«Наряду с чисто бытовым значением – имя помогало отличать разных людей – у евреев всегда существовала и богатейшая культурно-религиозная традиция, связанная с именами и берущая свое начало уже в библейских текстах», – уверен наш старый знакомый, специалист по ономастике Александр Бейдер, который раскроет нам тайны еврейских имен.

Интервью с Александром Бейдером.

Имя играет очень важную роль в жизни человека. Кто-то им гордится и громко произносит при знакомстве, кто-то стесняется и мечтает его сменить, втайне примеряя на себя понравившееся имя. Равнодушных к своему имени найти сложно. И это – не реалии современности: испокон века все народы придавали именам большое значение. «Наряду с чисто бытовым значением – имя помогало отличать разных людей – у евреев всегда существовала и богатейшая культурно-религиозная традиция, связанная с именами и берущая свое начало уже в библейских текстах», – уверен наш старый знакомый, специалист по ономастике Александр Бейдер, который раскроет нам тайны еврейских имен.

В 2001 году, в США, в издательстве «Авотейну» вышла в свет книга А.Бейдера “Словарь ашкеназских имен: их происхождение, структура, произношение и миграции”.

- Александр, какое значение имели имена в жизни евреев? Отличалось ли оно от отношения к именам представителей других религий?

— До конца 18 века у большинства ашкеназских евреев фамилий не было. Более того, даже после их, можно сказать, насильственного присвоения в результате внедрения в жизнь соответствующих законов, официальные фамилии, фактически, игнорировались вплоть до начала 20 века. В этом контексте личное имя было основным формальным элементом, позволявшим отличать разных людей. Наряду с этим, чисто бытовым, значением существует богатейшая культурно-религиозная традиция, связанная с именами, берущая свое начало уже в библейских текстах.

Вспомним хотя бы такие важные эпизоды книги Бытия, как изменение имени Аврама и Сары на Авраам и Сарра, происхождение имени Исаак от глагола “смеяться”, появление у Иакова его второго имени, Иcраэль… Для еврейских мужчин уже с античных времен существует две категории имен: так называемые, “синагогальные” («шемот а-кодеш») и “бытовые” («кинуим»). Первое из них обязательно существует для любого мужчины, и оно используется во всех религиозных обрядах, по нему вызывают мужчин читать в синагоге Тору, и, наконец, именно оно фигурирует на могильной плите.

Поскольку традиционное именование евреев также включает отчество, то имя отца, перед которым ставится слово “бен” (сын) или “бат/бас” (дочь), – тоже из разряда синагогальных. Имена этой категории – или любые библейские, или те после библейские, которые происходят из древнееврейского или из арамейского, т.е. двух священных языков иудаизма.

В нее также входят с античных времен три имени греческого происхождения: Александр (в честь Александра Македонского), Калонимос и Тодрос (от Теодорос, русское Федор). Некоторые раввины также считают синагогальным имя Шнеур (на идише Шнеер), связывая его с (грамматически неправильной) комбинацией ивритских слов “два” и “свет”. Анализ исторических источников не оставляет сомнений относительно его истинного происхождения: оно родственно латинскому senior (господин). Все остальные имена – “бытовые”. Например, для ашкеназов в эту категорию входят все имена романского, германского (немецкого или идишского) и славянского происхождения, а также многочисленные уменьшительные формы.

Эти имена используются во всех бытовых контекстах, для общения в кругу семьи, с родственниками и соседями, с евреями и неевреями. В принципе, бытовое имя и синагогальное имя могут не иметь ничего общего между собой. Однако уже в Средние века стали появляться системы соответствий между именами этих двух категорий, рекомендуемые различными раввинами. В некоторых случаях связь устанавливалась семантически: Барух и Зелик (оба от слов, означающих “благословенный”). В других случаях мы имеем дело с фонетическими совпадениями: Менахем и Мендель, Ашер и Аншель, Бениамин и Буним.

