Священник Павел Гумеров
Поиски Бога

  Был ли Высоцкий верующим человеком? Успел ли он принять крещение? Смог ли войти в церковную ограду? Постараемся найти ответ на эти вопросы.

  Я думаю, что  о духовных исканиях поэта и его отношении к вере могут лучше всего рассказать, опять-таки его песни. Его стихи – это то, что существует  объективно, независимо от скандальных книг о Высоцком и лживых компьютерных фильмов о нем.   Все, кто знаком с творчеством Владимира Семеновича, знают, что в своих песнях Высоцкий очень часто обращался к духовным темам, широко использовал религиозные мотивы, духовные образы и церковную терминологию. В его стихах мы нередко можем встретить славянизмы: лик, человече, уста, око, агнцы, древо, елей, ныне, присно, во веки веков и другие. Его песни изобилуют очень нехарактерными, непривычными для  советской поэзии, словами и терминами: церкви, святая святых, колокольни, благодать, благословенье, заутреня, житие, образа, иконы, кресты, лампады, ладан, свечи, купола, колокола, набат, малиновый звон, молитвы, крещение, первородство, пророк, апостол, святитель, дьякон, пономарь, звонарь, архангелы, ангелы, херувимы, райский сад, рай, всемирный потоп. Не говоря уже об именах Божиих: Господь, Бог, Дух, Христос, Иисус, Распятый, Божий Сын. Упоминаются и имена Матери Божией: Богородица, Мадонна.  Поэт, однозначно, был знаком со Священным Писанием, он нередко цитирует библейские тексты. 

  Конечно, справедливости ради, нужно заметить, что Высоцкий далеко не всегда употребляет священные слова и цитаты к месту, иногда, то, как он использует духовные образы,  коробит. Но, тем не менее, то, что он так часто прибегает к духовным темам свидетельствует о том, что духовный мир, вера очень интересны ему, он явно неравнодушен к религиозным вопросам.

Читать далее...

Songwolf, Ив Дерозье




Читать далее...
В колонках играет -

  25 июля 1980 года Владимир Высоцкий скончался в своей московской квартире.

  Валерий Янклович. Сегодня его назвали бы личным продюсером Высоцкого: “Володя мог так изобразить почечную колику, что “скорая” прямо на улице колола ему дозу”

— Владимир Семенович хотел стать членом Союза писателей?

— Да, он считался бы официальным поэтом. Как член творческого союза, он мог позволить себе не работать в театре, не сниматься в кино. Володя уже перерос театр и кино, но оставался там только потому, что тогда для
выезда за границу требовалась характеристика с официального места работы. Многие люди во властных структурах понимали, кто он такой, и всегда ему помогали. Популярность Высоцкого в те годы была сумасшедшая. Я присутствовал на вечере у нас на “Таганке” на трехсотом спектакле “Антимиров” по поэзии Вознесенского. Выступал сам автор, и вдруг из зала кричат: “Ну хватит, хватит! Пускай Высоцкий поет!” Так что мифические “они”, которые запрещали его, — это мы. Конечно, ему завидовали.

— В театре?

— Не только в театре. Там это понятно. Актер рассуждает так: “Мне же все говорят, что я не хуже этого хрипатого с гитарой!” Даже Марина Влади, которая одна из немногих понимала, кто он такой, однажды испытала момент творческой зависти. Володин друг Серуш Бабек рассказывал мне о концерте Высоцкого в Голливуде. Встречу с американскими звездами устроил Милош Форман. Он и попросил Володю спеть. Тот сначала не соглашался, а потом запел. Публика сходила с ума! “Я смотрел на Марину, она вся налилась завистью!” — сказал мне Бабек. Она поняла: Володя завоевывает зал.

— Когда вы узнали про наркотики в его жизни?

