и Русской Церкви"
Тюренков Михаил
Есть ли возможность достижения консенсуса самых древних и влиятельных Церквей в отношении сегодняшних действия Фанара?
Каноническое преступление Константинопольского патриарха Варфоломея, в чью юрисдикцию входят лишь несколько приходов в Турции и часть диаспоры в остальном мире, должно быть осуждено всем Православным миром. Незаконное вторжение Фанара (Константинопольского патриархата) на каноническую территорию Русской Православной Церкви на Украине может привести к необратимым последствиям, в том числе спровоцировав новые расколы и в других Церквах, а главное – раскол всего Мирового Православия.
Но каково отношение Православного Востока к папистским поползновениям бывшего Константинополя в истории и современности? Есть ли возможность достижения консенсуса самых древних и влиятельных Церквей в отношении сегодняшних действия Фанара? Об этом и многом другом в эксклюзивном интервью Телеканалу "Царьград" рассказал историк-востоковед, генеральный директор Аналитического центра "Катехон" Михаил Якушев.
Восточно-папистский "примус"
Царьград: Для начала прошу уточнить, каково вообще отношение Православного Востока – самых древних Патриархатов – к патриарху Константинопольскому?
Михаил Якушев: Восточные Патриархи, которые следуют по диптиху (порядку чести – ред.) за Константинопольским патриархом – Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский – исторически воспринимают его, как и во времена Восточно-Римской (Византийской) Империи, как первого среди равных (Primus inter pares). И это связано не только с тем, что Константинопольская Церковь была Церковью всей Христианской Империи. Так, с середины XV века, с установлением османской власти, патриарх Константинополя получил и от Османского султана особый титул "рум миллет-баши", отца православной нации, возглавлявшего всех православных на территории Османской империи.
Патриарх Константинопольский Варфоломей I.
Тем не менее, давно пала и Османская империя, однако "синдром милет-баши" сохранился у Константинопольских патриархов до сегодняшнего дня. Такое ощущение, что патриарх Варфоломей до сих пор пребывает на территории Османской империи, где пытается пользоваться тем статусом, который ему давно не принадлежит. Более того, этот статус он пытается распространить и на все остальные Поместные Церкви, включая Русскую. Что, разумеется, неприемлемо и антиканонично.
Ц.: При этом власти Турции уже давно, мягко говоря, "не в восторге" от Вселенских амбиций стамбульского Фанара?
М. Я.: Более того, власти Турции нарочито дают понять Варфоломею, что он для них– обычный турецкий гражданин, хоть и в духовном сане, который должен исполнять сугубо церковные таинства и требы в отношении своей немногочисленной паствы. Как епископ или даже батюшка: крестить, венчать и отпевать, а не претендовать на международное лидерство и примат по отношению к Поместным Церквам других государств.
Началось же это после Первой мировой войны, развала Османской империи и появления Турецкой республики – с 1923 года. С этого времени продолжаются попытки турецких властей придавить, зажать Фанар, по-прежнему пытающийся выступать с позиции милет-баши. В том числе – на территориях Болгарии и Сербии, которые уже давно не были османскими. И Православные Церкви этих земель вели себя соответствующим образом – как равные с первым исключительно по чести Константинопольским патриархом.
И именно с 1920-х годов Константинопольские патриархи активно пытаются раздуть свой титул и статус. Так, патриарх Мелетий (Метаксакис), перешедший на новостильный календарь, тем самым нанеся единству Вселенского Православия страшный удар, отлично понимал, что правительство большевиков не будет этого оспаривать. Именно он первым поддержал советский обновленческий раскол, показав свое реальное отношение к подлинной Русской Церкви и ее Патриарху – Святителю Тихону (Беллавину). Ну а поскольку наша Церковь в те годы была гонимой, мы не смогли противостоять властолюбивым амбициям Фанара. Как, впрочем, и другие Православные Церкви.
Органический порок Фанара
Ц.: Получается, Константинопольские патриархи тех лет и сами были либеральными обновленцами, готовыми поступиться основами православной веры ради сохранения и усиления собственной власти?
М. Я.: Да, они, по сути, обновленцы. Более того, их тенденции к униатству развивались на протяжении всех последующих Константинопольских патриархов, завершившись официальным снятием в 1964 году с римо-католиков анафемы, наложенной в 1054 году. Это сделал патриарх Афинагор, обновленец, экуменист и... учитель сегодняшнего патриарха Варфоломея.
Ц.: Получается, тот органический порок, который стал присущ Константинополю в середине XV века, когда была заключена Флорентийская уния с Римско-католической церковью, так и не был до конца изжит, и в XX веке вновь обострился?
М. Я.: Конечно. Кстати, в XV веке Константинопольская Церковь избавилась от латинской ереси только благодаря тому, что уже после падения Константинополя Османским султаном Мехмедом II Завоевателем на Патриарший престол был утвержден Святитель Геннадий Схоларий, ученик Марка Эфесского, решительного борца с Флорентийской унией. И только после этого Константинопольский Патриархат смог восстановить отношения с Русской Церковью, благодаря которой в течение последующих веков существовал весь Православный Восток.
Ц.: Речь о более чем щедрых пожертвованиях, а также политической поддержке со стороны молодого Русского Царства, а в дальнейшем Российской империи, на поклон к которым постоянно ездили Восточные Патриархи и их представители?
М. Я.: И это являлось как сильной стороной, так и слабой их стороной. Если очередной иерарх этих Православных Церквей на территории Османской империи был замечен в пророссийских настроениях, это часто становилось причиной его низложения. Но только в Константинополе было правило, что один и тот же Патриарх мог по нескольку раз быть низвергаем и опять поставляем на Патриарший престол. И во многом благодаря взяткам, тем деньгам, которые он получал из Государства Российского, с территории Русской Церкви, они зачастую открывали себе путь к Патриаршему престолу на Фанаре.
