В колонках играет - Мельница - ОборотеньНастроение сейчас - Вперед и вверх!Утро, продрать глаза, остатки сборов (большинство уже собрано с вечера), наведение антуража на ушах, забыть позавтракать, перекусить в дороге, и - успеть приехать даже раньше, чем планировала, и стоять, и смеяться с братом и Косичкой - девушкой с потрясающими косами и смехом, со своим керосином и огненным реквизитом.
И вдруг меня Рэн за рукав дергает - "Там, Фень".
Охо-хо, чтож так тяжко?! В смысле, ситуация, мы все тусуемся по одну сторону от красно-синей этоф игни в центре, он - с другой, закрывшись от мира громадными новыми наушниками.
А у меня в груди - ни-че-го, только насмешка да мысль "Смотри, смотри, может научишься хоть чему-то, о чем я учила тебя, да на словах не понял".
Женская вредность, короче.
Дождались еще народу, рвануть до Выхино, успеть на электричку, смеяться с братом, говорить Косичке, что у нее потрясающие глаза, а Нэкс мне - Это я должен был сказать!
- Перехватывай инициативу, брат!
А потом к нам чуть ли не в последний момент Светлый с Дюк примчали, в итоге Светлый разболтался в вагоне, что был на играх по Ведьмаку, все, кто мог, дергали меня за уши, за что я грозилась всем эльфийским проклятием, а Светлый и вовсе как-то пропалил мою кошачесть, чесал за ушами до выпадения меня в нирвану и под подбородком, смешно и шуточно дрался с Нэксом, а потом заценил набор игральных дайсов - невероятной красоты. У меня аж глаза загорелись.
В итоге, почти перед самым приездом, Светлый зачем-то перехватил меня на плечо и покружил в тамбуре - торба лихо съехала мне на затылок, в руке шелестит пакет с керосином и реквизитом, а я ржу, мне от собственной костлявости неудобно, а я хохочу в голос, и Назгула поем, да, кстати.
А там, а там - нас Думер встретил, и все - парам-па-бам, вперед и вверх!
Ну я что, мне в сопровождающие Светлый и набился, я брякнула так вскользь - жаль, мол, не приехал тут один, ох жаль, а Светлый на меня смотрит насмешливо - ну и хвала всем богам, что насмешливо так, по-доброму.
И не знаю, разговорились, и спросил мол, как ты меня видишь?
А я ему про его Королевство начала рассказывать, в итоге говорит, протягивая ладонь - ну, клади руку. Кладу ладонь на ладонь, и будто бы на быстро раскаляющийся камешек, и ощущение такое, будто я чую его восприятие или как-то так.
На небольшом привале ради тех, кто не умеет далеко и быстро ходить - Светлый ржет, вновь утаскивает меня на плечо и волочет зачем-то метра четыре еще, а потом пытается за ушами закаваить, а я ору, как дура - "бросок на волю, бросок на волю!"
Пытаюсь за брата спрятаться, благо у него рюкзак здоровый, а этот гад-Светлый (о как) меня под руки перехватывает, Нэкс, зараза, ржот, мол, чо, айда ее вместе куда-нибудь? - и за ноги перехватывает, и волокут меня к яме, как будто могила раскопанная, даже раскачивать начинают, якобы кинуть собираются, а я ржу, ой я ржу!
Прем на всех парах дальше, Светлый меня внезапно за плечо тормозит - отстаем от остальных, и он тормозит внезапно, стоит, лицо к кронам леса подняв, ветрами обдуваемый и шелестом, и слушает, слушает. И я слушаю - вдохнуть боюсь, так и странно, и страшно, и ворожаще.
Руку мне протягивает - мол, бери и смотри, вцепляюсь пальцами, и прошивает позвоночник игла - я чувствую лес, так, как обычно чувствую пламя, и быть лесом - это как то самое "будем жить", но только частичка, и как листья шелестят, и веточки хрустят, и где-то ствол древесный скрипит.
Светлый - полярен по всем стихиям, как он говорит, и дал послушать мне лес через себя. Я его и так слышу, но как гость, приятный и желанный, но все же гость, а тут - на тебе. Слушай, деточка, задыхаясь от собственных слов.
Светлый - он на то и Светлый, он видит то, что нужно человеку и как-то где-то приносит, если это возможно.
А потом дошли до лагеря, я развесила Ловцы, на показать, нежели продать, скинула в "кафешку" свои притащенные сладости, у огня погрелась, с тем же Светлым поболтала, следя за всем подряд.
Фень так и не научился нормально метать ножи - в свое время у меня и то лучше получалось.
Меня зачем-то на какой-то разговор пытался уволочь Светлый, но его уволокла какая-то девушка.
Меня распирает, распирало тогда, всем сердечным ритмом рвало на части, играет Кипелов и Ария, пела "Беспечный Ангел" и "Матричный бог", потом стою с трубкой в руке и думаю, звонить или нет? А вдруг спит, а вдруг занят, а я тут своими дурацкими эмоциями звонить делюсь.
Брат хмыкнул - звони уже.
И вдруг из колонок звучит Потерянный Рай.
И я звоню, и смеюсь, и говорю, и кричу, смеюсь опять, извиняюсь, переспрашиваю, и...
Я не умею петь, я не умею, не умею, а вот все равно, поймала отступ в песне, явно - для меня, и...
"Выпей - может, выйдет толк,
Обретешь свое добро,
Был волчонок - станет волк,
Ветер, кровь и серебро."
И дыхание перехватило, и сидеть на выступе рядом с деревцем над обрывчиком и спуском в реку, и второй "припев" не то что не вспомнить - словами захлебнуться.
А я ведь волей неволей думала о чем-то таком, дурная моя голова, откуда ты знаешь, черт побери?!
