Попавший под санкции Запада третий крупнейший банк России, Газпромбанк, нанял двух бывших американских сенаторов для лоббирования своих интересов в Вашингтоне.

Бывший лидер сенатского большинства Трент Лотт и экс-сенатор Джон Бро указаны как лоббисты дочерней компании банка, согласно декларации, направленной в Сенат на прошлой неделе юридической и лоббистской фирмой Squire Patton Boggs.

Представители Squire Patton Boggs отказались от комментариев.

В декларации указывается, что Лотт и Бро сфокусируют свою работу на банковском законодательстве и нормах, «включая соответствующие санкции».

Первой о декларации сообщила мониторинговая организация «Центр за добросовестность государственной службы» (Center for Public Integrity).

Одним из владельцев Газпромбанка является российская энергетическая компания ОАО «Газпром». В июле несколько стран ограничили возможности Газпромбанка по увеличению долгосрочного капитала через западные финансовые рынки в ответ на действия России по поддержке сепаратистов на востоке Украины.

К моменту своей отставки в 2007 году Лотт, республиканец из Миссисипи, проработал в Конгрессе 34 года. Лотт и Бро, демократ из Луизианы, основали собственную лоббистскую фирму Breaux Lott Leadership Group, которую в 2010 году приобрела Squire Patton Boggs.

FigaroVox: Что вы думаете о нынешней игре Владимира Путина и Петра Порошенко?

Владимир Федоровский: Прежде всего, следует с осторожностью подходить к пропитавшей эти вопросы вездесущей пропаганде. В целом окружение Владимира Путина не пытается изменить позицию президента. Тон заявлений главным образом направлен на федерализацию сил. Как бы то ни было, ситуация все равно остается чрезвычайно сложной и опасной. Произошедшие за последние недели перемены складываются явно не в пользу украинцев. В частности это касается экономического положения страны: оно становится поистине драматическим. Для спасения Украины сегодня нужно 35 миллиардов долларов, а таких денег ни у кого нет! Более того, над Европой нависла опасность перебоев с поставками газа через Украину. Наконец, президент Порошенко зашел в политический тупик: он не может отступить, чтобы не потерять лицо перед избирателями.

В таких условиях в звучащих заявлениях все же просматривается один позитивный момент: Россия и Запад согласны с тем, что военного решения у кризиса быть не может. Эта идея резко контрастирует с прошлой напряженностью и подчеркивает необходимость дипломатических усилий.

— Кажется ли вам правдоподобной идея о формировании независимого государства?

— Разумеется, нет. Владимир Путин — шахматист, он пробует разные решения. Сегодня же ему в первую очередь нужно снять напряженность, найти компромисс. Дело в том, что экономические последствия конфликта окажутся очень тяжелыми для России: она может потерять 4% экономического роста. Не менее опасна ситуация и в политическом плане: Путину с трудом удается справиться с охватившей страну националистической истерией. 91% сограждан поддержали его политику в Крыму, однако некоторые хотят пойти еще дальше, продолжить конфликт, что может стать серьезной помехой для дипломатии.

В целом, конфликт действительно может дойти до «точки невозврата», как выразился Жозе Мануэл Баррозу, однако война была бы контрпродуктивной не только для Европы, но и для России.

— Могут ли НАТО и Америка выступить арбитром в этом споре?

— По мнению России, Америка полностью себя дискредитировала. Она считает, что раз США не зависят от российского газа, им нужно сломить конкуренцию и подорвать экономические и политические силы России и Европы. Американцам очень выгоден такой европейский конфликт, потому что он может упрочить их вес на международной арене. НАТО тоже является источником угрозы в глазах России: она категорически не может принять создание баз альянса на Украине в случае принятия Киева в организацию.

В такой ситуации арбитрами скорее могли бы стать Германия и Франция. Франсуа Олланд и Лоран Фабиус уже предприняли подобные шаги на церемонии по случаю высадки в Нормандии: они пытаются успокоить накал страстей в конфликте.

— Не дает ли все это Франции и Германии нежданную возможность вернуть себе причитающиеся им места на международной арене?

— Именно так. Это единственный разумный вариант. Мысль о невозможности военного решения, которую неоднократно высказывали Франция и Германия, начинает казаться все более обоснованной и Бараку Обаме. Если Франция и Германия не приложат необходимых усилий, мы можем подойти к историческому разрыву между Россией и Европой и полной изоляции Владимира Путина. Именно к такой ужасной ситуации сейчас в первую очередь стремятся США.

Главная проблема касается иррациональных сторон конфликта, вроде пропаганды, которые паразитируют на усилиях по достижению мира. Вместо того, чтобы придумывать себе нового врага в Европе в лице России, европейским державам следовало бы сосредоточиться на борьбе с настоящим противником, радикальным исламизмом, который сегодня подобрался к самым границам Европы. Россия может и должна играть важную роль в противостоянии с этим врагом.

— Какие решения могут в таком случае предложить Франция и Германия?

— Необходимо найти тонкий подход к сложной проблеме. Если украинское правительство хочет выжить на политической арене, ему нужно удовлетворить требования националистов. В то же время последние события все больше свидетельствуют о вероятном присутствии на Украине российских солдат. Поэтому ситуацию нужно решать дипломатическим путем.

Европа может предложить Украине свой план Маршалла, чтобы помочь ей обрести стабильность в экономике. Сегодня эта страна страдает от двух главных бед, которые к тому же порождают серьезнейшую напряженность. Это поразившее все общество коррупция и ускоренная трансформация советской экономики в рыночную. Без европейской помощи Украина не сможет стабилизировать экономическую и политическую жизнь.

— Путина ненавидят на Западе, но превозносят до небес в России. Сможет ли он удержать свои позиции?

