- Брэээдли, - сонно выдохнул телепат, ухитрившись, не открывая глаз, быстро обвить конечностями только что улегшегося в постель Кроуфорда.
Провидец задержал дыхание, но, к его облегчению, рыжий еще немного поелозил по его боку, уткнулся носом в шею и задышал чуть ровнее. Не то чтобы Брэд был против секса, вовсе нет. Просто лучше заниматься этим не после шести часов, проведенных за компьютером, и напряженных размышлений, на какие средства будут дальше существовать Шварц, вырвавшись из-под патронажа Эстет.
Глаза отчаянно слипались, Шу убаюкивающе сопел, прижавшись к его еще прохладному боку уже горячим от нескольких часов сна телом. Погружаясь в объятия Морфея, Кроуфорд положил ладонь на мягкую гриву и легонько пригладил непослушные волосы. Шульдих тут же мурлыкнул, еще сильнее прижавшись пахом к его бедру, и ткнулся губами куда-то под ухо провидца.
- Наконец-то ты пришел… - пробормотал телепат, щекоча горячим дыханием кожу Брэда.
Провидец замер. Обычно он не жалел, что с самого начала образования Шварц обратил внимание именно на Шульдиха. Немец был не только полезным членом команды, но и чертовски привлекательным, сексуальным и умелым любовником. Именно то, что и требовалось Кроуфорду: снять естественное для мужчины напряжение, получив при этом достаточно эстетического удовольствия и физического удовлетворения. До недавнего времени такие отношения без сомнения устраивали его, но теперь…
Расставшись с Эстет, надо было найти новых работодателей, а также переложить деньги на новые счета и заставить их «работать». Этим Брэд и пытался заниматься, если бы не Шульдих, который делал все возможное, чтобы ему помешать.
С Наги проблем не было: рассудительный мальчик спокойно занимался своим компьютером и послушно выполнял поручения Кроуфорда. Фарфарелло главное было поймать в тот момент, когда он только начинал полосовать себя со скуки, а потом, запакованный в смирительную рубашку, псих тоже не доставлял никакого беспокойства, потому что кормил его Наги. А вот Шульдих… В общем, очень скоро Кроуфорд понял, что оставил в распоряжении телепата только одно лекарство от безделья, включающее его, Брэда, непосредственное участие…
Получив массу свободного времени, рыжий не знал, как убить его в одиночестве. Для похода по злачным местам нужны были деньги, в потреблении которых Кроуфорд пока ограничил всю команду. Телепат спустил выданный гонорар за одну ночь и теперь развлекался там, где мог. А без денег это стало возможным только в постели Брэда Кроуфорда, который не имел возможности, да и желания, отдавать все свое время только Шульдиху. Примерно это он и попытался втолковать надувшему губы немцу, но на все предложения заняться делом (убраться в доме, например, или приготовить еду) телепат, с точки зрения провидца, реагировал неадекватно: убийственными взглядами и ненормативной лексикой на хорошо известном Кроуфорду немецком языке. Приходилось когда просить, когда откровенно заставлять Наги заниматься еще и хозяйственными делами, что как-то не способствовало укреплению командного духа в коллективе. Да и вообще: урегулирование ссор и разборок тоже отнимало много времени, которое можно было бы потратить с большей пользой.
- Мне опять было скучно, - жалобно пробормотал рыжий, поелозив согнутой в колене ногой, которая, как обычно случайно, оказалась закинутой на тело провидца в стратегически важной области чуть пониже живота.
Брэд с трудом сдержался от недовольного вздоха. Спать хотелось убийственно.
- Ты все время занят, - сонно продолжал бубнить Шульдих. – Мне так скуууучно…
- Что поделаешь, Шу. Спи.
Кроуфорд погладил дурную голову телепата и чмокнул его в лоб. Шульдих испустил жалобный стон.
- Подарил бы мне зверюшку, что ли…
Кроуфорд вздрогнул.
- Ни за что!
К счастью, его гневный возглас прозвучал не слишком громко, не вырвав немца из дремотного состояния, но заставив его испустить еще один горестный вздох и обвить Брэда, подобно ползучей лиане.
- Ты меня совсем не любишь, - беззлобно констатировал рыжий. – Жалко для меня даже мааааленькую животинку, - продолжал сонно лепетать телепат. – Я бы с ним играл, кормил, гулял, убирал…
Брэд представил себе бардак, устроенный «животинкой» и «убранный» потом Шульдихом, и поежился.
- …он бы меня любил, а я бы любил его…
Кроуфорд от неожиданности даже распахнул глаза.
- Шульдих, я не потерплю в своей постели подобных извращений!
Телепат фыркнул.
- Ты - хентайщик, а я хочу зверюшку… Я совсем один…
С мыслью, существует ли вообще на свете достаточно выносливая животинка, способная надолго отвлечь Шульдиха и попутно выдержать его «заботу», Брэд незаметно для себя уснул под убаюкивающее бормотание немца.
***
Над поляной летали странной формы огромные бабочки, задевая его крыльями. Брэд даже не успел удивиться, почему из белых и черных прожилок на их темных спинках складываются знакомые портреты Франклина и Гранта, потому что почти невесомые прикосновения их блекло-зеленых крыльев были настолько возбуждающими, что… Неведомо откуда выпрыгнул рыжий всклокоченный кот и, сверкнув огромными зелеными глазищами, сбил его с ног. Брэд возмущенно вскрикнул, но шершавый язык, мазнув по его щеке, отправился вниз, собирая дрожь его выгибающегося, обнаженного тела. Рокочущее мурлыканье зверя-извращенца отдавалось возбуждением в паху. Вспышки света чередовались с чернотой перед его беспомощно моргающими глазами. Брэд хрипло вскрикнул и… распахнул глаза, не сразу сообразив, где находится. Под судорожно сжавшимися пальцами затрещала простыня, а бедра подались вверх в горячую влажность, окутывающую его напряженную плоть.
- Шу, - задохнулся он.
Окончательно освободившись от оков сна, его тело наконец-то обрело полную чувствительность. Урчащий звук, который издал телепат, снова заставил его выгнуться. И Брэд прикусил нижнюю губу, чтобы не застонать во весь голос. На довольное хихиканье его тело тоже отреагировало дрожью и толкнувшимися бедрами. Телепат погладил ладонями по ребрам Брэда, чуть задержался на четко выделившихся тазовых косточках, скользнул большими пальцами в жесткие темные волосы. Медленные, нежные касания его рук никак не совпадали с тем, что вытворял его беспощадный язык на вздувшейся, чувствительной головке. И его рот, жестко насаживающийся на трепещущую плоть, никак не был медлительным и нежным, но именно это сочетание заставило Брэда кончить в считанные минуты. Шульдих проглотил все, смакуя, дочиста вылизывая вздрагивающую плоть, и только потом, скользнув по его телу, устроился сверху, положив руку на грудь провидца и опершись на нее подбородком.
- Ты такой беззащитный, когда только просыпаешься и еще не успеваешь надеть очки.
Зеленые глаза игриво изучали порозовевшее лицо Кроуфорда. Брэд нахмурился. Шульдих улыбнулся и облизал приоткрывшиеся губы.
- Утренний секс? – вопросительно поднял бровь телепат.
- Разве мы не им только что занимались? – улыбнувшись, поинтересовался Брэд, ничуть не сомневаясь в ответе.
- Не-а, - хмыкнул рыжий. – Я просто сказал тебе: «Доброе утро, Брээээдли».
Он подтянулся на руках, наклонившись к лицу провидца, нарочито прижимаясь твердой плотью к его телу. На влажных губах по-прежнему играла многообещающая улыбка.
С утра Брэду нравились такие обещания.
Запутавшись пальцами в растрепанных волосах, он притянул к себе рыжую голову, впиваясь в приоткрывшийся рот. Собственный вкус в гладкой, горячей глубине только подстегнул новую волну желания. Кроуфорд так прижал к себе тонкое тело своего любовника, что, кажется, хрупкие косточки хрустнули под его руками. Но Шульдих только хихикал в пожирающий его рот. И не прекратил, даже когда провидец опрокинул его спиной на постель, вдавив в жалобно скрипнувший матрас всем своим весом.
Шульдих точно не стеснялся звукового сопровождения своих ощущений. Как только Брэд освободил его рот, телепат издал такой громкий, хриплый стон, что Кроуфорд подумал, что они разбудили не только Наги, чья спальня была рядом, но и Фарфарелло, обитающего в самой дальней по коридору комнате.
Шульдиху на это, как всегда, было наплевать.
Бесстыдный и нетерпеливый, он не стал ждать, пока Брэд, медленно вылизывая его тело, доберется до того места, которое больше всего требовало внимания. Рыжий просто приподнялся на локтях и подтянулся к изголовью кровати, проскальзывая между рук расслабившегося Брэда. И снова засмеялся низким, дразнящим смехом на недовольный рык Кроуфорда, когда вместо груди телепата под его губами оказался плоский, вздрагивающий живот.
Брэд поднял голову, гневно сверкнув глазами в смеющееся лицо, но сильные руки зарылись в его волосы, легко погладив за ушами, и потянули его голову вниз. Провидец подчинился, хотя бы для того, чтобы увидеть, как закатываются от удовольствия зеленые глаза телепата, как дергается кадык на выгнувшемся горле, как два маленьких розовых бутончика становятся заостренными пиками даже без прикосновения к ним, как выгибается худое тело его любовника, а на гладкой коже, покрывающейся потом, играют серебряные блики. Чтобы услышать, как Шульдих будет захлебываться стонами, толкаясь бедрами навстречу принимающему его член рту, и задохнется его именем, когда наконец-то достигнет своего освобождения.
Брэд дождался, пока Шульдих перестанет вздрагивать, обессилено рухнув на подушки, и только тогда выпустил изо рта опустошенную плоть. Кроуфорд подался вперед, устраиваясь на горячем, влажном теле своего любовника. Телепат тяжело дышал через приоткрытые губы и томно смотрел на Кроуфорда сквозь полуопущенные ресницы.
- Доброе утро, Шу, - произнес Брэд, отводя с мокрого лба телепата прилипшие прядки.
Немец заулыбался, но уже в следующую секунду Кроуфорд скатился с постели и, на ходу подхватывая халат, направился к ванной.
- Нууууу, Брээээдли… - жалобно раздалось ему в спину. – Это же было только приветствие! А как же утренний секс?!?
- Мне нужно работать. Будешь себя хорошо вести, - не оборачиваясь, через плечо бросил Брэд, - получишь на день рождения зверюшку.
Скулеж тут же оборвался. Брэд, довольно усмехнувшись, скрылся в ванной.
Признаться, Кроуфорд, даже обрадовался, выйдя из ванной и обнаружив свою спальню пустой. Не очень-то легко подбирать костюм и аксессуары к нему, постоянно отвлекаясь на соблазнительно обнаженное тело, принимающее на кровати разнообразные и чертовски возбуждающие позы. Хладнокровному американцу далеко не всегда удавалось отказаться от подобного приглашения.
Придирчиво оглядев себя в зеркало, провидец остался доволен: светло-бежевая рубашка в тон более темному костюму и галстук в той же гамме. В таком виде не стыдно отправиться на деловую встречу. Одеваться в спешке Кроуфорд не любил. Результат, конечно, получался впечатляющим, но отнюдь не таким, как хотел провидец. Даже Фарфарелло гнусно ухмылялся и, сверкая единственным глазом, бормотал, что его вид сильно оскорбляет Бога, когда Брэд, наспех одевшись, пока Шульдих плескался в ванной, сбегал из спальни, оказываясь на кухне в голубой рубашке, болотного цвета жилетке и бежевом костюме… Брр… Кроуфорд поежился от подобных воспоминаний и, еще раз с удовольствием оглядев свое отражение в зеркале, покинул комнату.
Утро не принесло никаких неожиданностей. Кофе был горячим, крепким и восхитительно пахнущим, пожаренная наспех яичница с беконом не пригорела, а тишина собственного кабинета успокаивающе подействовала на нервную систему и позволила без помех окунуться в работу. Так что к обеду Кроуфорд спустился умиротворенным и весьма довольным собой.
И тут начались чудеса.
Еще утром бывшее неубранным помещение встретило Брэда сияющей чистотой, а уж витавший в кухне аромат был и вовсе восхитительным. Слегка портил идиллию насупившийся Фарфарелло в трогательном фартучке, мрачно поигрывающий разделочным ножом. Но это зрелище с лихвой компенсировалось видом причесанного (!) Шульдиха, на котором красовался такой же накрахмаленный фартук и кухонные рукавички.
- Проходи, проходи, - напутствовал замершего Брэда телепат. – Мы приготовили тебе обед. Правда, Фарфи?
Псих что-то неразборчиво промычал и насупился еще сильнее. Но по поставленному перед ним аппетитному блюду, Брэд понял, что Шульдих вряд ли приложил руку к готовке: истинные шедевры кулинарного искусства немцу никогда не удавались. Скорее всего, он приложил свои способности к мозгам Фарфарелло, заставив того приготовить более чем сносный обед.
- Ну как, вкусно? – Шульдих, опершись локтями на стол, скрючился напротив и улыбался во все тридцать два зуба, с надеждой глядя в лицо жующего Кроуфорда.
- Мгм, - чуть не подавившись, кивнул провидец.
- Я себя хорошо веду?
Вот тут кусок точно встал поперек горла у несчастного американца. Надо же было так потерять бдительность, чтобы разбрасываться невыполнимыми обещаниями! Но кто бы мог подумать, что Шульдиху действительно до такой степени хочется завести домашнее животное!
- Да, - горестно признался провидец, глядя в порозовевшее от счастья лицо телепата, и понял, что есть как-то расхотелось… Брэд, с некоторой поспешностью закончив трапезу, привстал со стула. Но Фарфарелло явно хотел большего признания своих кулинарных талантов.
- Ты точно не хочешь добавки? – угрожающе спросил он.
Кроуфорд не собирался допускать две ошибки за один день, поэтому, глядя в желтый глаз берсерка, быстро прикинул последствия ссоры со штатным психом, и снова опустился на стул.
- Я думал, что у вас не осталось добавки. Это безумно вкусно, - с видом оскорбленного достоинства сказал Брэд.
Фарфарелло пару секунд сверлил его подозрительным взглядом, но Кроуфорд выдержал проверку, потому что псих заулыбался, и они с Шульдихом, чуть ли не наперегонки, бросились накладывать Брэду добавку.
Тщательно пережевывая вторую порцию, провидец взял себя в руки и попытался мыслить конструктивно. Если отбросить в сторону необычность и невероятность ситуации, то чем на самом деле грозит ему «хорошее поведение» Шульдиха? Получалось, что убранным домом, вовремя купленными продуктами и приготовленной едой. Ах, да. Еще прекращением ссор с Наги, избавлением от нытья скучающего телепата и постоянным присмотром за Фарфарелло, без которого на кухне Шульдиху просто не обойтись.
Брэд заметно повеселел, представив себе целый месяц земного рая. Правда, радужную картину омрачал призрак адского скандала, который закатит Шульдих, так и не получив на свой день рождения обещанную зверюшку. Но об этом думать пока не хотелось. Впереди еще целый месяц.
Благодарно чмокнув в щечку преданно глядящего на него Шульдиха, Брэд, по-прежнему пребывая в отличном настроении, направился обратно в кабинет.
- Я буду стараться, - помахал ему варежкой в спину осчастливленный Шульдих и принялся по-своему уговаривать Фарфа вымыть посуду.
***
Всего через пару дней Кроуфорду пришлось признать ошибочность своих суждений. Шульдих, которому что-то втемяшилось в голову, умудрился и из рая сделать ад. Сначала Брэд был просто счастлив: утром его на кухне ждал горячий завтрак и слегка сонный, непривычно тихий Шульдих. В спальне немец тоже прибрался, застелив постель, убрав с кресел свою одежду, не забыв вытряхнуть пепельницу и открыть окно. А потом занялся наведением чистоты в других комнатах, причем так, что в доме целыми днями царила благословенная тишина, в которой так хорошо работалось. Брэд разобрался со счетами, получил несколько интересных предложений и приступил к выбору наиболее выгодного работодателя. Поздно вечером оказалось, что Шульдих спит мертвым сном, не проснувшись даже тогда, когда Брэд устроился рядом и обнял его. Трудно сказать, что так измотало немца: то ли непривычная работа, то ли, наоборот, необходимость все время держать под контролем Фарфарелло, напрягая свои способности, то ли и то, и другое вместе. И, засыпая, Кроуфорд подумал, что давно не чувствовал себя так комфортно в своем собственном доме. Утром его, конечно, слегка задел тот факт, что он проснулся один, но приготовленный завтрак, улыбающаяся мордочка Шульдиха и предвкушение хорошей сделки снова настроили его на нужный лад. К вечеру Брэд, наконец, сделал выбор и, после некоторых уточнений, назначил на утро встречу с посредником. Дождавшись ее подтверждения, Кроуфорд устало потянулся и, довольный собой, направился в спальню. Шульдих крепко спал. Его горячее тело привычно прижалось к прохладному боку провидца, губы ткнулись в шею, и телепат снова затих, не мешая и Брэду погрузиться в объятия Морфея.
Утром, проснувшись в холодной постели в гордом одиночестве, с напряженной эрекцией, о которой теперь некому было позаботиться, Кроуфорд понял, что счастье - вещь весьма относительная. Как ни крути, получалось, что горячий завтрак – это хорошо, но отсутствие при этом в постели Шульдиха – это плохо. На кухню Брэд спустился немного взвинченным, и его нервозность только усилилась от вида радостно улыбающегося Шульдиха, тут же кинувшегося наливать ему кофе. Тем более что для провидца оставалось загадкой, как шумному телепату удается выбраться из комнаты, не потревожив его чуткого сна. К концу завтрака Брэд поймал себя на мысли, что очень хочет затащить Шульдиха обратно в спальню и не выпускать как минимум до обеда. Но… Кроуфорд ничего не добился бы в жизни, если бы не умел четко расставлять приоритеты: сначала – дело, а все остальное, каким бы привлекательным оно ни было, потом. Поэтому провидец многообещающе скользнул взглядом по обтянутой джинсами попке телепата, глубоко вздохнул и отправился на встречу с посредником.
Переговоры велись с традиционной японской неторопливостью, которая обычно не раздражала Кроуфорда, но в этот раз ему пришлось приложить намного больше усилий, чтобы произвести благоприятное впечатление, выдержать нужный тон и добиться встречи с потенциальным работодателем уже на следующий день. Брэд, конечно, чертовски устал, но, подъезжая к дому, подумал, что получить разрядку он хочет больше, чем отдохнуть.
Немца не было дома. Заразительно зевающий Наги, допивающий на кухне чай, сообщил, что центральный супермаркет объявил ночные скидки, и Шульдих, «уговорив» Фарфарелло, отправился на закупки, гордо объявив, что сэкономит массу денег. Брэд так скрипнул зубами, что благоразумный Наги счел нужным ретироваться, даже не допив свой чай.
Провидец попытался посмотреть телевизор, но от предлагаемых передач отказался уже через несколько минут и переместился в спальню, решив скоротать ожидание за хорошей книжкой. Через полчаса он уже спал. Наутро о присутствии в постели телепата снова напоминала только примятая вторая подушка. Брэд просто разъярился, потому что понял, что это одинокое пробуждение прочно вошло в систему. Он уже и не помнил точно, когда в последний раз удовлетворял себя сам не в дополнение к основному действу, а вот так, снедаемый безудержным желанием, которое не снималось даже хлесткими струями холодной воды. Если так пойдет и дальше, то придется снова оплачивать услуги хастлеров! Чертов телепат со своими навязчивыми идеями! Только природная выдержка не позволила ему размазать по белоснежной стенке приветливо улыбающееся зеленоглазое чудовище в дурацком фартуке и с не менее идиотским хвостиком на затылке! А от смертоубийства с предшествующим ему изнасилованием Шульдиха спасла только предстоящая деловая встреча, на которую Кроуфорд даже в таком расположении духа не желал опаздывать.
К вечеру, уже не радуясь ни только что заключенному контракту, вступавшему в силу через несколько дней, ни наконец-то установившемуся порядку в доме, Брэд погрузился в состояние мрачной апатии, которая по мере приближения к дому сменялась хорошо знакомым ему с некоторых пор состоянием холодного бешенства, приправленного банальной неудовлетворенностью. В дом Кроуфорд ворвался только с одним желанием, к осуществлению которого теперь уже не было никаких препятствий. Примерно поздоровавшийся Шульдих удивленно пискнул, когда Брэд подхватил его в охапку и потащил наверх под наглое хихиканье Фарфарелло и сдержанные смешки Наги, сдирая по дороге фартук, ставший уже неизменным аксессуаром одежды телепата. Но, бросив на постель и просто подмяв под себя вяло сопротивляющегося немца, он обнаружил, что его ждет новый неприятный сюрприз: рыжий почему-то решил, что громкое звуковое сопровождение сексуальных утех тоже не вписывается в созданный им образ пай-мальчика. И как только Брэд обрывал поцелуй, телепат, прикрыв глаза, до крови кусал губы, издавая только приглушенные хрипы, так следя за сохранением контроля над своим телом, что почти ничем не напоминал Брэду того раскованного, подчас даже разнузданного любовника, который доставал его в постели всего несколько дней назад. Теперь в голову почему-то пришла аналогия с молоденькой пуританской женушкой, постоянно помнящей, что за тонкой стенкой спят маленькие дети, которых нельзя разбудить. И от одной этой мысли Брэд разъярился ничуть не меньше, чем стоя утром под душем.
- Черт тебя подери, Шульдих! – сквозь стиснутые зубы это прозвучало злобно и гневно.
Рыжий изумленно распахнул глаза и от неожиданности громко всхлипнул на жестко толкнувшуюся в его тело плоть. Брэд вздрогнул от пронзившей его с ног до головы судороги наслаждения.
- Кричи, - приказал он, вцепившись руками в дернувшиеся ему навстречу бедра.
И Шульдих послушно вскрикнул в ответ на новый толчок. В зеленых глазах плескалось недоумение, но Брэд не хотел ничего видеть, уткнувшись носом в выгнувшуюся шею, все сильнее и жестче входя в распластанное под ним тело. Кроуфорд всегда гордился своим хладнокровием и выдержкой, но в данный момент овладевшая им ярость оказалась сильнее обычного благоразумия. Сейчас он не остановился бы, если бы началось землетрясение или в комнату ввалился Фарфарелло. И, конечно, его не останавливало то, что теперь телепат кричал без понуканий. Во весь голос. Отзываясь на каждое его движение. Полосуя ногтями его спину и накрепко обвив ногами за талию. И некогда было думать, что звучит в этом крике: боль или наслаждение. Сейчас Брэду на это было наплевать. Имело значение лишь то, что Шульдих с остановившимся взглядом толкается ему навстречу снова и снова. С такой же безудержной жаждой в зеленых глазах. Даже когда он уже не мог кричать, а, задыхаясь, хрипел. Даже когда они вместе бились в кольце сжимающихся рук, освобождаясь с обжигающей спермой от овладевшей ими обоими почти животной страсти.
Брэд устало откинулся на спину, все еще тяжело дыша, но по-прежнему крепко прижимая к себе телепата. Шульдих горячо сопел в его шею, касаясь влажными губами ключичной впадинки. И, засыпая, Кроуфорд подумал, что все наконец-то встало на свои места.
Утро снова встретило его пустой постелью. Брэд, не сдержавшись, застонал и изо всей силы саданул кулаком по находящейся рядом пустой подушке. Так часто он не ошибался еще никогда. И, спускаясь на кухню, он лютой ненавистью ненавидел всех животных вместе взятых, а заодно с ними и тихопомешанного Шульдиха. И почему все считали психом только Фарфарелло? Конечно, открытое безумие всегда виднее, зато когда заканчивается латентный период у скрытого…
Вид бледного и молчаливого телепата мгновенно остудил его пыл, заставив ощутить что-то похожее на раскаяние. Кроуфорду было не по себе, когда Шульдих, опустив глаза, молча обслуживал его, меняя тарелки и подливая кофе. И глядя в прозрачно-белое лицо с темными тенями под глазами, обрамленное ярко-рыжими волосами, казавшимися неуместными при этой бледности, Брэд чуть ли не в первый раз в жизни не смог подобрать нужные слова для разговора.
Завтрак прошел в тягостном молчании, а от обеда провидец счел нужным отказаться заранее. Но легче почему-то не стало, наоборот, весь день в голову лезли всякие глупые мысли, окончательно сведя на нет потуги заняться делом.
Наконец, Брэд сдался, вздохнул и откинулся на спинку кресла. Все к черту, он поговорит с Шульдихом и купит ему любую зверюгу от волнистого попугайчика до зубастого волкодава. Все равно несчастная животина долго не проживет, зато телепат снова станет прежним! А ему больше не будет мерещиться, что он был слишком жесток, а Шульдих слишком несчастен. И ему, Брэду Кроуфорду, никогда больше не придет в голову мысль, что он должен извиниться перед своим любовником.
Брэд решительно поднялся с кресла и направился в кухню. Но обнаружил там домывающего посуду Наги. В гостиной смотрел какой-то кровавый боевик Фарфарелло. Весь остальной дом был погружен в темноту.
Направляясь в спальню, Брэд твердо решил, что выдержит испытание четвероногим другом. Почему-то он не сомневался, что маленькую птичку телепат просить не будет. В конце концов, вот уже несколько лет он почти мирно существовал бок о бок с депрессивным мальчишкой, абсолютным психом и Шульдихом. И еще неизвестно, кто из этих троих был самым опасным и непредсказуемым, так что с животным он уж как-нибудь справится.
Распахнув дверь спальни, Кроуфорд недоуменно остановился на пороге. И только привыкнув к окружающей его темноте, заметил примостившуюся на подоконнике неподвижную фигуру телепата.
- Шульдих? – более встревожено, чем ему хотелось бы показать, позвал Брэд и щелкнул выключателем.
Его взгляд прошелся по развороченной еще с утра постели, по заваленным одеждой двум креслам и остановился на еще больше скорчившимся и зажмурившимся Шульдихе.
- Что случилось?
-Ничего, - глухо откликнулся телепат, уткнув лицо в поднятые колени. – Я просто больше так не могу. Я не выдержу еще три недели хорошего поведения, тем более что ты все равно не подаришь мне зверюшку… - горестно вздохнул он, мотнув рыжей головой. – Я и так скоро сдохну, так лучше в койке, чем на кухне…
Кроуфорд сам не ожидал от себя такой реакции. В одно мгновение он каким-то образом оказался рядом со скрюченной фигуркой и, схватив в охапку пискнувшего от неожиданности Шульдиха, бросил его на кровать. Телепат оторопело посмотрел на него. А Брэд вдруг остановился, вспомнив такой же изумленный взгляд прошлой ночью. И то, что он практически изнасиловал Шульдиха. И хриплые, жалобные стоны, когда телепат уже не мог кричать… И бледное лицо с опущенными ресницами утром…
Немец хитро усмехнулся.
- О, Брэээдли… - выдохнул он, протягивая руки.
Кроуфорд не заставил просить себя дважды. Может быть, он уже завтра будет с удивлением вспоминать, с каким нетерпением он ответил на приглашение Шульдиха, скользнув в распахнутые ему объятия. Может быть, уже совсем скоро он так разозлится на это безмозглое создание, что будет сожалеть, что давно не свернул ему шею, но сейчас… Кроуфорд наклонился к улыбающимся губам, почти нежно раздвигая их языком, проскальзывая внутрь с готовностью распахнувшегося рта. Может быть совсем скоро Шульдих опять доведет его до белого каления своей ленью и невоздержанностью, но сейчас трущиеся о его промежность бедра телепата отнюдь не вызывали неприятных ощущений. В конце концов, если он договорится с новым работодателем, то можно нанять приходящую прислугу и покончить с беспорядком в доме, думал Кроуфорд, смакуя поцелуй и неспешно освобождая Шульдиха от рубашки. Брэду нравилось, что телепат, как обычно, не церемонился, стаскивая с него пиджак и выдирая из брюк подол рубашки, что его нетерпеливые пальцы справились всего с тремя пуговицами, а потом Шульдих стащил с него рубашку через голову, лишь на мгновение оторвавшись от его рта. И Брэд знал, что им обоим нравится эта чувственная игра, когда сначала их губы медленно раскрываются друг другу навстречу, потом поцелуй становится все глубже и жарче. А дальше их так захлестывает желание, что хочется только как можно быстрее избавиться от одежды… прижаться друг к другу так, чтобы они оба начали задыхаться...
Горячие руки скользили по его спине, оставляя огненные царапины впившимися в кожу ногтями. Шульдих запрокинул голову, а распухшие от поцелуев губы вздрагивали от каждого его толчка, то молча, то отзываясь хриплым стоном. Зрачки зеленых бесовских глаз так расширились, что глаза телепата казались почти черными. Жаркими, как и распластанное под провидцем тело.
Брэд остановился. Шульдих протестующее вскрикнул, но Кроуфорд, продев руки под колени рыжего, только поднял его ноги еще выше, и снова вернулся к прерванному ритму. Телепат вцепился в его плечи и закричал…
Поглаживая устроившуюся на его груди рыжеволосую голову, Брэд думал, что все-таки хорошо, что он не успел попросить у немца прощения. Этот поступок выставил бы лидера Шварц в крайне невыгодном свете, а Кроуфорд никому, даже Шульдиху, особенно Шульдиху, не хотел демонстрировать свою уязвимость. И телепат сам отказался от своей навязчивой идеи, именно тогда, когда Брэд уже готов был уступить.
Кроуфорд коснулся губами рыжеволосой макушки, и замер. Сначала на его лице отразилось искреннее недоумение, а потом на губах заиграла хитрая улыбка. Мелькнувшее видение было так же абсурдно, как и привлекательно.
Пожалуй, Шульдих все-таки получит свою зверюшку…

Часть первая. Заговор.

1. С добрым утром

Кроуфорд высунул руку из-под одеяла, отработанным движением нажал кнопку будильника и только потом приоткрыл один глаз. Как обычно, точно за пять секунд до звонка. Он самодовольно улыбнулся, собрался было перевернуться на другой бок, но вспомнил, что спал один, вздохнул и выбрался из кровати.

Через пятнадцать минут безукоризненно одетый, аккуратно причесанный и благоухающий модным одеколоном лидер боевой группы Шварц вышел из своей спальни, готовый направлять, командовать и осуществлять общее руководство. Квартира встретила его гулкой тишиной - подчиненные дрыхли, как сурки. Кроуфорд покачал головой и заглянул в комнату Наги.

Мальчик спал за компьютером, сидя, босиком и в пижаме, уронив голову на заваленный распечатками стол. На экране под ритмичное попискивание динамиков дрыгались какие-то нарисованные монстры, мелькали слова: “Просыпайся! Доброе утро!”, но мирный сон Наги эта вакханалия не нарушала.

- Заведи себе нормальный будильник, - посоветовал Кроуфорд с порога. Телекинетик встрепенулся, смахнул на пол упаковку ДВД-болванок и чудом не упал со стула.

- Наги, я говорил, никаких полуночных бдений до шестнадцати лет! Еще раз такое увижу - буду на ночь забирать клавиатуру. Сегодня работаем сверхурочно, мне нужно, чтобы ты был в форме.

- Я буду, - пообещал Наги, протирая глаза. - Я просто… Шульдиха вчера дома не было, я волновался, не мог спать… Он пришел?

Кроуфорд нахмурился, и мальчишка молча сполз со стула и поплелся в ванную.

У запертой двери в комнату Берсерка Кроуфорд помедлил, прислушиваясь. Истеричных воплей, всхлипываний и молитв до него не доносилось, но это еще ничего не значило.

- Фарфарелло? - негромко позвал Брэд, вынимая ключ из кармана.

- Доброе утро, Кроуфорд, заходи.

Боевик Шварц мирно лежал на кровати и читал Библию. Это тоже ничего не значило. Иногда во время приступа он выглядел совершенно нормальным, пока не начинал бросаться на товарищей по команде.

- Как ты себя чувствуешь? - фальшиво спросил Брэд, держа руку на дверной ручке.

- Отлично. Вот, послушай, какие интересные вещи говорит Бог. Оказывается, если кто-нибудь изнасилует девушку в черте города, то богоугодным делом будет убить и насильника, и ее. За то, что слишком тихо звала на помощь. Ты когда-нибудь насиловал девушку, а, Кроуфорд?

Брэд скрипнул зубами и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. По крайней мере, у Берсерка не было приступа, просто дрянное настроение.

- Эй, Шульдих вернулся или нет? - крикнул Фарфарелло ему вслед. - Я его ждал всю ночь, хотел поговорить!

- Замечательно, еще один будет сонный, - пробормотал Кроуфорд и без стука ворвался в спальню всеобщего любимца, известного также под именем “рыжая сволочь”.

Он, разумеется, вернулся, даже разделся и принял душ. Разметавшиеся по подушке волосы все еще были чуть влажными, от нагретой утренним солнцем кожи пахло мылом и Шульдихом. Кроуфорд не удержался, присел на кровать и тихонько погладил выглядывающее из-под одеяла смуглое плечо. Сонные глаза тут же сверкнули под растрепанной челкой, ярко-синие, хитрые, завораживающие.

- Нагулялся? - холодно спросил Брэд.

- Вполне, - Шульдих потянулся, сбрасывая с себя одеяло, бесстыдно демонстрируя длинные мускулистые руки и гладкую грудь. Над левым соском виднелось небольшое пятнышко. Может, след поцелуя, может, просто синяк. - Мне начинает нравиться в Японии. Скучали без меня?

- Наги волновался. Фарфарелло тосковал по общению.

- А ты?

- А что я?

Шульдих скользнул по кровати и ткнулся щекой в коленку Кроуфорда. Его запрокинутое лицо казалось странно открытым, почти беззащитным.

- Иногда, - сказал телепат, заглядывая снизу вверх ему в глаза. - Я совсем тебя не понимаю. Ты единственный человек, о котором я знаю только то, что ты сам говоришь, и это никак не складывается во внятную картину. Я тебе нравлюсь?

- Очень.

- Ты меня любишь?

- Нет, - ответил Кроуфорд, и недоуменно моргнул. Немец никогда не задавал таких странных вопросов.

Шульдих протянул руку и коснулся его переносицы, нежно разглаживая нахмуренные брови.

- Тогда почему ты на меня злишься?

Кроуфорд оттолкнул его руку и подвинул рыжего обратно на подушку.

- Где ты вчера был? Ты на себя не похож.

- В лесбийском клубе, - охотно поделился телепат. - Я очень другой? Это иногда бывает. Тебе интересно?

- Ты спал с лесбиянками? - изумился Кроуфорд. Шульдих ухмыльнулся, поймал его за руку, поцеловал в ладонь и принялся нежно посасывать один палец, обвивая его языком.

- Господи, - пробормотал Кроуфорд, беспомощно оглядываясь по сторонам. - Да, мне интересно. Подожди, я закрою дверь.

Когда он снова обернулся к кровати, одеяло валялось на полу, а Шульдих раскинулся на простыни лицом вниз, с задранной кверху очаровательной задницей. На его спине красовались длинные красные отметины, видимо, от когтей лесбиянок. Брэд сбросил пиджак, избавился от галстука и рубашки, прыгнул на кровать, провел языком по одной из полузаживших царапин. Рыжий тихо зашипел, выгибая спину, запустил пальцы в волосы Кроуфорда и притянул к себе для поцелуя.

Организованный человек всегда точно знает, в каком кармане у него что лежит. В левом кармане брюк Оракула были зажигалка, носовой платок, запасная обойма и тюбик смазки. Иногда там лежали еще и презервативы, но дома они были ни к чему. Кроуфорд отвинтил крышку, выдавил немного прохладного геля себе на ладонь и принялся осыпать поцелуями расцарапанную спину телепата, одновременно осторожно лаская его скользкими пальцами, снаружи и изнутри.

- Ммм… Ты лучше всех, - сказал Шульдих. Он часто это говорил, и, наверное, не кривил душой. В конце концов, ему было с чем сравнивать.

Кроуфорд легонько укусил его между лопаток, заставив распростертое под ним тело сладко вздрогнуть. Сегодняшний, “другой” Шульдих был отзывчивый, нежный, терпеливый и покорный. Это было непривычно, но по-своему приятно. Сонные, теплые мышцы податливо расслаблялись под рукой, раскрывались ему навстречу, и Брэд, решив больше не тянуть, торопливо расстегнул брюки. Шульдих застонал, легонько подался вверх; Кроуфорд одним движением скользнул внутрь, утопая в мягкой тесной глубине. Они молча покачивались на кровати, прижимаясь друг к другу всем телом, погружаясь в гипнотический, медленный ритм. Глаза Шульдиха были закрыты, он глубоко дышал в такт их движениям, бессильно распластавшись под пригвоздившим его к постели весом, тихо, благодарно принимал это вторжение, позволяя партнеру единолично диктовать все условия. Кроуфорд смахнул с его разрумянившегося лица спутанные рыжие волосы и поцеловал в висок. Шульдих был невероятно красив, особенно в такие минуты.

- Ты любил кого-нибудь? Ну, хоть раз? - неожиданно спросил телепат.

- Нет, - ответил Кроуфорд сквозь зубы.

- И я нет. А ты хотел бы?

- Нет.

- А я хотел бы, - задумчиво сказал Шульдих, заводя руки назад и обнимая Кроуфорда за шею. - Тебя.

- Чертовы бабы, - прохрипел Оракул, зажал немцу рот ладонью и вмял его в матрас сильным рывком бедер. Шульдих тихонько пискнул и больно дернул его за волосы, но Кроуфорд только ускорил темп. Телепат замычал ему в пальцы, не пытаясь высвободиться, схватил за другую руку и потянул ее вниз, с трудом просовывая между кроватью и тесно прижатым к ней собственным животом. Они сплели пальцы на горячем, твердом члене Шульдиха, принялись сжимать его в одном ритме с рывками, продолжая яростно двигаться навстречу друг другу. Кроуфорд прижался лицом к покрытой испариной спине рыжего и услышал, как совсем рядом колотится его сердце.

- Брэд, - пробормотал Шульдих ему в ладонь и уронил голову на подушку, судорожно вздрагивая. Оракул почувствовал под их сцепленными пальцами напряжение, пульсацию, а потом - влажное тепло. Шульдих счастливо выдохнул, тут же обмяк всем телом, как будто упал в обморок, а Кроуфорд высвободил руки, чтобы поудобнее опереться о постель, и принялся иметь своего телепата всерьез: быстро и сильно. Шульдих прикусил губу, не прекращая блаженно улыбаться, и ступней погладил его по голени.

Кроуфорд кончил, не произнеся не звука, и упал на кровать рядом с рыжим. Тот прижался к нему и начал рассеянно ластиться, а Оракул смотрел в потолок и, сжав челюсти, пытался думать о работе.

Он ненавидел эти мгновения после секса. Шульдих никогда не лез к нему в мозги; возможно, он и не смог бы пробиться сквозь поставленную в Розенкройц ментальную защиту, даже если бы захотел. Но иногда Кроуфорд терял бдительность, ронял щиты, и его мысли и чувства вырывались наружу, заставая телепата врасплох, и тот читал их, сам того не желая. В определенные моменты удерживать блок было особенно трудно. Например, сейчас, когда в голове у Брэда звенело, в груди сладко ныло, и все его существо было переполнено глупой, безнадежной, многолетней любовью к похотливому рыжему мерзавцу. Любовью, которая бурлила во всем теле, зудела под кожей и мечтала выплеснуться наружу и заорать о себе на весь мир.

Если бы Шульдих узнал правду, это не принесло бы ничего, кроме неловкости и унижения. Немец считал моногамию психическим расстройством, и удержать его в одной постели можно было только с помощью наручников, да и то ненадолго, как показывала практика. В глубине души ни в какую любовь он, скорее всего, не верил, да и сам Оракул придерживался тех же взглядов. В начале их знакомства...

Когда телепат встрепенулся и объявил, что завтрак готов, Кроуфорд вздохнул с облегчением, встал и принялся одеваться.

Рыжий выплыл на кухню во всем своем великолепии, непристойный, как картинка из порнографического журнала: сияющий, всклокоченный, одетый только в ярко-зеленые пижамные брюки. Рядом с застегнутым на все пуговицы Кроуфордом он выглядел особенно ослепительно. Завтрак был сервирован по упрощенной схеме: Наги приготовил себе мисо, а для гайдзинов выставил коробку шоколадных хлопьев и пакет молока. Фарфарелло промямлил что-то про картошку и копченую рыбу, но покорно взял ложку и принялся хрустеть полезными для здоровья злаковыми.

- Программа на сегодня, - провозгласил Кроуфорд. - Шульдих, твоя задача - обработать Такатори так, чтобы он думал, что мы охраняли его весь день, как минимум до полуночи.

Шульдих кивнул, не задавая лишних вопросов.

- В семь вечера идем брать Акашиму, как и собирались.

- Мы собирались в следующем месяце, - напомнил Наги.

- Его сегодня убьют, так что тянуть нельзя. Обеспечь планы его дома. Фарфарелло, я видел, что там будет около двадцати охранников, но может быть и больше.

Ирландец меланхолично пожал плечами:

- Главное, чтобы не меньше.

- Твоя самонадеянность тебя когда-нибудь угробит, - пообещал Кроуфорд. - По крайней мере, научись стрелять, я теряю связь с твоим будущим каждый раз, как ты прыгаешь на вооруженную толпу.

- Во-первых, стрелять - это скучно. Во-вторых, я умею стрелять. Это попадать я не умею.

- А кто его убьет-то? - спросил Наги. - В смысле Акашиму?

- Да так, - ухмыльнулся Кроуфорд. - Энтузиасты.

2. Столкновение.

- Повторим еще раз, - сказал Оми, ковыряясь отверткой в распределительной коробке. - Мы с Йоджи заходим через веранду на втором этаже и ищем цель. Айя и Кен снимают внешний патруль и ждут снаружи. Если что, по моему сигналу поднимаете шум и отвлекаете охранников на себя. В любом случае мы должны уйти самое позднее через десять минут после отключения сигнализации, до прибытия полиции. Друг друга не ждем… Ну, вы знаете, что к чему.

Айя и Кен нетерпеливо посмотрели на Йоджи, который, по идее, должен был еще на втором повторе растрепать волосы Оми и велеть чибику не волноваться и перестать талдычить одно и то же. Он делал так всегда, практически машинально, это была одна из его неофициальных обязанностей в команде - поднять настроение, ляпнуть что-нибудь глупое, обратить все в шутку. У Кена не получалось, а Айя был… Айей.

Блондин молча разглядывал стену дома, по которой предстояло карабкаться. Его темные очки, обычно висящие на кончике носа, надежно закрывали глаза. Кен припомнил, что Йоджи уже пару недель не слишком-то разбрасывался шуточками, не просыпал на работу и не терроризировал Айю детальными рассказами о своих любовных похождениях. Впрочем, даже у Кудо бывали в жизни черные полосы, поэтому Кен задвинул смутное беспокойство в дальний угол сознания и переключился на миссию. Знакомая легкая дрожь скользнула по спине: адреналин начинал бурлить в крови при одной только мысли о предстоящей схватке. Это было чертовски удобно - к бою он всегда прибывал разогретым.

Оми удовлетворенно кивнул, собрал инструменты и посмотрел на часы:

- Десять минут, помните? Все, пошли.

Кен и Айя кивнули друг другу и почти бесшумно побежали по темному саду, перемещаясь зигзагами от дерева к дереву. Кен любил работать с Айей в паре. Тот всегда молчал, практически не ошибался и понимал напарника без слов. Иногда, в горячке боя, Айя слишком увлекался, но это бывало со всеми, кроме Оми и Йоджи.

У бокового входа в особняк Кен заметил в темноте какое-то движение, скользнул в тень и спиной почувствовал, как Абиссинец вынимает катану из ножен. Это получалось бесшумно, а вот когти всегда лязгали, выскакивая из перчаток, поэтому он выпускал их на свободу уже в прыжке. Его цель успела вздрогнуть, а обернуться - уже нет, и сталь чисто взрезала открытую шею. Сибиряк увидел глаза второго охранника, разглядел в них тень смерти еще до того, как катана Абиссинца завершила красивый взмах и тихо, почти без сопротивления, нырнула под ребра. Он рванул к третьему охраннику, который уже доставал пистолет, левой рукой проколол ему запястье, а правой ударил по горлу, обрывая зарождающийся крик. Быстро. Чисто.

Он обернулся, чтобы улыбнуться Айе и похвалить его за отличную командную игру, и тут же крутанулся на месте и снова принял боевую стойку, еще не разобравшись, в чем дело. Абиссинец стоял посреди поляны, не замечая, что свет из окон падает на него и делает неподвижной мишенью для всех желающих, и застывшими глазами смотрел на что-то у Кена за спиной. Еще год назад Сибиряк не заметил бы в облике Айи ничего необычного, но теперь он мог определить, что тот смертельно напуган.

За спиной у Кена обнаружился всего один человек, который стоял у дерева, глубоко засунув руки в карманы, и пялился на Абиссинца, разинув рот. Он казался невооруженным, хотя под длинным двубортным пиджаком можно было при желании спрятать целый арсенал. Самым пугающим элементом его облика, на взгляд Кена, были длинные растрепанные волосы апельсинового цвета, что само по себе никак не объясняло охватившего Айю ужаса.

- Ты, - пробормотал человек. - Ты же меня не помнишь. Ты не можешь меня помнить.

- Шине! - крикнул Айя и ринулся в атаку, едва не сбив Кена с ног. Рыжий человек легко уклонился от трех ударов меча, только потом вынул руки из карманов и отпихнул Айю от себя, каким-то чудом пройдя сквозь его защиту. Абиссинец упал на траву, не выпустив меч из рук, а в голове у Сибиряка наконец щелкнула заевшая шестеренка. Он взмахнул когтями и бросился на подмогу товарищу.

Это была самая ужасная схватка в его жизни. Рыжий просачивался сквозь пальцы, как туман, мелькал перед глазами, не нападал, не отступал, кружил вокруг Кена и Айи одновременно, и ни катана, ни багнак его так и не коснулись. Атаки Абиссинца становились все более отчаянными и беспорядочными, и Сибиряк уже начинал всерьез нервничать, но тут крепкая рука схватила его за шиворот. Он вырвался, обернулся и решил не нервничать, а прямиком удариться в панику.

На него смотрело бледное лицо, перечеркнутое глубокими шрамами. Короткие белые волосы мертвенно сияли в лунном свете, а единственный желтый глаз блестел хищно, как тигриный. Монстр улыбнулся и отсалютовал Кену коротким стилетом:

- Мне нравится твое оружие. Давай поиграем.

Кен атаковал быстро и мощно, готовясь превратить страшное лицо в кровавую маску, но беловолосый отбил атаку с неожиданной силой, поставил подножку и одним махом оседлал поверженного, прижимая к земле своим весом. Левое запястье Кена оказалось в плену твердых пальцев, которые даже сквозь перчатку давили так, что кости сдвинулись в суставах. Стилет проскользнул через когти на правой руке и, преодолевая сопротивление, начал неуклонно двигаться к незащищенному горлу.

- Шульдих, я забыл, - спокойно спросил беловолосый. - Мы этих убиваем или нет?

- Нет! - услышал Хидака и содрогнулся от гнева. Собрав все силы, он рывком высвободил левую руку и ударил, но противник успел уклониться, и вместо грудной клетки когти пробили бицепс. Желтый глаз заговорщически подмигнул.

- Не бойся, мне не больно, - прошептало чудовище, и Кен только сейчас заметил, что враг, пожалуй, не старше его самого.

Рыжий Шульдих выкрикнул что-то непонятное, и беловолосый мгновенно спрыгнул с Кена, откатился в сторону и завертел по сторонам круглой головой. Его приятель неуловимым движением проскользнул под лезвием катаны и схватил Айю в охапку. Абиссинец оскалил зубы, изогнулся, силясь высвободить прижатую к боку рыжего руку с мечом, но Шульдих дернул его вниз, закрывая своим плечом, и полсекунды спустя две короткие автоматные очереди просвистели у них над головами. Гайдзин выбросил вперед узкую ладонь и сверкнул глазами. Кен, наконец, разглядел за деревьями двоих вооруженных охранников, которые выбрали как раз этот момент для того, чтобы необъяснимо свалиться в обморок.

- Да, - сказал беловолосый. - Теперь я вспомнил, мы должны были не шуметь.

- Еще бегут, - Шульдих по-прежнему держал Айю в объятиях, а тот, вмятый лицом в чужую грудь, только косил глазом на неподвижных охранников и совсем не сопротивлялся.

- Кончайте тискаться, - фыркнул желтоглазый монстр. - Или со света отойдите, что ли.

Оранжевая и красная головы оскорбленно дернулись, Айя и Шульдих отскочили друг от друга и кинулись под защиту деревьев. В руке рыжего появился пистолет. Его напарник покрутил стилет в руке и облизнул губы.

- Ну, Вольверин, держись, - сказал он Кену. - Сейчас будет интересно.

Интересно стало буквально сразу. Полянка наполнилась грохотом и свистом пуль - их уже успели окружить. Шульдих остался за деревом, хладнокровно отстреливаясь, Айя и беловолосый кинулись прямо под пули, размахивая клинками, а Кену осталось только последовать их примеру.

К оглушительному реву выстрелов примешался еле слышный знакомый звук: проволока запела в воздухе, раскручиваясь кольцами. Несколько стволов замолкли, но противников все еще оставалось слишком много.

- Эй, на пароме! - крикнул Йоджи и эффектно скакнул через перила второго этажа, легко приземлился на ноги посередине поляны. Ближайший к Кену охранник машинально дернул уже глядевший в лицо Сибиряка пистолет к новому противнику и тут же поплатился за ошибку.

- Какой он… Как дикий кот... - восхищенно выдохнул Кен, не глядя вынимая дымящиеся когти из мертвого тела и тут же вонзая их в другое. Глядел он на Йоджи.

Балинез прыгал по полянке, отводя огонь на себя, Айя рубил, как заведенный, беловолосый где-то успел перемазаться кровью с головы до ног и мелькал меж деревьев, как жуткий призрак. Толпа охранников быстро таяла. Кен свалил последнего противника со своей стороны и успел увидеть, как Айя разбегается, прыгает, занеся катану, и приземляется уже над трупом, еле успевая поймать равновесие, а рыжий Шульдих ухмыляется из-за дерева и дует на дымящееся дуло пистолета. Двое выживших охранников обратились в бегство. Одного снял Йоджи, а другого беловолосый повалил на землю и принялся сосредоточенно кромсать стилетом. Кен отвернулся.

- Две минуты, мальчики и девочки! - крикнул Шульдих. Сибиряк проверил часы: до назначенного Оми срока оставалось около девяноста секунд.

- Где Бомбей? - спросил он у Йоджи, который тяжело привалился к ближайшему дереву. Видимых ран на нем не было, но его странная бледность была Кену не по душе. Сам он истекал кровью из дюжины неглубоких пулевых царапин, хотя боли пока не чувствовал - боевой азарт еще не прошел.

- “Бомбей”, - хихикнул беловолосый, облизывая стилет. - Как большие, с секретными кличками.

Айя держал катану наготове, не сводя глаз с пистолета в руке рыжего. Тот проследил его взгляд, поставил пистолет на предохранитель и убрал в кобуру.

- Ран, - сказал Шульдих, и Айя вздрогнул.

- Полторы минуты! - раздался новый голос. На полянку вышел смутно знакомый высокий брюнет в светлом костюме, который волочил за собой никого иного, как Акашиму, цель их миссии. Другой рукой брюнет вел за локоть маленького, худенького подростка с огромными синими глазами. Кен сжал кулаки, оценивая ситуацию и готовясь спасать ребенка во что бы то ни стало. Высокий, похоже, был заодно с рыжим и желтоглазым: трое на трое, но у противников были пистолеты…

Айя шагнул навстречу брюнету, перекрывая ему путь, и пристально посмотрел ему в глаза:

- Мы пришли за его жизнью. Мы ее возьмем.

- Да пожалуйста, - пожал плечами брюнет. - Сейчас. Шульдих, делай.

Рыжий подошел к Акашиме. Тот был не то слегка оглушен, не то в состоянии шока - молчал, шумно дышал и поминутно сглатывал. Шульдих положил руку ему на лицо, прикрыл глаза, поморщился и шагнул назад.

- Все.

- Уходим, - скомандовал высокий и швырнул Акашиму на траву. - Наги, ты как? Понести тебя?

- Я не маленький, Кроуфорд, - пробормотал тот, но когда брюнет все же подхватил его на руки, мальчик обнял его за шею и закрыл глаза. Кен решил, что этого ребенка, наверное, спасать не надо. Кроуфорд невозмутимо повернулся к Вайсс спиной и пошагал прочь с полянки; рыжий и беловолосый последовали за ним.

- Я найду тебя, - негромко пообещал Айя вслед Шульдиху. Тот глянул на него через плечо, махнул рукой и растаял в темноте.

Кен решил больше ничему сегодня не удивляться, посмотрел на часы и недрогнувшей рукой включил рацию.

- Бомбей?

- Сибиряк, наконец-то! Я потерял цель!

- Цель у нас. Уходи, время. - Кен осмотрел неподвижного Акашиму. Глаза у того были красными и пустыми, лицо часто подергивалось, по подбородку стекала струйка слюны. - Слушайте, ребята, по-моему, его уже и убивать ни к чему.

Айя пожал плечами, перерезал горло Акашимы, вытер катану о его пиджак и вернул ее в ножны.

- Пойдем. Полиция уже должна быть на подходе. Балинез, что с тобой?

Йоджи слабо улыбнулся:

- Ерунда, щиколотку растянул, когда спрыгивал. Пока скакал тут, как горный козел, наверное, порвал все к чертям. Идти не могу.

Айя сердито вздохнул, забросил руку Йоджи себе на плечо и поволок к калитке. Кен хотел предложить свою помощь, но Айя был выше, а это удобнее. К тому же Абиссинец успел первым, и глупо бы они выглядели, препираясь из-за привилегии тащить на себе подвернувшего ногу Балинеза.

- Ребята, да бросьте меня, уходите одни, - завел Йоджи свою любимую песню.

- Молчи, бака, - сказали Айя и Кен хором. Полицейская сирена выла совсем неподалеку, но они успели выбраться за забор незамеченными. В условленном месте их ждала машина Абиссинца со страшно нервничающим Оми на заднем сиденье.

