Aesop. ποῦν; gen. dual. ποδοῖν — эп. ποδοῖϊν; dat. pl. ποσί — эп. ποσσί и πόδεσσι)
1) нога, тж. ступня; ex. ὑπὸ πόδας τίθεσθαί τινα Plut. — попирать ногами кого-л.; περὴ πόδα Luc. — по ноге, впору, перен. подстать;
2) подножие, подошва; ex. (Ἴδης Hom.);
3) конец, край; ex. (ἀσκοῦ Eur., Plut.);
4) парусный канат, шкот; ex. χαλᾶν πόδα Eur. и ἐνδοῦναι τοῦ ποδός Luc. — ослабить канат;
5) предполож. кормило, руль; ex. (νηός Hom.);

δεσμός ὁ (pl. тж. δεσμά)
1) привязь;
2) причальный канат; ex. (ἄνευ δεσμοῖο νῆες Hom.);
3) дверной ремень;
4) упряжной ремень, постромка;
5) скрепа, гвоздь;
6) анат. связка;
7) преимущ. pl. узы, оковы; ex. δεσμοῖς Thuc. — в оковах, связанный;
8) перен. узы, связи; ex. (δεσμοὴ φιλίας Plat.);
9) тж. pl. темница, тюрьма;
10) пленение, плен;
11) связанность, скованность.

Т.е., слово ποσίδεσμος может быть прочитано как «сковывание, пленение» (дословно: «связывание парусов» или «сковывание руля»), т.е., обездвиживание морского судна в открытом море во время штиля. Но штиль на море — это случай частный, и не настолько частый, чтобы производить из него имя бога морей. Например, более известный и употребительный эпитет Посейдона — Эрехтей — характеризует бога морей с противоположной стороны:

Ἐρεχθεύς (-έως и -έος, эп. -ῆος) ὁ Эрехтей, «Разрыватель» — эпитет Посидона Plut.;
ἐρέχθω — разрывать, раздирать, терзать; ex. νηῦς ἐρεχθομένη ἀνέμοισιν Hom. — корабль, швыряемый (из стороны в сторону) ветрами.

С другой стороны, если есть эпитет «Терзатель», почему бы не быть эпитету «Обездвиживатель» (ποσίδεσμος), тем более что он сам собой напрашивается по созвучию с именем Посейдона?

Необходимо также отметить, что понимание функционала Посейдона, для народов живущих на побережье и живущих вдали от моря, могло существенно различаться. Например, Павсаний, описывая Лаконику, упоминает пресное озеро посвященное Посейдону.

«За Крокеями, если повернуть направо от прямой дороги в Гитион, приходишь в маленький городок Эгии. (…) Там есть озеро, называемое озером Посейдона; около этого озера есть храм и статуя бога.»
(Павсаний. Описание Эллады. Лаконика, XXI:5)

На неоднозначность функционала Посейдона указывает и Лосев.

«Олимпийский Посейдон неразрывно связан именно с морской стихией, сохранив в качестве рудиментов эпитеты, указывающие на былую связь с землей, мифы о зооморфных ипостасях Посейдона — коне и быке и предания о Посейдоне, своим трезубцем выбивающем из земли пресную влагу источников».
(А.Ф. Лосев)

Впрочем, истины ради, стоит заметить, что не все источники в тектонически активных зонах источают пресную воду. А минерализированная вода скорее ассоциируется с соленой морской водой, что, в свою очередь, опять же функционально сближает Посейдона «хозяина морей» и Посейдона «отверзателя земных источников».

«На расстоянии приблизительно тридцати стадий от городка находятся горячие источники. Говорят, что в первый раз появилась эта вода, когда в Македонии царствовал Антигон, сын Деметрия, и что вода появилась не сразу, но что сначала вырвался из земли большой огонь и, когда он погас, потекла вода, которая и в наши дни течет из недр земли горячей и очень соленой.»
(Павсаний. Описание Эллады. Коринф, XXXIV:2)

Посейдон считался покровителем коневодства и имел прозвище Дамай (Δαμαῖος, укротитель), так как он впервые укротил коня. В его честь устраивали Истмийские игры с конными ристалищами. Отсюда другой эпитет — Ἱπποδρόμιος (ристалищный, покровительствующий конным состязаниям). Был у Посейдона и еще один эпитет, соотносящий его с коневодством — Гиппий (Ἱππεῦ или Ἵππειος, Конный). Впрочем, Павсаний этот эпитет связывает с тем, что Посейдон превратился в коня, дабы овладеть Деметрой.

Согласно Павсанию, когда Деметра блуждала по земле в поисках своей дочери, она встретила Посейдона, который воспылал к ней страстью. Пытаясь избежать его домогательств, Деметра превратилась в кобылицу и смешалась с табуном Онка. Но Посейдон превратился в жеребца и сошелся с ней. Плодом этого союза был конь Арейон (Ἀρείων). Разгневанная Деметра получила прозвище Эриния (Ἐρινύς). Миф этот имел аркадское происхождение (монеты с изображением Арейона чеканил город Тельпуса).

Видимо, чтобы соотнести несовместимое, ристалищные кони, в процессе развития образа самого Посейдона, видоизменяются в морских коней — гиппокампов (ἱππόκαμπος) — с рыбьим хвостом. Кроме коня, священным животным Посейдона был бык (отсюда эпитет Ταύρου, Ταύρειος, Таврий).

…«представления о самих богах, их сущности, личных качествах, взаимных отношениях, участии, принимаемом каждым из них в управлении миром и человеческой жизнью и т.п., не составляли одного стройного учения, которое было бы преподаваемо жрецами или другими учителями религии. Если эти воззрения были в большей или меньшей степени сходны между собою у разных эллинских племен или в разных государствах и городах, то это согласие обусловливалось преимущественно влиянием поэтов, произведения которых распространялись по всей Элладе и придавали известное единство и определенность религиозным представлениям. «Гомер и Гесиод, — говорит Геродот (II, 53), — составили для эллинов родословие богов, дали им имена, распределили между ними достоинства и занятия и начертали их образы». Эти слова отца истории следует понимать, конечно, в том смысле, что названные им поэты в своих произведениях сделали более точными и ясными представления, которые до них были неопределенны и туманны».
(В.В. Латышев «Очерк греческих древностей».)

Наговицин А.Е. Мифология и религия этрусков
_______________________________

САТУРНАЛИИ. МАКРОБИЙ
(Convivia Saturnalia. Macrobii Ambrosii Theodosii)


VII. 19. Этой страной, которую ныне зовут Италия, управлял Янус (греч. Ἰανός, лат. Janus). Он, как передает Гигин, следуя Протарху Траллийскому, владел этой землей наравне с [ее] коренным жителем Камесом, разделив власть так, что страну стали называть Камесена, [а] город — Яникул.

20. Потом правление было передано одному Янусу, который, полагают, получил два лица, чтобы видеть [то], что было впереди (ante), и то, что за спиной (post). Это, без сомнения, следует отнести к предусмотрительности и хитрости царя, который, [таким образом], и прошедшее знал, и будущее предвидел. [Будущее и прошедшее] почитаются у римлян как [богини] Антеворта (Antevorta) и Постворта (Postvorta), самые подходящие, надо думать, спутницы божественности.

21. Итак, этот Янус, когда пригласил в гости прибывшего на кораблях Сатурна и, обученный им умению обрабатывать поля, улучшил тот дикий и грубый образ жизни, [который был] до знакомства со злаками, предложил ему участие в управлении.

22. Когда он первым же стал чеканить деньги, то выразил уважение к Сатурну тем, что с одной-то стороны [монеты] велел оттискивать изображение собственной головы, а с другой — корабля, чтобы тем [самым] увековечить память о Сатурне среди потомков, так как тот прибыл [в Италию] на корабле. Что деньги были отчеканены [именно] таким образом, сегодня подтверждает и азартная игра, когда мальчишки, бросая денарии вверх, кричат во время игры — свидетеля древности: «Головы!» — или: «Ладьи!».

23. Что они совместно и дружно правили и общими стараниями основали по соседству города, кроме Марона, который повествует: «Имя Яникул сему, а тому — Сатурния имя», — показывает также [и] то, что потомки посвятили им два соседних месяца: декабрь [был] священным даром Сатурну, [а] январь имел имя другого.

24. Когда Сатурна не стало, Янус задумал увеличить ему почести. Во-первых, всю землю под своей властью он назвал Сатурновой вотчиной. Затем он учредил [для него] жертвенник вместе со священнодействиями, которые назвал Сатурналиями. На столько [вот] веков Сатурналии превосходят возраст римской столицы! Он приказал также, чтобы Сатурна почитали величественным богослужением как создателя лучшей жизни. Доказательством [этого] служит его изображение, к которому Янус присоединил серп — знак жатвы.

IX. 2. Мифографы сообщают, что, в правление Януса, дома всех [людей] были защищены благочестием и святостью, и что поэтому ему были назначены божеские почести, и ему же за заслуги [были] посвящены входы и выходы зданий.

3. Также Ксенон Италийский передает, что Янус первым в Италии устроил храмы богам и установил обряды священнодействий. [И] поэтому он заслужил вечной первоначальной молитвы в священнодействиях.

4. Некоторые считают, что он называется двуликим, потому что знал прошедшее и предвидел будущее.
________________________________________
Сиракузы (Συράκοσαι), Сицилия.
Дилитрон (AR 12mm, 1.66g), ок. 344-317 до н.э. Выпуск времен правления Тимолеона (Τιμολέων) и Третьей Демократии.
Av: двуликий образ Аполлона и Дианы; два дельфина справа; ΣYRAKOΣIΩN
Rv: скачущий конь.


5. А фюсики (φυσικοί, философы ионической школы) причисляют его к богам с помощью внушительных доказательств [его] божественности. Ведь они вещают, что один и тот же Янус является и Аполлоном и Дианой, и утверждают, что в нем одном запечатлено и то, и другое божество.

6. Ведь, как сообщает также Нигидий, у греков почитается Аполлон, который зовется Привратный, и его жертвенники они часто устраивают перед своими воротами, показывая, что он лично повелевает входами и выходами. Также Аполлон нарекается у них Агюйевс (Ἀγυιεύς, хранитель путей) наподобие управляющего городскими дорогами, ибо агюйи (ἀγυιά) они называют дороги, которые находятся внутри помериев. Диане же как Трехдорожной [богине] они предоставляют владение всеми дорогами.

7. Впрочем, [и] у нас имя Януса, которое является сходным [с именем] «Привратный», показывает, что он предводительствует всеми дверями (ianuis). Ведь он изображается и с ключом, и [с] палкой наподобие и сторожа всех ворот, и управителя [всех] дорог.¹
______________________________
[1] Янус стоит у врат зимнего солнцеворота. Отмыкая своим ключом врата, он впускает солнце, открывая, тем самым, новый год. Иногда Януса изображали с виноградной лозой (символ осени) в одной руке и ключом — в другой. Что также говорит о его пограничном положении на стыке осени (заканчивающейся Сатурналиями и солнцеворотом) и зимы, концом старого года и началом нового.

8. [Так], Нигидий вещал, что Аполлон — [это] Янус, и Диана — [это] Яна.

9. Некоторые хотят, чтобы Януса представляли солнцем и вследствие этого двойником, кем-то вроде владеющего той и другой небесной дверью, чтобы он, восходя, выпускал день, заходя, закрывал [его].

10. Далее, и его изображают большей частью держащим в правой руке [знак] числа триста (ССС), а в левой — [числа] шестьдесят пять (LXV), чтобы показать измерение года, которое является преимущественным делом солнца.

12. Пунийцы, выставляя в священнодействиях его изображение, приделывали [к нему] змею, изогнутую в круг и кусающую свой хвост, чтобы показать, что мир и из себя самого взращивается, и в себя [самого] возвращается.

13. И у нас он смотрит на четыре стороны, как показывает его изображение, привезенное из Фалерий. В той книге «О богах», которую составил Гавий Басс, двуликий Янус представляется наподобие верхнего и нижнего привратника, то есть четырехликим, как бы охватившим благодаря [своему] величию все области [мира].²
______________________________
[2] Относительно этрусского божества Ани (отождествляемого с Янусом) есть данные античной традиции. Ани широко почитался в Этрурии и имел облик не с двумя лицами, как у Януса римлян, а с четырьмя (лат. Ianus Quadrifrons). Как сообщает Сервий, его четырехстороннее изображение было перенесено из Фалерий в Рим в 241 году до н.э. (Serv. Aen., VII, 607). Есть основания полагать, что четыре лица бога представляли собой четыре солнцеворота, четыре главных праздника в году.

14. Также в древнейших песнях салиев [о нем] поется: «Бог богов».³ Еще и Марк Мессала, товарищ Гнея Домиция по консульству и также авгур в течение пятидесяти пяти лет, так начинает [речь] о Янусе:

«Он все создает и им же управляет. Он связал тяжелую и стремящуюся в глубину, распадающуюся сущность и природу воды и земли и легкую, бегущую в бездонную высь [сущность и природу] огня и воздуха, расположив вокруг [них] небо».

______________________________
[3] Янус — самый загадочный бог Древнего Рима. В мифах о Янусе прослеживаются истоки древнейших верований, где Янус представал как первобытный Хаос (Hianus), из которого возник весь мир. Его называют созидателем, богом богов, предтечей всего божественного ареопага. Янус в древних гимнах Салии (большой Сатурн), от которого якобы берут начало все остальные боги, заявляет следующее: «древность зовет меня Хаос». «Ты, из богов древнейший, скажи, прошу тебя, Янус»… (Ювенал, Сатира шестая, 394). В этом процессе становления Янус превращается в бога-блюстителя мирового порядка, вращающего ось мира.

В римской традиции Янус считался богом входа и выхода, богом ворот. Такой взгляд на Януса могли принести в Рим этруски. «Янус (этруск. Ани), как бог-созидатель, отделил мир от Хаоса и, по аналогии с богами-создателями в индоевропейской традиции, отошел от активной деятельности, что подтверждается легендой о передаче им власти богу Сатурну (этруск. Сатре). В поздние этрусские времена бог Янус слился с богом Кулсаном, что подтверждает ряд фактов, в том числе потеря Янусом значения в римской мифологической традиции, которая была во многом ориентирована на религиозную этрусскую традицию. Забывание значимости бога в древнем пантеоне приводит к переосмысливанию его функций и их профанизации, в результате чего древний великий бог, сливается в представлении народа с каким-то незначительным, но более известным божеством, что, видимо, и произошло с Янусом и Кулсаном». (Наговицын А.Е.)

15. В священнодействиях мы зовем [его] также «Янусом Двуобразным, Янусом Отцом, Янусом Юнонием, Янусом Сеятелем, Янусом Квирином — Копьеносцем, Янусом Открывающим и Запирающим».

16. Почему мы зовем [его] «Двуобразным», мы сказали уже выше; «Отцом» [мы его зовем] подобно богу богов; «Юнонием» — подобно владеющему наступлением не только месяца января, но [и] всех месяцев — во власти же Юноны⁴ находятся все календы, — откуда и Варрон в пятой книге «Божественных дел» пишет, что Янусу посвящены двенадцать жертвенников соответственно такому же [числу] месяцев [года]. «Сеятелем» [мы его называем] от посева, то есть от потомства человеческого рода, которое сеет Янус-творец; «Квирином-Копьеносцем» [называем] как зачинателя войн — по [имени] копья, которое сабиняне зовут quiris; «Открывающим и Запирающим» — потому что в войну проходы его [храма] открываются, а во время мира — закрываются.
______________________________
[4] В своей книге «Золотая ветвь» Фрейзер рассматривает Януса как прообраз бога леса и вегетации, где главная идея — победа юного бога весны над зимой. Здесь же основа мистериальных культов Диониса, Аттиса, Адониса, Осириса. По Фрейзеру, это общее выражение религиозной магии превращения природы, заключающегося в смерти и сменяющего ее воскресения.

В дубравах Неми Януса чтили под именем Дианус. В древней италийской мифологии известно обручение Диануса и Дианы — богини леса и плодородия. Поскольку Янусу, как и Юпитеру, посвящен дуб, Фрейзер полагает этих богов идентичными, как идентичны Юнона и Диана. Кроме того, в Додоне Зевс почитался под именем Nάιος (или Νάος), но еще большим уважением пользовалась Диона, древнейшая догреческая богиня Земли, супруга Зевса. По словам Страбона (VII, 329), женщины стали давать прорицания в Додоне именно со времени введения культа Дионы.

X. 1. В Сатурналии (…) считалось нечестивым предпринимать войну, греховным — требовать в эти же [самые] дни наказания преступника.

18. Сатурналии были один день и их праздновали исключительно в четырнадцатый [день] до январских календ. В этот день, устроив пиршество, у храма Сатурна провозглашали Сатурналии. Ныне этот день в пределах Сатурналий считается Опалиями, так как первый [день] празднества равным образом был посвящен Сатурну и Опе (лат. Ops).⁵

19. Верили, что богиня же эта Опа [была] супругой Сатурна, и потому в этот месяц празднуют Сатурналии и также Опалии, так как считают, что Сатурн и его жена являются создателями как плодов, так [и] злаков. Итак, когда уже собран весь урожай [с] полей, эти боги почитаются людьми подобно творцам обустроенной жизни.

