В детстве я была совсем взрослой.
Тонкой, томной, грустной и совсем взрослой.
Когда как-то по литературе задали выучить стихотворение А. Блока наизусть, и я его прочитала...
я его не учила, просто была им :)


***

Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,

Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту —
Что же? Разве я обижу вас?

О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я — сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.

Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные
Речи о земле и о небе.

Право, я буду рад за вас,
Так как — только влюбленный
Имеет право на звание человека.



Только спустя несколько лет я поняла, что я являюсь сразу двумя героями этого стихотворения.

Прошло много лет. "Девушка пятнадцати лет" влюблялась в разных людей: простых и сложных. И в конце концов благополучно умерла.
Слава богу. Теперь остался только автор. А в авторе живет ребенок

Я рада, что постепенно все более становлюсь ребенком! Очень мало думаю о смерти. И стараюсь не печалиться. :)
Однако стихотворение и сейчас очень люблю. Для меня это как памятник Детству.

Naumann заставил меня задуматься о Хранителе.

и вот родились такие строки

руку обвиваешь, молчишь
кожей моей дышишь, молчишь
бездны глаз дымятся: "постой"
но когда спрошу я, молчишь
крылья в паутинках весны
морда - в белых складках весны
весь ты - как воздушный поток
но послушен мне - до весны

Я храню на сердце печать,
Чтобы не разбить сгоряча.
и печатью замкнута в круг
тонких крыл и сказочных рун

не хочу зИму.
хочу дышать в твои глаза летом,
и поздние визиты
не пугать скрипом слепого снега,
одеть платье,
преодолеть все преграды-различья,
сказать "здравствуй"
и улыбку принять от тебя лично

хочу теплого ветра,
чтоб сказать ему, - какой ты, где ты:
не совсем светлый,
вечно в долгих трудных разъездах,
по весне легкий.
но весной и я оживаю.
мы с тобой оба
пробуждением мир знаем.

не хочу зИму.
потому что все время мерзну.
но терплю "минус" -
до весны ведь еще долго.


картинка отсюда

выложу и тут

сегодня приснившееся мне утром так цепко запустило в меня свои коготки, колыхалось внутри неким туманом до самого вечера, пока не стало несколькими нестройными строчками.
может быть, потому что именно сегодня я решила начать некий просто эксперимент над пробуждением.
И только к вечеру близость моего Тайного Города обострила что-то, разделив на половину: одному остаться в душе, другому выйти вот так...




В полудреме
руки твои меня накрывают,
отрекают
от этого мира.
и как будто себе я шепчу:
я не сплю, - я болею бездвижьем, безмысльем.
так похоже на сон! я почти
тебя забываю.
и утренний свет
разбегается множеством смыслов...

забываюсь ведением, радостным, тихим;
Но туда проникаешь ты тоже,
заходишь неслышно.
И уже мы вдвоем, снова дышим одной кислотой.
Не увидит слепой,
но поймет через шепот одежды,
что меня ты обнял,
у меня ты отнял
что-то чУдное, больше похоже - на нежность.
Я ж на это - лучусь, улыбаюсь беспечно, -
ты мною отмечен.

и слова проглочу без ответа,
через ресницы,
сквозь солнца тонкие спицы.
а тебе повезет: на мне так мало одежды,
и она
не затем, чтоб снимать,
а чтобы ладонью безбрежной
ощутить под кожею мышцы
и ключицы,
и тонкие мои руки.

руки твои
...от мира меня накрывают
в полудреме.
только когда я проснусь, ты утаешь;
ты останешься тонкой полоской обоев, -
след
от фонаря.
но спасибо.

Стихи уставшей деловой женщины:

Хочется дурой набитою стать,
Чтоб не уметь ни писать, ни читать,
Чтобы валяться круглые сутки...
Чтобы смеяться на глупые шутки...
Чтобы переться от розовой шмотки,
Чтобы подруги - одни идиотки,
Чтоб в ридикюле духи и жЫвачка,
Чтоб Петросян насмешил до ус ....ки.
Чтобы компьютер - большой калькулятор,
Чтобы с ашипкай писать "гиниратор",
Чтобы Дом2 - "зашибись передача",
Кучу любовников и побогаче.
Чтобы в наушниках - "Шпильки" с Биланом,
Чтобы трусы - только "Дольче Габана",
Чтоб "кибернетика" - страшное слово,
Чтобы "политика - это не клёво".
В общем, хочу быть набитою дурой,
Брать не умом, а лицом и фигурой,
Всё достигать, обнажая коленки...
Стать бы такой... И убица ап стенку

"Станешь такой - офигеешь от скуки!
Будут вокруг не подруги, а суки.
Все мужики будут гады и жмоты,
Отдых достанет ну просто до рвоты.
Будут в квартире не стены - застенки.
Будут скучать друг по другу коленки.