Его звали Абиссинец. Ему было двадцать один. И вот уже двое суток он был мертв.
Когда-то все было иначе: семья, любимая сестра… и мальчишка по имени Ран умел смеяться. Он не считал себя кем-то особенным. Да, на него часто оборачивались – внешностью Бог не обделил. Да, чуть лучше рефлексы, и талант к боевым искусствам…
Но все это перестало иметь значение, когда… Вылетевшая из-за поворота машина, испуганные глаза, пронзительный девичий крик - и безжизненное хрупкое тело на мостовой…
И тогда юноша по имени Ран исчез. Его место занял Айя. Медноволосый ангел мести, он не в силах был думать ни о чем ином. И блеск смертоносной катаны, и выдох сквозь зубы - “Shine!” Он стал Абиссинцем. Предводителем таких же, как он, официально мертвых, таких же юных, таких же безупречных убийц. Йоджи – пустота в зеленых глазах и стон в глубине израненной души – “Аска…”. Кен – переживший предательство. Ни дома, ни семьи, ни друзей. Оми – детское личико и вселенская боль во взгляде.
Ни у одного из них не было пути назад. Они вручили свои таланты, свои тела и души железному монстру под названием Вайсс.
Но душа самого Айи не умерла. Она заледенела, окаменела. И остался один смысл в жизни – держать в ладонях тонкую, безжизненную кисть, звать по имени ту, которая уже так долго не открывала глаз… И мстить за нее.
А потом… все изменилось.
Был прерван нечестивый обряд, и уничтожены Эстет, а Айя открыла глаза. И ледяная маска на лице Рана растаяла, словно сестра принесла с собой из мира мертвых его улыбку. И впервые за много месяцев аметистовые глаза засияли счастьем, и таящаяся под спудом нежность хлынула искрящимся потоком звезд, своим теплом согревая не только ту, что была смыслом его жизни: Оми, Кен и Йоджи узнали, каким может быть их бесстрастный лидер. Как он может беззаботно смеяться, внося на руках Айю в их дом, “Словно свою невесту”, - сказал тогда Абиссинец. Как загораются его глаза, когда нежный голосок зовет: “Ран…”
Она осталась с Вайсс. По всеобщему согласию никто не обмолвился Айе-тян, чем занимаются на самом деле мальчишки-цветочники, никому не хотелось нарушать безмятежного счастья Айи-Рана и его сестры. Пустовавшая ранее комната была превращена в спальню, которую Абиссинец обустроил лично: ему хотелось, чтобы у любимой сестры было все, чего она ни пожелает. Девушка была еще очень слаба, но Ран настоял, чтобы она лечилась дома, а в больницу приезжала раз в неделю на осмотр.
И все было прекрасно. Абиссинец, как примерный старший брат, а иногда даже как заботливый родитель, следил за каждым шагом Айи-тян. Готовил для нее сам (Оми застывал в тихом шоке, когда видел Айю в фартуке возле плиты). Придерживая под руку (врачи рекомендовали девушке посильные физические нагрузки, чтобы скорее восстановились все функции ослабленного после комы организма), осторожно усаживал в кресло в гостиной. И тихо злился, когда замечал нежные взгляды, бросаемые на его сестру Кеном. И не менее нежные взгляды в ответ.
Беда пришла нежданно.
Это был один из редких выходных в магазине. Национальный праздник Японии, День Хризантем. Сияющий Оми умчался с утра пораньше, не сказав никому, куда так спешит. Кен, собрав толпу окрестных ребятишек, отправился с ними на футбольное поле, Йоджи отсыпался после похода в ночной клуб, а Ран неторопливо наводил порядок в магазине – назавтра ожидался большой заказ - прислушиваясь, вдруг что-нибудь понадобится сестре? Внезапно тишину дома прорезал тонкий вскрик, а затем – глухой звук падающего тела. Ран замер на мгновение, и словно острой иглой кольнуло в сердце. Он молнией метнулся в гостиную… и застыл на пороге.
Она лежала на полу возле лестницы в страшной, изломанной позе. «Ни одно живое существо не сможет изогнуться так противоестественно», - мелькнула мысль, но, все еще не веря, он осторожно подошел, сдерживая отчаянный порыв броситься к ней, обнять, прижать к себе, крикнуть, “Айя, что с тобой?!”, попытаться разбудить, уговаривая себя, что все, может быть, обойдется, что все они получали и не такие страшные раны… Но, еще не приблизившись вплотную, знал, что она мертва. Русые волосы, коротко остриженные после болезни, приобретали медно-красный оттенок, становясь такого же цвета, как у него, намокая в кровавой луже, что расплывалась там, где затылок соприкасался с краем ступеньки; пустые, уже остекленевшие глаза смотрели в потолок невидящим взглядом. Он опустился на колени возле сестры, бережно положил ее голову себе на колени и застыл в неподвижности.
Наверху хлопнула дверь. Йоджи, почувствовав неладное, выскочил на лестничную площадку.
- В чем дело? – обеспокоено крикнул Балинез, - я слышал, как… О, боже! – вырвалось у него, когда он увидел Рана с сестрой на руках.
Абиссинец поднял на Йоджи пустой взгляд.
- Она упала с лестницы, - мертвым голосом сообщил он. – Наверное, поскользнулась на новом коврике. Я же просил ее не выходить из комнаты без меня… - Айя посмотрел в лицо сестры и осторожно отвел со лба прядь волос. – Йоджи, пожалуйста, - тихо сказал он. – Позвони в скорую, я не могу оставить Айю-тян…
- Да, - побелевшими губами выговорил Балинез. – Конечно.
На похоронах были только они четверо. Зарядил дождь, словно небо скорбело об утрате вместе с ними. Айя, не проронивший не слезинки, стоял на пронизывающем ветру, под хлещущими струями ливня, с белой розой в руке. И остальных вайсс пробирала дрожь, когда они видели эту ледяную маску, вновь вернувшуюся на лицо их предводителя. Он надел ее с такой легкостью, как надевают удобную, привычную одежду, словно никогда не расставался с ней. И после того, как они узнали, каким может быть их Абиссинец, когда его не сковывают эти доспехи бесстрастия и сдержанности, видеть это беспросветное отчаяние было особенно тяжело.
Позади всхлипывал Оми, уткнувшись в плечо Кена, который держал нам ними обоими зонт. Йоджи, как и Айя, стоял с непокрытой головой.
На крышку гроба Абиссинец кинул цветок и длинную серьгу. Он больше никогда не назовет себя Айей. Он умер вместе с ней.
Могилу засыпали, а он все еще стоял, не в силах сделать и шага, уйти с места последнего упокоения сестры.
- Ран, - на плечо легла ладонь. – Пойдем.
Красноволосый поднял ничего не выражающий взгляд на Йоджи.
- Да, - коротко отозвался он. И на мгновение Балинезу показалось, что в темных глазах мелькнуло… облегчение? Словно лидер вайсс что-то уже решил для себя, и обреченность сменилась твердой уверенностью.
Они сели в такси, и через две минуты машина исчезла за пеленой дождя.
- Ну что? – Йоджи шагнул в гостиную, небрежно швырнул в угол зонт и стряхнул с плаща капли воды. У него закончились сигареты, а курить хотелось страшно. Пришлось идти под дождем к ближайшему магазину.
Оми, греющий пальцы о кружку с горячим кофе, неопределенно пожал плечами.
- Кен пошел узнать, как он, - тихо сказал юноша. – Когда мы пришли, Айя… Ран не слова не сказал… Йоджи, - огромные голубые глаза, полные ужаса, - ведь теперь нельзя называть его так, правда? Теперь, когда она… - он запнулся и поднес к губам чашку.
Йоджи тяжело вздохнул. Оми, поперхнувшись, и едва не выронив чашку, беззвучно заплакал, вздрагивая всем телом.
Тихо в комнату вошел Кен. Балинез отметил его измученное посеревшее лицо и мысленно одернул себя: “Сам не лучше выглядишь”
- Ну… что?
- Ничего, - отмахнулся тот. – Сидит у себя в комнате, даже не переоделся. Я его звал… а он велел мне убираться… - сказал Сибиряк дрогнувшим голосом и отвернулся.
- Кен… - Йоджи протянул руку, дотронулся до плеча и тот, закрыв глаза, прильнул щекой к его ладони. То, что было между ними, было “давно и неправда”, но осталась эта привычка – рука на плече, и прикосновение к щеке. И еще - понимание. Они так хорошо изучили друг друга, что едва не читали мысли.
- Я боюсь за него, - вдруг сказал Кен. – Он словно… я не могу подобрать слова, но что-то не так… Он не проронил ни слезинки, не то чтобы он раньше часто показывал свои чувства, но сейчас как-то не так… - Хидака беспомощно посмотрел на Йоджи, и тот кивнул.
- Думаешь, он готов на это?
- Я думаю, он готов на что угодно, - прошептал Кен.
- О чем это вы? – Оми поднял испуганный взгляд. – Что… Ран сделает? Он же не…
- Все хорошо, котенок, - ласково сказал Йоджи и погладил его по голове. – Попробую я, - тихо сказал он, обращаясь к Кену. Тот кивнул.
- Удачи.
- Ран? – нерешительно постучал он в дверь спальни. Не дождался ответа, постучал снова. – Слушай, как ты? Все мы… беспокоимся.
За дверью не было слышно ни звука. Наконец прозвучавший глухой, но четкий голос заставил Йоджи невольно вздрогнуть.
- Уходи.
Он потоптался на месте, курить захотелось еще больше.
- Слушай, я понимаю, что лезу не в свое дело, но может, тебе лучше побыть с нами?
- Кудо, убирайся, - холодно отозвался Абиссинец.
- Я… - “лезу не в свое дело!” - услужливо напомнил внутренний голос, но что-то не давало уйти от этой двери прочь, оставить Фудзимию одного со своей болью, - может, откроешь? Я хочу с тобой поговорить…
- Не хочу я с тобой говорить, - в голосе не было никаких эмоций.
- Ран, открой, прошу!
Гробовая тишина. Нешуточная тревога охватила Йоджи. Он вдруг представил, как разворачивается сейчас и уходит, а утром они обнаруживают тело Абиссинца с перерезанным горлом или покачивающимся под потолком на веревке…
- Ран?
Молчание.
- Ран?!
Тишина.
- Ран, открой, или я выломаю дверь!
Никакой реакции.
Йоджи отступил на шаг и с размаху треснул по косяку ногой. Хлипкий замок, звякнув, отвалился, дверь распахнулась… и в его грудь уперлось холодное лезвие. Он нервно выдохнул.
Ран пустым взглядом смотрел куда-то поверх его плеча, а острие катаны было направлено прямо в сердце Балинеза.
- Ч-черт…
- Я просил оставить меня в покое, - мертвым голосом сказал Фудзимия. И такими же мертвыми были его глаза, аметистовые озера. – Неужели так сложно это сделать?
- Я… Мы тут подумали, что ты захочешь немного посидеть с нами, - стараясь не обращать внимания на направленное на него оружие, выговорил Йоджи.
- Кудо, я только что потерял сестру, - без тени эмоций ответил Ран. – Во второй раз. И я попросил немного уединения. Если ты сейчас же не уйдешь, клянусь, я тебя убью.
Йоджи смотрел в бесстрастное лицо лидера, и вдруг словно озарение снизошло на него, он ощутил свою правоту и силу.
- Убьешь? – он усмехнулся, взялся за горловину майки и дернул. Тонкая ткань разошлась с тихим шелестом. – Давай! – прохладное лезвие коснулось кожи. – Убьешь меня – убей и Оми. И Кена. За то, что мы хотели тебе помочь…
Он поймал взгляд Рана и чуть подался вперед. Остро заточенное лезвие легко вошло в грудь, по коже потекла тонкая струйка крови.
- Давай, - чуть улыбаясь, прошептал Йоджи.
Катана дрогнула в руке Абиссинца, в вишневых глазах появилось страдание, а ледяная маска осыпалась осколками, обнажая душу. Пальцы разжались, и оружие со звоном упало на пол. Ран, двигаясь, как зомби, отвернулся от Йоджи, закрыл лицо руками… и завыл. От этого звука по спине Балинеза побежали мурашки. Ничего страшнее в жизни он не слышал. Абиссинец не рыдал, не плакал, не всхлипывал. Он выл, как смертельно раненое животное.
Быстро захлопнув за собой дверь, блондин шагнул в комнату. Ран, не удержавшись на ногах, упал на колени, а сквозь прижатые к лицу пальцы струились слезы.
Никогда еще Йоджи не видел, чтобы их бесстрастный лидер плакал, и сейчас это зрелище оказалось для него невыносимым. К горлу подступил ком, и стало трудно дышать.
- Ран… - дрожь широких плеч.
- Боже, - Йоджи упал на колени рядом, привлек Абиссинца к себе. - Плачь… Поплачь, станет легче… - и неожиданно вокруг него обвились две горячие руки, стиснув так, что перехватило дыхание.
И тот, кто называл себе раньше Айей, безудержно зарыдал, вжимая лицо в плечо товарища, горько, отчаянно. Со слезами из израненного сердца выходила боль…
- Ну, вот так… - бессмысленно шептал Йоджи, поглаживая медную гриву.– Поплачь, хороший мой… Все будет хорошо, я тебе обещаю… Вот утихнет все немного, и мы уедем… Уедем все вместе, пусть только попробуют не отпустить нас! Устроим себе отпуск, а еще лучше – уволимся. Уедем все вчетвером, в Диснейленд поедем, ну или к морю…Только не надо так… Ты сейчас думаешь, что жизнь кончена и ты никому не нужен, но это не так! Ты нужен Оми, нужен Кену…Мне… Ну же, Ран… А хочешь, мы уедем вдвоем, хочешь? – сбивчиво говорил он, не замечая, что по лицу текут слезы,
Только ты и я… Будем ходить на все эти вечеринки, скупать всякую ерунду в прибрежных магазинчиках, я научу тебя танцевать… Ты же никогда не развлекался по-настоящему… Теперь все будет по-другому…
Йоджи крепко прижимал Рана к себе и шептал какую-то бессмыслицу, пока не почувствовал, что отчаянные рыдания стихли. Абиссинец поднял лицо, пряча покрасневшие глаза.
- Я…
- Тшш… - Йоджи приложил палец к его губам. – Тебе надо лечь.
Он помог Рану добраться до кровати и укрыл его.
- Йоджи, - тихий шепот.
- Да?
- Спасибо, - и тень улыбки, скользнувшая по бледным губам.
Он сидел на стуле рядом с кроватью, пока дыхание Рана не стало ровным, и только тогда поднялся. Посмотрел на спокойное лицо спящего и быстрым шагом вышел из комнаты.
На следующее утро Йоджи проснулся ближе к двенадцати. В доме было непривычно тихо. «А чье дежурство?» – подумал он спросонья. Ах, ну да… вспомнил. Конечно. На дверях магазина висит табличка “Закрыто”, и все будут ходить на цыпочках и разговаривать шепотом, чтобы не потревожить Фудзимию… Не правильней ли было бы сделать вид, что ничего не произошло, и просто попытаться жить дальше? Нет… “Что за бред лезет в голову?” – недовольно подумал он.
Когда он спустился в гостиную, Кен и Оми были там. Бомбей сидел в кресле, поджав ноги и поминутно поглядывая на часы, и выглядел страшно довольным жизнью, хоть и старался сделать расстроенное личико. Хидака с безразличным видом переключал телеканалы.
“Вот и все, - подумал Йоджи. – Как же быстро мы привыкаем к смерти”.
- Ран… уже встал? – он подошел к столу, взял бутылку с минеральной водой и поднес к губам.
- Стакан возьми, - машинально отозвался Кен. – Фудзимия ушел чуть свет.
- Что?! – Йоджи чуть не поперхнулся.
- Ага, - кивнул Оми. – Около семи. Я как раз в ванную направлялся, а он прошел мимо и даже не ответил, когда я его позвал…
- Да вы с ума сошли! – Йоджи брякнул о стол бутылкой, и она едва не перевернулась. – Куда он пошел? Вы хоть представляете, что он может натворить в таком состоянии?!
- Не ори, - флегматично ответил Кен. – Мы что, должны были его по рукам и ногам связать? Кстати, что ты вчера ему сказал?
Балинез отвернулся.
- Ничего. Просто дал ему выплакаться.
Оми широко раскрыл глаза. Наверное, попытался представить плачущего лидера, но безуспешно
И тут в коридоре послышались шаги. В комнату вошел Абиссинец. Все трое уставились на него, как на выходца с того света. Ран был в старых джинсах и застиранной синей майке с растянутым воротом, но в остальном выглядел вполне нормально, несмотря на пугающую бледность.
- Привет, - он сел в кресло напротив Кена.
- Привет, - нестройно отозвались остальные вайсс.
Ран тряхнул головой, отбросив со лба спутанную челку. Красные волосы в сочетании с почти белым лицом придавали ему несколько потусторонний вид. “Ему бы позагорать”, - вдруг подумал Йоджи. И тут Абиссинец посмотрел прямо на него.
- Ну что, ты готов?
- К чему? – на мгновение растерялся Балинез.
Ран полез в карман джинсов, вытащил и бросил на стол какие-то разноцветные листки. Оми оказался ближе всех и, вытянув шею, с любопытством сунул нос в глянцевые бумажки.
- Вау… - протянул он. – Золотое побережье Австралии…
- Что?! – Йоджи похолодел.
Холодные глаза впились в него цепким взглядом.
- Или ты уже передумал?
- Передумал? – тупо переспросил плейбой, а в голове завертелись воспоминания о вчерашнем вечере: он обнимает Рана, шепчет какую-то бессмыслицу: “уедем вдвоем… только ты и я… поедем к морю…”. Chi, да он вообще не думал, что Абиссинец слышал его! А теперь получается… О, господи.
Кен шагнул к столу и подхватил листки. Быстро просмотрел. А когда взглянул на Йоджи, тот его просто не узнал. Всегда такое открытое лицо стало замкнутым и холодным.
- Прекрасно, - ровно сказал он. – Значит, едете на две недели? В Австралию? Развлекаться? А мы?
- Я говорил с Мэнкс, - негромко сказал Ран, не отводя взгляда от Балинеза, - нам всем предоставляется отпуск. Когда мы с Кудо вернемся, поговорим о вас…
Йоджи сцепил пальцы. Ну Абиссинец, ну удружил! Похоже, от него не требовалось даже согласия! Он ни сном ни духом, а Кен уже считает его интриганом… На личике Оми появилось обиженное выражение.
- И я хочу… - надул губы он.
- Чего ты хочешь? – автоматически спросил Йоджи.
- Байк хочу, - буркнул малыш, – как у Кена.
Сибиряк негромко рассмеялся.
- Это вряд ли, котенок. Самое лучшее – для босса. Так, Ран?
Тот равнодушно посмотрел на него и не ответил ничего. Кен швырнул на стол разлетевшиеся разноцветными листками билеты на самолет и рекламные проспекты Золотого побережья.
- Ну что ж, - заложив руки в карманы и покачиваясь с носков на пятки, заявил он. – Удачи. Вам обоим.
И, резко развернувшись, он стремительно вышел.
Оми сполз с кресла.
- Мне тоже пора, - глаз он не поднимал. – Пока, Йоджи… А… Ран. Счастливо.
Они остались одни. Блондин взглянул на Абиссинца. Тот с бесстрастным лицом изучал противоположную стену.
“Да что с тобой, - вдруг подумал Йоджи. – Раньше ты бы никогда не забыл про Оми и Кена. Взаимопомощь, одна команда… Не твои ли слова? Ты болен Ран, серьезно болен. И будь я проклят, если не вытащу тебя”…
- Кудо, мы вылетаем через три часа, - безликий голос лидера вырвал его из раздумий. – Потрудись собрать вещи. Бери только самое необходимое, Вайсс дает кредит.
Неожиданно на Йоджи нахлынуло негодование. В конце концов, горе у него или нет, но он не имеет права так с ним обращаться!
- Слушай, да что себе думаешь? – возмущенно начал он. Ран поднял на него глаза… страдающие, живые. И вся злость моментально схлынула.
- Что? – переспросил Абиссинец.
- Ничего, - отвернулся Йоджи. – Я пойду, вещи соберу.
Ран кивнул.
- Жду тебя внизу через полчаса.
Восьмичасовой перелет был довольно-таки терпимым. Первый класс, услужливые девушки-стюардессы, что пчелками вились вокруг двух красивых парней, наперебой предлагая напитки, закуски, и, как заметил про себя плейбой, совсем были не прочь предложить кое-что еще. Но Ран… с застывшим лицом каменного идола восседавший в кресле, с первой минуты полета отвернулся к иллюминатору и, несмотря на все старания Балинеза и девушек, отреагировал на обращение к себе только раз – когда брал из рук улыбающейся стюардессы стакан воды. Йоджи уже успел десять раз пожалеть о своем решении стать ему нянькой, к тому же Ран вел себя так, будто делал величайшее одолжение, соизволив поехать с ним.
“Ну ладно, молчи себе сколько влезет, я тоже помолчу! - разозлившись вконец и отворачиваясь от Абиссинца, подумал блондин. – Но я тебя еще расшевелю, вот увидишь!” Йоджи широко улыбнулся подбежавшей стюардессе.
- Милочка, - полушепотом произнес он, - скажите, у вас можно курить?
Девушка, миловидная круглолицая брюнетка, покачала головой и извиняюще улыбнулась.
- Прошу прощения, курить здесь нельзя.
Балинез придвинулся ближе.
- Я вас очень прошу… - почти прошептал он и словно невзначай коснулся ее руки. Ран приглушенно фыркнул, не глядя в их сторону. Стюардесса покраснела.
- Извините… нельзя, - пролепетала она. Балинез вздохнул.
- Как жаль… Скажите, Мира, - прочитал он имя девушки на бейдже, - Тогда может, вы проводите меня… немного освежиться? - он отбросил волосы назад и соблазнительно улыбнулся.
- Да, конечно, - девушка улыбнулась в ответ. Ее напарница, проходившая по салону с подносом, окинула призывным взглядом блондина и, поправив форменную блузку, уничтожающе посмотрела на подругу. Плейбой подмигнул ей и последовал за Мирой.
- Прошу вас, пожалуйста, сюда, - она шла по салону, чуть покачивая бедрами, показывая дорогу.
Когда Балинез вернулся спустя полчаса, от него пахло женскими духами, а на шее виднелся след бледно-розовой помады.
С довольной улыбкой он плюхнулся в кресло. Ран покосился в его сторону, и сразу отвернулся.
- Вытрись, - коротко бросил он.
Йоджи возмущенно посмотрел на него и только открыл было рот, чтобы высказать этому черствому эгоисту, все, что он о нем думает, как вспомнил, что не разговаривает с ним. Негромко фыркнув, поглубже уселся в удобном кресле, и, прикрыв глаза, задремал. Общение со стюардессой было несколько… м-мм… утомительным.
Он не видел, как Абиссинец, оторвавшись от созерцания заката через иллюминатор, пристально посмотрел на него. Изучающий взгляд прошелся по приоткрытым губам, длинной шее со следом помады, стройным ногам… Приподняв бровь и едва заметно усмехнувшись, Ран снова уставился на проплывающие под ними облака.
Они шли по аэропорту Брисбена со спортивными сумками на плечах, и Йоджи болтал без умолку. Распрощавшись со стюардессой, (девушка просто растаяла, когда узнала, что красивый зеленоглазый парень и его неприветливый друг летят обратно этим же самолетом), он предвкушал прелести двухнедельного отдыха на Золотом побережье - элитных пляжах Австралии. И то, что Ран игнорировал его присутствие, не могло испортить ему настроение.
- Знаешь, я всю жизнь мечтал побывать здесь! – крутя головой, как сова, болтал Йоджи. Такси, в которое они сели, лавировало по городским улицам, и плейбой не мог удержаться от разглядывания молодых австралиек и туристок в ярких платьях. – Ран, ты только подумай! Бары, рестораны, ночные клубы, казино… Да мы оторвемся по полной! Обещаю!
Тот криво усмехнулся. Йоджи еще минут пятнадцать распинался, в красках расписывая прелести отпуска, но потом заметил, что друг его не слушает. Такси уже выехало из города и неслось по автостраде.
- Слушай! – он положил руку Рану на плечо, и тот нехотя обернулся. – Вот что. Так дело не пойдет. Мы приехали сюда отдыхать, верно?
- Верно, - согласился тот.
- А это значит, что ты не будешь ходить с постной физиономией, как сегодня в самолете, понял?
Фудзимия скривился.
- У меня нормальная физиономия.
- Нет, - покачал головой Балинез. – Не нормальная. Ты распугаешь всех девчонок, если будешь так кукситься. Считай себя тяжело больным, а меня – твоим доктором!
- Доктором? – скептически приподнял бровь Фудзимия.
- Да! – воодушевлено продолжил Йоджи, не замечая, что таксист, усатый темнокожий мужчина лет тридцати, косится на них в зеркальце и посмеивается. – Будешь меня слушаться, и через две недели сам себя не узнаешь!
Ран критически покосился на блондина, и, вздохнув, обхватил его за плечи и наклонился. Йоджи ошеломленно замер, но тот всего лишь стер с его шеи след помады.
- Ладно, доктор Кудо, - сказал красноволосый. – Посмотрим, что из этого выйдет.

- Это нечестно, я не виноват! – отчаянно оправдывался брюнет. – У нас было задание. Ну не мог же я просто взять и наплевать на приказ Кроуфорда!
- Не мог, - согласился блондин. – НО ДОЛЖЕН БЫЛ! – выкрикнул он, напугав немногочисленных прохожих.
- Нечеееестно…. – ныл Наги.
- Жизнь вообще несправедлива, - безапелляционно заявил Оми. – Из-за того, что ты не пришел на свидание, я как олух болтался в парке два часа, ожидая тебя, потом был сам не свой во время миссии, чуть не провалил всё дело и взбесил всех Вайсс. Я думал, Айя меня на кусочки порубит от ярости!
- Живодер! – констатировал Наги.
- Но-но!
- Чего?
- Не трогай Айю! – возмутился блондин
- Да кому нужен этот отморозок? – хмыкнул Наги. – Ну разве что Брэдли…. – мечтательно продолжил он. Оми округлил глаза. – Но не переживай, Шульдих красноволосого на километр к Кроуфорду не подпустит.
Оми отвернулся.
- В общем, так. Мне надоело слушать про ваших извращенцев.
- И?
- И я считаю, что ты задолжал мне извинение!
- Эээ? - не понял Наги.
Оми захихикал.
- Когда вчера сработала сигнализация, Айя был такой злой, буквально взглядом испепелял. Надо его порадовать. Вот я и подумал… Надо его повеселить.
- Предлагаешь мне поработать шутом? – мрачно осведомился брюнет
- Не тебе, - отмахнулся тот. – До тебя ему нет дела. А вот если бы Кроуфорд…
- Что Кроуфорд? – подозрительно спросил Наги.
Оми уселся на скамейку, положил ногу на ногу и поднял невинные глазки к небу.
- Кроуфорду бы пошел красный бантик, как ты думаешь?
Телекинетик мысленно подобрал челюсть.
- Ты спятил, да? – участливо поинтересовался он.
- Дурак, это же блестящий план! – вдохновенно продолжил Оми. – Ты только подумай: фотография вашего железного босса с бантиком на голове! Да Айя меня расцелует!
- Тоже мне радость, - поморщился телекинетик.
- Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся тот. – У нас разные представления о счастье в жизни.
- Ага. И?
- И то, что ты сделаешь мне эту фотографию.
- Я?!
- Ну не я же! У тебя несравнимо больше возможностей для этого!
- Оми! – взорвался телекинетик. – Ну у тебя в голове мозги или дротики? Как, по твоему, я смогу заставить Брэда надеть бантик?! Я бы и сам в здравом уме на такое не согласился, чего уж говорить о Кроуфорде!
- А это не мои проблемы, - обиженно заявил блондин. – Хочешь помириться со мной – придумай что-нибудь.
С этими словами он резко встал и, послав любовнику воздушный поцелуй, зашагал по аллее, напевая веселую песенку.
Наги решил его не догонять. В конце концов, если этот осел что-то вбил себе в голову, переубедить его невозможно. Остается только одно… Тяжело вздохнув, Наги побрел домой, по дороге купив бутылку холодной минералки и периодически прикладывая ее ко лбу, пытаясь унять головную боль.
* * *
Брэд сразу понял, что дело нечисто. Видение было смазанным, что само по себе показалось странным. Но, как бы то ни было, в этом видении присутствовал главный элемент: красноволосый ненавистник Такатори. И этот отморозок гнусно ржал, показывая пальцем на него. Брэда.
Кроуфорд в ярости вскочил и зашагал по кабинету. Мерзкий Вайсс! И что он опять задумал? Вечно от него одни проблемы. Наверняка пронюхал про их очередную операцию и теперь только и ищет повод, как бы сорвать все планы. И чего ему в своем магазине не живется? Если уж так хочется побуйствовать, швырялся бы горшками в посетителей. В конце концов, никто бы не удивился: по одному только свитеру сразу видно, что парень псих. Кроуфорд подошел к зеркалу и аккуратно поправил галстук. Ох уж эти Вайссы. Как можно носить такое дерьмо, да еще поверх белый плащ напяливать? Никакого стиля. А еще претендуют на то, чтобы быть какими-то там охотниками света… Хоть бы имидж для приличия себе придумали, а то… Гадость. Брэд поморщился. Вот взять хоть их малявку. Шортики и банданы! На какой помойке он вырос? И ведь на возраст не спишешь – Наги вон моложе его, зато какой стильный парень! Сразу видно, что Шварц. А уж про их грязного футболиста и прокуренного кабельщика и говорить не хочется.
И все-таки эти идиоты умудрялись портить им жизнь. Свинство, конечно. И почему на голову Шварц вечно сваливаются такие недоделанные противники? Теперь вот явно задумали какую-то гадость. Причем по ехидной роже красноволосого Брэд понял, что речь идет о каком-то извращении. Иначе с чего бы этому отморозку так ухмыляться и ржать? Тем более, тыкая в него пальцем. В него одного, из всех Шварц! Выбрал, называется… Вот блин, повезло! Брэдли покачал головой и задумался. Надо обязательно выяснить, что происходит. Но как? Конечно, можно было попросить Фарфа помочь разобраться. Но Фарфу было по фигу, это Кроуфорд понял уже давно. Фарф метал ножи во все подряд, что встречалось ему в доме, разбивая и уничтожая, - и был абсолютно доволен жизнью. То есть хрен его расшевелишь. Наги… Наги мог бы всё выведать у своего дружка-котенка, но только он не станет. Он типа честный. Кроуфорд поморщился. И откуда только в хорошенькой головке телекинетика такие глупые мысли? Пагубное влияние всяких там Вайссов, не иначе. В любом случае, с Наги уже нельзя было ничего поделать. И спорить с ним тоже не хотелось – не дай Бог, у парня характер истеричный, одним чихом с землей сровняет.
Брэд вздохнул. Действовать в одиночку и лезть в логово отморозка ему не хотелось совершенно. Уж слишком ехидный взгляд был у этой гадины. Оставался Шульдих. Не самая приятная перспектива. С другой стороны, этот проникнет в мысли извращенцев незаметно, всё выяснит и доложит. Вот только клеиться будет, ну да фиг с ним. Видали и пострашнее. Что ж. Шульдих.
«Что, Брэдли?» - тут же прокрался в голову ехидный голосок
* * *
После трехчасовой прогулки Наги дошел наконец до дома. В голове не было ни единой мысли. Точнее, мысли-то были, но в цензурную лексику они не облекались никаким способом. «Жизнь – дерьмо, все люди – свиньи», - к такому глобальному выводу пришел телекинетик, и заключил, что его чертов-любимый-котенок-Оми все-таки редкая сволочь, раз забавы ради готов подставить бедняжку любовника под кулаки взбешенного Брэда.
Впрочем, все равно ситуация была безвыходной. Так что по дороге Наги зашел в магазин и, после длительных раздумий, выбрал симпатичную красную шелковую ленту средней длины. По его просьбе, ленту там же завязали в аккуратный бантик. «В подарок девушке, да?» - лукаво поинтересовалась молоденькая продавщица. Наги посмотрел на нее убийственным взглядом, и та смущенно покраснела. «Простите», - пробормотала она. Наги фыркнул. Да уж, «девушка» будет явно в восторге от бантика. Вспомнился фильм с названием «Двойной удар». К чему бы это?
Выйдя из магазина, Наги рванул домой. И теперь, открывая дверь, он прислушался к происходящему внутри. Фарфи вопит чего-то с кухни. Очевидно, упражняется в попадании ножами в оставшуюся часть сервиза. Ну и хрен с ним, все равно сервиз уродский был. Брэд заперся в кабинете. Как всегда. А Шульдих наверно шляется где-нибудь, бездельник…
Закатив глаза, телекинетик вздохнул и прошел к себе. Походил из угла в угол минут пять, достал бантик, положил его сверху на компьютер и стал разглядывать. Милый, конечно. На Оми бы смотрелся неплохо. Или на этом их блондинчике-Вайссе, который трахает все подряд. Но на…
«Да уж, Фудзимия должен быть счастлив. Такой подарочек, прямо воплощение всех его мечтаний. Черт, и как же мне прицепить этот бант Кроуфорду?!» - мысленно выругался Наги, устраиваясь в кресле.
За дверью что-то рухнуло.
* * *
При ближайшем рассмотрении оказалось, что рухнуло не «что», а «кто». А точнее сказать, Шульдих. Телепат отличался завидной устойчивостью нервной системы (еще бы, мысли-то у людей разные попадаются!), но услышанное – то бишь подслушанное – под дверью Наги все-таки добило его. Мысли мальчишки оказались мощнее любого оружия Вайсс.
КРОУФОРД С БАНТИКОМ?! Наги определенно спятил. Доигрался в свои телепатические штучки. Наверняка притягивал к себе какую-нибудь кувалду и промазал, заехал прямо по голове. Идиот. Шульдих мысленно выругался. Не просто идиот, а извращенец этот Наоэ! С другой стороны, зная упорство – читай «баранье упрямство» - телекинетика, можно было не сомневаться, что он доведет свое грязное дело до конца. И не важно, чей конец это будет.
Шульдих медленно поднялся и побрел к себе. В комнате, не включая свет, он опустился на кровать, стараясь не травмировать только что ушибленный копчик, но не смог сдержать стона, вспомнив, что этот псих задумал сотворить с бедным Брэдли. Телепат, конечно, не мнил себя Чипом или Дейлом, но Оракула определенно надо было спасать. И как можно скорее. Черт, как же хотелось просто пойти к нему в спальню и рассказать, что маленький пакостник опять что-то замышляет! А потом…. может быть… прижаться губами к его шее… и скользнуть рукой под пиджак… Нет, одернулся себя Шульдих. Об этом сейчас думать не надо. Все равно Брэд вряд ли позволит… Ладно, просто рассказать Оракулу обо всем. Малявку точно выкинут из Шварцев, и можно будет вздохнуть свободно. Хотя выкинут ли? Шульдих скривился. Да уж, как же. После тех штучек, что стал вытворять чертов Наги, Брэдли его пальцем не тронет. А если тронет, так не дай Бог, малявка может взбеситься и что-нибудь сделать с Кроуфордом… Бред, бред. Шульдих сам запутался в своих мыслях. А может… может, не приплетать сюда Наги? Гм. В конце концов, Брэд просил проверить Фудзимию. И не надо ему знать, что Шульдих так и не успел этого сделать. Все равно по мыслям мальчишки всё очевидно. Извращенец попросил своего котенка, чтобы тот каким-нибудь образом обрядил Брэдли в бант. Ясно, как Божий день.
* * *
- ЧТО?! – заорал Кроуфорд, не успев сообразить, что вопли вредят его имиджу.
Шульдих деловито кивнул.
- Да. Этот урод окончательно помешался в своих сексуальных фантазиях. Он мечтает увидеть тебя в красивом черном белье и с бантиком на…. Ну ты понял, на чем.
Брэдли поплохело. Он всегда отличался живым воображением и быстро представил себе описанную Шульдихом картину.
- Фудзимия спятил, да? – слабым голосом поинтересовался он, пытаясь восстановить пострадавшую от шока нервную систему.
Телепат снова кивнул.
- Очень может быть. Но ты – предмет его самых гнусных фантазий. И он хочет сделать с тобой такое…. Мне даже говорить страшно, - он притворно закатил глаза, наслаждаясь тем, как сработала его маленькая ложь. Даже не ложь. Ведь он всего лишь немного… эээ.. приукрасил ситуацию подробностями.
- Да как он мог только подумать, что я… Как он посмел?! – Оракул яростно треснул кулаком по столу.
Шульдих слегка улыбнулся.
- Ты знаешь… Он считает, что ты ужасно одинок.
- Я ОДИНОК?! Это его член одинок! Пусть найдет себе шлюху и потрахается, - фыркнул Брэд.
- И не говори, - усиленно скрывая радость, закивал рыжий. – Я сам был поражен. Не знаю, как теперь смогу смотреть на него, если мы столкнемся во время задания. Терпеть не могу извращенцев.
Брэд устало вздохнул и откинулся на спинку кресла.
- Да… Кто бы мог подумать… Фудзимия…
Осторожно присев на подлокотник рядом с Оракулом, Шульдих тихо спросил:
- Тебя это так волнует?
- Вот еще, - отрезал Брэд. Конечно, его это волновало. Всегда волновало. Но… невозможно. А на невозможном Оракул предпочитал сразу поставить крест и не травить душу напрасными надеждами.
- Я понимаю… неприятно узнать такое… Но… может быть… - он скользнул рукой по плечу Кроуфорда. – Может быть, я в состоянии облегчить твои переживания?
Тот поморщился.
- Отстань. И без тебя тошно. Хотя… - он хмыкнул. – На фоне таких извращенцев, как этот отморозок, ты кажешься просто подарком судьбы…
В глазах телепата мелькнули озорные искорки.
- В самом деле? – поинтересовался он, разминая пальцами напряженные мышцы Брэда.
Тот устало кивнул.
- Ну тогда… твой подарок просто обязан помочь тебе забыть это шокирующее переживание, - прошептал телепат, внезапно прижимаясь губами к его уху и одновременно скользнув другой рукой вниз по животу к пряжке ремня
Кроуфорд закрыл глаза, сосредоточившись на том, чтобы сдержать стон. Можно позволить Шульдиху… один раз… просто чтобы снять усталость, чтобы отвлечься… чтобы забыть… забыть все…
Ловкие пальцы уверенными движениями расстегнули рубашку, и Брэд почувствовал, как горячее дыхание обожгло его соски – один за другим; зубы осторожно царапнули по груди и ниже, чуть прикусывая кожу около пупка… Он отчаянно вцепился в подлокотники, пытаясь сохранить самоконтроль, когда Шульдих накрыл ртом его возбужденный член и быстро заработал языком, облизывая и лаская, покрывая нежными поцелуями, вбирая его в себя и вновь отпуская… «А ведь с ним чертовски приятно», - мелькнула в голове предательская мысль, и Брэду потребовалось собрать всю волю, чтобы отогнать ее, когда Шульдих, посасывая его член, словно сладчайшую конфетку, вдруг поднял глаза на любовника, и в его взгляде горела такая страсть, что…
- Подожди, - Брэд оттолкнул его, ощущая, как потеря тепла его рта отозвалась странной болью во всем теле.
Шульдих вопросительно посмотрел на него.
- Я… - начал он, но Кроуфорд прервал его движением руки.
- Только не говори. Иначе я тебя сейчас точно прикончу.
С этими словами он помог телепату подняться и слегка подтолкнул его в сторону дивана. Шульдиху не потребовалось долго объяснять. Неожиданно он развернулся и, крепко притянув к себе Брэда, рухнул на диван, увлекая любовника за собой. Брэд уткнулся носом ему в шею и вдохнул аромат рыжих волос. Тепло… почти знакомо… так…
Шульдих, тем временем, не упустил возможности и, наклонив голову, обхватил губами ухо Брэда, посасывая… пробежался пальцами по спине… скользнул ниже… В его почти невинных прикосновениях было столько страсти, столько огня, что Оракул почувствовал, что не сможет долго сдерживаться. Нужно было либо оттолкнуть телепата от себя, либо наконец отдаться на милость его жадно ласкающих рук, его губ… всего его тела… Он знал, что должен оттолкнуть его. Но почему-то на минуту захотелось послать к черту долг. И вообще всё. Кроме Шульдиха. И Брэд поддался своему желанию, нетерпеливо рванув на телепате рубашку, а потом и брюки, наслаждаясь прикосновениями к обнаженной гладкой коже, оставляя на ней синяки впивающимися пальцами и губами…
Закрыв глаза, не думая, - заставляя себя не думать – Брэд ласкал его страстно и нежно, едва ли не впервые в жизни позволив себе дарить наслаждение, а не боль… радость, а не страдание… Он не знал, о чем думал Шульдих, не видел, какие эмоции отражались на его лице… Они не разговаривали… Только тяжелое, быстрое дыхание… только прикосновения… только жар…
Облизнув пальцы, Брэд осторожно вошел ими в извивающееся под ним тело, одновременно покрывая короткими поцелуями шею… Шульдих выгнулся, подавшись вперед… Боже… откуда в нем эта страсть? Неужели… неужели… Нет. Не думать… Кроуфорд приподнял его бедра и, резко двинувшись, вошел в него одним движением…вскрикнул… Телепат вцепился пальцами ему в плечи и откинул голову на подушку… и только одна мысль…. Раствориться… раствориться друг в друге… забыть обо всем… и не существует ничего, кроме них двоих…
* * *
Наги на цыпочках подошел к спальне Кроуфорда и осторожно приоткрыл дверь. Две головы – темная и рыжая – мирно покоились рядом на одной подушке. Для Наги, конечно же, это не было неожиданностью. Стоны телепата были слышны во всем доме, и даже Фарфи притих на кухне, обалдев от такого представления на ночь глядя.
Сжимая в одной руке красный шелковый бант, телекинетик подошел к кровати и внимательно вгляделся в лица спящих. Странно, но сейчас вечно строгий Брэд был похож на счастливого младенца, которому дали всё, о чем он мечтал. На его лице расплывалась довольная улыбка, веки чуть подрагивали во сне… Шульдих посапывал ему в плечо. Наги, хихикнув про себя, очень-очень осторожно приложил бант к волосам Кроуфорда. Только бы не разбудить… Впрочем, утомленные своим почти двухчасовым непрерывным марафоном, эти двое вряд ли проснутся в течение ближайших суток. Достав фотоаппарат, Наги слегка попримерялся, выбирая наиболее удачный ракурс.
- Улыбочку, - шепнул он, чуть не рассмеявшись вслух, и нажал на кнопку. Фотоаппарат едва слышно щелкнул. Готово.
Наги сам не мог поверить в то, что ему так повезло. Оми будет доволен. Утром малыш получит свою фотографию, и, наконец, они помирятся. И не пришлось даже придумывать хитроумных планов и попадать под кулаки взбешенного Оракула.
«Спасибо, Шульдих», - подумал Наги и так же на цыпочках вышел.
- Пожалуйста, - хитро мурлыкнул в плечо спящему Кроуфорду телепат, покосившись в сторону бесшумно закрывшейся двери. И, перед тем, как заснуть, он подумал, что надо будет попросить у Наоэ такую фотографию в собственный фотоальбом. На память
P.S.
Оми был очень доволен и с радостью простил Наги. Примирение они, по сложившейся традиции, отметили в мебельном магазине. Кто не в курсе – я не виноват.
Вайссы не один час хихикали над фотографией. Ржущий Кен дважды свалился с дивана, Йоджи долго не мог вытащить из пачки сигарету трясущимися от смеха руками. Отморозок подгыгыкивал им, а потом, когда они наконец утихли, нашел способ незаметно стащить фотографию. Он положил ее в спальне под подушку и рассматривал ночами при свете карманного фонарика.
Брэд так и пребывал в сладком неведении.
А Шу всё чаще пребывал в постели Брэда.

Оми вздохнул, стоя на платформе в ожидании поезда. Ему совсем не хотелось ехать, но он должен был провести разведку для Вайсс, а путь был неблизкий, к тому же Оми боялся летать. Он понимал, что профессиональному убийце стыдно испытывать страх перед обычным самолетом, но ничего не мог с собой поделать. Остальных Вайсс это не сильно смутило и ему просто купили билет на поезд, за что Оми был очень благодарен.
Задание поручили именно ему, так как требовалось внедриться в школу, а он был единственным из всех Вайсс, подходящим по возрасту. Впрочем, он выглядел даже слишком юным в этой новой школьной форме. Оми казалось, что его шорты слишком коротки, а рубашка чересчур плотно прилегает к телу, но выбора не было.
Переезд был ночным, поэтому для Оми купили билет в спальный вагон, в купе на четверых. Найдя свое место, блондин увидел, что дверь уже открыта. Он пришел не первым.
Вежливо постучав, Оми вошел.
- Здравствуйте?..
Тонкий силуэт вырисовывался на фоне окна. Человек повернулся, и Оми увидел другого мальчика, примерно одного с ним возраста, а может, даже чуть младше. Оми поймал себя на том, что пристально разглядывает его - тот был поистине великолепен: мягкие темно-каштановые волосы, огромные голубые глаза и стройное, гибкое тело. Блондин почувствовал, как его собственное тело начинает недвусмысленно реагировать на эту красоту, и понадеялся, что это не сильно заметно в такой узкой школьной форме. Обычно он носил свободную одежду, дабы скрыть свое "желание", возникающее при виде товарищей из Вайсс. Наверно, те испытали бы отвращение, узнав о том, что котенок втайне страстно их желает. Но что мог поделать Оми, если все они были столь красивы? Этот мальчик был другим - на первый взгляд он казался невинным, но что-то в его глазах говорило, что это не так.
- Привет! - сказал он. - Кажется, мы в одном купе? Меня зовут Наги.
Наги, поначалу расстроился, обнаружив, что будет ехать не один. Поезд как раз должен был тронуться, и он думал, что никто уже не появится. Но, окинув взглядом вошедшего, телекинетик решил, что попутчик - это не так уж и плохо. У мальчика были светлые волосы, нежные, почти детские черты лица и невероятные голубые глаза. "Интересно, а знает ли он, как соблазнительно выглядит в этой облегающей форме?" - подумал Наги. - "Сладкий, невинный… наверняка девственник". У брюнета аж слюнки потекли при мысли о том, что им предстояло провести в этом купе всю ночь вдвоем.
- Привет, Наги! Я Оми, - ответил юный Вайсс, улыбаясь. Ему не часто доводилось общаться со своими ровесниками, особенно с такими красивыми. - Какое место я могу занять? - Он окинул взглядом четыре полки - по две с каждой стороны. Темноволосый мальчик не занял пока ни одной - даже сумка валялась на полу у его ног.
Наги улыбнулся и сказал:
- Любую, мне все равно, Оми.
Тот слегка вздрогнул, впервые услышав свое имя из уст мальчика. Ему очень хотелось получше узнать этого его, но вот как это сделать? У Оми не было абсолютно никакого опыта. Он мог лишь догадываться, нравятся ли мальчики ему новому знакомому. А как убедиться? Нельзя же просто вот так спросить…
- Я расположусь здесь, - сказал Оми, указывая на одну из нижних полок. Он изо всех сил старался игнорировать сладостное напряжение в области паха.
Увидев, как покраснел Оми, Наги сразу понял, что так или иначе, этот мальчик будет принадлежать ему. Нельзя было торопиться, чтобы не спугнуть его. В конце концов, времени у них было предостаточно: впереди ждала долгая дорога. Телекинетик улыбнулся, заметив выпуклость на брюках блондина, и занял нижнюю полку напротив него.
Поезд тронулся со станции, и, к радости обоих мальчиков, никто больше не пришел в их купе. Они были одни.
Решив, что пришло время поесть, они удобно устроились на полу, прислонившись к полке Оми спинами, и вместе пообедали, делясь друг с другом своими запасами. Потом они немного поболтали обо всем подряд - хотя Оми никак не мог сконцентрироваться на разговоре, потому что только и делал, что разглядывал своего попутчика. Он не мог отвести от него глаз, особенно от его красивых губ, которые так хотелось поцеловать…
Наги подумал, что было бы нечестно использовать свою силу для того, чтобы повлиять на блондина. Оми в посторонней помощи явно не нуждался, Наги и так постоянно ловил на себе его взгляды - и не мог не смотреть на него в ответ: этот малыш был великолепен. Когда Наги в очередной раз замечал, что тот его разглядывает, Оми так сладко краснел… Телекинетик почувствовал, что безумно хочет лишить его этой невинности, услышать, как он кричит во время своего первого оргазма… Это чертовски возбуждало, и Наги решил, что пора начинать действовать.
- Оми, а у тебя есть девушка? - как бы случайно спросил он.
Вопрос резко оторвал мальчика от созерцания красоты Наги. Он вспыхнул и брякнул:
- Нет… Нету. А у тебя?
Наги отрицательно покачал головой, и Оми вздохнул свободнее. Но когда брюнет придвинулся к нему и задал следующий вопрос, его сердце бешено застучало.
- Тогда может, у тебя есть парень?
Оми замер, чувствуя, что возбуждается еще больше. Неужели это возможно? Наги тоже нравятся мальчики? Нет, не может быть… Он был так близко, что Оми чувствовал аромат его кожи и жар тела.
Наги с удовлетворением увидел, что блондин покраснел и мотнул головой. Пора. Телекинетик осторожно накрыл руку Оми своей и придвинулся так близко, что его губы почти касались маленького ушка.
- А ты когда-нибудь думал о том, как это - быть с другим парнем?
Мысли захлестнули Оми. Думал ли он об этом? Да конечно, целыми днями и ночами, наблюдая за прекрасными Вайссами! А теперь этот удивительный мальчик произносил вслух то, о чем Оми всегда втайне мечтал. Его напрягшийся член уперся в тесные шорты. Стоило ли сейчас рассказать обо всем?
Внимательно наблюдая за реакцией блондина, Наги мягко продолжил:
- Прости, что я тороплю события, Оми, но ты такой красивый, что я просто не могу больше сдерживаться. Обещаю, я не сделаю ничего, что ты не захочешь.
Наги считал его красивым? О, как бы он хотел позволить ему… что? Оми не знал. Словно издалека, он услышал свой собственный голос:
- Да, я думал об этом. Я… Я хочу, Наги, но я не знаю… не знаю, как…
Наги улыбнулся. Теперь Оми был в его власти.
- Я могу показать тебе. Если ты захочешь остановиться, просто скажи мне, хорошо? - и он нежно провел пальцами по выпуклости на шортах мальчика. Тот вздохнул, наслаждаясь прикосновением. Как мало оказалось достаточно для того, чтобы завести его! Наги чуть сжал его член через шорты, и блондин с удивлением услышал свой стон. Это было так приятно… Он открыл глаза и увидел, что Наги опустился на колени перед ним и, одной рукой расстегивая собственную рубашку, другой продолжает ласкать его член.
Телекинетик посмотрел на Оми. Светловолосый мальчик выглядел просто восхитительно: голова откинута назад, щеки пылают от наслаждения… такой невинный! Наги бросил свою рубашку на пол и предоставил Оми жадно разглядывать его обнаженную гладкую кожу и довольно внушительную выпуклость на брюках.
Оми никогда еще не доводилось вот так открыто смотреть на другого мальчика, а Наги был столь прекрасен, что безумно хотелось прикоснуться к нему… и ощутить его руки на своем теле… Прямые темные волосы Наги контрастировали с его алебастровой кожей… и это стройное тренированное тело…
- Оми? - мягко позвал он. - Ты позволишь мне сделать тебе приятно?
Тот кивнул, не в силах произнести того, что хотел, но отчаянно желая, чтобы Наги показал ему всё. Брюнет улыбнулся и занялся рубашкой Оми. Он чувствовал себя так, словно разворачивал чудесный подарок. Осторожно расстегнув пуговицы, он вытянул рубашку из шортов мальчика. Пожирая глазами кремовую нежную кожу, Наги невольно облизнулся. Он провел пальцами по животу Оми: кожа малыша напоминала прекрасный шелк. И таким же шелковым был его голос, когда он тихо простонал "На-аги…". Наслаждение, которое прозвучало в нем, заставило член Наги напрячься еще сильнее. И почему этот малыш так действовал на него?
Пальцы любовника достигли пояса шорт Оми, расстегнули ремень и пуговицу. Поймав взгляд голубых глаз, Наги медленно потянул молнию. Блондин задержал дыхание, телекинетик придвинулся к нему еще ближе и коснулся его пухлых губ, даря Оми первый в жизни поцелуй…

Оми почувствовал прикосновение чужих губ и ошеломленно замер при мысли, что его целует этот прекрасный мальчик, с которым он только что познакомился. Это было так неправильно… и так приятно… Губы Наги были невероятно мягкими и нежными, и Оми расслабился, целуя их в ответ. Телекинетик тем временем проник рукой под его расстегнутые шорты, а через мгновение - и под боксеры. Оми застонал, почувствовав, как рука Наги коснулась его эрекции, в то время, как брюнет осторожно исследовал языком его рот… Оми никак не мог поверить в то, что это действительно с ним происходит: такой сексуальный мальчик… трогал его там, где до него не трогал никто - он даже сам себя не ласкал… И Оми не хотел, чтобы это прекратилось.
Наги встал на колени между ног Оми и, поддерживая его одной рукой под спину, другой стал нежно скользить по напряженному члену мальчика, одновременно страстно целуя его в губы. Оми застонал в рот Наги, неосознанно толкнув бедрами ему в руку. Его охватило такое невероятно приятное чувство и хотелось делать это снова и снова… Вскоре им пришлось прервать поцелуй, потому что блондин уже задыхался. Это было так хорошо…
Наги нравилось ощущать в ладони гладкий член Оми, но он понимал, что неопытный мальчик долго так не выдержит, поэтому неохотно убрал руку, вызвав обиженный стон.
- Тшш, все хорошо, Оми. Просто я хочу показать тебе кое-что получше, - нежно сказал он.
Оми кивнул, позволив любовнику снять с него шорты и боксеры. Теперь блондин остался в одной расстегнутой рубашке и белых носочках. Разведя его дрожащие ноги, Наги наслаждался этой картиной: возбужденный нежный мальчик, выглядевший младше своих лет, девственный, открытый, стройное тело и напряженный влажный член… Оми покраснел под взглядом любовника и опустил голову, стыдливо спрятав глаза за упавшими прядями светлых волос. Он олицетворял собой все эротические фантазии Наги: уникальная смесь невинности и просыпающейся чувственности. Член брюнета болезненно пульсировал, но это могло подождать. Наги не знал, почему, но этот сладкий малыш пробуждал в нем странные чувства, - желание доставить удовольствие ему было превыше собственного наслаждения.
Он снова накрыл губами рот Оми, но на этот раз продолжил дорожку поцелуев вниз, по шее к груди. Нежно пощекотал языком розовый сосок - любовник застонал, и Наги осторожно лизнул другой. Блондин извивался под ним, млея от ласк.

Оми старался не забывать дышать… Ощущения, которые дарил ему этот темноволосый мальчик, были невероятными. Раньше он всегда скрывал свои чувства к мужчинам, считая их неправильными, но разве может быть неправильным то, что так приятно? Его сердечко бешено застучало, когда он посмотрел на ласкавшего его Наги: они только что встретились, но казалось, будто знали друг друга целую вечность. Член Оми был болезненно возбужден… потом блондин почувствовал, как Наги покрывает поцелуями его живот и бедра, и замер.

Наги довольно внимал тем звукам, которые издавал этот малыш, так живо реагирующий на все его прикосновения. Телекинетик не мог дождаться, когда же наконец ощутит на губах… он нежно лизнул головку его члена, наслаждаясь девственным вкусом… Оми отчаянно застонал, почувствовав, как рот Наги касается его самого интимного места. Когда же губы брюнета полностью обхватили его член, он уже не мог сдерживаться, безостановочно вскрикивая и тяжело дыша… Наги внутренне улыбнулся. Он так мечтал услышать, как этот малыш стонет его имя! Он медленно взял член Оми в рот полностью, а блондин только беспомощно всхлипывал… Наги чувствовал, что тот скоро кончит, и собирался сделать его первый оргазм незабываемым.
Медленно скользнув губами по всей длине члена Оми, он на мгновение замер, а потом страстно облизнул головку. Оми вскрикнул, вцепившись в волосы любовника.
- О-о… Наги… это так приятно… - простонал он. Его сладкий возбужденный голос волшебным образом действовал на эрекцию брюнета…
Оми просто не мог поверить, что может быть так хорошо. Горячий и влажный рот Наги, скользящий по его члену… Оми никогда не осмеливался трогать себя, боясь, что его застукают за этим другие Вайссы. Но порой, подглядывая за выходящим из душа в одном полотенце Йоджи, он чувствовал, как его член болезненно напрягается, и очень хотел прикоснуться к себе, но боялся… И не делал этого. Наги старательно вылизывал и сосал его, и Оми понял, что больше не может сдерживаться. Неконтролируемое наслаждение охватило его, он инстинктивно приподнял бедра, пытаясь втолкнуть член глубже в рот любовника.
Наги легко проглотил его и увеличил темп движений. Он ощущал солоноватый привкус Оми, и понял, что еще мгновение и… Он сильнее развел бедра блондина и стал поглаживать его ягодицы.
Оми очень старался не закричать, но ощущения, которые дарил ему Наги, были слишком сильны для его девственного тела. Когда телекинетик раздвинул его ноги, он почувствовал себя таким уязвимым, таким открытым… и внезапно абсолютное блаженство с головой накрыло его. Дрожащий член извергал сперму, и словно электрические разряды пробежали по всему телу - от живота к ногам… Оми задохнулся в сладкой агонии.
- О… Нааги! - выкрикнул он, изливаясь в рот любовника.

Телекинетик с наслаждением проглотил сперму Оми. У мальчика был просто божественный вкус, и Наги мог лишь представлять себе, насколько прекрасно было бы заняться с ним любовью… Он чувствовал, как блондин дрожит, и сел, привлекая его к себе. Оми тихо всхлипывал.
- Тшш, все хорошо, - успокаивал Наги, убирая со лба Оми влажные пряди. Мальчик теперь казался еще более красивым, такой покрасневший, трепещущий. - Тебе понравилось?
Оми крепко обнял его.
- О, Наги… это было… я не могу подобрать слов… Спасибо.
Телекинетик улыбнулся.
- Я был только рад.
Они сидели так некоторое время, пока Оми не успокоился. Потом внезапно мальчика озарило:
- Наги! Но ты же не… - он вспыхнул.
Брюнет понял, что тот хотел сказать.
- Всё в порядке, не беспокойся об этом.
Оми смущенно опустил взгляд.
- Я хотел бы… ну… ты сказал, что хочешь показать мне кое-что еще? - он посмотрел прямо в глаза Наги, и брюнет снова почувствовал напряжение внизу живота. Оми был так прекрасен… и он просил его о большем… Член мгновенно затвердел, когда Наги представил, что занимается любовью с этим малышом… Он даже и не предполагал, что Оми так скоро попросит его.
- Ты уверен? Ты понимаешь, о чем просишь меня? - нежно спросил Наги.
Оми кивнул. Его сердце и его тело хотели слиться с этим восхитительным мальчиком в единое целое. Он никогда не верил в любовь с первого взгляда, но теперь… он так отчаянно желал этого…
- Думаю, да...
У Наги немного дрожали пальцы, когда он доставал из рюкзака тюбик со смазкой.
- Если ты захочешь остановиться, просто скажи мне, Оми.
Потом брюнет объяснил, что он должен подготовить его, чтобы не было больно. Оми внимательно слушал, кивая, но, хоть и выглядел очень серьезным, Наги заметил, что он снова возбужден.
Оми сбросил с плеч рубашку, а Наги тем временем снял свои брюки. Блондин замер от восторга, обнаружив, что его любовник не носит нижнего белья. Это было так… смело. Когда Наги полностью разделся и предстал перед Оми обнаженным, тот смотрел на него с восхищением. Он никогда еще не видел другого мальчика без одежды, и уж конечно, никогда не видел чужого эрегированного члена. Наги был просто прекрасен. Блондину захотелось утонуть в этих голубых глазах, темных волосах и белоснежной коже. Член Наги высоко стоял, и мальчик просто не мог отвести от него взгляд.
Оми безумно хотелось, чтобы его трогали, ласкали… брали…. Он дрожал от желания.
- Наги, - чуть слышно прошептал юный вайсс.
Брюнет протянул ему руку, Оми вложил в нее свою ладонь, вставая перед ним, и Наги притянул к себе любовника так, что их тела теперь полностью соприкасались. Блондин почувствовал, как его член запульсировал, когда он ощутил бедром твердую плоть любовника. Он инстинктивно приподнял бедра, пытаясь дотронуться своей эрекцией до члена Наги. Оба застонали, и Оми повторил движение.
- Оми, - выдохнул телекинетик. - Если ты будешь продолжать так делать, я не сдержусь…
Блондин хихикнул, обрадовавшись, что может возбудить своего более опытного партнера.
- Хорошо… - ответил он.
- Хм… ты плохой мальчик, да, Оми? - прошептал Наги. - Готов поспорить, ты всех дразнишь своей симпатичной маленькой попкой!
Оми снова хихикнул и прильнул к нему.
- Может быть, - соблазнительным голосом сказал он. Наги улыбнулся и толкнул его обратно на полку.
- Но знаешь что, Оми? Кажется, я буду первым, кто трахнет эту сладкую попку. Да? - мягко спросил он, разводя ноги любовника.
- Да, Наги, - простонал Оми, почувствовав прикосновение ладони брюнета к внутренней стороне бедра. - Только ты.
И сладкая боль вернулась, с еще большей силой… Руки Наги были там…

Они выписывали маленькие круги на бедрах блондина, постепенно приближаясь к его девственной дырочке. Оми в блаженстве еще больше раздвинул ноги, щеки вспыхнули страстным румянцем, розовые губы увлажнились … одного этого зрелища было достаточно для того, чтобы кончить, но Наги хотел непременно вновь доставить удовольствие малышу. Осторожно он ввел в Оми смазанный любрикантом палец. Блондин застонал.
- О! Наги! Как хорошо… - выкрикнул он, почувствовав, как любовник двигает пальцем внутри. Потом Наги добавил еще один палец, и Оми начал подаваться назад, насаживаясь на него. Когда Наги ввел третий палец, он громко застонал, шире раздвинув ноги.
Оми не мог больше ждать. Если подготовка была настолько приятной, то следующий этап должен быть просто восхитительным! Ощущение пальцев Наги внутри заставило его отчаянно желать чего-то большего. Когда любовник убрал их, Оми обиженно застонал, но потом почувствовал, как что-то твердое прижалось к его входу.
Наги улыбнулся ему.
- Ты готов, Оми? - спросил он. Тот быстро кивнул. - Уверен?
Блондин почти всхлипнул.
- Да! Да, пожалуйста, Наги! Я хочу этого! Хочу тебя…
Умоляющий Оми безумно возбуждал. Закусив губу, Наги медленно подался вперед, проталкивая смазанный член в маленькую дырочку. Черт, этот малыш был таким узким! Наги подумал, что наверняка делает ему больно - так трудно было войти в него… Но на невинном личике не отразилось никакой боли - только восторг от происходящего. Наги толкнул бедрами сильнее, тугое кольцо мышц обхватило его член, и он с трудом сдержался, чтобы не кончить немедленно. Войдя полностью, он замер, стараясь продлить удовольствие.

Оми был как в раю. Твердый член любовника раскрыл его, наполнил, наслаждение затопило каждую клеточку тела. Не было никакой боли, когда любовник плавно вошел в него. Он вцепился в простыни, почувствовав, что Наги проникает глубже, и тихо всхлипнул. Это было в тысячу раз лучше, чем пальцы! Оми ощутил, что телекинетик остановился, и тут понял, что тот вошел в него до предела. Блондин удивился, как что-то настолько большое могло поместиться внутри него… Потом Наги стал двигаться, и это было поистине сказочно.

Коротко толкая бедрами, Наги прильнул к любовнику и накрыл его рот поцелуем, на который Оми ответил со всей страстью. Он определенно быстро учился. Оторвавшись от его губ, телекинетик прошептал на ушко:
- Ты такой тугой, Оми… Тебе нравится то, что я делаю?
Тот простонал, когда Наги прижался к нему: его член теперь был стиснут между их разгоряченными телами, а голос любовника распалял еще больше.
- О, Наги, да-а… это так… хорошо-о-о…
Сладкий голосок Оми дрогнул, когда Наги увеличил темп и глубину толчков.
Телекинетик почти кончил от слов любовника, но все же сдержался, помня свое желание заставить малыша выкрикивать его имя. Почувствовав, что Оми готов, он стал двигаться сильнее, властно лаская гибкое тело, извивающееся под ним. Малыш был таким прекрасным, таким сексуальным… таким невероятно желанным… На секунду замерев, Наги прикусил розовый сосок, за что был вознагражден громким стоном.
Быстрее и быстрее, глубже и глубже, Наги входил в Оми. Блондин принимал каждый толчок, приподнимая бедра, чтобы усилить ощущения. Мальчик быстро понял, что когда он двигается навстречу, член любовника касается какой-то волшебной точки внутри, заставляя бесстыдно кричать и требовать большего.
- Наги! Быстрее! Пожалуйста! - умолял он, вцепившись в края полки.
Брюнет застонал - он был как в раю, погружаясь вновь и вновь в тело этого невинного мальчика, который умолял, чтобы его трахали сильнее. Мышцы Оми сжали его внутри, он едва мог сдерживаться и понял, что пора заставить малыша кончить. Никогда еще Наги не испытывал таких ощущений. Ни с кем. Его член подходил под эту дырочку так же точно, как перчатка сидит на руке. Они сливались воедино. Оми олицетворял в себе все мечты Наги об идеальном любовнике. Втайне он надеялся, что это чувство пройдет; отчаянно погружаясь в это горячее тело он знал, что не может позволить себе влюбиться. Но, наблюдая за лицом мальчика, на котором разливалось блаженство, он понял, что уже слишком поздно. Не важно, что бы ни случилось, они обязательно встретятся вновь. Наги обхватил рукой член блондина и слегка сжал.
Оми отчаянно застонал. Он смотрел на Наги, который погружался в его тело, а теперь еще и ласкал его член, и забывал обо всем. Ничего не существовало кроме этой комнаты, темноволосого мальчика и сказочного блаженства. Он выкрикнул имя любовника - выкрикнул так, словно умирал от наслаждения - и если бы в поезде не было так шумно, у них двоих точно были бы проблемы. Член запульсировал и вдруг словно взорвался, изливая сперму. Оми закричал в голос, не думая ни о чем…
Наги откинул голову назад, когда мышцы Оми сильно сжались вокруг него. Так туго, горячо… любовник словно обнимал его. Погрузившись в последний раз в это дрожащее тело, он выкрикнул имя Оми и кончил… Он почти никогда не испытывал такого удовольствия. Брюнет думал, что сойдет с ума от блаженства…
Время замерло, и лишь перестук колес нарушал тишину в купе. Наги осторожно выскользнул и лег рядом с Оми, блондин доверчиво прильнул к нему.