20. Некоторые также убеждены, что они являются небом и землей, и что Сатурн, чье происхождение — от неба, назван от [слова] «satu» (сев), и земля, [с] помощью которой приобретается питание [для] человеческой жизни, [названа] Опой от [слова] «ореrе» — труд, при посредстве которого рождаются плоды и злаки.

21. Молитвы с обетами этой богине произносят сидя и с усердием касаются земли, показывая [тем самым], что смертным надлежит уважать землю [как] саму мать.
_____________________________________
Пертинакс (Publius Helvius Pertinax, 193). Рим. Сестерций (Æ 26.82g).
Av: голова Пертинакса, в лавровом венке; IMP CAES P HELV PERTIN AVG
Rv: богиня Опа (лат. Ops) сидит на троне с колосьями в руке; OPI DIVIN TR P COS II


23. Сатурналии [сначала] праздновали обыкновенно в течение одного дня, то есть в четырнадцатый [день до] календ, но потом они [были] расширены до трех дней: во-первых, из-за дней, прибавленных Цезарем этому месяцу; затем по распоряжению Августа, которым он постановил праздновать Сатурналии в течение трех дней. Таким образом, начатые в шестнадцатый [день], они завершаются на четырнадцатый [день], которым раньше они обычно ограничивались.

24. Впрочем, прибавленное [к Сатурналиям] празднество Сигиллярий (Sigillaria) распространяет общественное гулянье и благочестивое ликование на семь дней (17-25 декабря).⁶
______________________________
[5] Опа, будучи Матерью-богиней, почиталась как божество плодородия, посевов, богатой жатвы. Один из эпитетов Опы — Консивия (Consivia, «сеятельница»).

[6] С именем Сатурна было связано представление о золотом веке, когда народ жил в изобилии и вечном мире, не знал рабства, сословных неравенств и собственности, когда всё было общим. Учредителем культа Сатурна считается Тулл Гостилий, третий царь Древнего Рима (правил 673-641 до н.э.; этруск, являлся родоначальником Луцеров).

XI. 47. Теперь надо немного рассказать о Сигилляриях. (…) Эпикад сообщает, что после убийства Гериона, когда победитель Геркулес вел [его] стадо через Италию, построив в [то] время мост, который ныне зовется Свайным, он пустил по реке изображения людей по числу товарищей, которых [его] лишили превратности путешествия, чтобы они, принесенные течением воды в море, как бы возвратились в отеческие места вместо тел скончавшихся. И с той поры среди священнодействий сохранился обычай создания таких изображений.

48. Но мне более верным кажется то возникновение этого [обычая], о котором несколько раньше я не преминул сообщить. [Напомню, что] пеласги, после того как более подходящее толкование [предсказания] объяснило, [что слово] «головы» означает не [головы] живых [людей], но [их] глиняные [изображения], и значение [слова] «фотос» (φωτός) — не только «человек», но также и «свет», начали лишь зажигать для Сатурна восковые свечи и приносить в святилище Дита (Аида), примыкающее к жертвеннику Сатурна, какие-то восковые фигурки вместо голов своих [соплеменников].

49. Согласно этому [было] завещано посылать [друг другу] в Сатурналии восковые свечи, и изготовлять [с помощью] гончарного искусства фигурки (sigilla), и покупать [их], выставленных на продажу. Их люди делали искупительной жертвой Сатурну как Диту за себя и своих [близких].

50. Начатое в Сатурналии такое торговое празднество занимает семь дней, которые хотя [все] были свободными, но не все праздничными.

XII. 5. Это упорядочение [года] принадлежало Ромулу, который первый месяц года посвятил своему родителю Марсу.

8. Второй месяц он именовал апрелем, [произнося звук «п» в этом слове] с придыханием, как некоторые считают, [то есть] как бы «афрелем», от [слова] «пена», которую греки называют ἀφρόν (афрон), откуда, думают, вышла Венера. И утверждают, что замысел Ромула был таков: первый месяц назвать [именем] своего отца Марса, [а] второй — [именем] матери Энея Венеры, [чтобы] они, от кого возник римский народ, — так как и сегодня в священных обрядах мы зовем Марса отцом, [а] Венеру — прародительницей — охраняли главным образом истоки года.

10. Ведь и в двенадцати созвездиях зодиака, из которых отдельные [созвездия] считаются жилищами определенных божеств, первое созвездие Овна предназначено Марсу, следующее затем [созвездие], то есть [созвездие] Тельца, приняло Венеру.

11. И [созвездие] Скорпиона на прямо противоположной [стороне зодиака] было разделено между тем и другим богом. И считают, что само [это] разделение [созвездия Скорпиона] не лишено божественного смысла, так как [его] задняя часть, вооруженная жалом наподобие мощнейшего дротика, является жилищем Марса, а переднюю часть [созвездия, для] которой у греков есть имя ζυγός (дзюгос), [а] мы зовем [ее] Весами, получила Венера, которая как бы ярмом (iugo) уз связывает супружества и скрепляет содружества.⁷
______________________________
[7] Венера — управитель зодиакальных Тельца и Весов, а Марс — Овна и Скорпиона.

14. Так как почти до весеннего равноденствия небо является мрачным и затянутым тучами, да и море закрыто [для] плавающих, также сама земля покрывается или водой, или изморозью, или снегами, и [так как] все это открывается в весенний месяц [апрель], также деревья и [все] прочее, что содержит земля, начинает обнаруживать себя в побегах, — поэтому нужно согласиться, что [этот] месяц заслуженно зовется апрелем, [то есть] как бы аперилем — [открывающим], подобно тому как у афинян этот же самый месяц зовется цветущим от того, что в это время все вокруг расцветает.

XVII. 2. Не думай, мой Авиен, будто сообщество поэтов, когда они рассказывают о богах, не заимствует основу по большей части из святилищ философии. Ведь то, чтобы они соотносили с солнцем почти всех богов, поскольку они находятся под небом, советует [им] не пустое суеверие, но священная наука.

5. Итак, ту способность солнца, которая ведает прорицанием и попечительством, назвали Аполлоном; [а та способность солнца], которая является творцом речи, получила имя Меркурия. Ведь потому что речь истолковывает скрытые мысли, Гермес (Ἑρμῆς) был назван свойственным [ему] именем от [слова] ἑρμηνεύειν (толковать, разбирать, объяснять).

6. Солнцу принадлежит способность, которая [заведует] пользой; у него же есть действие, которое заведует плодами. И отсюда зародились названия [как будто] других богов, которых доверительное и тайное учение относит к солнцу.

42. Аполлона называли Отцовским (Πατρῷος) не вследствие принадлежности [его] культа одному роду или общине, но как виновника порождения всех вещей, потому что солнце, иссушив влагу, предоставило всему основание для зарождения, как говорит Орфей: «Умный наказ отцовский и заботливый разум».

43. Откуда мы также зовем отцом Януса, почитая солнце под этим именем. Пастушеским Аполлона прозвали не из-за пастушеской службы и сказки, на основе которой воображают, будто он пас скот царя Адмета, но потому что солнце пасет все, что порождает земля.⁸

45. У камиренцев есть храмы [Аполлона] Эпимелия (Ἐπιμελίη, Ἐπιμελής, Заботливый, Попечитель) как пастуха овец; у наксосцев — Поймния (Ποίμνιος, Ποιμήν, Пастырь); и также [у них] почитается бог Арноком (от ἀρνός, ἀρνῶν — баран), а у лесбийцев — Μαλόεις («Охраняющий овечьи стада»; от μᾶλον, μῆλον — овца или коза). И у разных общин существуют многие [другие] прозвища [Аполлона], относящиеся к [его] службе бога-пастуха (Νόμιος θεός).

47. Златовласым Аполлон называется из-за блеска лучей, которые зовут золотистыми волосами солнца, откуда [его именуют еще] и χρυσοκόμης («златокудрый»). Также [его называют] Φοῖβος («лучезарный»), Λυκηγενής («светорожденный»), Ἀργυρότοξος («сребролукий»), Κλυτότοξος («со славным луком»), Χρυσάορος (Хризаор, «с золотым мечом», от ἄρης, меч).
______________________________
[8] Народная этимология имени Аполлона основывается на созвучии со словом αἰπόλον — козопас.

αἰπόλος (αἰ-πόλος) ὁ козопас Hom., Plat., Theocr., Men., Anth.

52. Говорят, что Юнона противодействовала Латоне, ожидающей рождения Аполлона и Дианы. И когда роды прошли, к колыбели богов проник змей, которого звали Пифон (Πύθων), и Аполлон, [несмотря] на ранний возраст, сразил чудовище стрелами.

60. Именем же стрел обозначается только испускание лучей, которые представляются наиболее длинными в то время, в какое весьма высоко [стоящее] солнце завершает годовой бег в самые длинные дни летнего солнцестояния. Поэтому [оно] называется Хекэболос и Хекатэболос (Ἑκηβόλος и Ἑκατηβόλος, «стрелок») — издали (ἕκητι) бросающим (βόλον) лучи, [то есть] беспрестанно посылающим на землю лучи из самого отдаленного и самого высокого [своего] положения.

61. О [его] прозвище Πύθιος («Пифий», по храму в Πυθώ, у горы Парнас в Фокиде) могло бы хватить [уже] того [известного], если бы не заявляло о себе следующее основание этого же имени. Ведь когда солнце совершает летний солнцеворот в созвездии Рака, в котором находится предел самого длинного дня и откуда [его] отступление ведет к уменьшению [долготы] дней, в это время [оно] называется Пифием как πύματον φεύγων (к пределу бегущее), то есть пробегающее последний путь.

62. Это же [самое] имя подходит ему и [тогда], когда представляют, что оно проделало последний пробег самого короткого дня, вступая опять в [созвездие] Козерога. И потому напоминают, что в том и другом созвездии, когда проделан годичный путь, Аполлон одолел дракона, то есть [проделал] свой извилистый путь. Это мнение сообщил в [своих] «Этимологиях» Корнифиций.

63. С другой стороны, этим двум созвездиям, которые зовут вратами солнца, Раку и Козерогу, имена достались потому, что рак — живое существо идет назад и вбок, и тем же [самым] образом солнце в этом созвездии начинает совершать боковое отступление. У пасущейся же козы [есть], кажется, такая привычка, что она на пастбище устремляется высоко [на холмы]. Но [ведь и] солнце в [созвездии] Козерога начинает снизу возвращаться в высь [неба].

64. Аполлона зовут [еще] Парным (Ἀρτιότης), потому что он сам проявляет парный облик своего божества освещением и показом вида луны. Ведь из одного источника света парной звездой он освещает [в] пору дня и ночи. Откуда и римляне почитают солнце под именем и [в] образе Януса [с] наименованием [его] Аполлоном Парным.

66. Кроме того, гиерополитанцы, которые принадлежат к племени ассирийцев, передают все действия и способности солнца в образе одного-единственного бородатого изваяния и называют его Аполлоном.

67. Его широкое лицо обрамлено остроконечной бородой. На голове высится корзинка. Изваяние покрыто [нагрудным] панцирем; правая [рука] держит прямо стоящее копье с помещенной наверху небольшой статуей [богини] Победы (Νίκη); левая протягивает изображение цветка; и с высоты плеч спину покрывает горгонина накидка (αἰγίδος, эгида), окаймленная змеями. Рядом орлы воспроизводят подобие полета; перед ногами находится женское [погрудное] изваяние, правая и левая [руки] которого являются очертаниями женщин; змей обвивает их извилистыми кольцами.

XVIII. 1. То, что мы сказали об Аполлоне, можно также считать сказанным о Либере. Ведь Аристотель, который написал «Богословие» (Θεολογία), убеждает многими разными доводами, что Аполлон и Либер-отец есть один и тот же бог.

2. Также у лакедемонян в священнодействиях, зовущихся Гиацинтиями, которые справляют для Аполлона, увенчиваются плющом по вакхическому обряду.

3. Равным образом беотийцы, [даже] помня, что Парнасская гора посвящена Аполлону, все же почитают на ней же и Дельфийский оракул и Вакхические пещеры, [как] посвященные одному богу. Откуда на одной и той же горе отправляется богослужение и Аполлону и Либеру-отцу.

7. Но хотя после того как раньше [уже] было подтверждено то, что Аполлон и солнце есть одно и то же, и после того как потом было сказано, что [оно] само есть Либер-отец, который является Аполлоном, нет никакого сомнения, что солнце и Либер-отец должны считаться одним и тем же божеством, все же это, безусловно, будет [еще] подкрепляться весьма убедительными доводами.

8. Ведь в священнодействиях сохраняется то соблюдение благочестивого таинства, что солнце, когда оно пребывает в верхней, то есть в дневной, полусфере, зовется Аполлоном, когда — в нижней, то есть ночной, считается Дионисом, который есть Либер-отец.

9. Также Либера-отца делают в изваяниях частично детского возраста, частично — юношеского. Кроме того, с бородой, также в виде старца, как [в образе] того, кого греки [называют] Бассареем,⁹ так [и в образе того], кого они называют Брисеем,¹⁰ и [в том виде], как [его] славят неаполитанцы в Кампании, называя Хебон.¹¹
______________________________
[9] Βασσαρεύς — эпиклеса Диониса; происходит от названия мистериальной накидки из лисьих шкур (βασσάρα, «бассара»).

[10] Βρίθει (Брисей) — «Податель даров» (досл. «изобилующий»).

[11] Ἡβών (Хебон) — прозвище Диониса (от ἡβάω — быть в юношеском возрасте, сохранять юношескую свежесть, быть полным сил).

10. Эти же различия возрастов относятся к солнцу: оно считается младенцем в зимнее солнцестояние, [в виде] какового египтяне выносят [его] в определенный день, потому что тогда, в самый короткий день, оно считается дитятею и ребенком. Затем же, когда после весеннего равноденствия наступает прибавление [дня], оно соответствующим образом и обретает силы подрастающего [ребенка] и украшается юношеской внешностью. Потом его самый зрелый возраст в летнее солнцестояние показывает наличие бороды, в каковое время [день] достигает своего высшего увеличения. Затем из-за уменьшения [дня] бог наделяется четвертым обликом, как бы старческим.

11. Равно и во Фракии, мы слышали, одним и тем же считается солнце и Либер, которого там прославляют пышным богослужением, называя Сабазием (Σαβάζιος), как пишет Александр, и на Зилмисском холме находится посвященный этому богу храм круглой формы, крыша которого имеет отверстие посередине.

12. Также Орфей, желая, чтобы солнце было [ясно] постигнуто, говорит среди прочего:

«Плавя дивный эфир, недвижный, прежде уж сущий,
Свет дает божествам, чтоб вид прекраснейший видеть.
Ныне Фанет пресветлый его прозывают и также
Дионис, Эвбулей и правитель, ясный тоже Антивгес.
Разно разные люди его на земле называют.
Первый явился в лучах, был назван Дионис затем,
Чтоб пребывать уже на широком Олимпе бескрайнем».

13. Он назвал солнце Фанетом — от фотос (φωτός) и фанеру (φανερῷ, φανερός), то есть от света и освещения, потому что, созерцая все, оно всем видно.

15. Фюсики [называют] Дионисом ум Зевса (Διός νόος), они говорят, будто солнце является умом мира. Мир же называется небом, которое они зовут Юпитером.

16. Римляне называют его Либером, потому что оно является свободным (liber) и странствующим, как утверждает Невий: «Солнце, странствуя, огненные вожжи Отпускает к земле и крепко вяжет».

18. [О том], что солнце является Либером, Орфей открыто вещает в таком стихе:

«Гелиос, коему имя Дионис ими дается».

И этот именно стих весьма понятен, а тот [вот стих] того же [самого] пророка очень труден:

«Зевс и Аид — одно, и Гелиос тож и Дионис».

19. (…) оракулом Аполлона Кларосского (Κλάριος, по названию города Κλάρος на ионийском побережье Малой Азии) солнцу дается также другое имя. В тех самых священных стихах оно называется среди прочего Яо (Ἰάω). Ведь Аполлон Кларосский, будучи спрошен, кто из богов должен считаться [тем], которого зовут Яо , так возвестил:

«Таинство знающим средство от боли скрыть повелело.
Есть же знанье невелико и слабый умишко.
Ты назначаешь бога Яо быть из всех самым крайним:
В зимнюю пору Аид есть, с весны же началом — тут Зевс,
Летом — Эелиос, осенью уж — Яо роскошный».

21. Сути этого оракула и толкований божества Яо, которым обозначается Либер-отец и солнце, последовал Корнелий Лабеон в книге, у которой название «Об оракуле Аполлона Кларосского».

22. Также и Орфей, показывая, что Либер и Солнце являются одним и тем же [самым] богом, так пишет о его наряде и одежде в священнодействиях Либералиях:

«Это все, венчанное весной нарядной, свершает
Плоть божества — подобие всюду славимого солнца.
Прежде всего же, с лучами пылающими сравнимый,
Плащ на нем был накинут багряный, подобный огню;
Сверху оленья привязана пестрая длинная
Шкура; на правом мощном плече — пятнистая зверя —
Образ неба святого складно исполненных звезд.
Сверх уже шкуры оленя наброшен пояс весь в злате,
Грудь окружая сиянием, знак он несет превеликий,
Что, поднимаясь в свечении из пределов земли.
Ты бросишь златые лучи на поток океана.
Будет свет несказанный сверху в смеси со влагой.
Засверкает в водоворотах, вращаясь по кругу,
Пред божеством. Под грудью же пояс неизмеримый
Круг океана являет, чудо великое кажет».

