Название: Симбиоз
Автор: Ksandra Accuses
Размещение: с моего разрешения. пишите в у-мыло или на ksandra-accuses@mail.ru
Фандом: Death Note
Тип: yaoi
Пейринг: Лайт/Л
Рейтинг: R
Жанр: ангст, драма, death-fic
Права: все принадлежит создателям
Саммари: по заявке Ло Сиврен. Лайт ищет власти, Л - тепла. Они существуют в странном симбиозе. Что каждый из них может получить?..
От автора: романтики, кажется, не вышло. Ангст тоже прихрамывает на все три ноги. Если честно, вижу эту пару сейчас только так. автор слегка переврал заявку и просит не бить его тапками.




Лайт сидел в своей комнате в штаб-квартире Л и скучающе глядел на монитор компьютера. Там были списки жертв, его жертв, но сейчас он не думал об этом. Его мысли были очень далеки от расследования. Его мысли были там, через несколько этажей, в комнате с огромным количеством экранов и компьютером. Там, где сейчас - как всегда, с какими-нибудь конфетами или невыносимо сладким чаем - сидел черноглазый, вечно растрепанный и невыспавшийся сыщик Рюзаки.
Лайт думал о том, что как ни крути, а они с Рюзаки слишком во многом похожи. Они оба были слишком выдающимися для окружающих. Оба не умели проигрывать. Оба сражались до последнего. Оба они были своего рода машинами. Л всегда и все просчитывал наперед, словно компьютер. Лайт не отставал и помимо этого превратил себя в машину-убийцу.
Они могли бы стать друзьями. Но Лайт считал дружбу довольно скучными отношениями. В его отношениях с Рюзаки было что-то куда большее, чем дружба или так воспеваемая веками любовь.
И дружбу, и любовь можно сыграть. Невозможно сыграть лишь борьбу. Страстную, смертельную, опасную битву двух умов, двух людей, привыкших быть лучшими. Привыкших вести двойную жизнь и никого не пускать в свой внутренний мир.
Бог нового мира не мог вспомнить точно, когда начались эти странные отношения, когда они переступили черту, за которой оставили видимость дружбы. Сейчас он вспоминал о другом - о том, какие горячие ласки могут дарить вечно холодные пальцы Рюзаки, о том, как мутнеют от страсти непроницаемо-черные глаза. Это была не любовь и даже не похоть. Это был странный симбиоз, в котором каждый получал то, чего ему не хватало, чего хотелось больше всего остального.
Рюзаки вырос в приюте. Вполне логично, что он так жадно и отчаянно искал ласки и тепла, которое мог дать ему Лайт. Сыщик был уверен на 80%, что однажды он может обжечься этим теплом, просто взять и сгореть. Однако упрямо продолжал тянуться к источнику тепла, запрещая себе думать, что каждый раз он может превратиться в кучку пепла и уже не возродиться. Лайт искал в этой связи другого. Пусть призрачное, пусть недолгое, но безраздельное обладание своим главным соперником поднимало его на седьмое небо.
Лайт встряхнул головой и взглянул на часы. Три часа ночи. Навряд ли Рюзаки лег спать. Лайт вообще никогда не видел его спящим.
Парень поднялся и вышел из комнаты. Ему не хватало власти. Рюзаки не хватало тепла. Пусть не надолго, но они могли обменяться...

Л обнаружился в той самой комнате с мониторами. Он как обычно сидел в кресле в своей любимой позе - «Так мозговая деятельность улучшается в несколько раз» - и держал в руках кружку с чаем. «Сахара как минимум ложек пять...» - отстраненно подумал Лайт, подходя со спины и кладя руки на опущенные плечи. Л усмехнулся, но не обернулся.
- Тоже не спится, Лайт-кун?
- Как видишь.
- У меня такое чувство, что я упускаю что-то важное... - задумчиво обронил сыщик, сделав глоток из кружки.
Лайт мягко высвободил кружку из рук парня и отставил на стол. С едва заметной усмешкой развернул кресло Рюзаки и взглянул ему в лицо.
- У меня тоже такое чувство.
Едва заметную улыбку со сладких губ стер поцелуй. Не нежный и не осторожный, грубый, страстный. Целуя в кровь, заявляя права, желая только обладать. Рюзаки обхватил Лайта за шею, отвечая на поцелуй совсем иначе - покорно и мягко, словно пытаясь подарить тепло, которого так не хватало ему самому.
Целоваться, когда один из партнеров стоит, а другой сидит в кресле, было неудобно. Лайт ненадолго прервал поцелуй - ровно на столько, сколько потребовалось, чтобы дернуть Л на себя и опрокинуть на диван. За считанные секунды белая футболка полетела на пол, а Лайт приник губами к нежной шее. Л прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям, и потянулся к пуговицам рубашки, даже не до конца застегнутой. Лайт с усмешкой помог сопернику избавить его от рубашки и расстегнул на парне джинсы. Несколько быстрых движений, неуловимое скольжение кончиков пальцев по бледной коже, горячие губы, покрывающие поцелуями шею и грудь, и ощущение сильной руки, обхватившей плоть - Л стонет и в глубине души считает, что 95% людей на его месте не смогло бы сдержать стона.
С пока еще сдерживаемым торжеством Лайт видит, как черные глаза подергиваются поволокой, и молча наблюдает за тем, как Л с трудом останавливает его ласки и поднимается на колени. Мягко целуя любовника в губы, Л расстегивает на нем брюки. Еще пара мгновений - и остатки одежды летят на пол. Лайт с легкой усмешкой откидывается назад, пока Рюзаки покрывает его тело поцелуями, спускаясь ниже, к животу, еще ниже... Мягкие губы обхватывают возбужденный член. Рюзаки в такие моменты всегда прикрывает глаза, отдаваясь наслаждению. Лайт в такие моменты всегда наблюдает за Рюзаки и получает еще большее наслаждение от созерцания главного врага прямо перед собой, тут, на коленях, не знающего в этот миг большей радости, чем доставлять ему удовольствие. Парень издает едва слышный стон на выдохе и отстраняет Рюзаки от себя. Опрокидывает на спину и впивается в губы требовательным поцелуем, быстро и довольно грубо лаская рукой напряженную плоть. Сыщик с готовностью обхватывает его ногами и стонет в губы почти неслышное:
- Лайт-кун... Пожалуйста...
Лайт усмехается и снова целует Рюзаки, одним мягким и плавным движением входя в него.
Л всегда отдавался искренне. Не сдерживая стонов, подаваясь навстречу, жадно ловя всем телом жаркие прикосновения губ и пальцев... Л всегда почти кричал в момент оргазма. Лайт в момент оргазма хрипло и торжествующе смеялся.
Он обладал этим телом. Его враг был в его власти, безраздельно, безотчетно отдавался ему по доброй воле. Было бы грехом отказаться от такого подарка.
Потом Л опустошенно лежит на диване и смотрит на то, как Лайт приводит себя в порядок, одевается.
- Почему ты никогда не остаешься, Лайт-кун?
- Не стоит, чтобы о нас знали, - бросает Лайт через плечо и выходит из комнаты.
Л лежит на диване, все еще ощущая тепло прикосновений. Он с усмешкой проводит пальцем по припухшим губам. На 30% Л уверен, что почти каждую ночь самозабвенно отдается врагу. Еще на 20% Л уверен, что скоро все закончится. Но Л уверен еще кое в чем, причем на 99%: он не жалеет ни о минуте, проведенной с Лайтом, он не жалеет ни о капле полученного тепла.


...Спустя несколько дней Л стоит на крыше, под дождем, и слушает колокола. На 90% он уверен, что проиграл. На 2% он надеется, что Лайт умеет любить. На 98% он знает, что во всяком случае - не его.
Колокола звонят особенно громко и как-то печально. Они оплакивают чью-то смерть. Сегодня кто-то из них умрет.
- Рюзаки? Что ты делаешь под дождем? - раздается голос за спиной. Л оборачивается.
- Колокола сегодня особенно громкие...
Лайт усмехается.
- Не неси чушь. Идем. Хватит мокнуть.
Л кивает и следует за Лайтом. Потом они сидят на ступенях, и Рюзаки поддается непонятному порыву. Тянется за полотенцем.
- Разреши мне...?
- Что ты делаешь?
- Вытираю тебе ноги... - поясняет Рюзаки, замирая. Но его надежда не оправдывается, Лайту слишком приятно видеть его на коленях, чтобы продолжить отталкивать.
- У тебя волосы мокрые... - одним голосом Лайт умеет всколыхнуть в Рюзаки самые сокровенные воспоминания. Сыщик облизывает губы.
- Прости...
Лайт молча убирает влажную прядь волос с его лба, а Л продолжает свое занятие.
- Скоро нам придется распрощаться, Лайт-кун... - не скрывая грусти, смотрит сыщик в лицо Ягами. Тот поводит плечами.
- Ты говоришь сегодня странные вещи, Рюзаки.
Л собирается подняться, но Лайт перехватывает его.
- Лайт-кун...
Ягами не слушает. Вместо этого он, притянув сыщика к себе, целует его. Он не может объяснить этого порыва - вероятно, просто хочется насладиться покорностью уже проигравшего соперника? Л отвечает, покорно, неторопливо, запоминая на всю оставшуюся жизнь. Они оба знают, что он проиграл. Они оба знают, что ему осталось недолго. Рюзаки отстраняется и с горькой нежностью выдыхает:
- Кира...

...Сорок секунд мучительной агонии. Говорят, перед глазами должна бы пронестись вся жизнь, но проносится только последние недели. Требовательные поцелуи и жаркие ласки, покорность и властность, тепло и холод, страстная борьба, смертельная схватка, в финале которой он умрет - вот что видит Рюзаки за сорок секунд до смерти.
- Кира... - последнее слово, сорвавшееся с этих губ. Он уже не узнает, какая суматоха поднялась после его гибели.
Он лишь почувствует много позже, как жизнь точно также затихает в самом Лайте.-
Рюзаки... - хриплый голос и мучительно-непонимающее выражение лица.
Ты тоже проиграл, Лайт-кун. Ты проиграл не мне, ты проиграл самому себе.
На 99%, в этой игре не могло быть победителя.

- Брэээдли, - сонно выдохнул телепат, ухитрившись, не открывая глаз, быстро обвить конечностями только что улегшегося в постель Кроуфорда.
Провидец задержал дыхание, но, к его облегчению, рыжий еще немного поелозил по его боку, уткнулся носом в шею и задышал чуть ровнее. Не то чтобы Брэд был против секса, вовсе нет. Просто лучше заниматься этим не после шести часов, проведенных за компьютером, и напряженных размышлений, на какие средства будут дальше существовать Шварц, вырвавшись из-под патронажа Эстет.
Глаза отчаянно слипались, Шу убаюкивающе сопел, прижавшись к его еще прохладному боку уже горячим от нескольких часов сна телом. Погружаясь в объятия Морфея, Кроуфорд положил ладонь на мягкую гриву и легонько пригладил непослушные волосы. Шульдих тут же мурлыкнул, еще сильнее прижавшись пахом к его бедру, и ткнулся губами куда-то под ухо провидца.
- Наконец-то ты пришел… - пробормотал телепат, щекоча горячим дыханием кожу Брэда.
Провидец замер. Обычно он не жалел, что с самого начала образования Шварц обратил внимание именно на Шульдиха. Немец был не только полезным членом команды, но и чертовски привлекательным, сексуальным и умелым любовником. Именно то, что и требовалось Кроуфорду: снять естественное для мужчины напряжение, получив при этом достаточно эстетического удовольствия и физического удовлетворения. До недавнего времени такие отношения без сомнения устраивали его, но теперь…
Расставшись с Эстет, надо было найти новых работодателей, а также переложить деньги на новые счета и заставить их «работать». Этим Брэд и пытался заниматься, если бы не Шульдих, который делал все возможное, чтобы ему помешать.
С Наги проблем не было: рассудительный мальчик спокойно занимался своим компьютером и послушно выполнял поручения Кроуфорда. Фарфарелло главное было поймать в тот момент, когда он только начинал полосовать себя со скуки, а потом, запакованный в смирительную рубашку, псих тоже не доставлял никакого беспокойства, потому что кормил его Наги. А вот Шульдих… В общем, очень скоро Кроуфорд понял, что оставил в распоряжении телепата только одно лекарство от безделья, включающее его, Брэда, непосредственное участие…
Получив массу свободного времени, рыжий не знал, как убить его в одиночестве. Для похода по злачным местам нужны были деньги, в потреблении которых Кроуфорд пока ограничил всю команду. Телепат спустил выданный гонорар за одну ночь и теперь развлекался там, где мог. А без денег это стало возможным только в постели Брэда Кроуфорда, который не имел возможности, да и желания, отдавать все свое время только Шульдиху. Примерно это он и попытался втолковать надувшему губы немцу, но на все предложения заняться делом (убраться в доме, например, или приготовить еду) телепат, с точки зрения провидца, реагировал неадекватно: убийственными взглядами и ненормативной лексикой на хорошо известном Кроуфорду немецком языке. Приходилось когда просить, когда откровенно заставлять Наги заниматься еще и хозяйственными делами, что как-то не способствовало укреплению командного духа в коллективе. Да и вообще: урегулирование ссор и разборок тоже отнимало много времени, которое можно было бы потратить с большей пользой.
- Мне опять было скучно, - жалобно пробормотал рыжий, поелозив согнутой в колене ногой, которая, как обычно случайно, оказалась закинутой на тело провидца в стратегически важной области чуть пониже живота.
Брэд с трудом сдержался от недовольного вздоха. Спать хотелось убийственно.
- Ты все время занят, - сонно продолжал бубнить Шульдих. – Мне так скуууучно…
- Что поделаешь, Шу. Спи.
Кроуфорд погладил дурную голову телепата и чмокнул его в лоб. Шульдих испустил жалобный стон.
- Подарил бы мне зверюшку, что ли…
Кроуфорд вздрогнул.
- Ни за что!
К счастью, его гневный возглас прозвучал не слишком громко, не вырвав немца из дремотного состояния, но заставив его испустить еще один горестный вздох и обвить Брэда, подобно ползучей лиане.
- Ты меня совсем не любишь, - беззлобно констатировал рыжий. – Жалко для меня даже мааааленькую животинку, - продолжал сонно лепетать телепат. – Я бы с ним играл, кормил, гулял, убирал…
Брэд представил себе бардак, устроенный «животинкой» и «убранный» потом Шульдихом, и поежился.
- …он бы меня любил, а я бы любил его…
Кроуфорд от неожиданности даже распахнул глаза.
- Шульдих, я не потерплю в своей постели подобных извращений!
Телепат фыркнул.
- Ты - хентайщик, а я хочу зверюшку… Я совсем один…
С мыслью, существует ли вообще на свете достаточно выносливая животинка, способная надолго отвлечь Шульдиха и попутно выдержать его «заботу», Брэд незаметно для себя уснул под убаюкивающее бормотание немца.
***
Над поляной летали странной формы огромные бабочки, задевая его крыльями. Брэд даже не успел удивиться, почему из белых и черных прожилок на их темных спинках складываются знакомые портреты Франклина и Гранта, потому что почти невесомые прикосновения их блекло-зеленых крыльев были настолько возбуждающими, что… Неведомо откуда выпрыгнул рыжий всклокоченный кот и, сверкнув огромными зелеными глазищами, сбил его с ног. Брэд возмущенно вскрикнул, но шершавый язык, мазнув по его щеке, отправился вниз, собирая дрожь его выгибающегося, обнаженного тела. Рокочущее мурлыканье зверя-извращенца отдавалось возбуждением в паху. Вспышки света чередовались с чернотой перед его беспомощно моргающими глазами. Брэд хрипло вскрикнул и… распахнул глаза, не сразу сообразив, где находится. Под судорожно сжавшимися пальцами затрещала простыня, а бедра подались вверх в горячую влажность, окутывающую его напряженную плоть.
- Шу, - задохнулся он.
Окончательно освободившись от оков сна, его тело наконец-то обрело полную чувствительность. Урчащий звук, который издал телепат, снова заставил его выгнуться. И Брэд прикусил нижнюю губу, чтобы не застонать во весь голос. На довольное хихиканье его тело тоже отреагировало дрожью и толкнувшимися бедрами. Телепат погладил ладонями по ребрам Брэда, чуть задержался на четко выделившихся тазовых косточках, скользнул большими пальцами в жесткие темные волосы. Медленные, нежные касания его рук никак не совпадали с тем, что вытворял его беспощадный язык на вздувшейся, чувствительной головке. И его рот, жестко насаживающийся на трепещущую плоть, никак не был медлительным и нежным, но именно это сочетание заставило Брэда кончить в считанные минуты. Шульдих проглотил все, смакуя, дочиста вылизывая вздрагивающую плоть, и только потом, скользнув по его телу, устроился сверху, положив руку на грудь провидца и опершись на нее подбородком.
- Ты такой беззащитный, когда только просыпаешься и еще не успеваешь надеть очки.
Зеленые глаза игриво изучали порозовевшее лицо Кроуфорда. Брэд нахмурился. Шульдих улыбнулся и облизал приоткрывшиеся губы.
- Утренний секс? – вопросительно поднял бровь телепат.
- Разве мы не им только что занимались? – улыбнувшись, поинтересовался Брэд, ничуть не сомневаясь в ответе.
- Не-а, - хмыкнул рыжий. – Я просто сказал тебе: «Доброе утро, Брээээдли».
Он подтянулся на руках, наклонившись к лицу провидца, нарочито прижимаясь твердой плотью к его телу. На влажных губах по-прежнему играла многообещающая улыбка.
С утра Брэду нравились такие обещания.
Запутавшись пальцами в растрепанных волосах, он притянул к себе рыжую голову, впиваясь в приоткрывшийся рот. Собственный вкус в гладкой, горячей глубине только подстегнул новую волну желания. Кроуфорд так прижал к себе тонкое тело своего любовника, что, кажется, хрупкие косточки хрустнули под его руками. Но Шульдих только хихикал в пожирающий его рот. И не прекратил, даже когда провидец опрокинул его спиной на постель, вдавив в жалобно скрипнувший матрас всем своим весом.
Шульдих точно не стеснялся звукового сопровождения своих ощущений. Как только Брэд освободил его рот, телепат издал такой громкий, хриплый стон, что Кроуфорд подумал, что они разбудили не только Наги, чья спальня была рядом, но и Фарфарелло, обитающего в самой дальней по коридору комнате.
Шульдиху на это, как всегда, было наплевать.
Бесстыдный и нетерпеливый, он не стал ждать, пока Брэд, медленно вылизывая его тело, доберется до того места, которое больше всего требовало внимания. Рыжий просто приподнялся на локтях и подтянулся к изголовью кровати, проскальзывая между рук расслабившегося Брэда. И снова засмеялся низким, дразнящим смехом на недовольный рык Кроуфорда, когда вместо груди телепата под его губами оказался плоский, вздрагивающий живот.
Брэд поднял голову, гневно сверкнув глазами в смеющееся лицо, но сильные руки зарылись в его волосы, легко погладив за ушами, и потянули его голову вниз. Провидец подчинился, хотя бы для того, чтобы увидеть, как закатываются от удовольствия зеленые глаза телепата, как дергается кадык на выгнувшемся горле, как два маленьких розовых бутончика становятся заостренными пиками даже без прикосновения к ним, как выгибается худое тело его любовника, а на гладкой коже, покрывающейся потом, играют серебряные блики. Чтобы услышать, как Шульдих будет захлебываться стонами, толкаясь бедрами навстречу принимающему его член рту, и задохнется его именем, когда наконец-то достигнет своего освобождения.
Брэд дождался, пока Шульдих перестанет вздрагивать, обессилено рухнув на подушки, и только тогда выпустил изо рта опустошенную плоть. Кроуфорд подался вперед, устраиваясь на горячем, влажном теле своего любовника. Телепат тяжело дышал через приоткрытые губы и томно смотрел на Кроуфорда сквозь полуопущенные ресницы.
- Доброе утро, Шу, - произнес Брэд, отводя с мокрого лба телепата прилипшие прядки.
Немец заулыбался, но уже в следующую секунду Кроуфорд скатился с постели и, на ходу подхватывая халат, направился к ванной.
- Нууууу, Брээээдли… - жалобно раздалось ему в спину. – Это же было только приветствие! А как же утренний секс?!?
- Мне нужно работать. Будешь себя хорошо вести, - не оборачиваясь, через плечо бросил Брэд, - получишь на день рождения зверюшку.
Скулеж тут же оборвался. Брэд, довольно усмехнувшись, скрылся в ванной.
Признаться, Кроуфорд, даже обрадовался, выйдя из ванной и обнаружив свою спальню пустой. Не очень-то легко подбирать костюм и аксессуары к нему, постоянно отвлекаясь на соблазнительно обнаженное тело, принимающее на кровати разнообразные и чертовски возбуждающие позы. Хладнокровному американцу далеко не всегда удавалось отказаться от подобного приглашения.
Придирчиво оглядев себя в зеркало, провидец остался доволен: светло-бежевая рубашка в тон более темному костюму и галстук в той же гамме. В таком виде не стыдно отправиться на деловую встречу. Одеваться в спешке Кроуфорд не любил. Результат, конечно, получался впечатляющим, но отнюдь не таким, как хотел провидец. Даже Фарфарелло гнусно ухмылялся и, сверкая единственным глазом, бормотал, что его вид сильно оскорбляет Бога, когда Брэд, наспех одевшись, пока Шульдих плескался в ванной, сбегал из спальни, оказываясь на кухне в голубой рубашке, болотного цвета жилетке и бежевом костюме… Брр… Кроуфорд поежился от подобных воспоминаний и, еще раз с удовольствием оглядев свое отражение в зеркале, покинул комнату.
Утро не принесло никаких неожиданностей. Кофе был горячим, крепким и восхитительно пахнущим, пожаренная наспех яичница с беконом не пригорела, а тишина собственного кабинета успокаивающе подействовала на нервную систему и позволила без помех окунуться в работу. Так что к обеду Кроуфорд спустился умиротворенным и весьма довольным собой.
И тут начались чудеса.
Еще утром бывшее неубранным помещение встретило Брэда сияющей чистотой, а уж витавший в кухне аромат был и вовсе восхитительным. Слегка портил идиллию насупившийся Фарфарелло в трогательном фартучке, мрачно поигрывающий разделочным ножом. Но это зрелище с лихвой компенсировалось видом причесанного (!) Шульдиха, на котором красовался такой же накрахмаленный фартук и кухонные рукавички.
- Проходи, проходи, - напутствовал замершего Брэда телепат. – Мы приготовили тебе обед. Правда, Фарфи?
Псих что-то неразборчиво промычал и насупился еще сильнее. Но по поставленному перед ним аппетитному блюду, Брэд понял, что Шульдих вряд ли приложил руку к готовке: истинные шедевры кулинарного искусства немцу никогда не удавались. Скорее всего, он приложил свои способности к мозгам Фарфарелло, заставив того приготовить более чем сносный обед.
- Ну как, вкусно? – Шульдих, опершись локтями на стол, скрючился напротив и улыбался во все тридцать два зуба, с надеждой глядя в лицо жующего Кроуфорда.
- Мгм, - чуть не подавившись, кивнул провидец.
- Я себя хорошо веду?
Вот тут кусок точно встал поперек горла у несчастного американца. Надо же было так потерять бдительность, чтобы разбрасываться невыполнимыми обещаниями! Но кто бы мог подумать, что Шульдиху действительно до такой степени хочется завести домашнее животное!
- Да, - горестно признался провидец, глядя в порозовевшее от счастья лицо телепата, и понял, что есть как-то расхотелось… Брэд, с некоторой поспешностью закончив трапезу, привстал со стула. Но Фарфарелло явно хотел большего признания своих кулинарных талантов.
- Ты точно не хочешь добавки? – угрожающе спросил он.
Кроуфорд не собирался допускать две ошибки за один день, поэтому, глядя в желтый глаз берсерка, быстро прикинул последствия ссоры со штатным психом, и снова опустился на стул.
- Я думал, что у вас не осталось добавки. Это безумно вкусно, - с видом оскорбленного достоинства сказал Брэд.
Фарфарелло пару секунд сверлил его подозрительным взглядом, но Кроуфорд выдержал проверку, потому что псих заулыбался, и они с Шульдихом, чуть ли не наперегонки, бросились накладывать Брэду добавку.
Тщательно пережевывая вторую порцию, провидец взял себя в руки и попытался мыслить конструктивно. Если отбросить в сторону необычность и невероятность ситуации, то чем на самом деле грозит ему «хорошее поведение» Шульдиха? Получалось, что убранным домом, вовремя купленными продуктами и приготовленной едой. Ах, да. Еще прекращением ссор с Наги, избавлением от нытья скучающего телепата и постоянным присмотром за Фарфарелло, без которого на кухне Шульдиху просто не обойтись.
Брэд заметно повеселел, представив себе целый месяц земного рая. Правда, радужную картину омрачал призрак адского скандала, который закатит Шульдих, так и не получив на свой день рождения обещанную зверюшку. Но об этом думать пока не хотелось. Впереди еще целый месяц.
Благодарно чмокнув в щечку преданно глядящего на него Шульдиха, Брэд, по-прежнему пребывая в отличном настроении, направился обратно в кабинет.
- Я буду стараться, - помахал ему варежкой в спину осчастливленный Шульдих и принялся по-своему уговаривать Фарфа вымыть посуду.
***
Всего через пару дней Кроуфорду пришлось признать ошибочность своих суждений. Шульдих, которому что-то втемяшилось в голову, умудрился и из рая сделать ад. Сначала Брэд был просто счастлив: утром его на кухне ждал горячий завтрак и слегка сонный, непривычно тихий Шульдих. В спальне немец тоже прибрался, застелив постель, убрав с кресел свою одежду, не забыв вытряхнуть пепельницу и открыть окно. А потом занялся наведением чистоты в других комнатах, причем так, что в доме целыми днями царила благословенная тишина, в которой так хорошо работалось. Брэд разобрался со счетами, получил несколько интересных предложений и приступил к выбору наиболее выгодного работодателя. Поздно вечером оказалось, что Шульдих спит мертвым сном, не проснувшись даже тогда, когда Брэд устроился рядом и обнял его. Трудно сказать, что так измотало немца: то ли непривычная работа, то ли, наоборот, необходимость все время держать под контролем Фарфарелло, напрягая свои способности, то ли и то, и другое вместе. И, засыпая, Кроуфорд подумал, что давно не чувствовал себя так комфортно в своем собственном доме. Утром его, конечно, слегка задел тот факт, что он проснулся один, но приготовленный завтрак, улыбающаяся мордочка Шульдиха и предвкушение хорошей сделки снова настроили его на нужный лад. К вечеру Брэд, наконец, сделал выбор и, после некоторых уточнений, назначил на утро встречу с посредником. Дождавшись ее подтверждения, Кроуфорд устало потянулся и, довольный собой, направился в спальню. Шульдих крепко спал. Его горячее тело привычно прижалось к прохладному боку провидца, губы ткнулись в шею, и телепат снова затих, не мешая и Брэду погрузиться в объятия Морфея.
Утром, проснувшись в холодной постели в гордом одиночестве, с напряженной эрекцией, о которой теперь некому было позаботиться, Кроуфорд понял, что счастье - вещь весьма относительная. Как ни крути, получалось, что горячий завтрак – это хорошо, но отсутствие при этом в постели Шульдиха – это плохо. На кухню Брэд спустился немного взвинченным, и его нервозность только усилилась от вида радостно улыбающегося Шульдиха, тут же кинувшегося наливать ему кофе. Тем более что для провидца оставалось загадкой, как шумному телепату удается выбраться из комнаты, не потревожив его чуткого сна. К концу завтрака Брэд поймал себя на мысли, что очень хочет затащить Шульдиха обратно в спальню и не выпускать как минимум до обеда. Но… Кроуфорд ничего не добился бы в жизни, если бы не умел четко расставлять приоритеты: сначала – дело, а все остальное, каким бы привлекательным оно ни было, потом. Поэтому провидец многообещающе скользнул взглядом по обтянутой джинсами попке телепата, глубоко вздохнул и отправился на встречу с посредником.
Переговоры велись с традиционной японской неторопливостью, которая обычно не раздражала Кроуфорда, но в этот раз ему пришлось приложить намного больше усилий, чтобы произвести благоприятное впечатление, выдержать нужный тон и добиться встречи с потенциальным работодателем уже на следующий день. Брэд, конечно, чертовски устал, но, подъезжая к дому, подумал, что получить разрядку он хочет больше, чем отдохнуть.
Немца не было дома. Заразительно зевающий Наги, допивающий на кухне чай, сообщил, что центральный супермаркет объявил ночные скидки, и Шульдих, «уговорив» Фарфарелло, отправился на закупки, гордо объявив, что сэкономит массу денег. Брэд так скрипнул зубами, что благоразумный Наги счел нужным ретироваться, даже не допив свой чай.
Провидец попытался посмотреть телевизор, но от предлагаемых передач отказался уже через несколько минут и переместился в спальню, решив скоротать ожидание за хорошей книжкой. Через полчаса он уже спал. Наутро о присутствии в постели телепата снова напоминала только примятая вторая подушка. Брэд просто разъярился, потому что понял, что это одинокое пробуждение прочно вошло в систему. Он уже и не помнил точно, когда в последний раз удовлетворял себя сам не в дополнение к основному действу, а вот так, снедаемый безудержным желанием, которое не снималось даже хлесткими струями холодной воды. Если так пойдет и дальше, то придется снова оплачивать услуги хастлеров! Чертов телепат со своими навязчивыми идеями! Только природная выдержка не позволила ему размазать по белоснежной стенке приветливо улыбающееся зеленоглазое чудовище в дурацком фартуке и с не менее идиотским хвостиком на затылке! А от смертоубийства с предшествующим ему изнасилованием Шульдиха спасла только предстоящая деловая встреча, на которую Кроуфорд даже в таком расположении духа не желал опаздывать.
К вечеру, уже не радуясь ни только что заключенному контракту, вступавшему в силу через несколько дней, ни наконец-то установившемуся порядку в доме, Брэд погрузился в состояние мрачной апатии, которая по мере приближения к дому сменялась хорошо знакомым ему с некоторых пор состоянием холодного бешенства, приправленного банальной неудовлетворенностью. В дом Кроуфорд ворвался только с одним желанием, к осуществлению которого теперь уже не было никаких препятствий. Примерно поздоровавшийся Шульдих удивленно пискнул, когда Брэд подхватил его в охапку и потащил наверх под наглое хихиканье Фарфарелло и сдержанные смешки Наги, сдирая по дороге фартук, ставший уже неизменным аксессуаром одежды телепата. Но, бросив на постель и просто подмяв под себя вяло сопротивляющегося немца, он обнаружил, что его ждет новый неприятный сюрприз: рыжий почему-то решил, что громкое звуковое сопровождение сексуальных утех тоже не вписывается в созданный им образ пай-мальчика. И как только Брэд обрывал поцелуй, телепат, прикрыв глаза, до крови кусал губы, издавая только приглушенные хрипы, так следя за сохранением контроля над своим телом, что почти ничем не напоминал Брэду того раскованного, подчас даже разнузданного любовника, который доставал его в постели всего несколько дней назад. Теперь в голову почему-то пришла аналогия с молоденькой пуританской женушкой, постоянно помнящей, что за тонкой стенкой спят маленькие дети, которых нельзя разбудить. И от одной этой мысли Брэд разъярился ничуть не меньше, чем стоя утром под душем.
- Черт тебя подери, Шульдих! – сквозь стиснутые зубы это прозвучало злобно и гневно.
Рыжий изумленно распахнул глаза и от неожиданности громко всхлипнул на жестко толкнувшуюся в его тело плоть. Брэд вздрогнул от пронзившей его с ног до головы судороги наслаждения.
- Кричи, - приказал он, вцепившись руками в дернувшиеся ему навстречу бедра.
И Шульдих послушно вскрикнул в ответ на новый толчок. В зеленых глазах плескалось недоумение, но Брэд не хотел ничего видеть, уткнувшись носом в выгнувшуюся шею, все сильнее и жестче входя в распластанное под ним тело. Кроуфорд всегда гордился своим хладнокровием и выдержкой, но в данный момент овладевшая им ярость оказалась сильнее обычного благоразумия. Сейчас он не остановился бы, если бы началось землетрясение или в комнату ввалился Фарфарелло. И, конечно, его не останавливало то, что теперь телепат кричал без понуканий. Во весь голос. Отзываясь на каждое его движение. Полосуя ногтями его спину и накрепко обвив ногами за талию. И некогда было думать, что звучит в этом крике: боль или наслаждение. Сейчас Брэду на это было наплевать. Имело значение лишь то, что Шульдих с остановившимся взглядом толкается ему навстречу снова и снова. С такой же безудержной жаждой в зеленых глазах. Даже когда он уже не мог кричать, а, задыхаясь, хрипел. Даже когда они вместе бились в кольце сжимающихся рук, освобождаясь с обжигающей спермой от овладевшей ими обоими почти животной страсти.
Брэд устало откинулся на спину, все еще тяжело дыша, но по-прежнему крепко прижимая к себе телепата. Шульдих горячо сопел в его шею, касаясь влажными губами ключичной впадинки. И, засыпая, Кроуфорд подумал, что все наконец-то встало на свои места.
Утро снова встретило его пустой постелью. Брэд, не сдержавшись, застонал и изо всей силы саданул кулаком по находящейся рядом пустой подушке. Так часто он не ошибался еще никогда. И, спускаясь на кухню, он лютой ненавистью ненавидел всех животных вместе взятых, а заодно с ними и тихопомешанного Шульдиха. И почему все считали психом только Фарфарелло? Конечно, открытое безумие всегда виднее, зато когда заканчивается латентный период у скрытого…
Вид бледного и молчаливого телепата мгновенно остудил его пыл, заставив ощутить что-то похожее на раскаяние. Кроуфорду было не по себе, когда Шульдих, опустив глаза, молча обслуживал его, меняя тарелки и подливая кофе. И глядя в прозрачно-белое лицо с темными тенями под глазами, обрамленное ярко-рыжими волосами, казавшимися неуместными при этой бледности, Брэд чуть ли не в первый раз в жизни не смог подобрать нужные слова для разговора.
Завтрак прошел в тягостном молчании, а от обеда провидец счел нужным отказаться заранее. Но легче почему-то не стало, наоборот, весь день в голову лезли всякие глупые мысли, окончательно сведя на нет потуги заняться делом.
Наконец, Брэд сдался, вздохнул и откинулся на спинку кресла. Все к черту, он поговорит с Шульдихом и купит ему любую зверюгу от волнистого попугайчика до зубастого волкодава. Все равно несчастная животина долго не проживет, зато телепат снова станет прежним! А ему больше не будет мерещиться, что он был слишком жесток, а Шульдих слишком несчастен. И ему, Брэду Кроуфорду, никогда больше не придет в голову мысль, что он должен извиниться перед своим любовником.
Брэд решительно поднялся с кресла и направился в кухню. Но обнаружил там домывающего посуду Наги. В гостиной смотрел какой-то кровавый боевик Фарфарелло. Весь остальной дом был погружен в темноту.
Направляясь в спальню, Брэд твердо решил, что выдержит испытание четвероногим другом. Почему-то он не сомневался, что маленькую птичку телепат просить не будет. В конце концов, вот уже несколько лет он почти мирно существовал бок о бок с депрессивным мальчишкой, абсолютным психом и Шульдихом. И еще неизвестно, кто из этих троих был самым опасным и непредсказуемым, так что с животным он уж как-нибудь справится.
Распахнув дверь спальни, Кроуфорд недоуменно остановился на пороге. И только привыкнув к окружающей его темноте, заметил примостившуюся на подоконнике неподвижную фигуру телепата.
- Шульдих? – более встревожено, чем ему хотелось бы показать, позвал Брэд и щелкнул выключателем.
Его взгляд прошелся по развороченной еще с утра постели, по заваленным одеждой двум креслам и остановился на еще больше скорчившимся и зажмурившимся Шульдихе.
- Что случилось?
-Ничего, - глухо откликнулся телепат, уткнув лицо в поднятые колени. – Я просто больше так не могу. Я не выдержу еще три недели хорошего поведения, тем более что ты все равно не подаришь мне зверюшку… - горестно вздохнул он, мотнув рыжей головой. – Я и так скоро сдохну, так лучше в койке, чем на кухне…
Кроуфорд сам не ожидал от себя такой реакции. В одно мгновение он каким-то образом оказался рядом со скрюченной фигуркой и, схватив в охапку пискнувшего от неожиданности Шульдиха, бросил его на кровать. Телепат оторопело посмотрел на него. А Брэд вдруг остановился, вспомнив такой же изумленный взгляд прошлой ночью. И то, что он практически изнасиловал Шульдиха. И хриплые, жалобные стоны, когда телепат уже не мог кричать… И бледное лицо с опущенными ресницами утром…
Немец хитро усмехнулся.
- О, Брэээдли… - выдохнул он, протягивая руки.
Кроуфорд не заставил просить себя дважды. Может быть, он уже завтра будет с удивлением вспоминать, с каким нетерпением он ответил на приглашение Шульдиха, скользнув в распахнутые ему объятия. Может быть, уже совсем скоро он так разозлится на это безмозглое создание, что будет сожалеть, что давно не свернул ему шею, но сейчас… Кроуфорд наклонился к улыбающимся губам, почти нежно раздвигая их языком, проскальзывая внутрь с готовностью распахнувшегося рта. Может быть совсем скоро Шульдих опять доведет его до белого каления своей ленью и невоздержанностью, но сейчас трущиеся о его промежность бедра телепата отнюдь не вызывали неприятных ощущений. В конце концов, если он договорится с новым работодателем, то можно нанять приходящую прислугу и покончить с беспорядком в доме, думал Кроуфорд, смакуя поцелуй и неспешно освобождая Шульдиха от рубашки. Брэду нравилось, что телепат, как обычно, не церемонился, стаскивая с него пиджак и выдирая из брюк подол рубашки, что его нетерпеливые пальцы справились всего с тремя пуговицами, а потом Шульдих стащил с него рубашку через голову, лишь на мгновение оторвавшись от его рта. И Брэд знал, что им обоим нравится эта чувственная игра, когда сначала их губы медленно раскрываются друг другу навстречу, потом поцелуй становится все глубже и жарче. А дальше их так захлестывает желание, что хочется только как можно быстрее избавиться от одежды… прижаться друг к другу так, чтобы они оба начали задыхаться...
Горячие руки скользили по его спине, оставляя огненные царапины впившимися в кожу ногтями. Шульдих запрокинул голову, а распухшие от поцелуев губы вздрагивали от каждого его толчка, то молча, то отзываясь хриплым стоном. Зрачки зеленых бесовских глаз так расширились, что глаза телепата казались почти черными. Жаркими, как и распластанное под провидцем тело.
Брэд остановился. Шульдих протестующее вскрикнул, но Кроуфорд, продев руки под колени рыжего, только поднял его ноги еще выше, и снова вернулся к прерванному ритму. Телепат вцепился в его плечи и закричал…
Поглаживая устроившуюся на его груди рыжеволосую голову, Брэд думал, что все-таки хорошо, что он не успел попросить у немца прощения. Этот поступок выставил бы лидера Шварц в крайне невыгодном свете, а Кроуфорд никому, даже Шульдиху, особенно Шульдиху, не хотел демонстрировать свою уязвимость. И телепат сам отказался от своей навязчивой идеи, именно тогда, когда Брэд уже готов был уступить.
Кроуфорд коснулся губами рыжеволосой макушки, и замер. Сначала на его лице отразилось искреннее недоумение, а потом на губах заиграла хитрая улыбка. Мелькнувшее видение было так же абсурдно, как и привлекательно.
Пожалуй, Шульдих все-таки получит свою зверюшку…

Часть первая. Заговор.

1. С добрым утром

Кроуфорд высунул руку из-под одеяла, отработанным движением нажал кнопку будильника и только потом приоткрыл один глаз. Как обычно, точно за пять секунд до звонка. Он самодовольно улыбнулся, собрался было перевернуться на другой бок, но вспомнил, что спал один, вздохнул и выбрался из кровати.

Через пятнадцать минут безукоризненно одетый, аккуратно причесанный и благоухающий модным одеколоном лидер боевой группы Шварц вышел из своей спальни, готовый направлять, командовать и осуществлять общее руководство. Квартира встретила его гулкой тишиной - подчиненные дрыхли, как сурки. Кроуфорд покачал головой и заглянул в комнату Наги.

Мальчик спал за компьютером, сидя, босиком и в пижаме, уронив голову на заваленный распечатками стол. На экране под ритмичное попискивание динамиков дрыгались какие-то нарисованные монстры, мелькали слова: “Просыпайся! Доброе утро!”, но мирный сон Наги эта вакханалия не нарушала.

- Заведи себе нормальный будильник, - посоветовал Кроуфорд с порога. Телекинетик встрепенулся, смахнул на пол упаковку ДВД-болванок и чудом не упал со стула.

- Наги, я говорил, никаких полуночных бдений до шестнадцати лет! Еще раз такое увижу - буду на ночь забирать клавиатуру. Сегодня работаем сверхурочно, мне нужно, чтобы ты был в форме.

- Я буду, - пообещал Наги, протирая глаза. - Я просто… Шульдиха вчера дома не было, я волновался, не мог спать… Он пришел?

Кроуфорд нахмурился, и мальчишка молча сполз со стула и поплелся в ванную.

У запертой двери в комнату Берсерка Кроуфорд помедлил, прислушиваясь. Истеричных воплей, всхлипываний и молитв до него не доносилось, но это еще ничего не значило.

- Фарфарелло? - негромко позвал Брэд, вынимая ключ из кармана.

- Доброе утро, Кроуфорд, заходи.

Боевик Шварц мирно лежал на кровати и читал Библию. Это тоже ничего не значило. Иногда во время приступа он выглядел совершенно нормальным, пока не начинал бросаться на товарищей по команде.

- Как ты себя чувствуешь? - фальшиво спросил Брэд, держа руку на дверной ручке.

- Отлично. Вот, послушай, какие интересные вещи говорит Бог. Оказывается, если кто-нибудь изнасилует девушку в черте города, то богоугодным делом будет убить и насильника, и ее. За то, что слишком тихо звала на помощь. Ты когда-нибудь насиловал девушку, а, Кроуфорд?

Брэд скрипнул зубами и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. По крайней мере, у Берсерка не было приступа, просто дрянное настроение.

- Эй, Шульдих вернулся или нет? - крикнул Фарфарелло ему вслед. - Я его ждал всю ночь, хотел поговорить!

- Замечательно, еще один будет сонный, - пробормотал Кроуфорд и без стука ворвался в спальню всеобщего любимца, известного также под именем “рыжая сволочь”.

Он, разумеется, вернулся, даже разделся и принял душ. Разметавшиеся по подушке волосы все еще были чуть влажными, от нагретой утренним солнцем кожи пахло мылом и Шульдихом. Кроуфорд не удержался, присел на кровать и тихонько погладил выглядывающее из-под одеяла смуглое плечо. Сонные глаза тут же сверкнули под растрепанной челкой, ярко-синие, хитрые, завораживающие.

- Нагулялся? - холодно спросил Брэд.

- Вполне, - Шульдих потянулся, сбрасывая с себя одеяло, бесстыдно демонстрируя длинные мускулистые руки и гладкую грудь. Над левым соском виднелось небольшое пятнышко. Может, след поцелуя, может, просто синяк. - Мне начинает нравиться в Японии. Скучали без меня?

- Наги волновался. Фарфарелло тосковал по общению.

- А ты?

- А что я?

Шульдих скользнул по кровати и ткнулся щекой в коленку Кроуфорда. Его запрокинутое лицо казалось странно открытым, почти беззащитным.

- Иногда, - сказал телепат, заглядывая снизу вверх ему в глаза. - Я совсем тебя не понимаю. Ты единственный человек, о котором я знаю только то, что ты сам говоришь, и это никак не складывается во внятную картину. Я тебе нравлюсь?

- Очень.

- Ты меня любишь?

- Нет, - ответил Кроуфорд, и недоуменно моргнул. Немец никогда не задавал таких странных вопросов.

Шульдих протянул руку и коснулся его переносицы, нежно разглаживая нахмуренные брови.

- Тогда почему ты на меня злишься?

Кроуфорд оттолкнул его руку и подвинул рыжего обратно на подушку.

- Где ты вчера был? Ты на себя не похож.

- В лесбийском клубе, - охотно поделился телепат. - Я очень другой? Это иногда бывает. Тебе интересно?

- Ты спал с лесбиянками? - изумился Кроуфорд. Шульдих ухмыльнулся, поймал его за руку, поцеловал в ладонь и принялся нежно посасывать один палец, обвивая его языком.

- Господи, - пробормотал Кроуфорд, беспомощно оглядываясь по сторонам. - Да, мне интересно. Подожди, я закрою дверь.

Когда он снова обернулся к кровати, одеяло валялось на полу, а Шульдих раскинулся на простыни лицом вниз, с задранной кверху очаровательной задницей. На его спине красовались длинные красные отметины, видимо, от когтей лесбиянок. Брэд сбросил пиджак, избавился от галстука и рубашки, прыгнул на кровать, провел языком по одной из полузаживших царапин. Рыжий тихо зашипел, выгибая спину, запустил пальцы в волосы Кроуфорда и притянул к себе для поцелуя.

Организованный человек всегда точно знает, в каком кармане у него что лежит. В левом кармане брюк Оракула были зажигалка, носовой платок, запасная обойма и тюбик смазки. Иногда там лежали еще и презервативы, но дома они были ни к чему. Кроуфорд отвинтил крышку, выдавил немного прохладного геля себе на ладонь и принялся осыпать поцелуями расцарапанную спину телепата, одновременно осторожно лаская его скользкими пальцами, снаружи и изнутри.

- Ммм… Ты лучше всех, - сказал Шульдих. Он часто это говорил, и, наверное, не кривил душой. В конце концов, ему было с чем сравнивать.

Кроуфорд легонько укусил его между лопаток, заставив распростертое под ним тело сладко вздрогнуть. Сегодняшний, “другой” Шульдих был отзывчивый, нежный, терпеливый и покорный. Это было непривычно, но по-своему приятно. Сонные, теплые мышцы податливо расслаблялись под рукой, раскрывались ему навстречу, и Брэд, решив больше не тянуть, торопливо расстегнул брюки. Шульдих застонал, легонько подался вверх; Кроуфорд одним движением скользнул внутрь, утопая в мягкой тесной глубине. Они молча покачивались на кровати, прижимаясь друг к другу всем телом, погружаясь в гипнотический, медленный ритм. Глаза Шульдиха были закрыты, он глубоко дышал в такт их движениям, бессильно распластавшись под пригвоздившим его к постели весом, тихо, благодарно принимал это вторжение, позволяя партнеру единолично диктовать все условия. Кроуфорд смахнул с его разрумянившегося лица спутанные рыжие волосы и поцеловал в висок. Шульдих был невероятно красив, особенно в такие минуты.

- Ты любил кого-нибудь? Ну, хоть раз? - неожиданно спросил телепат.

- Нет, - ответил Кроуфорд сквозь зубы.

- И я нет. А ты хотел бы?

- Нет.

- А я хотел бы, - задумчиво сказал Шульдих, заводя руки назад и обнимая Кроуфорда за шею. - Тебя.

- Чертовы бабы, - прохрипел Оракул, зажал немцу рот ладонью и вмял его в матрас сильным рывком бедер. Шульдих тихонько пискнул и больно дернул его за волосы, но Кроуфорд только ускорил темп. Телепат замычал ему в пальцы, не пытаясь высвободиться, схватил за другую руку и потянул ее вниз, с трудом просовывая между кроватью и тесно прижатым к ней собственным животом. Они сплели пальцы на горячем, твердом члене Шульдиха, принялись сжимать его в одном ритме с рывками, продолжая яростно двигаться навстречу друг другу. Кроуфорд прижался лицом к покрытой испариной спине рыжего и услышал, как совсем рядом колотится его сердце.

- Брэд, - пробормотал Шульдих ему в ладонь и уронил голову на подушку, судорожно вздрагивая. Оракул почувствовал под их сцепленными пальцами напряжение, пульсацию, а потом - влажное тепло. Шульдих счастливо выдохнул, тут же обмяк всем телом, как будто упал в обморок, а Кроуфорд высвободил руки, чтобы поудобнее опереться о постель, и принялся иметь своего телепата всерьез: быстро и сильно. Шульдих прикусил губу, не прекращая блаженно улыбаться, и ступней погладил его по голени.

Кроуфорд кончил, не произнеся не звука, и упал на кровать рядом с рыжим. Тот прижался к нему и начал рассеянно ластиться, а Оракул смотрел в потолок и, сжав челюсти, пытался думать о работе.

Он ненавидел эти мгновения после секса. Шульдих никогда не лез к нему в мозги; возможно, он и не смог бы пробиться сквозь поставленную в Розенкройц ментальную защиту, даже если бы захотел. Но иногда Кроуфорд терял бдительность, ронял щиты, и его мысли и чувства вырывались наружу, заставая телепата врасплох, и тот читал их, сам того не желая. В определенные моменты удерживать блок было особенно трудно. Например, сейчас, когда в голове у Брэда звенело, в груди сладко ныло, и все его существо было переполнено глупой, безнадежной, многолетней любовью к похотливому рыжему мерзавцу. Любовью, которая бурлила во всем теле, зудела под кожей и мечтала выплеснуться наружу и заорать о себе на весь мир.

Если бы Шульдих узнал правду, это не принесло бы ничего, кроме неловкости и унижения. Немец считал моногамию психическим расстройством, и удержать его в одной постели можно было только с помощью наручников, да и то ненадолго, как показывала практика. В глубине души ни в какую любовь он, скорее всего, не верил, да и сам Оракул придерживался тех же взглядов. В начале их знакомства...

Когда телепат встрепенулся и объявил, что завтрак готов, Кроуфорд вздохнул с облегчением, встал и принялся одеваться.

Рыжий выплыл на кухню во всем своем великолепии, непристойный, как картинка из порнографического журнала: сияющий, всклокоченный, одетый только в ярко-зеленые пижамные брюки. Рядом с застегнутым на все пуговицы Кроуфордом он выглядел особенно ослепительно. Завтрак был сервирован по упрощенной схеме: Наги приготовил себе мисо, а для гайдзинов выставил коробку шоколадных хлопьев и пакет молока. Фарфарелло промямлил что-то про картошку и копченую рыбу, но покорно взял ложку и принялся хрустеть полезными для здоровья злаковыми.

- Программа на сегодня, - провозгласил Кроуфорд. - Шульдих, твоя задача - обработать Такатори так, чтобы он думал, что мы охраняли его весь день, как минимум до полуночи.

Шульдих кивнул, не задавая лишних вопросов.

- В семь вечера идем брать Акашиму, как и собирались.

- Мы собирались в следующем месяце, - напомнил Наги.

- Его сегодня убьют, так что тянуть нельзя. Обеспечь планы его дома. Фарфарелло, я видел, что там будет около двадцати охранников, но может быть и больше.

Ирландец меланхолично пожал плечами:

- Главное, чтобы не меньше.

- Твоя самонадеянность тебя когда-нибудь угробит, - пообещал Кроуфорд. - По крайней мере, научись стрелять, я теряю связь с твоим будущим каждый раз, как ты прыгаешь на вооруженную толпу.

- Во-первых, стрелять - это скучно. Во-вторых, я умею стрелять. Это попадать я не умею.

- А кто его убьет-то? - спросил Наги. - В смысле Акашиму?

- Да так, - ухмыльнулся Кроуфорд. - Энтузиасты.

2. Столкновение.

- Повторим еще раз, - сказал Оми, ковыряясь отверткой в распределительной коробке. - Мы с Йоджи заходим через веранду на втором этаже и ищем цель. Айя и Кен снимают внешний патруль и ждут снаружи. Если что, по моему сигналу поднимаете шум и отвлекаете охранников на себя. В любом случае мы должны уйти самое позднее через десять минут после отключения сигнализации, до прибытия полиции. Друг друга не ждем… Ну, вы знаете, что к чему.

Айя и Кен нетерпеливо посмотрели на Йоджи, который, по идее, должен был еще на втором повторе растрепать волосы Оми и велеть чибику не волноваться и перестать талдычить одно и то же. Он делал так всегда, практически машинально, это была одна из его неофициальных обязанностей в команде - поднять настроение, ляпнуть что-нибудь глупое, обратить все в шутку. У Кена не получалось, а Айя был… Айей.

Блондин молча разглядывал стену дома, по которой предстояло карабкаться. Его темные очки, обычно висящие на кончике носа, надежно закрывали глаза. Кен припомнил, что Йоджи уже пару недель не слишком-то разбрасывался шуточками, не просыпал на работу и не терроризировал Айю детальными рассказами о своих любовных похождениях. Впрочем, даже у Кудо бывали в жизни черные полосы, поэтому Кен задвинул смутное беспокойство в дальний угол сознания и переключился на миссию. Знакомая легкая дрожь скользнула по спине: адреналин начинал бурлить в крови при одной только мысли о предстоящей схватке. Это было чертовски удобно - к бою он всегда прибывал разогретым.

Оми удовлетворенно кивнул, собрал инструменты и посмотрел на часы:

- Десять минут, помните? Все, пошли.

Кен и Айя кивнули друг другу и почти бесшумно побежали по темному саду, перемещаясь зигзагами от дерева к дереву. Кен любил работать с Айей в паре. Тот всегда молчал, практически не ошибался и понимал напарника без слов. Иногда, в горячке боя, Айя слишком увлекался, но это бывало со всеми, кроме Оми и Йоджи.

У бокового входа в особняк Кен заметил в темноте какое-то движение, скользнул в тень и спиной почувствовал, как Абиссинец вынимает катану из ножен. Это получалось бесшумно, а вот когти всегда лязгали, выскакивая из перчаток, поэтому он выпускал их на свободу уже в прыжке. Его цель успела вздрогнуть, а обернуться - уже нет, и сталь чисто взрезала открытую шею. Сибиряк увидел глаза второго охранника, разглядел в них тень смерти еще до того, как катана Абиссинца завершила красивый взмах и тихо, почти без сопротивления, нырнула под ребра. Он рванул к третьему охраннику, который уже доставал пистолет, левой рукой проколол ему запястье, а правой ударил по горлу, обрывая зарождающийся крик. Быстро. Чисто.

Он обернулся, чтобы улыбнуться Айе и похвалить его за отличную командную игру, и тут же крутанулся на месте и снова принял боевую стойку, еще не разобравшись, в чем дело. Абиссинец стоял посреди поляны, не замечая, что свет из окон падает на него и делает неподвижной мишенью для всех желающих, и застывшими глазами смотрел на что-то у Кена за спиной. Еще год назад Сибиряк не заметил бы в облике Айи ничего необычного, но теперь он мог определить, что тот смертельно напуган.

За спиной у Кена обнаружился всего один человек, который стоял у дерева, глубоко засунув руки в карманы, и пялился на Абиссинца, разинув рот. Он казался невооруженным, хотя под длинным двубортным пиджаком можно было при желании спрятать целый арсенал. Самым пугающим элементом его облика, на взгляд Кена, были длинные растрепанные волосы апельсинового цвета, что само по себе никак не объясняло охватившего Айю ужаса.

- Ты, - пробормотал человек. - Ты же меня не помнишь. Ты не можешь меня помнить.

- Шине! - крикнул Айя и ринулся в атаку, едва не сбив Кена с ног. Рыжий человек легко уклонился от трех ударов меча, только потом вынул руки из карманов и отпихнул Айю от себя, каким-то чудом пройдя сквозь его защиту. Абиссинец упал на траву, не выпустив меч из рук, а в голове у Сибиряка наконец щелкнула заевшая шестеренка. Он взмахнул когтями и бросился на подмогу товарищу.

Это была самая ужасная схватка в его жизни. Рыжий просачивался сквозь пальцы, как туман, мелькал перед глазами, не нападал, не отступал, кружил вокруг Кена и Айи одновременно, и ни катана, ни багнак его так и не коснулись. Атаки Абиссинца становились все более отчаянными и беспорядочными, и Сибиряк уже начинал всерьез нервничать, но тут крепкая рука схватила его за шиворот. Он вырвался, обернулся и решил не нервничать, а прямиком удариться в панику.

На него смотрело бледное лицо, перечеркнутое глубокими шрамами. Короткие белые волосы мертвенно сияли в лунном свете, а единственный желтый глаз блестел хищно, как тигриный. Монстр улыбнулся и отсалютовал Кену коротким стилетом:

- Мне нравится твое оружие. Давай поиграем.

Кен атаковал быстро и мощно, готовясь превратить страшное лицо в кровавую маску, но беловолосый отбил атаку с неожиданной силой, поставил подножку и одним махом оседлал поверженного, прижимая к земле своим весом. Левое запястье Кена оказалось в плену твердых пальцев, которые даже сквозь перчатку давили так, что кости сдвинулись в суставах. Стилет проскользнул через когти на правой руке и, преодолевая сопротивление, начал неуклонно двигаться к незащищенному горлу.

- Шульдих, я забыл, - спокойно спросил беловолосый. - Мы этих убиваем или нет?

- Нет! - услышал Хидака и содрогнулся от гнева. Собрав все силы, он рывком высвободил левую руку и ударил, но противник успел уклониться, и вместо грудной клетки когти пробили бицепс. Желтый глаз заговорщически подмигнул.

- Не бойся, мне не больно, - прошептало чудовище, и Кен только сейчас заметил, что враг, пожалуй, не старше его самого.

Рыжий Шульдих выкрикнул что-то непонятное, и беловолосый мгновенно спрыгнул с Кена, откатился в сторону и завертел по сторонам круглой головой. Его приятель неуловимым движением проскользнул под лезвием катаны и схватил Айю в охапку. Абиссинец оскалил зубы, изогнулся, силясь высвободить прижатую к боку рыжего руку с мечом, но Шульдих дернул его вниз, закрывая своим плечом, и полсекунды спустя две короткие автоматные очереди просвистели у них над головами. Гайдзин выбросил вперед узкую ладонь и сверкнул глазами. Кен, наконец, разглядел за деревьями двоих вооруженных охранников, которые выбрали как раз этот момент для того, чтобы необъяснимо свалиться в обморок.

- Да, - сказал беловолосый. - Теперь я вспомнил, мы должны были не шуметь.

- Еще бегут, - Шульдих по-прежнему держал Айю в объятиях, а тот, вмятый лицом в чужую грудь, только косил глазом на неподвижных охранников и совсем не сопротивлялся.

- Кончайте тискаться, - фыркнул желтоглазый монстр. - Или со света отойдите, что ли.

Оранжевая и красная головы оскорбленно дернулись, Айя и Шульдих отскочили друг от друга и кинулись под защиту деревьев. В руке рыжего появился пистолет. Его напарник покрутил стилет в руке и облизнул губы.

- Ну, Вольверин, держись, - сказал он Кену. - Сейчас будет интересно.

Интересно стало буквально сразу. Полянка наполнилась грохотом и свистом пуль - их уже успели окружить. Шульдих остался за деревом, хладнокровно отстреливаясь, Айя и беловолосый кинулись прямо под пули, размахивая клинками, а Кену осталось только последовать их примеру.

К оглушительному реву выстрелов примешался еле слышный знакомый звук: проволока запела в воздухе, раскручиваясь кольцами. Несколько стволов замолкли, но противников все еще оставалось слишком много.

- Эй, на пароме! - крикнул Йоджи и эффектно скакнул через перила второго этажа, легко приземлился на ноги посередине поляны. Ближайший к Кену охранник машинально дернул уже глядевший в лицо Сибиряка пистолет к новому противнику и тут же поплатился за ошибку.

- Какой он… Как дикий кот... - восхищенно выдохнул Кен, не глядя вынимая дымящиеся когти из мертвого тела и тут же вонзая их в другое. Глядел он на Йоджи.

Балинез прыгал по полянке, отводя огонь на себя, Айя рубил, как заведенный, беловолосый где-то успел перемазаться кровью с головы до ног и мелькал меж деревьев, как жуткий призрак. Толпа охранников быстро таяла. Кен свалил последнего противника со своей стороны и успел увидеть, как Айя разбегается, прыгает, занеся катану, и приземляется уже над трупом, еле успевая поймать равновесие, а рыжий Шульдих ухмыляется из-за дерева и дует на дымящееся дуло пистолета. Двое выживших охранников обратились в бегство. Одного снял Йоджи, а другого беловолосый повалил на землю и принялся сосредоточенно кромсать стилетом. Кен отвернулся.

- Две минуты, мальчики и девочки! - крикнул Шульдих. Сибиряк проверил часы: до назначенного Оми срока оставалось около девяноста секунд.

- Где Бомбей? - спросил он у Йоджи, который тяжело привалился к ближайшему дереву. Видимых ран на нем не было, но его странная бледность была Кену не по душе. Сам он истекал кровью из дюжины неглубоких пулевых царапин, хотя боли пока не чувствовал - боевой азарт еще не прошел.

- “Бомбей”, - хихикнул беловолосый, облизывая стилет. - Как большие, с секретными кличками.

Айя держал катану наготове, не сводя глаз с пистолета в руке рыжего. Тот проследил его взгляд, поставил пистолет на предохранитель и убрал в кобуру.

- Ран, - сказал Шульдих, и Айя вздрогнул.

- Полторы минуты! - раздался новый голос. На полянку вышел смутно знакомый высокий брюнет в светлом костюме, который волочил за собой никого иного, как Акашиму, цель их миссии. Другой рукой брюнет вел за локоть маленького, худенького подростка с огромными синими глазами. Кен сжал кулаки, оценивая ситуацию и готовясь спасать ребенка во что бы то ни стало. Высокий, похоже, был заодно с рыжим и желтоглазым: трое на трое, но у противников были пистолеты…

Айя шагнул навстречу брюнету, перекрывая ему путь, и пристально посмотрел ему в глаза:

- Мы пришли за его жизнью. Мы ее возьмем.

- Да пожалуйста, - пожал плечами брюнет. - Сейчас. Шульдих, делай.

Рыжий подошел к Акашиме. Тот был не то слегка оглушен, не то в состоянии шока - молчал, шумно дышал и поминутно сглатывал. Шульдих положил руку ему на лицо, прикрыл глаза, поморщился и шагнул назад.

- Все.

- Уходим, - скомандовал высокий и швырнул Акашиму на траву. - Наги, ты как? Понести тебя?

- Я не маленький, Кроуфорд, - пробормотал тот, но когда брюнет все же подхватил его на руки, мальчик обнял его за шею и закрыл глаза. Кен решил, что этого ребенка, наверное, спасать не надо. Кроуфорд невозмутимо повернулся к Вайсс спиной и пошагал прочь с полянки; рыжий и беловолосый последовали за ним.

- Я найду тебя, - негромко пообещал Айя вслед Шульдиху. Тот глянул на него через плечо, махнул рукой и растаял в темноте.

Кен решил больше ничему сегодня не удивляться, посмотрел на часы и недрогнувшей рукой включил рацию.

- Бомбей?

- Сибиряк, наконец-то! Я потерял цель!

- Цель у нас. Уходи, время. - Кен осмотрел неподвижного Акашиму. Глаза у того были красными и пустыми, лицо часто подергивалось, по подбородку стекала струйка слюны. - Слушайте, ребята, по-моему, его уже и убивать ни к чему.

Айя пожал плечами, перерезал горло Акашимы, вытер катану о его пиджак и вернул ее в ножны.

- Пойдем. Полиция уже должна быть на подходе. Балинез, что с тобой?

Йоджи слабо улыбнулся:

- Ерунда, щиколотку растянул, когда спрыгивал. Пока скакал тут, как горный козел, наверное, порвал все к чертям. Идти не могу.

Айя сердито вздохнул, забросил руку Йоджи себе на плечо и поволок к калитке. Кен хотел предложить свою помощь, но Айя был выше, а это удобнее. К тому же Абиссинец успел первым, и глупо бы они выглядели, препираясь из-за привилегии тащить на себе подвернувшего ногу Балинеза.

- Ребята, да бросьте меня, уходите одни, - завел Йоджи свою любимую песню.

- Молчи, бака, - сказали Айя и Кен хором. Полицейская сирена выла совсем неподалеку, но они успели выбраться за забор незамеченными. В условленном месте их ждала машина Абиссинца со страшно нервничающим Оми на заднем сиденье.