Два мальчика лежали в объятиях друг друга, позабыв обо всем и еще не зная о том, что они - враги. Судьба свела их лишь на одну ночь - но любовь уже успела связать юные сердца одной нитью…

-Мы закрываемся через 10 минут, - охранник, крупный мужчина средних лет неодобрительно покосился на светловолосого мальчика, который только что шагнул в двери магазина. Тот улыбнулся с извиняющимся видом.
-Я на минутку, - застенчиво сказал он, и прошел дальше, в отдел мягкой мебели.
Оми Тсукиено шел мимо роскошных гарнитуров, размышляя, что же он здесь делает. Но короткое сообщение, полученное вчера по электронной почте, недвусмысленно гласило: сегодня, за десять минут до закрытия Токийского Торгового Центра быть в мебельном отделе. Вместо подписи - литера N. Наги Наоэ. Его противник и любовник.
Они виделись так редко. Выкраивая время между миссиями и учебой, стараясь обмануть бдительность товарищей по команде и грозных лидеров, встречаясь в парках, на лестничных площадках многоэтажек, в раздевалке спортзала, урывая свой кусок запретного плода. А что им оставалось? Ни в одной приличной гостинице не сдадут номер несовершеннолетним. Но это еще и невероятно заводило - отдаваясь своему темноволосому любовнику быстро, наспех, глотая стоны и вскрики, Оми чувствовал свою зависимость, и, как ни странно, защищенность. Вот только всё равно этого было так мало…
Пропустив пожилую супружескую пару, направлявшуюся к выходу, Оми взглянул на часы. Без двух минут девять. Странно. Он обвел взглядом зал, высматривая стройную фигурку Наги.
-Эй! - вайсс резко обернулся. Телекинетик стоял в проходе между шкафами-купе и делал знаки подойти. Оми приблизился к нему.
-Где ты ходишь! - Наги схватил его за руку и потащил вглубь коридора, образованного высокими шкафами разнообразных расцветок.
-Да в чем дело? - недоуменно спросил Оми в спину телекинетика. - Зачем мы здесь? - в зале раздался мелодичный звонок и записанный на пленку женский голос объявил покупателям о закрытии магазина.
-Ты предупредил дома, что тебя не будет всю ночь? - поинтересовался Наги, остановившись возле огромного шкафа из красного дерева.
-Ну да, - пожал плечами блондин. - Я сказал, что буду готовиться к экзамену у одноклассника…
-Вот и отлично! - Наги отодвинул створку, без лишних слов втолкнул внутрь Оми, залез сам и прикрыл дверь изнутри. - А теперь - ни звука!
-Наги, но зачем… - телекинетик мгновенно зажал ему рот рукой и притиснул к стене.
-Ничего не понимаю, - услышали мальчики приглушенный дверьми голос охранника и затаили дыхание. Судя по звукам, тот прошел мимо их укрытия, а затем скрипнула отодвигаемая дверца соседнего шкафа. - Не мог же этот мальчишка просто так испариться?
Оми невольно хихикнул в ладонь Наги, все еще зажимавшую его рот. Тот сердито шикнул.
-Мистика, - сообщил охранник самому себе и потопал восвояси.
А на Оми неожиданно напал приступ веселья. Он разжал губы и лизнул ладонь брюнета. В кромешной темноте Оми не видел его лица, но сбившееся дыхание, ставшее еще более прерывистым, говорило яснее ясного.
-Тсукиено, - прошипел телекинетик в ухо любовнику, - я тоже рад тебя видеть, но лучше прекрати, не то я трахну тебя прямо сейчас, и если мы не задохнемся в этом гробу, то нас с почетом доставят в полицию… А я бы хотел кой-чего другого, - член Наги, упершийся в его бедро, недвусмысленно свидетельствовал о том, чего именно хотел его хозяин.
Оми торопливо закивал в знак того, что все понял, и телекинетик убрал ладонь от его рта, не удержавшись, чтобы не провести по щеке блондина. Несколько минут мальчики старательно прислушивались. Страх быть обнаруженными, и одновременно пьянящее чувство собственной безнаказанности (в конце концов, что мог противопоставить несчастный охранник двум тренированным убийцам?) заставляли сердце бешено колотиться. Оми почувствовал, что начинает кружиться голова.
-Пора, - наконец сказал Наги и открыл дверцу. Оба с облегчением вдохнули прохладный воздух, шагнув в зал. Лампы были уже погашены, и, конечно, здесь не было и вполовину так темно, как в шкафу, а Оми и Наги привыкли с легкостью ориентироваться во мраке.
-Пошли, - брюнет схватил вайсса за руку и повел куда-то. Мимо кухонной, детской мебели, гарнитуров для столовой и гостиной… Голоса он не понижал, и Оми решил, что можно говорить.
-Наги, ты объяснишь мне, зачем мы сюда явились? - спросил он, сжав руку любимого. - То есть, я начинаю понимать, зачем, но я не понимаю…
Наги остановился в спальном отделе возле огромной кровати с матрасом(настоящее кокосовое волокно! - гласила реклама) обтянутым бежевым шелком, на котором лежала девица из картона, зазывно улыбавшаяся в темноту. Телекинетик с почетом переместил ее на пол и плюхнулся на освободившееся место.
-Забирайся, - весело сказал он Оми, похлопав по кровати. - Эта - самая удобная, я ее полдня выбирал!
Оми недоверчиво посмотрел на него и залез на матрас, предварительно сбросив кроссовки и оставшись в белых носочках.
-И что теперь? - спросил он у Наги. Тот, опершись на локоть, разглядывал своего kоi. Темные глаза в полумраке казались размытыми черными озерами. -Ай! - телекинетик быстро перекатился на него, устроился сверху и торжествующе улыбнулся.
-Теперь? - фыркнул он. - Тсукиено, ты меня, честное слово, удивляешь! Я хочу заняться с тобой любовью.
-Здесь? - удивился Оми.
-Здесь, - пожал плечами тот, поглаживая его шею. - А что тебе не нравится? Удобно, - он толкнул бедрами и кровать отозвалась, мягко спружинив, - никаких свидетелей, и самое главное, в нашем распоряжении целая ночь! И кстати, - самодовольно улыбнулся он, - твой находчивый парень взломал систему слежения и переключил камеры зала на повтор, так что охранники будут любоваться вчерашней записью!
-Блестяще, - нахмурился блондин. - А как мы отсюда выберемся?
Наги тихо рассмеялся.
-Скажем, что нас заперли по ошибке. Уборщики приходят в шесть, так что времени у нас предостаточно.
Оми хихикнул.
-Сам придумал?
-Нет, подсказали! - улыбнулся Наги. Он обнял мальчика и прошептал ему на ухо, - Я по тебе скучал…
У Оми перехватило дыхание. Он крепко прижал к себе Наги, и обхватил ногами его бедра.
-Я тоже скучал… - шепнул он в ответ.
Наги потерся своей быстро набирающей силу эрекцией о член Оми.
-Я чувствую, - сказал он и блондин застонал. - Но главное…
-Что? - тот потянулся губами ко рту любовника.
-Главное, - продолжил тот, коротко целуя юношу, - не кричать… Ты должен вести себя тихо… - он прикусил кожу на шее Оми, а тот только вздыхал от удовольствия, - быть послушным… - он потянул вверх майку и прикусил сосок. Не удержавшись, блондин коротко простонал. - И тогда эта ночь будет незабываемой… Согласен? - лукаво улыбнулся он.
-Да…, - выдохнул Оми и облизнул пересохшие губы.
-Мы здесь одни, - шептал Наги, лаская гибкое тело под собой, - Двери закрыты… Нас не потревожит никто… Расслабься же…
-Знаешь, - сказал вайсс, целуя любовника и чувствуя, как он отзывается на ласки, - иногда мне кажется, что ты намного старше… Не только меня, всех нас…
Наги улыбнулся.
-Фарфи бы сказал: "старше самого греха", - произнес он и отстранился. - Нет, - удержал он попытавшегося подняться Оми. - Ты лежи. Я хочу сам раздеть тебя.
Блондин послушно лег, с нетерпением пожирая глазами стройное тело Наги. Тот снова улыбнулся и легко погладил его по щеке.
-Всегда мечтал это сделать, - прошептал он, снимая с Оми майку. Тот чуть вздрогнул, когда обнаженной кожи коснулся прохладный кондиционированный воздух помещения. Наги прильнул к нему, покрывая поцелуями грудь. - Ласкать каждый дюйм твоего тела… - он взял в рот один сосок, потерев другой подушечками пальцев, и Оми всхлипнул. Прикусил, пощекотал языком, провел влажную дорожку от одного к другому, заставляя блондина выгибаться всем телом, тяжело дыша и постанывая. Вволю наигравшись с сосками, Наги скользнул ниже, целуя подтянутый живот. Осторожно расстегнул пуговицу на поясе, и, вцепившись зубами в молнию, потянул вниз.
-О-о… - вырвалось у Оми, когда Наги задел подбородком его эрекцию.
Усмехнувшись, тот снял с него шорты, и принялся вылизывать след, оставшийся на нежной коже бедер. Оми уже изнемогал. Его болезненно напряженный член оттопыривал трусы, и так хотелось, чтобы Наги скорее коснулся его там, но просить он не смел…
А телекинетик, словно дразня, покусывал кожу на его животе, намеренно не касаясь пульсирующей плоти.
-На-аги… пожалуйста… - не выдержал Оми. Тот тихо хихикнул где-то на уровне его бедра.
-Что?
-Там… пожалуйста… там, - простонал блондин.
-Не-ет… - хитро протянул тот. - Я тебя еще немного помучаю…
И сладкая пытка продолжилась. Растягивая удовольствие, Наги покрывал поцелуями его ноги, лаская маленькие пальчики на ступнях, заставляя Оми нетерпеливо постанывать и всхлипывать, ерзая по шелку кровати. Вдруг Наги, отстранившись, быстро скинул с себя одежду и Оми понял, что тот возбужден ничуть не меньше. Мальчик быстро перевернулся, встав на четвереньки, и прогнулся в пояснице, отставив круглую попку.
-Наги, я хочу… Возьми меня…
Телекинетик прикусил губу.
-Ты уверен? - прошептал он прерывающимся голосом, обводя пальцем его сжатую дырочку. - Сейчас? Без смазки?
На секунду Оми почувствовал укол страха - боли он не любил. Пусть, - решил он и подался назад.
-Да… даже если больно… я хочу тебя…
-Нет, - Наги отстранился, заставив Оми обиженно застонать, и достал из кармана своего френча маленький тюбик. - Не хочу делать тебе больно…
Оми приглушенно вскрикнул, когда почувствовал в себе скользкий от смазки палец.
-Тихо… тихо… - шептал Наги, - сейчас вся охрана сбежится…
Блондин прикусил изнутри щеку, чтобы не стонать.
Любовник растягивал его, действуя осторожно и уверенно, лаская изнутри и поглаживая спину и упругие полушария ягодиц, чуть касаясь напряженного члена. Наконец, вынув пальцы из Оми, он взял его за бедра и плавно вошел одним движением.
-М-ммм… - глухо простонал мальчик, отчаянно сдерживая крики. Наги не издал ни звука, и только сбившееся дыхание выдавало его. Поначалу медленно и плавно, затем постепенно наращивая темп, он брал Оми, сжимая его ягодицы, резко и быстро. Вайсс беззвучно стонал, двигаясь ему навстречу, приоткрыв рот, прогибаясь как кошка, помогая Наги проникнуть глубже. Частые беспорядочные толчки, судорожно стиснутые руки на бедрах, а затем Наги обхватил член Оми… Зажимая себе рот рукой, вайсс кончил, дрожа и постанывая. Последний глубокий толчок - и Наги тоже задрожал в оргазме
Они упали на кровать, тяжело дыша.
-Боже, - прошептал Оми, убирая с лица влажные пряди. - Я чуть не умер…
-Глупый, - отозвался Наги, обессилено вытягиваясь рядом. - Иди сюда…
Мальчики долго и неспешно целовались, приходя в себя, и Наги поглаживал спину Оми.
-Ты такой сладкий, - прошептал он в приоткрытые губы юноши, - я бы не выпускал тебя из постели круглые сутки..
Оми тихо рассмеялся.
-Когда-нибудь я поймаю тебя на слове…
-Эй! - нахмурился Наги. - Ты хочешь сказать, что я не держу своего слова?!
-Нет, - улыбнувшись, Оми потерся щекой о плечо любимого. -Я не это хочу сказать.
-Кстати, - Наги вдруг поднял голову. - Ты только посмотри, что ты наделал! - копируя тон Кроуфорда, сказал он и указал на влажное пятно на шелке матраса. - Кто будет это убирать?
Оми провел пальцами по подсыхающей лужице своего семени и сморщил нос. Наги фыркнул.
-В отличие от безмозглых вайссов я кое-чем запасся, - наставительно сказал он и вытащил из другого кармана упаковку влажных салфеток с запахом лаванды.
-Дай я, - Оми взял одну и потер пятно. - Скоро высохнет, даже следов не останется. - Он скомкал салфетку и нерешительно огляделся, ища, куда бы ее пристроить. Наконец запихнул в карман шорт и повернулся к Наги, который, вытирая пальцы, непринужденно опершись на локоть, выглядел так, будто находился у себя дома. Одну ногу он согнул в колене и рисовал кончиками пальцев узоры на покрывале.
-Дай еще одну, - попросил Оми.
-Зачем?
-Хочу вытереть тебя, - соблазнительно прошептал он и, наклонившись, лизнул нижнюю губу Наги. - И еще я хочу поласкать тебя…
-Ну ладно, - улыбнулся тот и протянул ему пачку. Оми вытянул одну салфетку и провел по груди Наги. Запахло цветами.
-М-ммм… как хорошо пахнет… - мурлыкнул Оми, обводя салфеткой темные окружности сосков Наги. Тот, прикрыв глаза, наслаждался лаской. - Ты такой красивый… - он провел по животу, впадинке пупка, - и он красивый… - добавил Оми, оборачивая член Наги. Телекинетик коротко выдохнул, - А теперь еще и чистый… - улыбнулся юноша, погладив влажную головку. Скомкав и отбросив салфетку, Оми обхватил ладонью уже отвердевший ствол.
-А чего он хочет? - поинтересовался блондин, наклонился ниже и легонько подул на яички. Брюнет вздрогнул всем телом. - Он хочет, чтобы я взял его в рот? - он коснулся губами головки, - или он хочет, чтобы я… сел на него? - целуя живот Наги, осведомился мальчик, - у меня там мокро… Там, где ты кончил в меня… - жарким шепотом сообщил он. - Так чего же хочет он?
-Чего угодно, - выдохнул Наги, едва сдерживаясь. - Только скорее…
Оми перекинул ногу через бедра любовника и широко развел колени.
-Скорее? - прошелестел он. - А может, наоборот?
Блондин направил к своему входу член Наги и медленно опустился на него, чувствуя каждый дюйм погружающейся в него плоти.
-Да-а… - простонал брюнет, толкнув бедрами вверх, входя в Оми по самое основание. Юноша приглушенно вскрикнул и наклонился к лицу любовника.
-Нельзя… кричать… - выдохнул он и прильнул к его губам, продолжая двигаться.
Наги застонал ему в рот и обхватив одной рукой его бедра, вдавливая упругую попку себе в пах и входя в него полностью, другой поглаживал его член. Они целовались, долго, сладко, пока не стало не хватать воздуха. Оми выпрямившись и чуть откинувшись назад, оперся на руки, и стал двигаться резко, сжимая ягодицы.
-На-аги…
-Да, сладкий… - отозвался тот, стиснув пальцы на его бедрах, помогая двигаться. - Давай… Быстрее… Оми… о-о… да-а…
-На-аги… - беспомощно простонал мальчик. - Я сейчас кончу…
По его телу прошла долгая судорога, он вскрикнул, и кончил одновременно с Наги, дрожа и всхлипывая.
Притянув к себе любовника, темноволосый поцеловал его в висок.
-Устал? - тот кивнул. - Отдохни, - прошептал телекинетик и укрыл Оми своим френчем.
Блондин, благодарно улыбнувшись, прикрыл глаза и провалился в неглубокий сон. Пока они занимались любовью, Оми совсем забыл, где они находятся, но теперь, едва смежив веки, просыпался, обеспокоено вглядывался в темные силуэты вокруг, вслушивался в ровное дыхание Наги и снова закрывал глаза.
А телекинетик, обнимая его, решил для себя не засыпать, чтобы продлить это блаженство - обнимать любимого, вдыхать его запах, касаться гладкой кожи… но незаметно для себя задремал.
Оми проснулся оттого, что страшно замерз.
-Сколько времени? - испуганно вскинул он лохматую голову, протирая заспанные глаза. Рядом приподнялся на локте Наги, и взглянул на циферблат часов - единственная вещь, которую он не снял.
-Без пятнадцати шесть, - хриплым со сна голосом выговорил он и вдруг вскочил. - Скорее, Оми! Одевайся, в шесть приходят уборщики!
Подпрыгнув, блондин стал натягивать на себя одежду. Путаясь в рукавах, надел майку. Обнаружил, что задом наперед, чертыхнулся, перевернул правильно. Наги, уже застегнутый на все пуговицы, ждал его.
-Отлично, - бросил он, оглядев Оми. Притянул его к себе и поцеловал. - Я тебя люблю, - вдруг серьезно сказал он.
Оми расцвел.
-Я тебя тоже люблю, - улыбнувшись, ответил он. Крепко обняв за талию, Наги пошел вместе с Оми к выходу.
Спрятавшись за стеллажом возле двери, мальчики ждали. Через пять минут послышалось шарканье, и к двери подошли две пожилые женщины с ведрами и швабрами, лениво о чем-то переговариваясь. Одна из них отомкнула замки и включила свет.
Наги, таща за собой Оми, шагнул им навстречу. Они испуганно взвизгнули, круглыми глазами рассматривая появившихся из ниоткуда двух растрепанных мальчиков в помятой одежде.
-Просим прощения, госпожа, нас случайно заперли, и мы уже уходим…. - на одном дыхании выпалил Наги, проскользнув мимо них.
-До свидания, - улыбнулся Оми и помахал рукой на прощание. Уборщицы так и остались стоять, остолбенело глядя им вслед и разинув рты от удивления.
Мчась вниз по лестнице, мальчики весело смеялись. Вылетев через стеклянные двери на улицу, они побежали по улице. Завернув за угол, Оми остановился.
-Боже, - истерически хихикая, и вытирая набежавшие от смеха слезы выговорил он, - Что они о нас подумали?
Наги фыркнул.
-А что они подумают, когда увидят, во что мы превратили ту шикарную кровать!
Они переглянулись и расхохотались пуще прежнего.
-Оми, - наконец отсмеявшись, сказал Наги, обнимая мальчика и притягивая к себе. - Мне кажется, что надо бы… как-нибудь повторить. Ты как?
Оми улыбнулся.
-Повторим, - ответил он, приникая к его губам. - Непременно.

В то утро я проснулся в совершенно жутком настроении. Знаете, когда без особых причин вам не мил белый свет? Вот-вот. Вставать не хотелось катастрофически, хотя настенные часы показывали, что время перевалило за полдень. Вчера, то есть уже сегодня я лег спать почти в шесть, притащившись из ночного клуба. Что я там делал - вспоминалось довольно смутно. Вроде даже никого не клеил. В голове все время крутилось - "надоело, надоело, ненавижу всех, никуда не хочу, провалитесь". Голова была как чугунная, я сел на кровати и мрачно огляделся. За окном весеннее солнышко. "Вот зараза, - подумал я, - ему хоть бы что!" А вставать все-таки придется…
Нет, конечно, сегодня у меня был законный выходной, а то позволил бы мне Абиссинец валяться так долго, ха! Миссий не было уже вторую неделю, может, такие мысли - следствие бездействия?
Короче, я доплелся до ванной, принял душ, полюбовался на свое помятое отражение и вернулся в комнату. Натянул старые потертые джинсы и майку и плюхнулся на кровать. Очень хотелось кого-нибудь растерзать, хотя нет, лень… Когда на меня нападает подобная хандра, старайтесь держаться подальше. Вчера вот, например, накинулся на Оми, потому что он опрокинул соусник и едва не запачкал мои брюки, малыш наверняка еще дуется. Сцепился с Кеном, когда тот приволок с футбольного поля на своем обожаемом мяче в дом кучу грязи. Не поругался разве что только с Айей, но на Его Ледяное Величество мое плохое настроение не действует, а намеренно искать с ним ссоры может разве что сумасшедший.
Итак, я решил, что пора выходить из депрессии. Одна моя знакомая… как ее, кстати, звали? А, неважно. Ну так вот, она говорила, что справляется с депрессией двумя способами - можно помыть голову, ну или изменить прическу и сделать перестановку в комнате.
Первые два варианта мне не подходили совершенно, потому что голову я мыл вчера, а менять прическу не собирался и подавно. Значит, решено. Я окинул взглядом комнату. Да, похоже здесь не помешает не только перестановка, но и основательная уборка. Пожалуй, стоит помириться с Оми!
Так, посмотрим. Ага… если кровать передвинуть к другой стене, кресло поближе в кровати, телевизор… Ну, телевизор пусть стоит где стоял… И шкаф тоже, я что, тяжеловес, таскать это? Да, так будет гораздо лучше
Почувствовав прилив энергии, я спрыгнул с кровати. Мелькнула мысль позвать кого-нибудь на помощь, но Оми с Айей в магазине, - значит, отпадают, а просить о помощи Кена - все равно что пустить слона в посудную лавку. Ладно, справлюсь сам. Я потер руки и уперся ими в край кровати. Раз, два… Три! Со скрипом и скрежетом моя огромная кровать отъехала в сторону, а под ней… Да… С Оми определенно придется помириться.
Среди доисторических залежей пыли, рядом с неизвестно как оказавшимся под кроватью черным кружевным бюстгальтером и некогда белыми, а теперь грязно-серыми носками лежала бутылка шампанского. Откуда? Ах, да… Пару месяцев назад я привел домой какую-то девицу, и только собирался открыть шампанское, как совершенно некстати заявился Айя: оказывается, Персия подсеял срочную миссию... Ну и досталось же мне тогда! Хорошо, он бутылки не видел, я ее быстренько затолкнул под кровать. И забыл. А хорошо все-таки, что она нашлась
Я присел на кровать, открыл шампанское и сделал глоток. А ничего - даже несмотря на то, что теплое! Я отпил еще и почувствовал, как на лице появляется довольная улыбка. А что, перестановка - не такое плохое дело! Приложившись еще разок, я решил взяться за кресло.
Надо сказать, что выглядела эта штуковина достаточно внушительно, помню, когда его привезли из магазина, мы поднимали эту громадину наверх втроем, Кен еще ругался, что не понимает, зачем мне такое огромное кресло. Я тогда усмехнулся и пообещал как-нибудь рассказать в деталях, зачем. Сибиряк залился краской, как первоклассник и выпалил, что знать ничего не желает.
Ну так вот. То ли шампанское, выпитое на пустой желудок подействовало, то ли с головой у меня тогда было не все в порядке (а скорее, верны оба варианта), но вместо того, чтобы упереться в пол и толкать кресло так же, как кровать, я ухватился за подлокотник и потянул этого монстра на себя. Руки соскользнули, и гадина рухнула мне прямиком на правую ступню. Боль была такой, что я заорал, как резаный, выдернул ногу, чудом не оставив под ножкой кресла своих пальцев, и упал на кровать, сжимая поврежденную ступню и громко матерясь.
Послышались торопливые шаги, дверь распахнулась и в комнату влетел наш мистер Я-приду-тебе-на-помощь-даже-если-ты-не-просишь, а иначе говоря, Хидака Кен, он же Сибиряк. Кен быстро оглядел комнату, явно ожидая увидеть полдесятка кандидатов на зачистку, но увидел лишь меня. В тот момент я валялся на кровати, сжимая ногу и подвывая от боли. Кен на мгновение даже растерялся.
-Йоджи? - с "умным" видом выговорил он. - Ты чего? - Тут он заметил отодвинутую кровать и кресло посреди комнаты. - Решил уборкой заняться?
Наконец звездочки перед глазами убрались куда подальше, и я смог перевести дух. Осторожно попробовал пошевелить пальцами, и к моему удивлению, мне это удалось. Нога покраснела, но - какое счастье! - перелома не наблюдалось.
-Чертово кресло, - выдавил я, и хотел было от души пнуть его, но вовремя передумал. Все-таки, пинаться босиком - не самая удачная мысль.
Кен посмотрел на мою распухшую ступню и понимающе хмыкнул.
-А… - протянул он. Ну что еще от него ожидать?
- Тебе помочь? - вдруг добавил Сибиряк.
Я взял в руки бутылку и сделал глоток, чтобы боль унялась. По телу разлилось приятное тепло, и я подумал, что упавшее кресло - это еще не самое страшное.
-Можешь помочь, - согласился я, протягивая Кену шампанское. - На, глотни.
Тот с сомнением посмотрел на этикетку, но бутылку взял.
-Напиваешься с утра?
-Да пошел ты, - отозвался я и опустил ноги на пол. Ничего, бывало и хуже. Кен пил прямо из горла. - Надеюсь ты не заразный?
-Ага, - согласился он, - бешенство. От тебя заразился.
Я хмыкнул и неодобрительно покосился на него. Сибиряк был в своей любимой спортивной форме, под мышками темнели пятна пота, в волосах - песок. Свой драгоценный мяч наверняка швырнул где-то внизу, пока мчался мне на помощь, герой-спасатель… Но вслух я ничего не сказал: все-таки он предложил помочь.
Кен отхлебнул еще глоток и поставил почти опустевшую бутылку на пол.
-Ладно, - он откинул черную прядь со лба. - Куда тащить?
Вдвоем мы быстро переставили проклятое кресло и немного подвинули кровать. Я огляделся и довольно улыбнулся. Ничего, сойдет! И тут я обнаружил, что спьяну мы передвинули кресло так, что я стою между ним и кроватью, зажатый с обеих сторон. Я глупо захихикал.
-Вот черт, - Кен тоже рассмеялся и подал мне руку. - Вылезай.
Наверное, шампанское ударило в голову нам обоим, иначе, чем объяснить тот факт, что вместо того, чтобы отодвинуть кресло и спокойно выйти, я полез через него?
Меня подвела разбитая нога. Пока мы перетаскивали мебель, из-за выпивки я почти забыл о ней, но теперь, когда я зацепился пальцами за подлокотник, она напомнила о себе дергающей болью. Я завопил и постарался подтянуть ногу повыше, но не удержал равновесие и рухнул прямо на Кена, вцепившись в его плечи, и уверенный, что сейчас мы упадем оба. Но Сибиряк удержался на ногах, и не дал упасть мне, крепко обхватив за пояс. Я повис на нем, поджав одну ногу, и вдруг вся эта ситуация показалась настолько смешной, что я расхохотался, как ненормальный. Кен тоже хохотал, прижимая меня к себе. И черт, как же мне было хорошо! Мы смеялись и смеялись, не в силах остановиться, упершись друг в друга лбами, как два барана…
Вообще-то я самый высокий из Вайсс. Я, хоть и ненамного, но выше Абиссинца и Кена, которые почти одного роста, и еще я тонок в кости, а облегающая одежда и стильные туфли на двухдюймовом каблуке делают меня намного выше. А Сибиряк, с его спортивной фигурой и широкими плечами значительно проигрывает в росте. Но сейчас, когда я почти лежал на нем, то обнаружил, что могу, не наклоняясь смотреть ему в глаза… Тут оказалось, что мы стоим, обнимая друг друга, истерический смех давно прекратился, и вроде нет больше причин цепляться за Кена… Только ни он, ни я не сделали попытки отодвинуться. И я вдруг понял, что уже несколько минут неотрывно смотрю на его губы… Они у Кена четко очерченные, нижняя немного больше верхней, припухшая будто от поцелуев… Интересно, а что будет если я его поцелую? Странно, я никогда не видел Сибиряка, целующимся с кем-то… С чего вдруг я подумал об этом? Меня никогда не интересовали парни, - тот, один раз не считается, мне даже не понравилось… И я совсем не собирался целовать Кена… Ну разве что провести языком по его губам, узнать, какие они на вкус, и посмотреть, как он отреагирует… Наверняка будет забавно… Черт, я так хотел его поцеловать, что у меня онемели губы! И тут он поднял на меня взгляд. Растерянный, чуть недоумевающий... И я понял, что он думает о том же самом.
-Йоджи, - прошептал он, делая едва уловимое движение мне навстречу. Боже… только дотронуться до этих губ, провести рукой по груди, ощутить под пальцами нежную кожу…
-Кен? - мой голос неожиданно сорвался.
-Йоджи, я… Господи… - выдохнул Сибиряк.
"Ты льстишь мне", - хотел съязвить я, но вместо этого коснулся его губ. Кен вздрогнул всем телом, приоткрыл рот, и я почувствовал на губах его дыхание. По коже пробежал озноб, я нервно втянул в себя воздух и понял, что хочу зацеловать его до смерти, - так, чтобы он забыл свое имя… Но я не знал, как поведет себя Кен, поэтому неподвижно стоял с бешено колотящимся сердцем, сжав пальцы на его плечах… И тут он сам подался мне навстречу и поцеловал… нет, просто прикоснулся к нижней губе. Боже, меня будто током ударило.
-Йоджи? - выдохнул Кен, покрывая мое лицо легкими поцелуями, словно боясь, что я оттолкну его, посмеюсь над ним, - Что мы делаем?
-Мы что-то делаем? - прошептал я, прилагая все усилия, чтобы не сорваться. - Это… Так… просто…
-Игра? - простонал Кен, и руки на моих бедрах сжались.
-Да… - отозвался я.
-Мы… можем… - он провел губами вдоль моей щеки, заставив меня задрожать, - Прекратить в любой момент…
-Это просто игра…
-Это ничего не значит…
-Да…
И тут словно какое-то сумасшествие накрыло нас с головой. Мы вцепились друг в друга, как безумцы, жадно целуясь. Кен застонал мне в рот, прижавшись всем телом. Он был неопытен, это чувствовалось сразу, но господи… Он притиснул меня к стене, перехватывая инициативу, прижался своим каменно-твердым членом к моему, и все остальное перестало иметь значение. Мы исступленно целовались, лаская друг друга, терлись бедрами, сходя с ума от желания. Я рванул вверх майку Кена и запустил под нее руки, наконец позволив себе прикоснуться к его телу. Он застонал и выгнул спину, когда я сжал пальцами его соски.
-Йо-оджи, - простонал он. Боже, я и не думал, что мое имя может звучать так эротично. Крышу у меня снесло так основательно, что я только глухо вскрикнул, когда Кен, содрав с меня майку, прильнул губами к ключице, одновременно лаская через джинсы мой напряженный член.
Я все еще думал, что это игра, даже когда мы упали на кровать и Кен придавил меня к постели. Не помню как, и когда это случилось, но мы уже были раздеты и отчаянно цеплялись друг за друга.
"Это все шампанское", - мелькнула мысль, а затем я вскрикнул в голос, когда Кен, скользнув по моему телу, обхватил губами член… Боже, как сладко… Я прогнулся в позвоночнике и вцепился в простыни, хватая воздух, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не начать толкать бедрами ему в рот. Его горячий, жадный, сладкий рот… Кен стонал, лаская меня, и я не выдержал, подавшись вперед, в его инстинктивно сжавшееся горло. Он издал какой-то задушенный звук, но продолжил ласкать меня, помогая себе руками… О, он явно делал это впервые, некоторые движения были немного неловкими, но это вполне восполнялось избытком вдохновения. А затем я почувствовал в себе смоченный слюной палец.
"Что ты делаешь?" - хотел простонать я, но в этот момент Кен сжал губы, и остатки разума благополучно испарились. Теперь внутри меня двигались два пальца. Черт возьми, этот мерзавец растягивал меня! Наверное, мне надо было оттолкнуть его, сбросить с себя, выставить из комнаты, но… он вытворял своим ртом просто невероятные вещи, и я решил немного подождать… Ну совсем немного… ну же… еще… Кен… пожалуйста… да, так… еще… я … скоро… Ке-ен…
Я не сразу понял, что умоляю вслух. Он быстро потянулся наверх и прижался к моему рту, и на языке я ощутил свой солоноватый привкус, и почувствовал, как Кен дрожит всем телом в нетерпении. Приподняв мои ноги под колени, он двинулся вперед.
-А-аахх… - Больно! Я вскрикнул и вцепился в его ягодицы. Черт, он внутри, он… Только не двигайся, не двигайся…
-Йоджи, - простонал Кен, начиная короткие судорожные толчки, - я… не могу... Ты… о-о… такой тугой… я сейчас кончу…
Я стиснул зубы и закрыл глаза, стараясь расслабиться. И удивительно, боль понемногу утихла, и услышав со стороны чей-то глубокий стон, я не сразу понял, что этот стон принадлежит мне. И это я умоляю Кена не останавливаться, обхватив ногами его талию, и бесстыдно поднимая бедра, помогая ему войти глубже… сильнее… Кен… черт тебя возьми, сильнее… Ке-ен…
Сибиряк стонал у меня над ухом, повторяя мое имя каждый раз, на выдохе, и у меня просто сносило крышу от этого задыхающегося голоса. А потом, когда особенно глубокий толчок отозвался в моем теле сладкой судорогой, я вообще забыл обо всем. Кен обхватил мой член рукой, лаская его в одном ритме со своими движениями.
О… Кен… еще… Так близко… Да-аа!!
Мы кончили одновременно и так сильно, что я едва не потерял сознание. Лежали, словно вплавленные друг в друга, пытаясь отдышаться и наслаждаясь разливающейся по телу блаженной истомой. Наконец Кен со стоном вышел из меня и вытянулся рядом на покрывале, все еще обнимая меня одной рукой. Мокрые мы были, как мыши.
И черт возьми, это был один из лучших оргазмов в моей жизни! И какая разница, что со мной - парень, мой друг и товарищ по команде?
Я повернул голову. Кен смотрел в никуда с напряженно-задумчивым видом. Наверное, тоже решал, на фига это нам было надо. О, ну как же мне было хорошо…Правда, задница немного саднила с непривычки, но это такие мелочи
Выудив недопитую бутылку шампанского, я сделал глоток.
-Будешь?
Кен несколько мгновений смотрел на меня, очевидно, прикидывая, не собираюсь ли я затянуть проволоку на его шее, а затем нерешительно улыбнулся и протянул руку.
-Хочу, - он жадно приложился к горлышку, а я вспомнил, как несколько минут назад эти припухшие покрасневшие губы с такой же жадностью ласкали меня, и удовлетворенно улыбнулся.
-Что смешного? - мгновенно насторожился Сибиряк.
-Ничего, - отозвался я. - Хорошо
Улыбнувшись, Кен обнял меня. И я, будь я проклят, но я тоже обнял его, да еще и довольно мурлыкнул, как кот, объевшийся сметаны, когда он поцеловал меня в висок.
"Интересно, чтобы сказали Оми с Айей, загляни они сюда?" - подумал я, тихо рассмеявшись. Кажется, я нашел отличное средство от депрессии

Они наконец-то возвращались домой! Прожить неделю вчетвером в маленьком, душном номере третьесортной гостиницы, чуть ли не на другом конце острова от их родного Токио. Спать по двое на единственном диване по очереди и следить за их жертвой. "Гребанная миссия, гребанная Бирман, гребанный Персия, гребанная жара… и ни одной девушки за все это время!" Йоджи мог еще долго перечислять все то, что его так достало за эти семь дней, если бы не громкое бибиканье во дворе. Кен оторвался от запихивания в сумки всего того, чего он еще не успел сломать, разбить, порвать и испортить. С него тоже хватило совместного проживания вчетвером в одной комнате. Почти не одетый Оми, почти раздетый Йоджи, подтаявший Айя… Для скромного Кена это было через чур. Плэйбой перестал тупо таращиться на стену и с надеждой высунулся в окно. Надежда тут же растаяла и испарилась. Во дворе стоял раздолбанный пыльный пикап. Годов эдак… Йоджи, наверное, был еще только в проекте.
- И где Айя добыл этого динозавра? - Блондин в сердцах выплюнул сигарету.
Кен тоже выглянул в окно и молча схватился за голову.
"Я работаю с идиотами!" - думал Айя, вылезая из машины и громко хлопая дверью. От чего этот металлолом чуть окончательно не развалился. "Ни минуты покоя!" - вздыхал красноволосый, вспоминая прохладу одиночества своей комнаты.
- Чего уставились? - Крикнул он высунувшимся из окна напарникам. - Тащите вещи!
Кен пару раз пнул дверь в ванную:
- Оми, хватит мокнуть! Отчаливаем.
- Иду! - Отозвался подросток.
"Домой! Последний рывок и … комп, инет!… И бесплатное приложение в виде школы, бе…" - размечтался Оми, натягивая самые короткие шорты, специально приобретенные для этого случая и коротюсенький топик. "Йоджи позеленеет от зависти, когда его увидит" - хихикнул подросток, расчесывая влажные волосы.
Внизу Айя и Йоджи грузили аппаратуру в кузов, пока Кен таскал их вещи. Кинув вайсовские манатки рядом с пикапом, футболист осторожно заглянул внутрь и, обнаружив всего три сидения, громко завопил:
- Чур, я за рулем!
У старших Вайс заложило уши.
- Хорошо, хорошо, только не кричи. - Пропыхтел сигаретой Йоджи.
Айя согласно кивнул.
Все вещи благополучно упихались в кузов, Кен сел за руль, Айя рядом, Йоджи, высунув длинные ноги, курил. Ждали только Оми.
- Gomen… Ну, что поехали? - Выскочил на крыльцо подросток с небольшим рюкзачком на плече.
Йоджи выронил сигарету и закрыл глаза: "Мне срочно нужна девушка, хотя бы и Манкс…"; красноволосый судорожно вздохнул: "Я же всю дорогу буду держать его на коленях!"; щеки Кена просто запылали, и он отвел глаза: "Слава яйцам, я за рулем!"
Оми, невинно хлопая большими глазищами, уставился на застывших друзей:
- Эй, вы чего? Йоджи-кун, двигайся, я к Айе-куну сяду, а ты держи мой рюкзак. Валим отсюда!
Кудо пропустил подростка. Но Оми споткнулся о ноги плэйбоя, и руки бишонена уперлись между бедер зеленоглазого блондина, затянутых в узкие брюки. Йоджи чуть было не взвыл от напряжения.
- G… gomen… - Виновато улыбнулся парнишка, перелезая к Айе.
Маленькая попка мелькнула перед глазами плэйбоя и плюхнулась на колени красноволосого. Оми немного повозился, устраиваясь поудобнее. Айя закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на… катане.
- Йоджи, убери свои грабли! Поехали! - Кен завел мотор.
Через пять минут напряженной тишины Оми опять завозился.
- Что… - Попытался спросить красноволосый, когда теплые ладошки забрались ему под рубашку.
- Меня немного укачало… Йоджи-кун, ты не мог бы достать из моего рюкзака чупа-чупс?
- Умм… Сейчас. Запасливый ты, однако. Выбирай. - Почти совладевший с собой блондин протянул три леденца.
- Arigato. - Мурлыкнул Оми, разворачивая чупа-чупс и засовывая его в рот.
Потом вернул обратно свою руку под рубашку Айи.
- Кен, может, радио включишь? - Лениво протянул Йоджи, отрываясь от окна и переводя взгляд на футболиста, краем глаза замечая Оми сосущего леденец…
Эти сладкие губы, острый язычок, полу прикрытые голубые глаза… Брюки вдруг стали слишком узкими для плэйбоя. Оторваться от этого чудесного ротика было выше его сил.
Кен послушно включил музыку, что-то романтическое.
Оми прильнул к Айе, мурлыкая песни себе под нос и выводя замысловатые узоры на голой груди красноволосого. Рубашка последнего к этому моменту почему-то была уже расстегнута. Айя, закрыв глаза, сам чуть не мурлыкал от удовольствия.
Кен на минуту оторвался от дороги, чтобы взглянуть на притихших товарищей. Его бросило в жар, а машина опасно вильнула. Но никто из его напарников поглощенных друг другом этого не заметил. Кен здраво решил, что лучше ему вернуться к дороге.
Еще полтора часа прошли в блаженном молчании. Навстречу проехало пару машин, предостерегающе моргнув фарами.
- Похоже, впереди копы… - Нарушил тишину Кен.
- Да? - Переспросил Йоджи.
- Ммм… - Приоткрыл глаза Айя.
- ОК, давайте, я к вам троим, на колени лягу. - Быстро сообразил Оми.
Как они проехали мимо полиции, никто из старших Вайс не помнил. Кен пытался сосредоточиться на дороге, но какое там, когда тебя за талию обнимают нежные руки, и легкое дыхание касается низа живота. Айя крепко держал одной рукой подростка за талию, а другой неосознанно водил по нежной коже возле маленького пупка Оми, ощущая под пальцами квадратики упругих мышц. Йоджи нежно гладил длинные ноги голубоглазого бишонена и наслаждался видом слегка задравшихся шорт.
- Кажись, пронесло. - Снова подал голос Оми, уже битый час лежал на коленях напарников, и его теперь точно порядком укачало.
- Да? - Первым очнулся Айя и аккуратно усадил подростка себе на колени.
Йоджи попытался возмутиться такой несправедливости, но наткнулся на грозный взгляд красноволосого и умолк. Однако Оми свои ноги с колен плэйбоя не убрал. И Йоджи, в сотый раз проклиная свои узкие брюки, стянул с подростка ботинки и уткнулся носом в круглые коленки Оми, нежно обнимая его за ноги. Вредный бишонен, обняв одной рукой за шею красноволосого, играл язычком с его левым ухом и длинной сережкой, пока Айя покрывал поцелуями загорелую шею юноши. Кен завистливо вздохнул. Оми утешительно погладил его по бедру и пробежался пальчиками по напряженной ширинке. Футболист со свистом выдохнул.
От жары, тесноты, недельного воздержания и соблазнительного юного тела, не важно, что того же пола, что и они сами, у Вайс тихо съезжала крыша. Шульдих бы пол жизни отдал, ну не своей, а предположим Брэда, чтобы хоть одним глазком взглянуть на это.
Раздолбанный пикап со всей аппаратурой остался забытым во дворе. Кен трясущимися руками открыл магазинную дверь, пропустил Айю и Йоджи, несущих на руках Оми, и быстро захлопнул ее перед носом любопытных девушек, а потом бегом двинул за напарниками.
- Моя комната ближе… - Промурлыкал Оми.
Йоджи ботинком распахнул дверь.
Утром Бирман заглянула в магазин. Там как всегда было полно народу.
- Ohayo! - Прокричала она всем и, схватив Оми за шкирку, оттащила в сторону.
- Где вас всю неделю носило? - Прошипела девушка, критически оглядывая всех Вайс по очереди.
Что-то в них ей очень не понравилось. Почти улыбающийся Айя, Мечтательный взгляд Йоджи, постоянно краснеющий Кен и совсем уж довольный Оми.
- Пойдем в кладовку. Я все объясню. - Подросток виновато отвел глаза.
Закрыв за собой дверь, Бирман нетерпеливо спросила:
- Ну, и?
- Ты обещала пойти со мной на свидание. - Выпалил Оми.
- Ты знаешь условие. - Усмехнулась та.
// Две недели назад //
Та же подсобка.
- Бирман, ммм… можно тебя спросить? - Смущенный Оми уставился в пол.
- Да, конечно. - Улыбнулась девушка.
- Бирман, а ты бы пошла со мной на свидание? - Даже кончики ушей подростка покраснели.
Улыбка Бирман расплылась до ушей.
- Не раньше, чем Вайс переспят друг с другом, - хихикнула она, потом взяла Оми за подбородок и печально заглянула в его глаза. - Я же старше тебя, котенок.
- Неважно! - Пылко ответил Оми.
- Ты слышал мое условие. - Бирман растрепала светлую челку подростка и вышла.
//Настоящее время//
- Держи! - Улыбающийся подросток протянул девушке большой конверт.
Из него выпало несколько фотографий. Бирман нагнулась их поднять, да так и села на пол. Улыбка сбежала с ее лица. На фотках были Вайс. Голые. Занимающиеся групповым сексом.
- Немного смекалки, липовая миссия (хакерство имеет свои преимущества), и современная техника у себя в комнате… Ну, так что, сегодня вечером? - Оми поднял Бирман с пола и с надеждой взглянул на нее.
- Hai. - Убитым голосом сказала девушка. (Все ее мечты на счет высокого зеленоглазого блондина рассыпались в прах.)

Денек закончился очень "мило", впрочем, как обычно: вечером в магазин завернула Мэнкс и заявила, что требуется два человека на всю ночь для наблюдения за объектом с последующей возможностью поступления приказа о ликвидации. На первый взгляд миссия не сулила ничего особо опасного, посему Айя решил взять с собой Кена, куда более приспособленного к длительному бездействию, чем Ёдзи, не забыл напомнить Оми о том, что завтра у того контрольная и желательно было бы лечь спать не в пять утра и сурово посмотрел на Ёдзи, так, на всякий пожарный, дабы тот не расслаблялся. Через минуту парочка мирного вида парней вышла на вечернюю "прогулку", просто два друга, пожелавших подышать свежим воздухом.
Объект вернулся домой после работы и вполне мирно занялся домашними делами, не предпринимая ничего особенно страшного – приготовил ужин, помыл посуду, полил цветы и уселся перед телевизором. Удобно расположившись на крыше, Вайсс устроили слежку по графику "два через два часа": пока один отсыпается, другой, вооружившись биноклем, наблюдает за окнами квартиры. К счастью, погода была теплая и безветренная, посему парни даже умудрялись подремать. Около пяти утра стало окончательно ясно, что ликвидация объекта отменяется – небо светлело, гасли звезды, скоро предрассветная тишина сменится шумом просыпающегося города.
Айя, иди домой, хоть остаток ночи поспишь нормально, - предложил Кен, потягиваясь, когда напарник растолкал его после очередной двухчасовой спячки, - Все равно мне осталось последнюю "смену" отследить – и домой. Чего ты будешь тут дремать, жестко, неудобно, а тебе с утра в магазине работать!
Айя подумал – подумал и решил, что Кен, пожалуй, прав. Толку-то торчать рядом и ждать, все равно в предыдущую ночь он спал меньше Хидаки, только справедливо будет.
- Ладно. Спасибо.
- Да не за что, - дружелюбно улыбнулся Кен, не отрываясь от бинокля.
- Увидимся.
- Ага.
Айя с удовольствие прогулялся по сумрачному городу, навстречу попалось лишь несколько ранних пташек – бегунов. Это оказалось неожиданно приятно – просто шагать по пустым улицам, ни о чем не думая, забыв о том, кто ты есть и почему идешь домой в пять утра.
Дома Айя поднялся по ступенькам на второй этаж, на ходу стягивая плащ, думая только о том, как наконец примет душ и сможет провести хоть часок в постели. Что-то неправильное привлекло его внимание в коридоре, он присмотрелся – дверь в комнату Ёдзи была приоткрыта. Фудзимия спокойно подошел к ней, чтобы закрыть – и увидел.
Забавно.
"Так. Замечательно. Пока никого не было, он приволок домой девицу… Лучше не бывает", – подумал Айя, отстраненно разглядывая сквозь щель неплотно прикрытой двери спящую парочку. Пальцы на секунду крепко сжали рукоять катаны, но тут же расслабились. Парень тихонько прикрыл дверь и отправился в свою комнату – он вдруг почувствовал, что утомился. Слишком сильно устал для такого легкого задания.
Ну хоть бы дверь закрыть соизволили! А то Оми за последнее время совсем отвык от прежнего Ёдзи, таскавшего домой девиц пачками, незачем мальчику расстраиваться, он, кажется, уже размечтался о "семье" – все же с присутствующим по вечерам Ёдзи иллюзия выглядела более полной.
Айя дошел до своей комнаты, тщательно заперся, осторожно положил катану на кровать, бросил плащ на спинку стула. Посмотрел, передумал, аккуратно повесил в шкаф. Некоторое время бездумно пялился на заправленную постель, потом рухнул ее и отрубился, едва его голова коснулась подушки.
- Черт! – Ёдзи приподнялся на локтях, тупо глядя на распластавшуюся рядом спящую девушку.
Ну надо же! Мать твою! Вчера, едва ребята ушли и Оми поднялся к себе, он выскользнул из дома и отправился в клуб. Давненько он не веселился! Это-то его и подвело. Шум, сигаретный дым стеной – хоть топор вешай, ритмичная музыка, мерцание софитов, обильно сдобренные неким количеством спиртного, сделали свое дело. Одна из посетительниц, высокая яркая брюнетка, явно клеилась, и Кудо, немного подумав и выпив еще пару порций, просто притащил радостно повисшую на нем девицу к себе. Ладно бы он переспал и отправил ее ночью домой на такси, пока не вернулись парни, как собирался! Так нет же, после секса он просто взял и уснул, вырубился напрочь!
Ёдзи некоторое время пялился на обнаженную красотку, потом в коридоре послышались тихие шаги, он глянул на часы – и остолбенел. Проспал все на свете!!!
Парень выполз из-под одеяла, натянул на голое тело брюки, осторожно выглянул в коридор – и оказался лицом к лицу с Кеном.
- Ой, доброе утро, ты чего так рано встал? – искренне удивился брюнет.
Ёдзи осмотрелся:
- А где Айя?
- Я его раньше отпустил, наверняка дрыхнет в своей комнате, - устало улыбнулся Кен, - А что?
- Да так, просто… - пробормотал блондин и закрыл дверь.
Отлично. Значит, Айя вернулся еще ночью. Впрочем, дверь была закрыта, Фудзимия наверняка просто прошел к себе и спокойно уснул. Теперь остается лишь дождаться, когда Кен уйдет в душ… Стоп! Ведь скоро встанут Оми с Айей!
Ёдзи подскочил к постели, затормошил девушку:
- Вставай! Вставай, мать твою!
- Че-его? – она уставилась на него сонными глазами в потеках размазанной косметики.
- Да просыпайся же, говорю!
Не слушая вялые возражения, Ёдзи выволок … (имени он так не вспомнил) из кровати и принялся торопливо одевать.
- Да что такое? – попыталась сопротивляться новая знакомая.
Ёдзи автоматически забормотал, одновременно натягивая на нее майку:
- Я с братьями живу, младший – очень впечатлительный, ночь была просто великолепна, но если он тебя увидит, то тут же потребует, чтобы я на тебе женился, а ты же этого не хочешь, правильно?.. - и, не дожидаясь ответа девицы, Ёдзи, предварительно выглянув в коридор, потащил ее вниз.
Выскочив на улицу, он чудом поймал такси, запихнул в него гневно шипящую брюнетку, сунул водителю деньги:
- Прощай, дорогая, я позвоню!
"Дорогая" только через полквартала сообразила, что не оставила этому потрясающему парню никаких координат, впрочем, судя по его утреннему поведению, это бы и не помогло… А жаль, в постели парень хорош…
Ёдзи посмотрел вслед автомобилю, чтобы удостовериться, что девица не попросит остановить, убедился, что она исчезла из его жизни, с облегченным вздохом развернулся на месте, собираясь возвращаться в дом – и едва не вскрикнул от неожиданности.
В дверях стоял Айя. Каменного вида Айя в своем вечном идиотском свитере и брюках, поразительно свежего вида.
Без любимой катаны, что несказанно порадовало Ёджи.
- О, доброе утро, - широко улыбнулся блондин, наскоро прикидывая, заметил ли девицу вождь.
Айя молча кивнул, отвернулся и направился на кухню. Ни единый мускул на лице не дрогнул, мать его! Ёдзи отправился следом вальяжной походкой, впрочем, не слишком медленной, потому что выяснить, что именно видел Айя, все же следовало. Но не удалось – за столом сидел бодрый выспавшийся Оми и что-то рассказывал Айе. Тот по обыкновению внешне не реагировал на слова мальчика, однако вроде бы внимательно слушал.
Ёдзи сел на стул, закинул ногу на ногу, хотел было закурить, но посмотрел на Айю и почему-то передумал. Лидер не бросил на него более ни единого взгляда, только коротко кивал в такт словам Оми.
- Айя – кун, сегодня ведь вы с Ёдзи – куном будете в магазине, правда? – зазвенел голосок Оми, - Ведь Кен - куну надо отдохнуть!
Айя все же посмотрел на Ёдзи. Лучше бы не смотрел! Не глаза – рентгеновские лучи! Или лазерные, обжигают не меньше. Впрочем, лицо – как обычно, просто посмертная маска, только не искаженная мукой.
- Да, Оми, ты прав, я его предупрежу, - голос ровный, ледяной.
Мальчик улыбнулся, бросил торопливый взгляд на часы, ойкнул и выскочил из кухни с воплем:
- Опоздаю!
Айя и Ёдзи остались сидеть за столом, Айя молча пил чай, Ёдзи принужденно улыбался. Первым подал голос блондин (кто бы сомневался!).
- Как спалось?
Айя зыркнул на него исподлобья и снова опустил глаза к чашке.
- Последние два часа – крепко.
Ёдзи кашлянул, собираясь с мыслями. Как же выведать у этого айсберга?.. Не прямо же спрашивать, отсутствие катаны ни о чем не говорит, кухня – просто кладезь колюще - режущих и острых предметов. Тем более что при желании можно и округло-тупым весьма неслабо запустить…
- А почему ты так рано встал?
- Выспался, - едва заметно пожал плечами Фудзимия, вообще не поднимая глаз.
- А-а-а… - протянул Ёдзи, лихорадочно соображая, как же разрулить тему.
Впрочем, Айя уже поднялся на ноги, бросил через плечо:
- Я в душ, потом – в магазин, надеюсь, ты появишься вовремя, - тон ровный, ни малейшего намека на эмоции.
"Уф, кажется, не знает!" – облегченно вздохнул блондин, уставившись на широкую спину вождя – привычный ракурс. Но в дверях Айя внезапно остановился и, не оборачиваясь, глухим голосом добавил:
- И в следующий раз закрывай дверь в свою комнату, когда приводишь девушек на ночь, ты же знаешь, что в доме живет подросток, - после чего исчез из поля зрения Ёдзи, только скрипнула ступенька лестницы и где-то наверху чуть слышно хлопнула дверь.
Блондин некоторое время созерцал пустой дверной проем, затем дрожащими пальцами вытянул из мятой пачки сигарету, долго прикуривал, торопливо затянулся и тупо уставился в стену. В голове крутилась только одна мыль: "Он меня убьет!"
Не убил. Мало того, не просто не убил, Айя вообще перестал замечать Ёдзи, в упор не видел! Они вот уже полдня работали вместе в магазине, а Фудзимия умудрился ни разу не обратиться к блондину, делал все сам, избегал находиться с ним в одной и той же части магазина и… слишком много времени он уделял девчонкам! Каждую свободную минутку он тратил на то, чтобы советовать восторженным малолеткам, какие цветы выбрать, как за ними ухаживать…
Айя упорно старался занять появившееся лишнее время чем угодно, даже общением с утомительными девушками, только бы не пришлось разговаривать с Ёдзи, стоять с ним рядом… Его спасала многолетняя выдержка. Впрочем, и она была готова изменить хозяину, судя по тому, какие взгляды на него бросает блондин, вечером им предстоит нелегкий разговор. "Главное – не убить его, во всяком случае, не сразу..."
Ёдзи был на грани. Молчание Айи действительно убивало, медленно, но верно, сознание собственной вины из маленького покусывающего червячка уже превратилось в огромного пожирающего червя из "Дюны". Странно, еще вчера ему почему-то казалось, что он не знает слова "раскаяние"…
Айя составлял очередной букет и думал о том, что лучше бы он тогда взял с собой на задание не Ёдзи, а Кена. И не было бы сейчас никаких проблем, и то, что, казалось, умерло в груди давным-давно, не покалывало бы…
Себе можно признаться – он сам виноват. Виноват в том, что выбор его тогда пал на Ёдзи, неугомонного, сумасшедшего Кудо, в том, что они слишком долго выжидали удобного момента для нападения и поэтому нарвались на серьезные неприятности, вернулись домой под утро ужасно усталые, попали под ливень… Просто вошли, два до предела измученных парня, бросили на пол мокрые от дождя плащи, разулись, доплелись до гостиной. Айя стек на диван, Ёдзи рухнул на пол рядом. Сил подниматься наверх не было.
- Покажи лоб, - приказал Айя.
Только тогда Ёдзи обнаружил, что вместе с каплями дождя по лицу сбегает ручеек крови – видимо, в процессе драки кто-то рассадил ему бровь.
- Ерунда, - вяло махнул рукой блондин.
Не слушая его, Фудзимия подтянул голову расположившегося на полу напарника к себе на колени, осторожно стер кровь краем рукава, разглядывая глубокий порез. Ёдзи автоматически закрыл глаза, когда пальцы Айи пробежались вдоль его брови, оценивая степень и площадь поражения, на всякий случай откинули с лица волосы, открывая чистую, без единой царапины кожу на лбу.
- Жить будешь. Разумеется, плохо и недолго, - пробормотал Айя, - Но ты прав, ерундовый порез, твоя несравненная красота не пострадает.
Ёдзи, этот язвительный наглец ничего не ответил, продолжая сидеть с закрытыми глазами. Айя подозрительно нахмурился, чуть наклонился вперед, прислушиваясь к дыханию парня, и оторопел: Балинезиец уснул. Просто взял и уснул, удобно устроив голову на его коленях.
"И что же мне с ним теперь делать?" – Абиссинец напряженно размышлял. Будить – жалко, Ёдзи ведь и правда ужасно утомился, а сейчас вон, морщинки на лбу разгладились, выражение лица непривычно мирное, спокойное, даже счастливое. Тащить – Айя и сам вымотался, как собака, себя бы на второй этаж донести, не то что эту оглоблю! Разве что оставить его дрыхнуть тут, на диванчике… А что? Накрыть пледом, пусть спит.
"Оглобля" вдруг засопел, схватил ладонь, неосмотрительно забытую Айей у него на лбу, и потянул вниз, на себя. Фудзимия от возмущения аж задохнулся: нет предела человеческой наглости! Ёдзи тем временем, не просыпаясь, вцепился в руку лидера обеими верхними конечностями, прижал к своей груди и пробормотал что-то одобрительное. В итоге Айя оказался сидящим в полусогнутом положении так, что подбородок его практически покоился на плече блондина. "Идиотская ситуация", - подумал тогда Фудзимия, пытаясь осторожно отнять руку у Ёдзи, но тот выдал несколько непечатных выражений. Оказывается, во сне он ругается не менее виртуозно…
Тогда Айя решил подойти к проблеме с другого бока. Он извернулся, подхватывая тело Ёдзи на руки, для чего пришлось обнять шею парня плененной рукой, а вторую просунуть под согнутые колени, с некоторым трудом поднялся – одна нога уже успела затечь. Теперь он стоял посреди гостиной, держа на руках Балинезийца. Внезапно Айя пожалел о том, что рядом нет Кена с камерой: вот умора, штатный плейбой спит, как котенок, удобно устроившись в его объятиях! Вот было бы поводов для шуток!
Примерившись, Айя опустил друга на диван, вытянул руку из-под коленей, дернул вторую – ан нет. Ёдзи вцепился в нее, словно утопающий – в спасательный круг. Теперь смеяться впору было над красноволосым лидером: он стоял над диваном, склонившись над Балинезийцем в глубоком поклоне, лицом к лицу со "спящим красавцем", не имея возможности отодвинуться и выпрямиться, глаза уже просто слипались от усталости… А будить крепко уснувшего друга было до ужаса жалко!!! Но надо.
Фудзимия снова потянул назад руку. Два мата. Дернул сильнее. Пять матов.
- Ёдзи, отпусти, - прошипел Айя прямо в лицо парню, едва не засыпая на ходу.
Блондин вдруг заворочался, не открывая глаз, наугад махнул одной рукой, поймал Айю за шею и сонно пробормотал:
- Да угомонись уже, ложись давай!
- А? – не понял Абиссинец, упорно сопротивляясь.
Но то ли лежа тянуть удобнее, то ли сил у Ёдзи после этой ночи осталось чуть больше, только блондин медленно, но верно подтягивал к себе Айю за шею. Тот уперся свободной ладонью в спинку дивана, всерьез опасаясь свалиться на спящего Балинезийца.
- $#@%~, - отчетливо и очень злобно пробурчал Ёдзи.

