Отец в больнице. Он, действительно, умирает. Я прошу одного из его знакомых зайти к нему и посмотреть, смягчился ли он хоть немного, готов ли к примирению. Знакомый возвращается и говорит, что отец, с порога, не здороваясь, спросил, не я ли, Петька или Янка послали шпионить за ним. Я не иду с ним прощаться. Никто не идет. Он умирает в одиночестве больничной палаты.
...
Соседи по квартире отказывают в проведении поминок там, где он жил. Поминки проводят у нас. Все сидят за столами, молча пьют и едят. Некому сказать доброе слово. Поверенный отца просит выйти детей и родных на кухню. Он читает завещание. "Сын Сергей из Таллинна должен мне две тысячи рублей, пусть он отдаст их моей внучке из Москвы Ирине, дочь Яна должна мне три тысячи рублей, пусть передаст их сыну Кестутису из Вильнюса..." Кто-то судорожно всхлипывает. Последняя воля - последнее издевательство над всеми нами. Начинается массовая истерика, каждому не терпится рассказать, что пришлось ему перенести от моего отца. Есть истории короткие, есть длинные, некоторые из них гораздо страшнее моей. Я успеваю выслушать всё. Остальные только говорят. Когда выплаканы слезы и выплюнуты последние проклятия, я возвращаюсь в комнату. Остальные подтягиваются за мной, рассаживаются опять за столы.
Вдруг выясняется, что есть, все-таки, человек, который хочет произнести тост. Он из компании тех немолодых мужчин, которые, похоже, между собой все знакомы. Этот человек намного моложе отца, хотя почти уже старик. Он встает и негромко говорит. В полной тишине его слова слышны всем.
- Сегодня мы похоронили великого человека, - говорит он. - Кончилась война, мы все были безотцовщина, почти беспризорники, наши матери работали на двух, а то и трех работах, чтобы нас прокормить. С нами никто не мог справиться. И вот появился этот человек - сильный, жестокий, властный - лидер. Он собрал нас, организовал, водил в походы, учил всему тому, что должны уметь делать мужчины в семье. Он учил нас становиться людьми. Никто, более слабый, не справился бы с нами. Каждый из нас мог сесть в то время за решетку, но с его помощью мы это преодолели... Каждое время рождает своих героев. Нам нужен был именно такой вожак. Но потом... потом его время ушло. К сожалению, он не смог к нему приноровиться.
Я знакомлюсь с "адвокатом" своего отца.
- Вы, действительно, думаете то, что сказали?
Он мягко улыбается и молчит... Меня это раздражает. Меня бесит, что нашелся кто-то, кто заступился за того, кто в этот день заслужил одни проклятия.
***
Через десять лет этот человек станет моим лучшим другом, но этого я пока не знаю. Я также еще не знаю, что у меня опять появились брат и сестра. Да, появились, хотя никогда уже наши отношения не станут лучше, чем были в детстве. Когда я встречаюсь с ними, они начинают рассказывать, как им тяжело было всегда , им не остановиться в потоке воспоминаний и бед. Жизнь обоих на редкость неудачно сложилась, и они никак не могут понять, за что им было такое детство. Я не люблю с ними встречаться. Слишком много боли и злобы выходит из них каждый раз, когда я вижу их. Было время, когда столько же боли и злобы сидело во мне. От них было не избавиться. Временами меня охватывало чувство, что мой отец просыпается во мне - ужасно хотелось выключить свет и жутким голосом рассказать сыну страшную сказку, напугать его. Но это желание пугало прежде всего меня. И шло в тот же список прегрешений, которые были на счету отца, мне было не простить ему свои гены.
На годовщину его смерти пришел только один человек - его вольный "адвокат". Мне захотелось отомстить ему за то, что он заступился за отца - и я рассказала ему всю историю нашей семьи. Он спокойно выслушал и сказал, что верит сказанному, но от своего мнения отказываться не будет, потому что для него отец был другим человеком. Он спросил, почему мне так хочется жить в прошлом, когда есть не только возможность, но и необходимость оставить его позади. Он был прав. Нужно было все начинать сначала. И мне это удалось. Нет, простить не получается до сих пор - каждый раз, когда мне кажется, что я совсем уже отпустила его, мне снится давешний кошмар и все всплывает в памяти вновь. Но мне больше не хочется уничтожить его, мне хочется его понять.
На одной чаше весов Божиего суда - проклятия и сломанная жизнь многих людей, на другой чаше - тихие слова только одного человека. Эти слова с каждым годом становятся все весомее, значимее. Однажды они заставили заколебаться весы. И чаши пришли в движение. Очень медленно, но все-таки началось то, что называется прощением. Когда-нибудь, я это знаю, оно должно случиться.
Оксана Аболина,
Постигая искусство прощения
«В пятнадцатый год правления императора Тиберия, когда Иудеей управлял Понтий Пилат, в пустыне было слово Бога к Иоанну, сыну Захарии, называемому Крестителем. И тот стал обходить земли вдоль Иордана, призывая людей покаяться и обратиться к Богу, в знак чего креститься, то есть омыться с погружением, чтобы получить прощение грехов. К нему приходили все жители Иерусалима, а также всей Иудеи и окрестностей Иордана. Они признавались в грехах, а он омывал приходивших в реке Иордан.
«Каждый год в конце января султан на 2-3 месяца выезжает в регионы. Причём очень часто регионы заранее не знают, куда он приедет. Вместе с султаном едут все министры, депутаты. И он проводит так называемые «диваны» - садится на скамеечку и поочерёдно принимает чиновников, духовенство, простых смертных. Каждый бедуин может прийти к нему со своими проблемами. Монарх тут же принимает решения - о строительстве больницы, дороги или линии электропередачи. Решения исполняются быстро, у него ничего «не заржавеет». Поэтому оманцы буквально молятся на своего правителя» - рассказал спикер Совета Федерации Сергей Миронов. 
Михаил Хубутия признал, что на недавней встрече с президентом Грузии он обсудил возможность восстановления авиасообщения между Тбилиси и Москвой. По информации газеты, встреча состоялась 21 ноября в Мюнхене, где президент Грузии Михаил Саакашвили открывал почетное консульство Грузии. Хубутия рассказал, что, по его ощущениям, господин Саакашвили готов к контактам с Москвой.
Больше всего эта ситуация напоминает цирк. В жанре иллюзионистов здесь уже который год выступают Фоменко и Носовский. Пользуясь весьма ловкими приёмами, в которых непосвящённые всё равно не разберутся, они, например, пытаются доказать, что Христос родился в X в. (так и хочется спросить - неужели в X в. от Рождества Христова?). Их же перу принадлежит теория о том, что настоящий древний Новгород - это Ярославль, а нынешний - позднейшая подделка, сфабрикованная династией Романовых. Ну а о том, что креститель Руси князь Владимир, хан Батый и Александр Невский - одно и то же лицо, слышали, наверное, многие. Этот фокус основан на интересной посылке. Дескать, поименованные персонажи вершили примерно одинаковые дела, а значит, можно утверждать, что они - всего-навсего проекции одного деятеля. Когда обращают внимание на то, что с таким же успехом можно «объединить» Сократа и Ленина: ведь и тот и другой были лысыми философами, - авторы «Новой Хронологии» обижаются и говорят о «мафии профессиональных историков», которые являются душителями прогресса.