— Я узнал об этом не сразу. Он от себя даже скрывал. Мне это стало известно за 4 года до его смерти. У него было такое нервное перенапряжение, что наркотики являлись единственным методом восстановления. Это была его болезнь, и он с ней все время боролся, вы не представляете как! Хотя Володя убеждал себя и меня, что весь мир творческий сидит на этом. Говорил: “Не волнуйся, мне всего две ампулы нужно”. Когда понял, что ему трудно вырваться, он попросил помощи у Марины, потому что она знала, что это за трагедия (ее старший сын Игорь был наркоманом). И они с Володей стали бороться вместе. Она увозила его во Францию в лучшие клиники, а он оттуда мне звонил: “Ничего не вышло”. Он и здесь, в Москве, пытался выскочить из этого омута. Любые новые методики лечения готов был проверять на себе. Появилась гемосорбция — промывание крови, и он немедленно на это пошел. На следующее утро я приехал в Склифосовского, и он сказал: “Забирай, ничего не произошло”. И он поехал в Первую градскую больницу уговорить медсестру, чтобы она дала ему уколоться. А ведь перед этим он дал расписку в Склифе о возможной смерти в случае приема наркотика. Он выходит после укола и улыбается: “Ну, что твои врачи…” Читать далее...

МАСКИ Смеюсь навзрыд - как у кривых зеркал, - Меня, должно быть, ловко разыграли: Крючки носов и до ушей оскал - Как на венецианском крнавале! Вокруг меня смыкается кольцо - Меня хватают, вовлекают в пляску, - Так-так, моё нормальное лицо Все, вероятно, приняли за маску. Петарды, конфетти... Но всё не так, - И маски на меня глядят с укором, - Они кричат, что я опять - не в такт, Что наступаю на ноги партнёрам. Что делать мне - бежать да поскорей? А может, вместе с ними веселиться?.. Надеюсь я - под масками зверей Бывают человеческие лица. Все в масках, в париках - все как один, - Кто - сказочен, а кто - литературен.... Сосед мой слева - грустный арлекин, Другой - палач, а каждый третий - дурень. Один - себя старался обелить, Другой - лицо скрывает от огласки, А кто - уже не в силах отличить Своё лицо от непременной маски. Я в хоровод вступаю, хохоча, - И всё-таки мне неспокойно с ними: А вдруг кому-то маска палача Понравится - и он её не снимет? Вдруг арлекин навеки загрустит, Любуясь сам своим лицом печальным; Что, если дурень свой дурацкий вид Так и забудет на лице нормальном?! Как доброго лица не прозевать, Как честных отличить наверняка мне? - Все научились маски надевать, Чтоб не разбить своё лицо о камни. Я в тайну масок всё-таки проник,- Уверен я, что мой анализ точен: Что маски равнодушья у иных- Защита от плевков и от пощечин. 1971

(+ в обработке) Я вам мозги не пудрю - уже не тот завод. В меня стрелял поутру из ружей целый взвод. За что мне эта злая, нелепая стезя? - Не то чтобы не знаю - рассказывать нельзя. Мой командир меня почти что спас, Но кто-то на расстреле настоял, И взвод отлично выполнил приказ, Но был один, который не стрелял. Судьба моя лихая давно наперекос,- Однажды "языка" я добыл, да не донес. И особист Суэтин, неутомимый наш, Еще тогда приметил и взял на карандаш. Он выволок на свет и приволок Подколотый, подшитый материал, Никто поделать ничего не смог. Нет, смог один, - который не стрелял. Рука упала в пропасть с дурацким криком "Пли!" И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли. Но слышу: "Жив зараза. Тащите в медсанбат! Расстреливать два раза уставы не велят" А врач потом все цокал языком И, удивляясь, пули удалял, А я в бреду беседовал тайком С тем пареньком, который не стрелял. Я раны, как собака, лизал, а не лечил, В госпиталях, однако, в большом почете был. Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол: "Эй ты, недостреленный! Давай-ка на укол!" Наш батальон геройствовал в Крыму, И я туда глюкозу посылал, Чтоб было слаще воевать ему - Кому? Тому, который не стрелял. Я пил чаек из блюдца, со спиртиком бывал, Мне не пришлось загнуться, и я довоевал. В свой полк определили: "Воюй, - сказал комбат,- А что недострелили, так я невиноват!.." Я тоже рад был, но, присев у пня, Я выл белугой, и судьбину клял,- Немецкий снайпер дострелил меня Убив того, который не стрелял.