XIX. 1. То, что сказано о Либере-отце, показывает, что Марс — он же и солнце, поскольку многие, доказывая, что есть один бог, связывают Либера с Марсом. Откуда Вакх называется «Убийственным», каковое [имя] находится среди собственных имен Марса (Φόνιος).

2. У лакедемонян почитается также изображение Либера-отца, наделенного копьем, [а] не жезлом. Но и когда он держит жезл, что иное он несет, как [не] прикрытый дротик? Его острие скрывает обвивающий плющ, что показывает необходимость обуздывать порывы к войне посредством неких уз терпения. Ведь плющ имеет способность опутывать и обвязывать. Также и жар вина, подателем которого является Либер-отец, часто возбуждает людей вплоть до воинственного неистовства.

3. Итак, из-за сродной пылкости действия того и другого решили, что Марс и Либер есть один и тот же бог. Римляне уж точно удостаивают обоих па — именования отца, называя одного Либер-отец, [а] другого — Марспитер (Marspiter), то есть Марс-отец.

4. Отсюда Либер-отец признается также способным к [ведению] войн, потому что его объявили первым устроителем триумфа. Так как, следовательно, Либер-отец есть также и солнце, а Марс — также и Либер-отец, кто стал бы сомневаться, что Марс является солнцем?

7. [О том] же, что Меркурий признается солнцем, выше [уже] было доложено при [общем] одобрении. Еще и оттого явствует, что Аполлон и Меркурий истинно есть одно и то же, что у многих народов звезда Меркурия именуется Аполлоном и что Аполлон предводительствует Музами (Μουσηγέτης, «Предводитель муз»), [а] Меркурий наделяет [людей] речью, что является [также] назначением Муз.

8. Есть также много свидетельств, кроме этого, что Меркурия принимают за солнце. Во-первых, [то], что изображения Меркурия украшаются огненными крыльями, каковое обстоятельство показывает стремительность [движения] солнца.

9. Ведь так как мы знаем, что способность разумения [была] названа Меркурием — так мы понимаем [его наименование] от [слова] ἑρμηνεύω (истолкование), — а солнце — это мировой разум, быстрота же ума является величайшей, поэтому Меркурий, как бы сама сущность солнца, украшается крыльями.

10. Очень ясно выделяют этот признак египтяне, изготавливающие оперенные изображения самого солнца, цвет которых у них не одинаков. Ведь они изготавливают одно [изображение] темного вида, [а] другое — светлого. Светлое они зовут верхним, а темное — нижним. Имя же нижнего дается солнцу, когда оно совершает свой бег в нижнем полушарии, то есть в зимних созвездиях [зодиака]; [а] верхнего — когда оно обходит летнюю часть зодиака.

11. Существует эта же присказка [и] относительно Меркурия, [но] в другом пересказе, когда он считается служителем и вестником [при общении] между верхними и нижними богами.

12. Сверх того, его называют Аргоубийцей (Ἀργειφόντης),¹² [но] не потому, что он одолел Аргуса, который, сообщают, наделенный множеством глаз, обходя [дозором], сторожил по повелению Юноны дочь Инаха Ио, соперницу этой богини, превращенную в корову, а [потому, что] в этом рассказе Аргус — это небосвод, усеянный блеском звезд (ἀργός — блистающий, сверкающий), в которых заключается, кажется, какой-то образ небесных глаз.

13. С другой стороны, решили, что небо называют Аргусом из-за яркости и скорости [движения, по-гречески] — παρά τὸ λευκὸν καὶ ταχύ. И кажется, что он осматривает землю сверху (египтяне, когда хотят обозначить ее иероглифическими буквами, употребляют изображение коровы). Так вот, этот круговорот неба, украшенный огнями звезд, тогда считается погубленным Меркурием, когда солнце в дневное время, затмевая звезды, как бы уничтожает [их], силой своего света отнимая у смертных их созерцание.
______________________________
[12] «Из Меркуриев один родился от отца Урана и матери Гемеры (Ἡμέρα, «день»), у него, по преданиям, позорно похотливая природа, так как он возбудился при виде Прозерпины. Еще один, сын Валента и Корониды, живет под землей, он зовется еще Трофонием. Третий — сын Юпитера третьего и Майи; от него и Пенелопы, говорят, родился Пан. Четвертый имел своим отцом Нила, египтяне считают недозволенным называть его по имени. Пятый, которому поклоняются фенеты, как говорят, убил Аргуса, по этой причине бежал в Египет и сообщил египтянам законы и письменность. Его египетское имя Тевт (греч. Θεύθ от егип. ḏḥwty), и тем же именем (греч. Θωΰθ, Тот) называется у них первый месяц года». (Цицерон «О Природе Богов III»)

14. Большинству изваяний Меркурия, наделенных только головой и напряженной мужской плотью,¹³ придается также очертание четырехгранного столба, каковой образ означает, что солнце является головой мира и родителем вещей и что вся его сила состоит не в служении каких-то отдельных членов, но исключительно в разуме, седалище которого находится в голове.

15. Четыре стороны [столба] делаются с тем же [самым] умыслом, с каким Меркурию придана четырехструнная [форминга]. Ведь это число означает либо столько же стран света, либо четыре смены времени, из которых складывается год. Или [четыре струны придается] потому, что область зодиака разделена на два равноденствия и два солнцестояния, [подобно тому] как лира Аполлона, [состоящая] из семи струн, убеждает, что столько [же есть] движений небесных сфер, управителем [над] которыми природа поставила солнце.
______________________________
[13] Согласно Геродоту, афиняне первыми из эллинов стали делать изображение Гермеса в виде четырехгранного столба с эрегированным фаллосом, и научились этому у пеласгов. Устанавливались гермы на перекрестках дорог и, наряду с сакральной функцией, служили дорожными указателями. В 415 до н.э. гермы были уничтожены. Во времена Рима они потеряли связь с фаллическим культом Гермеса и стали изготавливаться в виде прямоугольной колонны, на которую водружался бюст человека или божества.

16. [То], что солнце почитают в [образе] Меркурия, ясно также из [наличия] у него жезла, который египтяне изображали в виде соединенных змей, самца и самки. Эти змеи в средней части своего изгиба связаны узлом, который зовут [узлом] Геркулеса, а их передние части, согнутые в круг так, что головы прижаты [друг к другу], завершают очертание круга; и после узла [их] хвосты отклоняются к ручке жезла и украшаются крылышками, вырастающими из той же [самой] части ручки.

17. Изображение жезла египтяне связывают также с рождением людей, которое называется γένεσις (генесис), напоминая, что существует четыре бога — защитника рождающегося человека: Даймон, Тюхэ, Эрот, Ананке. И они хотят, чтобы два первых бога считались солнцем и луной, потому что солнце — это создатель духа, тепла и света, творец и хранитель человеческой жизни, и поэтому полагают, что Даймон (Δαίμων) — это бог рождающегося; луна — Тюхэ (Τύχη, «случайность»), так как является покровительницей тел, которые подвержены разнообразным случайностям; Любовь (Ἔρωτος, любовь, страсть) обозначается поцелуем змей; Неизбежность (Ἀνάγκη, «судьба») — узлом.

XX. 6. Да и Геркулес не отчужден от солнечной природы, так как Геркулес есть та мощь солнца, которая предоставляет человеческому роду доблесть для уподобления [его] богам. И не считай, что он, лишь родившись от Алкмены возле беотийских Фив, уже с самого начала [был] назван Геркулесом. Нет, он был удостоен этого величания и почтен этим именем после многих [других] и самым последним, потому что безмерной отвагой заслужил звание бога, управляющего мужеством.

7. Впрочем, бог Геркулес почитается, притом благоговейно, и близ Тира, но египтяне чтят его самым благочестивым и величественным богослужением и сверх того уважают память [о нем], которая у них уходит в весьма далекое прошлое.

13. Прилегающий к тому же Египту город, который хвалится своим основателем Александром Македонским, относится к Сарапису (Σάρᾱπις) и Исиде (Ἴσιδος) с уважением на грани восторженного поклонения. Однако свидетельствуют, что все это поклонение под [знаком] его имени посвящается солнцу: [ведь] они либо приделывают еще корзинку к его голове, либо присоединяют к [его] изваянию еще изображение трехглавого животного.

14. Средней и притом же самой большой головой оно воспроизводит образ льва; с правой стороны возвышается голова ласкающейся собаки кроткого вида; левая же часть шеи оканчивается головой хищного волка. И эти лики животных связывает своим завитком змея, головой обращенная к правой [руке] бога, которая удерживает чудовище.

15. Итак, голова льва указывает [на] настоящее время, потому что его состояние непосредственной действительности между прошедшим и будущим является исполненным мощи и стремительности. Но и прошедшее время обозначается головой волка, потому что память о свершившихся делах похищается и уносится [временем]. Также и изображение ласкающейся собаки обозначает исход будущего времени, относительно которого нас ласкает надежда, пусть она [и] неясная. Кому же служат [сами] времена, если не собственному творцу?

16. Узнай теперь [о том], что [вроде] бы вещал оракул о солнце, или Сараписе. Ведь Сарапис, которого египтяне провозгласили величайшим богом, будучи спрошен Никократом, царем киприотов, каким он считается среди богов, этими [вот] стихами восстановил потревоженную набожность царя:

«Бог я есмь, чтобы знали, такой, о ком бы сказал я:
Неба порядок — это глава, живот мой — море,
Ноги мои земля суть; достигли уши эфира;
Ясный же глаз — блестящий свет солнца».

18. Из этих [строк] явствует, что природа Сараписа и солнца является единой и неделимой. Исида, которая есть или земля, или природа вещей, подвластная солнцу, прославляется совместным богослужением. Отсюда все тело богини бугрится обширными грудями, потому что совокупность всего вскармливается питанием либо земли, либо природы вещей.

XXI. 1. [В том], что Адонис тоже является солнцем, не станут сомневаться, если будет рассмотрено верование ассирийцев, у которых издавна процветало величайшее почитание Венеры Архитиды и Адониса, которого ныне придерживаются [и] финикийцы. Ведь и природоведы почтили именем Венеры верхнюю полусферу земли, часть которой мы населяем; нижнюю же полусферу земли они назвали Прозерпиной.¹⁴

2. Итак, делают вывод, что у ассирийцев или финикийцев она [является] скорбящей богиней, потому что солнце, двигаясь ежегодно по двенадцати созвездиям [зодиака], вступает и в нижнюю часть полусферы, так как из двенадцати созвездий зодиака шесть считаются верхними, шесть — нижними.
______________________________
[14] Шесть зимних (нижних) знаков зодиака (от осеннего солнцеворота до весеннего равноденствия) соответствуют Аиду. Когда солнце спускается в Аид — природа на земле умирает.

3. И когда оно находится в нижних [созвездиях зодиака] и потому делает дни короче, думают, что богиня плачет, так как солнце как бы отправлено в объятия временной смерти и задержано Прозерпиной, которую мы называем божеством нижнего круга земли и антиподов. И наоборот, хотят верить, что Адонис возвращается к Венере, когда солнце, преодолев шесть созвездий [зодиака] нижнего ряда, начинает освещать полусферу нашего круга [земли] вместе с увеличением света и дней.

4. Впрочем, передают, что Адонис [был] убит вепрем, выражая в этом животном образ зимы, потому что косматый и свирепый зверь предпочитает влажные, грязные и покрытые изморозью места и кормится собственно зимним плодом — желудем. Итак, зима является как бы раной солнца, которая уменьшает для нас и его свет, и тепло, а недостаток того и другого оказывается для одушевленных [существ] смертью.

5. На ливанской горе, [где помещается] изваяние этой богини, она изображена с покрытой головой, вид ее печален, она подпирает лицо рукой с платком. И смотрящим кажется, что [у нее] льются слезы. Этот образ, кроме [того], что [он] есть [образ] плачущей богини, как мы сказали, является также [образом] земли в зимнюю пору, в каковое время она, закрытая облаками, лишенная солнца, замирает, и источники, как бы глаза земли, весьма обильно истекают [водами, как слезы богини], и поля в это время при их обработке показывают печальный лик своего опустения.

6. Но когда солнце поднялось из нижних частей земли и переходит границы весеннего равноденствия, увеличивая день, тогда Венера становится радостной и прекрасной: пашни зеленеют посевами, луга — травами, деревья — листьями. Потому наши предки называли апрель месяцем Венеры.

7. Подобным образом [и] фригийцы, хотя были изменены предания и исполнение священнодействий, блюдут, чтобы точно так же представляли Матерь богов и Аттиса.¹⁵

8. Ведь кто бы стал оспаривать, что Мать богов считается землей? Эта богиня едет на львах, животных, мощных [своим] напором и пылом, каковая природа свойственна небу, чьим охватом удерживается воздух, который несет землю.

9. Солнце же в облике Аттиса украшает свирель и посох. Свирель показывает упорядочивание переменчивого дуновения, потому что ветры, в которых нет никакого постоянства, берут надлежащую природу от солнца. Посох подтверждает власть солнца, которое всем управляет.¹⁶
______________________________
[15] В пессинунтском культе не только великая богиня была «матерью», но и ее сопрестольник Аттис именовался «отцом» — Papas. Впрочем, само имя Аттис (Attis, Attes, Atys) переводится как «отец».

[16] С.Ю. Сапрыкин отмечает, что в результате религиозного синкретизма богов плодородия в Анатолии и Греции, фригийский бог Аттис отождествлялся с Дионисом и Зевсом в ипостаси Поарина (Ποαρινός, от πόα — «пастбище»).

10. Отсюда можно также заключить, что в таких обрядах используется, с другой стороны, превосходное знание о солнце, потому что по их обычаю, когда завершен спуск [Аттиса в преисподнюю] и закончилось выражение скорби, в восьмой день до апрельских календ славят наступление веселья. Этот день они называют Хилариями (празднества в честь Кибелы, от греч. ἱλαρός — веселый, радостный). В это время солнце впервые делает день дольше ночи.

11. Также, при разных наименованиях богослужения, [его] почитают у египтян, когда Исида оплакивает Осириса. И нет в [том] тайны, что и Осирис — это не что иное, как солнце, и Исида есть не что иное, как земля или природа вещей, и то же [самое] восприятие Адониса и Аттиса в египетском богослужении также приводит к чередованию печали и веселья вследствие перемен [в] годичном действии [солнца].

12. Как утверждают египтяне, этот Осирис является солнцем. [И] сколько раз они хотят выразить [это] своими иероглифическими буквами, [столько раз] они вырезают жезл, и на нем запечатлевают изображение глаза, и этим знаком указывают на Осириса, обозначая [тем самым], что этот бог является солнцем и все озирает, величественный благодаря царской власти, потому что древность провозглашает солнце глазом Юпитера.

13. У них же Аполлон, который является солнцем, зовется Хором (Ὧρος, сын Осириса и Исиды), от него и двадцать четыре часа (ώρα, «час»), составляющие день и ночь, получили имя, и четыре поры, которые заполняют годичный круговорот [солнца], называются Ὥραι («времена», богини времён года).

14. Также египтяне, желая освятить изваяние в облике самого солнца, изобразили [его] со стриженой головой, но с правой [ее] стороны оставили волосы нетронутыми.

15. Этим же изображением обозначается и время, в которое свет становится непродолжительным, когда солнце, как бы сбрив ростки [волос] и оставляя [только их] скудный пучок, идет к наименьшей продолжительности дня, которую предки назвали зимним солнцестоянием, именуя [его] brumale (зимним) из-за brevitate (сокращения) дней, то есть [по-гречески] βραχύ ἡμέρα (короткий день). Опять появляясь из этих тайников или теснин, как бы вырастая в летней полусфере [зодиака, он] увеличивается в росте, и тогда считается, что солнце уже достигло своего царства.

16. Кроме того, египтяне поместили в зодиаке, в той части неба, в которой солнце в годичном беге больше всего пышет сильным жаром, животное — льва и называют созвездие Льва жилищем солнца, потому что им кажется, что это животное получает [свою] сущность от природы солнца.

17. Во-первых, [так кажется], потому что [оно] превосходит [других] животных [своим] напором и пылом, как солнце превосходит [другие] звезды. И еще лев силен грудью и передней частью тела и слаб задними лапами. Равно и сила солнца возрастает в первой части дня до полудня или в первой части года — от весны к лету [и] затем, слабеющая, снижается к закату, который [есть конец] дня, или к зиме, которая, считают, является последней частью года. И также его узнают по широко раскрытым и горящим глазам, поскольку солнце разглядывает землю широко раскрытым и горящим оком, взором пристальным и внимательным.

18. И не только Лев, но также все вообще созвездия зодиака по праву относятся к природе солнца. И очень я расположен к тому, чтобы начать [свой рассказ] с Овна. Ведь он по шесть зимних месяцев остается на левой стороне [зодиака] по правую сторону от [точки] весеннего равноденствия, подобно тому как и солнце с того же [самого] времени обходит правую полусферу, в остальную часть [времени] — левую.

