Элевсинский культ, культ Деметры и Персефоны в Элевсине (Ἐλευσίνος), городе расположенном в 2 милях от Афин. В древнее время он, вероятно, состоял из сельских праздников, относившихся к земледелию, посеву, жатве и основанию благонравной жизни, но позже, когда с представлением об умирании и оживании семени, имевшем мифический образ в истории Персефоны, соединяли более глубокие религиозные идеи о бессмертии, он принял мистический характер и сделался тайным культом, в который посвящались посредством особых таинственных обрядов и тайн коего никто не должен был выдавать. К культу Деметры (Δημήτηρ) и Персефоны (Περσεφόνη) еще в ранние времена присоединился культ Диониса-Иакха, пришедший, вероятно, из Беотии через фракийцев.

Главным содержанием Элевсинских мистерий был миф о Деметре, передаваемый в Гомеровском гимне следующим образом. Персефона, дочь Деметры, собирая с океанидами цветы на Нисейском лугу, была похищена Аидом. Мать, услышав отчаянные крики дочери, бросилась к ней на помощь и искала ее с факелами 9 дней, не принимая ни пищи, ни питья. Наконец, от Гекаты и Гелиоса она узнала об участи, постигшей Персефону.

Тогда разгневанная богиня покинула Олимп и стала странствовать по земле в образе старухи. Прибыв в Элевсин,¹ она была встречена у колодца дочерьми местного царя Келея и, выдавая себя за уроженку острова Крит, похищенную морскими разбойниками, но спасшуюся от них бегством, была принята в дом царя в качестве няни царевича Демофонта. Здесь она также не могла забыть своей печали, пока служанка Ямба не развеселила ее своими нескромными шутками, и тогда царица Метанира уговорила ее вкусить напиток кикеон. Богиня ухаживала за царевичем и, желая сделать его бессмертным, намазывала амброзией и по ночам клала в огонь, как головню. Однажды мать царевича увидела это, испугалась и подняла шум. Тогда богиня открылась Метанире, приказала построить себе храм и учредить богослужение по ее указаниям. Между тем земля не приносила плодов, так как богиня, разгневанная похищением дочери, скрывала посеянные людьми семена. Наконец, Зевс вызвалил Персефону из аида. Деметра примирилась тогда с богами под тем условием, чтобы ее дочь третью часть года проводила в подземном царстве, а две трети — с матерью и прочими богами (по другой версии, Персефона полгода проводит на земле, и полгода в аиде).² Земле возвращено было плодородие, и богиня, покидая Элевсин, показала священные обряды Келею, Эвмолпу, Диоклу и Триптолему, которого, кроме того, научила земледелию. Заповеданные богиней обряды должно исполнять, но нельзя расследовать и разглашать. Счастлив, кто их видел; непосвященные же в таинства не будут блаженствовать, а будут пребывать под покровом печального мрака. Счастлив, кого любят две богини: они посылают в его дом Плутоса, дающего богатство смертным. Таково содержание этого мифа, основой которого является мистерия годового цикла: умирание природы зимой и возвращение ее к новой жизни с наступлением весны.
________________________________________________________________________________

Антонин Пий (138-161). Рим.
Аурей (AV 20mm, 7.42g), 150/1г.
Av: бюст Антонина Пия; ANTONINVS AVG PIVS P P TR P XIIII
Rv: Деметра с колосьями и Персефона с плодом граната; LAETITIA / COS IIII
• На реверсе изображена сцена радости: Деметра вновь обретшая Персефону (Laetitia — «радость, счастье»).
________________________________________________________________________________

Элевсинский культ в древнейшее время исполняли только элевсинцы; со времени же соединения Элевсина с Афинами в одно государство, Афины приняли Элевсинский культ, с его мистериями, и распространили его далее. С этого времени ежегодные празднества элевсинских богов справлялись отчасти в Афинах, отчасти в Элевсине, но таким образом, что Элевсин всегда оставался главным местом мистерий. Празднование относилось к изменяющемуся положению Персефоны (богини плодородия), сход которой в аид (κάτοδος) и брак с Гадесом (Аидом) осенью, когда хлеба убирают с полей и производят озимые посевы, праздновали по всей Греции, тогда как весной праздновалось ее возвращение (ἄνοδος) на землю, равно как ее брак с цветущим Дионисом.
_____________________________
[1] Название города Элевсин связывают с прибытием (ἔλευσις) в него Деметры, и связанных с этим ежегодных мистерий.

Ἐλευσίς (-ῖνος) ἡ Элевсин (город и дем в атт. филе Ἱπποθωντίς, к сев.-зап. от Афин, главный центр культа Деметры и Персефоны) HH., Pind., Her.
ἔλευσις (-εως) ἡ пришествие (τοῦ δικαίου NT.)

[2] По древнейшей традиции, год начинался в день летнего солнцестояния и делился на три части.

В Афинах ежегодно совершалось два праздника, имевшие отношение к элевсинскому культу. В конце зимы, в месяце Анфестерионе³ праздновались Малые мистерии, служившие как бы предпразднеством Великих и совершавшиеся в Агре, предместье Афин. Они состояли, главным образом, в очищениях водой Илисса, на берегу которого лежала Агра, и, может быть, в драматическом представлении мифа о рождении Иакха от Персефоны.

Осенью праздновали между временем жатвы и посева от 15 числа Боедромиона⁴ в течение 9 дней Великие Элевсинии. Порядок дней трудно определить. В первые дни были разные приготовления к главной части праздника, жертвы, очищения, омовения, с торжественной процессией к морю (ἄλαδε μύσται), посты, шумные процессии и т.п.

Великие Мистерии были посвящены матери Персефоны — Деметре, и представляли ее как скитающуюся по миру в поисках своей дочери. После долгих поисков Деметра нашла (δήω)⁵ свою дочь в царстве Аида. Представ перед богом мертвых душ, она умоляет его отпустить Персефону домой. Сначала бог отказывается сделать это, потому что Персефона вкусила граната, плода смерти. Наконец Аид соглашается отпустить ее с условием, что Персефона будет проводить часть года в царстве мертвых.
_____________________________
[3] Ἀνθεστηριών (-ῶνος) ὁ антестерион (8-й месяц атт. календаря, соотв. приблиз. второй половине февраля и первой половине марта) Aeschin., Dem.

[4] Βοηδρομιών (-ῶνος) ὁ боэдромион (3-й месяц атт. календаря, соотв. 2-й половине сентября и 1-й половине октября; в этом месяце справлялся праздник Βοηδρόμια) Dem., Arst., Plut.

[5] Многие авторы часто называют Деметру коротким именем Δηώ.

Δηώ (-οῦς) ἡ Део, т.е. Деметра HH., Soph., Eur., Arph., Anth.; ex. Ἐλευσινίας Δηοῦς ἐν κόλποις (Soph.) — в долинах Део Элевсинской.

Имя Δηώ означает «нашедшая» [свою дочь], от δήω — «найти, встретить».

Кроме того, имя Деметры, лишившейся дочери, коррелирует со значением слова δεύω: «упускать», «не иметь», «быть лишенным». Есть и еще одно интересное созвучие, особенно с учетом сошествия Деметры в царство Аида, в поисках дочери:
δύω
1) погружаться, опускаться; ex. δύω δόμον Ἄϊδος εἴσω — сойти к Аиду Hom.; в подземную бездну (χάσμα χθονός) Eur.;
2) входить, вступать;
3) (о небесных светилах) заходить;
4) прятаться;

Хотя, наиболее вероятный этимологический корень имени Деметры лежит в стороне от всех созвучий, имеющих отношение к сюжету Элевсинских мистерий. Если обратиться к микенскому написанию имени Деметры (te-i-ja ma-te-re) — оно равнозначно греческому θεά μήτηρ — богиня мать.

Имена богинь находились под запретом (ἀπόρρητος) для произнесения непосвященными. Вместо имен употреблялись эпитеты (Μήτηρ и Κόρη — «мать» и «дочь») или просто θεά (τὼ θεώ — обе богини; μεγάλαι θεαί — великие богини, т.е. Деметра и Персефона). Особо набожные люди продолжали употреблять обозначение «две богини» еще долгое время после завершения классического периода. У Геродота афинянин, объясняющий спартанцу чудо, произошедшее перед сражением у Саламина, не произносит имен богинь, а называет их «Мать» и «Дочь»: …«это праздник, справляемый афинянами каждый год в честь Матери и Дочери. На этом празднике проходят посвящение все афиняне, а также иные, того желающие, эллины».

На 6-й день по «священной дороге» устраивалась большая процессия Иакха⁶ из Афин в Элевсин, в которой кроме жрецов и властей принимали участие множество посвященных, в миртовых и сельдерейных венках, с плугами и полевыми орудиями и факелами в руках. Процессия, предводителем которой считался шумящий Иакх,⁷ начиналась, вероятно, у городского Элевсинского храма под северо-западным склоном кремля и устраивалась во вторую половину дня, так что по совершении пути в 2 мили с наступлением ночи приходили в Элевсин.
_____________________________
[6] Ἴακχος ὁ Иакх, культово-мистическое имя Вакха (τὸν Ἴακχον ἐξελαύνειν Plut. — нести в торжественном шествии изображение Иакха).

[7] Имя Иакха этимологизируют от слова ἴακχος — «крик, шум». Сравн. с другим эпитетом Вакха — Βρόμιος (Бромий), что означает «шумный».

ἴακχος ὁ
1) крик, вопль, оплакивание (νεκρῶν Eur.);
2) гимн в честь Иакха (ὁ μυστικὸς ἴ. Her.).
βρόμιος
1) гудящий, поющий (φόρμιγξ Pind.);
2) вакхов, вакхический (θύρσος Eur.; χάρις Arph.).

По прибытии в Элевсин, в ближайшую и следующие ночи во Фриасийской долине по берегу Элевсинского залива и около источника Калихора, устраивались мистериальные поиски Персефоны и ее нахождение. С нахождением Персефоны заканчивался пост ритуальным возлияниями напитка κυκεών, смешанного из воды, меда и мяты. По легенде, этим напитком утолила жажду Деметра после долгой печали и поста.

«Девять скиталася дней непрерывно Део пречестная,
С факелом в каждой руке, обходя всю широкую землю,
И не вкусила ни разу амвросии с нектаром сладким,
Кожи нетленной своей не омыла ни разу водою.»
(Гомеровы гимны. К Деметре. 47)

Обряд симпатического поста показывает насколько посвященные роднились душой со своей богиней, переживая ее горе и радость.

Заключение всего празднества составляло так называемые Πλημοχόη, возлияние воды из своеобразных сосудов, причем из одного сосуда делали возлияние на восток, из другого на запад. Ночное празднество, начиная с процессии Иакха и до Πλημοχόη совершали, вероятно, мисты и эпопты, отдельно в разных местах. Следует заметить, что те, которые посвящались в мистерии (для иностранцев необходимо было иметь какого-нибудь аттика как мистагога (μυστᾰγωγός, посвятителя в мистерии), были вводимы обыкновенно сначала на Малых Элевсиниях весною в малые мистерии (τα μικρά μυστήρια) и принимали участие в качестве мистов (μύσται) осенью того же года в больших мистериях (τα μεγάλα μυστήρια) Великих Элевсиний, но полного посвящения достигали лишь на следующий год на Великих Элевсиниях в качестве эпоптов (ἐπόπται, «созерцатели»).

Таким образом, между тем как мисты совершали, вероятно, свои ночные процессии на Фриасийском поле и допускались также в предхрамие, эпопты совершали тайное празднование в телестерионе (τελεστήριον), состоявшее в основном из священной драмы (δράμα μυστικόν), в коей изображалась с большим великолепием история Деметры, Персефоны и Иакха.