Несколько соответствий основаны на библейском благословении Иаковом его сыновей: Нафтали сравнивается с серной, и поэтому он традиционно связан с именем Гирш (от германского корня, означающего “олень”), Бениамин – с волком, и отсюда связь с бытовым именем Вольф; Иуда – со львом, и поэтому это имя является синагогальным эквивалентом Лейба. Немало соответствий, впрочем, кажутся случайными, произвольно придуманными раввинами. Например, для Зеликмана мы находим следующие синагогальные “эквиваленты”: Исаак, Иекутиель, Яков, Эфраим, Иуда, Мешулам, Авраам, Азриель, Элиаким, Гершон, Аарон и т.д.

Для женщин обычно считается, что разделения на две категории не существует. Лишь во второй половине 20 в. в неортодоксальных синагогах, прежде всего, в Северной Америке, появилась традиция давать девочкам в дополнение к их официальному имени, которое фигурирует в паспорте, еще и “еврейское” имя. Эти имена часто ошибочно называют “ивритскими”, хотя нередко они (как, например, Бейла, Фрада), на самом деле, – идишского происхождения, и к ивриту никакого отношения не имеют.

Система двух категорий имен не является еврейской спецификой. Например, в России у православных она тоже была правилом вплоть до 17 века. Каждый человек получал при крещении так называемое “календарное” имя (от имени святого, как правило, эти имена были или греческого или древнееврейского происхождения), но в быту часто пользовался совершенно другим именем, славянского или, реже, скандинавского происхождения.

- Как давались имена, на какой день после рождения? Кто придумывал имя? Существовала ли определенная процедура присвоения имени младенцам?

— Мальчик обязательно получает синагогальное имя в день обрезания, т.е. на восьмой день после его рождения. Для девочек не существует строгих правил. В некоторых общинах имя присваивалось сразу же после рождения. В других – ждали того дня, когда отец в следующий раз пойдет в синагогу и там объявит об имени. В этих случая этот день нередко приходился на первую субботу после рождения. Имя выбиралось родителями, нередко при непосредственном участии других близких родственников. У сефардов дети часто получали имена в честь дедушек или бабушек, живых или умерших.

С другой стороны, у ашкеназов уже со Средних веков в Германии установилась традиция называть детей в честь умерших родственников; считалось, что, если назвать в честь живущего, то это может ускорить смерть последнего. Некоторые религиозные ученые предлагали дальнейшее развитие этой же идеи, и, например, Иуда Хасид (живший в Германии на рубеже 12-13 веков) учил, что мужчина не должен жениться на женщине, имя отца которой совпадает с его собственным. Законом это не стало, но, например, в некоторых общинах Российской империи в 19 в. люди старались избежать ситуации, когда один из новобрачных имел то же имя, что и тесть или свекровь. В южной Германии, Эльзасе и Швейцарии до 20 в. сохранялся старинный обряд присвоения имени, называемый “(г)олекраш”, заключавшийся в том, что люлька с младенцем поднималась высоко на головой и пелись благословения.

- Можно ли было менять имя в течение жизни, приветствовалось ли это еврейской религией?

— В течение жизни имена не менялись за исключением, разумеется, перехода в другую религию. Но зато существует небольшая группа “защитных” имен, которые могли дать в дополнение к уже существующим. В нее входят, прежде всего, мужские имена Хаим (“жизнь” на иврите), Алтер (“старик” на идише), Зейде (“дед” на идише) и их женские эквиваленты Хая, Алта и Боба/Буба, причем вышеназванные идишские имена, практически, никогда не давали при рождении. Эти имена получали дети во время тяжелых болезней, или дети, которых родители пытались таким образом уберечь, обманув ангела смерти. Кстати, аллегорические ассоциации, связанные с именем Зейде, идут лейтмотивом в романе “Как несколько дней” Меира Шалева (моем самом любимом произведении в израильской литературе).

