Весной и осенью Израиль посещают полмиллиарда мигрантов-перелётных птиц. Осень гонит их на юг, весна – на север. В полётах с севера на юг и с юга на север гости подкрепляются в еврейском уголке между морем и пустыней. Земля Обетованная притягивает крылатых паломников, обещая им корм и убежище. Кочевники-птицы посещают бывших кочевников-евреев.

Одновременно с рождением государства Израиль, в 1948 году во Внуково под Москвой родилось стихотворение советского поэта Михаила Исаковского «Летят перелётные птицы». В 1949-м «космополитическом» году композитор Матвей Блантер написал музыку к этому стихотворению, являвшемуся заверением в лояльности к советской власти. Ключевыми терминами песни были «жаркие страны», «чужая земля», «чужое солнце». Проводилось размежевание между «враждебными» перелётными птицами и патриотическими силами: «Летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобою, родная навеки страна!» В период очищения культуры от евреев Блантер сочинил мелодию, от которой веяло верностью к советской родине и в которой сквозило пренебрежение к «жарким странам».

 

Самой жаркой страной был, конечно, Израиль. Он подогревал евреев и не евреев и заставлял их пылать – некоторых от стыда и позора, некоторых от любви, некоторых от ненависти. «Чужая земля», появившаяся на ближневосточном горизонте, волновала Матвея Исааковича Блантера, автора знаменитой «Катюши», лауреата Сталинской премии, народного артиста СССР и Героя Социалистического Труда, двоюродного племянника недавно убитого «еврейского националиста» С. М. Михоэлса. М. Блантер был также двоюродным племянником вскоре репрессированного по делу «врачей-отравителей» выдающегося терапевта М. С. Вовси, профессора, академика АМН СССР и генерал-майора медицинской службы. Впоследствии автор мелодии «Перелётных птиц» стал членом Антисионистского комитета советской общественности. Рефлексии верноподданного страны, «где так вольно дышит человек», нашли своё отражение в таких строках: «И не было горше печали, чем жить от тебя вдалеке». В тексте выражена борьба, оканчивающаяся полной, (но, как показало время, не окончательной) победой советских патриотов:

«Немало я дум передумал с друзьями в далёком краю, но не было большего долга, чем выполнить волю твою…Надежды свои и желанья связал я навеки с тобой, с твоею суровой и ясной, с твоею завидной судьбой».

Песня завершалась аккордом публичного отказа от еврейского государства:

«Летят перелётные птицы ушедшее лето искать. Летят они в жаркие страны, а я не хочу улетать, а я остаюся с тобою, родная моя сторона! Не нужно мне солнце чужое, чужая земля не нужна».

«Жаркие страны», «чужое солнце», «чужая земля» были очень похожи на новообразованный Израиль, призрак которого витал в 1949 году над советскими евреями. Еврейский вопрос в СССР был устранён этим звонким, звучным музыкальным ответом, содержащемся в популярной песне. Если у кого-то из евреев ещё были вопросы на тему их взаимоотношений с новообразованным государством Израиль, все возможности обсуждать горячую проблему были ликвидированы, и вместе с ними — некоторые евреи, выдающиеся деятели культуры. Никто уже не мог «искать ушедшее лето». «Родная навеки страна» оставляла евреев в своих жарких объятиях. Эта песня стала первой «катюшей», выпущенной по евреям.

Через двадцать лет после создания песни о перелётных птицах «чужая земля» официально стала родиной для десятков тысяч советских евреев – они пустились в полёт на Землю Обетованную, до недавнего времени запрещённую даже к упоминанию. Началось освоение ими израильской «целины», а девяностые годы двадцатого века были отмечены перелётом миллиона иммигрантов из разваливающегося «нерушимого Союза» в израильский уголок. Трещавшая советская материя определяла сознание улетающих из СССР евреев.