Так что ресницами глупо не хлопай.
Взгляд в монитор и работай-работай!!!

не сталью закалюсь

нет.
это не конец.
и это будет только миг.
за этот миг я стану искрой,
и мысли сделаются вязки, словно снег.
а голос твердым, как щека.
и тень вознегодует, не попав
в движение,
и взглядом обожжет.

я больше не подвластна миру, тень.
нет.
это не конец.
и это будет только миг,
когда я стану птицей.
превратится
холодный дождь в раскрытые глаза.
на кончиках моих нелепых пальцев
уже неспешно заструится ночь.

я стану горем, что не пережить.
переживу.
и закалюсь не сталью, нет.
не сталью - стану просто взглядом,
пронзающим надежды.

но... там изъян,
там, в самом устье лезвия, к эфесу.

...сгорел последний отблеск слов твоих
и пеплом снизошло опустошенье
а я твержу:
я буду попадать,
я научусь, теперь уж непременно.
улыбкой стану.
нет, -
ухмылкой на губах,
ухмылкой в голубых глазах, -
в тот самый миг;
нет,
он еще продлится...



от прозы души:
господи, это странно так быть внутри.
нельзя так немо чувствовать!
Я так считаю.

зашла на стихотворную страничку друга, прочла прекрасные стихи.
(http://www.stihi.ru/poems/2007/06/03-162.html)

мне ни к чему твоя гордыня
Анатолий Садчиков

ты не приходишь на свиданье,
и ни к чему оно теперь,
где тишина и расстоянье
мне шепчут «никому не верь»,

мне ни к чему твоя гордыня,
как тихий вечер ни к чему,
и пусть один в своей пустыне
я что-нибудь сейчас пойму,

какие речи здесь угодны,
которых нам уже не знать?
потеряны слова и коды,
и прошлое уходит вспять,

наперекор всему и прочим
я существую, как всегда,
и поклоняюсь бликам ночи,
когда вверху плывет звезда,

душа твоя уже остыла,
распорядилась ты собой,
чтоб оставался образ милый –
неутоленная любовь,

ты существуешь до рассвета…
пока плывет в окно луна,
со мной беседует лишь ветер
и в этом – не твоя вина.


прочла и наблюдала, как в душе рождались образы чего-то...
Толя, спасибо, ты, как и прежде, - моё вдохновение.

не беда, что ты вновь не пришел.
горевать перестанут рябины.
и шаги твои - вовсе не шок,
потому я уже не ранима.
я простила весенним цветам,
что они без меня убеждались,
как идешь ты, голодный до ласк,
не мои утоляя печали.
пусть небрежные письма мне шлют
облака - что меня ты обходишь, -
я ретивому сердцу велю
отпустить тебя на свободу.

только - если уж честно сказать -
мне свобода стократно нужнее.
пусть прольётся лета гроза
в сердце мне.
я уже не болею.

бывает: смотришь на человека, и понимаешь, что отдаешь ему что-то, что сама с трудом понимаешь, а он-то тем более. А, может, он понимает это лучше тебя, и потому уходит. Бывает, что это ничего так и не меняет. И сама себя считаешь неудачницей, потому что не смогла помочь.
На свете много чего бывает. И всегда боль и недоумение сопровождают рождение. "Что для Гусеницы конец света, Учитель называет Бабочкой."
Того, чего я не понимаю сейчас, слишком много. Но потом, я уверенна, скажу этому миру спасибо, - за то, что всё случилось ИМЕННО ТАК!



береги моё сердце. ведь это еще не конец.
это только начало того, к чему ты идёшь.
и второе сердце не будет лишним тебе
в самый трудный момент ты поймёшь.

оно тихо стучится эхом ночных огней.
оно медленно тлеет безветрия на краю.
и, наверное, с ним и любовь, и горе сильней,
но теперь за тебя не боюсь.

