Рыбацкая артель «Трудовой невод» окончила свое существование 5 сентября 1976 года при обстоятельствах самых загадочных…

Утром в барак, где артельщики ночевали, хранили съестные припасы, орудия лова и прочие ценности, явился представитель потребительской кооперации для заключения договора на поставку рыбы. Никого из артельщиков кооператор не нашел. Предметы обихода находились на местах и располагались так, словно накануне, совсем недавно, ими пользовались как обычно. Постели же рыбаков, как и все остальное, были покрыты слоем черной угольной пыли, до того невесомой, что легкий сквозняк поднимал ее ввысь и разносил по помещению.
Подождав и поискав рыбаков, кооператор понял, что дело неладно и обратился в сельсовет, откуда нарочным из района были вызваны сотрудники милиции и прокуратуры.
. ..

Следствием было установлено, что все восемь человек, которые расположились в бараке на ночевку, пропали бесследно в одном нижнем белье. Верхняя же одежда, робы, личные вещи, деньги, инвентарь и оборудование сохранились в шкафах и кладовых невредимыми. На своих местах и целыми оказались два бота, моторы, сети и прочее оборудование артели.
Поиски тел пропавших в реке и затоках результатов не дали. И тогда привлеченный к делу опытнейший эксперт, сотрудник университета и в прошлом хирург и судебный эксперт Владимир Дефорж предположил, что рыбаки стали жертвой таинственного, наукой не изученного явления — самовозгорания. Однако официальное следствие наотрез отказалось принять версию самовозгорания.
Дело рыбацкой артели не раскрыто до сих пор. Кстати, как установил Дефорж, аналогичное нераскрытое дело (давно архивное) имело место при пожаре во дворце принцессы Ольденбургской. В феврале 1941 года в помещении второго этажа дворца, где располагался партийный комитет сахарного завод, случилось возгорание. Сгорел комсомольский вожак Владлен Баринов. Правильнее сказать, что он исчез. Накануне Баринов предупредил домашних, что будет всю ночь работать — готовить отчеты к областной комсомольской конференции. Ночной сторож подтвердил, что до трех часов ночи он слышал стук пишущей машинки Баринова. Но наутро, когда служащие вошли в кабинет, перед ними предстала странная картина: стул и стол Баринова были покрыты слоем черной угольной пыли, а в воздухе стоял такой запах, будто палили куриные перья.
Баринова объявили пропавшим без вести. И этот случай Дефорж хотел как-то увязать с делом о пропавшей артели, однако хода его предположения не получили.
Еще одно подобное дело — это случай 1947 года. В то время злополучный дворец занимал эвакуированный из Воронежа химико-технологический НИИ, и работы, которые велись в его стенах, заслуживали самой высокой степени секретности, поскольку были связаны с оборонными заказами.
В лаборатории № 4 в ночную смену вспыхнул пожар. Были эвакуированы жители близлежащих домов. Поднятый по тревоге специальный, состоящий из сотрудников института пожарный расчет, одетый в защитные костюмы, проник в лабораторию. К счастью, все потенциально опасные химические вещества не пострадали, оставшись в металлических и керамических герметичных контейнерах. Но сотрудники А. Шварц, Н. Гаршин, В. Щербаков, работавшие над секретной темой, исчезли бесследно. Как и в предыдущем инциденте, никаких останков, за исключением черной пыли, обнаружить не удалось. Но на этот раз экспертами явились сами пострадавшие, высококвалифицированные ученые НИИ. Они собрали черную пыль и подвергли ее тщательному анализу. Оказалось, что пыль, собранная чрезвычайно тщательно (она весила всего восемьдесят граммов!), представляла собой чистейший углерод! Человеческий же прах (например, после сожжения в крематории) являет собой многокомпонентную смесь, включающую в себя, помимо углерода, кальций, железо, марганец, органические вещества.
Никаких данных, проливающий свет на судьбу Шварца и его коллег, собрать не удалось. Институт срочно вернули в Воронеж, на том дело и кончилось. Загадка, однако же, и нешуточная, осталась: каким образом человеческая плоть смогла превратиться в чистый углерод?!
Александр Евтеев

Александр Евтеев, №14/2011