19. Потому и Аммона, которого ливийцы считают богом — заходящим солнцем, изображают с бараньими рогами, благодаря которым это животное весьма сильнό, подобно тому как солнце [сильнό] лучами. Ведь и у греков баран (κριός) называется от κάρα (ион. κάρη — голова).

20. А [то], что Телец относится к солнцу, различным образом показывает египетское богопочитание. [Итак, его относят к солнцу] или потому, что возле Гелиополя весьма почитают быка, посвященного солнцу, которого именуют Мневисом; или потому, что в городе Мемфисе быка Аписа избирают образом солнца; или потому, что в городе Гермонтисе, в величественном храме Аполлона почитают посвященного солнцу быка, именуя [его] Бухисом, [и бык этот] выделяется чудесами, соответствующими природе солнца.

21. Ведь утверждают, что он в отдельные часы меняет цвета, и говорят, что он поднимает дыбом шерсть противу потомства вопреки природе животных. Откуда считается, [что он является] как бы образом солнца, блистающего в противоположной части мира.

22. Близнецы же, о которых думают, что они [оба] живы при смерти одного из них,¹⁷ что обозначают иное, если не одно и то же [самое] солнце, то опускающееся в глубины мира, то поднимающееся на предельную высоту мира?
______________________________
[17] Близнецы — это Диоскуры (Поллукс и Кастор). Согласно мифу, Зевс сделал их созвездием Близнецов, или Утренней и Вечерней звездой. С древних времен Утренней и Вечерней звездой считалась Венера. Причем, в древности считали, что утренняя и вечерняя Венеры — это разные звезды.

23. [И] что иное, кроме пути солнца, показывает Рак [своим] передвижением вбок, которому выпал жребий никогда не ходить прямо по дороге, но всегда — поперек нее.
И преимущественно в этом созвездии солнце, склоняясь, начинает с верхнего пути устремляться теперь вниз. О Льве уже было сказано выше.

24. А Дева, которая несет на руке сноп, что [есть], как [не] солнечная сила, которая заботится о плодах? И потому считают, [что она является] Справедливостью, которая единственная обеспечивает [то], что созревающие плоды идут на пользу людям.

25. Скорпион в целом, в котором находятся [и] Весы, представляется природой солнца, которое коченеет зимой. Когда та оканчивается, и он своей силой отводит жало назад, природа не несет никакого ущерба из-за зимнего окоченения.

26. Стрелец, который из всего семейства зодиака является самым нижним и последним, перерождается из человека в зверя, притом в своей задней части членов [тела], как бы сброшенный с верхних [мест зодиака] в нижние. Стрелу же он выпускает, чтобы указать, что жизнь всего целиком сохраняется благодаря лучу солнца, даже идущего из самой нижней части [зодиака]. Козерог, возвращая солнце из нижних частей [зодиака] в выси, кажется, подражает природе козы, которая, пока пасется, всегда настойчиво стремится к вершинам вздымающихся скал.

27. [А] разве Водолей не показывает саму силу солнца? Ведь с чего бы дождь падал на землю, если бы жар солнца не тащил влагу в выси, истечение которой дождем является [очень] обильным? В конце вереницы [созвездий] зодиака расположены Рыбы, которые, как прочие, посвящаются солнцу, в чем проявляется не их собственная природа, но могущество [этой] звезды, от которой дается жизнь не только воздушным и земным живым существам, но также [и] тем, обитание которых, окутанное водами, как бы спрятано от взора солнца. [Однако] сила солнца является такой, что оно посредством проникновения [в глубины] оживотворяет даже скрытое [под водой]. [И] чем иным должен считаться сам Сатурн, который является создателем времен, — и потому при перемене буквы зовется Кронос, почти что Хронос, — если не солнцем, так как утверждают, что вереница составляющих частей [неба] разделена счислением времени, сделана видимой светом, стянута вечной связью, различаема зрением, каковое все показывает деяние солнца?

XXIII. 1. Кажется, что и сам Юпитер, царь богов, не отдален от природы солнца, но ясные указания учат, что Юпитер и солнце суть одно и то же. Ведь когда Гомер пишет:

«Зевс громовержец вчера к отдаленным водам Океана
С сонмом богов на пир к эфиопам отшел непорочным;
Но в двенадцатый день возвратится снова к Олимпу».
[Ил. I, 423-425, Перевод изменен, чего требовал контекст Макробия.]

2. Корнифиций утверждает, что под именем Юпитера [тут] мыслится солнце, которому волны Океана служат как бы кушаньем. Потому ведь, как утверждают и Посидоний и Клеанф, ход солнца не отклоняется от области, которую называют жаркой, что близ [нее] самой бежит Океан, который и огибает и разделяет землю. Да [и] согласно утверждению всех фюсиков, тепло питается влагой.

3. Ведь в описании: «С сонмом богов… отшел», — подразумеваются звезды, которые вместе с ним в ежедневном повороте неба несутся к [своим] заходам и восходам и вместе с ним же питаются влагой.

4. Прибавляет [еще] поэт: «Но в двенадцатый… снова», — обозначая число не дней, а часов, за которые они возвращаются к восходу в верхней полусфере.

5. К этому же [самому] мнению ведут наш ум также эти [вот] слова из «Тимея» Платона: «Великий предводитель на небе, Зевс, на крылатой колеснице едет первым, все упорядочивая и обо всем заботясь. За ним следует воинство богов и демонов, выстроенное в одиннадцать отрядов, — одна только Гестия не покидает дома богов». Он хочет, чтобы в этих вот словах под именем Юпитера понимали великого вождя в небе — солнце,¹⁸ посредством крылатой колесницы показывая скорость [этой] звезды.

6. Ведь потому что [оно], в каком бы ни находилось созвездии, превосходит все созвездия, и звезды, и богов — хранителей созвездий, кажется, что [оно] предводителем шествует впереди всех богов, [притом] все устраивая и упорядочивая, и [что] потому как бы его войском считаются прочие боги, распределенные по одиннадцати видам созвездий, потому что [оно] само, в каком бы созвездии ни находилось, занимает место двенадцатого созвездия.
______________________________
[18] Корень iov или diov, повторяющийся в латинских словах divus, dius, deus, dies, interdiu; в греческих Ζεύς (Διός), означает светить, сиять, причем обе разновидности корня, iov и diov, встречаются в италийских диалектах — древнелатинском и оскском. Кроме позднего и обычного названия бога — Juppiter, — встречаются более древние и областные, Diovis, Jovis, Diovispater, Juvepater, Jupater и сохранившееся в культе фециалов Diespiter. Первоначальное значение слова Юпитер, как божества небесного света и неба, подтверждается выражением sub Jove (sub divo — под открытым небом). В древнейших ритуальных формулах он призывался, подобно Марсу (Marspiter), как отец — эпитет, который вошел, второй составной частью (-piter), в имя бога Юпитера, которое в дословном переводе имеет вид «небесный отец».

8. [То] же, что он прибавляет: «Одна только Гестия не покидает дома богов», — означает, что она, о которой мы слышим, является землей, потому что она одна остается неподвижной внутри дома богов, то есть внутри мира, как считает Еврипид:

«И мать земля! Тебя Гестией мудрые
Меж смертных кличут, средь эфира замершей».

9. Отсюда также доказывают, почему следовало бы думать о солнце и Юпитере, когда в одном месте говорится:

«Зевсово око все видит, всякую вещь примечает». (Гесиод)

10. Также [и] ассирийцы в городе, который называется Гелиополем, с величайшими торжествами почитают солнце под именем Юпитера, которого именуют Зевсом Гелиополитом.

12. Но [то], что он [Зевс] является тем же [самым] Юпитером и солнцем, распознается как из самого обряда священнодействий, так [и] из [его] облика. Ведь золотое изваяние с безбородой наружностью стоит в положении возничего с плетью в поднятой правой [руке], левая [рука] держит молнию и колосья, каковое все показывает соединенную мощь Юпитера и солнца.

21. (…) теологи указывают, что мощь солнца относится к вершине всех сил. Они указывают на это в священнодействиях весьма краткой молитвой, говоря: «О солнце — всевластитель! [Ты] душа мира, сила мира, свет мира!»

22. И Орфей свидетельствует, что солнце является всем, в таких стихах:

«Внемли, вращающий круг далекого вихря лучистый.
Вечно бегущий в кружениях небесных,
Зевс и Дионис пресветлый, моря отец и земли,
Солнце, родитель всего, блестящее всюду, златое!»

_______________________________

Вячеслав Иванов
ЭПОС ГОМЕРА


1. ГОМЕР И ЭЛЛИНСТВО

Каждый народ древней и самобытной образованности имеет стародавнее, из глуби веков идущее, но долго не отверделое и не устойчивое, видоизменяемое и умножаемое поэтическое предание, которое мало-по-малу он научается оберегать от дальнейших перемен, как неприкосновенное наследие первоначальных откровений, ниспосланных людям богами. Так приобретает народ священные тексты, изучение коих воспитывает поколения и дает первые поводы к развитию науки о слове и искусства словесного, истории, религиозного вероучения и философского умозрения.

Таково было и значение Гомеровых поэм в Греции. Они знаменовали, для всего раздробленного на многие политические тела эллинского мира, общенародную связь, сознание и овеществление которой было насущной нуждой нации, не объединенной союзом государственным; почему издавна отдельные города, законодательным путем, вводят публичное провозглашение отрывков из Гомера декламаторами-рапсодами в обязательный круг праздничного обряда и с VI века запасаются, для хранения в государственных архивах, удостоверенными списками Илиады и Одиссеи. На Гомере, из рода в род, учились эллины с малолетства — и дома, и в школе, и на площади — тому, что такое эллинство, как высокий строй старинной речи и ее «священный» лад, исконный нрав и заветный обычай, знание об отеческих богах и память о родных героях. Из Гомера, стихи которого в течение долгих веков заучивались наизусть, пристально исследовались, разносторонне истолковывались, — развили эллины и свою поэзию (позднейший эпос, хоровую лирику, наконец — трагедию), и грамматику родного языка, и первые начала этики, поэтики, диалектики, риторики, и свою священную историю, и пластические идеалы изобразительного искусства (так, в V веке знаменитые строки первой песни Илиады (с. 528-530), определили художественный замысел Фидия при создании олимпийской статуи Зевса и навсегда установили иконографический тип вседержителя, отца богов и людей), — пока наступила, наконец, пора критической мысли и на том же старом Гомере ученое остроумие и эстетическая взыскательность впервые испытали свои силы и изощрились до полной независимости от освященного веками предания. Тогда слепой старец, вдохновляемый божественными Музами, превратился в одного из образцовых, «канонических», или «классических», поэтов, в простодушного, «доброго» Гомера, в художника под стать другим авторам книжной словесности, искусного необычайно, хотя во многом еще не совершенного, одаренного несравненной силой гения, но вовсе не непогрешимого и подчас оскорбляющего изысканный вкус.

Уже древняя филология наметила этот путь сопоставлений Гомера с творцами искусственного эпоса, — путь, по которому пошла и новая европейская мысль с XIV века, co времен Петрарки и Боккаччо, когда Гомер, известный средневековью лишь понаслышке, как старший, великий брат вещего пророка и волшебника Вергилия на поэтическом Парнасе, предстал в более осязательных очертаниях, вследствие первого ознакомления с eгo поэмами, отчасти уже в подлиннике, по старинным спискам, разбираемым с помощью заезжих ученых греков, а потом — и по первопечатным книгам; ибо в 1488г., во Флоренции, просветительная деятельность византийских эмигрантов-гуманистов, уже второго поколения, увенчалась, между прочим, и первым изданием Гомеровых поэм, под редакцией грека Димитрия Халкокондилы.

Только представление об органическом характере культурно-исторического процесса, забрезжившее впервые y Джамбаттиста Вико (Giovan Battista Vico) в конце XVII столетия, и, в частности, об органическом росте народной поэзии, развитое в XVIII веке Гердером, заставило положить резкую грань между эпосом искусственным (каковы, напр., поэмы Вергилия, Данте, Ариоста, Тассо, Камоэнса) и народным эпосом, y греков — эпосом Гомера.


2. ГОМЕРОВСКИЙ ВОПРОС

Фридрих Август Вольф (Prolegomena ad Homerum, 1795), идя по следам нескольких предшественников (из коих особенная заслуга принадлежит, вместе с Вико, писателю XVII века, аббату д'Обиньи), с энергией провозгласил мнение о невозможности предположить планомерное эпическое творчество в столь раннюю эпоху, как эпоха создания гомеровских поэм, еще не знавшая письменности, и о необходимости рассматривать их как свод разнородных былинных сказов, собранный и приведенный в более или менее стройный порядок только в VI в. до н.э., ученой комиссией правщиков, по распоряжению афинского тирана Писистрата.

Это учение произвело необычайный переполох во всем образованном мире и нашло как восторженных приверженцев, так и горячих противников. Шиллер с досадой недоумевал, как может такой великий поэт, как Гете, благосклонно относиться к этому учению, проглядевшему живой лик Гомера поэта; впрочем, Гете мало-по-малу вернулся к вере в историческую реальность Гомера. Начался знаменитый «гомеровский вопрос»; и ближайшей (1837г.) стадией в развитии намеченного Вольфом воззрения на Гомера, как на легендарный образ, под чьей личиной скрывается множество разноликих певцов, была теория Лахмана о распадении Илиады, при внимательном изучении, на ряд необширных по объему песен-былин, или баллад, которые этот ученый более или менее произвольно пытался выделить из связи целого и разграничить.

С конца XVIII века воспреобладало представление о Гомере, как простом символе народного певца-сказителя, и о древнем эпосе вообще как о творчестве безыменном, безличном, безыскусственном, органически-всенародном. Этот взгляд держался на двух предпосылках, которые были двумя преувеличениями: древность гомеровского мира была признаваема древностью первобытной, и eгo культура более цельной и одностихийной, менее расчлененной и разносоставной, чем какой она оказалась при позднейшем историческом изучении. Это была отвлеченная идеология, лелеявшая идеал «эпохи органической», золотой, младенческой поры наивного и почти бессознательного эпоса, который, как писал философ Шеллинг, отвечает «такому общему состоянию, где нет противоречия между личной свободой и естественным ходом вещей, где все человеческие отношения входят в одну колею исторического процесса». Впечатление от первого знакомства с народным эпосом других стран, в особенности с сербскими эпическими песнями, исполнителями которых являются слепые певцы с гуслями или бандурой, так живо напоминающие традиционного слепого Гомера с eгo «кифарой» или «формингой» (небольшой, примитивной лирой), соблазняло усматривать и в гомеровском творчестве беспримесное выражение патриархально-эллинского, простодушно-ясного воззрения на мир, непосредственное проявление племенного поэтического гения, создание народной стихии, еще не выделившей из себя ни своеобразно творящей личности, ни даже культурно обособленной группы.

Но все же филологам-книжникам, свободным от таких общих предпосылок, занятым прежде всего не установлением широких перспектив, а точным расследованием подлежащего изучению словесного памятника, было ясно, что перед ними не бесформенное нагромождение сказов и былей, а строго продуманное эпическое единство, являющее несомненные следы сознательной и искусной обработки. Убеждение, что гомеровские поэмы представляют собой художественное целое, что они суть творение законченное, ложится в основу консервативного направления в спорах о Гомере. Eгo защитники, подобно античным ученым александрийского периода, хотели бы ограничиться обнаружением и устранением отдельных поздних вставок, исказивших местами Гомеров подлинник. Так, Нитч (G.W. Nitzsch, выступивший впервые со своей защитой традиции в тридцатых годах прошлого века) считает Гомера истинным автором обеих приписанных ему великих поэм, из коих подлежат исключению лишь по особенным в каждом отдельном случае причинам заподозренные частности; работа Гомера состояла в художественном слиянии и восполнении всего дошедшего до него эпического материала более ранней поры; широко и свободно пользуясь былинным преданием, он отчасти компилировал eгo, отчасти самостоятельно видоизменял и обогащал.

Уже Г.Герман, родоначальник новейшей филологии, наметил (в 1831г.) третью точку зрения: сложная и многообъемлющая эпопея могла разрастись из первоначально простого эпического зерна. Задачей исследования становилось поэтому — раскрытие в Илиаде первой Илиады, в Одиссее — исконной Одиссеи. Вместе с тем, необходимо было выяснить, как развивалось это ядро, какие последовательные отложения оставляли на нем, как бы слоями, новые эпохи, как приведены были в связь с коренным составом иные повествования, прежде ему чуждые.