Его звали Абиссинец. Ему было двадцать один. И вот уже двое суток он был мертв.
Когда-то все было иначе: семья, любимая сестра… и мальчишка по имени Ран умел смеяться. Он не считал себя кем-то особенным. Да, на него часто оборачивались – внешностью Бог не обделил. Да, чуть лучше рефлексы, и талант к боевым искусствам…
Но все это перестало иметь значение, когда… Вылетевшая из-за поворота машина, испуганные глаза, пронзительный девичий крик - и безжизненное хрупкое тело на мостовой…
И тогда юноша по имени Ран исчез. Его место занял Айя. Медноволосый ангел мести, он не в силах был думать ни о чем ином. И блеск смертоносной катаны, и выдох сквозь зубы - “Shine!” Он стал Абиссинцем. Предводителем таких же, как он, официально мертвых, таких же юных, таких же безупречных убийц. Йоджи – пустота в зеленых глазах и стон в глубине израненной души – “Аска…”. Кен – переживший предательство. Ни дома, ни семьи, ни друзей. Оми – детское личико и вселенская боль во взгляде.
Ни у одного из них не было пути назад. Они вручили свои таланты, свои тела и души железному монстру под названием Вайсс.
Но душа самого Айи не умерла. Она заледенела, окаменела. И остался один смысл в жизни – держать в ладонях тонкую, безжизненную кисть, звать по имени ту, которая уже так долго не открывала глаз… И мстить за нее.
А потом… все изменилось.
Был прерван нечестивый обряд, и уничтожены Эстет, а Айя открыла глаза. И ледяная маска на лице Рана растаяла, словно сестра принесла с собой из мира мертвых его улыбку. И впервые за много месяцев аметистовые глаза засияли счастьем, и таящаяся под спудом нежность хлынула искрящимся потоком звезд, своим теплом согревая не только ту, что была смыслом его жизни: Оми, Кен и Йоджи узнали, каким может быть их бесстрастный лидер. Как он может беззаботно смеяться, внося на руках Айю в их дом, “Словно свою невесту”, - сказал тогда Абиссинец. Как загораются его глаза, когда нежный голосок зовет: “Ран…”
Она осталась с Вайсс. По всеобщему согласию никто не обмолвился Айе-тян, чем занимаются на самом деле мальчишки-цветочники, никому не хотелось нарушать безмятежного счастья Айи-Рана и его сестры. Пустовавшая ранее комната была превращена в спальню, которую Абиссинец обустроил лично: ему хотелось, чтобы у любимой сестры было все, чего она ни пожелает. Девушка была еще очень слаба, но Ран настоял, чтобы она лечилась дома, а в больницу приезжала раз в неделю на осмотр.
И все было прекрасно. Абиссинец, как примерный старший брат, а иногда даже как заботливый родитель, следил за каждым шагом Айи-тян. Готовил для нее сам (Оми застывал в тихом шоке, когда видел Айю в фартуке возле плиты). Придерживая под руку (врачи рекомендовали девушке посильные физические нагрузки, чтобы скорее восстановились все функции ослабленного после комы организма), осторожно усаживал в кресло в гостиной. И тихо злился, когда замечал нежные взгляды, бросаемые на его сестру Кеном. И не менее нежные взгляды в ответ.
Беда пришла нежданно.
Это был один из редких выходных в магазине. Национальный праздник Японии, День Хризантем. Сияющий Оми умчался с утра пораньше, не сказав никому, куда так спешит. Кен, собрав толпу окрестных ребятишек, отправился с ними на футбольное поле, Йоджи отсыпался после похода в ночной клуб, а Ран неторопливо наводил порядок в магазине – назавтра ожидался большой заказ - прислушиваясь, вдруг что-нибудь понадобится сестре? Внезапно тишину дома прорезал тонкий вскрик, а затем – глухой звук падающего тела. Ран замер на мгновение, и словно острой иглой кольнуло в сердце. Он молнией метнулся в гостиную… и застыл на пороге.
Она лежала на полу возле лестницы в страшной, изломанной позе. «Ни одно живое существо не сможет изогнуться так противоестественно», - мелькнула мысль, но, все еще не веря, он осторожно подошел, сдерживая отчаянный порыв броситься к ней, обнять, прижать к себе, крикнуть, “Айя, что с тобой?!”, попытаться разбудить, уговаривая себя, что все, может быть, обойдется, что все они получали и не такие страшные раны… Но, еще не приблизившись вплотную, знал, что она мертва. Русые волосы, коротко остриженные после болезни, приобретали медно-красный оттенок, становясь такого же цвета, как у него, намокая в кровавой луже, что расплывалась там, где затылок соприкасался с краем ступеньки; пустые, уже остекленевшие глаза смотрели в потолок невидящим взглядом. Он опустился на колени возле сестры, бережно положил ее голову себе на колени и застыл в неподвижности.
Наверху хлопнула дверь. Йоджи, почувствовав неладное, выскочил на лестничную площадку.
- В чем дело? – обеспокоено крикнул Балинез, - я слышал, как… О, боже! – вырвалось у него, когда он увидел Рана с сестрой на руках.
Абиссинец поднял на Йоджи пустой взгляд.
- Она упала с лестницы, - мертвым голосом сообщил он. – Наверное, поскользнулась на новом коврике. Я же просил ее не выходить из комнаты без меня… - Айя посмотрел в лицо сестры и осторожно отвел со лба прядь волос. – Йоджи, пожалуйста, - тихо сказал он. – Позвони в скорую, я не могу оставить Айю-тян…
- Да, - побелевшими губами выговорил Балинез. – Конечно.
На похоронах были только они четверо. Зарядил дождь, словно небо скорбело об утрате вместе с ними. Айя, не проронивший не слезинки, стоял на пронизывающем ветру, под хлещущими струями ливня, с белой розой в руке. И остальных вайсс пробирала дрожь, когда они видели эту ледяную маску, вновь вернувшуюся на лицо их предводителя. Он надел ее с такой легкостью, как надевают удобную, привычную одежду, словно никогда не расставался с ней. И после того, как они узнали, каким может быть их Абиссинец, когда его не сковывают эти доспехи бесстрастия и сдержанности, видеть это беспросветное отчаяние было особенно тяжело.
Позади всхлипывал Оми, уткнувшись в плечо Кена, который держал нам ними обоими зонт. Йоджи, как и Айя, стоял с непокрытой головой.
На крышку гроба Абиссинец кинул цветок и длинную серьгу. Он больше никогда не назовет себя Айей. Он умер вместе с ней.
Могилу засыпали, а он все еще стоял, не в силах сделать и шага, уйти с места последнего упокоения сестры.
- Ран, - на плечо легла ладонь. – Пойдем.
Красноволосый поднял ничего не выражающий взгляд на Йоджи.
- Да, - коротко отозвался он. И на мгновение Балинезу показалось, что в темных глазах мелькнуло… облегчение? Словно лидер вайсс что-то уже решил для себя, и обреченность сменилась твердой уверенностью.
Они сели в такси, и через две минуты машина исчезла за пеленой дождя.
- Ну что? – Йоджи шагнул в гостиную, небрежно швырнул в угол зонт и стряхнул с плаща капли воды. У него закончились сигареты, а курить хотелось страшно. Пришлось идти под дождем к ближайшему магазину.
Оми, греющий пальцы о кружку с горячим кофе, неопределенно пожал плечами.
- Кен пошел узнать, как он, - тихо сказал юноша. – Когда мы пришли, Айя… Ран не слова не сказал… Йоджи, - огромные голубые глаза, полные ужаса, - ведь теперь нельзя называть его так, правда? Теперь, когда она… - он запнулся и поднес к губам чашку.
Йоджи тяжело вздохнул. Оми, поперхнувшись, и едва не выронив чашку, беззвучно заплакал, вздрагивая всем телом.
Тихо в комнату вошел Кен. Балинез отметил его измученное посеревшее лицо и мысленно одернул себя: “Сам не лучше выглядишь”
- Ну… что?
- Ничего, - отмахнулся тот. – Сидит у себя в комнате, даже не переоделся. Я его звал… а он велел мне убираться… - сказал Сибиряк дрогнувшим голосом и отвернулся.
- Кен… - Йоджи протянул руку, дотронулся до плеча и тот, закрыв глаза, прильнул щекой к его ладони. То, что было между ними, было “давно и неправда”, но осталась эта привычка – рука на плече, и прикосновение к щеке. И еще - понимание. Они так хорошо изучили друг друга, что едва не читали мысли.
- Я боюсь за него, - вдруг сказал Кен. – Он словно… я не могу подобрать слова, но что-то не так… Он не проронил ни слезинки, не то чтобы он раньше часто показывал свои чувства, но сейчас как-то не так… - Хидака беспомощно посмотрел на Йоджи, и тот кивнул.
- Думаешь, он готов на это?
- Я думаю, он готов на что угодно, - прошептал Кен.
- О чем это вы? – Оми поднял испуганный взгляд. – Что… Ран сделает? Он же не…
- Все хорошо, котенок, - ласково сказал Йоджи и погладил его по голове. – Попробую я, - тихо сказал он, обращаясь к Кену. Тот кивнул.
- Удачи.
- Ран? – нерешительно постучал он в дверь спальни. Не дождался ответа, постучал снова. – Слушай, как ты? Все мы… беспокоимся.
За дверью не было слышно ни звука. Наконец прозвучавший глухой, но четкий голос заставил Йоджи невольно вздрогнуть.
- Уходи.
Он потоптался на месте, курить захотелось еще больше.
- Слушай, я понимаю, что лезу не в свое дело, но может, тебе лучше побыть с нами?
- Кудо, убирайся, - холодно отозвался Абиссинец.
- Я… - “лезу не в свое дело!” - услужливо напомнил внутренний голос, но что-то не давало уйти от этой двери прочь, оставить Фудзимию одного со своей болью, - может, откроешь? Я хочу с тобой поговорить…
- Не хочу я с тобой говорить, - в голосе не было никаких эмоций.
- Ран, открой, прошу!
Гробовая тишина. Нешуточная тревога охватила Йоджи. Он вдруг представил, как разворачивается сейчас и уходит, а утром они обнаруживают тело Абиссинца с перерезанным горлом или покачивающимся под потолком на веревке…
- Ран?
Молчание.
- Ран?!
Тишина.
- Ран, открой, или я выломаю дверь!
Никакой реакции.
Йоджи отступил на шаг и с размаху треснул по косяку ногой. Хлипкий замок, звякнув, отвалился, дверь распахнулась… и в его грудь уперлось холодное лезвие. Он нервно выдохнул.
Ран пустым взглядом смотрел куда-то поверх его плеча, а острие катаны было направлено прямо в сердце Балинеза.
- Ч-черт…
- Я просил оставить меня в покое, - мертвым голосом сказал Фудзимия. И такими же мертвыми были его глаза, аметистовые озера. – Неужели так сложно это сделать?
- Я… Мы тут подумали, что ты захочешь немного посидеть с нами, - стараясь не обращать внимания на направленное на него оружие, выговорил Йоджи.
- Кудо, я только что потерял сестру, - без тени эмоций ответил Ран. – Во второй раз. И я попросил немного уединения. Если ты сейчас же не уйдешь, клянусь, я тебя убью.
Йоджи смотрел в бесстрастное лицо лидера, и вдруг словно озарение снизошло на него, он ощутил свою правоту и силу.
- Убьешь? – он усмехнулся, взялся за горловину майки и дернул. Тонкая ткань разошлась с тихим шелестом. – Давай! – прохладное лезвие коснулось кожи. – Убьешь меня – убей и Оми. И Кена. За то, что мы хотели тебе помочь…
Он поймал взгляд Рана и чуть подался вперед. Остро заточенное лезвие легко вошло в грудь, по коже потекла тонкая струйка крови.
- Давай, - чуть улыбаясь, прошептал Йоджи.
Катана дрогнула в руке Абиссинца, в вишневых глазах появилось страдание, а ледяная маска осыпалась осколками, обнажая душу. Пальцы разжались, и оружие со звоном упало на пол. Ран, двигаясь, как зомби, отвернулся от Йоджи, закрыл лицо руками… и завыл. От этого звука по спине Балинеза побежали мурашки. Ничего страшнее в жизни он не слышал. Абиссинец не рыдал, не плакал, не всхлипывал. Он выл, как смертельно раненое животное.
Быстро захлопнув за собой дверь, блондин шагнул в комнату. Ран, не удержавшись на ногах, упал на колени, а сквозь прижатые к лицу пальцы струились слезы.
Никогда еще Йоджи не видел, чтобы их бесстрастный лидер плакал, и сейчас это зрелище оказалось для него невыносимым. К горлу подступил ком, и стало трудно дышать.
- Ран… - дрожь широких плеч.
- Боже, - Йоджи упал на колени рядом, привлек Абиссинца к себе. - Плачь… Поплачь, станет легче… - и неожиданно вокруг него обвились две горячие руки, стиснув так, что перехватило дыхание.
И тот, кто называл себе раньше Айей, безудержно зарыдал, вжимая лицо в плечо товарища, горько, отчаянно. Со слезами из израненного сердца выходила боль…
- Ну, вот так… - бессмысленно шептал Йоджи, поглаживая медную гриву.– Поплачь, хороший мой… Все будет хорошо, я тебе обещаю… Вот утихнет все немного, и мы уедем… Уедем все вместе, пусть только попробуют не отпустить нас! Устроим себе отпуск, а еще лучше – уволимся. Уедем все вчетвером, в Диснейленд поедем, ну или к морю…Только не надо так… Ты сейчас думаешь, что жизнь кончена и ты никому не нужен, но это не так! Ты нужен Оми, нужен Кену…Мне… Ну же, Ран… А хочешь, мы уедем вдвоем, хочешь? – сбивчиво говорил он, не замечая, что по лицу текут слезы,
Только ты и я… Будем ходить на все эти вечеринки, скупать всякую ерунду в прибрежных магазинчиках, я научу тебя танцевать… Ты же никогда не развлекался по-настоящему… Теперь все будет по-другому…
Йоджи крепко прижимал Рана к себе и шептал какую-то бессмыслицу, пока не почувствовал, что отчаянные рыдания стихли. Абиссинец поднял лицо, пряча покрасневшие глаза.
- Я…
- Тшш… - Йоджи приложил палец к его губам. – Тебе надо лечь.
Он помог Рану добраться до кровати и укрыл его.
- Йоджи, - тихий шепот.
- Да?
- Спасибо, - и тень улыбки, скользнувшая по бледным губам.
Он сидел на стуле рядом с кроватью, пока дыхание Рана не стало ровным, и только тогда поднялся. Посмотрел на спокойное лицо спящего и быстрым шагом вышел из комнаты.
На следующее утро Йоджи проснулся ближе к двенадцати. В доме было непривычно тихо. «А чье дежурство?» – подумал он спросонья. Ах, ну да… вспомнил. Конечно. На дверях магазина висит табличка “Закрыто”, и все будут ходить на цыпочках и разговаривать шепотом, чтобы не потревожить Фудзимию… Не правильней ли было бы сделать вид, что ничего не произошло, и просто попытаться жить дальше? Нет… “Что за бред лезет в голову?” – недовольно подумал он.
Когда он спустился в гостиную, Кен и Оми были там. Бомбей сидел в кресле, поджав ноги и поминутно поглядывая на часы, и выглядел страшно довольным жизнью, хоть и старался сделать расстроенное личико. Хидака с безразличным видом переключал телеканалы.
“Вот и все, - подумал Йоджи. – Как же быстро мы привыкаем к смерти”.
- Ран… уже встал? – он подошел к столу, взял бутылку с минеральной водой и поднес к губам.
- Стакан возьми, - машинально отозвался Кен. – Фудзимия ушел чуть свет.
- Что?! – Йоджи чуть не поперхнулся.
- Ага, - кивнул Оми. – Около семи. Я как раз в ванную направлялся, а он прошел мимо и даже не ответил, когда я его позвал…
- Да вы с ума сошли! – Йоджи брякнул о стол бутылкой, и она едва не перевернулась. – Куда он пошел? Вы хоть представляете, что он может натворить в таком состоянии?!
- Не ори, - флегматично ответил Кен. – Мы что, должны были его по рукам и ногам связать? Кстати, что ты вчера ему сказал?
Балинез отвернулся.
- Ничего. Просто дал ему выплакаться.
Оми широко раскрыл глаза. Наверное, попытался представить плачущего лидера, но безуспешно
И тут в коридоре послышались шаги. В комнату вошел Абиссинец. Все трое уставились на него, как на выходца с того света. Ран был в старых джинсах и застиранной синей майке с растянутым воротом, но в остальном выглядел вполне нормально, несмотря на пугающую бледность.
- Привет, - он сел в кресло напротив Кена.
- Привет, - нестройно отозвались остальные вайсс.
Ран тряхнул головой, отбросив со лба спутанную челку. Красные волосы в сочетании с почти белым лицом придавали ему несколько потусторонний вид. “Ему бы позагорать”, - вдруг подумал Йоджи. И тут Абиссинец посмотрел прямо на него.
- Ну что, ты готов?
- К чему? – на мгновение растерялся Балинез.
Ран полез в карман джинсов, вытащил и бросил на стол какие-то разноцветные листки. Оми оказался ближе всех и, вытянув шею, с любопытством сунул нос в глянцевые бумажки.
- Вау… - протянул он. – Золотое побережье Австралии…
- Что?! – Йоджи похолодел.
Холодные глаза впились в него цепким взглядом.
- Или ты уже передумал?
- Передумал? – тупо переспросил плейбой, а в голове завертелись воспоминания о вчерашнем вечере: он обнимает Рана, шепчет какую-то бессмыслицу: “уедем вдвоем… только ты и я… поедем к морю…”. Chi, да он вообще не думал, что Абиссинец слышал его! А теперь получается… О, господи.
Кен шагнул к столу и подхватил листки. Быстро просмотрел. А когда взглянул на Йоджи, тот его просто не узнал. Всегда такое открытое лицо стало замкнутым и холодным.
- Прекрасно, - ровно сказал он. – Значит, едете на две недели? В Австралию? Развлекаться? А мы?
- Я говорил с Мэнкс, - негромко сказал Ран, не отводя взгляда от Балинеза, - нам всем предоставляется отпуск. Когда мы с Кудо вернемся, поговорим о вас…
Йоджи сцепил пальцы. Ну Абиссинец, ну удружил! Похоже, от него не требовалось даже согласия! Он ни сном ни духом, а Кен уже считает его интриганом… На личике Оми появилось обиженное выражение.
- И я хочу… - надул губы он.
- Чего ты хочешь? – автоматически спросил Йоджи.
- Байк хочу, - буркнул малыш, – как у Кена.
Сибиряк негромко рассмеялся.
- Это вряд ли, котенок. Самое лучшее – для босса. Так, Ран?
Тот равнодушно посмотрел на него и не ответил ничего. Кен швырнул на стол разлетевшиеся разноцветными листками билеты на самолет и рекламные проспекты Золотого побережья.
- Ну что ж, - заложив руки в карманы и покачиваясь с носков на пятки, заявил он. – Удачи. Вам обоим.
И, резко развернувшись, он стремительно вышел.
Оми сполз с кресла.
- Мне тоже пора, - глаз он не поднимал. – Пока, Йоджи… А… Ран. Счастливо.
Они остались одни. Блондин взглянул на Абиссинца. Тот с бесстрастным лицом изучал противоположную стену.
“Да что с тобой, - вдруг подумал Йоджи. – Раньше ты бы никогда не забыл про Оми и Кена. Взаимопомощь, одна команда… Не твои ли слова? Ты болен Ран, серьезно болен. И будь я проклят, если не вытащу тебя”…
- Кудо, мы вылетаем через три часа, - безликий голос лидера вырвал его из раздумий. – Потрудись собрать вещи. Бери только самое необходимое, Вайсс дает кредит.
Неожиданно на Йоджи нахлынуло негодование. В конце концов, горе у него или нет, но он не имеет права так с ним обращаться!
- Слушай, да что себе думаешь? – возмущенно начал он. Ран поднял на него глаза… страдающие, живые. И вся злость моментально схлынула.
- Что? – переспросил Абиссинец.
- Ничего, - отвернулся Йоджи. – Я пойду, вещи соберу.
Ран кивнул.
- Жду тебя внизу через полчаса.
Восьмичасовой перелет был довольно-таки терпимым. Первый класс, услужливые девушки-стюардессы, что пчелками вились вокруг двух красивых парней, наперебой предлагая напитки, закуски, и, как заметил про себя плейбой, совсем были не прочь предложить кое-что еще. Но Ран… с застывшим лицом каменного идола восседавший в кресле, с первой минуты полета отвернулся к иллюминатору и, несмотря на все старания Балинеза и девушек, отреагировал на обращение к себе только раз – когда брал из рук улыбающейся стюардессы стакан воды. Йоджи уже успел десять раз пожалеть о своем решении стать ему нянькой, к тому же Ран вел себя так, будто делал величайшее одолжение, соизволив поехать с ним.
“Ну ладно, молчи себе сколько влезет, я тоже помолчу! - разозлившись вконец и отворачиваясь от Абиссинца, подумал блондин. – Но я тебя еще расшевелю, вот увидишь!” Йоджи широко улыбнулся подбежавшей стюардессе.
- Милочка, - полушепотом произнес он, - скажите, у вас можно курить?
Девушка, миловидная круглолицая брюнетка, покачала головой и извиняюще улыбнулась.
- Прошу прощения, курить здесь нельзя.
Балинез придвинулся ближе.
- Я вас очень прошу… - почти прошептал он и словно невзначай коснулся ее руки. Ран приглушенно фыркнул, не глядя в их сторону. Стюардесса покраснела.
- Извините… нельзя, - пролепетала она. Балинез вздохнул.
- Как жаль… Скажите, Мира, - прочитал он имя девушки на бейдже, - Тогда может, вы проводите меня… немного освежиться? - он отбросил волосы назад и соблазнительно улыбнулся.
- Да, конечно, - девушка улыбнулась в ответ. Ее напарница, проходившая по салону с подносом, окинула призывным взглядом блондина и, поправив форменную блузку, уничтожающе посмотрела на подругу. Плейбой подмигнул ей и последовал за Мирой.
- Прошу вас, пожалуйста, сюда, - она шла по салону, чуть покачивая бедрами, показывая дорогу.
Когда Балинез вернулся спустя полчаса, от него пахло женскими духами, а на шее виднелся след бледно-розовой помады.
С довольной улыбкой он плюхнулся в кресло. Ран покосился в его сторону, и сразу отвернулся.
- Вытрись, - коротко бросил он.
Йоджи возмущенно посмотрел на него и только открыл было рот, чтобы высказать этому черствому эгоисту, все, что он о нем думает, как вспомнил, что не разговаривает с ним. Негромко фыркнув, поглубже уселся в удобном кресле, и, прикрыв глаза, задремал. Общение со стюардессой было несколько… м-мм… утомительным.
Он не видел, как Абиссинец, оторвавшись от созерцания заката через иллюминатор, пристально посмотрел на него. Изучающий взгляд прошелся по приоткрытым губам, длинной шее со следом помады, стройным ногам… Приподняв бровь и едва заметно усмехнувшись, Ран снова уставился на проплывающие под ними облака.
Они шли по аэропорту Брисбена со спортивными сумками на плечах, и Йоджи болтал без умолку. Распрощавшись со стюардессой, (девушка просто растаяла, когда узнала, что красивый зеленоглазый парень и его неприветливый друг летят обратно этим же самолетом), он предвкушал прелести двухнедельного отдыха на Золотом побережье - элитных пляжах Австралии. И то, что Ран игнорировал его присутствие, не могло испортить ему настроение.
- Знаешь, я всю жизнь мечтал побывать здесь! – крутя головой, как сова, болтал Йоджи. Такси, в которое они сели, лавировало по городским улицам, и плейбой не мог удержаться от разглядывания молодых австралиек и туристок в ярких платьях. – Ран, ты только подумай! Бары, рестораны, ночные клубы, казино… Да мы оторвемся по полной! Обещаю!
Тот криво усмехнулся. Йоджи еще минут пятнадцать распинался, в красках расписывая прелести отпуска, но потом заметил, что друг его не слушает. Такси уже выехало из города и неслось по автостраде.
- Слушай! – он положил руку Рану на плечо, и тот нехотя обернулся. – Вот что. Так дело не пойдет. Мы приехали сюда отдыхать, верно?
- Верно, - согласился тот.
- А это значит, что ты не будешь ходить с постной физиономией, как сегодня в самолете, понял?
Фудзимия скривился.
- У меня нормальная физиономия.
- Нет, - покачал головой Балинез. – Не нормальная. Ты распугаешь всех девчонок, если будешь так кукситься. Считай себя тяжело больным, а меня – твоим доктором!
- Доктором? – скептически приподнял бровь Фудзимия.
- Да! – воодушевлено продолжил Йоджи, не замечая, что таксист, усатый темнокожий мужчина лет тридцати, косится на них в зеркальце и посмеивается. – Будешь меня слушаться, и через две недели сам себя не узнаешь!
Ран критически покосился на блондина, и, вздохнув, обхватил его за плечи и наклонился. Йоджи ошеломленно замер, но тот всего лишь стер с его шеи след помады.
- Ладно, доктор Кудо, - сказал красноволосый. – Посмотрим, что из этого выйдет.

- Это нечестно, я не виноват! – отчаянно оправдывался брюнет. – У нас было задание. Ну не мог же я просто взять и наплевать на приказ Кроуфорда!
- Не мог, - согласился блондин. – НО ДОЛЖЕН БЫЛ! – выкрикнул он, напугав немногочисленных прохожих.
- Нечеееестно…. – ныл Наги.
- Жизнь вообще несправедлива, - безапелляционно заявил Оми. – Из-за того, что ты не пришел на свидание, я как олух болтался в парке два часа, ожидая тебя, потом был сам не свой во время миссии, чуть не провалил всё дело и взбесил всех Вайсс. Я думал, Айя меня на кусочки порубит от ярости!
- Живодер! – констатировал Наги.
- Но-но!
- Чего?
- Не трогай Айю! – возмутился блондин
- Да кому нужен этот отморозок? – хмыкнул Наги. – Ну разве что Брэдли…. – мечтательно продолжил он. Оми округлил глаза. – Но не переживай, Шульдих красноволосого на километр к Кроуфорду не подпустит.
Оми отвернулся.
- В общем, так. Мне надоело слушать про ваших извращенцев.
- И?
- И я считаю, что ты задолжал мне извинение!
- Эээ? - не понял Наги.
Оми захихикал.
- Когда вчера сработала сигнализация, Айя был такой злой, буквально взглядом испепелял. Надо его порадовать. Вот я и подумал… Надо его повеселить.
- Предлагаешь мне поработать шутом? – мрачно осведомился брюнет
- Не тебе, - отмахнулся тот. – До тебя ему нет дела. А вот если бы Кроуфорд…
- Что Кроуфорд? – подозрительно спросил Наги.
Оми уселся на скамейку, положил ногу на ногу и поднял невинные глазки к небу.
- Кроуфорду бы пошел красный бантик, как ты думаешь?
Телекинетик мысленно подобрал челюсть.
- Ты спятил, да? – участливо поинтересовался он.
- Дурак, это же блестящий план! – вдохновенно продолжил Оми. – Ты только подумай: фотография вашего железного босса с бантиком на голове! Да Айя меня расцелует!
- Тоже мне радость, - поморщился телекинетик.
- Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся тот. – У нас разные представления о счастье в жизни.
- Ага. И?
- И то, что ты сделаешь мне эту фотографию.
- Я?!
- Ну не я же! У тебя несравнимо больше возможностей для этого!
- Оми! – взорвался телекинетик. – Ну у тебя в голове мозги или дротики? Как, по твоему, я смогу заставить Брэда надеть бантик?! Я бы и сам в здравом уме на такое не согласился, чего уж говорить о Кроуфорде!
- А это не мои проблемы, - обиженно заявил блондин. – Хочешь помириться со мной – придумай что-нибудь.
С этими словами он резко встал и, послав любовнику воздушный поцелуй, зашагал по аллее, напевая веселую песенку.
Наги решил его не догонять. В конце концов, если этот осел что-то вбил себе в голову, переубедить его невозможно. Остается только одно… Тяжело вздохнув, Наги побрел домой, по дороге купив бутылку холодной минералки и периодически прикладывая ее ко лбу, пытаясь унять головную боль.
* * *
Брэд сразу понял, что дело нечисто. Видение было смазанным, что само по себе показалось странным. Но, как бы то ни было, в этом видении присутствовал главный элемент: красноволосый ненавистник Такатори. И этот отморозок гнусно ржал, показывая пальцем на него. Брэда.
Кроуфорд в ярости вскочил и зашагал по кабинету. Мерзкий Вайсс! И что он опять задумал? Вечно от него одни проблемы. Наверняка пронюхал про их очередную операцию и теперь только и ищет повод, как бы сорвать все планы. И чего ему в своем магазине не живется? Если уж так хочется побуйствовать, швырялся бы горшками в посетителей. В конце концов, никто бы не удивился: по одному только свитеру сразу видно, что парень псих. Кроуфорд подошел к зеркалу и аккуратно поправил галстук. Ох уж эти Вайссы. Как можно носить такое дерьмо, да еще поверх белый плащ напяливать? Никакого стиля. А еще претендуют на то, чтобы быть какими-то там охотниками света… Хоть бы имидж для приличия себе придумали, а то… Гадость. Брэд поморщился. Вот взять хоть их малявку. Шортики и банданы! На какой помойке он вырос? И ведь на возраст не спишешь – Наги вон моложе его, зато какой стильный парень! Сразу видно, что Шварц. А уж про их грязного футболиста и прокуренного кабельщика и говорить не хочется.
И все-таки эти идиоты умудрялись портить им жизнь. Свинство, конечно. И почему на голову Шварц вечно сваливаются такие недоделанные противники? Теперь вот явно задумали какую-то гадость. Причем по ехидной роже красноволосого Брэд понял, что речь идет о каком-то извращении. Иначе с чего бы этому отморозку так ухмыляться и ржать? Тем более, тыкая в него пальцем. В него одного, из всех Шварц! Выбрал, называется… Вот блин, повезло! Брэдли покачал головой и задумался. Надо обязательно выяснить, что происходит. Но как? Конечно, можно было попросить Фарфа помочь разобраться. Но Фарфу было по фигу, это Кроуфорд понял уже давно. Фарф метал ножи во все подряд, что встречалось ему в доме, разбивая и уничтожая, - и был абсолютно доволен жизнью. То есть хрен его расшевелишь. Наги… Наги мог бы всё выведать у своего дружка-котенка, но только он не станет. Он типа честный. Кроуфорд поморщился. И откуда только в хорошенькой головке телекинетика такие глупые мысли? Пагубное влияние всяких там Вайссов, не иначе. В любом случае, с Наги уже нельзя было ничего поделать. И спорить с ним тоже не хотелось – не дай Бог, у парня характер истеричный, одним чихом с землей сровняет.
Брэд вздохнул. Действовать в одиночку и лезть в логово отморозка ему не хотелось совершенно. Уж слишком ехидный взгляд был у этой гадины. Оставался Шульдих. Не самая приятная перспектива. С другой стороны, этот проникнет в мысли извращенцев незаметно, всё выяснит и доложит. Вот только клеиться будет, ну да фиг с ним. Видали и пострашнее. Что ж. Шульдих.
«Что, Брэдли?» - тут же прокрался в голову ехидный голосок
* * *
После трехчасовой прогулки Наги дошел наконец до дома. В голове не было ни единой мысли. Точнее, мысли-то были, но в цензурную лексику они не облекались никаким способом. «Жизнь – дерьмо, все люди – свиньи», - к такому глобальному выводу пришел телекинетик, и заключил, что его чертов-любимый-котенок-Оми все-таки редкая сволочь, раз забавы ради готов подставить бедняжку любовника под кулаки взбешенного Брэда.
Впрочем, все равно ситуация была безвыходной. Так что по дороге Наги зашел в магазин и, после длительных раздумий, выбрал симпатичную красную шелковую ленту средней длины. По его просьбе, ленту там же завязали в аккуратный бантик. «В подарок девушке, да?» - лукаво поинтересовалась молоденькая продавщица. Наги посмотрел на нее убийственным взглядом, и та смущенно покраснела. «Простите», - пробормотала она. Наги фыркнул. Да уж, «девушка» будет явно в восторге от бантика. Вспомнился фильм с названием «Двойной удар». К чему бы это?
Выйдя из магазина, Наги рванул домой. И теперь, открывая дверь, он прислушался к происходящему внутри. Фарфи вопит чего-то с кухни. Очевидно, упражняется в попадании ножами в оставшуюся часть сервиза. Ну и хрен с ним, все равно сервиз уродский был. Брэд заперся в кабинете. Как всегда. А Шульдих наверно шляется где-нибудь, бездельник…
Закатив глаза, телекинетик вздохнул и прошел к себе. Походил из угла в угол минут пять, достал бантик, положил его сверху на компьютер и стал разглядывать. Милый, конечно. На Оми бы смотрелся неплохо. Или на этом их блондинчике-Вайссе, который трахает все подряд. Но на…
«Да уж, Фудзимия должен быть счастлив. Такой подарочек, прямо воплощение всех его мечтаний. Черт, и как же мне прицепить этот бант Кроуфорду?!» - мысленно выругался Наги, устраиваясь в кресле.
За дверью что-то рухнуло.
* * *
При ближайшем рассмотрении оказалось, что рухнуло не «что», а «кто». А точнее сказать, Шульдих. Телепат отличался завидной устойчивостью нервной системы (еще бы, мысли-то у людей разные попадаются!), но услышанное – то бишь подслушанное – под дверью Наги все-таки добило его. Мысли мальчишки оказались мощнее любого оружия Вайсс.
КРОУФОРД С БАНТИКОМ?! Наги определенно спятил. Доигрался в свои телепатические штучки. Наверняка притягивал к себе какую-нибудь кувалду и промазал, заехал прямо по голове. Идиот. Шульдих мысленно выругался. Не просто идиот, а извращенец этот Наоэ! С другой стороны, зная упорство – читай «баранье упрямство» - телекинетика, можно было не сомневаться, что он доведет свое грязное дело до конца. И не важно, чей конец это будет.
Шульдих медленно поднялся и побрел к себе. В комнате, не включая свет, он опустился на кровать, стараясь не травмировать только что ушибленный копчик, но не смог сдержать стона, вспомнив, что этот псих задумал сотворить с бедным Брэдли. Телепат, конечно, не мнил себя Чипом или Дейлом, но Оракула определенно надо было спасать. И как можно скорее. Черт, как же хотелось просто пойти к нему в спальню и рассказать, что маленький пакостник опять что-то замышляет! А потом…. может быть… прижаться губами к его шее… и скользнуть рукой под пиджак… Нет, одернулся себя Шульдих. Об этом сейчас думать не надо. Все равно Брэд вряд ли позволит… Ладно, просто рассказать Оракулу обо всем. Малявку точно выкинут из Шварцев, и можно будет вздохнуть свободно. Хотя выкинут ли? Шульдих скривился. Да уж, как же. После тех штучек, что стал вытворять чертов Наги, Брэдли его пальцем не тронет. А если тронет, так не дай Бог, малявка может взбеситься и что-нибудь сделать с Кроуфордом… Бред, бред. Шульдих сам запутался в своих мыслях. А может… может, не приплетать сюда Наги? Гм. В конце концов, Брэд просил проверить Фудзимию. И не надо ему знать, что Шульдих так и не успел этого сделать. Все равно по мыслям мальчишки всё очевидно. Извращенец попросил своего котенка, чтобы тот каким-нибудь образом обрядил Брэдли в бант. Ясно, как Божий день.
* * *
- ЧТО?! – заорал Кроуфорд, не успев сообразить, что вопли вредят его имиджу.
Шульдих деловито кивнул.
- Да. Этот урод окончательно помешался в своих сексуальных фантазиях. Он мечтает увидеть тебя в красивом черном белье и с бантиком на…. Ну ты понял, на чем.
Брэдли поплохело. Он всегда отличался живым воображением и быстро представил себе описанную Шульдихом картину.
- Фудзимия спятил, да? – слабым голосом поинтересовался он, пытаясь восстановить пострадавшую от шока нервную систему.
Телепат снова кивнул.
- Очень может быть. Но ты – предмет его самых гнусных фантазий. И он хочет сделать с тобой такое…. Мне даже говорить страшно, - он притворно закатил глаза, наслаждаясь тем, как сработала его маленькая ложь. Даже не ложь. Ведь он всего лишь немного… эээ.. приукрасил ситуацию подробностями.
- Да как он мог только подумать, что я… Как он посмел?! – Оракул яростно треснул кулаком по столу.
Шульдих слегка улыбнулся.
- Ты знаешь… Он считает, что ты ужасно одинок.
- Я ОДИНОК?! Это его член одинок! Пусть найдет себе шлюху и потрахается, - фыркнул Брэд.
- И не говори, - усиленно скрывая радость, закивал рыжий. – Я сам был поражен. Не знаю, как теперь смогу смотреть на него, если мы столкнемся во время задания. Терпеть не могу извращенцев.
Брэд устало вздохнул и откинулся на спинку кресла.
- Да… Кто бы мог подумать… Фудзимия…
Осторожно присев на подлокотник рядом с Оракулом, Шульдих тихо спросил:
- Тебя это так волнует?
- Вот еще, - отрезал Брэд. Конечно, его это волновало. Всегда волновало. Но… невозможно. А на невозможном Оракул предпочитал сразу поставить крест и не травить душу напрасными надеждами.
- Я понимаю… неприятно узнать такое… Но… может быть… - он скользнул рукой по плечу Кроуфорда. – Может быть, я в состоянии облегчить твои переживания?
Тот поморщился.
- Отстань. И без тебя тошно. Хотя… - он хмыкнул. – На фоне таких извращенцев, как этот отморозок, ты кажешься просто подарком судьбы…
В глазах телепата мелькнули озорные искорки.
- В самом деле? – поинтересовался он, разминая пальцами напряженные мышцы Брэда.
Тот устало кивнул.
- Ну тогда… твой подарок просто обязан помочь тебе забыть это шокирующее переживание, - прошептал телепат, внезапно прижимаясь губами к его уху и одновременно скользнув другой рукой вниз по животу к пряжке ремня
Кроуфорд закрыл глаза, сосредоточившись на том, чтобы сдержать стон. Можно позволить Шульдиху… один раз… просто чтобы снять усталость, чтобы отвлечься… чтобы забыть… забыть все…
Ловкие пальцы уверенными движениями расстегнули рубашку, и Брэд почувствовал, как горячее дыхание обожгло его соски – один за другим; зубы осторожно царапнули по груди и ниже, чуть прикусывая кожу около пупка… Он отчаянно вцепился в подлокотники, пытаясь сохранить самоконтроль, когда Шульдих накрыл ртом его возбужденный член и быстро заработал языком, облизывая и лаская, покрывая нежными поцелуями, вбирая его в себя и вновь отпуская… «А ведь с ним чертовски приятно», - мелькнула в голове предательская мысль, и Брэду потребовалось собрать всю волю, чтобы отогнать ее, когда Шульдих, посасывая его член, словно сладчайшую конфетку, вдруг поднял глаза на любовника, и в его взгляде горела такая страсть, что…
- Подожди, - Брэд оттолкнул его, ощущая, как потеря тепла его рта отозвалась странной болью во всем теле.
Шульдих вопросительно посмотрел на него.
- Я… - начал он, но Кроуфорд прервал его движением руки.
- Только не говори. Иначе я тебя сейчас точно прикончу.
С этими словами он помог телепату подняться и слегка подтолкнул его в сторону дивана. Шульдиху не потребовалось долго объяснять. Неожиданно он развернулся и, крепко притянув к себе Брэда, рухнул на диван, увлекая любовника за собой. Брэд уткнулся носом ему в шею и вдохнул аромат рыжих волос. Тепло… почти знакомо… так…
Шульдих, тем временем, не упустил возможности и, наклонив голову, обхватил губами ухо Брэда, посасывая… пробежался пальцами по спине… скользнул ниже… В его почти невинных прикосновениях было столько страсти, столько огня, что Оракул почувствовал, что не сможет долго сдерживаться. Нужно было либо оттолкнуть телепата от себя, либо наконец отдаться на милость его жадно ласкающих рук, его губ… всего его тела… Он знал, что должен оттолкнуть его. Но почему-то на минуту захотелось послать к черту долг. И вообще всё. Кроме Шульдиха. И Брэд поддался своему желанию, нетерпеливо рванув на телепате рубашку, а потом и брюки, наслаждаясь прикосновениями к обнаженной гладкой коже, оставляя на ней синяки впивающимися пальцами и губами…
Закрыв глаза, не думая, - заставляя себя не думать – Брэд ласкал его страстно и нежно, едва ли не впервые в жизни позволив себе дарить наслаждение, а не боль… радость, а не страдание… Он не знал, о чем думал Шульдих, не видел, какие эмоции отражались на его лице… Они не разговаривали… Только тяжелое, быстрое дыхание… только прикосновения… только жар…
Облизнув пальцы, Брэд осторожно вошел ими в извивающееся под ним тело, одновременно покрывая короткими поцелуями шею… Шульдих выгнулся, подавшись вперед… Боже… откуда в нем эта страсть? Неужели… неужели… Нет. Не думать… Кроуфорд приподнял его бедра и, резко двинувшись, вошел в него одним движением…вскрикнул… Телепат вцепился пальцами ему в плечи и откинул голову на подушку… и только одна мысль…. Раствориться… раствориться друг в друге… забыть обо всем… и не существует ничего, кроме них двоих…
* * *
Наги на цыпочках подошел к спальне Кроуфорда и осторожно приоткрыл дверь. Две головы – темная и рыжая – мирно покоились рядом на одной подушке. Для Наги, конечно же, это не было неожиданностью. Стоны телепата были слышны во всем доме, и даже Фарфи притих на кухне, обалдев от такого представления на ночь глядя.
Сжимая в одной руке красный шелковый бант, телекинетик подошел к кровати и внимательно вгляделся в лица спящих. Странно, но сейчас вечно строгий Брэд был похож на счастливого младенца, которому дали всё, о чем он мечтал. На его лице расплывалась довольная улыбка, веки чуть подрагивали во сне… Шульдих посапывал ему в плечо. Наги, хихикнув про себя, очень-очень осторожно приложил бант к волосам Кроуфорда. Только бы не разбудить… Впрочем, утомленные своим почти двухчасовым непрерывным марафоном, эти двое вряд ли проснутся в течение ближайших суток. Достав фотоаппарат, Наги слегка попримерялся, выбирая наиболее удачный ракурс.
- Улыбочку, - шепнул он, чуть не рассмеявшись вслух, и нажал на кнопку. Фотоаппарат едва слышно щелкнул. Готово.
Наги сам не мог поверить в то, что ему так повезло. Оми будет доволен. Утром малыш получит свою фотографию, и, наконец, они помирятся. И не пришлось даже придумывать хитроумных планов и попадать под кулаки взбешенного Оракула.
«Спасибо, Шульдих», - подумал Наги и так же на цыпочках вышел.
- Пожалуйста, - хитро мурлыкнул в плечо спящему Кроуфорду телепат, покосившись в сторону бесшумно закрывшейся двери. И, перед тем, как заснуть, он подумал, что надо будет попросить у Наоэ такую фотографию в собственный фотоальбом. На память
P.S.
Оми был очень доволен и с радостью простил Наги. Примирение они, по сложившейся традиции, отметили в мебельном магазине. Кто не в курсе – я не виноват.
Вайссы не один час хихикали над фотографией. Ржущий Кен дважды свалился с дивана, Йоджи долго не мог вытащить из пачки сигарету трясущимися от смеха руками. Отморозок подгыгыкивал им, а потом, когда они наконец утихли, нашел способ незаметно стащить фотографию. Он положил ее в спальне под подушку и рассматривал ночами при свете карманного фонарика.
Брэд так и пребывал в сладком неведении.
А Шу всё чаще пребывал в постели Брэда.

Оми вздохнул, стоя на платформе в ожидании поезда. Ему совсем не хотелось ехать, но он должен был провести разведку для Вайсс, а путь был неблизкий, к тому же Оми боялся летать. Он понимал, что профессиональному убийце стыдно испытывать страх перед обычным самолетом, но ничего не мог с собой поделать. Остальных Вайсс это не сильно смутило и ему просто купили билет на поезд, за что Оми был очень благодарен.
Задание поручили именно ему, так как требовалось внедриться в школу, а он был единственным из всех Вайсс, подходящим по возрасту. Впрочем, он выглядел даже слишком юным в этой новой школьной форме. Оми казалось, что его шорты слишком коротки, а рубашка чересчур плотно прилегает к телу, но выбора не было.
Переезд был ночным, поэтому для Оми купили билет в спальный вагон, в купе на четверых. Найдя свое место, блондин увидел, что дверь уже открыта. Он пришел не первым.
Вежливо постучав, Оми вошел.
- Здравствуйте?..
Тонкий силуэт вырисовывался на фоне окна. Человек повернулся, и Оми увидел другого мальчика, примерно одного с ним возраста, а может, даже чуть младше. Оми поймал себя на том, что пристально разглядывает его - тот был поистине великолепен: мягкие темно-каштановые волосы, огромные голубые глаза и стройное, гибкое тело. Блондин почувствовал, как его собственное тело начинает недвусмысленно реагировать на эту красоту, и понадеялся, что это не сильно заметно в такой узкой школьной форме. Обычно он носил свободную одежду, дабы скрыть свое "желание", возникающее при виде товарищей из Вайсс. Наверно, те испытали бы отвращение, узнав о том, что котенок втайне страстно их желает. Но что мог поделать Оми, если все они были столь красивы? Этот мальчик был другим - на первый взгляд он казался невинным, но что-то в его глазах говорило, что это не так.
- Привет! - сказал он. - Кажется, мы в одном купе? Меня зовут Наги.
Наги, поначалу расстроился, обнаружив, что будет ехать не один. Поезд как раз должен был тронуться, и он думал, что никто уже не появится. Но, окинув взглядом вошедшего, телекинетик решил, что попутчик - это не так уж и плохо. У мальчика были светлые волосы, нежные, почти детские черты лица и невероятные голубые глаза. "Интересно, а знает ли он, как соблазнительно выглядит в этой облегающей форме?" - подумал Наги. - "Сладкий, невинный… наверняка девственник". У брюнета аж слюнки потекли при мысли о том, что им предстояло провести в этом купе всю ночь вдвоем.
- Привет, Наги! Я Оми, - ответил юный Вайсс, улыбаясь. Ему не часто доводилось общаться со своими ровесниками, особенно с такими красивыми. - Какое место я могу занять? - Он окинул взглядом четыре полки - по две с каждой стороны. Темноволосый мальчик не занял пока ни одной - даже сумка валялась на полу у его ног.
Наги улыбнулся и сказал:
- Любую, мне все равно, Оми.
Тот слегка вздрогнул, впервые услышав свое имя из уст мальчика. Ему очень хотелось получше узнать этого его, но вот как это сделать? У Оми не было абсолютно никакого опыта. Он мог лишь догадываться, нравятся ли мальчики ему новому знакомому. А как убедиться? Нельзя же просто вот так спросить…
- Я расположусь здесь, - сказал Оми, указывая на одну из нижних полок. Он изо всех сил старался игнорировать сладостное напряжение в области паха.
Увидев, как покраснел Оми, Наги сразу понял, что так или иначе, этот мальчик будет принадлежать ему. Нельзя было торопиться, чтобы не спугнуть его. В конце концов, времени у них было предостаточно: впереди ждала долгая дорога. Телекинетик улыбнулся, заметив выпуклость на брюках блондина, и занял нижнюю полку напротив него.
Поезд тронулся со станции, и, к радости обоих мальчиков, никто больше не пришел в их купе. Они были одни.
Решив, что пришло время поесть, они удобно устроились на полу, прислонившись к полке Оми спинами, и вместе пообедали, делясь друг с другом своими запасами. Потом они немного поболтали обо всем подряд - хотя Оми никак не мог сконцентрироваться на разговоре, потому что только и делал, что разглядывал своего попутчика. Он не мог отвести от него глаз, особенно от его красивых губ, которые так хотелось поцеловать…
Наги подумал, что было бы нечестно использовать свою силу для того, чтобы повлиять на блондина. Оми в посторонней помощи явно не нуждался, Наги и так постоянно ловил на себе его взгляды - и не мог не смотреть на него в ответ: этот малыш был великолепен. Когда Наги в очередной раз замечал, что тот его разглядывает, Оми так сладко краснел… Телекинетик почувствовал, что безумно хочет лишить его этой невинности, услышать, как он кричит во время своего первого оргазма… Это чертовски возбуждало, и Наги решил, что пора начинать действовать.
- Оми, а у тебя есть девушка? - как бы случайно спросил он.
Вопрос резко оторвал мальчика от созерцания красоты Наги. Он вспыхнул и брякнул:
- Нет… Нету. А у тебя?
Наги отрицательно покачал головой, и Оми вздохнул свободнее. Но когда брюнет придвинулся к нему и задал следующий вопрос, его сердце бешено застучало.
- Тогда может, у тебя есть парень?
Оми замер, чувствуя, что возбуждается еще больше. Неужели это возможно? Наги тоже нравятся мальчики? Нет, не может быть… Он был так близко, что Оми чувствовал аромат его кожи и жар тела.
Наги с удовлетворением увидел, что блондин покраснел и мотнул головой. Пора. Телекинетик осторожно накрыл руку Оми своей и придвинулся так близко, что его губы почти касались маленького ушка.
- А ты когда-нибудь думал о том, как это - быть с другим парнем?
Мысли захлестнули Оми. Думал ли он об этом? Да конечно, целыми днями и ночами, наблюдая за прекрасными Вайссами! А теперь этот удивительный мальчик произносил вслух то, о чем Оми всегда втайне мечтал. Его напрягшийся член уперся в тесные шорты. Стоило ли сейчас рассказать обо всем?
Внимательно наблюдая за реакцией блондина, Наги мягко продолжил:
- Прости, что я тороплю события, Оми, но ты такой красивый, что я просто не могу больше сдерживаться. Обещаю, я не сделаю ничего, что ты не захочешь.
Наги считал его красивым? О, как бы он хотел позволить ему… что? Оми не знал. Словно издалека, он услышал свой собственный голос:
- Да, я думал об этом. Я… Я хочу, Наги, но я не знаю… не знаю, как…
Наги улыбнулся. Теперь Оми был в его власти.
- Я могу показать тебе. Если ты захочешь остановиться, просто скажи мне, хорошо? - и он нежно провел пальцами по выпуклости на шортах мальчика. Тот вздохнул, наслаждаясь прикосновением. Как мало оказалось достаточно для того, чтобы завести его! Наги чуть сжал его член через шорты, и блондин с удивлением услышал свой стон. Это было так приятно… Он открыл глаза и увидел, что Наги опустился на колени перед ним и, одной рукой расстегивая собственную рубашку, другой продолжает ласкать его член.
Телекинетик посмотрел на Оми. Светловолосый мальчик выглядел просто восхитительно: голова откинута назад, щеки пылают от наслаждения… такой невинный! Наги бросил свою рубашку на пол и предоставил Оми жадно разглядывать его обнаженную гладкую кожу и довольно внушительную выпуклость на брюках.
Оми никогда еще не доводилось вот так открыто смотреть на другого мальчика, а Наги был столь прекрасен, что безумно хотелось прикоснуться к нему… и ощутить его руки на своем теле… Прямые темные волосы Наги контрастировали с его алебастровой кожей… и это стройное тренированное тело…
- Оми? - мягко позвал он. - Ты позволишь мне сделать тебе приятно?
Тот кивнул, не в силах произнести того, что хотел, но отчаянно желая, чтобы Наги показал ему всё. Брюнет улыбнулся и занялся рубашкой Оми. Он чувствовал себя так, словно разворачивал чудесный подарок. Осторожно расстегнув пуговицы, он вытянул рубашку из шортов мальчика. Пожирая глазами кремовую нежную кожу, Наги невольно облизнулся. Он провел пальцами по животу Оми: кожа малыша напоминала прекрасный шелк. И таким же шелковым был его голос, когда он тихо простонал "На-аги…". Наслаждение, которое прозвучало в нем, заставило член Наги напрячься еще сильнее. И почему этот малыш так действовал на него?
Пальцы любовника достигли пояса шорт Оми, расстегнули ремень и пуговицу. Поймав взгляд голубых глаз, Наги медленно потянул молнию. Блондин задержал дыхание, телекинетик придвинулся к нему еще ближе и коснулся его пухлых губ, даря Оми первый в жизни поцелуй…

Оми почувствовал прикосновение чужих губ и ошеломленно замер при мысли, что его целует этот прекрасный мальчик, с которым он только что познакомился. Это было так неправильно… и так приятно… Губы Наги были невероятно мягкими и нежными, и Оми расслабился, целуя их в ответ. Телекинетик тем временем проник рукой под его расстегнутые шорты, а через мгновение - и под боксеры. Оми застонал, почувствовав, как рука Наги коснулась его эрекции, в то время, как брюнет осторожно исследовал языком его рот… Оми никак не мог поверить в то, что это действительно с ним происходит: такой сексуальный мальчик… трогал его там, где до него не трогал никто - он даже сам себя не ласкал… И Оми не хотел, чтобы это прекратилось.
Наги встал на колени между ног Оми и, поддерживая его одной рукой под спину, другой стал нежно скользить по напряженному члену мальчика, одновременно страстно целуя его в губы. Оми застонал в рот Наги, неосознанно толкнув бедрами ему в руку. Его охватило такое невероятно приятное чувство и хотелось делать это снова и снова… Вскоре им пришлось прервать поцелуй, потому что блондин уже задыхался. Это было так хорошо…
Наги нравилось ощущать в ладони гладкий член Оми, но он понимал, что неопытный мальчик долго так не выдержит, поэтому неохотно убрал руку, вызвав обиженный стон.
- Тшш, все хорошо, Оми. Просто я хочу показать тебе кое-что получше, - нежно сказал он.
Оми кивнул, позволив любовнику снять с него шорты и боксеры. Теперь блондин остался в одной расстегнутой рубашке и белых носочках. Разведя его дрожащие ноги, Наги наслаждался этой картиной: возбужденный нежный мальчик, выглядевший младше своих лет, девственный, открытый, стройное тело и напряженный влажный член… Оми покраснел под взглядом любовника и опустил голову, стыдливо спрятав глаза за упавшими прядями светлых волос. Он олицетворял собой все эротические фантазии Наги: уникальная смесь невинности и просыпающейся чувственности. Член брюнета болезненно пульсировал, но это могло подождать. Наги не знал, почему, но этот сладкий малыш пробуждал в нем странные чувства, - желание доставить удовольствие ему было превыше собственного наслаждения.
Он снова накрыл губами рот Оми, но на этот раз продолжил дорожку поцелуев вниз, по шее к груди. Нежно пощекотал языком розовый сосок - любовник застонал, и Наги осторожно лизнул другой. Блондин извивался под ним, млея от ласк.

Оми старался не забывать дышать… Ощущения, которые дарил ему этот темноволосый мальчик, были невероятными. Раньше он всегда скрывал свои чувства к мужчинам, считая их неправильными, но разве может быть неправильным то, что так приятно? Его сердечко бешено застучало, когда он посмотрел на ласкавшего его Наги: они только что встретились, но казалось, будто знали друг друга целую вечность. Член Оми был болезненно возбужден… потом блондин почувствовал, как Наги покрывает поцелуями его живот и бедра, и замер.

Наги довольно внимал тем звукам, которые издавал этот малыш, так живо реагирующий на все его прикосновения. Телекинетик не мог дождаться, когда же наконец ощутит на губах… он нежно лизнул головку его члена, наслаждаясь девственным вкусом… Оми отчаянно застонал, почувствовав, как рот Наги касается его самого интимного места. Когда же губы брюнета полностью обхватили его член, он уже не мог сдерживаться, безостановочно вскрикивая и тяжело дыша… Наги внутренне улыбнулся. Он так мечтал услышать, как этот малыш стонет его имя! Он медленно взял член Оми в рот полностью, а блондин только беспомощно всхлипывал… Наги чувствовал, что тот скоро кончит, и собирался сделать его первый оргазм незабываемым.
Медленно скользнув губами по всей длине члена Оми, он на мгновение замер, а потом страстно облизнул головку. Оми вскрикнул, вцепившись в волосы любовника.
- О-о… Наги… это так приятно… - простонал он. Его сладкий возбужденный голос волшебным образом действовал на эрекцию брюнета…
Оми просто не мог поверить, что может быть так хорошо. Горячий и влажный рот Наги, скользящий по его члену… Оми никогда не осмеливался трогать себя, боясь, что его застукают за этим другие Вайссы. Но порой, подглядывая за выходящим из душа в одном полотенце Йоджи, он чувствовал, как его член болезненно напрягается, и очень хотел прикоснуться к себе, но боялся… И не делал этого. Наги старательно вылизывал и сосал его, и Оми понял, что больше не может сдерживаться. Неконтролируемое наслаждение охватило его, он инстинктивно приподнял бедра, пытаясь втолкнуть член глубже в рот любовника.
Наги легко проглотил его и увеличил темп движений. Он ощущал солоноватый привкус Оми, и понял, что еще мгновение и… Он сильнее развел бедра блондина и стал поглаживать его ягодицы.
Оми очень старался не закричать, но ощущения, которые дарил ему Наги, были слишком сильны для его девственного тела. Когда телекинетик раздвинул его ноги, он почувствовал себя таким уязвимым, таким открытым… и внезапно абсолютное блаженство с головой накрыло его. Дрожащий член извергал сперму, и словно электрические разряды пробежали по всему телу - от живота к ногам… Оми задохнулся в сладкой агонии.
- О… Нааги! - выкрикнул он, изливаясь в рот любовника.

Телекинетик с наслаждением проглотил сперму Оми. У мальчика был просто божественный вкус, и Наги мог лишь представлять себе, насколько прекрасно было бы заняться с ним любовью… Он чувствовал, как блондин дрожит, и сел, привлекая его к себе. Оми тихо всхлипывал.
- Тшш, все хорошо, - успокаивал Наги, убирая со лба Оми влажные пряди. Мальчик теперь казался еще более красивым, такой покрасневший, трепещущий. - Тебе понравилось?
Оми крепко обнял его.
- О, Наги… это было… я не могу подобрать слов… Спасибо.
Телекинетик улыбнулся.
- Я был только рад.
Они сидели так некоторое время, пока Оми не успокоился. Потом внезапно мальчика озарило:
- Наги! Но ты же не… - он вспыхнул.
Брюнет понял, что тот хотел сказать.
- Всё в порядке, не беспокойся об этом.
Оми смущенно опустил взгляд.
- Я хотел бы… ну… ты сказал, что хочешь показать мне кое-что еще? - он посмотрел прямо в глаза Наги, и брюнет снова почувствовал напряжение внизу живота. Оми был так прекрасен… и он просил его о большем… Член мгновенно затвердел, когда Наги представил, что занимается любовью с этим малышом… Он даже и не предполагал, что Оми так скоро попросит его.
- Ты уверен? Ты понимаешь, о чем просишь меня? - нежно спросил Наги.
Оми кивнул. Его сердце и его тело хотели слиться с этим восхитительным мальчиком в единое целое. Он никогда не верил в любовь с первого взгляда, но теперь… он так отчаянно желал этого…
- Думаю, да...
У Наги немного дрожали пальцы, когда он доставал из рюкзака тюбик со смазкой.
- Если ты захочешь остановиться, просто скажи мне, Оми.
Потом брюнет объяснил, что он должен подготовить его, чтобы не было больно. Оми внимательно слушал, кивая, но, хоть и выглядел очень серьезным, Наги заметил, что он снова возбужден.
Оми сбросил с плеч рубашку, а Наги тем временем снял свои брюки. Блондин замер от восторга, обнаружив, что его любовник не носит нижнего белья. Это было так… смело. Когда Наги полностью разделся и предстал перед Оми обнаженным, тот смотрел на него с восхищением. Он никогда еще не видел другого мальчика без одежды, и уж конечно, никогда не видел чужого эрегированного члена. Наги был просто прекрасен. Блондину захотелось утонуть в этих голубых глазах, темных волосах и белоснежной коже. Член Наги высоко стоял, и мальчик просто не мог отвести от него взгляд.
Оми безумно хотелось, чтобы его трогали, ласкали… брали…. Он дрожал от желания.
- Наги, - чуть слышно прошептал юный вайсс.
Брюнет протянул ему руку, Оми вложил в нее свою ладонь, вставая перед ним, и Наги притянул к себе любовника так, что их тела теперь полностью соприкасались. Блондин почувствовал, как его член запульсировал, когда он ощутил бедром твердую плоть любовника. Он инстинктивно приподнял бедра, пытаясь дотронуться своей эрекцией до члена Наги. Оба застонали, и Оми повторил движение.
- Оми, - выдохнул телекинетик. - Если ты будешь продолжать так делать, я не сдержусь…
Блондин хихикнул, обрадовавшись, что может возбудить своего более опытного партнера.
- Хорошо… - ответил он.
- Хм… ты плохой мальчик, да, Оми? - прошептал Наги. - Готов поспорить, ты всех дразнишь своей симпатичной маленькой попкой!
Оми снова хихикнул и прильнул к нему.
- Может быть, - соблазнительным голосом сказал он. Наги улыбнулся и толкнул его обратно на полку.
- Но знаешь что, Оми? Кажется, я буду первым, кто трахнет эту сладкую попку. Да? - мягко спросил он, разводя ноги любовника.
- Да, Наги, - простонал Оми, почувствовав прикосновение ладони брюнета к внутренней стороне бедра. - Только ты.
И сладкая боль вернулась, с еще большей силой… Руки Наги были там…

Они выписывали маленькие круги на бедрах блондина, постепенно приближаясь к его девственной дырочке. Оми в блаженстве еще больше раздвинул ноги, щеки вспыхнули страстным румянцем, розовые губы увлажнились … одного этого зрелища было достаточно для того, чтобы кончить, но Наги хотел непременно вновь доставить удовольствие малышу. Осторожно он ввел в Оми смазанный любрикантом палец. Блондин застонал.
- О! Наги! Как хорошо… - выкрикнул он, почувствовав, как любовник двигает пальцем внутри. Потом Наги добавил еще один палец, и Оми начал подаваться назад, насаживаясь на него. Когда Наги ввел третий палец, он громко застонал, шире раздвинув ноги.
Оми не мог больше ждать. Если подготовка была настолько приятной, то следующий этап должен быть просто восхитительным! Ощущение пальцев Наги внутри заставило его отчаянно желать чего-то большего. Когда любовник убрал их, Оми обиженно застонал, но потом почувствовал, как что-то твердое прижалось к его входу.
Наги улыбнулся ему.
- Ты готов, Оми? - спросил он. Тот быстро кивнул. - Уверен?
Блондин почти всхлипнул.
- Да! Да, пожалуйста, Наги! Я хочу этого! Хочу тебя…
Умоляющий Оми безумно возбуждал. Закусив губу, Наги медленно подался вперед, проталкивая смазанный член в маленькую дырочку. Черт, этот малыш был таким узким! Наги подумал, что наверняка делает ему больно - так трудно было войти в него… Но на невинном личике не отразилось никакой боли - только восторг от происходящего. Наги толкнул бедрами сильнее, тугое кольцо мышц обхватило его член, и он с трудом сдержался, чтобы не кончить немедленно. Войдя полностью, он замер, стараясь продлить удовольствие.

Оми был как в раю. Твердый член любовника раскрыл его, наполнил, наслаждение затопило каждую клеточку тела. Не было никакой боли, когда любовник плавно вошел в него. Он вцепился в простыни, почувствовав, что Наги проникает глубже, и тихо всхлипнул. Это было в тысячу раз лучше, чем пальцы! Оми ощутил, что телекинетик остановился, и тут понял, что тот вошел в него до предела. Блондин удивился, как что-то настолько большое могло поместиться внутри него… Потом Наги стал двигаться, и это было поистине сказочно.