- Что общего и чем отличаются ашкеназские и сефардские имена?

— Многие имена древнееврейского происхождения (в том числе библейские) использовались обеими группами. Есть, впрочем, и исключения. Мужское Ниссим и женское Мазалтов – очень распространенные имена на Востоке, но у ашкеназов они не встречались. С другой стороны, Зев, Арье, Цви и Дов – чисто ашкеназские именования, которые впервые появляются в источниках лишь в 16 веке.

Эти имена–переводы (кальки) на иврит распространенных идишских имен Вольф (волк), Лейб (лев), Гирш (олень) и Бер (медведь). Имена, образованные на основе идиша или славянских языков, конечно, не встречаются у сефардов, а имена с испанскими или арабскими корнями – у ашкеназов. Интересно, впрочем, отметить одну важную черту, общую для именников всех еврейских общин: женские имена очень частно образованы от слов разговорного языка с положительными, часто романтическими, ассоциациями.

Несколько примеров: (а) Восточная Европа: Рейзель (розочка), Фейгель (птичка), Блюма (цветок), Глика (счастье), Эйдель (благородная), Шейна (красивая), Фрейда (радость), Голда (золото), Малка (королева);

(б) средневековая Чехия: Злата, Добриш, Слава, Черна, Либуша, Сладка (все они еще использовались в 19 в. в Российской империи), Млада, Красна, Душана, Весела;

(в) средневековая Франция: Бела (красивая), Дольца (нежная), Джентиль (благородная), Рейна (королева) [от них происходят идишские Бейла, Тольца, Ентель и Рейна, соответственно], Джоя (радость) и Шера (дорогая);

(г) Флоренция в эпоху Возрождения: Белла, Коломба (голубка), Диаманте (алмаз), Перла (жемчужина), Регина (королева), Роза, Стелла (звезда), Фиоре (цветок),

(д) сефардские общины Оттоманской империи: Белла Донна, Бланка (белая), Буена (добрая), Оро (золото), Грация, Соль (солнце), Луна, Сеньора, Вентура (удача), Роза.

В новое время подобная тенденция в Европе была характерна прежде всего для евреев. У немцев и восточных славян, например, “значащие” имена были очень распространены в языческом именнике, причем и у мужчин, и у женщин, но постепенно их вытеснили имена христианских святых.

Интересно, что в период романтизма в Германии (на рубеже 18-19 веков), немецкие авторы предлагали своим соотечественникам отказаться от иностранных имен, чуждых немецкой культуре, и начинать называть девочек такими “благородными” немецкими именами, как Блюма (Bluma), Голда (Golda), Эделя (Edela), Фрейдина (Freudina), Глик (Glück) или Шене (Schöne). Эти авторы, конечно, не были знакомы с ашкеназской культурой, и не подозревали, что они предлагают типично “еврейские” имена. Ситуация становится еще более курьезной, если учесть, что многие из этих имен были евреями не придуманы, а заимствованы в течение раннего Cредневековья у немцев, но последние их постепенно “забыли”, а евреи продолжали их использовать в течение многих столетий…

- Какие имена были наиболее популярны и чем это объясняется?

— У евреев, начиная со средних веков, были очень популярны имена библейских персонажей, наиболее важных для еврейской религии: Авраам и Сарра, Исаак и Ревекка, Яков, Рахиль и Лея, Иосиф и Иуда, Моисей и Самуил, Давид и Соломон, Мордехай и Эсфирь (Эстер). Любопытно, что многие из этих имен совсем не использовались в античное время. Например, в Талмуде нет упоминаний ни об одном Аврааме, Ашере, Давиде, Габриеле, Исайе, Израиле, Рафаеле и Соломоне, и лишь один-два Моисея и Аарона.