При этом обращалось преимущественное внимание на переход от мрака к свету, от страха к радости и воодушевляющим зрелищам. Плутарх так говорит об этом:

«Сначала блуждание и утомительное бегание туда и сюда и робкое лишенное посвящения странствование во мраке; затем перед самым посвящением все суровое, ужас и дрожь, и пот, и изумление. За этим их поражает чудный свет, или их принимают прелестные места и долины, наполненные голосами, хороводными плясками и торжественными священными песнопениями и явлениями».

Эпопты, по-видимому, по аналогии с судьбой Персефоны, ведутся через образы смерти и царства теней к веселой, счастливой жизни, из Тартара в Элизий.

Так эти символические представления, не будучи сопровождаемы никакими догматическими учениями о новых целебных истинах, пробуждали в душе посвященного блаженные надежды на загробную жизнь.

«Трижды блаженны те смертные, которые видели эти посвящения, когда они нисходят в преисподню; для них одних существует жизнь в подземном царстве, для других это лишь мучение и страдание». (Софокл)

Великие Мистерии символизировали принципы духовного возрождения и открывали посвященным не только простейшие, но и прямые и полные методы освобождения своей высшей природы от бремени материального невежества.

Согласно Порфирию, среди персонажей, участвующих в мистерии, жрец изображал платоновского Демиурга, или Создателя мира, факелоносец — Солнце, человек при алтаре — Луну, герольд — Гермеса (Меркурия), а остальные — малые звезды.

Высшее учение давалось только избранным, способным понять философские концепции. По ходу инициации, во время мистерий, кандидат проходил через двое ворот. Первые вели в нижние миры и символизировали рождение души в невежестве. Вторые вели в комнату, освещенную скрытыми лампадами, в которой статуя Деметры символизировала верхний мир Истины и Света.

Главный надзор за Элевсиниями имел ἄρχων βασιλεύς, помощниками которого были 4 избранных народом епимелета (ἐπιμελητής), причем двое были из рода Евмолпидов и Кериков и двое из остальных афинян. Жречество было в потомственном владении древних священных родов.

Высшим жреческим саном был иерофант (ἱεροφάντης, ὁ τὰ μυστήρια δεικνύων, имевший помощницу ἱερόφαντις), из рода Евмолпидов. Он должен был при мистической драме показывать священные символы (δει̃ξις τω̃ν ἱερω̃ν). Впрочем, кажется, что он это, как и многое другое, делал сообща с дадухом (δαδου̃χος); специально иерофанту принадлежало пение, по которому и назван род Евмолпидов, тогда как специальной обязанностью дадуха была почетная должность держать факел.

Сан дадуха занимал прежде происходящий от Триптолема род Каллия и Гиппоника, позже, до последних времен язычества — Ликомиды. Иерокерик (ἱεροκήρυξ, герольд) и епибомий (ἐπιβώμιος, ὁ ἐπί βωνω̃, блюститель алтаря) имели тоже много общих обязанностей, касавшихся, по-видимому, в основном жертвоприношений. Род первого производил себя от Гермеса и дочери Кекропа или от Керика, сына Евмолпа.

В многочисленности имен и культов древнегреческого политеизма взору наблюдателя представляются два довольно четко отделенных друг от друга течения. Первое — это течение явное, участие в котором не было обусловлено ничем, кроме разве принадлежностью чествующего к соответственной гражданской общине. Сюда мы относим большинство государственных культов Греции — и Зевса Олимпийского, и Паллады Афинской, и Аполлона Дельфийского. Но второе — это течение тайное; условием участия в нем было посвящение, посвящение же налагало на того, кто был его удостоен, обязательство — никому из непосвященных не выдавать тех священнодействий, участником и свидетелем которых он сподобился стать. Сюда относится тоже ряд культов, хотя и значительно меньший, но особенно два: культ Деметры Элевсинской и культ Диониса, развитый его пророком Орфеем, другими словами, элевсинские и орфические таинства. Обаяние этих учений заключалось именно в том, что они раскрывали перед смертным покров загробных тайн и не только удовлетворяли его любознательность, давая ему определенный ответ на мучительный вопрос, что с ним будет после смерти, но и учили его обеспечить себе лучшую участь на том свете. В те отдаленные времена, когда и сами боги еще не сознавались как стражи нравственности, и условия этой лучшей участи были скорее сакральные, чем нравственные, т.е. скорее сводились к исполнению обрядов посвящения, чем к праведной жизни. Морализация таинств шла вровень с морализацией религии вообще. Ко времени расцвета последней она также и в области таинств была совершившимся фактом.

Исократ говорит, что Деметра, установив мистерии, смягчила нравы людей. Нравственное воспитание и исправление жизни представляется Арриану главной целью мистерий. По словам Цицерона, Афины, создавшие много прекрасного и великого и внесшие это прекрасное в жизнь человеческую, не произвели ничего лучше тех мистерий, благодаря которым люди из грубого состояния перешли к жизни достойной человека и улучшили свои нравы. Таким образом, Элевсинские мистерии, несмотря на некоторые темные свои стороны, бесспорно имели высокое нравственное влияние на развитие греческого народа и представляют одно из привлекательных явлений его религиозной жизни.

Элевсинские мистерии были долго в большом почете у греков. Блестящий период их был во время между Персидскими войнами и периодом просвещения. В этот период легкомыслие и знаки недоверия встречались лишь у отдельных лиц из высших сословий, как у Алкибиада и его друзей, тогда как государство и весь народ сохраняли уважение к их святости вплоть до времен Империи. Следует заметить, однако, что в позднейшие времена внешняя обрядовая сторона мистерий решительно выступила на первый план и они потеряли всякое влияние на нравственную жизнь народа.

Мистерии по образцу Элевсинских праздновались и в разных других местностях Эллады, например, в таких городах Аркадии и Мессении как Флиунт, Мегалополь, Феней. Во многих местностях Пелопоннеса (Беотии и др.) упоминается Деметра с прозвищем Ἐλευσίνια или праздник Ἐλευσίνια, а месяц Ἐλευσίνιοη неоднократно встречается в дорических календарях.

Сицилия, благодаря своему изумительному плодородию, вся считалась посвященной Деметре. Культовым центром мистерий был город Энна. Неизвестно когда состоялось перенесение элевсинского мифа в Сицилию, во всяком случае очень давно. Когда в самом начале своего республиканского быта Рим вычитал в книгах кумской Сивиллы повеление дать у себя место культу элевсинских божеств, он заимствовал его не из Элевсина, а, прямо или косвенно, из Сицилии.

И вот, в Риме был воздвигнут первый греческий храм для греческого культа с соблюдением греческой обрядности — храм, посвященный Cereri, Libero, Liberae. Церера — это Деметра, неопределенная римская богиня зреющей нивы была отождествлена с греческой даровательницей хлеба. Либера, «дочь» — буквальный перевод греческой Коры (Κόρη).⁸ Но кто такой Либер? Это слово значит «сын» — сын Деметры, надо полагать, коль скоро Либера — ее дочь.⁹ Но римляне во все времена разумели под ним Вакха-Диониса. Вот он, «юный бог» священного шествия Иакх, олицетворенное ликование чающих близкую благодать паломников. Слияние с Афинами создало и само шествие и сопровождающего его бога. А если так, то и в создании сицилийско-римской троицы придется признать влияние Афин.
_____________________________
[8] Κόρη, эп.-ион. κούρη, Trag. тж. κόρα и κούρα, дор. κώρα ἡ дочь, девушка, дева, невеста.

[9] liber m ребенок, отпрыск.
Libera (-ae) f Прозерпина, дочь Цереры, сестра Либера.
Liber (-eri) m Либер, древнеиталийский бог, позднее прозвище Вакха.

Принятие в Риме этой троицы составляет событие скорее римской, чем греческой религиозной истории. Основание элевсинского храма в Риме совпало с началом борьбы сословий. И вот он становится религиозным центром плебеев в их двухсотлетних усилиях добиться гражданского равноправия в общем государстве.

Неизвестно, был ли эннейский культ мистическим; римский, во всяком случае, таковым не был. Можно представить себе, что трезвый, деловой дух римлян той эпохи не чувствовал той религиозной потребности, которая в Греции находила себе удовлетворение в мистицизме. Мистическим был зато культ александрийский, о чем повествует гимн написанный Каллимахом. Античный его толкователь приписывает Птолемею Филадельфу учреждение если не самого праздника, то одного обряда, а именно шествия с кошницей «в подражание Афинам» (шествие кошеносиц).¹⁰
_____________________________
[10] Кошница — плетенка, корзина;
• Кошеносицы носили на головах корзины со священными дарами и бескровными жертвами для Афины — ячмень или украшения, т.е. предметы, характерные для мистерий.
Л.Дойбнер считал, что канефоры носили чаши и сосуды, идентичные предметам в процессии Диониса. Е.Пфуль отмечал, что ношение в процессии золотой и серебряной посуды было вообще отличительной чертой многих афинских праздников. [1]
• «из девочек выбирались носительницы священной утвари (ιεροφόροι, αρρηφόροι, κανηφόροι, φιᾰληφόροι), воды (ὑδροφόροι) и т.п.»

κανηφόρος ἡ канефора (девушка, несущая на голове корзину (κάνεον) со священной утварью для жертвоприношения) Arph.
φιᾰληφόρος ἡ чашеносица, название жрицы у локров (от φιάλη, чаша, сосуд) Polyb.
ἀρρηφόρος ἡ несущий священные (ἄρρητος, сакральные, тщательно скрываемые) предметы на торжественных шествиях в честь Афины, в месяце Скирофорионе) Lys.
λουτροφόρος ἡ приносящий воду для омовений.

Вера в загробное возмездие у среднего афинянина эпохи Перикла была далека от полной уверенности: с одной стороны, различие культов в расщепленной Элладе, с другой стороны, и софистическое движение V в. не давало ей возникнуть в сознании мыслящего человека. Когда софистическая буря улеглась, скептицизм остался уделом немногих, наиболее влиятельные философские школы признали религию, а в то же время росло и росло число посвященных и в самом Элевсине, и в его многочисленных подворьях, причем другие мистические культы не прекословили его учению, а напротив, шли ему навстречу.


К.М. Королев «Античная мифология»
_______________________________

Наос (греч. ναός) — центральная часть христианского храма, где во время богослужения находятся пришедшие в храм молящиеся.

ναός
I. атт. тж. νεώς, эп.-ион. νηός, эол. ναῦος ὁ <ναίω I>
1) жилище (богов), храм; ex. (θεῶν Pind.; δαιμόνων Plat.)
2) (= σηκός) святилище храма; ex. (τοῦ ἱροῦ νηός Her.)
3) ящик в виде храма для изображений богов; ex. (τὸ ἄγαλμα ἐν νηῷ μικρῷ Her.)
II. дор. gen. к ναῦς

ναῦς, эп.-ион. νηῦς, дор. ναῦς ἡ корабль, судно

ναοφύλαξ (νᾱο-φύλαξ)
I. -ᾰκος (ῠ) ὁ <ναός I> хранитель (страж) храма Eur.
II. -ᾰκος ὁ <ναῦς> кормчий корабля Soph.

Ναΐοη (Nάιος, Ναός) — эпитет Зевса в Додоне, видимо, в значении «Сущий» или «Храмовый», от ναίω — жить, обитать, населять, либо от того же ναός (ναῦος) — святилище. Впрочем, оба варианта и этимологически и семантически взаимоувязаны.

Пользовавшийся при написании своей «Аргонавтики» старинными источниками Аполлоний Родосский упоминает, что корабль Ясона обладал даром пророчества, потому как сама Афина Паллада поместила в корму «Арго» доску священного дуба из рощи Додонского оракула (древнейшего святилища Зевса).