Коротко толкая бедрами, Наги прильнул к любовнику и накрыл его рот поцелуем, на который Оми ответил со всей страстью. Он определенно быстро учился. Оторвавшись от его губ, телекинетик прошептал на ушко:
- Ты такой тугой, Оми… Тебе нравится то, что я делаю?
Тот простонал, когда Наги прижался к нему: его член теперь был стиснут между их разгоряченными телами, а голос любовника распалял еще больше.
- О, Наги, да-а… это так… хорошо-о-о…
Сладкий голосок Оми дрогнул, когда Наги увеличил темп и глубину толчков.
Телекинетик почти кончил от слов любовника, но все же сдержался, помня свое желание заставить малыша выкрикивать его имя. Почувствовав, что Оми готов, он стал двигаться сильнее, властно лаская гибкое тело, извивающееся под ним. Малыш был таким прекрасным, таким сексуальным… таким невероятно желанным… На секунду замерев, Наги прикусил розовый сосок, за что был вознагражден громким стоном.
Быстрее и быстрее, глубже и глубже, Наги входил в Оми. Блондин принимал каждый толчок, приподнимая бедра, чтобы усилить ощущения. Мальчик быстро понял, что когда он двигается навстречу, член любовника касается какой-то волшебной точки внутри, заставляя бесстыдно кричать и требовать большего.
- Наги! Быстрее! Пожалуйста! - умолял он, вцепившись в края полки.
Брюнет застонал - он был как в раю, погружаясь вновь и вновь в тело этого невинного мальчика, который умолял, чтобы его трахали сильнее. Мышцы Оми сжали его внутри, он едва мог сдерживаться и понял, что пора заставить малыша кончить. Никогда еще Наги не испытывал таких ощущений. Ни с кем. Его член подходил под эту дырочку так же точно, как перчатка сидит на руке. Они сливались воедино. Оми олицетворял в себе все мечты Наги об идеальном любовнике. Втайне он надеялся, что это чувство пройдет; отчаянно погружаясь в это горячее тело он знал, что не может позволить себе влюбиться. Но, наблюдая за лицом мальчика, на котором разливалось блаженство, он понял, что уже слишком поздно. Не важно, что бы ни случилось, они обязательно встретятся вновь. Наги обхватил рукой член блондина и слегка сжал.
Оми отчаянно застонал. Он смотрел на Наги, который погружался в его тело, а теперь еще и ласкал его член, и забывал обо всем. Ничего не существовало кроме этой комнаты, темноволосого мальчика и сказочного блаженства. Он выкрикнул имя любовника - выкрикнул так, словно умирал от наслаждения - и если бы в поезде не было так шумно, у них двоих точно были бы проблемы. Член запульсировал и вдруг словно взорвался, изливая сперму. Оми закричал в голос, не думая ни о чем…
Наги откинул голову назад, когда мышцы Оми сильно сжались вокруг него. Так туго, горячо… любовник словно обнимал его. Погрузившись в последний раз в это дрожащее тело, он выкрикнул имя Оми и кончил… Он почти никогда не испытывал такого удовольствия. Брюнет думал, что сойдет с ума от блаженства…
Время замерло, и лишь перестук колес нарушал тишину в купе. Наги осторожно выскользнул и лег рядом с Оми, блондин доверчиво прильнул к нему.

Два мальчика лежали в объятиях друг друга, позабыв обо всем и еще не зная о том, что они - враги. Судьба свела их лишь на одну ночь - но любовь уже успела связать юные сердца одной нитью…

-Мы закрываемся через 10 минут, - охранник, крупный мужчина средних лет неодобрительно покосился на светловолосого мальчика, который только что шагнул в двери магазина. Тот улыбнулся с извиняющимся видом.
-Я на минутку, - застенчиво сказал он, и прошел дальше, в отдел мягкой мебели.
Оми Тсукиено шел мимо роскошных гарнитуров, размышляя, что же он здесь делает. Но короткое сообщение, полученное вчера по электронной почте, недвусмысленно гласило: сегодня, за десять минут до закрытия Токийского Торгового Центра быть в мебельном отделе. Вместо подписи - литера N. Наги Наоэ. Его противник и любовник.
Они виделись так редко. Выкраивая время между миссиями и учебой, стараясь обмануть бдительность товарищей по команде и грозных лидеров, встречаясь в парках, на лестничных площадках многоэтажек, в раздевалке спортзала, урывая свой кусок запретного плода. А что им оставалось? Ни в одной приличной гостинице не сдадут номер несовершеннолетним. Но это еще и невероятно заводило - отдаваясь своему темноволосому любовнику быстро, наспех, глотая стоны и вскрики, Оми чувствовал свою зависимость, и, как ни странно, защищенность. Вот только всё равно этого было так мало…
Пропустив пожилую супружескую пару, направлявшуюся к выходу, Оми взглянул на часы. Без двух минут девять. Странно. Он обвел взглядом зал, высматривая стройную фигурку Наги.
-Эй! - вайсс резко обернулся. Телекинетик стоял в проходе между шкафами-купе и делал знаки подойти. Оми приблизился к нему.
-Где ты ходишь! - Наги схватил его за руку и потащил вглубь коридора, образованного высокими шкафами разнообразных расцветок.
-Да в чем дело? - недоуменно спросил Оми в спину телекинетика. - Зачем мы здесь? - в зале раздался мелодичный звонок и записанный на пленку женский голос объявил покупателям о закрытии магазина.
-Ты предупредил дома, что тебя не будет всю ночь? - поинтересовался Наги, остановившись возле огромного шкафа из красного дерева.
-Ну да, - пожал плечами блондин. - Я сказал, что буду готовиться к экзамену у одноклассника…
-Вот и отлично! - Наги отодвинул створку, без лишних слов втолкнул внутрь Оми, залез сам и прикрыл дверь изнутри. - А теперь - ни звука!
-Наги, но зачем… - телекинетик мгновенно зажал ему рот рукой и притиснул к стене.
-Ничего не понимаю, - услышали мальчики приглушенный дверьми голос охранника и затаили дыхание. Судя по звукам, тот прошел мимо их укрытия, а затем скрипнула отодвигаемая дверца соседнего шкафа. - Не мог же этот мальчишка просто так испариться?
Оми невольно хихикнул в ладонь Наги, все еще зажимавшую его рот. Тот сердито шикнул.
-Мистика, - сообщил охранник самому себе и потопал восвояси.
А на Оми неожиданно напал приступ веселья. Он разжал губы и лизнул ладонь брюнета. В кромешной темноте Оми не видел его лица, но сбившееся дыхание, ставшее еще более прерывистым, говорило яснее ясного.
-Тсукиено, - прошипел телекинетик в ухо любовнику, - я тоже рад тебя видеть, но лучше прекрати, не то я трахну тебя прямо сейчас, и если мы не задохнемся в этом гробу, то нас с почетом доставят в полицию… А я бы хотел кой-чего другого, - член Наги, упершийся в его бедро, недвусмысленно свидетельствовал о том, чего именно хотел его хозяин.
Оми торопливо закивал в знак того, что все понял, и телекинетик убрал ладонь от его рта, не удержавшись, чтобы не провести по щеке блондина. Несколько минут мальчики старательно прислушивались. Страх быть обнаруженными, и одновременно пьянящее чувство собственной безнаказанности (в конце концов, что мог противопоставить несчастный охранник двум тренированным убийцам?) заставляли сердце бешено колотиться. Оми почувствовал, что начинает кружиться голова.
-Пора, - наконец сказал Наги и открыл дверцу. Оба с облегчением вдохнули прохладный воздух, шагнув в зал. Лампы были уже погашены, и, конечно, здесь не было и вполовину так темно, как в шкафу, а Оми и Наги привыкли с легкостью ориентироваться во мраке.
-Пошли, - брюнет схватил вайсса за руку и повел куда-то. Мимо кухонной, детской мебели, гарнитуров для столовой и гостиной… Голоса он не понижал, и Оми решил, что можно говорить.
-Наги, ты объяснишь мне, зачем мы сюда явились? - спросил он, сжав руку любимого. - То есть, я начинаю понимать, зачем, но я не понимаю…
Наги остановился в спальном отделе возле огромной кровати с матрасом(настоящее кокосовое волокно! - гласила реклама) обтянутым бежевым шелком, на котором лежала девица из картона, зазывно улыбавшаяся в темноту. Телекинетик с почетом переместил ее на пол и плюхнулся на освободившееся место.
-Забирайся, - весело сказал он Оми, похлопав по кровати. - Эта - самая удобная, я ее полдня выбирал!
Оми недоверчиво посмотрел на него и залез на матрас, предварительно сбросив кроссовки и оставшись в белых носочках.
-И что теперь? - спросил он у Наги. Тот, опершись на локоть, разглядывал своего kоi. Темные глаза в полумраке казались размытыми черными озерами. -Ай! - телекинетик быстро перекатился на него, устроился сверху и торжествующе улыбнулся.
-Теперь? - фыркнул он. - Тсукиено, ты меня, честное слово, удивляешь! Я хочу заняться с тобой любовью.
-Здесь? - удивился Оми.
-Здесь, - пожал плечами тот, поглаживая его шею. - А что тебе не нравится? Удобно, - он толкнул бедрами и кровать отозвалась, мягко спружинив, - никаких свидетелей, и самое главное, в нашем распоряжении целая ночь! И кстати, - самодовольно улыбнулся он, - твой находчивый парень взломал систему слежения и переключил камеры зала на повтор, так что охранники будут любоваться вчерашней записью!
-Блестяще, - нахмурился блондин. - А как мы отсюда выберемся?
Наги тихо рассмеялся.
-Скажем, что нас заперли по ошибке. Уборщики приходят в шесть, так что времени у нас предостаточно.
Оми хихикнул.
-Сам придумал?
-Нет, подсказали! - улыбнулся Наги. Он обнял мальчика и прошептал ему на ухо, - Я по тебе скучал…
У Оми перехватило дыхание. Он крепко прижал к себе Наги, и обхватил ногами его бедра.
-Я тоже скучал… - шепнул он в ответ.
Наги потерся своей быстро набирающей силу эрекцией о член Оми.
-Я чувствую, - сказал он и блондин застонал. - Но главное…
-Что? - тот потянулся губами ко рту любовника.
-Главное, - продолжил тот, коротко целуя юношу, - не кричать… Ты должен вести себя тихо… - он прикусил кожу на шее Оми, а тот только вздыхал от удовольствия, - быть послушным… - он потянул вверх майку и прикусил сосок. Не удержавшись, блондин коротко простонал. - И тогда эта ночь будет незабываемой… Согласен? - лукаво улыбнулся он.
-Да…, - выдохнул Оми и облизнул пересохшие губы.
-Мы здесь одни, - шептал Наги, лаская гибкое тело под собой, - Двери закрыты… Нас не потревожит никто… Расслабься же…
-Знаешь, - сказал вайсс, целуя любовника и чувствуя, как он отзывается на ласки, - иногда мне кажется, что ты намного старше… Не только меня, всех нас…
Наги улыбнулся.
-Фарфи бы сказал: "старше самого греха", - произнес он и отстранился. - Нет, - удержал он попытавшегося подняться Оми. - Ты лежи. Я хочу сам раздеть тебя.
Блондин послушно лег, с нетерпением пожирая глазами стройное тело Наги. Тот снова улыбнулся и легко погладил его по щеке.
-Всегда мечтал это сделать, - прошептал он, снимая с Оми майку. Тот чуть вздрогнул, когда обнаженной кожи коснулся прохладный кондиционированный воздух помещения. Наги прильнул к нему, покрывая поцелуями грудь. - Ласкать каждый дюйм твоего тела… - он взял в рот один сосок, потерев другой подушечками пальцев, и Оми всхлипнул. Прикусил, пощекотал языком, провел влажную дорожку от одного к другому, заставляя блондина выгибаться всем телом, тяжело дыша и постанывая. Вволю наигравшись с сосками, Наги скользнул ниже, целуя подтянутый живот. Осторожно расстегнул пуговицу на поясе, и, вцепившись зубами в молнию, потянул вниз.
-О-о… - вырвалось у Оми, когда Наги задел подбородком его эрекцию.
Усмехнувшись, тот снял с него шорты, и принялся вылизывать след, оставшийся на нежной коже бедер. Оми уже изнемогал. Его болезненно напряженный член оттопыривал трусы, и так хотелось, чтобы Наги скорее коснулся его там, но просить он не смел…
А телекинетик, словно дразня, покусывал кожу на его животе, намеренно не касаясь пульсирующей плоти.
-На-аги… пожалуйста… - не выдержал Оми. Тот тихо хихикнул где-то на уровне его бедра.
-Что?
-Там… пожалуйста… там, - простонал блондин.
-Не-ет… - хитро протянул тот. - Я тебя еще немного помучаю…
И сладкая пытка продолжилась. Растягивая удовольствие, Наги покрывал поцелуями его ноги, лаская маленькие пальчики на ступнях, заставляя Оми нетерпеливо постанывать и всхлипывать, ерзая по шелку кровати. Вдруг Наги, отстранившись, быстро скинул с себя одежду и Оми понял, что тот возбужден ничуть не меньше. Мальчик быстро перевернулся, встав на четвереньки, и прогнулся в пояснице, отставив круглую попку.
-Наги, я хочу… Возьми меня…
Телекинетик прикусил губу.
-Ты уверен? - прошептал он прерывающимся голосом, обводя пальцем его сжатую дырочку. - Сейчас? Без смазки?
На секунду Оми почувствовал укол страха - боли он не любил. Пусть, - решил он и подался назад.
-Да… даже если больно… я хочу тебя…
-Нет, - Наги отстранился, заставив Оми обиженно застонать, и достал из кармана своего френча маленький тюбик. - Не хочу делать тебе больно…
Оми приглушенно вскрикнул, когда почувствовал в себе скользкий от смазки палец.
-Тихо… тихо… - шептал Наги, - сейчас вся охрана сбежится…
Блондин прикусил изнутри щеку, чтобы не стонать.
Любовник растягивал его, действуя осторожно и уверенно, лаская изнутри и поглаживая спину и упругие полушария ягодиц, чуть касаясь напряженного члена. Наконец, вынув пальцы из Оми, он взял его за бедра и плавно вошел одним движением.
-М-ммм… - глухо простонал мальчик, отчаянно сдерживая крики. Наги не издал ни звука, и только сбившееся дыхание выдавало его. Поначалу медленно и плавно, затем постепенно наращивая темп, он брал Оми, сжимая его ягодицы, резко и быстро. Вайсс беззвучно стонал, двигаясь ему навстречу, приоткрыв рот, прогибаясь как кошка, помогая Наги проникнуть глубже. Частые беспорядочные толчки, судорожно стиснутые руки на бедрах, а затем Наги обхватил член Оми… Зажимая себе рот рукой, вайсс кончил, дрожа и постанывая. Последний глубокий толчок - и Наги тоже задрожал в оргазме
Они упали на кровать, тяжело дыша.
-Боже, - прошептал Оми, убирая с лица влажные пряди. - Я чуть не умер…
-Глупый, - отозвался Наги, обессилено вытягиваясь рядом. - Иди сюда…
Мальчики долго и неспешно целовались, приходя в себя, и Наги поглаживал спину Оми.
-Ты такой сладкий, - прошептал он в приоткрытые губы юноши, - я бы не выпускал тебя из постели круглые сутки..
Оми тихо рассмеялся.
-Когда-нибудь я поймаю тебя на слове…
-Эй! - нахмурился Наги. - Ты хочешь сказать, что я не держу своего слова?!
-Нет, - улыбнувшись, Оми потерся щекой о плечо любимого. -Я не это хочу сказать.
-Кстати, - Наги вдруг поднял голову. - Ты только посмотри, что ты наделал! - копируя тон Кроуфорда, сказал он и указал на влажное пятно на шелке матраса. - Кто будет это убирать?
Оми провел пальцами по подсыхающей лужице своего семени и сморщил нос. Наги фыркнул.
-В отличие от безмозглых вайссов я кое-чем запасся, - наставительно сказал он и вытащил из другого кармана упаковку влажных салфеток с запахом лаванды.
-Дай я, - Оми взял одну и потер пятно. - Скоро высохнет, даже следов не останется. - Он скомкал салфетку и нерешительно огляделся, ища, куда бы ее пристроить. Наконец запихнул в карман шорт и повернулся к Наги, который, вытирая пальцы, непринужденно опершись на локоть, выглядел так, будто находился у себя дома. Одну ногу он согнул в колене и рисовал кончиками пальцев узоры на покрывале.
-Дай еще одну, - попросил Оми.
-Зачем?
-Хочу вытереть тебя, - соблазнительно прошептал он и, наклонившись, лизнул нижнюю губу Наги. - И еще я хочу поласкать тебя…
-Ну ладно, - улыбнулся тот и протянул ему пачку. Оми вытянул одну салфетку и провел по груди Наги. Запахло цветами.
-М-ммм… как хорошо пахнет… - мурлыкнул Оми, обводя салфеткой темные окружности сосков Наги. Тот, прикрыв глаза, наслаждался лаской. - Ты такой красивый… - он провел по животу, впадинке пупка, - и он красивый… - добавил Оми, оборачивая член Наги. Телекинетик коротко выдохнул, - А теперь еще и чистый… - улыбнулся юноша, погладив влажную головку. Скомкав и отбросив салфетку, Оми обхватил ладонью уже отвердевший ствол.
-А чего он хочет? - поинтересовался блондин, наклонился ниже и легонько подул на яички. Брюнет вздрогнул всем телом. - Он хочет, чтобы я взял его в рот? - он коснулся губами головки, - или он хочет, чтобы я… сел на него? - целуя живот Наги, осведомился мальчик, - у меня там мокро… Там, где ты кончил в меня… - жарким шепотом сообщил он. - Так чего же хочет он?
-Чего угодно, - выдохнул Наги, едва сдерживаясь. - Только скорее…
Оми перекинул ногу через бедра любовника и широко развел колени.
-Скорее? - прошелестел он. - А может, наоборот?
Блондин направил к своему входу член Наги и медленно опустился на него, чувствуя каждый дюйм погружающейся в него плоти.
-Да-а… - простонал брюнет, толкнув бедрами вверх, входя в Оми по самое основание. Юноша приглушенно вскрикнул и наклонился к лицу любовника.
-Нельзя… кричать… - выдохнул он и прильнул к его губам, продолжая двигаться.
Наги застонал ему в рот и обхватив одной рукой его бедра, вдавливая упругую попку себе в пах и входя в него полностью, другой поглаживал его член. Они целовались, долго, сладко, пока не стало не хватать воздуха. Оми выпрямившись и чуть откинувшись назад, оперся на руки, и стал двигаться резко, сжимая ягодицы.
-На-аги…
-Да, сладкий… - отозвался тот, стиснув пальцы на его бедрах, помогая двигаться. - Давай… Быстрее… Оми… о-о… да-а…
-На-аги… - беспомощно простонал мальчик. - Я сейчас кончу…
По его телу прошла долгая судорога, он вскрикнул, и кончил одновременно с Наги, дрожа и всхлипывая.
Притянув к себе любовника, темноволосый поцеловал его в висок.
-Устал? - тот кивнул. - Отдохни, - прошептал телекинетик и укрыл Оми своим френчем.
Блондин, благодарно улыбнувшись, прикрыл глаза и провалился в неглубокий сон. Пока они занимались любовью, Оми совсем забыл, где они находятся, но теперь, едва смежив веки, просыпался, обеспокоено вглядывался в темные силуэты вокруг, вслушивался в ровное дыхание Наги и снова закрывал глаза.
А телекинетик, обнимая его, решил для себя не засыпать, чтобы продлить это блаженство - обнимать любимого, вдыхать его запах, касаться гладкой кожи… но незаметно для себя задремал.
Оми проснулся оттого, что страшно замерз.
-Сколько времени? - испуганно вскинул он лохматую голову, протирая заспанные глаза. Рядом приподнялся на локте Наги, и взглянул на циферблат часов - единственная вещь, которую он не снял.
-Без пятнадцати шесть, - хриплым со сна голосом выговорил он и вдруг вскочил. - Скорее, Оми! Одевайся, в шесть приходят уборщики!
Подпрыгнув, блондин стал натягивать на себя одежду. Путаясь в рукавах, надел майку. Обнаружил, что задом наперед, чертыхнулся, перевернул правильно. Наги, уже застегнутый на все пуговицы, ждал его.
-Отлично, - бросил он, оглядев Оми. Притянул его к себе и поцеловал. - Я тебя люблю, - вдруг серьезно сказал он.
Оми расцвел.
-Я тебя тоже люблю, - улыбнувшись, ответил он. Крепко обняв за талию, Наги пошел вместе с Оми к выходу.
Спрятавшись за стеллажом возле двери, мальчики ждали. Через пять минут послышалось шарканье, и к двери подошли две пожилые женщины с ведрами и швабрами, лениво о чем-то переговариваясь. Одна из них отомкнула замки и включила свет.
Наги, таща за собой Оми, шагнул им навстречу. Они испуганно взвизгнули, круглыми глазами рассматривая появившихся из ниоткуда двух растрепанных мальчиков в помятой одежде.
-Просим прощения, госпожа, нас случайно заперли, и мы уже уходим…. - на одном дыхании выпалил Наги, проскользнув мимо них.
-До свидания, - улыбнулся Оми и помахал рукой на прощание. Уборщицы так и остались стоять, остолбенело глядя им вслед и разинув рты от удивления.
Мчась вниз по лестнице, мальчики весело смеялись. Вылетев через стеклянные двери на улицу, они побежали по улице. Завернув за угол, Оми остановился.
-Боже, - истерически хихикая, и вытирая набежавшие от смеха слезы выговорил он, - Что они о нас подумали?
Наги фыркнул.
-А что они подумают, когда увидят, во что мы превратили ту шикарную кровать!
Они переглянулись и расхохотались пуще прежнего.
-Оми, - наконец отсмеявшись, сказал Наги, обнимая мальчика и притягивая к себе. - Мне кажется, что надо бы… как-нибудь повторить. Ты как?
Оми улыбнулся.
-Повторим, - ответил он, приникая к его губам. - Непременно.

В то утро я проснулся в совершенно жутком настроении. Знаете, когда без особых причин вам не мил белый свет? Вот-вот. Вставать не хотелось катастрофически, хотя настенные часы показывали, что время перевалило за полдень. Вчера, то есть уже сегодня я лег спать почти в шесть, притащившись из ночного клуба. Что я там делал - вспоминалось довольно смутно. Вроде даже никого не клеил. В голове все время крутилось - "надоело, надоело, ненавижу всех, никуда не хочу, провалитесь". Голова была как чугунная, я сел на кровати и мрачно огляделся. За окном весеннее солнышко. "Вот зараза, - подумал я, - ему хоть бы что!" А вставать все-таки придется…
Нет, конечно, сегодня у меня был законный выходной, а то позволил бы мне Абиссинец валяться так долго, ха! Миссий не было уже вторую неделю, может, такие мысли - следствие бездействия?
Короче, я доплелся до ванной, принял душ, полюбовался на свое помятое отражение и вернулся в комнату. Натянул старые потертые джинсы и майку и плюхнулся на кровать. Очень хотелось кого-нибудь растерзать, хотя нет, лень… Когда на меня нападает подобная хандра, старайтесь держаться подальше. Вчера вот, например, накинулся на Оми, потому что он опрокинул соусник и едва не запачкал мои брюки, малыш наверняка еще дуется. Сцепился с Кеном, когда тот приволок с футбольного поля на своем обожаемом мяче в дом кучу грязи. Не поругался разве что только с Айей, но на Его Ледяное Величество мое плохое настроение не действует, а намеренно искать с ним ссоры может разве что сумасшедший.
Итак, я решил, что пора выходить из депрессии. Одна моя знакомая… как ее, кстати, звали? А, неважно. Ну так вот, она говорила, что справляется с депрессией двумя способами - можно помыть голову, ну или изменить прическу и сделать перестановку в комнате.
Первые два варианта мне не подходили совершенно, потому что голову я мыл вчера, а менять прическу не собирался и подавно. Значит, решено. Я окинул взглядом комнату. Да, похоже здесь не помешает не только перестановка, но и основательная уборка. Пожалуй, стоит помириться с Оми!
Так, посмотрим. Ага… если кровать передвинуть к другой стене, кресло поближе в кровати, телевизор… Ну, телевизор пусть стоит где стоял… И шкаф тоже, я что, тяжеловес, таскать это? Да, так будет гораздо лучше
Почувствовав прилив энергии, я спрыгнул с кровати. Мелькнула мысль позвать кого-нибудь на помощь, но Оми с Айей в магазине, - значит, отпадают, а просить о помощи Кена - все равно что пустить слона в посудную лавку. Ладно, справлюсь сам. Я потер руки и уперся ими в край кровати. Раз, два… Три! Со скрипом и скрежетом моя огромная кровать отъехала в сторону, а под ней… Да… С Оми определенно придется помириться.
Среди доисторических залежей пыли, рядом с неизвестно как оказавшимся под кроватью черным кружевным бюстгальтером и некогда белыми, а теперь грязно-серыми носками лежала бутылка шампанского. Откуда? Ах, да… Пару месяцев назад я привел домой какую-то девицу, и только собирался открыть шампанское, как совершенно некстати заявился Айя: оказывается, Персия подсеял срочную миссию... Ну и досталось же мне тогда! Хорошо, он бутылки не видел, я ее быстренько затолкнул под кровать. И забыл. А хорошо все-таки, что она нашлась
Я присел на кровать, открыл шампанское и сделал глоток. А ничего - даже несмотря на то, что теплое! Я отпил еще и почувствовал, как на лице появляется довольная улыбка. А что, перестановка - не такое плохое дело! Приложившись еще разок, я решил взяться за кресло.
Надо сказать, что выглядела эта штуковина достаточно внушительно, помню, когда его привезли из магазина, мы поднимали эту громадину наверх втроем, Кен еще ругался, что не понимает, зачем мне такое огромное кресло. Я тогда усмехнулся и пообещал как-нибудь рассказать в деталях, зачем. Сибиряк залился краской, как первоклассник и выпалил, что знать ничего не желает.
Ну так вот. То ли шампанское, выпитое на пустой желудок подействовало, то ли с головой у меня тогда было не все в порядке (а скорее, верны оба варианта), но вместо того, чтобы упереться в пол и толкать кресло так же, как кровать, я ухватился за подлокотник и потянул этого монстра на себя. Руки соскользнули, и гадина рухнула мне прямиком на правую ступню. Боль была такой, что я заорал, как резаный, выдернул ногу, чудом не оставив под ножкой кресла своих пальцев, и упал на кровать, сжимая поврежденную ступню и громко матерясь.
Послышались торопливые шаги, дверь распахнулась и в комнату влетел наш мистер Я-приду-тебе-на-помощь-даже-если-ты-не-просишь, а иначе говоря, Хидака Кен, он же Сибиряк. Кен быстро оглядел комнату, явно ожидая увидеть полдесятка кандидатов на зачистку, но увидел лишь меня. В тот момент я валялся на кровати, сжимая ногу и подвывая от боли. Кен на мгновение даже растерялся.
-Йоджи? - с "умным" видом выговорил он. - Ты чего? - Тут он заметил отодвинутую кровать и кресло посреди комнаты. - Решил уборкой заняться?
Наконец звездочки перед глазами убрались куда подальше, и я смог перевести дух. Осторожно попробовал пошевелить пальцами, и к моему удивлению, мне это удалось. Нога покраснела, но - какое счастье! - перелома не наблюдалось.
-Чертово кресло, - выдавил я, и хотел было от души пнуть его, но вовремя передумал. Все-таки, пинаться босиком - не самая удачная мысль.
Кен посмотрел на мою распухшую ступню и понимающе хмыкнул.
-А… - протянул он. Ну что еще от него ожидать?
- Тебе помочь? - вдруг добавил Сибиряк.
Я взял в руки бутылку и сделал глоток, чтобы боль унялась. По телу разлилось приятное тепло, и я подумал, что упавшее кресло - это еще не самое страшное.
-Можешь помочь, - согласился я, протягивая Кену шампанское. - На, глотни.
Тот с сомнением посмотрел на этикетку, но бутылку взял.
-Напиваешься с утра?
-Да пошел ты, - отозвался я и опустил ноги на пол. Ничего, бывало и хуже. Кен пил прямо из горла. - Надеюсь ты не заразный?
-Ага, - согласился он, - бешенство. От тебя заразился.
Я хмыкнул и неодобрительно покосился на него. Сибиряк был в своей любимой спортивной форме, под мышками темнели пятна пота, в волосах - песок. Свой драгоценный мяч наверняка швырнул где-то внизу, пока мчался мне на помощь, герой-спасатель… Но вслух я ничего не сказал: все-таки он предложил помочь.
Кен отхлебнул еще глоток и поставил почти опустевшую бутылку на пол.
-Ладно, - он откинул черную прядь со лба. - Куда тащить?
Вдвоем мы быстро переставили проклятое кресло и немного подвинули кровать. Я огляделся и довольно улыбнулся. Ничего, сойдет! И тут я обнаружил, что спьяну мы передвинули кресло так, что я стою между ним и кроватью, зажатый с обеих сторон. Я глупо захихикал.
-Вот черт, - Кен тоже рассмеялся и подал мне руку. - Вылезай.
Наверное, шампанское ударило в голову нам обоим, иначе, чем объяснить тот факт, что вместо того, чтобы отодвинуть кресло и спокойно выйти, я полез через него?
Меня подвела разбитая нога. Пока мы перетаскивали мебель, из-за выпивки я почти забыл о ней, но теперь, когда я зацепился пальцами за подлокотник, она напомнила о себе дергающей болью. Я завопил и постарался подтянуть ногу повыше, но не удержал равновесие и рухнул прямо на Кена, вцепившись в его плечи, и уверенный, что сейчас мы упадем оба. Но Сибиряк удержался на ногах, и не дал упасть мне, крепко обхватив за пояс. Я повис на нем, поджав одну ногу, и вдруг вся эта ситуация показалась настолько смешной, что я расхохотался, как ненормальный. Кен тоже хохотал, прижимая меня к себе. И черт, как же мне было хорошо! Мы смеялись и смеялись, не в силах остановиться, упершись друг в друга лбами, как два барана…
Вообще-то я самый высокий из Вайсс. Я, хоть и ненамного, но выше Абиссинца и Кена, которые почти одного роста, и еще я тонок в кости, а облегающая одежда и стильные туфли на двухдюймовом каблуке делают меня намного выше. А Сибиряк, с его спортивной фигурой и широкими плечами значительно проигрывает в росте. Но сейчас, когда я почти лежал на нем, то обнаружил, что могу, не наклоняясь смотреть ему в глаза… Тут оказалось, что мы стоим, обнимая друг друга, истерический смех давно прекратился, и вроде нет больше причин цепляться за Кена… Только ни он, ни я не сделали попытки отодвинуться. И я вдруг понял, что уже несколько минут неотрывно смотрю на его губы… Они у Кена четко очерченные, нижняя немного больше верхней, припухшая будто от поцелуев… Интересно, а что будет если я его поцелую? Странно, я никогда не видел Сибиряка, целующимся с кем-то… С чего вдруг я подумал об этом? Меня никогда не интересовали парни, - тот, один раз не считается, мне даже не понравилось… И я совсем не собирался целовать Кена… Ну разве что провести языком по его губам, узнать, какие они на вкус, и посмотреть, как он отреагирует… Наверняка будет забавно… Черт, я так хотел его поцеловать, что у меня онемели губы! И тут он поднял на меня взгляд. Растерянный, чуть недоумевающий... И я понял, что он думает о том же самом.
-Йоджи, - прошептал он, делая едва уловимое движение мне навстречу. Боже… только дотронуться до этих губ, провести рукой по груди, ощутить под пальцами нежную кожу…
-Кен? - мой голос неожиданно сорвался.
-Йоджи, я… Господи… - выдохнул Сибиряк.
"Ты льстишь мне", - хотел съязвить я, но вместо этого коснулся его губ. Кен вздрогнул всем телом, приоткрыл рот, и я почувствовал на губах его дыхание. По коже пробежал озноб, я нервно втянул в себя воздух и понял, что хочу зацеловать его до смерти, - так, чтобы он забыл свое имя… Но я не знал, как поведет себя Кен, поэтому неподвижно стоял с бешено колотящимся сердцем, сжав пальцы на его плечах… И тут он сам подался мне навстречу и поцеловал… нет, просто прикоснулся к нижней губе. Боже, меня будто током ударило.
-Йоджи? - выдохнул Кен, покрывая мое лицо легкими поцелуями, словно боясь, что я оттолкну его, посмеюсь над ним, - Что мы делаем?
-Мы что-то делаем? - прошептал я, прилагая все усилия, чтобы не сорваться. - Это… Так… просто…
-Игра? - простонал Кен, и руки на моих бедрах сжались.
-Да… - отозвался я.
-Мы… можем… - он провел губами вдоль моей щеки, заставив меня задрожать, - Прекратить в любой момент…
-Это просто игра…
-Это ничего не значит…
-Да…
И тут словно какое-то сумасшествие накрыло нас с головой. Мы вцепились друг в друга, как безумцы, жадно целуясь. Кен застонал мне в рот, прижавшись всем телом. Он был неопытен, это чувствовалось сразу, но господи… Он притиснул меня к стене, перехватывая инициативу, прижался своим каменно-твердым членом к моему, и все остальное перестало иметь значение. Мы исступленно целовались, лаская друг друга, терлись бедрами, сходя с ума от желания. Я рванул вверх майку Кена и запустил под нее руки, наконец позволив себе прикоснуться к его телу. Он застонал и выгнул спину, когда я сжал пальцами его соски.
-Йо-оджи, - простонал он. Боже, я и не думал, что мое имя может звучать так эротично. Крышу у меня снесло так основательно, что я только глухо вскрикнул, когда Кен, содрав с меня майку, прильнул губами к ключице, одновременно лаская через джинсы мой напряженный член.
Я все еще думал, что это игра, даже когда мы упали на кровать и Кен придавил меня к постели. Не помню как, и когда это случилось, но мы уже были раздеты и отчаянно цеплялись друг за друга.
"Это все шампанское", - мелькнула мысль, а затем я вскрикнул в голос, когда Кен, скользнув по моему телу, обхватил губами член… Боже, как сладко… Я прогнулся в позвоночнике и вцепился в простыни, хватая воздух, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не начать толкать бедрами ему в рот. Его горячий, жадный, сладкий рот… Кен стонал, лаская меня, и я не выдержал, подавшись вперед, в его инстинктивно сжавшееся горло. Он издал какой-то задушенный звук, но продолжил ласкать меня, помогая себе руками… О, он явно делал это впервые, некоторые движения были немного неловкими, но это вполне восполнялось избытком вдохновения. А затем я почувствовал в себе смоченный слюной палец.
"Что ты делаешь?" - хотел простонать я, но в этот момент Кен сжал губы, и остатки разума благополучно испарились. Теперь внутри меня двигались два пальца. Черт возьми, этот мерзавец растягивал меня! Наверное, мне надо было оттолкнуть его, сбросить с себя, выставить из комнаты, но… он вытворял своим ртом просто невероятные вещи, и я решил немного подождать… Ну совсем немного… ну же… еще… Кен… пожалуйста… да, так… еще… я … скоро… Ке-ен…
Я не сразу понял, что умоляю вслух. Он быстро потянулся наверх и прижался к моему рту, и на языке я ощутил свой солоноватый привкус, и почувствовал, как Кен дрожит всем телом в нетерпении. Приподняв мои ноги под колени, он двинулся вперед.
-А-аахх… - Больно! Я вскрикнул и вцепился в его ягодицы. Черт, он внутри, он… Только не двигайся, не двигайся…
-Йоджи, - простонал Кен, начиная короткие судорожные толчки, - я… не могу... Ты… о-о… такой тугой… я сейчас кончу…
Я стиснул зубы и закрыл глаза, стараясь расслабиться. И удивительно, боль понемногу утихла, и услышав со стороны чей-то глубокий стон, я не сразу понял, что этот стон принадлежит мне. И это я умоляю Кена не останавливаться, обхватив ногами его талию, и бесстыдно поднимая бедра, помогая ему войти глубже… сильнее… Кен… черт тебя возьми, сильнее… Ке-ен…
Сибиряк стонал у меня над ухом, повторяя мое имя каждый раз, на выдохе, и у меня просто сносило крышу от этого задыхающегося голоса. А потом, когда особенно глубокий толчок отозвался в моем теле сладкой судорогой, я вообще забыл обо всем. Кен обхватил мой член рукой, лаская его в одном ритме со своими движениями.
О… Кен… еще… Так близко… Да-аа!!
Мы кончили одновременно и так сильно, что я едва не потерял сознание. Лежали, словно вплавленные друг в друга, пытаясь отдышаться и наслаждаясь разливающейся по телу блаженной истомой. Наконец Кен со стоном вышел из меня и вытянулся рядом на покрывале, все еще обнимая меня одной рукой. Мокрые мы были, как мыши.
И черт возьми, это был один из лучших оргазмов в моей жизни! И какая разница, что со мной - парень, мой друг и товарищ по команде?
Я повернул голову. Кен смотрел в никуда с напряженно-задумчивым видом. Наверное, тоже решал, на фига это нам было надо. О, ну как же мне было хорошо…Правда, задница немного саднила с непривычки, но это такие мелочи
Выудив недопитую бутылку шампанского, я сделал глоток.
-Будешь?
Кен несколько мгновений смотрел на меня, очевидно, прикидывая, не собираюсь ли я затянуть проволоку на его шее, а затем нерешительно улыбнулся и протянул руку.
-Хочу, - он жадно приложился к горлышку, а я вспомнил, как несколько минут назад эти припухшие покрасневшие губы с такой же жадностью ласкали меня, и удовлетворенно улыбнулся.
-Что смешного? - мгновенно насторожился Сибиряк.
-Ничего, - отозвался я. - Хорошо
Улыбнувшись, Кен обнял меня. И я, будь я проклят, но я тоже обнял его, да еще и довольно мурлыкнул, как кот, объевшийся сметаны, когда он поцеловал меня в висок.
"Интересно, чтобы сказали Оми с Айей, загляни они сюда?" - подумал я, тихо рассмеявшись. Кажется, я нашел отличное средство от депрессии

Они наконец-то возвращались домой! Прожить неделю вчетвером в маленьком, душном номере третьесортной гостиницы, чуть ли не на другом конце острова от их родного Токио. Спать по двое на единственном диване по очереди и следить за их жертвой. "Гребанная миссия, гребанная Бирман, гребанный Персия, гребанная жара… и ни одной девушки за все это время!" Йоджи мог еще долго перечислять все то, что его так достало за эти семь дней, если бы не громкое бибиканье во дворе. Кен оторвался от запихивания в сумки всего того, чего он еще не успел сломать, разбить, порвать и испортить. С него тоже хватило совместного проживания вчетвером в одной комнате. Почти не одетый Оми, почти раздетый Йоджи, подтаявший Айя… Для скромного Кена это было через чур. Плэйбой перестал тупо таращиться на стену и с надеждой высунулся в окно. Надежда тут же растаяла и испарилась. Во дворе стоял раздолбанный пыльный пикап. Годов эдак… Йоджи, наверное, был еще только в проекте.
- И где Айя добыл этого динозавра? - Блондин в сердцах выплюнул сигарету.
Кен тоже выглянул в окно и молча схватился за голову.
"Я работаю с идиотами!" - думал Айя, вылезая из машины и громко хлопая дверью. От чего этот металлолом чуть окончательно не развалился. "Ни минуты покоя!" - вздыхал красноволосый, вспоминая прохладу одиночества своей комнаты.
- Чего уставились? - Крикнул он высунувшимся из окна напарникам. - Тащите вещи!
Кен пару раз пнул дверь в ванную:
- Оми, хватит мокнуть! Отчаливаем.
- Иду! - Отозвался подросток.
"Домой! Последний рывок и … комп, инет!… И бесплатное приложение в виде школы, бе…" - размечтался Оми, натягивая самые короткие шорты, специально приобретенные для этого случая и коротюсенький топик. "Йоджи позеленеет от зависти, когда его увидит" - хихикнул подросток, расчесывая влажные волосы.
Внизу Айя и Йоджи грузили аппаратуру в кузов, пока Кен таскал их вещи. Кинув вайсовские манатки рядом с пикапом, футболист осторожно заглянул внутрь и, обнаружив всего три сидения, громко завопил:
- Чур, я за рулем!
У старших Вайс заложило уши.
- Хорошо, хорошо, только не кричи. - Пропыхтел сигаретой Йоджи.
Айя согласно кивнул.
Все вещи благополучно упихались в кузов, Кен сел за руль, Айя рядом, Йоджи, высунув длинные ноги, курил. Ждали только Оми.
- Gomen… Ну, что поехали? - Выскочил на крыльцо подросток с небольшим рюкзачком на плече.
Йоджи выронил сигарету и закрыл глаза: "Мне срочно нужна девушка, хотя бы и Манкс…"; красноволосый судорожно вздохнул: "Я же всю дорогу буду держать его на коленях!"; щеки Кена просто запылали, и он отвел глаза: "Слава яйцам, я за рулем!"
Оми, невинно хлопая большими глазищами, уставился на застывших друзей:
- Эй, вы чего? Йоджи-кун, двигайся, я к Айе-куну сяду, а ты держи мой рюкзак. Валим отсюда!
Кудо пропустил подростка. Но Оми споткнулся о ноги плэйбоя, и руки бишонена уперлись между бедер зеленоглазого блондина, затянутых в узкие брюки. Йоджи чуть было не взвыл от напряжения.
- G… gomen… - Виновато улыбнулся парнишка, перелезая к Айе.
Маленькая попка мелькнула перед глазами плэйбоя и плюхнулась на колени красноволосого. Оми немного повозился, устраиваясь поудобнее. Айя закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на… катане.
- Йоджи, убери свои грабли! Поехали! - Кен завел мотор.
Через пять минут напряженной тишины Оми опять завозился.
- Что… - Попытался спросить красноволосый, когда теплые ладошки забрались ему под рубашку.
- Меня немного укачало… Йоджи-кун, ты не мог бы достать из моего рюкзака чупа-чупс?
- Умм… Сейчас. Запасливый ты, однако. Выбирай. - Почти совладевший с собой блондин протянул три леденца.
- Arigato. - Мурлыкнул Оми, разворачивая чупа-чупс и засовывая его в рот.
Потом вернул обратно свою руку под рубашку Айи.
- Кен, может, радио включишь? - Лениво протянул Йоджи, отрываясь от окна и переводя взгляд на футболиста, краем глаза замечая Оми сосущего леденец…
Эти сладкие губы, острый язычок, полу прикрытые голубые глаза… Брюки вдруг стали слишком узкими для плэйбоя. Оторваться от этого чудесного ротика было выше его сил.
Кен послушно включил музыку, что-то романтическое.
Оми прильнул к Айе, мурлыкая песни себе под нос и выводя замысловатые узоры на голой груди красноволосого. Рубашка последнего к этому моменту почему-то была уже расстегнута. Айя, закрыв глаза, сам чуть не мурлыкал от удовольствия.
Кен на минуту оторвался от дороги, чтобы взглянуть на притихших товарищей. Его бросило в жар, а машина опасно вильнула. Но никто из его напарников поглощенных друг другом этого не заметил. Кен здраво решил, что лучше ему вернуться к дороге.
Еще полтора часа прошли в блаженном молчании. Навстречу проехало пару машин, предостерегающе моргнув фарами.
- Похоже, впереди копы… - Нарушил тишину Кен.
- Да? - Переспросил Йоджи.
- Ммм… - Приоткрыл глаза Айя.
- ОК, давайте, я к вам троим, на колени лягу. - Быстро сообразил Оми.
Как они проехали мимо полиции, никто из старших Вайс не помнил. Кен пытался сосредоточиться на дороге, но какое там, когда тебя за талию обнимают нежные руки, и легкое дыхание касается низа живота. Айя крепко держал одной рукой подростка за талию, а другой неосознанно водил по нежной коже возле маленького пупка Оми, ощущая под пальцами квадратики упругих мышц. Йоджи нежно гладил длинные ноги голубоглазого бишонена и наслаждался видом слегка задравшихся шорт.
- Кажись, пронесло. - Снова подал голос Оми, уже битый час лежал на коленях напарников, и его теперь точно порядком укачало.
- Да? - Первым очнулся Айя и аккуратно усадил подростка себе на колени.
Йоджи попытался возмутиться такой несправедливости, но наткнулся на грозный взгляд красноволосого и умолк. Однако Оми свои ноги с колен плэйбоя не убрал. И Йоджи, в сотый раз проклиная свои узкие брюки, стянул с подростка ботинки и уткнулся носом в круглые коленки Оми, нежно обнимая его за ноги. Вредный бишонен, обняв одной рукой за шею красноволосого, играл язычком с его левым ухом и длинной сережкой, пока Айя покрывал поцелуями загорелую шею юноши. Кен завистливо вздохнул. Оми утешительно погладил его по бедру и пробежался пальчиками по напряженной ширинке. Футболист со свистом выдохнул.
От жары, тесноты, недельного воздержания и соблазнительного юного тела, не важно, что того же пола, что и они сами, у Вайс тихо съезжала крыша. Шульдих бы пол жизни отдал, ну не своей, а предположим Брэда, чтобы хоть одним глазком взглянуть на это.
Раздолбанный пикап со всей аппаратурой остался забытым во дворе. Кен трясущимися руками открыл магазинную дверь, пропустил Айю и Йоджи, несущих на руках Оми, и быстро захлопнул ее перед носом любопытных девушек, а потом бегом двинул за напарниками.
- Моя комната ближе… - Промурлыкал Оми.
Йоджи ботинком распахнул дверь.
Утром Бирман заглянула в магазин. Там как всегда было полно народу.
- Ohayo! - Прокричала она всем и, схватив Оми за шкирку, оттащила в сторону.
- Где вас всю неделю носило? - Прошипела девушка, критически оглядывая всех Вайс по очереди.
Что-то в них ей очень не понравилось. Почти улыбающийся Айя, Мечтательный взгляд Йоджи, постоянно краснеющий Кен и совсем уж довольный Оми.
- Пойдем в кладовку. Я все объясню. - Подросток виновато отвел глаза.
Закрыв за собой дверь, Бирман нетерпеливо спросила:
- Ну, и?
- Ты обещала пойти со мной на свидание. - Выпалил Оми.
- Ты знаешь условие. - Усмехнулась та.
// Две недели назад //
Та же подсобка.
- Бирман, ммм… можно тебя спросить? - Смущенный Оми уставился в пол.
- Да, конечно. - Улыбнулась девушка.
- Бирман, а ты бы пошла со мной на свидание? - Даже кончики ушей подростка покраснели.
Улыбка Бирман расплылась до ушей.
- Не раньше, чем Вайс переспят друг с другом, - хихикнула она, потом взяла Оми за подбородок и печально заглянула в его глаза. - Я же старше тебя, котенок.
- Неважно! - Пылко ответил Оми.
- Ты слышал мое условие. - Бирман растрепала светлую челку подростка и вышла.
//Настоящее время//
- Держи! - Улыбающийся подросток протянул девушке большой конверт.
Из него выпало несколько фотографий. Бирман нагнулась их поднять, да так и села на пол. Улыбка сбежала с ее лица. На фотках были Вайс. Голые. Занимающиеся групповым сексом.
- Немного смекалки, липовая миссия (хакерство имеет свои преимущества), и современная техника у себя в комнате… Ну, так что, сегодня вечером? - Оми поднял Бирман с пола и с надеждой взглянул на нее.
- Hai. - Убитым голосом сказала девушка. (Все ее мечты на счет высокого зеленоглазого блондина рассыпались в прах.)

Денек закончился очень "мило", впрочем, как обычно: вечером в магазин завернула Мэнкс и заявила, что требуется два человека на всю ночь для наблюдения за объектом с последующей возможностью поступления приказа о ликвидации. На первый взгляд миссия не сулила ничего особо опасного, посему Айя решил взять с собой Кена, куда более приспособленного к длительному бездействию, чем Ёдзи, не забыл напомнить Оми о том, что завтра у того контрольная и желательно было бы лечь спать не в пять утра и сурово посмотрел на Ёдзи, так, на всякий пожарный, дабы тот не расслаблялся. Через минуту парочка мирного вида парней вышла на вечернюю "прогулку", просто два друга, пожелавших подышать свежим воздухом.
Объект вернулся домой после работы и вполне мирно занялся домашними делами, не предпринимая ничего особенно страшного – приготовил ужин, помыл посуду, полил цветы и уселся перед телевизором. Удобно расположившись на крыше, Вайсс устроили слежку по графику "два через два часа": пока один отсыпается, другой, вооружившись биноклем, наблюдает за окнами квартиры. К счастью, погода была теплая и безветренная, посему парни даже умудрялись подремать. Около пяти утра стало окончательно ясно, что ликвидация объекта отменяется – небо светлело, гасли звезды, скоро предрассветная тишина сменится шумом просыпающегося города.
Айя, иди домой, хоть остаток ночи поспишь нормально, - предложил Кен, потягиваясь, когда напарник растолкал его после очередной двухчасовой спячки, - Все равно мне осталось последнюю "смену" отследить – и домой. Чего ты будешь тут дремать, жестко, неудобно, а тебе с утра в магазине работать!
Айя подумал – подумал и решил, что Кен, пожалуй, прав. Толку-то торчать рядом и ждать, все равно в предыдущую ночь он спал меньше Хидаки, только справедливо будет.
- Ладно. Спасибо.
- Да не за что, - дружелюбно улыбнулся Кен, не отрываясь от бинокля.
- Увидимся.
- Ага.
Айя с удовольствие прогулялся по сумрачному городу, навстречу попалось лишь несколько ранних пташек – бегунов. Это оказалось неожиданно приятно – просто шагать по пустым улицам, ни о чем не думая, забыв о том, кто ты есть и почему идешь домой в пять утра.
Дома Айя поднялся по ступенькам на второй этаж, на ходу стягивая плащ, думая только о том, как наконец примет душ и сможет провести хоть часок в постели. Что-то неправильное привлекло его внимание в коридоре, он присмотрелся – дверь в комнату Ёдзи была приоткрыта. Фудзимия спокойно подошел к ней, чтобы закрыть – и увидел.
Забавно.
"Так. Замечательно. Пока никого не было, он приволок домой девицу… Лучше не бывает", – подумал Айя, отстраненно разглядывая сквозь щель неплотно прикрытой двери спящую парочку. Пальцы на секунду крепко сжали рукоять катаны, но тут же расслабились. Парень тихонько прикрыл дверь и отправился в свою комнату – он вдруг почувствовал, что утомился. Слишком сильно устал для такого легкого задания.
Ну хоть бы дверь закрыть соизволили! А то Оми за последнее время совсем отвык от прежнего Ёдзи, таскавшего домой девиц пачками, незачем мальчику расстраиваться, он, кажется, уже размечтался о "семье" – все же с присутствующим по вечерам Ёдзи иллюзия выглядела более полной.
Айя дошел до своей комнаты, тщательно заперся, осторожно положил катану на кровать, бросил плащ на спинку стула. Посмотрел, передумал, аккуратно повесил в шкаф. Некоторое время бездумно пялился на заправленную постель, потом рухнул ее и отрубился, едва его голова коснулась подушки.
- Черт! – Ёдзи приподнялся на локтях, тупо глядя на распластавшуюся рядом спящую девушку.
Ну надо же! Мать твою! Вчера, едва ребята ушли и Оми поднялся к себе, он выскользнул из дома и отправился в клуб. Давненько он не веселился! Это-то его и подвело. Шум, сигаретный дым стеной – хоть топор вешай, ритмичная музыка, мерцание софитов, обильно сдобренные неким количеством спиртного, сделали свое дело. Одна из посетительниц, высокая яркая брюнетка, явно клеилась, и Кудо, немного подумав и выпив еще пару порций, просто притащил радостно повисшую на нем девицу к себе. Ладно бы он переспал и отправил ее ночью домой на такси, пока не вернулись парни, как собирался! Так нет же, после секса он просто взял и уснул, вырубился напрочь!
Ёдзи некоторое время пялился на обнаженную красотку, потом в коридоре послышались тихие шаги, он глянул на часы – и остолбенел. Проспал все на свете!!!
Парень выполз из-под одеяла, натянул на голое тело брюки, осторожно выглянул в коридор – и оказался лицом к лицу с Кеном.
- Ой, доброе утро, ты чего так рано встал? – искренне удивился брюнет.
Ёдзи осмотрелся:
- А где Айя?
- Я его раньше отпустил, наверняка дрыхнет в своей комнате, - устало улыбнулся Кен, - А что?
- Да так, просто… - пробормотал блондин и закрыл дверь.
Отлично. Значит, Айя вернулся еще ночью. Впрочем, дверь была закрыта, Фудзимия наверняка просто прошел к себе и спокойно уснул. Теперь остается лишь дождаться, когда Кен уйдет в душ… Стоп! Ведь скоро встанут Оми с Айей!
Ёдзи подскочил к постели, затормошил девушку:
- Вставай! Вставай, мать твою!
- Че-его? – она уставилась на него сонными глазами в потеках размазанной косметики.
- Да просыпайся же, говорю!
Не слушая вялые возражения, Ёдзи выволок … (имени он так не вспомнил) из кровати и принялся торопливо одевать.
- Да что такое? – попыталась сопротивляться новая знакомая.
Ёдзи автоматически забормотал, одновременно натягивая на нее майку:
- Я с братьями живу, младший – очень впечатлительный, ночь была просто великолепна, но если он тебя увидит, то тут же потребует, чтобы я на тебе женился, а ты же этого не хочешь, правильно?.. - и, не дожидаясь ответа девицы, Ёдзи, предварительно выглянув в коридор, потащил ее вниз.
Выскочив на улицу, он чудом поймал такси, запихнул в него гневно шипящую брюнетку, сунул водителю деньги:
- Прощай, дорогая, я позвоню!
"Дорогая" только через полквартала сообразила, что не оставила этому потрясающему парню никаких координат, впрочем, судя по его утреннему поведению, это бы и не помогло… А жаль, в постели парень хорош…
Ёдзи посмотрел вслед автомобилю, чтобы удостовериться, что девица не попросит остановить, убедился, что она исчезла из его жизни, с облегченным вздохом развернулся на месте, собираясь возвращаться в дом – и едва не вскрикнул от неожиданности.
В дверях стоял Айя. Каменного вида Айя в своем вечном идиотском свитере и брюках, поразительно свежего вида.
Без любимой катаны, что несказанно порадовало Ёджи.
- О, доброе утро, - широко улыбнулся блондин, наскоро прикидывая, заметил ли девицу вождь.
Айя молча кивнул, отвернулся и направился на кухню. Ни единый мускул на лице не дрогнул, мать его! Ёдзи отправился следом вальяжной походкой, впрочем, не слишком медленной, потому что выяснить, что именно видел Айя, все же следовало. Но не удалось – за столом сидел бодрый выспавшийся Оми и что-то рассказывал Айе. Тот по обыкновению внешне не реагировал на слова мальчика, однако вроде бы внимательно слушал.
Ёдзи сел на стул, закинул ногу на ногу, хотел было закурить, но посмотрел на Айю и почему-то передумал. Лидер не бросил на него более ни единого взгляда, только коротко кивал в такт словам Оми.
- Айя – кун, сегодня ведь вы с Ёдзи – куном будете в магазине, правда? – зазвенел голосок Оми, - Ведь Кен - куну надо отдохнуть!
Айя все же посмотрел на Ёдзи. Лучше бы не смотрел! Не глаза – рентгеновские лучи! Или лазерные, обжигают не меньше. Впрочем, лицо – как обычно, просто посмертная маска, только не искаженная мукой.
- Да, Оми, ты прав, я его предупрежу, - голос ровный, ледяной.
Мальчик улыбнулся, бросил торопливый взгляд на часы, ойкнул и выскочил из кухни с воплем:
- Опоздаю!
Айя и Ёдзи остались сидеть за столом, Айя молча пил чай, Ёдзи принужденно улыбался. Первым подал голос блондин (кто бы сомневался!).
- Как спалось?
Айя зыркнул на него исподлобья и снова опустил глаза к чашке.
- Последние два часа – крепко.
Ёдзи кашлянул, собираясь с мыслями. Как же выведать у этого айсберга?.. Не прямо же спрашивать, отсутствие катаны ни о чем не говорит, кухня – просто кладезь колюще - режущих и острых предметов. Тем более что при желании можно и округло-тупым весьма неслабо запустить…
- А почему ты так рано встал?
- Выспался, - едва заметно пожал плечами Фудзимия, вообще не поднимая глаз.
- А-а-а… - протянул Ёдзи, лихорадочно соображая, как же разрулить тему.
Впрочем, Айя уже поднялся на ноги, бросил через плечо:
- Я в душ, потом – в магазин, надеюсь, ты появишься вовремя, - тон ровный, ни малейшего намека на эмоции.
"Уф, кажется, не знает!" – облегченно вздохнул блондин, уставившись на широкую спину вождя – привычный ракурс. Но в дверях Айя внезапно остановился и, не оборачиваясь, глухим голосом добавил:
- И в следующий раз закрывай дверь в свою комнату, когда приводишь девушек на ночь, ты же знаешь, что в доме живет подросток, - после чего исчез из поля зрения Ёдзи, только скрипнула ступенька лестницы и где-то наверху чуть слышно хлопнула дверь.
Блондин некоторое время созерцал пустой дверной проем, затем дрожащими пальцами вытянул из мятой пачки сигарету, долго прикуривал, торопливо затянулся и тупо уставился в стену. В голове крутилась только одна мыль: "Он меня убьет!"
Не убил. Мало того, не просто не убил, Айя вообще перестал замечать Ёдзи, в упор не видел! Они вот уже полдня работали вместе в магазине, а Фудзимия умудрился ни разу не обратиться к блондину, делал все сам, избегал находиться с ним в одной и той же части магазина и… слишком много времени он уделял девчонкам! Каждую свободную минутку он тратил на то, чтобы советовать восторженным малолеткам, какие цветы выбрать, как за ними ухаживать…
Айя упорно старался занять появившееся лишнее время чем угодно, даже общением с утомительными девушками, только бы не пришлось разговаривать с Ёдзи, стоять с ним рядом… Его спасала многолетняя выдержка. Впрочем, и она была готова изменить хозяину, судя по тому, какие взгляды на него бросает блондин, вечером им предстоит нелегкий разговор. "Главное – не убить его, во всяком случае, не сразу..."
Ёдзи был на грани. Молчание Айи действительно убивало, медленно, но верно, сознание собственной вины из маленького покусывающего червячка уже превратилось в огромного пожирающего червя из "Дюны". Странно, еще вчера ему почему-то казалось, что он не знает слова "раскаяние"…
Айя составлял очередной букет и думал о том, что лучше бы он тогда взял с собой на задание не Ёдзи, а Кена. И не было бы сейчас никаких проблем, и то, что, казалось, умерло в груди давным-давно, не покалывало бы…
Себе можно признаться – он сам виноват. Виноват в том, что выбор его тогда пал на Ёдзи, неугомонного, сумасшедшего Кудо, в том, что они слишком долго выжидали удобного момента для нападения и поэтому нарвались на серьезные неприятности, вернулись домой под утро ужасно усталые, попали под ливень… Просто вошли, два до предела измученных парня, бросили на пол мокрые от дождя плащи, разулись, доплелись до гостиной. Айя стек на диван, Ёдзи рухнул на пол рядом. Сил подниматься наверх не было.
- Покажи лоб, - приказал Айя.
Только тогда Ёдзи обнаружил, что вместе с каплями дождя по лицу сбегает ручеек крови – видимо, в процессе драки кто-то рассадил ему бровь.
- Ерунда, - вяло махнул рукой блондин.
Не слушая его, Фудзимия подтянул голову расположившегося на полу напарника к себе на колени, осторожно стер кровь краем рукава, разглядывая глубокий порез. Ёдзи автоматически закрыл глаза, когда пальцы Айи пробежались вдоль его брови, оценивая степень и площадь поражения, на всякий случай откинули с лица волосы, открывая чистую, без единой царапины кожу на лбу.
- Жить будешь. Разумеется, плохо и недолго, - пробормотал Айя, - Но ты прав, ерундовый порез, твоя несравненная красота не пострадает.
Ёдзи, этот язвительный наглец ничего не ответил, продолжая сидеть с закрытыми глазами. Айя подозрительно нахмурился, чуть наклонился вперед, прислушиваясь к дыханию парня, и оторопел: Балинезиец уснул. Просто взял и уснул, удобно устроив голову на его коленях.
"И что же мне с ним теперь делать?" – Абиссинец напряженно размышлял. Будить – жалко, Ёдзи ведь и правда ужасно утомился, а сейчас вон, морщинки на лбу разгладились, выражение лица непривычно мирное, спокойное, даже счастливое. Тащить – Айя и сам вымотался, как собака, себя бы на второй этаж донести, не то что эту оглоблю! Разве что оставить его дрыхнуть тут, на диванчике… А что? Накрыть пледом, пусть спит.
"Оглобля" вдруг засопел, схватил ладонь, неосмотрительно забытую Айей у него на лбу, и потянул вниз, на себя. Фудзимия от возмущения аж задохнулся: нет предела человеческой наглости! Ёдзи тем временем, не просыпаясь, вцепился в руку лидера обеими верхними конечностями, прижал к своей груди и пробормотал что-то одобрительное. В итоге Айя оказался сидящим в полусогнутом положении так, что подбородок его практически покоился на плече блондина. "Идиотская ситуация", - подумал тогда Фудзимия, пытаясь осторожно отнять руку у Ёдзи, но тот выдал несколько непечатных выражений. Оказывается, во сне он ругается не менее виртуозно…
Тогда Айя решил подойти к проблеме с другого бока. Он извернулся, подхватывая тело Ёдзи на руки, для чего пришлось обнять шею парня плененной рукой, а вторую просунуть под согнутые колени, с некоторым трудом поднялся – одна нога уже успела затечь. Теперь он стоял посреди гостиной, держа на руках Балинезийца. Внезапно Айя пожалел о том, что рядом нет Кена с камерой: вот умора, штатный плейбой спит, как котенок, удобно устроившись в его объятиях! Вот было бы поводов для шуток!
Примерившись, Айя опустил друга на диван, вытянул руку из-под коленей, дернул вторую – ан нет. Ёдзи вцепился в нее, словно утопающий – в спасательный круг. Теперь смеяться впору было над красноволосым лидером: он стоял над диваном, склонившись над Балинезийцем в глубоком поклоне, лицом к лицу со "спящим красавцем", не имея возможности отодвинуться и выпрямиться, глаза уже просто слипались от усталости… А будить крепко уснувшего друга было до ужаса жалко!!! Но надо.
Фудзимия снова потянул назад руку. Два мата. Дернул сильнее. Пять матов.
- Ёдзи, отпусти, - прошипел Айя прямо в лицо парню, едва не засыпая на ходу.
Блондин вдруг заворочался, не открывая глаз, наугад махнул одной рукой, поймал Айю за шею и сонно пробормотал:
- Да угомонись уже, ложись давай!
- А? – не понял Абиссинец, упорно сопротивляясь.
Но то ли лежа тянуть удобнее, то ли сил у Ёдзи после этой ночи осталось чуть больше, только блондин медленно, но верно подтягивал к себе Айю за шею. Тот уперся свободной ладонью в спинку дивана, всерьез опасаясь свалиться на спящего Балинезийца.
- $#@%~, - отчетливо и очень злобно пробурчал Ёдзи.

