Счастливые люди 

Каринэ Арутюнова

 

 

 

 

Холодец

 

– Покушайте моего холодца, тетя Роза! – соседка Мария на вытянутых руках торжественно вносит громадную тарелку, накрытую салфеткой. Бабушка всплескивает руками, семенит, склоняет голову набок, отказывается, благодарит – в общем, театр!

Дверь за Марией захлопывается – бабушка, еще секунду назад чуть ли не рыдавшая на соседкиной груди, резко разворачивается и тычет кому-то невидимому конфигурацию из трех сложенных пальцев – попросту говоря, дулю.

Бабушка разражается длиннющей тирадой по поводу свиного холодца, – ну, как же, станет она его есть, придется звать кривую Любу из первого подъезда, она, бедняжка, живет впроголодь, и некошерное творчество нашей соседки оценит по достоинству.

Тарелка с холодцом тем временем стоит на кухонном столе, распространяя волнующий аромат. Бабушка двумя пальцами сдвигает салфетку и с подозрением всматривается в желеобразную поверхность с застывшими оазисами жира и яичными желтками, весьма аппетитными с виду.

– Как же, как же, стану я его есть, – ОНИ не дождут! – в голосе бабушки проскальзывают неуверенные нотки (кто такие эти загадочные «ОНИ», остается только догадываться). Она берет ложечку, зачерпывает ну совсем с краешку, – чуть-чуть…

– Ничего, – медленно пережевывает с величайшей осторожностью кусочек злополучного холодца.

– Таки неплохо (в слове «неплохо» ударение на первом слоге).

Несколько дней Мариин холодец занимает место в холодильнике, – приходит кривая Люба, крошечная старушка с плачущим лицом. Бабушка с Любой долго колдуют над блюдом, Люба машет руками, и лицо ее еще больше съеживается, – глаза слезятся, угол рта сползает ниже некуда.

– Побойтесь бога, Розочка, я что, голодная? – Люба, прижимая к груди тарелку, все никак не уходит, и до меня доносятся вздохи, бормотания, жалобы. Сумашедшая семья, больной ребенок, придурошный зять. – Роза, – он по пять часов не выходит из уборной, а вчера бросил в меня стул, а дочка, эта жирная корова, – вы думаете, Розочка, она вступилась?

– Вот, – Люба отворачивает рукав, ее сухая ручонка сплошь покрыта синяками. Бабушка кивает головой. Слава богу, ей тоже есть что рассказать.

Она переходит на трагический шепот, косясь на меня, тихо играющую в комнате (тише, ребенок!), – нет, Люба, не обижают, но, честное слово, я их не понимаю, как это – ни серванта, ни обстановки, ни мебели, – одни книги, книги… я вас спрашиваю, Люба, что, – это можно кушать? С маслом? Меня никто не слушает, – я последний человек, Люба! Мне что, я смолчу, а ребенка (тут бабушка громко сморкается) … ребенка жалко…

Наконец, почти счастливые, бабушка с Любой расстаются.

А через несколько дней новое блюдо с холодцом на вытянутых руках моей бабушки торжественно вплывает в Мариину дверь, – слышны бурные изъявления благодарности, восторга, певучий Мариин голос (Мария с Западной Украины, с выступающими скулами и стройными икрами жгучая брюнетка, состарившаяся и спившаяся на моих глазах).

– Та ну, тетя Роза, та шо вы придумаете такое?

Удовлетворенная бабушка возвращается в дом, глаза ее блестят, – формальности соблюдены.

Накормлены свои и чужие.

День прожит не зря. 

 

 

рисунок автора-

Каринэ Арутюнова