В 1987 году мне предложили участвовать в пресс-конференции, которую МИД Израиля устроил в Хайфе. Были приглашены представители хайфской русскоязычной журналистики. Не помню имя инструктора МИДа, помню его сообщение: «Дамы и господа, через два-три года начнётся массовая репатриация из СССР!». Я не поверил. Мне казалось, что перестройка в СССР не перейдёт в повальное бегство и что евреи не захотят перестраиваться на ближневосточный лад.

 

Цена независимости

 

В ходе войны за независимость с Римской империей еврейское государство было уничтожено, и евреи были рассеяны по свету. Они стали перелётными птицами.

В 1948 году образовалось государство Израиль. Историк еврейского народа Генрих Грец, живший в девятнадцатом веке в Германии, писал:

«Еврейство без твёрдой почвы государственной жизни подобно пустому внутри и наполовину выкорчеванному дереву».

 

Осуществление сионистского проекта превратило пустынную, заболоченную Палестину в центр притяжения для евреев и арабов, в важный стратегический перекрёсток Земли. Израиль – маленькая страна с длинными руками. Евреи любят ворчать, они недовольны всеми и своей страной. Недовольство – двигатель прогресса, если оно сопряжено с конструктивной деятельностью.

 

 Израиль – страна с высокоразвитой экономикой, успешно борющаяся с мировыми кризисами, имеющая один из самых низких показателей безработицы и лучше всех противостоящая мировому террору. Видно, как процветает еврейское государство и какие катастрофы происходят в окружающем его арабском мире, который и до так называемой «арабской весны» был в состоянии глубокого кризиса образования, науки и технологии. Однако некоторые современные евреи в диаспоре озадачены: когда не было Израиля, еврейский народ выдвинул большое число гениев, а в Израиле всё серым-серо. Как объяснить эту «деградацию»? Не так всё серо, но допустим, что народ в Израиле мог бы быть ярче.

 

Евреи в диаспоре живут налегке — без своего государства. Государственное строительство — бремя на плечах коренной нации.

Израильтяне не имеют этой роскошной привилегии: они не могут просто работать, просто учиться, просто любить, просто воспитывать детей, просто молиться.

Они живут среди ненависти и должны тратить большие усилия на защиту и устройство дел еврейского государства, а заодно им приходится обеспечивать убежище для евреев диаспоры на случай, если те попадут в беду.

 

У  перелётных птиц в диаспоре нет гирь, они не несут вериги государствостроения и военной службы, не теряют близких в борьбе за выживание, не теряют годы жизни на еврейскую самооборону. Израильский еврей имеет на два или три года (а с учётом резервной службы ещё больше) учёбы, работы, досуга, семейной жизни меньше, чем еврей в диаспоре. До окончания военной службы я проживал одиннадцать месяцев обычной гражданской жизни в году, жизни труда, общения, хобби, на месяц меньше, чем мои коллеги, родственники и друзья еврейского происхождения, живущие в диаспоре. Это был месяц тревог, забот и усилий, не знакомых евреям за пределами Израиля.

 

За последние двадцать лет время от времени с неба на израильтян падают ракеты. Из нефтяных туч падают кровавые ливни ракет. Что делать, когда видишь падающую звезду? Загадывать желание. Я смотрю в бинокль на падающую ракету и загадываю желание, чтобы она была последней. Однако ракетный дождь продолжается. Быть может, израильтяне как нация несколько обеднели: часть духовного богатства распродана для покупки государственности и обороны от падающих и могущих упасть смертоносных ракет.

 

 Две тысячи лет евреи несли свою избранность в Книге и посвящали всё время и все силы её изучению. Генрих Гейне писал: «Евреи несли Библию сквозь века как своё переносное отечество». Эмансипация в девятнадцатом веке привела к тому, что евреи заинтересовались другими книгами на других языках. Тяга к Книге в еврейском народе ослабела. После того, как евреи избрали своё государство вместо жизни в чужих странах, уровень их духовности, по-видимому, несколько упал. Энергию, которая тратилась на изучение Торы и Талмуда, израильтяне должны были тратить и на построение, развитие и защиту государства. Богоугодное дело – не только изучение священных книг, но и защита богоизбранного народа от его недругов, а также освоение и обогащение Земли отцов. Оседлая жизнь отягощает. Независимое существование требует отдельной платы, неведомой евреям диаспоры. 