-Оми!
- Наги!
- Какого черта ты делаешь, парень?
- Будешь продолжать в том же духе, и мне придется поучить тебя дисциплине!
- Я что тебе говорил насчет виртуального секса?!
- Если ты не перестанешь себя так вести, я буду вынужден сменить пароль на Интернет!
- И все же, с кем это ты чатишься?
- Шульдих, ты влез в его мысли? С кем он говорит?
- Только не говори, что это кто-то незнакомый! Оми, наверняка ему лет сорок, он лысый и толстый!
- О, тебе это понравится, Брэд! Ну все, гаденыш мелкий, на этот раз ты действительно попал!
- Я абсолютно уверен, что вы даже не представляете, на что это вообще похоже, не то что- как этим заниматься.
- Наги, я настаиваю, немедленно отключайся!
- Именно так, малыш. Займись уборкой на кухне. Никакого виртуального секса для младших, пока вы еще живете под моей крышей. Дьявол, неужели я это сказал?!
- Наги… наверное, потребуется время для перепрограммирования.
Оми плюхнулся на кровать с ужасно раздраженным видом и уставился в потолок.
-Это нечестно! - хмуро пробурчал он.
- До них просто не доходит! – пожаловался Наги, утыкаясь лицом в подушку и со злостью стискивая кулаки.
- Он старше меня всего на дурацких пять лет! – скорчил гримасу Оми, нервно ероша уже и так спутанные волосы.
- Как будто лишние десять лет – это целый кладезь опыта. – проворчал Наги, направляясь через всю комнату к окну.
Оми пялился на улицу из окон Конеко, его глаза вдруг сузились, хитрое выражение появилось на ангельском личике:
- Придумал!
- Убегу! – пылко поклялся Наги.
>Понял. Встречаемся в этом месте через час<
>До встречи<
> Logout <
>Офф<
Оми выключил компьютер и решительно зашагал по ступенькам, прошел через магазин и вышел на улицу.
Наги воровато оглянулся, выплывая из окна на втором этаже. Коснувшись ногами земли, он презрительно ухмыльнулся и побежал. Как будто глупый пароль мог ему помешать!
Оми немного нервно огляделся, вздрогнув от шелеста где-то в кустах. Он был в парке, где они договорились встретиться с Наги, но до сих пор не было видно никаких признаков юного Шварц.
Наги вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть своего Интернет-любовника на фоне темных деревьев. За его спиной раздался звук хрустнувшего под чьей-то ногой сучка. Он крутанулся на месте, почти ожидая увидеть одного из старших Шварц.
Оми едва мог вздохнуть. Это был он, он знал, это он… Он стоял, отвернувшись, и вглядывался в группу деревьев на некотором отдалении. Веточка хрустнула под ногой Оми, мальчик перед ним быстро обернулся, его рефлексы были развиты не хуже, чем у Оми.
Наги задохнулся. Это был он – Оми – был здесь и стоял прямо перед ним…
Оми не понял точно, кто двинулся первым, но внезапно его руки обвились вокруг Наги, а руки Наги обняли его, а его губы коснулись губ мальчика, и язык Наги скользнул в его рот.
Наги задохнулся, мягко застонав в рот Оми, когда тот плотнее прижался к нему. Его коленки ослабели от ощущений, пронизывавших тело, и вдруг стало просто невозможно сохранять вертикальное положение. Он упал на землю, ощутив прохладную влажность травы под ним и теплую упругость тела Оми на нем.
Губы Оми коснулись щеки Наги, скользнули по ней и спустились к шее.
Наги вздрогнул, чувствуя движение влажных губ по коже. Теплое дыхание Оми пощекотало его ухо, когда юноша прошептал: «Я думаю, теперь мы одни».
Оми продолжал целовать юношу, даже когда его глаза внимательно обежали пространство вокруг них. Не самое безлюдное место в парке, но уже было поздно, и кроме них тут никого не было.
Наги осторожно задействовал свою силу, стараясь, чтобы Оми не понял, что он делает. Он не чувствовал ничьего присутствия поблизости, и это было очень хорошо, потому что рука Оми забралась под его майку, и уверенные пальцы пробежались по его уже-напряженным соскам.
Оми тихо простонал, сдергивая через голову майку с Наги и жадно прижимаясь ртом к гладкой теплой коже мальчика. Были только они, только он и Наги, и они были вместе – действительно, вместе, не только через компьютер с постоянной угрозой того, что Еджи или Брэд их застукают. Они были вместе и могли делать все, что захотят… Его пальцы двинулись к бедрам Наги, он нетерпеливо расстегнул штаны на мальчике, запуская в них руку.
Наги вскрикнул, почувствовав губы Оми на своей коже, почувствовав, как расстегивают его штаны, почувствовав руку Оми… Боже! Он слышал, как колотится сердце в груди. Это биение было таким сильным, таким громким, что почти причиняло боль. Его тело приобрело такую чувствительность, о которой он даже помыслить не мог… каждое ощущение, каждое прикосновение, каждая ласка накатывалась и опадала под новой, еще более сильной волной, пока все они не смешались в одно бушующее море удовольствия.
Рука Оми все убыстряла темп, лаская Наги. Оми чувствовал удовольствие, которое получал мальчик – и прикасаясь к нему, и слыша его все более громкие вскрики… Он понимал, что Наги уже близок… Он посмотрел сверху на раскрасневшееся лицо Наги, и почувствовал, как его собственное возбуждение отозвалось болезненным толчком, реагируя на выражение экстаза, исказившего тонкие черты мальчика. Он был уже близок, Оми это знал… и он не мог больше оттягивать момент удовольствия, к которому стремился мальчик… Если бы только все было немного романтичнее, если бы они не должны были убегать и прятаться, и заниматься этим на улице, в парке…
Наги был на пределе, он напрягся, предчувствуя уже совсем скорую разрядку. Он повернул голову набок, с силой кусая губы, стараясь не дать себе закричать, не привлечь любопытного взгляда того, кто мог бы проходить мимо…
- Проклятье!
- Наги! Это недопустимое поведение!
- Еджи, на помощь! Кажется, я ослеп!
- Если бы только у меня была с собой камера! Я бы заработал состояние, продавая это в Интернете!
- Заткнись, Кен!
- Заткнись, Шульдих!
- Это – НЕ укладывается в условия миссии, Цукиено!
- Хе-хе-хе. Трахаться в парке при посторонних - это делает богу больно!
- Заткнись, Айя!
- Зачем вы притащили этого психа?
Оми замер, все еще чувствуя пульсацию в своей руке. Дьявол! И как, во имя всего святого, они их нашли?!
Наги стонал, не в силах прекратить движение бедрами, разрывающийся между стыдом и непреодолимым желанием продолжить то, что они делали.
- Оми, ты… ты… пал.
- И ты тоже, Наги!
- Это все ваша вина! Если бы следили за своим гаденышем, как следует, он бы не смог развратить нашего Оми!
- Развратить его?! Он старше! Да ваш младенец под статью попадает!
- Под статью?! Да что за дерьмо!
- Да я … Я покажу тебе – «дерьмо»!!
- Еджи, о чем, мать твою, ты думаешь?!
- Ха-ха-ха-ха! Мой бог! Это сильно! Ничего смешнее не видел уже много лет!
- Что ты, черт возьми, веселого нашел, Шульдих?!
- Давай, крошка Кен-кен! Знаешь, это здорово!
Оми рывком вскочил на ноги, подтягивая своего растрепанного любовника следом, с ужасом вглядываясь в разворачивающуюся перед ним картину. Еджи и Брэд дрались, подтянутые тела врезались друг в друга, судорожно сжимались кулаки, об оружии в запале боя они просто забыли.
Наги возился со штанами, пытаясь прикрыться. Он с трепетом наблюдал за происходившим сражением. Лицо Брэда пылало… Он ни разу не видел, чтобы босс так открыто демонстрировал свою ярость.
Взволнованный вздох привлек внимание Оми. Кен обходил сражающихся кругом, очевидно, пытаясь найти способ помочь, не мешая концентрации Еджи. Айя стоял позади, скрестив на груди руки, и наблюдал за происходящим с выражением крайнего неодобрения.
Наги нервно взглянул на своих. Шульдих скорчился на земле, он хватался за грудь и истерически хохотал. Фарфарелло стоял за ним, на его покрытом шрамами лице светилась широкая довольная усмешка, а пальцем он осторожно пробовал сверкающее лезвие своего любимого ножа.
Оми отвернулся и посмотрел на своего любовника.
Наги взглянул в ярко-синие глаза юноши.
Оба кивнули.
А потом одновременно развернулись и рванули прочь со всей скоростью, на которую были способны.
Оми чувствовал пальцы Наги, отчаянно сжимающие его руку, пока они бежали. Он не знал, куда они держали путь или куда им нужно было попасть. Он только понимал, что им надо бежать. И они бежали.
Сердце Наги снова принялось гулко бухать в груди, но уже по совершенно иной причине. Но он ни на что не обращал внимания, сконцентрировавшись на том, чтобы убраться подальше от их чрезмерно внимательных партнеров по команде настолько быстро, насколько это было возможно.
Оми казалось, что прошло несколько часов, когда они, наконец, остановились. Похоже, они оставили позади полгорода. Они были в парке, уже совсем в другом, и он потащил Наги за собой в уютную тень одной из ив.
Наги прижимался к Оми в удобном объятии и пытался восстановить дыхание. Наконец-то. Они должны были их потерять. Не было ни единого признака их команд поблизости с тех пор, как они удрали, и, к тому же, они бежали так быстро…
Ужасное сердцебиение Оми потихоньку успокаивалось, и он все отчетливее начинал ощущать теплое тело, прижимавшееся к нему.
В это время Наги медленно поднял голову и улыбнулся Оми.
Вайс улыбнулся шире, - Итак, - мурлыкнул он, - на чем мы остановились?
Наги серьезно пялился на него несколько секунд. Внезапно он коварно усмехнулся, вытянул стройную ногу и подцепил Оми ловкой подножкой, отправляя их обоих в недолгий полет на землю. – Вот на этом. - шепнул он, беря руку второго мальчика и прижимая ее к ощутимому бугорку на брюках.
Оми поцеловал извивающегося под ним мальчика. Несмотря на досадную помеху, его желание к юному Шварц горело все так же жарко.
Наги медленно успокоился, ощущая влажную землю, она мягко пружинила под его спиной, в то время как Оми снова забрался к нему в штаны.
Оми высвободил член мальчика из плена ставшей тесной одежды и задохнулся от красоты увиденного. Он медленно нагнулся и позволил своему дыханию коснуться чуть вздрагивающей плоти, даря безмолвный намек на то, что случится дальше.
Дыхание Наги прервалось, когда он ощутил прикосновение теплого воздуха к чувствительной коже. Оми ведь не мог… Оми не мог… Боже, он собирается коснуться его… там, коснуться ртом… Он дрожал в ожидании, уверенный только в том, что эти ощущения будут лучшим из того, что он когда-либо чувствовал.
- Хей!! Отвали от него!
- Это ты виноват, Кудо! Очевидно, что этот ребенок просто невоспитан!
- Пошел ты, Кроуфорд! Мне не нужны родительские советы от агента зла!
- Боже! Оми, не прикасайся к этому, парень! Ты ведь не знаешь, где это было!
- Кенкен, тебя самого это никогда не останавливает, когда ты трогаешь Фуджимию!
- Шульдих!! Откуда, черт возьми, ты…
- Я знаю все о тебе, Хидака. Даже то, что ты на самом деле любишь делать с футбольным мячом.
- Шульдих!! Shi-ne!!! Только Я имею право знать об этом фокусе с мячом..!
- Хе-хе-хе! Футбольные мячи как секс-игрушки – это делает богу больно!!
У Оми болело в груди. Казалось, что он уже целую ночь только и делает, что убегает от своих товарищей по команде, которые твердо решили разрушить его личную жизнь еще до того, как она, собственно, началась. Его нога попала в выбоину, и он почти упал, в последний момент уцепившись за руку Наги, чтобы сохранить равновесие.
Наги споткнулся, когда Оми повис на нем, но они быстро выровняли шаг и продолжили бежать. К счастью, Айя набросился на Шульдиха с катаной наперевес, и это отвлекло остальных убийц в достаточной степени, чтобы они с Оми смогли вырваться из этого… снова.
Оми тянул младшего мальчика за собой в длинную темную аллею. Он втиснулся спиной к стене и прижал убийцу- Шварц к груди. Они долго стояли там, просто переводя дыхание.
- Это какое-то сумасшествие. – пробормотал Наги в плечо Оми, вдыхая запах старшего мальчика, чувствуя влажную ткань его рубашки. Наги легонько вздрогнул. Его собственная рубашка потерялась два парка назад.
Оми провел рукой по голой, влажной от пота, спине.
- Знаю. – прошептал он. – Но… хм, во всяком случае, это не парк.
Наги усмехнулся. Это было похоже на déjà vu.
- Ну, - пробормотал он, подчиняясь неизбежному. – Похоже, они нас потеряли. – закончил он, позволяя себе опуститься на землю, утягивая вайс за собой.
Оми с нетерпением подчинился. Он собирался показать Наги то удовольствие, которое он заслужил.
Наги закрыл глаза, стараясь не замечать неприятные запахи аллеи и не думать о том, на чем это скользком он лежит.
Ох, конечно, это не было лучшей обстановкой для занятий любовью, раздраженно думал Оми, впиваясь взглядом в любопытную крысу, сидящую на некотором отдалении, ее усики с любопытством дернулись, когда Наги принялся стонать. Это все они виноваты! Почему они просто не могут оставить их в покое?
Наги застонал. Оми дотронулся до него снова, дотронулся до его несчастного измученного тела. Оно было отвергнуто столько раз, но, конечно, в этот раз…
- Что творится с вами двумя?! Вы как парочка кроликов!
- Наги, даже для тебя это слишком низко!
- Не знаю, Кроуфорд, похоже, что это как раз он ниже Оми.
- Кудо, тебя мне на сегодня уже хватило с избытком…
- Не разговаривай с ним в таком тоне!
- А кто меня остановит, Хидака, ты?
- Считаешь, у меня не получится? Да я…
- Нет! Я собираюсь выучить этот трюк с футбольным мячом! Мне нужно это знать, чтобы делать богу больно.
- АААА!!! ПОМОГИТЕ!! Уберите от меня этого психа!
- Уммм…. Ты такой приятный на вкус… уммм…
- СПАСИТЕ ЕГО! СПАСИТЕ КЕНА!
- О, ну давай же, Наги!
- Нет! Больше – нет!
- Ну давай… обаяние двадцать третьего раза…
- Ты говорил то же самое в последние двадцать попыток…
- Попыток этого, ты имеешь в виду?
- О! О! Оми, пожалуйста…
- Пожалуйста – что?
- Пожалуйста, дотронься до меня еще раз! Да, вот так…
- ОМИ!
- НАГИ!
- О, черрррт…

Часть 1
Была ночь накануне Рождества. Вообще-то, до Рождества была неделя, но кого волнуют такие подробности…
Итак, была ночь накануне Рождества. В доме было тихо, ни скрипа половиц, ни звука шагов, даже мышь не шуршала в своей норке…
…и только…

- Да вы что, совсем рехнулись?! Нет! Никогда! Ни за что!
- Не ори так, Кен, - проворчал Ёдзи. - Хочешь, чтобы Ая услышал?
- Ну Кен-кун, ну пожалуйста! – уговаривал Оми, пытаясь усадить взбешенного Кена на место. – Это же Рождество.
Кен продолжал возмущаться: - Рождество – не повод выставлять себя на посмешище.
Ёдзи покачал головой и повернулся к Оми: -Я же говорил, он не согласится.
Оми только пожал плечами.
Ничего страшного, думал он. Сразу Кен-кун не согласился, но это всего лишь маленькая накладка, которая не сможет разрушить план. Оми спланировал идеальный праздник, на котором все будут счастливы, и готов был горы свернуть, чтобы исполнить задуманное. Похоже, пора применить к Кену другую тактику.
- Разве не ты сам говорил, что в праздник все должны быть счастливы. Особенно в такой праздник, как Рождество? Кен-кун, неужели ты не хочешь, чтобы все были довольны?
- Конечно, хочу. Но, Оми…
Оми не дал Кену развить свою мысль:
- Ты же знаешь, какой грустный Ая-кун в последнее время. Ая-тян все еще в коме, и вообще. Неужели ты не хочешь хоть немного его порадовать?
Вид у Кена стал виноватым, и в глазах появилось какое-то незнакомое выражение.
Вот оно, чувство вины. С Кеном эта тактика срабатывала безотказно. Оми понимал, что это удар ниже пояса, но отступать не собирался.
«Прости, Кен-кун, но это для твоего же блага».
Кен явно колебался, нужно было нанести последний, решающий удар. Оми оглянулся на Ёдзи: «Ты обещал помочь. Ну, и где твоя помощь?»
Ёдзи поймал его взгляд и вздохнул: «Малыш, когда раскомандуется, просто невыносим».
Но делать нечего, обещал помогать, помогай.
- И правда, Кенкен, разве ты не хочешь порадовать Аю?
Молодец, Ёдзи! Ничего умнее ты придумать не мог? Черт! Но ничего другого в голову не приходило, поэтому Ёдзи решил проигнорировать возмущенный взгляд Оми.
- Хочу, конечно, - отозвался Кен без особого энтузиазма.
- А разве наш план – не лучший способ этого добиться? – подхватил Оми, услышав в голосе Кена нотку сомнения.
- Нет.
- Да ладно тебе, Кен. План просто шикарный, - подхватил Ёдзи.
- План просто дурацкий! – взорвался Кен. – Жалкое подобие рождественского сюрприза! - Ни за что, ни за какие коврижки он не будет в этом участвовать.
- Кен-кун… - Оми смотрел на него огромными грустными глазами, в которых поблескивали подступающие слезы. О Господи! Только не это!
- Ну, что ты, Оми! Не расстраивайся. План очень хороший.
Оми продолжал смотреть на него щенячьими глазами: - Значит, ты согласен в нем участвовать? – Глаза у Оми стали еще больше и печальнее. Казалось, он вот-вот расплачется. Кен бросился утешать обиженного ребенка.
- Конечно, конечно.
От слез и грустных глаз не осталось и следа. Оми запрыгал и повис у Кена на шее: - Здорово! Вот так бы и сразу!
Кен замотал головой: у людей так быстро настроения не меняются. Черт, его опять обвели вокруг пальца! Оми, мелкий манипулятор, знает, как уговаривать. Кен взглянул на довольного Ёдзи и вздохнул.: «Ну и черт с ними! Будь, что будет».
- Отлично! Все пройдет, как по маслу, - объявил Оми. – Теперь нужно найти большую коробку, засунуть в нее Кена, перевязать ленточкой, поставить в айину комнату и ждать, пока Ая ее откроет. Такой сюрприз будет!
- Погоди, - оборвал его Кен. – А почему вы именно меня хотите засунуть в коробку? Почему не Ёдзи – понятно. Эта дылда ни в одну коробку не влезет. Но почему не ты, Оми? Ты и ростом поменьше, и вообще.
Оми взглянул на Ёдзи, вспоминая их недавний разговор…
//
- Ёдзи-кун, это правда? – У Оми глаза стали, как блюдца.
- Истинная правда. Думаешь, я бы смог такое придумать? – отозвался Ёдзи, зажигая сигарету.
- Но… Я думал, Ая-кун влюблен в Сакуру.
Ёдзи расхохотался: - Я тоже так думал. А вот, поди ж ты.
- Но как тебе удалось вывести Аю на чистую воду?
- Проверенным кудовским методом, - усмехнулся Ёдзи. – Я его напоил.
Оми посмотрел на него неодобрительно. - Да ладно тебе! У парня была депрессия. Я наткнулся на него как раз, когда он выходил из больницы после визита к Ае-тян. А лучший способ избавиться от депрессии – пропустить стаканчик-другой. Ну, Ае много не понадобилось. Всего четыре стакана, и ты не представляешь, каким разговорчивым может стать наш аутичный командир. Вот тут-то он все и разболтал.
Оми попытался представить пьяного и разговорчивого Аю Фудзимию, рассказывающего все свои секреты направо и налево… Ничего не получилось.
- Сначала было довольно скучно: «Ая-тян то, Ая-тян сё…» А потом вдруг всплыла эта интересная деталь.
Оми только головой покачал: «Кто бы мог подумать, что Ая-кун влюблен в Кена. В голове не укладывается.»
//
Вот поэтому Оми с Ёдзи и придумали такой подарок. Когда Ая увидит, как из коробки с подарком выпрыгивает Кен, он хоть немного приободрится. А еще можно украсить айину комнату омелой и свечами. Осталось только Кена уговорить. Тогда для них обоих это Рождество станет незабываемым.
Ёдзи в ответ только удивленно покачал головой. Он не ожидал, что Оми окажется таким неисправимым романтиком.
И еще была одна маленькая загвоздка: надо было выяснить, нравится ли Кену Ая. Ну, хоть немножко.
- Потому что ты более прыгучий? – предположил Оми.
- Сомневаюсь, - покачал головой Кен.
- Потому что у Оми клаустрофобия, - объяснил Ёдзи.
Оми подскочил, как ужаленный. Клаустрофобия? Ничего подобного! – чуть не закричал он, но вовремя сообразил, что Ёдзи предложил идеальный выход из ситуации, и проглотил обиду. «Но ты мне за это заплатишь, Ёдзи-кун».
- Клаустрофобия? – удивился Кен. – Я и не знал. Это правда, Оми?
- А… ага, - отозвался Оми, одарив Ёдзи гневным взглядом.
Кен вздохнул.
- Похоже, придется мне лезть в коробку. Но костюм этого чертова Синто… ээ… Санта-Клауса я не надену, даже не мечтайте!
- Ну, что ты, Кенкен! И в мыслях не было тебе такое предлагать, - отозвался Ёдзи с самым невинным видом.
«Костюм Санта-Клауса? Ерунда! Костюм Адама подошел бы гораздо лучше», - усмехнулся он про себя. Если бы удалось уговорить на это Кена, в рождественскую ночь перед Аей открылась бы масса интересных возможностей.

Йоджи отправил докуренную сигарету в кусты, вытащил из пачки еще одну и порылся по карманам в поисках зажигалки. Щелкнул колесиком. Щелкнул колесиком. Щелкнул...
- Chi!2
Пустая зажигалка отправилась вслед за окурком, в те же кусты Йоджи с горя выплюнул и новую сигарету. Курить хотелось до чертиков, а где, скажите на милость, ему найти зажигалку в такое время?..
Ночь не задалась с самого начала. То есть нет, начиналось все очень даже радужно. Днем прибежала Мэнкс и заявила, что двоим Вайсс надо срочно быть в Киото этой ночью. Айя пожал плечами и спросил, кто поедет с ним. Оми тут же сделал жалостные глаза, статуя прослезилась бы. Отморозок не прослезился, просто пожал плечами еще раз и посмотрел на Йоджи с Кеном. Йоджи быстро понял, что его не прельщает перспектива провести несколько суток кряду наедине с Айей... точнее, с Айей с катаной... и поспешно соврал, что у него свидание. Айя закатил глаза и велел Кену собираться.
В конце концов Кен и отморозок с катаной убрались. С Оми проблем тоже не возникло, котенок лег спать удивительно рано, еще и девяти не было. Йоджи удостоверился, что чиби не заболел, и угулял из Конеко, потирая руки в предвкушении веселенькой ночки.
Не тут-то было. Его любимый ночной клуб, куда плэйбой и направлял свои стопы, оказался закрыт. Йоджи сказал нехорошее слово, но не особо расстроился, у него было несколько любимых клубов.
Во втором он с час мужественно терпел совершенно кошмарную музыку, гремевшую без умолку. Потом не выдержал и ретировался, мысленно пожелав диджею познакомиться с Айей с катаной... когда отморозок будет не в настроении.
В третьем Йоджи провел еще около часа и уже почти поверил, что удача наконец-то повернулась к нему личиком... и тут какая-то пьяная вдребезги и страшная как смертный грех девица выбрала его объектом страсти, битых двадцать минут вешаясь блондину на шею и в конечном итоге заявила, что выйдет Йоджи отсюда только с ней и только в церковь. Плэйбой позорно сбежал куда глаза глядят, едва ему представился такой шанс, мысленно пожелав девице познакомиться с Айей с катаной после того, как Айя с катаной познакомится с диджеем из предыдущего клуба.
И вот теперь он брел по какой-то темной аллее, несчастный, лишенный возможности курить, разочаровавшийся в жизни... А еще только-только за полночь!
Доносящаяся откуда-то музыка заставила его поднять голову, и Йоджи обнаружил, что стоит в нескольких метрах от входа в очередной клуб. Над дверью призрачно горела зеленая вывеска.
Йоджи любил зеленый цвет.
Рассудив, что хуже, чем было, быть уже не может, он направился ко входу. Не домой же топать, в самом деле...
Плэйбой переступил порог и огляделся. Он еще не бывал здесь.
Обстановка его удовлетворила. Достаточно темно, достаточно накурено, музыка вполне ничего и даже не очень в ушах закладывает. Жутких девиц - по крайней мере, на первый взгляд - тоже не видно. Йоджи удовлетворенно улыбнулся и пошел между столиками, ища свободный.
~Огонька, Кудо?~
Блондин замер на месте и через секунду застонал. Он думал, хуже быть уже не может? Еще как может!
~Эй, расслабься, ты же хочешь курить.~
~Шульдих,~ устало подумал Йоджи, ~это самая отвратительная ночь в моей жизни. Убей меня быстро, а?~
Он почувствовал, как немец смеется. ~Ну нет,~ пришла мысль, ~лучше я дам тебе еще помучиться.~
Йоджи окинул комнату быстрым взглядом. Где этот чертов телепат?
~Эй! Расслабься! Я не на работе, ты не на работе. Обязательно устраивать разборки?~ Чертов телепат сбавил тон. ~Иди лучше сюда, выпьем. У меня спички есть.~
Плэйбой недоверчиво поджал губы. Доброжелательный Шульдих? Удивительное рядом.
~Кудо, не туда смотришь, я за столиком под противоположной стенкой... Слушай, хотел бы я тебя укоросить, твои мозги давно бы уже были на потолке,~ увещевал рыжий. Чуть помолчал и почти жалобно добавил, ~Брэдли уехал на два дня, у Фарфи приступ, пришлось запереть его в подвале, Наги на свидание умотал, до утра, наверное, паршивец. Мне скучно.~
Шульдих задел больное место Йоджи. Блондин почувствовал, что оттаивает.
~Без трупов,~ предупредил он мысленно, уже так, на всякий случай.
~Без,~ радостно согласился немец.
Йоджи развернулся и пробрался к столику рыжего. Шульдих с улыбкой бросил ему спички:
- Классно выглядишь.
Ухмыльнувшись, Йоджи поймал коробок, сел и закурил... о да.
- Нравлюсь?
- Кудо, у меня от одного взгляда на тебя стоит, - улыбка немца стала еще шире.
Несколько минут Йоджи молча блаженно курил, потом покосился на Шульдиха:
- Куда ты смотришь?
Рыжий, не отводя взгляда от зала, чуть дернул подбородком:
- Левее. Вон, в углу, один за столиком, видишь? Я уже час на него любуюсь.
Йоджи прищурился, изучая паренька, с мрачным видом потягивающего какой-то коктейль. Маленький худенький блондинчик, обтягивающие джинсы, простая футболка, волосы брошены на пробор и закрывают ушко... Симпатичный.
- Малыш такой расстроенный. Любимый не хочет обращать на него внимания. То ли из-за разницы в возрасте, то ли времени не хватает, то ли еще что. Бишонен обижен на весь белый свет.
- Он нравится тебе, и ты уже час не можешь к нему подкатиться? Шу-у, ты меня разочаровываешь.
Шульдих улыбнулся снова:
- А может, я тебя ждал, Кудо.
Йоджи непроизвольно облизал губы, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло, отдаваясь обычному нетерпению хищника перед увлекательной охотой:
- Совратить тебе ангела, Шульдих?
- Эй-эй! - предупредил немец, - только полегче. Я первый нашел бишонена, не вздумай его увести!
Йоджи бросил окурок в пепельницу и гибким движением поднялся на ноги.
- Нет, Шу, что ты, - бархатно промурлыкал он, - без тебя - ни-ни!

Кай сидел и дулся. Чертов вечер! Чертовы танцульки! Чертов Маса!
Маса. Он доводил Кая до сумасшествия. Такой заботливый, такой внимательный... Такой непробиваемый! Кай хотел его до умопомрачения, но Гос-споди, памятник соблазнить легче! Взять хотя бы эти клубы. Кай таскался по ним чуть ли не каждую ночь, одеваясь и двигаясь так, что дал бы фору любой шлюхе, до утра не выбираясь с танцпола, флиртуя со всеми девушками и парнями, которые попадали ему в поле зрения... Маса ночь за ночью не сводил с подопечного глаз, подпирая стенку очередного клуба с непроницаемой маской на лице. Кай уже просто не знал, как добиться от него хоть какого-то проявления эмоций, трахнуть кого-нибудь прямо на танцплощадке, что ли?! Хотя... Кай не был уверен, что и это подействует.
Вот и сегодня... Он весь вечер вешался на полузнакомого совершенно офигительного парня, красавчик уже исходил слюной от одного взгляда Кая, а от улыбки вообще кончить был готов, а тот медляк, черт, Кай еще никогда не танцевал так эротично, на него полклуба пялилось... И что же? Пока парень лапал его за задницу, он осторожно, совсем чуть-чуть приподнял ресницы закрытых типа от наслаждения глаз, ища взглядом Масу, насладиться его недовольством и может быть, ну может быть, ревностью... Маса стоял, отвернувшись, и беседовал с одним из телохранителей Кая, его лицо не выражало абсолютно ничего.
Кай не выдержал. Настолько далеко он еще никогда не заходил, еще никому он не позволял трогать себя так! И все впустую! Он с раздражением стряхнул с себя руки своего воздыхателя, и тот и слова проговорить не успел, а разъяренный Кай уже вылетел из клуба и впрыгнул в первое попавшееся такси. Если Маса или какой его прихвостень что и заметили, отреагировать они тоже не успели.
Ярость теперь уже улеглась, но досада и обида остались. Кай побулькал через трубочку коктейлем в бокале, потом сделал глоточек. Ох и влетит же ему дома утром... а ну и черт с ним. Он буцнул кроссовкой ножку столика. Ну и ночка, провалиться ей...
- Какие у тебя любимые цветы, ангел?
Кай вздрогнул от неожиданности и поднял голову. На него внимательно смотрел незнакомый парень, немногим старше его самого, привлекательный зеленоглазый блондин. Блондин чуть улыбался.
- Отвали, - проворчал Кай, - у меня плохое настроение.
Незнакомец и не подумал отвалить, наоборот, сел рядом. Кай, как не хмурился, не мог не отметить удивительную грацию этого, казалось бы, такого обычного движения.
- Какие? - настойчиво повторил вопрос блондин.
- Слушай, - начал Кай, - я же сказал...
- Так плохо? - парень улыбнулся чуть ярче.
- Да, - буркнул Кай.
- Забей, ангел. Ты получишь кого хочешь, рано или поздно. Долго он тебя игнорировать не сможет.
Глаза Кая ощутимо округлились:
- Мы знакомы?
Блондин опять улыбнулся:
- Я Йоджи. Теперь да.
- Но откуда ты...
- А я мысли твои читаю, - засмеялся Йоджи, и Кай так и не понял, было это всерьез или в шутку. - Какие твои любимые цветы?
- Ландыши, - сдался Кай.
- Ландыши... - повторил Йоджи чуть задумчиво, - тебе идет любить ландыши. Вот что, tenshi, хочешь, я подниму тебе настроение?
- Не думаю.
- А ты и не думай, - Йоджи склонил голову набок и протянул руку к лицу Кая. Тот дернулся назад.
- Тише, ангел, - шепнул блондин, - я не причиню тебе вреда.
Кай снова выпрямился, и Йоджи осторожно коснулся его лба тыльной стороной ладони:
- Ты слишком много думал сегодня ночью, tenshi? У тебя глаза уставшие, и морщинка не разглаживается. Не думай, маленький, чувствуй, идет? Во-от, вот так.
Ладонь Йоджи скользнула по лицу Кая вниз, к щеке легкой, теплой лаской и задержалась там. Кай не утерпел, подался вперед и неуверенно потерся о нежную руку. Как хорошо...
- Такой чувствительный, - с тихим восхищением пробормотал Йоджи, когда Кай, едва слышно мурлыча, опять потерся об него щекой. - Ты девственник, ангел?
Кай покраснел и кивнул, что угодно, любые вопросы, лишь бы Йоджи не убирал ладонь с его лица.
- Ну конечно, - прошептал плэйбой, - как и положено ангелам... и ландышам, верно?
- Йоджи... - шевельнул сухими губами Кай.
- Что, tenshi?
- Я не должен... Я не могу...
- Да, маленький, ты никому ничего не должен. И поэтому ты все можешь. Сегодня - все, что хочешь, ландыш. Все, что хочешь.
Кай прикрыл глаза. Тело, разбуженное часами игрушечного стриптиза для Масы, теперь болезненно чутко реагировало на любое прикосновение. А, черт!..
Йоджи улыбнулся. Он видел своего ангела насквозь.
- Все, что хочешь, - мягко повторил блондин. - Этому не надо сопротивляться. Не надо бороться с самим собой, ландыш. Не этой ночью.
- Но... Потом...
- Потом не будет, tenshi, потом ты вернешься домой, и всё забыли. Тебе не нужно потом, не так ли? Тебе нужно сейчас.
- Да, - прошептал Кай, окончательно плюя на доводы разума. Ему слишком нравилось то, что он испытывал, и если разум мог лишить его таких приятных ощущений, то пошел он, этот разум.
Йоджи погладил его по щеке еще раз, потом взял за руку:
- Пойдем. Я хочу потанцевать с тобой.
Кай безропотно поднялся. Его ноги подгибались, и Йоджи, заметив это, прижал его к себе.
- Какой ты горячий, - тихонько проговорил блондин, - тебе так жарко, ландыш?
- Да, - выдохнул Кай. Он весь горел. - Нет... Я... Черт, что ты со мной сделал?
Йоджи наконец выбрался на танцплощадку, обнял Кая и склонился к его ушку. От ландыша пахло... ух ты, от него пахло цветами. Йоджи наконец позволил себе захлебнуться возбуждением, которое сдерживал все это время, чтобы не спугнуть своего ангела.
- Ничего, tenshi, это все ты сам, - едва слышно ответил он, двигаясь в такт музыке, так изящно, что у Кая создалось впечатление, будто они скользят по полу... или парят над ним. Горячее дыхание Йоджи щекотало кожу, и Кай сглотнул.
- Я же еще даже не трогал тебя толком... - улыбнулся плэйбой и добавил: - Пока что.
И тут же одна его рука перебралась со спины Кая вниз, на попку, и Йоджи притянул мальчишку к себе сильнее, одновременно качнув бедрами, так, чтобы их члены терлись друг о друга. Кай уронил голову назад и негромко застонал. Йоджи потянулся вперед и стал целовать будто специально подставленную его ласкам шею. Кай закусил губы и запутался пальцами в волосах блондина.
Секунды текли, как капли меда по стеклу. Почти полная темнота, неторопливая, густая на ощупь музыка, руки везде, на спине, на маленьких ягодицах, на плечах, в волосах, губы на шее, на щеках, на висках, на губах, и Кай не выдерживает и стонет громче, когда Йоджи начинает целовать его полуоткрытый рот, язык к языку, нерешительно, играя, увлеченно, яростно сражаясь за первенство...
~Кудо, песня уже закончилась.~
Йоджи пришел в себя, только услышав это насмешливое замечание Шульдиха. Он мысленно приподнял бровь: за насмешкой рыжего так легко угадывалось возбуждение.
~Шульдих, за столик ангела, быстро.~
Потом Йоджи неохотно оторвался от губ Кая, дождался, пока тот открыл глаза, и улыбнулся:
- Ты потрясающий, ландыш. Черт, я хочу тебя так, что у меня сейчас дым из ушей повалит.
Кай говорить пока еще не мог, только тяжело дышал и глядел на Йоджи затуманенными глазами, изредка хлопая ресницами. Выглядел он так соблазнительно, что дух захватывало.
- Tenshi, - поперхнулся Йоджи, - не смотри на меня так, я же сейчас себе в штаны спущу.
Кай опять хлопнул ресницами и смущенно отвел взгляд. Блондин перевел дыхание.
- Идем, посидим немножко.
Кай снова послушно последовал за Йоджи, ноги у него сейчас подгибались еще сильнее, чем когда они только шли танцевать, поэтому, доспотыкавшись до своего столика, он со вздохом облегчения упал на... чьи-то колени.
И даже испугаться не успел, теплые руки уже бережно влекли его ближе, не давая оглянуться, а голос на ухо мурлыкал:
- Шшш... Все хорошо, бишонен.
Спросить он тоже ничего не успел, потому что Йоджи в это время закрыл ему рот поцелуем. Другие губы занялись его ухом, язык защекотал мочку, и Кай охнул, выгибаясь от удовольствия.
- Твое слабое местечко, да? - сладко прошептали ему и занялись другим ушком, не дожидаясь ответа - впрочем, Йоджи и не дал бы Каю ответить, он не собирался так скоро отрываться от этих свежих теплых губ. И опять руки, руки везде, куда только можно дотянуться, такие ласковые, нежные, и такие жадные, требовательные...
Когда Каю наконец дали перевести дух, ему уже ничего не хотелось спрашивать. В жизни ему еще не было так хорошо.
- Будет еще лучше, - незнакомец за его спиной усмехнулся и осторожно развернул Кая лицом к себе. Тот устроился на коленях обаятельного рыжего, даже не удивившись еще одному сеансу чтения мыслей.
- Я Шу, - сообщил телепат, прежде чем притянуть мальчишку ближе для нового поцелуя. Сзади руки Йоджи вытащили футболку Кая из джинсов и забрались под нее, поглаживая обнаженную кожу. Кай задохнулся, и Шульдих выпустил его губы.
- Йоджи...
Рыжий взял его за подбородок и заставил посмотреть на себя:
- Что, бишонен?
- Шу, - Каю было уже совершенно все равно, к кому обращаться. - Я... Я больше... Пожалуйста... Я...
- Что, ангел?
- Хочу тебя...
Шульдих приподнял Кая и практически уложил на столик, прижимаясь к его телу и жадно целуя влажные податливые губки.
~Кто тут чьи мысли читает?~ мелькнула в сознании Йоджи его довольная мысль.
Плэйбой откинулся на спинку сиденья и шумно выдохнул, пытаясь хоть чуть-чуть оживить отключившиеся мозги. ~Оми спит так чутко, а у нас стенки бумажные. Брэда точно не будет весь день?~
~Ага. К нам. Я на машине.~
~Я тебя обожаю.~
Шульдих мысленно ухмыльнулся, подхватил Кая на руки и широко зашагал к выходу, ни на секунду не прерывая поцелуя. Кай обнял немца за шею и прижался к нему крепче. Это прикосновение тела к телу, обжигающе тесное, сводило его с ума.
~Смотри-ка под ноги, Шульдих,~ проворчал Йоджи, едва поспевая за целующейся парочкой.
~Ну Ку-удо, он такой вкусный...~ притворно заныл телепат и отстранился от Кая, но не потому что послушался Йоджи, а потому, что они уже были возле машины. Кай разочарованно заворчал, и Шульдих с видимым сожалением вручил его блондину:
- Шшш, бишонен. Я не могу взять тебя с собой за руль... Но это не значит, что мы закончили.
- Шульдих, отдышись, - посоветовал Йоджи, забираясь в салон и тут же затаскивая Кая на руки, лицом к себе. - А то еще влупишься во что-нибудь по дороге. А сколь...
Теперь уже Кай не дал плэйбою высказаться, поймав чужие губы в свои, такие ненасытные и требовательные, будто это был последний поцелуй в его жизни. У Йоджи даже дыхание захватило, он не удержал стона. Чертов мальчишка просто насиловал его ртом!
Блондин ухватил Кая за волосы и сделал поцелуй глубже и жестче, перехватывая контроль. Теперь уже он заставлял своего ангела стонать себе в рот. Где-то на фоне его мозга мысленно захихикал Шульдих.
~Говорил тебе, он вкусный.~
~Сколько ехать?~
~Минут пятнадцать.~
~Хорошо.~
Йоджи наконец отпустил губы Кая и взял его за плечи:
- Откинься, tenshi.
Кай чуть выгнулся и оперся на переднее сиденье. Йоджи скользнул руками под его футболку, нашел возбужденные соски, осторожно покрутил их в пальцах. Кай выгнул спину сильнее:
- Еще...
Йоджи невольно залюбовался своим ангелом, красивое лицо, освещенное только бликами проносящихся мимо фонарей, глаза закрыты, волосы растрепались, дыхание рвется через искривленные беззвучным стоном губы, Господи, он держит на коленях совершенство...
- Ландыш... - хрипло сказал плэйбой, - Боже, ландыш, ты чудо.
Он одной рукой сжал маленький сосок Кая снова, другой разделался с пуговицей на его джинсах и потянул вниз молнию ширинки. Кай чуть притих, кажется, даже затаил дыхание - и застонал, громко, впервые за ночь так громко, когда блондин сжал пальцы на его твердом члене:
- Йоджи!..
- Да, tenshi, - прошептал плэйбой, - да, я знаю.
И медленно двинул рукой вверх. Потом, не сводя жадных глаз с лица своего ангела, вниз.
Кай закусил губу и дернулся бедрами навстречу ласкающей его ладони.
- Не кусай губы, ландыш, - ласково попросил Йоджи. - Пожалуйста, я хочу тебя слышать.
- Йоджи... - ответом на очередное движение, - ммм... Йоджи...
Еще с полминуты тихих постанываний, потом Кай стал просить еще, быстрее, ну же, быстрее! Йоджи вдруг выпустил его член и подергал расстегнутые джинсы.
- Сними это.
Кай завозился у него на руках, тесные штаны фиг снимались, да еще и в такой неудобной позе... Пока он ерзал по коленям Йоджи, тот сидел со стиснутыми зубами и пытался расслабиться, частью мозгов поражаясь, каким это образом ему удалось не кончить до сих пор и каким образом удастся не сделать этого в следующую секунду.
Наконец Кай стянул джинсы, Йоджи тут же выхватил их у него из рук и зашвырнул на переднее сиденье.
- Кудо, не нарывайся, - предупредил Шульдих. Слышно было, что дыхание у него тоже очень и очень неровное. ~Ангелы не носят белья?~ осведомился он.
Йоджи не ответил, потому что Кай опять забрался к нему на руки. Прикосновение грубой ткани брюк блондина к его нежной коже отнюдь не было неприятным, наоборот, волновало, и Кай поерзал попкой по коленям плэйбоя еще. Йоджи толкнул своего ангела на спинку переднего кресла и снова занялся его членом. Кай стонал не переставая, подаваясь вперед в такт движениям партнера, Господи, он же десятки раз занимался этим сам, но ни разу, ни разу не испытывал ничего подобного, да, Йоджи, да, еще...
Блондин потянулся к чуть припухшим губам Кая свободной рукой, обрисовал их контур пальцем - Кай немедленно поймал этот палец ртом, прошелся языком по подушечке, чуть прикусил, опять поддразнил языком...
- Черт, - выдохнул Йоджи.
Кай с трудом улыбнулся и втянул палец плэйбоя в рот полностью.
- Ангел, - охнул Йоджи, сжал пальцы на его члене, и теперь вскрикнул уже Кай:
- Йоджи, да!..
- Подвинься, tenshi. Вот так, не напрягайся.
Рука Йоджи задвигалась на нем быстрее, Кай опять застонал и вдруг смолк, глаза его распахнулись, когда он почувствовал смоченный собственной слюной палец блондина в себе. Йоджи сжал его член снова, и Кай снова вскрикнул от удовольствия, палец в нем медленно двинулся дальше, еще чуть дальше...
- Больно, ландыш?
- Нет... - с легким удивлением простонал в ответ Кай, опять дернулся к ласкающей его руке, палец Йоджи скользнул наружу, потом вернулся, вошел теперь глубже.
- Боже, ангел, ты же шелковый внутри, - жарко прошептал плэйбой, - расслабься, не бойся, расслабься...
Он чуть согнул палец, двинул им туда-сюда еще раз, рука на члене Кая теперь скользила медленнее, подстраиваясь под ритм другой.
- Не больно?
- Нет... Хорошо... Еще, Йоджи...
- Ах ты жадный маленький бесстыдник.
Йоджи согнул палец сильнее, и Кай, прогнувшись, вдруг закричал, по его телу пробежала судорога. Йоджи улыбнулся и подвигал пальцем еще, заработав себе второй крик наслаждения:
- Йоджи!
- Да, ландыш, да... Нравится?
- Еще, сильнее, пожалуйста!
Йоджи добавил к одному пальцу второй. Он все еще побаивался сделать своему ангелу больно, но Кай только выгнулся снова, насаживаясь на его руку:
- Еще...
Плэйбой толкнул пальцы в Кая жестче, кажется, ландышу нравилось, когда грубо, и не ошибся - Кай закричал в третий раз, его глаза закатились:
- Еще, Йоджи, еще совсем чуточку...
Йоджи внезапно остановился.
- Нет, tenshi, я хочу, чтобы ты в первый раз кончил, когда я буду в тебе.
~Романтик хренов,~ прокомментировал ситуацию Шульдих. ~Не потерпишь? Через пару минут мы дома.~
~Притормози, Шу,~ тяжело дыша, подумал Йоджи, ~я хочу в машине.~
~Извращенец,~ припечатал рыжий, и через секунду на заднее сиденье упал брошенный им тюбик со смазкой.
~А ты вообще на дорогу смотри,~ огрызнулся Йоджи, нашаривая тюбик рукой. Кай расширившимися глазами следил за тем, как он сдергивает брюки и смазывает свой напряженный член. Наконец блондин отбросил смазку, тюбик упал на пол.
~Эй!~ заорал Шульдих, ~ты хоть знаешь, сколько она стоит?!~
~Смотри на дорогу, а?~ взмолился Йоджи, подтягивая Кая к себе.
~Ага, щас,~ ухмыльнулся немец.
~Тогда хоть рот закрой!~
- Йоджи, - потребовал к себе внимания Кай, - давай же быстрее!..
- Тише, ангел... Тише, не спеши... Иди сюда, вот так, садись, медленно, тише... О Боже, ангел!
- Йоджи...
- Больно?
- Немножко... Ничего... Еще!..
- Господи, а... ангел! Не так быстро...
Йоджи придержал его за бедра, и Кай заныл от нетерпения:
- Ну пожалуйста... Это так хорошо, пожалуйста, быстрей!
Блондин закусил губы, черт, быстрей - и он кончит раньше времени, если только...
- Йоджи... Ну... Ну давай!..
...не кончит еще раньше времени от одного звука этого умоляющего срывающегося голоса. Плэйбой зарычал и дернул Кая вниз, всаживая член так глубоко, как мог, Кай закричал от боли и удовольствия, вцепился пальцами в спинку сиденья за плечами Йоджи, сам рванулся вверх и резко опустился на член любовника снова, и еще раз, с таким же криком, и еще, и на этот раз Йоджи закричал вместе с ним, когда они одновременно кончили.

1 (начало)
…Я люблю Айю, Айя любит Брэда, Брэд любит Шульдиха, а Шульдих любит,… пожалуй, аппетитные попки!…Ха!!! И еще раз, Ха!!!…
…Я люблю Айю?!! ДА КТО ЭТО ВОБЩЕ ВЫДУМАЛ??!!!!! – Йоджи Кудо, известный, так же, как Балинезиец, обнял губами слегка мятую сигарету и нервно втянул в свои легкие побольше серого никотинового дыма. Этот высокий худощавый мужчина уже давно забыл что значит «любить». Сейчас он находился под впечатлением той кучи фанфиков, которые осилил за прошлую ночь. Они навевали воспоминания, какие-то далекие и настолько нереальные, что Йоджи просто не верил им. Его раздражала та уверенность, с которой, совершенно незнакомые ему люди обнажали его душу, тем самым «вешая лапшу» на уши любопытным доверчивым читателям, так как Йоджи Кудо просто-напросто никогда и никому не говорил что у него на сердце (ну разве что по великой пьянке). Сейчас вот, к примеру, кто знал, о чем думает этот красавец, способный завоевать за ночь с дюжину девичьих сердечек.
Йоджи Кудо был дорог всем в своей странной семье. Его ценили за умение слушать и подбадривать, подбадривать и слушать. Много говорить о чужих чувствах, последних достижениях моды и музыки, о лицах с глянцевых обложек журналов… да о чем угодно, только не о себе. Когда-то была Аска, но это тоже в прошлой жизни, в которую Йоджи не верил. А получалось, что если не было жизни, то не было и Аски…
В этой жизни, единственной жизни, у Балинезийца была семья… большая, шумная, невыносимая: Бред Кроуфорд - властный лидер, считающий себя слишком умным из-за паро-нормальных способностей: предвидение будущего. Ран Фуджимия или просто Айя – еще один лидер: не то чтобы умный, но неразлучный со своим верным другом – катаной, а от того тоже, как бы, умный. Шульдих, Шу – дико стриженый + дико крашеный + возомнивший себя телепатом, а впрочем, неплохой, умный парень, знающий жизнь, а главное себя самого. Можно было бы обратиться со своими проблемами к нему... Пожалуй, только в Шульдихе Йоджи видел человека способного его понять, но от того-то и не хотелось ему открываться. Потрепаться о пустяках можно, даже приятно, а выкладывать чувства на блюдечке,… ну уж нет! Боже упаси, помилуй! Балинезиец конечно знал, что от наглого обаятельного немца мысли не спрятать… хм… ну и пусть, мысли как мысли. Может благодаря ним, Шу так проникся к нему, Йоджи Кудо уважением (так оно и было)… Есть еще Фарфи, Наги и… Оми. Йоджи их всех любил, каждого по-своему, и даже запекшаяся кровь на ковре (ирландец Фарфи, черт его побери со всеми этими садо-мазо штучками) не помеха…

До чуткого, обостренного нервными невысказанными переживаниями, слуха Йоджи донесся звук хлопающей двери: значит, Оми вернулся со школы. Через час явится Наги. Затем Кен, задыхающийся от комментирования своей сегодняшней игры в футбол с подростками с соседнего двора. Позже – Бред. Значительнее позже – Шульдих. Айя и Фарфи сидят по своим комнатам тихо–тихо, а он, Йоджи, сидит на кухне и докуривает последнюю сигарету… Вошел Оми, как всегда молоденький, свеженький, полный сил.
- Может трахнемся? – произнёс Йоджи вместо обычного приветствия.
- Тебе того же, – ответил парнишка, до его светлой головки не сразу дошёл смысл сказанных старшим собратом слов. Не сразу, но всё же дошел.
Оми замер. Моргнул. Опять замер. Осмотрел с ног до головы стройную, спортивную фигуру Йоджи, казалось, прикидывая какой размер смирительной рубашки ему нужен (ну так, на всякий случай). Йоджи вдруг улыбнулся, а потом разразился бурным смехом. Оми вздохнул, решив, что это очередная шутка. Вздох получился у него таким громким, сродни со стоном. Йоджи почувствовал непреодолимое желание поцеловать Оми. Возможно, он просто обкурился. Ну и что, какая разница?… Он резко прервал смех, грубо схватил мальчишку за шкирку и, что было сил, вобрал в себя пухленькие губки. Голубые, огромные как небо, глазки широко распахнулись. Йоджи нагло втолкал свой язык во влажный ротик и, совершенно обезумев, невесть от чего, пустил в ход свои острые зубки. Он не закрыл глаза. На испуганном лице парнишки Йоджи читал растерянность, страх, боль,… страсть и наслаждение. Оми был совершенно безоружен и покорён.
Йоджи расстегнул ремень на брюках и спустил их. Мгновение и он обнажил свой возбуждённый член.
- Оми милый сделай это для меня… - мужчину безумно возбуждала вся эта обстановка, странно, что раньше его никогда не тянуло на секс с мужчиной, с мальчиком… безумие… хотя… Йоджи одной рукой заставил мальчика на колени перед собой и тот довольно быстро понял что от него требуют…Ну вот, проверим что значит быть с голубоглазой малюткой. Кажется, кто-то когда-то сказал, что Оми похож на Аску … хм… всё может быть.
- Оми, я не заставляю тебя глотать мой член! Так и подавиться не долго… - хриплым голосом подбодрил он подростка и правой ладонью прижал его светленькую головку поближе.
На самом деле сейчас ему было плевать, подавится Оми или нет,… будет ли третья мировая… Ему хотелось конца – бурного и, желательно, с летальным исходом… Оми провёл кончиком языка по головке члена (совершенно инстинктивно) и слегка отстранился,… ненадолго. Когда он, в следующую секунду обхватил плоть Йоджи своими губами, не понадобилось и минуты, чтобы Балинезиец кончил. Оми терпеливо проглотил горьковатую сперму: никотин и алкоголь – противники приятного вкуса… Йоджи Кудо стоял и, подрагивая всем телом, медленно приходил в себя.
- Оми, - позвал он. Мальчик смущённо приподнял свои очи. – Придёшь сегодня ко мне…- Оми кивнул и вылетел из кухни как ошпаренный…
…Йоджи не умел жить просто так, без цели. Стремление к чему-то было сопоставимо со стремлением дышать. Бессмысленная жизнь… он лепил смысл своими руками. Строил крепость и брал её штурмом. Он придумал новую игру, новую цель, собираясь возобновить головокружительный полёт по жизненной спирали, приостановленный прошлым достижением. Йоджи Кудо пока не подозревал, что его спираль на самом деле замкнутый круг. Это знание придет к нему позже, в конце и, одновременно в начале и тогда, возможно кольцо разорвется,… появится новая цель, новая спираль, а может и новый замкнутый круг.
Семь членов «семьи» и семь ночей, чтобы узнать возможности каждого. Оми – сегодня (это уже не проблема). Завтра – Наги. После – Кен, Шульдих. Самое сложное, а именно Фарфи, Бреда и Айю, Йоджи решил оставить напоследок. Ну вот и определился с новой целью… Как ни странно удовлетворения от этого Балинезиец не испытывал. Может позже? И он терпеливо принялся ждать недостижимого «позже».
Пришел Наги, Кен – Йоджи слушал их болтовню, переживал их восторги и разочарования, забывая о своих. Он так умел – забывать о себе и, одновременно с этим, себя любить. Любил он себя тоже для других, чтобы его любили…
На кухню зашел усталый Бред. Он немного пошерудил в холодильнике, у плиты и вскоре перед ним на прекрасно – сервированном блюде расположилось нечто дымящееся, распространяющее тёплый приятный запах. Йоджи вспомнил, что с утра, кроме сигареты во рту ни чего не держал. Он не шибко следил за своим рационом и даже подозревал, что уже успел заработать гастрит. Вообще-то готовить Йоджи умел и мог, но не хотел. Зачем? Ему и с гастритом неплохо. Балинезиец подошел к сковородке. Бред имел хорошую привычку - готовить много. На всех, правда, не хватало, но Йоджи сегодня везло…
Он принял душ. Быстро и сильно растер горячее тело махровым полотенцем… Дверь в комнату распахнулась. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял Оми. И чего это он так быстро согласился, - подумал Йоджи – даже не сопротивлялся тогда на кухне. С остальными будет куда сложнее - это уж точно.
- Иди сюда Оми, милый, - и Балинезиец, удовлетворенный собой, похлопал по белоснежным простыням на своей полутора местной постели. Оми тщательно закупорил вход в небольшую квадратную, почти пустую, комнату при помощи задвижки и сел на указанное место.
- Зачем я тебе? – поинтересовался он, стягивая со своих стройных плечиков «прохладную» футболку.
Йоджи не слушал. Он смотрел на мальчика, такого милого и трогательного и думал, что… вещи делятся на «прохладные» и «тёплые». «Прохладные» - это те, в которых прохладно, зато легко, а «тёплые» - в которых тепло, но тяжело… Он всегда думал о пустяках с таким видом, будто решал в уме проблему вселенского масштаба. А думал о пустяках он тогда, когда хотел уйти от какого-либо разговора,… вот как сейчас… Но Оми похоже не ждал ответа, он раздевался … молча, робко, стыдливо,… собираясь отдать свою невинность на милость мистера « play boy’я» с запятнанной репутацией.
Йоджи невольно сообразил, что оставил вопрос Оми без ответа. Он обнял стройное тело сзади и, облизнув розовенькую мочку уха своего будущего любовника, тихо пошептал:
- Неужели ты ещё не понял? – переходя кончиком языка от уха к шее, остреньким плечикам и милым, смешным лопаткам-крылышкам, Йоджи почувствовал, что Оми не очень-то удовлетворен таким ответом… дрожь по телу,… может, показалось?
Отбросив все сомнения на задний план или ещё куда подальше, Йоджи продолжал свои «невинные» ласки делая их всё настойчивее. Он нежно, будто боясь разбить, уложил Оми на подушки и, устроившись сверху, позволил своим губам бесстыдно совершать похождения, где им вздумается. Влажный язык Балинезийца пробежал по алым створкам, подбородку, достигнул «адамова яблока» … замер… спустился ниже… Сделал круг около левого соска и, прикусив слегка сладенький, словно мед, бутончик… метнулся к правому… вобрал в себя это богатство (странно, грудь женщины никогда не вызывала у Йоджи, подобного этому, восхищения)… Моё,… только моё… По телу пробежала крупная дрожь, пульс участился. Оми слабо застонал, витая в дымке чувственного наслаждения, когда безудержные ласки привели губы мужчины к затвердевшей горячей плоти.
- Оми, боже, какой ты красивый, - Балинезиец оторвался на миг от шелковистой кожи и окинул взглядом прикрытые глаза со светленькими длинными ресничками, приоткрытые розовые створки губ, золотистые коротко стриженые локоны, редко разметавшиеся по подушке, часто вздымающуюся грудь. Да! Не зря столько фанфиков посвящено им двоим. Оми… Оми…
- Оми… - произнес он на выдох.
- Й…Йоджи… я… умоляю…
Можно было и не просить. Язычок осторожно лизнул член, увлажняя чувственную кожу слюной. Хрупкое тело выгнулось в нетерпеливой мольбе… Какой страстный… Губы Балинезийца сомкнулись на, ноющей от желания, плоти. Йоджи еле удерживал себя от грубого насилия. Он никогда не думал, что может так желать кого-либо. Язычок скользнул по самому кончику головки. Оми дернулся, но Балинезиец смог удержать бёдра мальчика в неподвижном состоянии. Беспомощный, он ждал чудесного избавления, пока язык и губы совершали неравномерные движения между его стройных ножек. Большая, тёплая рука вобрала в себя яички и нежно, настойчиво перебирала их… Вздох полный разочарования… Йоджи оторвал свои губы от места их пребывания. Он больше не мог терпеть.
- Оми, будь добр любимый, подними свои чудесные бёдрышки, впусти меня! – нежно промурлыкал он.
Мальчик выполнил просьбу неукоснительно. Согнув ноги в коленях, он слегка приподнялся на них, открывая узенький туннель в своё податливое тело.
Йоджи никак не хотелось причинять мальчику боль. Он облизнул указательный палец на правой руке и осторожно погрузил его в розовую щелочку. Боже, как узко… Оглядевшись по сторонам он остановил свой взгляд на небольшой баночке. Надпись гласила: «Крем Витаминно-вазелиновый». То что надо… К первому пальцу присоединился второй… Я порву мальчика… Не хочу причинять ему боль… Он дрожит под моими руками, догадывается… В его силах меня остановить… пока не поздно… Нет, он этого не сделает, страсть уже захватила слишком крепко… Нас обоих…
- Оми, расслабься немножко, мой самый красивый, ты так напряжён, - осторожно, целуя его в пупок, попросил Йоджи и вдавил оба пальца сильнее. Оми сморщился, прикусил губу… Какие очаровательные складочки на переносице… Балинезиец больше не мог ждать. Медленно, но уверенно, на одном дыхании, он погрузился внутрь этого чудесного тела…Оми, всхлипнув, вобрал в лёгкие побольше воздуха и чтобы не закричать, сильнее сжал зубы,… розовая кожица треснула, из под неё выкатилась тёмно красная капелька крови…
Мутными глазами Балинезиец окинул всю эту красоту, а в следующие минуты у него помутился разум. Йоджи никогда не терял над собой контроль во время секса. Что же случилось?…
Он, чисто инстинктивно, не соображая что делает, обхватил остренькие коленки мальчика и закинул их себе на плечи. Двигаясь аритмично, но в одинаковом темпе, два тела сливались воедино, бились в агонии… безумно, жарко, страстно… Сердца вырывались из груди, рассыпались на части… Йоджи кажется, слышал, как кричит Оми,… нет, не Оми – это кричит он сам!… Хриплый голос потонул в огне, мир погряз по уши в липкой трясине, потом перевернулся с ног на голову, а в следующие секунды завертелся волчком и растаял в вечности… Кажется Йоджи потерял сознание… или это только кажется?…
Едва приоткрыл слипшееся глаза. В комнате витал липковатый запах секса. Оми мирно посапывал, прижавшись к его телу. Было жарко. Пальцы на руках слегка слиплись… Интересно, чья это сперма? Балинезиец попробовал на вкус. Сладкая, значит «его». Снова лизнул…Обсасывая каждый палец…
- Йоджи – кун?!! – Оми открыл глаза и лицезрел потрясающее извращение во всей красе.
- А?… Оми… - Йоджи улыбнулся и зажмурился. Солнце, пробивавшееся сквозь лёгкие занавески, разбросало по комнате солнечных зайчиков, которые так и норовили залезть в глаза. Мужчина не сопротивлялся. Пусть себе лезут, куда им вздумается. – Оми… - Йоджи повернулся к мальчику, приподнялся на локте и принялся пристально его изучать.
- Знаешь Оми, мой солнечный малыш, ты такой сладкий, - Оми покраснел.
- Тебе было очень больно?
- Нет… - Оми потупил взгляд.
- Не лги мне!… Прости,… я потерял контроль,… обычно со мною такого не случается…- Балинезиец сбился и замолчал.
- Йоджи – кун…
- Всё в порядке, – улыбнулся мальчик - Ты самое лучшее, что случалось в моей жизни… - глаза Оми светились лазурным блеском утреннего неба.
«Chi!!!»…Я… самое лучшее?!… Нет Оми, ты ошибаешься. Какой ты доверчивый, глупыш. Это всего лишь моя очередная игра… Всего лишь игра…
Йоджи ничего не сказал вслух. Лишь вздохнув, поднял голубоглазку на руки и потащил в душ. Нужно было хорошенько вымыться перед завтраком…