Западный след в греческом национализме
Ц.: Тем не менее, греческий национализм и русофобия прослеживались и при Российской империи. В чем же корни этой русофобии?
М. Я.: Здесь надо видеть новые силы, которые появляются на политической и религиозной сцене Христианского Востока. Прежде всего, это западные государства. Надо сказать, что османское правительство после взятия Константинополя ненавидело все латинское, католическое. Именно поэтому они и придали Константинопольским патриархам особый статус милет-баши, фактически – члена правительства Османской империи (если точнее – османского чиновника в ранге двухбунчужного паши). В этом смысле приход османов помог православным укрепиться в борьбе с католичеством.
Это продолжалось до первой четверти XIX века, когда греки подняли антиосманское восстание. Хотя до этого периода греки имели очень высокий статус при османской порте, практически управляя дипломатией империи. Однако вмешательство западных держав, прежде всего Франции, а потом Великобритании, нарушило этот порядок. Отношение османов к грекам резко изменилось.
Более того, англичане здесь сыграли крайне негативную роль: они подставили Россию, представив зачинщицей этого восстания. Хотя англичане сами поощряли тех же фанариотов, а главное – греческих масонов, которые готовили антиосманское восстание. Именно Великобритания в те годы нейтрализовала все попытки русского императора Николая I улучшить наши отношения с османами. Англичане же заложили в умы греков "мегали идею" ("великую идею") создания некоего великого греческого государства, которое бы заменило Россию в Православном мире. Идея, подспудно существовавшая в греческой элите наряду с униатскими идеями.
Ц.: Известно, что еще до Первой мировой войны представители Константинопольского патриархата делали все, чтобы максимально уменьшить русское влияние на Святую гору Афон, выдавливая оттуда русских монахов.
М. Я.: Поэтому мы и имеем сейчас греческую юрисдикцию над этим полуостровом. Хотя планы русской дипломатии в отношении Афона были другие: разделить суверенитет между православными государствами, включая Россию, Румынию, Сербию, Болгарию и Грецию. Против чего активно воспротивились греки. И хотя "мегали идею" им реализовать не удалось, Афон оказался под их юрисдикцией.
Ц.: И то, что сейчас посол США в Греции Джеффри Пайетт диктует святогорцам-афонитам прекратить отношения с Россией, является продолжением все той же русофобской политики, навязываемой Греции Западом?
М. Я.: Именно. Повторюсь, нашим отношениям и с Восточными Патриархами, и с Османской Империей, и с Турецкой республикой, с XIX века активно мешали и мешают западные державы. Их восточная политика и привела к тому, что в нынешнюю эпоху Константинопольский патриарх уже открыто заявляет о своих восточно-папистских наклонностях.
Ц.: Тем не менее, Предстоятели и представители абсолютного большинства Поместных Церквей уже не раз заявляли, что поддерживают каноническую Украинскую Православную Церковь как часть Церкви Русской. Есть ли надежда, что те же Восточные Патриархи подтвердят свои былые позиции, выступив против раскольнических действий Фанара?
М. Я.: С одной стороны, Константинопольский патриарх Варфоломей и сам не раз заявлял о неприемлемости признания того же самозваного "Киевского патриархата". Но судя по тому, что греки во многом непредсказуемы, нам остается усердно молиться и ждать реакции. Хотя что-то мне подсказывает, из тех контактов с иерархами упомянутых Поместных Православных Церквей, что они все-таки выступят против.
В последние годы они не раз чувствовали наступление на их позиции со стороны патриарха Варфоломея. Но сейчас он стал переходить допустимую грань, и я надеюсь, что далее они не смогут на это закрывать глаза. Думаю, Вселенское Православие должно сказать свое слово, потому что здесь нарушаются базовые законы, базовые правила, принятые на Вселенских Соборах. И они прекрасно понимают, что рано или поздно интересы их Церквей также будут попраны.
Слово за Афоном
Ц.: А что касается Афона? Формально он подчиняется Фанару, но занимает консервативные позиции. Может ли со стороны Афона прозвучать критика действий патриарха Варфоломея?
М. Я.: Думаю, именно со стороны Афона она и прозвучит одной из первых. В течение последних многих лет Афон переживает непростые отношения с Фанаром. Святогорцы четко отслеживают посягательства Константинопольского патриарха на их права так называемой "монашеской республики". И голос монахов на Афоне всегда был своего рода камертоном для остальных Поместных Церквей. Мы прекрасно помним, с каким почетом на Афоне принимали Владимира Путина, объяснив это тем, что прекрасно видят, кто реально борется за защиту Православия. И надеюсь, что сейчас голос большинства монастырей Афона, а может быть и всех, поможет сохранить единство Православия.
Ц.: Способна ли Русская Церковь повлиять на этот процесс или даже инициировать его?
М. Я.: Боюсь, самого патриарха Варфоломея уже не вразумить. Потому что он – не свободный человек, ведомый, управляемый американской администрацией. И в этом смысле только приход нового первоиерарха Константинопольской Церкви может изменить ситуацию в лучшую сторону.
Русская же Церковь сейчас делает правильные шаги, показывая свое миролюбие и готовность к диалогу. Но лично мне кажется, что нашей церковной дипломатии необходимо проявлять большую решительность, не бояться еще сильнее обострить наши отношения с Фанаром. Потому что это вопрос больше политический, чем религиозный. А право и правда – на нашей стороне.
https://matveychev-oleg.livejournal.com/7601152.html
Лариса_Дунаева)
lj_humus