-Оми!
- Наги!
- Какого черта ты делаешь, парень?
- Будешь продолжать в том же духе, и мне придется поучить тебя дисциплине!
- Я что тебе говорил насчет виртуального секса?!
- Если ты не перестанешь себя так вести, я буду вынужден сменить пароль на Интернет!
- И все же, с кем это ты чатишься?
- Шульдих, ты влез в его мысли? С кем он говорит?
- Только не говори, что это кто-то незнакомый! Оми, наверняка ему лет сорок, он лысый и толстый!
- О, тебе это понравится, Брэд! Ну все, гаденыш мелкий, на этот раз ты действительно попал!
- Я абсолютно уверен, что вы даже не представляете, на что это вообще похоже, не то что- как этим заниматься.
- Наги, я настаиваю, немедленно отключайся!
- Именно так, малыш. Займись уборкой на кухне. Никакого виртуального секса для младших, пока вы еще живете под моей крышей. Дьявол, неужели я это сказал?!
- Наги… наверное, потребуется время для перепрограммирования.
Оми плюхнулся на кровать с ужасно раздраженным видом и уставился в потолок.
-Это нечестно! - хмуро пробурчал он.
- До них просто не доходит! – пожаловался Наги, утыкаясь лицом в подушку и со злостью стискивая кулаки.
- Он старше меня всего на дурацких пять лет! – скорчил гримасу Оми, нервно ероша уже и так спутанные волосы.
- Как будто лишние десять лет – это целый кладезь опыта. – проворчал Наги, направляясь через всю комнату к окну.
Оми пялился на улицу из окон Конеко, его глаза вдруг сузились, хитрое выражение появилось на ангельском личике:
- Придумал!
- Убегу! – пылко поклялся Наги.
>Понял. Встречаемся в этом месте через час<
>До встречи<
> Logout <
>Офф<
Оми выключил компьютер и решительно зашагал по ступенькам, прошел через магазин и вышел на улицу.
Наги воровато оглянулся, выплывая из окна на втором этаже. Коснувшись ногами земли, он презрительно ухмыльнулся и побежал. Как будто глупый пароль мог ему помешать!
Оми немного нервно огляделся, вздрогнув от шелеста где-то в кустах. Он был в парке, где они договорились встретиться с Наги, но до сих пор не было видно никаких признаков юного Шварц.
Наги вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть своего Интернет-любовника на фоне темных деревьев. За его спиной раздался звук хрустнувшего под чьей-то ногой сучка. Он крутанулся на месте, почти ожидая увидеть одного из старших Шварц.
Оми едва мог вздохнуть. Это был он, он знал, это он… Он стоял, отвернувшись, и вглядывался в группу деревьев на некотором отдалении. Веточка хрустнула под ногой Оми, мальчик перед ним быстро обернулся, его рефлексы были развиты не хуже, чем у Оми.
Наги задохнулся. Это был он – Оми – был здесь и стоял прямо перед ним…
Оми не понял точно, кто двинулся первым, но внезапно его руки обвились вокруг Наги, а руки Наги обняли его, а его губы коснулись губ мальчика, и язык Наги скользнул в его рот.
Наги задохнулся, мягко застонав в рот Оми, когда тот плотнее прижался к нему. Его коленки ослабели от ощущений, пронизывавших тело, и вдруг стало просто невозможно сохранять вертикальное положение. Он упал на землю, ощутив прохладную влажность травы под ним и теплую упругость тела Оми на нем.
Губы Оми коснулись щеки Наги, скользнули по ней и спустились к шее.
Наги вздрогнул, чувствуя движение влажных губ по коже. Теплое дыхание Оми пощекотало его ухо, когда юноша прошептал: «Я думаю, теперь мы одни».
Оми продолжал целовать юношу, даже когда его глаза внимательно обежали пространство вокруг них. Не самое безлюдное место в парке, но уже было поздно, и кроме них тут никого не было.
Наги осторожно задействовал свою силу, стараясь, чтобы Оми не понял, что он делает. Он не чувствовал ничьего присутствия поблизости, и это было очень хорошо, потому что рука Оми забралась под его майку, и уверенные пальцы пробежались по его уже-напряженным соскам.
Оми тихо простонал, сдергивая через голову майку с Наги и жадно прижимаясь ртом к гладкой теплой коже мальчика. Были только они, только он и Наги, и они были вместе – действительно, вместе, не только через компьютер с постоянной угрозой того, что Еджи или Брэд их застукают. Они были вместе и могли делать все, что захотят… Его пальцы двинулись к бедрам Наги, он нетерпеливо расстегнул штаны на мальчике, запуская в них руку.
Наги вскрикнул, почувствовав губы Оми на своей коже, почувствовав, как расстегивают его штаны, почувствовав руку Оми… Боже! Он слышал, как колотится сердце в груди. Это биение было таким сильным, таким громким, что почти причиняло боль. Его тело приобрело такую чувствительность, о которой он даже помыслить не мог… каждое ощущение, каждое прикосновение, каждая ласка накатывалась и опадала под новой, еще более сильной волной, пока все они не смешались в одно бушующее море удовольствия.
Рука Оми все убыстряла темп, лаская Наги. Оми чувствовал удовольствие, которое получал мальчик – и прикасаясь к нему, и слыша его все более громкие вскрики… Он понимал, что Наги уже близок… Он посмотрел сверху на раскрасневшееся лицо Наги, и почувствовал, как его собственное возбуждение отозвалось болезненным толчком, реагируя на выражение экстаза, исказившего тонкие черты мальчика. Он был уже близок, Оми это знал… и он не мог больше оттягивать момент удовольствия, к которому стремился мальчик… Если бы только все было немного романтичнее, если бы они не должны были убегать и прятаться, и заниматься этим на улице, в парке…
Наги был на пределе, он напрягся, предчувствуя уже совсем скорую разрядку. Он повернул голову набок, с силой кусая губы, стараясь не дать себе закричать, не привлечь любопытного взгляда того, кто мог бы проходить мимо…
- Проклятье!
- Наги! Это недопустимое поведение!
- Еджи, на помощь! Кажется, я ослеп!
- Если бы только у меня была с собой камера! Я бы заработал состояние, продавая это в Интернете!
- Заткнись, Кен!
- Заткнись, Шульдих!
- Это – НЕ укладывается в условия миссии, Цукиено!
- Хе-хе-хе. Трахаться в парке при посторонних - это делает богу больно!
- Заткнись, Айя!
- Зачем вы притащили этого психа?
Оми замер, все еще чувствуя пульсацию в своей руке. Дьявол! И как, во имя всего святого, они их нашли?!
Наги стонал, не в силах прекратить движение бедрами, разрывающийся между стыдом и непреодолимым желанием продолжить то, что они делали.
- Оми, ты… ты… пал.
- И ты тоже, Наги!
- Это все ваша вина! Если бы следили за своим гаденышем, как следует, он бы не смог развратить нашего Оми!
- Развратить его?! Он старше! Да ваш младенец под статью попадает!
- Под статью?! Да что за дерьмо!
- Да я … Я покажу тебе – «дерьмо»!!
- Еджи, о чем, мать твою, ты думаешь?!
- Ха-ха-ха-ха! Мой бог! Это сильно! Ничего смешнее не видел уже много лет!
- Что ты, черт возьми, веселого нашел, Шульдих?!
- Давай, крошка Кен-кен! Знаешь, это здорово!
Оми рывком вскочил на ноги, подтягивая своего растрепанного любовника следом, с ужасом вглядываясь в разворачивающуюся перед ним картину. Еджи и Брэд дрались, подтянутые тела врезались друг в друга, судорожно сжимались кулаки, об оружии в запале боя они просто забыли.
Наги возился со штанами, пытаясь прикрыться. Он с трепетом наблюдал за происходившим сражением. Лицо Брэда пылало… Он ни разу не видел, чтобы босс так открыто демонстрировал свою ярость.
Взволнованный вздох привлек внимание Оми. Кен обходил сражающихся кругом, очевидно, пытаясь найти способ помочь, не мешая концентрации Еджи. Айя стоял позади, скрестив на груди руки, и наблюдал за происходящим с выражением крайнего неодобрения.
Наги нервно взглянул на своих. Шульдих скорчился на земле, он хватался за грудь и истерически хохотал. Фарфарелло стоял за ним, на его покрытом шрамами лице светилась широкая довольная усмешка, а пальцем он осторожно пробовал сверкающее лезвие своего любимого ножа.
Оми отвернулся и посмотрел на своего любовника.
Наги взглянул в ярко-синие глаза юноши.
Оба кивнули.
А потом одновременно развернулись и рванули прочь со всей скоростью, на которую были способны.
Оми чувствовал пальцы Наги, отчаянно сжимающие его руку, пока они бежали. Он не знал, куда они держали путь или куда им нужно было попасть. Он только понимал, что им надо бежать. И они бежали.
Сердце Наги снова принялось гулко бухать в груди, но уже по совершенно иной причине. Но он ни на что не обращал внимания, сконцентрировавшись на том, чтобы убраться подальше от их чрезмерно внимательных партнеров по команде настолько быстро, насколько это было возможно.
Оми казалось, что прошло несколько часов, когда они, наконец, остановились. Похоже, они оставили позади полгорода. Они были в парке, уже совсем в другом, и он потащил Наги за собой в уютную тень одной из ив.
Наги прижимался к Оми в удобном объятии и пытался восстановить дыхание. Наконец-то. Они должны были их потерять. Не было ни единого признака их команд поблизости с тех пор, как они удрали, и, к тому же, они бежали так быстро…
Ужасное сердцебиение Оми потихоньку успокаивалось, и он все отчетливее начинал ощущать теплое тело, прижимавшееся к нему.
В это время Наги медленно поднял голову и улыбнулся Оми.
Вайс улыбнулся шире, - Итак, - мурлыкнул он, - на чем мы остановились?
Наги серьезно пялился на него несколько секунд. Внезапно он коварно усмехнулся, вытянул стройную ногу и подцепил Оми ловкой подножкой, отправляя их обоих в недолгий полет на землю. – Вот на этом. - шепнул он, беря руку второго мальчика и прижимая ее к ощутимому бугорку на брюках.
Оми поцеловал извивающегося под ним мальчика. Несмотря на досадную помеху, его желание к юному Шварц горело все так же жарко.
Наги медленно успокоился, ощущая влажную землю, она мягко пружинила под его спиной, в то время как Оми снова забрался к нему в штаны.
Оми высвободил член мальчика из плена ставшей тесной одежды и задохнулся от красоты увиденного. Он медленно нагнулся и позволил своему дыханию коснуться чуть вздрагивающей плоти, даря безмолвный намек на то, что случится дальше.
Дыхание Наги прервалось, когда он ощутил прикосновение теплого воздуха к чувствительной коже. Оми ведь не мог… Оми не мог… Боже, он собирается коснуться его… там, коснуться ртом… Он дрожал в ожидании, уверенный только в том, что эти ощущения будут лучшим из того, что он когда-либо чувствовал.
- Хей!! Отвали от него!
- Это ты виноват, Кудо! Очевидно, что этот ребенок просто невоспитан!
- Пошел ты, Кроуфорд! Мне не нужны родительские советы от агента зла!
- Боже! Оми, не прикасайся к этому, парень! Ты ведь не знаешь, где это было!
- Кенкен, тебя самого это никогда не останавливает, когда ты трогаешь Фуджимию!
- Шульдих!! Откуда, черт возьми, ты…
- Я знаю все о тебе, Хидака. Даже то, что ты на самом деле любишь делать с футбольным мячом.
- Шульдих!! Shi-ne!!! Только Я имею право знать об этом фокусе с мячом..!
- Хе-хе-хе! Футбольные мячи как секс-игрушки – это делает богу больно!!
У Оми болело в груди. Казалось, что он уже целую ночь только и делает, что убегает от своих товарищей по команде, которые твердо решили разрушить его личную жизнь еще до того, как она, собственно, началась. Его нога попала в выбоину, и он почти упал, в последний момент уцепившись за руку Наги, чтобы сохранить равновесие.
Наги споткнулся, когда Оми повис на нем, но они быстро выровняли шаг и продолжили бежать. К счастью, Айя набросился на Шульдиха с катаной наперевес, и это отвлекло остальных убийц в достаточной степени, чтобы они с Оми смогли вырваться из этого… снова.
Оми тянул младшего мальчика за собой в длинную темную аллею. Он втиснулся спиной к стене и прижал убийцу- Шварц к груди. Они долго стояли там, просто переводя дыхание.
- Это какое-то сумасшествие. – пробормотал Наги в плечо Оми, вдыхая запах старшего мальчика, чувствуя влажную ткань его рубашки. Наги легонько вздрогнул. Его собственная рубашка потерялась два парка назад.
Оми провел рукой по голой, влажной от пота, спине.
- Знаю. – прошептал он. – Но… хм, во всяком случае, это не парк.
Наги усмехнулся. Это было похоже на déjà vu.
- Ну, - пробормотал он, подчиняясь неизбежному. – Похоже, они нас потеряли. – закончил он, позволяя себе опуститься на землю, утягивая вайс за собой.
Оми с нетерпением подчинился. Он собирался показать Наги то удовольствие, которое он заслужил.
Наги закрыл глаза, стараясь не замечать неприятные запахи аллеи и не думать о том, на чем это скользком он лежит.
Ох, конечно, это не было лучшей обстановкой для занятий любовью, раздраженно думал Оми, впиваясь взглядом в любопытную крысу, сидящую на некотором отдалении, ее усики с любопытством дернулись, когда Наги принялся стонать. Это все они виноваты! Почему они просто не могут оставить их в покое?
Наги застонал. Оми дотронулся до него снова, дотронулся до его несчастного измученного тела. Оно было отвергнуто столько раз, но, конечно, в этот раз…
- Что творится с вами двумя?! Вы как парочка кроликов!
- Наги, даже для тебя это слишком низко!
- Не знаю, Кроуфорд, похоже, что это как раз он ниже Оми.
- Кудо, тебя мне на сегодня уже хватило с избытком…
- Не разговаривай с ним в таком тоне!
- А кто меня остановит, Хидака, ты?
- Считаешь, у меня не получится? Да я…
- Нет! Я собираюсь выучить этот трюк с футбольным мячом! Мне нужно это знать, чтобы делать богу больно.
- АААА!!! ПОМОГИТЕ!! Уберите от меня этого психа!
- Уммм…. Ты такой приятный на вкус… уммм…
- СПАСИТЕ ЕГО! СПАСИТЕ КЕНА!
- О, ну давай же, Наги!
- Нет! Больше – нет!
- Ну давай… обаяние двадцать третьего раза…
- Ты говорил то же самое в последние двадцать попыток…
- Попыток этого, ты имеешь в виду?
- О! О! Оми, пожалуйста…
- Пожалуйста – что?
- Пожалуйста, дотронься до меня еще раз! Да, вот так…
- ОМИ!
- НАГИ!
- О, черрррт…

Часть 1
Была ночь накануне Рождества. Вообще-то, до Рождества была неделя, но кого волнуют такие подробности…
Итак, была ночь накануне Рождества. В доме было тихо, ни скрипа половиц, ни звука шагов, даже мышь не шуршала в своей норке…
…и только…

- Да вы что, совсем рехнулись?! Нет! Никогда! Ни за что!
- Не ори так, Кен, - проворчал Ёдзи. - Хочешь, чтобы Ая услышал?
- Ну Кен-кун, ну пожалуйста! – уговаривал Оми, пытаясь усадить взбешенного Кена на место. – Это же Рождество.
Кен продолжал возмущаться: - Рождество – не повод выставлять себя на посмешище.
Ёдзи покачал головой и повернулся к Оми: -Я же говорил, он не согласится.
Оми только пожал плечами.
Ничего страшного, думал он. Сразу Кен-кун не согласился, но это всего лишь маленькая накладка, которая не сможет разрушить план. Оми спланировал идеальный праздник, на котором все будут счастливы, и готов был горы свернуть, чтобы исполнить задуманное. Похоже, пора применить к Кену другую тактику.
- Разве не ты сам говорил, что в праздник все должны быть счастливы. Особенно в такой праздник, как Рождество? Кен-кун, неужели ты не хочешь, чтобы все были довольны?
- Конечно, хочу. Но, Оми…
Оми не дал Кену развить свою мысль:
- Ты же знаешь, какой грустный Ая-кун в последнее время. Ая-тян все еще в коме, и вообще. Неужели ты не хочешь хоть немного его порадовать?
Вид у Кена стал виноватым, и в глазах появилось какое-то незнакомое выражение.
Вот оно, чувство вины. С Кеном эта тактика срабатывала безотказно. Оми понимал, что это удар ниже пояса, но отступать не собирался.
«Прости, Кен-кун, но это для твоего же блага».
Кен явно колебался, нужно было нанести последний, решающий удар. Оми оглянулся на Ёдзи: «Ты обещал помочь. Ну, и где твоя помощь?»
Ёдзи поймал его взгляд и вздохнул: «Малыш, когда раскомандуется, просто невыносим».
Но делать нечего, обещал помогать, помогай.
- И правда, Кенкен, разве ты не хочешь порадовать Аю?
Молодец, Ёдзи! Ничего умнее ты придумать не мог? Черт! Но ничего другого в голову не приходило, поэтому Ёдзи решил проигнорировать возмущенный взгляд Оми.
- Хочу, конечно, - отозвался Кен без особого энтузиазма.
- А разве наш план – не лучший способ этого добиться? – подхватил Оми, услышав в голосе Кена нотку сомнения.
- Нет.
- Да ладно тебе, Кен. План просто шикарный, - подхватил Ёдзи.
- План просто дурацкий! – взорвался Кен. – Жалкое подобие рождественского сюрприза! - Ни за что, ни за какие коврижки он не будет в этом участвовать.
- Кен-кун… - Оми смотрел на него огромными грустными глазами, в которых поблескивали подступающие слезы. О Господи! Только не это!
- Ну, что ты, Оми! Не расстраивайся. План очень хороший.
Оми продолжал смотреть на него щенячьими глазами: - Значит, ты согласен в нем участвовать? – Глаза у Оми стали еще больше и печальнее. Казалось, он вот-вот расплачется. Кен бросился утешать обиженного ребенка.
- Конечно, конечно.
От слез и грустных глаз не осталось и следа. Оми запрыгал и повис у Кена на шее: - Здорово! Вот так бы и сразу!
Кен замотал головой: у людей так быстро настроения не меняются. Черт, его опять обвели вокруг пальца! Оми, мелкий манипулятор, знает, как уговаривать. Кен взглянул на довольного Ёдзи и вздохнул.: «Ну и черт с ними! Будь, что будет».
- Отлично! Все пройдет, как по маслу, - объявил Оми. – Теперь нужно найти большую коробку, засунуть в нее Кена, перевязать ленточкой, поставить в айину комнату и ждать, пока Ая ее откроет. Такой сюрприз будет!
- Погоди, - оборвал его Кен. – А почему вы именно меня хотите засунуть в коробку? Почему не Ёдзи – понятно. Эта дылда ни в одну коробку не влезет. Но почему не ты, Оми? Ты и ростом поменьше, и вообще.
Оми взглянул на Ёдзи, вспоминая их недавний разговор…
//
- Ёдзи-кун, это правда? – У Оми глаза стали, как блюдца.
- Истинная правда. Думаешь, я бы смог такое придумать? – отозвался Ёдзи, зажигая сигарету.
- Но… Я думал, Ая-кун влюблен в Сакуру.
Ёдзи расхохотался: - Я тоже так думал. А вот, поди ж ты.
- Но как тебе удалось вывести Аю на чистую воду?
- Проверенным кудовским методом, - усмехнулся Ёдзи. – Я его напоил.
Оми посмотрел на него неодобрительно. - Да ладно тебе! У парня была депрессия. Я наткнулся на него как раз, когда он выходил из больницы после визита к Ае-тян. А лучший способ избавиться от депрессии – пропустить стаканчик-другой. Ну, Ае много не понадобилось. Всего четыре стакана, и ты не представляешь, каким разговорчивым может стать наш аутичный командир. Вот тут-то он все и разболтал.
Оми попытался представить пьяного и разговорчивого Аю Фудзимию, рассказывающего все свои секреты направо и налево… Ничего не получилось.
- Сначала было довольно скучно: «Ая-тян то, Ая-тян сё…» А потом вдруг всплыла эта интересная деталь.
Оми только головой покачал: «Кто бы мог подумать, что Ая-кун влюблен в Кена. В голове не укладывается.»
//
Вот поэтому Оми с Ёдзи и придумали такой подарок. Когда Ая увидит, как из коробки с подарком выпрыгивает Кен, он хоть немного приободрится. А еще можно украсить айину комнату омелой и свечами. Осталось только Кена уговорить. Тогда для них обоих это Рождество станет незабываемым.
Ёдзи в ответ только удивленно покачал головой. Он не ожидал, что Оми окажется таким неисправимым романтиком.
И еще была одна маленькая загвоздка: надо было выяснить, нравится ли Кену Ая. Ну, хоть немножко.
- Потому что ты более прыгучий? – предположил Оми.
- Сомневаюсь, - покачал головой Кен.
- Потому что у Оми клаустрофобия, - объяснил Ёдзи.
Оми подскочил, как ужаленный. Клаустрофобия? Ничего подобного! – чуть не закричал он, но вовремя сообразил, что Ёдзи предложил идеальный выход из ситуации, и проглотил обиду. «Но ты мне за это заплатишь, Ёдзи-кун».
- Клаустрофобия? – удивился Кен. – Я и не знал. Это правда, Оми?
- А… ага, - отозвался Оми, одарив Ёдзи гневным взглядом.
Кен вздохнул.
- Похоже, придется мне лезть в коробку. Но костюм этого чертова Синто… ээ… Санта-Клауса я не надену, даже не мечтайте!
- Ну, что ты, Кенкен! И в мыслях не было тебе такое предлагать, - отозвался Ёдзи с самым невинным видом.
«Костюм Санта-Клауса? Ерунда! Костюм Адама подошел бы гораздо лучше», - усмехнулся он про себя. Если бы удалось уговорить на это Кена, в рождественскую ночь перед Аей открылась бы масса интересных возможностей.

Йоджи отправил докуренную сигарету в кусты, вытащил из пачки еще одну и порылся по карманам в поисках зажигалки. Щелкнул колесиком. Щелкнул колесиком. Щелкнул...
- Chi!2
Пустая зажигалка отправилась вслед за окурком, в те же кусты Йоджи с горя выплюнул и новую сигарету. Курить хотелось до чертиков, а где, скажите на милость, ему найти зажигалку в такое время?..
Ночь не задалась с самого начала. То есть нет, начиналось все очень даже радужно. Днем прибежала Мэнкс и заявила, что двоим Вайсс надо срочно быть в Киото этой ночью. Айя пожал плечами и спросил, кто поедет с ним. Оми тут же сделал жалостные глаза, статуя прослезилась бы. Отморозок не прослезился, просто пожал плечами еще раз и посмотрел на Йоджи с Кеном. Йоджи быстро понял, что его не прельщает перспектива провести несколько суток кряду наедине с Айей... точнее, с Айей с катаной... и поспешно соврал, что у него свидание. Айя закатил глаза и велел Кену собираться.
В конце концов Кен и отморозок с катаной убрались. С Оми проблем тоже не возникло, котенок лег спать удивительно рано, еще и девяти не было. Йоджи удостоверился, что чиби не заболел, и угулял из Конеко, потирая руки в предвкушении веселенькой ночки.
Не тут-то было. Его любимый ночной клуб, куда плэйбой и направлял свои стопы, оказался закрыт. Йоджи сказал нехорошее слово, но не особо расстроился, у него было несколько любимых клубов.
Во втором он с час мужественно терпел совершенно кошмарную музыку, гремевшую без умолку. Потом не выдержал и ретировался, мысленно пожелав диджею познакомиться с Айей с катаной... когда отморозок будет не в настроении.
В третьем Йоджи провел еще около часа и уже почти поверил, что удача наконец-то повернулась к нему личиком... и тут какая-то пьяная вдребезги и страшная как смертный грех девица выбрала его объектом страсти, битых двадцать минут вешаясь блондину на шею и в конечном итоге заявила, что выйдет Йоджи отсюда только с ней и только в церковь. Плэйбой позорно сбежал куда глаза глядят, едва ему представился такой шанс, мысленно пожелав девице познакомиться с Айей с катаной после того, как Айя с катаной познакомится с диджеем из предыдущего клуба.
И вот теперь он брел по какой-то темной аллее, несчастный, лишенный возможности курить, разочаровавшийся в жизни... А еще только-только за полночь!
Доносящаяся откуда-то музыка заставила его поднять голову, и Йоджи обнаружил, что стоит в нескольких метрах от входа в очередной клуб. Над дверью призрачно горела зеленая вывеска.
Йоджи любил зеленый цвет.
Рассудив, что хуже, чем было, быть уже не может, он направился ко входу. Не домой же топать, в самом деле...
Плэйбой переступил порог и огляделся. Он еще не бывал здесь.
Обстановка его удовлетворила. Достаточно темно, достаточно накурено, музыка вполне ничего и даже не очень в ушах закладывает. Жутких девиц - по крайней мере, на первый взгляд - тоже не видно. Йоджи удовлетворенно улыбнулся и пошел между столиками, ища свободный.
~Огонька, Кудо?~
Блондин замер на месте и через секунду застонал. Он думал, хуже быть уже не может? Еще как может!
~Эй, расслабься, ты же хочешь курить.~
~Шульдих,~ устало подумал Йоджи, ~это самая отвратительная ночь в моей жизни. Убей меня быстро, а?~
Он почувствовал, как немец смеется. ~Ну нет,~ пришла мысль, ~лучше я дам тебе еще помучиться.~
Йоджи окинул комнату быстрым взглядом. Где этот чертов телепат?
~Эй! Расслабься! Я не на работе, ты не на работе. Обязательно устраивать разборки?~ Чертов телепат сбавил тон. ~Иди лучше сюда, выпьем. У меня спички есть.~
Плэйбой недоверчиво поджал губы. Доброжелательный Шульдих? Удивительное рядом.
~Кудо, не туда смотришь, я за столиком под противоположной стенкой... Слушай, хотел бы я тебя укоросить, твои мозги давно бы уже были на потолке,~ увещевал рыжий. Чуть помолчал и почти жалобно добавил, ~Брэдли уехал на два дня, у Фарфи приступ, пришлось запереть его в подвале, Наги на свидание умотал, до утра, наверное, паршивец. Мне скучно.~
Шульдих задел больное место Йоджи. Блондин почувствовал, что оттаивает.
~Без трупов,~ предупредил он мысленно, уже так, на всякий случай.
~Без,~ радостно согласился немец.
Йоджи развернулся и пробрался к столику рыжего. Шульдих с улыбкой бросил ему спички:
- Классно выглядишь.
Ухмыльнувшись, Йоджи поймал коробок, сел и закурил... о да.
- Нравлюсь?
- Кудо, у меня от одного взгляда на тебя стоит, - улыбка немца стала еще шире.
Несколько минут Йоджи молча блаженно курил, потом покосился на Шульдиха:
- Куда ты смотришь?
Рыжий, не отводя взгляда от зала, чуть дернул подбородком:
- Левее. Вон, в углу, один за столиком, видишь? Я уже час на него любуюсь.
Йоджи прищурился, изучая паренька, с мрачным видом потягивающего какой-то коктейль. Маленький худенький блондинчик, обтягивающие джинсы, простая футболка, волосы брошены на пробор и закрывают ушко... Симпатичный.
- Малыш такой расстроенный. Любимый не хочет обращать на него внимания. То ли из-за разницы в возрасте, то ли времени не хватает, то ли еще что. Бишонен обижен на весь белый свет.
- Он нравится тебе, и ты уже час не можешь к нему подкатиться? Шу-у, ты меня разочаровываешь.
Шульдих улыбнулся снова:
- А может, я тебя ждал, Кудо.
Йоджи непроизвольно облизал губы, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло, отдаваясь обычному нетерпению хищника перед увлекательной охотой:
- Совратить тебе ангела, Шульдих?
- Эй-эй! - предупредил немец, - только полегче. Я первый нашел бишонена, не вздумай его увести!
Йоджи бросил окурок в пепельницу и гибким движением поднялся на ноги.
- Нет, Шу, что ты, - бархатно промурлыкал он, - без тебя - ни-ни!

Кай сидел и дулся. Чертов вечер! Чертовы танцульки! Чертов Маса!
Маса. Он доводил Кая до сумасшествия. Такой заботливый, такой внимательный... Такой непробиваемый! Кай хотел его до умопомрачения, но Гос-споди, памятник соблазнить легче! Взять хотя бы эти клубы. Кай таскался по ним чуть ли не каждую ночь, одеваясь и двигаясь так, что дал бы фору любой шлюхе, до утра не выбираясь с танцпола, флиртуя со всеми девушками и парнями, которые попадали ему в поле зрения... Маса ночь за ночью не сводил с подопечного глаз, подпирая стенку очередного клуба с непроницаемой маской на лице. Кай уже просто не знал, как добиться от него хоть какого-то проявления эмоций, трахнуть кого-нибудь прямо на танцплощадке, что ли?! Хотя... Кай не был уверен, что и это подействует.
Вот и сегодня... Он весь вечер вешался на полузнакомого совершенно офигительного парня, красавчик уже исходил слюной от одного взгляда Кая, а от улыбки вообще кончить был готов, а тот медляк, черт, Кай еще никогда не танцевал так эротично, на него полклуба пялилось... И что же? Пока парень лапал его за задницу, он осторожно, совсем чуть-чуть приподнял ресницы закрытых типа от наслаждения глаз, ища взглядом Масу, насладиться его недовольством и может быть, ну может быть, ревностью... Маса стоял, отвернувшись, и беседовал с одним из телохранителей Кая, его лицо не выражало абсолютно ничего.
Кай не выдержал. Настолько далеко он еще никогда не заходил, еще никому он не позволял трогать себя так! И все впустую! Он с раздражением стряхнул с себя руки своего воздыхателя, и тот и слова проговорить не успел, а разъяренный Кай уже вылетел из клуба и впрыгнул в первое попавшееся такси. Если Маса или какой его прихвостень что и заметили, отреагировать они тоже не успели.
Ярость теперь уже улеглась, но досада и обида остались. Кай побулькал через трубочку коктейлем в бокале, потом сделал глоточек. Ох и влетит же ему дома утром... а ну и черт с ним. Он буцнул кроссовкой ножку столика. Ну и ночка, провалиться ей...
- Какие у тебя любимые цветы, ангел?
Кай вздрогнул от неожиданности и поднял голову. На него внимательно смотрел незнакомый парень, немногим старше его самого, привлекательный зеленоглазый блондин. Блондин чуть улыбался.
- Отвали, - проворчал Кай, - у меня плохое настроение.
Незнакомец и не подумал отвалить, наоборот, сел рядом. Кай, как не хмурился, не мог не отметить удивительную грацию этого, казалось бы, такого обычного движения.
- Какие? - настойчиво повторил вопрос блондин.
- Слушай, - начал Кай, - я же сказал...
- Так плохо? - парень улыбнулся чуть ярче.
- Да, - буркнул Кай.
- Забей, ангел. Ты получишь кого хочешь, рано или поздно. Долго он тебя игнорировать не сможет.
Глаза Кая ощутимо округлились:
- Мы знакомы?
Блондин опять улыбнулся:
- Я Йоджи. Теперь да.
- Но откуда ты...
- А я мысли твои читаю, - засмеялся Йоджи, и Кай так и не понял, было это всерьез или в шутку. - Какие твои любимые цветы?
- Ландыши, - сдался Кай.
- Ландыши... - повторил Йоджи чуть задумчиво, - тебе идет любить ландыши. Вот что, tenshi, хочешь, я подниму тебе настроение?
- Не думаю.
- А ты и не думай, - Йоджи склонил голову набок и протянул руку к лицу Кая. Тот дернулся назад.
- Тише, ангел, - шепнул блондин, - я не причиню тебе вреда.
Кай снова выпрямился, и Йоджи осторожно коснулся его лба тыльной стороной ладони:
- Ты слишком много думал сегодня ночью, tenshi? У тебя глаза уставшие, и морщинка не разглаживается. Не думай, маленький, чувствуй, идет? Во-от, вот так.
Ладонь Йоджи скользнула по лицу Кая вниз, к щеке легкой, теплой лаской и задержалась там. Кай не утерпел, подался вперед и неуверенно потерся о нежную руку. Как хорошо...
- Такой чувствительный, - с тихим восхищением пробормотал Йоджи, когда Кай, едва слышно мурлыча, опять потерся об него щекой. - Ты девственник, ангел?
Кай покраснел и кивнул, что угодно, любые вопросы, лишь бы Йоджи не убирал ладонь с его лица.
- Ну конечно, - прошептал плэйбой, - как и положено ангелам... и ландышам, верно?
- Йоджи... - шевельнул сухими губами Кай.
- Что, tenshi?
- Я не должен... Я не могу...
- Да, маленький, ты никому ничего не должен. И поэтому ты все можешь. Сегодня - все, что хочешь, ландыш. Все, что хочешь.
Кай прикрыл глаза. Тело, разбуженное часами игрушечного стриптиза для Масы, теперь болезненно чутко реагировало на любое прикосновение. А, черт!..
Йоджи улыбнулся. Он видел своего ангела насквозь.
- Все, что хочешь, - мягко повторил блондин. - Этому не надо сопротивляться. Не надо бороться с самим собой, ландыш. Не этой ночью.
- Но... Потом...
- Потом не будет, tenshi, потом ты вернешься домой, и всё забыли. Тебе не нужно потом, не так ли? Тебе нужно сейчас.
- Да, - прошептал Кай, окончательно плюя на доводы разума. Ему слишком нравилось то, что он испытывал, и если разум мог лишить его таких приятных ощущений, то пошел он, этот разум.
Йоджи погладил его по щеке еще раз, потом взял за руку:
- Пойдем. Я хочу потанцевать с тобой.
Кай безропотно поднялся. Его ноги подгибались, и Йоджи, заметив это, прижал его к себе.
- Какой ты горячий, - тихонько проговорил блондин, - тебе так жарко, ландыш?
- Да, - выдохнул Кай. Он весь горел. - Нет... Я... Черт, что ты со мной сделал?
Йоджи наконец выбрался на танцплощадку, обнял Кая и склонился к его ушку. От ландыша пахло... ух ты, от него пахло цветами. Йоджи наконец позволил себе захлебнуться возбуждением, которое сдерживал все это время, чтобы не спугнуть своего ангела.
- Ничего, tenshi, это все ты сам, - едва слышно ответил он, двигаясь в такт музыке, так изящно, что у Кая создалось впечатление, будто они скользят по полу... или парят над ним. Горячее дыхание Йоджи щекотало кожу, и Кай сглотнул.
- Я же еще даже не трогал тебя толком... - улыбнулся плэйбой и добавил: - Пока что.
И тут же одна его рука перебралась со спины Кая вниз, на попку, и Йоджи притянул мальчишку к себе сильнее, одновременно качнув бедрами, так, чтобы их члены терлись друг о друга. Кай уронил голову назад и негромко застонал. Йоджи потянулся вперед и стал целовать будто специально подставленную его ласкам шею. Кай закусил губы и запутался пальцами в волосах блондина.
Секунды текли, как капли меда по стеклу. Почти полная темнота, неторопливая, густая на ощупь музыка, руки везде, на спине, на маленьких ягодицах, на плечах, в волосах, губы на шее, на щеках, на висках, на губах, и Кай не выдерживает и стонет громче, когда Йоджи начинает целовать его полуоткрытый рот, язык к языку, нерешительно, играя, увлеченно, яростно сражаясь за первенство...
~Кудо, песня уже закончилась.~
Йоджи пришел в себя, только услышав это насмешливое замечание Шульдиха. Он мысленно приподнял бровь: за насмешкой рыжего так легко угадывалось возбуждение.
~Шульдих, за столик ангела, быстро.~
Потом Йоджи неохотно оторвался от губ Кая, дождался, пока тот открыл глаза, и улыбнулся:
- Ты потрясающий, ландыш. Черт, я хочу тебя так, что у меня сейчас дым из ушей повалит.
Кай говорить пока еще не мог, только тяжело дышал и глядел на Йоджи затуманенными глазами, изредка хлопая ресницами. Выглядел он так соблазнительно, что дух захватывало.
- Tenshi, - поперхнулся Йоджи, - не смотри на меня так, я же сейчас себе в штаны спущу.
Кай опять хлопнул ресницами и смущенно отвел взгляд. Блондин перевел дыхание.
- Идем, посидим немножко.
Кай снова послушно последовал за Йоджи, ноги у него сейчас подгибались еще сильнее, чем когда они только шли танцевать, поэтому, доспотыкавшись до своего столика, он со вздохом облегчения упал на... чьи-то колени.
И даже испугаться не успел, теплые руки уже бережно влекли его ближе, не давая оглянуться, а голос на ухо мурлыкал:
- Шшш... Все хорошо, бишонен.
Спросить он тоже ничего не успел, потому что Йоджи в это время закрыл ему рот поцелуем. Другие губы занялись его ухом, язык защекотал мочку, и Кай охнул, выгибаясь от удовольствия.
- Твое слабое местечко, да? - сладко прошептали ему и занялись другим ушком, не дожидаясь ответа - впрочем, Йоджи и не дал бы Каю ответить, он не собирался так скоро отрываться от этих свежих теплых губ. И опять руки, руки везде, куда только можно дотянуться, такие ласковые, нежные, и такие жадные, требовательные...
Когда Каю наконец дали перевести дух, ему уже ничего не хотелось спрашивать. В жизни ему еще не было так хорошо.
- Будет еще лучше, - незнакомец за его спиной усмехнулся и осторожно развернул Кая лицом к себе. Тот устроился на коленях обаятельного рыжего, даже не удивившись еще одному сеансу чтения мыслей.
- Я Шу, - сообщил телепат, прежде чем притянуть мальчишку ближе для нового поцелуя. Сзади руки Йоджи вытащили футболку Кая из джинсов и забрались под нее, поглаживая обнаженную кожу. Кай задохнулся, и Шульдих выпустил его губы.
- Йоджи...
Рыжий взял его за подбородок и заставил посмотреть на себя:
- Что, бишонен?
- Шу, - Каю было уже совершенно все равно, к кому обращаться. - Я... Я больше... Пожалуйста... Я...
- Что, ангел?
- Хочу тебя...
Шульдих приподнял Кая и практически уложил на столик, прижимаясь к его телу и жадно целуя влажные податливые губки.
~Кто тут чьи мысли читает?~ мелькнула в сознании Йоджи его довольная мысль.
Плэйбой откинулся на спинку сиденья и шумно выдохнул, пытаясь хоть чуть-чуть оживить отключившиеся мозги. ~Оми спит так чутко, а у нас стенки бумажные. Брэда точно не будет весь день?~
~Ага. К нам. Я на машине.~
~Я тебя обожаю.~
Шульдих мысленно ухмыльнулся, подхватил Кая на руки и широко зашагал к выходу, ни на секунду не прерывая поцелуя. Кай обнял немца за шею и прижался к нему крепче. Это прикосновение тела к телу, обжигающе тесное, сводило его с ума.
~Смотри-ка под ноги, Шульдих,~ проворчал Йоджи, едва поспевая за целующейся парочкой.
~Ну Ку-удо, он такой вкусный...~ притворно заныл телепат и отстранился от Кая, но не потому что послушался Йоджи, а потому, что они уже были возле машины. Кай разочарованно заворчал, и Шульдих с видимым сожалением вручил его блондину:
- Шшш, бишонен. Я не могу взять тебя с собой за руль... Но это не значит, что мы закончили.
- Шульдих, отдышись, - посоветовал Йоджи, забираясь в салон и тут же затаскивая Кая на руки, лицом к себе. - А то еще влупишься во что-нибудь по дороге. А сколь...
Теперь уже Кай не дал плэйбою высказаться, поймав чужие губы в свои, такие ненасытные и требовательные, будто это был последний поцелуй в его жизни. У Йоджи даже дыхание захватило, он не удержал стона. Чертов мальчишка просто насиловал его ртом!
Блондин ухватил Кая за волосы и сделал поцелуй глубже и жестче, перехватывая контроль. Теперь уже он заставлял своего ангела стонать себе в рот. Где-то на фоне его мозга мысленно захихикал Шульдих.
~Говорил тебе, он вкусный.~
~Сколько ехать?~
~Минут пятнадцать.~
~Хорошо.~
Йоджи наконец отпустил губы Кая и взял его за плечи:
- Откинься, tenshi.
Кай чуть выгнулся и оперся на переднее сиденье. Йоджи скользнул руками под его футболку, нашел возбужденные соски, осторожно покрутил их в пальцах. Кай выгнул спину сильнее:
- Еще...
Йоджи невольно залюбовался своим ангелом, красивое лицо, освещенное только бликами проносящихся мимо фонарей, глаза закрыты, волосы растрепались, дыхание рвется через искривленные беззвучным стоном губы, Господи, он держит на коленях совершенство...
- Ландыш... - хрипло сказал плэйбой, - Боже, ландыш, ты чудо.
Он одной рукой сжал маленький сосок Кая снова, другой разделался с пуговицей на его джинсах и потянул вниз молнию ширинки. Кай чуть притих, кажется, даже затаил дыхание - и застонал, громко, впервые за ночь так громко, когда блондин сжал пальцы на его твердом члене:
- Йоджи!..
- Да, tenshi, - прошептал плэйбой, - да, я знаю.
И медленно двинул рукой вверх. Потом, не сводя жадных глаз с лица своего ангела, вниз.
Кай закусил губу и дернулся бедрами навстречу ласкающей его ладони.
- Не кусай губы, ландыш, - ласково попросил Йоджи. - Пожалуйста, я хочу тебя слышать.
- Йоджи... - ответом на очередное движение, - ммм... Йоджи...
Еще с полминуты тихих постанываний, потом Кай стал просить еще, быстрее, ну же, быстрее! Йоджи вдруг выпустил его член и подергал расстегнутые джинсы.
- Сними это.
Кай завозился у него на руках, тесные штаны фиг снимались, да еще и в такой неудобной позе... Пока он ерзал по коленям Йоджи, тот сидел со стиснутыми зубами и пытался расслабиться, частью мозгов поражаясь, каким это образом ему удалось не кончить до сих пор и каким образом удастся не сделать этого в следующую секунду.
Наконец Кай стянул джинсы, Йоджи тут же выхватил их у него из рук и зашвырнул на переднее сиденье.
- Кудо, не нарывайся, - предупредил Шульдих. Слышно было, что дыхание у него тоже очень и очень неровное. ~Ангелы не носят белья?~ осведомился он.
Йоджи не ответил, потому что Кай опять забрался к нему на руки. Прикосновение грубой ткани брюк блондина к его нежной коже отнюдь не было неприятным, наоборот, волновало, и Кай поерзал попкой по коленям плэйбоя еще. Йоджи толкнул своего ангела на спинку переднего кресла и снова занялся его членом. Кай стонал не переставая, подаваясь вперед в такт движениям партнера, Господи, он же десятки раз занимался этим сам, но ни разу, ни разу не испытывал ничего подобного, да, Йоджи, да, еще...
Блондин потянулся к чуть припухшим губам Кая свободной рукой, обрисовал их контур пальцем - Кай немедленно поймал этот палец ртом, прошелся языком по подушечке, чуть прикусил, опять поддразнил языком...
- Черт, - выдохнул Йоджи.
Кай с трудом улыбнулся и втянул палец плэйбоя в рот полностью.
- Ангел, - охнул Йоджи, сжал пальцы на его члене, и теперь вскрикнул уже Кай:
- Йоджи, да!..
- Подвинься, tenshi. Вот так, не напрягайся.
Рука Йоджи задвигалась на нем быстрее, Кай опять застонал и вдруг смолк, глаза его распахнулись, когда он почувствовал смоченный собственной слюной палец блондина в себе. Йоджи сжал его член снова, и Кай снова вскрикнул от удовольствия, палец в нем медленно двинулся дальше, еще чуть дальше...
- Больно, ландыш?
- Нет... - с легким удивлением простонал в ответ Кай, опять дернулся к ласкающей его руке, палец Йоджи скользнул наружу, потом вернулся, вошел теперь глубже.
- Боже, ангел, ты же шелковый внутри, - жарко прошептал плэйбой, - расслабься, не бойся, расслабься...
Он чуть согнул палец, двинул им туда-сюда еще раз, рука на члене Кая теперь скользила медленнее, подстраиваясь под ритм другой.
- Не больно?
- Нет... Хорошо... Еще, Йоджи...
- Ах ты жадный маленький бесстыдник.
Йоджи согнул палец сильнее, и Кай, прогнувшись, вдруг закричал, по его телу пробежала судорога. Йоджи улыбнулся и подвигал пальцем еще, заработав себе второй крик наслаждения:
- Йоджи!
- Да, ландыш, да... Нравится?
- Еще, сильнее, пожалуйста!
Йоджи добавил к одному пальцу второй. Он все еще побаивался сделать своему ангелу больно, но Кай только выгнулся снова, насаживаясь на его руку:
- Еще...
Плэйбой толкнул пальцы в Кая жестче, кажется, ландышу нравилось, когда грубо, и не ошибся - Кай закричал в третий раз, его глаза закатились:
- Еще, Йоджи, еще совсем чуточку...
Йоджи внезапно остановился.
- Нет, tenshi, я хочу, чтобы ты в первый раз кончил, когда я буду в тебе.
~Романтик хренов,~ прокомментировал ситуацию Шульдих. ~Не потерпишь? Через пару минут мы дома.~
~Притормози, Шу,~ тяжело дыша, подумал Йоджи, ~я хочу в машине.~
~Извращенец,~ припечатал рыжий, и через секунду на заднее сиденье упал брошенный им тюбик со смазкой.
~А ты вообще на дорогу смотри,~ огрызнулся Йоджи, нашаривая тюбик рукой. Кай расширившимися глазами следил за тем, как он сдергивает брюки и смазывает свой напряженный член. Наконец блондин отбросил смазку, тюбик упал на пол.
~Эй!~ заорал Шульдих, ~ты хоть знаешь, сколько она стоит?!~
~Смотри на дорогу, а?~ взмолился Йоджи, подтягивая Кая к себе.
~Ага, щас,~ ухмыльнулся немец.
~Тогда хоть рот закрой!~
- Йоджи, - потребовал к себе внимания Кай, - давай же быстрее!..
- Тише, ангел... Тише, не спеши... Иди сюда, вот так, садись, медленно, тише... О Боже, ангел!
- Йоджи...
- Больно?
- Немножко... Ничего... Еще!..
- Господи, а... ангел! Не так быстро...
Йоджи придержал его за бедра, и Кай заныл от нетерпения:
- Ну пожалуйста... Это так хорошо, пожалуйста, быстрей!
Блондин закусил губы, черт, быстрей - и он кончит раньше времени, если только...
- Йоджи... Ну... Ну давай!..
...не кончит еще раньше времени от одного звука этого умоляющего срывающегося голоса. Плэйбой зарычал и дернул Кая вниз, всаживая член так глубоко, как мог, Кай закричал от боли и удовольствия, вцепился пальцами в спинку сиденья за плечами Йоджи, сам рванулся вверх и резко опустился на член любовника снова, и еще раз, с таким же криком, и еще, и на этот раз Йоджи закричал вместе с ним, когда они одновременно кончили.

1 (начало)
…Я люблю Айю, Айя любит Брэда, Брэд любит Шульдиха, а Шульдих любит,… пожалуй, аппетитные попки!…Ха!!! И еще раз, Ха!!!…
…Я люблю Айю?!! ДА КТО ЭТО ВОБЩЕ ВЫДУМАЛ??!!!!! – Йоджи Кудо, известный, так же, как Балинезиец, обнял губами слегка мятую сигарету и нервно втянул в свои легкие побольше серого никотинового дыма. Этот высокий худощавый мужчина уже давно забыл что значит «любить». Сейчас он находился под впечатлением той кучи фанфиков, которые осилил за прошлую ночь. Они навевали воспоминания, какие-то далекие и настолько нереальные, что Йоджи просто не верил им. Его раздражала та уверенность, с которой, совершенно незнакомые ему люди обнажали его душу, тем самым «вешая лапшу» на уши любопытным доверчивым читателям, так как Йоджи Кудо просто-напросто никогда и никому не говорил что у него на сердце (ну разве что по великой пьянке). Сейчас вот, к примеру, кто знал, о чем думает этот красавец, способный завоевать за ночь с дюжину девичьих сердечек.
Йоджи Кудо был дорог всем в своей странной семье. Его ценили за умение слушать и подбадривать, подбадривать и слушать. Много говорить о чужих чувствах, последних достижениях моды и музыки, о лицах с глянцевых обложек журналов… да о чем угодно, только не о себе. Когда-то была Аска, но это тоже в прошлой жизни, в которую Йоджи не верил. А получалось, что если не было жизни, то не было и Аски…
В этой жизни, единственной жизни, у Балинезийца была семья… большая, шумная, невыносимая: Бред Кроуфорд - властный лидер, считающий себя слишком умным из-за паро-нормальных способностей: предвидение будущего. Ран Фуджимия или просто Айя – еще один лидер: не то чтобы умный, но неразлучный со своим верным другом – катаной, а от того тоже, как бы, умный. Шульдих, Шу – дико стриженый + дико крашеный + возомнивший себя телепатом, а впрочем, неплохой, умный парень, знающий жизнь, а главное себя самого. Можно было бы обратиться со своими проблемами к нему... Пожалуй, только в Шульдихе Йоджи видел человека способного его понять, но от того-то и не хотелось ему открываться. Потрепаться о пустяках можно, даже приятно, а выкладывать чувства на блюдечке,… ну уж нет! Боже упаси, помилуй! Балинезиец конечно знал, что от наглого обаятельного немца мысли не спрятать… хм… ну и пусть, мысли как мысли. Может благодаря ним, Шу так проникся к нему, Йоджи Кудо уважением (так оно и было)… Есть еще Фарфи, Наги и… Оми. Йоджи их всех любил, каждого по-своему, и даже запекшаяся кровь на ковре (ирландец Фарфи, черт его побери со всеми этими садо-мазо штучками) не помеха…

До чуткого, обостренного нервными невысказанными переживаниями, слуха Йоджи донесся звук хлопающей двери: значит, Оми вернулся со школы. Через час явится Наги. Затем Кен, задыхающийся от комментирования своей сегодняшней игры в футбол с подростками с соседнего двора. Позже – Бред. Значительнее позже – Шульдих. Айя и Фарфи сидят по своим комнатам тихо–тихо, а он, Йоджи, сидит на кухне и докуривает последнюю сигарету… Вошел Оми, как всегда молоденький, свеженький, полный сил.
- Может трахнемся? – произнёс Йоджи вместо обычного приветствия.
- Тебе того же, – ответил парнишка, до его светлой головки не сразу дошёл смысл сказанных старшим собратом слов. Не сразу, но всё же дошел.
Оми замер. Моргнул. Опять замер. Осмотрел с ног до головы стройную, спортивную фигуру Йоджи, казалось, прикидывая какой размер смирительной рубашки ему нужен (ну так, на всякий случай). Йоджи вдруг улыбнулся, а потом разразился бурным смехом. Оми вздохнул, решив, что это очередная шутка. Вздох получился у него таким громким, сродни со стоном. Йоджи почувствовал непреодолимое желание поцеловать Оми. Возможно, он просто обкурился. Ну и что, какая разница?… Он резко прервал смех, грубо схватил мальчишку за шкирку и, что было сил, вобрал в себя пухленькие губки. Голубые, огромные как небо, глазки широко распахнулись. Йоджи нагло втолкал свой язык во влажный ротик и, совершенно обезумев, невесть от чего, пустил в ход свои острые зубки. Он не закрыл глаза. На испуганном лице парнишки Йоджи читал растерянность, страх, боль,… страсть и наслаждение. Оми был совершенно безоружен и покорён.
Йоджи расстегнул ремень на брюках и спустил их. Мгновение и он обнажил свой возбуждённый член.
- Оми милый сделай это для меня… - мужчину безумно возбуждала вся эта обстановка, странно, что раньше его никогда не тянуло на секс с мужчиной, с мальчиком… безумие… хотя… Йоджи одной рукой заставил мальчика на колени перед собой и тот довольно быстро понял что от него требуют…Ну вот, проверим что значит быть с голубоглазой малюткой. Кажется, кто-то когда-то сказал, что Оми похож на Аску … хм… всё может быть.
- Оми, я не заставляю тебя глотать мой член! Так и подавиться не долго… - хриплым голосом подбодрил он подростка и правой ладонью прижал его светленькую головку поближе.
На самом деле сейчас ему было плевать, подавится Оми или нет,… будет ли третья мировая… Ему хотелось конца – бурного и, желательно, с летальным исходом… Оми провёл кончиком языка по головке члена (совершенно инстинктивно) и слегка отстранился,… ненадолго. Когда он, в следующую секунду обхватил плоть Йоджи своими губами, не понадобилось и минуты, чтобы Балинезиец кончил. Оми терпеливо проглотил горьковатую сперму: никотин и алкоголь – противники приятного вкуса… Йоджи Кудо стоял и, подрагивая всем телом, медленно приходил в себя.
- Оми, - позвал он. Мальчик смущённо приподнял свои очи. – Придёшь сегодня ко мне…- Оми кивнул и вылетел из кухни как ошпаренный…
…Йоджи не умел жить просто так, без цели. Стремление к чему-то было сопоставимо со стремлением дышать. Бессмысленная жизнь… он лепил смысл своими руками. Строил крепость и брал её штурмом. Он придумал новую игру, новую цель, собираясь возобновить головокружительный полёт по жизненной спирали, приостановленный прошлым достижением. Йоджи Кудо пока не подозревал, что его спираль на самом деле замкнутый круг. Это знание придет к нему позже, в конце и, одновременно в начале и тогда, возможно кольцо разорвется,… появится новая цель, новая спираль, а может и новый замкнутый круг.
Семь членов «семьи» и семь ночей, чтобы узнать возможности каждого. Оми – сегодня (это уже не проблема). Завтра – Наги. После – Кен, Шульдих. Самое сложное, а именно Фарфи, Бреда и Айю, Йоджи решил оставить напоследок. Ну вот и определился с новой целью… Как ни странно удовлетворения от этого Балинезиец не испытывал. Может позже? И он терпеливо принялся ждать недостижимого «позже».
Пришел Наги, Кен – Йоджи слушал их болтовню, переживал их восторги и разочарования, забывая о своих. Он так умел – забывать о себе и, одновременно с этим, себя любить. Любил он себя тоже для других, чтобы его любили…
На кухню зашел усталый Бред. Он немного пошерудил в холодильнике, у плиты и вскоре перед ним на прекрасно – сервированном блюде расположилось нечто дымящееся, распространяющее тёплый приятный запах. Йоджи вспомнил, что с утра, кроме сигареты во рту ни чего не держал. Он не шибко следил за своим рационом и даже подозревал, что уже успел заработать гастрит. Вообще-то готовить Йоджи умел и мог, но не хотел. Зачем? Ему и с гастритом неплохо. Балинезиец подошел к сковородке. Бред имел хорошую привычку - готовить много. На всех, правда, не хватало, но Йоджи сегодня везло…
Он принял душ. Быстро и сильно растер горячее тело махровым полотенцем… Дверь в комнату распахнулась. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял Оми. И чего это он так быстро согласился, - подумал Йоджи – даже не сопротивлялся тогда на кухне. С остальными будет куда сложнее - это уж точно.
- Иди сюда Оми, милый, - и Балинезиец, удовлетворенный собой, похлопал по белоснежным простыням на своей полутора местной постели. Оми тщательно закупорил вход в небольшую квадратную, почти пустую, комнату при помощи задвижки и сел на указанное место.
- Зачем я тебе? – поинтересовался он, стягивая со своих стройных плечиков «прохладную» футболку.
Йоджи не слушал. Он смотрел на мальчика, такого милого и трогательного и думал, что… вещи делятся на «прохладные» и «тёплые». «Прохладные» - это те, в которых прохладно, зато легко, а «тёплые» - в которых тепло, но тяжело… Он всегда думал о пустяках с таким видом, будто решал в уме проблему вселенского масштаба. А думал о пустяках он тогда, когда хотел уйти от какого-либо разговора,… вот как сейчас… Но Оми похоже не ждал ответа, он раздевался … молча, робко, стыдливо,… собираясь отдать свою невинность на милость мистера « play boy’я» с запятнанной репутацией.
Йоджи невольно сообразил, что оставил вопрос Оми без ответа. Он обнял стройное тело сзади и, облизнув розовенькую мочку уха своего будущего любовника, тихо пошептал:
- Неужели ты ещё не понял? – переходя кончиком языка от уха к шее, остреньким плечикам и милым, смешным лопаткам-крылышкам, Йоджи почувствовал, что Оми не очень-то удовлетворен таким ответом… дрожь по телу,… может, показалось?
Отбросив все сомнения на задний план или ещё куда подальше, Йоджи продолжал свои «невинные» ласки делая их всё настойчивее. Он нежно, будто боясь разбить, уложил Оми на подушки и, устроившись сверху, позволил своим губам бесстыдно совершать похождения, где им вздумается. Влажный язык Балинезийца пробежал по алым створкам, подбородку, достигнул «адамова яблока» … замер… спустился ниже… Сделал круг около левого соска и, прикусив слегка сладенький, словно мед, бутончик… метнулся к правому… вобрал в себя это богатство (странно, грудь женщины никогда не вызывала у Йоджи, подобного этому, восхищения)… Моё,… только моё… По телу пробежала крупная дрожь, пульс участился. Оми слабо застонал, витая в дымке чувственного наслаждения, когда безудержные ласки привели губы мужчины к затвердевшей горячей плоти.
- Оми, боже, какой ты красивый, - Балинезиец оторвался на миг от шелковистой кожи и окинул взглядом прикрытые глаза со светленькими длинными ресничками, приоткрытые розовые створки губ, золотистые коротко стриженые локоны, редко разметавшиеся по подушке, часто вздымающуюся грудь. Да! Не зря столько фанфиков посвящено им двоим. Оми… Оми…
- Оми… - произнес он на выдох.
- Й…Йоджи… я… умоляю…
Можно было и не просить. Язычок осторожно лизнул член, увлажняя чувственную кожу слюной. Хрупкое тело выгнулось в нетерпеливой мольбе… Какой страстный… Губы Балинезийца сомкнулись на, ноющей от желания, плоти. Йоджи еле удерживал себя от грубого насилия. Он никогда не думал, что может так желать кого-либо. Язычок скользнул по самому кончику головки. Оми дернулся, но Балинезиец смог удержать бёдра мальчика в неподвижном состоянии. Беспомощный, он ждал чудесного избавления, пока язык и губы совершали неравномерные движения между его стройных ножек. Большая, тёплая рука вобрала в себя яички и нежно, настойчиво перебирала их… Вздох полный разочарования… Йоджи оторвал свои губы от места их пребывания. Он больше не мог терпеть.
- Оми, будь добр любимый, подними свои чудесные бёдрышки, впусти меня! – нежно промурлыкал он.
Мальчик выполнил просьбу неукоснительно. Согнув ноги в коленях, он слегка приподнялся на них, открывая узенький туннель в своё податливое тело.
Йоджи никак не хотелось причинять мальчику боль. Он облизнул указательный палец на правой руке и осторожно погрузил его в розовую щелочку. Боже, как узко… Оглядевшись по сторонам он остановил свой взгляд на небольшой баночке. Надпись гласила: «Крем Витаминно-вазелиновый». То что надо… К первому пальцу присоединился второй… Я порву мальчика… Не хочу причинять ему боль… Он дрожит под моими руками, догадывается… В его силах меня остановить… пока не поздно… Нет, он этого не сделает, страсть уже захватила слишком крепко… Нас обоих…
- Оми, расслабься немножко, мой самый красивый, ты так напряжён, - осторожно, целуя его в пупок, попросил Йоджи и вдавил оба пальца сильнее. Оми сморщился, прикусил губу… Какие очаровательные складочки на переносице… Балинезиец больше не мог ждать. Медленно, но уверенно, на одном дыхании, он погрузился внутрь этого чудесного тела…Оми, всхлипнув, вобрал в лёгкие побольше воздуха и чтобы не закричать, сильнее сжал зубы,… розовая кожица треснула, из под неё выкатилась тёмно красная капелька крови…
Мутными глазами Балинезиец окинул всю эту красоту, а в следующие минуты у него помутился разум. Йоджи никогда не терял над собой контроль во время секса. Что же случилось?…
Он, чисто инстинктивно, не соображая что делает, обхватил остренькие коленки мальчика и закинул их себе на плечи. Двигаясь аритмично, но в одинаковом темпе, два тела сливались воедино, бились в агонии… безумно, жарко, страстно… Сердца вырывались из груди, рассыпались на части… Йоджи кажется, слышал, как кричит Оми,… нет, не Оми – это кричит он сам!… Хриплый голос потонул в огне, мир погряз по уши в липкой трясине, потом перевернулся с ног на голову, а в следующие секунды завертелся волчком и растаял в вечности… Кажется Йоджи потерял сознание… или это только кажется?…
Едва приоткрыл слипшееся глаза. В комнате витал липковатый запах секса. Оми мирно посапывал, прижавшись к его телу. Было жарко. Пальцы на руках слегка слиплись… Интересно, чья это сперма? Балинезиец попробовал на вкус. Сладкая, значит «его». Снова лизнул…Обсасывая каждый палец…
- Йоджи – кун?!! – Оми открыл глаза и лицезрел потрясающее извращение во всей красе.
- А?… Оми… - Йоджи улыбнулся и зажмурился. Солнце, пробивавшееся сквозь лёгкие занавески, разбросало по комнате солнечных зайчиков, которые так и норовили залезть в глаза. Мужчина не сопротивлялся. Пусть себе лезут, куда им вздумается. – Оми… - Йоджи повернулся к мальчику, приподнялся на локте и принялся пристально его изучать.
- Знаешь Оми, мой солнечный малыш, ты такой сладкий, - Оми покраснел.
- Тебе было очень больно?
- Нет… - Оми потупил взгляд.
- Не лги мне!… Прости,… я потерял контроль,… обычно со мною такого не случается…- Балинезиец сбился и замолчал.
- Йоджи – кун…
- Всё в порядке, – улыбнулся мальчик - Ты самое лучшее, что случалось в моей жизни… - глаза Оми светились лазурным блеском утреннего неба.
«Chi!!!»…Я… самое лучшее?!… Нет Оми, ты ошибаешься. Какой ты доверчивый, глупыш. Это всего лишь моя очередная игра… Всего лишь игра…
Йоджи ничего не сказал вслух. Лишь вздохнув, поднял голубоглазку на руки и потащил в душ. Нужно было хорошенько вымыться перед завтраком…

- Избавься от автомобиля.
- Что? – Ёджи моргнул, пребывая в сонном блаженстве после секса. Его руку и круглый зад Аи разделяла лишь тонкая шёлковая простыня, во Вселенной всё было прекрасно, и вдруг всё пошло не так.
- Я сказал, избавься от автомобиля. – Ая подпёр подбородок рукой и посмотрел на Ёджи.
Ёджи почувствовал, как комната завертелась. - Что?
- АЙ! Ты мне синяк оставишь на заднице! – запротестовал Ая, почувствовав смертельную хватку на своих ягодицах.
Ёджи отпустил его и дрожащей рукой взял сигарету.
- Ёджи, я серьёзно, – начал Ая.
- Зачем? Какого хрена мой автомобиль тебе сделал? – возразил Ёджи. Ради бога, он ведь не задавил его сестру. Его не нужно было пронзать катаной. Почему Ая так ополчился на его автомобиль? Он даже не занимал место Аи на стоянке и не задевал его драгоценный Порше!
- Блин, это просто смешно! Он занимает слишком много места! Он жрёт бензин! Его ремонт отнимает чересчур много времени!
- И какая разница между ней и твоим Порше?
- Вот. – Фиолетовые глаза Аи злобно сощурились. – Ты это сказал.
- Что сказал? – В напряжённом голосе Ёджи была слышна паника.
- "Она", – прошипел Ая.
- А как ты называешь свою машину? – возразил Ёджи.
- Речь не об этом! – заявил Ая. – Избавься от автомобиля!
Последние капельки послеоргазменного блаженства испарились. Ёджи почувствовал, как у него всё съеживается. И, наверное, никогда уже не будет правильно работать.
Избавиться от автомобиля? Его драгоценной Super Seven? Может, этот ублюдок Такатори Масафуми подсыпал что-то в его еду, и у него галлюцинации? Что за чушь несёт Ая? Чёрт... может быть...
Он отбросил простыню и начал осматривать Аю на предмет следов, оставшихся после вкалывания наркотика!
Ая сначала испугался, потом начал протестовать и, наконец, стукнул его, когда Ёджи провёл рукой по задней части его приподнятого бедра, наклонившись так низко, что у Аи мог остаться ожог от сигареты. – Что ты делаешь? Перестань!
- Ты в последнее время не ел ничего со странным вкусом? – спросил Ёджи, проверяя зрачки Аи. Он был странно несдержан всего несколько минут назад, выкрикивая "Ещё, ещё... О боже... Да!". Обычно Ая был в постели слишком зажатым.
- Ёджи! – заорал Ая. – Хватит валять дурака!
- Ш-ш-ш! А то снова придёт Кен и поинтересуется, что я с тобой делаю! – предупредил Ёджи. – И я не думаю, что на сей раз он поверит, будто мы практикуемся в айкидо.
- Он нам и в прошлый раз не поверил! – сквозь зубы прорычал Ая. – Почему ты просто не можешь признать, что ты гей?
Ёджи моргнул. – Я не гей, это ты гей!
- Ёджи! – в изнеможении простонал Ая.
- Ладно, это уже не смешно. – Он стряхнул пепел с сигареты в пустую чашечку из-под саке, стоящую на столе.
- Это и раньше не было смешно!
Ёджи отложил сигарету и попытался обнять Аю, голого и сопротивляющегося. – Да ладно тебе... нам же было весело. – Он немножко поборолся с Аей, который пытался освободиться каждый раз, когда Ёджи хватал его за какую-нибудь часть тела.
- Перестань меня отвлекать! Ты избавишься от этого автомобиля, и точка! – Ая отпихнул его, вскочил с кровати, подобрал свои джинсы и попытался их надеть. Он слишком торопился, потому что был очень зол. Прыгая на одной ноге, он потерял равновесие, запутался в своих длинных ногах и упал на пол.
Ёджи рассмеялся, указывая на него пальцем.
- Идиот! – обвинил его Ая, заканчивая надевать джинсы, лёжа на полу. Потом он сообразил, что его нижнее бельё находится где-то с другой стороны кровати. Он сердито посмотрел на Ёджи и застегнул "молнию" так быстро, что прищемил свою чувствительную плоть.
Услышав вопль, Ёджи мгновенно очутился рядом с Аей на полу.
- Ой-ёй-ёй-ёй! – выл Ая.
- Осторожно! – предостерёг Ёджи, отталкивая руки Аи от "молнии". – Давай я!
- Не-е-ет, ты сделаешь только хуже!
- Проклятье, ты застрял! – Он скрипнул зубами. – Ладно, вдохни поглубже и сиди очень-очень тихо.
- Нет-нет-нет-нет-не-е-е-е-ет! – заскулил Ая, но шевелиться не стал.
- Эй, парни... у вас там всё в порядке?
Они подняли взгляды, голый Ёджи – стоя на четвереньках между ног Аи, который от боли приподнял колени. Ая был покрыт потом, и пряди волос лезли ему в глаза.
В дверях стоял Кен и ошарашенно на них смотрел.
- "Молнию" заело! – выдохнул Ая.
- О, – сказал Кен. И закрыл дверь.
С минуту они оба смотрели на дверь.
Потом Ёджи тупо взглянул на Аю.
- ИДИОТ! – заорал Ая.
- Сиди тихо! – приказал Ёджи.
Ая прикусил нижнюю губу и начал глубоко дышать. Ёджи осторожно потянул "молнию" вниз, очень медленно.
- ААААААААААААААА!
- Я даже ещё не дотронулся! – запротестовал Ёджи.
- Я знаю, но ты меня убиваешь!
- Я пытаюсь тебе помочь!
- Нет, я имею в виду, что ты на самом деле меня убиваешь. Я снова возбуждаюсь!
- Ая, - строго сказал Ёджи, наполовину польщённый, наполовину раздражённый. – Будь серьёзнее!
- Я СЕРЬЁЗЕН!
- Не заставляй меня вырубать тебя, – пригрозил Ёджи.
- Ну давай уже! – сказал Ая.
Ёджи собрался с духом и потянул "молнию" вниз.
Ая вскрикнул и тут же истерически засмеялся.
Ёджи посмотрел на ранку, маленький защип на пурпурно-розовой шелковистой коже. - Са... Всего лишь царапинка. У меня после бритья бывало и хуже. – Он слегка пошевелил пальцами, чтобы получше рассмотреть, и плоть напряглась.
- Ё-джи! – сказал Ая, приходя в себя и явно вспомнив, что вёл себя неблагоразумно. – Это всё из-за твоего автомобиля! Избавься от него!
- Не глупи! – Ёджи наклонился, чтобы поцеловать пострадавшую кожу.
- Перестань! – Ая схватил его за волосы, но не слишком крепко.
- Поцелую и станет лучше, - объяснил Ёджи и осуществил это на практике.
- Ё-о-о-о-джи-и-и-и, - простонал Ая, толкая голову Ёджи вниз. Дверь снова открылась.
- Эй, парни, я принёс плоскогубцы... СРАНЬ ГОСПОДНЯ! – Кен скорчил рожу и захлопнул за собой дверь.
- Ладно, теперь он знает, - сказал Ёджи.
- Правда? – с невинным сарказмом произнёс Ая. – Ты уверен?
- Ну... учитывая, что это Кен...
- Поцелуй моё бо-бо ещё раз. – Ая снова заставил его наклонить голову.
- Мы лучше смажем его кремом. – Ёджи высвободился.
- Да уж, тебе лучше его чем-нибудь смазать... – Ая встал, снова снимая джинсы.
Ёджи принёс из ванной антисептический крем. – Иди сюда и позволь мне намазать это на тебя.
- Ублюдок, - обвинил Ая.
Ёджи повернул его и прижал ближе, положив подбородок на его плечо и выдавливая крем на пальцы. – Стой тихо.
- Извращенец, - сказал Ая.
Ёджи легонько провёл по коже кончиками пальцев.
Ая попытался об этом не думать.
Ёджи передвинул пальцы ниже.
Ая вздрогнул. – Что ты делаешь?
- Наношу антисептический крем на твою рану.
- Я имею в виду, что ты делаешь? – промурлыкал Ая, снова вздрагивая.
Ёджи тихо рассмеялся и поцеловал его в шею. – Тебе бы хотелось знать?..
- Ё-о-о-джи-и-и. – Ая прижался к нему спиной.
В результате беседа об автомобиле была забыта на несколько дней. По определённой причине.
* * *
- Избавься от автомобиля! – заорал Ая.
- Почему!
- Ради бога, Шварц заметят его даже с завязанными глазами! Мы все покойники, если тебя снова увидят в этой штуке! – Ая бросил свой плащ на вешалку. Естественно, плащ упал на пол.
Ёджи удивился, почему он не бросил заодно и катану. Миссия прошла неудачно. Такатори снова ускользнул. Ая потерял контроль над собой и бросился на него прежде, чем они успели замкнуть окружение. Оми пришлось буквально удерживать от того, чтобы он не задушил Аю. В последнее время на мальчишку много всего свалилось. Убийство его маленькой кузины/сводной сестры/или кем она ему там приходилась, чуть не свело его с ума.
А Ая был очень зол на Критикер, когда выяснил, что Оми тоже Такатори. В последнее время Ёджи заметил, что Ая смотрит на Манкс так, будто хочет заколоть её этим своим большим мечом. Он никогда не говорил ей больше самого необходимого. К примеру: ‘Сколько?’, ‘Когда мне заплатят?’, ‘Нет, пока вы не заплатите мне за прошлый раз’.
Ёджи пытался утешить её, стараясь быть с ней полюбезнее с тех пор, как это началось. Но любой мог сказать, что отношение Аи напрягает её. Ведь она становилась ершистой и торопилась уйти не потому, что Кудо Ёджи потерял свою хватку. В конце концов, у него сложилось ощущение, что чем больше он старался заставить её расслабиться, тем яснее Ая давал понять, что ей лучше уйти!
Он мимолётно подумал об этом, зажигая сигарету.
- Ёджи! Я же велел тебе больше не курить в доме! – заорал Ая.
- Ой, хватит жаловаться, дым уйдёт через вентиляцию в ванной, - сказал он, садясь, чтобы снять ботинки и брюки.
- Ты не в ванной!
Ёджи встал, сбросил брюки, отпихнул их с дороги и продефилировал в ванную. – Теперь я в ванной! – Он повернулся к вентиляционному ходу. – Теперь доволен? – Он включил душ. – Если хочешь сэкономить воду, прими душ со мной! – крикнул он, перекрывая шум.
- Плевать мне на воду! Пускай Критикер за неё платят! – раздеваясь, сказал Ая.
- Возможно, они не будут платить, если ты будешь сходить с ума и заваливать наши миссии, - сказал Ёджи в дверной проём. – И ещё одно. Хватит таращиться на Манкс. Она может передумать и выгнать тебя из команды. Что мы тогда будем делать? Ты когда-нибудь думал об этом?
- Как будто мне сейчас есть до неё дело, - огрызнулся Ая. – Тебе обязательно пресмыкаться перед ней каждый раз, когда она приходит?
Ёджи моргнул. – О чём это ты?
- Ты знаешь, о чём я! – Ая бросил на него взгляд из серии 'если-бы-взгляды-могли-убивать', потом оттолкнул его и залез в душ.
Ёджи глубоко вздохнул и покачал головой. - Ая... – Он тоже попытался забраться в душ, но, когда его грубо оттолкнули, чуть не потерял равновесие.
- Как ты можешь! – обвинил его Ая, намыливая голову шампунем так яростно, будто хотел выдрать себе волосы. – Вести себя так прямо передо мной!
- Чего-о-о-о? – спросил Ёджи.
- Набрасываешься на неё, как муха на дерьмо! – заявил Ая.
У Ёджи щёлкнуло в голове. Ая? Ревнует?
Ревновал ли он?
Как он мог ревновать?
- Ты отвратителен! – Ая начал смывать шампунь с волос.
- Какого хрена ты несёшь? Я просто проявляю к ней дружелюбие! Да что с тобой? В последнее время ты ведёшь себя, как чокнутый!
- Лжец! Тебе стоит только посмотреть на кого-нибудь в короткой юбке, и у тебя сразу язык вываливается, как у собаки!
- Ая! – заорал Ёджи, перекрывая шум воды. – Да я бы никогда!
- Ты бы ещё как, при первой же возможности! – отрывисто сказал Ая.
- Эй. – Ёджи приоткрыл непрозрачную раздвижную дверцу, чтобы лучше его видеть. – Я бы никогда, - сказал он уже нормальным голосом. – Давай, я помогу тебе вымыться. Ты устал и переутомился. И, судя по всему, эти синяки к утру превратятся в кошмар. - Он зашёл в кабинку

Падение
Он закрыл глаза, бездумно покачиваясь в такт музыке. Светлые волосы плеснули, накрыли лицо шелковым водопадом, занавешивая, отсекая от окружающего мира – от полутемного зала небольшого диско-бара, освещенного мечущимися разноцветными огнями, от жадных взглядов посетителей... Он знал, что хорош. Стройное тренированное тело, обтянутое коротким топом и черными джинсами, точеные черты, удивительно светлые волосы и глаза... В «Ночной орхидее» не выпивка – самый дорогой товар...
– Привет, красавчик. Свободен?
Он плавно повернулся, позволив себе лениво окинуть взглядом снизу вверх по фигуре высокого мужчины. Строгий костюм, ничем не примечательное стандартное лицо. Все они одинаковы, эти искатели запретных удовольствий...
– Привет... – он добавил хрипотцы в голос, отбросил с шеи волосы и словно невзначай провел рукой по груди, не прекращая покачиваться в такт чувственной медленной мелодии. – Потанцуем? – скользнул в объятия, прижимаясь бедром к бедру мужчины, руки положил ему на плечи и томно посмотрел из-под накрашенных ресниц. – А у тебя хватит денег, милый? Моя такса...
– Я знаю, – хрипло оборвал его посетитель. Ну, раз так...
– Извини, приятель, он занят, – неожиданно раздавшийся над ухом резкий голос заставил его вздрогнуть. И повернувшись, блондин встретил взгляд прищуренных зеленых кошачьих глаз.
– Шу...
Мужчина хотел было что-то возразить, но неожиданно вспомнил о совершенно неотложных делах. Рыжий ухмыльнулся и обнял мальчика за талию.
– Скучал, мой хороший? – он прильнул к губам блондина, неспешно и сладко целуя.
– Какого черта, Шульдих? – лениво поинтересовался тот, когда телепат оторвался от него. – Неужели тебе сегодня никто не дал... бесплатно?
«Не груби, маленький, – раздался в голове голос. Немец привлек его к себе, направляясь к выходу. – Сегодня ты со мной... Точнее, у меня есть для тебя небольшая работа».
– Вечеринка у Шварц? – сделал неуклюжую попытку пошутить мальчик.
Телепат фыркнул. «Ты как всегда, проницателен».
Плюхнувшись на переднее сиденье спортивной машины, мальчик невольно усмехнулся. Ладно... Добиться прямого ответа от ехидного немца было задачей практически невыполнимой, но, по крайней мере, он никогда не причинял боли. Не то, что...
Сердито тряхнув головой, он уставился в окно. Сильные пальцы схватили его за подбородок и повернули голову.
– Расслабься, котенок, – тихо сказал Шульдих. – Он будет нежным. Обещаю.
Машина с ревом сорвалась с места и растворилась в ночной тьме.