- Избавься от автомобиля.
- Что? – Ёджи моргнул, пребывая в сонном блаженстве после секса. Его руку и круглый зад Аи разделяла лишь тонкая шёлковая простыня, во Вселенной всё было прекрасно, и вдруг всё пошло не так.
- Я сказал, избавься от автомобиля. – Ая подпёр подбородок рукой и посмотрел на Ёджи.
Ёджи почувствовал, как комната завертелась. - Что?
- АЙ! Ты мне синяк оставишь на заднице! – запротестовал Ая, почувствовав смертельную хватку на своих ягодицах.
Ёджи отпустил его и дрожащей рукой взял сигарету.
- Ёджи, я серьёзно, – начал Ая.
- Зачем? Какого хрена мой автомобиль тебе сделал? – возразил Ёджи. Ради бога, он ведь не задавил его сестру. Его не нужно было пронзать катаной. Почему Ая так ополчился на его автомобиль? Он даже не занимал место Аи на стоянке и не задевал его драгоценный Порше!
- Блин, это просто смешно! Он занимает слишком много места! Он жрёт бензин! Его ремонт отнимает чересчур много времени!
- И какая разница между ней и твоим Порше?
- Вот. – Фиолетовые глаза Аи злобно сощурились. – Ты это сказал.
- Что сказал? – В напряжённом голосе Ёджи была слышна паника.
- "Она", – прошипел Ая.
- А как ты называешь свою машину? – возразил Ёджи.
- Речь не об этом! – заявил Ая. – Избавься от автомобиля!
Последние капельки послеоргазменного блаженства испарились. Ёджи почувствовал, как у него всё съеживается. И, наверное, никогда уже не будет правильно работать.
Избавиться от автомобиля? Его драгоценной Super Seven? Может, этот ублюдок Такатори Масафуми подсыпал что-то в его еду, и у него галлюцинации? Что за чушь несёт Ая? Чёрт... может быть...
Он отбросил простыню и начал осматривать Аю на предмет следов, оставшихся после вкалывания наркотика!
Ая сначала испугался, потом начал протестовать и, наконец, стукнул его, когда Ёджи провёл рукой по задней части его приподнятого бедра, наклонившись так низко, что у Аи мог остаться ожог от сигареты. – Что ты делаешь? Перестань!
- Ты в последнее время не ел ничего со странным вкусом? – спросил Ёджи, проверяя зрачки Аи. Он был странно несдержан всего несколько минут назад, выкрикивая "Ещё, ещё... О боже... Да!". Обычно Ая был в постели слишком зажатым.
- Ёджи! – заорал Ая. – Хватит валять дурака!
- Ш-ш-ш! А то снова придёт Кен и поинтересуется, что я с тобой делаю! – предупредил Ёджи. – И я не думаю, что на сей раз он поверит, будто мы практикуемся в айкидо.
- Он нам и в прошлый раз не поверил! – сквозь зубы прорычал Ая. – Почему ты просто не можешь признать, что ты гей?
Ёджи моргнул. – Я не гей, это ты гей!
- Ёджи! – в изнеможении простонал Ая.
- Ладно, это уже не смешно. – Он стряхнул пепел с сигареты в пустую чашечку из-под саке, стоящую на столе.
- Это и раньше не было смешно!
Ёджи отложил сигарету и попытался обнять Аю, голого и сопротивляющегося. – Да ладно тебе... нам же было весело. – Он немножко поборолся с Аей, который пытался освободиться каждый раз, когда Ёджи хватал его за какую-нибудь часть тела.
- Перестань меня отвлекать! Ты избавишься от этого автомобиля, и точка! – Ая отпихнул его, вскочил с кровати, подобрал свои джинсы и попытался их надеть. Он слишком торопился, потому что был очень зол. Прыгая на одной ноге, он потерял равновесие, запутался в своих длинных ногах и упал на пол.
Ёджи рассмеялся, указывая на него пальцем.
- Идиот! – обвинил его Ая, заканчивая надевать джинсы, лёжа на полу. Потом он сообразил, что его нижнее бельё находится где-то с другой стороны кровати. Он сердито посмотрел на Ёджи и застегнул "молнию" так быстро, что прищемил свою чувствительную плоть.
Услышав вопль, Ёджи мгновенно очутился рядом с Аей на полу.
- Ой-ёй-ёй-ёй! – выл Ая.
- Осторожно! – предостерёг Ёджи, отталкивая руки Аи от "молнии". – Давай я!
- Не-е-ет, ты сделаешь только хуже!
- Проклятье, ты застрял! – Он скрипнул зубами. – Ладно, вдохни поглубже и сиди очень-очень тихо.
- Нет-нет-нет-нет-не-е-е-е-ет! – заскулил Ая, но шевелиться не стал.
- Эй, парни... у вас там всё в порядке?
Они подняли взгляды, голый Ёджи – стоя на четвереньках между ног Аи, который от боли приподнял колени. Ая был покрыт потом, и пряди волос лезли ему в глаза.
В дверях стоял Кен и ошарашенно на них смотрел.
- "Молнию" заело! – выдохнул Ая.
- О, – сказал Кен. И закрыл дверь.
С минуту они оба смотрели на дверь.
Потом Ёджи тупо взглянул на Аю.
- ИДИОТ! – заорал Ая.
- Сиди тихо! – приказал Ёджи.
Ая прикусил нижнюю губу и начал глубоко дышать. Ёджи осторожно потянул "молнию" вниз, очень медленно.
- ААААААААААААААА!
- Я даже ещё не дотронулся! – запротестовал Ёджи.
- Я знаю, но ты меня убиваешь!
- Я пытаюсь тебе помочь!
- Нет, я имею в виду, что ты на самом деле меня убиваешь. Я снова возбуждаюсь!
- Ая, - строго сказал Ёджи, наполовину польщённый, наполовину раздражённый. – Будь серьёзнее!
- Я СЕРЬЁЗЕН!
- Не заставляй меня вырубать тебя, – пригрозил Ёджи.
- Ну давай уже! – сказал Ая.
Ёджи собрался с духом и потянул "молнию" вниз.
Ая вскрикнул и тут же истерически засмеялся.
Ёджи посмотрел на ранку, маленький защип на пурпурно-розовой шелковистой коже. - Са... Всего лишь царапинка. У меня после бритья бывало и хуже. – Он слегка пошевелил пальцами, чтобы получше рассмотреть, и плоть напряглась.
- Ё-джи! – сказал Ая, приходя в себя и явно вспомнив, что вёл себя неблагоразумно. – Это всё из-за твоего автомобиля! Избавься от него!
- Не глупи! – Ёджи наклонился, чтобы поцеловать пострадавшую кожу.
- Перестань! – Ая схватил его за волосы, но не слишком крепко.
- Поцелую и станет лучше, - объяснил Ёджи и осуществил это на практике.
- Ё-о-о-о-джи-и-и-и, - простонал Ая, толкая голову Ёджи вниз. Дверь снова открылась.
- Эй, парни, я принёс плоскогубцы... СРАНЬ ГОСПОДНЯ! – Кен скорчил рожу и захлопнул за собой дверь.
- Ладно, теперь он знает, - сказал Ёджи.
- Правда? – с невинным сарказмом произнёс Ая. – Ты уверен?
- Ну... учитывая, что это Кен...
- Поцелуй моё бо-бо ещё раз. – Ая снова заставил его наклонить голову.
- Мы лучше смажем его кремом. – Ёджи высвободился.
- Да уж, тебе лучше его чем-нибудь смазать... – Ая встал, снова снимая джинсы.
Ёджи принёс из ванной антисептический крем. – Иди сюда и позволь мне намазать это на тебя.
- Ублюдок, - обвинил Ая.
Ёджи повернул его и прижал ближе, положив подбородок на его плечо и выдавливая крем на пальцы. – Стой тихо.
- Извращенец, - сказал Ая.
Ёджи легонько провёл по коже кончиками пальцев.
Ая попытался об этом не думать.
Ёджи передвинул пальцы ниже.
Ая вздрогнул. – Что ты делаешь?
- Наношу антисептический крем на твою рану.
- Я имею в виду, что ты делаешь? – промурлыкал Ая, снова вздрагивая.
Ёджи тихо рассмеялся и поцеловал его в шею. – Тебе бы хотелось знать?..
- Ё-о-о-джи-и-и. – Ая прижался к нему спиной.
В результате беседа об автомобиле была забыта на несколько дней. По определённой причине.
* * *
- Избавься от автомобиля! – заорал Ая.
- Почему!
- Ради бога, Шварц заметят его даже с завязанными глазами! Мы все покойники, если тебя снова увидят в этой штуке! – Ая бросил свой плащ на вешалку. Естественно, плащ упал на пол.
Ёджи удивился, почему он не бросил заодно и катану. Миссия прошла неудачно. Такатори снова ускользнул. Ая потерял контроль над собой и бросился на него прежде, чем они успели замкнуть окружение. Оми пришлось буквально удерживать от того, чтобы он не задушил Аю. В последнее время на мальчишку много всего свалилось. Убийство его маленькой кузины/сводной сестры/или кем она ему там приходилась, чуть не свело его с ума.
А Ая был очень зол на Критикер, когда выяснил, что Оми тоже Такатори. В последнее время Ёджи заметил, что Ая смотрит на Манкс так, будто хочет заколоть её этим своим большим мечом. Он никогда не говорил ей больше самого необходимого. К примеру: ‘Сколько?’, ‘Когда мне заплатят?’, ‘Нет, пока вы не заплатите мне за прошлый раз’.
Ёджи пытался утешить её, стараясь быть с ней полюбезнее с тех пор, как это началось. Но любой мог сказать, что отношение Аи напрягает её. Ведь она становилась ершистой и торопилась уйти не потому, что Кудо Ёджи потерял свою хватку. В конце концов, у него сложилось ощущение, что чем больше он старался заставить её расслабиться, тем яснее Ая давал понять, что ей лучше уйти!
Он мимолётно подумал об этом, зажигая сигарету.
- Ёджи! Я же велел тебе больше не курить в доме! – заорал Ая.
- Ой, хватит жаловаться, дым уйдёт через вентиляцию в ванной, - сказал он, садясь, чтобы снять ботинки и брюки.
- Ты не в ванной!
Ёджи встал, сбросил брюки, отпихнул их с дороги и продефилировал в ванную. – Теперь я в ванной! – Он повернулся к вентиляционному ходу. – Теперь доволен? – Он включил душ. – Если хочешь сэкономить воду, прими душ со мной! – крикнул он, перекрывая шум.
- Плевать мне на воду! Пускай Критикер за неё платят! – раздеваясь, сказал Ая.
- Возможно, они не будут платить, если ты будешь сходить с ума и заваливать наши миссии, - сказал Ёджи в дверной проём. – И ещё одно. Хватит таращиться на Манкс. Она может передумать и выгнать тебя из команды. Что мы тогда будем делать? Ты когда-нибудь думал об этом?
- Как будто мне сейчас есть до неё дело, - огрызнулся Ая. – Тебе обязательно пресмыкаться перед ней каждый раз, когда она приходит?
Ёджи моргнул. – О чём это ты?
- Ты знаешь, о чём я! – Ая бросил на него взгляд из серии 'если-бы-взгляды-могли-убивать', потом оттолкнул его и залез в душ.
Ёджи глубоко вздохнул и покачал головой. - Ая... – Он тоже попытался забраться в душ, но, когда его грубо оттолкнули, чуть не потерял равновесие.
- Как ты можешь! – обвинил его Ая, намыливая голову шампунем так яростно, будто хотел выдрать себе волосы. – Вести себя так прямо передо мной!
- Чего-о-о-о? – спросил Ёджи.
- Набрасываешься на неё, как муха на дерьмо! – заявил Ая.
У Ёджи щёлкнуло в голове. Ая? Ревнует?
Ревновал ли он?
Как он мог ревновать?
- Ты отвратителен! – Ая начал смывать шампунь с волос.
- Какого хрена ты несёшь? Я просто проявляю к ней дружелюбие! Да что с тобой? В последнее время ты ведёшь себя, как чокнутый!
- Лжец! Тебе стоит только посмотреть на кого-нибудь в короткой юбке, и у тебя сразу язык вываливается, как у собаки!
- Ая! – заорал Ёджи, перекрывая шум воды. – Да я бы никогда!
- Ты бы ещё как, при первой же возможности! – отрывисто сказал Ая.
- Эй. – Ёджи приоткрыл непрозрачную раздвижную дверцу, чтобы лучше его видеть. – Я бы никогда, - сказал он уже нормальным голосом. – Давай, я помогу тебе вымыться. Ты устал и переутомился. И, судя по всему, эти синяки к утру превратятся в кошмар. - Он зашёл в кабинку

Падение
Он закрыл глаза, бездумно покачиваясь в такт музыке. Светлые волосы плеснули, накрыли лицо шелковым водопадом, занавешивая, отсекая от окружающего мира – от полутемного зала небольшого диско-бара, освещенного мечущимися разноцветными огнями, от жадных взглядов посетителей... Он знал, что хорош. Стройное тренированное тело, обтянутое коротким топом и черными джинсами, точеные черты, удивительно светлые волосы и глаза... В «Ночной орхидее» не выпивка – самый дорогой товар...
– Привет, красавчик. Свободен?
Он плавно повернулся, позволив себе лениво окинуть взглядом снизу вверх по фигуре высокого мужчины. Строгий костюм, ничем не примечательное стандартное лицо. Все они одинаковы, эти искатели запретных удовольствий...
– Привет... – он добавил хрипотцы в голос, отбросил с шеи волосы и словно невзначай провел рукой по груди, не прекращая покачиваться в такт чувственной медленной мелодии. – Потанцуем? – скользнул в объятия, прижимаясь бедром к бедру мужчины, руки положил ему на плечи и томно посмотрел из-под накрашенных ресниц. – А у тебя хватит денег, милый? Моя такса...
– Я знаю, – хрипло оборвал его посетитель. Ну, раз так...
– Извини, приятель, он занят, – неожиданно раздавшийся над ухом резкий голос заставил его вздрогнуть. И повернувшись, блондин встретил взгляд прищуренных зеленых кошачьих глаз.
– Шу...
Мужчина хотел было что-то возразить, но неожиданно вспомнил о совершенно неотложных делах. Рыжий ухмыльнулся и обнял мальчика за талию.
– Скучал, мой хороший? – он прильнул к губам блондина, неспешно и сладко целуя.
– Какого черта, Шульдих? – лениво поинтересовался тот, когда телепат оторвался от него. – Неужели тебе сегодня никто не дал... бесплатно?
«Не груби, маленький, – раздался в голове голос. Немец привлек его к себе, направляясь к выходу. – Сегодня ты со мной... Точнее, у меня есть для тебя небольшая работа».
– Вечеринка у Шварц? – сделал неуклюжую попытку пошутить мальчик.
Телепат фыркнул. «Ты как всегда, проницателен».
Плюхнувшись на переднее сиденье спортивной машины, мальчик невольно усмехнулся. Ладно... Добиться прямого ответа от ехидного немца было задачей практически невыполнимой, но, по крайней мере, он никогда не причинял боли. Не то, что...
Сердито тряхнув головой, он уставился в окно. Сильные пальцы схватили его за подбородок и повернули голову.
– Расслабься, котенок, – тихо сказал Шульдих. – Он будет нежным. Обещаю.
Машина с ревом сорвалась с места и растворилась в ночной тьме.

Оми никогда особенно не задумывался над тем, почему все сложилось именно так. Хотя, пожалуй, при желании мог бы привести с десяток причин. Одиночество. Тоска. Боль. Необходимость постоянно носить маску. Симпатичный подросток, школьник. Как все, не лучше и не хуже. Безжалостный маленький киллер, мальчик без прошлого, машина, запрограммированная на уничтожение. Убивающий с такой же легкостью, с которой он обрывал засохшие лепестки в букете...
Однажды он наткнулся в сети на какую-то таблицу, где анализировался рост проституции и наркомании. Так вот, подавляющее большинство – дети из неблагополучных или неполных семей. Помнится, тогда Оми безразлично усмехнулся и закрыл окно. Семья... Конечно, у него была семья. Почти. За эти годы Вайсс стали ему «почти семьей». Но все же они были другими. Бескомпромиссный жесткий Кен, блистательный Йоджи, бесстрастный Айя. Они были и добры к «малышу», и участливы, и кажется, любили его... Только это было не то. Иногда Оми казалось, что они его просто не видят. А ему хотелось, чтобы кто-то оценил его не как профессионального убийцу, чтобы кто-то заметил его красоту, его молодость, его самого.
Взломав от нечего делать чей-то почтовый сервер, он наткнулся на приватную переписку. «...в “Ночной орхидее” самые сладкие мальчики, – сообщал автор письма своему приятелю. – Такие послушные, просто прелесть... И позволяют делать с собой все, то угодно». Случайность? Совпадение? Но в тот же вечер Оми стоял перед дверьми ночного клуба.
Может быть, спроси его громила у входа – «Что это ты здесь делаешь, сопляк?», Оми просто бы повернулся и пошел домой, но охранник даже не взглянул на мальчика, и он прошел внутрь, в полутемный прокуренный зал.
«Зачем я здесь?» – мелькнула запоздавшая мысль, но, словно прикованный, Оми не мог найти в себе сил повернуться и уйти. Грохотала музыка, сквозь плавающий слоями сигаретный дым мальчик видел, как посетители с интересом поглядывают на него, и, повернув голову, наткнулся на спокойный взгляд темных глаз.
Широкоплечий мужчина за стойкой бара рассматривал мальчика. Без похоти, без любопытства. Только интерес. Вот он, отдав какое-то распоряжение бармену, миловидному шустрому юноше, повернулся в сторону мальчика и сделал знак подойти.
– Что ты тут делаешь, малыш? – прозвучал вопрос, который Оми ожидал услышать, едва появился здесь. – Только не говори, что ищешь работу, ты слишком мал для этого... Твои родители знают, что ты здесь?
Оми не успел даже раскрыть рта.
«Так-так... – прозвучал в голове ехидный голос, – малютка Вайсс решил сменить профессию?» – и на плечо Оми легла узкая сильная ладонь.
«Отстань, Шульдих», – напрягся Оми.
«Удачный выбор, малыш», – телепат и не думал последовать совету мальчика, а вслух обратился к хозяину:
– Это чудо у тебя работает, Рао?
– Не знаю, – медленно ответил мужчина, внимательно глядя в лицо мальчика. – Он не произнес еще ни слова. Ты что, немой?
Оми покачал головой.
– Нет.
– Какая прелесть... – мурлыкнул Шульдих. Тут хозяина окликнул какой-то посетитель, и он отвернулся от странной пары. – «Так что делает такой милый мальчик в этом ужасном месте? – телепат явно издевался. – Дай-ка угадаю... очередная миссия? Нет... а может...» – Оми ощутил, как призрачные пальцы прошлись сквозь его мозг, безжалостно выворачивая наизнанку сознание, вытаскивая на поверхность все потаенные желания, мысли и воспоминания, и лишь вздрогнул, в напрасной попытке помешать вторжению. – «Ну надо же... – в «голосе» немца было слышно едва сдерживаемое веселье. – Подумать только. Не знал, что в Вайсс все так плохо».
«Убирайся прочь», – безмолвно всхлипнул мальчик.
«Тш-ш-ш... bishonen...» – неожиданно нежно сказал Шульдих и притянул его к себе. И вдруг стало так уютно, так тепло и спокойно... и эта ласковая рука, поглаживающая его напряженную спину, и чуткие губы, касающиеся мочки уха... и шепот... или это лишь мысли? Словно пеленой заволокло разум, и ничего не осталось кроме них двоих, и было неважно, что рыжий немец – Шварц, их враг и соперник... Имела значение лишь эта безмолвная нежность, немыслимая чувственность. Тогда Оми даже не понял, что Шульдих управлял его сознанием, просто с ним было так... – «Хорошо... – шепнул телепат, – с тобой так хорошо, маленький...Пойдем?» Он не успел даже сообразить, что делает, когда послушно кивнул – «да», и его спутник, обняв его за талию, повел куда-то. Словно сквозь туман Оми видел, как из руки рыжего перекочевала к хозяину крупная купюра, и как они оказались в крошечной комнатке с одной-единственной кроватью... И эти колдовские зеленые глаза напротив, лишающие воли, и его губы, когда он наконец жадно, властно поцеловал Оми. Мальчик даже не успел удивиться, когда сказал ему: «Знаешь, ты у меня... первый...» – «Знаю, малыш», – в ответ, и водоворот рук, ласковых губ, прикосновений, становящихся все яростнее, откровенней, – и не вырваться, не отстраниться, не защититься... «Хорошо... Как... хорошо...» – стонал Шульдих, входя в него, а Оми мог лишь подчиняться силе другого мужчины, дрожа словно в лихорадке, глядя в расплывающийся перед глазами потолок...
– Знаешь, мне кажется, что тебе стоит взять этого малыша, – сказал Шульдих хозяину, приобнимая Оми за талию, а тот недоуменно хлопал глазами, не понимая, когда, как они снова оказались здесь? Телепат взял его за подбородок и повернул голову, притягивая к своему лицу. – Он такой сладкий.... – прошептал рыжий, коротко целуя его. «Теперь ты мой, вайсс...» – и, слегка оттолкнув Оми, стремительно вышел из бара. А он остался, едва держась на ногах и глядя вслед.
Что было дальше, Оми помнил какими-то урывками, словно в забытьи. Он о чем-то говорил с хозяином, потом сразу, без перехода оказался в своей комнате, на своей кровати... Лежал, свернувшись в клубочек и дрожал, как промокший котенок... Тогда он подумал: а было ли это на самом деле? Клуб, Шульдих, дешевый номер? Но неприятная ломота во всем теле и саднящая боль в шее подтвердила – да. И волосы до сих пор пахли табачным дымом. Оми безотчетно потянул светлую прядь, вдохнул этот запах... и внезапно его замутило. Сил едва осталось на то, чтобы метнуться в ванную и запереть за собой дверь. Судорожно вцепившись в край раковины, он пережидал, пока пройдет эта жуткая слабость и утихнет дрожь в коленях. В дверь постучали.
– Оми, это ты? – послышался за дверью сонный голос Айи. Мальчик вздрогнул. Не хватало еще, чтобы его увидели в таком состоянии. – С тобой все в порядке?
– Да, Айя-кун, – слабым голосом отозвался он. – Все... все нормально.
– Уверен? – голос красноволосого лидера был встревоженным. Оми закрыл глаза и стал считать до десяти.
– Да, просто... Просто что-то не то съел, наверное. Уже прошло.
Помолчав немного, Айя ответил:
– Ладно. Тогда ложись. Четвертый час.
– Да, – едва слышно ответил Оми и оторвался от раковины. Необходимо было хотя бы принять душ и спрятать испачканную одежду...
Он включил воду и забрался под горячие струи, дрожа всем телом и беззвучно всхлипывая, с отчаянием натирая покрасневшее тело губкой. Он до сих пор чувствовал ладони Шульдиха, его запах, а там, где он жестоко целовал его, уже вспухали багровые следы. «Меченый, меченый... его собственность...» – звучало в голове. «Теперь ты мой, вайсс...» Оми тихонько завыл и съехал по стене на пол. Что же он натворил? Что он сделал с собой?
Весь остаток ночи Оми вертелся с боку на бок и к утру выглядел просто ужасно. Темные круги под глазами, бледное лицо... За завтраком он вяло отвечал на вопросы товарищей, пытаясь повыше подтянуть застегнутый наглухо ворот рубашки, чтобы спрятать следы засосов. Айя заметил, что он выглядит больным, и велел остаться дома.
– Нет! – почти выкрикнул Оми. Остаться для него сегодня означало снова думать, вспоминать, а он не хотел, не хотел этого... – Все в порядке, Айя-кун, – сказал он, взяв себя в руки. – Сегодня... важный тест, я не могу его пропустить. Я... все будет в порядке...
Он поднялся из-за стола и вышел, стараясь держать спину прямо и не опускать голову. Ведь ему же нечего стыдиться? Правда? Никто ничего не узнает... Тут Оми снова вспомнил насмешливые зеленые глаза и, похолодев, едва не разрыдался. Что же он наделал?! Собственными руками дал Шварц оружие против себя, против Вайсс...
День прошел как в тумане, а к вечеру Оми немного пришел в себя и думал, шагая по дороге к дому, что наверняка преувеличивает. Ну да, он был с рыжим телепатом, но это было один раз, и потом, немец ведь не заставит его ничего делать против воли... И тут он вспомнил, как пошел за Шульдихом, словно щенок на веревочке, и снова с головой захлестнуло отчаяние... И Оми решил рассказать все Айе. Пусть они узнают о его позоре, но зато придумают что-нибудь вместе.
– Ooi, – Кен, обрезавший подросшее деревце, рассеянно улыбнулся мальчику. – Как прошел день?
– Нормально, – через силу улыбнулся побелевшими губами Оми, а Айя, вошедший быстрым шагом, приложил изящную кисть к его лбу.
– Как ты? – просто спросил он, и Оми, проглотив нежданно подкативший к горлу ком, вдруг понял, что ничего не скажет им. Что готов нести это бремя один, но не допустит, чтобы в этих глазах, смотревших на него сейчас с такой теплотой, с такой лаской и любовью, появились холод и отчуждение. Почему он не видел этого раньше?! А теперь поздно...
– Хорошо, Айя-кун, – ответил он и в неосознанном жесте потерся щекой о ласковую руку. – Я... можно, я прилягу?
– Конечно, – ответил тот. – Тебе принести что-нибудь?
– Нет, – прошептал Оми, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться, и пошел к лестнице.

Название: Не читайте перед обедом советских газет.
Фандом: Bleach
Автор: Рыжая Шельма
Пейринг: Гриммджо/Ичиго
Жанр: юмор
Права: и не претендую нисколько.
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл


Предупреждение: Написано для Хевель, по следующей заявке: Гримм/Ичи, события после сериала, совместная жизнь, от PG-13 до R, романс, флафф

С утра в доме было тихо. Не слышны были громкие ссоры, частенько громыхавшие под этой крышей, возмущенные вопли обоих парней, пытающихся ужиться вместе, и треска ломаемой мебели. Джагерджек читал. Когда Ичиго застал его за этим занятием, он не поверил своим глазам. Чтение книг и Секста Эспада были настолько несовместными вещами, в его представлении, что рыжий искренне полагал, что Гриммджо и не умеет этого делать.

Он сильно ошибался. Арранкар сосредоточенно хмурил брови, шевелил губами, очевидно, проговаривая про себя прочитанное. Понаблюдав за ним несколько минут, Ичиго вздохнул и отправился на кухню готовить ужин. С тех пор, как они перебрались в Токио, где Куросаки продолжил учиться в университете, ссоры по мелочам стали обыденным явлением в их жизни. Гриммджо изнывал от безделья, категорически отказываясь при этом найти себе хоть какую либо работу. Единственным его развлечением была охота на Пустых, в которой он помогал шинигами, но этого явно было недостаточно для его деятельной натуры.

Вот и вчера, мирный было ужин, плавно перетек в полномасштабные боевые действия, после которых они не разговаривали. Вернувшись с учебы, рыжий, рассчитывая на отходчивость арранкара, думал, что проблема исчерпана, но Гриммджо был полностью погружен в свое новое занятие, а идти мириться первым не позволяла гордость. Так и не решившись, Ичиго счел за лучшее просто лечь спать.

Проснулся он от ощущения тяжелого и внимательного взгляда, сверлившего его насквозь. Открыв глаза, Ичиго обнаружил Гриммджо, стоящего рядом с кроватью с подносом в руках и выжидательно уставившегося на парня.

-Что это? – Зевая и пытаясь продрать глаза, рыжий кивнул в сторону подноса.

-Доброе утро. – Вежливым тоном отозвался Джагерджек. – Это кофе.

Подумал и добавил:

-В постель.

От неожиданности Ичиго чуть не прикусил язык. На подносе и в самом деле обнаружилась чашка кофе, даже неплохо сваренного. Осторожно пригубив еще горячий напиток, рыжий бросил подозрительный взгляд на арранкара, так и продолжившего стоять у кровати.

-И с чего это вдруг?

Гриммджо неопределенно махнул подносом, чуть не попав в голову Куросаки.

-Да так… Вставай, опоздаешь. А еще завтракать! – и скрылся на кухне.

-Завтракать? – не веря своим ушам, прошептал Ичиго, принюхиваясь. Определенно, пахло съестным. Если учесть, что Джагерджека ранее было не упросить даже сделать бутерброды – в лесу явно сдохло что-то крупное.

На кухне временного шинигами ждало новое потрясение при виде аккуратно сервированного на две персоны стола. Он протер глаза, отказываясь поверить в увиденное. Гриммджо сиял, как начищенная монета, и, мурлыкая что-то себе под нос, раскладывал по тарелкам омлет с беконом. На секунду Ичиго показалось, что он все еще спит, и юноша сильно ущипнул себя за руку. Реальность ответила ноющей болью и удивленным взглядом бирюзовых глаз. Потирая руку, Куросаки сел за стол.

Весь день Ичиго не мог сосредоточиться ни на чем. После завтрака Гриммджо снова уткнулся в свою книгу, заявив, что рыжему следует поторопиться. Отвлекся он только тогда, когда Куросаки, уже одетый, стоял в коридоре. Арранкар, с видом как будто забыл что-то очень важное, подлетел к замершему шинигами и впился в его губы таким поцелуем, что у того все мысли об учебе вылетели из головы. А потом… выпихнул за дверь. В полном недоумении Ичиго поплелся к остановке автобуса.

Он умудрился чуть не попасть под машину, завалить тест и получить выговор от преподавателя за невнимательность. Все мысли занимал сумасшедший синеволосый арранкар, умудрявшийся каждый день удивлять его и каждый день доводить до бешенства. Но без него жизнь была бы очень скучной и пустой.

В этом Ичиго в очередной раз убедился, как только вошел в дом. Там его ждали ужин и непривычно задумчивый Джагерджек. Это было не к добру.

-Как прошел твой день?

Еда попала Куросаки не в то горло, он закашлялся, на глазах выступили слезы. Гриммджо перегнулся через стол и участливо похлопал рыжего по спине, вызвав у того новый приступ кашля.

Н-н-н-нормально, - смог он наконец выговорить через пару минут. – А почему ты спрашиваешь, тебе же никогда не была интересна моя учеба?

-Мы мало разговариваем, - авторитетно заявил арранкар, подняв для убедительности палец вверх. – У каждого из нас есть вопросы и претензии друг к другу, которые необходимо высказать вслух, для того чтобы кон… конке… конре… кон-кре-тизировать проблему межличностных отношений.

Челюсть временного шинигами со стуком встретилась с полом.

-Гриммджо… у тебя температура? Что за бред ты несешь?

-Это не бред! – Глаза Сексты загорелись нехорошим огнем. – Я, между прочим…

Недоговорив, он резко вскочил на ноги, отчаянно жестикулируя. Футболка выскользнула из джинсов, в которые была заправлена, и на пол упала книжка, очевидно спрятанная до этого за пазуху. Ичиго оказался проворнее и выхватил потрепанный томик прямо из-под носа разъяренного арранкара. Первый же взгляд на обложку привел его в состояние совершеннейшего ступора, а затем…

Не в силах стоять на ногах, рыжий, всхлипывая от смеха, опустился на стул. Книжка выпала из его рук, снова свалившись на пол. На обложке поверх яркой и красочной картинки, на которой была изображена улыбающаяся пожилая пара, держащаяся за руки, красивым шрифтом было написано:


«Секреты долгого и счастливого брака»

Название: Подарок
Автор: Ахименес
Фандом: ККМ
Рейтинг: G
Цвет: карминовый, белый
Дисклеймер: не принадлежит

- Гюнтер, как ты так можешь? На дворе весна, вся природа дышит любовью, а ты, как старый крот, роешься в своих клумбах вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Ну, оторвись хоть на мгновение.
Гюнтер фон Крист, поправил выбившуюся прядку волос, недовольно пробурчал что-то нелицеприятное в сторону заливающегося соловьем Денсяма, и снова склонился над свежевскопанной грядкой.
- Гюнтер, ты невозможен! – возмутился фон Хренников. – Вокруг столько восхитительных женщин, жаждущих любви, а ты копаешься в грязи. Ну, взять хотя бы Аниссину. Красива, умна. К тому же совершенно одинока.
Гюнтер еле слышно застонал. И так каждую весну. Нет, идея выдать Аниссину замуж у Денсяма не исчезала никогда, но именно весной она приобретала просто таки катастрофические масштабы. И тот, кто не успевал спрятаться от лорда с его матримониальными планами, был вынужден часами выслушивать лекции о любви и прелести жизни, которые всегда сводились к одному вопросу: а не хотели бы вы жениться на Аниссине? Этой весной не повезло первому советнику, который за общей суетой как-то пропустил момент приезда в замок Клятвы на Крови Денсяма фон Хренникова.
- Между прочим, я женат, - тактично заметил фон Крист, наконец, отрываясь от дела.
- Подумаешь, - отмахнулся Денсям. – Политический брак можно легко расторгнуть.
- Уверен? Жаждешь поговорить на эту тему с Гвендалем?
Денсям заметно стушевался. Маршал Шинмакоку был единственным мазоку, которого фон Хренников побаивался доставать своей идеей фикс. Все-таки рука у фон Вальде тяжелая.
- Но если ты захочешь… - робко пробормотал фон Хренников.
- Не захочу, - решительно отрезал Гюнтер. – Я замужем, и вполне этим доволен. И не собираюсь ничего менять. И вообще, если ты сию секунду не прекратишь вытаптывать клумбы, я заставлю тебя перекопать весь сад заново.
Денсям, обозрев плоды своих метаний и прикинув примерный фронт работ, поторопился ретироваться, и Гюнтер наконец-то смог перевести дух. И почему отдельные представители человеческого общества воспринимают только угрозы?
- Значит, лорд фон Крист, вы довольны своей семейной жизнью?
Гюнтер вздрогнул от неожиданности и обернулся. Гвендаль фон Вальде, сама неприступность, стоял всего в паре шагов с небольшой берестяной коробкой в руках, и с едва заметной усмешкой в уголках губ посматривал на первого советника.
- Во-первых, лорд Вальде, - раздраженно ответствовал фон Крист, - подслушивать не хорошо. Во-вторых, раз уж вы все слышали, почему не вступились за честь своего супруга, которого у вас так нагло пытались увести. А в-третьих… где вас носит последние два дня?
- Вам ответить по порядку, лорд фон Крист? – деловито осведомился Гвендаль, и, дождавшись сердитого кивка, продолжил. - Ну, во-первых, я не подслушивал. По крайней мере не специально. Во-вторых, мой муж прекрасно справился сам, а мне было приятно услышать, что он мной вполне доволен. А в третьих вот.
Гвендаль поставил перед Гюнтером коробку, и жестом фокусника открыл ее. На самом дне в слое торфа находились пять невзрачных клубней с проклюнувшимися зелеными ростками. Гюнтер вскинул на мужа удивленные глаза.
- Это же… Это то что я думаю? – внезапно севшим от волнения голосом спросил фон Крист.
Гвендаль кивнул.
- Суберерские песчаные лилии? – уточнил Гюнтер, все еще не веря собственным глазам.
- Они самые, - заверил его муж, и с легкой улыбкой добавил. - Ну что, я прощен?
И он еще спрашивает?! Да за один росток этого редкого цветка Гюнтер с радостью отдал бы половину своей библиотеки. А тут целых пять. И где только Гвендаль умудрился достать такую редкость?
Гюнтер с нежностью посмотрел на супруга. Разве кто-нибудь мог заподозрить в этом суровом, хмуром мазоку романтика, способного перерыть полмира только ради того, чтобы порадовать мужа? Вряд ли. Таким его знал только Гюнтер.
- Спасибо, - растроганно произнес Гюнтер.
- Для тебя – все что угодно, - прямо в губы супруга выдохнул Гвендаль.

Название: "Лабиринты Лас Ночес"

Автор: Tari-Hikari - извращенка

Бета: +SweetNightMarE+

Пейринг: Гриммджо/Ичиго Эспада

Жанр: романсное игривое PWP

Размер: средний

Рейтинг: NC-17

Дисклеймер: я – не я, яойка не моя!

Статус: завершен

Предупреждение: стандартно - ООС(сильный), расхождения с каноном, безобоснуйность, глупость.

Саммари: Чуть не убив Улькиорру, Исиду и Ямми, Ичиго приходит в Эспаду, чтобы научиться управлять новой силой. Или не только за этим?

Написано по заявке Dreamlandy. Спасибо огромное за эту заявку) Пожалуй, самый весело и легко написавшийся мой фанфик)

Размещение: размещение с разрешения автора, я его получила *____*

источник





«Лабиринты Лас Ночес»





Раздражение, холодными искрами хлещущее от Гриммджо, Улькиорра ощущает почти физически – своей кожей. Неприятно, когда чужие чувства пробиваются через заслон, поставленный им самим когда-то очень давно. Но это – лишь малая жертва в обмен на странное, и всё же вполне сносное подобие дружбы между ним и Секста Эспада.

-Ты видел, да? Ты сам видел его? – глаза Шестого сейчас кажутся Шифферу бездонными черными колодцами - совершенно сухими, жаждущими знать…

-Видел, успокойся. Зачем ты спрашиваешь? Как будто сам не чувствуешь его реяцу.

Даже не взглянув на Кватру, арранкар кивает; зачем-то скребет ногтем стену - с таким видом, словно именно это простое действие занимает все его мысли.

Улькиорра хмурится.

Он всегда был таким: нетерпеливым, взбалмошным - как дикий зверь в клетке. И Шиффер давно привык к этому; может, даже завидовал такой живости не в меру импульсивного арранкара. Но сейчас это переходит все границы.

-Сам пришел… В голове не укладывается… Вот бы у него был номер после десятого… - исковерканная жадностью ухмылка трогает губы Сексты.

-Гриммджо, перестань нести чушь. Он… победил и тебя, и меня. Думаешь, ему дадут такой низкий номер? Он станет как минимум третьим.

Джагерджак недовольно хмыкает, продолжая терзать стену.

-Не хочу я, чтобы какой-то мальчишка был выше меня по номеру.

-Стой, - внимательно смотрит на него Улькиорра. – А зачем тебе надо, чтобы он был не в Эспаде? Ты что, хочешь, чтобы он подчинялся тебе?

Какая-то смешанная гамма чувств проносится на лице Сексты. Улькиорра не успевает разобраться, что же так ярко сверкнуло в синих глазах до того, как маска безразличия снова заслонила от внешнего мира мысли Гриммджо.

-А что, было бы неплохо…Я, знаешь ли, намерен взять реванш. Да и потом…

-А мне кажется, дело вовсе не в этом, - перебивает его Улькиорра. – Он тебя так сильно задевает, да? Ты… думаешь о нем?

Джагерджак застывает на месте, а потом яростно ударяет кулаком по стене.

-Шиффер, ты сдурел что ли? Сдался он мне!..

Пятилистником расползается в камне трещина, руша идеальную гармонию крепости пустых. Гриммджо недовольно скалится.

-Я пойду посмотрю, что там происходит. Раньше превращение никогда не затягивалось так надолго.

Засунув руки в карманы, Джагерджак неспешной походкой направляется в сторону массивных дверей главного зала.

-Постой! Туда нельзя входить, это же приказ Айзена-сама! – Улькиорра делает пару шагов за Секстой, но видит, что слова сейчас не имею над ним никакой власти. И Шифферу ничего не остается, кроме как схватить Шестого за руку.

В этот же момент двери распахиваются.

Гриммджо замирает в коридоре, не решаясь шевельнуться, боясь поверить своим глазам.



Высокий стройный арранкар выходит из зала. Поток солнечного света, трепеща пылинками, золотистым коконом обволакивает силуэт новорожденного Эспады.

Широкие хакама перевязаны черным поясом, завязанным бантом. Чуть удлиненные на затылке волосы рыжим потоком очерчивают угадывающиеся под курткой лопатки.

В светлой форме арранкар выглядит очень изящным и взрослым. Волосы, яркие сами по себе, сейчас, на контрасте с белоснежной тканью и розоватой кожей, плещут солнечным светом, играют рыжими переливами.

Безупречную гладкость нежной юношеской кожи нарушают только две красных полосы под левым глазом – метка пустого, напоминание о маске, некогда закрывавшей это лицо.

Арранкар останавливается в дверях и поднимает руки к лицу – ладонями вверх, всматриваясь очень внимательно. Потом, словно испытывая это тело – улыбается, чуть приоткрывая губы, как ребенок, радующийся какому-то своему, несомненно, самому важному в мире, секрету.

Гриммджо, как в забытье, тянет руку к тонкой фигуре, застывшей в лучах искусственного солнца.

-Ичиго…

Парень поднимает голову, отвлекаясь от своих приятных мыслей, и смотрит в сторону арранкаров. Удивленно и радостно распахивает глаза, зацепившись взглядом за голубые волосы Сексты.

-Гриммджо! Улькиорра…

Что-то меняется в его лице, и, Джагерджак, проследив траекторию взгляда карих глаз, обнаруживает руку Шиффера на своей руке – надо же, он совершенно не заметил её. Бледная кисть тут же сброшена небрежным движением, как приставшая к одежде пылинка.

-Йо, Куросаки! Что, теперь в Эспаду берут всех бесполезных приблудных синигами?

Парень замирает в паре шагов от арранкаров, как будто натыкаясь на невидимую стену. Видно, что он немного раздражен, однако, у него хватает ума проигнорировать замечание Гриммджо.

-Я больше не синигами, - Ичиго смотрит открыто и серьезно. – Айзен согласился помочь мне справиться с новой силой, в обмен на место в Эспаде.

Легкий отблеск грусти мелькает в глазах мальчишки, и Гриммджо подсознательно понимает – не будет, просто не сможет сражаться против своих друзей. Зачем тогда пришел, рыжий придурок?..

Ичиго продолжает говорить:

– И, Гриммджо, Улькиорра. Раз уж нам теперь придется… быть на одной стороне… В общем, я хотел извиниться перед вами. Ну, за то, что мы сражались.

Арранкары на мгновение застывают, удивленные этим странным заявлением, а Куросаки, почему-то смутившись и вполголоса буркнув: «До встречи», делает шаг в сторону.



Удаляясь из зала, Ичиго в душе радуется, что лезвие Зангецу задело хакама Улькиорры, и тот невольно отодвинулся, пропуская парня.

Наверно, глупо вести себя так – сбегать в вереницы коридоров Лас Ночес… Но наивная, совершенно детская обида сжимает горло - и бурлит в груди, и просит выхода хоть в каком-то действии.

-Куросаки, стой!

С долей удивления Ичиго оборачивается к быстро настигающему его Сексте.

-Чего тебе?

Странное ожидание светится в синих глазах. Ожидание и… надежда?

Да нет, что за чушь, ему просто показалось.

-Зачем ты пришел сюда? – наконец выдыхает арранкар.

Ичиго задумчиво ворошит длинные пряди на затылке, отводит взгляд, стесняясь чего-то одному ему известного.

-Говорю же, это всё из-за новой силы. Я… Я могу причинить вред. Когда я чуть не убил Исиду, и Улькиорру, и Ямми, я понял, что на этот раз мне одному не справиться. Айзен – единственный, кто смог помочь мне, сделав арранкаром.

-Только из-за этого?.. - нетерпеливо прерывает его Секста

Парень молчит, прячет взгляд, и арранкар, хмыкнув, отрывисто бросает:

-Ладно, не хочешь – не отвечай. Только скажи мне, какой у тебя номер.

-Это… Это неважно.

Джагерджак хватает Ичиго за плечи и слегка встряхивает.

-Я хочу знать твой номер!

Выворачиваясь из-под сильных рук, Куросаки недовольно хмурит брови.

-Да какая разница, что у меня за номер? Отвали. Тебя Улькиорра ждет.

Гриммджо, злобно рыкнув, одной рукой прижимает парня к стене, а второй расстегивает молнию на его куртке.

-Ничего, подождет... Скажи мне твой номер, Ичиго. Иначе я тебя раздену…

В карих глазах на миг мелькает испуг. Теплые ладони упираются в грудь Джагерджака, однако сил на то, чтобы оттолкнуть его по-настоящему, Ичиго почему-то не находит.



-О, как мило. Котята играют друг с другом? – под тихий шелест ткани из коридора выходит Гин.

Гриммджо ощущает, что тело Ичиго, как и его собственное – застывает известняковым столбом. В ужасе они смотрят друг на друга, потом медленно поворачиваются к Ичимару.

-Черт, мы… - первый подает голос Секста. - В общем, это не то, о чем вы подумали.

-Гриммджо, не беспокойся - мне совершенно всё равно, чем занимается Эспада в свободное время, – в каждом жесте синигами свозит ехидная усмешка.

-Ну, не смею вам мешать.

С этими словами Ичимару удаляется от застывших арранкаров. Взмахнув краем формы, как птица – белым крылом, он бросает через плечо:

-Гриммджо, номер – у него на шее.



Как только Гин скрывается за поворотом, Джагерджак, не теряя времени, прожигает обреченно дернувшегося парня хищным взглядом и запускает обе руки ему под воротник.

Ладони накрывают хрупкие косточки ключиц и разводят в стороны белоснежную ткань.

Кожа Ичиго оказывается едва теплой под горячими руками Гриммджо, но удивительно нежной и притягательной. С трудом поборов желание провести по длинной шее языком, арранкар чуть поворачивает голову парня, ухватив нервно вздернувшийся подбородок.

Вот и она – черной змейкой свернулась цифра, прямо у места, где венка едва видимой полоской пересекает гладь кожи. Эта область – несомненно, более чувствительная, горячая - источает аромат тела Ичиго гораздо сильнее…

Гриммджо проводит пальцем по цифре, наконец всматриваясь.

Что-то сжимается в груди и бухает вниз – тяжело и неприятно. Карие глаза смотрят одновременно обиженно и растерянно, словно извиняясь.

-Зеро?.. – только и выдыхает Джагерджак.

Ичиго молча убирает руки арранкара со своих плеч и застегивает молнию до подбородка.

Справившись с первым удивлением, Гриммджо снова приближается к Куросаки, упирает ладони в стену по обе стороны от его головы.

-И тут умудрился обойти меня, Куросаки? – нотки угрозы сквозят в горячем шепоте. - Ками, как же ты меня бесишь… Всё в тебе бесит – и сила, и глаза, и волосы эти твои яркие… Какого черта я тогда поперся убивать тебя? Какого черта я…

Ичиго отстраняется от арранкара, с неподдельной печалью в голосе повторяет:

-Тебя Улькиорра ждет.

Легкий ветерок, поднятый сонидо Зеро, скользит по плотно сжатым губам. Джагерджак закрывает глаза, собираясь с мыслями.



***

Серые сумерки мира пустых исчерчены полосами холодного света, стекающего из окон на камни. Гриммджо быстрой походкой идет по коридорам Лас Ночес, шаркая ногами по полу и пиная серые камни, желая расстаться хоть с толикой накопившегося раздражения.

Ну и что, что он не выдержал, и пошел-таки ночью к комнате рыжего?

И что, что Ичиго теперь – Зеро?

Он побеждал его дважды, пока тот не обрел эту силу. А если не получится снова – значит победит в чем-нибудь другом…

Иначе как справиться с этой жгучей привязанностью к юному обладателю самых ненавистных в мире карих глаз?

Сам Гриммджо давно уже определился со своим отношением к рыжему парнишке. Не просто же так в груди болезненно ныло, рвалось наружу какое-то изматывающее чувство – несомненно, очень сильное. Может, даже самое сильное из всех, что он ощущал…

Надо с ним поговорить. Да, определенно надо. Сил уже никаких не хватает - бродить по Лас Ночес, тренироваться, тщетно пытаться заснуть, когда знаешь – он здесь, где-то рядом. Так близко – и по-прежнему далеко.

Неосторожное движение рассекает серую тьму коридора. В темноте – как-то нерешительно, едва переставляя ноги - крадется бледная тень.

Мышцы Гриммджо, безотчетно подчиняясь какому-то древнему инстинкту, напрягаются, сжимаются в тугую пружину. В следующую секунду он обхватывает тонкую фигуру со спины, прижимая руки своей жертвы по бокам едва дрогнувшего тела.

Знакомый сладковато-свежий запах терзает чувствительный нюх и Джагерджак немного ослабляет хватку.

-Ичиго?.. Что ты здесь делаешь?

Парень ведет себя на удивление смирно – даже не вырывается, только выдыхает неуверенное:

-Г-Гриммджо?.. А я думал, твоя комната там – в южном крыле.

-А какого черта ты вообще шел к моей комнате? – рычит ему в ухо арранкар.

Куросаки неловко дергает головой и удлиненные пряди рыжих волос шелком проходятся по шее Сексты. С внезапной ясностью Гриммджо осознает, что ягодицы мальчишки сейчас касаются его паха, и от этой мысли горячая судорога проносится по телу. Он охает и отпускает Ичиго – почти отталкивает от себя. Ссутулив плечи, тяжело вздыхает, стараясь скинуть неожиданно сильное возбуждение.

Парень участливо заглядывает ему в глаза:

-Эй, тебе плохо? Что с тобой?

Секста прожигает мальчишку яростным взглядом. Да он что, издевается что ли? Ну все, дождался, рыжий придурок… Больше никак не сдержаться!

-Со мной?.. Что со мной? Ты еще спрашиваешь?

Ичиго удивленно отстраняется от тяжело дышащего арранкара.

-Это всё ты, Куросаки! Всё из-за тебя… Да мне скоро крышу по твоей милости снесет! Когда ты был синигами, и дрался со мной, и постоянно вертелся перед глазами – это уже было невыносимо. А теперь ты зачем-то приперся сюда - и стал таким как я, и находишься постоянно рядом, а я… А я даже прикоснуться к тебе не могу!..

Сухо шелестит на губах Ичиго внезапно потяжелевший воздух.

-Что… Что ты такое говоришь?.. А как же Улькиорра? Я думал, вы вместе.

-Да что ты мелешь? Какой, на хрен, Улькиорра?

Тут арранкар замирает на мгновенье, смотрит внимательно.

-Подожди-ка… Так ты тогда психанул… из-за него? Ты думал, я с ним?.. – Гриммджо распахивает глаза, пораженный неожиданной догадкой. - Ты… да ты ревнуешь меня, Ичиго!

Парень стоит перед ним, немного отклонившись назад, кажется, решительно не зная, что ответить. Джагерджак с трудом распрямляется и делает шаг вперед, оттесняя его к окну.

О, он многое бы отдал, чтобы еще раз увидеть у него такое выражение лица – брови вздернуты тонкими ниточками, румянец на щеках различим даже в темноте, губы нерешительно приоткрыты…

И Гриммджо не выдерживает – то ли блаженно стонет, то ли рычит – подхватив мальчишку, сажает на подоконник, раздвигая длинные худые ноги.

Одна рука сразу же запутывается в длинных рыжих прядях, оттягивая голову назад, чтобы чуть влажные губы раскрылись сильнее, и еще…

Вторая рука уверенно забирается под куртку, поглаживает живот и грудь парня, вырывая у него пару слишком громких вздохов.

Куросаки крутится и дергается в его руках как пойманная рыба, едва слышно произносит:

-Пусти…

Упиваясь запахом теплой кожи и ощущением шелковых волос под своими пальцами, арранкар заглядывает в испуганные карие глаза; ласкает спину мальчишки, задрав куртку почти до лопаток.

-Нет уж, теперь я тебя никуда не отпущу, Ичиго. И-чи-го…

Гриммджо уверенно наклоняется к его лицу - ниже, ещё ниже. И до теплых губ остается всего нескольких сантиметров, когда рука Куросаки ложится на висок арранкара, удерживая его голову. Покалывающий жар разливается под кожей потоками горячей воды.

Секста замирает, ощущая, как напряглось тело Ичиго.

-О… Даже так? Серо, да? - Джагерджак внимательно смотрит в странно блестящие глаза. - Ну давай, убей меня. Ты же не умеешь бить вполсилы…

Парень смотрит жалобно, почти умоляюще - словно просит помочь сделать трудный выбор - но не двигается, и это дает арранкару повод полагать, что он все делает правильно.

-Ичиго, если ты сейчас ничего не сделаешь, я приму это молчание за согласие. Выбирай – или ты убьешь меня, или я, наконец…

Куросаки со щемящей сердце обреченностью вдыхает шелестящий на губах воздух, когда Гриммджо многозначительно поглаживает его поясницу, и чуть ниже, проводя пальцами по полоске, оставшейся на коже под поясом хакама.

И вдруг Ичиго сам двигается вперед на подоконнике, несильно сжимая талию арранкара ногами. Одновременно покалывание под его рукой пропадает, и он просто легонько поглаживает волосы Гриммджо, вплетая пальцы в голубые пряди.

В синих глазах арранкара попеременно можно было прочесть удивление, недоверие и даже легкий испуг.

Ичиго кладет вторую руку ему на шею и Секста машинально повторяет его движение. Тяжело дыша, они тянутся друг к другу, одновременно притягивая и отталкивая.

В голове Гриммджо с бешеной скоростью проносятся мысли. Быть нежным, не испугать… Сдерживаться, черт возьми, сдерживаться!

Но всё это становится неважно, когда губы Ичиго наконец оказываются под его губами, когда он нетерпеливо стонет - и сам подается вперед, и неловко прикусывает губу Джагерджака.

Конечно, целоваться он не умеет, но ему это и неважно. Он, словно в битве, рвется вперед – отчаянно, отдавая всего себя, пьянея от ощущения сконцентрированного вокруг двух сплетенных в один силуэт тел тепла, от тяжести арранкара между его ногами, от его немного жестоких, но самых искренних и страстных поцелуев.

Гриммджо нетерпеливо прижимается к такому желанному и, наконец, близкому телу и слегка трется бедрами о бедра мальчишки, и пьет с теплых губ неровное дыхание.

Решительно не желая ограничиваться половинными, урезанными ощущениями, он скользит ладонями по ягодицам парня, подхватывает его на руки и замирает в темноте коридора. Довольно жестко кусает тонкую шею и удовлетворенно порыкивает - потому что мальчишка, отвечая на каждое движение, обнимает его талию длинными ногами намного сильнее, чем раньше.

-Мой… - полустоном-полувыдохом срываются слова с губ Сексты. – Ты даже представить себе не можешь, как долго я хотел этого…

Холодок проносится по спине парня, когда Джагерджак опускает его на пол и с силой вжимает в стену. Довольно ощутимо трется всем своим телом.

Ичиго понимает – вроде бы, надо возмутиться, оттолкнуть не в меру активного арранкара… Но дело в том, что делать этого совсем не хочется.

Горячий шепот проходится по виску, и Гриммджо сам, откровенно и прямо выражает свои мысли.

-И-чи-го… Как же я хочу тебя… Слишком давно, слишком сильно…

Парень зажмуривается - шершавый язык проходится по всей длине его шеи; срывая с губ протяжный стон, чужая рука скользит по животу - ниже, еще ниже…



Тихий синий огонек зажигается в сознании, и тело застывает, словно каменное, пронзенное иглами страха.

-Черт, это Гин. И чего ему не спится?.. – Гриммджо бросает на замершего парня жадный взгляд и, почти завыв от обиды, отстраняется. Сомневаясь, вертит головой, пытаясь определить источник холодного огня.

И все же здравый смысл перевешивает желание – нельзя, чтобы их заметили.

Губы арранкара еще только на мгновенье касаются губ Ичиго, и Джагерджак запрыгивает на подоконник.

-Завтра увидимся. Слышишь, Ичиго?

Парень рассеянно кивает и, проводив взглядом мелькнувшую в лунном свете голубую шевелюру, срывается в сонидо, подальше от приближающейся хитрой и неприятной реяцу.



***

Медовый голос Айзена льется через сознание Ичиго ласковой теплой рекой. Но ни одно его слово не имеет смысла – это как язык диковинной дальней страны – не понять и не постигнуть. Мысли Куросаки сейчас далеко, совсем не здесь, на скучном собрании Эспады.

Весь мир выкрашен в синий цвет, и парню, хоть и с неохотой, но всё же приходится признать этот странный факт. В груди набухает влажное теплое облако, стайки мурашек разбегаются по спине и рукам, утопая в этой невыносимой легкости.

Мысли возвращаются сюда только чтобы смешаться с беспокойством – место рядом с Ичиго пусто, и в белоснежном зале сейчас нет ни голубого, ни синего цвета.

Куросаки со вздохом опускает плечи и теребит в руках краешек своего пояса.



Самообладанию Айзену можно было действительно позавидовать - он даже не запнулся и не сбился с размеренного ритма речи, когда двери с оглушительным грохотом распахнулись, впуская немного потрепанного, но почему-то жутко довольного Сексту Эспада.

С долей удивления Куросаки замечает, что нижнюю губу арранкара рассекает красная полоса – неужели уже с утра успел с кем-то подраться?

Не поворачивая голову ни на миллиметр в сторону, Гриммджо садится на соседний стул.

Ичиго вздрагивает – от арранкара пахнет кровью и адреналином, замешанным на жаре звериным мускусным ароматом.

Но Джагерджак даже не смотрит на него – подперев подбородок рукой, он скучающе обводит взглядом зал.

Может, на что-нибудь обиделся? Или решил всё же не связываться с ним – ведь он так бурно отреагировал на то, что Ичиго стал Зеро? Может…

Мрачные мысли рассыпаются от неожиданного прикосновения. Незаметно для остальной Эспады, под столом, Гриммджо сжимает руку парня в своей руке.

Словно теплым электрическим током плеснуло от кисти через все тело. Ичиго, встрепыхнувшись, как воробей, тут же расслабляется. Значит, зря он волновался…

Гриммджо переплетает их пальцы - почти насильно, подчиняя себе; а потом просто легонько поглаживает большим пальцем тонкое запястье.

Они не смотрят друг на друга – лишь легкий румянец выдает волнение Куросаки. Так приятно чувствовать грубоватую кожу арранкара под своими пальцами. Ичиго сжимает его руку сильнее, желая показать, как важно для него происходящее.

Вдруг Гриммджо в одном жесте откидывает челку со лба, а руку под столом убирает – но лишь на секунду, чтобы дотронуться до колена Ичиго. Тихо шелестит под пальцами арранкара ткань хакама. Поглаживая и сжимая, его ладонь скользит вверх – по дернувшемуся бедру парня.

Ичиго шумно вдыхает воздух и вцепляется руками в край стола, с силой сводит ноги вместе, желая избежать прикосновения. Легкая усмешка достигает его ушей. Черт, если эти пальцы двинутся еще немного, еще на сантиметр, то…



- Все свободны, - Владыка обводит взглядом зал. - Куросаки-кун, подойди ко мне, нам нужно поговорить.

Ичиго слышит, как Секста недовольно рычит рядом, но всё же вздыхает с облегчением, когда сильная рука отпускает его бедро – сложно сдерживаться, когда рядом дикий зверь…



Ичиго разговаривает с Айзеном, но взгляд его устремлен через плечо Владыки – на голубоволосого арранкара в десяти шагах от них.

Гриммджо вяло отмахивается от Улькиорры, а смотрит на Ичиго. Да нет, не смотрит – прямо-таки пожирает взглядом.

Мелкая дрожь щекочет позвоночник Куросаки – ясно, что арранкар не отступится. Дорвался наконец до желанной добычи - и не отпустит, никому не отдаст; словно хищник - повалил на землю, обездвижил – и осталось только горло перегрызть…

И парень с ужасом понимает, что и отбиваться от цепких лап ему совсем не хочется. А хочется позволить Гриммджо делать с ним всё, что он пожелает… Пальцы сами по себе скользят за воротник куртки и касаются саднящей точки на шее – губы арранкара уже оставили на нем свою метку.

-Куросаки-кун, пойдем со мной. Я хочу, чтобы ты немного потренировался.

Взгляд синих глаз, кажется, сжег бы Айзена на месте, если бы это было возможно.

Уныло кивнув, Ичиго выходит из зала.



***

Вереницы одинаковых блеклых коридоров уводят растерянного парня все глубже и глубже, в отдаленные тайники Лас Ночес. И кто проектировал эту махину? Заблудиться здесь – как раз плюнуть.

И вот Ичиго уже сам не понимает – идет ли он к покоям Гриммджо, чтобы добровольно отдаться в руки хищника, или уходит все дальше и дальше, спасаясь от пугающего звериного голода синих глаз.

Ведь он и сам пока не знает, чего же действительно хочет…

Впрочем, решить самостоятельно ему не дают – до одурения сильные руки за шкирку втаскивают парня в ближайшую комнату.



-Привет, - бархатно мурлыкает арранкар и запирает дверь.

Куросаки вздрагивает - в движениях Гриммджо сквозит нервозность и едва заметный азарт недавней драки. Резко разворачиваясь к застывшему посреди комнаты парню, он стаскивает с плеч куртку. В два шага пересекает разделяющее их расстояние – и вот уже Ичиго накрепко прижат к горячему телу.

-Эй, подожди, - слабо выдыхает парень. – Что ты задумал?..

Он нервно дергается – Гриммджо проводит языком по его верхней губе и по-хозяйски кладет руку на талию.

-А разве не понятно?..

Мальчишка отклоняется назад, сгибаясь почти на девяносто градусов, но арранкар тоже наклоняется за ним.

-Ты нравишься мне, Куррросаки, – Гриммджо так тянет «р» в его имени, что у Ичиго сладко колет в груди. – Очень нравишься. Я всё утро убил на то, чтобы в этой части замка никто не шлялся и не мешал нам.

Видно, что арранкар едва сдерживается. Он не может отвести взгляд от губ мальчишки, чуть приоткрытых – вероятно, из-за жара, почти физически чувствующегося между ними напряжения.

-Гриммджо, подожди. Я… Я не уверен… - парень недовольно хмурит брови, но не делает попыток вырваться.

-В чем не уверен, Ичиго? – приятной дрожью отзывается в теле мягкое прикосновение щеки Джагерджака к его щеке. – Я хочу быть с тобой… Ответь мне еще раз, только честно – зачем ты пришел сюда?

Пока Куросаки раздумывает над ответом, Гриммджо немного подталкивает его назад. И парень не удерживается – падает на это что-то мягкое, на проверку оказывающееся огромной кроватью.

Синие горящие желанием глаза совсем близко – Гриммджо опускается на постель вслед за ним. Не дожидаясь слов, тянется к подрагивающим губам.

То, как Ичиго отзывается на это теплое прикосновение, оказывается неожиданным для них обоих – дыхание срывается, становится нервным, заполошным; длинные пальцы запутываются в голубых волосах; парень тихо стонет и, наконец, позволяет себе расслабиться в сильных руках.

Сознание совсем теряется – и вот уже он сам жадно целует арранкара, посасывает его губы, тревожа едва затянувшуюся ранку.

Через некоторое время Ичиго с удивлением осознает, что лежит под Гриммджо в расстегнутой куртке и только негромко постанывает, и прижимается ближе к мускулистому телу.

От ощущения, что теперь уже поздно вырываться, и назад дороги нет, что скоро он позволит арранкару делать с ним всё, что хочется, вдоль позвоночника проносится горячая покалывающая волна. Возможность оказаться полностью во власти Гриммджо безотчетно пугает Ичиго.

Однако он, забывая обо всем, с каким-то новым диким азартом увлекается единственным, что ему остается – изучает прижимающееся к нему горячее крепкое тело, слушает сорванное страстью дыхание и все те жаркие слова, что арранкар шепчет ему на ухо.

-Прости, Ичиго. Я так хочу тебя… Больше никак не сдержаться. Я слишком долго ждал этого. Но тебе же нравится? Виииижу, нравится…

Куросаки извивается и стонет, а Гриммджо все никак не может успокоиться - и гладит его, и стягивает одежду с податливо выпрямившегося тела, пока Ичиго не оказывается под ним совершенно нагим. Джагерджак с восхищенным вздохом отстраняется от парня, цапнув по чуть выступающим ребрам кончиками пальцев, и внимательно рассматривает его, наслаждаясь видом откинувшегося на белоснежных простынях любовника.

Ичиго дергается и пытается прикрыться, но Секста удерживает его.

-Нет, лежи! Весь, весь нужен… И запах и вкус… Как же я хочу тебя…

Сильные руки перемещаются от ступней парня – к лодыжкам, осторожно поглаживая.

Щекотнув нежную кожу под коленями, скользят вверх по бердам. Гриммджо, не отрывая взгляда от стройного загорелого тела, обхватывает тонкую талию, пробегается пальцами по лесенке ребер. Тихо шепчет:

-Мой… Только мой…

Ичиго только слабо постанывает, кажется, совершенно теряя голову от этих слов.

Арранкар сдирает с себя хакама. Ему совсем не жалко тряпок, когда рядом его ждет, и смотрит умоляюще и так краснеет этот рыжий паренек…

Ичиго не слабак. В его руках, в каждом его движении чувствуется сила – искрящаяся, живая. И телосложением он уступает арранкару совсем немного. И это, черт возьми, заводит. Просто крышу сносит оттого, что этот невероятно сильный парень сейчас, дрожа от возбуждения, прижимается к нему и нетерпеливо стонет…

Гриммджо осторожно ложится на мальчишку, стараясь по максимуму перенести вес на локти.

Горячее гибкое тело под ним пахнет летом - сухим, щедрым на солнце, поглощающим весь мир жарким пиршеством жизни. Подсвеченные искусственным солнцем глаза кажутся почти медовыми, такими неимоверно глубокими. Гриммджо с блаженным стоном наклоняет лицо, целуя эти глаза.

Ичиго сначала немного робеет, а потом сам покрывает лицо и шею арранкара жаркими поцелуями. Потому что секунду назад в его взгляде не было привычного голода или тяжелой, почти звериной страсти. Так, как он смотрел на него, может смотреть только влюбленный, который наконец получил возможность любить; и ликует оттого, что его тоже любят.

И это заставляет доверять арранкару; и позволять сильным рукам ласкать его спину и почти до боли сжиматься на ребрах. Шершавый, как у кота, и от этого более ощутимый язык скользит по шее и груди, вырывая приглушенные стоны.

И только когда арранкар разводит его ноги и наваливается всем своим телом, Куросаки теряет свою решимость - упирается пятками в кровать, напрягшись и пытаясь отодвинуться.

Гриммджо настороженно заглядывает в испуганные карие глаза.

-Я буду… Я постараюсь быть осторожным…

Ичиго ничего не отвечает, только вцепляется пальцами в голубые пряди. Его просто штормит от слившихся в один горячий поток стыда и возбуждения. Потому что сильное горячее тело Гриммджо - полностью обнаженное тело – так близко. И это непривычно. И от этого так хорошо…

Хорошо, что у Гриммджо такие большие руки – так приятно чувствовать его пальцы на своём теле.

Ни говоря ни слова, арранкар сдвигается ниже и приподнимает Куросаки за талию, обхватив руками в пояснице, с какой-то странной угрозой смотрит на смущенного парня.

Ичиго дергается и едва не ломается пополам: Гриммджо, коварно рыкнув, впивается зубами в нежную кожу на его груди, и покусывает, тут же зализывая укусы, и легонько дует на влажную кожу.

Голубые волосы скользят по ребрам, а шершавый язык – там, у солнечного сплетения - сводит с ума.

На мгновение Ичиго кажется, что арранкар сейчас просто забудется и выгрызет его сердце - только чтобы обладать им полностью. И от этой мысли по позвоночнику болезненно плескает холодом.

Джагерджак вдруг отодвигается от него и тянется к хакама, ищет что-то в карманах.

-Подожди, Ичиго, я сейчас…

Парень дергается и снова сжимается, когда арранкар перехватывает одну его ногу и закидывает себе на плечо. Внимательно всматриваясь в напряженное лицо, он начинает аккуратно ласкать его между ног.

Ичиго упирается затылком в подушку и запрокидывает голову назад, давясь воздухом. Он и не думал, что это так хорошо – раньше никто не трогал его там. А Гриммджо на удивление ловко и умело двигает рукой вверх-вниз, и скользит влажными пальцами дальше, поглаживая между напряженных ягодиц.

Ичиго дергается, когда арранкар слегка надавливает на него, ритмично двигает пальцами, но не проникает глубоко. Необычное и весьма болезненное ощущение внезапно смешивается с постыдным удовольствием. Вторая рука Сексты удерживает извивающегося парня за плечи, лишая возможности привстать или отодвинуться.

И вот Ичиго чувствует уже два пальца, достаточно грубо проникающие в него, двигающиеся внутри и что-то нащупывающие.