На этой принципиальной основе зиждется истолкование роста Илиады из сравнительно небольшой поэмы «о гневе Ахилла», или «Ахиллеиды», данное англичанином Гротом в eгo классической «Истории Греции» (1846г.). Попытка Грота оказалась чрезвычайно плодотворной; компромисс, им предложенный, — согласиться на допущении, что Гомер, автор Ахиллеиды, сам же расширил ее до размеров Илиады, — удовлетворить, конечно, никого не мог; но дело шло не столько о творце, сколько о сотворении гомеровского эпоса, о eгo возникновении и eгo превращениях, о чистых линиях первоначального зодческого плана в загроможденном пристройками и перестройками колоссальном здании. Исследователи принялись за поиски «пра-Илиады»; всевозможные критерии были применяемы для различения более древних от более поздних элементов в наличном составе эпопеи. Б.Низе (в книге «о развитии гомеровской поэзии», 1882) свел гомеровский вопрос к проблеме преемственного цехового творчества певцов, которое показал существенно различным от творчества народного. А. Фикк (1881г. и позднее) отважился снять с Гомера eгo ионийский наряд и поэмы, записанные на ионийском диалекте, объявить распространенными пересказами исконных Илиады и Одиссеи, сложенных эолийцами по-эолийски. К.Роберт («Studien zur Ilias», 1901) своеобразно использовал новейшие данные археологии для определения относительной древности составных частей Илиады по типу оружия, в них упоминаемого, исходя из противоположности между старо-микенскими памятниками воинского быта и остатками более поздней культуры; не без некоторого самообольщения стройностью добытых этим методом результатов, Роберт старался доказать, что археологические признаки древности подтверждаются преобладанием эолийских элементов в языке, — что дает ему возможность восстановить основную «песнь об Ахилле»; и нельзя отрицать, что эта eгo гипотетическая реставрация, будучи сжатым извлечением из Илиады, переложенным на эолийский говор, производит неожиданное, цельное и яркое впечатление своей простотой, лирическим тоном былины и сосредоточенной трагической энергией. Многие ученые, однако, не убежденные ни одной из ряда попыток критического остроумия разрешить «гомеровский вопрос», остались при том мнении, что последний вообще неразрешим и что, помимо частных результатов, вся работа над ним не привела ни к какому общему выводу, достойному стать на место античного предания о Гомере, творце Илиады и Одиссеи.

Что касается Одиссеи, представлявшей менее поводов к заподозрению ее цельного состава и художественного единства, чем Илиада, — она сделалась предметом глубокого критического изучения лишь полвека тому назад, когда А.Кирхгоф («Гомеровская Одиссея», 1859), занявшись разоблачением в ней «пра-Одиссеи», пришел к выводу о ее возникновении из древнейшей спайки двух по существу различных исконных сказов, подвергшихся дальнейшему последовательному расширению, с привнесением новых, первоначально чуждых ее кругу, эпических элементов. На почве разысканий Кирхгофа возникли посвященные Одиссее «Гомеровские исследования» Виламовица-Меллендорффа (1884). Обзор гомеровского вопроса, каким он представляется в наши дни, и разностороннюю критику всех высказанных по этому вопросу мнений читатель найдет во 2-м издании книги П.Кауэра «Основные вопросы гомеровской критики».

В общем, можно сказать, что идущая от Германа теория расширений заняла прочное место в истории гомеровского вопроса, и доныне открытого, хотя и нельзя утверждать, что усилиям ученых удалось с полной достоверностью и точной определенностью установить относительную давность всех составных частей гомеровского эпоса в отдельности и представить несомненную картину образования наличных поэм из их древних и простых первообразов.


Вячеслав Иванович Иванов
_______________________________

С.В. Петров
ЖЕЗЛ, УВИТЫЙ ЗМЕЯМИ


Кадуцей (лат. caduceus), керикион (др.-греч. κηρύκειον), скипетр (греч. σκῆπτρον) — это жезл Гермеса (Меркурия), вестника (ἄγγελος), посланца богов. С его помощью Гермес открывает врата подземного царства (отсюда эпитет Гермеса — «Привратник», Πυληδόκος) и вводит туда души умерших.

…«я, единственный из богов, по ночам не сплю, а должен водить к Плутону души умерших, должен быть проводником покойников и присутствовать на подземном суде. <…> мало того, что я бываю в палестрах, служу глашатаем на народных собраниях, учу ораторов произносить речи, — устраивать дела мертвецов — это тоже моя обязанность.» (Лукиан. Разговоры богов. Гермес и Майя)

ἑρμαγέλη (ἑρμ-αγέλη) ἡ стадо Гермеса, т.е. сонм усопших или привидений Anth.

Название жезла caduceus римляне, судя по всему, заимствовали у греков:

καδδῦσαι эп. part. aor. pl. f к καταδύω (= καταδύνω);
καταδύνω (κατα-δύνω) вторгаться, углубляться, забираться, проникать, входить.

Кроме того, корень καδ- вообще соотносится с потусторонним миром:

κᾶδος = κῆδος
κῆδος, дор. Pind. κᾶδος (-εος) τό
1) скорбь, горе, печаль ex. (πολύστονον Hom.);
2) тревога, забота;
3) (преимущ. pl.) погребальный обряд, похороны;
κήδειος — погребальный, похоронный, траурный.

На латыни слово cado (корневое для словообразования «caduceus») означает «падать, умирать». Заход за горизонт небесных светил описывается производным от cado: sol cadens («заходящее солнце»). Умершие души спускающиеся в Аид также проходят «каденцию», т.е. сошествие, переход из мира живых в мир мертвых.

cado, cecidī, casūrus, ere
1) падать, сваливаться, выпадать, (об атмосферных осадках) падать, идти;
2) (о небесных светилах) заходить (cadentia sidera V; Arcturus cadens H): sol cadens V заходящее солнце, тж. запад;
3) падать, погибать;
9) падать, понижаться (pretium cadit L); уменьшаться, убывать, слабеть (vires cadunt Lcr): c. animo C etc. падать духом;
13) оканчиваться;
14) быть закалываемым, приноситься в жертву (ovis cadit deo O);

cadūcus, -a, -um [cado]
1) близкий (склонный) к падению (vitis C; frons, flos O);
2) обреченный на смерть (juvenis V);
3) преходящий, тленный, бренный, ничтожный (res humanae, corpus C; felicitas QC; spes O); недолговечный (fama O);
4) поэт. падающий, упавший (folia O); низвергающийся (aqua O; fulmen H);
5) павший (bello V);
6) юр. оставшийся без наследника, выморочный, бесхозяйный (hereditas C; possessio Just);
7) мед. падучий: morbus c. Ap эпилепсия.

cadus, ī m (греч.)
1) большой глиняный (редко металлический) кувшин конической формы, преим. для вина Pl, V, O, но тж. для масла, меда и пр. M, PM etc.;
2) погребальная урна (ossa cado texisse aeno V).

Посредством своего волшебного жезла Гермес не только проникает в царство мертвых, с его же помощью он извлекает души из тел усопших, которые затем и провожает в мир теней.

«Эрмий [Ἑρμῆς] тем временем, бог килленийский, мужей умерщвленных,
Души из трупов бесчувственных вызвал; имея в руке своей
Жезл золотой [ἔχε δὲ ῥάβδον μετὰ χερσὶν καλὴν χρυσείην]».¹
(Гомер. Одиссея XXIV, 1-3)
___________________________
[1] χρυσοῦν ῥάβδον — золотой магический жезл Гермеса, увитый белыми лентами, а впоследствии змеями. Hom.

ῥάβδος ἡ палка, трость, посох (ῥάβδῳ κρούειν Xen.);
ῥαβδίον τό палочка, жезл Babr.

Этимология жезла ῥαβδίον (ῥάβδος), возможно, имеет отношение к слову ῥόπτρον (булава, палица), которое в свою очередь, вероятно, происходит от ῥοπή (вес, значение, важность). По крайней мере происхождение скипетра от булавы — достаточно распространенная версия. Хотя у Гомера встречаем и такое написание «золотого жезла»:

χρυσόρραπις (χρῡσό-ρρᾰπις), -ῐδος adj. с золотым жезлом (Ἑρμῆς Hom., HH.);
ῥαπίς (-ίδος) ἡ розга, прут.

Этимология греческого названия жезла — скипетр (σκῆπτρον) — отсылает нас к пастушьему посоху.

σκίπων, σκήπων, σκηπίων ὁ посох, палка, жезл Anth., Polyb.;
σκήπτω — 1) опираться; 2) бросать, метать, пускать; 3) насылать (σκήψασθαι κότον τινί Aesch. — обрушить свой гнев на кого-л.);
σκηπτός ὁ 1) молния, гроза; 2) ураган, вихрь, смерч (χθονὸς τυφὼς ἀείρας σκηπτόν Soph.);
σκηπάνιον (ᾰ) τό жезл, скипетр Hom., Anth.
σκῆπτρον, дор. σκᾰπτον, поздн. Anth. σκᾶπτρον τό посох, жезл, скипетр (τὸ σ. Διός Soph.); перен., тж. pl. царская власть.

Гермес был родовым богом Кериков. Керики (Κήρυκες) — жреческий аттический род в Афинах. Керик (Κήρυξ, «глашатай») считался первым глашатаем Элевсинских мистерий, от которого пошел род глашатаев. В обязанности глашатаев (κήρυκες или ιεροκήρυκες) входило провозглашение священного перемирия (ἐκεχειρία) во время праздников, приглашение присутствующих к благоговейному молчанию (εὐφημία) при начале священнодействия, произнесение молитв от лица присутствующих при священнодействии и т.п.

По преданию, Керик был сыном бога Гермеса и смертной женщины Герсы (по другой версии — Пандросы). От Гермеса же, как гласит легенда, Керик и получил жезл глашатаев. В свою очередь, роду Кериков жезл обязан своим греческим названием — керикион (греч. κηρύκειον).

Хотя, мимоходом, можно также обратить внимание на подозрительное созвучие слова κηρύκειον с одной стороны, со словом κήρ («смерть, гибель»), а с другой стороны со словом κῆρ (κέαρ, «душа»). Сочетание, например, слова κῆρ с ἷξις («прохождение») или ἵκω («овладевать») дает интересное наполнение: κῆρ + ἷξις — «прохождение души»; κῆρ + ἵκω — «овладевать душой». Подобную семантику (и возможную этимологию) мы рассмотрели выше для слова кадуцей.

Если же возвращаться к мифологическому происхождению жезла, нужно отметить, что изначально это был пастуший посох (σκῆπτρον). Гермес выменял его у Аполлона, взамен подарив тому лиру из черепахового панциря (χέλυς). Посох имел свойство прекращать споры и мирить врагов. Когда Гермес поместил его между двумя борющимися змеями, те тотчас перестали кусаться и немедленно обвили его в мире между собой. Этот миф объясняет наличие кадуцея в руках посланников как знак мира и защиты, он является их главным атрибутом, и ручательством их неприкосновенности.

Римляне Гермеса отождествляли со своим Меркурием, хотя имя Mercurius, вероятно, заимствовано римлянами из греческого языка (Μερκούριους), и изначально обозначало подростковый, юношеский возраст божества.

μεῖραξ (-ᾰκος) ὁ отрок, юноша, подросток, но преимущ. ἡ девочка (лет 14-15) Arph., Luc.
κορος, эп.-ион. κοῦρος, дор. κῶρος ὁ
1) ребенок, младенец; 2) мальчик, юноша, молодой человек; 3) сын;
κουρήϊος — юношеский.

Первая часть слова Μερκούριους (μεῖραξ) указывает на подростковый возраст, вторая (κοῦρος) — на пол подростка. Дополнительно созвучия со словом μέρος (и производными от него) повлияли на специализацию бога-подростка. Значения корня μερ- («часть», «доля») предполагают аллюзию на предмет торговых дел, а также дел незаконного характера («воровская доля»).

μέρος (-εος) τό часть, доля;
μερίς ἡ 1) пай, доля, участие; 2) сторона; 3) слой, круг, класс; 4) политическая группа, партия; 5) поддержка, помощь;
μέρμερος — ловкий, хитрый; ex.: μέρμερον χρῆμα Plut. — хитрая тварь (о лисе).

Созвучие слова κουρήϊος (юный) со словом κύριος (повелитель, попечитель), в итоге закрепило и окончательно оформило функционал Меркурия как «покровителя торговцев». То же значение имя Меркурий имеет и в латинском прочтении («охраняющий товар»).

merx (арх. mers), mercis f товар (merces mutare V вести меновую торговлю);
curo, -avi, -atum, -are [cura] заботиться, иметь попечение, печься, интересоваться, не оставлять без внимания.

Официально Меркурий был принят в число италийских богов в конце V в. до н.э., после трехлетнего голода, когда, одновременно с введением культа Меркурия, были введены культы Сатурна, подателя хлеба, и Цереры. Храм в честь Меркурия был освящен в майские иды 495г. до н.э.; тогда же был упорядочен хлебный вопрос (annona) и учреждено сословие купцов, именовавшихся mercatores или mercuriales.

«В майские иды купцы приносили Меркурию и матери его Мае жертвы, стараясь умилостивить божество хитрости и обмана, которыми сопровождалась всякая торговая сделка. Недалеко от Капенских ворот (Porta Capena) был источник, посвященный богу, откуда купцы в этот день черпали воду, погружали в нее лавровую ветвь и кропили себе голову и товары, с соответствующими молитвами, как бы смывая с себя и товаров вину содеянного обмана».

Таким образом, созвучие, наделившее Гермеса (выступающего под именем Меркурий) новыми смыслами, дало импульс к развитию его образа в совершенно ином направлении (по сравнению с изначальным). Теперь Меркурий стал позиционироваться в роли покровителя путешествующим купцам и прочим торговым людям, а также ворам и мошенникам. После такой метаморфозы кадуцей в руках Меркурия потерял всякий смысл и являлся лишь отличительным атрибутом божества.

Сходные с кадуцеем символы были распространены и у других древних народов. В месопотамской традиции сплетенные змеи считались воплощением бога-целителя (возможно, отсюда происходит библейский образ медного змия, исцеляющего змеиные укусы). Две змеи были символом плодородия в малоазийской традиции.

Помимо Гермеса, кадуцей является атрибутом египетского Анубиса, от которого, судя по всему, и был заимствован, после отождествления этих богов в единое синкретическое божество с говорящим именем Германубис (Ἑρμανοῦβις). Также его изображение встречается в руках финикийского Ваала и иногда у Изиды и Иштар. Кадуцей может иметь форму шара, увенчанного рогами, — это финикийский солярный символ.

В средневековых астрономических атласах, кадуцей нередко находится в руках зодиакальной Девы. Впрочем, это очевидно объясняется тем, что управителем Девы является Меркурий.

Кадуцей схож с другим жезлом — посохом бога медицины и врачевания Асклепия (Ἀσκληπιός, «вскрывающий»). Но жезл Асклепия изображался с одной змеей, в отличие от жезла Гермеса и римского Меркурия (Virga horrida, лат. «ужасный жезл»), сопровождающих души умерших в царство Аида.

Посох Асклепия — распространенный медицинский символ. По легенде, древнегреческий бог медицины и врачевания Асклепий, шел, опираясь на посох, во дворец критского царя Миноса, который позвал его воскресить умершего сына. По дороге посох обвила змея и Асклепий убил ее. Следом появилась вторая змея, с травой во рту, при помощи которой она воскресила первую змею. Асклепий нашел эту траву и с ее помощью стал воскрешать мертвых. Здесь возникает законный вопрос: если умершая змея была оживлена, то почему жезл обвивает только одна змея? И которая это змея из двух, та что воскресла или та, что ее оживила?

Кадуцей отчасти перекликается и с жезлом Диониса — тирсом (др.-греч. θύρσος). Дионис — бог плодоносящих сил земли, растительности, виноградарства, виноделия. Божество критского, либо восточного (фракийского и лидийско-фригийского) происхождения, распространившееся в Греции сравнительно поздно (конец второго тысячелетия до н.э.), и с большим трудом утвердившееся там. В Риме Дионис почитался под именем Вакха. Вакх изображался юношей, с венком из листьев и гроздей винограда на голове, с жезлом, увитым плющом, виноградными листьями и увенчанным шишкой пинии или сосновой шишкой (θύρσος κωνοφόρος), которая называлась еще «сердцем Вакха». Иногда тирс украшали, связанными в узел, лентами.

С другой стороны, известны изображения Диониса, на которых его голову украшает змеиная корона. Манипулирование змеями составляло часть ритуалов в честь Бахуса, и таким образом змеи стали атрибутом его свиты — сатиров. Побеги плюща и змеи не были символами взаимозаменяемыми, однако общие корни тирса и кадуцея очевидны. Опять же, Плутарх упоминает тирс, увитый змеями (ὄφεις περιελιττόμενοι τοῖς θύρσοις Plut.). Равно как и изображение кадуцея, увенчанного шишкой и обвитого двумя змеями, — явление весьма распространенное. Валерий Флакк, в описании вакхических мистерий, упоминает змеиную траву офиану (от ὄφις — змея), обвивающую тирс:

«Вакх погружает в пенистый сок, увитый плющом и змеиной травой офианой, тирс».

Впрочем, символизм змей актуален там, где змеи имеют повсеместное распространение. Например в Египте, особенно в болотистой дельте Нила. В Греции же символизм обвивающих жезл змей, легко мог быть ретранслирован на растения, которые, подобно змеям, поднимаются вверх, обвивая деревья.

«Эта [бассарида] змею на дуб забрасывает, и вкруг древа
Аспид чешуйчатый вьется вдруг плющом густолистным,
Гибким стеблем прильнувши к коре ствола векового,
Сим плющом, что как змеи кольцами вьется и гнется!»
(Нонн. Деяния Диониса XLV, 306)

Змеиные атрибуты иногда связывают с зимней ипостасью Диониса. В орфическом воззрении, основанном на древнейшем слиянии териоморфических культов, между змеей и быком устанавливается мистическая связь: бык — солнечная, змей — хтоническая ипостась Диониса. Дионис выступает как бык в мире живых и как змей — в подземном царстве. Или, проще говоря, бык — летняя ипостась Диониса, змей — зимняя. Отсюда, в молениях к Дионису было выражение: «бык породил змею и змея породила быка».