Оми никогда особенно не задумывался над тем, почему все сложилось именно так. Хотя, пожалуй, при желании мог бы привести с десяток причин. Одиночество. Тоска. Боль. Необходимость постоянно носить маску. Симпатичный подросток, школьник. Как все, не лучше и не хуже. Безжалостный маленький киллер, мальчик без прошлого, машина, запрограммированная на уничтожение. Убивающий с такой же легкостью, с которой он обрывал засохшие лепестки в букете...
Однажды он наткнулся в сети на какую-то таблицу, где анализировался рост проституции и наркомании. Так вот, подавляющее большинство – дети из неблагополучных или неполных семей. Помнится, тогда Оми безразлично усмехнулся и закрыл окно. Семья... Конечно, у него была семья. Почти. За эти годы Вайсс стали ему «почти семьей». Но все же они были другими. Бескомпромиссный жесткий Кен, блистательный Йоджи, бесстрастный Айя. Они были и добры к «малышу», и участливы, и кажется, любили его... Только это было не то. Иногда Оми казалось, что они его просто не видят. А ему хотелось, чтобы кто-то оценил его не как профессионального убийцу, чтобы кто-то заметил его красоту, его молодость, его самого.
Взломав от нечего делать чей-то почтовый сервер, он наткнулся на приватную переписку. «...в “Ночной орхидее” самые сладкие мальчики, – сообщал автор письма своему приятелю. – Такие послушные, просто прелесть... И позволяют делать с собой все, то угодно». Случайность? Совпадение? Но в тот же вечер Оми стоял перед дверьми ночного клуба.
Может быть, спроси его громила у входа – «Что это ты здесь делаешь, сопляк?», Оми просто бы повернулся и пошел домой, но охранник даже не взглянул на мальчика, и он прошел внутрь, в полутемный прокуренный зал.
«Зачем я здесь?» – мелькнула запоздавшая мысль, но, словно прикованный, Оми не мог найти в себе сил повернуться и уйти. Грохотала музыка, сквозь плавающий слоями сигаретный дым мальчик видел, как посетители с интересом поглядывают на него, и, повернув голову, наткнулся на спокойный взгляд темных глаз.
Широкоплечий мужчина за стойкой бара рассматривал мальчика. Без похоти, без любопытства. Только интерес. Вот он, отдав какое-то распоряжение бармену, миловидному шустрому юноше, повернулся в сторону мальчика и сделал знак подойти.
– Что ты тут делаешь, малыш? – прозвучал вопрос, который Оми ожидал услышать, едва появился здесь. – Только не говори, что ищешь работу, ты слишком мал для этого... Твои родители знают, что ты здесь?
Оми не успел даже раскрыть рта.
«Так-так... – прозвучал в голове ехидный голос, – малютка Вайсс решил сменить профессию?» – и на плечо Оми легла узкая сильная ладонь.
«Отстань, Шульдих», – напрягся Оми.
«Удачный выбор, малыш», – телепат и не думал последовать совету мальчика, а вслух обратился к хозяину:
– Это чудо у тебя работает, Рао?
– Не знаю, – медленно ответил мужчина, внимательно глядя в лицо мальчика. – Он не произнес еще ни слова. Ты что, немой?
Оми покачал головой.
– Нет.
– Какая прелесть... – мурлыкнул Шульдих. Тут хозяина окликнул какой-то посетитель, и он отвернулся от странной пары. – «Так что делает такой милый мальчик в этом ужасном месте? – телепат явно издевался. – Дай-ка угадаю... очередная миссия? Нет... а может...» – Оми ощутил, как призрачные пальцы прошлись сквозь его мозг, безжалостно выворачивая наизнанку сознание, вытаскивая на поверхность все потаенные желания, мысли и воспоминания, и лишь вздрогнул, в напрасной попытке помешать вторжению. – «Ну надо же... – в «голосе» немца было слышно едва сдерживаемое веселье. – Подумать только. Не знал, что в Вайсс все так плохо».
«Убирайся прочь», – безмолвно всхлипнул мальчик.
«Тш-ш-ш... bishonen...» – неожиданно нежно сказал Шульдих и притянул его к себе. И вдруг стало так уютно, так тепло и спокойно... и эта ласковая рука, поглаживающая его напряженную спину, и чуткие губы, касающиеся мочки уха... и шепот... или это лишь мысли? Словно пеленой заволокло разум, и ничего не осталось кроме них двоих, и было неважно, что рыжий немец – Шварц, их враг и соперник... Имела значение лишь эта безмолвная нежность, немыслимая чувственность. Тогда Оми даже не понял, что Шульдих управлял его сознанием, просто с ним было так... – «Хорошо... – шепнул телепат, – с тобой так хорошо, маленький...Пойдем?» Он не успел даже сообразить, что делает, когда послушно кивнул – «да», и его спутник, обняв его за талию, повел куда-то. Словно сквозь туман Оми видел, как из руки рыжего перекочевала к хозяину крупная купюра, и как они оказались в крошечной комнатке с одной-единственной кроватью... И эти колдовские зеленые глаза напротив, лишающие воли, и его губы, когда он наконец жадно, властно поцеловал Оми. Мальчик даже не успел удивиться, когда сказал ему: «Знаешь, ты у меня... первый...» – «Знаю, малыш», – в ответ, и водоворот рук, ласковых губ, прикосновений, становящихся все яростнее, откровенней, – и не вырваться, не отстраниться, не защититься... «Хорошо... Как... хорошо...» – стонал Шульдих, входя в него, а Оми мог лишь подчиняться силе другого мужчины, дрожа словно в лихорадке, глядя в расплывающийся перед глазами потолок...
– Знаешь, мне кажется, что тебе стоит взять этого малыша, – сказал Шульдих хозяину, приобнимая Оми за талию, а тот недоуменно хлопал глазами, не понимая, когда, как они снова оказались здесь? Телепат взял его за подбородок и повернул голову, притягивая к своему лицу. – Он такой сладкий.... – прошептал рыжий, коротко целуя его. «Теперь ты мой, вайсс...» – и, слегка оттолкнув Оми, стремительно вышел из бара. А он остался, едва держась на ногах и глядя вслед.
Что было дальше, Оми помнил какими-то урывками, словно в забытьи. Он о чем-то говорил с хозяином, потом сразу, без перехода оказался в своей комнате, на своей кровати... Лежал, свернувшись в клубочек и дрожал, как промокший котенок... Тогда он подумал: а было ли это на самом деле? Клуб, Шульдих, дешевый номер? Но неприятная ломота во всем теле и саднящая боль в шее подтвердила – да. И волосы до сих пор пахли табачным дымом. Оми безотчетно потянул светлую прядь, вдохнул этот запах... и внезапно его замутило. Сил едва осталось на то, чтобы метнуться в ванную и запереть за собой дверь. Судорожно вцепившись в край раковины, он пережидал, пока пройдет эта жуткая слабость и утихнет дрожь в коленях. В дверь постучали.
– Оми, это ты? – послышался за дверью сонный голос Айи. Мальчик вздрогнул. Не хватало еще, чтобы его увидели в таком состоянии. – С тобой все в порядке?
– Да, Айя-кун, – слабым голосом отозвался он. – Все... все нормально.
– Уверен? – голос красноволосого лидера был встревоженным. Оми закрыл глаза и стал считать до десяти.
– Да, просто... Просто что-то не то съел, наверное. Уже прошло.
Помолчав немного, Айя ответил:
– Ладно. Тогда ложись. Четвертый час.
– Да, – едва слышно ответил Оми и оторвался от раковины. Необходимо было хотя бы принять душ и спрятать испачканную одежду...
Он включил воду и забрался под горячие струи, дрожа всем телом и беззвучно всхлипывая, с отчаянием натирая покрасневшее тело губкой. Он до сих пор чувствовал ладони Шульдиха, его запах, а там, где он жестоко целовал его, уже вспухали багровые следы. «Меченый, меченый... его собственность...» – звучало в голове. «Теперь ты мой, вайсс...» Оми тихонько завыл и съехал по стене на пол. Что же он натворил? Что он сделал с собой?
Весь остаток ночи Оми вертелся с боку на бок и к утру выглядел просто ужасно. Темные круги под глазами, бледное лицо... За завтраком он вяло отвечал на вопросы товарищей, пытаясь повыше подтянуть застегнутый наглухо ворот рубашки, чтобы спрятать следы засосов. Айя заметил, что он выглядит больным, и велел остаться дома.
– Нет! – почти выкрикнул Оми. Остаться для него сегодня означало снова думать, вспоминать, а он не хотел, не хотел этого... – Все в порядке, Айя-кун, – сказал он, взяв себя в руки. – Сегодня... важный тест, я не могу его пропустить. Я... все будет в порядке...
Он поднялся из-за стола и вышел, стараясь держать спину прямо и не опускать голову. Ведь ему же нечего стыдиться? Правда? Никто ничего не узнает... Тут Оми снова вспомнил насмешливые зеленые глаза и, похолодев, едва не разрыдался. Что же он наделал?! Собственными руками дал Шварц оружие против себя, против Вайсс...
День прошел как в тумане, а к вечеру Оми немного пришел в себя и думал, шагая по дороге к дому, что наверняка преувеличивает. Ну да, он был с рыжим телепатом, но это было один раз, и потом, немец ведь не заставит его ничего делать против воли... И тут он вспомнил, как пошел за Шульдихом, словно щенок на веревочке, и снова с головой захлестнуло отчаяние... И Оми решил рассказать все Айе. Пусть они узнают о его позоре, но зато придумают что-нибудь вместе.
– Ooi, – Кен, обрезавший подросшее деревце, рассеянно улыбнулся мальчику. – Как прошел день?
– Нормально, – через силу улыбнулся побелевшими губами Оми, а Айя, вошедший быстрым шагом, приложил изящную кисть к его лбу.
– Как ты? – просто спросил он, и Оми, проглотив нежданно подкативший к горлу ком, вдруг понял, что ничего не скажет им. Что готов нести это бремя один, но не допустит, чтобы в этих глазах, смотревших на него сейчас с такой теплотой, с такой лаской и любовью, появились холод и отчуждение. Почему он не видел этого раньше?! А теперь поздно...
– Хорошо, Айя-кун, – ответил он и в неосознанном жесте потерся щекой о ласковую руку. – Я... можно, я прилягу?
– Конечно, – ответил тот. – Тебе принести что-нибудь?
– Нет, – прошептал Оми, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться, и пошел к лестнице.

Маленькая разборка в большом Токио

Автор: Katana san
Бета: helen267
Фандом: Weiss Kreuz
Рейтинг: PG
Жанр: humor,slash
Пайринг: Брэд/Йоджи, Айя/Шульдих
Примечания автора: Cиквел в фику А кто будет мухлевать, получит по рыжей мордашке.

Айя осторожно положил трубку на рычаг. Образ Брэда Кроуфорда "а.к.а добрая фея-крестная мать твою" не вписывался ни в какие рамки. Уж скорее «лучше-застрелись-сам-мать-твою». Так что с чего бы это Кроуфорд решил начать творить добрые дела - абсолютно не понятно. Может, заболел? И что это еще на счет "не ждать Кудо раньше вечера?" С каких это пор Кроуфорд озабочен местонахождением Балинеза?

Айя очень старался думать о чем угодно, только не о Шульдихе и его новооткрытых чувствах.
Несколько дней спустя.
- Что-то неладное с нашей сосулькой происходит… - Кудо поправил очки и проводил Айю задумчивым взглядом.

- В чем дело, Йоджи-кун? - Откликнулся Оми.- По-моему, все как обычно.

-Мгм… - Йоджи покачал головой. - Смотри, Омитчи. - Он взял в руки небольшой горшок, взвесил в руке и свистнул. Возившийся с цветами Кен обернулся, и Йоджи запустил в него горшком. Оми охнул, прикрыв рот ладошкой. Кен поймал горшок, но локтем зацепил другой - стоявший сзади…

БАМ

Кен раздраженно ругнулся и зло взглянул на Йоджи. Оми ойкнул.

- Зачем ты это сделал, Йоджи? - C укором спросил он. - Кену ведь теперь… попадет… - Он притих и озадаченно уставился на Айю. Поскольку вместо злобного яркого взгляда и вопля "Хидака, почему бы тебе не начать смотреть по сторонам?!", Айя просто уныло посмотрел на осколки горшка и землю на полу, и, не меняя выражения лица, вручил Кену совок и веник. Не проронив ни слова. После чего вернулся к своему занятию: подстриганию цветочков.

- Ой… - Пробормотал Оми. - Действительно…

Кен озадаченно посмотрел на совок и веник в своих руках. Потом на осколки горшка. Потом на Айю.

- Парни, а вам не кажется, что с Раном что-то не так? - Высказал он интересную, а главное оригинальную, мысль.

Йоджи хмыкнул. Оми посмотрел на него:

- И давно с ним это, как по-твоему?

- Я детектив. - С ироничным высокомерием отозвался Кудо. - Я заметил это еще три дня назад. - Он покачал головой. - Наш Ледяной Принц никогда не был болтливым парнем, но за последние три дня он сказал хорошо если хоть 10 слов! А сегодня утром он перепутал чашку со своим зеленым чаем с моим кофе и…

- И?! - Обмирая от ужаса, спросил Оми.

- Он выпил мой кофе. - Трагически закончил Йоджи. - Он ненавидит кофе, вы знаете это, парни. Его от него почти тошнит. Но он выпил всю мою кружку и даже не заметил этого. Я более чем уверен, что могу засунуть в рот дюжину гаванских сигар, поджечь и исполнить стриптиз посреди магазина - а он и этого не заметит!

- Мы заметим. - Уверил его Оми, слегка покраснев. - Но Айя-кун… В самом деле, что с ним происходит?

- На что это вообще похоже? - Кен почесал затылок. - Он ничего в упор не видит, ничего не слышит, молчит… Он же не может медитировать на ходу?

- А, может, он влюбился. - Мечтательно добавил Оми.

- Айя?! - Удивился Кен.

Йоджи хмыкнул.

- Не то, чтобы он не мог. - Нехотя признал он. - Но в КОГО?

- Может, он скучает по Сакуре. - Предположил Оми. Ему нравились романтичные Лав-стори.

- Сакура? - Йоджи сморщился. - Она была в магазине вчера, когда вас не было.

- И? - Кен обернулся, посмотрел на Айю и спросил громким шепотом: - Они целовались?

- Ты очень разочаруешься, если я скажу, что он не отличил ее от мухи? - Кудо хмыкнул - Фактически, он расщедрился на целых три слова. "Извини", "Я занят" и "До свидания".

- Да, это не то, что говорят девушке, в которую влюблен. - Согласился Кен.

- А может… - начал было Оми, и затряс головой. - Нет. Невозможно.

Старшие мальчики вопросительно уставились на него.

- Я просто подумал, что у нас давно не было миссии, мы давно не видели Мэнкс, и…

- Ты же не думаешь, что он влюблен в нее? - Ошалело спросил Кен.

- Почему нет? - Выпалил Оми. - Она красива, у нее потрясающая фигура, и… ой… - Он побледнел. Парни обернулись. За их спинами стоял Айя собственной персоной и изучал их непроницаемо спокойными глазами.

- Э… Айя? - Пролепетал Кен. - А мы тут… - Он беспомощно открыл и закрыл рот.

- Обсуждаете мою личную жизнь. - Ровно произнес Айя. После чего о чем-то задумался. Остальные Вайсс ждали в напряженном молчании, машинально присматривая пути отступления на случай, если Ран вспомнит, что у него есть катана.

- Это не хорошо. - Произнес, наконец, Айя, после чего развернулся и удалился в подсобку.

- Что это было? - Слабым голосом спросил Кен. - Я даже не уверен теперь, что это - Айя…

- Устрашающе. - Пробормотал Кудо, и Оми молча кивнул, подтверждая сказанное.

- Да, - донесся из подсобки ледяной голос. - К вашему сведению, я НЕ влюблен в Мэнкс. И в Бирман. И в Персию я тоже не влюблен, примите к сведению.

Парни переглянулись, выпучив глаза. Оми сглотнул и испуганно посмотрел на Балинеза.

- Йоджи-кун, а может, настоящего Айю похитили инопланетяне???

Тот же день. Вечер.

Ран меланхолично щелкал ножницами, полностью погрузившись в свои мысли и не замечая друзей, которые ходили рядом на цыпочках. Он даже не был уверен в том, сколько времени: дней, часов или недель прошло с того момента, как Кроуфорд сообщил ему, что в него влюблен Шульдих. Никому другому он бы не поверил, но Кроуфорд… Американец не был "шутливым" человеком. Если Кроуфорд обещал дать в лоб так, что прыщи осыпятся - то так оно и происходило. Чувство юмора у него было на точке замерзания.

Но… Влюбленный в него Шульдих?

Молодой человек покачал головой.

Кроуфорд, конечно, не шутил, но мог же он ошибиться? Фотография под подушкой… Поверить в то, что ШУЛЬДИХ хранит под подушкой его фотографию и возможно (только возможно!) осыпает ее поцелуями… Фудзимия покраснел.

Тряхнув головой, он на какое-то время вернулся в реальность и услышал, как мальчишки обсуждают, в кого бы он мог влюбиться. Но, когда он появился рядом, у них все-таки хватило приличия смутится.

- Обсуждаете мою личную жизнь? - сказал он неприветливо, и замер, сраженный одной простой мыслью: У НЕГО НЕ БЫЛО ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ. У двадцатилетнего, молодого, привлекательного парня не было личной жизни… - Это не хорошо. - Вслух произнес он сам себе и удалился в подсобку, не заметив реакции друзей на свой вдохновенный спич.

Но то, что у него нет личной жизни, не означает, что он должен радостно визжать, узнав, что в него влюблена величайшая заноза в его заднице, именуемая Шульдихом.

И уж конечно, он не влюблен в Мэнкс. И, упаси Боже, в Бирман. А если его друзья упрутся, и захотят свести их? Брррр… Так что, Айя поторопился сообщить им, что они заблуждаются. Сочтя на этом социальную задачу выполненной, он снова впал в мрачное, отрешенное молчание.

Мэнкс пришла на следующий же день.

Айя откровенно и неприлично ей обрадовался, чем посеял в сердца друзей новые зерна подозрений. Но ему было наплевать. Была миссия, и он мог просто пойти и убить кого-нибудь… И не думать о вредном, зеленоглазом, раздражающе ухмыляющемся…

Айя застонал.

- Рыжий мерзавец. - Пробормотал он, не замечая как нежно звучит его голос.

Миссия.

- Что-то странное происходит. - Пробормотал Кен, сидя на ступеньке лестницы и горестно разглядывая погнутые когти багнака. Начать с того, что в самом начале миссии они столкнулись со шварц, и, как обычно, разбежались в разные стороны, освобождая место для сражения. На этом "обычное" закончилось. Едва Кроуфорд и Йоджи растаяли в темноте огромной фабрики, Наоэ пискнул что-то извиняющееся (что само по себе было необычно), погнул ему когти и умчался в неизвестном направлении, доставая на ходу фотоаппарат. Потом мимо него протопал Фарфарелло, задумчиво оглядываясь. Очевидно, искал Цукиено. Увидев Кена, псих не сделал никакой попытки напасть, кивнул индифферентно, понюхал воздух, и удалился в том же направлении, где ранее исчезли Балинез и Оракул. Так что теперь бедный Кен сидел на ступеньках лестницы, разглядывал испорченный багнак и прикидывал вероятность того, что маленькие зеленые человечки подменяют землян своими агентами. Не понятно только почему, во имя всех святых, они должны были начать экстрадицию с Вайсс и Шварц? И не должен ли он сообщить об этом в правительство? Багнак загадочно молчал.

- Фудзимия, ты старомодный сноб. Или безнадежный романтик. - Шульдих взбежал вверх по лестничному пролету и посмотрел сверху вниз на крепко сжимающего меч японца. - Только эти две категории людей могут найти удовольствие в хождении с мечом. А может ты толкиенутый? ПризнаВайсся! - За веселым тоном немец тщательно скрывал беспокойство. Что-то странное было с Фудзимией. Во-первых, он шел за ним с пугающей целеустремленностью терминатора. Во-вторых, не проявлял никакого беспокойства о товарищах. В третьих, он ни разу не выпалил свое коронное "Шине!". Телепат попробовал покопаться в мозгах Абиссинца, но мальчишка успел закрыться. Как всегда. Шульдих вздохнул. Какой прок в умении читать мысли, если ты встречаешься с Раном Фудзимией? Правильно, никакого. Он пинком выбил дверь и выскочил на крышу.

- Закон жанра. - Пробормотал он, уныло осматривая пустое пространство. - Злодей, герой и крыша. Останется только один…

Он оглянулся на приближающегося Фудзимию. Интересно, сколько у него шансов, если он навяжет Рану рукопашную?

Кап…

О, нет!

Кап…

Капкапкапкапкапкапкапкапкапкапкап!

Шульдих с немым укором уставился на небесную твердь, с которой хлестали потоки воды, в одно мгновение превратившие его в нечто мокрое и дрожащее…. Усилием воли телепат отказался от кошачьей ассоциации. Ран замер в дверном проеме, не выходя под дождь. Внимательные аметистовые глаза медленно изучали Шульдиха с каким-то странным, ищущим выражением. Немец мрачно зыркнул в ответ. - Ну что, котенок, - простучал он зубами. - Рискнешь со мной схватиться?

Абиссинец склонил голову к плечу и вложил катану в ножны. - Ты простынешь, если и дальше будешь стоять под дождем. - Произнес он. И ушел.

-/=/+\! - Пробормотал Шульдих. Осторожно подойдя к двери, он просунул голову внутрь, почти ожидая, что на него из-за угла выскочит чертов отморозок. Но Рана нигде не было. Почти разочарованный, мокрый и дрожащий, немец поплелся назад к машине, машинально придерживаясь темных уголков и вяло размышляя на тему: что, черт возьми, случилось с абиссинцем? И чего он вообще хотел-то?!



Оми Цукиено был наблюдательным мальчиком. Когда он увидел, что Йоджи и Кроуфорд под предлогом "драки" гордо удалились в ближайший темный уголок, он хитро сощурился, достал заранее подготовленный сотовый со встроенным фотоаппаратом, и, крадучись, направился следом. Он хорошо помнил предыдущую "драку + проволока" и не желал упускать из виду такой яой.

Что-то твердое опустилось ему на плечо, мощно развернуло, и Цукиено испуганно уставился на Фарфарелло.

- А, это ты. - Облегченно выдохнул он. В янтарном глазе зажглось любопытство.

- Не часто моему появлению радуются. - Хмыкнул ирландец.

- Я думал, это Ран! - испуганно пояснил чибик. Брови Берсерка удивленно приподнялись.

- Только не говори, что Фудзимия страшнее меня.

- Конечно, страшнее. У него бывает такой страшный взгляд и… Ой, Фарфик, давай подеремся в следующий раз, а?

- Чего? - Не многое на этом свете могло удивить Фарфарелло, но сейчас он действительно удивился. Машинально, он протянул руку и пощупал лоб мальчишки. Тот удивленно вытаращил глазенки и перестал дышать.

- Цукиено, - медленно произнес он. - А ты, часом, не спятил? Хочешь, смирительную рубашку дам поносить?

- Ну вот еще! - Пренебрежительно фыркнул котенок, и тут до него дошло, что пока он беседует с Фарфом, Кудо и Кроуфорд… Оми отступил на шажок, потом еще на шажок, развернулся и припустил во все лопатки туда, где ранее исчезли фигуры Балинеза и Оракула. Фарфарелло ошарашено моргнул. Дивные дела творились нынче под луной… И с каких это пор Цукиено предлагает "подраться в следующий раз", и, более того: ходит на миссии с ФОТОАППАРАТОМ??? Совсем распоясался шкет! Решив, во что бы то ни стало разобраться в странностях поведения младшего Вайссовского котенка, Фарфарелло побрел на его поиски. По пути он наткнулся на Хидаку. Тот сидел на ступеньках лестницы, разглядывал погнутые когти багнака, и что-то жалостливо бормотал себе под нос. Очевидно, Наги, как и Цукиено, покинул своего противника и смылся в неизвестном направлении и по непонятным причинам. Дружески кивнув ошарашенному экс-футболисту, Фарфарелло побрел дальше…



Оми, несясь с почти световой скоростью, свернул за угол, за который ускользнули высокие фигуры Йоджи и Брэда, и натолкнулся на что-то мягкое. Раздался рассерженный писк, и Цукиено и Наоэ отпрыгнули в стороны, шипя, словно рассерженные котята. Мальчики оценивающе оглядели друг друга, отметили фотоаппараты наизготовку, и обоим пришла в голову одна и та же мысль.

- Яой? - Неуверенно произнес Наги.

- Форева! - Произнес верный отзыв Цукиено. Два маленьких яойщика заулыбались и пожали друг другу руки.

- Куда он пошли? - Деловито поинтересовался Оми.

- В тот кабинет. - Наги махнул рукой. - Мы должны быть тихими и очень осторожными!

И мальчишки на цыпочках приблизились к заветной двери…



Фарфарелло наконец-то отыскал Цукиено. К его еще большему удивлению, он был не один, а в компании Наоэ. Мальчишки с красными ушами стояли около двери, подглядывая в щелочку и изредка что-то фотографируя.

- Гхм... - Произнес Фарфарелло. Мальчишки подпрыгнули вверх, развернувшись вокруг своей оси, и уставились на него одинаково напуганными круглыми глазищами. Ирландец подозрительно посмотрел в две пары ясных, детских глаз, потом заглянул в щелку сам, покраснел, прикрыл двери и повернулся к смущенным чибикам.

- Подглядываем, значит. - Ласково произнес он.

- Фарфи, не говори Брэду, хорошо? - Умоляюще попросил Наги.

Фарфарелло подумал.

- А что мне с этого будет?

- Кило бананов? - Бросил пробный камень Наоэ.

- За то, чтобы Кроуфорд не открутил тебе голову? - Удивился Фарф. - Дешево же ты ценишь свою жизнь, Наоэ!

- А чего ты хочешь? - Безнадежно спросил Наги, прикидывая, удастся ли убедить Кроуфорда в том, что псих с разбега протаранил несколько стен и упал вниз с 9 этажа, поэтому и несет всякую чушь. Выходило, что вряд ли. С Брэдом такие номера не проходят.

Фарфарелло подумал, сощурился и указал стилетом на Цукиено. - Пусть он меня поцелует.

- Чего!? - Теперь уже Оми удивился донельзя. - Ничего себе, заявочки!

Даже Наги удивился, замерев, как суслик у норки.

- Наоэ, это ваш псих, ты его и целуй! - Продолжал возмущаться Оми.

- Если я поцелую Наоэ, то Кроуфорд убьет МЕНЯ, а не вас, - резонно возразил Фарфарелло. Оми возмущенно посмотрел на психа, потом перевел взгляд на умоляюще глядящего на него Наги, и вздохнул. - Ну хорошо, один раз и в щеку.

- В губы. - Мгновенно отреагировал Фарфарелло. - И еще радуйся, что я не заставлю тебя проделывать то, что сейчас делает твой приятель. - Он мотнул головой в сторону двери. Оми запунцовел. Глубоко вздохнул, и попытался убедить себя, что целоваться с покрытым шрамами одноглазым парнем - НЕ страшно! Во всяком случае, никак не страшнее, чем объединенный потенциал разъяренных Кудо и Кроуфорда. Вздохнув, он шагнул к Фарфарелло, запрокинул голову, закрыл глаза и подставил губы для поцелуя. Он ждал чего-то болезненно-жесткого, но, к его удивлению, губы Берсека скользнули по его собственным легко, нежно, и… чертовски возбуждающе! Наги машинально щелкнул фотоаппаратом.

- Хм, - Фарфарелло выпустил из пальцев подбородок Цукиено, и косо взглянул на Наоэ. - Фотку потом отдашь мне. А покажешь кому-нибудь еще - убью. И, резко развернувшись, удалился в неизвестном направлении. Оми молча хлопал ресницами и пытался отдышаться. Наги заглянул в щель двери, и испуганно попятился.

- Вот черт, они кончили! Бежим! - И, подхватив Цукиено, у которого мгновенно открылось второе дыхание от перспективы встретиться с Кроуфордом и Йоджи лицом к лицу, потащил его за собой. Около выхода мальчишки договорились встретиться в ближайшие дни, обменялись телефонами, и, по очереди выскользнув за дверь, разбежались в разные стороны - каждый к своей команде.



Брэдли Кроуфорд деликатно прикрыл нос платком, когда Шульдих в очередной раз сморщился и чихнул. Задание прошло более чем успешно, с какой точки зрения не взгляни… Он подавил мечтательную улыбку, которая чуть было не пробралась самым предательским образом на его лицо при одном только воспоминании о Йоджи… Его Йоджи! Он снова посмотрел на Шульдиха.

- Итак, что произошло? - Строго спросил он. - Насколько я помню - а помню я хорошо! - наши дела были внутри здания!! Какого хрена ты поперся под дождь?!

- Не я поперся, меня поперли, - фыркнул Шульдих. - Чертов отморозок с девчачьим именем… Брэд, а давай поменяемся, а? Я снова возьму на себя Кудо, а ты …

- И не мечтай. - Отрезал Кроуфорд. - Балинез мой.

Шульдих жалобно поглядел на него и душераздирающе чихнул.

Брэдли смягчился.

- Хорошо, отдыхай. Я скажу Фарфарелло, чтобы он принес тебе капли в нос… Да, и надо сказать Наги, чтобы он сходил в магазин за молоком и медом - если у тебя заболит горло, будешь пить…

Шульдих позеленел и с головой заполз под одеяло.

- Ты не доктор, Брэд, ты - садист!!! - Донеслось до Оракула из одеяльных глубин.

Кроуфорд воспользовался тем, что Шу его не видит, и позволил себе мягкую, любящую улыбку.

- Хорошо, я подумаю об альтернативных вариантах. - Пробормотал он совсем тихо.



Аптеки никогда не были любимым местом Наги Наоэ. Во-первых, там пахло лекарствами: не самый приятный для него запах, а во-вторых, там не было ровным счетом ничего интересного - ни компьютеров, ни журналов о них, ни яойной манги. Но Кроуфорд всегда с завидным постоянством отправлял в аптеки именно его. Поскольку Шу по мнению его мамы-папы-босса был хорош только в покупке пива, Фарфарелло считал аптеки подходящим местом для доставания Бога (впрочем, он любое место считал подходящим для доставания Бога), а сам Кроуфорд не желал "размениваться на мелочи". И оставался только…

"Мусор выносить - Наги! За газетами бегать - Наги! Мыть посуду и пол - опять Наги! В аптеку - догадайтесь с трех раз!!! - Наоэ сердито запыхтел. - Да еще с утра пораньше! Если я самый младший, это что, автоматически делает меня Золушкой, так, что ли??! У-ууу, Брэдли, погодиии!"

- Наоэ, долго ты еще будешь пялится на полку с памперсами? - Раздался рядом смутно знакомый голос.

Наги сердито покосился на незваного собеседника, да так и застыл маленьким тушканчиком. Рядом с ним стоял его Ледяное Великолепие Ран Фудзимия и изучающе смотрел на него в своей холодновато-хмурой манере.

- А… Аби… Абиссинец… - Пискнул Наги, пытаясь сосчитать, сколько раз Фудзимия мог его зарезать, пока он мысленно пинал Кроуфорда. Выходило что - много.

- Наоэ, ты тут уже пять минут стоишь и пялишься в одну точку. - Фудзимия склонил голову к плечу. - Новая стратегия Шварц?

- Э… нет! - Наги покраснел. - Я покупаю… - Он заглянул в список. - Горчичники, аспирин, а потом молоко и мед.

- Ты не похож на простуженного. - Отметил его собеседник. Очевидно, он хорошо знал, в каких случаях применяется подобный набор.

- Это не мне, а Шульдиху. - Наги хихикнул. - Рыжий ненавидит молоко с медом, но Брэд все равно заставит его пить. Потому что малинового варенья нигде нет.

- Хн. - Абиссинец слегка нахмурился, и Наги испуганно смолк, вспомнив, с КЕМ общается.

- Я бы на твоем месте купил еще салфетки и капли в нос. - Сурово произнес Фудзимия. И ушел.

- Ээээ? - Протянул Наги озадаченно. Конечно, они с Вайсс вроде как уже не враги и дерутся скорее по привычке, но все таки вот так запросто беседовать с грозным Абиссинцем - это знаете ли… Наги перевел дух и машинально снял с полки упаковку одноразовых салфеток.

А все таки странно, - подумал он, - что они столкнулись с Абиссинцем. Не единственная же это аптека в Токио? Или для Вайсс это тоже ближайшая аптека? Интересно…

За этими размышлениями Наги как-то не заметил изящную тень, проследившую за ним до самого дома.



Кен смачно, с подвыванием зевнул. Сегодня он встал на удивление рано, даже не заснув толком. Стоило ему сомкнуть глаза, как перед мысленным взором возникала мордашка Наоэ, чьи розовые губки шептали: "Извините, Хидака-сан". Гадая, с какой это радости ему начал сниться младшенький шварц, Хидака плелся на кухню.

Посторонний шорох заставил его замереть и насторожиться.

Какие то непонятные звуки шли как раз с кухни… А вдруг это вор? Да нет, что красть на кухне. Может, голодный бомж залез в дом и ворует еду? Кен на цыпочках подкрался к кухне и осторожно заглянул внутрь. И остолбенел.

Еду воровал не бомж, а Айя!

С самым что ни наесть вороватым видом Абиссинец вытаскивал из буфета банки с малиновым вареньем - над которыми сам же трясся, как Кащей над златом, и выдавал им по ложечке в случае больших праздников или тяжелой простуды.

Кен еще понял бы, если бы Айя вдруг решил сам съесть все варенье. Ну, захотелось человеку, бывает. Но! Абиссинец оглядел банки критическим взглядом, отодвинул одну в сторонку - не самую маленькую, между прочим! - после чего спрятал остальные в буфет и, к ужасу Кена, с банкой в охапку вылез в окно.

Пришедший на кухню готовит завтрак Оми, к своему огромному удивлению обнаружил там Кена. К еще большему его удивлению, на кухне не было ни следа обычно разрушительной кулинарной деятельности Хидаки. Сам Сибиряк сидел за столом с совершенно пришибленным видом в компании холодного чайника и пузырька с лекарством. Вокруг него вился опьяняющий аромат валерьянки и толстый кот госпожи Момое.

- Кен-кун, что случилось? - Встревожено спросил Оми.

-Айя. - Кен с несчастным видом посмотрел на него. - Украл банку с вареньем.

- Ну и что? - Удивился Оми. - Подумаешь, варенья ему захотелось.

- Он с ним в окно выпрыгнул. - Закончил Хидака убито.

Оми заморгал, потом осознал услышанное: Айя и так не подарок, а Айя с окончательно съехавшей крышей… Дальше Оми додумывать не стал и тоже потянулся за валерьянкой.



Проследить за Наоэ не составило для Абиссинца особого труда. Навыки, приобретенные еще во время работы в Крашер, даже не особенно пригодились. Мальчишка шел совершенно беспечно, даже не оглядываясь по сторонам. Машинально отвесив ему мысленного подзатыльника за пренебрежение мерами элементарной безопасности, Айя потратил остальные эмоции на удивление. Оказывается, Шварц жили всего в двух кварталах от них!

Все дальнейшее было делом техники. Смотаться домой, достать из неприкосновенных запасов банку с малиновым вареньем, вернуться к дому Шварц… Причем, если бы кто-то спросил Айю, с какой целью он это делает, внятно ответить Фудзимия не смог бы. То есть, цель была более чем понятна: скормить оную банку одному вредному рыжику. Но с каких это пор Абиссинец стал заботиться о здоровье враждебного ему телепата - не взялся бы объяснить никто. Ну разве что, Брэдли Кроуфорд.



И теперь Ран сидел в кустах перед домом, сверлил закрытую дверь злобным взглядом и думал о том, как, собственно, ему проникнуть в дом.

Вариант "Постучать, как всякий цивилизованный человек" - он отмел сразу. Открыть-то ему откроют, но что скажут, когда его увидят? Самое вероятное - Фарфарелло завоет: "К нам пришел Фудзимия! Он наверно рехнулся! И это хорошо, потому что мы теперь будем вместе оскорблять Бога!" А милый маленький Наги просто размажет его по стенке. И это если не считать какой-нибудь ядовитой фразы Кроуфорда, изрекать которые тот большой мастер. Бррр! Айя вздрогнул. Выслушивать язвящего Оракула - нет уж, увольте.

Пытаясь хоть что-нибудь придумать, Ран обошел вокруг дома .Его молитвы были услышаны: позади к стене была прислонена садовая лестница. Ран озадаченно почесал затылок. Учитывая, что вокруг не наблюдалось никакого сада - кроме чахоточной клумбы перед домом - присутствие этого предмета было более чем загадочным. Конечно, откуда ему было знать, что лестницу приволок собственноручно Кроуфорд, чтобы облегчить нежно любимому котенку проникновение в свою комнату… Ну и себе дополнительный выход на случай… Ну на всякий случай, понятно?

Так что, решив не смотреть в зубы дареному коню, Айя пододвинул лестницу к приоткрытому окну и полез наверх, задним умом подивившись такой беспечности шварц. Впрочем, если подумать, ЧТО ждало любого вора, захоти он проникнуть в заманчиво распахнутое окошко… Одноглазый псих, бывший боксер, телепат и телекенитек, и чувство юмора у всех… Весьма своеобразное. Вору не позавидуешь.

К еще большему удивлению Айи, комната, в которую он осторожно заглянул, оказалось пустой. Он бесшумно влез внутрь и огляделся. По некоторым признакам - вроде педантичного порядка, ноутбука на столе и боксерских печаток на стене - Айя догадался, что это комната Оракула. Самого же Кроуфорда в комнате не наблюдалось, более того, постель была заправлена и не похоже было, чтобы ночью в ней спали.

- Кроуфорд не ночует дома? - Удивленно прошептал Айя. В общем-то, в данный момент Кроуфорд нежился в постели с Йоджи в его собственном доме, но откуда ж бедному Рану это знать?

Абиссинец выглянул за дверь, оглядел пустой коридор, прислушался, не идет ли кто, и выскользнул из комнаты. В другом конце коридора была еще одна дверь, и Айя направился туда, молясь, чтобы ему не пришлось искать апартаменты телепата по всему дому.

Ему повезло - это и в самом деле была комната Шу - и даже с телепатом внутри.

Айя, точно дымок, проник в комнату и запер за собой дверь.

Шульдих разметался на кровати, дыша с легким присвистом. Рыжие волосы расплескались по подушке огненными ручейками, даже сейчас перехваченные вечной желтой банданой. Айя подошел ближе, поставил на столик банку с вареньем, и залюбовался на спящего парня. Сейчас, без своей вечной ухмылки, Шульдих выглядел печальным и уязвимым. Под глазами залегли тени от длинных черных ресниц, и хотя нос слегка покраснел и распух - Шульдих все равно выглядел чертовски сексуальным.

Айя тряхнул головой. Если уж он размышляет о сексуальности Шульдиха - его девственность действительно несколько затянулась…

И искушение было таким сильным.

Он протянул руку и легонько прикоснулся кончиками пальцев к щеке Шульдиха, ощутив жар и легкую влажность атласной кожи.

Зеленые глаза мгновенно распахнулись. Айя застыл, ожидая вопля, и не зная что делать: то ли зажимать Шульдиху рот, то ли рыбкой выпрыгивать в окно.

Но вместо вопля на тему "Какого хрена ты делаешь в моей спальне, отмороженный извращенец!?" немец сонно улыбнулся и потерся щекой о его ладонь, точно огромный кот.

- Привет, Ран. Давненько мы не виделись.

- Кажется, только вчера?.. - Выдавил Фудзимия.

- Так это ж наяву. - Грустно ответил Шульдих.

- Так ты думаешь, что я тебе снюсь. - Пробормотал Ран.

- Конечно, снишься. - Шульдих потянул его за руку, заставляя опуститься на кровать. - С чего бы ты по настоящему пришел ко мне?

- Принес тебе малиновое варенье. - Ответил Ран, чувствуя себя невероятно глупо. Кто его знает, какие сны с его участием могли сниться телепату?!

- Вот видишь. - Шу тихо рассмеялся. - Откуда Фудзимии наяву знать, что я болен и люблю малиновое варенье?

Ран не нашелся, что ответить. А немец тем временем извернулся в постели и устроился, положив голову ему на колени.

- Голова болит, - пожаловался он.

Ран машинально провел рукой по его лбу и волосам.

- У тебя явно температура. Сними эту тряпку - может, легче станет.

Шульдих вздохнул.

- Да, сейчас наверно, можно… Все равно никто не видит.

Он протянул руку, стаскивая с головы бандану, устало отбросил со лба волосы.

Ран широко распахнул глаза.

На гладкой коже лба, чуть ниже границы волос, неряшливо багровел стилизованный символ Эстет.

- Это… - Он кончиками пальцев прикоснулся к шраму.

- Клеймо. - Шульдих закрыл глаза. - Практической пользы от него никакой - меня это никак не контролирует. Но тому старому козлу нравилось видеть его, когда я у него отсасывал.

- Ты пробовал это свести?

- Конечно. Но эта дрянь все равно проступает снова и снова… Кроуфорд говорит, что это психологическая зависимость. - Немец открыл глаза. - Я тебе противен, Ран? - С отчаянием спросил он.

Фудзимия молча покачал головой, продолжая поглаживать лоб и волосы немца.

- Тогда поцелуй меня.

Ран молча захлопал ресницами. Такого он не предположил бы даже в самых диких фантазиях. Объяснить ехидному немцу, что он и целоваться-то толком не умеет? Айя покраснел. Ну уж нет… Он решительно приподнял Шульдиха, поудобнее устраивая в своих руках, и поцеловал. Легко и довольно неумело, но рыжему, похоже, было на это наплевать. Он сам целовал Рана с какой-то яростно-нежной безнадежностью.

- Стоило заболеть только для того, чтобы ты согласился, наконец, на это. - Выдохнул он. - Сколько ты мне не снился - ни разу не соглашался на поцелуй, отморозок… Любимый. - Глаза Шульдиха закрылись, и он обмяк в руках Рана, опустив голову ему на плечо. Абиссинец осторожно уложил телепата на кровать и заботливо укутал его в одеяло. Потом нагнулся, и нежно прикоснулся губами к раненой коже на лбу. И только после этого, так же бесшумно, как и пришел - выскользнул за дверь, не заметив, как шрам на лбу немца налился красным от притока крови, а потом стал бледнеть и бесследно исчез.



Йоджи Кудо, во всем своем долговязом великолепии и любимой желтой пижаме с мишками, шел на кухню, готовясь осиять своим присутствием завтракающую часть Вайсс. Однако чем ближе он подходил к кухне, тем большее недоумение испытывал. Где было щебетание маленького Бомбейчика? Грохот разбиваемой Хидакой посуды? Вопли Айи? Где, в конце концов, аппетитные запахи?!

Йоджи для верности посмотрел на часы, которые не снимал даже в постели - нет, все верно, он, как обычно, встал позже всех. Недоумевая, он вступил в кухню… В нос ему ударил аромат валерьянки. Кен и Оми сидели за столом и явно пытались напиться. Но почему валерьянкой?

- В чем дело, мои лапочки? - Приветливо поинтересовался он, ставя на плиту чайник и чиркая спичкой.

В ответ на него молча уставились две пары очень больших и очень несчастных глаз.

- О, Йо… оджи… - К ужасу блондина, Кен почти всхлипнул.

- Йоджи-кун… - Голос Оми явно подрагивал. Йоджи почувствовал, как недоумение уступает место испугу. Что-то ОЧЕНЬ странное-плохое-страшное должно было случиться, чтобы довести его друзей до такого состояния. Может, они узнали… Хотя нет, вряд ли ЭТО могло довести их до СЛЕЗ. Йоджи зажмурился.

- Так? - Осторожно произнес он. - Что случилось? Такатори воскрес из мертвых? Старушка Момое вступила в клуб наших поклонниц? Персия изменил Мэнкс и Бирман с этой жуткой девочкой с зонтиком… Как её там… Тот?!

Сидящие за столом мальчики стали свекольно-красного цвета.

- Ёджи-кун! - Придушенно завопил Оми. - Как ты можешь ТАКОЕ говорить!? Персия-сама никогда бы… - Оми поперхнулся воздухом.

- О, конечно-конечно, любовь Персии к этим двум девочкам нерушима, как стена. - Йоджи драматически прижал руку к сердцу, - Прости мне мои гнусные инсинуации, Омитчи! А теперь объясните мне эти ваши декадентские посиделки. Немедленно!

- Это все Айя… - Оми глубоко вздохнул.

- Айя? Что он сделал?

- Украл варенье и вылез в окно.

- Йоджи удивленно поднял брови и перевел взгляд на Хидаку. Экс-футболист мрачно кивнул.

- Я сам это видел. - Подтвердил он. - Взял полулитровую банку и фьють в окошко.

- Когда это произошло? - Резко спросил Йоджи.

Оми посмотрел на Кена, а Кен - на кухонные часы.

- Почти два часа назад.

- И он до сих пор не вернулся. - Печально закончил Оми. - Может, с ним что-то случилось?

- Хм… Я думаю, он способен о себе позаботиться.

Йоджи в глубокой задумчивости снял чайник с плиты, налил в кружку горячей воды и накапал туда валерьянки.

- Что меня более интересует… - Йоджи отхлебнул пахучую субстанцию,- так это КАК он распорядится этим вареньем?

- Съест? - Наивно предположил Кен.

Йоджи наконец снизошел к хрипло мяукающему коту, и вылил остатки пузырька на пол.

- Маловероятно, Кенкен. - Со вздохом признал он, рассматривая на свет пустую теперь бутылочку. - Очень маловероятно…

Хидака изумленно распахнул глаза.

- Но что еще можно делать с вареньем?!

Йоджи сощурился.

- Ты в самом деле хочешь знать, Кен? - Опасным тоном поинтересовался он.

Кен открыл было рот, но Оми испуганно пискнул: Нет!

- Благоразумное решение. - Пробормотал Йоджи.

- Йоджи, как ты думаешь, что происходит с Айей? - После недолгого молчания спросил Оми.

- Понятия не имею. - Йоджи пожал плечами. - Но, думаю, мы должны это выяснить, если нас заботит целостность наших задниц. - И, парни… - Его голос приобрел зловещие нотки, - я думаю, в ближайшее время нам понадобится целое море валерьянки.

Осчастливленный кот старушки Момое с утробным урчанием долизывал с пола остатки ценного продукта.



Очень задумчивый Ран Фудзимия с полным пакетом продуктов вошел в заднюю дверь магазина. Кухня была пуста и безжизненна, если не считать толстого кота тетушки Момое (которого Фудзимия про себя называл не иначе как Толстый Гад) который, раскинув лапы, дремал на столе. Услышав шаги Абиссинца, животное подняло голову и хрипло мяукнуло. Молодой человек возмутился.

- А ну, брысь отсюда, негигиеничная блохастая тварь! - Рявкнул он.

Кот приоткрыл один глаз и лениво посмотрел на него.

Фудзимия топнул ногой.

Кот дернул хвостом.

Фудзимия нахмурился.

Кот закрыл глаз.

Айя скрипнул зубами, поставил пакеты на пол и шагнул к столу, подхватил кота под микитки и поставил на пол. Кот раздраженно мявкнул, покрутился вокруг себя волчком, пытаясь догнать свой хвост. Это у него не получилось. Абиссинец злорадно хмыкнул. Кот плюхнулся на задницу, мутно посмотрел на него и… впился зубами в его лодыжку.

Громкий болезненный вопль огласил магазин, после чего раздалось тихое "плюх". Кот отлетел на пару метров, но, не смотря на свой вес, ухитрился приземлиться на все четыре лапы. Недовольно посмотрев на Фудзимию, кот выплюнул из пасти клок ткани, презрительно фыркнул, и, покачиваясь и выписывая петли от стенки до стенки, удалился из кухни, гордо задрав хвост. Но далеко он не ушел - примерно в середине коридора лапы ему отказали, и он плюхнулся на пол и мгновенно уснул.

Йоджи ворвался в кухню, держа наготове проволоку, и удивленно замер. Все-таки, не каждый день можно видеть, как Айя Фудзимия сидит на полу, держа двумя руками лодыжку и обиженно глядя в пространство.

- Э… Айя? - Неуверенно позвал он.

- У, Толстый Гад… - Простонал Фудзимия.

- А? - Йоджи неприятно удивился. Абиссинец, конечно, в сердцах называл его по всякому, но толстый гад - это уж слишком. И к тому же, ни капли не соответствует истине.

- Я не толстый! - Возмущенно заявил он.

- Ты меня и не кусал. - Буркнул Айя невнятно.

- Чегоооо????? - Йоджи теперь был близок к тому, чтобы начать блеять.

Фуджимия, между тем, кое-как поднялся на ноги и негодующе изрек, указав пальцем на развалившегося среди коридора кота:

- Это животное сошло с ума!

- Кто бы говорил… - Пробормотал Йоджи.

Он внимательно оглядел Абиссинца и нашел, что вид у того несколько вздрюченный. Что применительно к Фуджимии означало "невменяемый". Что применительно к девочкам в магазине означало не просто сердитый взгляд, а сердитый взгляд, подкрепленный катаной… И Бог знает, на что еще способен рехнувшийся Абиссинец! Катана была всего лишь тем, что первое приходит в голову. - Трезво рассудил Йоджи, - а что способен придумать сам Айя… Брррр…

- Айя, - неуверенно начал он. - Хочешь, я заменю тебя сегодня в магазине?

- Хн. - Фудзимия подозрительно посмотрел на него, Йоджи тоже не остался в долгу. Не которое время парни молча мерили друг друга подозрительными взглядами.

Наконец Фудзимия пожал плечами.

- Хорошо. Я тогда приготовлю обед.

- Отлично. - Йоджи облегченно улыбнулся и попятился. Не поворачиваясь к Айе спиной, он крабом вышел с кухни, и только потом позволил себе громкий облегченный выдох. Вытерев лоб дрожащей рукой, Йоджи поднял с пола похрапывающего кота.

- Лучше тебе пока побыть как можно дальше от него, Тама. - Озабоченно посоветовал он коту.



Две пары глаз вопросительно уставились на него, когда с котом под мышкой он вошел в магазин.

- Айя вернулся. - Пояснил Йоджи, плюхая кота на прилавок.

- О… - Оми прикусил губу. - С ним все в порядке?

- Он все еще цел, если ты это имеешь в виду. - Правдиво ответил Йоджи. - Но если ты имеешь в виду его мозги - не уверен. Когда я пришел, он, к примеру, сидел на полу. Оми и Кен недоуменно переглянулись.

- Почему?!

- Откуда мне знать. - Йоджи пожал плечами. - Потом он сказал, что Тама сошел с ума.

- Кот?! - Не поверил Кен.

- На самом деле, я думаю… - Йоджи нахмурился и потер подбородок, - мне кажется, что Айя укусил кота. - Глаза Оми и Кена стали размером с блюдца. - Или, по крайней мере, попробовал укусить. А еще он назвал меня толстым гадом! - Йоджи возмущенно фыркнул. - Меня и толстым?! У меня нет ни грамма лишнего жира!!!!

Кен икнул. Оми посмотрел на него широко раскрытыми, остекленевшими глазами, встал, и медленно направился к телефону.

- Эй, чибик, кому ты собираешься звонить? - Несколько встревожено спросил Йоджи. Не смотря на то, что Абиссинец вел себя более чем странно, он не думал, что показывать его психиатрам хорошая идея.

Оми наконец доковылял до телефона и судорожно схватился за трубку.

- Я собираюсь заказать ящик валерьянки.

- Лучше два. - Вяло попросил Кен.

Кот согласно мяукнул.



Кроуфорд, прижимая к боку поднос, на котором стояла большая кружка с горячим молоком, в котором медленно растворялся кусок меда, вошел в комнату Шульдиха.

- Время лечения! - Объявил он с порога. Спутанный комок на постели медленно развернулся, явив миру взъерошенные рыжие патлы и сонные зеленые глазки. Увидев в руках Брэда поднос, Шульдих сморщился и сделал попытку заползти назад под одеяло.

- Не будь ребенком. - Кроуфорд рывком сдернул с телепата одеяло.

- Уууууу…..

- Не вой. - Рассеяно попросил "добрый доктор Кроуфорд", внимательно разглядывая Шульдиха. Что-то с ним было не так… Наконец Кроуфод понял, что яркое желтое пятно - бандана Шульдиха - исчезла со лба немца.

- Я думал, эта тряпка уже приросла к твоей голове. - Полушутливо сказал он.

- Что? - Тонкая кисть взлетела вверх, коснулась лба, и немец панически огляделся. Увидев желтую ленту на подушке, немец потянулся за ней, но Кроуфорд остановил его, ухватив за плечо.

- Подожди… - Шульдих затравлено посмотрел на него, но замер. Как бы он не ненавидел, когда кто то смотрел на его шрам - Кроуфорду он доверял.

Оракул откинул вверх густую челку немца и провел большим пальцем по его лбу.

- Шульдих, твой шрам исчез.

Взгляд немца из затравленного стал удивленным. Он потер пальцами лоб, потом вскочил с кровати, распахнул дверцу шкафа и недоверчиво уставился на себя в зеркало.