-Акххх…

Тонкие руки взлетают вверх и уцепляются за голубую шевелюру.

-Что… Что это было?

Арранкар только довольно улыбается и еще несколько раз с силой вводит в него пальцы, снова задевая это волшебное место.

-Нннет… Не надо… Я сейчас с ума сойду… - кажется, парень почти задыхается.

Гриммджо с наслаждением проводит языком по внутренней стороне чуть загорелого бедра, одновременно проникая в тугое тело все глубже и глубже.

И вот Ичиго уже сам, теряясь в звуках и красках, разводит ноги шире и нетерпеливо прижимается к ласкающим пальцам.

И Теперь совершенно плевать на боль или страх. Он хочет чувствовать Гриммджо в себе, ощущать, как ему хорошо, слышать, как бешено колотится его сердце.

Арранкар, порыкивая, хватает его за бедра и тащит ближе к себе, как хищник добычу.

-Ну все, Куросаки, хватит… Я больше не могу…

Ичиго едва не кончает, просто раздвигая ноги, подчиняясь требовательным рукам Гриммджо.

Арранкар приподнимает его, проводя руками по ямочкам на пояснице, и прижимается теснее, как можно ближе притягивает к себе влажное гибкое тело.

Ичиго чувствует, как Гриммджо упирается в него своей напряженной плотью и от возбуждения своего любовника сам заводится еще сильнее.

Что-то вдруг ломает его изнутри - какое-то сильное чувство. Он дергается и, цепляясь руками за плечи арранкара, лижет его в ухо, скользнув языком внутрь.

Этого Гриммджо выдержать уже не может. Он толкается вперед – с силой, отчаянно; пока не заходя до конца, но, всё же чувствуя тесноту юного тела настолько, что громко стонет, едва не получая разрядку от этого первого нервного движения.

Ичиго задыхается от боли при первых толчках арранкара. И пытается отодвинуться, избавиться от ощущения заполненности донельзя, пока большие горячие руки ощупывают его ребра и выступающие лопатки, пока шелковистый язык касается смеженных в болезненной истоме век.

Но вот Гриммджо тяжело вздыхает и начинает двигаться быстрее и аккуратнее, всё дальше проскальзывая в тугое сопротивляющееся тело. И снова задевает что-то трепещущее внутри, и парень вновь вскидывается и закусывает губы; в изнеможении падает на простыни.

Гриммджо такой большой, такой тяжелый и сильный сейчас – и это хорошо. Просто умереть хочется, когда горячий язык снова и снова проходится по плечу или ключице, когда острые зубы смыкаются на шее.

Ичиго определенно нравится такой Гриммджо – алчно всматривающийся в его лицо, прижимающийся всё ближе, ненасытный и немного жестокий – такой, какой он есть. Нет, даже не нравится – он заводит, срывает с катушек. Заставляет забыть все комплексы и сомнения. И, раз уж арранкар не скрывает своей звериной жажды, своих чувств, то и ему нечего бояться.

Ичиго хочет дотянуться до волос своего любовника, но позвоночник пронзает болью, и он беспомощно откидывается на кровати, зажимая рот обеими руками.

Джагерджак вздрагивает крупной дрожью. От ощущения покорности парня, от его почти полной беспомощности, от коротких движений гибкого тонкого тела у него начинает темнеть в глазах.

Совсем теряясь в жаре и инстинктах, просящих большего, он глухо рычит. Поднимается и вздергивает Ичиго за руки, усаживает к себе на бедра. Куросаки прижимается к нему, стараясь сохранить шаткое равновесие, и это прикосновение снова распаляет уже прохладную влажную кожу.

-Давай же, Ичиго… - Гриммджо ловко приподнимает его, короткими толчками снова проникая в тесноту сводящего с ума тела.

Парень задыхается – направляя и подталкивая, ладонь арранкара скользит между его ягодиц. Слабо вскрикивая, он сам опускается до конца и уже более уверенно, стараясь сладить с бьющей его дрожью, двигается, приподнимаясь и опускаясь на бедрах арранкара, толкающихся навстречу.

Ичиго прикрывает глаза, не желая растрачивать свои чувства на осмысление того, что не касается только их двоих. Всё это неважно. Только прижаться бы поближе, потереться о крепкий пресс арранкара, в том месте где нет дыры - да, вот так, и ещё… И ощутить огненное дыхание у своего виска.

Гриммджо понимает, чего хочет Ичиго, и просовывает руку между их телами. Довольно грубо ласкает его пальцами, сжимает и сдавливает, вырывая стоны из плотно сжатых губ.

-Быстрее, Ичиго… Уже скоро… Давай, сожмись сильнее.

Парень больно вцепляется ногтями ему в спину и от этого арранкар вдруг совсем звереет, и с силой двигает бедрами, едва ли не привставая с кровати, заполняя Ичиго до отказа.

В мельтешении цветных пятен под веками теряется сорванный голос, повторяющий его имя. Шелковая рыжая прядь скользит по напряженной шее.

-Черт… Я сейчас… Прямо в тебя…

Потемневшие, абсолютно безумные карие глаза распахиваются, блеснув раскаленным золотом. Даже призывая на помощь все свои силы, Ичиго не может сдержать крик, когда, дергаясь и извиваясь в объятьях арранкара, обильно кончает на его горячую кожу.

А Гриммджо требуется всего несколько движений, чтобы дойти до крайней точки возбуждения и выплеснуться во всё еще сжимающегося и вздрагивающего в его руках парня.

Тяжело дыша, они оба падают на прохладные простыни и просто лежат рядом. Не касаясь друг друга, не произнося ни слова - только смотря глаза в глаза – пустые и поблекшие после невероятной разрядки.

Наконец, немного отдышавшись, Гриммджо притягивает к себе расслабленное тело и накрывает их обоих одеялом.

Ичиго понимает, что желания говорить что-то, или идти в душ у него нет. Поэтому он, теперь уже совершенно спокойно, позволяет себе расслабиться в сильных, надежных и родных руках. Пристроив голову на плече арранкара, он засыпает.



Что-то горячее и влажное расчерчивает шею, разгоняет плотный туман сна. Куросаки довольно улыбается и запрокидывает голову назад, открывая горло для этих приятных ощущений. И тут же вскакивает как ужаленный, когда острые зубы смыкаются на его шее.

Пронзительные синие глаза смотрят хитро и игриво.

-Ай, дурак, больно же! – Ичиго потирает шею и падает обратно на подушки.

Через секунду он уже оказывается прижатым к арранкару и, не имея желания сопротивляться, утыкается носом в голубые волосы.

-Но ты такой вкусный, Куррросаки… - вкрадчивый, с хрипотцой голос снова распаляет сглаженные сном мысли. Ичиго невольно вздрагивает, кое-что вспоминая.

-Знаешь, в какой-то момент мне показалось, что ты… убьешь меня.

В наступившей тишине слышно только чересчур сильное биение сердца арранкара. Наконец он немного неуверенно выдавливает из себя:

-Знаешь… Если честно, мне тоже так показалось…

-Ооо… - Ичиго косит глазом, стараясь рассмотреть лицо Джагерджака.

-Надо с этим что-то делать. – Гриммджо задумчиво прикусывает ухо парня. - Давай потом подеремся, а Куросаки?

-Совсем сдурел? Как мне…теперь с тобой драться? Я не могу…

-Да? Ну ладно. Думаю, Улькиорра согласится сразиться со мной.

-Эй! – Ичиго недовольно приподнимается на локте, всматриваясь в наглые синие глаза. - Черт. Ладно, я сражусь с тобой, если тебе так хочется. Но не в полную силу, слышал? А теперь дай мне поспать.

Парень снова ложится и отворачивается от довольно скалящегося Джагерджака.

И почти сразу понимает, что совершил большую ошибку. Крепкое разгоряченное со сна тело прижимается к нему сзади и что-то твердое вполне ощутимо упирается в ягодицы.

-Какое «Спать», Куросаки? – арранкар притягивает парня к себе за грудь и бархатно мурлычет, утыкаясь носом в рыжий затылок.

-Черт, Гриммджо, нет! Я спать хочу. Пусти!

Вкрадчивый голос стекает по шее, поднимая в теле волну сладкой и опасной дрожи.

-Ичиго, я уже, кажется, говорил. Я больше никогда не отпущу тебя…

Название: Взвесить Гинпаку
Автор: Pixiе
Бета: нет, потому тапки по поводу ошибок кидаем смело
Рейтинг: PG-13 (на всякий случай, на самом деле - детский сад)
Пейринг: Ренджи/Бьякуя
Жанр: Humor/Romance/Fluff примерно в равных пропорциях)
Диклаймер: Все принадлежит Кубо Тайту-сама, потому упаси ками на что-то или кого-то претендовать.

Саммари: Как Ренджи проверял правдивость слухов о шарфе Кучики-тайчо.

Комментарии: 1. Ворнинги (очень большие и очень жирные): флафф, штампы, несмешной юмор, поток сознания, тараканьи бега, и вообще - написано для собственного удовольствия Насчет ООСа не знаю, я старалась держаться в рамках характеров героев, но получилось ли, судить не мне.
2. Сюжет пришел в мою больную голову, когда я шла на работу и слушала Окиаю-сана. Но Окки-сан не виноват, это все мой многострадальный мозг! А точнее - мозг и ухмылочка Киры из 243 серии. Ну и инфа о якобы тяжелом Гинпаку))
3. У меня есть такой... ммм... маленький кинк, что ли? Ренджи, берущий Бьякую на руки Собственно, это попытка наваять что-то на эту тему без стеба. Однако без юмора, естественно, не получилось бы

Размещение: без разрешения автора нельзя!

Размер: большое мини

Статус: Закончен


Взвесить Гинпаку.Взвесить Гинпаку.

Ленивые теплые сумерки опускались на Сейрейтей, скрывая уставшее солнце за лиловой небесной полой и легонько выталкивая на небосвод тонкий серп месяца. Вот-вот станет совсем темно, и рука ками словно невзначай высыплет на небо горстку блесток, которые тут же превратятся в звезды. В такую чудесную безветренную погоду грех сидеть в душных казармах. Куда лучше собраться компанией близких друзей и, расположившись прямо на мягкой траве, говорить обо всем за сменяющими друг друга чашечками сакэ и вкуснейшими пирожками Мацумото. Шутки, смех, воспоминания об учебе в Академии и недавних миссиях, последние сплетни Готея - эти встречи Ренджи старался не пропускать. Тут можно было отдохнуть после трудного рабочего дня, когда перед глазами плывут ровные столбики отчетов, а на душе муторно после очередного скандала со снабженцами, не желающими выдать вовремя форму новобранцам. О собраниях у Мацумото ходили разные слухи, а "лейтенантские попойки" стали притчей во языцех в Готее, но на самом деле шинигами почти никогда не надирались до бессознательного состояния. Ага, напьешься тут, как же! У Ренджи есть Кучики-тайчо, который не станет терпеть рядом с собой лейтенанта с опухшим лицом. А Зараки-тайчо не порадуется, если его лучшие офицеры, Иккаку и Юмичика, выйдут на бой с Пустыми ничего не соображающими телами с дикой головной болью. Да и кто видит смысл жизни в сакэ? Шинигами хоть и относительно бессмертны, но поганить свое духовное тело почем зря дураков нет.

Ренджи лег на траву, глядя в лиловое, быстро темнеющее небо.

"Как глаза тайчо, когда он сердится", - подумалось вдруг Абараю, и он тут же больно стукнул себя по лбу. Откуда только эти глупости берутся? Про капитана в последнее время Ренджи думал непозволительно часто. Нет, никто в Готее не устанавливал правил о том, сколько часов в день можно думать о начальстве и восхищаться им, но Абарай был уверен, что Кучики, узнай он о мыслях лейтенанта, посадил бы Ренджи в карцер. Для начала. И для профилактики - чтобы выбить из рыжеволосой головы подчиненного подозрительные мысли. Подозрительными их счел бы любой нормальный человек - ведь не должен капитан занимать все мысли лейтенанта, верно? И не должен нормальный лейтенант мечтать о том, чтобы стать для капитана кем-то большим, нежели просто офицером. А уж мечтать о поцелуях с начальством - это и вовсе повод для обращения в четвертый отряд. Впрочем, сам Абарай согласился бы просидеть и в холодном тесном карцере без еды, и пролежать в душных палатах лазарета, но только бы потом вернуться в офис родного отряда и продолжать мысленно нарушать субординацию. О том, чтобы нарушать ее в реальности, и речи не шло. Ренджи почти пугало собственное желание быть все время рядом с капитаном, видеть его, заботиться о нем. "Заботиться о Кучики Бьякуе" звучало бредом, однако Абарай не мог думать иначе о ставших дорогими людях. Руконгайская привычка. Они с Рукией заботились друг о друге в голодном и жестоком Инузури, и с тех пор Ренджи всегда стремился всеми силами защищать тех, кто важен для него. Так велели не правила, но совесть и душа. О том, почему в список дорогих людей вдруг попал собственный капитан, рыжий старался не думать. Ну зачем и, главное, от кого защищать тайчо? Но Ренджи все равно не покидало ощущение, что капитану нужен кто-то. Быть может, Кучики нужно защищать от его собственных аристократических вывертов, которые нормальный человек не в силах понять? Но проще спасти Бьякую от армии Пустых, чем от паутины кучиковских закидонов.

Именно в такие тихие вечера, когда разморенные шинигами лениво перебрасывались шутками и подколками, рождались сейрейтейские легенды и поверья. Вроде тех, что Комамура-тайчо заказывает у Урахары шампунь от блох, а Сой Фон-тайчо тайком таскает в отряд черных кошек и подкармливает бездомных животных в Руконгае.

Ренджи не прислушивался к разговору друзей, пока не услышал:

- А вот пусть Абарай нам и скажет.

Рыжий почувствовал, что Иккаку ткнул его в плечо.

- Вы о чем? - поинтересовался Ренджи, видя любопытство в глазах сидящих рядом шинигами.

- А ты скажи, правда ли, что шарф Кучики-тайчо весит больше шестидесяти килограммов? - озвучила причину всеобщего любопытства Рангику.

Абарай пожал плечами.

- А мне откуда знать? - беззаботно ответил он, выбирая с тарелки пирожок побольше. - Никогда не интересовался.

Друзья неодобрительно зашумели.

- Ты же сражался с капитаном, - напомнил Юмичика. - И Кучики-тайчо накрыл тебя шарфом. Нам это Исанэ рассказывала. А ей по секрету сказала Унохана-тайчо, которая тебя лечила.

- Вот у Уноханы-тайчо и спросите, - ответил нахмурившийся Ренджи.

Он почти обиделся на друзей. Зачем вспоминать тот бой с капитаном? Абарай никогда не смог бы забыть, каким самонадеянным он был, когда решил, что может превзойти тайчо. Придурок. Никто не знал, чего стоила Ренджи его безрассудная храбрость, ведь он до смерти боялся Кучики, несмотря на внешнюю браваду и собственное желание стать сильнее капитана. Однако если бы ситуация повторилась, Абарай, не задумываясь, поступил бы также и бросился бы спасать Рукию.

Про Гинпаку он знал от той же Исанэ, рассказавшей ему о шарфе, когда Ренджи лежал в госпитале после событий с предательством трех капитанов. Однако сам лейтенант ничего не помнил.

- Я вырубился, когда сломался мой меч, - нехотя закончил рыжий. - Даже не помню, как упал. - Этот разговор ему не нравился.

Но друзья не оценили недовольства Ренджи.

- Вот видишь! - торжествующе воскликнула Мацумото. - Ты потому ничего не помнишь, что Кучики-тайчо тебе на голову сбросил свой тяжеленный шарф!

- Бред, - возразил Юмичика. - Зачем капитану таскать на себе такую гирю? Этот шарфик не может весить столько, сколько сам Кучики! Тренирует мышцы он так, что ли?

Мацумото нехорошо улыбнулась.

- Спорим? Кто проиграет, устраивает посиделки на своей территории пять раз подряд и обеспечивает выпивку и закуску!

Присутствующие одобрительно зашумели. Отказаться от спора Юмичика, естественно, не мог.

- Идет! - он поправил перышки на ресницах и, поджав губы, протянул руку Рангику. Иккаку разбил их рукопожатие так, что оба поморщились.

Шинигами тут же принялись делать ставки. Иба принес еще сакэ, тут же подоспела Исанэ с тарелкой онигири. Вечер продолжался.

Ренджи только насмешливо хмыкнул.

- Ну и как вы собираетесь узнать, кто прав? - спросил он у Юмичики и Мацумото. - Попросите у Кучики-тайчо шарфик поносить?

- А в этом нам поможешь ты, - огорошила рыжего лейтенанта Рангику. - У тебя с капитаном нормальные отношения, вот ты и узнай у него про Гинпаку.

- С чего бы это? - начал заводиться Абарай. - Вы придумали этот бредовый спор, а теперь и меня хотите в него втянуть? Мне плевать, сколько весит шарф у тайчо, да хоть тонну целую! К Кучики-тайчо с глупостями лезть нельзя. Я уже ощутил на себе Сенбонзакуру, больше как-то не хочется.

Ренджи распалялся с каждым произнесенным словом. Вероятно, его задели слова Мацумото про "нормальные отношения". Да, после истории с казнью Рукии Бьякуя стал относиться к Абараю иначе, теплее, что ли. Один раз пошутил и один раз (о ками!) улыбнулся. Кажется, именно после той улыбки тайчо у Ренджи и начались проблемы с головой, выражающиеся в почти непристойных грезах о капитане. Но в целом лейтенанту казалось, что у них с капитаном недостаточное взаимопонимание. А значит, лучше не нарываться с идиотскими вопросами. Ренджи и так давно исчерпал положенный ему лимит глупостей и безрассудств.

- Ну и чего ты кипятишься? - хохотнул Иккаку. - Ты что, просто боишься задать Кучики вопрос? Ты же превзойти его хотел, а спросить боишься.

- Что ты сказал? - от подобных наклепов Абарай заводился сразу, чем любитель подраться Мадараме с успехом пользовался. Однако на этот раз Иккаку не повезло - как только Ренджи собрался пустить в ход кулаки, подал голос Кира.

Были моменты, когда Изуру попросту пугал, невольно заставляя окружающих вспомнить, что его капитаном долгое время был Ичимару Гин, и это не могло не наложить отпечаток на лейтенанта. За привычно мягким и спокойным Кирой порой просматривался другой человек. Сверхрациональный. Но не такой, как Кучики, а иной. Рациональность шестого отряда отличалась от рациональности третьего.

- Есть более простой способ узнать о весе Гинпаку, - заявил Изуру тоном отличника Академии. - Надо его просто взвесить.

- Ага, очень умно, - не мог успокоиться Абарай. - "Дайте мне ваш шарфик, тайчо, я только его взвешу и тут же вам верну, честное лейтенантское"...

- Взвесить вместе с капитаном Кучики, - невозмутимо продолжал Кира, не обращая внимания на вытянувшиеся лица друзей. - Прикинув общий вес Гинпаку и капитана, мы вычтем из него вес самого Кучики-тайчо и таким образом получим искомый вес шарфа.

Исанэ, как привыкший ко всему медик, первая пришла в себя и со смехом поддержала лейтенанта третьего отряда:

- Вес Кучики-тайчо есть его в его карте, я посмотрю и...

- Чегоооо? - это взвыл Ренджи. - Кира, ты что, об свой занпакто треснулся?! Как это можно взвесить тайчо вместе с Гинпаку и провести всю ту ахинею, что ты сейчас наплел?!

- Ты просто должен поднять капитана и примерно определить его вес, - а вот сейчас у Киры как будто лисьи ушки выросли, и глаза так подозрительно прищурились...

Все заржали.

- Ай да Кира! - выдавила сквозь смех Мацумото. - Только ты мог предложить взять Кучики-тайчо на руки, чтобы взвесить его!

- Самоубийц тут нет, - отрезал отдышавшийся и покрасневший как помидор Абарай. - А с тобой, Кира, я еще разберусь!

Но Изуру только пожал плечами и напустил на себя самый невинный вид.

* * *

Шестой отряд был одним из немногих, где полугодовой отчет не приравнивался к стихийному бедствию или боевой тревоге. Кучики Бьякуя по праву мог гордиться тем, что его отчет ложился на стол сотайчо одним из первых. Он и Абарая приучил начинать сбор материалов заранее, чтобы не пришлось ночевать в офисе над бумагами. Сегодня руководство шестого отряда как раз приступило к написанию отчета. Бьякуя спокойно работал над своей частью, а вот Ренджи...

Иногда Кучики поражался тому, как его лейтенант умудряется быть таким открытым. Как Ренджи не боится того, что все читают его, словно открытую книгу? Если в бою Абарай мог быть неожиданным, то в обычной жизни казался совершенно предсказуемым. Вот и сейчас он так усердно пытается делать вид, что работает, а на самом деле больше смотрит на капитана, чем в бумаги - если подсчитать, сколько раз Абарай поднимал голову и украдкой поглядывал на Бьякую.

Кучики чуть слышно вздохнул. Ренджи отвлекал его и не давал сосредоточиться на важной работе. Ну что это за робость проснулась у горластого Абараи? Видно же, что он хочет что-то спросить, но не решается. Бьякуя уже хотел было подтолкнуть лейтенанта и завести разговор, но тут рыжий, наконец, решился:

- Тайчо, разрешите спросить?

- Слушаю, Ренджи, - отозвался капитан, спокойно выводя очередной столбик и приступая к расчету рабочих дней младших офицеров.

Лейтенант шумно вздохнул и выпалил:

- Тайчо, а правда, что ваш Гинпаку шестьдесят килограммов весит?

Бьякуя сердито сверкнул глазами на притихшего подчиненного.

- Вместо того чтобы задавать глупые вопросы, Абарай-фукутайчо, лучше смотрите в ведомость. И, к слову, Сой Фон-тайчо жаловалась, что вы до сих пор не сдали отчет о результатах учений с отрядом Омницукидо.

- Да сдал я его, - тут же насупился Ренджи. - Еще на прошлой неделе. Капитан второго отряда просто мстит за то, что я Урахаре-сану в Генсее помогал. Тайчо, так вы...

- Абарай, и как ты только находишь время на эти глупости? - раздраженно перебил рыжего Кучики. - Я же сказал, займись делом, а не пересказом сплетен.

Конечно, Ренджи не удержался от того, чтобы пробурчать что-то себе под нос, и Бьякуя поймал себя на том, что не знает, какие эмоции обуревают его сильнее - раздражение или насмешливое умиротворение. Только Абарай мог заставить Кучики ощущать два противоположных чувства одновременно, и как это у рыжего лейтенанта получалось, не знали оба. То есть Ренджи вообще не мог ничего знать о чувствах своего капитана. Ему по Уставу не полагалось.

Разозлило Бьякую упоминание Гинпаку не в связи со сплетней про вес фамильного шарфа - за годы правления кланом Кучики давно привык не обращать на слухи внимания. Ему показалось, что Ренджи намекал на их бой, вспоминая, как капитан накрыл лейтенанта белым шелком Гинпаку перед тем, как уйти на казнь Рукии. Бьякуя не любил вспоминать ту схватку, мысли о ней неприятно кололи в виски невидимыми иглами. Есть победы с привкусом горечи, обдумывая которые, понимаешь, что они не принесли тебе ничего, кроме сомнений и лишь сильнее растревожили душу. Побежденный, но не сломленный Ренджи, остановить которого смогла только дыхнувшая в лицо смерть из тысяч лепестков, заставил Бьякую словно стряхнуть с себя оцепенение. А уж Ичиго и вовсе разбил все подобие спокойствия и уверенности в своей правоте, с таким трудом выстроенные аристократом. Бьякуе казалось, что в битве с Куросаки он не выложился полностью. Ренджи боролся пока еще мог стоять, держать меч, дышать, а Бьякуя сам признал, что у них нет сил сражаться, предложив Ичиго закончить все одним ударом. Ренджи бы никогда не признал, что не может больше держать меч. Именно во время тех боев Кучики ощутил, что такое битва за честь, за свою душу и за чужую жизнь, куда более важную, чем собственная. Накрывая умирающего Абарая шарфом, Бьякуя выразил этим жестом свои чувства - удивление, почти смятение, восхищение, понимание, признание внутренней силы лейтенанта. Когда-нибудь из Ренджи получится один из лучших воинов Готея.

Абарай завязывал сбившуюся бандану, зажав кисточку для письма в зубах, и не видел, как потеплел взгляд капитана, заметившего, что лейтенант стирает чернила со щеки и прячет под низ стопки с бумагами испорченный лист с кляксой.

* * *

К концу недели Ренджи возненавидел капитанский шарфик лютой ненавистью. Мацумото и Юмичика не переставали доставать его вопросами о весе Гинпаку. Сначала Абарай отнекивался, потом посылал их к Унохане, Кеораку или Укитаке, которые могли знать о фамильной ценности семьи Кучики. А потом просто посылал надоевших шинигами в Уэко Мундо, к Айзену. Ну или в Лес Меносов для разнообразия. А то и еще дальше.

- Скоро очередное собрание, - напомнила Мацумото, - а мы еще не знаем, на чьей территории оно будет. Вся надежда на тебя, Ренджи. Только ты можешь разрешить наш спор. Никто больше к Кучики-тайчо не решится подойти.

- А я, значит, могу. Меня, значит, не жалко! - вскипел Абарай после ставшего почти привычным нытья Юмичики и Рангику. - Да мне этот гребаный шарфик скоро сниться будет!

- Да ты подойди и прикинь его вес, делов-то! За краешек возьми и...

- Нет уж, мне моя рука еще нужна, - перебил рыжий глядящего умоляюще Юмичику. - Отвалите.

- Ренджи-сан! - запыхавшийся Рикичи появился словно ниоткуда. - Как хорошо, что вы недалеко от офиса отошли! Кучики-тайчо просил занести ему в поместье накладные на обмундирование и продукты за этот месяц.

- Вы что, уже отчет составлять начали? - вытаращил глаза Юмичика, перышки замелькали часто-часто. - Обалдеть! Зараки-тайчо не знает и слов таких - "полугодовой отчет". Мне иногда кажется, что он не знает даже, когда одно полугодие заканчивается и начинается другое.

- Ну ты сравнил, - фыркнула Мацумото и тут же наклонилась совсем близко к Абараю, обдав его тяжелым ароматом духов с грунта. - Ренджи, это твой шанс взвесить Гинпаку! Не ходит же капитан Кучики по дому в такой тяжеленной штуке.

- Блин, как же вы меня достали!.. - лейтенант ушел в шунпо, и конца фразы оставшиеся шинигами не услышали.

Предположение Мацумото о том, что в поместье Кучики-тайчо меняет форму на домашнее юката, не оправдалось. Ренджи провели в библиотеку, где аристократ работал с документами. Бьякуя стоял на высокой лестнице, перебирая бумаги, сложенные аккуратными стопками на верхней полке шкафа. Абарай осторожно пробрался к капитану, стараясь не задевать широкими плечами стеллажи.

Библиотеке Кучики не нужен был строгий смотритель, который призывал бы к порядку, здесь поневоле хотелось говорить приглушенным голосом и даже дышать реже, чтобы не спугнуть, не нарушить то, что незримо ощущалось в душном пыльном воздухе. История. История двадцати восьми поколений не только Великого клана, но и всего Сейрейтея. Тут можно было ощутить прошедшие столетия с их победами, поражениями, войнами, эпидемиями, нашествиями Пустых, вечной борьбой за власть, клановую честь и гордость. Тут находились рядом воспоминания и о тех, кто заклеймил имя Кучики позором, и о тех, кто привел клан к процветанию. Впрочем, не одни же сухие исторические трактаты занимают огромное пространство библиотеки. Где-то здесь, среди легенд об основателях Сейрейтея и сильнейших воинах клана, карт поместья и планов сражений, лежат и томики стихов, и толстые фолианты с прозой, и личные дневники. И, возможно, меж пожелтевших страниц можно найти листочки с хокку юного Бьякуи и его первые упражнения в каллиграфии.

В библиотеке вовсе не скучно, ведь тут собраны крошечные кусочки прошлого, настоящего и даже будущего, составляющие саму жизнь.

Ренджи относился к этому месту почти с благоговением. Раньше он бывал в библиотеке Кучики всего пару раз, но во время каждого визита чувствовал себя здесь еще более сковано, чем в других комнатах княжеского дома. Абарай уважал знания и историю, не зря же в Академии он учился в классе лучших.

- Тайчо, вот бумаги, которые вы просили! - громко произнес Ренджи, чтобы скрыть неловкость, и для уверенности потряс папкой в воздухе.

- Ренджи, тише, - поморщился Бьякуя, аккуратно складывая на полку темные свитки. - Положи там, на стол, и подай мне свиток с синей лентой из стеллажа напротив.

- Сейчас, тайчо, - лейтенант протопал к низкому столику, на котором были разложены документы, и водрузил свою ношу на свободный край. На противоположном лежала Сенбонзакура в ножнах. Рыжий опасливо покосился на капитанский занпакто и на всякий случай отодвинул бумаги подальше.

Шкаф с нужным свитком стоял слишком близко к соседнему, и Ренджи пришлось приложить определенные усилия, чтобы протиснуться к нему. Абарай потянулся за искомым и чуть не получил по лбу свалившейся сверху книгой.

- Осторожнее, - тут же недовольно отозвался Кучики. - Этим книгам уже более двухсот лет, они весьма ценны, и если ты превратишь их в труху, возместишь стоимость из своей зарплаты.

А вот это капитан очень зря сказал. Руки у Ренджи тут же затряслись. Когда не знаешь, насколько вещь ценная, то и держать ее не так страшно. Бьякуя уже должен был убедиться в этом, когда Абарай едва не разбил статуэтку самурая, которая ему очень понравилась. Лейтенант взял только посмотреть поближе, но стоило Кучики упомянуть ее возраст, как Ренджи будто передалась вся неуклюжесть Ханатаро - статуэтка стала казаться слишком скользкой, пальцы словно онемели и стали непослушными. А капитан решил окончательно добить Абарая, сказав, что материальное воплощение его Сенбонзакуры похоже на этого самого самурая. У Сенбонзакуры волосы до пояса, длиннее, кажется, чем у Укитаке-тайчо? А глаза у самурая были темно-синие, почти как у Рукии, жаль только, что маска закрывала лицо. От падения статуэтку спасли инстинкты капитана, поймавшего самурая уже возле татами. Бьякуя ничего не сказал, только сверкнул серыми глазами и аккуратно вернул статуэтку на место. Такие красивые вещи и старые книги Ренджи очень уважал и восхищался ими. Вот отрядную бюрократию презирал, а перед настоящими книгами испытывал почти трепет.

Так и сейчас, стоило капитану сказать про эти чертовы свитки, как Абарай тут же неловко спихнул локтем с полки несколько потрепанных и жутко старых на вид листков. Судя по тому, как дернулся и подался вперед Бьякуя, лейтенант опять напортачил.

- Сейчас поймаю, тайчо! - закричал Ренджи, пытаясь в воздухе ухватить предательски разлетающиеся листочки. Усилия рыжего, увы, были напрасны, и своими судорожными метаниями он только усугублял ситуацию.

Кучики сложил пальцы для какого-то заклинания, и всплеск кидо лейтенант ощутил лишь на уровне рейацу. Однако у заклинания, видимо, то ли была отдача, то ли Бьякуя чересчур наклонился вперед, но лестница вдруг с хрустом подломилась.

Высота, конечно, была не такой уж большой, вот только Кучики точно предпочел бы сломать себе что-нибудь, но только не схватиться за полки с драгоценным содержимым. Поэтому Ренджи тут же напрочь забыл про старинные рассыпающиеся в труху листочки и кинулся к капитану, чтобы...

Чтобы Бьякуя упал прямо в руки своего лейтенанта.

С шелестом и стуком опускались на пол разлетевшиеся свитки вперемешку с бумагами, но Ренджи не слышал ничего. Сердце часто-часто забилось в висках, а потом рухнуло куда-то вниз, забрав с собой способность вдохнуть хоть каплю воздуха.

Бьякуя был легким.

Абарай всегда знал, что капитан выглядел более хрупким на фоне своего лейтенанта, и разница в росте едва ли ни на голову только усиливала обманчивое ощущение, что Кучики может быть слабее.

"Бред все эти слухи про Гинпаку", - пронеслось в голове лейтенанта прежде, чем он успел по-настоящему испугаться, и все мысли разом упорхнули из головы испуганными пташками.

- Немедленно опусти меня, - голос у капитана был спокойный, но Ренджи знал, что за этим ледяным тоном скрываются нормальные человеческие эмоции - раздражение, недовольство и, быть может, даже волнение.

Приказ Кучики-тайчо следовало выполнить тут же, если дорога целостность собственной шкуры. Вот только... Абарай понял, что не может этого сделать, не может выпустить Бьякую из рук. Это было немыслимо, невозможно, но держать замершего капитана, прижимая к себе оказавшееся легким тело, казалось самым правильным и необходимым как воздух. Как будто исполнил давнюю мечту, которую и озвучить-то самому себе боялся, но при этом неистово желал, чтобы она сбылась.

Ренджи стоял, зажмурившись, не решаясь разлепить веки. В эту минуту он был по-детски, почти до безумия счастлив. Чувствовал, как быстро бьется сердце Бьякуи, щеку царапает кенсейкан, а неожиданно горячее дыхание тайчо почти обжигает кожу. И Абарай жадно пил эти ощущения, захлебываясь, собственными эмоциями.

Кучики дернулся, больно вцепившись в плечо лейтенанта.

- Ты меня слышишь? Сейчас же отпусти!

А сейчас Бьякуя уже злился по-настоящему. Он всегда так выражал сильные эмоции - добавляя в голос еще больше холода. Теперь самым разумным для Ренджи было бы уносить ноги, но как же можно добровольно отказаться от такого желанного подарка судьбы? Поэтому лейтенант не пошевелился, а только крепче прижал к себе Кучики.

- Хадо номер один. Шо!

Бьякуя крайне редко совершал опрометчивые поступки, за годы он сумел подчинить свою вспыльчивость трезвому разуму, однако Ренджи был одним из немногих, кто мог заставить даже Кучики-тайчо выйти из себя.

Заклинание ударило Абараю в грудь и отбросило лейтенанта назад. Ошибка Бьякуи состояла в том, что он не учел одного - лейтенант все равно не выпустил свою драгоценную ношу, и потому оба шинигами отлетели к стене, сбив по пути один из шкафов.

Дождь из книг, среди которых были не только листочки, но и тяжелые тома, оказался весьма болезненным. Ренджи откатился в сторону, увлекая за собой капитана, чтобы им не оказаться похороненными под стеллажом. Накрыл собой Кучики и стойко выдержал все удары по макушке и спине.

- К-ссс-оо... - зашипел от боли Ренджи и мысленно добавил пару крепких словечек. - Меносовы книги...

Лейтенант чихнул от пыли и тут же затих, осознавая весь ужас ситуации, в которую попал. Испортил важные бумаги - раз, взял капитана на руки - два, не выполнил приказ командира - три. А теперь еще и повалил Кучики на пол.

Бьякуя не шевелился, и Ренджи решился поднять голову, потом приподнялся на руках. Нервно сглотнул. Волосы из растрепавшегося хвоста лезли в глаза, и казалось, что окружающий мир плывет в красном мареве. В горле пересохло, и Абарай больше не смог произнести ни звука.

Капитан хмурился, смотрел сердито из-за упавших на лицо волос. Кенсейкан сбился, и Кучики поднял руку, чтобы поправить его.

"Даже перчатки дома не снимает", - нелепая и неуместная сейчас мысль словно подтолкнула сознание в кружащий голову туман.

Бьякуя был сейчас таким красивым, настоящим и близким. Холодный замкнутый аристократ. Один из самых сильных капитанов Готея, почти идеальный воин. Недостижимая Луна, к которой бездомный пес Ренджи тянется уже почти пятьдесят лет. И этот удивительно молодой Кучики с покрасневшими щеками, растрепавшимися волосами и горящими от гнева серыми глазами. Которого так легко поднять на руки и почувствовать, как тонкие пальцы впиваются в плечо то ли отталкивая, то ли, напротив, прижимаясь крепче. Будто два разных человека - один такой знакомый холодный Кучики-тайчо и этот новый... Бьякуя.

- Ренджи...

Лейтенант вздрогнул, ожидая услышать слова какого-нибудь хадо. Хорошо же он выглядел со стороны - навис над капитаном и молчит, только тяжело дышит.

- Тайчо, я...

Аристократ смотрел странно. С раздражением, но без злости, а, скорее, с любопытством, что повергло лейтенанта в ступор.

- Ренджи, - вздохнул капитан и натянул чуть сползшую перчатку, - либо делай что-то конструктивное, либо готовься к трем дням карцера. За нарушение субординации.

Ксооо... Абарай глупо открыл рот, осознавая услышанное. Что тайчо имеет в виду? Серые глаза смотрели прямо, и не было в них ничего, что прежде так пугало Ренджи. Как тогда, в госпитале. Кучики словно позволил лейтенанту зайти чуть дальше, чем позволял Устав. Возможно, сам того не осознавая. А возможно, Абарай все это сам придумал, но сейчас он точно знал, чего хочет.

- Есть делать конструктивное, тайчо! - бодро гаркнул Ренджи, почти как на плацу и, склонившись над Бьякуей, поцеловал его. Легко и нежно, почти невесомо коснувшись губ капитана.

Рейацу Кучики полыхнула обжигающим пламенем, и рыжий отлетел назад, проломив тонкие фусума. Инстинкт самосохранения наконец-то дал о себе знать бешено заколотившимся сердцем и липким страхом, на миг парализовавшим тело.

В этот раз шунпо у Абарая вышло особенно быстрым.

* * *

- Нии-сама!

Рукия вбежала в библиотеку, едва Бьякуя успел подняться. Девушка расширившимися глазами уставилась на погром и осторожно отвела в сторону сломанную створку фусума.

- Нии-сама, что случилось? С вами все в порядке? - в голосе девушки слышалась неподдельная тревога за брата. - Кто все это сделал?

- Неважно, - спокойно ответил Кучики, отряхивая хаори. - Позови слуг, пусть помогут мне расставить все по местам.

- Давайте я помогу, - с готовностью предложила Рукия и вдруг нахмурилась. - Я чувствую рейацу Ренджи, - удивленно проговорила она. - Это он натворил? Ну я устрою этому рыжему...

Бьякуя вздохнул, и девушка поспешно добавила:

- Простите, нии-сама. Просто Ренджи и Ичиго не умеют жить спокойно, этим двум рыжим дуракам нравится попадать во всякие истории. Как дети, честное слово, - она окончательно стушевалась под пристальным взглядом брата и принялась усердно собирать с пола свитки.

А Бьякуя думал о том, с какой любовью прозвучало это "рыжие дураки", хоть Рукия и пыталась спрятать истинные чувства за напускным возмущением. И сестра вовсе не сердится на Ренджи, а переживает за него, боится, не накажет ли капитан напортачившего подчиненного. Теплеет ли также голос Рукии, когда она говорит о брате? Все они: и сестра, и лейтенант относятся к Бьякуе по правилам, так, велят долг, устав и клановые порядки. Кучики никогда не считал, сколько рядом с ним близких людей. Раньше была Хисана, и Бьякуе было достаточно ее одной. Потом, после потери любимой, он никого к себе не подпускал и не желал, чтобы хоть кто-то даже приблизился к невидимой границе, начертанной твердой рукой князя в собственной душе.

А когда после событий с казнью Рукии Бьякуя пытался склеить куски собственной души, то поневоле пришлось искать кого-то, на кого можно незримо опереться. По иронии судьбы этими людьми оказались сестра, которую Кучики едва не сгубил, и лейтенант, которого он почти убил. Ближе их двоих у Бьякуи не было никого. Вот только - почему Ренджи? Упрямый, плохо воспитанный, вспыльчивый. И одновременно верный, честный, открытый, по-своему мудрый и понимающий. Не боящийся взглянуть смерти в лицо. И ведь не испугался ее пустых глазниц, а ухмыльнулся и поднял меч не дрогнувшей рукой. Бьякуя знал, что Ренджи всегда прикроет его спину в бою. И не только потому, что так велит Устав. И принесет ароматный чай или расскажет историю из их с Рукией руконгайского детства именно тогда, когда у капитана ломит виски головная боль или за окном раскрывает лепестки первый цветок сакуры, напоминая о той, наполненной горем потери, весне.

Не испытывал Кучики ни злости, ни обиды на лейтенанта. Ренджи удивил его. Выходит, капитан ошибся, думая, что поступки Абарая легко предсказать. Признаться, предлагая сделать нечто конструктивное, Бьякуя рассчитывал, что Ренджи потянется к Гинпаку и наконец сам убедится в беспочвенности слухов о его неимоверной тяжести. О бессмысленном споре офицеров Кучики узнал на вчерашнем собрании капитанов от Кеораку-тайчо. Шунсуй, смеясь, рассказал о том, как Мацумото-фукутайчо пыталась выведать у него тайну шарфа Кучики.

- Они ведь и вашего лейтенанта привлекают к решению задачи, - ухмыляясь, поведал Кеораку. - Мацумото-сан жаловалась, что Абарай никак не поддается.

- А ты, Шунсуй, мог бы ответить честно, - пожурил друга Укитаке-тайчо, - а не подогревать еще больше любопытство офицеров.

- Ну, Джууширо, дорогой, как я мог отказать себе в удовольствии немного подзадорить девочку новыми подробностями легенды о Гинпаку? - Кеораку спрятал хитрющие глаза за полами шляпы.

- Меня не интересуют бессмысленные сплетни, - холодно отозвался Бьякуя, но про себя решил, что если Ренджи спросит про шарф еще раз, придется ответить. Слухи не должны сказываться на работоспособности руководства отряда.

Абарай не спросил. Он сделал. Чем поверг Кучики в оцепенение. И теперь Бьякуя собирался выяснить у лейтенанта всю правду.

Разве признался бы себе аристократ, что у Ренджи красивое тело, теплые руки и нежные губы? Нет. Он просто хотел выяснить мотивы поступков Абарая, заставить его извиниться, наказать, в конце концов!

Бьякуя почти с ненавистью посмотрел на злополучный свиток с синей лентой, спокойно лежащий на полке, и начал разбирать упавшие книги.

* * *

- Я вас урою! - с набитым ртом угроза прозвучала не так зловеще, как задумывалось, поэтому никто из присутствующих шинигами не воспринял ее всерьез.

Ренджи жадно поглощал рис с мясом, палочки мелькали в воздухе так быстро, что за ними было трудно уследить взглядом. Остальные с интересом наблюдали за раскрасневшимся лейтенантом, неторопливо отпивая сакэ из чашечек. Ренджи в ярости был зрелищем привычным, но Ренджи одновременно в ярости и смущении - это что-то новое.

Мацумото решилась заботливо дотронуться до плеча рыжего.

- Ты так подавиться можешь, дорогой, - и безрезультатно попыталась забрать третью по счету тарелку.

Ренджи пару секунд боролся за пищевой ресурс, а потом искренне возмутился:

- Да хоть перед смертью дайте пожрать по-человечески!

Иккаку издевательски усмехнулся:

- Да ты лопнешь раньше, чем Кучики-тайчо до тебя доберется!

- Пошел ты... - Абарай показал Мадараме неприличный жест и огрызнулся на склонившуюся к нему Рангику. - Это все ваш хренов Гинпаку!

- Не наш, а Кучики-тайчо, - педантично заметил Юмичика. - Так ты расскажешь, что случилось, или нет? Ты узнал, сколько весит Гинпаку? Не хотелось бы, чтобы капитан убил тебя раньше, чем мы узнаем правду.

- Вот уж не думала, что Кучики-тайчо убивает только за прикосновение к своему шарфу, - удивилась Мацумото. - Или ты, Абарай, еще что-то натворил?

Казалось, что покраснеть еще сильнее просто невозможно, но для Ренджи не было ничего невозможного. Он все-таки подавился рисом, когда набирал воздуха для гневной отповеди, и теперь Мацумото хлопала его по спине.

- Только не говори, что ничего не узнал, - всплеснул руками Юмичика. - Хочешь сказать, мы зря прикрывали Киру, когда он влезал в поместье Кучики?

- У них там до фига охранных заклинаний, - с уважением подхватил Иккаку, почесывая повязку на плече, закрывающую свежий ожог. - Пришлось здорово попотеть. А как Кира сумел пробраться в библиотеку этих помешанных на защите Кучики, мы с Юми до сих пор не врубились. Кира сказал, что хочет там чего-то где-то подпилить, на какой-то там лестнице. Чтобы Ренджи было легче взвесить Гинпаку...

Договорить Мадараме не успел.

- Кира! - хрипло зарычал Абарай, бросаясь вперед со скоростью разъяренного зверя. - Ублюдок недоделанный! Я ж из-за этой меносовой лестницы сегодня сдохну! Меня ж... нахрен... на кусочки разрежут! - Ренджи тряс побледневшего Изуру и орал прямо в лицо лейтенанта третьего отряда. - Взвесить чертов шарфик он додумался! Да я...

Рыжий захлебнулся слюной и жалобно закончил:

- Я не хочу подыхать из-за... - он запнулся, не решаясь сказать о поцелуе.

- Абарай-фукутайчо.

Ренджи так и замер с кировским воротом косодэ в кулаке. Оборачиваться отчаянно не хотелось, хотя умирать, так и не взглянув в лицо поднявшего меч, было слишком малодушно.

- Кучики-тайчо... - Мацумото на правах радушной хозяйки нерешительно шагнула вперед. - Что вас...

- Абарай-фукутайчо, извольте следовать за мной, - Бьякуя будто и не заметил ни замерших шинигами, ни собственного лейтенанта, вцепившегося в подозрительно спокойного Киру. Капитан шестого отряда смотрел на противоположную стену, найдя темные пятнышки от чернил куда более интересными объектами, чем беззастенчиво глазеющих на него людей.

Бьякуя спокойно дождался, пока Ренджи, понурившись, повернется к нему лицом, и только тогда обжог лейтенанта "кучиковским" пронизывающим взглядом и направился к выходу. Убедился, правда, что Абарай следует за ним.

Ренджи нервно сжимал пальцы на рукояти Забимару, но уверенности это не придавало ни капли. Он смотрел на спину капитана, на белый шелк Гинпаку, закрывающий иероглиф с номером отряда, и рыжему казалось, что шарф превращается в змею. Змею с холодной чешуей и жадно подрагивающим раздвоенным языком. Тварь, готовую впиться в горло Ренджи несущими в себе яд острыми зубами. Лейтенант моргнул, развеивая видение. Вроде и не пил, а мерещится всякая мерзость. Не хотелось думать, что это от страха.

* * *

Бьякуя привел Ренджи в поместье. Они прошли в небольшую комнату, где кроме низкого столика и небольшого шкафа с книгами и бумагами больше ничего не было. На расписных фусума разбрасывала белые лепестки цветущая слива. Идеально сложенные письменные принадлежности на столе создавали ощущение, что сюда давно никто не заходил. Лейтенант успел заметить идеально красивый кандзи, висящий на стене – несомненно, работа тайчо. Кучики все делает идеально. Даже Абарая, видимо, убьет как-нибудь... благородно. Во рту стало горько, Ренджи сглотнул и решительно проговорил:

- Тайчо, может, вы сделаете все по-быстрому, безо всяких там ритуалов и прочей мишуры?

- О чем ты? - Бьякуя удивленно смотрел на опустившего плечи Абарая. - Я позвал тебя, чтобы выяснить причину твоего сегодняшнего... - Кучики сделал крошечную паузу, - поступка.

Ренджи резко обернулся, сердито сдул со лба огненно-рыжую прядь.

- Тайчо, вы издеваетесь так, да? - голос лейтенанта звучал обиженно. - Ну хотите убить, убейте, но не надо насмехаться!

На лице Бьякуи отразилась тень удивления. Тонкая бровь чуть изогнулась.

- Ты считаешь меня человеком, который сразу хватается за меч, независимо от ситуации?

Лицо Ренджи говорило красноречивее всяких слов.

- Хм... - выразил свое отношение к невербальному ответу лейтенанта Кучики. - Большей глупости я еще не слышал.

- Это не только мое мнение, - попробовал оправдаться Ренджи, хотя тут же понял, что выставил себя еще большим идиотом, но тут же усугубил ситуацию: - Неужели вы и правда не знаете, что о вас болтают в Готее?

- Почему меня должно это интересовать? - теперь удивление сквозило и в холодном голосе. - Ты и сам подобрал верное слово - "болтают". Меня это не волнует. Ты заставляешь меня повторяться, - теперь Бьякуя говорил чуть жестче. - Я жду твоих объяснений.

Ренджи поморгал, дабы убедиться, что он не спит.

- Вы что, серьезно? - недоуменно спросил он. - Вы правда не понимаете? - краснеть перед капитаном было стыдно, но Абарай не мог отвернуться, чтобы скрыть запылавшие щеки. - Тайчо, а разве, - он запнулся, - разве это и так не ясно? Почему люди... ну, целуются...

Румянец обжигал щеки, а форма вдруг показалась слишком жаркой, и Ренджи судорожно вздохнул. Ксо, лучше сразиться с тысячей Пустых. Да что там - с сотней-другой меносов, чем выяснять отношения с тайчо. Впрочем, ни о каких отношениях речи не шло, просто Бьякуя со свойственной всем Кучики дотошностью хотел... Чего хотел капитан, рыжий искренне не понимал. Это не хвостики у иероглифов вырисовывать, а общаться с живым человеком, здесь не может быть все по правилам, здесь ничего нельзя довести до совершенства. Потому что люди они... Потому и прекрасны, что несовершенны, и именно слабости и страхи часто гонят их вперед, не давая застыть в мнимом успокоении.

Бьякуя не пошевелился.

- Ты полагаешь, этому есть только одно объяснение?

"Тайчо, таким тоном пункты Устава спрашивают!"

- Ну а как иначе? - Ренджи совсем запутался. - Целуют кого-то, когда... Когда этого просто хочется.

- Просто хочется, - повторил Кучики и отвернулся. - Ясно.

- Да ничего вам не ясно! - Абарай подошел на шаг ближе. Странное поведение капитана задевало за живое, заставляло почему-то чувствовать себя виноватым, хотя Бьякуя ведь принял его ответ. - Я не договорил, тайчо, - лейтенант глубоко вздохнул. - Я поцеловал вас, потому что мне этого хотелось, потому что я... Я все время думаю о вас, тайчо, я хочу быть рядом с вами. Даже когда вы не разговариваете со мной, когда не видите меня. Да и когда сердитесь тоже. Это звучит бредово, знаю, но во время последней миссии в мире живых я чувствовал себя так, как будто чертов Пустой кусок души отгрыз. А когда вернулся в Сейрейтей, понял, что это потому что вас долго не видел. В общем, это не то, что вы подумали… То есть то, но... Это не похоть, а... - Рыжий потупился и выпалил: - Ну вы хотите, чтобы я все сказал, да? Но зачем вам это, тайчо?

Слива на фусума как будто зашумела неодобрительно, но это лишь зашелестело хаори, когда Бьякуя обернулся. В полумраке невозможно было разглядеть его лица, как Ренджи не всматривался в кажущие еще более резкими черты.

- Договаривай, Ренджи, - устало проговорил аристократ, и сердце Абарая оборвалось. Бьякуе не нужны были его признания. Капитан, видимо, хотел обычных извинений. Соблюсти простую формальность: нарушивший субординацию подчиненный просит прощения, вышестоящий прощает. Или не прощает. Хотя если бы Кучики хотел убить, уже давно сделал бы это. А так по всему выходило, что глупый лейтенант нагрузил Бьякую своими проблемами. Так по-глупому выдать себя, и теперь капитан точно решит, что лейтенант не сможет больше нормально справляться со своими обязанностями. Еще бы! Чувства и эмоции из Абарая перли всегда, да и не видел рыжий ничего зазорного в том, чтобы показывать их. Исключением было только одно чувство - то самое, к Бьякуе. Но и оно теперь уже не тайна. И все же - почему Кучики так странно повел разговор? Как будто действительно желал узнать настоящую причину того поцелуя.

- Да, да, я люблю вас! - с вызовом выкрикнул Абарай и тут же понурился, опустил плечи. - Вот и вся правда. Вот мотивы моего идиотского поступка. Вы все-таки заставили меня это сказать, - тихо закончил он.

- Заставил... - эхом отозвался Кучики и снова отвернулся. - Понятно.

- Тайчо...

Ренджи вдруг вспомнил, что Бьякуя всегда, если это было возможно, поворачивался спиной к собеседнику, если обсуждались вещи, которые волновали его, заставляли переживать и хоть ненадолго снимать привычную маску. Душу разом затопили надежда и нежность.

"Ему это важно, ему не все равно, а значит... А может..."

Абарай подошел вплотную к замершему капитану, снова нарушая неприкосновенное личное пространство Кучики. Но вот что сказать, захлебывающийся чувствами разум не придумал. А что если это Ренджи выдает желаемое за действительное, и капитан ждал совсем не этого?

Бьякуя слышал, как тяжело дышит Ренджи, чувствовал, как подрагивают сильные пальцы лейтенанта, когда тот бережно провел рукой по его плечу, не решаясь на большее.

Кучики всегда дорожил близкими людьми, что бы ни говорили про бесчувственного аристократа злые языки. Хотя ему почему-то никогда не удавалось сберечь именно тех, кто был для него наиболее важным. И ладно бы вмешивалась судьба, но ведь Бьякуя сам, своими руками мог уничтожить самое дорогое. Пусть это принесет боль, но зато ни разум, ни тело не подчинятся глупому сердцу, которое прыгает сейчас от радости, что Ренджи рядом. Гинрей джи-сама был бы недоволен, узнав, что внук так и не сумел до конца побороть в себе юношеские импульсивность и эмоциональность. И бунтарский дух, давший силы сражаться с правилами. Когда привел в дом и клан Хисану и Рукию, когда позволил сестре и Ренджи нарушить приказ сотайчо и уйти в Уэко Мундо. Невозможно разучиться прислушиваться к сердцу, если хоть раз отозвался на его зов.

- Тайчо, вам ведь не все равно, правда? - голос у Абарая тихий, еле различимый даже в тишине. - Мне ведь ничего не нужно, только скажите...

Ненавидящий лейтенант, лейтенант равнодушный или отчаянно желающий превзойти, или даже восхищенный, заглядывающий в рот лейтенант - это нормально. Бьякуя знал, что с этим делать. А вот любящий лейтенант - это... Неожиданно, возмутительно, неправильно и непривычно. И требует принять меры. Вот только Бьякуя сам назвал Ренджи близким человеком.

Конфликт необходимостей и желаний - вечный кошмар Кучики Бьякуи.

Абарай не шевелился. По-прежнему стоял совсем близко, только ладонь с плеча не убрал. Покорно ждал решения Кучики. Ренджи готов был без колебаний выступить против капитана, защищая Рукию до последнего вздоха, но когда дело коснулось его собственных чувств, вдруг оказался таким смущенным, но, как всегда, честным. В отличие от Бьякуи, который от самого себя бегает едва ли не успешнее, чем использует шунпо, чтобы уходить от вражеских атак.

Дыхание Ренджи согревало черноволосую макушку Бьякуи.

"Умеет ждать, - с невольным уважением подумал Кучики. - Хотя вот-вот сорвется, выплеснет эмоции вместе с алым буйством рейацу".

Бьякуя обернулся. Абарай крепко зажмурился, наморщив татуированный лоб. Морщинки на лбу ломали рисунок на татуировках бровей.

- Абарай-фукутайчо, - тихо позвал Кучики. Лейтенант вскинулся, отдернул руку и вытянулся по струнке. А в карих глазах надежда, страх и горькая решимость. Раненый зверь, ожидающий последнего удара. Бьякуя уже забыл, когда в последний раз испытывал такую нежность. - Я принимаю ваши объяснения.

Мягкую улыбку в глазах капитана внимательный Ренджи разглядел сразу и даже успел поймать ее на губах поцелуем.

"А вот Киру-фукутайчо все-таки нужно наказать, - успел подумать Бьякуя, обнимая лейтенанта. - За порчу материальных ценностей дома Кучики".

Название: А если...
Автор: Atrum
Бета: word
Пейринг/персонажи: Бьякуя, Ренджи
Рейтинг: PG с натяжкой
Жанр: намек на юмор
Дисклеймер: не мое
Предупреждения/саммари: Как говорится, мудрость не всегда приходит вместе со старостью... Бьякуя вырос, но с импульсивностью своей так и не справился. Поэтому запланированный ООС Кучики и многочисленные травмы Абарая.

читать дальшеВ шестом опять горели казармы.

Абарай-фукутайчо криво ухмыльнулся и пожелал «счастливчику» отделаться полегче. Получилось не очень искренне, но настроения это не испортило – душу грел тот факт, что причиной капитанского гнева в этот раз оказался не он. Лейтенант поправил под мышкой сверток документов (изначально бывший свитком, но, полежав у лейтенанта за пазухой, на сие гордое имя более не претендующий), и зашагал дальше в направлении второго отряда, размышляя о своей тяжелой шинигамской судьбе.

Шинигамская же его судьба стала таковой не так давно: как попал в шестой отряд. Ну или просто попал – сути это не меняло. Слухи ходили разные, и то, что «капитан просто зверюга» был, пожалуй, самым щадящим для впечатлительных ушей бывшего офицера одиннадцатого. Капитан был не «просто зверюга» – суровые челябинские мужики нервно курили на задворках казарм, когда капитан выходил на утреннее построение. Вот какой он был страшный. Хотя бы потому, что занпакто не носил. Нет, оно у него, конечно, было, но высшее начальство порешило, что проще урезонить одного капитана, чем ежечасно мобилизировать весь четвертый отряд: вспыльчивый Кучики-тайчо хватался за рукоять меча чаще, чем посещал небезызвестное заведение. После чего капитану шестого торжественно был вручен боккен, а Сенбосакура отправилось на хранение старейшинам клана. Трагических исходов стало меньше, синяков – больше. Да и кидо капитан пользовался все на том же уровне. Превосходном.

Абарай-фукутайчо поскребся под дверьми. Тяжелая мысль о том, что надо капитана надо как-то присмирить не отпускала, но миссия эта была мало того, что невыполнима, так еще и ни одной мало-мальски мудрой идеи в голову не шло.
Оомаэда, грозно нависнув над капитанским столом, подливал свежей воды в вазу с цветами. Настолько грозно, что у Абарая сначала выпали из рук бумаги, а потом следом за ними упала, жалобно тренькнув о пол, челюсть. Тяжелые мысли развеялись как-то сами собой.
- А..Я..Вот, – наконец нашелся лейтенант шестого и попытался обратить на себя внимание увлеченного процессом коллеги.
- А. Заходи. Опять переводы?
- Общие накладные на тот месяц, – отчеканил на автомате собеседник и, ткнув пальцев в вазу, попытался объяснить причину своего замешательства.
- Ааа... – расплылся в довольной улыбке Оомаэда, – Капитана задабриваю. Цветы она любит. Особенно там, где зеленых побегов много. А вот розы – не очень почему-то.

Задобрить капитана…

Пробиваясь тернистыми тропами по нехоженой местности, гениальная мысль наконец-то нашла дорогу. С этой мыслью лейтенант шестого бодро оправился восвояси, обрывая с близлежащих клумб ромашки и маки. Интересно, а какие цветы любит его капитан?..

Оомаэда стряхнул с штанов крошки и с блаженным видом потянулся, безмятежно лицезря вновь полыхающую крышу штаба шестого. Что-то сегодня их казармы горели особенно часто.

***

В третьем как всегда царила идиллия – без приказа фукутайчо никто старался лишний раз носа на плацу не показывать. Что порядком усложнило Ренджи жизнь – найти Киру он смог, только помянув его самого несколькими добрыми и громкими словами.

Идиллию третьего завершал сам Кира, методично пропалывающий грядки за бараками.
- Ты никак по четвертому соскучился? – рассмеялся было рокубантай-фукутайчо, но выражение лица друга на данный момент хорошо иллюстрировало чистую незамутненную повседневными делами скорбь. Абарай даже забыл про собственные невзгоды. Минуты на две.
- …так что теперь я выращиваю эту дрянь. Чтоб ее гусеницы пожрали, - со вздохом закончил свой рассказ Изуру.
Абарай ободряюще похлопал того по плечу:
- А если не гусеницы?
- Если не они, то мы с капитаном.
- Так ты ж ее терпеть не можешь!
Кира вздохнул вновь.
- Так капитан об этом не знает.
Что-то подсказывало Абараю, что знает, иначе на грядке трудился бы не лейтенант, а кто-нибудь из рядовых. Но помочь другу – его святой долг, а там гляди – и ему воздаться, и будут они с капитаном коротать вечера в теплой компании друг друга, поедая хурму да миролюбиво травя шинигамские байки. Идиллия… Впрочем, расклад при котором капитан бы миролюбиво точил хурму в гордом одиночестве Абарая тоже вполне устраивал. Так что он рьяно отвернул ворот косоде и скомандовал:
- Кира! Наливай! Тьфу. Отсыпай!
Кира только пожал плечами.

***

- Работа с больными и ранеными – такая выматывающая и нервная… - пожаловалась Исане, прикладывая охлаждающий компресс к вновь обожженной (в отличие от кидо, которое Кучики-тайчо тут же и продемонстрировал, на хурму у капитана оказалась аллергия) наружности Абарай-фукутайчо, - …и такая ответственная. Так что мы с капитаном Уноханой практикуем йогу и седативные микстуры пьем мо мере необходимости.
Убедив (читай – испугав до дрожи в коленях) Исане-фукутайчо, что его работа тоже очень нервная и очень-очень ответственная, Абарай-фукутайчо вышел с территории четвертого, бережно и благоговейно прижимая к груди несколько пузырьков различных успокоительных средств и книжку по практике медитаций.

Сегодня казармы шестого не горели. Зато наливался синим фингал под глазом у фукутайчо. Капитан сука меткий.

***

В пятом довольный донельзя (казалось, сверкали не только глаза, очки и зубы, но и остальные части капитанского тела) Айзен-тайчо даже предложил своему бывшему подчиненному сесть и чаю. Абарай невнятно сослался на похмелье и вежливо отказался, однако подробного расспроса о том, как идут дела и все ли у него хорошо, избежать не удалось. Жаловаться бывшему капитану – самое последнее дело, и Ренджи стойко держался, натянуто улыбаясь и поправляя черные очки, скрывающие синяк.

А вот пожаловаться сердобольной подруге – дело милое и уставом не запрещаемое. Подруга, правда, особого сострадания не проявила, но, как и начальство, попыталась напоить друга чаем с пирожками.
- Нет-нет, эти не трогай! – суетливо замахала руками Хинамори, когда бывший однокашник потянулся за угощением к аккуратно уложенной стопке печенья в плетеной корзинке. И тут же зашлась румянцем, - я их капитану Айзену собиралась отнести…
Гениальная мысль, доселе дремавшая, всколыхнулась с новой силой в обезвоженном идеями сознании Абарая-фукутайчо.
- А чего ты в них кладешь, а? А рецепт дай, а?
Впервые за столь долгое время капитан шестого оказался невиновен в том, что казармы опять горели. Со стороны кухонь.

***

Иба поприветствовал друга радостным матом и подзатыльником пригласил войти. От такого предложения грех не отказаться, тем более сегодня на него грозно зыркал не только капитан, но и недобрым взглядом провожала большая часть собственного отряда: благодаря лейтенанту шестой отряд остался без ужина, а на завтрак получил лишь чай с сухарями. Это же правда послужило и тому, что рядовые справились с ремонтом кухонь чрезвычайно быстро, но до обеда было еще несколько часов, и проводить их, слушая урчание собственного живота да под насмешливые замечания соратников не хотелось.
Хорошо все-таки, что на свете есть друзья. Иба понял все с полувзгляда (опухлость с подбитого глаза так и не сошла - приходилось прищуривать) и через десять минут Абарай уже уплетал за обе щеки.
- Тьфу. – длинный и тонкий волос был извлечен изо рта и щелчком отправлен на пол. Иба укоризненный взгляд гостя проигнорировал, и Абарай решил, что дареному коню в зубы не смотрят, и вообще подобная мелочь не способна испортить ему аппетит.
- Пфу. – еще один волос прилетел из раскрытого окна и, осев на носу, мешал сосредоточиться на еде.
- О, весна пришла, пора капитана вычесывать, – почему-то радостно потер руки Иба.
Абарай подавился. Потом засомневался. В собственных аудио-системах и здоровье лейтенанта седьмого отряда в целом. И осторожно уточнил:
- А он не против?
- Ну что ты! Он это дело любит. Особенно массажной расческой
Иба улыбался. Абарай хмурился. Еще одна гениальная мысль, ломая крылья, билась на задворках сознания – не голова, а проходной двор какой-то. Но чем менос не шутит?...
Вооружившись расческой, Ренджи смело отправился облагораживать капитана.

