Камень лежит у жасмина.
Под этим камнем клад.
Отец стоит на дорожке.
Белый-белый день.

В цвету серебристый тополь,
Центифолия, а за ней —
Вьющиеся розы,
Молочная трава.

Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.
Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.

Вернуться туда невозможно
И рассказать нельзя,
Как был переполнен блаженством
Этот райский сад.

1942 г

Когда в очередной раз по телевизору идет фильм "Зеркало", я смотрю всегда с начала до конца, не пропуская ни одной минуты. Я проживаю снова и снова эти, казалось бы, случайно возвращенные к нам мимолетные моменты той жизни, и они становятся моими. Я порой что-то подобное переживала, и воспринимала похоже.
Я тоже озадачивалась, как медленно летают птицы на картине Брейгеля. И вот в фильме я увидела это...

Андрей Тарковский владел тайной Запечатленного времени. Он перенес моменты времени из своего детства тридцатых годов в нашу жизнь. И когда смотришь в очередной раз его «Зеркало» - живешь в этом времени.


В "Зеркале" есть кадры, где долго молча показывается комната в старом доме. Там легкий беспорядок и комодик у окна. А на комоде возится маленький палевый щеночек. Мой муж когда-то первым посмотрел этот фильм, и рассказ о нем начал с этого эпизода, так он его впечатлил. Я очень люблю эти кадры, и так сладко их видеть. Потому что это и наше представление о родимом доме.

К сегодняшней дате повторяю свою запись 2009 года.

Это было, наверное, в 1965 году. Я училась в университете.
Папа сказал мне, что МИД организует посещение киностудии "Мосфильм" для английских, канадских и австралийских дипломатов.
В те дни стояли трескучие морозы. Я ждала у проходной "Мосфильма" в шубе и теплой шапке. Подъехали дипломаты, они были одеты в легкие нарядные пальто и шляпы. Среди них обращал на себя внимание посол Канады в СССР. Высокий и статный, он почти не мог ходить, и его водили под руки помощники. Говорили, что посол успешно лечит болезнь позвоночника у советских врачей. В 1967 году я встретила господина Форда в Монреале, где тогда проходила Всемирная выставка и где мой папа основал Генеральное консульство СССР... Позже я узнала, что Роберт Форд - известный поэт и переводчик русской поэзии. Впрочем, я отвлеклась.
На "Мосфильме" нас повели темными коридорами, и мы оказались в ярко освещенном съемочном павильоне. Белые своды и грязные брызги на свежей штукатурке. На деревянных стропилах сидел золотоволосый мальчик с толстой книгой на коленях, оборванная девица держала в руках охапку сена, какой-то человек в холщевой рубахе неподвижно стоял спиной ко всем...
Нам представили режиссера снимающегося фильма "Андрей Рублев". Андрей Тарковский в тот день был в строгом костюме, его предупредили, что приедут иностранцы. Я запомнила, что он опирался на массивную трость, и на руке его блестело обручальное кольцо. (Позже в киноновостях я видела его быстро идущим с той же тростью и прихрамывающего. Видимо, была травма. И ему очень шла любимая светлая куртка).

Но сейчас Тарковский был одет в строгий костюм и говорил общие слова, что фильм будет о трудном периоде в истории Руси... Внезапно он подтащил к нам за руку упирающегося человека в длинной холщевой рубахе:
- Это Толик, он с Урала. Он в жизни такой же, как здесь.
Толик выглядел замкнутым и отрешенным и не собирался выходить из образа. Это был тогда никому не известный исполнитель роли Рублева Анатолий Солоницын. Наверное, в те дни он держал обет молчания, о котором потом много вспоминали. Сопротивляясь руке Тарковского, он вырывался и что-то мычал.
Фильм по тогдашним меркам снимался недолго. Но посмотреть его удалось не скоро. В 1968 или в начале 69 года я увидела его в студенческом клубе Бауманского института. В том варианте он еще назывался "Страсти по Андрею". В прокат его выпустили только в 1971-м. Но показывали фильм неохотно. Помню, наша компания хотела взять билеты на вечерний сеанс в кинотеатре "Варшава". Нам долго не продавали билеты, а потом объявили, что сеанс отменяется, зал занят под заседание. Какое заседание в 7 часов вечера?
Когда я наконец посмотрела фильм, я сразу узнала эпизод, съемки которого мне повезло увидеть в павильоне "Мосфильма". Это была сцена отчаяния Андрея Рублева после эпизода ослепления непокорных мастеров в березовом лесу. Мальчик в этой сцене читает, грассируя, старинную книгу (на съемках я видела, что это был том Большой советской энциклопедии, в разворот были вставлены желтоватые листы, писанные уставом). Девушка с охапкой сена ("Дурочка" - Ирма Рауш) рыдает, видя зловещую черную кляксу на стене...

Я потратила не один час, нашла этот эпизод и скопировала фрагменты, чтобы разместить их здесь. Все получилось, но через некоторое время кадры превратились в черные прямоугольники... Как будто тот кусок времени, который удалось вернуть сюда, не захотел здесь оставаться.
Будет здорово, если кто-нибудь сможет поставить сюда эти кадры.
Пока ставлю фото Анатолия Солоницына в том же костюме, но в других декорациях:

Когда в очередной раз по телевизору идет фильм "Зеркало", я смотрю всегда с начала до конца, не пропуская ни одной минуты. Я проживаю снова и снова эти казалось бы случайно возвращенные к нам мимолетные моменты той жизни, и они становятся моими. Я порой что-то подобное переживала, и воспринимала похоже. Я тоже озадачивалась, как медленно летают птицы на картине Брейгеля. И вот в фильме я увидела это...