- Не может быть… - Ошеломленно пробормотал он. И рассмеялся.

- Что ты пробовал на этот раз? - Спросил Брэд с интересом.

- Ты будешь смеяться, но ничего!

Про сон, в котором Фудзимия принес ему банку варенья и поцеловал его, Шульдих решил не говорить. В конце концов, сон - это всего лишь сон, верно?

- Шульдих, откуда ты взял малиновое варенье? - Немец отвлекся от созерцания своей обновленной физиономии в зеркале, и посмотрел на Кроуфорда. Тот указывал на тумбочку у кровати, на которой гордо стояла полулитровая банка с малиновым вареньем.

Телепат тихо охнул.

Кроуфорд несколько мгновений пристально смотрел на него, склонив голову к плечу, но ответа так и не дождался. Шульдих просто стоял, уцепившись за дверцу шкафа, и смотрел на банку с вареньем так, словно она вот-вот должна была вырастить крылышки и улететь в теплые края.

- Хорошо, расскажешь, когда захочешь. - Кроуфорд взял банку. - А я пока приготовлю тебе чай.

Шульдих проводил Оракула остекленевшим взглядом, и лишь когда дверь за ним аккуратно закрылась, без сил опустился на пол, подтянув колени к груди и вцепившись пальцами в волосы. - Ран… Он. Был. Здесь.

Шульдих недоверчиво оглядел помещение. Сложно было представить здесь Рана, но… Он был здесь и… - Шульдих прикоснулся пальцами к своим губам, - поцеловал его. Почему?

Хаотический водоворот мыслей выхватывал из воспоминаний яркие кусочки. Он, убегающий от Абиссинца, они на крыше и странный взгляд Рана…

Никогда до этого Абиссинец не давал повода заподозрить, что его могут интересовать мальчики, да и Шульдих, будем смотреть правде в глаза, на мальчика не тянул… Ну, в этом смысле…

Что или кто заставил Ледяного Принца тайком забраться в его комнату просто для того, чтобы притащить варенье? Почему он был так хорош с ним? Шульдих вспомнил ласковую руку в своих волосах и сияющие над ним теплым светом обычно такие холодные аметистовые глазищи... А в том, что Рана именно заставили, он не сомневался: он не мог вообразить причину, по которой Ран пришел бы к нему добровольно и с мирными намерениями. Значит, кто-то его заставил. Как? Да как угодно. Шантажом, угрозой сестре, банальным гипнозом… Зачем? А вот это уже интереснее. Вряд ли только чтобы посмеяться. Скорее всего, чтобы зацепить его, Шульдиха. А кто обладает достаточной силой для того, чтобы подчинить Абиссинца и при этом может знать о том, что немецкий телепат неравнодушен к лидеру Вайсс? Рыжий прикусил губы. Может, кто-то из Эстет выжил? Но тогда, как только Айя получит то, чего там они от него хотят - его прикончат как ненужного свидетеля. Он не может этого допустить. Он должен спасти Абиссинца! Ошеломленный собственным великодушием, Шульдих моргнул. Его разнузданное воображение уже во всю рисовало ему сцены спасения Айи, прочистку его мозгов и робкую благодарность Абиссинца. А там, быть может, он действительно начнет испытывать к нему хотя бы симпатию… А уж потом он, Шульдих, не оплошает и сумеет ненавязчиво привязать котенка к себе! Предаваясь приятным фантазиям, молодой человек начисто упустил из виду практический вопрос, а именно: и КАК это он собирается спасать Айю? Учитывая, что сам Абиссинец даже не подозревает о том, что попал в категорию "девицы в бедствии" - это мероприятие обещало стать особенно затруднительным…

Два дня спустя.

Фарфарелло сидел в гостиной перед работающим телевизором, и думал. Он был не то чтоб подозрительным человеком, но с некоторых пор в резиденции Шварц происходили вещи, которые сделали бы подозрительной даже мать Терезу.

Начать с того, что Кроуфорд временами вылезал по ночам через окно и исчезал в неизвестном направлении, никого не ставя в известность. А когда он оставался дома по ночам, то по утрам его комната благоухала цветами, словно там открывался филиал цветочного магазина. В пользу последнего говорили и появляющиеся в его комнате буквально из ниоткуда букеты.

Как он об этом узнал? Ну… Не смотря на любовь к драматичному кровопролитию, Фарфарелло при желании умел быть незаметным, как ниндзя. Люди, которые считали его безмозглым психом, долго не жили.

У Фарфарелло были очень серьезные подозрения о том, куда уходит по ночам Кроуфорд и откуда у него цветы, подозрения, подкрепленные тем, что он увидел в свое время в щелку двери, но свои открытия он держал пока при себе.

У Кроуфорда роман с Балинезом? Отлично, он, Фарфарелло, не будет тем идиотом, который попытается прекратить это. Во-первых, он еще хотел пожить, чтобы как следует обидеть Бога напоследок. Во-вторых, Кроуфорд, трахающий Балинеза, оскорблял если и не Бога, то уж Критикер - это точно. И хотя эта организация пока не в курсе (судя по тому, что Балинез еще жив), ладно, можно будет считать это "оскорблением по умолчанию".

Тем более что маленький Нагси, кажется, находил их отношения жутко романтичным. Кстати, о Наги. Странность номер два: маленький телекинетик увлекся футболом, что, в общем-то, не плохо. (По глубочайшему убеждению Фарфарелло, футбол смертельно оскорбляет Бога). Плохо то, что Фарф собственными глазами видел, как бишонен просматривал видеокассету с какой-то игрой, одним из игроков которой был Хидака.

Почему-то он не слишком удивился.

Хм… Фарфарелло задумчиво поскреб затылок стилетом, глядя на лежащую перед ним фотографию, на которой он целовался с Цукиено. Тогда ему показалось логичным оскорбить Бога содомией. Но почему тогда он не довел дело до конца, а ограничился одним поцелуем? Что такого в этих белых котятках, что Шварц падают для них, точно спелые яблочки?

Хорошо, не все Шварц. По крайней мере, Шульдих оставался их последним оплотом здравомыслия… - На этом месте размышления ирландца перервал громкий звонок в дверь.

Фарфарелло поплелся открывать.

На пороге стоял мальчик в одежде службы доставки с огромным букетом цветов.

- Шульдих здесь живет? - Спросил посыльный, зажав подбородком доску с квитанцией и роясь в кармане.

- Живет пока. - Согласился Фарфарелло, с интересом ожидая, когда мальчишка, наконец, посмотрит на него. Тот отыскал в кармане ручку и собирался предложить Фарфарелло расписаться. Увидев перед собой покрытое шрамами бледное лицо с черной повязкой и маньячной улыбкой, мальчишка сдавленно пискнул, выронил букет, который, впрочем, Фарфарелло успел подхватить, и пустился наутек.

Фарф довольно улыбнулся - можно было считать, что день начался отлично, и захлопнул дверь.

- Кто там? - Сонно потирая заспанные глазенки, в коридор выглянул Наги. Увидев Фарфарелло с букетом, он принялся тереть глаза гораздо интенсивнее.

- Нам цветы принесли. - Сообщил Фарфарелло. Подумал и добавил: - Вообще-то, не нам, Шульдиху.

- От кого?

- Понятия не имею… - Фарфарелло исследовал букет, но не нашел никакой записки. - Неужели наш Рыжий обзавелся тайной поклонницей!?

- Или поклонником. - Мечтательно добавил Наги.- Это тааааак романтично!

Фарфарелло вздохнул.

- Кроуфорд был прав, ты читаешь слишком много яойной манги.

Наги с иронией взглянул на него.

- Ой, кто бы говорил.

Берсерк тихо рыкнул в ответ.

Когда Брэдли Кроуфорд спустился на кухню, его уже ждал приготовленный Фарфарелло вкусный завтрак. Да, ирландец был прекрасным поваром! К тому же он считал, что чревоугодие, как один из смертных грехов, несомненно, обижает Бога, а, следовательно, вкусно приготовленная еда… Ну, вы поняли.

Конечно, Кроуфорд сразу обратил внимание на яркий букет в банке, и замер.

- Это как понять? - Поинтересовался он.

- Это Шульдиху. - Сообщил Фарфарелло. - Доставили. Сегодня утром.

- От кого?

- Там не написано.

- Хм… - Кроуфорд с подозрением уставился на букет. Он с трудом представлял, что такого мог сделать вредный, нахальный и недисциплинированный немец, чтобы заслужить цветы.

В кухню, шаркая ногами и похлюпывая носом ввалилось бледное видение в голубой фланелевой пижамке, с вышитой на нагрудном кармане Китти-чан.

- Привет, народ. - Телепат плюхнулся на заботливо подвинутую Наги табуретку и уткнулся носом в чашку с кофе.

- Как себя чувствуешь? - Поинтересовался Брэд.

- Лучше. - Лаконично ответил рыжий.

- Достаточно хорошо для того, чтобы пойти с нами на задание? - Нажал оракул. - Или как?

Шульдих хмыкнул.

- Смотря какое задание.

- Несложное.

- Тогда достаточно хорошо.

Шульдих потянулся за печеньем, и только тогда заметил букет.

- О, цветочки. У кого-то сегодня свидание?

- Это для тебя.

- Вы купили мне цветы?!- Округлил глаза немец.

- Не мы, не напрягайся. - Наги хихикнул.- Это он неизвестного поклонника!

- Или поклонницы. - Флегматично вставил Фарфи. - Короче, утром доставили, сказали - для тебя.

- О, не-ет. - Шульдих вдруг как-то спал с лица. Потом мрачно нахмурился и буркнув: «А, я все рано его спасу!» - Удалился с кухни.

Оставшиеся Шварц удивленно переглянулись.

- О чем это он? - Вслух спросил Наги.

- Понятия не имею. - Признался Кроуфорд.

А Фарфарелло только вздохнул.



В то же время в Конеко эти два дня прошли более-менее мирно. Айя не замечал (или делал вид, что не замечает) ни настороженности Оми, ни вдруг появившейся ловкости Кена и неестественной, невесть с чего проснувшейся любви к работе Йоджи, а так же их всеобщей готовности в любую минуту заменить его в магазине. Как и того, что его старались не оставлять наедине с несчастным котом мадам Томое.

Он просто исполнял свои обязанности, тренировался по вечерам с катаной, и грезил о ярких зеленых глазах одного знакомого телепата.

При этом, его снедало сомнение: если Шульдих до сих пор считает, что это был сон, то надо дать ему понять, что он действительно приходил. И при этом уточнить, что он чувствует. Но как это сделать?

К счастью, под рукой у него был, можно сказать, эксперт по "любовным отношениям" - Йоджи Кудо, и Айя, не долго думая, к нему и обратился.

- Йоджи. - Позвал он его, когда блондин открывал магазин. - Можно тебя на пару вопросов?

К его некоторому удивлению, Йоджи стремительно побледнел.

- Э… Да. - Пробормотал он, комкая в руках фартук.

- Йоджи, если бы ты влюбился, что бы ты сделал?

- Эээээ… - Йоджи тупо уставился на него, как баран на новые ворота.- Я? Влюбился? С чего ты взял?!

- Я же сказал "если бы". С чего бы ты начал?

- Начал что? - Все так же обалдело поинтересовался Кудо.

- Отношения. - Терпеливо произнес Айя. - Как бы ты дал понять, что этот человек тебя интересует?

- Э… Окружающим или ему?

- Ему.

- Ну, для начала отправил бы цветы.

Айя подумал, и слегка улыбнулся, чем вогнал Кудо в полное остолбенение.

- Хорошая идея. - Он кивнул. - Спасибо, Йоджи.

Кудо сглотнул, глядя на направившегося к цветочным завалам Айю. В голове его уныло водили хоровод три мысли: Айя влюбился, Айя влюбился в парня, Айя улыбнулся.

А это могло значить или то, что это вовсе не Айя, или то, что скоро наступит конец света.

В любом случае, не утешительно.

Бросив последний пугливый взгляд на Абиссинца, Кудо поплелся на кухню. За ним трусил кот старушки Момое: умное животное быстро заметило, что после разговоров с Фудзимией остальные члены Вайсс идут успокаиваться валерьянкой, а там и ему перепадало пару капелек…



Йоджи Кудо подпирал собой стену в подвале и делал еще три вещи одновременно: прихлебывал валерьянку, которая в последнее время заменила ему и пиво, и воду, и вино, смотрел на Фудзимию и мрачно размышлял о том, стоит ли делиться с младшенькими открытием на тему "Айя влюблен и неизвестно в кого, но это парень!".

Ах да, он еще пытался слушать Мэнкс, которая вещала что-то о новой миссии и "охотниках света", но последнее получалось хуже всего.

- И так, ваша задача - забрать данные и уничтожить лабораторию. - Закончила Мэнкс. - Все ясно?

- Да, да…

Мэнкс внимательно оглядела кивающих Вайсс, не в силах понять, что происходит. Что-то явно было не так.

Начать с того, что, встретив ее сегодня, Кудо не ляпнул ни одной из его обычных шуточек; обычно неуклюжий Кен двигался прямо как балерина, а у Оми из нагрудного кармана застенчиво выглядывал дротик, судя по оперению, с сильнейшим снотворным.

А еще это выражение вселенской скорби в их глазах.

Более-менее нормальным среди них выглядел только Фудзимия, если, конечно, не считать странных искорок в его глазах и выражения лица, словно он вот-вот улыбнется… Мэнкс пробила холодная дрожь.

- Ладно, тогда я пошла. - Пробормотала она. Кудо, Хидака и Цукиено посмотрели на нее все с тем же тоскливым выражением и, словно болванчики, синхронно качнули головами.

Фудзимия же встал, собираясь ее проводить. С каких это пор?! Мэнкс почувствовала, как ее душа уходит в пятки. И действительно, Абиссинец прошел за ней, да еще галантно открыл для нее дверь!

А услышав напоследок "Отлично выглядите сегодня, Мэнкс-сан!" - Несчастная помощница Персии взвизгнула и припустила наутек, уже не заботясь о поддержании имиджа.

- Вот, видите! - Страшным шепотом заявил Оми, когда Айя пошел провожать Мэнкс.

Кен кивнул, хотя и не совсем понял, что именно он "видел".

- Может, он все-таки в нее влюбился? - тоскливо спросил он.

- Не думаю, что в нее… - Кудо предложил фляжку с валерьянкой младшему Вайсс, и Оми благодарно отхлебнул изрядный глоток.

- Вот что, я вам потом расскажу, что я думаю. Вот кое с кем посоветуюсь и тогда уж… А пока мы должны решить…

- Эй, парни, чего вы тут торчите? - Раздался откуда-то сверху голос Абиссинца. - Мэнкс ушла. Кстати, странная она какая-то сегодня.

- Почему странная? - Пролепетал Кен. У него единственного хватило смелости или глупости - это уж как посмотреть - задать вопрос Айе.

- Я пошел ее провожать, а она вдруг завизжала и убежала со всех ног.

Если бы Айя в это мгновение как следует присмотрелся к своим товарищам, он бы понял: они тоже весьма и весьма недалеки от того, чтобы завизжать и убежать…

Название: "Романтический кошмар"
Фэндом: Weiss Kreuz
Автор: Shellar
Бета: cattom
Пейринг: Айя/Йоджи
Рейтинг: PG
Жанр: юмористический хоррор

Романтический кошмарГод! Они уже год вместе!! Йоджи хотелось петь и танцевать. Подумать только, что целый год Айя принадлежит ему. Ох, сколько всего осталось позади! Например, коварные планы по соблазнению одной на редкость непонятливой личности. Нет, Айя умный. Недалекому человеку вряд ли доверили бы командование боевой группой, не так ли? Но вот в личном плане… Это просто ужас. Сколько Йоджи стоило нервов, чтобы убедить Фудзимию в том, что намерения у него самые что ни на есть серьезные!! Серьезней может быть только стремление Шварц отделаться от своих хозяев. Об этом ему как-то Шульдих проболтался во время совместного приведения нервов в порядок в одном маленьком уютном баре. Да и то, не столько сказал, сколько Йоджи сам по обрывкам фраз догадался, он все-таки частый детектив, пусть и в прошлом. Но, в конце концов, убедил таки Айю в том, что тот лучший, красивый и вообще самый-самый на всем белом свете. Короче, мечта всей йоджиной жизни.
Правда, тут возникла проблема номер два. Жили то они в одном доме с Кеном и Оми. А выставлять отношения напоказ даже перед соратниками по команде, Айя отказывался наотрез. Приходилось разводить такую конспирацию, что Йоджи всерьез обдумывал план по устранению мелких из …
Эээ, вы что подумали?? Всего лишь из Конеко! Кена можно в Англию спровадить, пусть там с Бекхемом общается. Оми.. Вот с Оми сложнее. Но если хорошо-хорошо подумать, что всегда можно что-то сообразить...

Отпраздновать 365 день в качестве любовника Фудзимии Рана, Йоджи решил романтическим вечером на двоих. Титаническими усилиями выставив из дома младших - причем и врать то не пришлось - Кудо говорил только правду и ничего кроме правды! – он занялся подготовкой.
Гвоздем программы «Вечер для двоих» было совместное принятие ванны. К приходу Айи ванная сияла и была украшена - Балинез понатыкал свечек, которые должны были создавать романтический интим, на все горизонтальные поверхности.
Заманить Фудзимию в ванную труда не составило: тот, вопреки своему кодовому имени, воду обожал и мог плескаться до посинения.

При виде картины «Кудо в пене» - Йоджи немного перестарался, пены было много, а от запаха бергамота хотелось чихать – Айя замер.
Полюбовавшись на соляной столб ака Абиссинец минут пять, Йоджи не выдержал.
- Ну?? – протянул он. – Чего стоим? Кого ждем?
Айя вздрогнул, судорожно сглотнул и ... Йоджи был готов поклясться, что стал свидетелем мирового рекорда по раздеванию. Вот стоит одетый Фудзимия, опа! – и вот он уже полностью обнаженный пытается опуститься в ванную с Йоджи.
И тут... Тут начался самый романтический кошмар в жизни Кудо Йоджи.
Ванная, такая большая на вид, для двух парней оказалась мала: сесть Айя-то сел, но колени романтиков упирались друг в друга, в фудзимиевскую спину с садистским наслаждением ввинчивался кран, а подтянутая кудовская задница вплотную знакомилась со сливным отверстием.
Наконец, кое-как устроившись, парни попытались впасть в эротическую нирвану.
Твердо понимая, что вечер надо спасать, Йоджи решил взять инициативу в свои руки. Вернее, ноги.
Он медленно стал приподниматься, чтобы стать на колени и, склонившись к любовнику, вовлечь в поцелуй – целоваться Айя умел и любил.
Но едва привстав, Йоджи с ужасом ощутил что левое колено скользит и он начинает заваливаться на Фудзимию. Кудо попытался ухватиться за бортик ванны и сам не понял как и чем умудрился заехать любовнику под дых. С тихим «Ум-ф!» тот ушел под пену.
- Айя! – взвыл несчастный блондин.
Тут Абиссинец вынырнул из воды. В фиолетовых глазах четко читалось «Хана тебе, Йоджи!»
Настоящие самураи всегда бьют в ответ – и Кудо огреб хук слева.
От удара Балинез выпустил спасительный бортик, но против законов физики рухнул не назад, а вперед. Всем свом весом на злого Фудзимию.

Ворвавшись в Конеко, Кен молнией помчался в ванную. Главное успеть!! Ведь если он сейчас же не застирает уделанную шоколадом рубашку, то все - ей конец.
Распахнув вожделенную дверь, Хидака в шоке замер.
В каком-то нереальном количестве пены, мелькали руки и ноги, слышались странные звуки, большие похожие на полузадушенные «Ха!», «На!» и «Получи!». Периодически из все-той же пены показывалась то красноволосая голова, то блондинистая.
- Ребят, вы чего? – жалобно спросил Кен. – Вы что делаете??
При звуках хидакиного голоса водные гладиаторы замерли. А затем попытались отпрянуть по разным углам ванны.
- Не видишь что ли? Стираем мы! – рявкнул Йоджи, отплевываясь от пены.
- Ну, романтик недоделанный! – прошипел Фудзимия. – Я тебе эту стирку еще припомню!

Спустя неделю, парни все-таки помирились. Но пребывать в ванной одновременно с любовником, Фудзимия с тех пор отказывался наотрез.

Автор: Ызарга
Название: Как игра
Фендом: WK
Пейринг: Кроуфорд/Шульдих, Ран/Йоджи, Кроуфорд/Ран
Рейтинг: R
Жанр: юмор (на грани стеба), романс
Размер: миди
Статус: закончен, вычитывается
Предупреждение: некоторое AU и ООС (оно же юмор!), таймлайн - Капитель
Посвящение: как обычно

Жаркая безлунная ночь лениво обнимала сонный Токио, невольно разморенный неприлично теплой для весны погодой. Все, что могло цвести, навязчиво реализовывало эту возможность, укутывая ароматами и практически сбивая с ног аллергиков и несчастных с чуткими носами. Смешиваясь со смогом, цветочный дух проникал сквозь двери и окна, настраивая некоторых особ на романтический лад. Или – на похотливый, как считали сами жертвы любвеобильных личностей.
~*~
У команды паранормов Шварц был период застоя. Вся четверка с удовольствием предавалась лени, каждый в меру своих желаний и возможностей занимался любимым делом, вслух проклиная жару, а про себя тихо её благословляя: самодур Такатори укатил на курорт и возвращаться пока не собирался.
- Что у нас сегодня в планах на вечер? – светским тоном спросил Наги у берсерка, сидящего у телевизора с программой телепередач в руках.
- Аниме, аниме, - бормотал Фарфарелло. – Много аниме, ужастики и порнуха по каналам для взрослых...
Грохот входной двери и громкий приветственный вопль вызвали у телекинетика философский вздох: если ночь, а Шульдих дома – жди концерта без заявок.
- Ха, порнушку смотреть собрались?! – немец встал в дверном проеме, сверкая зубами, глазами и вызывающей красотой.
- ...О! А по Дискавери новинки лазерной хирургии! – радостно сообщил Фарфарелло и поинтересовался у Наоэ. – Посмотрим?
- Давай! – с готовностью кивнул тот.
Рыжий сморщил нос и произнес с картинным презрением:
- Дети. Неинтересные вы! – надо заметить, Шульдих все делал картинно. – Уйду я от вас к Брэду!
- Понадобится ускорение – обращайся, - щедро предложил Наги.
Он не очень любил модус Шульдиха «Самая сексапильная скотина в мире».
- Всё, я ушел!
- Иди. Удачи, счастья, успехов, - телекинетик чувствовал, что немца бьет мандраж, и был готов на все, чтобы тот убрался поскорее.
- А в лазерной хирургии крови не бывает!
- Иди уже! – с негромким «бздынннь» в косяк воткнулся нож берсерка. Не самый любимый.
Вздохнув, телепат развернулся на 180 градусов и, что-то насвистывая, с нарочито громким топаньем пошел в сторону кабинета пророка.
- Еще один пункт программы – вечерний аудиоспектакль «Остаться в живых», - Фарфарелло гиеноподобно захохотал.
- Скорее, «Укрощение строптивого», - печально заметил Наги. – Шульдих же все ещё жив. Пойду, закажу пиццу. Я эти концерты на голодный желудок воспринимать не в состоянии.
Мальчик поднялся с ковра и пошел на кухню порыться в каталоге из последней любимой пиццерии.
- Мне с беконом! – напомнил Фарфарелло, не отрываясь от экрана, где хирург как раз вскрывал брюшную полость пациента.
- Ага, я помню, - отозвался Наги, набирая номер.
~*~
Жару Кроуфорд даже любил. Ум и таланты телепата охотно признавал. Но их сочетание последнюю неделю выводило его из себя, заставляя предусмотрительно спрятать пистолет подальше в сейф, а все острые предметы отдать Фарфарелло. На сей момент наибольшие телесные повреждения в его кабинете можно было причинить массивной настольной лампой.
«А ещё на окнах есть шторы, на потолке стеклянная люстра, да и кресло я легко подниму», - размышлял пророк, меланхолично рисуя могильный крест на распечатке графика изменения курса доллара относительно йены за апрель.
- А вот и я! – новая, установленная сегодня в отсутствие телепата дверная пружина не позволила ему привычно долбануть дверью о стену.
- Цветов не надо? – кисло поинтересовался Кроуфорд.
Немец всплеснул руками и манерно закатил глаза.
- Аллилуйя, ты дозрел? Надо! И цветы, и бассейн с шампанским, и устрицы, и кофе наутро в постель! – Шульдих перегнулся через письменный стол и, уложив подбородок на скрещенный пальцы, с томной улыбкой посмотрел на шефа. – Я хочу тебя, Брэд.
- А я тебя не хочу, - какой это дубль? Оракул уже сбился со счета. – Пшел вон!
Телепат довольно зажмурился и с невероятно удовлетворенной гримаской помотал головой.
- Нет. Выгони меня сам, - предложил он. – Примени грубую физическую силу.
Кроуфорд начал складывать из распечатки самолетик. Аккуратно, проводя по несколько раз ногтями по сгибам, добиваясь строгой симметрии крыльев.
- Не дождешься, - он запустил самолетик.
Оба внимательно проследили за полетом, молча задрав головы к потолку. Когда самолетик застрял между завитушек люстры, пророк со вздохом вернулся на грешную землю и без всякой надежды попросил:
- Шульдих, пожалуйста, уйди. Мне надо работать.
- Врешь, - телепат сладострастно ухмыльнулся. – Не надо тебе работать, ты читать что-то собрался.
Он уже практически лежал на столе, разметав рыжую гриву по бумагам и клавиатуре компьютера.
- Вру, - согласился Кроуфорд, кивая. – Но спать с тобой все равно не буду.
Застонав, Шульдих перекатился по столу. Теперь он лежал вверх лицом прямо перед оракулом, словно какое-то диковинное блюдо. Вполне возможно, ядовитое, судя по интенсивности окраски.
- Ох, Брэд, ну почему?! – хныкнул немец. – Я же не предлагаю тебе большую и чистую любовь! Я предлагаю как следует потрахаться к взаимному удовольствию – и все! Я не залечу, да и жениться на мне не потребую. Ну, Брэ-эд...
Телепат потянулся губами ко рту шефа, но тот только досадливо дернул головой, и поцелуй впустую скользнул по щеке. Отъехав на кресле в сторону, Кроуфорд встал и подошел к люстре, чтобы достать самолетик.
- Какой ты красивый, - протянул Шульдих, пожирая начальника глазами, пока тот, привстав на цыпочки – в доме были высокие потолки – доставал бумажную фигурку.
- Да? – Кроуфорд оглядел себя сверху вниз: черная футболка, черные брюки, домашние тапочки, почему-то зеленые. – Иди в бордель, Шульдих.
- Там таких нет, - тот невинно захлопал синими глазами.
Брэд, подумав, пустил самолетик в форточку. Не попал.
- Было мне, рыжий, видение, - задумчиво заговорил он, с радостью заметив тут же появившееся напряжение в позе телепата. – Если я начну с тобой спать, ты примешься ещё больше сволочиться, вести ещё более нездоровый образ жизни, водить в дом по три любовника за раз. Я буду беситься и тебя избивать. В итоге я однажды устрою тебе сотрясение мозга, у тебя пропадет дар, а затем я тебя пристрелю по твоей же просьбе. Как перспективка?
Шульдих помрачнел, поморщился и задумался – Кроуфорд замер, не веря своему счастью – но тут же просиял:
- А мне пары раз за глаза хватит!
В сердцах сплюнув на любимый ковер, пророк стремительно вышел из кабинета. С понимающей улыбкой оглядел младших подчиненных, жующих пиццу у стены напротив двери.
- Я болею за тебя, - прожевав, сообщил Фарфарелло. – И Наги тоже.
Телекинетик кивнул, кусая от одуряюще пахнущего сыром треугольничка.
- Спасибо, - пожал плечами Кроуфорд, направляясь к спальне.
- Спокойной ночи! – хором пожелала пара подчиненных.
Третий рыжим смерчем вынесся из кабинета и ворвался следом за Брэдом в спальню, пока тот не успел привычно запереться на ключ.
- Брэд!!! – боевой клич Шульдиха заставил слушателей вздрогнуть.
- Так, - судя по взвизгу телепата, его поймали за одно из уязвимых мест. – Слушай сюда. Сколько мы лет работаем вместе? Шесть? Вот. Если в самом начале работы ты смог задурить мою голову телепатией и сделать мне минет – это ничего не значит.
Стук.
- Головой? – шепотом спросил подтверждения догадки Наги. Фарфарелло кивнул.
- ...Зато больше ты влиять на меня не можешь. Если я – педераст, это не значит, что я обязан тебя хотеть.
Стук.
Наги со значением покачал головой.
- А если тебе хочется твердого предмета в задницу, - голос становился все громче. – То я готов удовлетворить твои потребности вот этим стулом. Смотри, какие у него ножки! Что? Нравятся?!
Встрепанного телепата вышвырнули из комнаты, дверь с грохотом захлопнулась, в скважине трижды повернулся ключ.
Негромкие аплодисменты Фарфарелло заставили Шульдиха гордо встряхнуть рыжей гривой.
- Ты меня ещё захочешь, ты меня ещё так захочешь!!! – он гордо прошествовал мимо коллег, бормоча себе под нос. – А стул так и не дал, жлоб.
Когда немец скрылся за углом, Наги дикторским тоном проговорил:
- Конец серии. Продолжение смотрите завтра, в 23.00.
Фарфарелло подобрал с пола пустые коробки из-под пиццы и поинтересовался:
- Поглядим криминальную хронику, и спать?
- Угу, - Наги прикрыл рот, зевая. – Завтра пиццу там же закажу, неплохо делают.
Из гостиной уже раздавались завывания сирены и грохот стрельбы.
~*~
В команде Охотников Света все также наслаждались незаслуженным бездельем. То ли преступность из-за жары не желала творить темные дела, то ли агенты Критикер в конец разленились, но уже две недели Вайсс о миссиях даже не думали, занимаясь исключительно цветочным магазином: товар вял на корню и требовал усиленной поливки.
По ночам ребята расслаблялись кто во что горазд: Кен пересматривал видеозаписи любимых матчей, придирчиво вслух разбирая ошибки игроков, Оми гонял монстров в очередной бродилке-стрелялке, Айя читал книги или слушал музыку, а Йоджи маялся дурью, так как денег на клубы уже не было.
Сегодняшним вечером, не нарушая традиции текущей недели, Кудо постучался в дверь комнаты Фудзимии ровно в 23.00. Тот, рассеянно бросив: - Заходи! – продолжил что-то читать.
Перед вошедшим Йоджи предстала завораживающая, на его взгляд, картина: Айя, лежащий на животе, тонкие домашние брюки облегают ноги, а майка вообще не скрывает широких плеч, лопатки слегка выпирают – он уткнулся подбородком в ладони.
- Опять зарылся в книжку? – блондин непринужденно упал рядом с Айей на кровать. – Пойдем, погуляем, ночью не так жарко. Проветримся, может, в бар заглянем, а?
- Я не собираюсь тебя поить за свой счет. Гуляй один, - изнывающий от жары, но почему-то почти не потеющий Ран вдруг с ужасом осознал, что надел майку вместо футболки. А напарник здесь. - «Попадалово».
Кудо приподнялся и, обдав горячим дыханием, шепнул:
- Одному совсем скучно... Разве тебе не хочется развеяться, хм? Почувствовать, как играет кровь, как от страсти срывает крышу? – в голосе звучало тягучее искушение; Айя хихикнул.
- Ты чего ржешь? – почти обиделся Йоджи.
- Момент смешной, слушай: «Ангел Девятнадцатой Станции попытался убить меня, и сейчас его нервная система живет, вплетенная в ткань ковра, на котором я стою; правда и то, что другие мои враги существуют в более простых формах - в каминах, холодильниках и пепельницах (здесь и далее цитируется книга Роджера Желязны «Создания Света, создания Тьмы»), - Айя, фыркал от смеха, зачитывая.
- Мда, - хмыкнул Йоджи. – У тебя странное чувство юмора, но мне нравится. Мне всё в тебе нравится, - голос опять стал соблазняюще-развратным.
Фудзимия вздохнул:
- Йоджи, ну когда же тебе надоест?
- Никогда, ты слишком сексуальный, - рука многообещающе скользнула по талии и, приласкав поясницу, скользнула вверх по позвоночнику. – Мне все в тебе нравится... То, как сверкают твои глаза, когда ты чем-то увлечен, и то, как ты прикусываешь губы, составляя букеты, и то, как накручиваешь прядь волос на палец... у тебя невероятно соблазнительная шея...
Подтверждая свои слова, он коснулся губами шеи Айи и скользнул выше, к мочке, скрытой волосами, слегка касаясь языком кожи.
Айя раздраженно дернул плечом и зачитал:
- «Одни говорят, что имя ее - Милосердие, другие - что Похоть. Но непроизносимое смертными имя ее - Исида, а тайна души ее – прах», - захлопнув книгу, он повернулся лицом к напарнику, прервав ласку влажного языка. – Отстань, прошу тебя. Мне не хочется тебя бить.
- Не бей, - покладисто кивнул Йоджи. – Просто расслабься. Если хочешь, расскажи мне, что ты сейчас читаешь... А я сделаю тебе приятно.
Айя, с лицом, достойным первых мучеников христианства, лег навзничь, вытянув руки вдоль тела. Врезать коллеге он всегда успеет, а так у него будет прекрасная возможность твердить на все уговоры Йоджи, что ему не понравились его ласки.
- В Доме Мертвых был праздник Тысячелетия. Человек без имени шел по кромешно темному залу, где некому было его видеть; в руках он нес жезл своего Хозяина... – монотонный голос Рана, призванный убаюкать Кудо, лишь скользил по поверхности сознания.
- Можно?.. – не дожидаясь позволения, Йоджи задрал повыше майку и приник губами к мускулистой груди.
- АААААААА!!!!!!! Сволочь зеленая!!! – вопль Оми резанул по барабанным перепонкам. – Я тебя щас!!!
- Это он кому? – слабым голосом поинтересовался Йоджи.
- Не тебе, - отрезал Айя. – Не отвлекайся. Ты был бы зеленоглазой сволочью.
- Ты помнишь цвет моих глаз, - польщенно улыбнулся ловелас.
- ...И он привел их в Тронный зал Дома Мертвых, где его Хозяин устраивал прием, - Ран продолжил пересказ, решив, что времени мало, а книга длинная.
Язык Йоджи выводил уже где-то тридцатый круг у левого соска, когда дикий крик Кена:
- Резче ты! Чего застрял?!! – грубо нарушил интимность момента.
Кудо от неожиданности стиснул зубы; Айя взвыл и с воплем:
- Значит, Жизнь есть ничто! – за волосы оттащил похотливого коллегу от себя.
Жалобный щенячий взгляд был ему ответом. С наглой непринужденностью рука Йоджи легла на ширинку брюк и приласкала полувозбужденный член. Айя, не выпуская волос приятеля из кулака, облокотился на локоть и задумчиво проговорил:
- Вот смотрю я на тебя иногда, Йоджи, и хочется мне только одного...
Тот отлепился от белоснежной шеи вожделенного напарника и с искренним интересом уставился на него.
- И? – подбодрил он нежданную откровенность.
- ...Отрезать тебе что-нибудь ненужное, - с той же меланхоличной неторопливостью закончил Фудзимия.
Кудо моментально смело с кровати на подоконник.
- Айя, нельзя же всё так серьезно воспринимать, - заискивающе улыбнулся он. – Сам посуди, как удобно, если мы будем проводить время друг с другом...
- Кому? – Айя сел на кровати и принялся рыться в тумбочке, вполголоса ругаясь себе под нос. Возле дверцы уже была горка пузырьков, книжек, свертков и коробочек.
- Что «кому»? – не понял Балинез.
- Кому удобно? – Фудзимия каким-то чудом почти по пояс влез в тумбочку, выставив на обозрение перегревшегося напарника самую красивую, по мнению того, часть тела. – О, нашел!
Айя выбрался из плена мебели и начал с нервной аккуратностью – перевозбудившийся Йоджи слишком тяжело дышал, облизывая губы, - класть былое содержимое на место.
- Нам, мне и тебе, - Кудо переместился с подоконника обратно на кровать и попробовал обнять напарника за талию.
Айя дернулся, уже не скрывая неприязни.
- Смотри, - он покачал перед носом Йоджи темным пузырьком, что отыскал в тумбочке. – Я не буду тебя резать или бить, я тебе насильно волью в глотку это, и ты неделю не вылезешь из сортира. А потом ещё что-нибудь придумаю. И я не считаю возможность поиметь твою задницу более привлекательной, чем сохранить остатки своего мозга. Пшел вон! – рявкнул он, как на брехливого трусливого пса.
- Ну, ла-адно, - Кудо неохотно поднялся с постели и, уже выходя за дверь, бросил. – Обещаю, скоро я тебя смогу переубедить...
- Ура, у меня есть немного покоя! – иронично порадовался Айя. – Спокойной ночи!
- Эротических снов, - мурлыкнул Кудо, закрывая за собой дверь.
~*~
Брэд Кроуфорд, мужчина молодой и не лишенный честолюбия, с некоторой паникой смотрел на вышедшего к завтраку в одних шортах Шульдиха. Пророк всё больше склонялся к мысли, что убийства ему в ближайшем будущем не избежать. Заслуженная гордость логика, протестуя, твердила, что следует внимательнее просчитать варианты, найти выход, после которого не пришлось бы организовывать похороны и вызывать из Розенкройц нового телепата.
- Даже не залезая в твою прекрасную голову, могу сказать, что ты сейчас думаешь обо мне, - Шульдих, наливая себе кофе, нарочно развернулся вполоборота так, чтобы рыжая грива эффектно скользнула по спине.
Кроуфорд сжал губы, чтобы не выматериться вслух. При Наги он не ругался принципиально, считая, что мальчишку и без него найдется кому испортить.
- Кррроуфорррд, - глухо прорычал с набитым ртом Фарфарелло. – Давай подарим Шульдиху мою смирительную рубашку, раз ему не в чем ходить?
- Отличный вариант, - светски кивнул пророк. – Фарфарелло, ты, я знаю, интересуешься медициной. Посоветуй, пожалуйста: какие травы следует использовать для подавления либидо?
Берсерк с сожалеющей гримасой развел руками:
- Я больше разбираюсь в хирургии, Кроуфорд. Если хочешь, можем попробовать, но держать Шульдиха будешь ты. Ампутация конечностей без анестезии оскорбит слух даже Бога.
- Пожалуй, в твоем предложении есть здравый смысл, - с некоторым оттенком мечтательности проговорил Брэд. – Это надо обдумать.
Шульдих, до того в шоке переводивший взгляд от шефа к Фарфарелло и обратно, взорвался негодующим:
- Да вы что, очумели? Если вам не надо, думаете, и другие побрезгуют? Запомни, Кроуфорд, - немец, нависнув над сидящим начальником, шипел и плевался как неисправный утюг. – Если до завтрашнего вечера у тебя не появится мальчика для траха, то им стану я!
Брэд медленно поднял казавшуюся невероятно тяжелой от обилия малоцензурных мыслей голову и с легким интересом спросил:
- Шульдих, какое тебе-то дело до моей личной жизни?
- Хех, - рыжий на полсекунды задумался, затем тряхнул волосами и сверкнул белозубой, чуть ли не в синеву, улыбкой. – Считай это моим маленьким капризом.
- Дамским? – подал голос впервые за утро Наги.
- Хочешь мигрень на месяц? – осведомился Шульдих.
- Кроуфорд, тебе помочь его подержать? – мигом предложил мальчик шефу.
- Спасибо, - поблагодарил Кроуфорд, вставая из-за стола. – Я обдумаю все ваши предложения.
Власть над командой стремительно утекала у него из рук. Следовало как можно скорее решить эту маленькую проблему, отвадив рыжего наглеца раз и навсегда и дав понять остальным, что у их шефа всегда всё под контролем.
Итак, шаг первый – найти кандидата в партнеры. Гея, артиста и за деньги.
~*~
Это было не самое тяжелое утро Фудзимии. Ему всего лишь следовало, как обычно, встать раньше всех, приготовить завтрак, а затем, разбудив этих засонь, отправиться развозить заказы. И утро могло бы стать прекрасным, если бы не лапающий его Кудо, по заслугам получивший несколько ударов по ребрам, да «понимающие» ухмылки младших, вежливо отводящих глаза.
Скрипя зубами от еле сдерживаемой ненависти, Айя собрал со стола грязную посуду, молниеносно протер стол, заставив напарников трепетно прижать к груди чашки с недопитым чаем. Тарелки парень драил столь яростно, что пена летела во все стороны, не помешав, однако, вконец обнаглевшему Йоджи хлопнуть напарника по заднице, выходя из кухни. Мерзкий сластолюбец, безусловно, получил законный пинок в коленную чашечку – вой стоял на весь дом, - но отмщенным Фудзимия себя не чувствовал.
Абиссинец, закончив с утренним дежурством по кухне, быстро погрузил заказы в фургон, решив, от греха подальше, развозить их помедленней. Во избежание, так сказать, убиения больного на голову коллеги (а как его назвать, если он слова «нет» не понимает ни в каком виде?). Мало ли, новый напарник будет ещё хуже... Айя поёжился от буйства собственного воображения и вместе с педалью газа надавил на клаксон, вспугнув стайку голубей, пару школьниц, целенаправленно опаздывающих на занятия, и Йоджи, переходящего дорогу к ларьку за сигаретами.
- Так вам и надо! – мстительно прошипел невозмутимый Фудзимия и был таков.
~*~
Кроуфорд лениво прогуливался по малолюдной улице, на которой капризный, но верный хозяину дар посоветовал искать решение проблемы.
Чуть ранее пророк уже успел изучить наборы столовых ножей в хозтоварах, а также дрели, шурупы и гвозди – особенно привлекли его внимание десятисантиметровые – в магазине стройматериалов. Поймав себя на вдумчивом рассматривании циркулярной пилы, он решил, что у долго работающих вместе людей наклонности становятся схожими, и поспешно покинул помещение.
Теперь Брэд рассматривал вывеску салона красоты, совмещенного со специализированным отделом парикмахерских принадлежностей «Schwarzkopf», размышляя, можно ли ему туда заходить. С одной стороны, никогда не помешает обновить прическу и оценить на предмет актерских способностей здешних парикмахеров. А с другой стороны, ножницы... Представив, как он прядь за прядью остригает рыжую гриву подшефного паяца, Кроуфорд позволил мечтательной улыбке скользнуть по губам.
Краем глаза заметив паркующийся рядом фургон, оракул слегка посторонился и уже было направился ко входу в салон, когда знакомое шипение: - Чертов озабоченный придурок! – несколько изменило его планы.
Кроуфорд увидел, как злобно скалящийся Фудзимия – развозивший заказы последним Кудо оставил после себя в бардачке с дюжину презервативов и комплект кружевного дамского белья – осатаненно распахивает дверцы фургона и, согнувшись пополам, начинает двигать что-то в глубине.
«А это идея!» - осенило оракула, невольно оценившего с новой точки зрения длину стройных ног и форму поджарых ягодиц. – «Роскошная, шикарная... Бредовая и попахивающая суицидом».
- Здравствуй, Фудзимия, - негромко поприветствовал он уже выпрямившегося парня.
Тот даже подпрыгнул от неожиданности. Резко развернулся и привычно процедил сквозь зубы:
- Шварц! Очень неприятно тебя видеть.
Кроуфорд хмыкнул. Задача была крайне сложной и потому интересной.
- У меня тоже отвратительное настроение, - с пониманием кивнул он верному противнику. Дар, почти виляя хвостом от радости, поддерживал выбранную линию поведения.
- Какая жалость! – громко посочувствовал Айя, параллельно отдавая выскочившему из салона работнику горшки с белыми азалиями. – И кто же тот святой человек, что осмелился тебе его испортить?
- Шульдих, - заложил пророк подчиненного.
Робкий работник шустро носил цветы, раздражающе мелькая перед глазами. Айя с силой всучил ему ещё горшок и поинтересовался:
- Что же натворил твой замечательный телепат? Прочитал без спроса мечты о тихом домике в горах и дюжине очаровательных детишек?
- Нет, - огорчил Брэд собеседника. – У нас не совпали желания: он хочет секса, а я хочу его пристрелить.
Цветонос споткнулся на входе в салон, едва не уронив нежно прижимаемые к груди горшки.
- Мда, - Фудзимия вытащил последний цветок. – Ты не любишь рыжих?
- Не знаю, - пожал плечами Кроуфорд. – Но я совершенно точно не люблю, когда мне мешают работать, круглосуточно домогаясь. Пагубно влияет на доходы, знаешь ли.
Вынырнувший из салона работник, пригибаясь как под артобстрелом, подкрался к Айе, сунул ему в карман фартука деньги, вырвал из рук горшок и скрылся, не прощаясь.
- Знаешь, Шварц... – задумчиво проговорил Абиссинец, пересчитывая запиханные в карман деньги. – Пожалуй, я готов тебе посочувствовать.
- Да? – делано удивился Брэд, не совсем понимая восторги дара. – Кстати, меня зовут Брэд Кроуфорд.
- Да-а, - протянул Айя и поднял на собеседника сверкнувшие оживлением глаза. - Знаешь, что? Ты его слабительным напои или ещё какой-нибудь гадостной химией. Я сегодня хочу опробовать эту методику на Балинезе. Надеюсь, резь в животе помешает ему тянуть лапы куда не надо!
«Сам в руки идет!» - с радостным удивлением, не отразившимся, разумеется, на лице, подумал оракул и мигом поправил себя – сказывалась работа с телепатом. – «В смысле, как удачно, что у него схожая проблема».
- Абиссинец, - торжественно начал он, еле удержавшись от того, чтобы преклонить театрально колено – больно нереальным казалась ему создавшееся положение. – Выходи за ме... Стань моим официальным любовником пред лицом Госп... наших команд!
Фразу он договаривал, как водится, перехватив в полете летящий в переносицу кулак.
- Хм, - Фудзимия опустил руку. – Мне нравится ход твоих мыслей... любимый!

~*~
Кроуфорд вернулся домой к полуночи. Громко хлопнул дверцей авто и, вместо того, чтобы через гараж как обычно подняться на второй этаж, вышел на аккуратно постриженную лужайку перед домом, залитую светом из распахнутых настежь окон спальни Шульдиха. Пророк стянул с носа очки и, положив их в нагрудный карман, замер, заглядевшись на звездное небо. В голове крутились подзабытые со школы названия созвездий, память навязчиво подсказывала, что Полярную звезду он найти просто обязан.
- Астрология прошла мимо, - тихо констатировал он. – Вместе с астрономией.
В нерешительности Брэд снял было белоснежный пиджак, но, что-то решив, отчаянно махнул рукой и улегся на газон, затянув хорошо поставленным баритоном:
- O, sole, o sole mio...

- Думаю, нам следует изучить образ жизни влюбленных людей.
- Я слышал, что они себя начинают неадекватно вести.
- Как именно?
- Ну, песни петь, на звезды любоваться. Совершать не свойственные им ранее поступки.


В руке оракула откуда ни возьмись очутилась пурпурная роза на почти что километровом стебле, которую он с видимым удовольствием время от времени нюхал.
Действо возымело эффект: из окна второго этажа донесся сдавленный вопль, последовавший за ним грохот двери дал понять, что Шульдих оценил представление.
Вскоре входная дверь настежь распахнулась, и на порог выскочил немец в давешних шортах с воплем:
- Кроуфорд! Что случилось?!
Брэд, ласково улыбнувшись луне, проговорил:
- Ничего, Шульдих. Сегодня был удивительный день, и я встретил замечательного человека, - с надеждой, что выражение лица сойдет за мечтательное, он прикрыл глаза, вспоминая.

- Фудзимия, да оторвись же ты от стула!
- Зачем это?
- Кто из нас живет с телепатом, я или ты? Мне надо на тебя посмотреть, чтобы было потом что ему показывать.
- Черт с тобой, - вздох. - Я даже повертеться могу.
- Во-от, совсем другое дело. Думаю, он впечатлится. Только между нами: твоя задница никого не оставит равнодушным.
- Скотина...

- Брэ-эд, - Шульдих осторожно подошел к валяющемуся на лужайке начальству. – А что с тобой? Ты какой-то странный...
- Правда? – удивился Кроуфорд, начавший было мурлыкать себе под нос что-то из Аль Бано и Ромины Пауэр. – По-моему, я веду себя как обычно.
Он ещё раз понюхал розу, провел лепестками по губам и, сладко потянувшись, подмигнул удивленной не меньше телепата луне.
- А роза у тебя откуда? – немец аккуратно читал самые яркие мысли шефа, благо тот не сопротивлялся. То и дело вспышками появлялось какое-то кафе, чьи-то длинные ноги в тонких джинсах, изящный широкоплечий торс, да блестящие темные глаза. Во всем облике было что-то неуловимо знакомое, но дальше в мозг Кроуфорда лезть было рискованно: пристрелит не глядя.
- Он подарил, - мечтательность лица пророка уже напоминала экстаз. – А завтра у нас свидание... Шульдих!
- Что?! – от резкого оклика тот почти подпрыгнул.
- Какие в Токио самые хорошие рестораны и гостиницы? – Брэд с укоризной посмотрел на подчиненного. – Не могу же я ЕГО повести неизвестно куда!
Рыжий замер, осознавая: Кроуфорд, похоже, по уши влюбился и жаждет интимной встречи. И он будет не он, если не посмотрит, что за фраер увел шефа из семьи!
- «Хилтон», «Савой», «Мариотт»... Традиционная роскошь и качество обслуживания, - машинально перечислял Шульдих, размышляя, как бы сподручней проследить за свиданием начальства, которое явно уплывало из его рук.
Так как рыжий был парнем незлым (для своих, по крайней мере), он был даже рад за Брэда, но проследить и проконтролировать хотя бы одну встречу счел необходимым: мало ли что задумал шефов хахаль? Вдруг этот парень злобный маньяк-киллер-альфонс, который разобьет шефу, вынужденному его убить, сердце? Что, несомненно, скажется на микроклимате их дружного коллектива самым скверным образом.
- ...Не пойдет, - за размышлениями Шульдих утратил нить боссова монолога.
- Что не пойдет? – переспросил он.
- Мой мальчик не пойдет в дорогое заведение, - повторил Кроуфорд. – Он у меня робкий, скромный и очень близок к природе.

- Предлагаю завтра встретиться в ресторане «Золотой лотос»
- Видно человека, привыкшего к роскоши... Мне надо, чтобы Йоджи легко смог за нами проследить. В трех километрах от Токио есть пансионат «Лагуна». Пляжный колорит, недурное обслуживание. Поужинаем в тамошнем ресторане, снимем бунгало для поддержания легенды о страстном романе, а наутро спокойно разъедемся.
- Пристойный план.
- Но тебя что-то настораживает.
- Да. Пойму, что – скажу.
- А у твоего рыжего есть машина?
- У моего?! Есть, разумеется.
- Сильно же он тебя... Не твой, общественный рыжий...

- ...Поэтому мы поедем в «Лагуну», - Кроуфорд как можно отчетливей представил себе маршрут проезда, найденный чуть ранее на карте. – Искупаемся в море и все такое...
Романтичность Брэда была уже на последнем издыхании, когда Шульдих, запомнив схему - никогда шеф не мыслил с такой отчетливостью – ушел в дом, то ли решив поберечь свои нервы и не читать влюбленного Кроуфорда, то ли ради составления плана слежки, на что начальник втайне и надеялся.
Кроуфорд, не торопясь, встал с газона, отряхнул одежду от налипших травинок и отшвырнул было подальше в кусты розу, но...

- Вот, держи.
- Зачем?
- Ты возвращаешься со свидания. Там положено друг другу дарить цветы.
- Мужчинам тоже? Я в своей практике подобного не припомню.
- Понятия не имею, я только с девушками встречался. Им дарил. Чем ты хуже?
- Фудзимия, не наглей!

...Цветок лучше поставить хотя бы в стакан с водой. На столе будет неплохо смотреться.
- А вдруг Шульдих завтра нашел бы её в кустах? – и Кроуфорд, рассеяно нюхая цветок, пошел, наконец, в дом. Завтра предстоял тяжелый день, стоило хорошо отдохнуть.



~*~
Айя зашел в гостиную так, что Йоджи показалось, будто тот раздевался на ходу. Скользнув лиловым взором по дивану, где Кудо так уютно устроился, Фудзимия повел плечами и, вместо того чтобы пойти как обычно в свою комнату, уселся туда же. И не просто так, дистанцируясь, как водится, а бедром к бедру, да ещё и с мечтательнейшей улыбкой на устах.
- Йоджи, - мягко окликнул он.

- В подростковом возрасте я читал, что влюбленные становятся необычайно добры к своему окружению.
- Будешь кормить своих шварцев мороженым и водить в зоопарк?
- Нет, к вам в магазин поведу... Резкое изменение характера может спровоцировать Шульдиха на глубокое зондирование моих мозгов, но ты мог бы попробовать.

- Что? – Кудо слегка занервничал.
- Скажи, - Айя замялся и потупил глаза. – Я красивый?
Йоджи в некотором отупении оглядел напарника снизу вверх, затем, для гарантии, сверху вниз, с удовольствием задержавшись на длинных ногах. Слов в голове вертелось много, предложений разной степени пристойности – ещё больше. Ожидающе-встревоженное выражение на лице Айи сподвигло его на ответ:
- Эээ...
Фудзимия огорченно выдохнул.

- Влюбленные крайне неуверенны в себе.
- А не пойти ли мне рвать на себе волосы и, посыпая голову пеплом, сетовать, что я хреновый пророк?..
- Мне казалось, ты не столь эпатажен.

- Понимаешь, Йоджи... Я сегодня встретил прекрасного человека. Он умен, обаятелен, не лишен чувства юмора, красив... – Фудзимия вздохнул совсем душераздирающе. – А я? Сопливый мальчишка, ничего собой не представляющий. Что я для него? Игрушка, верно?
Кудо медленно, но верно покрывался холодным потом. Айя. Несколько железобетонный, армированный, если можно так выразиться, парень. Скрытный, как распоследний слепоглухонемой отшельник. Откровенничает с ним, Йоджи, о своей личной жизни.
- Ты влюбился в мужчину? – решил, наконец, подать голос Балинез.

- Есть одна проблема.
- Да?
- Я до сей поры никогда не встречался с мужчинами и никаких гомосексуальных наклонностей у себя не замечал.
- Не смущайся, это не самый твой крупный недостаток. Завтра получишь полное представление...
- Боюсь, Йоджи мне не поверит.
- Играй, самурай. «Жизнь – как игра» - очень полезная установка.

- Н-не знаю, - смутился Айя.
Он очень честно пытался покраснеть, но ничего не получалось. Зато удалось не заржать в голос, ограничившись робкой улыбкой.
- Понимаешь, Йоджи, он... он, - Фудзимия картинно затаил дыхание, лихорадочно пытаясь подобрать достойное лирическое определение длинному хитроумному безобразию, именуемому Брэдом Кроуфордом. – Он такой необычный! И с ним так хорошо... просто быть рядом, понимаешь?
- Нет, - честно ответил плейбой.
- Нет, говоришь? – Айя старательно расстроился. – Вот... поцелуй меня!
- Что? – переспросил Балинез, не поверив своим ушам.
- Поцелуй! – настойчиво повторил напарник и сам потянулся к губам Кудо.

- До завтра.
- До свиданья.
- Погоди. Нам надо поцеловаться. Для тренировки, чтобы ты завтра себя комфортно чувствовал.
Кивок.
Ехидная усмешка природы, заточившей их губы изгиб в изгиб. Подарок чьего-то Бога – скорее всего того, которому мстит Фарфарелло, - если ладони одного идеальными дугами охватывают плечи другого. Статистика, объясняющая тасовку их генов, - руки второго словно созданы для талии первого.
- Как игра?
- Да.

Айя, огорченно хмыкнув, отодвинулся от напарника, оставив того ошарашено хлопать ресницами.
- Приятно, но ничего особенного, а вот с ним... – Абиссинец ничуть не покривил душой: целовался Кроуфорд виртуозно.
Так, что дыхание перехватывало. Коленки, конечно, не подкашивались, Айя не влюбленная девица, в конце концов, а киллер (не будем лицемерить).
- Бззз!!! – телефон зазвонил резко, мерзко и неожиданно.
- Я подойду! – Фудзимия сорвался с места ураганом, едва не сметя по пути коллегу. – Да?
Йоджи прислушался: динамик на телефоне был громкий, был шанс подслушать разговор, судя по всему, с тем самым «необычным».
- Привет! Я тебя по голосу узнал! Да, конечно, я могу спокойно говорить, у нас нет очереди на телефон, - Айя заливисто рассмеялся.
- Я снял для нас с тобой домик в пансионате «Лагуна», как ты и просил, - донесся из трубки голос со смутно знакомыми интонациями.
- Спасибо! – воскликнул Фудзимия и шепотом, прикрыв ладонью трубку, добавил: - Я... я тебя...
- Я тоже тебя люблю! – полузнакомый голос смеялся. – До завтра, родной.
Гудки.
- До завтра, - улыбнулся в пространство Айя и осторожно, будто хрустальную, положил трубку.
Йоджи пощупал свой лоб: нет ли температуры? Напарник определенно был не в себе. «Завтра обязательно за ним прослежу, вдруг это происки Шварц или кого похуже?» - решил для себя Кудо и, не пытаясь выпросить поцелуй на ночь у всё так же стоящего столбом коллеги, пошел спать.
~*~
Жара по-прежнему нависала над городом, путая мысли и внушая противоречивые желания. Брэд Кроуфорд, уже двести раз успевший пожалеть о вчерашней договоренности, ждал Фудзимию в ресторане пансионата. Приехать они должны были по отдельности, чтобы гарантированно привести за собой хвост. Шульдих, само собой, уже был на месте, в самом темном углу. Рыжий, вроде бы, упорно накачивался холодной минералкой, пытаясь заглушить головную боль. Пророк улыбнулся, нащупав в кармане пузырек, в котором не хватало трех таблеток: они ушли в утренний кофе телепата, который теперь на все лады честил головную боль, виня во всем жару и до кучи свои проклятые способности, запрещающие пить анальгетики. На сутки этой дозы должно хватить, а там он сумеет выдать Шульдиху пару-тройку непристойных картинок, чтобы тот поверил в их с Раном страстный роман.
- Здравствуй, любимый, - от вкрадчивого голоса и внезапно обнявших его сильных рук оракул чуть не подпрыгнул на месте. – Прости, что заставил ждать.
- Ничего страшного, присаживайся, - он нашел в себе силы улыбнуться. Потянувшись в уху Рана, он прошептал, имитируя легкий поцелуй: - Можем сильно не напрягаться, Шульдих страдает мигренью, ему не до телепатии. Вон он, в углу, на нас уставился.
Фудзимия непривычно хихикнул и уселся рядом, чтобы видеть все стратегические темные углы, но спиной ко входу: надо дать Йоджи возможность проникнуть незамеченным.
- Балинез ехал за мной всю дорогу, - прошептал он, переплетая пальцы с Брэдом. – Такое ощущение, что детективом он не был никогда. Представляешь, когда я остановился на заправке, он тоже туда заехал! Будто бы я могу не узнать его автомобиль.
- Непрофессионализм, - пожал плечами Кроуфорд, машинально заправляя за ухо собеседника прядку волос. – Ты на Шульдиха посмотри. Позорище. Мог бы – уволил без выходного пособия.
Немец вторую минуту сидел, вцепившись зубами в горлышко бутылки. Глаз от шефа и его спутника не отводил и, похоже, не моргал. Сожаление о невозможности прочитать хотя бы самые поверхностные мысли читалось даже не по глазам, а по самой позе телепата.
- А он не подумает, что это у него галлюцинации от жары? – забеспокоился Ран. – Не можем же мы ежедневно лицедейство устраивать, нам и работать надо.
- Нет, не подумает, - успокоил его пророк. – Вон, к нему Балинез по стеночке крадется, заметил, должно быть.
Кудо, низко надвинув на глаза цветастую панамку, мелкими шажками крался вдоль окон в сторону угла, где засел телепат. Разморенные жарой посетители лениво провожали глазами странного парня в строгом темном костюме, тихо удивляясь несуразному головному убору.
- Чучело, никакого вкуса, - буркнул Фудзимия, благодарно кивнув налившему ему сока сотрапезнику. – Зная Йоджи, могу предположить, что они себе на пару понапридумывают таких подробностей нашего романа, что нам будет достаточно просто улыбаться друг другу.
- Возможно, - Кроуфорд улыбнулся восторженно поглядывающей на них с Фудзимией официантке. – Но лучше перестраховаться, - добавил он, приобняв собеседника за плечи.
От неожиданности Ран подавился куском рыбы; аккуратно хлопая его по спине, Брэд вопросительно приподнял бровь.
- Ты можешь вести себя нормально? Как обычно, в смысле, - у откашлявшегося Абиссинца на глазах выступили слезы.
- Как обычно? – переспросил Кроуфорд. – Ты желаешь, чтобы я уложил тебя на пол к своим ногам? Думаю, это можно устроить. Если тебя не смущает грязь, разумеется.
- Оракул, ты прекрасно понял, что я имею в виду! – скрипнул зубами Айя. – Дай мне спокойно поесть!
- Не умеешь делать два дела одновременно? – поинтересовался Брэд, продолжая обнимать сильные плечи.
Прожевав очередной кусок, Ран покосился на слишком довольного на его вкус сотрапезника и пробормотал, обольстительно улыбаясь на публику:
- Отчего же, умею. Например, есть и препираться с тобой. Или есть и следить за теми горе-сыщиками. Неужели мы вчера были настолько убедительны, что они совсем не скрываются?
- Ясно, ключевое слово «еда», - Кроуфорд ощупал взглядом поджарую фигуру Рана. – Похоже, ты ведешь весьма активный образ жизни. Наши коллеги, подозреваю, основательно перегрелись и переутомились на почве безделья, осложненного спермотоксикозом.
Пророку принесли бифштекс, и он моментально обратил всё свое внимание на тарелку, решив, что резать мясо двумя руками будет не в пример удобнее, чем одной.
- О, - восхитился Ран, заметив оживление врага. – Похоже, не я один веду активный образ жизни. Любишь белковую пищу?
- Да, - кивнул тот. – И не сомневайся: я активный мужчина.
Двусмысленность, старательно подчеркнутая низким, чуть хриплым голосом, заставила Фудзимию хмыкнуть в кулак, вернувшись к трапезе.
- Я надеялся, ты покраснеешь, - ухмыльнулся Кроуфорд.
- Я не умею, - просветил его Абиссинец.