- Весна пришла, - улыбнулся Комамура-тайчо, издалека глядя, как начальство шестого наворачивает круги вокруг полыхающей крыши штаба. И подставил лейтенанту другой бок.

***

Гениальная мысль не давала покоя. Даже не обретя еще толком формы и содержания, она уже успела сказаться на физическом здоровье лейтенанта, и была принята капитаном за похмелье, что это самое физическое здоровье лейтенанта только усугубило. Нужно было что-то делать. Поэтому Абараи решительно отложил в сторону документы и покинул рабочее место.

- Тсс, - Матцумото-фукутайчо высунула нос за дверь, опознала в госте лейтенанта шестого отряда и, шукнув на него, бесцеремонно схватила за рукав и втащила внутрь.
- А..
- Тихо! – и Абарай замолк, не столько по просьбе, сколько от удивления: в тесных апартаментах лейтенанта десятого собралась почти вся прекрасная половина Готей13. Ренджи молча поглазел на сборище и решил, что пить в одиночестве все равно хуже.
Говорили шепотом, но бойко:
- Желе?
- Только без желе, желе мы терпеть не можем, – произнесено это было с такой нежностью в голосе, что Абарай еле удержался от соблазна спросить «кто папа».
- А если в белой глазури?
- Или в розовой!
- Нет, что-нибудь более классическое. Мы же уже взрослые.
- А…
- С ликером?
- Нееет, до ликера мы еще не доросли!
- Эм…
- Обязательно с орехами.
- Да, но мы очень привередливые и арахис есть не будем.
- А карамель?
- Кхе-хке!
- Карамель – это мысль… Абараи, я же просила тихо! Нет, не сегодня. Да, еще осталось. Нет, не дам!
- Ну Матцумото…
- Ладно-ладно, вон в том шкафу, только тихо, я тебя умоляю!
Ласково прижимая к груди, словно ребенка, бутыль с саке и внимательно слушая дискуссии Женской Академии Шинигами, Абарай узнал много нового. Например, что Хитцугая-тайчо любит шоколадные конфеты, и терпеть не может грильяж. Делает вид, что ненавидит чупа-чупсы, но в тайне собирает палочки от них. И обожает белую глазурь.
Абарай-фукутайчо чувствовал себя подавленным: Он не знает любит ли тайчо желе… Он не в курсе, сколько шоколада тайчо может съесть за один присест. Он не имеет понятия, как тайчо относится к мармеладу! Он недостоин быть лейтенантом Кучики-тайчо! Жизнь не удалась…
Поседев еще немного, он решился. Саке было благополучно забыто на пороге (где впоследствии было и найдено, но уже капитаном десятого), а Абарай-фукутайчо отправился в кондитерскую.

Когда обожженная рука, наконец, перестала болеть, Ренджи и сделал пометку на обоях своей комнаты: Кучики-тайчо не любит сладкое.

***

- Ты мужыыык? – хрипел Мадараме.
- Мужыыык! – вторил ему Абарай.
- Точно мужык? – грозно вопрошал Иккаку.
- Мужык! – не менее грозно ответствовал ему Ренджи.
За время их содержательного разговора Юмичика успел выщипать правую бровь и нацелился было на левую…
- Настоящий мужык? – рычал пятый офицер одиннадцатого.
- Самый что ни на есть настоящий мужык! – выл лейтенант шестого.
- Где тут у вас самый настоящий мужик? – беззлобно, но искренне поинтересовался заглянувший в комнату Зараки.
Три указательных пальца как по команде уткнулись в него, и тот, криво ухмыльнувшись, ретировался.
В наступившей тишине Юмичика вставил, наконец, свое негромкое, но веское слово:
- Ну мужик он. И что дальше?
- Поговорить с ним по-мужски! – вновь завелся Мадараме,- ты же мужыыы…- закончить ему не дали:
- А как?..

Пропитавшийся насквозь советами, ценными указаниями и еще более ценными указаниями, под завязку наполненный напутствиями и еще почему-то прощальными словами, Абараи шел. Все медленнее. На подходе к офису своего отряда он вообще остановился и даже сделал несколько шагов назад. Но не вовремя вспомнил, что он мужик.
- Капитан, сразитесь со мной по-честному! – с ноги постучав в дверь, Абарай ввалился в помещение. Осмотрелся. Заглянул за диван. За занавеску. Под стол…
Капитана не было.
- Кхем.
…и вытянулся по стойке смирно, приложившись головой о столешницу.
- Что ты там потерял? – тайчо стоял на пороге и странно смотрел на лежащую на полу дверь.
- Вас, тайчо! – честно ответил лейтенант.
- Чтооо? – глаза капитана блеснули в хищном прищуре, и Абарай понял, что ничего хорошего выражение лица капитана ему не сулит.
- Под столом я искал Вас, капитан! – повторил он, решив все-таки не выдавать капитану истинную цель визита.
- Я слышал, - на удивление спокойно вдруг ответил капитан. И так же спокойно добавил, - Хадо 12: Фушиби…
Обратно до одиннадцатого Абарай добрался значительно быстрее.

***

Лекции в научно-техническом музее при 12ом отряде проводились раз в год и были необязательны для посещения, однако Ренджи посещал их с завидной регулярностью. Когда еще посреди рабочего дня можно будет прикорнуть на парте?...
Сегодня однако его надежды не оправдались – всех повели на экскурсию по центру, и пришлось вяло плестись в хвосте и изображать из себя внимательного слушателя.
Отдел регистрации неопознанных всплесков реяцу.
Отдел проблем духовной материи.
Отдел медикаментозных решений проблем духовной материи… И куча умных скляночек со стеклянными словами. То есть стеклянных скляночек с… На полке рядом с «Озверином» стоял в баночках «Задобрин». Ренжди поморгал. «Задобрин» блеснул стеклянным боком. Абарай огляделся: остальная аудитория изображала из себя внимательных слушателей весьма качественно, и в сторону лейтенанта шестого никто не смотрел. А на заднем плане кто-то из офицеров 12ого монотонно тянул:
- Препарат используют для оценки функционального состояния рейреку, сканирования и сцинтиграфии звена цепи при различных девиациях в поведении реяцу, в том числе для диагностики нарушения функций звена…
Цап. Шмяк. Шух. И не дождавшись окончания лекции, Абарай выскочил из музея.
- А вот этот новый препарат находится еще в стадии разработки. Поскольку в его основе лежит действие его антипода, а фармакокинетика изучена еще не до конца, в большинстве случаев он вызывает обратный эффект, что проявляется в излишней нервозности и раздражительности …

***

Рукия смеялась долго и от души:
- Ты что! Нии-сама добрейшей души человек! – и замахала руками, давая понять, что категорически не согласна с побратимом.
- Значит, он слишком суров только ко мне…, - трагически заключил Абарай и еще раз приложился головой к столу. Зверское действие «Задобрина» наконец-то выветрилось, но выбираться из своего временного укрытия у подруги фукутайчо не спешил.
- Тебе просто нужно найти к нему подход!
- Я уже пробовал! Столько раз пробовал, но, кажется, его это только злит!
- И тебя это сильно расстраивает? Огорчает до слез, мучает, так что сводит сердце, превращает жизнь в ад и не дает спать ночами? – с сочувствием в голосе уточнила девушка.
Ренджи вспомнил подбитый глаз, обожженный бок, попойку холодной сейрейтейской ночью и согласно кивнул.
- Все ясно. Стой там, слушай сюда, отсюда будет проистекать! – Рукия заговорщицки ему подмигнула и выложила на стол альбом и карандаши. – Значит, делаешь так…

***

Капитан шестого отряда Кучики Бьякуя славился на весь Готей своим вспыльчивым характером, но старших все-таки чтил. Иногда. Поэтому теперь он сидел напротив Укитаке-тайчо и, расплескивая чай и бурно жестикулируя, делился с ним наболевшим:
- Терпеть это просто невозможно. Это руконгайский баран творит менос знает что… Нет, он просто издевается!
Укитаке внимательно слушал, а Бьякуя все больше распалялся. И про успокоительное, и про конфеты, и про попытку его, Бьякую – главу клана, капитана, и просто уважаемого человека! – причесать.
Укитаке кивал все более внимательно.
- Может быть, таким образом, он просто проявляет свою симпатию…
Бьякуя вспыхнул, выхватил оружие и вскочил с явным намерением прирезать причину его мучений. Прирезывать. Долго и мучительно. Деревянным боккеном. Укитаке-тайчо бдил, так что капитану шестого далеко убежать не удалось, и он был усажен вновь.
- Ну да. Не вижу в этом ничего плохого. Думаю, Абарай-фукутайчо просто хотел сделать тебе приятное.
- Он спалил кухню, а в оправдание заявил, что пек печенье для меня. Слышите, Укитаке-сан?! Он просто свалил все на меня! Я подам прошение о переводе его в другой отряд!
Бьякуя вскочил снова и снова был возвращен на место терпеливым хозяином.
- Не горячись, может так. Ведь мальчик старался, да и скорее всего он сказал правду...
- А дверь? – Бьякуя опять вскочил, – Да за кого он меня принимает?!
- Сядь.
- Но цветы… - растерялся Кучики и послушно сел.
- Может быть тебе стоит подумать, почему это тебя так задевает?
Рокубантай-тайчо насупился.
- Он безответственный. И глупый. И ставит меня в такие же глупые положения.
- Не такой уж и глупый, просто прямолинейный. И с богатой фантазией.
Бьякуя насупился еще сильнее.
- Вот именно. Лучше бы он направлял ее в мирное русло. На работу, например.
- Так скажи ему об этом.
- И прекратил вести себя как идиот, - не пожелал сдаться Бьякуя.
- Узнай причину, - сделал ответный ход Укитаке, - есть еще какие-нибудь аргументы?
- Нет, - наконец согласился Бьякуя, - тогда бы он устроил меня, - вспыхнул вновь и поспешно добавил, - как лейтенант.
- Тогда просто поговори с ним. Но, пожалуйста, выслушай и его тоже…
- Сегодня же. Я поговорю с ним. То есть выслушаю его. Думаю, мы... найдем общий язык.
Бьякуя встал, на этот раз никем не удерживаемый, и решительно и отчаянно, словно на битву, двинулся к выходу. На секунду задержался у двери, обернулся:
- Укитаке-сан. Спасибо.
И исчез в шунпо.

***

Ренджи поджег последнюю свечку и помотал спичкой в воздухе. Та потухла.
Теперь кабинет капитана украшала россыпь маленьких огоньков в красивых оправках.
На низком столике Абарай, предварительно аккуратно сложив в кучу документы, расстелил ажурную скатерть – откуда она взялась у Рукии он не поинтересовался, но искренне надеялся, что не из поместья. Тут же лежали так и не выброшенные капитаном, и найденные лейтенантом, конфеты, остатки отрядного ужина, выпрошенные на кухне, и бутылка сливового вина, доселе бережно хранимая на черный день.
Капитан замер на пороге. Ренджи сглотнул.
- Добрый вечер, Абарай-фукутайчо.
- Так точно! То есть добрый вечер…
- Что ты здесь делаешь?
- Я готовлю территорию для проведения операции, - поспешно отчеканил Абарай.
- В офисе отряда? – рука легла на деревянную гарду боккена, и Ренджи попятился.
- Никак нет, тайчо! На территории противника, - ответил лейтенант и на всякий случай повторил слова подруги, - в неофициальной обстановке.
- И в чем же заключается операция?
- В установлении близкого контакта с противником и последующей его капитуляцией.
- Контакта? Или противника? – уточнил капитан, поглаживая рукоять.
Ренджи растерялся, понял, что ляпнул что-то не то, и достал из кармана шпаргалку.
- А что это? – Кучики-тайчо указал на разложенные на его рабочем столе… видимо боеприпасы. Сохранять невозмутимость в такой обстановке было сложно, но он держался.
- Романтический ужин, - прочитал по бумажке Абарай и добавил от себя, то есть по памяти, - при свечах. Присаживайтесь, капитан…

На этот раз начальство шестого отряда отчитывалось перед со-тайчо в полном составе. За нарушение правил пожарной безопасности и романтическую драку при свечах.

Название: Химчистка
Автор: SlightlySpacey
Переводчик: Musmire
Бета: Asia55
Рейтинг: PG-13/T
Пейринг: Бьякуя/Ренджи
Жанр: Романс/Юмор
Статус: Закончен
Разрешение: запрос отправлен
Дисклаймер: все не наше
Ссылка на оригинал: тыц
Саммари: Бьякуя растроен тем, что его фамильный шарфик испорчен, как успокоит его Ренджи?

читать дальшеТеперь Бьякуя понимал, насколько глупым было это решение. Да, лейтенант хорошо дрался, и его банкай был впечатляющим, несмотря на то, что нуждался в тренировке. Не так много шинигами выжили после банкая Кучики, и еще меньше могли, немного полежав, снова ринуться в бой. То, что действия Ренджи были достойны похвалы, не мешал оценить даже снобизм Бьякуи.
Но что на него нашло, когда он бросил свой бесценный шарфик на окровавленное, изломанное тело Абараи? Конечно, кровь не пугала аристократа и воина, но… Пятна! Ужасные, отвратительные пятна, которые абсолютно не хотели отстирываться!
Бьякуя нахмурился, проверяя свой заветный шарфик на предмет не сошедших после стирки кровавых пятен. Вернувшись домой после лечения в четвертом отряде, Кучики обнаружил шарф аккуратно сложенным на прикроватной тумбочке. Рядом лежала записка от слуг, выражающих свои извинения и готовность понести любое наказание, выбранное Бьякуей. Привести семейную реликвию в порядок оказалось выше их сил.
После таких известий реяцу Кучики усилилась настолько, что в радиусе двух миль от ужаса заплакали маленькие дети.
Ни один слуга не хотел попасться под горячую руку аристократа. Большинство из них, сказавшись больными, сбежали из дома. В итоге Бьякуя остался один на один с шарфом и без идеи, что с ним делать. Никогда прежде не сталкивавшийся со стиркой, Кучики посчитал попытку отстирать фамильную ценность самому верхом безрассудства. Может быть, если он повяжет шарф слегка по другому, никто и не заметит пятен…. Попробовав, Бьякуя понял, что все бесполезно.
От отчаяния Кучики был уже готов рвать на себе волосы, и только то, что это могло разрушить его благородный облик, удержало от такого опрометчивого шага. Уж лучше он будет ходить кругами по кабинету, протаптывая дорожку в деревянном полу.
- Капитан, у вас что-то случилось?
Бьякуя до скрипа сжал зубы и медленно повернулся к источнику звука.
- Абараи. Что вам нужно? – прозвучало грубовато, но сейчас капитана не беспокоили такие мелочи. Его шарф был гораздо важнее.
Ренджи, тем временем, явно развлекался, наблюдая за страданиями Кучики. Облокотившись о дверной проем, Абараи ухмылялся особенно неприятно. Взгляд Бьякуи скользнул по распахнутой юкате лейтенанта, из-под которой виднелось больше татуировок, чем обычно.
- Вас что-то расстроило.
Бьякуя пристально посмотрел на своего лейтенанта, ухмылка которого стала еще шире.
- Могу я чем-то помочь вам? – брови поднялись еще выше.
Капитан нахмурился. Поведение Абараи сильно изменилось. С тех пор, как он навещал Кучики в четвертом отряде, Ренджи становился все более и более неторопливым и все, что он говорил… было неоднозначно, с явными сексуальными намеками. Это заставляло Бьякую нервничать.
- Единственная помощь, которую ты можешь мне предложить – это доделать отчеты, которые ты должен был сдать еще на прошлой неделе, - капитан был краток. – В последнее время твоя лень…
- Нууу, капитаааан, - чувственно проныл Ренджи и прошествовал к столу Кучики. Остановившись напротив, он приблизил свое лицо к лицу Бьякуи.
- Никого не волнуют эти бумаги, кроме вас. В чем дело?
Бьякуя нахмурился, заметив, насколько Ренджи приблизился. Это была еще одна привычка, которую лейтенант приобрел в последнее время. Он все время вторгался в личное пространство Кучики. Но даже когда Ренджи стоял слишком близко, или когда его рука задерживалась на плече Бьякуи дольше, чем надо, Кучики почему-то не ругал нахала.
- Ты неправ, - ответил Кучики. – Большинство капитанов понимают важность… Не трогай.
Ренджи проигнорировал его слова и обойдя стол схватил так печаливший Бьякую шарф.
- Что это за пятна?
- Это ты виноват, - сказав, Кучики понял, как по-детски это прозвучало. – Мои слуги не смогли отстирать их.
- О, да – в глазах Ренджи появилось узнавание. – Кира рассказал, как они нашли мое полумертвое тело после схватки. Никогда бы не подумал, что вы такой милый, капитан.
- Что ты под этим подразумеваешь?
- Ничего, - быстро произнес Ренджи. Он повертел шарф в руках и добавил. – Но я знаю место, где вам могут помочь. Если хотите, я отнесу его туда.
- Мне не нужна твоя помощь. Я в состоянии справиться с проблемами самостоятельно.
- Конечно, я уже заметил, - под убийственным взглядом Бьякуи он положил шарф и поднял руки, сдаваясь. – Спокойно! Хорошо. Просто хотел помочь.
Уже выходя из кабинета, Ренджи обернулся:
- До встречи, малыш.
Бьякуя шокировано моргал, его мозг никак не мог переварить слова, сказанные Абараи на прощание.
- Малыш….?
Бьякуя не любил утро. Особенно если удалось поспать меньше двух часов из-за того, что все мысли заняты испорченным шарфом. Совсем не отдохнул. Именно поэтому, даже заметив чью-то реайцу неподалеку, Кучики не стал ничего предпринимать.
Не очень твердо стоящий на ногах и слегка растрепанный, Бьякуя, запинаясь, добрался до офиса. Обычно его утро начиналось с чашки крепкого чая, но разбежавшиеся слуги не спешили возвращаться в поместье (он решил убить их всех, когда они вернуться). Попытка приготовить чай самому кончилась поджогом печки. Так Бьякуя остался без сна и кофеина. Очевидно, что день не задался с утра.
Кучики со стоном упал на стул и уставился на стол, ища взглядом шарф. Шарфик исчез.
В панике Бьякуя обыскал всю комнату. Может быть шарф упал со стола? Нет. Может он лежит на кушетке? Нет. Может быть кто-то задрапировал шарфиком потолок? Конечно, нет. Но где же….?
- Доброе утро, солнышко.
Черт. Только не сейчас….
- Разве мы не такие радостные и бодрые, как этот прекрасный день? – ухмыльнулся Ренджи.
- Абараи, - Бьякуя старался сохранять спокойствие. Без паники. Успокойся. – У меня нет времени для…. Подожди, что это?
Ренджи держал в руках шарф.
- Ну, вы были так решительно настроены, но явно не могли ничего сделать с этим самостоятельно. Поэтому я позволил себе такую вольность как отдать его в химчистку.
Бьякуя выхватил свой шарф из рук другого шинигами. Да, больше никаких пятен заметно не было….
- Химчистка?
- Ага, в семьдесят восьмом районе есть действительно хорошая химчистка, - объяснил Ренджи. – Что в общем-то удивительно, потому что остальные – редкостное дерьмо. Видишь? Я же говорил, что позабочусь об этом.
- Ты все подстроил, – произнес Кучики, завороженный магией химчистки.
Ренджи округлил глаза:
- Ничего подобного. Честно, если бы ты не был таким упрямым….
- Спасибо.
Ренджи удивленно моргнул, пораженный таким редким для капитана проявлением благодарности. Затем, усмехнувшись, он начал потихоньку приближаться к Кучики.
Бьякуя, полностью поглощенный изучением шарфа, не заметил маневры лейтенанта. До тех пор, пока сильные руки не обняли его.
- Что…?
Ренджи прижался к спине Бьякуи. И это прикосновение показалось капитану не таким уж противным….
- Я лучше, чем ты думаешь обо мне, Бьякуя, - хрипло прошептал Ренджи, теплое дыхание щекотало чувствительную кожу капитана. Губы Абараи прошлись по бледной коже шеи и слегка прикусили в месте, где шея переходит в плечо. Бьякуя почувствовал, как жар приливает к щекам и паху. До того, как он успел возразить, или хотя бы что-нибудь подумать или сказать, Ренджи уже не было в кабинете.
Подождав, пока температура снизится до нормальной, Бьякуя покачал головой и подумал о том, что весь Сейретей сошел с ума. Потом он элегантно повязал шарф и вернулся к документам.

Название: Любопытство
Автор: INMH
Переводчик: Musmire
Бета: Asia55
Пейринг: Бьякуя/Ренджи
Рейтинг: PG-13/T
Жанр: Romance/General
Статус: Закончен
Author’s Note: Like most of my stories, I have no idea where this came from. I just really wanted to do a Bleach story, and I really like the Renji/Byakuya pairing.
Дисклаймер Все не наше
Разрешение: запрос отправлен
Ссылка на оригинал: тыц
Саммари: Драббл. Бьякуе интересно, сколько у Ренджи татуировок и где они находятся. Бьякуя/Ренджи

читать дальшеРенджи был весь покрыт татуировками: лицо, особенно брови (которые так задорно задираются, когда он смеется), плечи и грудь, которую Бьякуя видел всего пару раз. Недавно, когда Ренджи ранили на тренировке, и он был вынужден снять рубашку, Кучики заметил, что на лейтенанте появилось много новых наколок, несомненно стоящих его благороднейшего внимания.

Черный, какой-то остро-зазубренный узор как веревка обвивавший грудь, перетекавший через ребра на спину. Капитана Кучики мучило любопытство, есть ли у его лейтенанта какие-нибудь татуировки ниже. Это была одна из тех мыслей, что приходят в голову, и вы никак не можете их оттуда выгнать.

С этим помогали справиться только образы.

Образы, которые были прелюдией к сценам, включавшим Бьякую, его лейтенанта и их близкие отношения.

Конечно, это было только его воображение. Бьякуя никогда не видел Ренджи без штанов… поэтому у него оставался простор для фантазий. Да уж, такие мысли вряд ли можно было назвать правильными – особенно когда объект мечтаний сидел в одной комнате с самим мечтателем. Хотя бы потому, что в такие моменты обычно ледяная маска спадала, и эмоции просачивались наружу.

– Мм… Капитан? – Бьякуя моргнул, возвращаясь в реальный мир.

– Что? – невозмутимо как обычно. Ренджи как-то странно смотрел на него.

– Вы… Так пристально на меня смотрите, сэр. Вы что-то хотели?

Что я на самом деле хочу, так это завалить тебя на стол и....

Бьякуя покачал головой и мысленно обругал себя.

– Нет, ничего. Извини,– сказал он тихо.

Ренджи кивнул и вернулся к своим делам. Пристальный взгляд капитана так нервировал.

– Хотя... Есть кое-что, о чем бы я хотел тебя спросить.

Ренджи поднял глаза и в удивлении подпрыгнул – минуту назад капитан был на своем месте, и вот он уже возвышается над Абараи.

– Ты знаешь, я решился на это только сейчас…

– Вперед, сэр.

Бьякуя медленно моргнул, его взгляд стал еще пристальнее.

– Это про твои татуировки, – не отрывая взгляда от лейтенанта, Кучики сел рядом с ним.

– Да? – Ренджи не совсем понимал, что происходит.

– Сколько их у тебя? – Абараи уставился на капитана, смутился и быстро пересчитал все свои татуировки.

– Пять, типа того.

– Где? – Ренджи жестами показал: две на бровях, одна на спине, одна на животе… и остановился, надеясь, что капитан не заметит, что он продемонстрировал только четыре.

– Это все?

– Угу, – получилось чересчур быстро.

– Ты показал четыре.

Черт. У Ренджи похолодело внутри. Этот парень никогда ничего не пропускал.

– Ну… Типа… Еще одна… Она… Это…

– Могу я ее увидеть? – глаза лейтенанта как-то нелепо выпучились.

– Ээ, сэр, не надо… Она… Ээ.

Вдруг Ренджи почувствовал руку на подбородке и ощутил дыхание на щеке.

– Могу я?

Даже в такой нелепой ситуации выражение лица Бьякуи оставалось спокойным. Пытаясь залезть в штаны к своему лейтенанту, он выглядел так, будто говорил о погоде.

–Ну… Я думаю, ты можешь взглянуть…

Фандом: хлорка
Аффтор: Inserta
Беттинг: несколько багов выловила Yatyo
Название: Могло бы быть
Пейринг: бьякурен
Рейтинг: пж-13
Жанр: ангст без сюжета
Саммари: То, что могло бы и не быть, то, что не должно быть, но все же случилось.
Комментарий: Тик хотел пвп, Тик придумывал пвп, но в процессе героям вдруг приспичило между собой поговорить.
Дисклаймер: не мое.
Предупреждение: сюжета нет, ангст, переходящий в флафф, отсутствие вменяемой правки, кроме авторской, которой лучше и не доверять.

читать дальше«Навести его, он болеет, ты же знаешь это. Заодно и отчетность сдашь, которую просрочил!» - проворчал Ренджи, передразнивая слова подруги, и, переминаясь с ноги на ногу, глянул на стену поместья. Отчетность под пристальным наблюдением Рукии он смог доделать только к позднему вечеру. Девушка тогда одобрительно хмыкнула, подопнула друга в сторону поместья, приговаривая, что брат очень-очень болен, и ни одна сволочь его не навестит, а сама смылась к ночевавшему в казармах Ичиго, которого неизвестно каким ветром опять занесло в Сейрейтей.
Идти, как положено, через парадный вход Абараи не решился, понимая, что, не смотря на слова Рукии, не ждет его капитан с визитом, а документы можно и потом отдать, уже поздно, приболевший Кучики уже поди спит. На его месте Ренджи бы точно спал.
Дурацкая бумажка уже успела немного помяться. Сложив ее вчетверо, Абараи вздохнул и привычно перемахнул через стену. В саду было тихо, в наступивших сумерках ярким желтым пятном выделялась веранда, на которой спиной к Ренджи сидел в легкой серой юкате и с влажными волосами капитан.
«Болеет, - мысленно хихикнул Ренджи, - простуда у него, надо же…»
- Ренджи, не стой там, - хриплым, осипшим голосом вдруг сказал Кучики. Ренджи от неожиданности дернулся, потом выпрямился, приглушил рейацу. Капитан повернулся к нему.
- Извините за поздний визит. Я документы принес.
- Положи на стол, - видимо, говорить Кучики все же было тяжело.
- Вы болеете, - тонко намекнул Ренджи на то, что вообще-то уже поздний вечер и прохладно, а капитану предстало находиться в тепле и уж никак не на продуваемой террасе.
- Спасибо, что заметил.
- Вам не холодно?
- Нет. Благодарю за беспокойство.
Кучики закашлялся, поднес кулак ко рту. Надрывной сухой кашель заставил Ренджи поежиться.
- Вам нельзя на ветру находиться, - попробовал он облагоразумить Кучики.
Заболеет еще сильнее, а один Ренджи отряд долго не вытянет. Скоро общие междуотрядные построения, наборы новичков - много чего!
- Мне не холодно. Спасибо за беспокойство, Ренджи, - Кучики давал понять Абараи, что ему уже пора уходить.
- Вам холодно, это вам только кажется, но на самом деле вы замерзли, - Ренджи, не сознавая, что он делает, коснулся холодной руки капитана. – А еще вы кашляете.
На щеках Кучики играл нездоровый румянец.
- Не упрямьтесь, капитан, - проговорил Ренджи, ненавидя себя за проявленное беспокойство, - отряд в вас нуждается.
Он приложил ладонь ко лбу капитана, почувствовал горячую сухую кожу.
- У вас температура. Позвать капитана Унохану?
- Не суетись, Ренджи, - Кучики отпрянул от него. – Со мной все будет нормально. И… - он замолк, поднял на Абараи усталые глаза. – И помнится, я просил тебя больше не касаться меня. То… что между нами было – наша общая ошибка.
Ренджи скрипнул зубами от бессилия: ну зачем капитану надо было напоминать об этом?! Разве можно увидеть в проявленном беспокойстве нечто большее?
- Между нами ничего не было, вы помните, так что… - Ренджи закусил губу. – Я уйду, как только вы выполните все указания капитана Уноханы и окажитесь в постели под одеялом, - быстро выговорил он. – Вы больны, а то… то тут совсем не причем. Вы лучше меня знаете, что между нами ничего не было, - зачем-то повторил он. – Я о вас беспокоюсь.
Кучики снова закашлялся, покачнулся от внезапно нахлынувшей слабости. Ренджи подхватил его за плечи.
- Пойдемте, капитан. Я отведу вас в спальню.
Кучики отвернулся, Ренджи успел заметить, что тот устало прикрыл глаза. Ему явно было плохо, решил Абараи, засиделся на холоде.
В спальне капитана было жарко натоплено, футон аккуратно расстелен. У изголовья стоял светильник странной изогнутой формы. Его Ренджи помнил – скидывались всем отрядом и дарили его капитану на какой-то праздник.
Он помог Кучики лечь, поправил на нем одеяло, протянул кулек с лекарствами и стакан с водой, придержал капитана за голову, чтоб ему было удобнее запить таблетки. Не удержался и все же провел по блестящим волосам ладонью.
- Выздоравливайте, капитан.
- Ренджи, - губы Кучики изогнулись, - останься пока. Расскажи, что в отряде.
- Все как всегда, капитан. Все ждут, когда вы выздоровеете. Вы спите, у вас температура поднялась.
- Ты уже это говорил, Ренджи. Можешь идти.

После душноватой спальни на улице Ренджи казалось дико холодно. Самое время трусцой пробежаться до отряда, выпить пару кружек чаю и, завернувшись в одеяло, завалиться спать. Но Абараи решил неспешно пройтись. Случайная реплика Кучики, сказанная, как решил Ренджи, в полубреду, разбудила те воспоминания, которые Абараи когда-то очень хотел забыть.
То, что между ними было. То, чего быть никак не могло.
Этот единственный раз сложно было назвать чем-то большем, чем «переспали и разбежались». После большого праздника, на котором они немного перебрали, Ренджи обнаружил себя в постели Кучики с болезненно ноющей спиной, дурным настроением и головной болью. Капитан, похоже, чувствовал себя не лучше. Обычная история, таких много. Окончательно проснувшись, они пришли к выводу, что совершили ошибку, что эти отношения ни к чему хорошему не приведут, и согласились, что ничего это не меняет. И ничего, в целом-то, и не изменилось. Кучики – капитан, Ренджи – его лейтенант, только так.
Странно, что после успешного притворства, что ничего не было, капитан об этом вспомнил. Будто на самом деле это всегда занимало его мысли.
- Кажется, и я начинаю болеть, - уныло пробормотал Ренджи, понимая, что, чем большее он думает об этом, то все больше и больше запутывается в своих чувствах.
Зарядил унылый серый дождик. И Абараи спешно потрусил в сторону казарм.

С утра Ренджи застал капитана сидящим за рабочим столом в кабинете и просматривающим бумаги, которых за несколько дней отсутствия накопилась целая стопка.
- Капитан?! Вы же болеете!
- Мне стало лучше. Займись расписанием отрядных тренировок, в имеющемся несколько не состыковок, - голос Кучики звучал на полтона ниже.
Ренджи замялся.
- Капитан… простите, что вчера я так вольно повел с вами. Но вы еле стояли на ногах… И… напомнил вам…
- Тебе не за что извиняться, - Кучики склонился над каким-то документом.
Несмотря на уверенные слова капитана, Ренджи казалось, что тот выглядит как-то болезненно. Абараи с шумом выдохнул, собираясь с мыслями.
- Простите, капитан, но я считаю, что вам пока не стоит появляться в отряде.
Это было немыслимой дерзостью, но Ренджи решил отстоять свою точку зрения. В конце концов, он, как лейтенант, должен следить за здоровьем каждого шинигами в отряде, даже если этот шинигами – его капитан.
- Ренджи, я нормально себя чувствую, позволь продолжить работу.
- Капитан, я вынужден настаивать.
- Я вынужден отказаться. Я не могу оставить дела отряда на тебя полностью. Я не верю, что ты сможешь выполнить эту работу за сегодня.
- Поверьте, хоть раз поверьте! – заметив серьезный взгляд Кучики, Ренджи отступил на шаг назад, выпрямился. – Простите, капитан, что очень многое себе позволяю, но подумайте о своем здоровье.
- Хорошо, - неожиданно для Ренджи согласился тот. – Оставлю сегодня все на тебя, вечером жду эту, - он положил ладонь на документы, - стопку.
Абараи подавил желание прикоснуться к тому, чтобы проверить наличие жара. Никогда еще Кучики не сдавался так быстро, что там говорить, он вообще никогда ранее не поддавался уговорам.
- Проводить вас, капитан?
- Не стоит, я буду в своей комнате в казармах. Попроси кого-нибудь принести мне чай.
Кучики кашлянул, как-то рвано, будто долго подавлял желание прокашляться, потом встал из-за стола, прошел мимо лейтенанта, невзначай будто коснулся рукой его плеча. Ренджи, вздрогнув, кивнул, закрыл за капитаном дверь. Он немножко подождал, высунулся в приемную, подозвал Рикичи, приказал ему принести чай капитану и заперся в кабинете.
Пустота огромного офиса словно давила, Абараи не привык работать один. Но именно сейчас ему хотелось побыть в одиночестве, только так он мог, как он думал, осмыслить последние события: случайные касания, оговорки. Да и сам он, Ренджи, хорош – стоило капитану заболеть, засуетился как клуша над цыпленком.
Первая неделя после того события далась им обоим тяжело. Ренджи вздрагивал, когда видел Кучики, недоумевал, как так получилось, что они переспали, и почему капитана это нисколько не волнует, пока не заметил, что и Кучики спешно отводит глаза, если они случайно встречались взглядами. Но со временем Ренджи думалось, что все забылось, и с радостью выкинул случившееся из головы. В конце концов, чем ночь, проведенная с Кучики, которую Ренджи, если уж быть честным до конца, не совсем помнил, лучше или хуже нескольких ночей с Шухеем, или с Кирой, или с кем-либо еще?.. Даже в этом Ренджи врал себе, но не хотел признавать.
Работа, как ни странно, спорилась, но нисколько не помогала отвлечься от дурных мыслей. Доделав стопку на капитанском столе, Ренджи придвинул к себе расписание тренировок, внимательно рассмотрел все пометки, что сделал Кучики. Поцокал языком: иероглифы у больного капитана вышли немного кривоватыми. Вытащив из ящика чистый лист, Абараи принялся за переделку.
- Лейтенант! – постучали в дверь. – Вас зовет капитан.
- Хорошо, - вполголоса отозвался Ренджи, нисколько не заботясь, услышат его ответ или нет.
Если капитан зовет, значит надо идти.
Комната Кучики располагалась на первом этаже, близко к кабинету. Просторное, с тремя большими окнами, выходящими в маленький садик, который разбили еще по приказанию деда Кучики, светлое помещение с рабочим столом, шкафом для книг и вещевым сундуком. Капитан полулежал на кровати, смотрел на начинающее алеть перед закатом солнце. Ренджи осторожно прикрыл за собой дверь, положил готовые документы на стол.
- Вы звали меня, капитан?
- Да, - Кучики говорил шепотом. Похоже, оттого, что вчера он сидел с мокрыми волосами, а сегодня с утра вернулся в отряд, у него совсем пропал голос. – Скажи, что ты думаешь о нас?
- О чем вы? Вы – мой капитан, вы – тот человек, которого я стремлюсь превзойти, - уклончиво ответил Ренджи.
- Я спрашиваю не о себе.
- Нет никаких «нас», капитан, мы это давным-давно решили.
- Подойди ближе.
Скорее всего, Кучики было трудно говорить достаточно громко, чтобы Ренджи его слышал. Абараи встал рядом с кроватью.
- Ты помнишь, почему мы… так решили?
Ренджи помнил. Точнее, он с чистым мазохизмом весь день вспоминал то утро.
- Если бы продолжили, то ни к чему бы это все не привело. Зачем вам это, капитан?
- Сядь, Ренджи. Мы, наверное, слишком долго откладывали этот разговор.
- Но… мы ведь уже все решили.
- Не думаю.
За весь разговор капитан так на него и не посмотрел.
- Так, что ты думаешь?
- Это сложно, капитан, очень сложно. Мы тогда… много выпили. Больше, чем нам в действительности нужно было.
Ренджи придвинул к кровати стул, сел, сжал пальцы на своих коленях, смяв ткань хакама.
- Насколько я помню, мне было хорошо, так что это не то, о чем я мог бы жалеть.
- Насколько ты помнишь? – без никаких эмоций поинтересовался Кучики.
- Я выпил гораздо больше, чем я мог, поэтому я не слишком много помню из того, что произошло.
- Вот как.
Кучики повернулся к нему, лицо его из-за болезни выглядело несколько осунувшимся, а глаза казались немного воспаленными. В этот момент Ренджи было не ясно, как такой человек мог ему когда-то внушать страх. Ему сейчас хотелось обнять его, утешить, тепло-тепло укутать и слушать, чувствовать порывистое горячее дыхание, может, тогда Кучики станет легче, проще.
- Не хотите выпить, капитан? Я налью вам чай.
- Не стоит.
Кучики поднял бессильно руку, протянул ее к Ренджи, накрывая ладонь на коленях, неожиданно сильно сжал пальцы, удерживая на месте дернувшегося в сторону стоящего на столике чайника Абараи. А потом с силой дернул на себя так, что Ренджи пришлось наклониться к нему, оказываясь лицом к лицу, носы их почти соприкоснулись.
- Ты совсем не помнишь, что ты тогда мне говорил?
- Это важно? Я вообще смутно помню тот вечер, так что…
- Тогда помолчи, - Кучики, все еще удерживая Ренджи на месте, подался вперед, целуя того в приоткрытые от удивления губы.
Ренджи чувствовал горячий язык Кучики Бьякуи, теплое дыхание, видел, как подрагивают ресницы у капитана. Он понимал, что вот это – более чем неправильно.
- Зачем вы это сделали? – спросил Ренджи, когда Кучики, лизнув напоследок его нижнюю губу, отстранился.
- Я признаю, что был тогда не прав, что мне следовало более внимательно отнестись к твоим чувствам, а не предложить все забыть и сделать вид, что ничего не было, - тихо ответил капитан, хрипло выдавливая из себя каждое слово.
- Я вам в любви признавался? – округлил глаза Ренджи, сглатывая образовавшийся в горле ком.
- Тебя это удивляет?
«Еще как», - хотелось добавить ошалевшему Абараи, но, заметив серьезный взгляд Кучики, он сдержался:
- Не совсем. Неожиданно.
- Твои чувства изменились?
«А были ли они?!»
Усевшись обратно на стул, Ренджи прикрыл лицо руками. Мысли скакали розовыми зайчиками Рукии, и он никак не мог сосредоточиться на разговоре. В какой-то момент накатила на него паника: вдруг он скажет сейчас что-то такое, что капитан решит совершенно по другому.
- Я не уверен, что люблю вас так, как… мне раньше представлялось, - наконец, выдал он. – Вы мне нравитесь как человек, я безмерно уважаю вас как капитана и более сильного шинигами, я беспокоюсь о вас. Но это совсем не то, что… По крайней мере, мне достаточно…
Кучики Бьякуя слушал его внимательно, не перебивал, лишь неосознанно поглаживал большим пальцем ладонь Ренджи. Это сбивало с мыслей, и так не слишком связных.
- Сейчас вот, вместо того, чтобы радоваться, что вы задумались о моих чувствах, я больше волнуюсь, что вы болеете, что вам плохо. Но я рад, честно рад…
- Ты слишком честен, Ренджи, и слишком мало думаешь о себе, - усмехнулся Кучики. – Я повторюсь, я хорошо себя чувствую, но мне приятно твое беспокойство.
«Он болен более серьезно, чем я думал, - уныло подумал Ренджи, когда Кучики привстал и снова поцеловал его, - надо позвать капитана Унохану, потому что иначе капитан ни за что бы не затеял этот разговор».
Ренджи прикрыл глаза, не в силах видеть болезненное лицо Кучики. Его вдруг дернули и повалили на постель, пахнувшую лекарствами и потом. Спину Ренджи кольнуло – новое его положение было не слишком удобным.
- Я думаю, вам стоит поспать, капитан, - проговорил Ренджи, чувствуя, как Кучики ложится рядом с ним. – Вы температурите. Завтра, если вам станет лучше, мы сможем поговорить.
- Тебе мало того, что я признал свою ошибку? – холодно поинтересовался капитан.
- Это слишком много. Гораздо больше того, что я когда-либо ожидал, - честно признался Ренджи, все больше уверяясь в абсурдности последних событий. – Я любил вас, очень долго любил, точнее я сейчас понимаю, что любил, но тогда мне казалось, что я вас ненавижу. Вы слушаете, капитан?
Когда-то, давным-давно, Ренджи и мечтать не смел о том, что будет спокойно лежать в обнимку с Кучики Бьякуей, что тот сам предложит всего себя, но те времена прошли. Сейчас как никогда ранее Ренджи понимал, что ему хочется совсем другого.
- …Да и сейчас люблю. Но это же не обязательно доказывать всем, не так ли? Мы оба запутались, капитан, так что я думаю, что мы тогда правильно решили, что наши отношения ни к чему не приведут…
- Ты можешь помолчать? – голос вернулся к Кучики, но звучал гораздо глубже, чем обычно.
- Да, капитан.
- Если мы будем так к этому относиться, они действительно ни к чему не приведут. Я много думал, Ренджи, о себе, о том, кого потерял, о тебе. Ошибкой были не наши отношения, которые есть или могли быть, ошибкой было считать, что между нами вообще ничего не может быть.
- Капитан, я вас не узнаю, - попытался отшутиться Ренджи, нереальность происходящего заставляла его чувствовать себя идиотом, каких только поискать, сердцем он желал быть тут, в этой постели, рядом с Бьякуей, но…
- А ты меня знал? – Кучики склонился над ним.
Ренджи помотал головой, когда капитан спустился чуть вниз, распутывая узел пояса, и коснулся горячими сухими губами напрягшегося живота, и выдохнул едва слышно «нет».

Спину ломило, в голове маленькими молоточками кто-то бил по вискам, глаза под веками горели, и Ренджи совершенно не знал, что вырвало его из тяжелого путанного сна. Под одеялом было невыносимо жарко, но ни отодвинуть обнявшего его Бьякую, ни выбраться из горячего плена не представлялось возможным. Абараи лежал, не в силах открыть глаза, и понимал, что что-то изменилось.
По крайней мере, его ни гнали из постели, ни просили забыть. Можно было поспать, тем более так клонило в сон. А обеспокоенный голос Кучики, утверждающего, что, кажется, он заболел, лучшее, что Ренджи когда-либо слышал.
Надо хоть раз поверить и принять все без условий.

Название: 10 способов напомнить о себе
Автор: *****
Бета: отсутствует
Пейринг: Ренджи/Бьякуя
Рейтинг: G
Жанр: юмор, романс
Дисклеймер: Все у Тайто Кубо принадлежит Тайто Кубо
Статус: закончен
Критика: очень приветствую
Предупреждения: 1. Безбожный ООС
2. Написано на новогодний конкурс сообщества Bleach: фанфики Ренджи/Бьякуя, тема – "10 способов..."
Примечание: в тексте упоминаются слова японской пьесы "Любовь Тодзиро"

читать дальшеКучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся тактичностью.
Поэтому он совсем не обрадовался, когда рано утром, едва открыв глаза, увидел низко склонившееся над ним лицо Абараи Ренджи.
Нехорошо.

Карие глаза бесстыже рассматривали все, что открывалось их взору, – а открывалось не так уж и много. Возмутительно.

Вызывающе яркие волосы не были собраны в хвост, свисали густыми прядями и нагло лезли в рот и в нос только проснувшемуся аристократу. Ну это уже вообще безобразие! Подавив отчаянное желание сдунуть их со своего лица, Бьякуя окинул своего лейтенанта самым холодным взором, на который только был способен.

Ренджи по привычке дернулся – обычно такой взгляд капитана означал, что нужно по-быстрому текать куда подальше, – но сумел совладать с рефлексами и застыл на месте. Можно сказать, проявил чудеса храбрости.
К сожалению, это не было должным образом оценено. Через минуту поняв, что эффект не достигнут, Бьякуя рассерженно нахмурился и потянулся правой рукой к изголовью, куда по обычаю перед сном всегда клал Сенбонзакуру.

Проследив взглядом за направлением руки, Ренджи вмиг побледнел и молнией кинулся вон из комнаты, едва не проломив по пути седзи. Удовлетворенно следя за стремительно удаляющейся рейацу лейтенанта, Кучики расслабился, со вкусом потянулся...

...и наткнулся рукой на увесистую книгу.

У изголовья лежала потертая чуть ли не до дыр "Манъёсю", которую глава великого клана взял из библиотеки почитать на ночь. Сенбонзакуры не было.

Оказывается, томик стихов пугает некоторых почище занпакто. Подумать только: взрослый шинигами, уже лейтенант – а такие детские страхи.
Однако вспомнив, с каким ужасом Ренджи удрал из поместья, Бьякуя подумал, что заставлять его читать, а потом и учить четыре с половиной тысячи сочинений – это все-таки, наверно, было слишком.

*****************************************************

Кучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся вкусом.
Едва зайдя в офис и увидев, что стоит на его столе, Бьякуя твердо решил, что будет молчать. Если понадобится – весь день, потому что иначе только глухой в шестом отряде не услышит, что его капитан думает о художественных изысках своего лейтенанта.

Разумеется, икебану на своем столе Кучики видит не в первый раз. Совершенно обычное дело. Солнце встает на востоке, кот гордо приносит хозяину дохлую мышь, Абараи гордо притаскивает в офис веники в вазе... Все в порядке, жизнь идет своим чередом. Просто сегодня, наверно, юный аранжировщик был в ударе: такого кошмара Кучики, пожалуй, за всю свою жизнь не видел.

Почему Ренджи упорно травмирует своими шедеврами исключительно психику своего капитана, Бьякуя уже не задумывается.

Так же, как не задумывается, почему рука не поднимается выбросить очередное произведение ужаса, которое так и будет стоять на краю стола до самого утра. Пока на новое не заменят.

******************************************************

Кучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся сдержанностью.
Вот уже пятнадцать минут благородный аристократ доблестно сражался с приступами тошноты и одновременно пытался сосредоточиться на работе.

Не получалось ни то, ни другое.

– Тайчо, здесь зарплатные ведомости за три месяца и шесть премиальных расписок, подпишите, пожалуйста. Вот отчет по недавним миссиям, объяснительная от шестого офицера, между прочим, прилагается... Так, куда она делась... Сейчас найду!

От мельтешения рыжего и черного рябило в глазах, светопредставление не утихало даже при опущенных веках. Зрительный калейдоскоп сопровождался звуковым: Абараи умудрялся натыкаться на все выступающие предметы, шумно и эффектно.
И почему-то особенно сильно чувствовался запах ренджиного одеколона (зеленое яблоко и ваниль), ранее не вызывающего такого неприятия, – явно на фоне общего недомогания.
Однако выразить свое недовольство практичный капитан не посмел: грех жаловаться, если Ренджи наконец-то направил свою немереную энергию в нужное русло!

Терпению приходит конец, когда особо энергичным движением лейтенант смахивает с капитанского стола половину бумаг, коробочку с тушью и даже выбивает из рук оторопевшего Бьякуи кисточку. Судя по оправданиям, совершенно случайно.

Подхватив с полки кипу бумаг, уже давно подлежащих сдаче в архив первого отряда, Кучики всучил их опешившему Ренджи и бесцеремонно выпроводил того за дверь.
После чего сел обратно, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Ровно пять минут: в шунпо дорога до архива короткая.

*******************************************************

Кучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся аккуратностью.
И вспомнил он об этом тогда, когда услышал за спиной неимоверный грохот. Можно было даже не поворачиваться, чтобы понять, кто был тому виной, но для приличия Бьякуя все же повернулся.

Ну, Абараи умудрился опрокинуть архивный стеллаж – ничего страшного. Бьякуя отнесся к этому философски: в конце концов, это был единственный предмет мебели, на который лейтенант еще не налетел, проявляя необыкновенное старание в работе. Как это у него удалось, если Ренджи нужно было просто пройти мимо в другую комнату, – в общем-то неважно.

Но позвольте, почему Ренджи теперь стоит, опустив очи доле, как проштрафившийся кот?

А, понятно. Под шкафом была погребена стойка с Сенбонзакурой.

– Я, это... Он, в общем, сам упал, – пробормотал Абараи и рискнул поднять глаза. Зря. Напоролся на убийственный взгляд капитана и снова уткнулся в пол. И опасливо, бочком, посеменил к выходу, держа руки за спиной. – Я, в общем, ребят позову, это все поднять... Один-то не справлюсь.

Когда он уже был у двери, Бьякуя ровным голосом сказал:
– Ренджи. Сенбонзакуру.

– А... точно, – Ренджи вынул из-за спины Сенбонзакуру, торопливо положил его перед Кучики и пулей выскочил во двор.

Бьякуя со вздохом откинулся на спинку стула. Через полчаса собрание капитанов – кто бы мог подумать, что Кучики будет радоваться ему, как Рукия новеньким фломастерам.

Думать ни о чем не хотелось. Однако в голове упорно вертелась одна и та же мысль: если Ренджи не может без последствий пройти мимо шкафа, то почему его "икебана" в вазочке как стояла на самом краю стола, так и стоит?

*********************************************************

Кучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся утонченностью.

– Кучики-тайчо, – Сой Фонг столкнулась с Бьякуей в дверях казарм первого отряда и коротко кивнула.

Бьякуя поприветствовал ее молчаливым кивком, решив проигнорировав изучающий взгляд командира спецподразделения. Мало ли что ей в голову придет.

Но Сой Фонг, проходя мимо, на секунду остановилась и неожиданно выдала:
– Кучики-тайчо, вы правильно сделали, что сменили одеколон. Этот мне нравится больше.

Сделать круглые глаза Бьякуе помешало только благородное воспитание. Да как она смеет?.. Пылая праведным гневом, он уже собрался сказать что-нибудь резкое, но тут из офиса лейтенанта Сасакибэ выплыла Мацумото, небрежно обмахиваясь только что полученной документацией.

К полному изумлению Бьякуи, она замерла перед ним, наклонилась и... принюхалась.

– Кучики-тайчо, а вы пахнете Ренджи... Точно, зеленое яблоко и ваниль. Вот это я понимаю, запах настоящего мужчины!

Отходил от шока Кучики уже в пустом коридоре.
Он пахнет Ренджи...
Раньше Бьякуя и представить не мог, что его можно сразить наповал одной-единственной фразой...

**********************************************************

Кучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся трудолюбием.

На что он рассчитывал, придя после собрания и дав Ренджи отгул на весь оставшийся день? Что лейтенант благородно откажется от щедрости начальства? Не на того напали...
Как он вообще умудрился попасть в лейтенанты, и не куда-нибудь, а в шестой отряд? Это явно чей-то хитрый план...

Ну хоть в офисе стало тихо и никто не маячит. Можно забыть об этом ходячем недоразумении и спокойно поработать.
И все равно Бьякуя морщился каждые десять минут. Переполненная счастьем рейацу Абараи чувствовалась даже из далеких казарм десятого отряда. Конечно, о своей радости надо дать понять всему Готею, чтобы даже сотайчо знал, какой в шестом отряде добрый капитан...

Черт, опять лист переписывать! Объясните же кто-нибудь, откуда у Абараи талант отвлекать капитана, отсутствуя на работе?

**********************************************************

Еще Кучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся благоразумием.

Где-то в три часа дня Мацумото зашла в офис шестого отряда с отчетами о совместной операции с десятым. Ничего странного ни в ее жизнерадостности, ни в ее поведении, ни в бумагах не обнаружилось.
Что-то странное обнаружилось, когда она собралась уходить.

– Я заметил, – ляпнул Бьякуя, разглядывая на спине Мацумото крупную белую надпись "Это не Абараи Ренджи".

– Что? – Мацумото удивленно оглянулась через плечо. Через секунду поняв, в чем дело, улыбнулась: – А, это идея лейтенанта Ячиру. Смена имиджа. Интересно получилось, правда? Мы и капитанам такие шихакушо дарим, Укитаке-тайчо очень понравилось.

Как подсказывала интуиция, интересоваться не стоило. Но Бьякуя все же поинтересовался:
– У вас все... такие?

– Нет, есть еще с моим именем, с именем Исе-фукутайчо, еще Куросаки Ичиго как-то в эту коллекцию попал... Ваше имя тоже есть, одно из самых популярных. А на Зараки-тайчо вообще особый спрос, прямо нарасхват...

– О, ясно, – что-то в этой картине не складывалось. – Перед собранием капитанов я видел вас в штабе первого отряда. Уверен, шихакушо с этой... надписью на вас не было.

– А, ну да. Я переоделась.
– Случайно не по совету моего лейтенанта? С его стороны это просто верх глупости.
– Да вы что, – захлопала глазами Мацумото. – Я его с утра... в смысле, со вчерашнего вечера не видела.

– Понятно... Ну что ж, если вы его встретите – разумеется, совершенно случайно, – передайте, что от похода в театр его никто не освобождал. В семь жду его у ворот поместья. И с конспирацией у него хуже некуда: эта форма вам велика на два размера.

***********************************************************

В особенности Кучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся скромностью.
Ренджи, конечно же, пришел. Даже приоделся по такому случаю, и Бьякуя отметил, что в оранжево-черной юкате его лейтенант выглядит мило.

Всю дорогу до театра Кучики не произнес ни слова, тем более что беззаботной болтовни Абараи хватало на двоих. Правда, уже через десять минут монолога тот притих и шел молча, только иногда слишком громко вздыхая. А когда они зашли в театр, и вовсе присмирел.

С начала пьесы прошло пятнадцать минут, Ренджи беспокойно ерзал на своем месте – усидчивостью он явно не страдал – но в целом вел себя как подобает интеллигентному человеку, и Бьякуя позволил себе расслабиться. Пьесу он знал наизусть, но это ничуть не умаляло того удовольствия, которое благородный аристократ испытывал каждый раз, переживая заново историю трагичной любви и – вот странно! – всякий раз находя новый смысл в словах, жестах, символах...

Вот бы еще Ренджи перестал дергать его за рукав...

Под суровым взглядом капитана Абараи выпустил ткань из рук, обиженно поджал губы и демонстративно уставился на сцену. Бьякуя подавил желание столь же демонстративно закатить глаза и тоже перевел внимание на ход пьесы. Приближался один из его любимых моментов.

– Что и говорить, вы стойкая женщина...

Бьякуя уже приготовился снова впасть в нирвану...

– Туфта! – возмущенно воскликнул Ренджи.

************************************************************

Кучики Бьякуе с некоторых пор стали нравиться люди, отличающиеся предсказуемостью.

Давно он не был так зол. Это ж надо было такое учудить! Сорвать спектакль – лучшего завершения безумного дня Ренджи не мог и придумать. Что люди подумают? Имидж сурового и во всем правильного аристократа и так дал широкую трещину (вон, пожалуйста, собственный лейтенант уже совсем страх потерял, творит что хочет), а уж что будет теперь...

Сзади доносились оправдания провинившегося Абараи, едва поспевающего за сердито чеканившим шаг капитаном:
– Нет, ну как можно было перепутать мужика с женщиной? Видно же, что мужик, чего ж апельсин арбузом называть... И потом, с какой стати она стойкая? Разрыдалась, с собой потом покончила... Вот Исе-фукутайчо – стойкая, Рукия стойкая, Мацумото вон, такое пережила...

Кучики пожалел, что не огрел его утром древним фолиантом. Прибил бы и закопал в саду. Какой лейтенант? Не было никакого лейтенанта! Если что – списал бы на аффект. Такую возможность упустил!

Ну ладно, с первым аргументом Бьякуя еще согласен, актер изображал женщину крайне неумело... Ну хорошо, со стойкостью тоже можно согласиться, стоит только вспомнить женщин-шинигами. Если подумать, рассуждения здравые...
Да что вообще Ренджи понимает в искусстве?!

Бьякуя резко остановился и оглянулся через плечо. Бросил:
– Спокойной ночи, Абараи-фукутайчо.

И унесся в шунпо.

Уже у ворот своего поместья, совладав с раздражением, он подумал, что это было даже весело. Нечасто ему приходится видеть настолько офигевшие лица у чванливых мелких аристократов.

Небо постепенно затягивалось тучами; надвигалась гроза.

Вечер прошел непривычно тихо. Слуги, как всегда, старались лишний раз не показываться на глаза, Рукия еще не вернулась из Каракуры. И после суматошного дня домашний уют и отдых в тишине стали для Бьякуи долгожданным подарком.

Дробный стук дождевых капель вывел его из задумчивости. Бьякуя отложил "Манъёсю", поднялся, бросил взгляд на часы – поздно – и направился к уже разложенному слугами футону.
Мимо седзи, выходящих в сад.
Сверкнула молния, осветив за бумажной перегородкой зловещий силуэт, высокую фигуру с тремя торчащими на макушке хохолками.

Позорно завопить и шарахнуться в сторону Бьякуе помешало то, что в глубине души он, наверно, знал, что что-то такое должно было произойти. Оставалось только догадываться, специально ли гость приглушил рейацу или же Бьякуя настолько привык к ней, что перестал обращать внимание.
Но если так дальше пойдет, Кучики рискует попасть в четвертый отряд с нервным срывом.

Сделав вид, что не заметил ничего необычного, Бьякуя сел на футон, взял гребень и принялся аккуратно расчесывать волосы. Но это было все равно что ждать, пока небо станет оранжевым: силуэт за седзи никуда исчезать не собирался.

Бьякуя приглушил свет в лампах, погрузив комнату в полумрак. Достал из шкафа еще футон и расстелил рядом со своим. Подумал и запихал томик "Манъесю" далеко под стол. Сел на футон, мельком глянул на тень – вот недотепа, промокнет ведь – и обреченно вздохнул:

– Ренджи, иди сюда.

***********************************************************

А вообще Кучики Бьякуе нравились люди, отличающиеся хотя бы совестью.

Он проснулся посреди ночи потому, что замерз. Неохотно сбрасывая приятную дымку сновидений, открыл глаза и прислушался к мирному сопению за спиной.

И не ощутил ни гнева, ни раздражения.

Ренджи совершенно невозможен. Рассуждая объективно, трудно сыскать человека, так же хорошо не вписывающегося в представления Бьякуи об идеале. Безродный руконгаец, плевавший на все правила приличия с холма Соукиоку. Несносное шумное недоразумение, превратившее жизнь главы Великого клана Кучики Бьякуи в фарс.

И самое удручающее: для самого главы Великого клана сие событие прошло незаметно.

Боже, а раньше-то как все было просто. Луна гордо сияет с высоты птичьего полета и демонстративно отворачивается от прыгающей к ней обезьяне. Видеть ничего не вижу, знать ничего не знаю, ноль внимания, фунт презрения.

Вот и проворонила она момент, когда чрезмерно упорная обезьяна таки допрыгнула, заграбастав себе ночное светило.
И счастливо осмелилась заявить, что никогда ни за что не отпустит.

И сколько бы луна ни трепыхалась в цепких лапах, те держали крепко. Не вырвалась.
А может, она не сильно-то и старалась? Кто знает...

Но в одном Бьякуя был уверен: Ренджи свое слово сдержит. Сказал, что не оставит, значит, всегда будет рядом – и хоть ты убейся. Такой вот он, Абараи...
Ну а то, что не идеал...

Видимо, придется пересмотреть некоторые приоритеты.

С этой мыслью Бьякуя повернулся и резко выдернул из-под Ренджи свою законную часть одеяла.

Название: Не влезай – убьет!
Автор: aka Ooame
Бета: нет
Жанр: стеб
Рейтинг: PG (за яойность)
Персонажи: Хичиго, Ичиго, Зангецу, Гриммджо, Бьякуя, Ренджи
Пейринг: Хичиго/Ичиго, со стороны первого
Саммари: на заявку Hekikai Хичи и Ичи + третий, но лишний (Зангетсу, Мурамаса, Бьякуя или Гриммджо). Про наивного рыжего и одного ревнивого собственника.
Предупреждения: ООСище. Но это же стеб, хм.
От автора: третьих лишних в фике сразу куча. Наверное, заказчик хотел не совсем это, но что получилось, то получилось. ))))))

- А где Зангецу? Почему его опять нет? – Ичиго осмотрел обозримое пространство. Кроме пустого, во внутреннем мире никого не наблюдалось.
- Зангецу-Зангецу… Был, да сплыл, - проскрежетал Хичиго, весьма недовольно. – Тебе чего надо?
- Мне старик нужен, - Ичиго уперся рогом.
- Говорят тебе, нет его, - Хичиго посмотрел на Короля, как на идиота. – Тебе сколько раз повторять?
- А где он?
- Где-то есть. Да не волнуйся, он сам спрятался, - хихикнул Хичиго. – Это не моих рук дело.
- Да? Ну ладно, - Ичиго с сомнением поскреб висок. – Тогда может, ты знаешь, с чего это вдруг вместо Гецуга Теншо у меня Серо выходит?
- А, это? Я подменяю Зангецу, пока его нет. Вот он вернется, и будет тебе Гецуга, - «успокоил» Хичиго. – Все узнал, что хотел?
- Эээ… ну да, - Ичиго еще потоптался и исчез.
Хичиго ухмыльнулся и перепрыгнул на соседнее здание, потом на следующее, и на одно вниз. Именно там находился связанный по рукам и ногам Зангецу, очень-очень сердито сопящий.
- Ну вот, Зангецу-сан, все в порядке. А ты говорил «Не получится, не получится Серо вместо Гецуги!..», - довольный собой, сообщил духу меча холлоу. – Ладно, посидишь так еще немного, и отпущу. А то в последнее время вы с Королем что-то близко общаетесь. Мне это не нравится.

Зангецу про себя обругал больное воображение ревнивого пустого, внезапно придумавшего, что Ичиго принадлежит ему и только ему, а больше на рыжего никто прав не имеет, и даже дышать одним воздухом с Королем не достоин никто, кроме одной белобрысой личности.
Хичиго некоторое время сидел рядом с занпакто спокойно, судя по блаженному выражению лица, предаваясь грезам о своем прекрасном будущем в паре с Ичиго. По понятиям пустого, туда входили драки, затем дикий секс прямо на месте битвы (желательно с БДСМ), и прочие приятности. Оставалось только дождаться, пока Король «дозреет» и «осознает».
Зангецу, которому ничего больше не оставалось делать, созерцал смену эмоций на физиономии пустого (и дух занпакто был весьма рад тому, что мыслей он читать не умеет, ибо от богатых фантазий ненормального холлоу ему бы, скорее всего, резко стало нехорошо). Внезапно некие перемены вырисовались на лике пустого: выражение незамутненного счастья сменилось легкой озадаченностью. Зангецу сделал вывод, что среди истекающих ядовито-сладким сиропом мыслей Хичиго возникла новая и чем-то неприятная мысль, и что сейчас его, Зангецу, могут ожидать очередные проблемы.
Холлоу закусил губу, похлопал ресницами и стал усиленно тереть макушку, видимо, подгоняя работу мозга.
- Вот же черт… И как я раньше не подумал… - забормотал он, хмуря брови. – Я совсем не подумал о реальном мире. Но если вдуматься, то…
Хичиго замер, затем, резко повернувшись к Зангецу, схватил его за ворот и нещадно затряс.
- Как я мог забыть, что там полно всяких мужиков, которые наверняка ждут не дождутся, чтобы поиметь моего Короля!!!
Зангецу молча переживал взбалтывание, не желая, да и не имея возможности общаться с истеричным пустым – рот-то все еще был завязан.
- А ну быстро говори, как мне материализоваться, старикан! Не позволю лапать мою клубничку!!! Всех убью, один у него останусь! - пустой явно скатывался в привычную ему кровожадную колею. – Говори, или снова тебя поглощу-у!
Зангецу устало кивнул. Повторно сливаться с холлоу ему не хотелось. Например, потому, что дух занпакто любил гордым орлом взирать на окрестности с высоты флагштока, трепеща полами плаща как крыльями. Хичиго этой страсти не понимал и не разделял, предпочитая просто дрыхнуть прямо на окнах, или лежать, греясь на солнышке.
Получив инструкции от освобожденного занпакто, Хичиго тут же слинял в реальный мир. Зангецу немного пожалел своего хозяина, но утешил себя мыслью, что трудности закаляют характер.