"С радостным кличем спускайте ладью на светлые волны!
Ты же, что создана нами из сосен и крепкого дуба,
Арго, внимай моей песне! Ты ей уже раз покорилась, —
Помнишь, когда моим пеньем пленил я лесные трущобы,
Кручи обрывистых скал — и к пучине морской ты спустилась,
Горы родные покинув. Сойди же и нынче! Проложишь
Ты неизведанный путь; поспеши же на Фасис далекий.¹
Нашей покорна кифаре и силе божественной песни!"
И, загремев, отозвался в ответ мне дуб томарийский.²
Аргос³ в подводную часть основу из этого дуба
Крепко, по воле Паллады, включил; и корабль чернобокий
Вдруг приподнялся легко и к пучине морской устремился…
(Аполлоний Родосский. Аргонавтика II. 258)
_________________________
[1] Φᾶσις (-ιδος) ὁ Фасид, река в Колхиде, ныне Рион Hes., Pind., Aesch., Soph.
[2] Τόμαρος ὁ Томар (гора в Эпире, близ Додоны) Dem.
[3] Ἄργος ὁ Аргос, сын Фрикса, строитель корабля Арго.

Налицо увязка корабля (ναῦς) и святилища (ναός), вопрос только в том, эта увязка допущена автором в силу созвучия или в силу более глубокой традиции? Остановимся на этом моменте чуть подробнее.

Наос в архаической Элладе (как видно из изначальной цитаты) — это святилище в виде деревянного ларя, в котором хранили изображение божеств. Таким же образом греки именовали египетские святилища в форме деревянного ковчега с дверцами, который находился в святая святых храма. Собственно у египтян греки эту традицию и заимствовали. В Египте во время праздников наосы устанавливали на ладью и выносили из храма, совершая торжественные процессии. Наос — образ неба; и открывание его дверей сопровождалось словами: «Пусть будут открыты ворота неба». Наос с открытыми дверцами символизировал непосредственное незримое присутствие божества среди празднующих, на торжествах в его честь.


1. Жрецы, несущие священную ладью Амона; в центре ладьи установлен наос. Рельеф из «Красного святилища» Хатшепсут в Карнаке.
2. Жрецы, несущие церемониальную ладью заупокойного культа Рамсеса II. Рельеф из Рамессеума.

Джеймс Брэстед в «Истории Древнего Египта» повествует, что в египетских храмах бога Ра, построенных еще в эпоху Древнего Царства, по обеим сторонам святилища воздвигались на фундаменте изображения кораблей, соответствующих тем двум небесным ладьям, в которых бог солнца Ра совершал свое путешествие по небу днем и ночью.

«Твой правый глаз — вечерняя ладья Месктет (msktt), твой левый глаз — утренняя ладья Манджет (mˁnḏt)».

ХРАМ НОВОГО АКРОПОЛЯ

В каждом «национальном отделении» Нового Акрополя имеется храм. В московском отделении он располагается в подвальном этаже здания. Храм состоит из трех частей — «зала ладьи», «крипт» и центрального зала.

«Зал ладьи» располагается первым от входа и является своего рода притвором храма. В его центре на полу на зеркале установлен постамент, на котором стоит псевдоегипетская ладья с головами египетского бога Анубиса на носу и на корме; в открытом наосе (надстройке в центре ладьи) устанавливается лампада;⁴ за наосом стоит статуэтка «ка» (египетское изображение духовной сущности).
____________________________
[4] В Древнем Египте в священных ладьях такого рода наос был всегда закрытым и в нем устанавливалась статуя божества. Но в данному случае произошел конфликт божества с лампадой, в результате которого победила последняя. Также в Древнем Египте подобные ладьи не стояли в храме постоянно, а вносились туда в особые дни и устанавливались носом к «святилищу», а не боком, как это сделано в храме Нового Акрополя.

На четырех стенах зала находятся египетские рельефы, содержащие иероглифические «охранные заклинания». Потолок «зала ладьи» и всех остальных частей храма расписан «египетскими» пятиконечными звездами. Из зала две «потайные» двери ведут в «крипты» — маленькие комнаты, предназначенные для индивидуальных ритуалов. Четыре «крипты» окружают круглый центральный зал, из каждой «крипты» в него ведет дверь.

В «крипте учителей» расположена статуя греко-римского божества Сераписа, внушительных размеров бюст Хорхе Анхеля Ливраги и гипсовый слепок его руки. Также там стоят небольшие портреты Блаватской и Шри Рама (президента Теософского общества, который считается учителем Ливраги).

В «крипте BF» (Женской Бригады) в специальных нишах находятся статуи римской богини Весты (держащей в руках светильник с огнем BF) и греческой Афродиты. Между нишами стоит флаг BF, напротив него на стене висит меч, увитый цветами. Стены крипты синие, освещение — насыщенного синего цвета.

В «крипте CS» (Корпуса Безопасности) в нишах стоят статуи египетского бога Осириса и греческого божества Ареса (или римского Марса). У статуи Ареса располагается светильник с огнем CS. Кроме того, в крипте стоят небольшие статуэтки египетского бога Анубиса и змея в форме буквы S (урей). На стене — ритуальный меч, используемый во время церемоний. Стены крипты красные, освещение — ярко-красное.

В «крипте BM» (Мужской Бригады) в нишах стоят статуи греческого бога Гефеста и египетского бога Птаха. Рядом стоит статуэтка скарабея и фанерный куб с землей. На стене висит большой двуручный меч. В углу крипты стоит «макет» алхимической печи — «атанора» (athanor). Стены крипты коричневые, освещение — желтое.

Центральный зал круглый, с небольшой прямоугольной нишей. В нише на стене помещен бронзовый орел (символ Нового Акрополя), там же стоят египетская статуя (которую называют «ученик») и флаги Нового Акрополя.

В центре зала расположен глубокий круглый колодец с водой. Сверху колодец закрыт невысоким контейнером с песком, привезенным из Египта и смешанным с песком из крипты Ливраги. На контейнере стоит алтарь в форме египетского столба «джед», на нем расположена бронзовая чаша для «жертвоприношений». На стенах изображены египетские божества и сцена «взвешивания души» из египетской «Книги Мертвых». Потолок крипты куполообразный. Строго по оси колодца через все этажи здания проходит труба, которая теоретически должна проводить на алтарь свет Сириуса в моменты совершения церемоний.


СВЯТИЛИЩЕ ХРАМА ХАТХОР В ДЕНДЕРЕ

Святилище, или как его называли египтяне Сет Урет (st wrt) — «Великое Место», это не просто центр всего комплекса и место для статуи божества. Это храм внутри храма, сакральный центр микрокосма, символ предвечного холма земли, появившегося в начале творения, обитель Божественного Духа, сошедшего для воссоединения со своим рукотворным изображением. Святая святых Дендеры посвящено двум основным аспектам единого принципа женского божества: восточная часть — Хатхор, а западная — Исиде.

Помимо культовых статуй, здесь же находилась и священная ладья божества, именовавшаяся Учесет нефру (wṯst nfrw) — «Поднимающая красоты», выполненная из кедрового дерева, золота и других драгоценных материалов. Нос и корма ладьи были украшены эгидами — скульптурными головами божества, обрамленными богатыми ожерельями усех (wsḫ). Эгиды магическим образом защищали культовую статую, покоящуюся в укрытом тончайшими тканями наосе, который находился в центре корабля. На носу ладьи в сопровождении Маат, под охраной стоящего сфинкса Туту — грозного божества, ослепляющего своим взором всех недоброжелателей, царь подносил к статуе сосуды со священным молоком.

«Я иду к тебе, Двойственная Госпожа Рехит (Rḫjt), Могучая не имеющая себе подобия, — обращается царь к Хатхор в текстах Дендеры, — приношу я тебе ладью Манеджет (mˁnḏt), что защитит тело твое, укроет тебя на Земле жизни день каждый. Ты, Та, что поднимается в небесах в начале года (звезда Сириус)»…

Царь подносит богиням на рельефах, украшающих стены, жертвенные дары — молоко, священные воду и вино, благовония, лотосы, систры. Поднося божеству статуэтку Маат, воплощающую в себе принцип локальной гармонии, царь тем самым восстанавливает космическую гармонию, ибо «сердце богини Маат возлюбило его, и она возносится к богам в вечности», воссоединяя локальный и вселенский миропорядок, провозглашая новое торжество вселенной над изначальным хаосом.

Храм становится воплощенным подобием «идеального мира», перенося посредством молитвы и богослужения благодать божества на всю землю. Однако исполнение ритуала возможно только при соблюдении максимальной точности, как в священнодействии, так и в расчетах при сооружении храма. Тексты святая святых, содержащие в себе важнейшие теологические аспекты культовых действий в храме, восхваляют царя-строителя не столько за богатство и грандиозность творения, сколько за следование канону сакральной архитектуры: только в этом случае в строительстве храма будут участвовать сами боги, и он станет не просто моделью космоса, но живым организмом, поддерживающим миропорядок.


НАВЬ

Навь (от греч. ναῦος — ладья) — вид погребального обряда, в славянской мифологии воплощение смерти, первоначально связанное с представлением о погребальной ладье, на которой плывут в царство мертвых.

Навье царство аналог царства Аида, в который душа попадает, переправившись через реку Стикс (Ахерон) в ладье Харона. Харон перевозит умерших, получая за это плату в один обол (по погребальному обряду находящийся у покойников под языком).

Греками традиция заимствована из Египта, где, некрополь находился на Западе, т.е. на левом берегу Нила. Чтобы попасть в некрополь (быть погребенным) нужно было переправиться через реку, естественно, тоже за определенную плату.

«Когда собираются погребать тело [усопшего], его родичи предварительно сообщают день похорон судьям и [другим] родственникам, а также друзьям умершего, и подчеркивают, что [такой-то] — называя имя усопшего — собрался перейти реку (διαβαίνειν μέλλει τήν λίμνην). Затем, когда приходят судьи числом сорок три и усаживаются на полукружную скамью, установленную на противоположном берегу реки, на воду спускается ладья, заранее приготовленная теми, кто заботится о такого рода вещах, на ней стоит перевозчик, которого египтяне на своем наречии называют «харон» (χάρωνα). Поэтому они говорят, что Орфей,⁵ в древности придя в Египет и увидев этот обычай, сложил мифы об устройстве подземного царства, в чем-то копируя [египетские истории], в чем-то придумывая свое». (Диодор Сицилийский)
_________________________
[5] Орфическая религия оформилась не ранее VI в до н.э., появилась она в Южной Италии или в Афинах. Мифическим основателем дионисийских мистерий считался жрец Аполлона Орфей.

_______________________________

Особым видом молитв в античности были заклятия (ἆραι, ἔπαραι, κατάραι) и клятвы (ὅρκος). Хотя они сами по себе не имели отношения к богопочитанию, однако не только основывались на общем веровании в могущество богов, но и были нередко соединяемы с религиозными обрядами. Сущность заклятия состоит в призывании мщения богов на голову обидчика: если кто, получив тяжкую несправедливость или обиду или опасаясь получить ее, сам не был в состоянии отомстить за нее достойным образом, то он обращался к божеству с мольбою принять на себя дело отмщения. По верованию греков, каждое божество могло карать человека за преступления и обиды, нанесенные ближнему, но преимущественно такая кара считалась делом Эринний (Ἐρινύες), которые поэтому и сами назывались иногда Ἀραί (ἀραῖος — гибельный, губительный, несущий проклятье).

Формулы заклятий были очень разнообразны. Самой простой и легкой формой было пожелание, чтобы в случае обиды или нарушения данного устава виновник потерпел зло вместо добра. Но иногда заклятия были очень обширны и призывали всевозможные беды на голову обидчика.