В то же время в еврейских источниках, относящихся к началу второго тысячелетия христианской эры, мы встречаем эти имена среди наиболее распространенных в общинах Германии, Испании и Ближнего Востока. Из этого следует, что новая традиция зародилась где-то во второй половине первого тысячелетия, и она постепенно распространилась по всему еврейскому миру. Выше я уже говорил о наиболее распространенных “приятно звучащих” женских именах. Как правило, считается, что для еврейских мужчин семантика имени большого значения не имела. Мне кажется, что в позднее средневековье, по крайней мере, для ашкеназов эта идея – неверна.

Иначе, как объяснить, что, начиная с 14 в. среди наиболее распространенных имен мы встречаем те, которые происходят от слов, означающих “олень” (Гирш/Герц), “лев” (Лейб/Леб), “волк” (Вольф), “медведь” (Бер). Обычно в раввинской литературе их распространение связывают с благословением библейским Иаковым его сыновей, о котором я уже говорил выше. В этом случае утверждается, что Гирш и Герц – это “символическая” замена имени Нафтали. Лейб появился вместо Иуды, Вольф – вместо Бениамина, ну а Бер – вместо Иссахара, которого в Библии сравнивают, конечно, с ослом, но, учитывая не очень лестные ассоциации, связанные с ослом в европейской культуре, у последнего никаких шансов на выживание не было, и его заменили животным “более благородным”, а именно медведем.

Для всех этих имен, за исключением, пожалуй, Лейба, данное объяснение – явный анахронизм: дело в том, что, например, имена Иссахар и Нафтали почти не упоминаются в средневековых еврейских источниках, а Бениамин в них встречается весьма редко. В то же время, изучение именных традиций немцев и славян Центральной Европы показывает, что у первых среди наиболее частотных имен были те, которые начинаются с корня Бер, Вольф и Эбер (“кабан”). А у вторых – Елень и Медведь, т.е., за исключением Эбера, который в еврейской культуре, разумеется, прижиться никак не мог, мы встречаем тех же самых животных, символов силы и мужества.

Если бы я был профессором лингвистики или истории Тель-Авивского университета (и меня звали бы Пол Векслер или Шломо Занд), то я бы, безусловно, принял эти данные за прямое свидетельство того, что ашкеназы происходят от перешедших в иудаизм славян и немцев. Не будучи не тем, ни другим, я думаю, что подобная “смелая” гипотеза здесь немного не к месту. Просто эта информация нам показывает, что в Средние века евреи не были изолированы от влияния окружающего населения, как это нередко считается.

Еврейская история знает, по крайней мере, два случая, когда распространенное имя совершенно исчезало из-за одного его носителя. Первый пример, Богдан, относится к Великому Княжеству Литовскому, которое в тот момент включало Литву, Белоруссию и большую часть Украины. Это имя, один из весьма редких примеров заимствования у восточных славян, было весьма нередким до середины 17 в., т.е. до кровавых погромов, учиненных казаками под руководством Богдана Хмельницкого. Второе, Адольф, было очень распространено у евреев Германии (нередко в качестве замены имени Авраам) в первой трети 20 века…

- Какие имена были в ходу в Восточной Европе?

— Впервые еврейские имена встречаются в одном документе из Киева, составленном на древнееврейском языке в Х-м веке. Его подписали лидеры местной общины. Среди 16 имен мы, в основном, встречаем, библейские, но шесть не упоминаются ни в каких других еврейских источниках: одно из них, Гостята (как предположил Абрам Торпусман) – славянского происхождения, другие – скорее всего, хазарские. В течение нескольких следующих веков никаких новых данных нет.