— Повторюсь: разрыв отношений между Западом и Россией стал бы катастрофой. Путин начинает все больше ориентироваться на Азию и, в частности, на Китай, строить идущие на восток газопроводы. Такая переориентация ослабила бы Европу и США. Еще есть время все изменить, и все ведущие американские дипломаты в один голос говорят, что нужно успокоить страсти, вернуться к переговорам, нормальным политическим, дипломатическим и торговым отношениям.

Тем не менее, все эти усилия сегодня подрываются пропагандой и дезинформацией, в том числе и со стороны западных СМИ.

Простые и эффектные сравнения очень соблазнительны, они красиво звучат и воздействуют на эмоции. Но это не означает, что они верны. Как легко сравнивать сентябрь 2014 года с сентябрем 1939-го. Ведь все совпадает. Агрессивная империя? Есть. Неприятный автократ? Присутствует. «Трусливая Европа»? В лучшем виде!

«Мать, взгляни в окно / Всюду смерть и кровь / То грядет войны / Алое жнивье», — пела когда-то легендарная группа Siekiera. Многие публицисты, комментаторы и эксперты более или менее осознанно создают сейчас собственные версии этой песни. «Вновь сентябрь, вновь надвигается война», — кричат они мне, а я должен бояться. Но бояться мне не хочется. У меня не получается бояться, особенно когда я вижу, что вместо солидного анализа ситуации мне пытаются продать поп-культурные клише.

Энн Аппельбаум (Anne Applebaum) лихо изобразила в своем тексте перспективу появления ядерного гриба над Варшавой и сделала это так убедительно и ярко, что по меньшей мере полтора десятка варшавян решили эмигрировать в Австралию. Почему туда? Потому что, как мы знаем по фильму «На последнем берегу», единственным на какое-то время пригодным для жизни местом после ядерной катастрофы будет именно Австралия.

Анджей Сарамонович (Andrzej Saramonowicz) в своем эмоциональном фельетоне в Gazeta Wyborcza сокрушался, что безразличная и испуганная Европа оставит нас один на один с россиянам. И поэтому нам следует вооружиться до зубов. Какого черта это делать, если силы неприятеля так огромны, что пугают даже Европу? В сущности, неизвестно, но два дополнительных танковых батальона, по мнению Сарамоновича, каким-то чудом поправят наше национальное самочувствие и позволят подготовиться к неизбежной войне с извечным врагом.

Менее существенные голоса политиков и телевизионных экспертов, сравнивающих современную ситуацию с сентябрем 1939 года, не хочется даже считать. Перед нами разворачивается причудливый конкурс на самую эффектную картину уничтожения Польши. Вы участвуете? Конечно! А вы?

Однако все похоже на прошлое лишь на первый взгляд. На самом деле все по-другому. Нет политики умиротворения, а есть солидарные санкции в отношении агрессора; в Польше существует не санационный режим, а работоспособное демократически избранное руководство; нас защищают не слабые двусторонние союзы, а самая мощная структура безопасности в мире. Но мы все равно боимся. Почему? Потому что мы хотим бояться.

Мне прекрасно знакома эта потребность. Я тоже иногда фантазирую на тему апокалипсиса. Я предаюсь мечтаниям о конце света из-за дурного влияния, которые оказали на меня компьютерные игры. В конце концов культовый Fallout, действие которого разворачивается после ядерной войны, вышла в 1997, и я провел за ней больше времени, чем за приготовлениями к выпускным школьным экзаменам. Но когда броненосный корабль Schleswig-Holstein при помощи десятков телевыступлений экспертов и газетных фельетонистов превращается на моих глазах в крейсер «Аврора» и наносит ядерный удар по Варшаве под крики «Хайль Путин!», это становится слишком сильно даже для меня.

Не думаю, что Аппельбаум или Сарамонович играли в компьютерные игры, но их (и не только их) апокалиптические картины вписываются в эту поэтику. И вместо дискуссии мы получаем возбуждающий эмоции яркий пастиш. Так это действует, и наверняка не на одного меня.

Следует ли протестовать против путинской агрессии на Украине? Само собой. Вскрывать ложь его пропаганды? Конечно. Искать политический способ, чтобы его остановить? Разумеется. Но с извращенностью хронического пиромана разжигать военные страхи в польском обществе — это совершенно другое дело.

Потому что Путин — не Гитлер. Он не безумец, который хочет владеть всем миром, не рехнувшийся фанатик, которым завладела расистская идеология. Это, скорее, циник, бездушный технократ, возможно, даже убийца. Но прежде всего Путин — это просто лидер страдающей комплексами империи, который старается вести имперскую политику так, как он умеет — при помощи лома, грубо, напролом. Ему далеко от утонченности Соединенных Штатов, однако механизм принятия решений одинаков: защита субъективно и эгоистически понимаемых интересов державы.

Украине не повезло в том, что те за пару десятков лет, пока имперский вулкан спал, она не успела убежать из зоны его поражения. Нам посчастливилось больше. Но мы не ценим этого, что отражается в той беззаботности с которой мы воспринимаем резкую реакцию Запада на ползучую аннексию Украины. Мы смеемся над санкциями и европейскими лидерами, хохоча до колик от «выражений обеспокоенности».

В порыве патриотического подъема мы не замечаем фундаментальный факт: если западный мир решился рисковать ради Украины (с которой он не связан союзническими отношениями) многими своими экономическими интересами, значит, для нас он будет готов рисковать большим.

Так что, спокойно: Путин, скорее всего, на нас не нападет. Поляки, мы можем, по крайней мере пока, спать спокойно! Может быть, нам приснится тот пастушок, который слишком часто пугал всех вокруг криками «Волки, волки!»