«Зевс многославный, великий, и все вы, бессмертные боги!
Первых, которые смеют священную клятву нарушить,
Мозг, как из чаши вино, да по черной земле разольется,
Их вероломных и чад, — и пришельцы их жен да обымут!»
(Гомер. Илиада III, 298)

Вообще можно сказать, что количество и сила заклятий увеличивались соответственно степени опасения лица, произносившего заклятие. Чаще всего заклятия встречались, конечно, в частной жизни, но нередко также высказывались и от лица государства, в особенности против нарушителей законов и договоров; эти акты ставились посредством заклятий под особое покровительство богов и таким образом получали более прочную и надежную санкцию. В Афинах, например, издревле существовали заклятия против нарушителей общих нравственных обязанностей вроде указания дороги заблудившемуся, погребения умершего и т.п. По постановлению Солона архонт-эпоним под опасением штрафа в 100 драхм обязан был (вероятно, при вступлении в должность) произносить проклятие против нарушителей запрещения вывозить из Аттики местные продукты, кроме оливкового масла (Плутарх).

Молитва, которой открывались народные собрания, заключала в себе, между прочим, заклятие против изменников и врагов отечества. В Спарте существовало заклятие против землевладельцев, вымогавших с илотов большее количество продуктов, нежели какое следовало по закону, а также против таких лиц, которые стали бы препятствовать царям вести войско, куда им было угодно. В Теосе найдена надпись V в. до н.э., заключавшая в себе заклятия против составителей ядов во вред теосцам, против лиц, препятствующих ввозу хлеба, не повинующихся высшим начальникам — эсимнетам, против укрывателей разбойников, нарушителей праздничных уставов и т.п. Вообще такие заклятия от лица государства встречаются довольно часто.

Случалось также, что от имени государства были произносимы торжественные проклятия против отдельных лиц в случае, если государство не имело возможности наказать их за содеянное ими преступление. Знаменитый пример такого рода представляет проклятие Алкивиада, спасшегося бегством от суда по обвинению в нарушении мистерий и изуродовании гермов. Обряд проклятия описывает Лисий в речи «Против Андокида»: жрицы и жрецы, став лицом к западу, произнесли слова проклятия и сотрясли красные плащи по древнему обычаю. Обращение к западу обозначало обращение к подземным богам (νέρτεροι θεοί), местопребывание которых представлялось на крайнем западе.

На священных местах, в особенности на кладбищах или на отдельных могилах, для защиты их от осквернения часто ставились столбы с надписями, заключавшими в себе заклятия против осквернителей. В завещаниях также прибавлялись иногда заклятия против их нарушителей. Наконец, случалось, что писали наговоры против врагов на свинцовых пластинках, которые или зарывали тайно в жилищах врагов, или клали с ними в гроб для того, чтобы призвать против них месть подземных богов.

Раз наложенное заклятие могло быть снято молитвами и некоторыми обрядами; это обозначалось выражениями: ἀνἀρέσθαι (ἀν-ἀρέσθαι — молитвой уничтожать заклятие), ἀπεύχεσθαι (отмаливаться), ἀφοσιούσθαι (очищаться искупительными или умилостивительными обрядами). Иногда же заклятия, особенно наложенные от лица государства, отменялись просто публичным заявлением, без всяких священных обрядов.

Сущность клятвы состоит в том, что лицо, дающее какое-либо обещание или что-либо утверждающее, приглашает богов в свидетели своих слов, призывая на себя их гнев и наказание в том случае, если его слова окажутся несправедливыми или данное обещание не будет исполнено. Связующая сила клятвы состоит именно в страхе божеского наказания за ее нарушение. Часто в клятве точно обозначалось, в чем именно должно было состоять это наказание, — клялись, например, собственной жизнью или жизнью детей и близких людей, частями своего тела или каким-либо особенно любимым и дорогим предметом.

Слово ὅρκος обозначает как саму клятву, так и предмет, которым клялись. В этом последнем смысле, например, река Стикс, которой клялись боги, называется их ὅρκος. Очевидно, что и божества, которые были призываемы в свидетели клятвы, могли называться этим именем, а отсюда уже легко объясняется и то, что в воображении поэтов связующая сила клятвы олицетворялась в виде особого демонического существа. У Гесиода Оркос (Ὅρκος) называется сыном Эриды, без сомнения потому, что клятвы особенно часто встречались при спорах. В свидетели клятвы чаще всего призывался Зевс как высший из богов, управляющий всем миром и всеми человеческими отношениями; как покровитель клятвы и каратель клятвопреступления он почитался под именем Ζεὺς Ὅρκιος.

Но, конечно, кроме Зевса клялись и другими богами. Каких богов следовало призывать в свидетели клятвы в каждом отдельном случае, это зависело от обстоятельств, при которых давалась клятва. Иногда клялись всеми богами вместе, не называя их по именам, иногда называли несколько имен и затем поминали всех других богов и богинь вместе.

Клятвы с упоминанием многих богов встречаются нередко, так как древние думали, что чем большее количество богов призвано в свидетели клятвы, тем она сильнее (например, в установленной законом присяге афинских эфебов поименовывались семь богов). В разных местностях были, конечно, и разные боги или герои, которых призывали в свидетели клятвы преимущественно перед другими. Например, в Пеллене — Артемида Спасительница (Ἄρτεμις Σώτειρα), в Элиде — местный герой Сосиполид (Σωσίπολις, Спаситель города). Некоторые формулы клятвы употреблялись преимущественно или исключительно мужчинами, другие — женщинами. Так, например, клятва двумя богинями, т.е. Деметрой и Корой, в Афинах была исключительно женской.

Νὴ (или μὰ) τὼ θεώ! Arph. — Да (или нет), клянусь обеими богинями! (клятвенная формула женщин).

В обыденной жизни греки очень часто употребляли в разговорах клятвенные выражения, которым, конечно, в таких случаях придавали весьма мало значения, произнося их просто по привычке или из желания сильнее подействовать на слушателя. Для такой цели могло служить не только призывание богов, но и поименование различных других предметов, даже неодушевленных; совестливые люди, чтобы не употреблять всуе имен богов, иногда выбирали для простого уверения самые незначительные предметы: такие выражения, как «клянусь собакою, гусем, бараном» и т.п., употреблявшиеся Сократом, Зеноном и другими, имеют только внешнюю форму клятвы, но не выражают ее сущности и потому не могут быть причислены к клятвам в собственном смысле.

Такие клятвы, которые действительно должны были иметь обязательную силу, обыкновенно ставились под формальную защиту богов и потому совершались в храмах или при алтарях, причем клянущийся принимал молитвенное положение, т.е. становился с непокрытой головой, поднимал глаза и руки к небу. В некоторых городах для произношения торжественных клятв избирались определенные храмы, потому что данная в них клятва считалась более прочной; например, в Коринфе существовало поверье, что давший ложную клятву в подземном святилище при гробе Палемона никоим образом не мог избежать наказания (Павсаний).

Нередко торжественные клятвы сопровождались возлияниями и кровавыми жертвами, которые в таком случае носили название ορκια. Происхождение этого обычая объясняется верованием, что боги невидимо присутствовали при совершавшихся в честь их жертвоприношениях, которые поэтому являлись наиболее действительным средством привлечь внимание богов к совершаемой клятве. При государственных договорах, заключении перемирия, мира или союза клятвы сопровождались обыкновенно только возлияниями.

При торжественных судебных клятвах приносили в жертву быка, борова и барана, и клянущийся произносил формулу клятвы, стоя на частях убитых животных или касаясь их рукой. Клятвенные жертвоприношения имели у греков, как и у римлян, символическое значение: клянущийся предоставлял божеству, в случае нарушения им клятвы, убить его так же, как было убито животное, так что наказание, которое могло постигнуть клятвопреступника, в виде прообраза представлялось в жертве; поэтому при таких жертвоприношениях части жертвенного животного не сжигались на алтаре и не употреблялись в пищу людьми, а зарывались в землю или бросались в море. Вследствие этого для клятвенных жертвоприношений употреблялись не одни только съедобные животные: так, например, при договоре между персами и греческими наемниками Кира Младшего, отступавшими после битвы при Кунаксе, кроме быка, борова и барана был убит волк. При этом же договоре клянущиеся обмакивали свое оружие в кровь убитых животных (Ксенофонт) — обычай, вероятно, не греческий.

Впрочем, различные символические действия упоминаются и при греческих клятвах. Так, например, жители города Фокея, решившись выселиться из него, чтобы не подчиняться власти персов, бросили в море кусок железа и поклялись возвратиться на родину не раньше, чем этот кусок всплывет на поверхность воды (Геродот). При заключении Аристидом союза с ионийцами также были погружены в море куски металла (Аристотель).

Встречаются, наконец, упоминания о таких соединенных с клятвою действиях, которые подходят под понятие «суда божия», так как только под очевидной защитой божества можно было совершить их без вреда для здоровья или опасности для жизни, и поэтому благополучный для испытуемого исход служил веским доказательством справедливости его клятвы. Такой пример встречается в «Антигоне» Софокла: один из стражей, приставленных к трупу Полиника, докладывая Креонту о совершенном кем-то, вопреки повелению Креонта, обряде погребения трупа и желая уверить его, что стражи в этом не виноваты, говорит: «мы готовы были взять в руки раскаленный металл или идти сквозь огонь и при этом клясться, что не были ни виновниками, ни сообщниками преступления». Есть у авторов и другие примеры подобного рода.

Клятва имела чрезвычайно широкое применение в государственной и частной жизни греков. По словам Ксенофонта, во всех государствах граждане должны были давать клятву повиноваться законам. В Спарте цари не только при вступлении на престол давали присягу, но и во все время царствования ежемесячно клялись править по законам перед эфорами, которые в свою очередь клялись им не уменьшать значения и достоинства царской власти. В Афинах присягали должностные лица, члены совета, судьи, эфебы через два года по достижении возмужалости. Особенно многочисленны были судебные клятвы, отчасти предписывавшиеся, отчасти дозволявшиеся судебным кодексом. Без сомнения, и в других государствах было в этом отношении много сходства с Афинами.

Если мы поставим, в заключение, вопрос, с какой совестливостью произносились и как строго соблюдались греками их различные клятвы, то ответ не будет особенно для них благоприятен. Хотя обратившееся у римлян в пословицу выражение «Graeca fides» относится уже к испорченным и выродившимся грекам, с которыми римлянам приходилось иметь дело, и хотя упрек Цицерона, что греки никогда не знали верности, не может служить для нас общим мерилом, но тем не менее у самих греков лучших времен нет недостатка в жалобах на легкомыслие, с которым давались и нарушались клятвы.

Платон совершенно устраняет из своего образцового государства судебную клятву как не могущую служить гарантией в верности показаний, «потому что ныне, — говорит он, — одни из людей вовсе не признают богов, другие полагают, что богам нет до нас никакого дела, а большинство держится того мнения, что небольшими дарами и жертвоприношениями легко можно отвратить гнев богов и как бы откупиться от заслуженного наказания». Между тем афиняне как в других отношениях принадлежали к числу благороднейших представителей эллинского племени, так и за честность свою заслуживали справедливое уважение других греков, так что афинская честность, афинское свидетельство вошли в пословицу. Стало быть, если афинянин лучшего времени, каким был Платон, счел возможным отозваться о клятве так дурно, то что же можно думать об остальных греках, особенно в позднейшие времена? Заметим еще, что нигде не встречается указаний на судебное преследование за клятвопреступление. Наказание за это преступление, как видно уже из Гомеровских поэм, всецело предоставлялось богам, страх перед которыми, как видно, действовал на древнего грека не особенно сильно.


К.М. Королев «Античная мифология»
_______________________________

Герма (ἕρμα, ἑρμῆς) — четырехгранный столб (τετράγωνος ἐργασία), завершенный скульптурной головой, первоначально бога Гермеса (Ἑρμῆς), затем других богов и богинь, а с V века до н.э. и портретными изображениями государственных деятелей, философов и пр.