В более поздней италийской традиции, Дионису (Бахусу) отводится только четверть года, когда времена года стали символизироваться четырьмя божествами — Венерой, Церерой, Бахусом и Бореем. В этой традиции Дионис олицетворял осеннее солнце, управляя зодиакальными Весами, Скорпионом и Стрельцом.

Жезл тирс ассоциируется преимущественно с Дионисом (Вакхом), но иногда встречается также в Египте и в Малой Азии. Плющ, обвивающий тирс, также воплощал жизненную силу растений и был атрибутом воскресающих богов. В греческой мифологии плющ посвящен Дионису, который коронован плющом, а его чаша является «чашей плюща». Его тирс обвит плющом, а одной из его эмблем является столб, обросший плющом. С плющом связаны многочисленные эпитеты Диониса: κισσοχαίτης, κισσοκόμης — «с локонами вьющимися, как плющ» или «с увитыми плющом волосами», κισσοφόρος — «плющеносный». В афинском деме Ахарны (Ἀχαρναί) почитался Дионис-Плющ (Κισσός). А в Мегаре почитался Дионис «Густолиственный».

«Они (жители Ахарны) называют Афину «Конной» и Диониса «Поющим»; того же бога они называют «Плющом» (Κισσός), говоря, что тут впервые появился плющ как растение».
(Павсаний. Описание Эллады. Аттика, XXXI:3)

«Полиэд построил храм Дионису и воздвиг деревянное изображение, которое в мое время все было закрыто [одеждой], кроме лица; оно одно только и было видно. Рядом с ним стоит Сатир, творение Праксителя, из паросского мрамора. Это изображение Диониса они называют «Отеческим» (Πατρός); другого же Диониса, которого они называют «Густолиственным» (Дасилием, Δασυλλίος), по их рассказам, посвятил Эвхенор, сын Койрана, внук Полиэда.»
(Павсаний. Описание Эллады. Аттика, XLIII:5)

У египтян плющ — растение Осириса. Плутарх в трактате «Об Исиде и Осирисе» пишет: «эллины посвящают Дионису плющ, а у египтян, по слухам, он называется хеносирис (χενόσιρις), и это имя, как говорят, означает "побег Осириса"». В семитской мифологии плющ посвящен фригийскому Аттису и означает бессмертие.

Одним из объяснений наличия шишки в виде навершия на тирсе служит то, что к вину, которое пили во время вакханалий, примешивали забродившую сосновую смолу (κωνῖτις πίσσα) — считалось, что этот коктейль усиливает сексуальные ощущения. Впрочем, сосновая шишка (κῶνος) вообще считалась символом жизни и плодовитости, и являлась также атрибутом и эмблемой Сабазия, Астарты в Вавилоне и Артемиды в Памфилии, а также Митры. Сосна (πεύκη; иногда ель, ἐλάτη) считалась также деревом Зевса (в римской мифологии Юпитера), Кибелы и Аттиса Фригийского. Когда в Египте развился культ Сераписа, сосна стала и его эмблемой.

Этимология слова «тирс» (θύρσος, θύρσα) неясна. Диодор Сицилийский («Историческая библиотека»), повествуя об индийском походе Диониса, отмечает, что за ним следовала толпа менад, которые были вооружены копьями, имевшими вид тирсов. Вячеслав Иванов также отмечает фактическое тождество между копьем и тирсом:

«Охотничье копье, увитое плющом или хвоей, есть тирс. <…> это священное орудие, оружие и как-бы чудотворная хоругвь вакхов, этот жезл ветвь-копье-светоч, сообщающий тирсоносцу Дионисово вдохновение и силу неодолимую»… (Вячеслав Иванов «Дионис и прадионисийство»)

В этом плане, слову тирс имеется прекрасное созвучие:

θήρατρον τό орудие охоты Xen., Plut.;
θήρα, ион. θήρη ἡ охота, звероловство;
θήρης охотник; ex.: θῆρες ξιφήρεις Eur. — вооруженные мечами (Ὀρέστης καὴ Πυλάδης).
___________________________
• η (τὸ ἦτα) «эта», 7-я буква др.-греч. алфавита, с середины II в. н.э. стала произноситься как [ί], соответственно новое название буквы — «ита».

Можно также рассмотреть некоторое созвучие со словом θύρα («дверь», т.е. граница между внутренним и внешним).

θύρα ион. θύρη ἡ (дор. acc. pl. θύρᾰς, эол. acc. pl. θύραις) — дверь, вход;
θῠρωρός эп. θῠραωρός (θῠρα-ωρός) ὁ и ἡ — привратник, страж [дословно, охраняющий врата].

Дионис не был, как Гермес, проводником (ἡγεμόνιος) душ в Аид, но эта функция жезла (помогающего пересекать границы миров) могла быть и утрачена в процессе самостоятельного развития тирса.

Здесь уместно вспомнить эпитет Диониса «Меланайгис» (Μελάναιγις, «носящий черную эгиду [козью шкуру]») — эпитет темного Диониса, связанного с духами мертвых. Согласно мифу, рожденному в Элевтерах (Ἐλευθεραί, горная деревушка на границе Аттики и Беотии), культ Диониса Меланайгиса был основан дочерьми Элевтера.

«Дочери Элевтера, увидев призрак Диониса в черной козьей шкуре (φάσμα τοῦ Διονύσου ἔχον μελάνην αἰγίδα), отнеслись к нему с презрением; тогда разгневанный бог наслал на них безумие. После этого Элевтер получил оракул, согласно которому для исцеления от безумия нужно было почитать Диониса Меланайгиса (Μελαναιγίδος Διόνυσος)». (Suidae Lexicon. S.v.)

Еще больше конкретики несет в себе эпитет Хтоний (χθόνιος, подземный), который носил не только Гермес, но и Дионис. Причем, «Хтоний» — эпитет весьма древний, видимо, доставшийся Дионису по наследству от более ранних («прадионисийских») культов, в силу его отождествления с Аидом, Зевсом Хтонием и рядом других менее значимых локальных богов. В.И. Иванов, опираясь на орфическую традицию, недвусмысленно повествует о Дионисе Загрее, как о «владыке отшедших»:

«Орфический синтез жизни и смерти как другой жизни, связанной с первой возвратом душ на лицо земли (палингенесией), укрепляя соответствующее представление о Дионисе, как о вожде по пути вниз и по пути вверх, естественно пользуется Загреем как готовым в народном сознании оргиастическим аспектом Диониса подземного, но дает ему своеобразное оптимистическое и эвфемистическое истолкование: «Неправо люди, в неведении о дарах смерти, мнят, что лют Загрей: это — владыка отшедших, Дионис отрадный. Под страшным ликом того, кто увлекает души в подземный мрак, таится лик благостный; тот, кого боятся, как смертоносного губителя, сам — страдающий бог».»
(Вячеслав Иванов «Дионис и прадионисийство»)

Не исключено также, что слово тирс (θύρσος) этимологически связано с торжественной процессией в честь Диониса — θίασος («тиас»).

θίασος — торжественное шествие в честь божества, преимущ. Вакха;
θιασάρχης (θιᾰσ-άρχης) — тиасарх, предводитель вакхической толпы Luc.

Возвращаясь к хтонической этимологии тирса, можно вспомнить другое его название — нартек (νάρθηξ).

νάρθηξ
1) бот. нартек, ферула (Ferula communis L., растение из семейства зонтичных, сердцевина которого медленно тлеет, т.е. долго хранит огонь; отсюда миф о том, что похищенную у Зевса искру Прометей принес людям в стебле нартека) Hes., Aesch., etc.
2) культ. нартековый жезл (вакхантов); ex.: νάρθηκες ἱεροί Eur.; ναρθεκοφόροι «нартеконосцы»;
3) нартековый прут, палка, дубинка Xen.

«Спутники Диониса на таких шествиях несли его атрибут — тирс из стебля ферулы (скипетр, украшенный плющом и виноградными листьями, увенчанный шишкой пинии) как символ мужского созидающего начала, вдохновения и ораторского искусства».
(Л.Г. Бязров)

«Другие же думают, что поговорка велит забывать, что говорят и как ведут себя твои сотоварищи за винной чашей: потому-то отеческие заветы и посвящают Дионису забвение и ферулу».
(Застольные беседы. Плутарх)

Так вот, в связи с выше предложенным предположением об изначальной хтонической этимологии тирса, можно рассмотреть ту же этимологию и для нартека:

νέρτερος — подземный, ex.: οἱ νέρτεροι θεοί Soph. боги подземного царства;
νερτεροδρόμος (νερτερο-δρόμος) ὁ гонец из подземного царства Luc.
νάρκη — оцепенение, онемение или паралич Plat., Arst., Plut.

«наркисс (νάρκισσος, нарцисс) притупляет нервы и вызывает тяжелое оцепенение (νάρκη); поэтому Софокл назвал его «древним увенчанием великих богов», то есть богов подземных (νέρτεροι)».
(Застольные беседы. Плутарх)

Кроме того слово νάρκα (νάρκη, оцепенение) заставляет вернуться к цитате из Плутарха о том, что «Дионису посвящают забвение и ферулу». Если это сопоставить с тем, что Гермес своим жезлом «смыкает глаза людей и погружает их в сон», то и здесь между жезлами Гермеса и Диониса возникает любопытное пересечение.

…«ошибочно называли древние Диониса сыном Забвения (Λήθη) — скорее он отец забвения (Λύσιος)».² (Плутарх «Застольные беседы»)
___________________________
[2] Обыгрывается созвучие двух слов.
Λήθη (Лета, богиня забвения) и Мнея (Μνεία, память) играли роль в Дионисийских мистериях в Эфесе. (Ancient Greek Inscriptions in the British Museum. Oxford, 1874-1916. V. III, 600)
λήθη, дор. λάθᾱ (λᾱ) ἡ забывание, забвение; ex.: λήθην τινὸς ποιεῖσθαι Her. — давать забвение;
Λύσιος — отгоняющий заботы, дающий забвение, эпитет Диониса. Plut.;
λύσις — освобождение, избавление.

И все же рассмотрим «классический» кадуцей, увитый двумя змеями. В том или ином виде кадуцей присутствовал у митраистов и орфеистов, и герметиков, позднее, алхимиков. Но где корни этого символа?

Кадуцей можно встретить в виде двух змей, обвившихся вокруг жезла, на египетских монументах. Считается, что этот символ греческие поэты и мифотворцы заимствовали у египтян, а у греков кадуцей, в свою очередь, якобы переняли римляне.

Любопытно, что греки уже в первых веках нашей эры (а позднее и римляне), в качестве символа и атрибута Гермеса, наряду с керикионом, часто изображали петуха. Впрочем, петух, как известно, великий предвестник утра и Солнца, т.е. тот же глашатай (κήρυκες).

В оккультизме петух считается символом ключа, отворяющего предел между тьмой и светом, добром и злом, жизнью и смертью. Вот как писал об этом один из отцов церкви Амвросий Медиоланский (III в.): «Как приятна ночью песнь петуха. И не только приятна, но и полезна. Всем вселяет надежду в сердце этот крик; больные чувствуют облегчение, уменьшается боль в ранах: с приходом света спадает жар лихорадки».

В XIII веке изображения посоха со змеей и поющего петуха украшали титульные листы медицинских сочинений. С 1696 года золотой петух появился на гербе французских врачей.

Использование кадуцея, в эпоху Возрождения, в качестве общемедицинской эмблемы списывают на смешение символики жезла Гермеса и посоха Асклепия. Но скорее всего, корни такого использования кадуцея надо искать в истории развития алхимии.

На ранней стадии алхимии Гермес был ее покровителем. Алхимики на сосудах с препаратами обычно ставили печать с изображением Гермеса, отсюда термин «герметичность». Под влиянием греческих ученых, и главным образом Аристотеля, алхимия на Востоке развилась в систему примерно к III веку, затем она, значительно обогащенная, распространилась из арабского мира через Испанию по всей Европе. Согласно мнению врача и ботаника Альберта Великого (XIII в.), телесное исцеление с помощью медицинских средств являлось «очищением». Он сравнивал этот процесс с очисткой простых металлов, которые алхимики пытались превратить в драгоценные.

В XVI-XVIII века химия, фармация и медицина были очень тесно связаны, поэтому атрибут Гермеса кадуцей мог стать медико-фармацевтической эмблемой. В античном же мире посох Асклепия и жезл Гермеса несли в себе совершенно разный смысл, и только в XVI веке стали общемедицинскими символами.

Канадский историк медицины Ф.Гаррисон указывает, что впервые использовал кадуцей как медицинский символ Иоганн Фробен, один из крупнейших издателей книг по медицине в XVI веке, в Германии. В качестве своего издательского знака он в 1516г. взял руку, державшую жезл, увенчанный голубем и обвитый двумя змеями.

Одним из первых использовал жезл Гермеса в качестве медицинской эмблемы личный врач короля Англии Генриха VIII сэр Уильям Баттс в 1520г. В 1556г. в Англии, использовать кадуцей, в качестве медицинской эмблемы, предложил президент Королевской коллегии врачей Лондона Д.Кайз, который ввел серебряный жезл президента, увенчанный этой эмблемой.

В XVII-XVIII веках многие врачи брали в качестве медицинской эмблемы кадуцей в той или иной модификации. С 60-х годов XIX века жезл Гермеса стал официальной эмблемой службы общественного здравоохранения США. Используется он как символ медицины и в некоторых других странах. Например, в 1970г. исполнилось 100 лет со дня основания медицинской школы Цейлона, гербом которой с самого начала является жезл Гермеса.

Впрочем жезл, как медицинский символ, — это достаточно позднее поветрие. С ранних времен жезл (или посох) являлся в первую очередь эмблемой власти и одним из знаков царского достоинства. Он венчается несколькими характерными способами: скипетр римского консула — орлом; английских королей — шаром и крестом, или голубем; французских королей — геральдической лилией (fleur-de-lys).

Типологически предшественниками скипетра были пастуший посох и ритуальные дубины (булавы), символы плодородия, созидательных сил и власти. Античные греки, римляне и германцы в своих обрядах и на церемониях пользовались короткими жезлами-скипетрами, властители же династии Каролингов ввели в обиход длинные скипетры. Пастушеский посох (изогнутый на верхнем конце крюком) — атрибут множества богов (например, всех Добрых Пастырей) и святых, постепенно трансформировался в пастырский (например, епископский) посох. В Египте жезл Хекет (ḥḳt, «крюк») и кнут (nḫḫw) — «посох волопаса» и «бич пастуха» — олицетворяли верховную власть и владычество.

Также в Египте был весьма распространен удлиненный скипетр Уас (wȝs), раздвоенный внизу и с навершием в виде головы священного животного Сета. Уас являлся символом не только могущества, но заключал в себе целебные силы. В руках богов он становится скипетром благополучия и символом здоровья и счастья. До Среднего царства, умершему давали с собой в могилу деревянный скипетр Уас, чтобы тот мог применять его для пользования божественными благами. Позднее этим символом украшали фризы на стенах гробниц. Популярным мотивом во все времена было изображение двух скипетров Уас, которые окаймляли по краям поле картины или надписи и своими головами поддерживали идеограмму «небо».

Другой тип удлиненного скипетра — Уадж (wȝḏ) — имел вид жезла в виде стебля папируса и символизировал вечную молодость. Жезлы богов выставлялись на всех торжествах и их несли во время процессий. Во время военных походов царей, взятый с собой жезл Амона должен обеспечить его владельцу защиту бога. Скипетр Уас означал неумолимый (и неукротимый) божественный гнев, уничтожающий врагов Египта, символ могущества фараонов. Один из эпитетов Гора — это «господин жезла, прокладывающий себе путь». Из Нового царства известны многие изображения, на которых жрецы и фараоны держат в своих руках жезлы богов. Таким образом, скипетры-жезлы являются не только атрибутами, но и свидетельствами их божественной власти.

В Древнем Египте, Фараоны считали источником своей царской власти и непобедимости в войнах покровительство богинь-защитниц Нижнего и Верхнего Египта — Уаджит (Уто) и Нехбет (Нехебт), соответственно. Уаджит изображалась в виде кобры (иногда, обвивающей папирусный стебель), хотя более распространенный символ Уаджит — это налобный урей. Нехбет, в египетской мифологии — богиня хранительница царского рода; образ Нехбет — коршун — восходит к древнейшему символу неба — распростертые крылья. Иногда коршуна заменяют второй змеей. Два змея (урея), обвивающие солнечный диск, в таком случае изображают Нехбет и Уто, как символ объединения Верхнего (tȝ-šmˁw, «Земля лилии») и Нижнего Египта (tȝ-mḥw, «Земля папируса») в единое государство.

«При V династии солнце изображается не только с двумя крыльями, но и с двумя уреями, как бы соскальзывающими с диска. (…) при XII династии солнечные уреи получают венцы Обеих Земель [Верхнего и Нижнего Египта]. (…) Неудивительно поэтому, что при Тхутмосе I знак солнца с двумя уреями используется как идеограмма для написания титула фараонов: nj-swt-bjt «царь Верхнего и Нижнего Египта». Крылья, правда, в этом случае не изображаются, но они и не нужны. Необходимая двойственность отражена уреями». («Два царя — два солнца» О.Д. Берлев)

В «Памятнике мемфисской теологии», когда описывается передача Хору власти над обеими землями Египта, повествуется следующее:

«Тогда обвились вокруг чела его две владычицы. Он — Хор, тот, кто является как царь Верхнего и Нижнего Египта, тот, кто объединил Обе земли в номе [Белая] Стена (т.е. в Мемфисе), месте, где Обе земли были объединены».