На рубеже 15-16-х веков, в общинах Украины и Белоруссии мы встречаем, наряду с библейскими, некоторое количество редких имен, в основном, славянского происхождения. Рыжко, Волчко, Доманя, Жидка, Живьница, Богдана, Детко, Пчолка, Шаня. По-видимому, мы имеем дело с представителями небольших славяноязычных общин, которые сформировались на этих территориях до прихода ашкеназов из разнородных элементов: потомки перешедших в иудаизм хазаров, евреи из Крыма, Византийской империи и Чехии. По-видимому, представители последней группы были наиболее многочисленны, т.к. от них до 20 века сохранились имена, которые я уже упоминал выше. Лишь к середине 16 века типично ашкеназские имена, происходящие из немецкого или идиша, а также включающие французские и большую группу имен с ивритскими основами, но произносящимися по-ашкеназски (например, Мойша/Мовша, а не Моше/Моисей, Сроль, а не Исраель/Израиль, Пейсах, а не Песах, Сора и Рохель, а не Сара и Рахель/Рахиль и т.д.) становятся доминирующими. Вплоть до конца 19 века имена с новыми корнями больше не появлялись, но зато было создано тысячи новых уменьшительных форм, в основном, с использованием славянских суффиксов. Возьмем к примеру имя Иосеф/Иосиф.

Для него мы встречаем следующие варианты: Иось, Иосько, Иошко, Иосек, Иошек, Иощик, Иосефка, Есифец, Еска, Есь, Еся, Есипка, Юзек, Иосель, Иоселе, Иозель, Езель, Ейзель, Евзель. На рубеже 19-20 веков появилось несколько новых “модных” имен, занесенных из Западной Европы, например, Бетти и Фанни, в просторечьи – Бетя и Фаня. Их, в основном, давали вместо гораздо более традиционных Бейлы и Фейги, соответственно. Часть евреев стала использовать для общения с окружающим славянским населением славянские формы библейских имен: Исаак вместо Ицек/Ицик, Барух вместо Борех/Бурих, Яков вместо Янкев/Янкель, Рувим вместо Рувен/Рубин, Ревекка вместо Ривка и т.д. Другие заменяли имена на христианские (нередко – из Западной Европы), имеющие несколько общих букв с их настоящим еврейским именем: Исидор (Израиль), Бернард (Бер), Леон (Лейб), Ефим (Хаим), Розалия (Рейзя), Соня (Сара или Шейна). В советский период эта тенденция получила дальнейшее развитие, с многочисленными Гришами (Гирш), Аркадиями (Арон), Вовами (Вольф), Львами и Ленями (Лейб), Марками (Мордехай), Борисами (Бер) и т.д.

- Были ли в ходу двойные имена и чем это объяснялось?

— Двойные имена встречаются у ашкеназских евреев уже в средневековой Германии, хотя в этот период они были скорее исключениями. Постепенно эта традиция развивалась: в 19 веке в Черте Оседлости и Царстве Польском 30-40% евреев имело по два имени. Я тут вижу несколько независимых причин. Для мужчин очень важное значение имела дихотомия “синагогальное имя” – “бытовое имя”, о которой я говорил в начале нашей беседы.

Исторически, именно сочетания этих двух имен дали первые двойные имена. В новое время среди распространенных сочетаний из этой категории мы встречаем: Иуда Лейб, Менахем Мендель, Ашер Аншель, Элиэзер Липман, Нафтали Гирш, Дов Бер. Во-вторых, до 19 века у евреев фамилий не было и даже после их присвоения в течение многих десятилетий для еврейской психологии эти официальные именования не имели никакого значения. Использование двойных имен позволяло ввести дополнительный элемент для различения разных людей. В-третьих, давая двойное имя можно было почтить память двух умерших родственников (и таким образом, удовлетворить желания нескольких живых, которые эти имена предлагали), или же дать одно имя в честь кого-нибудь, а другое – просто потому, что оно нравилось.