Свое название герма (ἑρμῆς, скульптурная колонна) получила от созвучия имени Гермеса (Ἑρμῆς) со словом «камень» (χερμάς). Изначально гермы (χερμάς) являлись обозначением границ земельных владений, как указатели на перекрестках дорог, так же гермами назывались и могильные камни. Видимо, здесь кроются корни таких качеств Гермеса, как «охранитель собственности», «покровитель путешествующих» (ἐνόδιος), «проводник умерших в царство теней» (νεκροπομπός, ψυχοπομπός).

Устанавливались гермы (ἑρμῆς) на улицах, перекрестках, в центре рынков и площадей. Рядом устраивались небольшие алтари для принесения жертв. Нередко к гермам приделывался с лицевой стороны фаллос — символ плодородия. Согласно Геродоту, афиняне первыми из эллинов стали делать изображение Гермеса в виде четырехгранной колонны с эрегированным фаллосом и научились этому у пеласгов. В элейской Киллене (Аркадия) Гермеса и вовсе почитали в образе фаллоса. В 415г. до н.э. гермы были уничтожены. Во времена Рима они потеряли связь с фаллическим культом Гермеса и стали изготавливаться в виде четырехсторонней колонны, на которую водружался бюст божества.

Гермы часто размещали на рыночных площадях (ἀγορά), т.к. Гермес был покровителем торговли. Павсаний рассказывает о местной традиции в Фарах (Φαραί), связанной с Гермесом Агореем («Рыночным»).¹

«Окружность площади в Фарах очень большая, она устроена в старинном стиле. Посредине площади стоит мраморная статуя Гермеса с бородой; эта статуя в виде четырехугольной колонны, стоящей прямо на земле, небольшой величины. Есть на ней надпись, что ее посвятил мессенец Симил. Этот Гермес называется Рыночным; возле него устроено прорицалище. Перед статуей находится жертвенник, тоже из мрамора; к этому жертвеннику прикреплены свинцом медные светильники. Желающий получить предсказание от бога приходит к вечеру, делает на жертвеннике воскурение ладаном; затем, наполнив светильники маслом и зажегши их, кладет на жертвенник направо от статуи местную монету — она называется «халкос»² — и шепчет на ухо богу тот вопрос, с которым он сюда явился. После этого он уходит с площади, заткнувши уши. Уйдя за пределы площади, он отнимает руки от ушей, и то слово, которое он услышит, он считает ответом бога. Такого же рода гадание есть и у египтян в храме Аписа.» (Павсаний. Описание Эллады. Ахайя, XXII:2)

____________________________________
[1] ἀγοραῖος
1) рыночный, базарный (ὄχλος Xen., Plut.; δῆμος Arst.);
2) покровительствующий торговле (Ἑρμῆς Arph.)

Ἑρμαγόρας (Ἑρμ-αγόρας), -ου ὁ Гермагор, «Гермес с рыночной площади» (т.е. статуя Гермеса) Luc.

[2] χαλκός ὁ халк, аттическая мелкая медная монета = 1/4 обола = 1/48 драхмы Plut.

Важная особенность гермы — то, что ее столб является не «подставкой для бюста», а частью единого целого. В диалоге «Гиппарх», приписываемом Платону, есть упоминание о гермах с надписями, установленных Гиппархом, сыном Писистрата, на дорогах Аттики [Plat. Hipparch. 228d]. Вероятно, это событие относится к 522-514 годам до н.э., уже после постройки Алтаря Двенадцати (олимпийских) богов. По данным археологических исследований, каменные гермы существовали в Афинах в начале V в. до н.э.

Первые гермы, вероятнее всего, представляли собой культовые изображения Гермеса. Многосторонний характер бога Гермеса, которому первоначально посвящались гермы, лаконичность выразительных средств, традиционность изображений способствовали самому широкому распространению герм. Уже в IV в. до н.э. появились гермы и других богов — Вакха, Геракла, Пана, Афродиты; предполагают, что в виде герм изображали прежде всего тех богов, которые сближались с Гермесом в какой-либо исконно подвластной ему сфере.

Одна из герм Гермеса, работы скульптора Алкамена (Ἀλκαμένης), стала известна благодаря огромному количеству копий, несколько десятков которых сохранились и представлены в разных музеях мира. Утраченный оригинал датируется 450-440 годами до н.э. В связи с этим неоднократно обсуждалась проблема архаистического стиля в античном искусстве.

Джером Поллит (Jerome J. Pollitt) по смыслу различает три вида архаизации. Символическая архаизация (emblematic archaism) стремится сделать предмет узнаваемым, придать ему традиционный вид. О репрезентативной архаизации (representational archaism) можно говорить в том случае, когда произведение должно было выглядеть определенным образом в соответствии с правилами, независимо от эстетических предпочтений мастера. Наконец, полная архаизация (comprehensive archaism) направлена на достижение эстетического эффекта, гармоничное объединение архаических черт с элементами более позднего «господствующего» стиля. В случае с гермами Алкамена, все три понятия сложно разделить. Черты архаического стиля (фронтальность и статичность фигуры, орнаментальная декоративность) позволяли добиться визуального единства произведения, украсить его и одновременно напомнить зрителю о благочестивых обычаях предков.

Скульпторы поздней классики и эллинизма иногда использовали совершенно иные средства: не сглаживали, но, напротив, обостряли контраст между столбом гермы и ее антропоморфной частью; так, среди герм появились поясные и поколенные изображения, детализированные, натуралистично выполненные.

Следует заметить, что отнесение к гермам скульптурных полуфигур (προτομή) основывается на предположении, что главный отличительный признак гермы — четырехугольная форма ее нижней части. Вероятнее всего, так и есть. Вреде (Henning Wrede) приводит целый ряд синонимов, среди которых не раз подчеркивается именно эта особенность. Однако древние авторы в своих трудах иногда считают нужным акцентировать внимание на других деталях. Например, у Павсания встречаем:

…«афиняне (…) первые стали сооружать столбы с изображениями богов без конечностей, гермы»…
(Павсаний I, 24. 3)

У герм-полуфигур руки хорошо проработаны, включая кисти. Видимо, из-за внешних отличий Павсаний предпочитает описывать этот вид скульптуры иначе. О статуях Артемиды и Геракла в гимнасии близ храма Артемиды Фереи он сообщает:

«Тут находится и статуя Артемиды, сделанная из белого мрамора; она отделана только от бедер, так же как и у Геракла, нижняя часть которого похожа на четырехугольные столбы герм».
(Павсаний II, 10. 6)

Павсаний не называет гермой и статую Гермеса в Фигалии:

«В находящемся здесь гимнасии есть статуя Гермеса; он представлен как будто с накинутым на плечи гиматием, но он не доходит ему до ног, так как статуя оканчивается четырехугольной колонной». (Павсаний VIII, 39. 6)

Точно неизвестно, когда возникли гермы-протомы. Одно из самых ранних изображений гермы-полуфигуры на монете Кротона относится к последней четверти V - началу IV в. до н.э. На монете хорошо различима статуя бородатого бога, ниже бедер переходящая в столб; в правой руке он держит фиалу, в левой — кадуцей. Наличие кадуцея позволяет идентифицировать его как Гермеса.

С наступлением римского владычества гермы не утратили своей популярности. У римлян уже имелась собственная своеобразная форма скульптуры — бюсты предков; неудивительно, что гермы легко стали частью и римской традиции. Гермы этого времени отличаются большим разнообразием художественных приемов и их сочетаний.

Появились новые разновидности: например, нехарактерные для Греции, но пользовавшиеся спросом среди римлян неоаттические гермы богини Афины; заказчиком такой скульптуры был, в частности, Цицерон [Cic. Att., I, 10, 3]. Известны и трехсторонние гермы, где женское лицо интерпретируется как лицо Деметры или Коры;³ они датированы I в. до н.э. - I в. н.э.

В Риме, где гермы использовали в качестве пограничных знаков, их наиболее часто украшали изображениями бога границ Термина, Фавна и Сильвана. Изображения герм могли быть и сдвоенными. В таких случаях гермы получали специальные названия — Гермафина (Гермес и Афина), Гермеракл (Гермес и Геракл), Гермарес (Гермес и Арес) и др.⁴ Особая история была у герм с бюстом Афродиты. На Кипре существовал культ Афродитоса, которого изображали в виде гермы с женской протомой, но с фаллосом, традиционно присущим всем гермам. Видимо это и послужило поводом дать герме Афродиты мужское имя Ἀφρόδιτος. В IV веке до н.э. культ Афродитоса прижился в Афинах, где трансформировался в образ двуполого персонажа, сына Гермеса и Афродиты — Гермафродита.⁵
____________________________________
[3] Трехсторонние гермы — это редкий тип античных скульптур, представляющих собой призматический столб (похожий на обычную герму, но с тремя гранями) с тремя разными ликами или фигурами, обращенными в разные стороны, чаще соотносимые с Гекатой (т.н. гермекаты).
Ἑρμεκάτη (Ἑρμ-εκάτη) ὁ Гермеката, герма с навершиями в виде бюстов или протом триморфной Гекаты.

[4] Ἑρμάνουβις (Ἑρμ-άνουβις), -ιδος ὁ Германубис (соединенные изображения Гермеса и Анубиса) Plut.
Ἑρμηρακλῆς (Ἑρμ-ηρακλῆς), -έους ὁ Герм(г)еракл (соединенные изображения Гермеса и Геракла) Cic.
Ἑρμαθήνη (Ἑρμ-αθήνη) ἡ Гермафина (бюст Афины в виде гермы или соединенные бюсты Афины и Гермеса) Cic.
Ἑρμοπάν (Ἑρμο-πάν) ὁ Гермопан, герма, заканчивающаяся бюстом Пана, либо сдвоенное изображение Пана и Гермеса на герме.

[5] Ἑρμαφρόδιτος (Ἑρμ-αφρόδιτος) ὁ Гермафродит (сын Гермеса и Афродиты, обоеполое существо) Diod., Luc., Anth.

Следует заметить, что некоторые гермы римского времени, предназначенные для украшения гимнасиев и вилл, фактически превратились в разновидность декоративной скульптуры. В первую очередь это относится к гермам — копиям статуй и портретным гермам, которые изображали греческих философов, поэтов и политических деятелей. Считается, что выбор скульптурной формы для портрета не случаен: гермы традиционно устанавливались в древнегреческих гимнасиях и связаны с почитанием Гермеса как бога слова, мышления, речи. Однако существовали и такие произведения, как найденная на вилле Папирусов герма Дорифора работы скульптора Аполлония (середина I в. н.э., Неаполь, Национальный археологический музей). Изменение функции герм сказалось на значении самого термина: если греческое слово ἕρμα обозначает культовое изображение Гермеса, то латинское hermae относится прежде всего к разновидности скульптуры и может обозначать изваяния других богов и людей.