На левой картинке можно видеть богинь Уто и Нехбет, держащих жезлы уадж (wȝḏ, папирус), обвитые змеями в коронах Верхнего и Нижнего Египта. На правой картинке оба этих жезла находятся в руке бога Тота.

Таким образом, резонно предположить, что в более поздний (греко-римский) период оба жезла богинь, увитые змеями, были совмещены в один, который обвивали две змеи, олицетворяющие Уто и Нехбет. Что, судя по всему, и было сделано. Тем более, что в характеристике обеих богинь не было никаких противоречий, по сути, они идентичны. И Уаджит, и Нехбет являются покровительницами власти фараона, обе несут в себе охранительную функцию, обе являются дочерьми бога Ра и носят титул «Око Ра».

В начале XX века, близ Александрии были обнаружены катакомбы Ком Аль-Шукафа (Kom el Shoqafa), датируемые I-II веком н.э. В этом трехъярусном некрополе расположены гробницы египетской аристократии. Вся настенная резьба и украшение саркофагов оформлены в смешанном стиле, который включает в себя элементы египетской и греко-римской традиций. Погребальный зал расположен на втором уровне Ком эль Шукафы. Вход в зал традиционно украшают змеи в двойной египетской короне, держащие одновременно и кадуцей, и жезл тирс. Что-то мне подсказывает, что это все те же богини охранительницы Уаджит и Нехбет, но уже с жезлами, соответствующими традиции нового времени. Над головами змей размещен дополнительный охранный символ — эгида (щит с головой Горгоны).

В V-IV веках до н.э. в древнем Риме и Центральной Италии в качестве денег использовался литой кусок бронзы определенного качества и веса, обозначенный штампом, который назывался Aes signatum («имеющий знак»). На одной из таких монет изображен интересный симбиоз кадуцея и тирса. Он имеет вид жезла с двумя змеями, как кадуцей, но при этом его украшают длинные развивающиеся ленты, связанные в узел в виде банта.

Еще один египетский символ, который можно рассмотреть как предтечу жезла Тирс, это Узел Изиды. Он широко использовался как амулет, и представляет из себя несколько видоизмененный Анкх, у которого вместо перекладины — петли банта, опущенные вниз. Узел Изиды, означает бессмертие, что прекрасно коррелирует со значением Анкха, символа вечной жизни. Верхняя петля Узла Изиды (которая, по одной из версий, является символом солнца) могла впоследствии трансформироваться в навершие Тирса, украшенное лентами, связанными в виде банта.

Однако существует и еще один интересный символ в виде банта-узла. Примером чему может служить алебастровая ваза из гробницы Тутанхамона, выставленная в Каирском музее. Петли узла, на этом экспонате, сплетены из символов Верхнего и Нижнего Египта — лотоса и папируса. Сверху на петлях находятся уреи в коронах Верхнего и Нижнего Египта — богини Нехбет и Уто. По краям — две фигуры Хапи, крепко стягивающие узел.

Лигатура в виде связки стеблей лотоса и папируса «Сема-Тауи» (егип. smȝ-tȝwy) означает «объединение двух земель» (Верхнего и Нижнего Египта), часто служит украшением трона Осириса, изображалась на боковых стенках трона египетских фараонов. Таким образом, символ Сема-Тауи также вполне мог повлиять на эволюцию Тирса.


ЧАША УВИТАЯ ЗМЕЕЙ

И напоследок, в развитие темы Уаджит и Нехбет можно вспомнить еще один интересный символ, не только доживший до наших дней, но и применяемый сегодня как символ здравоохранения. Это змея, обвивающая чашу.

Иероглиф nb («neb») используется в значении «господин», либо в женской форме nbt — «госпожа».

Похожий иероглиф, обозначающий каменный плоский сосуд (šs, «shes» или ḥb, «heb»), иногда взаимозаменяемо использовался с иероглифом корзины. Иероглиф алебастровой чаши (ḥb) отличается от иероглифа корзины (nbt) наличием ромба посредине.

Значение nbt («госпожа») фигурирует в изображениях коршуна (богиня Нехбет) и урея (Уаджит), символизирующих Верхний и Нижний Египет. При этом богини располагаются стоящими над иероглифом nb. С другой стороны, нужно заметить, что слово nbt («nebet») — «госпожа», в египетском языке, имело омоним (nbt) в значении «корзина». Поэтому, нередко можно встретить изображение Нехбет и Уто, стоящими на хорошо рельефно прорисованной корзине, что позволяло опускать женское окончание (-t), потому как в слове «корзина» (nbt) женское окончание уже подразумевается. Со временем, видимо, эта форма изображения богинь на рельефах вошла в обиход, и корзины перестали прорисовываться, т.е. стали более походить на чашу. Очевидно, такой популярный символ как изображение кобры над иероглифом nbt, в значении «госпожа Уаджит», в греческий период не мог не найти своего развития и переиначивания на свой лад вездесущими греками. Преображение Уто, богини охранительницы Нижнего Египта, происходило поэтапно и было растянуто во времени. Древнегреческие усилия в этом начинании были продолжены в Средние века и закреплены в Новейшей истории. Окончательным же результатом сей метаморфозы является медицинский символ «змея, обвивающая чашу». Попробуем восстановить процесс этого перевоплощения.

Греки отождествляли Уаджит с Афродитой. Атрибутом Афродиты являлась золотая чаша, наполненная вином, испив из которой, человек получает вечную молодость. Интересное развитие сюжета. Интереса здесь добавляет и то, что имя Афродиты является производным от Уаджит. Этимология имени подробно изложена в статье Афродита.

Однако следует заметить, что медицинскую эмблему связывают не с Афродитой, а с совершенно другой богиней — дочерью Асклепия — Гигиеей. Но нас это не должно смущать.

«Важнейшей фигурой среди божественных детей Асклепия является его старшая дочь Гигиея — богиня здоровья. Место зарождения культа Гигиеи считают Титанис (около Сикиона), затем Пелопоннес, где она всегда была богиней-попечительницей здоровья людей. В Афинах она олицетворяла чистый воздух и целебные источники. Культ богини Гигиеи пришел из Греции в Рим вместе с культом бога Асклепия (Эскулапа).

Основные атрибуты Гигиеи — чаша и змея — первоначально изображались отдельно, затем они были соединены; так появилась одна из наиболее широко распространенных общемедицинских эмблем. К сожалению, значение символа чаши, в отличие от других атрибутов богов исцеления, пока еще изучено недостаточно.»

Греческое написание имени Гигиея — Ὑγιεία (первая буква в имени — ипсилон — читается с придыханием — «Хигиея»). Однако, нужно заметить, что буква ипсилон (Υυ) имеет не однозначное прочтение, в зависимости от обстоятельств, читается и как [i], и как [u].³ При обычном переходе согласной γ («г») в «дж», имя Ὑγιεία с легкостью превращается в Уджиею, что мало чем отличается от Уаджит. Это лишний раз показывает заимствование греками египетской богини, только у греков Уаджит разбивается на две ипостаси: богиня любви Афродита и богиня здоровья Гигиея. И, заметим, более древний символ Уаджит — змея (связанная с Гигиеей) — возобладал.
___________________________
[3] Буква ипсилон (Yυ) в древнегреческом языке классической эпохи (V-IV вв. до н.э.) обозначала как долгий, так и краткий гласный звук — огубленное [ί]. Подобный звук есть в современном немецком языке и обозначается латинской буквой u с умлаутом — ü. В русском языке огубленного [ί] нет, и в практике преподавания древнегреческого языка в русскоязычной аудитории букву ипсилон читают примерно так, как читают по-русски букву ю кириллицы.
• λύρα [лю́ра] — лира;
В аттическом диалекте древнегреческого языка буква ипсилон в начале слова всегда сопровождается густым придыханием.
• ὕμνος [хю́мнос] — гимн, песня.

Справедливости ради, нужно отметить, что Нехбет в наши дни тоже не забыта. И иногда встречаются варианты, когда Нехбет, в образе змеи обвивает чашу вместе с Уаджит, как, например, на знаке различия Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова.

Нарукавный знак — тканевая нашивка в форме круга темно-синего цвета с кантом красного цвета. В центре знака — изображение малой эмблемы (серебряная чаша Гиппократа с серебряным вензелевым изображением имени Павла I, обвитая двумя серебряными змеями, и серебряный факел за ней) на фоне красного прямого равноконечного креста, обрамленного лентами орденов Ленина и Красного Знамени. Под эмблемой — два перекрещенных меча серебристого цвета.

Этот знак продолжает традицию военно-медицинской символики царской России. В России эмблема, под названием «Гиппократова чаша», стала основным медицинским символом в XVIII в. На знаке изображался герб Российской империи — двуглавый орел в короне со скипетром и державой. Герб обвит дубовой и лавровой ветвями. Под ним внизу на месте переплетения ветвей расположены позолоченные чаша и, спускающиеся к ней по веткам, две змеи.

«Борьба съ чумою» — еще один интересный знак для должностных лиц за борьбу с чумой, темно-бронзовый для санитаров и нижних чинов и посеребренный для врачей. Утвержден 21 июня 1897г. В народе прослыл «медицинским Георгием», ибо награждались им люди, реально рисковавшие жизнью.

Герб поселка Вольгинский Владимирской области. На нем лазоревая чаша увита двумя золотыми змеями. Поселение при этом достаточно молодое: оно было организовано в 1973 году неподалеку от Покровского завода биопрепаратов для производства средств защиты сельскохозяйственных животных от болезней.

Именно фармацевтический профиль Покровского завода и подчеркивается в гербе поселения. А синий цвет чаши указывает на ветеринарную направленность научных изысканий и производства препаратов.


_______________________________

Королев К.М.
АНТИЧНАЯ МИФОЛОГИЯ


На пороге исторической жизни Греции новый культ, резко несовместимый с всегдашним чувством меры и предела, проник в нее из страны буйных сил и бурных страстей, из Фракии, — культ Диониса. Первоначально это было, вероятно, магическое воздействие на плодородие земли, и в необузданной варварщине половой разгул как симпатическое средство побуждения земли к плодородию не был ему чужд; при переходе, однако, на почву «благозаконной» Эллады, этот элемент должен был отпасть; осталось, как характерная черта новых таинств, исступление, достигаемое при помощи оглушительной музыки тимпанов, кимвалов и флейт и главным образом — головокружительной «оргиастической» пляски. Особенно подвержены чарам исступления были женщины; вакханки составляли поэтому главную свиту нового бога; в своих «небридах» (νεβρίς, ланьи шкуры), препоясанных живыми змеями, с тирсами в руках и плющевыми венками поверх распущенных волос — они остались незабвенным на все времена символом прекрасной дикости, дремлющей в глубине человеческой души, но прекрасной лишь потому, что красотой наделила ее Эллада.

…«Жрец праздновать дал приказанье
И госпожам повелел и служанкам, работы покинув,
Грудь свою шкурой покрыв, развязать головные повязки,
И обрядиться в венки, и листвою обвитые тирсы
Взять, предрекая, что гнев божества оскорбленного будет
Страшен. Покорны ему и матери и молодицы;
Вот отложили тканье, корзинки, начатую пряжу,
Ладан несут и зовут Лиэя, Бромия, Вакха,
Отпрыск огня, что дважды рожден и двумя матерями,
И добавляют: Нисей, Тионей нестриженый, имя
Также дают и Леней, веселящих сеятель гроздьев,
Также Иакх, и Эван, и отец Элелей, и Никтелий,
Много имен и еще, которые некогда греки
Дали, о Либер, тебе! Ибо юность твоя неистленна,
Отрок ты веки веков! Ты всех прекраснее зришься
В небе высоком! Когда предстаешь, не украшен рогами, —
Девичий лик у тебя»…
(Овидий, Метаморфозы IV, 4-20)

В исступлении пляски душа положительно «выступала» из пределов телесной жизни, преображалась, вкушала блаженство внетелесного, слиянного с совокупностью и с природой бытия; на собственном непреложном опыте человек убеждался в самобытности своей души, в возможности для нее жить независимо от тела и, следовательно, в ее бессмертии; таково было эсхатологическое значение дионисизма. Он завоевал всю Грецию в VIII-VII вв. в вихре восторженной пляски. Эрвин Роде убедительно сравнивает с этим явлением «манию пляски», обуявшую среднюю Европу после великой чумы XIII в. Конечно, умеряющая религия Аполлона постаралась сгладить излишества нового культа: Дионисовы оргии¹ были ограничены пределами времени и места, они могли справляться только на Парнасе и притом раз в два года (в так называемых «триетеридах»). В прочей Греции дионисизм был введен в благочиние гражданского культа; его праздники приурочивались к работе винодела, и лишь в играх ряженых и поэтическом преображении Дионисова театра сохранились следы первоначального исступления.
_________________________
[1] ὄργια τά
1) культ. оргии, тайные обряды, мистерии (ὄ. θεαῖν Arph. — мистерии в честь обеих богинь, т.е. Деметры и Персефоны);
2) священнодействие или жертвоприношение (ὀργίων μαντεύματα Soph. — пророчества жертвоприношений);
3) празднество, праздник (Μουσῶν Arph.)

По-видимому, это укрощение первобытного дионисизма вызвало новую его волну из той же Фракии, отмеченную именем Дионисова пророка Орфея. И эта волна подпала умеряющему воздействию Аполлоновой религии; результатом этого воздействия были Орфические таинства, состоящие из трех частей: космогонической, нравственной и эсхатологической.

Космогоническая часть орфического учения примыкала к более старинному мифу о победе Зевса над титанами и основанном путем насилия царстве богов. Чтобы иметь возможность передать его из запятнанных насилием рук в чистые, Зевс делает матерью царицу подземных глубин Персефону, и она рождает ему первого Диониса — Загрея. Но мстительные титаны завлекают младенца Диониса к себе соблазном его отражения в их зеркалах и, завлекши, разрывают на части, которые и поглощают. Сердце спасает Паллада и приносит Зевсу; поглотив его, он вступает в брак с Семелой, дочерью Кадма, и она рождает ему (второго) Диониса. От испепеленных титанов же произошел человеческий род.

Здесь к космогонической части, в которой первобытная фракийская дикость так странно преображена греческим глубокомысленным символизмом, примыкает нравственная. Раз мы происходим от поглотивших первого Диониса титанов, значит, наше душевное естество состоит из двух элементов — титанического и дионисийского. Первый тянет нас к телесности, к обособлению, ко всему земному и низменному; второй, наоборот, к духовности, к воссоединению в Дионисе, ко всему небесному и возвышенному. Наш нравственный долг — подавить в себе титанизм и содействовать освобождению тлеющей в нас искры Диониса. Средством для этого служит объявленная в Орфических таинствах посвященным «орфическая жизнь».

Из нравственного учения вырастает эсхатологическое. Живой Дионис, сердце Загрея, жаждет воссоединения со всеми частями его растерзанного тела. Целью жизни каждого человека должно быть поэтому окончательное освобождение той его частицы, которая в нем живет, и ее упокоение в великой сути целокупного Диониса. Но путь к этому очень труден. Титанизм является постоянной помехой, соблазняя к новому воплощению. И вот мы рождаемся и умираем, и вновь рождаемся, все снова и снова замыкаем свою душу в «гробу» тела, все снова и снова воплощаемся — между прочим, и в звериных телах, и нет конца этому томительному «кругу рождений», пока мы, наконец, не внемлем голосу Диониса, не обратимся к «орфической жизни». И тогда мы спасемся не сразу. Трижды мы должны прожить свой век безупречно и здесь, на земле, и в царстве Персефоны, пока, наконец, не настанет для нас заря освобождения, воссоединения и упокоения.

Пребывание в царстве Персефоны перед новым воплощением понимается как время очищения от грехов жизни; ее обитель — для большинства людей чистилище. Кто безгрешно провел земную жизнь, тот и на том свете проводит жизнь в блаженстве, во временном раю — пока голос необходимости не призовет его обратно на землю для новых испытаний. Но есть и такие, которые запятнали себя «неисцелимыми» злодеяниями; для них нет очищения, они терпят вечную кару в аду. Вот почему каждую душу после смерти ждет загробный суд; строгие и неподкупные судьи должны определить, в которую из трех обителей ей надлежит отправиться.