Явление Хичиго миру состоялось в неудачный для Ичиго момент, потому что рядом с ним как раз находились три «мужика», которые потенциально могли «возжелать королевского тела». Во всяком случае, Хичиго с первого же взгляда зачислил их в эту категорию.
В трио входили:
- Гриммджо Джаггерджек, арранкар, он же Секста Эспада, посетивший Генсей с конкретной целью – набить морду рыжему шинигами;
- Абараи Ренджи, шинигами, лейтенант шестого отряда, патрулировавший Каракуру вместе с Ичиго;
- Кучики Бьякуя, шинигами, капитан шестого отряда, навещавший в Генсее сестру и прибывший к месту намечающейся драки, ощутив арранкарскую рейацу.
На момент материализации пустого трое шинигами парили в воздухе напротив Гриммджо, у которого кулаки чесались от желания кому-нибудь врезать, но инстинкт самосохранения заставлял сомневаться в целости шкуры после нападения сразу на трех противников достаточно высокого уровня. Он уже почти принял решение ретироваться в Уэко, напоследок обматерив всех троих, когда Хичиго нарисовался слева от Куросаки.

Пустой, обведя слегка оторопевших присутствующих безумно горящими глазами, вперился взглядом в Ичиго. И.о. шинигами сглотнул – бурлящая рейацу холлоу ясно давала понять, что тот очень не в духе.
- Кто это? – поинтересовался Бьякуя, недоуменно разглядывая белую фигуру, сильно смахивающую на Куросаки.
- Ичиго, ты его знаешь? – подал голос Ренджи.
- Эт че за хрен? – влез и Гриммджо.
Холлоу злобно оскалился, затем, предварительно набрав в грудь побольше воздуха, притянул рыжего за отворот кимоно к себе и заорал ничего не понимающему шинигами в лицо:
- И-чи-го, как ты мог?!! Сразу трое… Почему они, а не я? Чем я хуже их, Коро-оль?!! Неужели одного меня тебе мало? Скажи, они тебя трогали? Если да – я их всех разотру в пыль! Ты только мо-ой! Мой-мой-мой!!!
Он выпустил косоде из рук и резко развернулся к Гриммджо. Оторопевший и полуоглохший Ичиго едва не рухнул с высоты, но все же устоял. Между тем Хичиго в одно сонидо оказался рядом с Джаггерджеком и спросил, тыча ногтем ему в грудь:
- Признавайся, кошачья морда, ты касался моего Короля хоть пальцем? А?!
- И не только пальцем, - ответил Секста, подразумевая вообще-то только то, что Ичиго он избивал и руками, и ногами. Зря он не разъяснил свою мысль, у Хичиго от видения Короля, сжимаемого в жарких объятиях Гриммджо, окончательно поехала крыша. Только этим можно объяснить, что он не достал меч, не использовал серо, а с вибрирующим визгом вцепился в волосы Джаггерджека. Арранкар взвыл.
Бьякуя наблюдал за сценой чуть расширенными глазами – странное существо, явно претендующее на место пары Ичиго, заслуженно можно было назвать самым впечатляющим из всего, что Кучики доводилось видеть за всю его долгую насыщенную жизнь, переплюнув даже вместе взятые банкаи Ичиго и Ренджи.
Ренджи же косился в сторону Ичиго, гадая, действительно ли рыжий состоит в близких отношениях с неведомым субъектом, и насколько у них все серьезно. Возможно, подозрения Хичиго именно в его сторону были не так уж беспочвенны.

Ичиго некоторое время хлопал ресницами и разевал рот, пока его мозг анализировал высказывания и поведение Хичиго. А потом до него дошло.
- Ах ты гребаный извращенец!!! – громкий вопль оскорбленной невинности заставил Ренджи заткнуть уши, а Бьякую только поморщиться, потому что ему заткнуть уши не позволяли манеры. – Ах ты белобрысый маньяк!!! Та вот что ты имел в виду, когда говорил, что тебе нужно мое тело!!!

Кажется, гнев Ичиго достиг апогея. Пустой, почуяв скорую расправу, отпустил изрядно потрепанного Гриммджо и с места ушел в сонидо.
- Не уйдешь, гад!!! - провыл Ичиго не хуже своей резурекшн-формы, и рванул следом.
- Надо же…- неопределенно высказался Гриммджо, украдкой проверяя прическу. Кажется, холлоу выдрал у него несколько клоков волос.
- И что это было? – скорее риторически вопросил Бьякуя, глядя в ту сторону, куда направились Куросаки и… это.
- Не знаю, тайчо, - честно ответил Ренджи, про себя думая, что подкатывать к Ичиго с неприличными предложениями все же не стоит, и немножко жалея странное беловолосое существо.

- Мннпф! – возмущенно замычал Хичиго сквозь кляп. Определенно, его мечты о БДСМ сбывались как-то не так.
- Цыц! – ответил Ичиго, завязывая последний узел. Распрямился и полюбовался надежно прикрученным к флагштоку холлоу. Под правым глазом пустого светил шикарный лиловый фонарь. Да, мечта Хичиго о битве тоже воплотилась в жизнь. Хотя больше это походило на избиение.
Зангецу, втайне слегка злорадствующий, внешне сохранял вполне себе невозмутимый вид, привычно служа флагштоку добавочным украшением.
- Эй, Зангецу, следи тут за ним! – обратился Ичиго к своему занпакто. Зангецу сдержанно кивнул.
За это время Хичиго успел перегрызть кляп (остроте его зубов можно позавидовать), но не мог придумать, что бы такого сказать в свое оправдание, тем более, он был уверен в праве защищать свою собственность. Ичиго заметил непорядок, но, подумав, не стал заново затыкать пустого.
- Не понимаю я тебя, - присев рядом на корточки, сообщил он Хичиго. – Что на тебя нашло? С другой стороны, что я спрашиваю – ты же ненормальный.
Хичиго заерзал в своих путах.
- Узнаю, что ты с кем-то спишь, убью и тебя, и его, и всех вообще, - пообещал он грозно, скрежеща зубами.
- Ну-ну, - Ичиго ухмыльнулся и снисходительно потрепал пустого по волосам. – Я пошел. А ты сиди и думай о своем поведении, извращенец.
Ичиго исчез, а холлоу и впрямь задумался, только не о том.
«Значит, Ичиго не нравятся мужики. Но и девушки Ичиго не нравятся, это точно. Значит, Ичиго могу понравиться только я. Значит, я все равно смогу поиметь Короля...»

Глядя сверху вниз на Хичиго, лицо которого снова приняло мечтательное выражение, Зангецу думал, что холлоу не только извращенец и маньяк со странной логикой – он еще и неисправимый оптимист.

Маленькая разборка в большом Токио

Автор: Katana san
Бета: helen267
Фандом: Weiss Kreuz
Рейтинг: PG
Жанр: humor,slash
Пайринг: Брэд/Йоджи, Айя/Шульдих
Примечания автора: Cиквел в фику А кто будет мухлевать, получит по рыжей мордашке.

Айя осторожно положил трубку на рычаг. Образ Брэда Кроуфорда "а.к.а добрая фея-крестная мать твою" не вписывался ни в какие рамки. Уж скорее «лучше-застрелись-сам-мать-твою». Так что с чего бы это Кроуфорд решил начать творить добрые дела - абсолютно не понятно. Может, заболел? И что это еще на счет "не ждать Кудо раньше вечера?" С каких это пор Кроуфорд озабочен местонахождением Балинеза?

Айя очень старался думать о чем угодно, только не о Шульдихе и его новооткрытых чувствах.
Несколько дней спустя.
- Что-то неладное с нашей сосулькой происходит… - Кудо поправил очки и проводил Айю задумчивым взглядом.

- В чем дело, Йоджи-кун? - Откликнулся Оми.- По-моему, все как обычно.

-Мгм… - Йоджи покачал головой. - Смотри, Омитчи. - Он взял в руки небольшой горшок, взвесил в руке и свистнул. Возившийся с цветами Кен обернулся, и Йоджи запустил в него горшком. Оми охнул, прикрыв рот ладошкой. Кен поймал горшок, но локтем зацепил другой - стоявший сзади…

БАМ

Кен раздраженно ругнулся и зло взглянул на Йоджи. Оми ойкнул.

- Зачем ты это сделал, Йоджи? - C укором спросил он. - Кену ведь теперь… попадет… - Он притих и озадаченно уставился на Айю. Поскольку вместо злобного яркого взгляда и вопля "Хидака, почему бы тебе не начать смотреть по сторонам?!", Айя просто уныло посмотрел на осколки горшка и землю на полу, и, не меняя выражения лица, вручил Кену совок и веник. Не проронив ни слова. После чего вернулся к своему занятию: подстриганию цветочков.

- Ой… - Пробормотал Оми. - Действительно…

Кен озадаченно посмотрел на совок и веник в своих руках. Потом на осколки горшка. Потом на Айю.

- Парни, а вам не кажется, что с Раном что-то не так? - Высказал он интересную, а главное оригинальную, мысль.

Йоджи хмыкнул. Оми посмотрел на него:

- И давно с ним это, как по-твоему?

- Я детектив. - С ироничным высокомерием отозвался Кудо. - Я заметил это еще три дня назад. - Он покачал головой. - Наш Ледяной Принц никогда не был болтливым парнем, но за последние три дня он сказал хорошо если хоть 10 слов! А сегодня утром он перепутал чашку со своим зеленым чаем с моим кофе и…

- И?! - Обмирая от ужаса, спросил Оми.

- Он выпил мой кофе. - Трагически закончил Йоджи. - Он ненавидит кофе, вы знаете это, парни. Его от него почти тошнит. Но он выпил всю мою кружку и даже не заметил этого. Я более чем уверен, что могу засунуть в рот дюжину гаванских сигар, поджечь и исполнить стриптиз посреди магазина - а он и этого не заметит!

- Мы заметим. - Уверил его Оми, слегка покраснев. - Но Айя-кун… В самом деле, что с ним происходит?

- На что это вообще похоже? - Кен почесал затылок. - Он ничего в упор не видит, ничего не слышит, молчит… Он же не может медитировать на ходу?

- А, может, он влюбился. - Мечтательно добавил Оми.

- Айя?! - Удивился Кен.

Йоджи хмыкнул.

- Не то, чтобы он не мог. - Нехотя признал он. - Но в КОГО?

- Может, он скучает по Сакуре. - Предположил Оми. Ему нравились романтичные Лав-стори.

- Сакура? - Йоджи сморщился. - Она была в магазине вчера, когда вас не было.

- И? - Кен обернулся, посмотрел на Айю и спросил громким шепотом: - Они целовались?

- Ты очень разочаруешься, если я скажу, что он не отличил ее от мухи? - Кудо хмыкнул - Фактически, он расщедрился на целых три слова. "Извини", "Я занят" и "До свидания".

- Да, это не то, что говорят девушке, в которую влюблен. - Согласился Кен.

- А может… - начал было Оми, и затряс головой. - Нет. Невозможно.

Старшие мальчики вопросительно уставились на него.

- Я просто подумал, что у нас давно не было миссии, мы давно не видели Мэнкс, и…

- Ты же не думаешь, что он влюблен в нее? - Ошалело спросил Кен.

- Почему нет? - Выпалил Оми. - Она красива, у нее потрясающая фигура, и… ой… - Он побледнел. Парни обернулись. За их спинами стоял Айя собственной персоной и изучал их непроницаемо спокойными глазами.

- Э… Айя? - Пролепетал Кен. - А мы тут… - Он беспомощно открыл и закрыл рот.

- Обсуждаете мою личную жизнь. - Ровно произнес Айя. После чего о чем-то задумался. Остальные Вайсс ждали в напряженном молчании, машинально присматривая пути отступления на случай, если Ран вспомнит, что у него есть катана.

- Это не хорошо. - Произнес, наконец, Айя, после чего развернулся и удалился в подсобку.

- Что это было? - Слабым голосом спросил Кен. - Я даже не уверен теперь, что это - Айя…

- Устрашающе. - Пробормотал Кудо, и Оми молча кивнул, подтверждая сказанное.

- Да, - донесся из подсобки ледяной голос. - К вашему сведению, я НЕ влюблен в Мэнкс. И в Бирман. И в Персию я тоже не влюблен, примите к сведению.

Парни переглянулись, выпучив глаза. Оми сглотнул и испуганно посмотрел на Балинеза.

- Йоджи-кун, а может, настоящего Айю похитили инопланетяне???

Тот же день. Вечер.

Ран меланхолично щелкал ножницами, полностью погрузившись в свои мысли и не замечая друзей, которые ходили рядом на цыпочках. Он даже не был уверен в том, сколько времени: дней, часов или недель прошло с того момента, как Кроуфорд сообщил ему, что в него влюблен Шульдих. Никому другому он бы не поверил, но Кроуфорд… Американец не был "шутливым" человеком. Если Кроуфорд обещал дать в лоб так, что прыщи осыпятся - то так оно и происходило. Чувство юмора у него было на точке замерзания.

Но… Влюбленный в него Шульдих?

Молодой человек покачал головой.

Кроуфорд, конечно, не шутил, но мог же он ошибиться? Фотография под подушкой… Поверить в то, что ШУЛЬДИХ хранит под подушкой его фотографию и возможно (только возможно!) осыпает ее поцелуями… Фудзимия покраснел.

Тряхнув головой, он на какое-то время вернулся в реальность и услышал, как мальчишки обсуждают, в кого бы он мог влюбиться. Но, когда он появился рядом, у них все-таки хватило приличия смутится.

- Обсуждаете мою личную жизнь? - сказал он неприветливо, и замер, сраженный одной простой мыслью: У НЕГО НЕ БЫЛО ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ. У двадцатилетнего, молодого, привлекательного парня не было личной жизни… - Это не хорошо. - Вслух произнес он сам себе и удалился в подсобку, не заметив реакции друзей на свой вдохновенный спич.

Но то, что у него нет личной жизни, не означает, что он должен радостно визжать, узнав, что в него влюблена величайшая заноза в его заднице, именуемая Шульдихом.

И уж конечно, он не влюблен в Мэнкс. И, упаси Боже, в Бирман. А если его друзья упрутся, и захотят свести их? Брррр… Так что, Айя поторопился сообщить им, что они заблуждаются. Сочтя на этом социальную задачу выполненной, он снова впал в мрачное, отрешенное молчание.

Мэнкс пришла на следующий же день.

Айя откровенно и неприлично ей обрадовался, чем посеял в сердца друзей новые зерна подозрений. Но ему было наплевать. Была миссия, и он мог просто пойти и убить кого-нибудь… И не думать о вредном, зеленоглазом, раздражающе ухмыляющемся…

Айя застонал.

- Рыжий мерзавец. - Пробормотал он, не замечая как нежно звучит его голос.

Миссия.

- Что-то странное происходит. - Пробормотал Кен, сидя на ступеньке лестницы и горестно разглядывая погнутые когти багнака. Начать с того, что в самом начале миссии они столкнулись со шварц, и, как обычно, разбежались в разные стороны, освобождая место для сражения. На этом "обычное" закончилось. Едва Кроуфорд и Йоджи растаяли в темноте огромной фабрики, Наоэ пискнул что-то извиняющееся (что само по себе было необычно), погнул ему когти и умчался в неизвестном направлении, доставая на ходу фотоаппарат. Потом мимо него протопал Фарфарелло, задумчиво оглядываясь. Очевидно, искал Цукиено. Увидев Кена, псих не сделал никакой попытки напасть, кивнул индифферентно, понюхал воздух, и удалился в том же направлении, где ранее исчезли Балинез и Оракул. Так что теперь бедный Кен сидел на ступеньках лестницы, разглядывал испорченный багнак и прикидывал вероятность того, что маленькие зеленые человечки подменяют землян своими агентами. Не понятно только почему, во имя всех святых, они должны были начать экстрадицию с Вайсс и Шварц? И не должен ли он сообщить об этом в правительство? Багнак загадочно молчал.

- Фудзимия, ты старомодный сноб. Или безнадежный романтик. - Шульдих взбежал вверх по лестничному пролету и посмотрел сверху вниз на крепко сжимающего меч японца. - Только эти две категории людей могут найти удовольствие в хождении с мечом. А может ты толкиенутый? ПризнаВайсся! - За веселым тоном немец тщательно скрывал беспокойство. Что-то странное было с Фудзимией. Во-первых, он шел за ним с пугающей целеустремленностью терминатора. Во-вторых, не проявлял никакого беспокойства о товарищах. В третьих, он ни разу не выпалил свое коронное "Шине!". Телепат попробовал покопаться в мозгах Абиссинца, но мальчишка успел закрыться. Как всегда. Шульдих вздохнул. Какой прок в умении читать мысли, если ты встречаешься с Раном Фудзимией? Правильно, никакого. Он пинком выбил дверь и выскочил на крышу.

- Закон жанра. - Пробормотал он, уныло осматривая пустое пространство. - Злодей, герой и крыша. Останется только один…

Он оглянулся на приближающегося Фудзимию. Интересно, сколько у него шансов, если он навяжет Рану рукопашную?

Кап…

О, нет!

Кап…

Капкапкапкапкапкапкапкапкапкапкап!

Шульдих с немым укором уставился на небесную твердь, с которой хлестали потоки воды, в одно мгновение превратившие его в нечто мокрое и дрожащее…. Усилием воли телепат отказался от кошачьей ассоциации. Ран замер в дверном проеме, не выходя под дождь. Внимательные аметистовые глаза медленно изучали Шульдиха с каким-то странным, ищущим выражением. Немец мрачно зыркнул в ответ. - Ну что, котенок, - простучал он зубами. - Рискнешь со мной схватиться?

Абиссинец склонил голову к плечу и вложил катану в ножны. - Ты простынешь, если и дальше будешь стоять под дождем. - Произнес он. И ушел.

-/=/+\! - Пробормотал Шульдих. Осторожно подойдя к двери, он просунул голову внутрь, почти ожидая, что на него из-за угла выскочит чертов отморозок. Но Рана нигде не было. Почти разочарованный, мокрый и дрожащий, немец поплелся назад к машине, машинально придерживаясь темных уголков и вяло размышляя на тему: что, черт возьми, случилось с абиссинцем? И чего он вообще хотел-то?!



Оми Цукиено был наблюдательным мальчиком. Когда он увидел, что Йоджи и Кроуфорд под предлогом "драки" гордо удалились в ближайший темный уголок, он хитро сощурился, достал заранее подготовленный сотовый со встроенным фотоаппаратом, и, крадучись, направился следом. Он хорошо помнил предыдущую "драку + проволока" и не желал упускать из виду такой яой.

Что-то твердое опустилось ему на плечо, мощно развернуло, и Цукиено испуганно уставился на Фарфарелло.

- А, это ты. - Облегченно выдохнул он. В янтарном глазе зажглось любопытство.

- Не часто моему появлению радуются. - Хмыкнул ирландец.

- Я думал, это Ран! - испуганно пояснил чибик. Брови Берсерка удивленно приподнялись.

- Только не говори, что Фудзимия страшнее меня.

- Конечно, страшнее. У него бывает такой страшный взгляд и… Ой, Фарфик, давай подеремся в следующий раз, а?

- Чего? - Не многое на этом свете могло удивить Фарфарелло, но сейчас он действительно удивился. Машинально, он протянул руку и пощупал лоб мальчишки. Тот удивленно вытаращил глазенки и перестал дышать.

- Цукиено, - медленно произнес он. - А ты, часом, не спятил? Хочешь, смирительную рубашку дам поносить?

- Ну вот еще! - Пренебрежительно фыркнул котенок, и тут до него дошло, что пока он беседует с Фарфом, Кудо и Кроуфорд… Оми отступил на шажок, потом еще на шажок, развернулся и припустил во все лопатки туда, где ранее исчезли фигуры Балинеза и Оракула. Фарфарелло ошарашено моргнул. Дивные дела творились нынче под луной… И с каких это пор Цукиено предлагает "подраться в следующий раз", и, более того: ходит на миссии с ФОТОАППАРАТОМ??? Совсем распоясался шкет! Решив, во что бы то ни стало разобраться в странностях поведения младшего Вайссовского котенка, Фарфарелло побрел на его поиски. По пути он наткнулся на Хидаку. Тот сидел на ступеньках лестницы, разглядывал погнутые когти багнака, и что-то жалостливо бормотал себе под нос. Очевидно, Наги, как и Цукиено, покинул своего противника и смылся в неизвестном направлении и по непонятным причинам. Дружески кивнув ошарашенному экс-футболисту, Фарфарелло побрел дальше…



Оми, несясь с почти световой скоростью, свернул за угол, за который ускользнули высокие фигуры Йоджи и Брэда, и натолкнулся на что-то мягкое. Раздался рассерженный писк, и Цукиено и Наоэ отпрыгнули в стороны, шипя, словно рассерженные котята. Мальчики оценивающе оглядели друг друга, отметили фотоаппараты наизготовку, и обоим пришла в голову одна и та же мысль.

- Яой? - Неуверенно произнес Наги.

- Форева! - Произнес верный отзыв Цукиено. Два маленьких яойщика заулыбались и пожали друг другу руки.

- Куда он пошли? - Деловито поинтересовался Оми.

- В тот кабинет. - Наги махнул рукой. - Мы должны быть тихими и очень осторожными!

И мальчишки на цыпочках приблизились к заветной двери…



Фарфарелло наконец-то отыскал Цукиено. К его еще большему удивлению, он был не один, а в компании Наоэ. Мальчишки с красными ушами стояли около двери, подглядывая в щелочку и изредка что-то фотографируя.

- Гхм... - Произнес Фарфарелло. Мальчишки подпрыгнули вверх, развернувшись вокруг своей оси, и уставились на него одинаково напуганными круглыми глазищами. Ирландец подозрительно посмотрел в две пары ясных, детских глаз, потом заглянул в щелку сам, покраснел, прикрыл двери и повернулся к смущенным чибикам.

- Подглядываем, значит. - Ласково произнес он.

- Фарфи, не говори Брэду, хорошо? - Умоляюще попросил Наги.

Фарфарелло подумал.

- А что мне с этого будет?

- Кило бананов? - Бросил пробный камень Наоэ.

- За то, чтобы Кроуфорд не открутил тебе голову? - Удивился Фарф. - Дешево же ты ценишь свою жизнь, Наоэ!

- А чего ты хочешь? - Безнадежно спросил Наги, прикидывая, удастся ли убедить Кроуфорда в том, что псих с разбега протаранил несколько стен и упал вниз с 9 этажа, поэтому и несет всякую чушь. Выходило, что вряд ли. С Брэдом такие номера не проходят.

Фарфарелло подумал, сощурился и указал стилетом на Цукиено. - Пусть он меня поцелует.

- Чего!? - Теперь уже Оми удивился донельзя. - Ничего себе, заявочки!

Даже Наги удивился, замерев, как суслик у норки.

- Наоэ, это ваш псих, ты его и целуй! - Продолжал возмущаться Оми.

- Если я поцелую Наоэ, то Кроуфорд убьет МЕНЯ, а не вас, - резонно возразил Фарфарелло. Оми возмущенно посмотрел на психа, потом перевел взгляд на умоляюще глядящего на него Наги, и вздохнул. - Ну хорошо, один раз и в щеку.

- В губы. - Мгновенно отреагировал Фарфарелло. - И еще радуйся, что я не заставлю тебя проделывать то, что сейчас делает твой приятель. - Он мотнул головой в сторону двери. Оми запунцовел. Глубоко вздохнул, и попытался убедить себя, что целоваться с покрытым шрамами одноглазым парнем - НЕ страшно! Во всяком случае, никак не страшнее, чем объединенный потенциал разъяренных Кудо и Кроуфорда. Вздохнув, он шагнул к Фарфарелло, запрокинул голову, закрыл глаза и подставил губы для поцелуя. Он ждал чего-то болезненно-жесткого, но, к его удивлению, губы Берсека скользнули по его собственным легко, нежно, и… чертовски возбуждающе! Наги машинально щелкнул фотоаппаратом.

- Хм, - Фарфарелло выпустил из пальцев подбородок Цукиено, и косо взглянул на Наоэ. - Фотку потом отдашь мне. А покажешь кому-нибудь еще - убью. И, резко развернувшись, удалился в неизвестном направлении. Оми молча хлопал ресницами и пытался отдышаться. Наги заглянул в щель двери, и испуганно попятился.

- Вот черт, они кончили! Бежим! - И, подхватив Цукиено, у которого мгновенно открылось второе дыхание от перспективы встретиться с Кроуфордом и Йоджи лицом к лицу, потащил его за собой. Около выхода мальчишки договорились встретиться в ближайшие дни, обменялись телефонами, и, по очереди выскользнув за дверь, разбежались в разные стороны - каждый к своей команде.



Брэдли Кроуфорд деликатно прикрыл нос платком, когда Шульдих в очередной раз сморщился и чихнул. Задание прошло более чем успешно, с какой точки зрения не взгляни… Он подавил мечтательную улыбку, которая чуть было не пробралась самым предательским образом на его лицо при одном только воспоминании о Йоджи… Его Йоджи! Он снова посмотрел на Шульдиха.

- Итак, что произошло? - Строго спросил он. - Насколько я помню - а помню я хорошо! - наши дела были внутри здания!! Какого хрена ты поперся под дождь?!

- Не я поперся, меня поперли, - фыркнул Шульдих. - Чертов отморозок с девчачьим именем… Брэд, а давай поменяемся, а? Я снова возьму на себя Кудо, а ты …

- И не мечтай. - Отрезал Кроуфорд. - Балинез мой.

Шульдих жалобно поглядел на него и душераздирающе чихнул.

Брэдли смягчился.

- Хорошо, отдыхай. Я скажу Фарфарелло, чтобы он принес тебе капли в нос… Да, и надо сказать Наги, чтобы он сходил в магазин за молоком и медом - если у тебя заболит горло, будешь пить…

Шульдих позеленел и с головой заполз под одеяло.

- Ты не доктор, Брэд, ты - садист!!! - Донеслось до Оракула из одеяльных глубин.

Кроуфорд воспользовался тем, что Шу его не видит, и позволил себе мягкую, любящую улыбку.

- Хорошо, я подумаю об альтернативных вариантах. - Пробормотал он совсем тихо.



Аптеки никогда не были любимым местом Наги Наоэ. Во-первых, там пахло лекарствами: не самый приятный для него запах, а во-вторых, там не было ровным счетом ничего интересного - ни компьютеров, ни журналов о них, ни яойной манги. Но Кроуфорд всегда с завидным постоянством отправлял в аптеки именно его. Поскольку Шу по мнению его мамы-папы-босса был хорош только в покупке пива, Фарфарелло считал аптеки подходящим местом для доставания Бога (впрочем, он любое место считал подходящим для доставания Бога), а сам Кроуфорд не желал "размениваться на мелочи". И оставался только…

"Мусор выносить - Наги! За газетами бегать - Наги! Мыть посуду и пол - опять Наги! В аптеку - догадайтесь с трех раз!!! - Наоэ сердито запыхтел. - Да еще с утра пораньше! Если я самый младший, это что, автоматически делает меня Золушкой, так, что ли??! У-ууу, Брэдли, погодиии!"

- Наоэ, долго ты еще будешь пялится на полку с памперсами? - Раздался рядом смутно знакомый голос.

Наги сердито покосился на незваного собеседника, да так и застыл маленьким тушканчиком. Рядом с ним стоял его Ледяное Великолепие Ран Фудзимия и изучающе смотрел на него в своей холодновато-хмурой манере.

- А… Аби… Абиссинец… - Пискнул Наги, пытаясь сосчитать, сколько раз Фудзимия мог его зарезать, пока он мысленно пинал Кроуфорда. Выходило что - много.

- Наоэ, ты тут уже пять минут стоишь и пялишься в одну точку. - Фудзимия склонил голову к плечу. - Новая стратегия Шварц?

- Э… нет! - Наги покраснел. - Я покупаю… - Он заглянул в список. - Горчичники, аспирин, а потом молоко и мед.

- Ты не похож на простуженного. - Отметил его собеседник. Очевидно, он хорошо знал, в каких случаях применяется подобный набор.

- Это не мне, а Шульдиху. - Наги хихикнул. - Рыжий ненавидит молоко с медом, но Брэд все равно заставит его пить. Потому что малинового варенья нигде нет.

- Хн. - Абиссинец слегка нахмурился, и Наги испуганно смолк, вспомнив, с КЕМ общается.

- Я бы на твоем месте купил еще салфетки и капли в нос. - Сурово произнес Фудзимия. И ушел.

- Ээээ? - Протянул Наги озадаченно. Конечно, они с Вайсс вроде как уже не враги и дерутся скорее по привычке, но все таки вот так запросто беседовать с грозным Абиссинцем - это знаете ли… Наги перевел дух и машинально снял с полки упаковку одноразовых салфеток.

А все таки странно, - подумал он, - что они столкнулись с Абиссинцем. Не единственная же это аптека в Токио? Или для Вайсс это тоже ближайшая аптека? Интересно…

За этими размышлениями Наги как-то не заметил изящную тень, проследившую за ним до самого дома.



Кен смачно, с подвыванием зевнул. Сегодня он встал на удивление рано, даже не заснув толком. Стоило ему сомкнуть глаза, как перед мысленным взором возникала мордашка Наоэ, чьи розовые губки шептали: "Извините, Хидака-сан". Гадая, с какой это радости ему начал сниться младшенький шварц, Хидака плелся на кухню.

Посторонний шорох заставил его замереть и насторожиться.

Какие то непонятные звуки шли как раз с кухни… А вдруг это вор? Да нет, что красть на кухне. Может, голодный бомж залез в дом и ворует еду? Кен на цыпочках подкрался к кухне и осторожно заглянул внутрь. И остолбенел.

Еду воровал не бомж, а Айя!

С самым что ни наесть вороватым видом Абиссинец вытаскивал из буфета банки с малиновым вареньем - над которыми сам же трясся, как Кащей над златом, и выдавал им по ложечке в случае больших праздников или тяжелой простуды.

Кен еще понял бы, если бы Айя вдруг решил сам съесть все варенье. Ну, захотелось человеку, бывает. Но! Абиссинец оглядел банки критическим взглядом, отодвинул одну в сторонку - не самую маленькую, между прочим! - после чего спрятал остальные в буфет и, к ужасу Кена, с банкой в охапку вылез в окно.

Пришедший на кухню готовит завтрак Оми, к своему огромному удивлению обнаружил там Кена. К еще большему его удивлению, на кухне не было ни следа обычно разрушительной кулинарной деятельности Хидаки. Сам Сибиряк сидел за столом с совершенно пришибленным видом в компании холодного чайника и пузырька с лекарством. Вокруг него вился опьяняющий аромат валерьянки и толстый кот госпожи Момое.

- Кен-кун, что случилось? - Встревожено спросил Оми.

-Айя. - Кен с несчастным видом посмотрел на него. - Украл банку с вареньем.

- Ну и что? - Удивился Оми. - Подумаешь, варенья ему захотелось.

- Он с ним в окно выпрыгнул. - Закончил Хидака убито.

Оми заморгал, потом осознал услышанное: Айя и так не подарок, а Айя с окончательно съехавшей крышей… Дальше Оми додумывать не стал и тоже потянулся за валерьянкой.



Проследить за Наоэ не составило для Абиссинца особого труда. Навыки, приобретенные еще во время работы в Крашер, даже не особенно пригодились. Мальчишка шел совершенно беспечно, даже не оглядываясь по сторонам. Машинально отвесив ему мысленного подзатыльника за пренебрежение мерами элементарной безопасности, Айя потратил остальные эмоции на удивление. Оказывается, Шварц жили всего в двух кварталах от них!

Все дальнейшее было делом техники. Смотаться домой, достать из неприкосновенных запасов банку с малиновым вареньем, вернуться к дому Шварц… Причем, если бы кто-то спросил Айю, с какой целью он это делает, внятно ответить Фудзимия не смог бы. То есть, цель была более чем понятна: скормить оную банку одному вредному рыжику. Но с каких это пор Абиссинец стал заботиться о здоровье враждебного ему телепата - не взялся бы объяснить никто. Ну разве что, Брэдли Кроуфорд.



И теперь Ран сидел в кустах перед домом, сверлил закрытую дверь злобным взглядом и думал о том, как, собственно, ему проникнуть в дом.

Вариант "Постучать, как всякий цивилизованный человек" - он отмел сразу. Открыть-то ему откроют, но что скажут, когда его увидят? Самое вероятное - Фарфарелло завоет: "К нам пришел Фудзимия! Он наверно рехнулся! И это хорошо, потому что мы теперь будем вместе оскорблять Бога!" А милый маленький Наги просто размажет его по стенке. И это если не считать какой-нибудь ядовитой фразы Кроуфорда, изрекать которые тот большой мастер. Бррр! Айя вздрогнул. Выслушивать язвящего Оракула - нет уж, увольте.

Пытаясь хоть что-нибудь придумать, Ран обошел вокруг дома .Его молитвы были услышаны: позади к стене была прислонена садовая лестница. Ран озадаченно почесал затылок. Учитывая, что вокруг не наблюдалось никакого сада - кроме чахоточной клумбы перед домом - присутствие этого предмета было более чем загадочным. Конечно, откуда ему было знать, что лестницу приволок собственноручно Кроуфорд, чтобы облегчить нежно любимому котенку проникновение в свою комнату… Ну и себе дополнительный выход на случай… Ну на всякий случай, понятно?

Так что, решив не смотреть в зубы дареному коню, Айя пододвинул лестницу к приоткрытому окну и полез наверх, задним умом подивившись такой беспечности шварц. Впрочем, если подумать, ЧТО ждало любого вора, захоти он проникнуть в заманчиво распахнутое окошко… Одноглазый псих, бывший боксер, телепат и телекенитек, и чувство юмора у всех… Весьма своеобразное. Вору не позавидуешь.

К еще большему удивлению Айи, комната, в которую он осторожно заглянул, оказалось пустой. Он бесшумно влез внутрь и огляделся. По некоторым признакам - вроде педантичного порядка, ноутбука на столе и боксерских печаток на стене - Айя догадался, что это комната Оракула. Самого же Кроуфорда в комнате не наблюдалось, более того, постель была заправлена и не похоже было, чтобы ночью в ней спали.

- Кроуфорд не ночует дома? - Удивленно прошептал Айя. В общем-то, в данный момент Кроуфорд нежился в постели с Йоджи в его собственном доме, но откуда ж бедному Рану это знать?

Абиссинец выглянул за дверь, оглядел пустой коридор, прислушался, не идет ли кто, и выскользнул из комнаты. В другом конце коридора была еще одна дверь, и Айя направился туда, молясь, чтобы ему не пришлось искать апартаменты телепата по всему дому.

Ему повезло - это и в самом деле была комната Шу - и даже с телепатом внутри.

Айя, точно дымок, проник в комнату и запер за собой дверь.

Шульдих разметался на кровати, дыша с легким присвистом. Рыжие волосы расплескались по подушке огненными ручейками, даже сейчас перехваченные вечной желтой банданой. Айя подошел ближе, поставил на столик банку с вареньем, и залюбовался на спящего парня. Сейчас, без своей вечной ухмылки, Шульдих выглядел печальным и уязвимым. Под глазами залегли тени от длинных черных ресниц, и хотя нос слегка покраснел и распух - Шульдих все равно выглядел чертовски сексуальным.

Айя тряхнул головой. Если уж он размышляет о сексуальности Шульдиха - его девственность действительно несколько затянулась…

И искушение было таким сильным.

Он протянул руку и легонько прикоснулся кончиками пальцев к щеке Шульдиха, ощутив жар и легкую влажность атласной кожи.

Зеленые глаза мгновенно распахнулись. Айя застыл, ожидая вопля, и не зная что делать: то ли зажимать Шульдиху рот, то ли рыбкой выпрыгивать в окно.

Но вместо вопля на тему "Какого хрена ты делаешь в моей спальне, отмороженный извращенец!?" немец сонно улыбнулся и потерся щекой о его ладонь, точно огромный кот.

- Привет, Ран. Давненько мы не виделись.

- Кажется, только вчера?.. - Выдавил Фудзимия.

- Так это ж наяву. - Грустно ответил Шульдих.

- Так ты думаешь, что я тебе снюсь. - Пробормотал Ран.

- Конечно, снишься. - Шульдих потянул его за руку, заставляя опуститься на кровать. - С чего бы ты по настоящему пришел ко мне?

- Принес тебе малиновое варенье. - Ответил Ран, чувствуя себя невероятно глупо. Кто его знает, какие сны с его участием могли сниться телепату?!

- Вот видишь. - Шу тихо рассмеялся. - Откуда Фудзимии наяву знать, что я болен и люблю малиновое варенье?

Ран не нашелся, что ответить. А немец тем временем извернулся в постели и устроился, положив голову ему на колени.

- Голова болит, - пожаловался он.

Ран машинально провел рукой по его лбу и волосам.

- У тебя явно температура. Сними эту тряпку - может, легче станет.

Шульдих вздохнул.

- Да, сейчас наверно, можно… Все равно никто не видит.

Он протянул руку, стаскивая с головы бандану, устало отбросил со лба волосы.

Ран широко распахнул глаза.

На гладкой коже лба, чуть ниже границы волос, неряшливо багровел стилизованный символ Эстет.

- Это… - Он кончиками пальцев прикоснулся к шраму.

- Клеймо. - Шульдих закрыл глаза. - Практической пользы от него никакой - меня это никак не контролирует. Но тому старому козлу нравилось видеть его, когда я у него отсасывал.

- Ты пробовал это свести?

- Конечно. Но эта дрянь все равно проступает снова и снова… Кроуфорд говорит, что это психологическая зависимость. - Немец открыл глаза. - Я тебе противен, Ран? - С отчаянием спросил он.

Фудзимия молча покачал головой, продолжая поглаживать лоб и волосы немца.

- Тогда поцелуй меня.

Ран молча захлопал ресницами. Такого он не предположил бы даже в самых диких фантазиях. Объяснить ехидному немцу, что он и целоваться-то толком не умеет? Айя покраснел. Ну уж нет… Он решительно приподнял Шульдиха, поудобнее устраивая в своих руках, и поцеловал. Легко и довольно неумело, но рыжему, похоже, было на это наплевать. Он сам целовал Рана с какой-то яростно-нежной безнадежностью.

- Стоило заболеть только для того, чтобы ты согласился, наконец, на это. - Выдохнул он. - Сколько ты мне не снился - ни разу не соглашался на поцелуй, отморозок… Любимый. - Глаза Шульдиха закрылись, и он обмяк в руках Рана, опустив голову ему на плечо. Абиссинец осторожно уложил телепата на кровать и заботливо укутал его в одеяло. Потом нагнулся, и нежно прикоснулся губами к раненой коже на лбу. И только после этого, так же бесшумно, как и пришел - выскользнул за дверь, не заметив, как шрам на лбу немца налился красным от притока крови, а потом стал бледнеть и бесследно исчез.



Йоджи Кудо, во всем своем долговязом великолепии и любимой желтой пижаме с мишками, шел на кухню, готовясь осиять своим присутствием завтракающую часть Вайсс. Однако чем ближе он подходил к кухне, тем большее недоумение испытывал. Где было щебетание маленького Бомбейчика? Грохот разбиваемой Хидакой посуды? Вопли Айи? Где, в конце концов, аппетитные запахи?!

Йоджи для верности посмотрел на часы, которые не снимал даже в постели - нет, все верно, он, как обычно, встал позже всех. Недоумевая, он вступил в кухню… В нос ему ударил аромат валерьянки. Кен и Оми сидели за столом и явно пытались напиться. Но почему валерьянкой?

- В чем дело, мои лапочки? - Приветливо поинтересовался он, ставя на плиту чайник и чиркая спичкой.

В ответ на него молча уставились две пары очень больших и очень несчастных глаз.

- О, Йо… оджи… - К ужасу блондина, Кен почти всхлипнул.

- Йоджи-кун… - Голос Оми явно подрагивал. Йоджи почувствовал, как недоумение уступает место испугу. Что-то ОЧЕНЬ странное-плохое-страшное должно было случиться, чтобы довести его друзей до такого состояния. Может, они узнали… Хотя нет, вряд ли ЭТО могло довести их до СЛЕЗ. Йоджи зажмурился.

- Так? - Осторожно произнес он. - Что случилось? Такатори воскрес из мертвых? Старушка Момое вступила в клуб наших поклонниц? Персия изменил Мэнкс и Бирман с этой жуткой девочкой с зонтиком… Как её там… Тот?!

Сидящие за столом мальчики стали свекольно-красного цвета.

- Ёджи-кун! - Придушенно завопил Оми. - Как ты можешь ТАКОЕ говорить!? Персия-сама никогда бы… - Оми поперхнулся воздухом.

- О, конечно-конечно, любовь Персии к этим двум девочкам нерушима, как стена. - Йоджи драматически прижал руку к сердцу, - Прости мне мои гнусные инсинуации, Омитчи! А теперь объясните мне эти ваши декадентские посиделки. Немедленно!

- Это все Айя… - Оми глубоко вздохнул.

- Айя? Что он сделал?

- Украл варенье и вылез в окно.

- Йоджи удивленно поднял брови и перевел взгляд на Хидаку. Экс-футболист мрачно кивнул.

- Я сам это видел. - Подтвердил он. - Взял полулитровую банку и фьють в окошко.

- Когда это произошло? - Резко спросил Йоджи.

Оми посмотрел на Кена, а Кен - на кухонные часы.

- Почти два часа назад.

- И он до сих пор не вернулся. - Печально закончил Оми. - Может, с ним что-то случилось?

- Хм… Я думаю, он способен о себе позаботиться.

Йоджи в глубокой задумчивости снял чайник с плиты, налил в кружку горячей воды и накапал туда валерьянки.

- Что меня более интересует… - Йоджи отхлебнул пахучую субстанцию,- так это КАК он распорядится этим вареньем?

- Съест? - Наивно предположил Кен.

Йоджи наконец снизошел к хрипло мяукающему коту, и вылил остатки пузырька на пол.

- Маловероятно, Кенкен. - Со вздохом признал он, рассматривая на свет пустую теперь бутылочку. - Очень маловероятно…

Хидака изумленно распахнул глаза.

- Но что еще можно делать с вареньем?!

Йоджи сощурился.

- Ты в самом деле хочешь знать, Кен? - Опасным тоном поинтересовался он.

Кен открыл было рот, но Оми испуганно пискнул: Нет!

- Благоразумное решение. - Пробормотал Йоджи.

- Йоджи, как ты думаешь, что происходит с Айей? - После недолгого молчания спросил Оми.

- Понятия не имею. - Йоджи пожал плечами. - Но, думаю, мы должны это выяснить, если нас заботит целостность наших задниц. - И, парни… - Его голос приобрел зловещие нотки, - я думаю, в ближайшее время нам понадобится целое море валерьянки.

Осчастливленный кот старушки Момое с утробным урчанием долизывал с пола остатки ценного продукта.



Очень задумчивый Ран Фудзимия с полным пакетом продуктов вошел в заднюю дверь магазина. Кухня была пуста и безжизненна, если не считать толстого кота тетушки Момое (которого Фудзимия про себя называл не иначе как Толстый Гад) который, раскинув лапы, дремал на столе. Услышав шаги Абиссинца, животное подняло голову и хрипло мяукнуло. Молодой человек возмутился.

- А ну, брысь отсюда, негигиеничная блохастая тварь! - Рявкнул он.

Кот приоткрыл один глаз и лениво посмотрел на него.

Фудзимия топнул ногой.

Кот дернул хвостом.

Фудзимия нахмурился.

Кот закрыл глаз.

Айя скрипнул зубами, поставил пакеты на пол и шагнул к столу, подхватил кота под микитки и поставил на пол. Кот раздраженно мявкнул, покрутился вокруг себя волчком, пытаясь догнать свой хвост. Это у него не получилось. Абиссинец злорадно хмыкнул. Кот плюхнулся на задницу, мутно посмотрел на него и… впился зубами в его лодыжку.

Громкий болезненный вопль огласил магазин, после чего раздалось тихое "плюх". Кот отлетел на пару метров, но, не смотря на свой вес, ухитрился приземлиться на все четыре лапы. Недовольно посмотрев на Фудзимию, кот выплюнул из пасти клок ткани, презрительно фыркнул, и, покачиваясь и выписывая петли от стенки до стенки, удалился из кухни, гордо задрав хвост. Но далеко он не ушел - примерно в середине коридора лапы ему отказали, и он плюхнулся на пол и мгновенно уснул.

Йоджи ворвался в кухню, держа наготове проволоку, и удивленно замер. Все-таки, не каждый день можно видеть, как Айя Фудзимия сидит на полу, держа двумя руками лодыжку и обиженно глядя в пространство.

- Э… Айя? - Неуверенно позвал он.

- У, Толстый Гад… - Простонал Фудзимия.

- А? - Йоджи неприятно удивился. Абиссинец, конечно, в сердцах называл его по всякому, но толстый гад - это уж слишком. И к тому же, ни капли не соответствует истине.

- Я не толстый! - Возмущенно заявил он.

- Ты меня и не кусал. - Буркнул Айя невнятно.

- Чегоооо????? - Йоджи теперь был близок к тому, чтобы начать блеять.

Фуджимия, между тем, кое-как поднялся на ноги и негодующе изрек, указав пальцем на развалившегося среди коридора кота:

- Это животное сошло с ума!

- Кто бы говорил… - Пробормотал Йоджи.

Он внимательно оглядел Абиссинца и нашел, что вид у того несколько вздрюченный. Что применительно к Фуджимии означало "невменяемый". Что применительно к девочкам в магазине означало не просто сердитый взгляд, а сердитый взгляд, подкрепленный катаной… И Бог знает, на что еще способен рехнувшийся Абиссинец! Катана была всего лишь тем, что первое приходит в голову. - Трезво рассудил Йоджи, - а что способен придумать сам Айя… Брррр…

- Айя, - неуверенно начал он. - Хочешь, я заменю тебя сегодня в магазине?

- Хн. - Фудзимия подозрительно посмотрел на него, Йоджи тоже не остался в долгу. Не которое время парни молча мерили друг друга подозрительными взглядами.

Наконец Фудзимия пожал плечами.

- Хорошо. Я тогда приготовлю обед.

- Отлично. - Йоджи облегченно улыбнулся и попятился. Не поворачиваясь к Айе спиной, он крабом вышел с кухни, и только потом позволил себе громкий облегченный выдох. Вытерев лоб дрожащей рукой, Йоджи поднял с пола похрапывающего кота.

- Лучше тебе пока побыть как можно дальше от него, Тама. - Озабоченно посоветовал он коту.



Две пары глаз вопросительно уставились на него, когда с котом под мышкой он вошел в магазин.

- Айя вернулся. - Пояснил Йоджи, плюхая кота на прилавок.

- О… - Оми прикусил губу. - С ним все в порядке?

- Он все еще цел, если ты это имеешь в виду. - Правдиво ответил Йоджи. - Но если ты имеешь в виду его мозги - не уверен. Когда я пришел, он, к примеру, сидел на полу. Оми и Кен недоуменно переглянулись.

- Почему?!

- Откуда мне знать. - Йоджи пожал плечами. - Потом он сказал, что Тама сошел с ума.

- Кот?! - Не поверил Кен.

- На самом деле, я думаю… - Йоджи нахмурился и потер подбородок, - мне кажется, что Айя укусил кота. - Глаза Оми и Кена стали размером с блюдца. - Или, по крайней мере, попробовал укусить. А еще он назвал меня толстым гадом! - Йоджи возмущенно фыркнул. - Меня и толстым?! У меня нет ни грамма лишнего жира!!!!

Кен икнул. Оми посмотрел на него широко раскрытыми, остекленевшими глазами, встал, и медленно направился к телефону.

- Эй, чибик, кому ты собираешься звонить? - Несколько встревожено спросил Йоджи. Не смотря на то, что Абиссинец вел себя более чем странно, он не думал, что показывать его психиатрам хорошая идея.

Оми наконец доковылял до телефона и судорожно схватился за трубку.

- Я собираюсь заказать ящик валерьянки.

- Лучше два. - Вяло попросил Кен.

Кот согласно мяукнул.



Кроуфорд, прижимая к боку поднос, на котором стояла большая кружка с горячим молоком, в котором медленно растворялся кусок меда, вошел в комнату Шульдиха.

- Время лечения! - Объявил он с порога. Спутанный комок на постели медленно развернулся, явив миру взъерошенные рыжие патлы и сонные зеленые глазки. Увидев в руках Брэда поднос, Шульдих сморщился и сделал попытку заползти назад под одеяло.

- Не будь ребенком. - Кроуфорд рывком сдернул с телепата одеяло.

- Уууууу…..

- Не вой. - Рассеяно попросил "добрый доктор Кроуфорд", внимательно разглядывая Шульдиха. Что-то с ним было не так… Наконец Кроуфод понял, что яркое желтое пятно - бандана Шульдиха - исчезла со лба немца.

- Я думал, эта тряпка уже приросла к твоей голове. - Полушутливо сказал он.

- Что? - Тонкая кисть взлетела вверх, коснулась лба, и немец панически огляделся. Увидев желтую ленту на подушке, немец потянулся за ней, но Кроуфорд остановил его, ухватив за плечо.

- Подожди… - Шульдих затравлено посмотрел на него, но замер. Как бы он не ненавидел, когда кто то смотрел на его шрам - Кроуфорду он доверял.

Оракул откинул вверх густую челку немца и провел большим пальцем по его лбу.

- Шульдих, твой шрам исчез.

Взгляд немца из затравленного стал удивленным. Он потер пальцами лоб, потом вскочил с кровати, распахнул дверцу шкафа и недоверчиво уставился на себя в зеркало.

- Не может быть… - Ошеломленно пробормотал он. И рассмеялся.

- Что ты пробовал на этот раз? - Спросил Брэд с интересом.

- Ты будешь смеяться, но ничего!

Про сон, в котором Фудзимия принес ему банку варенья и поцеловал его, Шульдих решил не говорить. В конце концов, сон - это всего лишь сон, верно?

- Шульдих, откуда ты взял малиновое варенье? - Немец отвлекся от созерцания своей обновленной физиономии в зеркале, и посмотрел на Кроуфорда. Тот указывал на тумбочку у кровати, на которой гордо стояла полулитровая банка с малиновым вареньем.

Телепат тихо охнул.

Кроуфорд несколько мгновений пристально смотрел на него, склонив голову к плечу, но ответа так и не дождался. Шульдих просто стоял, уцепившись за дверцу шкафа, и смотрел на банку с вареньем так, словно она вот-вот должна была вырастить крылышки и улететь в теплые края.

- Хорошо, расскажешь, когда захочешь. - Кроуфорд взял банку. - А я пока приготовлю тебе чай.

Шульдих проводил Оракула остекленевшим взглядом, и лишь когда дверь за ним аккуратно закрылась, без сил опустился на пол, подтянув колени к груди и вцепившись пальцами в волосы. - Ран… Он. Был. Здесь.

Шульдих недоверчиво оглядел помещение. Сложно было представить здесь Рана, но… Он был здесь и… - Шульдих прикоснулся пальцами к своим губам, - поцеловал его. Почему?

Хаотический водоворот мыслей выхватывал из воспоминаний яркие кусочки. Он, убегающий от Абиссинца, они на крыше и странный взгляд Рана…

Никогда до этого Абиссинец не давал повода заподозрить, что его могут интересовать мальчики, да и Шульдих, будем смотреть правде в глаза, на мальчика не тянул… Ну, в этом смысле…

Что или кто заставил Ледяного Принца тайком забраться в его комнату просто для того, чтобы притащить варенье? Почему он был так хорош с ним? Шульдих вспомнил ласковую руку в своих волосах и сияющие над ним теплым светом обычно такие холодные аметистовые глазищи... А в том, что Рана именно заставили, он не сомневался: он не мог вообразить причину, по которой Ран пришел бы к нему добровольно и с мирными намерениями. Значит, кто-то его заставил. Как? Да как угодно. Шантажом, угрозой сестре, банальным гипнозом… Зачем? А вот это уже интереснее. Вряд ли только чтобы посмеяться. Скорее всего, чтобы зацепить его, Шульдиха. А кто обладает достаточной силой для того, чтобы подчинить Абиссинца и при этом может знать о том, что немецкий телепат неравнодушен к лидеру Вайсс? Рыжий прикусил губы. Может, кто-то из Эстет выжил? Но тогда, как только Айя получит то, чего там они от него хотят - его прикончат как ненужного свидетеля. Он не может этого допустить. Он должен спасти Абиссинца! Ошеломленный собственным великодушием, Шульдих моргнул. Его разнузданное воображение уже во всю рисовало ему сцены спасения Айи, прочистку его мозгов и робкую благодарность Абиссинца. А там, быть может, он действительно начнет испытывать к нему хотя бы симпатию… А уж потом он, Шульдих, не оплошает и сумеет ненавязчиво привязать котенка к себе! Предаваясь приятным фантазиям, молодой человек начисто упустил из виду практический вопрос, а именно: и КАК это он собирается спасать Айю? Учитывая, что сам Абиссинец даже не подозревает о том, что попал в категорию "девицы в бедствии" - это мероприятие обещало стать особенно затруднительным…

Два дня спустя.

Фарфарелло сидел в гостиной перед работающим телевизором, и думал. Он был не то чтоб подозрительным человеком, но с некоторых пор в резиденции Шварц происходили вещи, которые сделали бы подозрительной даже мать Терезу.

Начать с того, что Кроуфорд временами вылезал по ночам через окно и исчезал в неизвестном направлении, никого не ставя в известность. А когда он оставался дома по ночам, то по утрам его комната благоухала цветами, словно там открывался филиал цветочного магазина. В пользу последнего говорили и появляющиеся в его комнате буквально из ниоткуда букеты.

Как он об этом узнал? Ну… Не смотря на любовь к драматичному кровопролитию, Фарфарелло при желании умел быть незаметным, как ниндзя. Люди, которые считали его безмозглым психом, долго не жили.

У Фарфарелло были очень серьезные подозрения о том, куда уходит по ночам Кроуфорд и откуда у него цветы, подозрения, подкрепленные тем, что он увидел в свое время в щелку двери, но свои открытия он держал пока при себе.

У Кроуфорда роман с Балинезом? Отлично, он, Фарфарелло, не будет тем идиотом, который попытается прекратить это. Во-первых, он еще хотел пожить, чтобы как следует обидеть Бога напоследок. Во-вторых, Кроуфорд, трахающий Балинеза, оскорблял если и не Бога, то уж Критикер - это точно. И хотя эта организация пока не в курсе (судя по тому, что Балинез еще жив), ладно, можно будет считать это "оскорблением по умолчанию".

Тем более что маленький Нагси, кажется, находил их отношения жутко романтичным. Кстати, о Наги. Странность номер два: маленький телекинетик увлекся футболом, что, в общем-то, не плохо. (По глубочайшему убеждению Фарфарелло, футбол смертельно оскорбляет Бога). Плохо то, что Фарф собственными глазами видел, как бишонен просматривал видеокассету с какой-то игрой, одним из игроков которой был Хидака.

Почему-то он не слишком удивился.

Хм… Фарфарелло задумчиво поскреб затылок стилетом, глядя на лежащую перед ним фотографию, на которой он целовался с Цукиено. Тогда ему показалось логичным оскорбить Бога содомией. Но почему тогда он не довел дело до конца, а ограничился одним поцелуем? Что такого в этих белых котятках, что Шварц падают для них, точно спелые яблочки?

Хорошо, не все Шварц. По крайней мере, Шульдих оставался их последним оплотом здравомыслия… - На этом месте размышления ирландца перервал громкий звонок в дверь.

Фарфарелло поплелся открывать.

На пороге стоял мальчик в одежде службы доставки с огромным букетом цветов.

- Шульдих здесь живет? - Спросил посыльный, зажав подбородком доску с квитанцией и роясь в кармане.

- Живет пока. - Согласился Фарфарелло, с интересом ожидая, когда мальчишка, наконец, посмотрит на него. Тот отыскал в кармане ручку и собирался предложить Фарфарелло расписаться. Увидев перед собой покрытое шрамами бледное лицо с черной повязкой и маньячной улыбкой, мальчишка сдавленно пискнул, выронил букет, который, впрочем, Фарфарелло успел подхватить, и пустился наутек.

Фарф довольно улыбнулся - можно было считать, что день начался отлично, и захлопнул дверь.

- Кто там? - Сонно потирая заспанные глазенки, в коридор выглянул Наги. Увидев Фарфарелло с букетом, он принялся тереть глаза гораздо интенсивнее.

- Нам цветы принесли. - Сообщил Фарфарелло. Подумал и добавил: - Вообще-то, не нам, Шульдиху.

- От кого?

- Понятия не имею… - Фарфарелло исследовал букет, но не нашел никакой записки. - Неужели наш Рыжий обзавелся тайной поклонницей!?

- Или поклонником. - Мечтательно добавил Наги.- Это тааааак романтично!

Фарфарелло вздохнул.

- Кроуфорд был прав, ты читаешь слишком много яойной манги.

Наги с иронией взглянул на него.

- Ой, кто бы говорил.

Берсерк тихо рыкнул в ответ.

Когда Брэдли Кроуфорд спустился на кухню, его уже ждал приготовленный Фарфарелло вкусный завтрак. Да, ирландец был прекрасным поваром! К тому же он считал, что чревоугодие, как один из смертных грехов, несомненно, обижает Бога, а, следовательно, вкусно приготовленная еда… Ну, вы поняли.

Конечно, Кроуфорд сразу обратил внимание на яркий букет в банке, и замер.

- Это как понять? - Поинтересовался он.

- Это Шульдиху. - Сообщил Фарфарелло. - Доставили. Сегодня утром.

- От кого?

- Там не написано.

- Хм… - Кроуфорд с подозрением уставился на букет. Он с трудом представлял, что такого мог сделать вредный, нахальный и недисциплинированный немец, чтобы заслужить цветы.

В кухню, шаркая ногами и похлюпывая носом ввалилось бледное видение в голубой фланелевой пижамке, с вышитой на нагрудном кармане Китти-чан.

- Привет, народ. - Телепат плюхнулся на заботливо подвинутую Наги табуретку и уткнулся носом в чашку с кофе.

- Как себя чувствуешь? - Поинтересовался Брэд.

- Лучше. - Лаконично ответил рыжий.

- Достаточно хорошо для того, чтобы пойти с нами на задание? - Нажал оракул. - Или как?

Шульдих хмыкнул.

- Смотря какое задание.

- Несложное.

- Тогда достаточно хорошо.

Шульдих потянулся за печеньем, и только тогда заметил букет.

- О, цветочки. У кого-то сегодня свидание?

- Это для тебя.

- Вы купили мне цветы?!- Округлил глаза немец.

- Не мы, не напрягайся. - Наги хихикнул.- Это он неизвестного поклонника!

- Или поклонницы. - Флегматично вставил Фарфи. - Короче, утром доставили, сказали - для тебя.

- О, не-ет. - Шульдих вдруг как-то спал с лица. Потом мрачно нахмурился и буркнув: «А, я все рано его спасу!» - Удалился с кухни.

Оставшиеся Шварц удивленно переглянулись.

- О чем это он? - Вслух спросил Наги.

- Понятия не имею. - Признался Кроуфорд.

А Фарфарелло только вздохнул.



В то же время в Конеко эти два дня прошли более-менее мирно. Айя не замечал (или делал вид, что не замечает) ни настороженности Оми, ни вдруг появившейся ловкости Кена и неестественной, невесть с чего проснувшейся любви к работе Йоджи, а так же их всеобщей готовности в любую минуту заменить его в магазине. Как и того, что его старались не оставлять наедине с несчастным котом мадам Томое.

Он просто исполнял свои обязанности, тренировался по вечерам с катаной, и грезил о ярких зеленых глазах одного знакомого телепата.

При этом, его снедало сомнение: если Шульдих до сих пор считает, что это был сон, то надо дать ему понять, что он действительно приходил. И при этом уточнить, что он чувствует. Но как это сделать?

К счастью, под рукой у него был, можно сказать, эксперт по "любовным отношениям" - Йоджи Кудо, и Айя, не долго думая, к нему и обратился.

- Йоджи. - Позвал он его, когда блондин открывал магазин. - Можно тебя на пару вопросов?

К его некоторому удивлению, Йоджи стремительно побледнел.

- Э… Да. - Пробормотал он, комкая в руках фартук.

- Йоджи, если бы ты влюбился, что бы ты сделал?

- Эээээ… - Йоджи тупо уставился на него, как баран на новые ворота.- Я? Влюбился? С чего ты взял?!

- Я же сказал "если бы". С чего бы ты начал?

- Начал что? - Все так же обалдело поинтересовался Кудо.

- Отношения. - Терпеливо произнес Айя. - Как бы ты дал понять, что этот человек тебя интересует?

- Э… Окружающим или ему?

- Ему.

- Ну, для начала отправил бы цветы.

Айя подумал, и слегка улыбнулся, чем вогнал Кудо в полное остолбенение.

- Хорошая идея. - Он кивнул. - Спасибо, Йоджи.

Кудо сглотнул, глядя на направившегося к цветочным завалам Айю. В голове его уныло водили хоровод три мысли: Айя влюбился, Айя влюбился в парня, Айя улыбнулся.

А это могло значить или то, что это вовсе не Айя, или то, что скоро наступит конец света.

В любом случае, не утешительно.

Бросив последний пугливый взгляд на Абиссинца, Кудо поплелся на кухню. За ним трусил кот старушки Момое: умное животное быстро заметило, что после разговоров с Фудзимией остальные члены Вайсс идут успокаиваться валерьянкой, а там и ему перепадало пару капелек…



Йоджи Кудо подпирал собой стену в подвале и делал еще три вещи одновременно: прихлебывал валерьянку, которая в последнее время заменила ему и пиво, и воду, и вино, смотрел на Фудзимию и мрачно размышлял о том, стоит ли делиться с младшенькими открытием на тему "Айя влюблен и неизвестно в кого, но это парень!".

Ах да, он еще пытался слушать Мэнкс, которая вещала что-то о новой миссии и "охотниках света", но последнее получалось хуже всего.

- И так, ваша задача - забрать данные и уничтожить лабораторию. - Закончила Мэнкс. - Все ясно?

- Да, да…

Мэнкс внимательно оглядела кивающих Вайсс, не в силах понять, что происходит. Что-то явно было не так.

Начать с того, что, встретив ее сегодня, Кудо не ляпнул ни одной из его обычных шуточек; обычно неуклюжий Кен двигался прямо как балерина, а у Оми из нагрудного кармана застенчиво выглядывал дротик, судя по оперению, с сильнейшим снотворным.

А еще это выражение вселенской скорби в их глазах.

Более-менее нормальным среди них выглядел только Фудзимия, если, конечно, не считать странных искорок в его глазах и выражения лица, словно он вот-вот улыбнется… Мэнкс пробила холодная дрожь.

- Ладно, тогда я пошла. - Пробормотала она. Кудо, Хидака и Цукиено посмотрели на нее все с тем же тоскливым выражением и, словно болванчики, синхронно качнули головами.

Фудзимия же встал, собираясь ее проводить. С каких это пор?! Мэнкс почувствовала, как ее душа уходит в пятки. И действительно, Абиссинец прошел за ней, да еще галантно открыл для нее дверь!

А услышав напоследок "Отлично выглядите сегодня, Мэнкс-сан!" - Несчастная помощница Персии взвизгнула и припустила наутек, уже не заботясь о поддержании имиджа.

- Вот, видите! - Страшным шепотом заявил Оми, когда Айя пошел провожать Мэнкс.

Кен кивнул, хотя и не совсем понял, что именно он "видел".

- Может, он все-таки в нее влюбился? - тоскливо спросил он.

- Не думаю, что в нее… - Кудо предложил фляжку с валерьянкой младшему Вайсс, и Оми благодарно отхлебнул изрядный глоток.

- Вот что, я вам потом расскажу, что я думаю. Вот кое с кем посоветуюсь и тогда уж… А пока мы должны решить…

- Эй, парни, чего вы тут торчите? - Раздался откуда-то сверху голос Абиссинца. - Мэнкс ушла. Кстати, странная она какая-то сегодня.

- Почему странная? - Пролепетал Кен. У него единственного хватило смелости или глупости - это уж как посмотреть - задать вопрос Айе.

- Я пошел ее провожать, а она вдруг завизжала и убежала со всех ног.

Если бы Айя в это мгновение как следует присмотрелся к своим товарищам, он бы понял: они тоже весьма и весьма недалеки от того, чтобы завизжать и убежать…