_______________________________

Октавиан Август (27 до н.э. - 14 н.э.). Римская республика.
Денарий (AR 20mm, 3.83g), ок. 28/7 до н.э. Монетный двор: Брундизий (Brundisium).
Av: голова Августа;
Rv: герма Юпитера Термина (Iupiter Terminus) в радиальной короне, ниже — крылатый перун (πυρών); IMP CAESAR

Terminus, -i m Термин, покровитель границ.
_______________________________

Франция, Лион. Серебряный жетон «Лионское фармацевтическое общество» (AR 31mm, 9.90g), 1806г.
Гравер Жан-Мари Шаван (Jean-Marie Chavanne, 1766-1826).
Av: голова Клавдия Галена (медик, философ, 129-216); CLAUDE GALIEN / [сигнатура: CHAVANNE F.]
Rv: герма Афины Гигиеи (Целительницы), кормящей из патеры змея Эрихтония, который обвивает оливковое дерево; на шлеме Афины сидит сова; SOCIETE DE PHARMACIE DE LYON / MDCCCVI
_______________________________

Людовик XVIII (1814-1824). Франция. Медаль «Франко-Американская конвенция о судоходстве и торговле» (Æ 51mm, 69.50g), 1822г. Граверы Бертран Андриё (Jean-Bertrand Andrieu) и Гайрар (Raymond Gayrard), под руководством Де Пюйморена (De Puymaurin).
Av: бюст Людовика XVIII; LUDOVICVS XVIII FRANC ET NAV REX / [сигнатура: ANDRIEU F. / DE PUYMAURIN DIREXIT]
Rv: персонификации Франции, в коринфском шлеме, с Рогом изобилия и со щитом, и Америки, в головном уборе коренных американцев; в центре герма Меркурия с датой MDCCCXXII (1822) / GALLIA ET AMERICA FOEDERATA / NOVIS COMMERCIORVM PACTIS IVNCTAE / [сигнатура: GAYRARD F.]
_______________________________

Людовик XV (1710-1774). Франция. Бронзовая медаль (Æ 42mm, 33.11g), 1724г. Медаль выпущена в честь завершения арбитража во Франции, между Россией, Турцией и Персией, о спорных территориях. Медальер Жан дю Вивье (Jean du Vivier).
Av: бюст Людовика XV в лавровом венке; LUDOVICUS XV. D. G. FRAN. ET NAV. REX / [сигнатура: DU VIVIER F.]
Rv: герма Термина (Terminus) — блюстителя неприкосновенности границ; к герме прислонены три щита с изображениями гербов Турции, России и Персии; FINIUV ARBITER / TURCAS INTER RUSSOS ET PERSAS / MDCCXXIV
_______________________________

Николай I (1825-1855). Российская Империя. Памятная бронзовая медаль в честь 100-летия основания Императорской академии наук в Санкт-Петербурге (Æ 65mm, 146.67g), 1826г. Гравер граф Федор Толстой.
Av: голова Николая I; Б. М. НИКОЛАЙ I ИМПЕРАТОРЪ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОСС. / [сигнатура: Г. ѲЕОДОР ТОЛСТОЙ].
Rv: Минерва, восседающая на троне, держит венок над двойной гермой Петра I и Александра I, у ног — сова; ОСНОВАТЕЛЮ И ХРАНИТЕЛЯМЪ / ИМПЕР. С. ПЕТЕР. АКАДЕМİЯ НАУКЪ / ДЕКАБРЯ XXIX ДНЯ / MDCCCXXVI Г. / [сигнатура: СОЧ. И РѢЗ. Г. ѲЕОД. ТОЛСТОЙ].
_______________________________

Австрийская империя, Вена. Эрнст Фрейхерр фон Фойхтерслебен (Ernst Maria Johann Karl Freiherr von Feuchtersleben, 1806-1849), врач, философ и поэт. Памятная бронзовая медаль (Æ 51mm, 62.20g), 1851г.
Av: голова Эрнста Фрейхерра; ERN. L. B. A. Feuchtersleben. FAC. MED. VIND. DEC. MDCCCXLV - XLVII / NAT. 1806 - OB. 1849
Rv: герма Артемиды многогрудой (πολύμαστος), которую обвивает змея богини Гигиеи, пьющая из патеры, справа — лира прислоненная к герме; MEDICO. PHILOSOPHO. POETAE / COLLEGIUM DOCTORUM / FAC. MED. VIND / MDCCCXLV
_______________________________

Франция, Третья Республика (1870-1940). Бронзовая медаль «Национальное общество садоводства» (Æ 67mm, 131.40g), 1898г. Гравер Альфред Боррель (Alfred Borrel).
Av: персонификация садоводства, стоит с двумя венками, опираясь на герму Пана; HORTORVM CVLTVRA / [сигнатура: A. BORREL].
Rv: венок из цветов, овощей и фруктов; SOCIÉTÉ NATIONALE D’HORTICULTURE DE FRANCE / Mr GERAND / PLANTES AQUATIQUES / MAI 1898
_______________________________

Франция. Медаль «Союз предприятий химической промышленности» (AR 37mm, 26.06g), 1949г.
Av: герма Лавуазье (LAVOISIER 1743-1794), над которой Виктория держит пальмовую ветвь; справа — весы.
Rv: UNION DES INDUSTRIES CHIMIQUES / S. LUIGIA BURDESE / 1949

• Антуан Лоран Лавуазье (Antoine Laurent de Lavoisier; 1743-1794) — французский естествоиспытатель, основатель современной химии.
_______________________________

Фридрих фон Шиллер (1759-1805). Германия, Штутгарт. Бронзовая медаль (Æ 59mm), 1905г. Медальеры Майер (Wilhelm Mayer) и Вильгельм (Franz Wilhelm), Штутгартский монетный двор.
Av: герма Шиллера, справа — Ника водружает лавровый венок на голову поэта; слева — Амур с факелом и горном; ниже — пальмовая ветвь, на которой лежат раскрытая книга и пятиструнная лира; [сигнатура: M.&W. ST.].
Rv: пальмовая и лавровая ветви; цитата из поэмы Шиллера «Торжество победителей»; 1805-1905.

• Фридрих фон Шиллер — немецкий поэт, философ, драматург, историк, врач. Один из ярчайших представителей немецкого романтизма и гуманизма. Ниже, четверостишье, цитируемое на медали, и его перевод выполненный В.А. Жуковским.

Von des lebens gütern allen. Ist der ruhm das höchste doch, Wenn der Leib in Staub zerfallen, Lebt der große Name noch.

Жить в любви племен делами — Благо первое земли; Будем вечны именами И сокрытые в пыли!

_______________________________

Франция, Париж. Односторонняя настольная латунная медаль (Br 70mm, 50.00g). Медальер Анри Дропси (Henry Dropsy).
Av: нимфа и козлоногий сатир, пляшущие перед гермой Пана; нимфа держит в руках венок из тростника; сатир играет на двух флейтах [сигнатура: HENRY DROPSY].
_______________________________

__Как бог я таков, каким я тебе кажусь,
__Звездные небеса — моя голова,
__Мое туловище — море,
__Земля — это мои ноги,
__Мои уши — это воздух,
__Лучи солнца, бриллиантовые стрелы — это мои глаза.

Σέραπις, Σάραπις, Σόραπις — грецизированная форма от др.-егип. Осарапис (Wsjr-Ḥp). Происхождения культа этого божества относят к эллинистической эпохе Египта, когда при Птолемее I Сотере была предпринята попытка создать образ синкретического божества — Сераписа, объединяющего в себе древних египетских богов Осириса и священного быка — Аписа.

Считается, что это было сделано для того, чтобы объединить египетскую и греческую религиозную традицию. Однако более вероятным кажется другое. В Египте в конце IV в до н.э. появилось множество греков и македонцев, приехавших со всех концов известной эллинам ойкумены, и введение культа Сераписа должно было стать способом их объединения. Но при этом, по своему происхождению, это божество должно было быть из египетского пантеона, так как в древности священную власть над определенной территорией мог иметь только тот бог, который имел местное происхождение. Именно поэтому корни культа Сераписа уходят в культ мемфисского Осараписа — священного мемфисского быка, который упоминается еще в эпоху Нового царства, т.е. как минимум за 1000 лет до эллинистического периода. Не случайно его именем (Σεράπειον, Серапейон) было названо кладбище священных быков в Саккаре. То есть Серапис не столько новый бог египетского пантеона, сколько новый антропоморфный образ мемфисского Осириса-Аписа.

Согласно иероглифическим текстам на стелах и других объектах Серапеума в Саккаре, созданных задолго до греческого периода, Апис называется «живой Осирис, владыка небес, с двумя рогами на голове», который «дает вечную жизнь, силу и здоровье, ноздрям фараона».

В период XVIII династии встречается упоминание Сераписа как «великого бога Хентиаменти,¹ владыка вечной жизни». Апис и Осирис были объединены священниками Мемфиса, где атрибуты Аписа ассоциировались с заупокойным ритуалом и, следовательно, Апис считался богом подземного царства. На памятнике 19 династии, Аписа именуют «обновленная жизнь Птаха», а в надписи 25-ой Династии он назван «второй Птах».

В том же тексте упоминается «храм Asar-Hapi», и здесь так же ясно, что Апис был объединен с Осирисом. Объединить Аписа с Осирисом было несложно, т.к. одно из наиболее распространенных имен Осириса в то время — «Бык Запада».

Апис был, по сути, олицетворением души Осириса и воплощением самого Осириса. Появление нового Аписа символизировало новое проявление Осириса на земле.

«Большинство же жрецов говорят, будто Апис и Осирис — одно, поучая и наставляя нас, что надо считать Аписа воплощенным образом души Осириса». (Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 29)

_____________________________
[1] Ḫntj-jmntjw — дословно «владыка запада», т.е. владыка преисподней.

Нередко Серапис изображается стоящим на спине крокодила. В левой руке он держит линейку для отмера разлива Нила. Отличительной чертой иконографии Сераписа является специфический головной убор — модиус (μόδιος, хлебная мера, 1/6 медимна) или калаф (κάλαθος, корзина) — символ плодородия и изобилия. Этот символизм иногда дополняется колосьями и ветвями олив, наполняющими модиус.

Часто Серапис сопровождается Цербером (греч. Κέρβερος), трехглавой собакой Аида. Отождествление Аида и Осириса наделило Аида судейскими полномочиями, которые были переняты от Осириса, являвшегося судией на посмертном суде отошедших в мир иной, о чем свидетельствует, например, Эсхил в Орестее.

Увидишь там [в царстве Аида], что всякий, сотворивший зло,
Бога ли, гостя ли,
Или родителей
Тяжко обидевший,
Казнь примет, злодеянью соразмерную.
Великий воздатель и судья, Аид,
В недрах глубинных есть:
На письменах его
Каждый записан грех.
(Эсхил. Орестея. III. Эвмениды, 269)

Поэтому не удивительно отождествление Сераписа, как продолжение Осириса, с Аидом (или римским Плутоном). И Цербер, в этой связи, у ног Аида-Плутона выглядит абсолютно уместным. Иногда, вместо Цербера, находится его стилизация в виде любопытной эмблемы — животное о трех головах, описание которых имело следующий вид: первая голова — голова льва — означает настоящее, вторая — голова волка — прошлое и третья — голова собаки — будущее. Тело чудовища с тремя головами плотно обвивает змея. Это безусловно позднейшее развитие образа Цербера, причем змея, обвивающая трехглавое животное, видимо, развилась из хвоста Цербера, который (хвост) и представлял из себя шипящую змею.

Очевидно, модиус на голове Сераписа — это редуцированная корона пшент, отражающая царский титул правителя двух Египтов — Верхнего и Нижнего. Корона пшент является одним из древнейших символов верховной власти — это красная и белая короны, совмещенные в единое целое. Промежуточный процесс этой редукции, т.е. превращения короны в ведро, можно видеть на примере Гарпократа.

На голове Гапократа (греч. Ἁρποκράτης; егип. Ḥr-pȝ-ẖrd, Херу-па-херд, Гор-ребенок) — чрезвычайно уменьшенная от необходимых пропорций корона Верхнего и Нижнего Египта. Подобная метаморфоза могла произойти в эллинистический период, когда греки пытаясь перенять египетские каноны, не воспринимали их как сакральные, и поэтому обращались с ними достаточно фривольно.

Главными центрами почитания Сераписа в Египте были Александрия и Мемфис, в этих городах существовали многочисленные мастерские, в которых создавались терракотовые, бронзовые, каменные статуэтки Сераписа, медальоны, декоративные подвески, изображающие его сообразуясь со вкусом и выбором заказчика или покупателя. На кораблях и с караванами торговцев изображения Сераписа развозились по всему эллинистическому миру от Древнего Рима до берегов Инда. В Риме его культ был внесен в перечень государственных еще в 312 году до н.э., но получил особенно широкое распространение в эпоху императоров из дома Флавиев (I в. н.э.). Считалось, что Серапис явился во сне центуриону Титу Флавию Веспасиану и предсказал ему, что со временем он воцарится в Риме. Нерон покровительствовал столичному храму Сераписа. Император Каракалла служил ему в качестве жреца. Разнообразна античная нумизматика с изображениями Сераписа. Когда в 130г. н.э. император Адриан и его супруга Сабина прибыли в Египет, в Александрии были отчеканены монеты на которых императорская пара изображена в облике Сераписа и Исиды. Встречается изображение этого египетского бога на монетах Коммода, а так же императоров из следующего правящего дома — Северов.

