Стихи А Ахматовой читает А. Демидова

Серия сообщений "музыка":
Часть 1 - Осень
Часть 2 - Христос Воскресе!
Часть 3 - Без заголовка
Часть 4 - Я научилась мудро жить ...

Листик

Прохожий мальчик положил
Мне листик на окно.
Как много прожилок и жил,
Как сложно сплетено!

Как семя мучится в земле,
Пока не даст росток,
Как трудно движется в стебле
Тягучий, клейкий сок.

Не так ли должен я поднять
Весь груз страстей, тревог,
И слез, и счастья - чтоб узнать
Простое слово - Бог?

6 июля 1919

Мне не не забыть тот день великий

Был пост - начало всех начал;

Мерцали храмовые блики

И огнь лампадный трепетал.



И жар свечей пылал на ликах

И голос трепетно дрожал,

На клиросе Канон Великий

Ерей торжественно читал.



«Проснись, душе моя, что спиши?»

Звучала песнь в урочный час;

А тот, что всех светлей и выше

Смотрел из-под небес на нас.



Трещали свечи в ярких нишах,

И голос сердцу возвещал:

«Восстань, душе, восстань, что спиши?»

С колен я грешный услыхал.

Петр Кузнецов

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех.
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех.



Пусть час не пробил, жди, не уставая.
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них.
Умей прощать и не кажись прощая
Великодушней и мудрей других.



Умей мечтать, не став рабом мечтаний.
И мыслить, мысли не обожествив.
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив.



Останься, тих, когда твое же слово
Колечет плут, чтоб уловить глупцов.
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.



Умей поставить в радостной надежде
На карту все, что накопил с трудом.
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том.



Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело,
И только Воля говорит: «ИДИ!».



Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой.
Будь прям и тверд с врагами и с друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой.



Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег.
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты станешь Человек!



Redyard Kipling

В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир - в зерне песка,
В единой горсти - бесконечность
И небо - в чашечке цветка.

Правда, сказанная злобно,
Лжи отъявленной подобна.
Радость, скорбь - узора два
В тонких тканях божества.


Уильям Блейк в переводе С.Маршака.

Какое блаженство, что блещут снега,
что холод окреп, а с утра моросило,
что дико и нежно сверкает фольга
на каждом углу и в окне магазина.

Пока серпантин, мишура, канитель
восходят над скукою прочих имуществ,
томительность предновогодних недель
терпеть и сносить - что за дивная участь!

Какая удача, что тени легли
вкруг елок и елей, цветущих повсюду,
и вечнозеленая новость любви
душе внушена и прибавлена к чуду.

Откуда нагрянули нежность и ель,
где прежде таились и как сговорились!
Как дети, что ждут у заветных дверей,
я ждать позабыла, а двери открылись.

Какое блаженство, что надо решать,
где краше затеплится шарик стеклянный,
и только любить, только ель наряжать
и созерцать этот мир несказанный...

Декабрь 1974
Белла Ахмадулина.

К. Симонов. «Горят города по пути этих полчищ...»





Сергей Безруков - От героев былых времен

Шли и шли и пели «Вечную память»,
Хотя, казалось бы, что оставалось помнить –
Только разруху, да наледи под стрехою,
Да пенье заупокоя.

Шли и шли, считали и вспоминали,
Скольких уже накрыла земная наледь,
И заводили то тут, а то там кликуши
Свой переклик кукуший;

Считали такты; рыдали, глушили певчих;
Иные считали шаги, оступались, сбившись;
Считали дни до скончания, как молились,
Но губы не шевелились;

Шли, и всё в платки подтыкали волосы,
И много чего неисчисленным оставалось:
Большие еловые ветки, малые лапки,
Заборы, калитки, лавки,

И плыл покойник к вымерзшему причалу,
И ни одна уставшая не присела,
Шли и шли, кляли про себя погоду,
По холоду, гололёду,

И тихо ныло дитя, и ребенок старший –
Держал на руках, утешал и не мог утешить,
И дурочка околоточная немая
Всё лыбилась, понимая

Какую-то правду прочую – да такую,
Какой не любят, ругают, в спину толкают:
Мол, сколько им оставалось, столько осталось,
А много ли причиталось –

На полотенцах качание, пенье хором,
Кривые обочины с птицами по заборам,
И холод неоттаявших усыпальниц,
И вечная память.

Свободы нет в природе,
Ее соблазн исчез,
Не надо на свободе
Смущать ноябрьский лес.

Застыли в смертном сраме
Над собственной листвой
Осины вверх ногами
И в землю головой.

В рубахе погорельца
Идет Мороз-кащей,
Прищелкивая тельца
Опавших желудей.

А дуб в кафтане рваном
Стоит, на смерть готов,
Как перед Иоанном
Боярин Колычев.

Прощай, великолепье
Багряного плаща!
Кленовое отрепье
Слетело, трепеща,

В кувшине кислорода
Истлело на весу...
Какая там свобода,
Когда зима в лесу.

Арсений Тарковский