Ну я же не умею петь, ну.
Аа-а-а-а-а!
И Королевну, ну, "Полетим с тобой в ненастье..."
Потом Светлый выловил, ладно, ты давай, пока, удачи, да, подумаю - может вспомню, кстати. Бедный Светлый, а потом еще Нэкс с Косичкой подошли, а я в таком неадеквате просто, то пою, то смеюсь, то о безумии, которое было мною потеряно на пару лет, им талдычу, повторяюсь.
Ой, да и ладно, да и ладно.
Пойти к костру, нарыть в сумке ошейник, тот самый, который я носила, когда Сказка о Звере и Хозяине была для меня актуальна, да вот, и - дождалась, поймала мимолетный взгляд и внимание этого - бросила ошейник в костер со словами "ну вот, в Самайн нужно освобождаться".
И он сгорел, сгорел.
Огонь крутить, новенькие пои, керосинчик - запа-а-а-а-ах! Ах!
Во мне давно не бурлило столько энергии, подбрасывающей меня пружиной, я даже не побоялась наконец-то сделать два бита за спиной, хотя и стремно раньше было ой как.
И внезапно - песня, Найтвиш, и я выхожу, и - в глаза Светлому смотрю, в глаза Нэксу, и начинаю раскачиваться, покачивая пои.
- Я дарю этот танец тому, кто увы не смог выехать, кто дома сидит с бронхитом, - в голос, громко, во тьму, так, что слышали те, кто может слышать, и - шелестит пламя, а я говорю без перерыва, всякие глупости говорю, ох много, и вместо точек у меня как заклятие: "Ты слышишь меня! Ты слышишь меня!"
И вот пои гаснут, мой голос затихает, я стою, и оседаю, к холодеющей земле, во мне столько этого неземного, и как я говорила, пока горел огонь, узоры вычерчивал вокруг меня - не любовь, что-то другое, сумасшествие это благостное для меня.
Сгорбиться, покачиваясь, и голову вскинуть, завыть, в небо, в потолок мироздания, и звук - впервые за последние два года - чистый, сильный, не сходящий в визг или фальш, рассекает пространство.
Ты слышишь меня!
И я уже на ногах, трясет меня, но не от холода, хотя я и в футболке своей пикниковской, а от этого моего сумасшествия, и Косичка меня еще и за плечи чуть трепыхает, а я заплетающимся языком ей говорю: "У меня в голове голос звучит, мои нервы гладит, что еще нужно для счастья?"
А она мне - езжай к этому голосу, я бы поехала!
Ну а я, мол, не, это будет нечестно.
А объяснить не смогла, так вот - я каждому оставляю право на его персональное одиночество, каждому, и лишь навстречу могу пойти, но не вдогонку, навстречу!
Подарила Косичкиной хаератник, кстати, который когда-то Феню плела, да и вот, вот, она мне - ворох ленточек, завязанных в косичку и узелки. Переплела потом чуть-чуть.
И около костра сидеть, в золе, у меня руки в черной саже, даже лицо, глаза от дыма слезятся, гитара звенит, пою, сумасшедшая, на языке Атлантиды, и даже сказки начала рассказывать страшные, в огонь руки простирая, хрипеть, смеяться и голосить.
И потом - танцевать, извиваясь язычком пламени, окуная руки в огонь, и Косичкиной - танцуй, огненная, танцуй!
И мы танцевали, как танцуют тени от огня, и брат мой тоже - он сегодня впервые крутил боевые пои, и кричу ему: "Проживи эту ночь, младший брат!"
А дальше, в девять, поймать М5, который обещал на машине подбросить до электричек, наобниматься с народом - одна девушка подлетает со словами "ты такая прикольная, можно я тебя потискаю!" - и как обнимет, аж спиной меня уронила, об бревно, между прочим, поясницей, а я ржу до хрипоты, и народ ржот.
Перед уходом отдала Светлому почти полную пачку цитрусового сока (он у меня его пару раз глотнул, видно - любитель) - завещаю, мол. Этот сгреб меня в охапку, радостно так, чмокнул куда-то в район затылка и отправил к чертям собачьим с благословением улыбки. Спасибо, чувак.
Доехали, меня посадили на электричку, и еду-еду-еду, а на Филях - ба, яночка мудина, отвернулась, как завидела, а потом неприлично громко стала говорить с кем-то по телефону, как она мол там чо-то чо-то, а я наушник вдела в ухо (работает всего один), и - Королевна, и - Оборотень, и - тук-тук-тук сердечко мое.
Напротив меня садится девушка, и в глазах ее - неприкрытый восторг, ее распирает, такое ощущение, что она вот-вот лопнет, смотрит на меня как на искреннее чудо. Вынимаю наушник - Девушка, вы что--то спросить хотите?
А она так:
- Нет-нет, ничего! - и почти без перехода - Классно так!
И поет в голове моей, и поет, спасибо, слышишь меня!
Столько глупостей наговорила, жалею не о том, что наговорила, а о том, что слов других нет, и так стыдно - такую дурь несу, а там может и свои дела вовсе, а я, а я, а я...
Сижу, пью Маунтин.
Слушаю "Оборотень".
Смеюсь.
Я больше ни по кому так с ума не рвалась. И ведь именно в таком состоянии в меня влюбляются окружающие, включая Феня, но тут вопрос взаимодействия - я не могу без этого, потому что только вопрос взаимодействия решает то, какой же я буду. И кто-то не может так взаимодействовать, чтобы я была - такой.
Это больше ни у кого не получалось.
Я су-ма-сше-дша-я...
Запускать пальцы в волосы, закрывать глаза.
И жить, гореть, лететь.
l
Шелест открывающегося замка, распахнутая дверь, взгляд чуть издали. Да я это, я, что, не рады? А придется, да!