В Сераписе греки и египтяне получили общего бога, что немало приближало их к религиозному единству. Однако говорить о полной тождественности Осириса и Сераписа, в египетском понимании этих богов, говорить не приходится. Серапис не идентичен Осирису как богу, с которым каждый египтянин хотел идентифицироваться после смерти. Серапис никогда не изображался в виде спеленутой мумии, что характерно для образа Осириса. Все описания статуй, данные ранними авторами, говорят об антропоморфном боге с греческой бородой и прической, в греческом же хитоне. Серапис во многом синкретический персонаж, в котором соединились и переплелись черты многих греческих богов (Зевс, Гелиос, Дионис, Аид, Асклепий), а позже и римских.

Как и Осирис, Серапис связан с землей и регенеративной функцией, почитался как господин Нила, но, вместе с тем, его власть распространяется и на моря (он управляет штормами и спасает людей в опасности), что сближает его с Посейдоном. Довольно быстро Серапис стал почитаться как целитель всех видов болезней, что способствовало росту его популярности не только среди греко-египетской знати, но и среди простых людей.

В Александрии Серапис в греко-римский период соединился с Агатодемоном (греч. Ἀγᾰθός δαίμων, лат. Agathodaimon, добрый дух, гений), местным популярным богом в образе змеи.


Иногда Серапис изображался обвитый змеей. На статуе, по ходу движения змеи (годичное движение Солнца), изображены зодиакальные созвездия. Подобная иконография, вероятно, заимствована из митраистской традиции.

Некоторые авторы, включая Макробия, утверждали, что Серапис — это имя Солнца, потому что в его изображениях часто видно гало (в виде радиально расходящихся лучей) над головой. В своем гимне «К Царю Солнцу» Юлиан говорит о божестве следующим образом: «Зевс, Аид, Гелиос — это все Серапис».²
_____________________________
[2] Εἷς Ζεύς, εἷς Ἀίδης, εἷς Ἥλιος ἐστί Σάραπις.

Тацит, повествуя о происхождении статуи Сераписа в Александрии, свидетельствует о том же:

«Бога этого одни считают Эскулапом, так как он излечивает болезни, другие Озирисом — древнейшим божеством Египта; многие говорят, что раз он правит всем сущим, то это должен быть Юпитер; большинство же видит в нем отца Дита, поскольку многие признаки указывают на это прямо, а другие могут быть истолкованы в таком же смысле». (Тацит, История IV, 81-84)

Эти свидетельства подтверждаются также и Плутархом в трактате «Об Исиде и Осирисе»:

«Когда колосс был доставлен и осмотрен, Тимофей, переводчик Манефона Себенитского, пришел к выводу, что это — изображение Плутона, на основании изображения собаки Цербера и змеи при колоссе. И они уверили Птоломея в том, что колосс — это бог Сарапис. Статуя прибыла без этого имени, и только после прибытия в Александрию она стала называться Сараписом, что является египетским именем Плутона. Лучше всего приравнивать Осириса к Дионису, а Сараписа к Осирису, поскольку последний стал называться так с тех пор, как изменил свою природу. Поэтому имя Сарапис относится ко всем трем, и оно относится также и к Осирису, как это известно посвященным».
(Плутарх, «Об Исиде и Осирисе»)

На основе близости солярных функций Зевса, Гелиоса и Аполлона в Синопе Понтийской возникает культ Зевса-Гелиоса-Сераписа, или Гелиосераписа. Об этом свидетельствуют посвящение: Θεώ Ἠλιοσαράπει, вотивная стела II-III вв. н.э. из Гюрнея с посвятительной надписью командира — эпарха Первой Фракийской когорты Катония Макера — Зевсу-Гелиосу-Серапису и могущественной Изиде, и богам, почитаемым вместе с ними в одном храме, за спасение (очевидно, во время войны), а также надпись I-II вв. н.э. гражданина городов Тия и Томи по имени Стратоник, сын Эвареста, посвященная Зевсу-Гелиосу-Серапису и Изиде.

Серапис, подобно Абраксасу (Ἀβρασάξ) и Аполлону (Ἀπόλλων), почитался как Теон Гептаграмматон (Θέων Ἑπταγράμματον), т.е. бог с именем из семи букв. В гимнах Серапису жрецы использовали семь звуков. Иногда Серапис изображался с рожком с семью клапанами (Ἑπτάτονον, «Семизвучный»).

Сераписа именовали следующими эпитетами: «Священный бык», «Солнце в Быке», «Душа Осириса», «Священная Змея», «Ушедший на покой Бык».

Ричард Найт в своей книге «Символический язык древнего искусства и мифологии» отмечает соотношение между Мистериями Сераписа и другими Мистериями древних народов:

«Латиняне говорят, что Целеста и Терра, универсальный ум и производящее тело, были великими богами Самофракийских Мистерий; то же и Серапис и Исида у поздних египтян; Тауте и Астарта у финикийцев; Сатурн и Опс у латинян».

Гностические Мистерии были знакомы с тайным значением Сераписа, и через гностиков этот бог стал тесно связан с ранним христианством. Император Адриан, путешествуя по Египту в 134 г. н.э., сообщает в письме Серванию, что христиане поклоняются Серапису и что епископы церкви совершают богослужения в храме Сераписа. Он даже говорит о том, что сам патриарх, будучи в Египте, был обязан молиться как Христу, так и Серапису. (Парсонс «Новый свет на старые пирамиды»). О том же свидетельствует и Г.Францев, ссылаясь на следующие слова римского императора Адриана в одном из его писем:

«Те, которые называют себя епископами Христа, поклоняются Серапису. Нет здесь такого начальника синагоги, самарянина или христианского епископа, который не был бы астрологом, гадателем или заклинателем».

Марциан Капелла в своем гимне Солнцу говорит:

«Солнце, обитающие на Ниле, поклоняются тебе как Серапису, и Мемфис боготворит как Осириса, в священных ритуалах персы поклоняются тебе как Митре, во Фригии — как Атису, и Ливия — как Аммону, а в Вавилоне — как Адонису; таким образом, весь мир боготворит тебя под различными именами».

Серапис постепенно узурпировал положение, занятое до него другими египетскими и греческими богами. Его почитание было широко распространено во всех областях, прилегающих к Средиземному морю. Его власть продолжалась до IV века христианской эры, пока в 385г. Феодосий, истребитель языческой философии, не издал свой памятный эдикт «De Idolo Serapidis Diruendo». Когда христианские солдаты, во исполнение его приказа вошли в Серапеум в Александрии для уничтожения изображений Сераписа, в храм, стоявший многие века, так велико было их уважение к богу, что они долго не смели прикоснуться к нему из опасения, что земля разверзнется под ними и поглотит их. Наконец, преодолев страх, они разрушили статую, здание и подожгли библиотеку, находившуюся в храме.

Сократес, церковный историк пятого века, говорит, что после того, как ревностные христиане разрушили храм Сераписа в Александрии и рассеяли демонов, обитавших там под видом богов, в основании храма была найдена монограмма Христа.³
_____________________________
[3] Хризма (или хрисмон) ☧ (Хи-Ро) — считается монограммой имени Христа, которая состоит из двух начальных букв имени Xριστός («помазанник»).

χρῖσμα, χρῖμα (-ατος) τό <χρίω> 1) мазь, масло Aesch.; 2) культ. помазание; ex. (χρῖσμα ἔχειν ἀπό τινος NT.)

Изначально эпитет «Христос» писался через букву η (Xρηστός), и имел значение «благой».

η (τὸ ἦτα) «эта», 7-я буква греч. алфавита, с середины II в. н.э. стала произноситься как [ί].

После того как η (ἦτα) стала произноситься как [ί], в написании имени Христа появляются «разночтения» (Χρηστός, Χριστός). Как показывает история, созвучие со словом «помазанник», в конечном счете, взяло верх.

Что касается хризмы (хрисмон), то само слово χρῖσμα является искажением термина «хресмон» (χραισμών, χραίσμος), который использовался задолго до христиан. Изначально монограмма (Хи-Ро) служила в качестве амулета и несла в себе смысл слова χρηστός («хрестос») — «благоприятный, сулящий счастье».

χραισμέω 1) отвращать, отстранять; 2) приходить на помощь, помогать;
χραισμήϊον τό средство спасения Anth;
χρήσιμος 1) полезный, пригодный; 2) действительный, имеющий силу.


_______________________________

Сирены (Σειρῆνες) — сладкоголосые полуптицы-полудевы, унаследовавшие от отца речного бога Ахелоя дикую стихийность, а от матери-музы Мельпомены — божественный голос. По другой версии, отцом сирен был морской бог Форкий. В роли матери, в разных изложениях, выступают (помимо Мельпомены): музы Терпсихора или Каллиопа, а также Гея (Γαῖα, богиня земли) и Кето (Κητώ).

Изначально сирены были прекрасными девами. В послегомеровских сказаниях сирены изображаются как девы чудной красоты, с очаровательным голосом. Звуками своих песен они усыпляют путников, а затем раздирают их на части и пожирают.

Существовало несколько сказаний, объясняющих, почему они приобрели птичий облик. Согласно Еврипиду, они были спутницами Персефоны. После ее похищения Аидом, Деметра сделала сирен крылатыми, ибо они не помогли Персефоне; либо они были превращены в птиц как раз для того, чтобы найти Персефону.

Характеристика и «род деятельности» сирен кроется в их названии. Сирены (σειρήν), очаровывают своим пением мореплавателей, условно говоря, «завлекают их в свои сети», что хорошо перекликается с семантикой слова σειρή — «аркан, путы, узы». Кстати, помимо пения, сирены завораживали моряков своим взглядом.

σειρήν (-ῆνος) ἡ
1) Σειρῆνες — сирены (миф. девы, обитавшие у южных берегов Италии, завлекавшие своим пением мореплавателей и убивавшие их);
2) коварная очаровательница Eur.
3) очарование, обаяние, прелесть Plut.

Согласно описанию Гомера, сирен было две. Позднее называли трех сирен, имена которых были Пейсиноя (Πεισηνόη, от πησινόα — «овладевающая разумом», т.е. «обольщающая», «сводящая с ума»), Аглаопа (Ἀγλαῶπη, от ἀγλαώψ — «со сверкающим взором») и Фелксиопа (Θελξιώπη — «очаровывающая взглядом») или Фелксиноя (θελξινόη — «чарующая»). У разных авторов иногда встречаются и другие имена, которые по сути являются эпитетами, характеризующими сирен более конкретно, например, Аристотель называет одну из сирен Лигией (Λίγεια, «Сладкозвучная»), у Гигина одна из сирен зовётся Молпой (Μολπή, «пение»).

В описаниях сирен, как правило, одна из них играет на кифаре, другая поет, третья играет на флейте. Наиболее распространенная флейта имела у греков название сиринга (σύριγξ), впервые она встречается в «Илиаде» Гомера. Созвучие слов «сирена» и «сиринга», для греческих сказителей, конечно не могло остаться незамеченным. Сладкозвучное пение, подобное волшебным звукам свирели сиринги и их коварство, которое они употребляют с целью увлечь, «заарканить», «опутать» своими чарами — и составляет суть сирен, их «род деятельности».