Орфические таинства, в отличие от Элевсинских, не были прикреплены к какому-нибудь городу: повсюду в Греции, особенно в колониальной, на западе, возникали общины орфиков, жившие и справлявшие праздники под руководством своих учителей. Конечно, от личности последних зависели и чистота, и духовный уровень самого учения; и если с этой точки зрения большинство орфеотелестов,² пугавших простой народ ужасом загробных мучений, и вызывало подчас насмешки просвещенных, то с другой стороны серьезные проповедники учения сумели поднять его на такую высоту, что не только поэты, подобно Пиндару, но и философы подчинялись его обаянию. Великий Пифагор сделал орфизм центральным учением своего «ордена». И через пифагорейцев, и независимо от них подпал орфизму и Платон; правда, в специально догматической части своего учения он не делает ему уступок, но в тех фантастических мифах, которыми он украсил своего «Горгия», «Федона» и в особенности последнюю книгу «Государства», сказывается в сильнейшей степени влияние орфической эсхатологии. И оно им не ограничилось: отчасти через широкое русло платоновской философии, но более посредством подземных струй, лишь ныне отчасти раскрываемых, она вливается и в христианство. Церковь иногда старалась воздвигнуть против нее плотину Евангелия, — иногда же и нет, находя, что те или другие частности (например, учение о чистилище) не противоречат ему и даже, пожалуй, им рекомендуются. Как бы то ни было, орфизм в значительной степени скрасил христианские представления о загробном мире: без Орфея и Данте он просто немыслим.
_________________________
[2] ὀρφεοτελεστής (ὀρφεο-τελεστής), -οῦ ὁ орфеотелест, посвящающий в орфические таинства Plut.


ДИОНИСИИ

Цикл праздников Диониса открывался веселыми Осхофориями (ὀσχοφόρια или ὠσχοφόρια, «ношение гроздьев»). Осхофория, праздник жатвы, праздновавшийся в Афинах 7-го пианопсиона (Πυανοψίων, октябрь-ноябрь). Во время этого праздника 20 взрослых юношей (по два от каждого сословия) бежали из храма Диониса в Лимнах в храм Афины Скирас (Ἀθηνᾶ Σκιράς) на Фалероне, неся в руках виноградные ветви с гроздями, гроздья винограда были даром от Диониса богине-покровительнице страны. Каждый из 10 победителей получал в награду чашу, наполненную напитком, составленным из пяти главнейших продуктов года (вина, меда, сыра, муки и оливкового масла — πενταπλόα), и почетное место в следовавшей затем процессии. Праздничное шествие (причем впереди поющего хора шли два мальчика в женской одежде) совершалось от Осхофории, площади перед храмом Афины, к храму Диониса, где Фиталиды приносили жертву. Праздник оканчивался жертвенным пиром.

Остальные праздники были приурочены к различным стадиям брожения молодого вина; то были сельские Дионисии в декабре, Ленеи в январе и Анфестерии в феврале. Все они были обставлены отчасти веселой, отчасти серьезной обрядностью и расцвечены прелестными мифами и легендами.

«В шестом месяце Ποσείδεων (Посидеон, приблиз. декабрь-январь) главными праздниками были Ἁλῶα (Алои, афинский праздник урожая) и μικρὰ Διονύσια (Малые Дионисии или Сельские, τὰ κατ΄ ἀγροὺς). Первый был земледельческий праздник молотьбы, совершавшийся в честь Деметры, Коры (Персефоны) и Диониса. Праздновавшиеся в этом месяце Дионисии назывались «сельскими» (в отличие от «городских», или «великих», совершавшихся в месяце Элафеболионе)».

«Ленеи или Ленейские Дионисии (Διονύσια Λήναια) — афинский праздник виноделия в 8-11 дни месяца Гамелион (Γαμηλιών — «брачный месяц», январь-февраль) в честь Вакха (Диониса); к нему приурочивались состязания драматургических произведений. У ионийцев, а в древнейшие времена и в самой Аттике, этот месяц (Гамелион) назывался Ληναίων (Ленеон, «месяц виноделия») от названия Дионисовского празднества Ληναία». Этот праздник совершался в течение нескольких дней. Местом праздника было древнее святилище Диониса. Празднование было сходно с сельскими Дионисиями, только пышнее и торжественнее; важную роль играло исполнение дифирамбов в честь божества киклическими (κυκλικός) хорами, называвшимися так потому, что во время исполнения дифирамба они двигались мерным, ритмическим шагом вокруг алтаря. Особая роль отводилась театральным представлениям.»

«Название восьмого месяца Анфестерион (Ἀνθεστηριών, февраль-март) произошло от третьего большого Дионисовского праздника, называвшегося Ἀνθεστηρία; это был месяц, в котором природа на юге пробуждается от зимнего сна; кроме того, молодое вино, приготовленное осенью, заканчивало к этому времени свое брожение и становилось годным к употреблению. То и другое, т.е. пробуждение природы и окончание брожения вина, составляло предмет праздника Анфестерий».

Праздник Анфестерий продолжался три дня, каждый из которых имел особое название. Первый день назывался днем открытия бочек и пробы нового вина. Каждый домохозяин приносил богу жертву, при которой совершал возлияние свежим напитком, и все домочадцы, не исключая и рабов, предавались праздничному веселью и удовольствиям. Первыми весенними цветами украшались сосуды и дети как распускающиеся цветки человеческого рода. В этот день в Афинах был рынок игрушек, которые покупали и дарили детям.

Второй день — «крýжки» — также был посвящен праздничным удовольствиям. Веселые компании, в которых участвовали ряженые, представлявшие сатиров, нимф и пр., ходили по городу и заходили к знакомым, где составлялись пирушки и даже состязания: кто скорее выпивал свой кубок вина, получал в награду плющевый венок и мех вина. При этом не забывали также и умерших родственников: ходили к ним на могилы и совершали возлияния вином. По-видимому, первоначально этот день был посвящен главным образом поминовению усопших и имел целью умилостивить силы подземного мира, владычеству которых при наступлении весны приходил конец. Поэтому-то этот день вместе со следующим принадлежал к числу «тяжелых» и храмы богов в эти дни были закрыты; однако впоследствии такое значение этих дней вполне уступило место веселью и наслаждению.

От имени государства совершалась таинственная церемония в древнем храме Диониса в Ленее, открывавшемся только в этот день. Главную роль в этой церемонии играла βασίλισσα или βασίλιννα, супруга архонта-царя, которая должна была быть родовитой гражданкой и выйти замуж девицей. При совершении церемонии ей помогали четырнадцать жриц (γεραραί, «старицы»), избранные архонтом-царем из наиболее уважаемых гражданок. «Царица» в присутствии священноглашатая брала с них торжественную клятву в том, что они удовлетворяют условиям, требующимся для участия в церемонии, и будут соблюдать строгую тайну. Жрицы совершали священные обряды на 14 алтарях, а затем «царица» отправлялась в святилище-буколеон,³ вблизи пританея,⁴ и там будто бы сочеталась браком с Дионисом.

Древний закон об этом обряде, вырезанный на камне, еще во времена Демосфена стоял в святилище Диониса подле жертвенника. Впрочем, подробности обряда неизвестны, а значение его объясняется различно; проще и естественнее всего принять, что «царица» как представительница страны соединялась брачными узами с богом возрождающейся весною растительности в знак того, что страна вполне предана его служению и надеется на его защиту и помощь; или, быть может, эта церемония совершалась в воспоминание брака Диониса с Ариадной.⁵
_________________________
[3] Βουκολίων (-ωνος) ἡ святилище пастыря (βουκόλος);
βουκόλος (βου-κόλος), дор. v. l. βωκόλος (-ου) ὁ погонщик или хранитель крупного рогатого скота, волопас, пастух Hom., Plat., Arst., Theocr.

[4] πρυτανεῖον, ион. πρῠτᾰνήϊον τό пританей, судилище (в Афинах), в котором заседали пританы (πρυτάνεις, члены коллегии из 50 человек) Plut.

[5] «Любовь супруги Миноса к Критскому быку является, по всей вероятности, фантастическим отражением древнего критского религиозного обряда, совершавшегося женой царя-жреца. Характерно, что и в Афинах, сохранявших, судя по первым строкам «Афинской политии» Аристотеля (III, 5), древние связи с критскими жрецами, жена архонта-царя вступала в ритуальный брак с Дионисом в Буколионе. Буколион был храмом Диониса, пастыря быков, и сам Дионис иногда представлялся греками в образе быка. Ритуал этот мог быть заимствован с Крита.
Если сблизить культ быка, по-видимому существовавший на Крите, с культом быка Аписа в Египте, то мы увидим, что в Египте бык Апис был явленным богом Осирисом, так же как и фараон: бык, бог и царь в египетской теократической деспотии оказывались связанными сходным образом». (Аполлодор. Мифологическая библиотека III.)

Третий день Анфестерий назывался «днем горшков» потому, что тогда приносили Гермесу Хтонию (χθόνιος, подземный) в жертву за души усопших горшки с вареными плодами всякого рода, которых сами жертвователи не могли пробовать, как при всех вообще жертвах подземным богам; ни одному из Олимпийских богов в этот день не приносили жертвы.

…«последний день Анфестерий был посвящен хтоническим культам, жертвоприношению душам умерших и подземному Гермесу. Души собирались на угощение, им приготовленное, и потом изгонялись из соседства живых заклинанием. (…) До нас дошла любопытная формула изгнания подземных гостей: "к дверям, Керы!⁶ Миновали Анфестерии!"» (В.Иванов)

_________________________
[6] Κήρ, Κηρός ἡ Кера (богиня насильственной смерти); ex. ὦ φθερσιγενεῖς Κῆρες Ἐρινύες! Aesch. — о, губительные Керы-Эринии!

Вообще видно, что три дня Анфестерий были богаты различными религиозными обрядами, подробности которых, однако, мало известны.

Прекраснейшим из всех дионисийских праздников были Великие Дионисии (μεγάλα Διονύσια), учрежденные тираном Писистратом.

«Девятый месяц Ελαφηβολίων (Элафеболион, соответствовал 2-ой половине марта и 1-ой апреля) был посвящен Артемиде, которой вообще у греков посвящался месяц, приходившийся около весеннего равноденствия.

Нет прямых указаний на существование в Аттике праздника Ελαφηβολία, встречающегося в других местностях Эллады, но предполагать его существование можно с большой вероятностью. Главным же праздником в этом месяце были великие Дионисии, продолжавшиеся несколько дней. Великие Дионисии торжествовали полную победу весны над зимой, были праздником радости и свободы, когда отпускали на поруки узников, оставляли в покое должников и никого не арестовывали, для того чтобы все могли принимать участие в веселье».

Празднование великих Дионисий начиналось торжественной процессией, в которой несли древнюю статую Диониса из Ленея в древний храм его, стоявший близ Академии, и оттуда обратно, с хоровыми песнями и веселыми прогулками по городу. Главной и существеннейшей частью этого праздника были театральные представления.

________________________________________
ДИОНИС, ИЛИ ВОЗВРАЩЕННОЕ БЛАЖЕНСТВО
(отрывок из книги Элиаде М. История веры и религиозных идей. I. XV:125)

Миф о расчленении младенца Диониса Загрея известен нам в основном по трудам христианских авторов, которым, как и следует ожидать, он не импонировал, а потому был представлен ими фрагментарно и тенденциозно. Однако, благодаря своей свободе от запрета говорить о сакральных и тайных вещах, христианские писатели донесли до нас ряд ценных деталей. Гера посылает к маленькому Дионису Загрею титанов, которые сначала завлекают его игрушками (погремушками, зеркальцем, бабками, шариком, волчком, трещоткой), а потом убивают, разрезают на части, варят в котле и, по некоторым версиям, съедают. Сердце Диониса Загрея удается сохранить Афине (варианты: Рее или Деметре). Узнав о преступлении, Зевс поражает титанов ударом молнии.

Христианские авторы не говорят о воскресении Диониса, но античные авторы о нем знали. Эпикуреец Филодем, современник Цицерона, пишет о трех рождениях Диониса: первом — от своей матери, втором — из бедра Зевса, и третьем, состоявшемся, когда Рея сложила куски его растерзанного титанами тела, после чего он вновь вернулся к жизни. Фирмик Матерн заключает свое сочинение рассказом о том, что на Крите (где, в его толковании, происходит действие) это убийство отмечается ежегодными ритуалами, воспроизводящими все, что «делало и испытывало дитя в момент смерти»: «в глубине лесов они страшно кричат, изображая яростные метания души» — как бы давая понять, что преступление было совершено в момент безумия, — «и зубами разрывают на части живого быка».

Мифо-ритуальная тема страданий и воскресения младенца Диониса Загрея породила бесчисленные споры, особенно в связи с ее орфическими интерпретациями. Мы сейчас ограничимся лишь указанием на то, что сведения, сообщенные христианскими авторами, находят подтверждение в более ранних документах. Впервые имя Загрея встречается в эпической поэме фиванского цикла Alcmaeonis (VI в. до н.э.); оно означает «великий охотник»,⁷ что соответствует необузданной, оргиастической природе Диониса.
_________________________
[7] Непонятно, когда Дионис успел стать «великим охотником», если титаны растерзали его в самом раннем младенчестве. Этимология эпитета «Загрей» явно происходит от териоморфного образа «первого» Диониса. В одних интерпретациях Дионис, пытаясь скрыться от титанов, перевоплощается в разных животных. И когда он обратился в быка, титаны настигли его и растерзали. По другой версии, Дионис изначально имел образ быка.

Ζαγρεύς — Загрей, эпитет Диониса в образе быка;

ζά — усилит. приставка со знач. очень, весьма, вполне;
ex. ζάχολος (ζά-χολος) раздраженный, гневный (Διόνυσος Anth.);

ἀγρεύς (-έως) ὁ охотник, ловец Pind., Aesch., Eur., Luc., Anth.

ἄγριος
1) дикий;
2) жестокий, свирепый, лютый, злой;
3) неукротимый, необузданный, грубый;
4) мучительный, тяжелый;
5) бурный, ужасный.

Что касается злодеяния титанов, то о нем кое-что рассказывает Павсаний (VIII, 37,5), и это свидетельство остается для нас ценным, несмотря на скептицизм Виламовица и других исследователей. Павсаний сообщает, что некто Ономакрит, живший в Афинах в VI веке до н.э., при Писистратидах, написал поэму на эту тему: «Взяв имя титанов у Гомера, он учредил дионисийские оргии, сделав титанов злодеями и мучителями божества».

Согласно этому мифу, титаны, прежде чем приблизиться к младенцу, вымазались алебастром, чтобы их не узнали. Так вот, в проводившихся в Афинах сабазийских мистериях один из посвятительных обрядов состоял в том, что лица инициатов покрывали мелом (τίτανος)⁸ или алебастром. Эти факты связывались вместе со времен античности. Но на самом деле мы имеем здесь одну из форм архаического посвятительного ритуала, хорошо известного в первобытных обществах: инициаты натирают лица мелом или золой, чтобы походить на призраков, т.е. они проходят через ритуальную смерть.
_________________________
[8] Обращает на себя внимание созвучие слов Τιτάν («титан») и τίτανος («мел»), которым покрыли лица титаны, дабы не быть узнанными:
τίτανος ἡ гипс Hes.; известь или мел Arst.; меловая пыль Luc.
Τιτάν (-ᾶνος), ион. Τῑτήν (-ῆνος) ὁ (эп. dat. pl. Τιτήνεσσιν) Титан (Τιτᾶνες и Τιτανίδες — титаны и титаниды, дети Урана и Геи).

«Мистические игрушки» тоже давно известны: в папирусе III века до н.э., найденном в Файюме и, к сожалению, испорченном, упоминаются волчок, трещотка, кости и зеркало (Orphicorum, fr.31).

Самый драматичный эпизод мифа — и в особенности то, что, растерзав ребенка, титаны бросили куски его тела в котел, сварили, а потом зажарили, — был известен еще в IV веке; более того, все эти детали «репетировались» в связи с празднованием мистерий. О подобной традиции знал Эвфорион в III веке. Жанмэр убедительно показал, что кипячение в котле и прохождение через огонь — это обряды инициации, дарующие бессмертие (ср. историю Деметры и Демофонта) или омоложение (дочери Пелия зарезали своего отца и сварили в котле).

Таким образом, в «злодеянии титанов» мы можем распознать древний посвятительный сценарий, первоначальный смысл которого оказался забытым. Титаны ведут себя как «магистры инициации», т.е. они «умерщвляют» посвящаемого, чтобы он «заново родился» на более высоком уровне существования (в нашем примере они даруют младенцу Дионису божественную природу и бессмертие). Однако в религии, провозгласившей абсолютное верховенство Зевса, титаны могли играть только демоническую роль, за что и были испепелены Зевсовой молнией. По некоторым версиям этого мифа, важного для орфической традиции, люди были созданы из пепла титанов.

Инициатический характер дионисийских обрядов ощущался и в Дельфах, когда женщины чествовали возрожденного бога. Как свидетельствует Плутарх (De Iside, 35), в дельфийской корзине лежал, готовый к возрождению, растерзанный Дионис Загрей, и этот Дионис, «который вновь рождался под именем Загрея, был в то же время фиванским Дионисом, сыном Зевса и Семелы».

Возможно, и Диодор Сицилийский имеет в виду дионисийские мистерии, когда пишет, что «Орфей перенес растерзание Диониса в мистериальные обряды» (V, 75,4). А в другом месте Диодор представляет Орфея как реформатора дионисийских таинств: «Вот почему посвятительные обряды в честь Диониса называются орфическими» (III, 65,6). Для нас сообщение Диодора ценно в той мере, в какой оно подтверждает существование дионисийских мистерий. Но в то же время вероятно, что уже в V веке до н.э. эти таинства содержали некоторые «орфические» элементы. Тогда Орфея, действительно, провозгласили «пророком Диониса» и «основателем всех инициаций».


_______________________________