с ним синЕе небо и ярче белая ночь.
оно шепотом намекнет, где правильный путь.
оно может разбиться вместо, взамен - твоего,
сохранив тебе нежность и грусть.

береги мое сердце, даже не зная о нём,
сохрани для меня и верни, когда победишь;
я вторыми ударами буду в сердце твоём, -
в унисон, помогая. Веди.

ты разорвал внутри меня канаты, но
так и оставил
нетронутую паутину

Ты обошел все тридцать три капкана
и остался там,
где был

ты все сказал мне за секунду
движеньем мимолетным
плеч и голосом зрачков
но я не поняла

не уходи
ведь завтра я вернусь
я буду тут
смотреть, как ты спасаешь
этот мир,
и этот тонкий лёд

Если представить, что есть такое существо, с которым судьба заключила договор: когда ты счастлив, твоя муза засыпает; ты купаешься в этом счастье, но почти ничего не можешь сказать миру... кроме рассказа, простого рассказа о радости полета над суетой и склочной поверхностью... Когда же душа измучена и тоскует, в ней скопилась критическая масса энергии, которую необходимо выплеснуть в ЧЕМ-ТО, горячем, творческом, накаленном до предела... тогда ты понимаешь, что для этого тебе нужно страдать, потерять покой, на миг\год\вечность сесть, сложить крылья, усмирить жажду чувствовать ветер среди пальцев... и немного поведать миру о том, что ты чувствуешь.

Если представить, что такое существо есть, и, может быть, не одно, некое сообщество разрозненных, летающих над планетой, и пишущих в перерывах между полетами... я непременно буду из их числа


страх пересилит все, а гнев расколет страх
на половины две - что "до" и "после".
я обнаружу что-то незнакомое в чертах,
как по весне распаханное поле.
я вдруг раскрою дверь, откуда хлынет свет,
моим рукам неся свои ожоги;
стремительною песней разрывая сетки вен,
голодным звуком, внутренним и строгим.

и перья опалив на сложенных крылах,
застыну вновь взведенною пружиной...
Как вдруг наткнусь на близкое и нежное - в чертах,
Что стали мне с недавних пор чужими.
и на полях уже - зеленый пух ростков
и жадно солнце ловят стеблей шеи.
а я в твоих глазах опять ищу покой
и нахожу, и медленно немею.

отреставрирую и перья и баланс,
вновь жилы натяну, сложу суставы.
природа положила: или петь, или летать.
пока душа метаться не устанет.

горят глаза деревьев.
через ночь кричит рассвет.
не перейти воды - мы всё забудем.
отдай свою печаль
всё понимающей листве,
она растает в тлен уже к июню.

как будто осень снова:
горький шелест под ногой
и в голых ветках прячутся морозы.
горячее вино.
я растворюсь в ночи бегом,
теряясь на тропе из хлебных крошек.

в ладони - вербным пухом
линий скорых переплёт.
коснусь легко едва рожденных листьев.
я по воде пойду, и пусть
мне очень мало лет, -
мне много весен многих разных жизней.

я все забуду в миг.
на берегу другом - бледней,
костер и голоса, - как будто Космос
...вернись к огню. среди
слепой игры живых теней
меня ты не отыщешь. слишком поздно.

В колонках играет - Brainstorm - Reality Show
Настроение сейчас - как на своем обрыве в лучах самого страстного солнца

строки, которые ни для кого, кроме меня, не имеют, наверно, значения.
Это ведь так здорово! - когда у тебя есть что-то, что понимаешь только ты. И я слегка жалею тех, кто стремится полностью открыться кому-то. Разделить себя целиком с другим человеком. Даже не потому, что это утопично, а хотя бы просто оттого, что они психологически будто лишают сами себя чудной возможности удалиться в свой чулан... или прийти на свой обрыв...

Приятно даже то, что строки эти посвящены вполне реальному человеку и одновременно совсем нереальной иллюзии. Человеку, которого нельзя потрогать и увидеть. Просто некоему образу, созданному мною же и приведенному в этот мир: огромный цветущий мир, необъятный луг до горизонта, прикоснувшийся к пропасти, чье дно теряется где-то в сумерках серых скал.