~*~
- А ты что тут делаешь? – неудачно замаскированный под шепот вопль заставил Шульдиха вынуть бутылку изо рта и перевести дух.
Йоджи, не дожидаясь приглашения, шлепнулся на соседний стул и замер, дожидаясь ответа.
- Угадай, - Шульдих подвигал руками заедающую челюсть. – Спорим, то же, что и ты?
- Ты тоже следишь за Айей? – обалдел Кудо. – На хрена?
- Идиот... – простонал телепат, голова просто раскалывалась. – На кой мне сдался ваш отморозок? Я за своим слежу!
- То есть? – тут Йоджи решил, наконец, приглядеться к спутнику Фудзимии. – Вот черт!
- Именно, Балинез, именно! – веско подтвердил немец. – У нашего шефа шашни с вашим самураем.
- И это он тот самый потрясающий человек... – заговорил Кудо.
- ...Которого он встретил вчера! – закончил за него рыжий, потирая виски. – Гляди, какая любовь у людей!
Йоджи послушно смотрел, как плечи Айи под рукой оракула сначала напряглись, затем он закашлялся, а Кроуфорд с нежнейшей улыбкой похлопал юношу по спине. Оба что-то друг другу тихонько говорили, улыбаясь. Старший мужчина изредка кусал губы, когда того не видел Ран, то и дело стреляющий глазами из-под алой челки.
- Отвратительно! – хором заключили Кудо с Шульдихом.
Сыщики глядели на свои цели одинаково: с неприязнью. Кроуфорд с Фудзимией тем временем отлепились друг от друга и с, кажется, не меньшим интересом накинулись на еду.
- Нет, я не могу больше на это смотреть! – воскликнул Шульдих, скривившись.
- Ревнуешь? – понимающе усмехнулся Йоджи.
- Я? – рыжий от удивления едва не свалился со стула. – Да ты сам глянь, как он ест! Кусает по небольшому кусочку, жмурится, жует медленно, да ещё и соус с губ слизывает! А его язык такой… - немец, высказавшись, с гримасой мученика потер виски.
Кудо, почесав переносицу, оглядел Шульдиха с ног до головы и неуверенно предположил:
- Ты голодный, что ли? Нормально он ест, аккуратно и с аппетитом. Зато Айя…
Немец с трудом оторвался от созерцания светлого шефова лика (другие, более соблазнительные части тела были недоступны) и развернулся к собеседнику.
- Да, я голоден, - тихо согласился Шульдих. – Я хочу Кроуфорда! Я уже задолбался за ним бегать. Да он сам не знает, чего хочет! Мужика у него уже с полгода не было, через раз ему голые задницы снятся – я телепат, я знаю! – а на мои предложения всё носом крутит, да твердит, что на меня у него не встанет! Думал, рыжие ему не нравятся, так ваш Абиссинец тоже не черно-белое существо! Я помню, прекрасно помню все мысли Кроуфорда, дай ему волю – согнет пополам и отдерет так, что неделю ходить не сможешь. И я хочу, чтобы именно от меня у этой ледяной статуи сносило крышу, а вовсе не от вашего неуловимого мстителя, помешанного на сестре, мести и чувстве справедливости!
- Бздынннь! – из рук подошедшей официантки, из профессиональной вежливости выслушавшей прочувствованную речь целиком, упала тарелка с салатом.
- А вот я по-нормальному голодный, - печально произнес Йоджи, разглядывая овощную композицию на черно-белых квадратах пола. И пояснил: - Позавтракать не успел.
Шульдих молчал, брезгливо отодвинув ноги от швабры прибежавшего уборщика.
- Если он воспользуется Айей и бросит – я его убью! – неожиданно и зло заявил Кудо. – Айя уже терял любимых людей, но если Кроуфорд разобьет ему сердце!..
- Да хрен знает, что их друг на друге переклинило, - дернул уголком рта телепат. – В этих башках рыться - себя не любить, скрытные оба до невозможности.
- Да уж, - Йоджи стянул с головы панаму, с выражением крайнего недоумения на лице покрутил её в руках и сунул в карман. – Черт знает что, оделся как идиот. А всё из-за него! Не спал всю ночь, думал, на какое явление природы он запал?
~*~
Виновники физического и душевного дискомфорта коллег с удовольствием поглощали обед, позабыв страстно переглядываться согласно сценарию игры. Опомнившись где-то на середине бифштекса, Кроуфорд, из чувства солидарности дождавшись, пока Ран проглотит очередной кусок, коснулся левой ладонью его колена. Фудзимия напрягся, но не шарахнулся: видимо, вспомнил, что всё идет в соответствии с планом публичного совращения его, многострадального.
Чуть помедлив, Брэд ласкающее провел пальцами по бедру юноши и незаметно покосился на наблюдателей. Те, будучи публикой благодарной, уставились под их с Фудзимией стол. «Прекрасно», - с удовлетворение подумал Кроуфорд и, не вполне отдавая себе отчет в собственных действиях, скользнул ладонью по ширинке рановых джинсов, легко погладил и, спохватившись, продолжил ласкать обтянутое тканью бедро.
Ран, едва заметно розовея скулами, - а утверждал, что не умеет! – резко выдохнул, а затем очень глубоко и медленно задышал. «Будто считает про себя», - подумал Кроуфорд, слегка удивленный реакцией сообщника. – «Ему нравится? Не могу сказать, что это неприятный сюрприз».
- Кхм, перестань, пожалуйста! – просипел Ран сквозь зубы. – У меня кусок в горло не лезет!
Оракул с легким сожалением, но без пререканий убрал руку с подозрительно напрягшегося бедра. Фудзимия тихо, но язвительно поблагодарил и, поерзав на стуле, положил ногу на ногу.
«Походе, я перестарался», - с легким раскаянием решил Кроуфорд. – «Возможно, ему в новинку откровенные прикосновения на публике, следовало раньше обговорить этот вопрос. Организм молодой, реагирует быстро».
Пресловутый организм, покорный разуму, машинально жевал рыбу, пока сам юноша панически размышлял о странностях восприятия.
«Лапал меня Йоджи, лапал – и ничего, а стоило дотронуться Кроуфорду… Может, количество переросло в качество? Эх, говорила мне сестра: “Ран, первый поцелуй должен быть по любви, а не по карточному долгу, что же с тобой дальше-то будет?” Вот и случилось мне счастье. Шварц не дурак, догадался, вон как лыбится… И рыба кончилась».
В ответ на смурной взгляд Рана оракул слегка приподнял уголки губ, хотя на секунду захотелось наклониться ближе и поцеловать алый рот, вспомнив вчерашний день.
Незаметно бифштекс постигла горькая участь рыбы, официантка принесла скороспело влюбленной паре вазочки с мороженым и ледяной апельсиновый сок, на который со стоном наслаждения накинулся Фудзимия. Кроуфорда кинуло в жар, не идущий ни в какое сравнение с царящим на улице: скульптурно красивая шея с ритмично подергивающимся кадыком так и притягивала взор. Рвано кашлянув, он вслепую нашарил свой стакан и осушил в пару глотков.
- Жарко, да? – сочувственно кивнул Ран на опустевший сосуд.
- Очень, - сглотнул кислую слюну оракул. – Теперь идем в номер, а затем на пляж?
- Да, - кивнул Фудзимия. – Как и планировали.
- Отлично, - Кроуфорд погрузил ложечку в стремительно тающее мороженое и прикрыл глаза, чтобы без помех разглядывать сквозь неплотно сомкнутые ресницы лакомящегося холодной сладостью сотрапезника.
«Перегрелся – так перегрелся», - обреченно подумал он.
~*~
- На меня Айя никогда так не смотрел, - с горечью произнес Йоджи, отворачиваясь от объектов наблюдения. – Трогать его вообще было без толку, а тут даже покраснел…
Они с Шульдихом жадно следили за каждым жестом влюбленных. Их переглядывания убивали сыщиков наповал: столько в них было страсти и неожиданно-робкой нежности.
- А как смотрел? – поинтересовался немец, вяло обмахиваясь газетой. – Как на стену?
- Это если пытался его приласкать, - хмуро ответил Кудо. – А так – как на коллегу, как и на любого из Вайсс.
- Да, мой такой же, - печально покивал рыжий и сморщился от прострелившей висок боли. – Ценный сотрудник я, блин…
Оба наблюдателя подперли щеки ладошками и пригорюнились, глядя на поедающую мороженое парочку.
~*~




~*~
Мороженое доедено, раздрай в душе почти улегся, да и тело стало полностью подчиняться суровому хозяину. Ран встал и без стеснения потянулся. Юноша, охлаждаясь десертом, решил, что не настолько часто выпадает роскошный шанс наслаждаться собственной игрой, тем более, со столь одаренным партнером как Кроуфорд. А посему следует развлекаться, особенно если благодатная публика внемлет каждому жесту.
Лучезарно улыбнувшись оракулу, Ран протянул ему руку:
- Пойдем, любимый?
И Брэд с не менее солнечной улыбкой принял его ладонь.
Экзотическую пару провожал глазами весь ресторан. Мужчины шли неторопливо и смотрели только друг на друга, чтобы ни в коем случае не осложнить задачу Йоджи и Шульдиху.
У выхода Кроуфорд прошептал, обнимая Рана за талию:
- Жарко, конечно, чтобы тискаться, но ради публики стоит потерпеть. Благо номер близко… - стройное тело обжигало похлеще солнца, и меньше всего в этот момент пророка волновали наблюдатели.
- Само собой, - Фудзимия встал на цыпочки и, целуя Брэда в щёку, краем глаза заметил ревниво-недоверчивые лица Шульдиха и Кудо, нагло стоящих в десятке шагов от них.
- Нам не верят, - выдохнул Ран в шею Кроуфорда.
Тот, поёжившись, сильнее прижал юношу к себе и, увлекая его прочь из ресторана, сказал:
- Не страшно. Мне удалось снять номер в домике, за окнами которого им будет очень удобно наблюдать. Первый этаж, само собой, да ещё и деревья с густыми кустами. Жалюзи, к нашему счастью, нет, а шторы задергивать и необязательно.
- Замечательно! – Ран приободрился, старательно избегая мыслей о том, что же они с оракулом продемонстрируют слежке в ближайшем будущем.
Сценки в голове были скорее не эротичными, а эстетичными. Фудзимия ценил красоту и остро чувствовал её проявления: блеск начищенной катаны и звон лески Кудо, цветение сакуры и изящные тенета интриги, острый ум Кроуфорда и нагие тела, переплетающиеся в любовном объятии… «Нет, этого, пожалуй, мы им не покажем», - решил Ран, ускоряя шаг.
- Милый, нам сюда, - попытался тормознуть его Кроуфорд.
Ноль реакции.
- Ран! – юноша, в свою очередь обняв оракула, попытался протащить девяносто кило живого веса мимо домика, где был их номер. – Стоп!
Кроуфорд рывком развернул Фудзимию к себе и на всякий случай придержал за пояс, чтобы тот опять не метнулся в светлые дали на крейсерской скорости.
Так как Ран признаков бунта не проявлял, Брэд отпустил его и, сгорбившись, принялся вытаскивать из кармана брюк ключи от номера. Фудзимия, чей лиловый взор был затянут подозрительно мечтательной поволокой, расценил изменение позы Кроуфорда как руководство к действию.
Ладони, охватившие за плечи, Брэд воспринял как часть игры, но когда к нему тесно прильнуло стройное тело, мешая достать полувытащенные ключи, у оракула возникла четкая уверенность, что перегрелся не он один.
«Шульдих», - Кроуфорд старательно не шевелился, чувствуя, как ласковые руки медленно, но уверенно забираются под рубашку. – «Это чертов Шульдих меня довел, что я готов накинуться на Фудзимию. Эта треклятая рыжая скотина в шортах!»
Отчетливый образ полуголого телепата отчего-то помог удержать себя в руках, когда Ран ненавязчиво потерся бедрами о пророка и, помедлив, прильнул губами к шее.
- Кхм, - Кроуфорд неохотно, но твердо отодвинул от себя юношу. – Я не против, если ты так настаиваешь, но не здесь же, верно?
Мечтательность лиловых очей медленно, но верно сменялась ужасом. Затем, словно по щелчку, на Брэда смотрел старый недобрый Абиссинец. А точнее, злой почти до невменяемости.
- Ключи, - Брэд, разжав пальцы, уронил в требовательно протянутую ладонь брелок и, усмехаясь – слава благословенному образу рыжего и наглого! – двинулся следом за рассерженным Фудзимией.
Уже в номере, рухнув на кровать, Ран вопросительно уставился на пророка.
- Что? – не выдержал тот сердитого взгляда.
Ран зло оглядел номер и тихо заговорил:
- Кроуфорд, мы договаривались о спектакле на взаимовыгодных основаниях. Будь так любезен, давай мне внятно понять, когда твое поведение не является частью игры. Сбивает.
- Это мои злые происки, - осклабился оракул, ощущая в Ране отголоски той овеянной эротизмом паники, что чувствовал и сам. – В жизни бы не подумал, что нам удастся поработать в команде, - рассеяно признался он.
Ран лениво провел пальцами по мягкому покрывалу и неопределенно повел плечами.
- Не переживай. До завтра здесь протянем на потребу шпионствующим господам, и всё вернется на круги своя, - Фудзимия заметно успокоился в прохладе номера и расслабленно растянулся на двуспальной кровати.
- Безыдейные мы с тобой, - посетовал пророк, с удовольствием его разглядывая. – Ужас.
- Кошмар, - охотно согласился Ран и, покосившись в окно, заметил: - Слежка уже на месте. Что делать будем?
Кроуфорд, тщетно пытаясь удержать спасительный образ, облизал мигом пересохшие губы.
- После твоего выступления у дверей предполагается, что мы уже яростно трахаемся, не добравшись до кровати, - хрипловато сказал он.
- О? – Ран изогнул тонкие брови. – А вдруг я ломака и профессиональный динамщик?
Оракул задумался, представив полураздетого, бешено отбивающегося Фудзимию.
- Тогда я тебя жестко насилую, - предложил он альтернативу.
- Не пойдет, - покачал головой Ран. – У нас же с тобой любовь! – и юноша назидательно поднял палец.
Улыбаясь, Брэд согласно кивнул, прилег рядом и, опираясь на локоть, медленно склонился к лицу юношу. Вытянутый палец пришлось опустить, чтобы не ткнуть оракула в лоб, а дыхание начало сбиваться само по себе.
Когда же их губы соприкоснулись, руки Рана безвольно упали на покрывало.
~*~
- Да тише ты! Ломишься как слон, после тебя ни одного целого куста не останется! – возмущался Шульдих.
- На себя посмотри! Все лохмы в листьях и мусоре, а туда же, - не остался в долгу Йоджи. – Тоже мне, фанат озеленения.
Оба продрались, наконец, через на диво густые для второсортного пансионата заросли и застыли у стратегически важного окна.
Сквозь грязноватые стекла в полумраке комнаты были отлично видны Кроуфорд, подпирающий стену, и Ран, вольготно разметавшийся на кровати.
- А я думал, они уже… - с претензией проговорил немец.
- Тебе одолжить пару кассет хентая? – осведомился Йоджи, нервно закуривая.
- Лучше сигарету дай, - огрызнулся рыжий.
За стеклом Брэд и Ран до чего-то договорились и пророк, устроившись рядом с Фудзимией, загородил того от зрителей.
- Целуются, - завистливо вздохнул Йоджи.
- Ага, - телепат выдохнул колечко дыма и который раз за день потер виски. – Блин, даже твоя дрянь не помогает!
- Я курю дорогие сигареты! – возмутился Кудо. – Просит, а потом ещё и придирается… Ты чего за голову хватаешься?
- Да башка раскалывается, - пожаловался Шульдих. – Будто гвозди заколачивают. Мне из-за дара таблеток пить нельзя, - тоскливо добавил он.
- Хреново, - посочувствовал Йоджи. – Хех, а что это они замерли в одной позе? Ставят рекорд по задержке дыхания?
Шульдих привстал на мысочки, но Рана за широкой шефовой спиной не разглядел.
- Ну, я даже не знаю, - протянул рыжий. – Может, твой испугался, а мой его уламывает?
- Ой ли? – не поверил Кудо.
- Ну не наоборот же! – вспылил немец. – Гляди, зашевелились!
И точно: из-за спины Кроуфорда показалась рука Рана и, помедлив, легла Брэду на плечо. Пророк торопливо снял очки и кинул куда-то в изголовье за подушку.
- Какие-то они вялые, - заметил Шульдих, нетерпеливо топчась на месте.
- А тебе чего нужно? Драйва? Экшена со стрельбой, погонями, и разрыванием одежды в клочья? – парировал Йоджи. – Я удивляюсь, что их вообще дернуло из Токио в такую-то жару. Сняли бы себе номер с кондиционером и не вылезали из койки пару суток – чем не жизнь?
Высказавшись, Кудо уселся под окном и закурил следующую сигарету.
- Начнется порнуха, свистни, но я готов поспорить, что сейчас они дальше обжиманий да поцелуев не зайдут, - заявил он.
- С чего ты взял? – Шульдих с ленцой смотрел как Ран поглаживает Кроуфорда по спине.
- Я работаю с Айей третий год
- А я с Брэдом – шестой, и что с того? – удивился Шульдих. – Он всегда добивается своего.
- Зато Айю никому не заставить сделать то, чего он не хочет.
- Не хочет? – не поверил Шульдих. – Почему? Он больной, что ли?
Немец тем временем гулял вдоль стены дома. Мельком глянув в соседнее окно, он застыл и, хохотнув, поманил Йоджи пальцем.
- Чего там? – тот неохотно выпрямился.
- Порнуху хотел? Получай! – и Шульдих подтолкнул Кудо поближе. К стеклу.
В соседнем номере парочка, для разнообразия гетеросексуальная, занималась тем, до чего Брэд с Раном ещё не дошли.
- Ух ты, горячие ребята! – восхитился Йоджи минут через пять. – А девчонка вообще огонь!
- Да, - немец, вспоминая нужные точки, пытался подлечиться акупунктурным массажем. – Тьфу, мы же совсем о наших забыли! А всё ты виноват, вуаерист несчастный…
Оба парня кинулись к брошенному посту наблюдения.
- Черт! – хором выругались они.
Довольный донельзя Кроуфорд в одиночестве валялся на помятой кровати, а из-за двери в ванную пробивалась полоска света.



~*~
«Всё должно было быть по-другому», - говорил себе оракул под плеск воды, доносившийся из душа. – «Это должно было быть работой».
Но как назвать работой медленные влажные поцелуи с красивым юношей, который, забывшись, отвечал жадно и страстно, но, пугаясь себя, потом цепенел под его руками.
- Иди ополоснись, нам ещё на пляж идти, успеем нажариться, - сделав титаническое усилие, Брэд отодвинулся на край кровати. – Они ненадолго отвлеклись, если меня не обманывает зеркало.
- Не обманывает, - Ран на удивление спокойно поднялся и неспешно ушел в ванную.
Красивый и сильный. Слишком острый на язык, чтобы считать его скучным, очень скрытный, но до странного близкий. Терпеливый. Эмоциональный. С такими стоит играть на равных: жалко терять, отпускать к другим его, честного, яркого, желанного… Пророк зажмурился, отгоняя смутные образы: то ли видения, то ли фантазии.
Они удивительно хорошо играют друг с другом. Осталось сделать так, чтобы не осталось проигравших; оба достойны победы, в этом Кроуфорд был уверен.
«Надо отдать ему Такатори, - решил Брэд. – Общество Фудзимии того стоит. А Эсцет пусть провалятся со своими амбициозными планами».
Неторопливые размышления который раз пригасили разбушевавшиеся гормоны, желание ушло на второй план.
Рана хотелось. Целовать, ласкать, спорить до хрипоты и смеяться до умопомрачения. Маленькую проблему – желания самого Фудзимии относительно него, Брэда, - следовало как можно скорее решить. Дар, не подававший признаков жизни последние несколько часов, возопил во весь голос, настаивая на немедленном затаскивании абиссинца в койку, потому что далее, видите ли, времени не будет.
«Не последний день живем», - подумал пророк. – «Соблазнение должно протекать неторопливо, а не с бухты-барахты. Тем более, если объект сам идет в руки».
О, да, вышедший из ванны в одних плавках объект так и напрашивался, чтобы его потрогали везде. Очертили гордый разворот плеч, собрали губами редкие капли, не стертые полотенцем, приласкали припухшие после недавних поцелуев губы.
- Мы идем на пляж? – растянуло в усмешке эти самые губы желанное видение. – Или лучше опять в ресторан? Твой плотоядный взгляд очарователен, но пропадает, увы, впустую: жадные зрители хоть и вернулись, но не в состоянии оценить выражение твоего лица, пока ты повернут к ним спиной.
- Язва, - с удовольствием проговорил Брэд, про себя очередной раз хваля свой прекрасный вкус.
Если такой человек как Фудзимия станет его, жизнь можно считать на треть удавшейся.
- О, разумеется, - немедленно согласился с лестным прозвищем.
Тем временем Кроуфорд лениво нашарил очки, нацепил на нос и, поднявшись, принялся медленно расстегивать рубашку. Ран, некоторое время понаблюдав за его манипуляциями, с ноткой неуверенности спросил:
- Ты считаешь, публика жаждет стриптиза?
- Не знаю, как публика, но я жажду на пляж, - разочаровал его Кроуфорд. – Если пойду в полном обмундировании, то не только вызову подозрения, но и схлопочу тепловой удар. А обратно в номер меня поволочешь ты.
- Понятно, твоё самолюбие не переживет позора, тем более в глазах бесценного Шульдиха, - покивал Ран. – Раздевайся.
- Любое твое желание – закон, - Кроуфорд, не глядя, швырнул рубашку за спину.
Глаза глядели в глаза, обещая, Брэд, помедлив, опустил руки к ширинке и легко потянул вниз язычок молнии. Раз, другой, третий…
- Заело? – сочувственно спросил Ран. – Помочь?
Скрипнув зубами, мужчина сильнее подергал заупрямившуюся молнию, но, услышав треск ткани, неохотно кивнул, принимая предложение.
Фудзимия, абсолютно серьезный, звеняще красивый, шагнул ближе и опустился на колени, немедленно положив ладони на пояс Кроуфорда.
- Поторопись, - скрипяще произнес тот.
- Само собой, - Ран натянул молнию и легкими рывками принялся дергать язычок вверх-вниз. На секунду остановившись, он с озорным прищуром глянул на пророка: - Представляешь, что они сейчас о нас подумали?
Брэд неверяще посмотрел вниз на мягкую улыбку Рана и процедил:
- Быстрее!
Юноша промолчал, игнорируя приказной тон. Молния потихоньку поддавалась.
Сосредоточенно нахмуренные брови, сильные пальцы, алые губы… Кроуфорд дышал глубоко и размеренно как недавно Фудзимия в ресторане, но понимал, что усилия пропадают впустую: жар там, где касались бледные пальцы, становился нестерпимым.
Тут Ран радостно выдохнул, брюки с тихим шорохом упали на пол, прохладный воздух номера тщетно попытался принести облегчение возбуждающемуся мужчине.
- Не ожидал, - произнес коленопреклонный юноша, не спеша подниматься.
Его легкое дыхание, еле касающееся Кроуфорда, казалось обжигающим. Стиснув зубы, Брэд, резко выдохнул и стиснул кулаки, пытаясь вонзить ногти в ладони. Убогий, недейственный прием.
- Я, - Фудзимия невыносимо нагло блестел лиловыми глазами. – Зашел слишком далеко?
- Скорее, недостаточно далеко, - скрежетнул зубами Кроуфорд. – Совершенно недостаточно.
Он машинально потянулся было к лицу юноши, но тот оскалился: - Пальцы откушу! – отбивая всякую охоту к прикосновениям.
Пророк осторожно переступил через брюки, поднял их с пола и прошел мимо напряженно замершего соучастника. Закрывая за собой дверь в ванную, Брэд услышал тихий скрип: видимо, Ран поднялся и сел на кровать.
«Фудзимия… Кровать…», - разыгравшееся воображение нарисовало ряд несомненно соблазнительных, но и самоубийственных перспектив.
Душ. Срочно принять ледяной душ, чтобы шоу смогло продолжаться. Он открыл холодную воду и сунул голову под кран. Стерев ладонью воду с лица, Кроуфорд тяжело оперся о раковину и посмотрел в горящие возбуждением глаза своего отражения. Нет, он выдержит. Он не убил Шульдиха, значит, и Фудзимию не изнасилует. Скорее, тот первым его прирежет. Из гуманизма.
~*~
- Похоже, они ещё не закончили, - Шульдих, нервничая, вырвал у Кудо сигарету и глубоко затянулся.
- Ага, - Йоджи с упорством мазохиста пялился на разворачивающееся перед ними действо.
Когда Кроуфорд роскошным жестом отбросил рубашку, оба вздохнули, а немец закусил костяшки пальцев.
- Что они собираются делать? – зачарованно прошептал Кудо, когда перед так и не снявшим брюки оракулом Айя опустился на колени.
- Минет, Балинез, это так называется, - с ноткой зависти просветил его Шульдих. – Как бы я хотел оказаться на месте Абиссинца!
- Да понял я, что, - отмахнулся Йоджи. – Почему Кроуфорд штаны не снимет? Стесняется кривых ног?
- У него такие ноги, что тебе и не снились! – обиделся за шефа телепат. – Тут тебе не концерт по заявкам. Иди в сценаристы, там и удовлетворяй свои эстетические позывы.
- Тогда стали бы по-другому, - буркнул Кудо. – Ничего же непонятно. Может, там у Кроуфорда молнию заело?
- Постучи в окно, попроси развернуться, - едко посоветовал Шульдих. – Какие молнии: посмотри, как напрягся Брэд, как близко к нему Абиссинец. Ничем невинным здесь и не пахнет!
- Смотри, не перевозбудись, - покосился Йоджи на тяжело дышащего немца. – Я тебе помогать не буду!
- Ещё чего не хватало, - чуть не перекрестился немец. – Ты совершенно не в моем вкусе. А вот ты точно удар схлопочешь, - с радостью сообщил он.
~*~
От приступа самоанализа Брэда оторвал виброзвонок телефона. Выпутывая мокрыми руками трубку из кармана штанов, он уже знал, что в самом скором времени он будет вынужден вернуться в Токио.
- Здравствуй, Кроуфорд, - голос Наги казался чуть виноватым. – Нас вызывает Такатори. Требует всех к себе этим вечером. Шульдиху я скинул сообщение.
- Еду, - коротко ответил оракул и отключил телефон.
Такатори. Задание Эсцет. И команда Вайсс в качестве каких никаких, но врагов. И очень-очень мало свободного времени… Перед глазами стояла усмешка Шульдиха: «Что, шеф, сдаешься?»
Он медленно одевал брюки, с мокрых волос звонко капало на холодный кафельный пол. Мерные звуки постепенно подталкивали к принятию решения, кажущегося единственно верным.
- Работа не должна мешать личной жизни, - веско сказал Брэд отражению и, не встретив возражений, толкнул дверь ванной.
Фудзимия, почти раздетый и возмутительно спокойный, лежал вверх лицом на кровати и с всегдашней невозмутимостью блистал красотой.
- Я должен ехать в Токио, - Кроуфорд нарочно не отводил глаз от желанного тела. – театр придется по-быстрому свернуть.
- Прискорбно, - поджал губы Ран. – Зря время потратили.
- Считаешь, они, - кивок в сторону окна. – Не убеждены?
- Ничуть, - ответил юноша. – Если бы прониклись нашей неземной страстью, ушли бы. Чего они здесь не видели?
Кроуфорд гортанно рассмеялся. Тихое, ничем не замутненное ликование, что он испытывал, было сродни самое острой грани физического наслаждения.
- Многого, Ран, очень многого, – жар постепенно поглощал его тело, заставляя с жадностью вдыхать прохладный воздух. – И мы им всё покажем.
Разум отметил, как широко, недоверчиво, но предвкушающе распахнулись глаза Фудзимии, и в следующий момент Брэд прижимал юношу к кровати, впившись в алый рот голодным поцелуем.

~*~
- Что у них за игры? – задумчиво произнес Йоджи, глядя как теперь оракул сбегает в ванную, а Ран флегматично укладывается на постель.
- Эротические догонялки? – предположил Шульдих и, жеманно закатив глаза, простонал: - Догони меня, противный!
- Скорее, порнографические прятки. Я разденусь за дверью, а ты развивай воображение…
- До мозолей, - покивал телепат.
- По себе судишь? – хмыкнул Кудо, но немец, вдруг начавший целеустремленно рыться в кармане, только отмахнулся.
- Черт, Такатори принесло, - скривился немец, прочитав сообщение. – Покедова, увидимся на миссии.
- Вали, - выдохнул дым пятой по счету сигареты Йоджи. – Нет, постой, он вышел.
- И что? – нетерпеливо спросил наполовину скрывшийся в кустах Шульдих. – Абиссинец сменил его на посту под душем?
- Нет, - горящие глаза Кудо были лучшим подтверждением того, что происходит нечто необычное. – Ты только глянь…
Телепат вылез из зарослей и, подойдя к окну, начал вытряхивать листья из шевелюры, но так и замер с поднятой рукой.
Пара на кровати целовалась. С упоением, на грани потери себя, прижимаясь друг к другу так тесно, что только цвет кожи – смуглый Брэда и белоснежный Рана – помогал различить их тела в полумраке.
Возможно, юноша застонал, когда мужчина, оторвавшись от ярких, влажно поблескивающих губ, припал к шее и прикусил чувствительную кожу; нет, окно не пропускало ни звука, но распахнувшиеся глаза, но зарывшиеся в черный пряди пальцы, но рот, открытый в неслышном страстном крике…
- Нет!
- Заткнись, они тебя не слышат!
Мужчина вслепую водил руками по стройной талии, по бедрам, юноша, мучительно изогнувшись, подставлялся под ласковые губы, то мягко, то жестко, до боли, скользящие по горячему телу, оставляя следы, сейчас чуть розоватые, припухшие, но обещающие стать яркими памятными отметинами.
С видимым усили

Автор: Якинэко (ShineSixteen@rambler.ru)
Фандом: Кроссовер Bleach X Weiss Kreuz.
Рейтинг: NC-18
Пейринг: Ренджи Х Ран Х Бякуя.
Предупреждение: яой, лемон. Автор, как всегда, в шоке. Кажется, Фудзимия Ран — немножко ООС... как самый пострадавший! Немного мата и алкоголя.
Жанр: нету жанра. Просто фантазия, несовместимая с сюжетом ни одного анимэ. PWP.
Описание: что было бы, если бы коты попадали в рай?
Правовая оговорка: ну, разумеется, мне ничего не принадлежит. И не надо. И не предлагайте, не возьму. И даже не просите. Ну... хотя... ну, ла-адно...
Примечание:
1. Свою катану Фудзимия действительно назвал «Сион». Это имя – имя его учителя, с которым они вместе работали в команде Критикер… Но дело в том, что «Сион» - это хризантема! О_о Но мне был нужен совершенно другой цветок, ведь цветок Рана – это роза! Так что я позволила себе художественный вымысел и намеренное отступление от официальных данных, о чем и пишу в примечании.
2. На самом деле, идея не моя. Написать о них попросила меня моя подруга после того, как прочитала различные драбблы по этому кроссоверу и захотела узнать о них еще, и побольше! Светлячок, если когда-нибудь прочтешь - не кидайся тапками!

Такатори Рейдзи умер. Больше не нужно мстить. Больше некому мстить. Сестра вышла из комы. Маленькая Ая-тян. Смешливая, чуть наивная, чистая девочка. Познакомившись с Сакурой, она с радостью начала помогать им в магазине, завела подружек среди школьниц, которые приходили к ним в магазин каждый день после уроков.
Миссии никто не отменял, и поэтому, когда Критикер предложили им несколько операций с выездом из Токио, в цветочном фургоне в качестве прикрытия, Вайс согласились.
И вот...
Однажды...
Когда они поздней ночью, во время штормового предупреждения, пытались добраться до городка Каракура, старый фургон занесло на дороге, вынесло на встречную полосу. Ёдзи, не справившийся с управлением, ударил по тормозам и вывернул руль, пытаясь прижаться к противоположной обочине, чтобы не оказаться на пути идущего прямо на них грузовика-дальнобойщика. Фургон накренился и, как в замедленной съемке, начал заваливаться набок. Где-то сзади взвизгнул впечатлительный Оми, заорал на Ёдзи благим матом Кен, а Ая, вылетая через лобовое стекло, только и успел, что сжать зубы, заслониться руками, зажмуриться и пожалеть, что не успел вовремя пристегнуться.
Фудзимия очнулся и открыл глаза. Было светло. Он смотрел прямо в бездонное, чистое небо. Глубокое и безграничное. Красивое. Раньше он не замечал, что обычное небо может быть настолько... вечным. Да. Солнце поднималось где-то у правого плеча, знаменуя начало дня.
Мысленно осторожничая, памятуя об аварии на дороге, Ая медленно приподнялся. У него ничего не болело, а в теле ощущалась такая легкость, которая бывает только тогда, когда ты очень хорошо выспишься.
Он лежал на сухой земле; вокруг него, насколько хватало глаз, простиралась вересковая пустошь. Вдалеке, в утреннем знойном мареве, виднелись какие-то высокие деревья и деревушка, больше похожая на декорацию к средневековому фильму о самураях эпохи Эдо.
Да что же творится? Ни следа шоссе, фургона и парней. Куда все подевалось? И почему он не чувствует боли, и на нем нет никаких видимых ранений, даже царапин, хотя он чувствовал боль, когда вылетал из окна.
«Я, что, умер»? - подумал вконец отмороженный Фудзимия, непонимающе хлопая глазами и безуспешно оглядываясь снова.
Он попытался встать, и это ему без труда удалось. На нем была одета та же одежда, что и вчера. Хлопковые брюки и черная рубашка без рукавов. В черном ему будет жарко. Нужно дойти до деревни. Быть может, ему смогут помочь люди.
Он почувствовал внезапное чувство голода. Кажется, он не ел целую вечность. Не страшно. Голод можно и потерпеть до тех пор, пока он не доберется до ближайшего полицейского участка или, хотя бы, телефона, и не свяжется с офисом Критикер. Он помнил все необходимые пароли и номера. Это будет не трудно. Потом, когда его парни выйдут с Критикер на связь, те сообщат им, где он находится, и они заберут его. А чувство голода можно победить. Он умеет побеждать боль, гнев и страх. Он умеет управлять своим телом. Все будет хорошо.
Ая отряхнул брюки от пожухлого вереска, стараясь придать себе менее помятый вид, и направился к деревне.
Что-то заставило его оглянуться, бросив взгляд на траву, в которой он очнулся.
Ая чертыхнулся, когда увидел, что возле него, оказывается, была его катана. Его японский меч, который прошел с ним настолько долгий путь, что не каждому человеку дано проследить. Сколько раз он выручал его и спасал ему жизнь... Его меч, его спасение и его проклятье. Проклятье – потому, что он отнимал чужие жизни, хотя и служил оружием правосудия.
Вернувшись, Ая поднял меч, спящий в своих потертых ножнах, и, не понимая почему, внезапно пробормотал вслух, обращаясь к нему:
- Сион, как же ты здесь оказался?...
Рукоять меча будто льнула к его ладони, прося прикосновения, и Ая задумчиво прикоснулся к оплетке Сиона. Погладил и, подняв глаза к горизонту, направился в сторону деревни.

- Закончить Академию не за шесть лет, а всего за два – это уму непостижимо. Кажется, он превзошел в этом даже Хитсугаю-тайчо.
- Нет, Хитсугая Тоширо ведь ребенок, а этот человек – взрослый. Ему, сейчас, кажется, около двадцати трех лет...
- Э... Земных лет? И всего-то? И зампакто уже с именем? Вроде бы, кодекс меча, философию, этику и тактику боя он сдавал экстерном. Кажется, еще немного, - и он достигнет шикая. Такими темпами, и банкай не за горами...
- Ну, Кераку-тайчо, ладно, раз вы его так расхваливаете, то я соглашусь с вами, что этот Фудзимия в чем-то уникален. Но предсказывать ему банкай смехотворно рано.
- Может, хотите пари, Маюри-тайчо?
- Нет. Я бы хотел провести с ним несколько исследований. Позже, если он согласится... Возможно, современный уровень жизни сказывается на повышении обучаемости объекта. Нужно было бы провести параллели, взять несколько подопытных... - голос Маюри-тайчо понизился до еле слышного бормотания.
Капитаны, которые сидели рядом с ним, чуть отодвинулись. Кераку Шунсуй, который и вел этот разговор с Маюри, поставил себе мысленную галочку – «ни в коем случае не отдавать кадета Фудзимию в двенадцатый отряд»!
- В какой отряд мы его отправим? - моргнув кустистыми бровями, вопросил у капитанов Ямамото-сотайчо.
Еженедельное собрание капитанов уже подходило к концу, и на повестке дня остались только второстепенные по важности вопросы. Распределение кадетов было одним из таких вопросов. Спорные кандидатуры обсуждались всеобщим голосованием. Фудзимия Ран был именно такой спорной кандидатурой.
К примеру...
Маюри-тайчо хотел взять его в свой отряд, чтобы подвергнуть каким-то зловещим исследованиям. И, хотя, опыты на собственных подчиненных в Готее-13 не приветствовались, летальный исход всегда можно было скрыть травмой при производстве (захлебнулся в чане с кислотой или случайно наступил на оголенный провод высоковольтной передачи).
Зараки-тайчо просил к себе Фудзимию, потому что ему хотелось узнать, настолько ли виртуозно обращается этот кадет с катаной, как о нем рассказывают. Но Зараки Кенпачи отказали сразу, заявив, что у него и так полный набор. Все казармы 11-го отряда переполнены, и еще одного новобранца-головореза просто не вместят, да и за порядком бы в своем отряде лучше следили, ведь одиннадцатые и так уже почти от рук отбились, даже недавно на капитана четвертого отряда умудрились «наехать».
Унохана-тайчо отдала должное начальной медицинской подготовке Фудзимии, полученной еще, видимо, на земле, хотя и сказала, что владение мечом – это призвание, а умение зашивать раны – это техника. Все глубокомысленно закивали.
Капитан Сой Фонг затребовала себе Фудзимию, потому что он был дисциплинарен и четко соблюдал субординацию, знал свое место и умел тихо «красться в тени», как и большинство ее ниндзя-шпионов.
Капитан Кучики Бякуя... молчал.
В штабе шестого отряда его ждали отчеты, вечером его ждала тренировка с Сенбонзакурой, ночью его ждал холодный футон, потому что наглый возмутительный Абараи-фукутайчо, его красноволосый лейтенант, опять повел себя по отношению к нему по-хамски. Вернувшись в очередной раз с Грунта после двухнедельной операции по усекновению группы каких-то особо одаренных и неубивающихся пустых, прямо в офисе он начал капитана Бякую лапать. За что и получил толстой регистрационной книгой по морде, дисциплинарное взыскание на неделю и отлучение от его, Бякуи, тела – на неопределенный срок. Под настроение. Настроение у Кучики появилось уже дня через два, но Ренджи ходил с настолько оскорбленным видом, что у Кучики сжимались кулаки от бешенства каждый раз, как только он его видел. Почему это Абараи разыгрывает из себя жертву, когда потерпевший именно он, Бякуя? Ему чудились косые укоризненные взгляды. Встречаясь на улице с офицерами одиннадцатого отряда, бывшими коллегами Абарая, принимая их уважительные приветствия, Бякуя не мог отделаться от мысли о том, что Ренджи по пьяни (а пил он, скорее всего, вместе со своими дружками, Иккаку и Юмичикой), жалуется им на свою личную жизнь, ругая знатного недотрогу Кучики последними словами. «Кучики Бякуя, который умудряется выглядеть целомудренно и аристократично, даже тогда, когда кончает» - неуклюже пошутил как-то раз, еще в самом начале их общения, Абараи. За что получил канцелярской книгой по морде, рукоятью Сенбонзакуры по яйцам и... гм. Дальше все по сценарию.
В общем, Кучики Бякуя теперь раздумывал на тему, как ему вернуть обратно их отношения, чтобы при этом Ренджи не чувствовал себя победителем.
Кучики-тайчо и дела не было до какого-то там очередного новобранца Фудзимии Рана.
Раздалось покашливание Укитаке-тайчо.
Кучики вздернул голову, пытаясь угадать, что же он пропустил, что теперь все смотрят на него и ждут, видимо, каких-то слов.
- Вы согласны, Кучики-тайчо? - прогудел старик Ямамото.
- А? Простите? Я не уловил...
Покосившись на позеленевшего с досады Маюри, Сой Фон мстительно произнесла:
- Говорят, у вас в отряде сейчас место пятого офицера не занято.
- А... да, - Кучики действительно припомнил что-то такое. Вроде бы, парнишка не пережил очередного нападения пустых на приграничный патруль. Около года назад. Неужели должность до сих пор оставалась незанятой? Ну да, он ведь официального решения не делал. А Абараи черта с два лишний раз шевельнется, если его не пнуть. Чертов Абараи. Опять все мысли о нем.
- Возьмите его к себе с испытательным сроком, - продолжала давить на него Сой Фон.
Маюри тщетно пыжился, видя, как добыча ускользает из его цепких лапок. Сой Фон, мстительная... любительница кошек, решила таки ему подгадить жизнь.
Кучики, как китайский болванчик, деревянно кивнул.
- Хорошо. Я согласен.
- Тогда на сегодня собрание объявляю закрытым. Капитан Кучики, задержитесь, чтобы получить личное дело кадета Фудзимии. Все остальные свободны.
- Спасибо, Ямамото-сотайчо, - проговорил Бякуя, получая нужные бумаги и приказы. - Я сейчас же сообщу своему лейтенанту, чтобы он забрал новобранца в отряд.
Пусть будет еще один лишний повод увидеть Ренджи.
Маюри на выходе язвительно бормотал, обращаясь к воздуху:
- Два красноволосых в одном отряде – это явный перебор.
Бякуя, не обращая внимания, прошел мимо, направляясь в комнату ожидания для лейтенантов.

За эти два года многое изменилось. Он все-таки умер. Как ни прискорбно это осознавать. Обратно он вернуться не сможет. Разве что, в качестве бесплотного духа, уничтожающего пустых и дарующего заблудшим душам свободу. Чтобы узнать, как дела у Аи-тян, Рану необходимо было стать синигами. Поэтому он в рекордные сроки закончил Академию и подал прошение на службу в Готее-13. Хотя, ему предлагали даже службу кое-где повыше, читай, в самом Императорском дворце. Шепотом и намеками – иначе такое и не предлагают. Но Ран был непреклонен. Ему был нужен выход на землю. Ему надо было в Японию. Только синигами могли путешествовать на Грунт и обратно.
Он не знал, почему, когда в первый раз назвал свое имя в этом мире, язык сам произнес «Фудзимия Ран». Нужно было назвать не псевдоним, а истинное имя, данное при рождении. Так что, он опять стал Раном.
Многое его удивляло. Очень многое. Обычаи, порядки, традиции. Что-то напоминало ему занятия по истории, а что-то неуловимо отличалось от зазубренного в детстве, в школе, средневековья. Непривычно было то, что все в Сейрейтее состояло из так называемых духовных частиц. Он никак не мог привыкнуть к этой идее. Вот перед ним стена дома. Дерево и дерево. Прикоснешься рукой – дерево. Понюхаешь – дерево. А произнесешь поглощающее заклинание номер тридцать восемь, - и дерево под рукой начнет светиться и растворяться, преобразуясь в энергию и растворяясь в пространстве. Часть энергии поглощалась его собственным духовным телом. Но деревом много не наешься. Нужна была настоящая еда. Потому что, в пище духовных частиц неизмеримо больше.
Ран еще помнил, да что там, он бы никогда не смог забыть то, как чуть не умер от своего первого приступа голода. А, наивный, храбрился, пытался себя убедить, что может перебороть в себе это ощущение. Тогда он не знал, что голод – это признак силы. Впрочем, с остальным было легче. Знание катов, рукопашного боя, умение сосредотачиваться и медитировать... в общем, навыки профессионального убийцы пригодились.
Иногда он задумывался, а почему он после смерти не попал в ад. Он ведь убивал людей. Быть может, все дело в том, что он верил в некую благую цель, идею, верил в тварей тьмы и в собственную приверженность к свету... пусть даже в этом свету он и находился на самом дне... То, что он считал себя почти что проклятым, считал, что не заслуживает прощения, и являлось его личным адом. Наказанием, что он отбывал, было его собственное существование. А его мысли с успехом заменяли ему адские муки. После смерти наказание закончилось. Означает ли это, что скоро здесь окажутся и остальные его ребята? Как говорит здравый смысл, люди с их профессией долго не живут.
Он закончил Академию неделю назад, и теперь ждал, когда придет ответ на его прошение на должность в Готее-13. Он до сих пор жил в общежитии при учебном здании. У него не было родственников, пусть даже и приемных, к которым можно было бы уехать погостить.
Все здесь было удивительно и непохоже на мир живых. Большие семьи, где каждый человек был приемным. Отношения между людьми, которые заставляли Рана тушеваться и стесняться, не зная, как поступить и как среагировать. Практическое отсутствие пищи. Обычным людям хватало просто воды. Уважение и скрытая боязнь синигами. Конечно, обычные люди их побаивались, особенно люди из бедных районов. В богатых районах синигами (чаще всего из одиннадцатого отряда; ну что с них возьмешь, с пустоголовых) старались не устраивать пьяных дебошей, потому что могли нарваться на представителя какой-нибудь знатной фамилии или богатого дома. Того же, к примеру, дома Кучики. Ведь не каждый же, имея духовную силу, становился синигами. Да и владение мечом не все значило в этой жизни. К примеру, зарвавшихся дебоширов могла успокоить движением одного пальца какая-нибудь сухонькая старушка, дальняя родственница Кучики, являющаяся, к тому же, профессором магии.
У Рана голова шла кругом, когда его логический, холодный разум осознал наличие магии. Это ни в какие рамки не вписывалось, это было необъяснимо (ну, разумеется, в исследовательском отделе Готея-13 и не такие вещи смогли бы ему объяснить, но все же), но это существовало, и это работало. И Ран даже делал какие-то успехи на этот поприще, но все же его меч, зампакто, был ему ближе, чем какие-нибудь словесные заклинания.
Раздался стук в дверь.
Фудзимия поднялся из-за стола, за которым сидел, читая японский перевод Авиценны, и открыл дверь. Кажется, наконец, ему дадут знать о том, возьмут ли его в Готей. На своем курсе он выделялся, так что, без места он бы не остался, но все-таки...
Ран моргнул. На секунду ему показалось, что он смотрится в зеркало. Алые волосы полыхали перед глазами, как пламя.
Замерший на пороге парень, раскрыл рот и сказал только:
- Ты...
Фудзимия опомнился первый, отойдя в сторону, пропуская пришельца в свое скромное жилище. Зыркнув еще раз на его волосы, вошедший представился:
- Лейтенант шестого отряда Готея-13, Абараи Ренджи. У меня приказ о твоем переводе в наш отряд пятым офицером.
Фудзимия удивился. Не рядовым, а сразу на такую высокую должность?
- Ты, наверное, чей-то родственник? - спросил Абараи, нагло уперев руки в боки и раскачиваясь с носков на пятки.
- То есть? - проговорил Ран.
- Ну, наверное, у Кучики-тайчо кто-то попросил, чтоб тебе назначили такую должность. Вот я и спрашиваю, чтобы в будущем ошибок, так сказать, не наделать. У тебя влиятельные родственники?
Фудзимия сжал губы и побледнел. Так вот, на что намекает этот тип? Просто нагло оскорбляет его, глядя ему в глаза. Но нужно стерпеть, ведь он представился заместителем капитана. То есть, он его командир.
- Нет, Абараи-фукутайчо. У меня здесь никого нет.
- Хм. Ну, как хочешь. У нас в отряде, в основном, знать служит. Все за Кучики потянулись. Типа, модно стало. Так что, про родственников у тебя еще не раз спросят. - Фукутайчо немного подобрел. Сам-то явно не как аристократ разговаривает. И как же его тогда угораздило попасть в отряд, где одни сынки богатых семей?
Абараи тем временем вперся в его комнату и даже прошел к столу, пробежавшись глазами по корешкам лежавших на нем книг.
- Авиценна, Ницше. Хм. Читать, значит, любишь. - Кажется, он чуть посмурнел. - Ну да, ему нравится, когда про книжки с ним говорят. Бе-се-дуют, - протянул он со скрытой издевкой и застарелой обидой.
- Ему? Кому?
- Нашему тайчо, уважаемому Кучики Бякуе, конечно. Он тебя как увидит, обязательно об увлечениях будет спрашивать. Он это вежливостью считает. Знать все о своих подчиненных и в то же время не видеть дальше своего носа.
Фудзимии показалось, что Абараи своего капитана за что-то люто ненавидит.
Ренджи повернулся к нему и подошел ближе, нахально разглядывая его лицо.
- И внешность у тебя ничего. Такая, знаешь, аристократичная, ага. Только вот, что, красавчик, не рассчитывай даже поймать капитана на эти свои глазки фиолетовые, ясно? Да и синяков я тебе на морде во время тренировок понаставлю, не надейся в штабе отсидеться. - Глаза Ренджи полыхнули яростью.
Ран уже начал что-то понимать, и потому медленно растерянно бледнел. В чем его подозревает этот парень? Следующая фраза, кажется, окончательно прояснила всю обстановку.
- И запомни, салага. Капитан Кучики, конечно, рыжих любит, но я тут первый появился. Понял?
Ран разомкнул пересохшие губы и твердо тихо произнес:
- Понял.
- Отвечай «Так точно, Абараи-фукутайчо»! Понял?
- «Так точно, Абараи-фукутайчо», - отчеканил Ран, мысленно взвыв от того, что, кажется, все же попал в ад.

- Он этого новобранца гоняет почем зря.
- Не думаю. Он просто хочет быстрее поднять Фудзимию до того уровня, на котором, по его мнению, должен находиться человек его ранга. Абараи ведь из одиннадцатого отряда, так что всю военную подготовку я обычно оставляю на его усмотрение. Слабаки у Зараки не задерживаются, а Ренджи пробыл у него достаточно долго.
- «Ренджи»?
Кучики потупил глаза и устало раздраженно вздохнул. Никакого «Ренджи» уже в течение полугода. Только Абараи-фукутайчо. Это дурацкое воздержание действовало на Бякую таким образом, что он начал превращаться в холодную стервозную сволочь; на это ему даже Укитаке как-то раз, по старой дружбе, намекнул. Он искренне сочувствовал Бякуе оттого, что Ренджи опять отбился от рук. Впрочем, в его личные дела он не вмешивался, просто сочувствовал, и за это Кучики был ему благодарен.
Вот и сейчас Укитаке зашел к нему в штаб, чтобы выпить полуденного чаю и заодно, намеками, выспросить о последних новостях в личной жизни.
- Долго вы еще друг друга изводить будете? – вздохнул Укитаке. Он понимал, что лезет почти что не в свое дело, но ему, как человеку хрупкого здоровья, добровольно взявшего на себя роль миротворца, многое прощалось и раньше. – Ну, хочешь, я попрошу кого-нибудь поговорить с Абараем? Какой-нибудь его знакомый…
Знакомым из его отряда могла быть с семидесятипроцентной вероятностью Рукия Кучики. Бякуя представил, как его младшая сестра улаживает его любовные дела, и поджал губы.
- Нет, спасибо, Укитаке-тайчо. Я сам справлюсь.
- Ты уже пол года «справляешься».
- Что, так заметно? – Бякуя слегка устало улыбнулся. Он вообще почему-то выглядел задумчивым и усталым.
- Пообещай мне, что все у тебя будет хорошо, и в ближайшее время, наконец, наладится то, что еще не наладилось, Бякуя, - витиевато попросил Укитаке. – И выпьем еще чаю.

Позже, когда Абараи вместе с новоявленным пятым офицером проходили мимо навеса, под которым сидели капитаны, Кучики окликнул Рана:
- Фудзимия, подойди.
Фудзимия, пыльный и взъерошенный, в последнее время Абараи гонял его в особенно усиленно темпе, направился к капитану, подошел и поклонился на манер все тех же самураев, про которые он так любил, в свое время, смотреть черно-белые фильмы.
- Тайчо?
Ренджи замедлил шаг и прислушался. Голос своего капитана он бы услышал и с заткнутыми ушами.
- Сегодня вечером, как обычно, жду тебя вечером у себя.
- Да, тайчо.
Ренджи только зубы стиснул до скрежета. Чай они вечерний пьют, ага, как же, так он и поверил. Это всего лишь сказочки для таких олухов, как Укитаке. А Ренджи специально проверял – пару раз после таких «вечерних» визитов Фудзимия даже в казармы спать не возвращался. А потом весь день в мятой вчерашней форме шастал.
Ох, упустил Ренджи момент, упустил. Надо было давить таракана, пока еще был зелен и неумел. Списали бы все на несчастный случай. Но теперь победить Фудзимию с каждым разом становилось все труднее и труднее. Его мастерство росло. И еще росла заинтересованность в нем у капитана. Ренджи ревновал, жутко ревновал, но что он мог сделать? Прийти к капитану и прямо заявить, что он, Абараи Ренджи, не позволит ему гулять на стороне? Ага, десять раз. Следующим, что он увидит, будет цветение Сенбонзакуры. Пожить еще хотелось.
- Кстати, Абараи-фукутайчо, подойдите тоже на минутку, пожалуйста.
Ренджи вспыхнул, как будто его поймали за подслушиванием, но к капитану подошел. Несомненно, для него у Кучики нашлись совсем другие слова. На чай он его больше не приглашает.
- Абараи-фукутайчо, неделю назад я просил вас подготовить сводный квартальный отчет. Помните? Послезавтра мне его сдавать Ямамото-сотайчо. А мне еще нужно будет исправить ваши ошибки.
Абараи скуксился. В одиннадцатом отряде все отчеты делал Юмичика. В шестом – пришлось ему работать самому. Цифры Абараю катастрофически не давались. Ему бы мечом помахать, но у капитана Кучики свое представление о том, чем должен заниматься его лейтенант. Этот проклятый отчет Абараи откладывал до последнего, но так и не удосужился взять в руки. И теперь, прямо перед этим выскочкой Фудзимией, его ждет выволочка.
- Отчет готов? – проникновенно поинтересовался Кучики, зловеще сверкая на солнце своим дурацким кенсекайном.
Укитаке, повернув голову в сторону, любовался горизонтом. Фудзимия, сосредоточенно поджав губы, делал вид, что его вообще тут нет.
- Он уже почти готов, тайчо, - сообщил Ренджи. – Если хотите, я могу в любой момент…
- Хочу, - кивнул Бякуя. – Будьте так добры, занести мне его сегодня вечером.
- А. Д-да, тайчо. – Ренджи поспешно откланялся и побежал в казармы. Почему-то это слово «хочу», слетевшее с губ Бякуи, показалось ему наполненным скрытым подтекстом, и теперь Абараи клял себя за собственную испорченность. Мысли путались. Только спустя пятнадцать минут, оказавшись в своей комнате при казарме (такие комнатушки полагались всем офицерам), Абараи чертыхнулся и вспомнил, что на сегодня назначена офицерская встреча, читай, очередная попойка, на которую он, очевидно, не попадает. По причине того, что его дорогому капитану вожжа под хвост попала. Вынь да положь ему этот клятый отчет. Быстро ополоснувшись в душе, Абараи, скрепя сердце, уселся за ненавистные цифры.

Кто сказал, что мертвым не снятся сны? Снятся, и еще как. Рану почти каждую ночь снились ребята, Ёдзи, Кен, Оми, сестра. Ёдзи все время извинялся за то, что в ту ночь именно он был за рулем. Ая-тян плакала и говорила, что скучает и хочет, чтобы ее братик вернулся.
Как ему рассказывали, редко кто из живущих в Сейрейтее помнил свою прошлую жизнь. Иначе бы людям здесь трудно пришлось. Но, попадая сюда, они все начинали почти с чистого листа. Оставались знания, накопленные за жизнь. А вот события казались чем-то несущественным, случившимся как будто не с ними. Но Ран помнил все четко, и из-за этого ему было сложно свыкнуться с обстановкой. Сны о прошлом, мысли о прошлом во время бодрствования. Вспоминались миссии, друзья, знакомые. Вспоминались даже родители. Одно время Ран надеялся найти их где-то в Сейрейтее. Но… наверное, они о нем почти забыли. Незачем тревожить души, ушедшие на покой.
Так как он на отлично сдал боевые тренировки, проводившиеся с настоящими ослабленными пустыми, несколько раз у него уже были дежурства с выходом на Грунт. Он без труда нашел в Токио «Дом, где живут котята», и даже видел Ёдзи и… сестру. После этого он, как в воду опущенный, ходил целую неделю. Ничего не хотелось. Даже победить наглого Абарая на тренировке не хотелось. И тогда Ран решил, что больше видеть их не должен, раз ему настолько хреново после этого делается. И, во время следующего дежурства, снова пошел туда же. Не смог себя удержать. Он, словно мазохист, продолжал причинять себе боль, он не мог без этой боли, без этой сладкой зависимости. Стоять на другой стороне улицы во время дождя и вглядываться в витрину, угадывая знакомые силуэты прошлой жизни. Сколько он так стоял, час, два? К концу рабочего дня, перед самым закрытием магазина, Рану показалось, что сейчас вот-вот должна прийти Манкс с новой миссией, и ребята соберутся в подвале возле телеэкрана… Простоватый и чуть наивный Кен, все понимающий и тихий Оми, циничный, вечно курящий Ёдзи. И потом будет миссия, ночное небо, свежий холодный воздух, порывистое дыхание, голос ребят в передатчике в ухе, адреналин в крови и мимолетное удовлетворение оттого, что еще один негодяй, тварь тьмы, расстался со своей никчемной жизнью…
Тихо запиликало переговорное устройство, внешне напоминающее сотовый телефон, но на самом деле сотовым телефоном не являющееся.
- Фудзимия, ты где? Врата скоро откроются.
- Сейчас буду.
Он пока что устает после шунпо, но скорость уже держит приличную. Он умеет двигаться быстро.
Как ни странно, утешением для него стали вечера, которые он проводил вместе с капитаном Кучики. Казалось бы, они совершенно разные, в них все, начиная от прошлого и заканчивая социальным положением и воспитанием разнится, но они сумели найти общий язык. И даже больше. Понимание. Конечно, они не забывали о субординации, но беседовали на самые отвлеченные темы. Редко кто мог разговорить Рана при жизни. Настоящих друзей у него было мало, а партнеры для миссий и вынужденное общение с ними не могло заменить разговоров по душам. Да и не мог он ни с кем поговорить о наболевшем. Почти и вывалить кучу проблем на Кена или Ёдзи, когда у них и так такого же точно дерьма выше крыши? Нет уж. Как-то так вышло, что в их команде свой крест каждый нес сам, не переваливая ношу на других. Пусть. Пусть. Это уже прошлое.
Беседы с Кучики-тайчо настраивали его совершенно на другой лад. Он мог предложить ему чаю, молчать пол часа, а потом негромко заметить, что луна сегодня необычайно красива и чиста. И они пили чай, сидя перед распахнутыми во внутренний садик сЁдзи, и любовались полной луной. Или Бякуя мог процитировать по памяти строчку Ницше или (кого-нибудь другого) и спросить, что думает по поводу этого Ран. И тогда они рассуждали о точках зрения давно умерших людей и о том, как эти слова соотносятся с их видением современного мира. Или же Бякуя рассказывал о своем мече, о том, как расцвел его первый шикай, сколько нужно сил тратить на поддержание банкая. Спрашивал Рана о том, слышит ли он голос Сиона, голос своего занпакто, подсказывал, что меч проще всего услышать на границе сна и бодрствования, в предрассветные часы, когда лучше всего дается медитация. Ран признавался, что его тревожат сны, в которых он видит прошлое. Рассказывал об этом прошлом. Рассказывал, будто каялся, спеша избавиться от своих грехов. Жаловался, что успел пожить так мало и жаловался, что жизнь не хочет его оставить в покое, дразня своей законченностью.
Ран с головой окунался в эту неспешность их вечерних чаепитий, находя для себя в них что-то духовно-чистое, дорогое для своего сердца. Тяжелый груз прошлого медленно исчезал с его плеч. Он сумел немного измениться.
Он сумел немного понять капитана. Он видел, что его постоянно тревожит что-то, о чем тот никогда не скажет ему, несмотря на кажущуюся доверительность их отношений.
Когда Кучики спрашивал об Абараи, то его глаза принимали совершенно незнакомое выражение. Ран избегал в такие моменты смотреть на Бякую. Пару раз Бякуя оговаривался и даже называл Абараи по имени. В этом средневековом мире имя звучало чрезвычайно интимно и почти запретно. Ран почти отвык от этого, но теперь обычаи, окружающие его, впитывались его разумом с чрезвычайной скоростью. Он еще тогда, пол года назад, с подачи самого Абараи понял, что у него с капитаном какие-то близкие отношения. И теперь он видел подтверждение его словам, наблюдая скрытую почти застаревшую тоску в глазах Бякуи. Тоску, зажатую в тиски аристократического воспитания и железного самоконтроля. Люди здесь живут очень долго. Обиды тоже могут копиться годами.
Ох уж эти средневековые представления по поводу того, что не столь важен пол человека, сколь единение духовное! Гм. Фудзимия, конечно, гомофобом не был, но подобного рода отношения между мужчинами его в чем-то возмущали. Хотя, он и признался себе, что своим возмущением он просто прикрывает собственный страх и растерянность. Нет, разумеется, вовсе не значит, что теперь ему придется завести себе друга, раз он тут очутился. Просто… возникновение такого на горизонте надолго бы выбило его из колеи. Не знал он, как с этим обращаться. И потому, рассудив здраво, решил просто не обращать внимания. Люди как люди. Свою личную жизнь не афишируют, вот и хорошо. Внутренний мир и личное пространство нужно уважать, - вот тут средневековые порядки ему нравились, и он их всецело одобрял. Кучики был нормальным парнем, хотя тот же Кудо посчитал бы его еще более отмороженным, чем сам Фудзимия. Да еще и высокомерным. Ну да ладно.
А иногда, когда у Кучики-тайчо было подходящее настроение, они шли в додзе и тренировались на деревянных мечах. Кучики пытался научить его пользоваться шунпо при атаках. После этих незапланированных тренировок, да еще и после ежедневных занятий, которые в полевых условиях проводил для него ревнивый Абараи, Ран просто с ног валился. Пару раз Кучики даже приглашал Фудзимию остаться у него в гостевой комнате переночевать, если уж сил не было до казармы тащиться. Фудзимия приглашения принимал, но потом, заметив, каким волком на него после этого Ренджи глядит, начал отказываться. Отношения в отряде нужно поддерживать хорошие. Ну, или, хотя бы, соблюдать терпимость друг к другу. Ран это еще по своей первой команде знал. Поэтому Фудзимия терпел все придирки Ренджи. А вот тот, похоже, больше терпеть Рана не мог.