Сирен сближали с гарпиями (Ἅρπυιαι) и керами (Κῆρες). Гарпии (от ἅρπη, сокол) — персонификации различных аспектов бури. В мифах они представлены злобными похитительницами (ἅρπαγος) детей и человеческих душ, внезапно налетающими и так же внезапно исчезающими, как ветер. Число их колеблется от двух до пяти; изображаются в виде диких полуженщин-полуптиц с крыльями и лапами грифа. Гарпий обычно помещали на Строфадских островах в Эгейском море.

В некоторых мифах говорится, что когда-то гарпии были прекрасными женщинами; в память о прошлом у них сохранились женские лица и грудь. Их причисляли к самым опасным чудовищам подземного царства. Считалось, что гарпии появляются в грозу и ураган, распространяя нестерпимую вонь, подобно хищным птицам стервятникам. Гарпии боялись лишь одного: звуков медных духовых инструментов. По Акусилаю, гарпии сторожат яблоки, по Эпимениду, тождественны Гесперидам (Ἑσπερίδες) — прекрасным нимфам, охраняющим золотые яблоки.

Керы — это души умерших, сделавшиеся кровожадными демонами, приносящие людям страдания и смерть. Древние греки представляли кер крылатыми женскими существами, которые подлетали к умирающему человеку и похищали его душу. Иногда Кера описывалась как единственная богиня беды, она была мрачной дочерью Нюкты (Ночи) и Эреба (Мрака).

Гесиод описывает кер как уродливых страшилищ, мрачных, скрежещущих зубами, обрызганных кровью, спорящих друг с другом за павших на поле битвы, кровь которых они высасывают. Позже керы были отождествлены с эриниями (Ἐρινύες, «гневные»), богинями мести, рождёнными Геей. В римской мифологии им соответствуют фурии.

«Как тень, метаться будешь,
А за тобою прыгать неустанно
И страшные и злые псицы: их
Божественна природа — это Керы.
В скитаниях когда придешь, Орест,
В Афины, там есть истукан Паллады,
Прижмись к нему, — Эринии тебя
Покинут вмиг; тебя эгидой стоит
Ей осенить — и очарует змей»…
(Еврипид «Электра»)

Согласно Гесиоду, эринии порождены Землей от крови Урана. Их рождение приписывают первому совершившемуся преступлению: когда Кронос оскопил своего отца Урана, капли его крови, падая, породили эриний.

Согласно орфикам, это девять дочерей Зевса Хтония (Аида) и Персефоны. По версии Псевдо-Гераклита их тридцать тысяч. У позднейших поэтов эриний три: Тисифона (Τισιφόνη, «мстительница за убийство»), Алекто (Ἀληκτώ или Ἀλληκτώ, «неугомонная») — никогда не отдыхающая, безжалостная, непримиримая и непрощающая, и Мегера (Μέγαιρα, «возмущенная»), олицетворение мщения и гнева, которую изображали в виде ужасной женщины со змеями вместо волос, с оскаленными зубами и бичом в руках.

Эсхил в «Орестее» изобразил всех эриний подобными горгонам, в виде отвратительных старух с извивающимися змеями вместо волос, собачьими головами, черными, как уголь, телами, крыльями, как у летучих мышей, и налитыми кровью глазами. В руках они держали усеянные бронзовыми гвоздями плети, и жертвы их умирали мучительной смертью. Горгоноподобной эриния (Тисифона) изображена и у Овидия в «Метаморфозах».

«Выход Эриния им заступила зловещей преградой:
Руки она развела, узлами гадюк обвитые,
Вскинула волосы, змей потревожила, те зашипели.
Часть их лежит на плечах, другие, спустившись по груди,
Свист издают, извергают свой яд, языками мелькают.»
(Овидий, Метаморфозы IV, 489-493)

Однако афиняне называли эриний «Почтенными». Согласно мифу, эринии преследовали Ореста за убийство матери, которое тот совершил по велению Аполлона. Аполлон смог лишь на время усыпить богинь-мстительниц, защищая Ореста. Конец же преследованию положила Афина-Паллада, проведя первый в истории мифической Греции суд, суд над Орестом, в результате которого герой был оправдан. Эринии пришли в ярость, поскольку суд отнял их исконное право карать муками нарушившего закон. Однако Афина усмирила гнев богинь, убедив эриний остаться (μένω) в Аттике, пообещав, что все афиняне будут воздавать почести древним богиням. С тех пор как эринии сменили гнев на милость, их стали называть эвменидами (Εὐμενίδες, «милостивые», «благосклонные»). Эвменид отождествляют с этрусскими маниями. Впрочем, храм Маниям, по свидетельству Павсания, был и в Аркадии. Да и само слово μανία, скорее всего имеет греческую этимологию.

«1. Если по направлению из Мегалополиса в Мессению пройти стадий 7, то налево от большой дороги будет храм богинь; этих богинь самих и всю местность вокруг этого храма называют Мании (μανία, «безумие»). Мне кажется, что это эпитет богинь Эвменид (Εὐμενίδες «благосклонные») и что здесь, говорят, Ореста охватило безумие в наказание за убийство матери.
2. Недалеко от этого храма есть небольшой земляной холм; на нем возвышается сделанный из камня палец, так что и самое название этому холму Могила Пальца. Здесь говорят, Орест в припадке безумия откусил на одной руке палец. Рядом с этой местностью есть другая, называемая Акэ (Ἄκης, ἄκεως, «исцеление»), так как здесь произошло исцеление Ореста от болезни, и в этом месте воздвигнут храм Эвменидам. Эти богини, когда они собирались свести с ума Ореста, говорят, явились ему черными; когда же он откусил себе палец, они вновь явились ему, но уже белыми, и при виде их он вновь обрел разум и, таким образом, первым он принес очистительную жертву, отвращая от себя их гнев, а белым богиням принес благодарственную жертву; у местных жителей установлен обычай приносить жертву им и Харитам (Χάριτες, богини радости и очарования) вместе.»
(Павсаний. Описание Эллады. Аркадия, XXXIV)

Причину, приведшую к метаморфозе «злобных» богинь мщения в «благосклонных» и «милостивых», имеет смысл искать, как обычно, в созвучиях.

μένος (-εος) τό
1) сила, мощь;
2) стремительность, неукротимость, ярость;
3) гнев, злоба, бешенство;
4) жизненная сила, жизнь;
5) кровь (как источник силы и гнева).

μαίνω (только aor. ἔμηνα)
1) свести с ума, навести безумие;
2) привести в ярость, довести до бешенства, взбесить;

μαινάς (-άδος)
I.
1) неистовствующая, исступленная; ex. (βάκχη Eur.; λύσσα Soph.)
2) сводящая с ума, наводящая безумие; ex. (ὄρνις, т.е. ἴυγξ Pind.)
II. менада, исступленная вакханка;

μανία, ион. μᾰνίη ἡ тж. pl.
1) сумасшествие, душевная болезнь, безумие Pind., Her., Trag. etc.
2) исступление, вдохновение, восторженность; ex. (ἀπὸ Μουσῶν Plat.)

Εὐμενίδες (-ων) αἱ Эвмениды, «Благосклонные» (sc. θεαί) = Ἐρινύες Trag. etc.
εὐμενές (εὐ-μενές) τὸ благоволение, благосклонность Plat., Dem.
εὐμενής (εὐ-μενής) благожелательный, благосклонный, милостивый;

μενοινή ἡ желание, стремление Anth.

μένω
1) стоять на месте, стойко держаться;
2) оказывать сопротивление, выдерживать;
3) ждать, ожидать;
4) оставаться, пребывать;
5) оставаться в покое, быть неподвижным;
6) перен. (тж. μ. ἐν ταὐτῷ Plat.) быть незыблемым, быть неизменным, оставаться в силе;
7) оставаться вдали, быть далеким;
8) оставаться бездеятельным, сидеть без дела, бездействовать.

Таким образом, в силу созвучия, злобные и неукротимые (μένος) мании-эринии превращаются в благожелательных (εὐ-μενής) эвменид, пожелавших остаться (μένω) в Аттике. Кстати, на «преображение» эриний (Ἐρινύες), также, возможно, повлияло созвучие со словом εἰρηναῖος (мирный).

εἰρηναῖος мирный; ex. εἰ. τινι εἶναι Her. — жить в мире с кем-л.; ταῦτά σφι εἰρηναῖα ἦν Her. это умиротворило их;
εἰρηνεύω
1) жить в мире
2) умиротворять
εἰρήνη, поэт. εἰρήνα, дор. εἰράνα ἡ мир, мирная жизнь; ex. εἰρήνην ἔχειν Xen., Plut. — вести мирную жизнь;
Εἰρήνη, дор. Εἰράνα ἡ Ирена или Ирина, богиня мирной жизни (Pind., Eur., Arph.), одна из трех Ор (Ὧραι — Εὐνομίη τε Δίκη τε καὴ Εἰρήνη. Hes.)

Такое непростое и многозначное представление об эриниях дало повод орфикам временами отождествлять их и с богинями Судьбы — Мойрами:

LXIX. ЭРИНИЯМ.
Вы, о богини всечтимые, звездные, в грома раскатах!
О Тисифона! О ты, Аллекто! О богиня Мегера!
Вы, потаенные, вы, о ночные, живете сокрыто,
Возле потока священного Стикса в глубокой пещере,
Вечно витаете вы над преступными мыслями смертных,
Дико ликуете, о непреклонные, при злодеяньях,
Страшные, мощные, в шкурах звериных, терзаете тяжко;
Жуткие девы подземного Ада, ваш облик изменчив,
О невидимки туманные, быстрые в беге, как мысли,
Вечные судьи, очами самой Справедливости-Дики
Смертных вы вечно блюдете во всех племенах неиссчетных!
Ныне о вы, змеекудрые, вы, многовидные Мойры,
Славой меня наградите беззлобной и праведной жизни!
(Орфический гимн.)

Возвращаясь к сиренам, в отличие от кер и эриний, они не были настолько демонизированы, и воспринимались даже как музы иного мира — их изображали на надгробных памятниках.

Яснее всего дает представление о роли сирен в мифологической картине мира этрусская люстра V в. до н.э., найденная в одной из гробниц этрусского города Кортоны. Центральное место в глубине люстры занимает голова Горгоны с выпученными глазами и высунутым языком. Далее идут изображения животных, охраняющих вход в подземный мир: лев и грифон, львица и пантера, терзающие быка, оленя и кабана. Животные отделены от следующей полосы волнистой линией, обозначающей Океан. Над волнами на одинаковом расстоянии друг от друга парят восемь дельфинов. Ближе к кромке, символизирующей грань между миром живых и царством мертвых, имеется еще одна полоса изображений — восемь фигурок силенов, дующих в двойные флейты, и столько же женских демонических существ с птичьими ногами и широко раскрытыми ртами. Это и есть сирены, музы подземного мира, возвещающие смерть. Рядом с сиренами и силенами изображены речные божки ахелои с рожками на голове.

Это удивительно точная иллюстрация представлений о входе в загробный мир как греков, так и негреческих народов Эгеиды и Малой Азии, совпадающая с мифами о происхождении сирен. Отцом сирен миф называет Ахелоя, речного бога, считавшегося владыкой всех пресных вод и поэтому отцом всех нимф. Это позволяет видеть в сиренах не морских демонов, а специфических нимф тех рек, которые находятся на границе подземного мира.

PS
Согласно мифам, если смертным удастся проплыть благополучно мимо сирен, то их самих ждала смерть. Им надлежало броситься с утеса в море, что и произошло. Избежать гибели удалось аргонавтам, так как божественный голос Орфея заглушил пенье сирен. Услышать же это пенье, оставшись живым, смог лишь один Одиссей. Он приказал своим спутникам залепить уши воском, а себя крепко-накрепко привязать к мачте.

Но, утопившись в море, сирены лишь меняют свой облик, утратив крылья, они обзаводятся прекрасными рыбьими хвостами. Отсюда пошло поверие, что русалки, обитающие в омуте, — это души утопленниц.

_______________________________