Приятно, что скорее всего и источник иллюзии, прочти он эти... даже не стихи, короткие строки размышлений, тоже не поймет их. Или поймет совершенно по-своему. И в этом его ценность :)

Строки, которые не стихи, потому как стихи не пишут под орущую в наушники музыку

посмотри на меня,
узнай меня по кивку головы,
узнай по движению плеч,
по ветру в моих волосах,
по горькому привкусу в глазах,
по легкости всех моих потерь,
узнай по уверенным шагам
здесь, на краю нашего обрыва.

мы увиделись неизбежно.
но нам не встретиться никогда,
не понять чужого полотна,
ведь мое сплетено из травы и земли
а твое - из воздуха и птиц.
и только линия обрыва,
этого короткого обрыва, -
как линия прибоя -
дает чему-то возможность,
дает кому-то обещание,
молча, - тревожит,
ничего не меняет,
сама себя не понимает.
в ней два больших существа.
к ней бегут два крыла.
из нее растут две души,
две чаши,
полные мгновенной тишины,
и долгого-долгого шепота стихий,

о чем это я?
по обрыву.
я иду, а ты бы летел
тебе смешён мой предел,
притяжение меня ко мне,
что смешно само по себе :)

и всё же присядь.
не говори, только кивни.
я пойму, что ты узнал
каждую из моих ресниц,
линии на тыльной стороне
закрытой ладони,
платье, вздернутое на колене
ничего не говори
просто шепни ветру,
что играет волосами на наших плечах
что это твоя печаль -
коль ты мне дорог.
и я навожу морок,
чтоб голос молчал.
наложу печать
на проснувшееся везение.

и может быть, потом,
когда испита будет вся печаль,
я ясно различу
пересечение дорог, две колеи,
перила на мосту,
и изморось родится из тумана...
Сейчас же не рассвет,
и до рассвета далеко,
и даже сумерки рассвета
меня до солнца не дотянут, -
убегу.

И в тишине,
как будто космос в душу оступился,
смятение и радость
гордость, простота, невинность,
горячая вода немых вопросов,
и шорох наступившей слепоты...
Нелепость!
И в нелепости безмолвье;
холодная трава;
травинка в пальцах
запуталась, и это ненадежно.
Надёжен только неба океан.
Но он глядит в другую сторону тумана.

Нет, не беги за мной!
Иначе не заметишь
и не поймешь: я здесь осталась,
я здесь осталась и тебя не дождалась.
Сними травинку с пальцев,
забери себе.
Ведь пред рассветом
изморось родится из тумана
и не воскресну я, но -
это не беда.

и прошу, не тверди мне, что где-то лучше, чем здесь.
В мире нет больше мест, в мире просто нет других мест: для твоих торопливых шагов и измотанных глаз - только бездна твоя существует и дышит сейчас.
я не знаю, как лучше обнять тебя, чтоб отпустить, чтобы сквозь мою кожу тебя переполнило жаром Светил.
Я - всего лишь барьер; ты коснешься, но я - на пути.
ЧЕРЕЗ нужно пройти, МИМО нужно пройти, разорвать и пройти.
я смотрю через пальцы, голодная до темноты; словно рыба на береге - там, где есть ты.
Твои длинные волосы спутал у шеи узлом.
...И совсем неизвестно, кому из нас повезло.

В колонках играет - Белочка - Несчастный случай
Настроение сейчас - балладное

я гулял сегодня по городу,
чтобы ты меня не нашла.
я бродил подворотнями голыми
бессознательно путая шаг.
я не знал: ты уже наохотилась
за моею смертной душой
и теперь в Обители Холода
перевариваешь мой покой.

я спасал свое одиночество, -
уводил погоню в любовь,
извлекая из сердца точный твой
арбалетный, мать его, болт.
я не знал, игрою простуженный,
что в засаде дрожит прицел.
ты брала моим же оружием,
не гнушаясь отравленных стрел.

я гулял сегодня по городу,
перечеркивая слова.
я шагал, изнывая от голода,
и о проигрыше мечтал.
я смеялся нашей похожести.
и от разности нашей рыдал.
...я не знал: ты уже отохотилась,
как "добычу" меня разгадав.

Навеяло почти бессловесными разговорами об оружии (большая часть которых так и не переросла доли внутреннего монолога, осев внутренней пылью). А так же просто странными разговорами (большая часть которых даже не обрела вербальной формы, канув в городском транспорте). А также непонятной мне самой таинственностью. И еще просто одним появившимся человеком. И еще может маленькой радостью от того, что он появился. И каким-то стойким ощущением погони.