Однажды Рану приснился Сон. Не просто сон, как обычно, а именно Сон. Во Сне он увидел огромного кота с гладкой шерстью цвета горького шоколада. Кот подошел к нему и, встав на задние лапы, положил передние ему на грудь. Такой он оказался большой кот. Глаза у него были алые, словно кровь, а, может, в них просто отражались волосы Рана. Кот был абиссинской породы. Смертоносная грациозность сквозила в каждом его движении.
Кот толкнул Рана, и тот отступил назад, натыкаясь спиной на решетку, увитую цветущими розами. Розы были алые, а вот их шипы оказались стальными. Они жалили все тело, словно пытались обратить на себя его внимание.
На ошейнике абиссинского кота тоже была выгравирована роза. Кот сказал:
- Сион – это только часть моего имени.
И его когти были, как шипы роз, такие же беспощадные.
Когда Ран проснулся, его тело покрывали многочисленные царапины и порезы.
Вот тебе и сон. Да.

А недавно, буквально несколько дней назад, во время тренировки с Абараи, что-то случилось. Ран растерялся, потому что обычно привык, что оружие в его руке не ведет себя, как живое существо. А тут Сион внезапно зашевелился в его крепко сжатой ладони, будто вздрогнул изнутри. Ран, не понимая, почему, прошептал Сиону:
- Haere, Nagai Bara. Расти, Горькая Роза.
И тогда Сион стал розой. Стремительно растущим побегом розового куста, корни которого начинались прямо у Рана в ладони, жадно оплетая ее и присасываясь к запястью в поисках того, что синигами заменяет кровь.
Абараи остановился, удивленно замер на мгновение, пропуская удар, и тогда Ран взмахнул Сионом, посылая его вперед, на ревущего Забимару. Розовая плеть растянулась, выпуская длинные алчные шипы и крохотные, обманчиво стыдливые бутоны. Стального цвета лиана понеслась вперед, как выброшенное меткой рукой копье, встретилась с зазубренным лезвием меча Абараи и начала обвиваться вокруг него, скрежеща голодными шипами, разрушая Забимару, оставляя на нем царапины, сквозь которые почему-то было видно голубоватое свечение.
- Shine. Умри, - шипел Сион, торопясь добраться до рукояти Забимару и перескочить на его владельца.
Абараи прокричал что-то, и Забимару стал обычным мечом, выйдя из состояния шикая. Стальную плеть Сиона было не перерубить, но Ренджи умудрился как-то выпутать меч из колючек.
Он отскочил на безопасное расстояние, тяжело дыша. Потом пораженно опустился на одно колено. Вонзил Забимару в землю, чтобы удержаться на ногах.
- Вот как, значит? Шикай? Уже. Быстро, – пробормотал он вполголоса, но Фудзимия услышал. Слух у тренированного убийцы был хороший.
- Это… шикай? – спросил Ран, опуская Сиона и наблюдая, как стальные побеги втягиваются назад, становясь таким привычным и гладким мечом. Правая ладонь была вся в крови.
Видя, что Абараи не нападает, Ран подошел ближе.
- Занпакто не должны ранить своих владельцев, - ревниво проговорил Абараи, разглядывая руку Рана. – Значит, для шикая тебе еще рано. Но эта дрянь растет, как какой-нибудь растительный занпакто, да еще и реяцу пьет, – теперь в голосе слышалось восхищение. – Хотя, против лепестков Сенбонзакуры вряд ли поможет…
- Зачем мне против Сенбонзакуры? – не понял Фудзимия.
- А будто ты пост капитана не хочешь? – задал провокационный вопрос Ренджи.
- Капитана? – Ран подумал о том, что Бякуя, в сущности, хороший человек, да и должность самого главного в отряде козла отпущения, то есть, начальника, отчитывающегося перед самим Ямамото-сотайчо, должность эта его не прельщал ни капельки. Он уже накомандовался, спасибо. – Не надо мне ничего такого, - Фудзимия пожал плечами. – Мы будем продолжать тренировку?
- Идиот, - ответил Абараи.
Ран смолчал только потому, что перед ним был старший по званию. А так бы мог, наверное, и в зубы дать. Разгоряченный, после боя, он мало что соображал.
- Сейчас тебе надо в четвертый отряд, понятно? Пусть руку посмотрят. Раны, нанесенные собственным занпакто – это всегда что-то серьезное. Такое нельзя игнорировать. Потом… а потом доложись… Кучики-тайчо. О произошедшем.
Ран заметил, что Абараи избегает называть Бякую по имени. Но слышать это запинающееся «Кучики-тайчо» было так же трудно, как если бы они прямо заявляли о своих отношениях. Ран сразу тушевался и прятал взгляд. Вот и сейчас он просто кивнул и направился в сторону госпиталя.
Спустя несколько дней ранки на ладонях зажили. Унохана-тайчо посоветовала ему пока не выпускать Сиона, тренируясь с ним, как с обычной катаной.

Абараи потянулся, с трудом выпрямляя сгорбленную спину. Отчет составляться не хотел. У него не хватало половины итоговых данных, потому что кто-то не озаботился сохранить их копии, и теперь Ренджи приходилось пересчитывать все заново. За окном медленно вечерело. Хотелось выть. Выть потому, что Бякуя, кажется, променял его на этого красноволосого выскочку. Выть из-за того, что на сегодняшней встрече лейтенантов все саке выпьют без него. А ведь оно в последнее время так хорошо успокаивает нервы. Кроме того, через час-два наступит вечер, время, когда ему придется идти с повинной к капитану и сообщать, что отчет еще не готов по причине его, Абараи, безалаберности. И там... там будет он! - вдруг понял Ренджи. Сегодня Бякуя пригласил Фудзимию на чай. Вот позорище будет, ему придется отчитываться в присутствие этого нового капитанского любимчика. А потом, когда Ренджи уйдет, они, посмеявшись над ним, вместе будут...
О том, что произойдет дальше «будут», Абараи и думать не смел. Тошно ему было. Да и карандаш, которым он делал предварительные пометки на полях, почему-то треснул в руках, переламываясь посередине. Бякуя любил, когда все было написано аккуратно и чисто, и потому Ренджи старался писать без помарок, исправлений и чернильных пятен.
На улице раздался какой-то неясный шум. То ли кто-то что-то нечленораздельно закричал, то ли это просто взвыло с тоски какое-то незнакомое природе животное. Ренджи насторожился, призадумавшись о том, кто из шестого отряда мог в их казармы тайком протащить с Грунта какого-нибудь зверька. Он глянул в окно, никого не увидел и уже собирался отойти назад к столу, как вдруг по стеклу смазано проехалась чья-то ладонь. Ренджи вздрогнул и отшатнулся.
- Аб-бараи, выходи! Покажи, где тут у тебя дверь?
- Абараи-и-и? - снова завыл голос повыше. Это было не животное. Это была пьяная Матсумото Рангику, повисшая на плече Аясегавы Юмичики.
- Придурки, чего в окно лезете? Дверь с другой стороны.
- Абараи, вот ты чего, самый умный, да? Выйди, да помоги даме.
Ренджи распахнул окно.
- Захо... залезайте.
Они залезли.
- Так, - скомандовал Юмичика, - Там еще на подходе где-то Шухей с Кирой. Заблудились, но скоро придут. Будем ждать?
- Нет, не будем. Сами виноваты, что не захотели коротким путем идти, - заявила Матсумото, с пьяной сосредоточенностью расставляя на столе Абарая принесенные с собой бутылки и стаканы. Использовав наполовину написанный отчет вместо скатерти.
Абараи кинулся спасать свое творение.
- Вы чего сюда пришли-то? Мало ли кто увидит...
- А нам без тебя скучно было, Абараи-кун! - заявил Юмичика.
- Ну, ты же нас не выгонишь, правда? - захлопала ресницами Матсумото. - Садись лучше. Тут такое!!!
- А ч-что это, кстати? - спросил Ренджи, с удивлением разглядывая бутылку, увенчавшую собой центр его стола.
В наполовину пустой квадратной прозрачной фляге плескалось нечто болотно-зеленого цвета.
- Это трофейное. Ребята с Грунта пронесли, - сообщил Юмичика, восхищенно блестя глазами. - Представляешь, оно даже горит!
- Горит? - Абараи попятился. - Это что, топливо какое-то? Я бензин пить не стану.
- Это абсент. Его нужно сначала выпить, а потом поджечь и дышать.
- Чего??? - Абараи вытаращился на Матсумото, будто она бредила.
- Да ты садись, щас мы тебе все сделаем. - В руках Рангику появилась глиняная кружка. – Нам рассказали…
Это самое «нам рассказали» прозвучало не очень обнадеживающе.
- Эй, ребята, мне вообще-то отчет писать, - запоздало вспомнил Ренджи. Впрочем, перспектива попробовать новое зеленое саке, которое горит, его уже потихоньку начала соблазнять. В глазах появился интерес.
- Я свои отчеты уже сдала, так что мы тебе сейчас поможем. Но сначала — садись!
Абараи сел, с опаской наблюдая, как Матсумото орудует с посудой и вертит в руках трофейную зажигалку.
А дальше все понеслось.
- Так. Пьешь залпом.
- А не мало налила?
- Ничего, ему по первости хватит.
Ренджи вытянул пол кружки залпом, как сказали, и забыл, как дышать. Закашлялся. В пищеводе стало очень жарко.
- Вот. Теперь вдыхай. Давай, не бойся, уже погасло. Быстрее.
Стакан, накрытый крышкой, потушившей горящее содержимое. Вдыхать полагалось через соломинку. Привкус теплой летней зелени. Необычно.
Ренджи осторожно выдохнул.
- Ну, как?
На него уставились две Рангику.
- Да так. Вроде нормально, - проговорил Абараи.
- Ага. Ты только глазами перестань косить.
Ренджи послушно постарался расфокусировать зрение. Зрачки, сошедшиеся на переносице, плавно поплыли в разные стороны.
- Смотри-ка, ему понравилось! - обрадовался Юмичика. - Давай еще. И мне налей. И вообще, давайте выпьем за то...
- А отчет? - Ренджи еще слабо трепыхался.
- Сейчас-сейчас. Давай, показывай, че там у тебя. - Рангику засучила рукава косоде.
Через пятнадцать минут «коротким» таки путем доползли Шухей с Кирой. Изуру висел на татуированном парне, словно был тяжело раненым.
- Где его положить? Он заснул по дороге, - первым делом сообщил Шухей, проталкивая Изуру в многострадальное окно.
- Кровать вон там, - махнул рукой Ренджи. Потом сообразил, что махать надо было в противоположную сторону, но Шухей уже и сам разобрался.
- Нас там патруль остановил. Сегодня ребята из одиннадцатого дежурят. Прицепились, как репей. Пришлось сказать, что я его в госпиталь волоку. Типа, отравление.
- Мадараме сейчас на посту-у-у, - протянул Юмичика. - Давайте за него выпьем.
- Ага.
- А отчет?...
После третьей кружки Ренджи уже соображал с трудом плохо. Поэтому за составление отчета взялись более стойкие. Шухей с Рангику. Спустя пол часа, они триумфально написали последнюю цифру, с трудом ткнув Ренджи, в каком месте листа должна стоять его подпись, и выпили за успешную сдачу отчета.
- А, кстати, когда тебе его сдавать?
- Сегодня вечером.
- Ну, блин, человек в неурочное время работает!
- А вы знаете, там за окном как раз вечер.
- Да? Точно. Ну что ж, Абараи. Тебе пора.
- Выпьем за нашего друга Ренджи-куна. Мы будем вспоминать о тебе, как о...
- Юмичика, он еще не ушел.
Абараи насупился и молча сунул папку с отчетом под мышку.
- Эй, ты чего, Абараи-кун? Я тебя чем-то обидел?
- Нет, сенпай. Не ты. Я просто о... Кучики-тайчо вспомнил.
- А, - коротко произнес Аясегава. - Ну и как?
- Никак. Он его... чаем угощает.
Рангику покачала головой, поджав губы:
- Ох, ребята...
Зубы Абарая скрипнули. Он отложил отчет в сторону и снова потянулся к стакану, в который Рангику налила уже обычного саке — абсент они прикончили где-то на восьмой странице отчета.
- Да. Вот так вот, значит, - закончил невысказанную мысль Абараи.
- Плохо все, - подвел итог Шухей.
- Ты бы с ним поговорил хоть, - робко предложил Юмичика.
- Да о чем с ним говорить? Он же на тебя как посмотрит эдак, презрительно, так никаких слов не хватит сказать, что я думаю.
- А что ты думаешь?
- Ну... - Абараи отхлебнул саке. - Что скучаю, наверное. С ними же, с аристократами, трудно, да? Но и без него как-то... плохо.
- Вот и скажи, - погладила его по плечу Матсумото.
- Да я не умею...
- Прямо так и говори. Он поймет.
- Да ну. У него теперь ведь другой есть... рыжий, - Абараи прикончил саке и мотнул головой, когда Рангику автоматически потянулась снова за бутылкой.
В голове плыло, в ногах чувствовалась легкость, в груди стыло голодное одиночество, словно он из синигами начал превращаться в пустого.
- Плевать на рыжего, - авторитетно заявил Юмичика. - Ты лучше, ясно?
- Ну... - неуверенно протянул Абараи.
- Иди прямо сейчас, - подтолкнула его Матсумото, подсовывая под руки забытый отчет. - Иди и поговори с ним. Давай.
- Да?
- Да!
Абараи, не глядя, захватил со стола кусок имбирного корня, зажевывая выпитое, сурово сдвинул брови, вздохнул, выдохнул и вышел через окно на улицу.
- ...выпьем за Абараи-куна, - прошелестел впечатленный Юмичика.
- Ага.

Чай был вкусный, жасминовый. С легким, неуловимым ароматом сладости и затаенной горечи. Он оседал на языке, напоминая о ранних летних ночах, о прохладном ветре, дарил ясность мыслям.
В чайной комнате стояла полутьма, разбавленная теплым ровным светом желтого бумажного светильника и красноватыми отблесками углей из чугунной жаровни. Сосновые и яблоневые щепки, превращаясь в угли почти без дыма, насыщали комнату уютным запахом.
Бякуя, в домашнем кимоно, без кенсекайна. Длинная челка, заправленная за ухо, придавала его лицу усталый вид.
Фудзимия сидел на циновках, подвернув ноги, и задумчиво рассматривал орнамент на шелковой ширме у стены. Разговор у них сегодня велся не о чем. Говорили о погоде, о том, как бывает жарко или холодно. А потом оба и вовсе замолчали. Бякуя был задумчив и немногословен, а Ран не хотел тревожить его молчание. Было хорошо посидеть просто так, смакуя вкус чая на языке.
Раздались громкие шаги, потом раздвинулись сЁдзи, и на пороге показался Абараи-фукутайчо.
Атмосфера в комнате тут же неуловимо изменилась. Бякуя выпрямил и без того прямую спину, а Фудзимия так и вовсе подобрался, будто был настоящим котом, и на загривке у него встопорщилась шерсть. На мгновение показалось, что Абараи эту его шерсть увидел, потому что так стрельнул глазами в его сторону, будто удар нанес.
- Добрый вечер, Кучики-тайчо. Я вам не помешал? - почти нагло и почти с вызовом спросил Абараи, садясь перед Бякуей и стараясь не выпустить Фудзимию из поля зрения.
- Вовсе нет, Абараи-фукутайчо. Отчет готов?
Ренджи вытянул вперед прижатую локтем папку так, будто это был его зампакто — быстро и резко. Ран дернулся. Хотелось поймать Абараи на лезвие Сиона, чтобы обезопасить себя и капитана. Рефлексы.
Взгляд у Абараи был бешеный. С таким взглядом нарываются на драку, вызывают на дуэль и кидаются с моста в зимнюю холодную воду.
- Спасибо, фукутайчо, - самообладанию Кучики мог бы позавидовать айсберг. - Если у вас больше нет ко мне никаких вопросов, можете быть...
- Есть!
- Что? - дыхание Бякуи чуть сбилось, и вопрос прозвучал тихо.
Ренджи тоже понизил голос.
- У меня есть еще вопросы... Бякуя... И пусть он, - Ренджи мотнул головой в сторону Рана, - тоже останется.
- Останься, Фудзимия, - согласился Кучики, чуть кивнув.
- Что вы тут... - Абараи вдруг понял, что говорит вовсе не то, что собирался сказать, пока шел сюда. Но остановиться уже не мог. - Чем вы тут вдвоем... занимались?
Бякуя моргнул. А Ренджи уже несло.
- Эти постоянные приглашения «на чай»... Уже весь Готей видит. Вы с ним только разве еще за ручку не ходите. Я... понимаю, что иногда это... нужно. Если я вам чем-то не нравлюсь. Но все эти постоянные беседы, это так... так... лицемерно это, называть измену простой беседой! Скажите мне все прямо, Кучики-тайчо, - теперь его голос звучал жалобно, - если я вас чем-то не устраиваю, я могу измениться...
Кучики молчал. Слушал. Он всем своим видом давал понять, что он не обязан отчитываться перед младшим по званию. Ренджи пытался заставить его говорить. И медленно заводился, злобно сверкая глазами, оттого что Кучики делал вид, будто его ничего не касается, и его, Абараевы, переживания ему тоже как бы по боку.
Ран... мысленно схватился за голову.
Вот он и попал. Ведь видел же, что творится с ними обоими, давно видел. Теперь Ренджи пожирает Кучики глазами, а Бякуя сидит спокойно, точно один в комнате. И между ними, между Кучики и Абараи сидит он, Ран. И не знает, как из этого дерьма выпутаться.
- Кучики-тайчо, ну так как, расскажете мне, что тут у вас происходит? Может быть, мне тоже стоит немного поучаствовать в вашей беседе, а?
- Чего ты еще хочешь, Ренджи? – усталым голосом «не трогайте меня, у меня голова болит» прошелестел Кучики.
Фудзимия стрельнул на него глазами и заметил там, в тени ресниц, под челкой, не скованной кенсекайном, ледяную ярость, бешенство.
- Чего я еще хочу, капитан? А то будто вы не знаете, чего я всегда могу хотеть. Я же скотина похотливая, так вы меня тогда назвали, да? Ну тогда, больше полугода назад. Удивлены? Думали, я совсем безмозглый? Вам, наверное, утонченности захотелось, да? Такой оборванец, как я вам ее дать не сможет, так вы решили на сторону гульнуть, да, тайчо?
- Гульнуть? – шокировано и яро произнес Бякуя. Его в жизни еще так не унижал никто, как этот самонадеянный Руконгайский выкормош. Как будто он – его собственность. Как будто, он – шлюха… Он, глава рода Кучики. – Выметайся отсюда сейчас же, а утром подашь заявление о переводе в другой…
- Что, капитан, правда глаза колет? – на Ренджи было страшно смотреть, и Фудзимия не смотрел, понуро опустив глаза в пол. Он не здесь; тут его нет.
- Ты и понятия не имеешь о том, что…
- А мне и не нужно это понятие, капитан, - перебил его Абараи, поднимаясь на ноги и делая шаг навстречу. – Я сейчас все сам узнаю. Вот так вот просто. Без этих ваших знатных штучек и разговоров. А утром можете меня и на Согиоку отправить. Мне не жалко.
Ренджи шагнул еще, остановившись перед Фудзимией. Ран поднял на него глаза, чуть с вызовом сжав тонко очерченные губы. Он своего капитана в обиду не даст, пусть даже ему придется защищать его от его же подчиненного. Он ничего ему не скажет.
Абараи, однако, ничего даже спрашивать не стал. Он просто приподнял Рана за грудки, и откуда только сила взялась, не иначе как от той же самой ярости, приподнял и поцеловал его в эти самые тонко очерченные губы. Рот Фудзимии потрясено распахнулся. Почти сразу. И не очень широко. Хватило места как раз для языка Ренджи, который палящей жгучей плотью скользнул внутрь.
Небольшой, но в подкорку въевшийся сексуальный опыт Фудзимии, подсказывал ему, что на поцелуй надо отвечать. И он, не понимая, зачем это делает, медленно лизнул язык Ренджи, осторожно проникая в его рот, раскрывая собственные губы шире и…
Абараи отстранил его от себя прочь, и Ран единым движением опустился на пол.
Голову вниз и утереться рукой. Ничего не было. Влажные губы Ренджи поблескивали в полумраке.
- Что ж ты мальчишку плохо научил, а? Совсем не умеет целоваться. Или вы теперь в губы не целуетесь, а, Кучики-тайчо?
Это смешение должностей и личных местоимений, «ты», «вы», все в кучу, било по нервам не хуже крика, хотя Абараи говорил тихо и едко.
Кучики отвечал молчаливой яростью. А еще ему было до истеричного интересно, как далеко сможет зайти его лейтенант в своей бешеной необузданной ревности. Где граница его наглости? И еще он жалел, что Сенбонзакура осталась в соседней комнате. Но тут уж, чего нет, того нет.
- Молчите, Кучики-тайчо? Сказать уже совсем нечего? Вы только… смотреть хотите?
Ран замер, а потом начал медленно подниматься с колен, чтобы выйти из комнаты, от греха подальше. Пусть уж лучше они сами между собой разбираются. Абараи зацепил его за рукав черного косоде и снова притянул к себе.
- Ну, давай. Иди сюда.
Поцелуй обжигал страстью, эмоциями, силой. Не говоря уж о том, что Рана сегодня первый раз в жизни так целовали, нужно было особо отметить, что это был парень. Злость Абараи заводила. Ее, на собственный страх и риск, хотелось пить, как жидкий наркотик, требуя еще и еще. Ты у меня еще узнаешь, как я не умею целоваться, - подумал Ран, и тут Ренджи вскрикнул, оттаскивая его за волосы.
- Не кусайся! Что, уже не терпится? Бякуя тебя на голодном пайке что ли держит? Совсем как меня?
Ран сам схватил Абарая за грудки, пытаясь устоять на ногах.
- Мы не… мы не… - он силился сказать что-то важное, но позабыл все слова.
Но тут прозвучал голос Бякуи.
- Абараи-фукутайчо, почему вы остановились? Или вы решили лишить меня такого увлекательного зрелища? Что там у нас дальше по программе? Обвинение в измене уже было. Как насчет развода и девичьей фамилии? Или, может быть, вы для начала покажете, чему я еще, по вашему мнению, должен обучать своих подчиненных?
Абараи произнес что-то совсем непечатное. Бякуя только выжидающе выгнул бровь.
Что же он делает? Для чего его дразнит? Может, он знает, что Абараи ни на что не решится, и потому смеется над ним? Ран сделал пол шага назад, но ему снова не дали сбежать.
- Стоять, я сказал. Ну, куда же ты сбегаешь? Или не хочешь… нашего капитана? Ты знаешь, он ведь любит глазами трахать, ты не смотри, что он у нас такой весь не от мира сего, в облаках витает.
Оскорбительно, даже уши горят. И еще, кажется, Абараи был пьян, хотя вкус у его поцелуя был приятный.
Пока Ран рассуждал о вкусах, Ренджи не терял времени даром. Перехватив его правую руку и заведя ее ему за спину, Ренджи повернул Фудзимию лицом к Бякуе. Вздернул руку повыше, чтобы Ран выпрямился, выгибаясь спиной в попытке облегчить боль. И потом начал медленно развязывать завязки на его поясе. Перед глазами Кучики. Чтобы тот ненароком ничего не пропустил. Узел был с секретом, да и Абараи торопился. Свободной рукой Фудзимия попытался оттолкнуть его руку, перехватывая предплечье, но был остановлен новым приступом боли.
- Не дергайся.
- Отпусти сейчас же.
- Руку сломаю. – Словно в подтверждение своих слов, Абараи дернул за кисть, и Ран прогнулся еще сильнее, наваливаясь на него спиной.
- …ломай, - немного поразмыслив, предложил он.
Тогда свободная рука Ренджи нагло и бесцеремонно накрыла его яйца, сжимая их кулаком. Ран выразился нецензурно, но калечить его дальше больше не предлагал. Ему было до ужаса страшно, что же случится, когда Бякуе наскучит смотреть на то, как измывается над ним его фукутайчо. Наверное, пойдет за Сенбонзакурой. Ран слышал, что банкай Кучики очень красив. Наверное, увидеть его перед смертью будет неплохо.
Сейчас же на Бякую было страшно смотреть. Именно с таким взглядом, как у него, убивают заклятых врагов. Хотя, глаза у него красивые. И такие внимательные. Ран понял, что они с Кучики смотрят друг на друга, пока Абараи массирует его яйца и, чего уж там скрывать, давно напряженный, налившийся член. Он снова попытался вырваться, но Ренджи только пихнул его под колено, вынуждая его ноги подогнуться.
Оказавшись с Бякуей глазами на одном уровне, Ран почувствовал, что тот стал к нему еще ближе. Ренджи опустился на пол вслед за Раном, становясь на колени между его ног, прижимаясь к его спине.
Ран опустил голову в пол, потому что Бякуя начал глядеть на него с плохо скрываемым вызовом, а Ран не мог этот вызов принять. Длинные пряди завесили его лицо, взмахнув по щекам. Фудзимия почувствовал, как что-то прижимается к его плотно сжатым ягодицам. Кажется, у него есть небольшое предположение о том, где это что-то может оказаться, если Бякуя, эта холодная стервоза не остановит своего лейтенанта. А он не остановит, Фудзимия это уже понял. Будет смотреть до конца. Точнее, ну… до конца, ага. А Ренджи, кажется, его в лучшем виде перед капитаном разложит.
Зубы Абараи осторожно провели по контуру Ранова уха. Потом шумно, с придыханием, язык проник прямо внутрь ушной раковины. Ран дернулся, мотнул головой и застонал от припадка бешеных мурашек, побежавших по его спине. Абараи рассмеялся ему на ухо.
- Ложись. Давай, давай. Ложись на пол.
Ран растекся на татами, перевернулся на спину, изнуренно положив голову возле бедра Кучики. Хотелось только одного – понянчить почти вывихнутую Абараем руку. И не было уже никакого дела до того, что с него в этот момент стягивали развязанные штаны-хакама. Ренджи и сам раздевался. Для начала, распустил волосы, и они алым водопадом плеснули по плечам, смягчая его яростный облик и одновременно превращая в настоящего дикаря. Ренджи распустил завязки хакама и скинул косоде, все слишком быстро, - обреченно понял Ран, наблюдая за фукутайчо. Хотя, какой, нафиг, фукутайчо. Сейчас такая ситуация, когда только по именам.
Ран невольно загляделся на его татуировки, которых до этого не видел полностью. Ну, то есть, после тренировок на жаре или, когда там еще Ренджи снимал косоде, он просто не обращал на татуировки внимания, а вот сейчас черный орнамент будто приворожил его. Казалось невероятным, что под этими рисунками живет и движется человеческая плоть.
Раздался тихий вздох, и Ран запрокинув голову, увидел, как Бякуя с трудом перевел дыхание. Кончик языка бесстыдно и открыто увлажнил тонкие аристократичные губы. Интересно, они холодные? Бякуя красивый. Чужая страсть красива. Ран задрожал, когда понял, о чем подумал, почти мысленно согласившись с происходящим. Он действительно подумал о том, как это будет сейчас. Добровольно подумал.
Он никогда этого не понимал. Что мужчины находят друг в друге. И теперь понять не мог. Просто, наконец, осознал, что логическому объяснению это не поддается, то есть, для себя он не может найти слов, которые бы это оправдали. Но сейчас-то, после смерти уже ведь можно и … попробовать? Сейчас-то уже какая разница? Теперь все можно. Какие… оправдания? В такой-то момент?
Пальцы Ренджи начали заигрывать с его членом, дразня его, побуждая телом просить большего, стараясь раздразнить, а не удовлетворить. Стоило только Рану жадно толкнуться ему в руку, как Ренджи разжал пальцы вообще, отодвинувшись от него в сторону.
Фудзимия схватился за ближайшее, что было под рукой, а под рукой у него сидел, не шевелясь, Кучики Бякуя, из последних, надо сказать, сил изображая спокойствие. Холодная стерва. Фудзимия приподнялся на локте, развернулся вполоборота и потянулся вверх, готовый жизнь положить на то, чтобы поцеловать эту лицемерную сволочь. Пол года водил с ним пустые разговоры только для того, чтобы Абараи, в конце концов, пришел к нему и сделал при нем то, что он сделал сейчас. Но Бякуя уже сам наклонился навстречу, и они чуть зубами не стукнулись, торопясь поцеловать друг друга.
Слишком влажно, слишком торопливо, и поэтому Бякуя обнял его лицо прохладными узкими ладонями, регулируя его напористость. Он хотел более спокойного, вдумчивого поцелуя, и целовал его вдумчиво, медленно, проникая в него языком раз за разом осторожно, постоянно отступая назад, двигаясь в его рту так, будто трахал его. Языком в рот. Поняв это, Ран задрожал, чувствуя, как ему крышу сносит.
Хотелось не быть таким податливым, хотелось перехватить контроль на себя, покусать рот капитана, если это будет нужно, но тут к нему вернулся Абараи, и Фудзимия мог только жалостливо застонать. Очень жалостливо и немного растерянно, потому что его ноги приподнимали и разводили в стороны. Вот так вот просто. Ран просто шестым чувством ощущал, что Абараи в этот момент смотрел на них с Бякуей. А потом перестал смотреть. Потому что оказался занят, вставляя себя в Фудзимию.
Было туго, и было больно. Дело продвигалось крайне медленно. Ран был тесным и зажатым. Ренджи все боялся, что порвет себе уздечку. Но ему нравилось. Фудзимия оказался девственно горячим, к тому же, Бякуя был рядом, и его взгляды ранили его прямо в сердце, отзываясь каждый раз дрожью в нервах. За это хотелось наддать Фудзимии так, чтобы тот не стонал, а орал Бякуе в рот не переставая. А тот бы пил его крики, как самый сладкий напиток на свете.
Скоро Ран вскинулся, начиная двигаться сам. Да ему же нравится. Действительно нравится. Проклятый красноволосый Фудзимия даже постарался расслабиться, давая трахать себя свободнее. Правильно, мальчик, так и надо. Вот так.
Ренджи приподнял его ноги под коленями, закидывая их себе на плечи и подаваясь вперед. Ран сложился под ним почти пополам, безо всякого смущения принимая удовольствие в той форме, в которой ему его доставляли. Уже на последнем издыхании, будто в лихорадке, Ран высвободился от поцелуя Бякуи и уронил голову на пол. Выгнул шею, опираясь на затылок, оторвал от пола лопатки, безвольно раскинул руки.
Ренджи. Р-ренджи… Его ломало. Ему хотелось еще.
Абараи усмехнулся и обхватил его член одной рукой. Другую руку он поставил на пол и потянулся лицом к Бякуе. За… поцелуем. Бякуя серьезно посмотрел ему в глаза, прежде чем соединить с ним свои губы.
От избытка чувств, а, может, из-за дьявольских происков своего подсознания, Ран обнял колени Бякуи обеими руками, перемещая их медленно, но целенаправленно. С руками Бякуи ладони Рана встретились практически одновременно. Даже сквозь ткань одежды Бякуя казался горячим, просто раскаленным, а еще гладким и нежным. Руки его двигались в такт движений бедер Ренджи. Вниз-вверх, вниз-вверх. Без остановки, подражая размеренности и глубине, желая, на самом деле, ощутить его в себе, а не просто смотреть на него, когда он с другим. Хотя, почему с другим, если они сейчас все вместе?
Потом Ренджи сдавленно захрипел, засаживая Рану из последних сил, тратя себя на него, отдавая последние содрогания бедер, поясницей посылая себя глубже и кончая в эту глубину, стискивая Рана в кулаке, чтобы он оросил его пальцы собственным белесым семенем, целуя Бякую так… нежно, словно при расставании или, уж скорее, после долгой разлуки. И, отстранившись, удовлетворенно наблюдая, как его любимый холодный недотрога, выгнувшись, будто идеальный меч, кончает прямо в штаны, помогая себе руками.
Реальность накатывала постепенно, волнами, будто подступающий океан. Будто приближающееся реацу.
По-хорошему, им бы надо было расстелить футон и укрыться одеялами, но сил вставать ни у кого не было. Поэтому легли так, прямо на полу, втроем. Заранее окружив друг друга объятиями, словно готовясь к надвигающемуся утреннему холоду. Чугунная жаровня давно уже погасла, и они грелись только общим теплом. Было хорошо. Очень.
А потом наступил рассвет. И Ран, почувствовав, что замерзает, недовольно распахнул глаза. Ни Абараи, ни Кучики не спали. Они смотрели на него.
- Что такое? – произнес Ран, ощущая, как его тело становится легким, будто перышко.
Бякуя только наклонился, даря ему кроткий поцелуй в щеку. Такой… заморожено аристократический. Как благословление, честное слово.
- Возвращайся потом обратно, - напутствовал его Ренджи, последний раз взъерошив его алые волосы.
- Что происходит?
- Два с половиной года в коме. Шутка ли, - пробормотал Бякуя.
- В коме? Я? Вы… знали?
- Маюри-тайчо догадался. Тебе еще рано умирать. Живи, но знай, что у тебя есть те, которые будут ждать тебя здесь.
Ран раскрыл рот, чтобы сказать, что эта милая ностальгическая улыбка выглядит на лице Абарая до отвращения дебильно, но не успел. Он исчез из Сейрейтея.

- Ёдзи, Ёдзи, иди сюда, кажется, он очнулся! Скорее!
Истошные крики над ухом, беготня и хлопанье дверьми.
Ран открыл глаза и увидел склонившуюся над ним сестру. Она плакала и без конца повторяла его имя, не зная, что еще сказать. Потом в поле зрения появился смутно знакомый парень с короткими светлыми волосами. Смутно знакомый? Ёдзи?
Он выглядел усталым, но улыбка его была радостной. Снова хлопнула дверь, и Фудзимия по шагам догадался, что сейчас к нему подойдет Кен. Кен с отросшими до плеч волосами. Они все изменились. Как-никак, больше двух лет прошло.
- Я сейчас позвоню Мамору, - срывающимся голосом сказал Кен и дрожащими руками схватился за телефон.
- Где я? - с трудом просипел Фудзимия, испугавшись собственного голоса. Он не мог шевелиться. Больше двух лет без движения? Когда он сможет встать на ноги?
- Ты дома, Ран, - ответила сестра.
- Они давно отключили аппарат искусственного дыхания, потому что уже прошли все сроки, и мы забрали тебя домой. Думали, что ты скопытишься в любую минуту, но ты дышал сам.
Ёдзи еще продолжал распинаться о том, что к нему приходит сиделка, да и сестра помогает, но Ран его уже не слышал. Ему хотелось спать. Он чувствовал себя очень усталым.
Нужно отдохнуть. Ему ведь еще так долго жить. Ему нужно отдохнуть, как отдыхают перед длинной-длинной дорогой.

Давно уже нашла прикольный альтернативный перевод серий Вайсс...
По ходу это конечно сабы, но если знать содержание серий, то можно и просто почитать ))

Шварц.
Шульдих -литий. Активный, всем (от)даёт.
Кроуфорд- фтор. Представительный, все ему (от)дают.
Фарфарелло- мышьяк. Потому что маньяк.
Наги -уран. Радиоактивный.. Зашёл - все лежат.

Вайс.
Йоджи- свинец. От него все в осадок выпадают.
Айя- серебро. Благородный и красивый. От него многие выпадают в осадок. А он практически ни с кем...(не реагирует)
Оми- ртуть. С виду милый, безобидный, но в тихом омуте черти бесятся.
Кен- калий. гиперактивный, опасный (особенно с мячом), хорошо реагирует с Фарфом.
ЗЫ
Такатори - хлор. Фудзимийя его не переносит. При виде - Бурная реакция, а после осадок в виде депресняка.
Персия- менделеевий- потому что командует парадом(до своей смерти).

(немного бред, но мне понравилось) )))


«Будка гласности» канала СТС на Арбате. Пока пустая. Снаружи голоса.
- Ну, кто первый?
- А что говорить про СТС?
- А что такое СТС?
- Заткнись, Хидака! Они не должны знать, что мы не в курсе. Это наш единственный шанс поговорить с авторами.
- Можно, я первый? Мне очень надо к компьютеру.
- Потерпи, Наги. Все равно домой вас повезу я. Шульдих, что ты там ешь? Беляш?! С ума сошел? А ну-ка брось! А я говорю – брось! Смотри, его даже собака не ест. Его даже Фарф не ест.
- Где здесь туалет?
- Что так приспичило, Кудо? Уже кого-то снял?
- Смотрите, сколько народу! Мы, наверное, сегодня не успеем...
- Хидака, куда ты встал? Повернись, это не та очередь!
- Так, за мной не вставайте. Я сказал – за мной не пристраивайтесь! Ши-не!
- Мне очень надо к компьютеру...
- А мне просто очень надо!
- Рыжий, ты что, правда так расстроился из-за беляша? Не реви, я куплю тебе майку.
- Фарф, ты не против, если я встану здесь? Может, поближе?
- Ну, тебе жить...
- Сортир, спрашиваю, где?! Что, по-японски никто не понимает?
- Не нужна мне твоя майка-а!
- Девушка, нам самую маленькую. XXS есть?
- Я же сказал, за мной НЕ ВСТАВАТЬ! Ш-шшш!
- Мне на самом деле надо к компьютеру!
- Фарф, хочешь яблоко? Тебе почистить?
- Ну, тебе жить...
- Ребята, может по росту?
- А что с СТС?
- Или жребий будем тянуть...
- Компьютер...
- Гальюн, два нуля, ватер клозет, андестенд?
- Что ты, Рыжий, это хорошая, стильная майка. Кто виноват, что ты такой тощий...
- Gehe zum Teufel!
- Или по возрасту?
- Хидака, кончай идиотствовать!
- Правда, Кен, заткнись!
- Во-во, Хидака, тебя и так слишком много!
- Простите, Хидака-сан, может, уступите мне свою очередь? Видите ли, мой компьютер...
- Все, давайте успокоимся. Кроуфорд, пусти чибика. Видишь, чибик тикает. Иди, Наги, иди. Кстати, может, развяжете меня перед эфиром?...
~~~
Занавеска отодвигается, входит Наги. Сильно волнуется, как школьник, которому надо при всех читать стихотворение.
- Здравствуйте, я – Наги Наое. Я сижу у компьютера. Правда, иногда Кроуфорд-сан возит меня в школу, но я не знаю зачем, потому что я все равно оказываюсь у компьютера. Только подъедем к школе – бац, и я опять у компьютера! А все потому, что я – хакер.
Знаете, что такое хакер? Вот и я не знаю. Но так про меня пишут в фанфиках. Не волнуйтесь, мои глубокоуважаемые авторы, я Вас не подведу. Пусть я не знаю деталей, но я усвоил главный принцип: хакер должен сидеть у компьютера, причем так, что не оттащишь. C этим я справляюсь: когда за мной приходит Кроуфорд-сан, я вцепляюсь в стол или в стул. А если он зовет подмогу, я сажусь на системный блок, обхватываю руками монитор и отбиваюсь клавиатурой. Кроуфорду-сан приходится непросто, так что думаю, я хороший хакер.
Застенчиво улыбается.
- Правда, просто так сидеть у компьютера очень скучно, и я освоил «Косыночку» и «Сапера». Надеюсь, хакерам это можно. Не прощу себе, если поставлю Вас в неловкое положение.
Обычно, я сижу один. Но иногда ко мне приходит Оми. Зачем – непонятно: вдвоем в «Сапера» играть нельзя. Поэтому он просто сидит и сопит мне в спину. Считается, что мы дружим. Но Вы не беспокойтесь, я помню свои обязанности и к компьютеру его не подпущу.
Возможно, кому-то покажется, что моя жизнь скучна. Возможно, так оно и есть. Знаете, хочется иногда развлечься, сходить куда-нибудь, да хоть в ту же школу. Увидеть что-нибудь, кроме компьютера и Оми. Но я не жалуюсь. Особенно, глядя на Фарфа – вот кто все время взаперти.
Да, совсем забыл спросить. Иногда пишут, что я сижу в Интернете. У меня есть несколько вопросов:
Достает сложенную вчетверо бумажку, разворачивает, читает.
1) Что такое Интернет;
2) Как туда попасть;
3) Удобно ли там сидеть;
4) За что там держаться, если Кроуфорд-сан придет меня оттуда вытаскивать.
Пожалуйста, опишите все подробно. Я еще молодой хакер и многого не знаю. Сумимасен.
Заранее спасибо. Еще раз благодарю, что доверили мне такую сложную машину. Ваш Наги.
Кланяется, выходит.
~~~
Входит Фарф. Его все-таки развязали.
- Добрый день, я – Фарфарелло. Можете называть меня Джей или Фарф, меня это не обидит, я не Брэд. Я – штатный псих, со мной все просто: шрамы, ненависть к богу и поход по барам в день святого Патрика. Плюс уютный подвал, куда лишний раз не полезут. Там у меня небольшая библиотека, постель, чистота и уют. Так что, пользуясь случаем, хочу поблагодарить авторов за тщательно разработанный имидж.
В целом, жизнью своей я доволен. Особенно во втором сезоне, где не надо зажмуривать глаз. Но, чтобы не выглядеть подхалимом, скажу о недостатках.
Во-первых, приходится себя резать. Неужели нельзя было подобрать манию поприятней? Но я освоился – тупой нож и клюквенный сок творят чудеса. Правда, стоит мне за столом (меня иногда кормят за столом) потянуться к ножу: отрезать кусок пирога или яблочко почистить, как два эти неврастеника Брэдли и Шу накидываются на меня со смирительной рубашкой. А листать страницы носом не очень-то удобно.
Во-вторых, над головой постоянно что-то швыряют. Причем, днем и ночью. Господа, держите себя в руках – помните, я псих, у меня тонкая душевная организация, мне нужен покой.
В третьих, объясните кто-нибудь Шульдиху, что тощий рыжий немец – не самое желанное существо на свете. Я бы и сам сказал, но не хочется лишний раз его расстраивать. У него и так несчастный вид: будто просит чего-то.
Снаружи голос:
- Фарфи, ты меня подождешь? Мистер Кроуфорд, когда вы уезжаете?
Фарфарелло, вздохнув:
- В-четвертых, зачастил Оми. Ужасно нудный парень. Способен говорить только о своей родне или как он ненавидит Наги. Мне это неприятно, Наги – хороший парень, хотя и со странностями. Например, его совершенно невозможно оттащить от компьютера. Очевидно, у него с ним что-то связано, но разве Оми объяснишь? Чтобы как-то его отвлечь, приходиться каждый раз яоить, а это расходится с моими моральными принципами и религиозными убеждениями. Я католик, а католическая церковь содомию хоть и практикует, но не одобряет. Не могу же я испортить отношения с церковью – только она умеет так оскорблять бога.
Хочу попросить помощи у Кроуфорда. Для него лишний раз доказать, что он сэмэ – вопрос престижа, так что моя просьба его не обременит.
И последнее. Репутация. Приходится ее поддерживать – размахивать ножом, кусаться, лягаться. Потом бывает неудобно, особенно если тяпнешь Шульдиха. Хотелось бы извиниться, но не могу: психи не извиняются.
Что? Хотел бы я поменяться с кем-нибудь местами? Нет! Я же не сумасшедший.
Подмигивает, скалится, выходит.
~~~
Голос Наги:
- Теперь ты, Шу? Или Кроуфорд-сан? Давайте скорее закончим, мне очень...
Хор голосов:
- Надо к компьютеру!
~~~
Входит Оми.
- Привет, я Оми. Давайте расставим точки над «и». На самом деле я – Такатори. Такатори Мамору. Но с этим никто не желает считаться. Когда наш красноволосый лидер орет «Такатори, ши-не!», разве он думает, что это может задеть кого-то из его команды? Нет: «Это же наш Оми, чибик Оми, кого нам стесняться?».
Между прочим, работаю я один. Ладно, Фудзимия: лидеры никогда не работают. Но приходит Мэнкс с очередной миссией: «Идите туда, не знаю куда, убейте то, не знаю что». И где Йоджи? Где Кен? «Давай, чибик, вкалывай». А уважения – ноль.
Голос из-за занавески:
- Оми, кончай! Тебе-то о чем рассказывать? Девушка, секунду! Скажите, где здесь это... le toilette?
Оми, злобно:
- А ведь я наследник могущественного клана, золотая молодежь, надежда нации! Я богаче их всех, даже Кроуфорда! Могу их купить и продать, а чем я занимаюсь? Убираю горшки за Кеном – слава богу, цветочные. Подметаю пол, продаю герань. Где мои клубы, где яхты, где наркотики?!
Вместо этого я вынужден идти к Наги, смотреть, как он играет в «Сапера». Как же я его ненавижу в эти минуты! Я разбираюсь в компьютерах, я показал бы ему еще что-нибудь, но попробуйте его оттащить! Даже у Кроуфорда не получается с первого раза.
Иногда, правда, удается удрать к Фарфу – это большая удача. Его зря считают психом, он прекрасный собеседник: всегда выслушает, поймет, утешит... Я ему многим обязан. Когда вступлю в права наследования, сделаю его своей правой рукой. Или еще кем-нибудь. Я приходил бы к нему чаще, но есть опасность столкнуться с Кроуфордом. Всем известно: ему лишь бы доказать, что он – сэмэ. Я, может, и не против, но не знаю, как к этому отнесется Фарф.
- Цукиёно, я тебя сейчас оттуда вытащу!
Оми, скороговоркой:
- А так у Шварц хороший дом, только шумный: наверху все время что-то швыряют. Интересно, что? Оглядывается. Да, и еще: Кудо. Мне кажется, он за мной шпионит. Или у него на самом деле что-то с Кроуфордом?
Быстро выходит.
~~~
Голос Кудо:
- Что, опять не я? Вы издеваетесь?
- Где здесь стоянка такси? Или вертолетов? Кроуфорд-сан, может, я поеду один?
- Будет так, как я сказал! Фарф, проследи, чтобы Шульдих ничего не ел с пола. Наги, не вертись. Поедем все вместе.
~~~
Входит Кроуфорд. Медленно снимает очки, медленно протирает, надевает обратно.
Кроуфорд. Брэд Кроуфорд. Какая сволочь придумала называть меня «Брээдли»? Хотя, кажется, я его знаю.
Итак, я – Брэд Кроуфорд, деловой человек. Чем, по-вашему, занимаются деловые люди? Если не знаете, я готов вам объяснить. Деловые люди занимаются делом! Они разрабатывают планы, подписывают контракты, ездят на переговоры, и на все это требуется время. А я? Чем занимаюсь я?
Прежде всего – Фарф. Конечно, в доме, где живет такой псих, покоя быть не может. Нужно все время следить, чтобы он себя не порезал. Воскресенье, завтрак, все сидят, все довольны: на подносе пирог, в вазе - яблоки, и тут эта скотина, хищно кося глазом, тянется к ножу или, того хуже, к вилке. Хорошо, у меня наготове смирительная рубашка.
Теперь Наги. Если он ребенок, почему не нанять ему няньку? Почему отвозить его в школу должен именно я? У меня что, нет других дел? И попробуйте оттащить его от компьютера! В такие минуты я думаю, что у нас завелся еще один берсеркер.
Ну, и наконец, Шульдих. Вот чума. Вот казнь египетская. От него нигде нет спасенья. Стоит мне сесть и открыть ноутбук, как входит эта звезда яоя! Усаживается в кресло и «Брээдли!». Что мне остается? Хватаешь его, швыряешь на диван, яоишь по-быстрому, надеешься, что все. Нет! Идешь на кухню – налить себе кофе, а там уже он. И снова «Брээдли!». Снова хватаешь его, швыряешь на кухонный стол, яоишь и идешь в ванну – помыться. Ну-ка, угадайте с трех раз, кого я там вижу!
Вздыхает, снова протирает очки.
- Нет, я не против Шульдиха. Он славный парень и любовник что надо. Но ему всегда мало. Я все время ловлю на себе его молящий взгляд. Всерьез думаю начать подсыпать ему в кофе бром...
Еще об имидже делового человека. Деньги. Я богат, я много раз об этом слышал. Но скажите, много ли я тратил на себя? Шмотки – Шульдиху, машины – Шульдиху, компьютер – Наги. Наги – компьютер! Это же просто смешно. Зачем ему компьютер? Он все равно играет на нем в «Сапера». Это мне нужен компьютер. Очень вас прошу в следующем тексте дать мне стационарный компьютер. А Наги хватило бы «Тетриса».
- Блин, да я прям там сейчас!...
- Так соскучился, Кудо? Потерпи, Кроуфорд еще занят.
- Не смешно, Хидака!
- Это не я, это Оми...
- Вот кто сейчас тронул меня за задницу? Ши-не!
Кроуфорд, мрачно:
- И еще: изолируйте нас от Вайсс. Одно дело, когда я трачу деньги и силы на собственную команду: в конце концов, кому еще о них позаботиться? Другое дело – Вайсс. Да, я – сэмэ, я супер-сэмэ, но почему я должен яоить еще и их?
Только представьте: выхожу я перед сном (Шульдихом) подышать свежим воздухом, а внизу меня уже поджидает... Йоджи Кудо. Скажите честно, похож я на девушку старше восемнадцати? По дому шастает Оми – ну, его мне пока удается избегать. Но хуже всех – даже хуже Шульдиха – он, Ран Фудзимия. Знали бы вы, сколько я на него потратил: рестораны, обновки, лечение его коматозной сестры. И ради чего? Чтобы он обшипел меня в постели! Шульдиха хотя бы не надо уговаривать, а с этим каждый раз как в первый. Знаете, что я однажды с ним сделал? Вот. Но он все равно не изменился.
Флегматичный голос Фарфа:
- Шульдих плачет, а Наги вырвался и бежит домой.
Кроуфорд, непроницаемо:
- Искренняя благодарность всем, кто сводит вместе Айю и Шульдиха. Побольше бы таких фанфиков. Благодаря им у меня есть свободное время и возможность употребить его с толком. Например, оттащить Наги от компьютера.
Да иду я, иду!
Выходит.
~~~
Входит Кудо, переминается с ноги на ногу.
- Хэлло, я Йоджи Кудо. По личным причинам буду краток. Я плэйбой. Предпочитаю девушек старше восемнадцати. Поэтому, пожалуйста, не подкладывайте мне Айю (он все время шипит и ничего не умеет в постели) и – боже упаси - не натравливайте на меня Кроуфорда! Пусть этот «сэмэц» отрывается на ком-нибудь другом! А то, только подойдешь к дому Шварц, чтобы тихо позвать: «Оми, домой...», как откуда ни возьмись вылетает Кроуфорд и, ну, дальше вы знаете...
- Ну, кто обидел эти зеленые глазки? А-а-а, а-а-а... Идет коза рогатая...
- Nein, nein! Ich will...
- Да знаю я, чего ты хочешь... Придется потерпеть, мы ж с тобой не собачки, чтоб на улице... И не Кудо.
Йоджи вздрагивает.
- Страшный дом. Там постоянно что-то швыряют: наверное, это их псих. Как туда ходит Оми – не понимаю.
В общем, или пусть Кроуфорд обходится своей командой – у него там есть Шульдих, или присылайте за Оми Кена – ему все равно делать нечего. Правда, найдет ли Кен дорогу домой? С его-то координацией.
Выбегает.
~~~
Входит Кен.
- Куда смотреть? Уже пишем, да?
Оглядывается в поисках камеры.
- Это я, Кен Хидака. Не ожидали? Не волнуйтесь, я уже ухожу. Я знаю, все только этого и ждут.
- Эй, Сибиряк, ничего там не трогай! Разобьешь камеру – в жизни не расплатимся.
Кен вздыхает.
- На прощанье хочу сказать, если я правда такой нелепый как вы обо мне пишете, то непонятно, что я делал в спорте. А если нет, то, может быть, я до сих пор отравлен? Оживляется. У меня есть несколько наработок. Смотрите: я могу страдать из-за любви к Шён – ну, знаете, любовники-противники, все такое... Или, например, страдать по Казе...
- Ксо, Хидака, вали оттуда!
- Или даже так: я – наркоман, ворую деньги «Конеко» и трачу на наркотики, и наркоманом был очень давно, так что из команды меня выгнали справедливо, а я все свалил на Казе. И теперь страдаю. И от этого колюсь еще больше. Подумайте об этом. Это же интересно! И вообще, хоть иногда думайте обо мне.
Выходит, спотыкаясь о провода.
У выхода, обернувшись, быстро:
- Согласен на любой яой.
~~~
- Вытри слезы, тебя сейчас увидит вся страна. Из-за какого-то дурацкого беляша... Да Наги, я вижу, что тебе велика рубашка Фарфа, но ты меня вынудил. Сейчас наша звезда выступит, и мы поедем. Ну, что ты застеснялся? Не похоже на тебя. Вот платок, сморкайся, сильней. Молодец. Давай!
~~~
Вталкивают Шульдиха. Он именно такой, каким мы его знаем и любим: очень худой, очень рыжий и очень зеленоглазый. На нем (поверх зеленого сюртука) майка со схемой Московского Метрополитена. Шу всхлипывает, откидывает волосы со лба, пытается улыбнуться. Получается очень жалко.
- Шульдих – это я. Не думайте, я не собираюсь жаловаться. Все, я уже успокоился, видите? Я знаю, вы меня любите. Меня все любят. А когда меня не любят, я отправляюсь в клуб, чтобы меня любили там. Но в моей жизни кое-чего не хватает. Чего-то очень важного. Догадались?
Выкрикивает, сверкнув глазами:
- Еды!!! Я никогда не ем. Никогда! Ни до, ни после. Понимаю, авторов это не вдохновляет, но мне-то каково? Рассказать, как я живу?
Утро. Выбираюсь из-под Брэдли. Заметьте, никакой групповухи – обычное тихое семейное утро. «Доброе утро, любимый. Нет, я просто так, можешь еще поспать... Да нет, это совсем не обязательно. Ах, ну, если так...».
Яой.
И очень хочется есть.
Снова выбираюсь из-под Брэдли и иду на кухню.
Там уже все накрыто. На столе пирог, яблоки. Вкусно пахнет поджаренным хлебом. Я устраиваюсь поудобнее, наливаю себе кофе и тут... Фарф хватает нож, мы с Брэдли хватаем Фарфа, и через полчаса напряженной борьбы, получив ногой в живот, но все-таки упаковав нашего психа, я возвращаюсь на кухню...
Поздно! Автор все убрал со стола!
Я пытаюсь заказать еду по телефону, но Фарф перерезал провода. Можно было бы заказать что-нибудь по Интернету, но у компьютера сидит Наги. А я не в том состоянии, чтобы его оттаскивать!
Приходится клянчить деньги у Бреда. Я состраиваю самую умильную рожицу, вхожу в кабинет и так ласково его зову – я придумал звать его ласково – «Брээдли». Я хочу сказать ему: «Брэдли, милый, покорми меня...». Не тут то было. Очки сверкают злобным блеском, Кроуфорд поднимается и... «Швыряет своего рыжего любовника на диван».
Почему обязательно «швыряет»? Поймите, Брэдли ответственный человек: если сказали «швырнуть» - он швырнет. И сам сверху прыгнет. Бывший боксер ростом под метр девяносто и весом в сто кило. Его на врагов надо сбрасывать, а не на хрупкого телепата!
Снова яой. Но я жив и голоден пуще прежнего. Иду на кухню – может, что-нибудь закатилось под стол. Или хоть сыр в мышеловке... Поднимаю голову: на кухне Брэдли. Видит меня и...
«Брээдли»...
Швыряет – о, где мой диван! – на кухонный стол.
Чрезвычайный яой. Я заметил, на кухне мне всегда достается. Потом этот жмот Кроуфорд будет попрекать меня разбитой посудой, но мне не до него. Я иду в ванную: рассмотреть синяки, поесть зубной пасты...
Стоит ли удивляться, что Кроуфорд уже там. Я ничего не говорю – каждое мое слово будет использовано против меня. Я просто смотрю на него. Я – телепат. У меня нет никого, ближе Кроуфорда, он должен меня понять...
Яой по ту сторону добра и зла. Кухонный стол после этого кажется мягкой, удобной штукой. Глядя на Брэдли, отчетливо понимаю: в следующий раз он меня убьет. Бром ему подсыпать, что ли...
Мучимый гастрономическими фантазиями, вздрагивая от каждого шороха, крадусь к Фарфу. У него должно было что-то остаться: его-то кормят регулярно! Фарф псих. У психов, как у животных, развита интуиция. Он непременно поймет... А он кусает меня или... швыряет. А в глазу – такое сочувствие!
Как главный телепат сериала Weiss Kreuz, со всей ответственностью заявляю: телепатии не существует!
Ну, кого-то еще удивляет, что я так похудел к «Глюхену»?
Смотрите, к третьему сезону я могу оказаться в лечебнице для дистрофиков. Я знаю, что со мной будут делать санитары... Швырять, разумеется!
Ну почему, если Шульдих – так сразу швырять! За Айей, например, ухаживают, в рестораны его водят, подарки дарят, а я... Наверное, это из-за того слуха, что я – бывший хастлер. Конечно, за таким ухаживать не станут. Так вот, это ложь. Свои золотые годы я провел в Розенкройц, а там за это никогда не платили.
Шмыгает носом.
Единственное, чего у меня в изобилии – смазка. Просто вагон. Хорошо, если с клубничным вкусом... Но это единственное, что у меня бывает с клубничным вкусом.
- Рыжий, солнце, ты в порядке? Мне войти?
Шульдих оглядывается, встряхивает башкой и впервые за все это время ясно улыбается.
- Я не говорю о перемене жизни – в ней много хорошего (тот же Кроуфорд), но давайте внесем некоторые дополнения.
Вот посмотрите, как вы пишите: «...обнял худое тело своего рыжего любовника...». Ага, и укололся в пяти местах. Я предлагаю вот что: «Кроуфорд подхватил Шульдиха на руки, бережно – девушки, бережно! – отнес его на кровать, наклонился и страстно прошептал прямо в розовое ушко: - Шу, есть хочешь?..». Что, неромантично? А вы вспомните «9 с половиной недель»! У нас отлично получится.
Или вот: «Шу сидел на кухне с чашечкой кофе... – а мы сделаем так - ...И с аппетитом уминал пельмени». Всего одно предложение, а какая разница!
Не волнуйтесь, я не растолстею. С моим образом жизни это невозможно. Так мы договорись?
Выдает фирменную улыбку от уха до уха.
- Я верю в вас!
Выходит.
~~~
- Ты им все сказал? Вот и умница. И не надо было плакать. Да едем мы, Наги, успокойся. Все, садитесь в машину.
- А нас не подбросите?
- Только если в багажнике.
- И по частям.
- Серьезно, хотя бы до метро... Нет, девушка, я у вас телефон не просил. Вы меня не так поняли!
- Кудо, ты что? Она же старше восемнадцати.
- В пять раз. Кроуфорд, я согласен на багажник.
- А я могу поехать на коленях Фарфа. Правда, Фарфи?
- Ну, тебе жить...
- Да, Рыжий, я тоже очень рад тебя видеть. Ну, не сейчас же... Ну, не здесь. Потерпи. Займи чем-нибудь рот. Оми, что там у тебя? Бэнто для Фарфа? Он японское не ест, отдай Шульдиху.
- Брэдли, милый, любимый! Спасибо! Давай, я тоже что-нибудь для тебя сделаю!
- Нет, я знал, что этим кончится...
- А Фудзимию ждать не будем?
- Знаешь, Хидака, тебе надо – ты и жди. А я с ним рядом в багажнике не поеду, дерганный он... Кстати, где он? Айя, ты куда умотал? Иди, твоя очередь!
~~~
Входит Ран. Яростно оглядывается – за ним никого. Чуть успокаивается, но катану на всякий случай держит обнаженной.
- Я – Айя Фудзимия. Посмотрите на меня хорошенько: на эти фиолетовые глаза, на эти красные волосы... А еще у меня женская серьга, я откликаюсь на женское имя и кличку «котенок»...
Какое-то время молчит.
- Нет, я все понимаю. На мне аршинными буквами написано: «Трахни меня», «Кто хочет Фудзимию – конец очереди там, за углом». Стоит кому-нибудь оказаться рядом со мной, или хотя бы просто встать сзади, как в следующую минуту меня уже яоят. Но скажите, почему...
Голос Айи срывается.
- Почему я до сих пор девственник?! Почему каждый раз у меня – первый?! У меня личная жизнь, как у Анжелики-маркизы ангелов, на мне же пробы негде ставить. Кого у меня только не было – Вайсс, Шварц, демоны, вампиры, блонди... Да чего далеко ходить – что со мной однажды сделал Кроуфорд... А я все равно! Девственник!!!
Подозрительно смотрит в камеру.
- Это мне за Сакуру, да? Но поймите, это не «Святилище ангелов», я не могу встречаться с девушкой, которая ТАК похожа на мою сестру!..
В отчаянии закрывает лицо руками.
- Зачем, зачем мне катана, если я могу только шипеть... А когда я кричу «Ши-не», для всех это повод к доброму юмору... «А, наш котенок опять крикнул «Ши-не», он просто стесняется, давайте привяжем его к кровати...». Да, я – Айя Фудзимия, первый уке на деревне, я только для этого и гожусь, но дайте мне расслабиться. Дайте мне чему-нибудь научиться. Позвольте мне просто получать удовольствие. Пусть хоть раз для разнообразия девственником окажется Йоджи или Шульдих (вот он удивится). А то только привыкнешь, только войдешь во вкус, как... р-раз – и я снова... Не понимаю, как это происходит... Просто чувствую. Вот и сейчас... Наверное, я – гурия. Вечно девственная гурия.
- Ран, не забудь про СТС!
Айя, топнув ногой.
- Прекратите делать из меня посмешище. Я прошу... Нет, я требую покончить с моей невинностью! Чтобы к тому моменту, когда вам придет фантазия отдать меня Такатори или старцам ЭсЦет, они не были бы у меня первыми!
Спохватывается.
- Что я сказал?! Ксо, я подал вам мысль! ЭсЦет! Такатори! Нет, только не это! Как выключается эта штука? Оператор. Оператор! Вырежьте это! Слышите меня? А то не скажу, за что люблю СТС! Я серьезно! Где пленка? Ши-не!
Размахивается катаной.
Конец записи.