В принципе сочетания любых двух имен были возможны, но далеко не все из них использовались. Я провел статистический анализ двойных имен, принятых в 19 веке в ряде польских общин, и выяснилось, что существовало немало закономерностей даже для имен, в которых две части не составляют традиционную пару “синагогальное имя” – “бытовое имя”. Например, наиболее распространенные мужские имена начинаются с имени первого патриарха Авраама: Абрам Мошек, Абрам Янкель, Абрам Лейб и т.д. Но самое частотное из них: Абрам Ицек (Исаак), т.е. включающее имя сына этого библейского патриарха. Хаим очень часто появляется в первой позиции двойного имени. Скорее всего, это связано с “защитными” ассоциациями этого имени, о которых я говорил выше. У женщин, наиболее распространенные комбинации были: Сора Ривка (соединяющая имена жен Авраама и Исаака), Рохля/Рухля Лея (соединяющая имена жен Иакова; обратите внимание, что любимая жена Рахиль – на первом месте, хотя она и младшая), Эстер Малка (напоминающая о том, что библейская Эстер стала королевой Персии).

Свои пятилетние исследования еврейских имен Александр Бейдер объединил в монографии “Словарь ашкеназских имен: их происхождение, структура, произношение и миграции” (“A Dictionary of Ashkenazic Given Names: Their Origins, Structure, Pronunciation, and Migrations “), которая вышла в свет в 2001 году в США в издательстве “Авотейну”, специализирующемся в области еврейской генеалогии.

- Александр, из каких источников вы черпали материал для исследований?

— Первая группа включает около ста сборников исторических документов о евреях, опубликованных в 19-20 веках в различных европейских странах. Среди наиболее важных: “Нюрнбергский мартиролог”, включающий обширные списки евреев, погибших в некоторых общинах Германии во время погромов 1096, 1298 и 1349 г.г., большая коллекция латинских и ивритских документов из Кельна (1235-1347), обширные сборники материалов о средневековых Нюрнберге, Франкфурте, Эрфурте, Вене, а также касающихся целых регионов, таких как Богемия, Моравия, Австрия, Венгрия и Силезия. Сюда же входят несколько фундаментальных коллекций, касающихся Восточной Европы: два тома “Русско-Еврейского Архива”, опубликованные в 1882 г. первым крупным историком русского еврейства С.А.Бершадским (происходившим, между прочим, из семьи православного священника) и три тома, вышедшие в 1899-1913 г. г. под названием “Регесты и надписи”.

Эти пять книг включают большое количество исторических документов 15-18 вв., в которых упоминаются евреи, жившие на территории современных Украины, Беларуси и Литвы. Вторая группа включает книги, в которых приведен оригинальный текст надгробных надписей с еврейских кладбищ различных ашкеназских общин. Среди наиболее подробных – книги о Франкфурте, Гамбурге, Вене, Праге и Кракове. Третий важный источник – раввинские трактаты о разводе (16-19 в.в.). Они традиционно содержат списки еврейских бытовых имен и их синагогальных “эквивалентов”. Для имен, бывших в употреблении в 19-м веке у евреев Российской (включая Царство Польское) и Австро-Венгерской империй (прежде всего, Галиции) я пользовался выписками из многих тысяч актов гражданского состояния, любезно предоставленными мне американскими любителями еврейской генеалогии и основанными, прежде всего, на микрофильмах, сделанных в архивах Восточной Европы представителями мормонской церкви, а также несколькими опубликованными дореволюционными сборниками имен, составленными, в основном, казенными раввинами.

- Что можно узнать о жизни еврейской общины, основываясь на именах?

— Именник каждого народа является важной частью его культуры. Изучение истории традиционных имен, дает нам возможность узнать немало о прошлом. Возьмем, например, такой аспект, как отношения евреев с окружающим большинством. В классических исследованиях еврейской жизни общин в средневековой Германии, как правило, считается, что изоляция евреев начинается с погромов, связанных с первым крестовым походом (1096). Если мы внимательно изучим источники того периода, то оказывается, что в течение еще 250 лет (т.е. до событий “Черной Смерти” 1349 г.) немецкие евреи продолжали заимствовать христианские имена, причем не только те, которые были немецкого происхождения, но даже христианские формы библейских имен. Отсюда, например, возникли такие ашкеназские имена, как Залман (Salomon), Зимель (от Simon), Занвель (Samuel).

О том, что в этот же период еврейский разговорный язык фонетически ничем не отличался от окружающих диалектов немецкого, говорит, например, тот факт, что в некоторых еврейских именах мы видим явные следы тех фонетических сдвигов, которые имели место в христианских диалектах. Например, у немцев долгое [и] превратилось в дифтонг [ай], а начальное [в] в [ф], и в полном соответствии с этим, еврейское имя Вивус, прибывшее в Германию из Франции, стало произноситься Файвус. Похожим способом образовалось и имя Айзик: от немецкой формы имени Исаак, с долгим начальным “И”. На этих примерах мы видим, что имена дают ценную информацию о разговорном языке евреев.

Несколько примеров подобного рода можно найти и для Восточной Европы. Известно, что в Польше и на Украине (но не в Литве и Белоруссии), ударное долгое [о] идиша перешло в [у]. (Из-за этого, например, одна моя бабушка, из Белоруссии, говорила “тохес”, а другая, с Украины, упоминала только форму “тухис”).

В какой момент произошел этот фонетический переход? Никаких прямых свидетельств этому не осталось, в написании идиша это тоже не отразилось. Ономастика может тут оказаться незаменимой. В славянских документах о евреях Украины мы встречаем на рубеже 17-18 веков упоминания об одном и том же человеке, сначала, как Монише, а затем, как Мунише. Начиная с 20-х годов 18 столетия, формы с [у]— такие, как Сруль, Сухар, Цудик—начинают регулярно появляться в источниках. Именник может дать указание о том, какой язык использовался в быту, и помочь проследить динамику его замены. Например, выше я упоминал целый ряд славянских имен, которыми пользовались евреи Великого Княжества Литовского до середины 16 века. Некоторые из этих имен не встречаются у христиан, и есть большая вероятность того, что они были образованы евреями.

Подобного рода придумывание новых имен может происходить только на основе разговорного языка, и поэтому нет никаких сомнений, что для большого количества евреев, живших на территории Белоруссии и Украины, скажем, до 16 века, родной язык был восточнославянский. С прибытием многочисленных иммигрантов из Центральной (и существенно реже, Западной) Европы, этот язык исчез из обихода – все общины перешли на идиш. Документы из разных регионов (например, белорусского Могилева и украинского Кременца) показывают, что во второй половине 16 века переход на идиш уже завершился. Любопытно, что в разных общинах эта замена происходила весьма разными темпами.

Например, сохранилось немало христианских источников первой половины 16 века, относящихся к Гродно и Бресту, т.е. двум крупнейшим общинам Белоруссии этого времени, которые упоминают имена десятков местных евреев. В первой общине мы встречаем такие имена, как Игуда, Яцко, Богдан, Гошко, Еско, Ганко, Кривоня, Голош, Стехна, Дробна, Добруса и лишь два типично ашкеназских имени: Липман и Брейна.

В Бресте же бросается в глаза множество таких имен, как Айзак, Мендель, Шмерля, Михель, Гершко, Липман, Калман, Гец, Зеликман, Берман и Зелман.

То, что в брестской общине в этот период говорили на идише, сомнений не вызывает, а вот с Гродно это совершенно не ясно, даже более вероятно, что мы, в основном, имеем дело со славяноязычными евреями. Кстати, именно через Брест происходило заселение Великого княжества Литовского ашкеназами, и если бы мне предложили символически назвать три города, роль которых в становлении идишских общин Центральной и Восточной Европы, была наиболее значительна, то тут для меня сомнений бы не было: Прага, Краков и Брест. И к этому выводу я пришел, прежде всего, на основе анализа имен…

Элеонора ХРИЗМАН
isrageo.wordpress.com