 

На стройках сионизма

 

Новые репатрианты девяностых годов начали со Слова: стали появляться многочисленные писания на русском языке. Новоприбывшие журналисты, публицисты, аналитики, политологи и будущие звёзды политики, вскоре ставшие израильскими парламентариями, основатели русских партий, анатомировали новую страну. Писатели стали наполнять слабенький ручеёк израильской литературы на русском языке и превратили её в полноводную реку с водоворотами, водопадами и живописными поворотами. Жалкая речушка длиной и шириной с Иордан стала полноводной Волгой.

Писатели и журналисты из бывшего СССР, включая автора этих строк, – русско-еврейские кентавры, с еврейским низом и русским верхом. Их верхняя часть несёт духовное начало, а нижняя отягощена грузом забот иудейских, национальными комплексами, советскими наслоениями. Писатели оказались в избранной Богом местности. Эта местность с большим трудом поглощает массу культуры, прибывшую из «страны героев, страны мечтателей, страны учёных».

В 1970-е годы появлялись газетные и журнальные публикации и книги разъярённых новых иммигрантов. Эти произведения представляли собой груду битых тарелок, брошенных в незримую голову еврейского государства. Горечь, ирония, насмешки и негодование были важными элементами этой бумажной продукции. Однако все эти произведения были каплями по сравнению с морем недовольства, разлившимся в девяностые годы. В семидесятые годы ещё можно было ходить по дну бассейна иммигрантских слёз и жёлчи без риска. В приливах девяностых годов уже можно было в нём утонуть. Лавина «передовых» людей обрушилась на «отсталую страну», «провинцию в пустыне» с малым количеством пресной воды и с большим количеством соли, эту смесь соли, солнца, песка и войны. Хотя у меня не было комплекса отверженных, испытываемого некоторыми новоприбывшими, я понимаю острое иммиграционное заболевание, эту дихотомию: еврей, но не такой, как «все».

 

Некоторые произведения недовольных иммигрантов были доброкачественными и литературно оригинальными. Однако они не представляли собой ничего нового в главном: они выражали известный комплекс иммигранта — адаптационный синдром. Во всех странах и во все времена иммигранты испытывали стресс перехода к новому, отчуждались от «местных», страдали от обид, непонимания и от несоизмеримости своего ритма жизни с ритмом жизни аборигенов. Смена кожи для многих проходит болезненно, сопровождается острым неврозом и заводит во внутреннюю эмиграцию в новой стране.

В такой открытой иммигрантам стране, как Израиль, при виде строительных лесов сионизма новоприбывший порой отшатывается от шокирующей действительности и инстинктивно предпочитает отстранение от тягот местных проблем. Соучастие в государствостроении, принятие в себя судьбы других людей, присоединение к незнакомому обществу, заимствование чужого ритма – сложная операция. Право на самоопределение, включение в «строительство сионизма» далеко не всегда привлекают. Они лишают замечательного, романтического ощущения свободы быть перелётной птицей: «Летят перелётные птицы в осенней дали голубой«.

 

Решение еврейского вопроса, предложенное немецким философом Моисеем Мендельсоном в 1783 году в книге «Иерусалим», — дуальное существование в качестве немцев и евреев одновременно – было отвергнуто и немцами, и евреями. Для евреев реализация идеи философа оказалась непосильным двойным бременем, от несения которого они большей частью отказались не в пользу принадлежности к избранному народу. Создание государства Израиль привело к повороту от жизни с двумя лицами к жизни под двойным бременем — за себя и за евреев диаспоры.

 

Автор — Александр ГОРДОН (Хайфа)

 

 источник