А вчера я наткнулась на фотографии. Вот посмотрите. Будто бы кадр из фильма "Зеркало". Ну в точности. Красивая стройная женщина на траве (Маргарита Терехова?), рядом ее стриженые наголо малыши.

На самом деле это фотография из семейного альбома Тарковских, где изображены первая жена поэта Арсения Тарковского, Мария Ивановна Тарковская-Вешнякова, и их дети - сын Андрей и дочь Марина.

И вот еще фотография из семейного альбома Тарковских. Героини фильма "Зеркало" - актриса Маргарита Терехова и мать Андрея - Мария Ивановна Тарковская-Вешнякова. Как они похожи! Даже возраст не смыл это сходство.


Андрей Тарковский владел тайной Запечатленного времени. Он перенес моменты времени из своего детства тридцатых годов в нашу жизнь. И когда смотришь в очередной раз его «Зеркало» - живешь в этом времени.

Это было, наверное, в 1965 году. Я училась в университете.
Папа сказал, что МИД организует посещение киностудии "Мосфильм" для английских, канадских и австралийских дипломатов. Папа предложил мне тоже поехать.
В те дни стояли трескучие морозы. Я ждала у проходной "Мосфильма" в шубе и теплой шапке. Подъехали дипломаты, они были одеты в легкие кокетливые пальто и шляпы. Среди них обращал на себя внимание посол Канады в СССР. Высокий и статный, лицом - вылитый бреющийся англичанин с упаковки бритв "Жиллетт", он почти не мог ходить, и его водили под руки помощники. Говорили, что посол успешно лечит болезнь позвоночника у советских врачей. В 1967 году я встретила господина Форда в Монреале, где тогда проходила Всемирная выставка и где мой папа основал Генеральное консульство СССР... Позже я узнала, что Роберт Форд - известный поэт и переводчик русской поэзии. Впрочем, я отвлеклась.
На "Мосфильме" нас сначала долго держали в полутемном зале, наконец показали несколько готовых фрагментов из снимавшегося тогда фильма Бондарчука "Война и мир".
Потом повели темными коридорами, и мы оказались в ярко освещенном съемочном павильоне. Белые своды и грязные брызги на свежей штукатурке. На деревянных стропилах сидел золотоволосый мальчик с толстой книгой на коленях, оборванная девица держала в руках охапку сена, какой-то человек в холщевой рубахе неподвижно стоял спиной ко всем...
Нам представили режиссера снимающегося фильма "Андрей Рублев". Андрей Тарковский в тот день был в строгом костюме, его предупредили, что приедут иностранцы. Я запомнила, что он опирался на массивную трость, и на руке его блестело обручальное кольцо. (Позже в киноновостях я видела его быстро идущим с той же тростью и прихрамывающего. Видимо, была травма. И ему очень шла любимая светлая куртка).

Но сейчас Тарковский был безупречно одет и говорил общие слова, что фильм будет о трудном периоде в истории Руси... Внезапно он подтащил к нам за руку упирающегося человека в длинной холщевой рубахе:
- Это Толик, он с Урала. Он в жизни такой же, как здесь.
Толик выглядел замкнутым и отрешенным и не собирался выходить из образа. Это был тогда никому не известный исполнитель роли Рублева Анатолий Солоницын. Наверное, в те дни он держал обет молчания, о котором сейчас много вспоминают. Сопротивляясь руке Тарковского, он вырывался и что-то мычал.
Фильм по тогдашним меркам снимался недолго. Но посмотреть его удалось не скоро. В 1968 или 69 году я увидела его в клубе Бауманского института. Кажется, в том варианте он еще назывался "Страсти по Андрею". В прокат его выпустили только в 1971-м. Но показывали фильм неохотно. Помню, наша компания хотела взять билеты на вечерний сеанс в кинотеатре "Варшава". Нам долго не продавали билеты, а потом объявили, что сеанс отменяется, зал занят под заседание. Какое заседание в 7 часов вечера?
Когда я наконец посмотрела фильм, я сразу узнала эпизод, съемки которого мне повезло увидеть в павильоне "Мосфильма". Это была сцена отчаяния Андрея Рублева после эпизода ослепления непокорных мастеров в березовом лесу. Мальчик в этой сцене читает, грассируя, Священное писание. Девушка с охапкой сена ("Дурочка" - Ирма Рауш, жена Андрея Тарковского) рыдает, увидев зловещую черную кляксу на стене...

Сегодня я потратила не один час, нашла этот эпизод и скопировала фрагменты, чтобы разместить их здесь. Все получилось, но через некоторое время кадры превратились в черные прямоугольники... Как будто тот кусок времени, который удалось вернуть сюда, не захотел здесь оставаться.
Будет здорово, если кто-нибудь сможет поставить сюда эти кадры.
Пока ставлю фото Анатолия Солоницына в том же костюме, но в других декорациях: